Чехов Антон Павлович - Переписка А. П. Чехова и О. Л. Книппер, Страница 12 - Книги

ой мой! Как мне отрадно думать, что скоро мы будем вместе! Ты пишешь, что ничего тебе не хочется - и меня не хочется? Целую, целую и целую.

Твоя Оля

720**. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

12-ое февр. [1903 г. Москва]

Дуся моя, как ты? Когда же мы увидимся?! Я ничего не понимаю впереди. Знаю одно, - что ужасно хочу тебя видеть.

У нас эти дни была оттепель, чудесная погода при ® R. Такая мягкость в воздухе, совсем весна. Сегодня погано, сыровато, дует ветер. Я сегодня ела блины у Раевской, обедали вдвоем. У нас не готовили обеда. Днем читались замечания по поводу последней генеральной¹. Влад. Ив. говорил про Петербург, про театр Суворина. Суворин гарантирует нам 50 000 р. Мы, вероятно, и продадимся ему. Все на одно выйдет. Устраивает нам все с условием, чтоб мы ему дали "На дне"². Это можно. Ужасно все просят "Чайку" там. Вл. Ив. предлагает пригласить Комиссаржевскую на 4 спектакля для "Чайки"³. "Дядю Ваню" везем и "На дне". На днях все выяснится.

Ужасно надоело играть "Дно". Сил нет. Скорее бы "Столпы". Мне теперь хочется играть Лону. Говорят все, что она у меня получается очень трогательной, глубокой, честной и благородной натурой. Видишь - не все я мерзавок могу играть.

Родной мой, как твое настроение? Ты хорошо прочел мое вчерашнее письмо? Вникнул? Понял? Я больше не буду блуждать без опоры и киснуть и не знать, что надо делать.

Писала ли я тебе, что был здесь ненадолго Александр Павл.?⁴ Приходил с Иваном. Мне мало пришлось поговорить с ним, тут была Татаринова и еще кто-то. И все это во время обеда. Да, была художница Шанкс.

Послезавтра я еду на бенефис Гельцер - "Лебединое озеро", в ложу к М. П. Алексеевой.

Дусик, посылаю тебе бесталанные карикатуры. Надписи К. Сергеевича. Я как раз рассказала ему нелепость, кот. якобы распространяет Артем: будто мы разводимся и я выхожу за Вишневского. Я сказала последнему, что я его из нахлебников выгоню, а Артему уши надеру. Каков старичок? К. С. смеялся и начертил⁵.

Если удастся, то я на 17 и 18-е февр. уеду в Орехово к урожд. Галяшкиной, моему другу. Отдохну, погуляю. А там пойдут генералки.

Мне очень скучно спать одной. Скучно и холодно. Тебе ведь тоже? Как я буду рада видеть опять моего красивого мужа. Я тебя отхожу, оттаешь у меня. Зацелую, заласкаю, т.ч. гнать будешь. До завтра, милый мой. Пиши мне все; если тебе очень скверно на душе, - все пиши, мне легче, чем знать, что ты скрываешь от меня. Целую горячо и страстно мою красоту.

Твоя Оля

721**. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

13-ое февр. [1903 г. Москва]

Золотой мой, дорогой мой, два дня нет писем. За что? Лень писать или нездоровится? Завтра, наверное, получу письмо. Мне уже очень беспокойно.

Я хочу тебя видеть, мой Антон. Ужасно хочу. Хочу слышать твой разговор, твой смех, хочу быть влюбленной в тебя. Когда же это будет?!..

Когда же мы будем сидеть обнявшись и говорить много, много!

Ты удивительный человек! Ты знаешь это? Или не знаешь?

Сейчас сыграли "Дядю Ваню". Вызывали много и громко, без конца. Играла Лилина. Мне очень хочется играть Елену по-новому. Я ее играю неумело.

Завтра надо вставать раньше. Утром играем "На дне".

Сегодня я ела блины у мамы. Завтра мать уезжает к Савве Звенигородскому отдыхать на три дня. Я ей завидую.

Утром ходила в английский магазин заказывать костюмы для Лоны, потом сидела дома и читала. Кончила "Aglavaine et SИlysette". Очень красиво написано. Язык удивительный, и картинно. Зачитываешься. В переводе, вероятно, совсем не то. Я тебе буду ее вслух читать по-французски. Хочешь? Милый, мягкий мой, светлый мой! Ты опять будешь влюблен в меня? Или будешь обращаться, как со старой женой? Смеешься, что я, старая, говорю о влюбленности? Тебе смешно? А по-моему, муж и жена всегда должны быть немного влюблены друг в друга.

Мыши мне спать не дают. Ночи вообще неприятные.

Знаешь, Антон, я вдруг вспомнила, как ужасно жестоко было с твоей стороны уехать от меня в августе из Любимовки. Отчего это мне было так больно? И сейчас вспомнила с болью! Скажи, отчего? Как я страдала тогда!

Как хорошо было в Любимовке! Как сон. Ты вспоминаешь? Как я дотяну этот сезон - не знаю! У меня терпенье лопается. Начну рвать и метать скоро.

Не проклинай только меня, дорогой мой. Мне так плакать хочется, если бы ты знал, как хочется!

Ну, не сердись, что я невесело пишу. Спи покойно и люби меня хоть немножечко. Целую тебя нежно, посылаю веточку ландыша. В каждом цветочке мой поцелуй. Я их перецеловала.

Твоя Оля

722. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

14 февр. [1903 г. Ялта]

Милый мой пупсик, жена моя необыкновенная, поздравляю тебя с Постом, с отдыхом!¹ Я уже сбился с панталыку и не пишу тебе подолгу, прости меня. Каждый день писать не о чем, да и некогда, пишу рассказ, который кончу через два дня. Значит, ты на Пасхе уезжаешь в Питер с труппой? И будешь там до Троицы? А потом репетиции?

В леденцах от Трамбле очень мало мяты, даже не пахнут. Зато шоколад очень хорош.

У нас второй день уже теплая погода, должно быть деревья скоро распустятся. Получил от А. А. Андреевой скучнейшее, как она сама, письмо, просит рассказа для публичного чтения. Сия госпожа издает какую-то книгу про покойного А. И. Урусова и просит у меня его писем. Сестрица ее, т.е. г-жа Бальмонт, тоже отчаянно скучная особа; не знаю, что за охота приглашать в гости ее да еще весельчака Сашечку Средина! Я бы в полчаса зачах с ними.

У меня все время было расстройство кишечника, была вялость, хотелось и сердиться, и плакать, а теперь ничего, поздоровел и чувствую себя хорошо. Напиши мне, когда, т.е. какого числа и месяца ты освободишься окончательно, чтобы нам уехать. Мы возьмем один паспорт (это чтобы ты не сбежала от меня за границей), возьмем до границы или до Вены спальное купе.

Венчался ли Скиталец? Кто его невеста? Правда ли, что это богатая купчиха? Правда ли, что Е. П. Пешкова, жена Горького, собирается в Ялту? Это мне сообщила племянница К. С. Алексеева (дочь З. С.), которая была у меня на днях с Анатолием².

В будущем году зимой, если нельзя будет жить в Москве или под Москвой, уеду за границу на всю зиму, по крайней мере до середины февраля. Здесь нудно жить.

Когда приеду в Москву, не забудь, надо будет заказать мне шубу, очень теплую и, главное, очень легкую. У меня еще отродясь не было сносной, мало-мальски приличной шубы, которая стоила бы дороже 50 руб.

У вас в Великом посту будет наша красавица Ольга Михайловна, с чем и имею честь вас поздравить. А теперь, что весьма возможно и чего я ожидаю, начнет похаживать к тебе поэт Бальмонт, потом начнет клясться, что он безззумно тебя любит. Мадам Бонье рассказывает, что он клялся ей в любви и даже пытался ее изнасиловать. Вот какой любопытный мужчина этот Бальмонт!

Без тебя мне нехорошо во всех отношениях. Так и знай. Роднуля моя, пиши мне каждый день. Я знаю, у тебя новая, серьезная, любимая роль, знаю и ценю это, я даже сам люблю Лону только потому, что ты играешь ее, но все-таки, актрисуля, пиши мне каждый день. Умоляю!

Поднимаю тебя до потолка, перевертываю, подбрасываю, обнимаю и целую.

Твой А.

723*. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

14-ое февр. [1903 г. Москва]

Здравствуй милый мой, дорогой мой Антончик! В Швецию не хочешь ехать - и не надо. Я написала тебе только то, что просил передать Конст. Серг. Я сама хочу быть с тобой вдвоем только, и жить и любить, и забыть всех и всех, как это ни скверно. Чтобы и утром и вечером была одна любовь и ласка. Ты моего характера не бойся, умоляю, а если я начну глупости делать, ты не молчи, а наставь меня, выругай меня. Мне это здорово.

Ты не кисни и знай, что такой ссылки, как эту зиму, у тебя больше не повторится. Даю тебе слово. И ты сам должен твердо в это верить. Понимаешь? Я не дождусь той минуты, как увезу тебя из этой Ялты. Дорогой мой, я заставлю тебя забыть всю эту кислоту и тяготу. Ты совсем не испортился, глупости, ты не можешь испортиться, ты все такой же чудесный, милый. Ведь да?

Сейчас уже 4 ч. утра.

Играли "На дне" днем. Перед спектаклем были у меня Маня Ярцева с Нат. Никол. Жуковой - belle-soeur Софии Срединой. Я устроила Григория Фед. и Маню на "Дно", на казенные места. Хотели брать билеты на "Мещан". После обеда сидели у меня Влад. Ив. и Вишневский, много говорили о театре, о делах, обо всем. Вечером были на бенефисе Гельцер. В бельэтаж три ложи подряд: Алексеевы, Штекер и Желябужские. Масса детей, нянек, т.ч. после 2-х актов я с Конст. Серг. удрали над бельэтажем в ложу Москвина, Бурджалова et c-nie¹. Подношений было масса, что-то, кажется, 20 - корзин и подарков. Гельцер танцует очень мило, легко. Танцевали и петербургская Преображенская и старик Бекефи, кот. всех привел в восторг своим матросск. танцем. Декорации Коровина так себе, приятны. Ну, масса ног в трико, кисейные юбочки, улыбающ. лица, голые шеи, плечи, группы и сольные номера - вот тебе шаблонная картина балета. Публика была нарядная. Музыка красивая, но не очень меня пленившая. После театра ездили в "Эрмитаж": Конст. Серг, Вишневский, Влад. Ив., Катер. Никол. и Книппер. Очень приятно болтали, много тебя вспоминали, много о тебе говорили с любовью. Котик хихикала; она была в черном прозрачном платье, с глубоким вырезом, чтоб можно было узреть ее белоснежную грудь. Тебе это нравится? Ну, я что-то начинаю злословить.

Иду в постель. Скучно. Хочу тебя видеть. Целую и ласкаю тебя, обнимаю горячо, согреваю на своей груди.

Твоя собака

724. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

15-ое февр. [1903 г. Москва]

Вот уже половина февраля прошла, дусик мой нежный. У нас весна вовсю, тепло, все ползет, воробьи орут, камни оголились. Хочется окна выставлять.

Я так же, как и ты, возмущаюсь письмом Толстой¹. Что-то возмутительно режущее и несуразное. С чего она берет на себя роль критика! Что она за авторитет?! Андрееву она только рекламу создала. Воображаю себе твое лицо, когда ты прочел!

Почки на миндале побелели? Значит, можно думать о весне.

Сейчас говорил Влад. Ив. в театре, что Горький ни за что не даст пьесу Суворину, а Суворин только при условии отдачи пьесы дает нам театр. Значит, у Суворина не будем, а Панаевский, говорят, занят. Не знаю, чем покончат².

Сегодня была Якунчикова у меня. Сидела долго; интересная она. Я ей сказала, что ты хочешь весной поехать к ней, и она ужасно обрадовалась. На днях она едет в Сухум, к сестре.

Сейчас сыграли "В мечтах"³. Было полно. Хорошо принимали. Днем я ездила к Шлиппе и не застала, жалела. Заходила к Качаловым, чтоб посмотреть их сына, но он уходил гулять, а матери не было дома. Я дошла с сыном до бульвара; сын ехал в тележечке, славный, белый, весь в отца. Зашла к Бартельсам, где были Володя с Элей, поела дивных блинов с зернистой икрой, посидела. Володя пошел меня провожать. Пешком дошла до дому. Инночка рассказывала о смерти ее знакомой Стопницкой, женщины 30-и лет, милой, славной, умерла от неопрятно сделанной операции рукою Варнека. Муж ее доктор и анатомировал тело, и действительно нашли, что как-то воздух проникал. Это ужасно. Я рада, что не была в руках Варнека.

Вишневский со смехом все рассказывает, как вчера на бенефисе в ложе бенуара у Зинаиды Морозовой, среди разряженной элегантной публики, Дурнов (художник) сел мимо стула, и ноги очутились на барьере. Эффект, говорит, необычайный был! Он будет тебе рассказывать и оглушительно хохотать.

Получил чашку? Пьешь из нее? Галстучек будешь носить?

Не чувствуй себя таким одиноким, дорогой мой. Я скоро буду с тобой. Мне стало легче с тех пор, как я решилась действовать энергично. Киснуть я тебе больше не дам.

Кончаю, надо спать, уже 2 ч. скоро, а я вчера легла почти в пять. Писала тебе, а из "Эрмитажа" приехала в 4 ч. Чувствую себя бодрой и крепкой. Целую тебя, твои глаза, т.е. они мои. Обнимаю. Кланяйся мамаше.

Твоя Оля

725. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

16 февр. [1903 г. Ялта]

Актрисуля милая, я целый день сижу теперь в саду на воздусях, а потому не пишу тебе. Прости, родная, не думай, что я тебе изменил. Итак, на Пасху ты поедешь в Питер, будешь играть там. А какие пьесы? Если из моих пьес повезете хоть одну, то везите "Дядю Ваню". А в будущем году "Чайку"¹.

Стало тепло, скоро зацветет айва. Читаю "Миссионерское обозрение" - журнал, издаваемый генералом ордена русских иезуитов, журнал очень интересный. Ах, дуся моя, говорю тебе искренно, с каким удовольствием я перестал бы быть в настоящее время писателем! Ну, да это, впрочем, к делу не относится.

Говорят, "На дне" уже вышло². Надо будет зайти к Синани купить, хотя пьесы в чтении меня никогда не удовлетворяют. Во мне нет актерского понимания, я не умею читать их. Но все-таки интересно было бы прочесть "На дне".

Рассказывают, что в Моск. университете беспорядки, я же говорю, что это неправда, иначе бы жена мне написала.

Напиши, как Л. Андреев отнесся к письму С. А. Толстой. Напиши, что и как Скиталец? Бунин почему-то в Новочеркасске³.

Я здоров. Все благополучно. Кишечник, правда, плоховат, но все же ничего. Я ем только суп и жаркое, больше ничего не ем вот уже два месяца, не ем ничего такого, чем можно было бы не потрафить желудку. А если расстройство постоянно, то я сам не знаю отчего.

Я надоел тебе? Прости мне, дусик мой, сии медицинские разговоры.

Вчера приходила начальница. Приходил учитель из Гурзуфа; сей господин сидит всякий раз очень долго и все теребит свою бородку, а я жду, когда он уйдет, и мучаюсь. Скоро, вероятно, на второй неделе Поста, приедет к нам Леля⁴, сестра Жоржа, девуля 23-30 лет, и будет жить, вероятно, до осени. Порадуй Машу.

Ну, обнимаю мою милую актрисулю. Храни тебя Бог. Будь здорова и весела, поджидай мужа, проголодавшегося и потому алчного и страстного.

Твой А.

726. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

17-ое февраля 1903 г. Москва

Я пропустила день, не писала тебе вчера, дусик мой ненаглядный. Хочу быть около тебя, чувствовать твою любовь, чтоб мне было тепло. Ужасно хочу. Я уже мечтаю, как мы будем проводить вместе будущую зиму, как это будет чудесно, я в этом убеждена слепо и смело. Какая это будет полная жизнь! А какое у тебя лицо, когда ты читаешь эти строчки?! Хочу его видеть и прочесть то, что мне надо.

Открыты форточки, шум колес, все стаяло, голый камень, тепло, как в конце марта.

Вчера кончили сезон¹. Играли "Три сестры", отлично играли.

Была Ермолова, прислала в уборную каждой сестры чудесные майоликовые вазы с цветами. К. С-чу поднесла венок после 3-го акта, Вишневскому свою фотографию. Была за кулисами, восторгалась игрой, говорит, что только теперь поняла, что такое - наш театр. В 4-м акте, в моей сцене прощания, она ужасно плакала и потом долго стоя аплодировала.

У нас всех было приподнятое настроение. Вызывали много; в конце, несмотря на то, что пост играем дома, публика устроила что-то вроде прощания и долго не расходилась. После спектакля в компании поехали в "Эрмитаж". Было вяло, но смешно как-то.

Сегодня утром я была у Чемоданова, он шлет тебе глубочайший привет. Заходила к маме, к Надежде Ивановне, потом лежала дома. После обеда была М. Малкиель, Хотяинцева. С Хотяинцевой я съездила в мастерскую Голубкиной - скульпторши. Ты о ней слышал? Ведь это талантливейший самородок. Живет одна в мастерской, дочь огородника, говорит только то, что думает, живет своей особенной жизнью. Прямой, своеобразный человек. Она делает большой барельеф над нашей входной дверью². На днях его приклеивают. Кажется, будет красиво. Я видела куски. Сидели, пили чай из кружек, она сама ставила самовар. Живет только в своей работе.

Дома меня ждал Влад. Ив. Завтра днем мы хотели поехать с ним к Симову на дачу, кот. давно зовет меня, чтобы посмотреть местность. Но дорога плохая и потому отложили поездку. Сейчас я закусила, пишу тебе и ложусь спать. Завтра приедет Маша.

Опять два дня нет писем. Я такой разлуки больше не желаю переносить, как хочешь, ни за что!

Антончик, меня мучит, что ты немытый, хоть бы одеколоном я тебя могла бы вытереть! Шею моешь? Смотри, держи себя в порядке, а то я буду недовольна.

Целую тебя, хоть и немытого, целую с чувством, чтоб тебе стало теплее от каждого моего поцелуя. Я буду совсем африканской женщиной, когда увижусь с тобой.

Твоя Оля

727. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

17 [февраля 1903 г. Ялта]

Дуся, зачем ты прислала мне почтовую повестку? Надо было просто написать или сказать почтальону мой адрес, вот и все. Оную повестку получи при сем и тотчас же прикажи опустить в почтовый ящик, не наклеивая никаких марок и не кладя в конверт. Поняла?

Почему ты так радуешься, что тебе удается роль добродетельной?¹ Ведь добродетельных играют только бездарные и злые актрисы. Вот тебе, скушай комплимент. Уж лучше тех ролей, что я написал для тебя ("Чайка", например), у тебя едва ли найдется². Не говорю, что роль написана хорошо, но она играется тобою великолепно. А позвать Комиссаржевскую для "Чайки" - это было бы совсем не дурно.

Я здоров. Больше ничего не имею сообщить о своей особе.

Ну, целую мою бабулю. Будь здорова, вспоминай иногда о муже.

Твой А.

728*. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

18-ое февр. [1903 г. Москва]

Я сейчас была в бане, дусик дорогой, с Машей, в номере за 1 р. 50 к. И Маша кухарка мыла нас. Потом позакусили с Дроздовой. Пишу тебе и хочу раньше спать лечь, завтра в 9 час. я должна быть у Чемоданова.

Утром я пела; приходила какая-то девица просить помощи для своей подруги, кот. надо отправлять за границу: говорит, чтоб я Морозова просила. Я обещала поговорить. Была в театре, вывозила ненужные вещи из уборной. Весь театр Вишневский велел вымыть. Ты представить не можешь, какое приятное чувство быть в своем театре и знать, что не надо пристраиваться ни в Романовке¹, ни еще где-нибудь. Поболтали с Вишневс. и Влад. Ив. Мне было очень неприятно, что Вл. Ив. не известил Симова, что мы не поедем. Симов уехал туда и ждал нас. Ужасно нехорошо. Мерила платья для Лоны в Англ. магазине. После обеда была А. Татаринова. Как в ней мало молодости! Ужасно много определенного чего-то, уравновешенного. Манера говорить как у 40-летней.

Насчет Бальмонта успокойся. В любви мне не будет объясняться и похаживать к нам не очень-то будет. Дома ведь я мало бываю. Венчался ли Скиталец - не знаю. Невесту его я видела. Она из Симбирска, молоденькая, застенчивая; говорят, за ней 100 000 приданого.

Приедет ли Екат. Павл. в Ялту - не знаю. Она была больна.

Шубу тебе закажу великолепную, только осенью, а не весной.

Паспорт возьмем один, чтоб ты был покоен относительно моего бегства. Как мы весело поедем! Я ужасно радуюсь. Ты будешь мягкий, будешь острить, улыбаться, а мне будет славно на душе. Я снова буду влюблена в тебя, буду хорошая, ласковая и жестоко буду целовать тебя.

Дусик, я ведь пишу каждый день, не укоряй меня. Одно время как-то писала через день. А то аккуратная я. Правда?

У Миши больна девочка, опасаются скарлатины. Маша говорит - он очень взволнован. Смотрела она "Чайку"; больше других понравились Селиванова² и Панова - Маша. Остальное гадость. Аркадину играла Морева³. Пусть Маша сама тебе напишет. Она мало что видела в Петербурге, все больше дома сидела.

Ты знаешь, что Швабе удрала из Ялты? Молодчина.

О нашей поездке в Питер ничего еще неизвестно.

Милый, когда думаешь приехать? Не взять ли квартиру у Коровина? Много воздуха, и солнце, а в нашей дыре тебе нельзя жить. Правда? Напиши скорей. Только высоко, хотя лестница хорошая.

Ты работаешь усердно? А когда я прочту рассказ новый? Опять чужие люди принесут. Не срамись, мой писатель. Прощай, красавец мой, целую тысячи раз.

Твоя Оля

729**. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

19-ое февр.[1903 г. Москва]

Ты мне редко стал писать. Охладел? Ну, ладно. Пожалуй, можно легко охладеть в такой разлуке. Я, верно, испарилась из твоей памяти.

На улицах уже сухо: в переулках скверно, скалывают, рытвины. Я в 8 ¥ ч. утра ехала на извозчике и улыбалась - так было славно, весенний морозец, солнышко.

После Чемоданова я с Машей поехали на грибной рынок. Ходили, устали. Ты бывал там? Продают все решительно. Народу простого масса, толкотня. Мы купили по корзине и ходили, как кухарки. Накупили сухих грибов, груздей, рыжиков, две редьки, кукольной мебели самого российского производства по 5 к. за штуку, люльку, сани и лодку для маленьк. Володи; тебе я купила двух людей (Вологодск. губ.), мужика и бабу, сделанных из мха, лишая, еловых шишек. Мне они очень нравятся. Курьезные. Лица постные, под Нестерова. Увидишь их.

Приехали с рынка, закусили грибочками со сметаной и зеленым лучком, редькой; пришла Marie Sredine в трауре¹, много говорила о беспутном Бальмонте, о его отношениях к жене, о ней. Жена его тебе кажется скучной, а по-моему, это чудеснейшая душа. Бальмонт все свои грехи рассказывает ей и боготворит ее, называет ее Катя, мое солнце. Мне это очень нравится. Завтра вечеринка у Срединых, будут Бальмонты, художник Мусатов, новый поэт Волошин². Мне, верно, не придется, т.к. и днем и вечером репетиция. Сегодня я не ездила на блины к Штекер. Была на репетиции, кот. продолжалась очень недолго.

Так ты Лону любишь? Меня это трогает. Мне хочется, чтоб она удалась мне. Я ее чувствую.

Конст. Серг. с М. П. уезжали на эти дни к Черниговской отдыхать. Твой друг Котик уехала говеть туда же.

Ну, иду спать, дорогой мой. Буду думать о тебе, о весне, о нашем путешествии. Ты сел за "Вишневый сад"? Это должна выйти чудеснейшая пьеса. Знаешь ли ты? Чтобы актеры наши отдохнули на ней. Много будет лиризма, поэзии, красоты. А я играю глупенькую? Ничего. А вернее, старуху?

Целую тебя, увы, только мысленно. Сижу у тебя на коленях и кусаю за ушко. Ты отвык от меня? Дусик мой золотой!

Твоя Оля

730. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

19 февр. [1903 г. Ялта]

О, мой дусик, здравствуй! Погода чудесная, я почти целый день сижу на дворе и чувствую себя очень здоровым. Нового ничего. Говорил Арсений, будто приходили ко мне какие-то две дамы или девицы, но их не принял, что ты, как супруга строгая, должна одобрить... Получил из Сухума растения, завтра буду сажать. Вот если бы в Ялте всегда была такая погода! Тогда бы можно было жить.

Стало быть, труппа едет в Петербург? Решили окончательно? Что ж, счастливого пути!

Кое-что пописываю, кое-что почитываю. По полдня в сутки бываю очень не в духе по причинам, о которых говорить не буду, ибо они очень мелки. Теперь Пост, у нас готовит бабушка; Поля говеет. Ну-с, и т.д. и т.д.

Приедет в Ялту Миролюбов. Вообще, как говорят, начинает съезжаться народ. О том, как сойдут "Столбы общества", напишешь мне подробно и обстоятельно.

Не видно писать, вечереет. Господь тебя благословит, мою жену неоцененную.

Твой А.

731. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

20 февр. [1903 г. Ялта]

Милый песик, я сам не отдал бы Суворину для его театра пьесы, если бы даже он предложил мне сто тысяч. Театр его я презираю, считаю гнусноватым¹. Миндаль уже цветет, айва цветет, мне сегодня нездоровится.

Ты хочешь свести меня в Москве к доктору Штрауху? Что ж, я готов. Пусть осмотрит меня, но не думаю, чтобы мое здоровье стало лучше от этого. Альтшуллер не лечит меня, он исполняет только то, что прописано мне доктором Щуровским, дуся моя. Насчет Варнека ты, быть может, и ошибаешься². Чашку получил и уже пью из нее, галстук надеваю каждый день; нужно будет сократить его, а то длинен, как на толстяка. За то, что ты не дашь мне больше киснуть, спасибо; при тебе я никогда не кисну, разве когда бываю нездоров, как сегодня. Весь день сегодня просидел внизу, в саду, сажали ирисы, японские и германские.

Ну, светик мой, целую тебя в затылочек, в спинку, благословляю тебя. Мне без тебя очень скучно.

Твой А.

732*. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

21-ое февр. ночь [1903 г. Москва]

Дусик мой, у тебя больше нет нежности для меня. Ты меня забыл, разлюбил?

Вчера не писала тебе. И сегодня не смогу. День треволнений и страшной усталости. Две репетиции в день. К тому же неожиданно приехал Костя с своим 4-летним сыном Левой (очаровательный мальчишка), и я разрываюсь. Измучаюсь перед "Столпами" и скверно сыграю. С репетиции сегодня днем поехала к маме. Там гвалт невообразимый.

Вечером усиленно репетировали. Потом ездила к Володе, взяла там Костю, отвезла к себе и болтали вот до 3-х час.

Я адски утомлена, раздражена, зла. Писать не хочу в таком настроении. Ты не обижайся на меня, это пройдет. Не сердись, дусик милый.

Я ненавижу себя за каждую неприятную минуту, кот. я доставляю тебе. Целую тебя и люблю. Не забывай меня.

Твоя Оля

733. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

22 февр. 1903 [Ялта]

Мой серенький песик, здравствуй! Да, ты там цветы от Ермоловой получаешь, а я сижу немытый, как самоед. Даже рычать начинаю. Ты спрашиваешь, мою ли я хоть шею. Шею-то мою, а вот все остальное стало грязно, как калоша; хочу в баню, Альтшуллер не пускает.

Получил от Немировича очень милое письмо¹. Пишет он насчет моей болезни, насчет пьесы. Болезнь известная, и все, что нужно и что не нужно, мне известно, а вот насчет пьесы пока ничего сказать не могу. Скоро скажу. Твоя роль - дура набитая. Хочешь играть дуру? Добрую дуру².

Мне не миновать глотать касторочку, дуся моя, вот уж больше недели, кажется, как нет аппетита. Мне очень легко не есть, я бы мог быть монахом-постником.

Получил от Федорова том пьес. Между прочим "Стихия". Мне сия пьеса нравится, она в миллион раз талантливее всего Тимковского... Только вот что мне кажется: архитекторские способности есть, хоть отбавляй, а материала, из чего строить, очень мало.

Теперь у меня начинается казнь египетская: это получение от казенной конторы гонорара за "Чайку". Нет никакой возможности получить: куда-то, по-видимому, надо приклеить марку в 60 или 80 к., а куда - неизвестно.

Получил две пачки открытых писем - снимков с "Мещан" и "На дне"³. Дуся, поблагодари Станиславского. Напиши, женится Вишневский или не женится?⁴

Начинается холодок, подувает ветерок. А до обеда было совсем хорошо.

Ну, балбесик мой удивительный, супруга моя бесподобная, актрисуля необыкновенная, обнимаю тебя бесконечное число раз и целую столько же раз. Не забывай меня, нам ведь осталось еще немного жить, скоро состаримся, имей это в виду. Пиши, деточка моя хорошая.

Твой А.

734. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

22-ое февр. [1903 г. Москва]

Антончик, дорогой мой, не брани меня, что мало пишу, умоляю. Я истерзалась с Лоной, волнуюсь, устаю, да еще брат здесь, хочется с ним побыть и с чудным моим племянником. Захотелось адски такого сына для тебя и себя. Если бы ты его видел! Изящный, ласковый, не крикливый, всегда занят чем-нибудь, самостоятельный, смелый, просто я не нагляжусь на него. Сегодня накупила ему зверей, кубиков, пароход и строила с ним дома, мосты, зверинцы. Он был в восторге. Он подолгу может сидеть и рисовать. Занятный мальчишка. Костя и Лева ужасно нежны и называют друг друга Пунчик и Бунчик. Ужасно смешно.

Сейчас отыграли генеральную "Берника". Был народ. Говорят, что смотрится с большим интересом. Что будет на спектакле - не знаю. Пришлю телеграмму. Ты думаешь, что я буду хорошо играть Лону? Дусик мой золотой. Если бы это было так! Если бы ты мог быть на первом спектакле! Я была бы счастлива.

Ты о Швейцарии не забыл думать? Как я легко вздохну, когда буду одна, вдвоем с тобой!

Ты теперь сел за "Вишневый сад"? Ведь да? Мы с благоговением примемся за твою пьесу, ты это чувствуешь? О Питере ничего не знаю, едем ли или нет. Мне хочется целовать тебя и говорить о любви, о настоящей любви, и любить. Необыкновенный ты мой, золотой, будь мягким, покойным. Прими меня в твои объятия.

Твоя собака

735. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

23 февр. [1903 г. Ялта]

Милая собака, если у Коровина будет и для меня комната, т.е. такая комната, где бы я мог спрятаться, никого не стесняя, и где бы я мог работать, то возьмите коровинскую квартиру. Если немножко высоко, то это не беда, или беда небольшая; я буду взбираться потихоньку, не спеша.

Я тебе ничего не сообщаю про свои рассказы, которые пишу, потому что ничего нет ни нового, ни интересного. Напишешь, прочтешь и видишь, что это уже было, что это уже старо, старо... Надо бы чего-нибудь новенького, кисленького!

Мне нужно небольшую комнату, но теплую и главным образом такую, где бы не слышно было Малкиелей, когда не хочется их слышать, и где не слышно было бы, как Вишневский ест борщ.

Стало прохладно. Мне, дуся, немножко нездоровится, всю ночь кашлял. Я все уклоняюсь от касторки, оттягиваю, но, должно быть, придется. Как здоровье Мишиной девочки?

Ну, бабуля, благословляю тебя. Насчет паспортов ты будешь хлопотать, у меня никогда ничего не выходит, кроме неудовольствий. Барышням, едущим учиться за границу, надо говорить: 1) кончайте сначала в России, а потом поезжайте за границу для усовершенствования, если посвятите себя научной деятельности; наши женские учебные заведения, например медицинские курсы, превосходны, 2) знаете ли вы иностранные языки, 3) евреи уезжают учиться за границу по необходимости, ибо они стеснены, а вы зачем едете?

Вообще нужно отчитывать сих барышень. Очень многие едут за границу только потому, что не умеют учиться.

Пиши мне, бабуля, не стесняйся. Ведь ты можешь писать мне все, что угодно, потому что ты жена, супруга.

Царапаю тебе спинку.

Твой А.

Завидую тебе, бестия: ты была в бане!!

736. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

24-ое февр.[1903 г. Москва]

Доброе утро, дорогой мой, милый мой! Я только что оделась, делала сама постель, убрала умывальник, т.к. Ксения сидит и работает кофточку для Лоны. Сегодня играем "Столпы". Что будет - не знаю. Я пока довольно покойна, только сердце сжимается по временам. Буду, верно, сильно волноваться. Хочется сыграть мягко; а то когда я волнуюсь, играя энергичные роли, у меня руки жестикулируют адски. На генеральной Влад. Ив. прислал мне сказать в уборную, после двух актов, чтобы из 24-х рук я на сцену захватила бы только одну пару. Я ужасно хохотала. У меня, правда, всякая нервность сказывается в руках. Авось удастся мне сыграть сегодня с одной парой рук.

На генеральной меня хвалили. Переводчик Ганзен говорил мне, что в первых двух актах я слишком молода по движениям и темпераменту. В 3-м и 4-м как следует. Я тебе надоела, дусик? Конст. Серг. играет хорошо, мне нравится, за исключением некоторых сцен; Лилина хороша, Савицкая ничего, Качалов, боюсь, несколько водевилен, не в тоне Ибсена; говорят, что немного напоминает Барона. Вишневский - пастор ничего, хорошо. Петрова слаба, да ведь и трудно ей среди нас, сыгравшихся уже¹. Очень хороши декорации и эффекты². В задней стене огромное широкое окно, виден берег, пароходы, лодки, и когда в 3-м акте начинается гроза, то пароход качается, слышен вой ветра и прибой волн, кот. дает полную иллюзию. Лодочка двигается. Тебе бы все это понравилось. Чудесно сделано. В особенности прибой волн. Пароходики сделаны отлично, даже за кулисами приятно смотреть на них. Все тебе покажем, когда приедешь.

Ты пишешь, что миндали и айва цветут? Славно как! В прошлом году в эти дни я уже была с тобой. Вспоминаешь? Как мы сладко поживем с тобой весну и лето! Помолодеем оба. Я рада, что ты сидишь на воздухе. Рассказ кончил? Как он называется? Мне ужасно больно, что на эту тему ты упорно молчишь в письмах. Я тогда чувствую себя чужой тебе.

Вчера утром я была у мамы, т.е. у Левочки, в которого влюбилась по уши. Он так хорош, что мне даже плакать хочется, когда я смотрю на него. Вчера он пел, а отец ему аккомпанировал. Это было чудесно. Поет верно, нежно так. Нежное существо вообще. Вечером я опять была у него, укладывала его спать, рассказывала ему сказочку вымышленную. Он такой славненький лежал в постельке, слушал, щечки разгорелись, переспрашивал. Он все делает сам, аккуратно, чистенько все.

Обедал у нас вчера Найденов, потом пришел С. И. Шаховской, помешали только поспать мне. Найденов рассказывал, будто Бунин арестован, конечно, оказалось, вздор. Бунин у матери, кот. больна. У нас все выше ноля. Одним словом, весна. Пальмочка и лаврики растут. Фомка шныряет по комнатам и заигрывает со мной. Я сплю в кабинете на диване. В спальной душно и мыши не дают покоя.

Посылаю тебе бумагу, кот. получила на твое имя³. Целую тебя и обнимаю и не дождусь минуты свиданья.

Твоя Оля

737. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

Телеграмма

[25 февраля 1903 г. Москва]

Успех средний. Дождались газет "Эрмитаже"¹. Целую, скучаю.

738. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

25 февр.[1903 г. Ялта]

Милая актрисуля, только что получил от тебя телеграмму. Значит, "Столбы" имели средний успех? Значит, ты до утра в "Эрмитаже" сидела? Значит, настроение теперь у вас всех среднее, т.е. не важное?

А я вчера наконец-таки принял касторочку и сегодня начинаю выползать из нездоровья. Жене своей я пишу только о касторочке, пусть она простит своего старого мужа. Нового у меня ничего нет, все по-старому. Швабе не уехала из Ялты, а бежала. Бежала она от ялтинской тоски, от здешних удобств. Сегодня письма от тебя не было, была только телеграмма - от тебя или от Немировича, не понял хорошо, так как подписи нет.

Читала фельетон Буренина насчет "На дне"?¹ Я думал, что начнет царапать ваш театр, но Бог миловал; очевидно, имеет в виду (это быть может!) поставить у вас пьесу, например, "Бедного Гейнриха"² в своем переводе.

Ты была на грибном рынке, завидую тебе, собака. Если бы я мог пошататься!

Скажи Маше, что печь внизу (чугунная) дымит каждое утро. Купила ли она новую, какую хотела? С этой нашей жить нельзя, и угля много уходит.

Как здоровье Мишиной Жени?³ Я и мать весьма обеспокоены. Скарлатина, да еще петербургская - это не шутка.

Ну, протяни мне ручку, а я ее поцелую нежно. Все мечтаю о том времени, когда ты меня на вокзале встретишь. С вокзала я прямо в баню. Только я так грязен, что, пожалуй, с меня в бане дешевле 80 рублей не возьмут. Ну, ничего, ты заплатишь. Зато я постараюсь быть хорошим, стоющим мужем.

Целую и треплю мою собаку, дергаю за хвостик, за уши.

Твой А.

739. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

26-ое февр. утро [1903 г. Москва]

Дусик мой родной, пишу на торчке, везде полотеры - ты понимаешь это разрушение во всей квартире? Сейчас читала твое письмо. И мне так захотелось вымыть тебя всего с любовью в ванночке, чтоб ты был чистенький, потом уложить в беленькую постельку и поцеловать. Я не могу простить такой нелепости - иметь ванну в доме и не вымыться! Это просто абсурд. Можно же после мытья вынести воду ведрами. Как не устроить себе такого удобства. Какая-то дикость - покоряться нелепейшим мелочам. Ты прости, но я злюсь.

Маша все время уговаривает брать квартиру в д. Коровина, несмотря на высоту. Я не знаю, что делать. У тебя была бы отдельная комната, для которой есть кресло, стул, ковер и две куклы с грибного рынка. Остальное заведем. Есть ванна, электричество.

Второй день у нас солнечно, хорошо, бодро. Я выспалась, хотя как-то тяжеловато. Ведь после "Столпов" просидели всю ночь в "Эрмитаже", а вчера играла "На дне", а днем возилась с Левой у мамы, и не спала.

"Столпы" сошли, слава Богу. Успех средний, за исключением последнего акта, кот. принимали отлично. В "Русск. вед.", в "Русск. слове" хвалят¹. В публике жалуются на пьесу, а кому и нравится. Не разберешь. Да я и мало народу видела. Книппер хвалят, но некоторые недовольны, что она сделала себя пожилой. Эфрос, конечно, обрушится². На 1-м спектакле был Южин, это ведь всегда скверно. Не обошлось без "случая". В 4-м акте все время, когда я стояла спиной к публике во время покаяния Берника, у меня на неприличном месте пристал цветок, один из тех, которыми забрасывали Берника, и никто не догадался смахнуть. Вероятно, было смешно. Мне игралось. Вышло мягко, хотя, может быть, сценически не ярко. К. С. играл хорошо, но текстом владел трудновато. В общем, все сошло благополучно. Я уверена, что сегодня будет хороший спектакль. В "Эрмитаже" было не очень много народу. Маша была. Было приятно. Утром Качалов, Стахович и Тихомиров проводили меня до дома. Было смешно. Стахович просит тебе очень и очень кланяться. Влад. Ив. не очень доволен спектаклем. Он очень много работал, и благодаря только ему пьеса идет хорошо. Он много сил и нерва положил в нее.

Сейчас жду Костю, пойдем на выставку нов. стиля³. Я еще не была.

Вчера был Андреевский "На дне", сидел у меня в уборной. У нас был Куркин. Ну, пришли Костя с Элей, надо идти. Оба тебе ужасно кланяются, а Эля тебя целует. Целую, обнимаю крепко, тысячи раз.

Твоя Оля

740. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

27 февр. [1903 г. Ялта]

Здравствуй, актрисуля! Погода пасмурная, темная, но все же я брожу по саду, обрезываю розы; сейчас сижу немножко утомленный. Тепло, хорошо. Насчет пьесы подробно напишу тебе около 10 марта, т.е. будет ли она написана к концу марта, или нет. Про Швейцарию я не забыл, помню, ибо жажду поскорей остаться с тобою вдвоем. Здоровье ничего себе.

Про "Столпов" я еще не читал в газетах, ничего не знаю, но, судя по телеграмме твоей, ты не совсем довольна. Если так, то могу посоветовать одно: наплюй, дусик. Ведь теперь Пост, пора уже отдыхать, жить, а вы все еще портите себе нервы, надсаживаетесь неизвестно ради чего. Только и удовольствия, что Вишневский снесет лишнюю тысячу в банк, а на кой вам черт эта тысяча?

Вспоминается, что когда