Чехов Антон Павлович - Переписка А. П. Чехова и О. Л. Книппер

забыла, что сегодня пятница. Завтра после "Сестер" думаю поехать ужинать в кружок - там чествуют Потехина². Маша поедет раньше, а я приеду с нашими старушками, с Вишневским. Сегодня он потешал, нас: пришла в театр жена Морозова³ и он с присущим ему темпераментом уверял ее, что грешно сидеть на миллионах, что надо театр строить, а не тратить на туалеты. Очень наступательно действовал, т.ч. она уже замялась. А мы подсмеивались. Репертуар получаешь? Я всегда осведомляюсь в конторе, посылают ли тебе. Послезавтра играем "Одиноких" - перемена.

   Я сегодня днем была у Шлиппе. Смешно там бывать, хотя приятно, вспоминается детство, и я чувствую именно в этой обстановке, как далеко я ушла от них. Там затхлостью пахнет. В понедельник они все, верно, ко мне нагрянут. Кланяйся Альтшуллеру и поздравь с знатным пациентом⁴. Кланяйся всем, кто меня помнит. Что тебе прислать с Машей? А, может, я и сама прилечу в Севастополь! Эх, кабы удалось! Антонка, дусик мой, я тебя всегда вспоминаю, ты со мной всегда. Меня никто так не любил и не будет любить, как ты.

  

  

   Деточка моя, скажи Немировичу, чтоб он поскорее прислал Горькому IV акт его пьесы¹. Скажи, что это необходимо.

   На дворе идет снег и дождь. У меня руки холодные, в кабинете пасмурно и холодно, писать трудно, пальцы как-то не слушаются, хотя термометр показывает 12 градусов тепла. И так будет всю зиму! То есть до конца апреля!

   Горький устроился в Олеизе, был у меня; по-видимому, ему скучно. Занялся бы пьесой, да пьесы нет, Немирович не шлет.

   Здесь, в Ялте, шли "Три сестры" - отвратительно! Офицеры были с полицейскими погонами, Маша говорила хриплым голосом. Сбор был полный, но публика ругала пьесу отчаянно.

   В "Русской мысли" Потапенко в своей повести ругает Художеств. театр².

   Итак, просись не в Севастополь, а в Ялту. Милая дуся моя, уважь! Прошу тебя! Немирович эгоист, притом грубый; он велел тебе приехать к 20 августа, когда нечего было делать, и теперь все праздники будешь сидеть без дела - и я порву с театром, ничего не стану писать для него.

   Скажи тете Лёле, что фотографию прислал бы ей с удовольствием, но - увы! - есть только ялтинские у меня, а они устарели, не годятся. Вот приеду весной, тогда возьму у Опитца и поднесу ей с какой угодно надписью. Пусть пока извинит. Лазаревский был вчера в третий раз, сегодня, кажется, уехал. Бальмонт тоже уехал сегодня. Елпатьевский уже был у вас, вероятно.

   Поедем, собака, в Италию! Поедем! Поедем, пока есть деньги, а то, гляди, года через два-три уже нельзя будет разъезжать.

   Обнимаю тебя, моя жена. Спи покойно, Бог тебя хранит.

   Мать, когда я сказал ей, что ты приедешь на Рождество, обрадовалась и сказала: "Ну, слава Богу". Сегодня опять говорила об этом и просила написать тебе, чтоб ты приехала непременно.

  

  

   Милая дуся моя, напрасно подполковник волнуется: рассказ "Один из многих" не вошел в марксовский сборник, потому что он переделан в водевиль "Трагик поневоле"¹.

   Значит, моя фотография дошла к тебе благополучно, не погнулась? Береги ее, она unicum. После моей и твоей смерти ее надо будет отослать в Таганрогскую городскую библиотеку, где имеется мой архив.

   Я работаю, но неважно. Погода скверная, в комнатах холодно, до Москвы далеко, и в общем создается такое настроение, при котором писание представляется лишним.

   Думаешь ли ты, собака, приехать в Ялту на Рождество? Думаешь ли? А я каждый день думаю о том, как ты приедешь и как мы вместе поживем денька три.

   А разноцветные карандаши, которые подарила мне твоя мама, у меня разбирают и разворовывают по одному. Ручка дяди Саши цела.

   Ты ходила к Малкиелям обедать? Воображаю, как это интересно!

   Ты спрашиваешь, был ли я у Толстого после приезда из Москвы. Да, бывал. Недавно ездил с Горьким и Бальмонтом, о чем, кажется, писал уже тебе. Будь погода получше, я ездил бы к нему чаще.

   Будь здорова, жена моя милая. Не суди меня за то, что письма мои так пусты и так тощи. Писать не о чем. Даже о Шольце ничего не могу написать тебе, так как уже писал о нем. Он обещает гонорар, но сначала ведь надо перевести, потом напечатать, потом продать... длинная история! Русские писатели, к тому же, если нужны, то только в России, умница моя.

   Целую твои ручки, не забывай, вспоминай хотя два раза в сутки.

   Ты спрашиваешь, какой это доктор Тихонов был у меня. Это тот самый, который в Ливадии лечил царя от тифа², лейб-медик, мой товарищ по выпуску. Извини, ходил гулять, руки замерзли, трудно писать. А здешние доктора не пускают в Москву.

  

  

   Вчера не писала тебе, дусик мой нежный, потому что вернулись из кружка в 4 ч. и встала только перед самой репетицией сегодня. Сейчас пришла с "Одиноких". Так сильно хочу тебя видеть, что не знаю даже, что писать. Все мне кажется пустяками и не стоит писать. Это глупо. Я как-то раскололась. Не соберу себя. Не сердись на меня. Я в твоих письмах последних чувствую тоску. Отчего вдруг? Случилось что-нибудь или вообще? Ты уже больше не думаешь приехать в Москву, если зима будет мягкая?

   Как все ужасно, Антон мой! Я буду счастлива, если удастся приехать к тебе перед Рождеством. Хоть в Ялту вряд ли - потеряю время в дороге и тебя меньше увижу. А тебе трудно приехать в Севастополь? Холодно, неудобно? Скажи откровенно. Если достаточно будет времени, то, конечно, приеду в Ялту.

   Антон, что главное в жизни, скажи мне? Во мне идет сумятица. Я чего-то не понимаю в жизни, т.е. не могу схватить. Ну, да что об этом толковать, разберусь в самой себе и сделаю то, что надо. Но я ужасно слабый человек, мне всегда судьба должна помочь.

   Была я вчера в клубе после "Сестер". Очень мне не хотелось ехать, да потом оживилась, а к концу опять завяла совсем. Приехали мы, т.е. я с Вишневским к самому ужину. Посадили нас за главный стол, где сидел юбиляр Потехин, между Федотовой и Ермоловой; сидели еще его сын, дочь, Южин с женой, Садовская с дочерью, Немирович с женой, Желябужский с женой, Чехова без мужа, сестра писателя той же фамилии, Лавров с женой, Глоба, Лукин, Сизов, Мостовский, Собинов, Раевская, Самарова, Маклаков, Мунт. Рисуешь себе лица? Говорились речи и говорились скверно. Греков преподнес стихи какие-то, Невежин говорил много, но его покрыл оркестр, и все, улыбаясь, не восставали. Говорил Фейгин, - Южин, Мостовский, Тихомиров, Влад. Ив. сказал экспромтом, коротко, но славно, и еще говорили. Потехин был очень растроган, плакал и очень тепло и хорошо отвечал. После каждой речи оркестр играл туш. Было очень оживленно, славно, просто, ничего натянутого. Много было знакомых, очень много. Маше было весело. После ужина пили кофе в библиотеке. Федотова сидела с нами. Котик "хихикала" на весь клуб очень забавно. Ты бы влюбился в нее. Садовская много мне говорила про тебя, как она тебя любит и как она в тебе чует "настоящего" человека. Южина пила со мной за твое здоровье. Все спрашивали о тебе, просили кланяться. А я ежеминутно вспоминала тебя, хотелось видеть твою высокую, породистую фигуру, твое милое, благородное лицо среди их всех. Ты был бы самый интересный, и как бы я гордилась тобой! Милый, милый мой! Лопатин болтал со мной; Сытин тоже был, я ему сказала, что вы с аппетитом едите грибы, посланные им. В пятницу поеду после спектакля к Тихомировым. 28-го мамин концерт. Я буду волноваться.

   Сегодня Кошеверов репетировал Серебрякова - ничего себе. Лужскому лучше, через дня три встанет.

   Знаешь, что говорят рабочие наши в театре? Смотрели, смотрели, что "Крамера" плохо вызывают после 2-х первых действий, и изрекли: "Нет, видно, ничего не выходит; надо им будет в ножки Чехову поклониться и опять-таки Чехова играть, - больше ничего не остается". Как тебе это нравится?

   Ну, дусик, пора кончать, спать хочу, пойду в свою одинокую постельку и буду думать о тебе. Целую тебя много раз и крепко и вкусно. Ты ко мне не охладел? Смотри.

   Ах, Антон, тяжело жить так врозь! Нелепо.

   Будь здоров, весел, не кисни, гони скучных людей вроде Лазаревского. Работай и люби меня.

  

  

   Милый мой, любимый мой дусик - я чувствую нетерпение, недовольство в твоем вчерашнем письме. Я все, все понимаю и терзаюсь. Ужасно хочу, чтоб тебе было хорошо, не тоскливо. Знаешь, Антончик, приезжай сюда хотя на месяц, право. Я вчера еще говорила с Членовым. Он говорит, что на всю зиму страшно, а на время ничего. Он еще говорил, что Тихонов хороший доктор. Как тебе понравится в нашей квартире, ты увидишь! Воздух у нас отличный, копоти ламповой нет. Погода мягкая теплая, больше 5® не было еще. Пообдумай и ответь мне. Я тебя буду нежить и ухаживать.

   Ты недоволен моими письмами? Родной мой, я ведь все, все получаю от тебя и благодарна за каждую строчку любви. Ведь о фотографии я писала, что получила, и любуюсь каждый день моим красивым мужем и даже целовала фотографию в приливе нежности и влюбленности. Тебе это не нравится?

   О Толстом замолчали теперь. Напиши, как прошли "Три сестры"?¹ Ты, конечно, не смотрел, но рассказывали тебе, верно, очевидцы.

   Татьяна Куперник говорила, что смотрела "Сестер" в Киеве и меня очень вспоминали, т.к. Пасхалова плохо играла Машу. Тебе, наверное, неприятно, что играли "Сестер" в Ялте, правда? Я уже представляю себе твою мимику и настроение.

   "В мечтах" у нас застряло немного. Вчера начали намечать только 3-ий акт², и, значит, я теперь днями свободна. Лужский, кажется, будет играть Яхонтова, Санин Алфеева, Широкову - пока неизвестно. Раевская отказалась, пробовали Муратову, Савицкую. Пока, кажется, автор увлекается последней, но я не верю. Занимаются отдельно в кабинете, никто не видит. Пожалуй, выйдет вроде Весны в "Снегурочке"³. Мне ничего не говорят пока относительно Широковой, но Станиславский говорил, что кроме меня никто не даст шика, нужного для этой роли. Я молчу. Пьеса пока никак не идет, впечатление неприятное и жаль Немировича. Протянется она еще долго.

   Вообще в театре тяжело. Дай Бог, чтоб это настроение прошло скорее. Но сборы идут отлично. О постройке пока ничего не известно. Хорошо бы взять театр Омона, он симпатичный и место отличное - правда?

   Вчера я отличалась своей забывчивой головой: Оболонский сказал, что приедет утром после бани кофе пить - я забыла совершенно, и вышло, что он пришел неожиданно. Мне было стыдно. Позвала обедать т. Лёлю и забыла! Она пришла, а уже все сняли со стола; пришлось замять, и вышло очень неловко. Мне было опять стыдно. С 4 ч. вчера у нас приходили непрерывно люди, и все больше дамы, даже смешно. Пришли: m-me Бонье, т. Лёля, Нина Корш, Якунчикова, очень пикантная, богатая дамочка и милая и смешная и хорошенькая; желает с нами водиться. Затем Дроздова, Членов, Володя, Ольга с мужем, а дальше приехали Шлиппе в количестве 4. Еще подъехали бабушка и мама. Привезли мне Шлиппы серебряных подарков - ты рад? Было не то что нудно, а просто я отвыкла от их среды, от их мнений, убеждений, хотя ведь я росла с ними. Ужасно ты им понравился, они рассматривали все твои карточки и любовались тобой. А я ликовала. Антонка, ведь ты мой? Я тебя никому не отдам, слышишь? Лучше тебя нет никого. Нежность ты моя. Дроздова все чудит, рассказывает про свои романы с Упрудиусом и болтает ужасные вещи, все про любовь, про блаженные минуты, смешит отчаянно. Членов спросил, нормальная ли она.

   У меня теперь одна отрада - это то, что я пою. Пою каждое утро. Горло пока в порядке. Шью себе белое платье, надо шить шубу, да лень приниматься. Мечтаю о поездке к тебе, дорогой мой, и уже волнуюсь. А вдруг нельзя будет?! Я только боюсь, что в Ялте будут таскать по гостям и к нам будут ходить, а я хочу только тебя одного с утра до вечера и с вечера до утра. Ты это понимаешь?

   Ушков просил передать, что если ты поедешь в Севастополь, то чтоб ты остановился отдохнуть в Форосе непременно. Согласишься? Вряд ли!

   Ну, милый, до завтра; пишу тебе каждый день, а кажется, что ничего не пишу, это значит, что надо мне тебя видеть и чувствовать. Маша ждет, чтоб опустить письмо.

   Addio, любовь моя, целую тебя крепко и люблю крепко. Кланяйся матери. Сегодня у нас 1® тепла. Люблю и обнимаю.

  

  

   Сегодня нет от тебя письма, жена моя хорошая. Ну что ж, погожу до завтра. Ты пишешь, что жаждешь прочесть мой новый рассказ. Но при теперешнем настроении, в этой паршивой Ялте я не могу написать ничего такого, что могло бы, по твоему мнению, утолить жажду.

   Пьеса Немировича будет иметь успех. Не падайте духом. Только следовало бы одновременно репетировать и "Мещан", а то после Рождества нечего вам будет играть, кроме Немировича. А Алексеев, очевидно, немножко упал духом. Он избалован успехом, а это значит, что полууспех для него нож острый.

   Мать благодарит тебя за письмо. Ты пишешь ей насчет эмса и горячей воды. Но все это, дуся моя, невозможно. И не пиши насчет еды, ибо сие бесполезно. Мать и бабушка - обе старухи, они очень беспокоятся, обе хлопочут, но все же одной 70, а другой уже 80 лет.

   Твои письма очень интересны, я читаю по два, по три раза.

   А бани здесь нет, мыться негде! Мою одну только голову.

   Целую тебя крепко. Не забывай твоего мужа. Напиши два слова о здоровье Лужского.

  

  

   Здравствуй, дорогой мой, южный мой цветок! Как живешь? Как настроение? Ты меня не дразни, что приедешь в Москву в январе. Я этим живу и мечтаю об этом. А ты вдруг замолчал о приезде. Отчего? Поговариваешь ехать за границу. Не надо этого, милый мой. Ты будешь так далеко от меня! Когда я начинаю писать тебе, мне почему-то все кажется не важным и я теряюсь, и не пишу тебе многих пустяков, кот. все-таки наполняют и письма и жизнь. Но я думаю, что то же самое и с тобой. Когда нет главного, т.е. нашей совместной жизни, то остальное кажется мало интересным. Права я?

   Я знаю, что ты томишься в Ялте, скучаешь, и одно меня только утешает, что здоровье твое в хорошем состоянии. Милый, пиши мне больше о своем самочувствии, не воображай, что это может надоесть мне, как ты говоришь всегда. Мне все близко и дорого, что тебя касается. M-meе Бонье говорит, что ты очень хорошо выглядишь и настроение хорошее было у тебя. Правда? Да я и по письмам чувствовала это. А в последних читаю что-то другое. Ты здоров?

   Завтра будет письмо от тебя. Собака твоя все такая, только худеть начала. Ночи мне противны, без аппетиту ложусь. По утрам все пою, пока голос есть. Читать почти не приходится, и это меня нервит сильно. Мне так хочется увлечься какой-нибудь книгой. Антонка, дусик, ведь я буду знать, что ты напишешь новенького, буду? Ты мне пришлешь?

   Мне так хочется прижаться к тебе, слышать стук твоего сердца, чувствовать тебя так близко, близко и потихоньку рассказывать тебе обо веем. И знать и чувствовать, что ты меня любишь, золото мое. Меня ведь никто так не любит, как ты, правда или нет? Как мы встретимся? Как поглядим друг на друга?.. У меня сердце лопнет. А ты будешь сдержанный и как будто ничего не волнуешься. Ты думаешь о том, как мы свидимся? Ты меня будешь крепко, вкусно целовать и обнимать? Как скверно жить без ласки...

   Отыграли сейчас "Сестер" в 39-й раз. Лужскому лучше гораздо. "Штокман" прошел вчера с треском¹, после 5-го вызывали раз 20. "Сам" в насморке. Артему что-то опять нехорошо.

   Ну покойной ночи, милый. Воздух у нас отличный в квартире, сухости не чувствуется, жары нет, приятно.

   Целую крепко.

  

  

   "Я пишу скучно, однообразно, неинтересно..."¹. Ты уж и забыла, что писала мне сии слова, дурочка моя. А я так люблю твои письма! Пиши и скучно, и однообразно, только, пожалуйста, почаще, а я за это буду присылать тебе картинки.

   Как решила? Приедешь в Ялту на Рождестве или нет? Мне это нужно знать наверное.

   У нас в доме холодно; печки, случается, бывают горячие, но тепла не бывает. У меня в кабинете обыкновенная температура и редко бывает . Камина топить нельзя, потому что от камина у меня глаза болят. А при 12 градусах работать трудно. Злюсь только и больше ничего, хотя и знаю, что это глупо.

   С каким удовольствием я теперь поговорил бы со своей женой, потрогал бы ее за лоб, за плечи, посмеялся бы с ней вместе. Ах, дуся, дуся!

   Ну, Бог с тобой, будь жива и здорова, и весела. Пиши!

  

   Напишу тебе хоть несколько слов, дорогой мой, чтоб ты каждый день имел письмо от меня. Сейчас очень поздно, и я сильно устала. Целый вечер волновалась в мамином концерте, а потом ужинали у наших, - и я как разбитая.

   Почему второй день нет писем от тебя? Меня это мучает. Последние письма были тоскливые и вдруг - ничего. Меня это беспокоит. Здоров ты? Голубчик, любимый мой, не скрывай от меня ничего, что бы ни было.

   Мысли и мечты о тебе помогают мне жить, заставляют бодрее смотреть на жизнь. Не сомневайся во мне, верь мне, что я люблю тебя.

   Антонка, может, ты удерешь вместе со мной в Москву, если мне можно будет приехать? Проживешь здесь с месяц, и нам обоим будет легче. Что ты на это скажешь? Ответь мне, дусик. Твои письма стали неласковые.

   В театре не была сегодня. Вишневский помогал мне в концерте продавать афиши, продали на 60 р. Концерт прошел хорошо. Было много народу. Самуэльсон играл.

   Сегодня утром был у меня Петр Кожевников и привел свою жену. Противный он, не люблю. Воображает, что я заведу с ним знакомство. Завтра мы обедаем у Коновицер. Ну, кончаю, родной мой, близкий мой. Умоляю, пиши все о себе, всякую твою мысль, кот. заползает к тебе и будет мучить, пиши все откровенно. Когда мы будем вместе, неразлучны?! Так жить бессмысленно.

   Целую тебя любовно, дорогой мой. Люби меня и вспоминай чаще.

   Васильева уехала сегодня за границу со своими птенцами.

  

  

   Милый мой, вчера получила сразу 2 письма твои, а то я уже начала беспокоиться. Спасибо, дорогой мой! Только мне от этих писем больно стало. Ты скучаешь, у тебя отвратительное настроение, ты возненавидишь театр из-за меня, а между тем он-то и сблизил нас. Дусик, брось хандрить, не стоит. Ты ведь большой человек, с большой душой. На январь возьми да приезжай. Январь - месяц ровный, переходов резких не бывает, и ты поживешь и поработаешь здесь отлично. Я знаю, что легкомысленно ты не поступишь, и потому пишу так.

   Зима стоит теплая все время, таяло третьего дня.

   Я живу зря, без смаку. Настроение среднее; на людях болтаю.

   Квартирой очень довольны, только без тебя скучно. Ты должен пожить здесь.

   Знаешь, Антон, на мамином концерте был наш обер-пастор и делал мне дважды выговор за мое венчание, т.ч. я даже испугалась. Говорит, что их церковь не может этого так оставить, без наказания. Мне было очень неприятно, но если он что-нибудь выдумает, то пригрожу, что перейду в православие. Надо мной хохочут все, что я испугалась.

   Ну вот и перервали на целый час - сидела Надежда Ивановна. Все про Сашу толкует. А другой бабушке плохо - ты слышал? Матери Софии Петровны? Пожалуй, не выживет, очень уж стара.

   Вчера мы обедали у Коновицер, вечером у нас сидела Лика.

   Отчего ты так зябнешь? Вели больше топить. "Три сестры" ялтинские тебя расстроили, я чувствую. Но плюнь на это. Про Толстого я знаю, что ты только раз был у него, остальное ты скрываешь и не пишешь, что был у него несколько раз. Верно, грешишь по дороге и потому скрываешь от жены.

   Не растравляй моей души мечтами о поездке в Италию! Ты приезжай лучше на праздники сюда, и мы поживем. Меня вряд ли освободят, напрасно только я этим себя тешила. Хотя буду все время напоминать об этом. Немирович хотел бы очень, но ведь не от него зависит. Перед праздниками публика туго ходит в театр, и потому надо ставить хлебные пьесы.

   Репетируют теперь 3-ий акт, где меня нет. Я не слыхала...

   Antonio, мой милый, будем веселее, не будем киснуть, хочешь? Я все время пишу тебе скучные, невеселые письма и мало развлекаю тебя. Это моя ошибка, хотя я сама все время не весела, могу оживляться только не надолго. Целую тебя, дорогой мой, много раз и умоляю не хандрить.

  

  

   Книппуша моя милая, умница ты моя, я жив и здоров, чувствую себя сегодня недурно; и погода великолепная, солнечная, а вчера была буря, дождь, ломало деревья.

   Гостиницы в Севастополе отвратительные, подлые; если, допустим, 21 декабря ты приедешь в Севастополь, то 21-го же будешь и в Ялте. Приезжай, моя милая, умоляю тебя! Я очень скучаю, так скучаю, что совсем не могу работать, а только сижу и газеты читаю. Будущую зиму я буду жить в Москве во что бы то ни стало, что бы там ни говорили доктора. Или под Москвой, где-нибудь на даче, в Царицыно или Химках.

   Скажи Маше, чтоб она привезла: 1) фартуков для прислуг, 2) белых тесемок для белья, 3) черных тесемок подол подшивать, 4) перламутровых пуговиц для белья. Это продиктовала мне мать.

   Вчера у меня был Горький. Он здоров, собирается написать еще одну пьесу. Живет он в Олеизе, где нанял дачу.

   Получила ли открытое письмо с изображением Толстого?¹

   О. О. Садовская мне очень нравится, она настоящая, неподдельная артистка-художница, очень талантливая².

   Ну, дуська, Бог с тобой. Целую тебя без конца и радуюсь, что я женат на тебе. Приезжай, милая, хорошая, добрая моя немочка, актрисуля. Приезжай!

  

  

   Как живешь, Антонка мой? Что новенького? Ты мне давно уже не объяснялся в любви, потрудись повторить в следующем письме, чтоб я почувствовала. Я тебе тем же отвечу.

   Я чувствую, что тебе лень писать письма твоей жене. Мне кажется, ты бы с удовольствием замолчал и только бы получал мои письма. Тебе никогда не хочется сказать мне что-нибудь, а пишешь так, по привычке. Мне интересен только ты, твоя душа, весь твой духовный мир, я хочу знать, что там творится, или это слишком смело сказано и туда вход воспрещается? Нет, право, Антон, мною овладевает какое-то беспокойство, какая-то тоска, отчаяние, когда я чувствую, что ты от меня отдаляешься, и когда я начинаю мало понимать тебя.

   Как мы будем дальше жить!! Ужасно мне хочется целовать сейчас твой милый, милый лик и хочется, чтоб ты был в мягком, юмористическом настроении и угощал бы "словечками". И заснуть хочется у тебя на груди, чтоб мне было тепло и любовно...

   Сейчас вернулись от Тихомирова, куда ездили с Машей после "Дяди Вани". Приехали в самый ужин. Народ все сидел неинтересный: Невежин, Лавров, Саблин, Иванов Ив. Ив. etc.. Моя соседка Ольга Ивановна Лашкевич просила тебе кланяться, она знала тебя и играла с тобой в крокет в Воскресенске - помнишь? Было нудно, скучно, я хлопала глазами, и скоро уехали. Членов все нас увлекал поехать кататься, но мы не согласились. Много было итальянцев - курьезное сочетание с тихомировскими типами.

   Сегодня днем я была у Лужских. Вас. Вас. совсем оправился, уже выезжал сегодня, молодцом. Перета трогательна своей любовью к мужу.

   Сегодня играл профессора Кошеверов, и играл порядочно, он играл худого, больного, с следами красоты. Грим был отличный. Театр был полный, принимали очень шумно. Радуйся, мой поэт. Антон, ты сейчас посмеешься надо мной: пьеса осталась без Широковой - перепробовали 5-х и все никто не сумел дать светскую изящную даму, даже Савицкую пробовали. Все начали на меня нападать, т.е. товарищи, что я должна предложить себя. Вл. Ив. мне ни слова, и когда я заговорила, то он сказал, что не уверен, выйдет ли она у меня. Я попробовала читать. У меня выйдет из нее очень темпераментная, непосредственная, растрясшая свою все-таки одаренную натуру на пустяки, выйдет очень светская, изящная. Старухи, т.е. пожилой не выйдет. Ты смеешься надо мной? Что я все-таки играю Широкову? Еще не знаю, как пойдет на сцене. Юля у меня отлично вышла, все удивились. Теперь ее играет Лилина.

   Не смейся надо мной и не сердись, дусик мой, любовь моя. Пришли мне веселое письмо, если напишется. Пиши мне откровенно все твои мысли. Приедешь в январе? Целую и ласкаю мужа моего драгоценного. Спи спокойно, не зябни, вспомни, как я тебя грела.

   Целую.

  

   Милая собака, поздравь, я получил письмо от Варфоломея Смолича, твоего аксеновского приятеля. Он пишет: "Прошу передать мой привет Ольге Леонардовне и сообщить, что таинственный цветок не поддался моему искусству и остался неизвестным".

   Получил от Членова письмо. Он в восторге от вашей московской квартиры, от вас обоих, от Маши в особенности, и пишет, между прочим, будто ты говорила ему, что про меня печатать в газетах запрещено. Должно быть, он не понял тебя.

   Сегодня пасмурно, скверно. Что бы ты там ни писала, пьеса Немировича будет иметь успех; он московский автор, и все, что он ни пишет, как раз по москвичам. Только зима эта пройдет у вас в общем вяло и ни то ни се.

   Целую и обнимаю жену мою ласковую, умную, великолепную. Благословляю тебя и опять целую.

   В Кадетский корпус Возницыну посылаю карточку. Уж очень ласково пишет!¹

  

  

   Так мои письма ты читаешь с интересом, дорогой мой? Спасибо тебе. Дусик ты мой ласковый! У тебя лицо теперь верно неприветливое, правда? Я тебя представляю во всех настроениях, со всяким выражением лица. Ужасно люблю вспоминать тебя, когда ты по утрам сидишь на кровати, после умывания, без жилета и спиной ко мне. Видишь, какие у меня грешные мысли, а бывают еще гораздо более грешные, о которых я молчу. Прости жену свою за безнравственность.

   А насчет Эмса ты, друг мой, верно капризничаешь, все это очень просто и твое дело сказать твердо, чтоб это было исполнено без разговоров. Пиши мне больше о здоровье. Когда ты принимаешь ol. rie. и что другое, чтоб я все знала. Вообще я чувствую, что ты мне половину не пишешь.

   Видишься ли с Средиными? С Альтшуллером, с кем еще? Меня ужасно беспокоит, что ты зябнешь, - как от этого неуютно на душе делается! Поступи хоть раз в жизни энергично, распорядись, настой, чтоб у тебя было тепло. Это тебе без меня холодно.

   Вот Маша все приведет в порядок на Рождестве. А я здесь буду совсем одна... Если бы ты приехал! Нельзя?

   Сегодня вводили в 1-м акте меня с Лилиной, Санина - Алфеева, завтра опять 2-ой акт. Говорят, что у нас с Лилиной выйдет "номерок"¹. Посмотрим.

   Настроение в театре нудное, неприятное. Сейчас сыграли в 40-й раз "Сестер". Какой-то голос вызывал автора. Решили, что я тебя прячу. Смотрела сестра Алексеева, живущая в деревне и вся ушедшая в народ. Она очень талантлива, устраивает спектакли для народа и просила тебе передать, что твоя "Канитель" производит фурор. Она удивительно симпатичный, простой человек, и весь строй их жизни с мужем мне нравится чрезвычайно².

   Знаешь, только что уехала Васильева, как сегодня пришел из ее квартиры дворник с письмом от хозяина, кот. извещает о том, что ограбили квартиру. Маша завтра поедет, узнает.

   Завтра у нас обедает София Влад., Надежда Ив. и Володю звала. Вечером, верно, буду дома. Писал тебе Членов о Пироговском съезде и о спектакле "Дядя Ваня"?³

   Ходишь ли ты гулять? Двигаешься? Дусенок мой, целую тебя крепко и люблю. А куда мы летом поедем? Ты надумывай. Фантазируй и пиши мне. Прижимаю тебя и грею на своей груди, дорогой мой.

   Кланяйся матери.

  

  

   А ты 25-ого вспоминал наш маленький юбилей, Антосик?¹ Я вспоминала. Сегодня я пела и вдруг несут заказное письмо - я обрадовалась, полетела, - вдруг смотрю - Маше! Осечка! Завтра, верно, получу письмецо.

   Сегодня репетировали 2-ой акт, теперь идет чище, переменили mise en scХne и лучше. Немного начинаем оживать.

   Обедал у нас сегодня народ: Иван с женой, Надежда Ив., Володя, д. Саша, Муратова, т. Лёля - большинство экспромтом. После обеда, к вечеру приехала твоя знакомая София Марковна Адель, Дроздова, заезжал Влад. Ив, - болтали, попели. Дроздова увлекала моего брата, сидела на chaise longue, его заставляла сидеть на полу у ее ног, смешили нас. Муратова чудила, много рассказывала, и мы смеялись очень много. Рассказывала, как они в Ярославле играли феерию "Кузнец Вакула"², и как Москвин, изображая черта, летал по воздуху, а Чалеева - ведьма - верхом на помеле, описывала их костюмы, и как их привешивали на веревках³. Чудно! Как один актер, играя Отелло, в последнем акте сказал вместо "в связи преступной" - "в прязи свеступной" - а она, играя Эмилию, так растерялась, что вместо "мой муж", говорит "мой мох, мой мох" и ни с места. Это была ее вторая роль после выхода из школы. Рассказывала она уморительно. Вообще посмеялись.

   Посылаю тебе снимок с юбилея Потехина. Полюбуйся на свою жену. Говорили, что я была очень интересная, причесана вниз и в белом платье. И на мамином концерте остались мною довольны, пондравилась очень. Мать рада, рассказывает с упоением. О, матери!!

   Дусик милый, как твое здоровье, как настроение? Пиши больше о своей особе, у тебя что-то новое зародилось в голове, какие-то новые мысли, которых я еще не знаю.

   Как аппетит? Милый, родной мой, что думаешь о своем приезде в Москву? Как смотришь на это. Пиши все, мой нежный, мой дорогой.

   Целую тебя крепко и скучаю без тебя. До завтра, Дусик милый! Ты не охладеваешь ко мне, потому что не видишь меня? А ты меня чувствуешь?

  

  

   Милая моя собака, ненаглядная, сегодня пришло от тебя два письма: одно так себе, другое грустное. Ты пишешь, что уже два дня не получала от меня писем. Только один день я пропустил, все же дни писал тебе. И вчера не писал тебе, потому что от тебя письма не было, было скучно и не хотелось нагонять на тебя меланхолию. Ты жалуешься, что мои письма стали невеселыми. Обстоятельства такие подъехали, дуся моя; то одно, то другое, а сегодня я, как дурной, голова пуста, чувствую слабость - это оттого, что вчера нажарили мою печь, всю ночь было жарко и душно, и от печки несло, как из пекла. Ну, да все равно! Сегодня опять очень хорошая погода, теплая и солнечная. В саду работают турки, делают плантаж, т.е. копают на 5/4 арш. глубины - это для винограда, который я получил в подарок от одного из служащих в Никитском саду. Это самые лучшие сорта, какие только существуют на свете.

   Сегодня получил из Америки "Foma Gordeyev (dedicated to Anton P. Chekhov)"¹ - толстая книга в переплете. Вчера у меня была m-me Татаринова. Сидела 2 ¥ часа.

   Поехать с тобой в Москву? О, дуся моя! Приезжай, посоветуемся, и, вероятно, я поеду.

   Я пишу вяло, без всякой охоты. Не жди пока от меня ничего особенного, ничего путного. Говорю не о письмах, а о произведениях. Как бы ни было, комедию напишу, дуся моя. И роль для тебя будет.

   Я тебя люблю все крепче и крепче. Целую тебя, глажу тебя, мою собаку. Будь здорова и счастлива, не забывай мужа, люби, пока не надоест.

   Скажи Маше, чтобы она привезла холста для кухонных полотенец, который она покупает в кустарном магазине; мать просит еще семги.

  

  

   А я сегодня вечером дома и вдвоем с Машей - чудеса!

   Были, впрочем, - одна моя старушка, Соня Малкиель и Дроздова, но все ушли часов в 7, и мы отправились в баню, потом поужинали, Маша уже легла, а я пишу тебе, а потом еще буду роль учить и номера придумывать. Заходила m-me Бонье за Машей, чтоб вместе смотреть "Ночи безумные" Толстого-сына¹, но Маша отказалась и пошла Дроздова.

   Прости, что я пишу на простой бумаге, но сейчас только заметила, что почтовая вся вышла. Ты прощаешь, муж мой строгий?

   Сегодня я наконец купила себе мех на шубу, а то моя ползет по всем швам. И очень дешево. M-me Адель повезла меня на Ильинку в какой-то меховой магазин en gros², и я там купила отличный большой мех темной белки за 50 р. И покрою шубу сереньким в тон белки и буду вся серая, как мышь. Мне это нравится.

   Читаю теперь "Красный петух" Гауптмана по-немецки, когда прочту, напишу тебе впечатление. За границей пьеса шлепнулась³.

   Отчего ты мне ничего не пишешь, какого ты мнения о Леониде Андрееве, или ты его не читал. Знаешь, он женится - на курсистке, кажется. Мне нравится "Молчание" и "Жили-были", а остальные не особенно.

   Часто ли ходишь в город? Как погода? Неужели все дождь? У нас сегодня милая погода - 4® и приятно, мягко, зато вчера крутило неимоверно.

   Для Широковой дирекция разрешает мне одевать три туалета на 1200 р. Это Савва мне сказал - милостиво? Только я Ламановой ничего не скажу об этой сумме, думаю, что она дешевле устроит. Правда? Во 2-м акте у меня будет чудесное красное платье бальное, будет огнем гореть - все зашито дрожащими блестками.

   Спасибо за картинку, пришли еще, я ведь тебе письма посылаю каждый день.

   Сегодня был первый раз в театре Лужский. Его встречали отчаянными аплодисментами. Он похудел и похорошел.

   Ну, дусик, addio, ради Бога не зябни, мне за тебя холодно. Мне больно писать тебе, что надежда на мой приезд плоха. Если "Мечты" пойдут 18 или 19-го, то ясно, что пьесу эту зарядят часто на первых порах⁴. Влад. Ив. сделал бы это для меня, он сам говорит об этом очень деликатно. Милый, милый мой, это все ужасно. Я не знаю, что делать. Я разрываюсь. Хочу соединить несоединимое. Почувствуй мою теплоту, согрейся. Я тебя целую.

  

  

   Здравствуй, супружница моя, дуся! Мои письма не нравятся тебе, я это знаю и ценю твой вкус. Но что же, милая, делать, если все эти дни я был не в духе! Уж ты извини, не сердись на своего нелепого мужа.

   Вчера я был не в духе от твоего письма: ты написала, что не приедешь в Ялту на Рождестве. Не знаю, что мне делать с собой. Одни доктора говорят, что мне можно в Москву, другие говорят, что совсем нельзя, а оставаться здесь я не могу. Не могу, не могу!

   Что же, возьмете в аренду театр Омона? Оставаться в старом вам никак нельзя, ибо вы сгорите там рано или поздно, да и место не центральное. Я все боюсь, как бы не загорелось у вас во время IV акта "Трех сестер" - ужасная толкотня и чепуха на сцене¹.

   Не стесняйся, собака, пиши мне все, что взбредет в голову, разные мелочи, пустячки; ты не можешь себе представить, как ценны для меня твои письма, как они умиротворяют меня. Ведь я тебя люблю, не забывай этого.

   Сегодня буду в Олеизе у Горького. Быть может, побываю и у Толстого.

   Вчера приходил татарин, богатый, и просил у меня денег под проценты. Когда я сказал ему, что денег под проценты не даю и считаю это грехом, то он удивился и не поверил. Один хороший знакомый взял у меня 600 р. "до пятницы". У меня всегда берут до пятницы.

   Целую и обнимаю мою жену хорошую. Не сердись, деточка, если, случается, нет от меня письма. Виноват, но заслуживаю снисхождения.

   Нет ли новых пьес? Получил письмо от Федорова, автора "Бурелома"; пишет, что посылает Немировичу пьесу².

  

  

   Bonjour, mon petit Toto!¹

   Отчего, когда я всего один день не получаю писем от тебя - мне этот день кажется вечностью! Я себя ловлю на том, что успокаиваю себя тем, что только вчера получила письмо. Ух, как нескладно написала! Прости, мой писатель!

   У меня недоумение перед будущим. Ну, да что там!

   Как ты живешь? Говоришь, что злишься? Смотри, похудеешь от этого внутреннего раздражения.

   Я вчера в бане вешалась "au naturel"² и во мне оказалось 3 п. 20 ф. - немного, правда? А в тебе сколько теперь? Дусик, милый, золотой мой, неужели у тебя нет никакой отрады в том, что ты можешь писать, неужели это тебя не увлекает, не захватывает? Мне кажется, именно когда в жизни идет тоскливая полоса, одно спасение - уйти в работу, мечтать, создавать, смаковать все это. У тебя тем более такое большое богатство материала, наблюдений, что только посиди немного и выйдет красота. Ты ведь мой большой талант! Ты - русский Мопассан.

   Был ли ты еще у Толстого? Отчего ты подробнее не пишешь - как прошло ваше свиданье? Я знаю только факт, что ты был там. Мне этого мало, как я ни мирилась с твоими лаконическими письмами. Ты скоро мне будешь писать, верно, открытки, а потом просто присылать два слова: "я живу" или что-нибудь вроде этого. Лучше выругай меня, скажи, что ты недоволен жизнью, что я должна жить с тобой, вместе, а то на кой тебе такая нелепая жена. Я соглашусь. Конечно, я поступила легкомысленно. Я все надеялась, что твое здоровье позволит тебе провести хоть часть зимы в Москве. Да не выходит, Антончик мой! Скажи мне, что я должна делать. Без дела совсем я надоем тебе. Буду шататься из угла в угол и придираться ко всему. Я уже совсем отвыкла от праздной жизни и не так уже молода, чтоб в одну секунду сломать то, что мне досталось так трудно. Я чувствую массу укоризненных глаз на себе: отчего я не бросаю сцену, как я допускаю, что там один, тоскуешь, etc.. Все, все я знаю, милый мой, и оттого много молчу и перед тобой в особенности. Не знаю, чего я и сейчас-то расписалась. Не сердись на меня и не волнуйся.

   В театре отрадного мало. Репертуар съеживается адски: готовим всего 3-ю пьесу, и та неизвестно когда пойдет. Нескладно все.

   Да, Антончик, наша одна артистка хочет издать лист с подписями всей нашей труппы, всякого рода изречения, кто что хочет, и ужасно просила меня - не дашь ли ты согласие поместить твой автограф; хочет просить и Горького и Гречанинова и Симова, словом, всех причастных нашему театру. Согласен ты или нет? Да, это устраивает Рындзюнский, а Назарова другое - с фотографиями. Ты ничего не будешь иметь против? Ответь.

   Целую тебя крепко, муж мой удивительный. <