Достоевский Федор Михайлович - Ф.М. Достоевский. А.Г. Достоевская. Переписка

ь со мной этого мерзейшего проигрыша,- то я бы не решился на этот ш_а_г, который нас от всего избавит и который я считаю теперь верным! Господи, да, может быть, еще бога благодарить надо будет за этот случай, что установил меня теперь окончательно на одной надежде, - на работе моей. - Не думай, о, не думай, мой ангел, что я из 100 франков, которые ты мне пришлешь, хоть один франк проиграю теперь! Да если б теперь я знал бы наверно, что я что-нибудь и выиграл бы, если б еще раз рискнул, то, право, мне было бы совестно и пред тобою и пред собою за этот выигрыш, после теперешней окончательной решимости моей и новых надежд моих!

   И если б ты знала, как это все меня вдруг теперь успокоило и с какою верою и надеждою буду я писать завтра письмо к Каткову. Это уже не прежние письма будут! Я теперь в такой бодрости, в такой бодрости! Одно, одно меня мучит: как подумаю, сколько времени мне теперь еще не видать вас, тебя и Соню! Может, даже до вторника! Только и буду думать что об вас, день и ночь! Но главное мучает меня, что ты придешь в отчаяние, заплачешь, заболеешь, и, пожалуй, молоко тебе в голову бросится. И зачем, зачем я давеча тебе всего этого не написал, а послал это отчаянное письмо! Но давеча, мне хотя и мерещилось, но я все-таки окончательно еще не выяснил себе эту превосходную мысль, которая мне пришла теперь! Она пришла мне уже в девять часов или около, когда я проигрался и пошел бродить по аллее. (Точно так же, как в Висбадене было, когда я тоже после проигрыша выдумал П_р_е_с_т_у_п_л_е_н<и_е> и Н_а_к_а_з_а_н_и_е и подумал завязать сношения с Катковым. Или судьба, или бог).

   Аня, верь богу, милая, верь его милосердию и знай, что никогда я не был более в силе и в надежде! Только об вас, об вас обеих тоскую ужасно! Что с тобой будет, что с Соней! Может быть, ты так будешь тосковать, истощать себя! А Соня! Соня! Кабы мне поскорее быть при вас!

   Милая, до 1-го мая проживем кредитом, закладами, майковскими деньгами. Теперь я тотчас же за работу, сажусь и ура!

   Но вы, вы обе - о, боже мой! Проживем еще любовью, сердечным согласием. Я теперь так ободрен, так уверен, что мы переедем в В_е_в_е_й! Ей богу, ей богу это лучше выигрышу! (А главное, тоже, кабы мамаша приехала, это главное! Денег на прожитье достанет, об этом и говорить нечего!).

   Обнимаю тебя, обнимаю Соню, будьте веселы, будьте счастливы, ждите меня! Трепещу за вас.

   Не мучай себя, спи больше, кушай больше. Кстати, скажи как-нибудь ловче дома, что я приеду в понедельник, на день опоздав. О, милая! Благословляю вас! О, кабы поскорей и счастливо свидеться!

   Я здоров совершенно.

   Одного только боюсь, что ты не пойдешь вечером на почту и это письмо тебе не попадется сегодня. Может быть, я его адресую тебе на дом.

   До свидания, ангел, д_о р_а_д_о_с_т_н_о_г_о! Обнимаю вас обеих.

  

   В Вевее н_е_п_р_е_м_е_н_н_о будем. Верь, верь, надейся!

  

  

   <В Дрезден>

  

   Бесценная моя Аня, сейчас только что приехал на место, еще не ел и не умывался, и рука дрожит: устал и измучился ужасно, а ночью ничего не заснул. Холод до того здесь сильный (хотя солнце светит и ярко), что я очнуться не могу от изумления. Ночью в вагоне (мы были набиты, с Лейпцига, как сельди в бочонке) все закоченели и не знали, что делать. Вообрази себе, к утру на зеленых полях появился снежный иней, и все поля, дороги, леса и дома были как в густом слое снега до самых семи часов. Здесь первым делом велел протопить. Впрочем, кажется, я нисколько не простудился. Солнце ужасное, а на дворе ровно градуса Реомюра. Сейчас мне сказали, что на прошлой неделе было слишком двадцать градусов тепла, Hotel, в котором я остановился, называется Hotel du Pare, и близ самого воксала. Кажется, плохенький; меня привел Dienstmann. {посыльный, носильщик (нем.).} Неряшество и комната довольно мизерная, а между тем 1 1/2 флорина. Нумер я занимаю десятый (одно слово зачеркнуто). Ну вот и все, друг мой, покамест обо мне. Немножко голова кружится, и очень Грустно. Умоюсь, поем, оденусь и пойду в воксал. Проходя мимо, слышал в нем концерт; кажется, есть публика.

   Теперь об тебе, голубчик милый: напиши мне, без утайки, все подробности, до тебя касающиеся. Главное, здорова ли? Не простудилась ли? Ибо полагаю, что и у вас такой же холод. Нет ли новостей? Об Любе⁸⁴ напиши, голубчик, подробно. Поцалуй ее за меня и передай ей мое глубочайшее почтение. Как будешь цаловать ее, то цалуй по два раза - один раз за себя, а второй за меня. Как вы разместились в комнатах? Спит ли мамаша в твоей? По такому холоду надо бы топить. - Я забыл тебе сказать, Аня, чтоб ты на почту ходила за моими письмами скорее позже, чем раньше, ибо я могу послать письмо и вечером, а оно придет, пожалуй, поздно. - Впрочем, от 4-х бы до 5-ти, вот как.

   Не взыщи, ангел мой бесценный, что пишу кратко: говорю, так устал, что едва перо не валится. Может быть, я из этого отеля перееду - очень уж скверен кажется. Что-то напишу я тебе завтра, бесценная моя, насчет успеха? Невыгодно приезжать с расстроенными нервами. А впрочем, что будет, то будет; я решился крепиться.

   Цалую тебя 1000 раз (на первый случай), Любу также. Не знаю, поклонишься ли от меня мамаше и Ив<ану> Гр<игорьеви>чу.⁸⁵ Если не найдешь неудобным, то поклонись. Не оставляй конверта и письма на виду, чтоб не догадались, откудова.⁸⁶

   Много бы написал тебе, если б не был так разбит. В дороге не все один холод был; были и смешные вещи. С Эйзенаха (на рассвете) начиная виды изумительно хороши! Какая зелень!

   Не пиши мне, Аня, в hotel, а пиши poste restante. Это лучше.

   Крепко, крепко обнимаю тебя и цалую, твой любящий тебя всем сердцем муж Федя.

  

   Перекрести Любу на ночь и поцалуй за меня.

  

   <В Дрезден.>

   Аня, милый мой голубчик, не переписывай то, что вчера стенографировали;⁸⁷ я решился совсем это уничтожить. Но взамен, если не очень отяготит, перепиши самый последний листок (возьми в Русском Вестнике). Если же, например, будешь чувствовать себя нездоровой, то и не переписывай: я просто вычеркну. Заметь, что это надо только к 5 часам, а потому не надрывай себя и не спеши очень. Неугомонную Любку цалую, равно как и господина N. N.,⁸⁸ находящегося покамест в т_е_с_н_о_м уединении и неизвестности и покамест еще молчаливого, но который задаст себя знать, как и Любка.

  

   Разбуди меня в 2 часа, но загляни ко мне раньше.⁸⁹

  

  

  

   <В Дрезден>

  

   Аня, ради Христа, ради Любы, ради всего нашего будущего не беспокойся, не волнуйся и дочти письмо до конца, со вниманием. В конце увидишь, что в сущности беда не стоит такого отчаяния, а напротив есть нечто, что приобретется и будет гораздо дороже стоить, чем за него заплачено! Итак успокойся, ангел, и выслушай, дочитай. Ради Христа, не погуби себя.

   Бесценная моя, друг мой вечный, ангел мой небесный, ты понимаешь, конечно - я все проиграл, все 30 талеров, которые ты прислала мне. Вспомни, что ты одна у меня спасительница и никого в целом мире нет, кто бы любил меня. Вспомни тоже, Аня, что есть несчастия, которые сами в себе носят И наказание. Пишу и думаю: что с тобою будет? Как на тебя подействует, не случилось бы чего! А если ты меня пожалеешь в эту минуту, то не жалей, мало мне этого!

   Телеграмму я тебе послать не посмел и не посмею, после давешнего письма твоего, где ты пишешь, что будешь беспокоиться.⁹¹ Вообразить только, как пришла бы телеграмма завтра Schreiben Sie mir... {Пишите мне (нем.).}⁹² Ну что бы с тобой было!

   Ах, Аня, зачем я поехал!

   Вот как было дело сегодня: сначала получил твое письмо, в первом часу пополудни, но денег еще не получил. Затем сходил домой и написал тебе ответ (подлое письмо и жестокое; я же в нем почти упрекаю тебя).⁹³ Вероятно, ты получишь его завтра, в субботу, если сходишь на почту не [позже] раньше 4-х часов. Письмо отнес, а он мне опять сказал, что нет денег, было уже половина третьего. Когда же я пришел в третий раз в половину пятого, то он мне деньги выдал и на мой вопрос: когда они пришли? отвечал преспокойно, что около 2-х часов. Зачем же он не выдал мне, когда я был в третьем? Тогда я, видя, что надо дожидаться половины седьмого, чтоб отсюда ехать, отправился в воксал.

   Теперь, Аня, верь мне иль не верь, но я клянусь тебе, что я не имел намерения играть! Чтобы ты поверила мне, я тебе признаюсь во всем: когда я просил у тебя телеграммой 30 талеров, а не 25, то я хотел на 5 талеров еще рискнуть, но и то не наверно. Я рассчитывал, что если останутся деньги, то я все равно привезу их с собой. Нр когда я получил сегодня 30 талеров, то я н_е х_о_т_е_л играть по двум причинам 1) письмо твое слишком меня поразило: вообразить только, что с тобой будет! (и воображаю это теперь) и 2-е) я сегодня ночью видел во сне отца,⁹⁴ но в таком ужасном виде, в каком он два раза только являлся мне в жизни, предрекая грозную беду, и два раза сновидение сбылось. (А теперь как припомню и мой сон три дня тому, что ты поседела, то замирает сердце! Господи, что с тобою будет, когда ты получишь это письмо!).

   Но прийдя в воксал, я стал у стола и начал мысленно ставить: угадаю иль нет? Что же, Аня, раз десять сряду угадал, даже Zero угадал. Я был так поражен, что я стал играть и в 5 минут выиграл 18 талеров. Тут, Аня, я себя не вспомнил: думаю про себя - выеду с последним поездом, выжду ночь в Франкфурте, но ведь хоть что-нибудь домой привезу! За эти 30 талеров, которыми я о_г_р_а_б_и_л тебя, мне так стыдно было! Веришь ли, ангел мой, что я весь год мечтал, что куплю тебе сережки, которые я до сих пор не возвратил тебе. Ты для меня все свое заложила в эти 4 года и скиталась за мною в тоске по родине! Аня, Аня, вспомни тоже, что я не подлец, а только страстный игрок.

   (Но вот что вспомни еще, Аня, что теперь эта фантазия кончена навсегда. Я и прежде писал тебе, что кончена навсегда, но я никогда не ощущал в себе того чувства, с которым теперь пишу. О, теперь я развязался с этим сном и благословил бы бога, что так это устроилось, хотя и с такой бедой, если бы не страх за тебя в эту минуту. Аня, если ты зла на меня, то вспомни, что я выстрадал теперь и выстрадаю еще три-четыре дня! Если когда в жизни потом ты найдешь меня неблагодарным и несправедливым к себе - то покажи мне только это письмо!).

   Я проиграл все к половине десятого и вышел как очумелый; я до того страдал, что тотчас побежал к священнику (не беспокойся, н_е был, н_е был и не пойду!). Я думал дорогою, бежа к нему, в темноте, по неизвестным улицам: ведь он пастырь божий, буду с ним говорить не как с частным лицом, а как на исповеди. Но я заблудился в городе и когда дошел до церкви, которую принял за русскую, то мне сказали в лавочке, что это не русская <...>. Меня как холодной водой облило. Прибежал домой; теперь полночь, сижу и пишу тебе. (К священнику же не пойду, не пойду, клянусь, что не пойду!).⁹⁵

   У меня осталось полтора талера мелочью, стало быть, на телеграмму есть (15 грошей), но я боюсь. Что с тобой будет! И потому решил написать письмо и завтра в 8 часов утра отправить тебе, а чтобы ты получила без задержки в воскресение, то пишу по адресу, а не на р_о_s_t_e r_е_s_t_a_n_t_е. (А ну как ты бы, ожидая меня, не пошла совсем на почту!). Но я завтра, может быть, еще пошлю тебе письмо на p_o_s_t_e r_e_s_t_a_n_t_e, отнесу только поздно, а послезавтра, в воскресение, наверно еще напишу.

   Аня, спаси меня в последний раз, пришли мне 3_0 (тридцать) талеров. Я так сделаю, что хватит, буду экономить. Если успеешь отправить в воскресение, хоть и поздно, то я могу приехать и во вторник и во всяком случае в среду.

   Аня, я лежу у ног твоих и цалую их, и знаю, что ты имеешь полное право презирать меня, а стало быть, и подумать: "Он опять играть будет". Чем же поклянусь тебе, что н_е б_у_д_у; я уже тебя обманул. - Но, ангел мой, пойми: ведь я знаю, что ты умрешь, если б я опять проиграл! Не сумасшедший же я вовсе! Ведь я знаю, что сам тогда я пропал. Не буду, не буду, не буду и т_о_т_ч_а_с п_р_и_е_д_у! Верь. Верь в п_о_с_л_е_д_н_и_й р_а_з и не раскаешься: Теперь буду работать для тебя и для Любочки, здоровья не щадя, увидишь, увидишь, всю жизнь, и д_о_с_т_и_г_н_у ц_е_л_и! Обеспечу вас.

   Если же не успеешь выслать в воскресение, то вышли в понедельник пораньше. Тогда в среду, к полудню, я буду у вас. Не тревожься, если в воскресение нельзя будет выслать, а обо мне не очень думай, мало еще мне этого, не того я достоин!

   Но что мне сделается! Я вынослив до грубости. Мало того: я как будто переродился весь нравственно (говорю это и тебе, и богу), и если б только не мучения в эти три дня за тебя, если б не дума поминутно: что с тобою будет? - то я даже был бы счастлив. Не думай, что я сумасшедший, Аня, ангел-хранитель мой! Надо мной великое дело совершилось, исчезла гнусная фантазия, м_у_ч_и_в_ш_а_я меня почти 10 лет. Десять лет (или, лучше, с смерти брата, когда я был вдруг подавлен долгами) я все мечтал выиграть. Мечтал серьезно, страстно. Теперь же все кончено! Это был в_п_о_л_н_е последний раз! Веришь ли ты тому, Аня, что у меня теперь руки развязаны; я был связан игрой, я теперь буду об деле думать и не мечтать по целым ночам об игре, как бывало это. А стало быть, дело лучше и спорее пойдет, и бог благословит!⁹⁶ Аня, сохрани мне свое сердце, не возненавидь меня и не разлюби. Теперь, когда я так обновлен - пойдем вместе, и я сделаю, что будешь счастлива!

   А Люба, Люба, о, как я был подл! Но я об тебе только думаю: воображу только, что с тобой будет, когда ты это прочтешь! Да и до этого письма сколько измучаешься, видя, что я не еду, надумаешься! Принесут ли письмо тебе это вовремя? А что, коль затеряется! Но как же затеряться, если телеграмма дошла по этому же адресу? Напишу на всякий случай еще p_o_s_t_e r_e_s_t_a_n_t_e несколько строк. Завтра и отдам в продолжение дня.

   Думаю: получу иль не получу от тебя завтра письмо? Верно, нет! Ты ждешь меня завтра самого и писать не будешь.

   Если в воскресение тебе не удастся выслать мне деньги, то напиши мне письмо. Я так буду счастлив, хотя бы ты и прокляла меня, хоть несколько строк твоею рукой. Если же не успеешь в воскресение написать, то пошли письмо в понедельник пораньше вместе с деньгами (если и деньги не поспеешь в воскресение). Письмо во всяком случае прежде денег придет. А я [тут] так был бы счастлив твоим письмом!

   Аня, как подумаю, что с тобой будет, когда получишь это, то точно обмираю весь. Только эта и будет мука. А прочее все (скуку, тоску, неизвестность), все это я вынесу. Мало мне! Постараюсь заняться чем-нибудь; сяду писать в эти три дня два нужные письма - Каткову и Майкову! Аня, верь, что настало наше воскресение, и верь, что я отныне достигну цели - дам тебе счастье!

   Цалую вас обеих, обнимаю, прости, Аня!

  

   P. S. К священнику н_е п_о_й_д_у, ни за что, ни в каком случае. Он один из свидетелей старого, прошедшего, прежнего, исчезнувшего! Мне больно будет и встретиться с ним!

   P. P. S. - Аня, радость моя вечная, одно впредь мое счастье - не беспокойся, не мучайся, сохрани себя для меня!

   Не беспокойся и об этих проклятых, ничтожных 180 талерах, правда, теперь опять мы без денег, - но ведь не долго, не долго (а может, и Стелловский выручит).⁹⁷ Правда, наступает время проклятых закладов, которые так тебе ненавистны! Но ведь уж это в последний раз, вполне в последний! А там я добуду денег, знаю, что добуду! Только бы в Россию поскорее! Напишу к Каткову и буду умолять его у_с_к_о_р_и_т_ь, и я уверен, он примет в соображение. Так напишу, что примет.

   Ради бога, только не беспокойся обо мне (ведь ты ангел, ведь ты меня и проклянешь, а пожалеешь), а стало быть, будешь беспокоиться. Но не Тревожься: я перерожусь в эти три дня, я жизнь новую начинаю. О, кабы щ>скорее к вам, поскорее вместе! Только одно и страшно: что с тобой будет, как получишь письмо это? Одному только верь - моей бесконечной любви к тебе. И теперь уже не буду мучить тебя никогда, ничем.

   P. P. P. S. Всю жизнь вспоминать это буду и каждый раз тебя, ангела моего, благословлять. Нет, уж теперь твой, твой нераздельно, весь твой. А до сих пор н_а_п_о_л_о_в_и_н_у этой проклятой фантазии принадлежал.

  

   <В Дрезден.>

   Милый друг Анечка, я уже послал тебе сегодня (в 9 часов утра) мое вчерашнее, ночное, письмо, по адресу Moritz-Strasse и т. д., это же посылаю теперь в предположении, что то не дойдет или как-нибудь замедлится, и адресую на poste restante, по всегдашнему, и таким образом буду уверен, что во всяком случае завтра, в воскресение, ты получишь от меня известия.

   Я тебе описал все в том письме; я проиграл твои последние тридцать рублей и прошу тебя еще раз спасти меня, в последний раз, - выслать мне еще тридцать рублей.

   Друг мой, я проснулся сегодня в 8 часов, а заснул в 4 часа ночи, спал всего четыре часа. Надо было сбегать на почту отнести мое ночное письмо. Днем еще пуще страх за тебя: господи, что с тобой будет и что я наделал.

   (Телеграмму не посмел послать, чтоб тебя не испугать и рассудил, что лучше письмо на Moritz-Strasse и т. д., чтоб вернее и, может быть, скорее дошло к тебе. Все это я тебе разъяснил в вчерашнем ночном письме).

   Предстоит суток трое мучений нестерпимых, нравственных, конечно. Телом я здоров, кажется. Но ты-то, ты-то здорова ли? Вот что сокрушает меня!

   К священнику не пойду. Забыл тебе приписать в том письме кое-что, может быть, важное: если получишь письмо мое дома, т. е. по адресу Moritz-Strasse и т. д., и так как ты вместо письма ждала меня, то ты бы могла сказать мамаше, которая знает, разумеется, что ты меня ждала, что со мной случился припадок и что я, в припадочном состоянии, не мог уже рискнуть выехать, чтоб пробыть в вагоне 17 часов в натянутом положении и ночь без сна, и потому дня два или три остался еще отдохнуть, чтоб не повторился припадок. Вот чем объяснить мое замедление в ее глазах. Если те она узнала или догадалась, что ты понесла закладывать вещи, чтоб выслать мне, то и тут можно кое-что сказать, [например, что по обыкновению, в припадке, я испортил тюфяк и что там потребовали с меня за это талеров 15, и так как я, стыдясь заводить дело, их тотчас же заплатил, чтоб не кричали], что у меня и денег не осталось воротиться в Дрезден, и так как денег надо ждать трое суток от тебя, то эти трое суток лишняя трата и потребовалось уже не 15 Талеров выслать, а более.

   Аня, все об тебе думаю и мучаюсь. Думаю и об нашем возвращении в Россию, все рассчитал, на Каткова и на Майкова деньги⁹⁸ мы обернуться можем, и Катков пришлет скорее июня" (я буду писать ему и просить), но Майкову я буду писать настоятельно.¹⁰⁰ Я рассчитал, что все можно обделать, даже запастись платьем и бельем и доехать - все на эти средства. Ну, а в Петербурге я достану денег. В этом я убежден. И, кроме того, убежден, что не откажет мне И<ван> Гр<игорьевич> в 4 тысячах взаймы,¹⁰¹ и это все в первый месяц решится. Он будет жить все лето в Царском Селе. Ты представить не можешь, Аня, как я надеюсь, что мы воскреснем и отлично поправимся, к зиме же. Бог поможет, и я верую в это.

   Я пришел к убеждению, что в нашем положении, с нашими экстренными тратами, какие бы ни получались деньги - все нам будет мало, все мы будем иметь вид разоренных, а чтоб вылечить это - нужна разом сумма значительная, кроме наших средств, т<о> е<сть> 4 или 5 тысяч. Тогда, став на ноги, можно будет идти. Так я и сделаю. И сколько ни размышляю - невозможно, чтоб Ив<ан> Гр<игорьевич> мне отказал. Невозможно ни под каким видом.

   Но главный первый шаг теперь - переезд в Россию!¹⁰² Вот бы что осуществить прежде всего. Сегодня же сяду писать к Каткову.

   Аня, не тоскуй по деньгам. Понимаю, как тяжелы тебе заклады, но скоро, скоро все кончится навсегда, и мы обновимся. Верь.

   Ах, береги себя, для будущего ребенка, для Любы, для меня. Не тоскуй и не сердись, что я так пишу: я сам понимаю, каково мне говорить тебе: береги себя, когда сам тебя не берегу.

   Аня, я так страдаю теперь, что, поверь, слишком уж наказан. Надолго помнить буду! Но только бы теперь тебя бог сохранил, ах, что с тобой будет! Замирает сердце, как подумаю.

   Сегодня дождь, сырость, мокрять. Так все уныло и грустно, - но о будущем думаю с бодростию. Мысль о будущем даже обновляет меня. Если только чуть-чуть будет у меня спокойного времени и роман мой выйдет Превосходен, а стало быть, второе издание,¹⁰³ в журналах кредит вперед [и примем опять поклон]; и мы на ногах.

   Поскорее бы только в Россию! Конец с проклятой заграницей и с фантазиями! О, с какою ненавистью буду вспоминать об этом времени.

   Прости только ты меня и не разлюби.

   До свидания, друг мой, обнимаю тебя и Любу, завтра опять напишу.

  

  

   P. S. Я слишком понимаю, что в воскресение тебе никак почти нельзя будет достать и выслать денег. Буду ждать до вторника, но и в понедельник на авось наведаюсь на почте. На почте я по крайней мере два раза в день бываю. В среду, может, и увижусь с вами, т<о> е<сть> наверно, если бог поможет и получу не позже, чем во вторник в три часа.

   Я потребовал себе счет в отеле. 18 флоринов, но зато цены варварские. Значит, ко вторнику будет флоринов тридцать или немного больше, на остальные доеду в третьем классе.

   До свидания, ангел мой, до свидания, цалую тебя

  

  

  

   <В Дрезден>

  

   Милый друг мой Аня, пишу тебе только несколько строк в ожидании твоего письма. Иду сейчас на почту, и если не получу от тебя хоть какого-нибудь письма, хоть несколько строк - буду очень несчастен. Денег получить от тебя я сегодня, разумеется, не надеюсь.

   Только и думаю о том, как бы поскорее воротиться. Живу как в лихорадке, но очень тошно. Вчера был очень тяжелый день для меня и к тому же дождь. Вечером только прояснилось, и я ходил гулять. Но вечером мне всегда грустнее. Беспрерывно думаю о тебе: как на тебя подействовало, представляю себе это. Сплю дурно, с дурными снами.

   Что Люба? Расцалуй и скажи ей, что папа цалует. Напоминай ей обо мне изредка, чтоб она не забыла.

   Страшно боюсь, что при расчете не хватит на все денег. Но я как-нибудь обделаю. (Будь уверена - не пойду туда.¹⁰⁴ Впрочем, об этом и писать лишнее).

   Вот уже неделя, как мы не видались.

   Ну до свидания, милая, я как в лихорадке, что-то почта скажет сейчас! Проклятый почтмейстер, он, пожалуй, не выдаст письма или затеряет. Если б ты знала, какая здесь небрежность и высокомерность в почтамте.

   Если надо будет тебе еще что-нибудь приписать, то ворочусь домой, распечатаю и припишу.

   До свидания, бесценный друг мой.

   Обнимаю всех троих.

  

  

   1/2 в_т_о_р_о_г_о.

   Сейчас (ровно в час) получил твое бесценное письмецо ¹⁰⁵ и приписываю несколько слов.

   Всего больше (совсем не шучу) огорчило меня то, что Люба принимает хозяина за меня. Неужели успела забыть? Но ведь она и всех мужчин называет папа. Легкомысленное создание! и легкосердечное; но таковы все женщины.

   Кроме тебя одной: спасибо, Аня, заслужу тебе, выручила.

   Теперь о самом необходимом:

   Я получил только письмо, а денег еще нет. Я объяснил все почтмейстеру, и он мне п_о_л_о_ж_и_т_е_л_ь_н_е_й_ш_и_м образом объявил (толково обо всем расспросив), что раньше 7 (семи) часов вечера я сегодня денег не получу. Я все-таки зайду на почту в три часа.

   Ну что теперь делать, Аня! Если не выеду отсюда в 4 часа, то не выеду сегодня и из Франкфурта. Нет поезда.

   Ночевать, стало быть, в Франкфурте (здесь дорого и хлопотливо, а счет ужасный, вряд ли хватит денет). Если ночевать, то где? В гостинице? Но разбудят ли утром? Просидеть ночь на станции? Но ведь станция все-таки на ночь запирается.

   Как-нибудь решу. Вернее всего жди меня завтра до 12 часов ночи. Поезд приходит к одиннадцати. Ради бога, не сделай глупость, не выйди на станцию в этот час. Ради бога, слышишь, прошу тебя.

   В_а_ж_н_е_й_ш_е_е з_а_м_е_ч_а_н_и_е; если я не приеду завтра¹⁰⁶ (т<о> е<сть> во вторник) к полуночи, то, р_а_д_и Х_р_и_с_т_а, умоляю тебя, не отчаивайся и не подумай, что я опять проиграл. Н_е б_у_д_е_т э_т_о_г_о и н_е м_о_ж_е_т б_ы_т_ь. А если случится, что опоздаю, то каким-нибудь образом был задержан в дороге. Мало ли случаев, мало ли задержек?

   П_о_с_л_е_д_н_е_е: вероятно, я [буду] приеду голодный, потому что, кажется, н_е х_в_а_т_и_т денег для обедов в дороге. И потому прошу приготовьте кусочек чего-нибудь (ну хоть чего-нибудь) к моему приезду. И если ты вполне христианка, голубчик Аня, то не забудь приготовить к моему приезду п_а_к_е_т п_а_п_и_р_о_с_о_к, потому что у меня наверно ничего не будет курить.

   Я и теперь весь измок, и дождь все льет, а зонтика нет. Плохо, если не обсохну к отъезду.

   До свидания, до скорого.

   Обнимаю тебя

  

  

   <В Москву.>

  

   Милый мой дорогой Федя!

  

   Все мы, Люба и Федя,¹⁰⁷ здоровы и ждем нашего папу; ¹⁰⁸ ребятишки спали в эту ночь отлично. Любочка гуляла вчера два раза и была в Юсуповой саду более 4-х часов. Новостей особенных нет; Прасковья Петровна присылала своего Ваню ¹⁰⁹ с запиской просить у меня взаймы 2 или один рубль; я дала 1 руб., так как у меня у самой немного денег. (Кстати, анекдот про Любочку: по уходе Вани у Любы оказался в руках старый костяной мячик, и мы решительно не знаем, дал ли ей его Ваня или же она сама утащила его у детей в саду, но дело в том, что шарик укатился под комод, и она просила няню достать; у няни был Федя на руках, и она сказала: "не могу, у меня Федя", тогда Люба говорит: дайте Федю, дайте Федю, и показывает на шарик; значит, она возьмет Федю, а пусть няня достанет ей шарик. Я спрашиваю, кому дать Федю? Любе? Да, да. Сегодня, когда ей мыли лицо, она сказала: довольно, хотя при ней никто в эту минуту не говорил этого слова). Вчера был Павел Алексондро^ вич>,¹¹⁰ но, к сожалению, без жены, просидел весь вечер и был в восторженно-красноречивом настроении; говорил все о тебе, напр<имер>: О, как я рад, что он воплотился, наконец, в свою семью, в свое собственное Я!! И наконец дошел до того, что сказал о тебе: если в нем сохранилась хоть капля человеческого смысла; когда я на это расхохоталась, он объявил, что в тебе целая бездна человеческого смысла и что ты ему сделал целую кучу добра и пр. и пр. Вообще был необыкновенно красноречив. Завтра они придут к нам обедать. Что тебе еще сказать: нянька называет Федю мальчиком-купидончиком. Жду сегодня от тебя письма и буду беспокоиться, если не получу. Цалую и обнимаю тебя много раз.

  

   Детишки цалуют своего папочку.

  

  

  

   <В Петербург.>

  

   Милая, бесценная моя Аня, вчера был обрадован твоим письмом ¹¹² и от Любочки. Ангельчик мой! воображаю, как она писала. Расцалуй ее и будь подобрее к ней, если она капризится. Федька истинно обрадовал меня тем, что выздоровел, здоровы ли вы только теперь? Расцалуй мальчишку моего; бьюсь об заклад, что он узнает меня по приезде и улыбнется мне. - Слушай, Аня, меня ваши 13 градусов беспокоят. (Здесь в этом роде, но сегодня не более 8). У тебя пальто не для 13 градусов, не простудись, ради бога, береги себя, и если что - извести по телеграфу. Беспокоюсь я за вас очень и, главное, хочется увидеть. А между тем здесь (по поводу праздничного времени) я узнал, как много трачу времени даром, что и скучно и убыточно. Вчера оставил только визитные карточки Каткову и его супруге. Сегодня же, несмотря на то, что Катков ужасно занят, и главное, что и без меня бездна людей поминутно мешают ему своими посещениями - отправился в час к Каткову, говорить о д_е_л_е. Едва добился: в приемной комнате уже трое, кроме меня, ждали аудиенции. Наконец, я вошел и прямо изложил просьбу о деньгах и о сведении [прежних] старых счетов. Он обещал дать мне окончательный ответ послезавтра (4-го числа). Итак только 4-го получу ответ, а там насчет выдачи и прочего опять потребуется свое время. Хорошо, если я выеду 5-го, а ну как если 6-го или 7-го? Главное, проживусь. Обедать звал (одно слово зачеркнуто) меня Аверкиев¹¹³ завтра; у Верочки¹¹⁴ же я провожу только вечера, а обедать совещусь, потому что у них, кажется, о_ч_е_н_ь т_о_н_к_о, и это видно, так что обедаю на свой счет. Итак послезавтра я тебе напишу о результате окончательно. Если же [удастся выехать 5-го то уж] что случится, напишу и завтра. Кажется, Катков даст что-нибудь - и это верно. Я сужу по его тону, и не захотел бы он сам меня задерживать напрасно. От Каткова поехал, к Аксакову,¹¹⁵ который прекрасно и радушно принял меня и у которого просидел часа три. Звал в четверг к себе вечером, но только случай какой-нибудь может задержать меня и в четверг в Москве.

   Я все думаю, голубчик мой, не испугал бы тебя как-нибудь Поляков.¹¹⁶ Но, ради бога, не тревожься, он никаких мер дурных не успеет принять до моего возвращения, если б и хотел повредить. Вот с Гинтерлах¹¹⁷ так надо бы было объясниться; эта меня более беспокоит.

   Где встречала Новый год? Я, разумеется, у Верочки. Был Саша Каре-пин,¹¹⁸ и было довольно забавно. Но все-таки грустно очень. Плещеева ¹¹⁹ здесь нету. Думаю заехать к Чаеву.¹²⁰ В Беседе, кажется, не буду.¹²¹ У Елены Павловны быть еще не успел, а главное - дети у ней в скарлатине. Береги наших, ради бога, береги. Глаз немного стал болеть больше (но не такие припадки, как в Петербурге). До свидания, ангел мой. Я думаю после 4-го числа тебе уже и нечего писать ко мне, потому что мы с письмом разъедемся. Но 4-го напиши, и если ч_т_о-н_и_б_у_д_ь случится, то пиши или телеграфируй. Но дай бог, чтоб не было никаких этих крайностей.

   Обнимаю тебя от всего сердца, люблю тебя очень. Цалую и благословляю [тебя] детей, очень благодарю Любу за пифо,¹²² поцалуй ей за то ручку, купи нададу ¹²³ и скажи, что от п_а_п_и. Разиняротого Федюрку цалую прямо в ротик.

  

  

  

   <В Петербург.>

  

   Добрый, бесценный голубчик мой Аня, был сегодня у Каткова и - опять затруднение: извинялся и просил повременить когда сведут счеты, которые еще свести не успели. Дело, думаю, решится завтра, но если и благоприятно, то вряд ли (с здешнею медлительностью и неаккуратностию) решится в один день. Думаю, однако, что никак позже 6-го или maximum 7-го не засижусь, тем более что проживаюсь ужасно, и не хватит, пожалуй, денег, хуже всего, если решение будет неблагоприятно, а я боюсь, что так, пожалуй, и будет, хотя Катков чрезвычайно желает сделать мне все, что возможно. От Каткова я прошел (в том же доме) к Воскобойникову (прежнему знакомому, а теперь работает у Каткова в редакции Москов<ских> Ведомос<тей>).¹²⁴ От него я узнал, что счеты мои у них в большом беспорядке, но что он сам, по просьбе Аверкиева, проверял их третьего дня, и в результате должно быть 1300 руб. моего долга. (Заметь, что два последние забракованные ими листа романа в счет не вошли).¹²⁵

   Потом он мне сказал, что с прошлого года все выдачи денег производятся не иначе как с согласия Леонтьева, которому сам Катков уступил в этом добровольно деспотическую власть. Таким образом, все зависит от согласия Леонтьева, а в расположении этого человека ко мне я не могу быть уверенным.¹²⁶ Воскобойников даже полагает, что Катков не отвечал мне сегодня единственно потому, что не успел еще переговорить с Леонтьевым, который очень занят в Лицее.¹²⁷

   Так что я опять совсем не уверен и, главное, если мне откажут, принужден буду с ними просто порвать, что уже очень худо.

   Как я жалею, что написал тебе, чтобы ты мне с 4-го числа уже не писала. Можно бы было и 5-го написать без опасения, что мы с письмом разъедемся.

   Твои письма, ангел мой, меня очень радуют. Но все ли у вас теперь хорошо? Рад за тебя и за Любу, что вы обе повеселились на елке. Поцалуй ее. Боюсь, что забудет обо мне. Что Федя? Здоров ли, тепло ли у вас? Топи, голубчик, если у вас чуть-чуть холодно. Сегодня здесь 20 градусов. Вчера Аверкиев принес утром мне билет в театр, и я видел его драму,¹²⁸ после того у него обедал, а вечером был у Верочки. У них какое-то уныние и совсем нет денег. Я предлагал на перехватку по-братски у меня - она не взяла, Но сегодня Соня должна была получить из Р<усского> Вестника 140 р.¹²⁹

   Вообще мне здесь скучно, а главное - совершенная неизвестность. Завтра во в_с_я_к_о_м с_л_у_ч_а_е напишу тебе.

   До свидания, голубчик, радость моя Аня. Обнимаю тебя от всего сердца. Признаюсь тебе, что я все еще крепко надеюсь. Вот черта: я рассказал Каткову, глаз на глаз, сюжет моего будущего романа¹³⁰ и слышал от Аверкиева, что он уже рассказал сюжет двум лицам.

   Если так, то не может же он относиться к моей просьбе пренебрежительно. (Иное дело Леонтьев).

   Обнимаю детишек, Любочку, Федюрку. Корми их получше, Аня, не скупись на говядинку. Боюсь, что пристают к тебе кредиторы. Полякова боюсь ужасно.

   До свидания, Ангел мой, цалую Любочку и Федю, обнимаю тебя, твой весь, тебя любящий

  

   Что делаешь запись имения на брата - это хорошо.¹³¹

   Тебе все кланяются. Мое почтение Ольге Кирилловне ¹³² и супругу ее.

  

  

  

   <В Петербург.>

  

   Милый друг мой Аня, сегодня, в час пополудни увидал Федю. По-моему, он совершенно здоров и весел. Тотчас узнал меня и полез срывать шляпу. Я боюсь, что он помешается на шляпе. Священник ¹³⁴ уже подарил ему в полное владение свою старую-старую шляпею. Но не в шляпе главное дело, а [все] чтоб сорвать ее с головы. Теперь его закачивают спать (3 часа), а все два часа он лез ко мне и без умолку болтал. Очень тоже любит ползать по полу. Не похудел нимало. Но маленьких пятнушек, с горошинку, и не очень ярких по лицу много. Но мне сказали, что пятнушки были первоначально больше и краснее, а что теперь сильно проходят. Животик у него совершенно хорош и марается очень хорошо и аккуратно. Вид очень веселый. Первые дни, говорят, грустил больше, т<о> е<сть> тянулся из комнаты в комнату и все искал. А первую ночь, няня говорит, совсем напролет не спал, но с аппетитом впрочем ел. Теперь же спит хорошо. Вообще все что до него касается, хорошо. Вчера здесь открыли воксал. Я подожду еще день, а если пятнушки не пройдут, обращусь к Рохелю¹³⁵ или к Шенку¹³⁶ за советом.

   Священник встретил меня с радостию, все расспрашивали, и я все рассказывал. Няня тоже довольна удачей операции, но, кажется, недовольна, что не едешь ты сама.

   В настоящую минуту у меня голова кружится потому, что я ничего не спал. В Новгороде парохода не застали, потому что он, по поводу открытия воксала, сделал экстренный рейс с губернатором, но пришел в 6 часов утра, и все-таки приняли на пароход не иначе как по взятии билета уже в 1/4 8-гр. С двух до 6 часов провел я в гостинице Соловьева, где, впрочем, спал часа полтора. Здесь погода ясная, но каждый день вспрыскивают дожди и не так знойно, как в Петербурге. Впрочем великолепно.

   Теперь главное о Любе. Я о ней очень беспокоюсь. Ну что если ты с ней пойдешь на улицу, а с тобой случится обморок? Наконец, ты можешь заболеть. Кроме того, выпрямится ли ручка, когда снимут перевязку через три недели? Довольно зла произошло от нашей, небрежности и доверчивости. Надо, чтоб косточки совершенно срослись. Не подействовали бы на нее тоже зной и духота, не заболела бы она? А что если и ты расхвораешься? Ради бога, проси маму не оставлять тебя. Твое положение с Лилей несравненно хуже и неприятнее, чем положение Ольги Кирилловны, которая будет окружена всеми удобствами и утонченностями науки. Да и сами они, я убежден, маме не дадут даже вымыть своего ребенка. Думаю тоже о том, как ты будешь возвращаться сюда: переезды хлопотливые, с задержками, ломкие.

   Тоскую тоже без Лили. Оставил я ее в такое критическое время и, хоть пользы не много бы ей принес, но все-таки на глазах, сам бы не тосковал.

   Осторожно ходи с нею по улицам. В Петербурге так толкаются, столько пьяных. Ради бога, не ходи смотреть на праздник 30 мая.¹³⁷ Ей сломают опять ручку в толпе наверно. Все об этом думаю и об тысячи вещах и все тоскую.

   Сбила тоже меня с толку твоя записка. Во-первых, у нас прачки нет, кому же я, с_е_й_ч_а_с, отдам все мыть? Я думал, что у нас давно есть прачка. Марья привела какую-то, и я выдал ей на пробу постирать несколько вещей (записав белье, разумеется). Во-вторых, в твоей записке, которая лежит теперь передо мною, ясно и точно сказано, что все белье, чистое и черное, и б_о_л_ь_ш_о_е я найду в большом сундуке. Совершенно исковерканный и измученный дорогой, едва стоя на ногах, принялся я искать в большом сундуке, и что же - ничего не нашел белья. То есть в полном смысле слова хоть бы одну штуку. Есть две или три твоих рубашки, кажется, еще дрезденской стирки, а больше нет ничего, кроме разных лоскутьев. Правда, есть еще какая-то салфетка, в которую тоже завернуты какие-то лоскутки - и только. А белья нет никакого. Лежит же белье какое-то в шкапике, потом черное мое в большом платяном шкапу, да какие-то штуки на стульях, да в комоде во втором ящике две-три салфетки и черные простыни - одним словом, все разбросано и разметано в совершенном беспорядке. Прачка придет опять в понедельник, тогда соберу все остальные лоскутья, выдам в запишу. А теперь ноги подламываются. Я часа полтора перебирал сундук. Ничего не помял. Впрочем, там еще буду искать. Вообще, не имея реестра нашего белья, трудно мне будет прийти к порядку.

   Здесь, чтоб письмо пошло в т_о_т ж_е д_е_н_ь, надо непременно доставить его на почту до девяти часов утра. Итак это письмо никоим образом не могло бы пойти сегодня, а пойдет, разумеется, завтра.

   Обо всех других делах не думаю, слишком устал и клюю носом. Мучусь только, не случилось бы чего с вами, и предчувствую, что все три недели не буду покоен.

   Здесь, когда начинают купать детей в соленых ваннах, то через две педели начинает появляться сыпь, а месяца через три проходит (т<о> е<сть> проходит золотуха). Не золотушлив ли и Федя? Может, еще до купанья, а просто от одного здешнего воздуха, у него уже появились пятнышки? Не надо ли, стало быть, его покупать. Впрочем, если пятнушки пройдут сами собой, то нечего ходить к Шенку или Рохелю. Кроме этих пятнушек (которые исчезают), повторяю, он совершенно здоров и весел.

   Цалую Лилю бессчетно. Говори ей обо мне, напоминай. Спрашивала ли она обо мне хоть разок? Ну до свидания, прошу тебя очень писать ко мне, хоть по пяти строк, но чаще и, главное, с полною откровенностию.

   Очень цалую тебя, твой совершенно усталый

  

   Пятнушки на лице у Феди гораздо меньше горошинки (я ошибся), а цвету бледно-коричневого, были же вначале у него красные. Очень расчесал себе руки и ноги. - Очень кусается. Проснулся, весел совершенно.

   Вообрази: священник еще не получил моего второго письма.¹³⁸

   &n