Чехов Антон Павлович - Переписка А. П. Чехова и О. Л. Книппер, Страница 16 - Книги

fy"> Идет дождь, стучит по крыше. Он давно уже идет, однотонно стучит и нагоняет сонливое настроение.

С. А. Толстая сняла Толстого и меня на одной карточке; я выпрошу у нее и пришлю тебе, а ты никому не давай переснимать, Боже сохрани. Кстати сказать, Средин переснял нашу аксеновскую карточку, вышла больше, но хуже. На этой карточке ты выглядишь такой немочкой, доброй и ласковой женой лекаря, имеющего плохую практику.

Я тебя, собака, очень люблю.

Если Горький в Москве, то поклонись ему. Скажи, что я жду его.

У меня кашля совсем мало, но здоровье в Москве было лучше. То есть не здоровье, а желудок. Ем достаточно. Жене своей верен.

Забыл я вчера написать Маше насчет печей. Скажи ей, что судить еще рано, но если судить по тем топкам, какие были в эту осень, то печи не стали лучше, чем были в прошлом году. Наш печник, очевидно, человек малоспособный, хотя и благочестивый. Нижняя чугунная печь высушила стену и значительно согревает и низы, и лестницу, и даже коридор у входа в мой кабинет. По крайней мере, когда отворяешь из кабинета дверь, то там тепло. В передней (где дверь в W.W.) холодно, стало холодней, чем было в прошлом году, а в самом W.W. - тепло, даже жарко.

Ну, дуся моя, будь здорова, храни тебя Бог. Целую тебя, моя умница. Кланяйся всем.

Твой Antonio.

Те грибы, которые выслал нам Сытин, мы уже получили и едим. Грузди и рыжики.

Мать кланяется.

293. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

12-ое ноября утро [1901 г. Москва]

Дорогой мой Антон, что это ты пугаешь меня какими-то странными фразами: "что я надоел тебе, что ты отвыкнешь от меня мало-помалу - определенно сказать не могу, но чего-то боюсь". Голубчик мой, любовь моя, откуда такие мысли? Это все делает разлука. И все-таки мне легче, если ты высказываешь такие твои опасения, чем бы ты скрывал их от меня. Только, ради Бога, не мучай себя. Ведь ты один у меня. Я только и живу мечтами о свидании с тобой, о жизни с тобой...

Носятся тревожные и упорные слухи о смерти Толстого. Если это правда, почему не разрешают публиковать? Не понимаю совсем. Вчера во время спектакля только и было разговоров, что о его болезни и смерти. Напиши все об этом.

Я не знаю, как я протяну эту зиму. Я так хочу видеть тебя, иметь тебя, знать каждую твою мысль, знать каждую складочку в душе твоей и любить, любить...

Больше мне ничего не хочется сказать тебе. Я как-то все живу в ожидании настоящей жизни, как будто вот скоро наступит настоящая жизнь. Отчего это? Мне хочется пофилософствовать с тобой, мой поэт. Антонка, пиши что-нибудь, я не могу дождаться того ощущения, когда буду читать твой новый рассказ. Пиши, дуся моя, это ведь сократит тебе время нашей разлуки. А зимой мы свидимся. А придет весна и мы - совсем вместе! С утра до ночи и с ночи до утра - я твоя. Буду изводить тебя ласками, т.ч. ты прогонишь меня.

Целую тебя крепко, со вкусом, долго и проникновенно, чтоб по всем жилам прошло.

Твоя собака.

Маша вернулась - у нее девочка родилась¹.

294. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

12 ноября [1901 г. Ялта]

С новосельем, радость моя! Только почему ни ты, ни Маша не сообщаете нового адреса? Этак вскользь Маша сообщила, что вы смотрели квартиру в доме Гонецкой, а взяли ли эту квартиру и где она - ничего не известно. Буду ждать нового адреса, а пока не знаю, что делать, как поступать - писать или не писать.

Елпатьевская немножко наврала. Она говорила тебе, что у меня в кабинете тепло, между тем я отлично помню, как она пожималась у меня в кабинете и жаловалась, что ей холодно. Да, дуся моя, радуйся и торжествуй: я остригся, о чем уже и сообщал тебе. Зубы твоим мылом чищу и вспоминаю тебя каждый раз. Ем отменно.

"В мечтах" - хорошее название, легкое и приятное. Я бы с большим удовольствием прислал Немировичу рассказ, но ведь все, что я теперь пишу, немножко длинно, неудобно для публичного чтения, а то, что я сейчас пишу, едва ли цензурно, т.е. едва ли допустимо для публичного чтения. Нет, уж попроси лучше, чтоб извинил.

Только что сделал открытие: кто-то на моем столе разбил мою большую круглую чернильницу. Очевидно, убирали на столе.

Целую мою славную, хорошую жену, обнимаю и благословляю.

Твой Антонио.

По телефону сообщили только что, что приехал Горький. Жду его к себе.

Сообщи адрес хоть по телеграфу, если до сих пор не сообщала его в письмах.

295. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

13-ое ноября утро [1901 г. Москва]

Сегодня жду письма от тебя, дорогой мой, милый мой! Вчера не было. Я "ужасно" люблю твои письма.

Что ты поделываешь, что думаешь? Нового ничего?

У нас мятель сегодня, у меня настроение противное, устала, верно, от переездки, от игры. Отупела я как-то. Сильно хочется сидеть дома и читать что-нибудь новое, захватывающее, запоем читать; чтоб никто не мешал и чтоб Антон сидел около и изредка называл меня собакой, улыбался и ласкал...

А полунемчика опять у нас с тобой не будет, Антон!

Мне жалко. Отчего ты думаешь, что этот полунемец наполнит мою жизнь? Разве ты мне ее не наполняешь? Подумай хорошенько.

Напиши, у тебя ли Горький и какой он? Много ли беседуете? Как его здоровье? Где он будет жить? Правда, что у Толстого был припадок сильный? Вчера слухи о его смерти рассеялись.

Репетируют у нас 2-й акт¹. Трудный акт. Все время гул, шум, трудно регулировать, и на фоне этого гула масса маленьких проходных сцен. Не знаю, интересно ли. До конца акта еще не дошли. Когда примутся за 3-ий - я буду свободна, т.к. меня там нет. А теперь ужасно мало времени, - свободно только утро. С часу до 4-х я на репетиции, по вечерам играю. Эту неделю свободна только вторник и пятницу. А дела много у меня - надо платья шить, надо шубу шить, а то из m-me Чеховой пух лезет - стыдно все-таки, правда?

Что ты читаешь теперь? Как я рада, что ты совсем покончил с корректурой - надоело тебе! Вчера был у меня Федя Зейферт - помнишь, - наш шафер? Вчера же уехал за границу, выслали доктора: нашли хрипы в левом легком. Он ругается, едет как в ссылку. Просил очень тебе кланяться и умоляет о карточке твоей. Пришли какую-нибудь с надписью, зовут его Федор Иванович.

Вчера после "Дяди Вани" пили шампанское - Лужский с Немировичем держали пари из-за сбора, и кто-то проиграл, не знаю кто. Сбор был 1000 р. Ведь понедельник и старая пьеса! Это очень много.

Ах как мне надоело играть все то же самое! Или оттого, что я устала.

Ну, addio, мой драгоценный камушек, будь спокоен за меня, люби; я всегда о тебе думаю, т.е. ты всегда со мной. Целую тебя крепко, нежно, прижимаю тебя.

Твоя вся собака

296. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

13-ое ноября вечер [1901 г. Москва]

Утром писала тебе и опять села покалякать с "милым другом" Антошечкой. А письма от тебя опять нет - что сие значит? Ты здоров, дорогой мой? Или ты недоволен моими письмами? Я мало рассуждаю? Вероятно, жизнь не наводит на рассуждения. Или все понятно, или все непонятно. Мне скорее все непонятно.

Мне вот все мерещится, что где-то, когда-то мы с тобой всласть поживем вдвоем. Где это будет - я не знаю. Но хочется очень. А тебе хочется? Хочется жизни красивой, широкой, свежей, а способна ли я на нее - не знаю. И это сомнение ужасно.

Дусик мой, что ты поделываешь? Не тоскуй только очень. Свидимся - опять будем вместе, будем счастливы, опять будешь меня называть собакой - да?

Ах, Антон, Антон...

Кто у тебя бывает из интересных? Пиши мне все. Очень жалею, что не могу познакомиться с Бальмонтом. Воображаю, что он за пьесу напишет! Я что-то не верю.

Вишневский с восторгом показывал твою открытку¹ и с восторгом рассказывал, как и что он тебе написал.

В труппе чувствуется нелюбовь к Алексееву, даже больно слушать. Стали его бояться, но не любить. Только молчи об этом.

Сейчас был Немирович, привез мне конфект на новоселье, сидел, болтал. Я ему сказала про Алексеева, - то, что сейчас писала тебе. Он, верно, это сам чувствует.

Театра нового, верно, не будут строить, а перестроят наш. Купец Морозов ассигновал мне сегодня на Юлию, т.е. на туалеты, 500 р., но выйдет, наверное, больше, т.к. она одета по последней парижской моде. Воображаю, во сколько им влетит эта пьеса! А мне на эту Юльку жаль даже директорских денег. Вообще я теперь, как прихожу на репетицию, так на меня нападает спячка, апатия, равнодушие и даже скользит какая-то злоба.

Начал читать рассказ Горького в "Курьере"?²

Ну, покойной ночи, мой дорогой, у меня болит голова опять. Увидь меня во сне. Приезжай, когда тебе разрешит это твое докторское чутье. Только не вреди своему здоровью, ради Бога. Целую тебя, родной мой, голубчик мой, любимый мой.

Твоя собака

297. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

Телеграмма

[14 ноября 1901 г. Ялта]

Поздравляю новосельем все здоровы Антон

298. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

14 ноябрь [1901 г. Ялта]

Сегодня получил от тебя твой адрес, сегодня же телеграфировал - и вот пишу. Если квартира окажется хорошей, если отопление (духовое?) не будет вызывать головную боль и кашель, то приеду в январе или феврале и буду жить вместе до самого лета.

Эту почтовую карточку прислали мне в подарок, но - увы! - портрет очень непохож, очень розов¹. Нового ничего нет, а то, что есть, неинтересно. Пишу наскоро, ибо надо ехать².

Будь здорова и Богом хранима.

Твой Antoine.

Теперь близко к театру? Это хорошо, дуся.

Стало холодно, до 3-х градусов мороз.

299. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

15-ое ноября утро [1901 г. Москва]

Спасибо за телеграммку, дусик мой южный и нежный и милый. А вчера я не писала тебе целый день, и мне странно. За то третьего дня написала два письма. Я чувствую, что я пишу тебе скверно, необстоятельно, да я сама все это время такая же, как и мои письма.

Как хорошо, как тихо теперь, верно, у нас в саду! Ты пишешь, что цветут розы, гвоздики и хризантемы? Как мне хотелось бы посидеть с тобой так тихо, и чтоб на душе было ясно и чисто. Это верно ты говоришь, что мы грешим, что не живем вместе, ах как верно!

Ты пишешь, что я веселюсь? Что ты, милый мой!! Ты называешь весельем наше бешенство на вечеринке? Ведь это же дикость.

Не бойся насчет "Чайки". На днях начинает заниматься с Вл. Ив. Марья Петровна ролью Нины¹.

Об "Иванове" не беспокойся - я думаю, что это делается для успокоения актеров, якобы страждущих, и до спектакля это не дойдет, и потому ты не волнуйся².

"Сестры" дали вчера почти полный сбор - контрамарок не давали - здорово? "Дядя Ваня" дал 1000 р., тогда как "Крамер" теперь уже не дает полной 1000. "Дикая утка" почти не идет, дает чуть ли не меньше 400 р. Вчера играл военный оркестр в 4-м акте и набат был сделан отлично³. Сегодня играем "Одиноких". Мне очень не хочется.

Вчера между репетицией и спектаклем были у нас Оболонский с женой (скучные оба), была тетя Лёля, был Бунин. Квартирой нашей все восторгаются и удивляются дешевизне. Хорошо, Антон, право хорошо, только тебя везде не хватает. Ты бы здесь мог работать, и бродить по нашей "анфиладе", и глазеть на прохожих, и прогуляться по Кузнецкому, по Петровке, Знаешь, каждый раз, когда я иду или еду мимо Опитца⁴, я всегда смотрю на твой портрет, улыбаюсь и мысленно говорю: "Здравствуй, Антон", и мне приятно, что ты смотришь на меня. Я дура?

Пиши мне о своем здоровье побольше. А какие ты костюмы носишь? У тебя все в порядке? Эмс пьешь? Устроил, как я писала тебе? Заставь всех своих поклонниц искать сливок по Ялте и пей - слышишь? И ешь хорошенько. Я начала худеть - это хорошо. Я купила себе porte-monnaie, кажется, первый раз в жизни. От мужа не дождалась. Заплатила 2 р. 50 у Мерилиза. Отдала твой портрет в раму сделать и Горького тоже, тебя за 7 р. 50 к., а Горького за 3 р. - видишь, ты мне дороже! Завтра я пойду в баню.

Ну будь здоров, весел, люби меня крепко. Целую мою милую голову тысячи раз.

Твоя собака.

Я рада, что ты пишешь, хотя и неохотно. Работай, дусик, работай.

300. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

15 ноябрь 1901 [Ялта]

Вчера я получил адрес и вчера же послал тебе телеграмму, моя радость. Поздравляю с хорошей квартирой. Ты описываешь квартиру и потом вдруг спрашиваешь: "ты ведь не сердишься, дусик?" Откуда ты это взяла? На что я стану сердиться? Успокойся, светик мой, я очень доволен и очень рад.

Да, меня переводит Чумиков. Как-то покойный А. И. Урусов, женатый на немке и долго живший среди немцев, читал при мне его перевод и нашел, что он, Чумиков, хороший переводчик. Кто бы ни переводил, Чумиков или Шольц, все равно толку мало, я ничего не получал и получать не буду. Вообще к переводам этим я равнодушен, ибо знаю, что в Германии мы не нужны и не станем нужны, как бы нас ни переводили.

Амфитеатрова не читал, так как "России" не получаю, а розничная продажа запрещена¹. Статью его о вашем театре ты постаралась бы прислать, приклеив только 2 коп. марку.

Эмс пить по утрам никак нельзя; прислуга занята, самовар с горячей водой далеко. На лавочке в саду я не сижу, потому что стало холодно, идут дожди. В комнатах у меня, кстати сказать, тоже холодно, хотя печи топятся каждый день.

Страстно хочу видеть жену мою, скучаю по ней и по Москве, но ничего не поделаешь. О тебе думаю и вспоминаю почти каждый час. Я тебя люблю, дуся моя.

Бог тебя благословит, да приснятся тебе самые лучшие, самые красивые сны. Целую тебя крепко и обнимаю.

Муж твой Antoine.

Кого в "Одиноких" играет Бутова?²

Кланяйся Маше.

301. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

16-ое ноября утро [1901 г. Москва]

Дорогой мой Антон, спешу написать тебе хоть несколько слов, хочется сейчас же опустить письмо, чтоб каждый день у тебя была бумажка от меня. Ужасно сейчас громко разговаривают Маша с Надеждой Ив. и не дают писать. Посылаю тебе письмо оригинальное, - посмеешься, - получила в театре¹.

Захворал у нас Лужский, бронхит с осложнением, говорят, недели на две. Сегодня вместо "Крамера" идет "Дикая утка", завтра при всем старом составе Андрея играет Адашев, Лахмана будет играть Качалов². Видишь, опять пертурбация. "Одинокие" дали вчера около 600 р. Наш театр положительно можно назвать театр Чехова. Ты рад?

Вчера не было письма от тебя, сегодня тоже еще нет. Что сие значит? Ты говоришь, что письма ко мне тебя не удовлетворяют, но ты не увлекайся и все-таки пиши, хоть и не хочется, а то я буду беспокоиться.

У нас погода теплая, я хожу в осенней кофточке. В театр и обратно хожу пешком. В комнатах атмосфера хорошая, сухости не чувствуется и жары нет. Я писала тебе, что отопление водяное? Есть регуляторы и вентиляторы.

Электричество - в кабинете твоем, в столовой и у Маши, может, еще в передней будем освещать, хотя это стоит 15 р. в год, т.е. каждая лампочка. Это дорого или нет - напиши?

Что Горький? Какой он стал? Напиши о нем. На днях какой-то Волынский читал лекцию о наших писателях и только тебя погладил, а остальным досталось³. О Бунине в "Курьере" читаешь? Перехватил Глаголь⁴. В субботу Букишон читает о Бёклине⁵ в кружке. Маша пойдет, а я занята. Сегодня я буду вечером у Ламановой говорить о тряпках для пьесы⁶ - скучно.

Твой портрет теперь в раме красного дерева - эффектно! Как мне хочется видеть тебя, Антон!!! Когда я думаю о тебе - у меня мысли прыгают как бешеные, я не могу их поймать и послать тебе - так их много и такие они разнообразные.

Целую тебя и люблю мужа моего нежного, люблю глаза твои, люблю мысли твои. Сердце бьется, когда думаю о том, как мы свидимся.

Твоя Книппуша.

Поцелуй мамашу, что ей прислать с Машей?

302. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

16 ноябрь 1901 [Ялта]

Милая супружница, посылаю тебе фотографию, о которой я уже писал тебе¹. Немножко перетемнено, но похоже. Будут еще снимать, и я еще пришлю.

Погода все еще мерзка, холодна. Был у меня д-р Тихонов², тот самый, что живет у великого князя, и говорил, что мне можно теперь жить в Москве. Как тебе это понравится? Возьму вот и приеду с Машей после Рождества.

Нового ничего нет. Все старо, интересного мало. Целую жену мою хорошую.

Антонио

303. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

17-ое ноября утро [1901 г. Москва]

Доброе утро, родной мой!

Письма мои получаешь аккуратно? Пришли мне, пожалуйста, нашу Аксеновскую фотографию и тебя с Толстым - не забудь.

Антонка, мне передается твое сопливое настроение, когда капает и стучит дождь по крыше. Тебе скучно? Тоскливо? Ради Бога, только не поддавайся скуке очень уж сильно. Знаешь, я фантазирую и мечтаю, как бы прилететь к тебе дня на 2, на 3. Если перед закрытием спектаклей, последние два или 3 могли бы идти без меня, то я удрала бы так, чтоб 25 дек. быть в Москве опять. Может это и неисполнимо, но поговорю с Вл. Ив. и думаю, что он устроит, если только возможно. Я вот сейчас не помню, когда обыкновенно прекращаются спектакли. Я уже раскаиваюсь, что написала тебе. А вдруг нельзя будет? Ну, увидим.

Ты меня любишь, дусик мой?! Милый, милый!

Судя по твоему письму, у тебя в кабинете не тепло - правда? Про печи Маше передала.

Вчера я была в бане - близко, хорошо. Вечером была у Ламановой на дому, не в магазине, поглядела, как люди роскошно живут. Сестра ее ужасно несчастная - у нее нервные подергивания, но такие сильные, что она подпрыгивает на стуле, бьет кулаком в грудь - тяжело смотреть. Я еле высидела. Пришла рано домой. Маша возила все свои этюды в мастерскую - у них там выставка эти дни.

Я читаю Евангелие Толстого¹. Собираюсь музыканить с Соней Малкиель, играть в 4 руки, и чтоб она мне аккомпанировала. Петь я начала понемногу, упражняюсь по утрам.

В театрах нигде не бываю. Очень хочется в Венскую оперетту. На той неделе мало занята. Вот побегаю. И "Ириновскую общину", может, посмотрю. Напишу тогда. Напишу завтра, как сыграл Адашев Андрея.

Ну будь здоров, милый, родной мой, живи хорошо, кишочки поправляй.

А ты приедешь в Севастополь, если мне удастся вырваться? А то в Ялту, пожалуй, не поспею, очень долго в дороге буду. Целую тебя, любимый мой, крепко и хорошо.

Кланяюсь всем низко.

Горькому жму длань.

Твоя собака

304. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

17 ноября [1901 г. Ялта]

Милая моя супружница, слухи о Толстом, дошедшие до вас, насчет его болезни и даже смерти ни на чем не основаны. В его здоровье особенных перемен нет и не было, а до смерти, по-видимому, еще далеко. Он, правда, слаб, на вид хил, но нет ни одного симптома, который угрожал бы, ни одного кроме старости... Ты ничему не верь. Если, не дай Бог, случится что, то я извещу тебя телеграммой. Назову его в телеграмме "дедушкой", иначе, пожалуй, не дойдет¹.

А. М. здесь, здоров. Ночует он у меня, и у меня прописан. Сегодня был становой².

Я пишу, работаю, но, дуся моя, в Ялте нельзя работать, нельзя и нельзя. Далеко от мира, неинтересно, а главное - холодно. Получил письмо от Вишневского; скажи ему, что пьесу напишу, но не раньше весны.

У меня в кабинете горит теперь лампа. Пока не воняет керосином, ничего себе.

А. М. не изменился, все такой же порядочный, и интеллигентный, и добрый. Одно только в нем, или, вернее, на нем, нескладно - это его рубаха³. Не могу к ней привыкнуть, как к камергерскому мундиру.

Погода осенняя, неважная.

Ну, оставайся жива и здорова, светик мой. Спасибо за письма. Не хворай, будь умницей. Кланяйся своим.

Целую тебя крепко и обнимаю.

Твой муж Антонио.

Я здоров. Москва подействовала на меня изумительно хорошо. Не знаю, Москва ли это, или ты виновата, только кашляю я очень мало.

Если увидишь Кундасову или кого-нибудь из тех, кто увидит ее скоро, то передай, что в настоящее время в Ялте находится д-р Васильев, психиатр, который болен очень серьезно.

305. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

18-ое ноября ночь [1901 г. Москва]

Не писала я тебе только один день и мне уже скучно, дорогой мой! Хотя поздно, но захотелось непременно написать тебе. Адрес наш я посылала без конца и не понимаю, что случилось. Получаешь ли все письма?

Ты тоскуешь, я это чувствую. Милый, родной мой! Я все, все понимаю. Мы должны быть вместе. Ну, погоди, все устроится, Бог даст. Все будет хорошо. И мы с тобой поживем по-хорошему.

Я мечтаю теперь, что почти через месяц могу увидаться с тобой. Если бы не ломался репертуар! Лужский надолго захворал - у него крупозное воспаление легкого, это значит, minimum на месяц. Сорина будет играть Загаров, профессора - Кошеверов¹. Гарабурду в "Грозном" - Вишневский. В "Штокмане" не знаю кто заменит². Тихомиров болен. Федотика вчера играл Андреев. "Сестры" вчера прошли с громадным успехом при полном театре. Дядя Саша был, и ему Адашев понравился больше Лужского. Он шел очень твердо и искренно и просто и все боялся, что я в письме к тебе буду ругать его. Я его успокоила.

Оркестр у нас теперь военный³.

Сегодня Вл. Ив. в ужас пришел от репетиции 2-го акта. Ничего не налаживается, и он нервит. Только прошу тебя никому об этом ни слова. У Константина ничего пока не слышно и не видно⁴. Раевская невозможна в Широковой. Вообще каша. Жалко мне Немировича. Вообще как-то тяжело в театре. Переживаем тяжелую полосу.

Сегодня я с репетиции пошла прямо к маме; я там давно уже не была. Обедала там, а вечером поехали в Венскую оперетту, смотрели "Mascotte". Стоян - мила очень⁵. Я смеялась. Но в общем - оперетка скучна и жидка.

Завтра идем обедать к Ивану. Вечером не знаю, что буду делать. Репертуар получаешь? Ответь мне насчет немца из Берлина⁶. Дусюсик мой ласковый, как скверно, что мы врозь живем! Пиши, от кого получаешь письма интересные. Тетя Лёля "ужасно" просит тебя прислать карточку с надписью "тете Лёле". Мне пусто дома без тебя. Я не вижу твоих любовных глаз, не чувствую твоей ласки.

Нехорошо так. Я как-то умираю, когда не чувствую кругом любви к себе. Это баловство. Т.е. - "кругом" - любви мне не нужно, а твоя любовь мне нужна. Кончаю, уже третий час, поздно. Целую моего поэта дорогого крепко-крепко и жду твоего поцелуя.

Твоя собака

306. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

19 ноябрь 1901 [Ялта]

Здравствуй, жена моя хорошая. Сегодня солнечно, тихо, но прохладно. Сижу у себя дома. Вчера получил ругательное письмо от дамы, купившей у нас Кучук-Кой¹, а сегодня приходил актер-антрепренер, ставящий в Ялте "Трех сестер"; он пришел, чтобы пригласить меня принять участие, я же, к великому его удивлению и неудовольствию, стал просить его не ставить "Т. с". Ставит он пьесу только ради скандала. Сидел у меня больше часа, я замучился.

Сижу дома и скучаю, точно сижу в тюрьме. Одно утешение - твои письма, моя милая девочка. Все думаю: не уехать ли мне за границу?

Сейчас становой спрашивал в телефон, где Горький².

Платья мне не чистят, потому что по утрам Арсений на базаре, а Марфа занята. Эмс по утрам не пью, ибо пью кофе, раньше же не бывает горячей воды. Сливок в Ялте нет. Обо всем этом я уже писал тебе. Ем вообще много.

Спасибо за письма, большущее спасибо! Я тебя люблю за это. Portemonnaie я куплю тебе, не одно, а два, только за границей.

Очень рад, дуся, что ты и Маша довольны новой квартирой. И электричество есть? Это очень хорошо. Но почему это стали ходить Оболонские? Ведь они противники Худож. театра.

Ну, до свиданья, спаси и храни тебя Создатель. Обнимаю тебя и целую. Не забывай, помни своего мужа.

Твой Antonio.

В газетах ни слова о Художеств. театре. Охладели, что ли? Если театр останется на прежнем месте, то скоро он станет обыкновенным, все остынут к нему.

Толстого лечит Альтшуллер. Вчера сей последний говорил мне в телефон, что его пациент чувствует себя хорошо и угрожающего ничего нет. Да и не было.

307. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

19-ое ноября ночь [1901 г. Москва]

Уф, Антончик, устала, истомилась я! Кн. Сумбатов испытывал человеческое терпение. Пойми, что я была в Малом театре и смотрела "Ирининскую общину". Конечно, не за деньги. Я бы копейки не истратила. Попали случайно. Только что ввалились с Машей домой с обеда от брата Ивана, наевшись до отвалу и сгорая желанием растянуться и отдохнуть, - как объявилась Елиз. Ник. Званцева и пригласила нас в ложу. Был ее брат с женой и еще одна дама.

Тяжело было высидеть. Рассказать пьесу трудно. Разговоры отчаянно длинные, т.ч. я теряла нить все время и в конце концов на меня напал хохотун. Ермолова меня все-таки захватывала¹. Я ее люблю. В мыслях, когда надоедало слушать и смотреть, я переносилась в Севастополь, переживала свиданье с тобой, гуляла с тобой по городу, сидела с тобой у Киста etc.. Или проходила про себя Юльку, за кот. Станиславский хвалит меня. Сегодня мы все сидели в кабинете и "сам" выражал неудовольствие по поводу отсутствия домашней работы. Все маленькие роли не типичны (во 2-м акте), не рельефны. У Раевской, бедной, ничего не выходит. Ей велено копировать меня. Вместо Лужского не знаю кто будет². Мейерхольд будет играть бургомистра в "Штокмане". Завтра вечером пробуем гримы, прически первых 2-х актов.

Смотрел "Сестер" актер Малого театра Строев и велел мне передать, что я гениальная актриса. Бедный Строев!! Тебе его жаль?

Сулержицкий лежит в клинике; у него, кажется, плеврит. Он с тех пор хворает, как ты уехал. Мне жаль его.

Выставка Машина прошла хорошо. Продался один Машин этюд за 10 р. Она рада. У Ивана обедали вкусно и сытно, пили чай. Володя умник, славный, самостоятельный. Вернулись из театра и нашли у себя Дроздову с распущенными волосами, пришедшую ночевать из бани.

Мне скучно сегодня без письма от тебя, дусик милый. Ты все такой же нежный? Сегодня Лешковская говорила в роли³: "Я бы и сейчас была влюблена в своего мужа, если бы мы не кипели в семейном бульоне". А какая плоская, хлесткая пьеса, о ней и говорить не хочется. Впечатления никакого. Правдин балаганит до свинства⁴. Гадость. Ну, спи спокойно, мой любимый, моя любовь, мой муж хороший. Целую крепко и мысленно засыпаю в твоих объятиях.

Твоя собака

308. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

20-ое ноября ночь [1901 г. Москва]

Милый, хороший, нежный мой, любимый мой, душу тебя в объятиях и целую тысячи раз за милую фотографию. Ты такой там дусик, что я совсем влюбилась и неудержимо захотелось иметь тебя здесь, около меня, близко, близко...

Какой это доктор Тихонов был у тебя? Можно ему верить? Если да, то это большое счастье! Значит, тогда ты можешь приехать и жить здесь, хотя это страшно. Как ты думаешь, сильный мой человек? Мне без тебя тоскливо и дико. Мне нужна твоя мягкость и нежность. Я около тебя делаюсь лучше. Ты веришь?

Сейчас очень поздно. Я только что вернулась из театра, начерно прошли 2 акта, смотрели гримы, - есть интересные. Пьеса пока никак не идет. Утром репетировали "Чайку" с Загаровым - Сориным. Потом ходила за покупками, обедали; заходили к нам Васильева, Малкиель, Дроздова и приехала Мария Федоровна из Мелихова¹; Бунин заходил; завтра приезжает его жена. В пятницу мы обедаем у Малкиель.

Отчего ты не хочешь устроиться с немцем Шольц и получать гонорар? Объясни.

Как ты славно, мягко сидишь с Толстым. Я все любуюсь. Ты еще ездил к нему? Ты работаешь, Антонка? Мне спокойно, если буду знать, что работаешь, значит, меньше тоскуешь и занят.

Кончаю, дусик мой, страшно устала. Присылаю письмо, кот. я получила. Целую крепко, обнимаю горячо.

Твоя собака.

No "России" пришлю².

309. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

21 ноября 1901 [Ялта]

Милая Книппуша, драгоценная моя, не сердись, что пишу тебе не каждый день. Так слагаются обстоятельства. Каждый день что-нибудь мешает жить и писать; сегодня, например, с утра явился Лазаревский (писатель в морской форме) и сидит, сидит, мучительно сидит, и неизвестно, когда его унесет нелегкая.

Ты хочешь приехать на Рождестве? Это богатейшая идея, дусик мой умный, только просись у Немировича так, чтобы прожить в Ялте не менее трех дней. Не менее! Выезжай из Москвы 20-го дек., в Ялте будешь 22-го, 25-го выедешь из Ялты, 27-го будешь в Москве. Родная моя, голубка, послушайся, выторгуй у своих деспотов эти три дня! С 22 и 23 дек. до 26 нет спектаклей, а 20,21 и 26 они могут поставить "Дикую утку", "Штокмана", "Фед. Иоан.", "Когда мы, мертвые, просыпаемся". Для праздников у них громадный репертуар. Послушайся меня, Книппуша, будь разумной женой.

Письмо няньки Паши прочел и весьма ему сочувствую. Мне кажется, что ты бы очень любила полунемчика, любила бы, пожалуй, больше всего на свете, а это именно и нужно¹.

Горький такой же, как и был, такой же хороший, даже как будто лучше. Он простяк большой. Жил в Ялте, теперь переехал в Олеиз, нанял там дачу на всю зиму.

Я здоров, все хорошо. Мыши ловятся. Теперь буду мечтать, как ты приедешь на Рождестве в Ялту.

Но стоп, машина! Пришел Розанов.

Розанов ушел. А Лазаревский все здесь, страшно накурил в гостиной. Теперь обедает внизу.

В Москву уехала или уезжает m-me Бонье, придет к вам, наверное.

Крепко целую тебя и обнимаю еще крепче. Пиши, не ленись, будет тебе награда за это.

Поклонись Маше.

Твой Antonio

310. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

21-ое ноября ночь [1901 г. Москва]

Вот я опять пишу тебе, родной мой! Как ты меня радуешь известиями о своем здоровье - я тебе передать не сумею. Милый, милый, ясный мой! Я думаю, что тебе не будет плохо здесь. И работать ты здесь можешь. И не будешь одинок. Только, Боже упаси, если это повредит здоровью! Да ведь ты у меня сам "лекарь", сам знаешь и понимаешь.

Сейчас отыграли "Сестер". Была мама с Надеждой Ив., и им Адашев очень понравился. Вообще они в восторг пришли.

Немирович нервит сильно. Вчера была ужасная репетиция. Все говорят, что есть шум, а пьесы нет, и много банального. Антон, это я только тебе пишу, а ты молчи обо всем. Раевская не будет играть. А кто ее заменит - не знаю¹. Алфеева нет². Мария Федоровна, говорят, ослепительно красива, но идет на своих тонах³. "Сам" пока ничего не дает. Бокач плох⁴. Маленькие эпизод, роли слабы. Вообще гадко, даже Роксанова сегодня жалела Немировича⁵ - а она его враг большой. Самарова хороша⁶, и твою жену хвалят все. Во 2-м акте я надела светлый парик, к самому лбу прилепила красный цветок в пышных волосах и надела свое старое желтое бальное платье, чтоб привыкнуть носить декольте. Всем понравилось. Я играю Юльку с внешней стороны: приподнятые плечи, локти назад, фигура с наклоном вперед; плутовато цинична, выговор a l'anglaise. Санин все жалел, что ты не видишь меня в желтом платье.

Сейчас был Рындзюнский в театре; он только что вернулся из Питера, говорит, что там сильно агитируют против нашего театра, возмущены тем, что запретили ставить там "Чайку"⁷. Дарский плачет, говорит, что Худож. театр отравил ему жизнь, что нигде больше нельзя служить⁸.

Сегодня я обедала у мамы. Там идут усиленные приготовления к маминому концерту 28-го ноября. Поют ее ученицы и она сама. Волнуется, конечно, сильно. Репетируют, поют без конца. В Филармонии мамины ученицы процветают, нравятся в оперном классе. Я рада за маму, она работает с таким рвением, с такой любовью и верой, что позавидуешь ей. Я перед ней ничтожество.

Завтра день я свободна, вечером играем "Чайку".

Пиши, работай, Антончик мой. Я буду дрожать от волнения, когда буду читать что-нибудь твое новенькое. Буду смаковать каждое слово, каждое выражение. Целую тебя. Тебе хочется меня приласкать? Мне хочется смотреть на тебя и целовать.

Твоя собака.

Антон, а мне хочется Андрюшку!!!

Кланяйся А.М.

311. А. П. Чехов - О. Л. Книппер

22 ноября 1901 [Ялта]

Я послал тебе как-то открытое письмо с изображением Толстого. Получила? Толстой здоров, температура у него нормальная, и пока нет ничего такого, что особенно бы пугало, кроме старости, конечно.

Сегодня нет письма от тебя, радость моя. Поэтому я не в духе. И оттого, что опять был Лазаревский. Здоровье ничего себе, пожаловаться не могу. В театре здешнем, как я уже писал тебе, идут сегодня "Три сестры". Актеры отвратительные, обстановка еще того хуже. А сбор, вероятно, полный. Погода тихая, теплая, облачная.

Я послал тебе фотографию - разве не получила? Что же ты еще хочешь? А та, что мы вместе снимались в Аксенове, у тебя есть.

Итак, помни, деточка, в декабре ты должна быть в Ялте. Непременно! Твой приезд для меня был бы сущим благодеянием. Эта зима для меня самая скучная из всех зим, с удовольствием бы я уехал.

Сегодня Марфуша чистила мой пиджак и пришила пуговицу.

Ну, писать больше не о чем. Целую тебя, Книппуша, не скучай, работай, веселись, если есть возможность.

Как идет пьеса Немировича? Нравится тебе?

Однако до свиданья! Обнимаю мою Книппушу.

Твой Antonio.

Если в Великом посту не будете играть в Петербурге, поедем в Италию. Хочешь?

312. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

22-ое ноября ночь [1901 г. Москва]

Сейчас вернулась с "Чайки". Играли хорошо, принимала публика отлично, и сбор был за тысячу. Рад, дусик?

Я чувствую, Антон, что мои письма не удовлетворяют тебя, что я пишу скучно, однообразно, неинтересно. Я, верно, не умею писать письма, не умею хотя бы пустячок передать интересно. И жизнь-то как-то между пальцами бежит. Какая-то возня, а не жизнь. Вечное ощущение чего-то ненастоящего, а вот, вот придет настоящая жизнь.

Отчего это так, милый мой? Отчего это так, любимый мой?

Мне так хочется с тобой пофилософствовать. Антонка, а ты меня знаешь? Или только любишь, не зная меня? Я глупо спрашиваю? Ты, Антон, настоящий человек, ты любишь и понимаешь жизнь настоящую, а не выдуманную. Я это люблю в тебе ужасно. Ты большой человек. И смешной ты бываешь ужасно. Я тебя люблю. Ты как-то один среди всех. Мне сейчас хочется сесть около тебя, только ниже тебя, чтоб моя голова приходилась около твоего сердца, чтоб ты меня держал крепко и чтоб сумерки были, и камин бы теплился, и тихо бы было кругом. И на душе чтоб было полно и тягуче и хорошо и немножко больно и чего-то жаль. Ты понимаешь это настроение?

Я сейчас вспомнила твой мелиховский флигель и кабинет твой и как я там сидела с тобой, такая взволнованная, оживленная, помнишь? А как чудно цвели яблони, вишни! Как все было бело и свежо! Как мне все нравилось! Я тебя тогда боялась немножко. А это дивное утро, когда ты меня провожал! Мы с тобой должны еще много, много хорошего пережить. Я уверена в этом. Пишу с шиком при электричестве. Меня беспокоит, что ты зябнешь у себя, родной мой. Это нехорошо. Вели чаще топить камин, чтоб тебе было тепло и уютно. Некому за тобой ухаживать. Я делаю себе упреки. Неужели тебе можно будет приехать сюда? Милый, милый, как я буду ходить за тобой, любить, ласкать тебя. Тебе будет хорошо. Любуюсь я все на тебя, где ты снят с Толстым. Удивительно у тебя милое лицо. Так бы и зацеловала.

Комнаты у тебя проветривают? А чем кормят, напиши. Молоко пьешь? Платье чистят? Все о тебе вечно спрашивают, велят кланяться.

Я пою каждое утро, и это мне придает крепости. Ну прощай, до завтра, любовь моя, будь здоров, не хандри и меня люби. Целую всего тебя.

Твоя Оля

313. О. Л. Книппер - А. П. Чехову

23-ье ноября ночь [1901 г. Москва]

Мне стало сейчас грустно от твоего письма. В нем чувствуется тоска. Уже тебе не сидится в Ялте, думаешь о поездке за границу? Милый мой. А если бы тебе сюда попробовать приехать! И хочется безумно этого, и боюсь. Здесь тепло пока, морозов нет. Что д-р Тихонов говорил - обстоятельно или только так, не вникая? Как ты сам думаешь, умная моя, хорошая голова? Мне без тебя одиноко, неуютно, не о ком думать. Я. теперь все пою. Как встану, так упражняюсь; голос делается гибким. Сегодня обедали у Малкиель, и я пела там порядочно. Соня аккомпанировала хорошо. Я была в настроении. Пришли потом Борисов (он пишет, кажется, под псевдонимом Кржижановский)¹ с матерью; я и при них пела, и, представь, они были в восторге, удивлялись, почему я не пою в концертах. Мне было приятно. Для меня пение - огромное наслаждение, только я должна чувствовать, что голос мне повинуется, чтоб я все могла исполнить так, как задумала. Буду развивать и разгибать его. Он у меня легко поддается. Пойду к маме на экзамен.

Приедешь, я тебе буду петь как следует, буду готовить тебе русские романсы, а то я все пока на иностранных языках пою. У Малкиель обедали вкусно, и вообще было ничего, мило.

Членов заезжал за мной, чтоб ехать к Тихомировым, но я