Чехов Антон Павлович - Переписка А. П. Чехова и О. Л. Книппер

начинался Художеств. театр, то имелось в виду не обращать внимания на то, как велики сборы; Немирович говорил, что раз пьеса нравится театру (не публике, а самому театру), то она будет идти раз 30-40 даже при 20 рублях сбора... Изволь-ка вот теперь сочинять пьесу и думать все время, думать и раздражать себя мыслью, что если сбору будет не 1600, а 1580 рублей, то пьеса эта не пойдет, или пойдет, но только с огорчением.

   Духи у меня есть. Одеколон есть. Мыло для головы есть.

   Писал ли я, что открытые письма с "Мещанами" и "На дне" мною от Алексеева уже получены?¹ Если не писал, то имей сие в виду и поблагодари Алексеева, когда увидишь. Поняла?

   Больше писать не о чем, балбесик. Хочу только одного: взять тебя за ухо, притянуть и поцеловать двадцать раз в лоб и подбородочек. Пиши мне побольше, а то письма твои короче клопиного шага. Брату своему и племяннику, если они еще не уехали, поклонись.

   Обнимаю родную мою, хорошую.

  

  

   У тебя нехорошо на душе все это время, дорогой мой. Я чувствую это в каждой строчке, в каждом слове, как ни скрывай. Такое душевное состояние никогда больше не должно повторяться, слышишь? Никогда. Как это будет - не знаю еще, но будет иначе.

   У нас солнце, воздух чудесный, весна будет хорошая, т.к. весь снег, всю гадость уже свезли и на улицах чисто. Тебе скоро можно будет приехать. Ах, Антон, если бы сейчас была твоя пьеса! Отчего это так долго всегда! Сейчас надо бы приниматься, и чтоб весной ты уже видел репетиции. А то опять все отложено на неопределенный срок; я начну с тобой поступать более энергично. Так нельзя, дусик милый. Киснуть и квасить пьесу. Я уверена, что ты еще не сел. Тебе, верно, не нужны тишина и покой для писания. Надо, чтоб была толчея и суета кругом. Авось тогда ты засядешь. Ну, прости, только обидно, что так долго. Ждут, ждут без конца, и все только и слышишь кругом: ах, если бы сейчас была пьеса Чехова! Напишешь ее к весне и потом опять положишь киснуть на неопределенный срок. Как она тебе не надоест!

   Вчера сыграли вторые "Столпы". Прием и публика куда выше первого спектакля. Газеты все похваливают. Даже Эфрос уж не так сильно пощипал.

   Мне скучно, я злюсь. Пойду сейчас гулять. Маша пристает с квартирой, а у меня нет энергии, и т.к. есть план совсем иной на будущую зиму (о кот. я тебе писала), о кот. я Маше не говорила, чтоб зря не волновать ее, то я и не знаю, что надо делать.

   Я больше не могу жить с сознанием, что ты где-то, далеко от меня, влачишь жизнь, тоскуешь, терпишь. Я этого не могу. А что надо делать, тоже не знаю. Но так немыслимо. Ты это понимаешь?

   Целую тебя. Ты, верно, слишком много сидел на воздухе, оттого и нездоровится. Не могу больше писать. Надоело мне все.

  

  

   Голубчик мой, я как-то сурово писала тебе вчера, правда? Ты не сердишься? Я начинаю нервиться. Я не знаю, когда увижусь с тобой. Я ничего не знаю. Жизнь какая-то глупая, никак ее не устроишь. А хочется, чтоб все было хорошо.

   Сегодня нет солнца, и это меня раздражает. Серо. Думаю о тебе, и мне тяжело. За тебя и за себя. Я уже не представляю себе, как мы с тобой увидимся, какими?! Теперь дни у меня свободные, но вечера без перерыва с 24 февр. до 8 марта все заняты. Дни я теперь провожу большею частью у мамы с Левочкой, с Костей. Костя вчера смотрел "На дне" и в большом восторге. Мне жаль, что он не увидит "Три сестры". 4-го он уезжает.

   О Петербурге ничего еще неизвестно. Едем или не едем.

   Квартиру у Коровина думаем брать, только ты должен тогда скорее приехать. Я тебе буду ванночку делать и в постельку укладывать. И комната тебе там отдельная. Но лестница меня смущает, хотя...

   Мишиной девочке лучше, а мальчик, кажется, прихворнул теперь. Лика в Москве, видела ее в театре - нарядная, помпезная.

   Вчера "На дне" было очень много провинциальн. актеров и антрепренеров. После 1-го акта кто-то сильно свистел. Было смешно. Оказалось, пьяный, и его вывели.

   Конст. Серг. поднялся как-то духом, бодрый. Не дождется твоей пьесы. А чтоб ты не говорил, что написанное тобой старо и неинтересно, надо скорее это мне прочесть и убедить, что это хорошо, изящно и нужно. Понимаешь? А то ты там в одиночестве чего-чего не надумал. Со мной забудешь все, что выдумал за эту зиму.

   На выставке "Style moderne" я тебе купила красивенькую полочку и не знаю, прислать ли с Алексиным или оставить здесь для твоего кабинета. Думаю, что лучше последнее.

   Будь здоров, дусик мой. Тебе, верно, странно думать, что где-то далеко есть у тебя мифическая жена, правда? Как это смешно.

   Целую и обнимаю тебя много раз, мой мифический муж. Кланяйся мамаше, и всем, и Альтшуллеру.

  

  

   Актрисуля милая, приехали Ярцевы, рассказывают, что "Столпы" им не понравились, но что ты была очень хороша. В "Русских ведомостях" читал сегодня похвалу. Вообще я газетчикам не верю и верить не советую. Эфрос хороший малый, но он женат на Селивановой, ненавидит Алексеева, ненавидит весь Художеств. театр, - чего он не скрывает от меня¹; Кугель, пишущий о театре в десяти газетах, ненавидит Художеств. театр², потому что живет с Холмской, которую считает величайшей актрисой.

   У нас цветет камелия, скажи об этом Маше.

   Ну, как живешь, дусик? Как чувствуешь себя? Ярцев говорит, что ты похудела, и это мне очень не нравится. Это утомляет тебя театр. Получил я письмо от Немировича³, пишет, что давно не имел от меня писем, между тем я очень недавно писал ему⁴. Его адрес: Б. Никитская, д. Немчинова? Так?

   У нас прохладно, но все же я сижу на воздухе. Софья Петровна Средина очень похудела и очень постарела. Леонид В. не встает; сидит в постели, и это уже давно. Сельди я получил, спасибо. Тут как-то Ольга Михайловна привезла мне 2 десятка селедок и я ем их все время.

   Говорят, что Горький приезжает скоро в Ялту, что для него готовят квартиру у Алексина. Едет сюда, по слухам, и Чириков. Вот, пожалуй, некогда будет писать пьесу. И твой любимчик Суворин приедет; этот как придет, так уж с утра до вечера сидит - изо дня в день.

   Когда же ты увезешь меня в Швейцарию и Италию! Дуся моя, неужели не раньше 1 июня? Ведь это томительно, адски скучно! Я жить хочу!

   Ты сердишься, что я ничего не пишу тебе о рассказах, вообще о своих писаниях. Но, дуся моя, мне до такой степени надоело все это, что кажется, что и тебе и всем это уже надоело, и что ты только из деликатности говоришь об этом. Кажется, но - что же я поделаю, если кажется? Один рассказ, именно "Невеста", давно уже послан в "Журнал для всех", пойдет, вероятно, в апрельской книжке, другой рассказ начат, третий тоже начат, а пьеса - для пьесы уже разложил бумагу на столе и написал заглавие.

   Ну, Господь с тобой. Благословляю тебя ласково, целую и обнимаю дусю мою.

  

  

   Я уже перестала понимать, о чем тебе писать, дорогой мой. Бессмысленно все как-то кажется. Надо вместе жить, вот и все.

   Телеграмму, конечно, послала я, а не Вл. Ив.¹. Ведь пишу же: "Целую. Скучаю". Разве так написал бы Влад. Ив.? Настроение в труппе хорошее, бодрое. "Столпы" имеют успех. Принимают хорошо, сочно. Мне приятно играть Лону. Как мне хочется, чтоб ты увидел меня в Насте и Лоне! Значит, ты верно предчувствовал, что Лона мне удастся.

   Приехал Горький. Я его видела. 4-го он едет в Ялту, с Алексиным. У него кровохаркание появилось. Поедет подкрепляться. Он говорит, что послал тебе "На дне". Получил? Завтра заседание. Будем отстаивать Тургеневский спектакль.

   Купец гнет на "Эллиду" Ибсена для Марии Федоровны². Посмотрим.

   Буренина я не читала.

   Касторочка помогла тебе, дусик мой нежный?

   Засел за пьесу наконец? Что ты делаешь целый день? Я бы на твоем месте писала целый день.

   Извозчики меня изводят. Мостовые и медленная езда. Это что-то ужасное.

   Я полдня бегала по магазинам с Костей и Элей. Устала. Потом ездила с Левой и Костей к горловому доктору. У Левы залегает одна ноздря, и брат хотел посоветоваться. Ничего особенного. Были у Шлиппе. Лева держит себя великолепно, как истый мужчина. Он тебе бы ужасно понравился. Какой-то он гармоничный.

   Были с Машей у Гонецкой, чтоб переговорить насчет квартиры, но она была занята. Не знаю, что делать.

   Мишиным детям лучше. Мальчика спустили на ноги. Успокой мамашу. Все благополучно.

   Завтра В. Ив. едет в Петербург. Решат окончательно относительно поездки. Когда ты думаешь приехать, дусик мой?

   Скоро уже настоящая весна.

   Вчера у нас были Лика и Екатер. Шенберг и Гольцев, вечером. Я застала только дам. Лика ужасно располнела - колоссальная, нарядная, шуршащая. Я чувствую себя такой плюгавкой перед ней.

   Клопов у нас нет совсем. Зато мыши бегают по постели, по крайней мере, я нашла свежие следы на подушке.

   Ну, покойной ночи, мой милый, мой мифический муж. Как мне хочется понежиться с тобой. Обнимаю тебя, целую крепко много раз и прижимаю.

  

  

   Милюся моя, только что собрался написать тебе, как пришла начальница, и не одна, а привела с собой учителя одного. Теперь сидят внизу и пьют чай, а я спешу написать тебе сии строки.

   Я здоров, ничего не болит. Кашляю меньше. Скучно. Погода хуже. В Ялте переполох: все ждут приезда Горького. А мне становится не то чтобы скучно, а как-то вяло на душе при мысли, что мне придется беседовать с Екатериной Павловной, видеть гувернантку, слышать, как бесится Максимка¹. Постарел я!

   Идут!! Будь здорова!

  

  

   Вчера не писала, дусик милый, очень уж был треволнительный день. Утром я встала очень мрачная. Поехала к Чемоданову, оттуда на заседание и, конечно, опоздала на ¥ часа.

   На заседании произошел инцидент, который сильно всех взволновал. Влад. Ив. начинает говорить очень дельно, очень существенно о нашем репертуаре, что при такой гонке за современностью и за вкусом публики театр никогда не станет на твердую почву. Что вовсе нет заслуги в том, что мы ставим Горького, а заслуга, что мы заставили его писать. Заслуга в том, что мы сумели играть Чехова, но из этого не следует, что мы должны ставить и Андреева, и Скитальца etc.. Вдруг Морозов останавливает его и говорит, что это к делу не относится, что он отклоняется. Влад. Ив. ответил, что сам знает, что относится к делу, встал и вышел. Молчание. Я не сдержалась, вспылила и сказала Морозову, что он не имел права обрывать Влад. Ив., раз он говорил о деле. Вспылил Вишневский, и конечно, все были на стороне Вл. Ив., исключая Марию Федоровну. После моих слов Морозов встал, вышел, прося снять председательство на время. Все сидели, молчали. Я тут же заявила, что поеду к Влад. Ив. и, если нужно, и к Морозову, чтоб уладить это дело, и извинюсь перед Саввой. Вспылила я оттого, что вообще у Саввы невозможный тон с Влад. Ив. и с Марией Петр. Большинство высказалось, что всем делается не по себе, когда Морозов разговаривает с Вл. Ив.

   Сидели мы долго и обсуждали, что теперь делать. К. С. очень умно и спокойно сказал многое о заслугах Влад. Ив. Решили всем составом ехать к Немировичу, а затем к Морозову и просить его объясниться с Вл. Ив.

   Симов, Артем, Александров, Москвин, Лужский ничего не высказывали, молчали, как и всегда. Мария Фед. стояла за Морозова. Я высказала, что с весны весь тон Морозова по отношению к Вл. Ив. таков, будто он находит его лишним для дела. Многие подтвердили. Самарова раздрябла и не знала, куда выгоднее склониться.

   Мария Петр. говорила о невозможном тоне Морозова на заседании. Успокоил всех К. С. Когда решили ехать к Вл. Ив., Андреева не знала, что ей делать, и разревелась. Вышло глупо. Влад. Ив. был тронут, что все приехали к нему. Тут уж немного улеглись нервы, и начали посмеиваться. Стаховича отправили к Морозову предупредить, что мы все едем. Приехали. Я, как вошла, извинилась перед Саввой как перед председателем за свою вспышку. К. С. начал просто и ясно говорить с Саввой, просил сбросить всю деловую оболочку, весь тон заседаний и говорить просто. Мария Фед. собралась с духом и очень ясно все формулировала, и Савва согласился объясниться с Влад. Ив. Потом я отвела Савву в другую комнату и откровенно высказала ему, что наше дело может только существовать на полной вере, что все мы необходимы для дела, т.е. главн. образом - К. С. и Вл. Ив.; что с весны я замечала его отношение к Влад. Ив. Отношение было таково, будто Вл. Ив. не нужен для дела, что мы и без него обойдемся; сказала ему, что он как умный человек должен видеть, что Влад. Ив. делает очень много, отдает все и не получает ничего. Савва ответил, что за последние месяцы он видит, что Вл. Ив. для театра, и что у него с ним хорошие отношения. Поговорили и расстались дружно. Вл. Ив. вечером уехал в Петербург.

   Знаешь, Антон, может, это все глупо, но очень хорошо, что так вышло и что осадили Морозова, пока он не усилил свой тон. Вообще многое выяснилось. Утомлены все были адски.

   Кончаю уже в театре, во время "Столпов". Завтра напишу все, а то глупое письмо вышло. Сегодня, верно, мало придется спать, после спектакля поеду к маме - последний вечерок с Костей; завтра он уезжает. Сегодня болталась. Покончили с квартирой в д. Коровина. Не знаю, хорошо ли будет! Целую, обнимаю тебя крепко. Ужасно хочу твоей нежной ласки, твоих глаз. Целую.

  

  

   Дорогой мой, Антон, здравствуй. Ходишь по саду, обрезываешь розы? Я люблю, когда твоя длинная фигура бродит по дорожкам. У тебя такой сосредоточенный вид, когда ты сидишь на скамье и журавли около тебя.

   У нас солнышко начинает пригревать. У меня скоро покажутся веснушки. Стоят славные солнечные дни при -2®. Бодро и крепко в воздухе. Весенний воздух уже действует.

   Антончик, ты не имеешь понятия, когда мы наконец увидимся? В Петербург почти решили ехать. Это ужасно. Везут "На дне" и "Дядю Ваню", значит, я буду дуть подряд 17 вечеров и 3 утренника. Мы с тобой зато заработаем хоть сколько-нибудь. Тебе придется около двух тысяч. На эти деньги поедем попутешествовать. Согласен?

   Я сегодня провожала Костю с Левой. Они поехали на экспрессе прямо до Тифлиса. Чудесный поезд. Мне так захотелось удрать! Даль солнечная, ясная. Приятный ребенок - Левка. С ним так легко ехать. Он всегда сам занимается. Когда едет на извозчике, всегда молчит и думает. Не юлит, не кричит. Нежный мальчонок и вместе с тем живой, резвый, но не дикий, не шалун. Ведь хорошо такого иметь, как ты думаешь? Игрушек повез он с собой массу. Его все задарили в Москве.

   Я ему на прощанье привезла еще заводной поезд, и он, устроясь в купе, занялся им, был в восторге. Мне жаль было расставаться с ним. Маме, бедной, так грустно будет теперь, так мертво в доме без Левы.

   Прости, дусик, что вчера я так бессвязно кончила письмо. Но хотелось его отправить с Горьким, кот. был в театре на "Столпах". Я дописывала его в конторе, чуть не стоя. Теперь ты уже прочитал в газетах про "Столпы"? Доволен, или тебе все равно?

   Об инциденте - пока молчание. Морозов, верно, разговаривал с Влад. Ив. в Петербурге¹. Я думаю, что не будет никаких последствий. А Морозов будет знать, что можно и что нельзя. Ты, верно, посмеялся здорово? Только молчи о всем этом.

   У меня опять кишки зашалили. Сяду на диету.

   Сегодня выбирали обои для новой квартиры. 8-го, верно, будем переезжать. Ксению я отпускаю на 6-й неделе.

   Мне скучно. Что мы оба почувствуем, когда встретимся? Зачем этот Петербург подвернулся? Некстати.

   Будь здоров, дорогой мой. Как тебе не стыдно, что ты при писании пьесы можешь думать, что вдруг она не будет давать полный сбор. Даже в шутку нельзя допускать этой мысли. Слышишь, золотой мой? Целую горячо твою милую мягкую голову, глаза мои лучистые, губы и прижимаю тебя к груди своей.

  

  

   Милый мой дусик, у нас в Ялте торжество: открылся магазин Кюба, настоящего петербургского Кюба. Завтра пойду погляжу, что у него есть, и напишу; быть может, уже не понадобится привозить из Москвы всякую закуску.

   Ты делаешь мне выговор за то, что у меня еще не готова пьеса, и грозишь взять меня в руки. В руки бери меня, это хорошая угроза, она мне улыбается, я только одного и хочу - попасть к тебе в руки, что же касается пьесы, то ты, вероятно, забыла, что я еще во времена Ноя говорил всем и каждому, что я примусь за пьесу в конце февраля и в начале марта. Моя лень тут ни при чем. Ведь я себе не враг, и если бы был в силах, то написал бы не одну, а двадцать пять пьес. И очень рад, что пьесы нет, так как вам не репетировать теперь нужно, а отдыхать. Работать так неумеренно - это свинство по меньшей мере!

   У нас прохладно, но все же недурно. Насчет будущей зимы я еще пока ничего не решаю, но особенно радужных надежд на оную не возлагаю. Пока только могу сказать, что до декабря в Москве буду жить (особенно, если шубу сошьешь), а потом, вероятнее всего, придется удрать за границу, на Ривьеру или в Нерви, что ли, этак до 15 февраля, потом назад в Ялту. Будем пребывать в разлуке, но что же делать!! Ничего не выдумаешь, как ни верти головой. Вот если бы ты забеременела, тогда бы в феврале я взял тебя с собой в Ялту. Хочешь, дуся? Какого ты мнения? Даже согласился бы зимовать, хоть в Архангельске, все равно тогда, только бы из тебя вышла родительница.

   Поедете в Петербург? Да или нет?

   Итак, завтра пойду к Кюба, понюхаю европейской цивилизации. Перебираетесь на новую квартиру! На каком этаже? Если высоко очень, то я буду всходить полчаса, это ничего, все равно делать мне в Москве нечего.

   Ванна ванной, а все-таки я прежде всего в баню. Вот жаль квартиры Гонецкой, там баня близко.

   Ну, бабуля моя, обнимаю тебя и, обнявши, начинаю прыгать по комнате, потом целую в шейку, в спинку и щелкаю по носу, дусик мой.

  

  

   Как живешь, дусик мой милый? Когда кончится эта безобразная разлука?!

   Знаешь, я познакомилась с бывшей Сашей Киселевой?¹ И оказывается, что я ее мужа тоже знала студентом². Она хорошенькая. Была у меня в уборной во время "Дяди Вани".

   Сейчас Каширин рассказывал Конст. Сергеевичу, что в Екатеринодаре в "Трех сестрах" помощник режиссера во время пожара выдумал надеть пожарную каску и прыгал под окном, как будто верховой пожарный, а режиссер и все недоумевали, почему в публике хохот.

   Как тебе это нравится?

   Вчера я познакомилась с Красовым. Он говорит, что знал тебя в Петербурге. Помнишь его? В Питер, значит, едут. Ты получишь, пожалуй, больше 3 000.; сбор там будет 4 600 р. Ужасно? Я сейчас говорила Влад. Ивановичу, что немножко некрасива наша поездка - просто денежная афера³. Пьес не везем. Правда, нехорошо? Вл. Ив. давно возмущается.

   Знаешь, ты на свой пай получишь около 1000 р. Сегодня говорил секретарь Морозова. А я ничего не получу, покроется только часть моего долга.

   Видел ли ты Горького? Говорят, у Сулера брюшной тиф. Жаль беднягу. Напишу ему.

   Мне страшно надоело играть "На дне". Очень хочется играть Елену Андреевну в новом тоне. Может, надумаю что-нибудь.

   Так Ярцев рассказывал тебе о "Столпах", обо мне, о Москве?

   Сегодня я была у Ольги Мих. - ее рождение. Хотяинцева обедала у нас.

   Все скучно, я теряю аппетит ко всему. Верно утомилась. Сплю как сурок. Это хорошо.

   Ты еще не хочешь бросить такую жену, как я? Мне так совестно перед тобой - ты представить не можешь! Не называй меня никогда женой - слышишь? Выдумай другое слово, умоляю тебя.

   Как твое здоровье, как кишочки? Что ты кушаешь и с аппетитом ли? Креозот принимаешь? Рыбий жир пьешь?

   Я живу по привычке.

   Обнимаю тебя и кусаю за ушко и целую нежно.

   Что ты думаешь обо мне?

   Кланяйся мамаше. Как ее здоровье?

   Ты недоволен моими письмами? Верю искренно.

   Получил ли фотографии нашего театра? Послал Алексеев. Я тебе тоже заказала, а он перехватил, жулик.

   Целую тебя, дорогой мой, и крещу трижды.

  

  

   Дусик мой, актрисуля, так как я уже не литератор, а гастроном, то сегодня отправился в магазин Кюба, уже открытый. Там оказалась чудесная икра, громадные оливки, колбаса, которую делает сам Кюба и которую нужно жарить дома (очень вкусная!), балык, ветчина, бисквиты, грибы... Одним словом, из Москвы не нужно уже ничего привозить, кроме круп и пшена. Мне кажется, что и окорока к празднику следует теперь покупать у Кюба. Пишу тебе обо всем этом, потому что сегодня был Альтшуллер и уверял меня, что до середины апреля мне нельзя ехать в Москву ни в каком случае. Дуся моя, жена моя, актрисуля, голубчик родной, не найдешь ли ты возможным приехать в Ялту на Страстной, а если поедете в Петербург, - то на Фоминой? Мы бы с тобой чудесно пожили, я бы поил тебя и кормил чудесно, дал бы тебе почитать "Вишневый сад", а потом вместе и покатили бы в Москву. Альтшуллер клянется, что плеврит у меня еще не всосался и что ехать ни в каком случае нельзя. Приезжай, роднуля! Театр даст тебе отпуск, я упрошу, если твоих просьб будет недостаточно. Напиши, что приедешь, а главное подумай. Подумай, как для тебя лучше и удобнее. Но я так соскучился, так жажду видеть тебя, так хочу съесть тебя всю живьем, что у меня нет терпения, я зову, и зову. Ты не сердись, дуся, а сначала подумай, обсуди. И если решишь ехать, то пойди теперь же закажи билет (на Неглинном), а то к празднику не найдешь. И напиши мне, как ты решишь.

   В "Вишневом саду" ты будешь Варвара Егоровна или Варя, приемыш, 22 лет. Только не сердись, пожалуйста. Ты не пиши, а телеграфируй одно слово: "приеду" или "нельзя".

   Ты вот пишешь, что не знаешь, как мы встретимся, а я так чувствую, точно мы вчера расстались, я и встречу тебя так, как будто ты не переставала быть моей ни на один день.

   Сегодня от тебя нет письма.

  

   6 марта.

   Пишу на другой день. Из твоего сегодня полученного письма видно, что вопрос с Петербургом еще не разрешен отрицательно, что быть может еще поедете. Если так, то приезжай в Ялту после Петербурга; вообще обсуди все как нужно, и если не найдешь нужным или возможным приехать, то так тому и быть, я покорюсь и сам приеду без всяких разговоров. Решай ты, ибо ты человек занятой, рабочий, а я болтаюсь на этом свете как фитюлька.

   Сегодня сильный ветер, неприятно. Если пьеса у меня выйдет не такая, как я ее задумал, то стукни меня по лбу кулаком. У Станиславского роль комическая¹, у тебя тоже.

   Ну, пупсик, будь здорова. Я тебя люблю, а ты там как хочешь. Твоя фотография выставлена в магазине Волковой², на окне.

   Обнимаю тебя и целую.

   Мятных леденцов не покупай больше. Мармелад есть у Кюба.

  

  

   Антосик мой, bonjour. Скажи мне, где ты наконец и когда думаешь увидеться с женой? А если погода будет теплая, солнечная, разве тебе нельзя будет хоть в конце Святой быть в Петербурге? Это неисполнимо? Напиши мне. Напиши все, что думаешь, чтоб мне знать, чего ждать, на что надеяться.

   Пьесу ты должен писать, несмотря на приезд именитых гостей. Ты должен писать, должен знать, что это нужно, что этого ждут, что это хорошо. Подбодрись, дусик милый, ведь ты же живой человек, а не сухарь, и я не люблю, когда ты себя сушишь. Ведь ты мягкий, изящный, тонкий, поэт настоящий, и ты должен давать это людям. Должен чувствовать, что это доставляет радость людям. Напрасно ты думаешь, что я что-либо говорю из деликатности. Я в этом смысле совсем не такая деликатная.

   У нас ясно, солнечно, но утром было -9®. Сейчас была в новой квартире. Посылаю тебе план¹. Иметь понятие можешь о квартире.

   Сейчас пришло твое письмо. Успокойся. Ведь жены и детей Горького не будет в Ялте². А с ним тебе будет приятно повидаться. Скоро приедет Бунин с женой Голоушева в Ялту.

   Сегодня читают два акта найденовской пьесы³. Я ее совсем не знаю. Примутся за нее. Я, вероятно, буду свободна. Сегодня последний спектакль, а затем передышка, слава Богу. Будем устраиваться на новой квартире. В конце четвертой, может, поеду с Марией Петр, к Черниговской - спать, есть и гулять, - словом, в себя приходить. Она очень зовет. К. С. все время говорит, чтоб ты приезжал и, если пожелаешь, пожил бы у Черниговской со мной. Там хорошая гостиница, отличный стол. Съездим, дусик? Вдвоем?

   В Швейцарию поедем и будем блаженствовать и жить одной любовью. Так? А пока будем еще терпеть.

   Будь здоров, дорогой мой. Не унывай. Пиши пьесу, умоляю тебя. Я тебя всего ужасно понимаю и чувствую.

   Целую тебя. Спальня у нас очаровательная будет в новой квартире - светлая, розовая. И весна к тому же. Неужели ты Пасху будешь в Ялте?

   Обнимаю тебя крепко и горячо. Приехал бы сюда кончать пьесу, а? Квартира хорошая, воздуху много будет, солнце.

   Подумай и отвечай скорее. Мы с тобой на Сухаревке купим стол хороший, старинный, еще кое-что, и будет кабинет.

  

  

   Мы переехали, дусик дорогой, и довольны до бесконечности. Удивительная квартира - ты увидишь и будешь доволен. Много света и воздуха. Уютно, славно. Почти все уже устроено, кроме столовой. Посуда стоит так, т.к. шкаф Маша взяла себе и теперь надо покупать буфет. Попробую заказать столяру из простого дерева, авось дешевле выйдет. Если ты не захочешь покупать себе письм. стол и диван, то можем взять у д. Карла, кот. уезжает до ноября месяца в деревню. Это как ты захочешь.

   Мы обе очень устали с перевозкой. Вчера закусывали в вегетарианской столовой - смешно!¹ Мы с тобой сходим туда. Обедали у Фейгиных. Перевезли все благополучно. В твоем кабинете уже висит твоя группа², полочка с куклами из мха и ковер. Ждут своего хозяина. Спальня - очарование. Тебе жить захочется.

   Вчера во время перевозки я еще успела съездить на заседание - отстаивать Тургенева. Отстояли³.

   Найденовская пьеса провалилась на чтении. Актеры возмутились при мысли, что ее можно ставить у нас. Очень слабая пьеса⁴. Напишу подробнее. Тургеневу все рады, примутся с наслаждением. Ты доволен? Будем ходить в Румянц. музей собирать материалы.

   А ты привози "Вишневый сад", при тебе за него примемся и тебя оживим всего.

   Пока до завтра, иду спать, ноги вытягивать. Вчера выпал снег, сегодня все тает, тепло, чудесно. Целую тебя крепко, тысячу раз. Будь здоров.

   Когда приедешь?

  

  

   Мне, дуся моя, и грустно, и немножко досадно, что ты и Маша держите меня в неизвестности: переехали вы на новую квартиру или нет еще! И где этот дом Коровина, о котором ты писала? В Пименовском пер. или где-нибудь в другом месте? Посылаю это письмо в театр и перестану тебе писать впредь до получения нового адреса или извещения, что вы еще не перебрались.

   Получил я сегодня фотографии - снимки с фойеи проч. Большое спасибо! Передай Тихомировой, которая сидит в конторе, что книги ("На дне" Горького) посылаются заказною бандеролью, а не посылкой, и что в посылки нельзя вкладывать писем. В каждой из трех полученных мною посылок было по письму.

   Ты говоришь, что я уже забыл тебя, какая ты есть. Да, дуся, я уже не помню, блондинка ты или брюнетка, помню только, что когда-то у меня была жена. В Петербурге или Мария Петровна захворает, или Станиславский утомится, а посему на 3 тысячи, о которых ты пишешь, надежд я не возлагаю.

   Одно письмо я послал в Пименовский пер., и теперь боюсь, что оно не дошло¹.

   Красова я не знаю, никогда не видел².

   Ну, Господь с тобой, будь здорова и весела. Целую тебя и обнимаю.

  

  

   Ужасно меня взволновало твое письмо, дусик мой милый, бывший литератор, теперь же гастроном! Мне было и хорошо и мучительно.

   Хорошо - оттого что я почувствовала, что ты меня любишь, а мучительно - от желания поскорее увидеть тебя и от мысли, что я ничего не могу сделать, чтоб поскорее держать в своих объятиях моего гастронома. Теперь ты уже знаешь, что Святую и Фоминую мы в Петербурге, а в половине апреля ты прямо приедешь в Москву на другой день моего приезда, чтоб я могла тебя встретить. А до тех пор, значит, терпим. Ты пишешь, а я играю.

   Я, дусик, растрепанная. Прости и не сердись. Ты мне через два слова все пишешь: не сердись. Разве я уж такая сердитая? Я бываю противная, когда меня что-нибудь мучает.

   У нас очаровательно в квартире. Все восхищаются. Мама мне прислала целое окно цветов: лакфиоли, примулы, резеда и гиацинты - и у меня весна на этом окне, одна рама стоит открытая, чтоб воздуху было больше цветам.

   Вечером была Дроздова и m-me Коновицер. Я все убиралась. Потом села, попела, чтоб тоску разогнать. Резонанс хороший.

   Получила роль Дарьи Ивановны в "Провинциалке"¹. Ты пишешь, что я играю глупенькую, Варю. Мне нравится это. Я рассказала это Марии Петровне, а она смеется, уверяет, что это роль для нее, что драмат. она играть не может. Мы решили, что поцарапаемся. Она отказывается играть "Где тонко, там и рвется", чтоб беречь силы для твоей пьесы. А эту вещичку можно, по-моему, ставить только с ней; Андреева может играть, но будет только красива и изящна, но не будет изящества игры, аромата, обаяния, чего-то недоговоренного. Андреева не умеет "купаться" в роли. В "Нахлебнике" (Артем) играют мужа и жену - Леонидов и Андреева, помещиков - Лужский и Баранов, дворецкого - Вишневский, помещика Иванова - Тихомиров. В "Провинциалке": графа - Конст. Серг., мужа - Москвин². Тебе нравится этот спектакль?

   Дусик, напиши мне насчет стола и дивана; если согласен, то я еще на Страстной велю их привезть от мамы. Д. Карл будет счастлив.

   Пьеса Найденова нехороша. Первые два акта на Волге, на кожев. заводе. Среди богатых заводчиков, атмосфера душная. Непонятный Максим тяготится ею и уходит. Все очень мило, приятно, жизненно, но не сочно и фундамента нет. 3-ий акт - бывший первый, в меблир. комнатах, и 4-ый там же. Точно другая пьеса начинается. Ни одного действ. лица из двух актов, кроме Максима. Появление неизвестной. Скучно и непонятно. Или еще раз надо почитать. Если ставить ее - значит, погубить Найденова. Если бы я ее раньше прочла, я бы ему откровенно сказала, чтоб он не давал этой пьесы театру. Интересно, что ты скажешь?!

   В четверг я, вероятно, поеду к Алексеевым в Черниговскую "обитель", отдыхать. Я замоталась.

   Дусик, как мне скучно спать одной! Не с кем поболтать и о серьезном и о глупостях. Это ужасно. А как хорошо в спальной у меня! Чисто, светло. Моя комната большая, в три окна, и рояль у меня теперь стоит. Ты можешь гулять сколько угодно. И твой кабинет рядом. Наши три комнаты подряд, совсем отдельно.

   Ну, дуся, прости меня, нелепую бестолковую женщину. А ты меня будешь крепко целовать? Ласкать будешь? Наголодались мы с тобой.

   Обнимаю тебя, целую затылочек, глаза, губы и хочу, чтоб ты меня под мышку взял, хочу заснуть у тебя на груди.

   Получила письмо от Ладыженского, кланяется тебе.

  

  

   Сегодня я часа три сидела у Чемоданова, ждала очереди, первый раз пришлось ждать так долго. Он очень извинялся. А я ничего, сидела, обдумывала "Провинциалку". Потом отправилась в Румянцевский музей, где были уже все наши, рылись в журналах 40, 50, 60-х годов. Срисовывали мебель, костюмы, гримы. Потом пошли чай пить в "Прагу" и съели по расстегайчику. Меня звали г-н Книппер, т.к. я была одна женщина. Говорили о "Нахлебнике". В шестом часу разошлись. Дома я застала д. Сашу и Авг. Шольца - переводчика. Он говорил о Берлине, о желании переводить твои произведения.

   В Kleines Theater ставят "Дядю Ваню", режиссер в восторге от этой пьесы. Шольц сам напишет тебе, и будь умник, дусик, пусть он переводит и высылает деньги, всё несколько сотен набежит. А то все переводят и деньги прикарманивают. Он ужасно жалел, что новый твой рассказ выйдет в апрельской книжке¹, он бы заранее хотел перевести его и напечатать. Умоляет, чтоб ты новую пьесу прислал бы ему за 6 недель до того, что ее напечатают. Это можно сделать? Скажи мне. Будь добр, ответь ему и обещай. Сделаешь? Он потешный, этот немец, сидит все время в перчатках; ругает Москву, т.е. грязь, слякоть, климат; он захворал.

   Д. Саша был мил, сидел довольно долго, искал все чего-ниб. для чтения в своем собрании.

   Приходил Влад. Ив.; болтали, потом играли в 4 руки симфонии Бетховена. Маша была у Ивана.

   Меня завалили просьбами о билетах в Петербурге. Я запись длиннейшую дала Богомолову. Мне скучно думать о Петербурге. Играть чуть не каждый вечер надоевшее "Дно", а днем трепаться по людям.

   У нас сегодня весна, тепло, солнечно, солнышко греет.

   Я ничего не знаю, что творится на белом свете. Дусик, не будет ли кто ехать в Москву? Если да, то пришли мне мамин портрет в рамке, а то у меня нет, а в Ялте он никому не нужен, и меня там не бывает. Сделай это.

   Посиживаешь ли в саду, и как двигается "Вишневый сад"? Скоро ли распустится вишня? Скоро ли зацветет вишневый сад?

   Обнимаю и целую нежно моего дусика дорогого. Ужасно хочу тебя видеть. Мы с тобой славно поедем за границу. Ты думаешь о поездке? Спи спокойно, не кисни, не хандри.

  

  

   Родной мой, я сейчас уезжаю к Троице, в Черниговский скит; там Алексеевы. Приведу себя немного в порядок. Я в ужасном состоянии.

   Я ужасная свинья перед тобой. Какая я тебе жена? Раз приходится жить врозь. Я не смею называться твоей женой. Мне стыдно глядеть в глаза твоей матери. Так и можешь сказать ей. И не пишу я ей по той же причине.

   Раз я вышла замуж, надо забыть личную жизнь и быть только твоей женой. Я вообще ничего не знаю и не знаю, что делать. Мне хочется все бросить и уйти, чтоб меня никто не знал.

   Ты не думай, что это у меня настроение. Это всегда сосет и точит меня. Ну, а теперь проскочило.

   Я очень легкомысленно поступила по отношению к тебе, к такому человеку, как ты. Раз я на сцене, я должна была оставаться одинокой и не мучить никого.

   Прости меня, дорогой мой. Мне очень скверно. Сяду в вагон и буду реветь. Рада, что буду одна.

   Поблагодари Альтшуллера за письмо. Я ему напишу.

   Будь здоров, не проклинай меня.

  

  

   Дуся моя родная, так нельзя! Послал я одно письмо в д. Коровина, Пименовский пер., а вчера был студент Корш¹ и говорил, что д. Коровина на Петровке. Сегодня получаю от тебя письмо, чудесное описание новой квартиры, моей комнаты с полочкой, а адреса нет. Ну что прикажешь мне делать?

   Погода в Ялте великолепная, весенняя, все цветет, я почти каждый день бываю в городе. И, вероятно, я очень изменился за зиму, потому что все встречные поглядывают сочувственно и говорят разные слова. И одышка у меня. И жена у меня злая, прячет свой адрес. Вчера Альтшуллер был у меня и все поддразнивал меня, и я заподозрил, что ты его подкупила, чтобы он подольше удерживал меня в Ялте.

   Умоляю, голубчик, пришли адрес! Адресоваться на театр терпеть не могу.

   А что тургеневское пойдет у вас? Вот вам бы еще "Ревизора" и "Женитьбу", да переглядеть бы Писемского, авось, и у него нашлось бы что-нибудь вроде "Горькой судьбины"².

   Мать говеет, завтра приобщается.

   Сейчас приходила m-me Голоушева, принесла от Маши письмо. И опять нет адреса!!

   Ну, дусик мой, да хранит тебя Бог, целую тебя и обнимаю тысячу раз.

  

  

   Дорогой мой, нежный мой, сижу в монастырской гостинице, сплю, гуляю и много думаю о тебе. Я тебе вчера отчаянное письмо накатала. Ты сердишься на меня? Я, право, как-то растерялась. Не сердись на меня и пойми.

   Здесь чудесно, тихо. Я чувствую, как я устала за зиму. Целыми часами могу сидеть без движения и думать. Все спать хочется.

   Вчера, только что я приехала, как Конст. Серг. должен был ехать в Москву. Умерла жена бывшего городского головы, которого убили, и К. С. назначен душеприказчиком¹. Жаль его. Он только что расположился отдыхать и писать mise en scХne для "Нахлебника". Я живу с Марией Петровной в архиерейских комнатах - очень чистых и удобных. Кормят отлично. Вчера гуляла дважды, каталась и спала от 1 ч. до 11 час. утра. Здорово? Как убитая спала. Сегодня я гуляла от 1 до 3-х почти, потом пообедали, поехали в Вифанию, там опять гуляли, осматривали номера, и я решила, что я с тобой непременно туда приедем на несколько дней. Весной должно быть удивительно хорошо. Ты бывал? Там огромное красивое озеро, гостиница на берегу, вид изумительный из окон.

   У меня сегодня целый день адски болит голова, уже дважды принимала фенацетин. Я нездорова эти дни и волновалась много. Вероятно, от этого и голова болит. Сегодня я много беседовала с отцом Юлием, настоятелем, т.е. нет, я не знаю, кто он: одним словом, сост