Достоевский Федор Михайлович - Ф.М. Достоевский. А.Г. Достоевская. Переписка

gt; Принялся вчера за работу, а вот сегодня опять за письма: тебе и Пуцыковичу. Прислал вчера письмо и умоляет, чтоб я поскорей прислал ему условленное письмо для напечатания. Письмо это надо сочинить осмотрительно, чтоб не компрометировать себя очень участием в эфемерном Гражданине.⁶⁸⁰ Но помочь ему в этом смысле, конечно, надо. Пишет, что началась подписка. Может, и в самом деле что-нибудь будет. Тогда я сдеру с него хоть что-нибудь. Любимову отослал письмо 3-го дня, до невероятности мягкое, но однако же с твердым требованием, чтоб присылали деньги тебе и кредитными билетами.⁶⁸¹ Если получишь, то вышли мне немедленно сюда (poste restante) 100 р. И вообще чем раньше вышлешь, тем лучше. Это хоть и на всякий случай, т<о> е<сть> может быть, и не истрачу, но положительно необходимо.

   Милый друг мой, думаю о всех вас беспрерывно, а как вечер - так до тоски и до мнительности. Я знаю, что ты хорошая мать деткам и благодарю тебя. Не давай им простужаться. Если износят сапожки или башмачки - купи новые. Думаю, что вы скоро поедете к Нилу. Помолитесь и за меня, но пишите с дороги. Деток цалую и благословляю. Скажи Лилечке, что жду от нее цвета лица. Пусть Федя не простужается. Береги свое здоровье. Что если ты заболеешь - кто за ними посмотрит? Мне это даже снилось в кошмаре. Обнимаю тебя и цалую, люби меня, а я тебя люблю. В отеле мне хорошо, обед мне приносят сытный, так что я оставляю одно блюдо на ужин. Пью один стакан пива и одну рюмку вина (здешнего, очень дешевого), маленькая бутылка на несколько дней. Из газет здесь Московские Ведом <ости> и Голос, да Journal de S. Petersburg.⁶⁸²

   Пиши чаще, а то я неспокоен. Еще раз цалую вас всех, тебя и деток. Ты тоже мое дитя, да еще иногда блажное, а я твое и тоже блажное.

  

   Всем поклон.

  

  

  

   <В Эмс.>

  

   Здравствуй мой дорогой и золотой муженек, как ты поживаешь, мое золотое сокровище, как твое здоровье? Вчера, в воскресенье, я получила два твои письма из Эмса; хоть ты и послал их во вторник и в среду, но пришли они оба в воскресенье. Я ужасно рада, милочка мой, что ты благополучно доехал и уже начал свое леченье. Господи, если б оно принесло тебе пользу! Ничего бы я более этого не желала! Я думаю, Орт преувеличил и для пущей важности объявил, что у тебя "сердце не на месте". Бог даст, воды принесут тебе пользу и ты вернешься здоровый. Ради бога, лечись хорошенько и не скупись для своего лечения. Ты пишешь, чтоб я прислала тебе 100; изволь, дорогой мой, я непременно пришлю их 15 августа. Мы, слава богу, здоровы, но с Федей произошел казус: у него на щеке около уха из маленького прыщика образовался нарыв величиною в грецкий орех. Я ужасно испугалась и послала вчера за Рохелем. Он пообещал приехать вчера, а приехал сегодня. В это время нарыв созрел, и Рохель его проколол. Вышло ужасно много гадости и еще выйдет. Он непременно настаивал на купанье, и мы завтра начинаем купаться. Можно еще взять ванн 20, а с них это и довольно. Бедный Федя перенес и нарыв и прокол его очень терпеливо. Федя велел тебе написать, что "без папы все дурно: кушанье то горячо, то солоно, то без соли". По поводу ванн поездка к Нилу откладывается на неопределенное время. Время мы проводим довольно скучно, хотя никто нас не бранит (это тебе в пику сказано). Были мы в пятницу на народном гуляньи и очень остались довольны, но более всего г-н Жаклар, который очень всем интересовался и остался до самого конца праздника. М-me Рохель продавала на празднике на аукционе и продавала папиросы из своих рук по 4 руб. Находились-таки любители. Жаклар очень жалел, что не взял с собой денег, чтоб купить что-либо из рук m-me Рохель. В субботу я была у батюшки и Анны Иван<овны>, а в воскресенье у меня собралось много гостей, Анна Васильевна с мужем, Анна Ивановна и батюшка с матушкой. Сегодня Анна Вас<ильевна> была у меня целое утро и оставила у нас Юрика⁶⁸³ на весь день, чем дети были премного довольны. Письма я получила от Елены Андреевны⁶⁸⁴ (не важное), от Полякова⁶⁸⁵ (глупое) и от Любимова вежливое, где он очень извиняется, что высылал на Ахенбаха, и просит, чтоб я у тебя за него извинилась. Прислали перевод на 800 р., который просят возвратить, а затем сегодня прислали и 500 р. наличными, и Любимов просит меня сказать ему, хочу ли я получить 800 на свое имя и на Старую Руссу. Я попрошу выслать к 20 августа. Погода у нас восхитительная; не знаю, долго ли продолжится. Мне присылают корректуры "Оскорбленных", и я поправляю и отсылаю.⁶⁸⁶ Затем работаю. Анна Ив<ановна> уезжает в воскресенье, а 15 уедут Жаклары, и я останусь одна. Дорогой мой, письма все неинтересные, но что тут делать! Ничего не случается особенного, да это и слава богу. Вчера по поводу нарыва я плакала целый день, а ночью видела сон, очень меня поразивший: приходит Лиля и говорит грустным голосом: "Мамочка, пойдем". - "Где Федя, где Федя?" - Молчит. - "Боже мой, что случилось, где мой Федя?" - Молчит и идет за мной. Я схватила ее на руки и бегу с лестницы: "Веди меня, веди меня, что с Федей?" - Она молчит и затем сказала: "А как он мучился-то!" - Тут я все поняла. Значит его нет, вскрикнула, вскочила с постели, побежала к нему и увидя, что он мирно спит, раз восемь перекрестилась и сказала "слава богу". Ужасно поразил меня сон. До свиданья, дорогой мой Федичка, цалую и обнимаю тебя горячо и люблю бесконечно. Лиля приписывает,⁶⁸⁷ а Федя откладывает свое письмо до другого раза. Напишу тебе в четверг 2-го, пойдет 3-го августа. Цалую тебя твоя Аня.

   Ты мне часто снишься, дорогой мой папочка, знаешь ли ты это?

  

  

  

   <В Старую Руссу.>

  

   Милый друг мой и несравненная моя женочка Аня, вчера получил твое письмецо от 24-го, отвечаю сегодня, 30-го, пойдет завтра. Теперь уж, конечно, ты получила все мои письма из Эмса и знаешь всю суть. Но ужасно то, что нам надо столько дней промежутка, чтоб получить ответ на письмо, преневыносимая мысль. Цалую тебя и обнимаю, благодарю Лилечку за письмецо, а Федю поздравляю с рыбкой. Пусть поймает три налима к моему приезду, сварим уху. Как я их люблю, моих ангелов, про вашу милость и говорить нечего. Только бы поскорей нам свидеться. Здесь мне тоскливо и скучно более чем до мученья. Ни души знакомых, все чужие иностранные рожи. По утрам туманы и холода. Кренхен действует раздражительно и мучит кошмарами, почти не сплю. Спазмодический мой кашель продолжается по-прежнему, но, может быть, и будет какая-нибудь помощь, начинаю надеяться. Дышать как будто легче, движений могу делать больше, отхаркивание хорошо, хотя кашель и не останавливает. Мучит меня ужасно и мысль о работе. Думал жить в уединении и все работать, а выходит, что всего могу работать лишь 2 часа в сутки, да и то днем, а не ночью. Встаю в 6, в 7 на водах и в 9 возвращаюсь пить кофей. Час на кофей и на отдых, и вот уже 10 ч_а_с_о_в. От 10 до 12 работаю. В двенадцать перед обедом иду на почту и гулять. В 1 час обедаю. От 2-х до 4-х после обеда или пишу письма (Пуцыкович тоже не дает покою, бомбардирует письмами, да еще хочет прислать мне свои корректуры для поправки - точно есть мне время!), или иду читать газеты. От 4-х до 1/2 6-го опять воды. Затем в седьмом часу прогулка, - это обязательно. В 8 часов уже ночь, свечи, и я пью чай, в 10 ложусь, - вот и весь день. А к тому же всю ночь кошмары, расстроенные нервы и беспокойство за работу. Вот будет праздник, если отошлю наконец Р<усский> Вестник!⁶⁸⁸

   Само собою, приключений здесь со мною никаких, кроме разве пустяков. Так, наприм<ер>, потерял дневную рубашку (кажется, не из лучших), хватился только вчера. Между тем ее украли наверно еще в Hotel de France, но туда теперь идти поздно. На другой день как я переехал в d'Alger из Hdtel de France вдруг вспомнил, что в de France остались мои штаны. Прихожу, лакей сконфузился. Оказывается, что он уже их прибрал куда-то далеко в сундук себе. Я взял штаны и унес с собою, но уж конечно, вместе с штанами осталась и рубашка. Здесь же в Hotel d'Alger некому было украсть. 2-е приключение в том, что я купил зонтик. Стал третьего дня, в, субботу пополудни гаргаризировать горло. Это комната, в которой устроено 50 мест для гаргаризующих, поставил в уголок зонтик и вышел, забыв его. Через 1/4 часа спохватился, иду и не нахожу: унесли. В этот день шел дождь ночью и все утро, завтра, думаю, воскресение, завтра заперты лавки, если и завтра дождь, то что со мной будет. Пошел и купил, и кажется, подлейший, конечно, шелковый, за 14 марок (по-нашему до 6 руб.). Продав, купец <...> говорит мне: а вы спрашивали про ваш зонтик в полиции? - Да где же в курзале полиция? - А там есть отделение. А я и не знал. Пошел, спросил, и мне тотчас же возвращают потерянный зонтик, давно уже прибрали. Какова досада! Я предлагал 2 марки мерзавцу купцу, чтоб взял назад зонтик и возвратил назад 12 марок, не согласился. Решительно несчастье, только деньги выходят <...> Ну вот мои приключения. - Ночью начались у меня вздрагивания, боюсь очень припадка.

   Теперь о вас. Значит, едете к Нилу 6-го числа. Голубчик мой милый, не хочу тебя мучить и стеснять тебя. Но на дорогу возьми 2 надписанные (адресами) конверта и очинённый карандаш, и где встретишь почту - кинь мне письмецо, всего хоть по 3 строчки карандашом. Да береги деток. Себя же, как зеницу ока, береги, д_л_я м_е_н_я береги, слышишь, Анька, для меня и для о_д_н_о_г_о меня. Так вы кутите и ходите на балы, сударыня? С какою же целью? (Зачеркнуто 2 1/2 строки). Анька, голубчик, здоровей, милая, не простудись, сохрани себя - ты нужна и мне, и деткам.

   Молюсь об вас. А рядом с молитвой и всякие с_т_р_а_н_н_ы_е думы. Не могу удержать, а нервы расстраиваются. Уже и теперь накопилось кое-что секретное, что обыкновенно мы рассказываем друг другу, в первый же день по возвращении моем из долгого отсутствия, сейчас после обеда, в роде того, как, бывало, запираемся деньги считать. Анька, как хочется мне поскорее обнять тебя, не в одном этом смысле, но и в этом смысле, до пожару. Г А Б-в чтобы не было, забудь и думать, по крайней мере даже не мечтай о них, хотя в мечте моей женочки я не властен]. (Зачеркнуто несколько слов) пусть она останется моей женкой. (Зачеркнуто три строчки). Цалую тебя в губки, потом ручки, потом ножки, потом всю. Цалуй деток. Скажи им, что прошу их быть тебе послушными, особенно в дороге к Нилу. Сохрани их, голубчик, я беспокоюсь ужасно. Мне здесь еще чуть не месяц, ужас, ужас!

  

   На балы, сударыня, вам ходить позволяется, н_о п_о_м_н_и м_е_н_я. Поклон всем, батюшке и Анне Васильевне особенно. - А 100 руб. пришли. Что не истрачу, то назад привезу. Курс-то опять падает.

   Завтра жду твоего обещанного письмеца.

   Аня, милая, отнюдь не смей похудеть, а п_о_т_о_л_с_т_е_й. А главное здоровья и здоровья. Еще раз целую детишек.

  

  

  

   <В Старую Руссу.>

  

   Милый ангел мой Аня, сейчас получил от тебя письмо от 27 июля. Думал было получить вчера, так мне показалось, но ошибся в расчете. Милый голубчик мой, пишешь, что 25-го были твои именины, и до крайности меня уем удивила:; никогда бы и не подумал я, что ты именинница летом, да еще в июле! Я знаю, что рождение твое 30 авг<уста>, но именины твои в феврале, это всегда так было. И никогда, никогда не запомню я, чтоб мы праздновали твои именины в июле. Или ты ошиблась, или у меня никакой нет памяти. В самом деле, хоть и люблю бесконечно мою Аньку, но, кажется, никогда не достигну того, чтоб раз навсегда запомнить ее рождение и именины. Да еще попрекнула: "А ты-то меня и не поздравил". Да еще бы, если я наверно предполагал, что ты именинница в феврале. Цалую твои ручки и ножки и кроме того всю и прошу прощения. А затем поздравляю Вас, милая и дражайшая моя супруга, с прошедшим днем вашего ангела. От всего сердца поздравляю тебя, Анька, и дай бог тебе в жизни праздновать свои именины еще раз 75, не менее.

   Вы все пишете об Ниле; а потому и отвечаю тебе на письмо твое сейчас же, рассчитывая, что, может быть, письмо мое еще и застанет тебя в Старой Руссе. Но надобно сознаться тебе, что я пишу по крайней мере вдвое чаще письма, чем ты ко мне. А еще пишешь, что я, наверно, не так часто вспоминаю о вас, чем вы обо мне. Но я не ропщу на тебя, не хочу тебя мучить, потому что письмо во всяком случае работа, хотя даже во сне вижу, что получаю от тебя письма, до того жажду от вас хоть какого-нибудь известия. Поблагодарите Любочку за ее прелестное письмецо, а Федулку за доброе намерение. Смерть люблю их. Тоскую также об вас чрезвычайно, т<о> е<сть> об вашей участи: что с вами и как вы? Кстати, есть ли у вас Фома⁶⁸⁹ и ночует ли у вас? Пишешь, что не спишь по ночам: ради бога, спи, Анька, и высыпайся, и к чему такая регулярность. Если проснулась в 12, то в 12 и сажай их, если в 3, то не дожидайся до 4-х, сажай в 3. Иначе расстроишь нервы, да еще, сохрани боже, похудеешь, ты мне обещала, что постараешься потолстеть хоть о_т_ч_а_с_т_и, но об этом ниже.

   Я очень рад, что Любимов поспешил, да еще прислал телеграмму, и рад тому, что я написал ему письмо чрезвычайно вежливое, так что уж не может обидеться. Значит, если 500 и 800, то, стало быть, рассчитываются до последней строки. Это недурно. - А у меня здесь все непредвиденные расходы: сегодня утром уронил на водах свой хрустальный бесподобный стакан на каменный пол и разбил его вдребезги, стоил 5 марок. Тотчас же купил себе другой в 4 марки, но вот уже девять марок убытку. Да и предзнаменование нехорошо. Я все в раздражении от вод, сплю гадко, вздрагиваю, пью 4 стакана в день. Что будет дальше, не знаю. Но судорожный кашель не унимается, особенно ночью и вставая. Здесь по утрам туманы, днем же жарко. Никого знакомых, русских мало. Скучно, грустно. Сел писать, пишется пока хорошо.⁶⁹⁰

   Лйле и Феде я как-нибудь напишу отдельное письмецо.⁶⁹¹ Всем нашим поклон. Анне Васильевне особенно. Ну стоила ли Анна Ивановна, чтоб ей отдавать букет Рохельши. Здесь цветов ужасно много, и продают их кучами. Но я не покупаю, некому подарить. Царица моя не здесь. А кто моя царица - вы моя царица. Я так здесь решил, ибо, сидя здесь, влюбился в вас так, что и не предполагаете. Теперь об и_н_т_и_м_н_о_м о_ч_е_н_ь: пишете, царица моя и умница, что видите ["самые соблазнительные сны"] (зачеркнуто две строки). Это привело меня в восторг и в восхищение, потому что я сам здесь, не только по ночам, но и днем думаю здесь о моей царице и владычице непомерно, до безумия. Не думай, что только с одной этой стороны, о нет, нет, но зато искренно признаюсь, что с этой стороны думаю до воспаления. Ты пишешь мне письма довольно сухие и вдруг выскочила эта фраза (зачеркнуто десять с половиной строк), которой бы она не схватывала мигом, оставаясь вполне умницею и ангелом, а стало быть, все происходило лишь на радость и на восхищение ее муженька, ибо муженек особенно любит когда она [вполне откровенна]. Это-то и ценит, этим-то и пленен. И вот вдруг фраза: ["самые соблазнительные сны"] (зачеркнуто шесть строк). Позвольте, сударыня (зачеркнуто шесть строк), ужасно целую тебя в эту минуту. Но чтоб решить о сне (зачеркнуто две строки) то, что сердечко моей обожаемой женки (зачеркнуто полторы строки). Анька, уже по этой странице можешь видеть, что со мной происходит. Я как в бреду, боюсь припадка. Цалую твои ручки и прямо, и в ладошки, и ножки, и всю.

  

   Буду писать теперь сообразно с приходом твоих писем и с известиями о твоей поездке к Нилу. А помолитесь-ка кстати и за меня. Слишком ведь уж я грешен. Батюшке особенный поклон.

   Философова⁶⁹² прислала мне сюда письмо. С Кавказа она едет в Псковскую губернию.

   Пиши по возможности с дороги тоже. Ангелов моих Аню {Очевидно, описка: надо Лилю.} и Федю цалую и умоляю быть послушными. В дороге не позволяй Феде около колес и лошадей бегать. Да и не потеряй их как-нибудь в толпе. Аня, молю тебя!

  

  

  

   <В Старую Руссу.>

  

   Милый друг мой Аня, сейчас получил твое милое письмецо от 30 июля и сегодня же отвечаю. Итак выходит, что путешествие к Нилу откладывается: этому я даже рад, потому что беспокоился бы, да и известия от вас приходили бы не столь регулярно. Известие о Феде меня обеспокоило, именно прав Рохель, именно нужны ванны, хоть несколько ванн. Надеюсь, что ты уже начала. Вот я уже 11-й день здесь лечусь, а ты отвечаешь мне лишь на мое первое письмо из Эмса! Как это далеко и как тяжело. Об вас беспрерывно думаю, и хоть надеюсь на тебя во всем, но все беспокоюсь. Особенно мне тяжело и уныло здесь, когда начинается вечер. Мне, Аня, здесь невыносимо тяжело и гадко, почти не легче и не гаже каторги, которую я испытал. Без п_р_е_у_в_е_л_и_ч_е_н_и_я говорю. Один, ни лица знакомого <...> Хоть и редко, но слышен иногда и русский говор, но кто эти русские - никто не знает, все из окраин России. Лечусь однако усердно и хоть бы и предугадывал заранее, что пользу не получу, а все-таки доведу лечение до срока, чтоб уж потом ни на кого не пенять. Пью я по четыре стакана утром и по одному после обеда и гаргаризуюсь Кессельбруненом утром и вечером. Здесь тепло, но сегодня целый день дождь, теперь только проглянуло солнце. Аппетит у меня есть, но нервы расстроены ужасно. Орт уверяет, что это действие Кренхена. По ночам сплю ужасно дурно, долго не засыпаю и в ночь раза три вспотею. Спазмодический кашель ужасный, по получасу и более сряду, и пред засыпанием и пробуждаясь, сильнее, чем бывал зимой. Сходил к Орту, он говорит, что этот кашель даже хороший признак, что это действие вод (у него все действие вод), что кашель оттого, что Кренхен, несмотря на анфизему, очищает легкие, которые в_н_о_в_ь становятся способными вбирать в себя гораздо более воздуху, чем прежде, и что этот воздух-то, в таком количестве, и раздражает легкие, уже отвыкшие от такого количества. Кто его знает, может, тут есть капля и правды, и какой бы он ни был тупой доктор, но бесчисленно долгая практика здесь на месте дала же ему какую-нибудь опытность. Я же в самом деле как-будто вдыхаю глубже и даже замечаю это сам. Но что будет, то будет. О своем здоровьи, Ангел мой, ничего не пишешь, а ты у меня зеница ока, ты мне дорога, во-1-х, как мать, детей, а во-2-х, как жена моя, а в-третьих, как бесценное сокровище, другого которого нет, хотя в тебе ужасно много недостатков; недоверчивость ко мне, неумение оценить меня в любви моей к тебе и нервы - нервы и нервы, не хуже моих. А все-таки я влюблен в вас (вовсе не шучу), и вы моя госпожа и повелительница навеки, ведь сознаю же я это изо всех сил.

   Происшествий здесь никаких, ни малейших. Пишу и переписываю, чтоб поскорее отослать Pater-Seraphicus,⁶⁹³ кажется, отошлю 7-го, господи, если б удалось отослать! По вечерам гуляю - самая грустная прогулка. Читаю в воксале Голос и Моск<овские> Вед<омости> - все скука. Вечером в 8 часов пью чай (уже при свечах), в 9 начинаю ложиться, а в 10 уже в постели, но засыпаю только лишь к 12, все кашляю. - Спасибо тебе, голубчик, за готовность прислать мне 100 руб., ни копейки не трачу лишней, но, представь себе, даже и здесь, как я стал припоминать, за последние три года все вздорожало. - Немного у меня разыгрывается здесь геморрой, который в Петербурге и в Руссе совсем почти в последние годы прекратился, а сверх того туг желудок, все от одной только мясной пищи, ни зелени ни приправы ничего нельзя, все запрещено.

   Федя говорит, что без меня все дурно, этому я верю, одна только Анечка хороша, но ведь за кухней она смотреть не охотница. Меня очень поразил твой сон, это значит, у тебя кошмары. Но дай бог, чтоб сон к лучшему. - Наконец, Анна Ив<ановна> уезжает, скатертью дорога. Но и Жаклары тоже, останешься ты одна. Все развлечение ходить на ванны. Не н_а_й_д_и чего-нибудь на ваннах, голубчик. Найди здоровье и только и утешишь меня ужасно. Ты как будто хотела что-то заметить о Жакларе: да неужели он приударил за Рохелыпей? А тож, французский вкус, но чего же смотрит Анна Васильевна?

   Хотел деточкам написать особое письмецо, да некогда. Отошлю работу, тогда напишу. Лиличка пишет премило, все письма ее берегу и всегда поцалую.

   <...> Все боюсь припадка. Ангел мой, пишешь мне милую приписочку, что часто снюсь тебе во сне и т. д. А я об тебе мечтаю больше наяву. Сижу пью кофей или чай и только о тебе и думаю, но не в одном этом, а и во всех смыслах. И вот я убедился, Аня, что я не только люблю тебя, но и влюблен в тебя и что ты единая моя госпожа, и это после 12-ти лет! Да и в самом з_е_м_н_о_м смысле говоря, это тоже так, несмотря на то, что ведь уж конечно ты изменилась и постарела с тех пор, когда я тебя узнал еще девятнадцати лет. Но теперь, веришь ли, ты мне нравишься и в этом смысле н_е_с_р_а_в_н_е_н_н_о б_о_л_е_е, чем тогда. Это бы невероятно, но это так. Правда, тебе еще только 32 года, и это самый цвет женщины (зачеркнуто пять строк) - это уже непобедимо привлекает такого, как я. Была бы вполне откровенна - было б совершенство. Цалую тебя поминутно в мечтах моих в_с_ю, п_о_м_и_н_у_т_н_о взасос. Особенно люблю то, про что сказано:

   И предметом сим прелестным восхищен и упоен он. - Этот предмет цалую поминутно во всех видах и намерен цаловать всю жизнь. Анечка, голубчик, я никогда, ни при каких даже обстоятельствах, в этом смысле не могу отстать от тебя, от моей восхитительной баловницы, ибо тут не одно лишь это баловство, а и та готовность, та прелесть и та интимность откровенности, с которою это баловство от тебя получаю. До свидания, договорился до чертиков, обнимаю и цалую тебя взасос.

  

   Деток цалую и благославляю. Ах, Аня, скучно мне, скучно. Всем поклон. Ниши непрерывно, как теперь, из двух дней в третий. Еще раз цалую всех вас троих.

  

  

  

   <В Эмс.>

  

   Дорогой мой папочка, неоцененное мое сокровище, вчера я получила твое письмо от 30 и рада, что оно не такое сумрачное, как было предыдущее. Но мне больно, что ты ничего не пишешь утешительного о своем здоровьи, а напротив, говоришь, что кашель все в той же ужасной степени. Ничем ты не мог бы меня так порадовать, как сказав, что тебе лучше, в с_а_м_о_м д_е_л_е л_у_ч_ш_е. Дорогой мой, как мне тебя жаль.

   Мы, слава богу, здоровы, и детки купаются, взяли пять ванн. Кашель у них давно перестал, разве в неделю раз кто кашлянет, ночью же никогда. Я тоже здорова, но плохо сплю и вижу кошмары, больше воров, хватающих меня за руки (домовой, как объясняет Александра⁶⁹⁴). Вчера мы наняли маляра, и он сегодня с 6 час<ов> красит окна и двери (дом не буду красить). Запах по дому невозможный, и мы завтра переберемся вниз дня на три. Нового у нас ничего нет, Жакларов не видала, а вчера уехала Анна Ивановна, оставшись очень недовольною результатами лечения своего Аполлоши.⁶⁹⁵

   Дни у нас идут ужасно скоро и ничего-то не сделаешь путного. Встаю в 9 (дети раньше), приготовляемся на ванны, в 12 на ванны до часу, в два дома и завтракаем (я очень устала от хождения каждый день на ванны), в 4 обедаем, а в 9 ложимся. Так что когда оглянешься на весь день, то в результате окажется лишь две пришитых пуговицы. Такая беда. Впрочем прочла два-три франц<узских> романа и Русскую Речь, где помещено окончание романа Капустиной.⁶⁹⁶ Федя, узнав, что ты велел поймать трех налимов, просил написать, что "погода бурная и рыба не клюет". Вернее же то, что ему наскучило это занятие, так как более интересно смотреть, как работает столяр (работал два дня) и как красит маляр. Федя сам выкрасил себе пушку в белый цвет, причем выкрасил себе и панталоны. Лиля пьет кумыс, но все еще нет цвета лица. Ждут не дождутся 20-го, чтоб ехать к Нилу Столб<енскому>. Вчера я получила письмо от Шера, где он извещает, что наследники обещают приехать к 14-му августу в Москву.⁶⁹⁷ Зовет меня приехать или прислать поверенного. Он предлагает выбрать сначала части по большому плану, находящемуся у него в Москве, а затем всем ехать в имение и, осмотрев имение, решить окончательно. Андрей Мих<айлович>⁶⁹⁸ тоже будет. Очень я жалею, что не могу поехать, опять дело затянется надолго. Погода у нас хорошая, но довольно холодная, особенно по ночам; я так мерзну, детей встаю и покрываю раза по три в ночь. За твои бедствия с рубашкой и зонтиком тебя бы следовало поставить в угол, но так и быть я тебя, моего голубчика, поцалую, да очень, очень крепко и нежно. Я очень по тебе, дорогой мой, скучаю, хотя надеюсь, что время скоро пройдет и мы с тобою увидимся. Лишь бы ты поправился, вот что главное, а остальное, скука - ничего. Дай бог тебе силы работать, дорогой мой, но пожалуйста, не зарабатывайся. Лучше не поспеть, но лишь бы не повредить здоровью. За нас не беспокойся и не скучай очень. Я смотрю за детьми, и авось с ними ничего дурного не случится. С дороги буду писать тебе, где только почта, боюсь только, что из монастыря послать будет нельзя. Большое для меня лишение будет, что не буду получать от тебя писем, ты же их не прекращай, а то ты, пожалуй, воспользуешься случаем и не будешь писать, мой дорогой Федичка. Ведь может случиться, что мы и вовсе не поедем (дурная погода, нездоровье) или же поедем немного раньше (если того потребуют попутчики), во всяком случае за нас не беспокойся. Ничего нового не могу тебе сообщить, разве то, что тебе велел кланяться сам Рохель, который объявил, что твое здоровье необходимо. До свиданья, дорогой мой Федичка, цалую и обнимаю тебя горячо, от всей души и люблю бесконечно, уж конечно, больше, чем ты меня. Жду не дождусь, когда ты приедешь. Деньги пришлю на днях. Я хоть и экономлю, но деньги и у меня выходят, на ванны, гостинцы, прислугу, житье, рабочим, просто хоть плачь, да и только. Цалую тебя еще 1 000 000 000 раз. Твоя Аня. Детки тебе кланяются и цалуют папочку.

   Следующее письмо напишу в среду 8-го, пойдет в четв<ерг> 9-го.

  

  

  

   <В Старую Руссу.>

  

   Сегодня, ангел мой, получил от тебя, письмо (от 2-го авг<уста>),⁶⁹⁹ за которое очень тебя благодарю. Ждать теперь следующего письма, значит, до пятницы. Кстати, ты обижаешься, что я написал, что "никого не стесняю", но я ни малейшей обидной мысли не имел, клянусь тебе, дружочек мой Анечка, милая, хорошенькая женка моя (не хорошенькая, а красавица, вот как!). Все известия о тебе и о детках читаю всегда с наслаждением, по крайней мере в тот день, как приходит от тебя письмо, я всегда за вас спокойнее. Итак, вы начали купаться, непременно хоть 20 ванн возьми. А Нил, стало быть, не отложен. Пусть так, но если поедете после 20-го, то, пожалуй, нарветесь на холода и уже на осенние дожди, вот что беспокоит меня. А к тому же, если вдруг я ворочусь в Старую Руссу к 1-му или 2-му сентября и вас дома не застану, то-то будет прелестно! А ведь я именно к этим числам располагаю воротиться, ибо 28 августа (нашего стиля) будет ровно 5 недель лечения, т<о>е<сть> ровно сколько надо, а больше пяти недель я не останусь. - Ты пишешь, что раз у вас была буря и ты спала одетая, даже в башмаках, но зачем же так трусить. Вот этим, да с_л_и_ш_к_о_м усердным вставанием по ночам к детям отвыкнешь много спать и расстроишь здоровье. (А пуще всего п_о_х_у_д_е_е_ш_ь). Спасибо, что обещаешь скоро выслать деньги, веришь ли, сижу и все рассчитываю, и можешь себе представить, что по расчету моему, из всех 700 руб. не только ничего не привезу домой, но даже деткам ничего не останется, чтоб привезть гостинцу, как в прежние годы. Завтра в среду у меня здесь недельный расчет за квартиру и стол. Рассчитавшись, останусь ровно с 200 р. (еще не менял). Затем ты пришлешь 100 р., итого 300 р. Слушай же: останется 3 недели здесь. Каждую неделю за квартиру, стол, чай, сигары, прачка, непредвиденные мелочи minimum по 80 марок, выйдет 240, положим, 250 марок, затем Орту не менее 50 марок. До Берлина дорога с кладью во 2-м классе 55 м. (здесь всюду надбавлено на первые 2 класса). Затем портному в Берлине 80 марок, отель в Берлине 20 марок, да дорога из Берлина в Петербург 120 марок, да в Петербурге гостиница, да из Петербурга в Руссу - много ль останется из 636 марок, на которые разменял 300 р. Здешние <...> дают только 212 марок за 100 р., а курс опять начал колебаться ужасно. Да и вздорожало здесь все безумно против прежнего, кроме, разве, почты: сегодня, 7-го августа, отправил, наконец, толстейший пакет Любимову, т<о> е<сть> роман на август месяц 53 полулистка, и всего-то взяли 2 марки 25 пфеннигов recommandirt, {заказным (нем.).} а я думал, возьмут наверно 5 марок. Что отправил, тем, кажется, доволен (т<о> е<сть> работой), выйдет очень хорошая вещь. К тому же не только 3 листа, но даже чуть ли не больше, рублей этак на 1000. Но более всего доволен тем, что, наконец, отправил! Долго сидел у меня на шее этот старец,⁷⁰⁰ с самого начала лета мучился им. Сегодня, как уже отправил, получил вместе с твоим письмом и от Любимова, извинительное, почтительное и очень ласковое. Говорит, что был в Петербурге, а потому и не мог своевременно обратить внимание и т. д. Я опять-таки порадовался тому, что тогда написал ему, хоть и твердо, но чрезвычайно вежливо. Подтверждает, что вышлет тебе на днях 800 руб. Ты недоумеваешь: почему 800, а не 500, чтоб восполнить обещанные 2000? Но ведь они рассчитываются за в с е напечатанное доселе, и вышло 300 руб. лишних против 2000. - Кстати, ты боишься пожаров, а вот теперь могут узнать (по слухам из почты), что прибыло к тебе много денег, смотри, Аня, ночует ли у вас Фома или кто-нибудь? Это серьезнее пожару. В газетах только и читаешь, что по всей России убийства л грабежи. Я такой стал мнительный, что мучусь иногда здесь по вас, т<о> е<сть> чтоб не случилось чего-нибудь.

   Анекдот с Лиличкой и ее сумасшествие прочел с неприятнейшим чувством.⁷⁰¹ Без сомнения, Анфиса,⁷⁰² но беда в том, что Анфиса будет еще и в будущем, года через 2, через 3, и пожалуй, преподаст ей, наконец, пресквернейшую какую-нибудь науку. Это надо крепко, крепко в виду иметь. Лиля умна и развита не по летам даже и теперь, а тогда будет очень худо. - Ангел мой, продолжай детям уроки, хоть бы Федя поскорей выучился читать. Да пусть к моему приезду выучат какую-нибудь молитву, "Верую", например, Лиличка по крайней мере.

   Итак Жаклар приударил за Рохельшей, - ну-ну! Пишешь, что пьешь водку, а я именно хотел написать, чтоб пила больше. Я водку не пью и мышьяк, который пил месяцев 6 сряду, перестал принимать, а между тем чувствую, что здесь как бы стал сильнее физически, от лечения, конечно. Хожу по 8 верст в день (никак не меньше) и не чувствую усталости, аппетит тоже есть. Но кашель прежний, а особенно в последние три дня. Все три дня был дождь и страшная сырость в нашем скверном ущельи, сегодня только проглянуло солнце. Ах, голубчик мой, ландшафт здесь восхитительный, но если б ты знала, до какой степени он прискучил мне, и как я его ненавижу! Кажется, здесь уже начинают разъезжаться <...> мои соседи выезжают на будущей неделе, и я квартиру не переменяю. Музыка здесь хоть и хороша, но редко Бетховен, Моцарт, а все Вагнер (прескучнейшая немецкая каналья, несмотря на славу свою)⁷⁰³ и всякая дрянь. Ты пишешь, что у тебя от моего щипка синяк был, но ущипнул от любви, а так как любовь моя здесь усилилась, то обещаю и впредь щипаться до тех пор, пока разлюблю. Ангел ты мой: пишешь, что представляешь себе: что я теперь делаю и об чем думаю. Голубчик мой, на 9/10 о тебе и все представляю тебя. В мыслях цалую тебя поминутно, цалую и то, чем "восхищен и упоен я". Ах, как целую, как целую! Анька, не говори, что это грубо, да ведь что ж мне делать, таков я, меня уже нельзя судить. Ты сама (одно слово зачеркнуто) свет ты мой, и вся надежда моя, что ты поймешь это все до последней утонченности. До свидания, ангел мой (ах, кабы поскорей свидание). Цалую пальчики ног твоих, потом твои губки, потом опять (одно слово зачеркнуто).

   Ты для меня красавица, красавица, да ты и в самом деле красавица, для всех красавица.

   Деток благословляю и цалую. - Всем поклон.

  

  

  

   <В Эмс.>

  

   Только что отправила тебе письмо, милый, дорогой и золотой мой Федичка, третьего дня, в понедельник, а вечером получила письмо и от тебя. Благодарю тебя за него и за те милые, прелестные слова, которые оно в себе заключало, но еще более за твои чувства. Что оно искренно, я не сомневаюсь, зная моего дорогого Федичку. Твоя "царица" цалует и обнимает тебя горячо и еще горячее любит. Ну как твое здоровье, поправляешься ли ты? Меньше ли кашляешь? Ты не поверишь, с каким нетерпением я жду известия, что тебе лучше. Мы все, слава богу, здоровы и ведем себя хорошо. Одна беда: затеяли красить двери и окна и, веришь ли, навязали на себя ужасную муку: ужасная пачкотня, запах! Пришлось перебраться вниз, и мы живем три дня внизу. Ты не поверишь, до чего мне надоело караулить моего солдата и поминутно остерегаться, чтоб где-нибудь не запачкаться. Хорошо еще, что тебя нет, вот бы ты, бедный, натерпелся от этой муки. Нет, лучше ничего не переделывать, чем делать это при себе. А между тем у нас еще на неделю работы, так как хочу выбелить и оклеить потолки и стены. Погода у нас отличная, и детки ходят аккуратно на ванны, взяли их восемь. Вчера была у Анны Васильевны, которую не видала почти неделю. Застала их всех больными гриппом и кашлем, все не выходили больше недели из дому. Просидела вечер и очень была довольна: Анна Вас<ильевна> рассказывала многое про себя и очень интересное. Жаклар подарил мне письмо какой-то франц<узской> знаменитости. От них зашла к батюшке за Любой. У них, оказалось, празднуют рождение Сонечки⁷⁰⁴ и много гостей. Между прочим и Верховцевы,⁷⁰⁵ с которыми я и познакомилась. Засадили ужинать, и я вернулась с Любой в 12 час<ов>. Федя не был. Замечательно, Федя положительно никуда не ходит, ни на музыку, ни к Жакларам, ни к батюшке. "Скучно у них, пойду лучше на заднюю улицу к мальчишкам". Теперь играет в рюхи. Вчера получили письмо от Бергеман. Пишет, что приедет к нам 22-го августа и прогостит неделю. А мы хотели ехать 21 к Нилу. Дети в ужасном огорчении, что не поедем, и я, может быть, решусь поехать 12-13-14 авг<уста>, чтоб воротиться к 22-му. Еще не решила, так как многое зависит и от наших попутчиков. Все тебе кланяются, Анна Васильевна особенно.

   Очень тяжело сообщить тебе печальное известие. Вчера я получила телеграмму от Ф. М. Достоевского,⁷⁰⁶ что умерла Эмилия Федоровна.⁷⁰⁷ Она скончалась 6-го августа, хоронят сегодня 8-го. Очевидно, они не знают, что ты заграницей, потому что зовут на похороны. Я, конечно, не поехала. Да если б и ты был здесь, то не успел бы приехать на погребение, так как получена телеграмма после отправления машины. Бедная Эмилия Федоровна, мне очень ее жаль. Не тоскуй, голубчик мой, прошу тебя. Я было не хотела писать тебе этого, но, может быть, ты захочешь им написать. Я завтра пишу Федору Мих<айловичу> сочувственное письмо. Пожалуйста, дорогой мой, не печалься и не тоскуй о ней очень, это тебе повредит, а ты должен для нас беречь себя. Цалую и обнимаю тебя горячо и прошу тебя любить меня, твою дрянную женку, которая однако любит тебя без ума и без памяти. Цалуем тебя еще 1 000 000 000 000 раз. Твои Аня, Федя, Лиля.

   Милый и дорогой мой папа как твое здоровье очень очень люблю тебя незнаю какия новости соопщить тебе разве вот что унас красят окна. Цалую тебя мой не оцененый папочка твоя Люба. {Приписка Л. Ф. Достоевской.}

   Напишу в субботу 11-го, пойдет 12 августа.

  

  

  

   <В Старую Руссу.>

  

   Получил твое письмо от 5-го авг<уста>. Благодарю за него чрезвычайно, но мне до того здесь скучно, что и письма уже не веселят. К тому же мысль: что это писано 5 дней назад, а теперь, сейчас, могло бог знает что с вами произойти, а потому хоть и рад письму, но все-таки остаюсь с беспокойными подозрениями. Ты? голубчик, пишешь, что скука н_и_ч_е_г_о: ах, как ты ошибаешься. Эту каторгу почти уже нельзя выносить больше, каждый раз как я прежде бывал в Эмсе, всегда находились какие-нибудь знакомые русские - нынче никого и все подлейшие <...> рожи и все молчание и уединение. Даже музыка подлейшая: капельмейстер играет только с_в_о_и вальсы, да какую-нибудь самую безвкуснейшую шушеру. Даже в читальной журналов русских всего только Москов<ские> Ведомости, страшно опаздывающие, и мерзкий Голос, который меня только бесит.⁷⁰⁸ Все развлечение смотреть на детей, которых здесь много, и заговаривать с ними. Да и тут пакости: сегодня встречаю ребенка, идущего в школу, в толпе других, 5 лет, идет, закрывает ладонями глаза и плачет. Спрашиваю, что с ним, и узнаю от прохожих немцев, что у него уже целый месяц воспаление в глазах (сильное мучение), а отец сапожник н_е х_о_ч_е_т свести его к доктору, чтоб не истратить несколько пфеннигов на лекарство. Это меня ужас как расстроило, и вообще нервы у меня ходят, и я очень угрюм. Нет, Аня, скука не ничего. При скуке и работа мучение. Да и лучше каторга, нет, каторга лучше была! Ты смеешься, хорошо тебе.

   Орт пересадил меня совсем на Кессельбрунен. Что до Орта, то каждый раз, как придешь к нему, он имеет такой вид, как будто забыл о тебе совсем и обо всем, что предписал тебе. Но Кессельбрунен он, на мои расспросы, разъяснил мне, что химический состав его почти тот же, что и у Кренхена, и эффект на болезнь тот же, но сильнее действует, потому что 10-ю градусами горячее и содержит в себе больше железа, чем Кренхен. Кеесельбрунен-де укрепит организм железом и сильнее подействует. Таким образом я по утрам выпиваю 4 стакана Кессельбрунена, а после обеда 2 стакана Кренхена, но думаю, что и после обеда Орт Предпишет Кессельбрунен. К возбуждающему действию Кренхена я под конец привык было, и кошмары прекратились, а пуще всего вздрагивание и пот по ночам (до 3-х раз переменял рубашку). И вот вчера, только что успел пересесть на Кессельбрунен - опять ночью кошмары и опять потение, так что уж тут решительно действие воды. Но какова же моя восприимчивость к действию воды. Серьезно думаю, что и мрачное расположение духа в последние два дна у меня от Кессельбрунена. Но скука, скука невыносимая. С кашлем как будто полегче по ночам, но вообще много кашляю. Отхаркивание легкое, но мало помогает при кашле. От этих кошмаров и вставаний ночью сплю я мало, часов 6 или даже 5 всего в ночь, а потому еще пуще расстраиваются нервы. К ночи, вечером - такая тоска, что хоть бы и не смотреть ни на что. Ты пишешь, что скоро кончится, а меж тем завтра только наступает п_о_л_о_в_и_н_а срока моего лечения и остается целая вторая такая же половина. А рожи и морды на ваннах, особенно женские, <...> а толпа, а давка - черт знает что такое! И на это было тратить 700 р.! Одно только утешение в надежде, что подействуют воды, так как, видимо, я к ним ужасно восприимчив. Силами я, кажется, поправляюсь, есть и аппетит большой, но желудок варит жестко. Всюду стоят лотки с фруктами; превосходные персики, виноград, груши, и все довольно дешево, и все мне запрещено, ешь одну говядину. Обед мне приносят сытный, но грубый. Рыба всего раз в неделю. Грубейшие пудинги каждый раз и 3 мясных блюда, из которых хоть на одном да сплутуют. Например, присылали мне одно немецкое блюдо: свиную кожу, содранную с мясом и так зажаренную. Здесь кормят этим слуг, и служанка сказала мне, что ее каждый раз тошнит. Сказала она по поводу того, что меня при ней вырвало. Присылали же ее часто, каждый раз тошнило и наконец вырвало. Я запретил приносить. А то вчера прислали курицу жареную. Стал я ее есть и, можешь себе представить, какой фокус: взята курица и с нее сняли все мясо, все до атома, так что голые кости как бы отполированы, а затем все прикрыто превосходно зажаренной куриной кожицей, так что сверху кажется как бы целая курица, но чуть тронешь вилкой, и под кожей 1 скелет. Я запретил приносить такое немецкое блюдо впредь, равно как и мороженое; 24 град<уса> в тени, девушка выходит из отеля Гедека, откуда я беру обед, и несет его 200 шагов до нашего Hotel d'Alger. Мороженое наполовину растает. Затем я сажусь за суп, за жаркое, за соус и все время смотрю, как дотаивает последнее мороженое. В результате кислая красная вода.

   Но довольно, все письмо только о себе. Наверно назовешь меня эгоистом. - Главное в твоем письме это Нил. Писать буду непрерывно, но боюсь, чтоб не простудились дети дорогою, у вас все дожди и холода, да чтоб не случилось чего, боже сохрани. Деток поцалуй. В Москву хоть и съедутся зачем-то, но раздел наверно не состоится.⁷⁰⁹ Не написать ли Андрею Михайловичу, чтоб он нам; сам, по совести (я ему верю) выбрал участок. А впрочем, не знаю. Начал писать далее роман. Так как ты присылаешь письма довольно п_о_с_т_н_ы_е, то и я на сей раз не выказываю чувств моих, как прежде, хотя и п_о_д_т_в_е_р_ж_д_а_ю все, что писал прежде. Люблю-то тебя побольше, чем ты меня, это уж конечно. До свидания, крепко и горячо тебя обнимаю, так как обнимаю каждую ночь во сне.

  

   Скажи: неужели маляр выкрасит и рамы и прекрасный дубовый натуральный цвет обратится в серовато-белую краску, как жаль.

   Деток цалую и благословляю, каждый день благословляю их и молюсь за них. - Береги свое здоровье, здоровье, здоровье. А то расстроишь и свои нервы, и тогда на что мы оба будем похожи? Всем поклон.

   Опять и еще 1000 раз целую тебя.

   1000 раз поцеловать можно. Но написать, что целуешь 10 000 000 000, как ты написала - это уж явная ложь. Ноли-то легко ставить, а на деле?

   Не в 100 000 000 000-х дело (одно слово зачеркнуто). Дорогая ты мая Анька.

   Пиши, непременно пиши. А то если и от вас не будет писем - что будет со мною? Вот написал тебе письмо и как-будто душу отвел, развеселился. Накануне поездки к Нилу мне наверно напишешь, и я, конечно, пойму, что в дороге писать не так удобно.

   Скажи деткам что-нибудь от меня милое. Я все об Алеше⁷¹⁰ думаю, здесь очень много таких, как он, с виду.

   Присылай же 100 руб., не откладывай. - Бестья Пуцыкович, не отдаст мне 45 марок! Чувствую это.

  

  

  

   <В Эмс.>

  

   Пишу тебе, дорогой и золотой мой папочка, в субботу, как обещала. В сущности следовало бы подождать один день и, получив письмо твое (завтра я наверно его получу), завтра же тебе и ответить. Но боюсь сделать это, так как ты, верно, будешь беспокоиться. Дорогое мое сокровище, как твое здоровье, лучше ли тебе, вот что меня беспокоит? Меньше ли кашель? Хорошо ли спишь? В последнем письме (третьего дня) ничего ты не писал утешительного и просто меня огорчил этим ужасно. Неужели тебе и теперь не лучше? Только об этом и думаю. Мы, слава богу, здоровы и ведем себя хорошо. Дети взяли 11 ванн, и у Феди много высыпало на спине. У Лили же ничего. Погода удивительная, тепло, тихо, настоящее лет Было бы все хорошо, если бы мы не затеяли обновить дом. Поверишь ли, дорогой мой, я просто с ума сошла от этой возни. Выкрасили все двери и окна (снаружи и снутри), выбелили потолки, оклеили лестницу обоями, обили толем гостиную и оклеи