Давыдов Гавриил Иванович - Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним

подвержен столь великой опасности, как кажется с первого взгляду. В свободное время на Кадьяке я начал приучаться ездить в однолючных байдарках, и наконец столь привык к тому, что ездил в оных довольно далеко море.

   Алеуты ездят более в однолючных байдарках: Коняги же и другие, в двоелючных. Троелючные употребляются Начальниками только селений и Русскими.

   Из приложенных чертежей яснее видеть можно образ лодок сих.

   В сражениях Коняги употребляли копья, луки и стрелы. Ратовища копей деревянные и в концы оных вставляется железо, или острая кость, или заостренный крепкий камень. Островитяне имели большие щиты, кои достаточно защищали их от стрел; но легко были пробиваемы пулями.

   Луки Коняг весьма просты и слабы: y Кинайцов же и Аляксинцов оные туги, оплетены жилами, обделаны и украшены довольно со вкусом. стрелы их короткие, с каменными наконечниками, a изредка и с железными: по вообще Коняги худо стреляют из луков. Орудия, служащие для ловли зверей морских, доведены. y них до большого совершенства и весьма различны. Стрелы, для того употребляемые длиннее, я сделаны особенным образом: пускают же их не из лука, a с доски.

  

   Берег Азии и Америки, омываемые Северным морем и Восточным Океаном, подвержены сырости и туманам. Климат в приморских местах не холоден, судя по широте оных, но дождлив и вреден для здоровья. Притом в средине лета никогда не чувствуют больших жаров, конечно по причине положения их близ обширных морей и ветров, беспрерывно почти дующих. На полуострове Аляске, состоящем из цепи весьма высоких гор, зима несравненно холоднее, чем на Кадьяке, хотя оный отделяется только проливом в сорок верст от Аляски. Для точнейшего понятия о климате Кадьяка, я опишу состояние термометра и погоды в течение проведенных мною на оном 7 1/2 месяцев,

   Первая половина Ноября довольно ясна и тепла, вторая же по большей части пасмурна и дождлива. Самое большее возвышение ртути было до 6 1/2 градусов теплоты, a холод доходил до 1R. Западные ветры приносили всегда ясное и холодное время; восточные же и юго-восточные сопровождались туманами.

   От 1 Декабря по 14 шли почти беспрерывные дожди, a временем мокрый снег; ртуть в термометре стояла между точкою замерзания и 5R теплоты, выпадавший снег скоро сходил от дождей, и 18 Декабря оный виден был только на вершинах гор. Другая половина Декабря была яснее, ртуть в термометре столько же как и прежде переменялась; 26 от северо-запада, a 28 от запада, стояли прежестокие бури, коими срывало крышки со многих домов и губа покрывалась столбами из водяных брызг.

   В начале Января выпал снег, но 8 ничего оного не осталось. Термометр показывал между 1 1/2 и 4R теплоты. С половины Января дни сделались ясные, и стужа доходила до 16 3/4 градусов, при западных и северо-западных ветрах.

   От начала февраля до 10 числа погода стояла ясная, изредка бывали метели, и стужа переменялась между 9 и 2 градусами; ветер дул более северный и временем весьма крепкий: 10 же ветер сделался ZZW и с ним пасмурность, продолжавшаяся почти беспрерывно до 21-го. Термометр показывал тогда от 5 до 2 градусов теплоты. В конце Февраля стояли ясные дни и однажды стужа увеличилась до 2 градусов. 28 была прежестокая буря от W.

   В первые дни Марша шел снег перемежаясь, и мороз увеличился до 8 гр. при крепких ветрах от WNW 8 числа примечено северное сияние; 13 жестокая буря от W, a 16 еще сильнее. Остаток Марта погода стояла бурная и непостоянная, ртуть поднималась до 4R теплоты, и два раза только опускалась до 2R стужи.

   Первые дни Апреля были ясные. стужа увеличилась до 6R при ветрах по большей части от NW. После того погода была переменная, но более хорошая: временем только NO и O ветры пригоняли туман, a ZO дождь. Теплота переменялась от 9 до З-х градусов.

   В Мае погода стояла чаще пасмурная, или с дождем; теплота от 3 1/2 градусов увеличилась до 6, a в ясные дни до 9 и 10R,

   От 3 числа Июня до 8 время было прекрасное и теплота от 5 градусов дошла до и; но потом до 18 почти беспрерывно было пасмурно и дождливо. От 23 до 27 опять было ясно, и почти все время продолжались штили, или самые тихие ветерки.

   По словам однако всех давно живущих на Кадьяке зима сия была теплее обыкновенных: в жестокие же зимы случается, что гавань Св. Павла, или новая, покрывается льдом. Из повседневных замечаний моих видно, что климат Кадьяка сырой и в году ясных дней на оном бывает менее нежели пасмурных. Я приведу число дней каждого месяца, в кои не было снегу, пасмурности, дождя, мокроты и тумана.

   От половины Ноября до Декабря, ясных дней было - 6.

   В Декабре - 20.

   В Январе - 10.

   В Феврале - 14.

   В Марте - 12.

   В Апреле - 15.

   В Мае - 5.

   От 1 Июня до 27-10 ясных дней.

   Сырость и туманы причиною, что на Кадьяке пшеница вызревать не может, хотя инде земля весьма для того удобна, колосья выходят высокие; но по недостатку теплоты, зерно никогда не вызревает. Ячмень однако родится довольно хорошо, так как и большая часть огородных овощей.

   Грунт земли Курильских и Алеутских островов и Северо-западной Америки состоит из дикого камня, так как и горы сих мест и берет. Камень инде прикрывается тундрою, a инде тонким слоем земли. Тоже должно разуметь и о Кадьяке. Вышеупомянутые земли носят на себе явные знаки действий подземного огня, на что я и приводил уже доказательства. И теперь все они подвержены землетрясениям, бывают, им на Кадьяке ежегодно. В 1788 году остров сей и окрестные земли претерпели сильное землетрясение, продолжавшееся в течении 17 дней. В сие время у огнедышащей горы, что на Аляске за Камышатскою губою, сделалось в боку новое отверстие, из коего по ныне дым выходит. Землетрясение на Кадьяке было ужасно. После первых ударов море вдруг отступило от берегов; тогда Коняги и Русские побежали в горы. через несколько минут вода с великим стремлением и как бы горою полилась на берег. Сим приливом сорвало с швартовов (канаты, коими прикрепляют суда к берегу судно, и поставило оное на крышку юрты; некоторые же юрты водою со всем снесло, В тот же день случились еще два подобные прилива и отлива. В продолжение 17 дней происходили по временам жестокие удары, от коих горы и берет обваливались; a от обрушения мысов сделалось много отделенных скал.

   На Курильских островах однажды землетрясение было еще ужаснее. Mope, отступив от берегов, хлынуло опять к оным с такою стремительностью, что потопило много людей, не успевших взбежать на горы а стоящее у берега русского купца судно бросило на три или четыре версты от берега где оное и осталось навсегда.

   В 1792 году на Кадьяке было еще жестокое землетрясение, продолжавшееся 18 часов. От оного все юрты обвалились и несколько каменных скал обрушилось. Шедшее в то время с моря в Трех - Святительскую гавань судно встретило сильную бурю и много потерпело от необыкновенного и весьма неправильного волнения.

   Землетрясения на Кадьяке бывают всегда в тоже время как и на Аляске, со стороны которой оные начинаются. Причиною тому, может быть, Камышатская огнедышащая гора, находящаяся на север от Кадьяка.

   Я приметил во многих местах на сем острове, что когда топнет ногою, то чувствует как бы пустоту под землею. рассказывают тоже самое и об Алеутских островах. Когда однажды на четырех-сопочном острову промышленные пошли собирать горючую серу, то один из них в глазах всех провалился сквозь землю и пропал. Меня уверяли, что на острову сем во время отлива оказавшиеся большие каменья сами по себе шевелились и сталкивались.

   Кадьяк, подобно другим землям сей части света, состоит из хребтов каменных гор, между коими однако инде лежат полосы хорошей земли, удобной для сенокосов и хлебопашества, так что скотоводство на острову сем довольно удачно разводится Земля производили много полезных произрастений, особенно противоцинготных, как-то: ложечную траву, дикий сельдерей, дикий лук, дикий чеснок, огуречную траву, и некоторые другие. Я не знаю, под каким названием огуречная трава известна в естественной Истории; но на Кадьяке она так названа от запаха, совершенно похожего на огуречный. На Кадьяке же растет макарша, или змеиный корень, сарана, папоротник, и иные, употребляемые и Русскими и Конягами в пищу. Водяница, или шикша, черника, красная смородина, называемая здесь Кислицею, брусника и малина водятся во множестве, также отчасти и клюква. Малина замечательна по чрезвычайной величине своей но зато оная водяниста и не столь вкусна, как обыкновенная. Сия малина так крупна, что я видел ягоды величиною в грошевик. Произрастение трав довольно слабо, по крайней мере в сравнении с произрастением оных на Камчатке.

   Алеутские острова не производят лесу, a ближние к Камчатке ниже кустарника. Начиная от острова Умнака показывается мелкий ольховник. По Аляске сверх оного растет ель и береза, также как и на Кадьяке, где еще видна изредка дикая яблонь, весьма кривая, сучковатая и не производящая плода. О лесах матерого берет Америки не стану говорить, потому что о сем много писано Ванкувером и некоторыми другими путешественниками.

  

   В описании сем не должно ожидать ничего, что бы мог сказать естества испытатель, то есть: различения животных по родам их, во первых потому, что большая часть оных уже известна; a во вторых по незнанию моему естественной Истории. Потому в описании зверей я буду более говорит о образе ловли их, как важнейшей подпоре диких, прокормление коих всегда зависит от удачных промыслов. По сей самой причине хороший промышленник весьма уважается у сих народов, и нередко в общественных собраниях берет преимущество над начальником селения.

   Начну с земных зверей, водящихся на Алеутских островах: Кадьяке, Аляске, в Кинайской и Чугацкой губах и по всему Северо-Западному берегу Америки.

   Земные звери сушь медведи, волки, лисицы, песцы, зайцы, рыси, норки, олени, лоси, дикие козы, росомахи, тарбаганы, соболи, дикие бараны, выхухоли, еврашки, кролики, горностаи, мыши и Американские ежи.

   Их нет на Алеутских островах до Унимака; впрочем водятся всюду по Северо-Западной Америке, только шерсть их разного цвета: в Кинайской губе и Чугацкой они черные, a в других местах бурые и сии известны под именем красных. Шкуры последних не дороги и употребляются в Америке же на постели, одеяла и другие надобности. Черные медведи не уступят ни сколько получаемым из залива Гудзонова: но Компания не может добывать их в большом количестве, не имея никаких заведений во внутренности Америки.

   Здешние медведи очень смирны, особливо черные; они редко бросаются на людей, даже будучи ранены, a по большей части стараются убежать. По уверению диких и Русских промышленных, есть медведи, y коих хвост длиною около четырех или пяти вершков, и которые будто очень злы, так что промышленники избегают стрелять их. Русские не занимаются особенно промыслом сих зверей: но где попадаются оные стрелкам, то бьют из винтовок; сверх того выменивают их небольшое количество от диких. На Китовых островах видят изредка белых медведей, приносимых льдом.

   Милевские Алеуты ходят на ловлю медведей в большом числе, раздеваются до нага и обходят зверя вокруг: что называется промышлять облавом. Обошед, стреляют из луков; медведь, видя много людей, бросается в которую нибудь сторону; стоящие на дороге уклоняются, a другие добивают стрелами. В Кинайской губе одна женщина убивает в год от 10 до 12 медведей, не имея иного оружия, кроме лука и ножа, и при помощи только небольших собак, вообще употребляемых для сего Кинайцами. На Кадьяке ходят иногда по два и по три человека, и подкравшись стреляют в зверя из луков; a если он бросится, то обороняются копьями. У Аляксинцев, так как и y Коняг, хороший промышленник всегда ходит один на медведя, берет с собою лук и только две стрелы с каменными наконечниками; ибо камень производит весьма тяжелые раны. Охотник ложится близ медвежьей тропы и стреляет в зверя в самом близком расстоянии, после чего откатывается в сторону, оставив на месте парку свою. Если медведь не убит с первого разу я бросится: то найдя платье разрывает оное, a промышленник между тем имеет время снова приготовиться.

   Увидев медведицу с детьми, стреляют ее прежде; ибо известно, что раненая самка старается убежать и спасти только медвежат: но если кто по неопытности застрелит медвежонка, то подвергается великой опасности от матки, которая обыкновенно бросается в таком случае на охотника с величайшею яростью. Вообще у всех народов Северо-Западной Америки искусство медвежьего промысла состоит в том, чтобы подкрасться как можно тише к зверю, что и называется здесь скрасть медведя.

   Весною медведи начинают выходить из нор, как уже покажется зелень, которую они и едят; зиму же лежат в глубоких пещерах, запастись разными кореньями, как-то; желтым, папоротниковым и другими. В России я слыхал, что медведь всю зиму сосет только лапу. Если это справедливо, то здесь по крайней мере медведи гораздо предусмотрительнее, и заранее приготовляют себе съестной запас. При том зверь сей наблюдает чистоту в своей берлоге, и для всех нужд выходит вон. Открыв медвежью нору, y входа оной раскладывают огонь; дым, набравшись туда, принуждает зверя выйти вон и подвергнуться неминуемой погибели от множества окружающих пещеру людей.

   Звери сии водятся по всему матерому берегу; на Аляксе же в великом множестве, где переводят оленей и ловят их весьма искусно. Так как олень бегает всегда против ветру и имеет весьма хорошее чутье, то волки обходят его полукругом из под ветра: тогда один из них забегает вперед; олень, увидя его, или услышав по духу, бросается назад и редко спасается от множества неприятелей своих. Когда сие близко моря бывает: то олень бросается вплавь и либо спасается на остров, либо тонет.

   Аляксинцы стреляют волков из луков, или ловят их ямами, кои вырывают в падях гор, где звери сии чаще бегают. Ямы прикрывают легко травою, или мхом, и кладут иногда на оных что либо для приманки. Кинайцы вешают петли на деревьях, мимо коих волки чаще бегают, и кладут у оных притраву. Дерево сие пригибают вершиною к земле, и так оное настораживают, что когда волк, попав в петлю, потрясет дерево. то оно отскакивает, подняв с собою зверя, который неминуемо бывает задушен.

   В торговле нашей шкуры их различаются именами черных, чернобурых, сиводушек и красных. Сиводушки и чернобурые происходят конечно от смешения черных лисиц с другими родами. Один род сиводушек называется крестовками; между красными же отличаются огневки, лучшие из коих ловятся на Курильских островах. Вообще островские лисицы рослее, нежели на матерой земле; но за то шерсть их грубее, и они много в доброте уступают тем. Черных лисиц и чернобурых ловится много на Лисьих островах; но самые дорогие получаются из Кинайской губы, кои не уступают лучшим Камчатским и Сибирским.

   Звери сии водятся более в местах безлесных, потому может быть, что оных находят более для себя кореньев; ибо рыба и другие способы прокормления не во всякое время обретаются. Летом лисиц не ловят, ибо тогда они линяют и шкуры их ничего не стоят. Примечено, что в сие время они смелы и подходят близко к людям: осенью же и зимою бывают весьма осторожны. Мудрено, что такое умное животное, как лисица, многими опытами не узнало, когда должно опасаться человека. Подобного сему я был свидетелем в Ситхе, где, по недостатку пищи, мы стреляли ворон, кои до того узнали ружье, что с оным трудно было подкрасться, с палкою же в руке можно было пройти в пяти шагах от вороны и не спугнуть ее.

   Летом на Кадьяке и на всех островах вырастает высокая жесткая трава: по чему лисицы принуждены бывают пробивать себе тропы, по коим и бегают до того времени, как выпадет снег и сомнет траву. С Октября месяца, когда шерсть лисиц совершенно оправится, Русские начинают ловить их таким образом. На тропах лисьих настораживают клепцы, так называемые деревянные колодки с туго натянутыми палками, в кои вставлены два железных зубца. от оных проводят через тропу нитку, до коей когда лисица дотронется ногою, то палка соскакивает и ударяет в зверя зубцами с пакою силою, что оный редко тут же не умирает. Таковой способ ловить лисиц весьма удобен, но столь губителен, что в несколько лет примечено уменьшение сих зверей. Оный опасен притом и для людей, так что во время ловли лисиц весьма нужно удаляться внутрь земли, или иначе должно беспрестанно беречься, чтоб не ступить на тропу. Клепцы зарываются землею и травою столь искусно, что нередко сами промышленники на оные попадают, и я видел в Америке несколько человек, от того изуродованных.

   Аляксинцы ловят лисиц следующим образом: загораживают круглый плетень, оставив узкие только дверцы, в коих расставляют петлю; внутри же загородки кладут кости, или иную притраву. Сверх сего все дикие стреляют лисиц из луков.

   Ha матером берегу они водятся в довольном количестве, но ни на одном из островов. На Аляксе ловят их петлями, а из шкур их делают парки.

   На Аляксе водятся только белые, на Беринговом же, Медном и Китовых островах голубые и белые. На Андреяновских островах не было зверей сих, а заведены с Берингова, и теперь доставляют хороший прибыток Компании. При открытии Китовых островов видели на оных голубых только песцов; но через несколько лет принесло льдом из севера и белых: с того времени два рода стали смешиваться и голубые потеряли несколько свою доброшу.

   Песцы похожи на собак, не только видом и лаем, но еще большим против других зверей смыслом. Летом, когда они линяют, бывают очень ручные; но с вырастающею шерстью увеличивается и осторожность их. Поймав молодых, можно приучить их, как собак, что они будут ходить всюду за хозяином. Песцы живут в норах семьями, очень игривы, и сим свойством разнятся еще от других зверей. Часто звери сии начинают играть с людьми, через что попадаются им в руки и дорого платят за доверенность. если работавший человек оставляет нож, или что иное: то песец старается, подкравшись, унести оную вещь и весьма осторожно зарывает в землю. Иногда песец подходит сзади к сидят, ему человеку, кусает его за платье, или за сапоги; и как будто находит удовольствие в тревоге людей.

   Водятся на всем матером берегу Америки, но большею частью шкуры сих зверей получаются из Чугацкой губы и с Медной реки. Рыси сей части Америки добротою никаким не уступают. Я не знаю, имеют ли дикие особливые способы ловить их, или только случайно стреляют.

   Водятся по всей Америке. Шкуры их очень дешевы: почему не весьма стараются о сборе большего оных количества.

   Олени питаются белым мхом, растущим на каменных горах; по чему по всей Америке и на некоторых островах, близко оной лежащих и держатся более около сих мест; в отменно же великом количестве водятся на Аляксе, высокие горы которой отменно способствуют сим животным. Олени проходят всякий год великими табунами к южному концу Аляксы и потом возвращаются. Жители знают сие время и стерегут оленей в узких местах. Против острова Унги на одном мысе есть такое узкое место, к коему в известное время приезжают Алеуты и прячутся впереди. Один зайдя сзади оленей, пугает их; зверь бросается прямо на спрятавшихся, кои стреляют его из луков. Промысел оленей, исключая времени их перехода, очень труден; ибо для сего надобно ходить по высоким горам и подкрадываться с величайшею осторожностью; да и то из под ветру.

   Оные находятся на всем матером берегу и живут по горам. Бараны двух родов: на одних белая густая шерсть и рога, как у наших козлов, но мясо их не вкусно; на других густая пренежная шерсть, из коей Колюжи делают шерстяные свои платья. y самцов сего рода рога белые: y самок же маленькие, стоячие, черноватые. Бараны бегают отменно легко, перепрыгивают с камня на камень и через пропасти, где воображение самого смелого человека остановится. Они держатся иногда на отвесных каменьях столь острых, что только четыре ноги, одна возле другой, могут уставится.

   Колюжи промышляют баранов с приучеными нарочно собаками, кои стараются пригнать их к хозяину, находящемуся в готовности с луком.

   Водятся на матером берегу Америки но, кажется, не в большом количестве. Бьют их стрелами из луков, и кожами их дикие покрывают свои панцири, кои делаются от того столько крепкими, что противостоят стрелам и копьям.

   Находятся на всем матером берегу Америки и на многих островах к оному прилежащих. Кожи их почти ни на что не употребляются, мясо же очень вкусно.

   Оные водятся более во внутренности Америки, нежели по берегам оной. Зверь сей, известный своею жадностью и лукавством, и здесь топи же. Росомаха нередко, сидя на дереве, дожидается, как подойдет олень есть набросанный нарочно мох, тогда бросается ему на шею и загрызает.

   На Аляксе их нет, но водятся во внутаренности Америки на восточной стороне Кинайской губы. Тарбаганы, род енотов, живут обыкновенно по покатостям гор и около падей, табунами в норах, кои выкапывают извилинами с тремя или четырьмя выходами и со многими сверх оных ложными. Тарбагана весьма мудрено, или даже невозможно, вырыть из норы, ибо песок, в котором оная сделана, беспрестанно засыпает ход. Зверок сей от норы далеко не отходит, и притом так чуток, что если ветер дует на него: то он скоро узнает чутьем, нет ли чего с той стороны ему опасаться. Тарбаганы очень игривы, сидят обыкновенно на задних лапках и свистят, как сурки; a едят, держа пищу свою передними. Они, как и еврашки, на зиму ничего не запасают; но лежат все то время в норах, как полумертвые. Если застрелит одного тарбагана: то другие набегут, пока не увидят, или не услышат чутьем человека; ибо, живучи в падях между высокими хребтами, они привыкли к беспрестанному почти стуку, происходящему от срывающихся с вершин гор каменьев, или от обрушивающегося снега.

   Тарбаганов ловят разными средствами. Иногда ставят над входом в нору петлю, иногда плаху, или кулему род западни у собольих Витимских промышленников, которая придавливает, и Тарбаган непременно попадает, выходя ли из норы, или входя в оную. Но как отверстий в нору много: то затыкают все, исключая того, над коим ставят что-либо для изловления зверька, который однако так осторожен, что, Приметив некоторые выходы закрытыми, в оставшийся не идет пока крайний голод к тому его не принудит, но сидит неделю и две. Таким образом, отыскав вору, ловят всех живущих в оной тарбаганов.

   Зверек сей скоро делается ручным, и привыкнув, живет в домах.

   Американским соболем называют куницу, водящуюся по всей матерой земле, севернее широты 60 градусов. Куницы, получаемые от Чукчей в Гижигинске, выходят также из части Америки, лежащей около Берингова залива.

   Живут в норах по одной, a редко по две; ибо так злы, что не могут уживаться вместе и друг друга жестоко кусают. У самок сего зверька под брюхом мешочки, в коих детей носят. Еврашки, равно как тарбаганы, едят сидя на задних лапках, да и ловятся также, как и те зверьки сии водятся во множестве на Еврашечьем островке, Укамоке, на многих Алеутских и в других местах, где Компания предоставила только себе право ловить еврашек, запретив то природным жителям.

   В Кинайской губе ловят их много петлями, впрочем водятся они и в других местах. Зимою, найдя след сего зверька, ищут неподалеку и самого кролика. Кролик, послыша людей, поднимается и бегает вокруг; люди между тем, поставив кол с петлею, удаляются, что кролик увидев, прибегает на старое место, попадает в петлю и никогда не перегрызет оной.

   Водятся по всей Америке: но от промена шкур их мало получают прибыли, может быть потому, что оные не дороги, или что употребление их не велико.

   Зверок сей находится по всей Америке, но в малом количестве; притом он не столь велик и добротен, и гораздо уступает Томскому горностаю. Колюжи чрезвычайно дорого ценят шкуры горностая. Компания могла бы выменивать на оные весьма выгодно выдр морских. Баранов писал несколько раз о присылке горностаев; но тогда только вздумали исполнит сию просьбу, когда Американцы Соединенных Штатов, выписав товар сей из Петербурга, привезли оный на Северо-западный берег Америки, от чего цена на горностая весьма понизилась.

   Водятся на Кадьяке и на всех Алеутских островах, живут в норах по несколько вместе и на зиму запасают корм, состоящий из сараны, макарши, (змеиный корень,) и других кореньев; что обкладывают корнем лютика, (ядовитый, коим прежде Коняги и другие народы намазывали стрелы свои,) дабы другие мыши, найдя сей запас, объелись лютиком, весьма похожим на макаршу. Жители стараются по зимам норы сих зверьков отыскивать и вынимают весь запас. Дикие уверяют, что мыши в таком случае давятся; ибо находят их увязших инде шеею, что и подало случай к сей басне.

   Называемый Аляксинцами Нгоник, который водится на матером берегу Америки. Когда за нюником гонится какой зверь: то он мечет в него, подобно дикобразу, щетины из задней части спины, где оные длиннее и крепче. Дикие едят мясо нюника.

   Сверх вышеописанных животных на Кадьяке около старой гавани и на Укамоке развелись дикие собаки, от убежавших из селений: но они редко бросаются на людей, хотя ходят большими иногда стаями.

   Сие животное, водящееся по всей Америке на островах к оной прилежащих, так как и на Алеутских; делает нору свою близ озера, в которое, или в море, временем только спускается, для доставания себе пищи. Выдра, увидев на воде ушку, ныряет под нее издалека весьма тихо и искусно.

   Зверь сей привыкает к людям. В бытность мою на Кадьяке одна выдра жила в казарме промышленных и плавала за байдарками. Для изловления выдры, стерегут ее на тропе, особливо, когда снег сделается туг и подмерзнет; ибо тогда хвост, коим она обыкновенно упирается, дабы легче скакать, скоро обдирается до крови и не может служить ей к ускорению бега, так что человек легко догоняет выдру и убивает палкою.

   В торговле Сибирской животное сие известно под именем речного бобра; дабы отличить от морского бобра, как называют там же неправильно морских выдр. Бобры водятся по всей Америке; но лучшие ловятся по реке Сушитне, впадающей в северный конец Кинайской губы.

   О способностях бобра и его порядке в общежитии столь много писано удивительного, что я нужным почитаю сказать о том же слышанное мною от всех людей. занимавшихся промыслом сего животного и имевших случай узнать все то.

   Бобры строят домики свои близ самой воды, a если где оной мало, то поднимают выше, делая в ручьях плотины. Для сего выбирают обыкновенно где ручей мельче. Туда приносят на спине небольшие деревья и кладут поперек ручья, потом набрасывают хворостник, отгрызая все то зубами. Если им надобно деревцо поболее, то подгрызают его с одной стороны и ожидают как буря подломит, или повалит оное; тогда, очистив зубами, спускают его по течению, если было выше плотины; a когда ниже, то два и три бобра приносят на спинах. в прочем для плотин их не надобно больших деревьев; в оных также не бывает и наколоченных сваи, как-то многие писатели утверждали.

   Когда таким образом плотина кончена и вода поднимется, то начинают вырывать жилище, в коем обыкновенно делают два выхода: один к земле, a другой к воде. Для постройки дому выбирают место, около коего растет тальник, но сего не трогают без крайней нужды, a ходят есть далее. Когда бобры лежат в своем домике, то выставляют хвост свой в воду через сделанный туда выход; или иначе твердая и шероховатая кожа, покрывающая сию часть тела, засыхает и лопается. Вот о чем никто, кажется, не упоминал еще.

   Если нападают на бобров в их жилище, то они бросаются в воду; ибо по короткости ног сего животного, его легко догнать на земле можно: почему стараются наперед изломать плотину и спустит воду. Когда не изловят всех бобров, то они починивают плотину с удивительною скоростью.

   По словам некоторых путешествователей бобры северо-восточной Америки живут всегда помногу вместе; в северо- западной же редко находят в одном доме более двух и трех, a иногда и одного. Сие описание нравов и общежития бобров несколько отлично от прежних; но может быть в разных местах и звери одинаковых родов столько же между собою различествуют, как и люди.

   В Российской торговле зверь сей известен под неправильным именем бобра морского, хотя совершенно сходствует с речною выдрою, и тем только от неё разнится, что обитает по морским берегам, от оных никогда далеко не отходит и кормится произведениями моря. Животное сие водится около Курильских островов, Камчатки, Алеутских островов и по всему берегу Америки, от широты 60 градусов и до 30, a может быть несколько и далее.

   Морская выдра достойна лучшего, нежели мое, описания; ибо шкуры сих животных, по драгоценности своей, были причиною всех частных предприятий, там учиненных. Известно, что Беринг потерял свое судно и скончался на острову, получившем имя его, a спасшиеся его спутники вывезли в Камчатку множество шкур выдр морских, и продали оные чрезвычайно дорогими ценами. С того времени купцы, побуждаемые надеждою обогащения, стали вооружать суда в Охотске и Камчатке и отправлять оные к востоку. Сии мореплаватели, подобно Аргонавтам, имели единственною целью предприятий своих отыскание выдр морских; ибо в сравнении с шкурами сего зверя остальная часть приобретаемой мягкой рухляди очень мало значила.

   Животные сии любят жить во множестве, где человек не навел еще им страху и не рассеял их; большую часть времени проводят на воде, иногда выходят на отмели, но от берегу далеко не отлучаются: почему, увидев, морскую выдру в море, можно быть уверенным в близости земли. Они не имеют известного, времени для совокупления; ибо случается видеть вдруг щенных самок, с большими щенятами и с малыми. Самки носят по одному щенку, a редко по два, и отменно любят их; маленьких носят всегда на себе, достают им со дна морские растения, или раковины, и весьма заботятся о их сбережении. Когда увидят самку с щенком, то стараются поймать последнего, ибо хотя сначала мать и унырнет, но потом подплывает обыкновенно к байдарке, смотрит с жалостью на отнятого щенка и бывает убиваема. Нежность их к детям наиболее доказывается тем, что они не только мертвых, но даже сгнивших, и часто одну оставшуюся кость, на себе носят.

   Колюжи промышляют морских выдр таким образом: найдя их лежащих на отмели, окружают потихоньку и убивают палками, или стреляют из ружей. Но Коняги, Аляксинцы, Чучаги, Кинайцы и Алеуты бьют их стрелами на воде. Когда несколько байдарок увидать сего зверя: то, окружив, бросают в него стрелы; выдра, испугавшись, нырнет, и с первого разу может пройти в воде около двух верст, но едва только покажется на поверхность моря, то Американцы не дав ей перевести одышки, пускают снова стрелы и принуждают нырять. От сего понырки становятся час от часу короче, наконец выдра не в силах со всем опуститься в воду и бывает убиваема стрелами если же попадут в нее прежде, то стрела еще скорее ее утомляет.

   Когда один попал в выдру, но веревочка, или маут, держащая стрелку, лопнет то бросает стрелку другой, и убив зверя меряют отрывок веревочки, и потому судят, кому шкура звериная принадлежать должна. Если несколько человек попадут вдруг: то шкура принадлежит тому, чья стрела ближе к хвосту, когда зверь ранен вверху; a когда в брюхо, то чья ближе к горлу. Против сих постановлений никто не ропщет, и оные служат законами для промышленников.

   Животное сие известное и под именем коня морского, водится в самых северных только местах, и живет всегда табунами на льдах, или на низменных островках. Моржи не столь опасны, как вид их то показывает. Промышленники подходят к ним весьма близко и колют тяжелыми копьями, сделанными нарочно так, чтобы скорее пробить весьма толстую кожу сих животных. Причем остерегаются только стоять на дороге; ибо звери сии обыкновенно бросаются в море и могут задавить человека, на коего без того никогда не кинутся. Замечательно, что однажды застрелили моржа в Кинайской губе, где никогда звери сего рода не появлялись. Бьют их только для зубов; ибо Русские промышленные не умеют употреблять с пользою моржовых кож, весьма нужных в общежитии.

   Сиуч отличается тем от льва морского, что не имеет на морде кожи, коею может иногда глаза закрывать, как то видно из описания морских львов острова Жуана Фернандеса. Может быть и еще чем животные сии разнствуют между собою, но я буду говорить о нравах только сиучей и образе ловли их.

   Звери сии водятся всюду, где люди, враги, истребители всего, менее наводят им страха. Они лежат обыкновенно на отделенных от берет утесистых скалах, около которых всегда почти разбивается большой бурун. Великое волнение не мешает ни мало сим животным подниматься на высокие скалы, и даже споспешествует им к тому, ибо сиуч подплывает к утесу с поднимающимся буруном, ухватывается передним ластом за камень, висит на оном, пока пе подойдет другой вал, при помощи коего он влезает на скалу. С утесов, как бы оные высоки ни были, сиучи бросаются всегда вниз головою, став прежде на задние ласты, и иногда убиваются о подводные каменья: прямо же на байдарку никогда не кинутся, в чем Американцы, будучи уверены, подъезжают весьма близко к сим животным. Апрель и до половины Мая сиучи лежат на одном месте и только за тем сходят в море, чтобы достать себе пищу. Когда зверь сей поймает палтуса, то захватив его зубами, бросает с силою к верху; от сего кусок остаются во рту, a рыба падает в воду. но сиуч, подхватив ее, продолжает бросать таким же образом до тех пор, как всю съест. В половине Мая сиучи самцы отплывают, с места, набирают холостых самок, возвращаются с ними около 10 Июня и сходятся остальные дни сего месяца. В сие же время стельные самки щенятся, лежат с детьми, стаскивают их зубами в море и приучают плавать. Каждый же сиуч лежит тогда особенно, окруженный своими самками, за коих столь жестоко дерутся, что не найдешь ни одного без ран; a иногда двое, ухватясь за самку, разрывают ее и бросают в море. Остальное время года сиучи, кажется, переменяют логовища свои, к чему и люди часто их принуждают.

   На Беринговом острову и Котовых сиучи лежат на берегу, ибо около оных нет никаких отделенных скал. По сему так их отрезывают от моря, отгоняют далее в землю, малых убивают палками, a больших стреляют; ибо сии, будучи раздражены, могут опасно поранить человека. Для отгону таким образом во внутренность острова зверей сих потребно немало людей, ибо в противном случае они смело бросаются в море и могут задавить, кто попадется на дороге, хотя нарочно никогда на человека не бросятся. Большого сиуча нельзя вдруг отогнать внутрь острова; ибо сначала он обороняется зубами: но потом уже идет без всякого сопротивления. Тяжелый зверь сей так скоро бегает по земле, хотя по короткости и гибкости ластов своих кажется неспособным к тому, что человек не может догнать его: но за то от чрезвычайного жиру и напряжения скоро задыхается, a иногда падает мертвый от того.

   Сиучей, на отделенных скалах лежащих, Русские стреляют из винтовок; однако ж не тогда, как зверь наклонится к воде, ибо в таком случае убитый скатится в море и в туже минуту утонет. Животное сие, будучи ранено, бросается в море; тогда стараются посадить в него носок с большим пузырем, и сие служит у Коняг единственным средством. для ловли сего зверя.

   Увидев сиуча спящего на воде, подгребают к нему весьма тихо и сажают носок с привязанным к оному сиучьим пузырем, или надутым тюленьим манчиком. Носком стараются попасть в шею; ибо зверь, изгибая оную при всякой понырке, скорее утомится от сильной боли. Во время первых понырок, даже и с носком, сиуч идет столь скоро под водою, что байдарка не может настичь его; но помалу устает, и тогда сажают в него еще другие носки.

   Правда, что немалая надобно сила для утомления сего зверя. В южной стороне Кадьяка они заходили прежде небольшую узкую бухту, в устье которой растягивали сеть, взяв концы от оной в большую байдару. Сиуч, запутавшись в расставленную сеть, таскивал иногда по десяти и пятнадцати верст байдару за собою, хотя все гребцы упирались веслами.

   Все стрельцы уверяют, что когда убьют сиуча на таком высоком камне, коего волнение не обмывает: то надобно смыть кров с оного; иначе же звери сии никогда не станут более тут ложиться.

   Мясо сиучей употребляется в пищу, жир предпочитается всякому, получаемому из других морских животных, из кишок шьют камлейки; a кожи употребляются на большие байдары. Лахтаки самок сего зверя считаются самыми удобными для байдарок.

   Животное сие в восточной Сибири и в Америке называется Нерпою, и водится по всем берегам, омываемым Восточным Океаном и Охотским морем. Роды тюленей различны. В Америке весьма приметно уменьшение сих зверей; ибо ловля их совершенно необходима и беспрерывно продолжается; потому что из нерпичьих кож шьют байдарки, необходимые каждому дикому. Сверх того мясо и жир тюленьи употребляются в пищу, a из Кишок шьют камлейки.

   Нерпы сходятся в Августе, a щенятся в последних днях Мая и в Июне, то есть бывают щенны около девяти месяцев. Июнь и Июль лежат на камнях, производя беспрестанный рев. Когда человек, подкравшись, выходит бить их, то наперед отбрасывает или убивает маленьких, лежащих обыкновенно ближе к воде, чего другие от реву слышать не могут.

   Ловля тюленей самая мудреная, и хороший нерпичий промышленник между дикими уважается, в некоторых местах их отгоняют от берет и бьют палками, что называется промышлять отгоном: но сие редко случается, да и требует много людей.

   Ha полной воде перед камнем, на котором ложатся тюлени, растягивают сетку в таком месте, чтобы течением оной не сносило. Сетка длиною около восьми сажень, a шириною в одну; на нижней стороне привязываются камушки, a на верхнем поплавки, что и держит сетку в отвесном положении. Растянув оную, промышленник садится на скалу, кричит, подделываясь под голос тюленей, и пошевеливает манчиком, то есть надутою шкурою нерпы. Животные сии, увидев на камне маньчик, думают, что то тюлень, и приближаются к оному Человек, заманив тюленя в потребное в рассуждении сетки положение, бросает в него камнем, зверь, испугавшись, ныряет назад и запутывается в расставленную сеть.

   Иногда промышленник, сидя с манчиком, дожидается как тюлень выйдет к нему: тогда убивает палкою, или сажает носок с пузырем.

   Нерпы, особливо летом, крепко спят на растениях морских, или около оных. Байдарка, увидев то, подгребает весьма тихо и сажает носок, и промышленники всегда при том кричат, дабы они проснулись; ибо Американцы опытами дознали, что животное сие, будучи ранено во время сна, нередко пропадает, нырнув на дно и запутавшись в морских растениях. Иногда ждут полчаса и час, пока оно умрет и будет поднято на поверхность воды воткнутым в него носком с пузырем.

   Застрелив нерпу на воде, стараются сколь можно скорее посадить в нее носок; ибо животное сие скоро тонет, особливо зимою и летом, когда не бывает жирно.

   Чугачи имеют особенные способы ловит тюленей. в темную бурную ночь человек становится при глубине на мысу и дожидается, как звери сии пойдут от погоды в бухту. Он стережет их с длинным шестом, в который вставлен носок с веревкою в но или so сажень. Проколов тюленя, выпускает всю веревку; потом притаскивает зверя к себе, и утомив его таким образом, добивает палкою.

   Когда весною в заливах лед носится, Чугачи отправляются в байдарке, погрузив оную на ровень с водою; края обкладывают льдом, a передний гребет ставит перед собою довольно высокую льдину, которая его совершенно закрывает и в коей прорезывает небольшое отверстие.

   Подгребя весьма тихо и близко к лежащим на льдине тюленям, передний гребец стреляет по них сквозь помянутое отверстие; убитого зверя кладут в байдарку, выбросив из оной равную тяжесть камней, и сим средством в весьма короткое время убивают от десяти до двенадцати тюленей, то есть, более чего байдарка поднять не может.

   Тюлени питаются по большей части рыбою. Промышленники уверяют, что животные сии не ложатся более на том камне, где кровь осталась, или даже где нож точили.

   Животное сие, называемое Гишпанцами Manatu, a Французами Lamentine, можно также причислить к роду водоземных; ибо водится всегда около берет морского, хотя на оный никогда не выходит, a случайно только остается во время отливов. Корова морская несравненно более сиуча, ибо бывает длиною от 3-х до 4 сажень, a весом до 200 пуд и более. Мясо оной вкуснее, чем других водоземных животных. С начала путешествий Россиян по восточному Океану коровы водились во множестве около Берингова острова, откуда отогнали их промышленники через беспрестанный лов; ибо нередко убивали целого зверя для одних только почек, почитая оные весьма вкусными. С того времени Русские нигде оных не видали; вероятно, коровы морские удалились к Берингову проливу, где суда Российско - Американской Компании никогда не бывают.

   О сем звере сказано будет мною во втором моем путешествии, в главе о пребывании на северных или Котовых островах.

   Животные сии водятся около всех берегов восточного океана, но более около Берингова острова; a на Кадьяке, в Киждецкой губе и в проливе, оптделяющем Еловый островок от Кадьяка. Роды китов различны, и жир так называемых Пловунов имеет то особенное свойство, что не варится в желудке, подобно ртути. Дикие кормят оным иногда в насмешку, a Русские из него и раковин делают мыло. Из роду Cachalots Американская компания не получает никакой особой пользы, хотя извлечение спермацети всюду уже известно.

   Киты описаны весьма многими естествоиспытателями, но я почитаю нужным сказать о образе ловли оных; ибо усовершенствование промыслов и рукоделий подает понятие о состоянии просвещения Коняг.

   Ловля китов сопровождается многими суеверными обрядами, коих промышленники не открывают никому, и состояние их бывает обыкновенно наследственное; по чему число людей занимающихся сим промыслом чрезвычайно умалилось. Они уносят тела умерших отличных людей, становят их в отдаленные пещеры, где иногда находят оных по десяти и более. Один из китовых промышленников говорил Баранову: когда ты умрешь, то я постараюсь украсть твое тело. Перед началом китовой ловли промышленники собираются в пещеру, вынимают мертвые тела, кладут оные в ручей, пьют из оного воду и отправляют многие иные ворожбы. Тоже делают по убитии большего кита. Когда умрет китовый промышленник, то другие отрезывают по куску от его тела и мажут оным стрелы; куски же высушивают и всячески берегут от согнития, опасаясь, что в таком случае сами умрут. Когда промышленник дома, то кусок висит на нитке; в, дорогах же и на промысле всегда его с собою оный возит.

   В Мае и Июне киты подходят к берегам в великом количестве, и промышленники собираются туда, где их более. стрелы для битья сих животных особенные. Аспидное копьецо, от