Гуревич Любовь Яковлевна - Архив Л. Я. Гуревич

  

   Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского дома на 1976 год.

   Л., "Наука", 1978

   OCR Бычков М. Н.

  

   Архив Любови Яковлевны Гуревич (1866-1940), писательницы, переводчицы, литературоведа и театроведа, включает материалы по истории периодической печати, литературной и театральной жизни 1890-1910-х годов. Архив (ф. 89) содержит 492 единицы хранения. Материалы фонда переданы Гуревич в Пушкинский Дом в 1920 г., когда она переехала из Петрограда в Москву. На многих документах имеются ее пояснительные пометы. Личные фонды Гуревич имеются также в Центральном государственном архиве литературы и искусства СССР (ЦГАЛИ, ф. 131, 352 единицы хранения)¹ и в Государственном центральном театральном музее им. А. А. Бахрушина (ГЦТМ, ф. 82, 282 единицы хранения). После Октябрьской революции Л. Я. Гуревич со всей энергией включилась в работу по строительству новой социалистической культуры.

  

  

   Л. Я. Гуревич родилась в высококультурной семье.² Ее отец, Яков Григорьевич, - прогрессивный педагог, основатель и директор лучших для своего времени гимназии и реального училища в Петербурге, бессменный редактор журнала "Русская школа". Мать Гуревич, Любовь Ивановна (урожд. Ильина), дочь начальника Кремлевского дворца И. И. Ильина и сестра известной шестидесятницы Е. И. Жуковской, была очень начитанной женщиной, интересовавшейся литературой, философией, естественными науками. Она сыграла большую роль в Жизни своих детей, хотя никогда не навязывала им своей воли. Литературные способности Гуревич проявила еще в гимназические годы. В 13 лет она написала повесть "Сестра", а в 15 задумала большой роман "Неудачники", который был осуществлен много лет спустя и напечатан под заглавием "Плоскогорье".³ Осенью 1884 г. Гуревич поступила на словесно-исторический факультет Высших женских курсов (Бестужевских). После окончания второго курса Гуревич едет лечиться во Францию, где знакомится с творчеством безвременно скончавшейся юной художницы М. Башкирцевой и ее архивом.⁴ Вернувшись в Россию, Гуревич работает над статьей о художнице.

   Статья эта, законченная летом 1887 г. и отвергнутая М. М. Стасюлевичем, редактором "Вестника Европы", появилась в переработанном виде в журнале "Русское богатство" (1888, No 2). Литературный дебют Гуревич был встречен сочувственно. Свидетельством этого служит недатированное письмо А. Ф. Кони:

   "Многоуважаемая Любовь Яковлевна.

   Позвольте поблагодарить Вас за присылку интереснейшей статьи Вашей о Башкирцевой. Отрывки из ее дневника, напечатанные в "Новом Времени",⁵ произвели на меня впечатление чего-то болезненного и искусственного,⁶ но Вы освещаете эту личность всесторонне и Вашим талантливым пером мирите с нею и привязываете к ней. Хотелось бы, что это был бы лишь первый Ваш шаг на литературной стезе, на которую Вы вступили ныне с таким достоинством. Примите лучшие приветствия и пожелания от преданного Вам А. Кони" (ф. 89, No 19946). Возможно, конечно, что столь лестная оценка была обусловлена отчасти близким знакомством Кони с отцом Гуревич. Интерес к Башкирцевой она не теряет и в дальнейшем.

   С 1887 г. Гуревич сближается с А. А. Давыдовой, женой известного виолончелиста, исполнявшей в то время обязанности секретаря редакции журнала "Северный вестник",⁷ издаваемого А. М. Евреиновой. В доме А. А. Давыдовой Гуревич знакомится с А. Волынским (псевдоним А. Л. Флексера),⁸ Н. М. Минским, Д. С. Мережковским и другими писателями, игравшими заметную роль в литературном движении 1890-х годов. Знакомство с Волынским, приобретшим к тому времени уже некоторую известность статьями по философии,⁹ произвело на Гуревич громадное впечатление. Он привлек ее к совместной работе по переводу писем Спинозы.¹⁰ Именно тогда у Гуревич возникает идея "своего" журнала, который, по ее мысли, должен был стать трибуной для философских и эстетических деклараций Волынского. Таким журналом и стал "Северный вестник".

   О "Северном вестнике" имеется ряд исследований. Первым явилась статья-воспоминание самой Л. Я. Гуревич "История "Северного вестника"".¹¹ Затем его изучал Д. Е. Максимов (""Северный вестник" и символисты").¹² В течение долгого времени журнал считался первым органом символистов с невольной данью традиционной журналистике. Эта точка зрения была пересмотрена П. В. Куприяновским, показавшим, что "при общей оценке "Северного вестника" нельзя ограничиваться характеристикой его лишь как первого органа символистов <...> а нужно учитывать сложность и противоречивость его позиции. Именно благодаря этой сложности и даже эклектичности "Северный вестник" был проводником не только символистских "ценностей", но и ценностей общекультурных, демократических и гуманистических".¹³

   П. В. Куприяновский опубликовал цикл статей по истории "Северного вестника" и сотрудничества в нем крупнейших писателей, широко используя архивные данные.¹⁴ Напомним об этой истории и приведем некоторые дополнительные материалы.

   "Северный вестник" в первые годы издания (1885 - апрель 1890) продолжал линию радикально-народнических "Отечественных записок", закрытых правительством в апреле 1884 г. Ближайшее участие в редакционных делах принимали Н. К. Михайловский, В. Г. Короленко и другие литераторы народнического направления. Журнал пользовался успехом у читателей. Однако, когда в течение 1888-1889 гг. "Северный вестник" из-за конфликтов с издательницей, противившейся превращению журнала в народнический орган, покинула группа ведущих сотрудников во главе с Н. К. Михайловским, подписка упала и издание стало убыточным. А. М. Евреинова решила продать "Северный вестник".¹⁵ В мае 1890 г. журнал был куплен группой пайщиков во главе с публицистом и историком Б. Б. Глинским (товарищем Волынского по университету).¹⁶ Паевые деньги в сумме 5000 рублей Гуревич получила от отца. Предполагалось, что после перехода журнала в новые руки редактором станет Н. К. Михайловский, а А. Л. Волынский - ведущим сотрудником. Тем самым удовлетворялись требования двух групп пайщиков.¹⁷ 16 мая 1890 г. Гуревич, не принимавшая из-за болезни личного участия в собраниях пайщиков, писала Глинскому: "Вы должны смотреть на г. Флексера как на полного и самостоятельного представителя и распорядителя моих денег. Я наперед апробирую все движения г. Флексера по настоящему делу, так как не представляю себе ни одного случая, способного возбудить принципиальное разногласие между мною и им" (ф. 563, No 1, л. 105-105 об.). В свою очередь Волынский чрезвычайно высоко оценивал участие Гуревич в работе редакции. Так, он писал ей в 1891 г.: "Это такое большое счастье, что "Северный Вестник" оказался в Ваших руках: я никогда не сомневался в Вашем призвании к литературному делу и теперь питаю глубокое убеждение, что предприятие наше выгорит раньше или позже. С таким союзником, как Вы, можно будет преодолеть всякие препятствия" (ф. 89, No 19858). Вскоре Гуревич и Волынский, выдвинувший в своих статьях лозунг воинствующего идеализма, вступили в резкий конфликт с пайщиками, стремившимися вернуть журнал на позитивистски-народническую платформу и вновь привлечь к участию в нем Михайловского и Короленко.¹⁸ Столкновение в начале 1891 г. между Волынским и Михайловским подлило масла в огонь.¹⁹ Крайне сложным было и финансовое положение журнала. Весной 1891 г. пайщики предложили Гуревич занять издательское место Глинского. Одолжив у своего дяди по матери Н. И. Ильина 15 000 рублей, она 27 апреля 1891 г. становится издательницей журнала (разрешение на передачу Глинским издательских прав по журналу Гуревич выдано Главным управлением по делам печати 2 мая 1891 г. - ф. 89, No 20246). Тогда же Гуревич переезжает на постоянное жительство в помещение редакции журнала. В редакционный комитет, помимо Гуревич и Волынского, вошли юристы М. А. Лозино-Лозинский и М. И. Свешников. Официальным редактором стал М. Н. Альбов.²⁰

   История "Северного вестника", связанная с Гуревич, воссоздается не только по официальным документам, но и по ее большой переписке с сотрудниками или лицами, рекомендовавшими чужие рукописи к печатанию. В числе корреспондентов Гуревич: В. Г. Авсеенко (1897), М. Н. Альбов 18 (1891-1909),²¹ Л. Г. Андреас-Саломе (1897), Л. Н. Андреев (1896), А. А. Андреева 6 (1891-1893), Н. Ф. Анненский (1896), Д. М. Анучаш 2 (1891), К. Д. Бальмонт (1897), К. С. Баранцевич 2 (1893,1911), Ф. Д. Батюшков 14 (1893-1911), М. С. Башкирцева 52 (1886-1909), П. В. Безобразов 2 (1890, б. д.), И. П. Белоконский 10 (1891, б. д.), В. А. Бильбасов 2 (1890, 1896), П. И. Бирюков 7 (1893-1894, 1911), П. Д. Боборыкин 28 (1891-1896), А. М. Браунер 5 (1895-1897), А. А. Бубнов 5 (1891), А. Н. Будищев (1896), А. И. Введенский 3 (1896), П. И. Вейнберг 7 (1894-1896), А. А. Векстерн 2 (1894), В. Л. Величко 3 (1891-1893), С. А. Венгеров 2 (1893, 1903), З. А. Венгерова 3 (1895, б.д.), В. В. Верещагин 3 (1895), Александр Н. Веселовский (б.д.), Алексей Н. Веселовский (б. д.), Л. Н. Вилькина (Виленкина) 6 (1898, б. д.), Ф. А. Витберг 2 (1895), И. Д. Гальперин-Каминский 2 (1891, 1892), Н. Г. Гарин-Михайловский 2 (1898),²² З. Н. Гиппиус 3 (1891-1897), А. А. Глинская (1891), Б. Б. Глинский 4 (1891), И. И. Горбунов-Посадов 3 (1893), М. Горький 2 (1896, 1898),²³ А. А. Давыдова 18 (1890, б. д.), Н. В. Желиховская (б. д.), П. В. Засодимский 3 (1891), И. И. Иванюков (б. д.), В. И. Икскуль (урожд. Лутковская) 9 (<1891-1894>), А. А. Исаев 2 (1891), Н. А. Каблуков 2 (1891), А. М. Калмыкова (1897),²⁴ Н. Е. Каронин-Петропавловский 2 (б. д.), Н. А. Карышев (1893), А. А. Кизеветтер 3 (1891-1897), М. М. Ковалевский 3 (1892-1893), П. И. Ковалевский 4 (1893), Л. А. Комаровский 3 (1896), А. Ф. Кони 20 (<1888>-1914), С. Н. Кривенко 3 (1890-1891),²⁵ Г. А. Ларош 3 (1893-1894), Н. С. Лесков 6 (1892),²⁶ Е. П. Леткова-Султанова 31 (1892-1918), М. И. Ливеровская 6 (б. д.), М. А. Лозино-Лозинский 2 (1891), А. А. Луговой (Тихонов) 41 (1892-1914), Г. Ф. Львович 12 (1891-1892), К. Н. Льдов (псевд. К. Н. Розенблюма) 6 (1893-1896), Н. В. Максимов (1891), В. Н. Мак-Гахан (урожд. Елагина) 3 (б. д.), Д. Н. Мамин-Сибиряк 10 (1891-1892), М. М. Манасеина 5 (1892), Д. С. Мережковский (1892), Н. М. Минский (псевд. Н. М. Виленкина) 8 (1891- 1913, б. д.), Д. Л. Мордовцев (1893), Е. С. Некрасова 6 (1891- 1895), Вас. И. Немирович-Данченко 9 (1893-1896), Вл. И. Немирович Данченко 2 (б. д.), Ф. Д. Нефедов 21 (1893-1895), Л. Е. Оболенский 2 (б. д.), Д. Н. Овсянико-Куликовский 5 (1893-1896, 1910), Н. А. Огарева (1896), И. Я. Павловский (1893), Л. А. Полонский 6 (1892, б. д.), Я. П. Полонский 19 (1891-1894, б. д.),²⁷ И. Н. Потапенко 7 (1891-1893, б. д.), А. С. Пругавин 12 (1891-1894), Э. Л. Радлов (1891), В. В. Розанов (<1897>), Н. А. Рубакин 4 (1891-1893), О. П. Рунова 2 (1893-1896), М. И. Свешников 4 (1891), А. М. Скабичевский (1891), В. С. Соловьев 10 (1891-1892, б. д.),²⁸ Ф. Сологуб (псевд. Ф. К. Тетерникова) 16 (1892-1897, 1908),²⁹ В. Д. Спасович 10 (1891-1894, б.д.), Н. В. Стасова 4 (б. д.), Н. И. Стороженко 8 (б. д.), Н. Н. Страхов 5 (1892-1896), А. С. Суворин 2 (1893, 1894), И. Р. Тарханов (1896), Н. Д. Телешов (1895), К. А.Тимирязев4 (1891-1892), М. Л. Толстая 3 (1893, б.д.), С. А. Толстая (урожд. Берс) 2 (1895, б. д.), Т. Л. Толстая 6 (1891-1895, б.д.),³⁰ Л. Л. Толстой 3 (1892, б. д.), Л. Н. Толстой 2 (1893, 1896),³¹ А. С. Трачевский12 (1891-1903), М. И. Туган-Барановский (<1891>), А. С. Усов 3 (1893), О. И. Фельдман 5 (1891), Д. В. Философов 2 (1896, 1897), С. Г. Фруг 2 (1892), А. М. Хирьяков (1895), Н. А. Холодковский (1896), В. А. Чацкий 6 (1895-1908), А. И. Чупров 2 (1892, 1893), О. Н. Чюмина 18 (1891-<1904>), А. К. Шеллер-Михайлов 6 (1891-1894, б. д.), В. И. Шенрок 8 (1893-1897, б. д.), Е. Ф. Шмурло 2 (1892), А. И. Эртель 14 (1891-1892) и др. Всего около 200 корреспондентов.

   Переход "Северного вестника" в новые руки не привел к прекращению внутриредакционных распрей. Осенью 1891 г. конфликт разгорелся с новой силой. Пайщики, недовольные идеалистической проповедью Волынского, установившего свою диктатуру в журнале, и уходом публицистов Р. И. Сементковского и С. Н. Кривенко из-за идейных разногласий с Волынским, начали переговоры о продаже "Северного вестника" М. К. Станюковичу. Дело дошло до третейского суда (22 декабря 1891 г.), который оставил журнал за Гуревич, обязав ее выдать пайщикам долговые расписки.³²

   Сделавшись владелицей "Северного вестника", Гуревич фактически доверила ведение его Акиму Волынскому. Он вспоминал: "Весь путь "Северного Вестника" мы прошли вместе, рука об руку, в полной солидарности по всем вопросам журнального боя и редакционной дипломатии".³³

   Свою деятельность в качестве идеолога Журнала (еще при Б. Б. Глинском) Волынский начал с резкого выступления против Н. К. Михайловского. С идеалистических позиций Волынский обрушился на позитивизм в "общественности", литературе и эстетике.³⁴ Выпады ведущего критика журнала против "властителя дум" радикальной интеллигенции вызвали негодование у авторов и читателей журнала. В архиве хранится ряд писем сотрудников и подписчиков "Северного вестника" к Глинскому и Волынскому по этому поводу. Так, 27 марта (?) 1891 г. писательница А. С. Шабельская писала Глинскому: "Я должна сообщить Вам, милостивый государь, что за недосугом я только на днях прочла то, что г. Волынский писал против г. Михайловского <...> Само собой разумеется, что я не могу писать в Вашем журнале, и с ужасом думаю, что только случайность меня избавила от этой невольной измены моим Учителям" (ф. 89, No 20111). Еще более резким по тону выглядит письмо от 2 марта 1891 г. будущего легального марксиста М. И. Туган-Барановского, сообщавшего Волынскому о разрыве с ним отношений: "Вы беретесь, Аким Львович, за дело, которое Вам не по плечу. Вы смеете говорить совершенно неприличным тоном о Н. К. Михайловском, человеке, которого оценить Вы не в состоянии, но которого знает и любит вся мыслящая и честная Россия <...> Н. К. Михайловский - человек исторический, писатель с громадным литературным дарованием, произведения которого всегда будут составлять одно из лучших достояний русской литературы и будут читаться еще многие десятки лет, а Вы, г. Волынский, - что Вы такое? Вы неудачный фельетонист и только" (ф. 89, No 20119).

   С полемикой между Волынским и Михайловским связано интереснейшее письмо А. И. Эртеля к Гуревич от 3 (?) октября

   1892 г.: "В Москве я видел октябрьскую книжку Вашего журнала, и знаете что? - поистине мне было больно, что г. Волынский принял в нем столь преувеличенно воинственную позицию. Крайности полемики всегда претят, но в особенности они претят, когда направляются на своих же, как это происходит в октябрьской книжке <...>

   Конечно, не один "Сев<ерный> Вест<ник>" повинен в грехе и не один г. Волынский, но следует ли отсюда, что именно "Северному Вестнику" нужно грешить? Я искренно буду рад успеху журнала, рад еще и потому, что он стремится занять и уже отчасти занимает свое, особое, место в ряду журналов (хотя бы в вопросах философии), - но я также радуюсь успеху и других журналов, и других органов печати, лишь бы они не забывали "главного". Карфаген надо разрушить - вот в чем суть и вот в чем мы должны быть соединены, а какие пролагать улицы в новом Карфагене и кому ставить на тех новых улицах памятники и какая шевелюра у г. Михайловского,³⁵ это надо оставить. .. до поры до времени, если хотите. Впрочем, о "новых улицах"- это я не совсем точно, это - надо, и даже непременно надо, но какого бы мы были мнения об осаждающих этот старый, развратный Карфаген, если бы в их среде начались ссоры и раздоры и взаимные оскорбления из-за того, что один рекомендует такой-то план нового Карфагена, а другой - такой-то?

   А между тем легко может быть, что мы еще весьма далеки от победы.

   И будем все дальше и дальше, разъединяясь друг с другом и "во имя истины" понося друг друга.

   Когда живешь на глубине этой мучительной русской жизни, когда перед тобой непрерывно проходят картины трагической российской неурядицы, когда всем существом своим ощущаешь, до чего крепки и тяжки цепи "старого Карфагена", и видишь, как в них задыхаются люди, право, до физической боли обидно, что там, в авангарде, заняты... бог знает чем! Простите, пожалуйста, и не сердитесь. Я говорю как друг Ваш, не как враг" (ф. 89, No 20177).

   Гуревич и Волынский не вняли разумным советам Эртеля. Журнал продолжал оставаться (в теоретических разделах) крепостью философского и эстетического идеализма. В 1893-1895 гг. на его страницах Волынский опубликовал цикл статей, в которых вопреки общественному мнению попытался ниспровергнуть с пьедестала революционных демократов.³⁶ Это, естественно, вызвало не только критические нарекания, но и потерю подписчиков, придерживавшихся радикальных убеждений. Однако редакция упорно продолжала вести журнал в избранном ею направлении.

   После ухода Глинского ряд материалов, заказанных прежней редакцией, был возвращен авторам. Некоторые сотрудники сами прекратили свое сотрудничество. Так, писатель-народник П. В. Засодимский уведомлял Гуревич 15 июля 1891 г.: "Вы пишете, что "рвете все обязательства Глинского". На этот счет я не знаю хорошо литературных обычаев; впрочем, я думаю, что Вы, вероятно, вправе поступить так. Таким образом, можно считать, что у настоящей редакции "С<еверного> В<естника>" по отношению ко мне нет никаких обязательств и наоборот, т. е. с моей стороны нет никаких обязательств относительно настоящей редакции "С<еверного> В<естника>"" (ф. 89, No 19915).

   В "Северном вестнике" стали сотрудничать литераторы, причисляемые критикой к "декадентам", а позднее к "старшим" символистам (Д. С. Мережковский, З. Н. Гиппиус, Н. М. Минский, К. Д. Бальмонт и др.).³⁷ Особенно важную роль журнал сыграл в литературной судьбе Ф. Сологуба, опубликовавшего в нем несколько рассказов, значительное количество стихотворений, рецензий, хроникальных заметок и свой первый роман. Его рассказ "Тени" (1894, No 12) понравился Н. М. Минскому, который писал Гуревич 15 декабря 1894 г.: ""Тени" Сологуба произвели на меня сильнейшее впечатление. У него не только большой талант, но своеобразный взгляд на жизнь. Из него выйдет русский Эдгар По, только бы не заленился <...> Если будут какие-либо отзывы о Сологубе, сообщите мне. Меня крайне интересует его литературная карьера" (ф. 89, No 20003). В декабре 1895 г. закончилось печатание романа "Тяжелые сны" - характернейшего образца ранней русской символистской прозы.³⁸ Именно так воспринял роман А. М. Браунер, специалист по германоязычным литературам и переводчик русских авторов на немецкий язык. Он писал Гуревич 24 декабря 1895 г. из Вены: "... мне кажется, что "Т<яжелые> сны" - лучшее, несмотря на свои громаднейшие - впрочем, чисто русские - недостатки, как неимоверные длинноты и абсолютное отсутствие писательской техники и т. д., - что русские за последнее время написали. Как ничтожны все эти Боборыкины и Потапенки etc. подле подобного художника. В России, вероятно, вся эта критическая шваль набросится на роман и станет доказывать, что Сологуб по крайней мере "кликуша", и не заметит только, что "Т<яжелые> сны" должны были быть написаны, что они "всего только" выражение нашего времени, что Логин³⁹ - абсолютно тип индивидуалиста fin de siecle"⁴⁰ (ф. 89, No 19819). В архиве Гуревич хранятся также две небольшие рецензии Сологуба, не напечатанные в журнале. Одна из них опубликована И. Г. Ямпольским,⁴¹ другую приводим здесь (ф. 89, No 20203):

   "О врожденных и приобретенных свойствах детей как зачатков преступности взрослых. Ив. Гвоздева. 2-е изд. СПб. Ц. 50 к. 1896 г. Книга содержит 36 страниц. Безграмотное заглавие может служить образчиком изложения всей книги. Содержание - совершенно скудно. Оно сводится к тому, что на грудных детей нельзя оказывать нравственного воздействия, - все равно не поймут, - а потом воспитатели должны быть справедливы и позаботиться, чтоб дети не крали и не лгали; а если родители сами крадут и лгут, то это ужасно вредно для детской нравственности. Цитат немало, но по большей части они совершенно не нужны для взятой автором темы; тем же, что в литературе есть действительно ценного и поучительного по вопросу о детской порочности, автор и в малой степени не воспользовался. Удивительно, что эта совсем ни к чему не годная книга печатается вторым изданием. Федор Сологуб".

   Не всем молодым писателям удалось так удачно дебютировать в "Северном вестнике". Л. Н. Андреев писал 12 марта 1896 г.: "Милостивый государь господин Редактор! Посылая при этом письме рассказ "Скриптор", покорнейше прошу поместить его в Вашем уважаемом журнале. Гонорар я желаю получить в размере 25 рублей с печатного листа. В том случае, если рассказ окажется неподходящим, будьте любезны известить меня по адресу: Москва, Спиридоньевская улица, д. Черникова, кв. No 2, Леониду Николаевичу Андрееву. Остаюсь с истинным почтением, окончивший курс Москов<ского> университета Л. Андреев" (ф. 89, No 19784). Рассказ был отклонен.

   В "Северном вестнике", помимо писателей "декадентского" лагеря, сотрудничали Л. Н. Толстой и Н. С. Лесков.⁴² П. В. Куп-рияновский пишет: "В их деятельности руководители журнала сочувственно выделяли нравственные и религиозные моменты. Привлечение такого мощного союзника, как Лев Толстой, было большим приобретением для журнала, небезынтересным и с точки зрения материального благополучия издания".⁴³ С Лесковым у Гуревич и Волынского установились дружественные отношения.⁴⁴ Волынский был первым критиком, который признал большой талант Лескова и выступил в защиту его от нападок критики, не прощавшей писателю его антинигилистических романов и в силу этого предвзято оценивавшей его творчество.⁴⁵ О том, с каким вниманием относился Лесков к "Северному вестнику", свидетельствовал, уже после смерти писателя, его душеприказчик; А. М. Хирьяков. В письме к Гуревич от 10 марта 1895 г. он указывал: "Воспоминание о Меррекюле теперь неразрывно связано с воспоминанием о Николае Семеновиче, который, помните, с таким жаром нападал на Вас за какие-то погрешности в журнале. Вспоминая эти нападки, нельзя не сказать, что этот человек любил и Вас и Ваш журнал, и эта любовь заставляла его видеть в самых ничтожных иногда корректурных промахах чуть что не преступление" (ф. 89, No 20137). Письма Лескова к Гуревич раскрывают теплые отношения, связывавшие писателя с редакцией, и его роль в сближении Толстого с журналом (ф. 89, No 19988).

   Редакция, разумеется, прежде всего хотела получить от Толстого художественную прозу. В конце 1894 г. с просьбой посодействовать этому Гуревич обратилась к П. И. Бирюкову, одному из руководителей издательства "Посредник", близкому другу писателя, позднее его биографу. Бирюков ответил ей 6 декабря 1894 г., изложив суть разговора с Толстым: "Я говорил Л<ьву> Н<иколаевичу> о Вашем письме ко мне, но не получил от него никакого определенного ответа. Он сказал мне, что он получил Ваше письмо и вполне понимает и сочувствует Вашему страстному желанию поднять и поставить журнал на свои ноги; но теперь он не знает, чем может помочь Вам. Все начатое им требует поправок и переделок, на которые он не чувствует себя теперь способным, так как занят более важной работой.

   Не подумайте, что в этих словах его было какое-нибудь искренное уклонение от желания помочь Вам. Только еще раз запомните, что нельзя рассчитывать на срочную работу со стороны Л<ьва> Н<иколаеви>ча. Свобода мысли его так дорога нам и вам всем, что всякое стеснение ее я считаю преступлением. Если же я узнаю о чем-нибудь готовом, что он пожелает отдать Вам, я, конечно, сейчас же сообщу Вам" (ф. 89, No 19812).

   Обстоятельства сложились для "Северного вестника" благоприятно. В середине декабря Толстой вернулся к работе над рассказом "Хозяин и работник", который был задуман и вчерне написан в сентябре 1894 г. 14 января 1895 г. рукопись рассказа была отправлена в журнал, где после троекратной авторской правки он и был напечатан (1895, No 3). В архиве сохранились неправленные гранки рассказа (ф. 89, No 20267).

   Участие Толстого в "Северном вестнике" вызвало неудовольствие С. А. Толстой (по денежным соображениям). Впрочем, 25 января 1895 г. она писала Гуревич о сотрудничестве Толстого в журнале: "Радуюсь, что его помощь Вам может поднять Ваш журнал, которому Вы посвятили столько труда" (ф. 89, No 20113). По протекции С. А. Толстой в "Северном вестнике" (1895, No 9) был опубликован очерк ее брата, А. А. Берса, - "Чаладиди. Рассказ из кавказских воспоминаний".

   Еще в первый приезд в Ясную Поляну Гуревич подружилась с дочерью Толстого Татьяной Львовной.⁴⁶ В письме Т. Л. Толстой от 7 октября 1895 г. приведен отзыв Толстого о прологе к роману Гуревич "Плоскогорье", опубликованном в "Северном вестнике" (1895, No 9) под заголовком "Разлука": "Простите, голубушка, что так долго не писала Вам. Не манило писать, потому что не имела ничего хорошего Вам сообщить. Мне хотелось Вам написать правдивое мнение моего отца на счет Вашего отрывка, но так как оно было не очень благоприятно, то я все откладывала его сообщать. Он велел сказать Вам, что эта вещь Ваша менее ему нравится, чем прежние, но что он все-таки не может смело ее судить, так как это вещь не цельная, а часть романа, которого он не знает" (ф. 89, No 20114). Целиком роман "Плоскогорье" был опубликован в "Северном вестнике" в 1896 г. (No 9-12) и в 1897 г. (No 1-4), а затем вышел отдельной книгой (1897). Судя по автобиографии, Гуревич осталась недовольной романом. В архиве сохранились два положительных отзыва об этом произведении - поэта К. Н. Льдова (ф. 89, No 19986) и переводчицы М. И. Ливеровской (ф. 89, No 19972).

   Редакция заботилась о приглашении в журнал наиболее близких ей по духу и идейному направлению авторов. Так, большие надежды Гуревич и Волынский возлагали на участие в "Северном вестнике" крупного философа-идеалиста и поэта В. С. Соловьева.⁴⁷ Его первое письмо к Гуревич, от 24 сентября 1891 г., связано с публикацией статьи о голоде "Наш грех - наша обязанность" (1891, No 10): "Простите, многоуважаемая Любовь Яковлевна, что запоздал с этим слишком кратким, но все-таки, кажется, не лишним воззванием. Почему - объясню при свидании. Так как поздно пересылать корректуру, то поручаю ее Вашему вниманию, особенно там, где помарки. При краткости каждая опечатка заметна. Если можно, пришлите мне для собственного употребления экземпляр в наборе. В конце октября думаю быть в Петербурге. Будьте здоровы. Кланяюсь Акиму Львовичу. Дружески Вам преданный Влад. Соловьев" (ф. 89, No 20089).

   Некоторые сотрудники пытались оказать на издательницу воздействие с целью изменить идейную ориентацию журнала. В этом отношении чрезвычайно показательны письма к Гуревич Г. Ф. Львовича (ф. 89, No 19985). За участие в революционном движении 1880-х годов он был приговорен к одиночному заключению, а затем, через полтора года, сослан в Сибирь, откуда через четыре года эмигрировал.⁴⁸ В начале 1890-х годов Львович жил в Швейцарии, где был близок к эмигрантским революционным кругам. При А. М. Евреиновой и Б. Б. Глинском ему удалось опубликовать переводы нескольких статей К. Каутского. Львович считал, что "Северный вестник" в условиях возникающего у читателей интереса к марксизму должен явиться "выразителем" течения, которое "родственно германской социал-демократии". Мечтая превратить "Северный вестник" в радикальный журнал, Львович упрекал редакцию в эклектизме и расплывчатости политической программы.

   П. В. Куприяновский справедливо отметил тяготение редакции "Северного вестника" к историко-литературным и мемуарным документам.⁴⁹ Заметной публикацией такого рода явился "Дневник" Марии Башкирцевой (1860-1884), печатавшийся в переводе с французского Гуревич в 1892 г. В нем с изощренным психологизмом выразились ощущения и переживания духовно одаренной художницы.

   Как мы уже говорили, Гуревич в 1887 г. познакомилась с матерью художницы, Марией Степановной, и в течение многих лет состояла с ней в интенсивной переписке. Письма Башкирцевой содержат ценные сведения о дочери, в том числе о ее любви к России, которую та покинула еще ребенком. В письме 1891 г. Башкирцева сообщала: "Мария Башкирцева уехала из России, когда ей было 10 лет, и вернулась туда в первый раз на 16<-м> году своей жизни; училась, выросла она и работала всегда за границей, преимущественно во Франции, в Париже. Самое сильное желание ее было - усовершенствоваться, развить свой талант, написать историческую картину и ехать работать на родину. Еще год жизни и она была бы на родине и работала бы там" (ф. 89, No 19805). В другом письме (1891 г.?) М. С. Башкирцева вновь говорит о любви дочери к родине: "Нечего и говорить о том, что она была русская, что любила свою родину, что все ее стремления были сосредоточены на том, чтоб ехать домой и показать на родине, что может сделать женщина".⁵⁰ "Дневник" и сама жизнь Башкирцевой (точнее, легенда о ее жизни) произвели большое впечатление на современников.⁵¹

   Гуревич стремилась привлечь в журнал крупных ученых, Надеясь тем самым придать "Северному вестнику" в глазах читающей публики больший вес и солидность. В журнале из номера в номер печатались статьи известных историков, юристов, литературоведов, экономистов. Приведем письмо К. А. Тимирязева от 15 декабря 1891 г.: "Милостивая Государыня, Любовь Яковлевна, я очень сожалел, что болезнь помешала мне видеть Вас в Москве. Позвольте поблагодарить Вас за лестное приглашение - продолжать сотрудничество в "Северном Вестнике".⁵²

   В непродолжительном времени я предполагаю прочесть в пользу голодающих лекцию: "Борьба растения с засухой". Если редакция найдет ее пригодной, то я с удовольствием поместил бы ее в Вашем уважаемом журнале.⁵³

   С истинным почтением имею честь быть, Милостивая Государыня, готовый к Вашим услугам К. Тимирязев" (ф. 89, No 20109).

   Издание "Северного вестника" было связано с громадными финансовыми затруднениями. Выплата гонораров часто задерживалась. В фонде имеется любопытный документ: список тех авторов журнала, которым не был выплачен гонорар (на сумму 3683 руб. 64 коп.). Каждому из таких авторов Гуревич дает краткую характеристику. Например:

   "Дягилев С. (Любитель живописи, состоятельный ч<е>л<ове>к, напечатал статью об устраиваемой им самим скандинавской худож<ественной> выставке.⁵⁴ Гонорара не спрашивал). 71 <руб.> 25 <коп.> <...>

   Лохвицкая М. (Поэтесса. Состоятельная женщина. Предпочитает печататься в "Сев<ерном> В<естнике>" перед всеми другими журналами. Не раз заявляла об этом).⁵⁵ 23 <руб.> 65 <коп.> <...>

   Рильке М. (Начинающий немецкий писатель, знакомый. Может выручить гонорар помещением той же вещи на немецк<ом> языке в Германии).⁵⁶ 21 <руб.> 87 <коп.>.

   Саломэ Лу Андреас. (Немецкая писательница. Близкая знакомая, сочувствующая журналу и ищущая сотрудничества в дальнейшем)⁵⁷ <...> 48 р<уб.> 75 коп." (ф. 89, No 20259, л. 10 об., 11-11 об.).

   В 1892 г. расходы по изданию журнала превышали доходы на 30 655 рублей (ф. 89, No 20254). Гуревич всячески пыталась улучшить финансовое положение. В начале 1897 г., чтобы спасти журнал, она предложила ряду лиц купить издательские паи. Приведем письмо К. Д. Бальмонта к Гуревич от 6(18) марта 1897 г. из Парижа:

   "Многоуважаемая Любовь Яковлевна!

   И я, и Катерина Алексеевна,⁵⁸ мы оба с живым сочувствием относимся к Вашему предложению. Но наше согласие может иметь сейчас только чисто принципиальный характер, потому что мы должны пробыть за границей еще 8 месяцев (до ноября) и наше материальное положение в данное время еще не вполне выяснено. Во всяком случае, я очень просил бы Вас сообщить мне детали: размер пая и порядок его внесения (единовременно или постепенно), обстоятельства чисто литературного характера, сопровождающие внесение материального сотрудничества (вступает ли пайщик в журнал лишь как таковой или он приобретает какой-нибудь голос в редакционном отношении). Мне очень хотелось бы знать все это определенно. Будущее "Северного Вестника" мне также очень дорого; хотя я, в силу внешних обстоятельств, принимал в нем самое скромное литературное участие, но мне всегда хотелось быть близким к этому журналу, его задачи совершенно совпадают с теми, какие в размере единичных сил я поставил самому себе. Повторяю, что предложение, сделанное Вами, вызывает во мне самое живое сочувствие.

   Передайте, пожалуйста, наши поклоны Акиму Львовичу и поблагодарите его от меня за напечатание моих стихов⁵⁹ и за посылку журнала. Катерина Алексеевна Вам кланяется и просит Вас не сомневаться в ее искренней и постоянной симпатии к Вам.

   Буду ждать от Вас ответа. Уважающий Вас К. Бальмонт" (ф. 89, No 19801)

   Спасти журнал не удалось. Гуревич, оставшись одна (Волынский считал, что к началу 1898 г. "Северный вестник" уже выполнил свою миссию, и уклонился от дальнейшего участия в редакционной работе),⁶⁰ все еще пыталась изыскать средства для продолжения журнала. Так, она вступила в переговоры с П. Б. Струве и М. И. Туган-Барановским о соединении "Северного вестника" с только что закрытым журналом "Новое слово".⁶¹ Однако переговоры ни к чему не привели, ибо руководители "Нового слова" категорически отказались ввести Волынского в редакцию нового органа в качестве заведующего литературно-критическим отделом, на чем настаивала Гуревич. Издание "Северного вестника" было прекращено. В течение нескольких лет Гуревич получала повестки в суд по взысканию с нее долгов в сумме 155 000 рублей (ф. 89, No 20242, 20255-20258). Но, несмотря на печальный конец, Гуревич продолжала рассматривать издание журнала как главное дело своей жизни.

   Фонд Гуревич включает и другие документы по изданию "Северного вестника": договоры пайщиков от 23 мая 1890 г. и от 2 апреля 1891 г. (ф. 89, No 20243);⁶² копию договора на найм помещения для редакции от 1 июня 1891 г. (No 20250); документы третейского суда 22 декабря 1891 г. (No 20246); отчеты по изданию журнала за 1891-1892 гг. (No 20252, 20254); "Деловой дневник" журнала за 1894 г. (No 20244); черновики редакционных писем за 1894-1895 гг. (No 20062); финансовые доверенности за 1897-1898 гг. (No 20249); заметки Гуревич 1898 г. (?) о судьбе издания (No 20248); указатель статей, помещенных в журнале за 1891-1895 гг., составленный Гуревич (No 20261).

   История "Северного вестника" изобиловала конфликтами не только внутриредакционного характера (см., например, конфликт с профессором В. И. Модестовым по поводу его статьи (ф. 89, No 20260) и с Н. Н. Сорен в связи с публикацией "Записок А. О. Смирновой", ее матери (No 20246; см. также No 20221)).

   Архив Гуревич включает часть рукописей, присланных в "Северный вестник". Это стихотворения К. Д. Бальмонта "Пройдут века веков, толпы тысячелетий...", "Бог не помнит их...", "Позабыв о блеске солнца, в свете призрачных огней..." и др., а также его перевод: "Волшебница Шалотт. Поэма Альфреда Теннисона" (ф. 89, No 20187);⁶³ стихотворения Л. И. Денисова "Штиль", "Остыл порыв безумный вдохновенья...", "Перед звуком мольбы, перед светом любви...", "Не верит, не верит, не верит она..." и др. (No 20197); стихотворения и переводы О. Н. Чюминой - "Терцины", "Три стихотворения Гамерлинга", "Торжество Сида. Романсеро Хозе-Мария де Эредиа" (No 20207); рецензия П. И. Бирюкова на книгу Ш. Дюма "Толстой и философия любви" (No 20189); статья А. А. Ильина "К вопросу о положении негров в Северо-Американских Соединенных Штатах" (No 20198).

   К годам издания "Северного вестника" относятся письма к Гуревич ее друзей и знакомых, не имеющих прямого отношения к журнальным делам: М. М. Антокольского (б. д.), Е. В. Балабановой (1895), Л. Е. Оболенского 2 (б. д.), А. В. Половцова 2 (1892, 1894), В. С. Серовой 3 (1893, 1909, б. д.) и др. Письмо А. В. Половцова от 19 февраля 1892 г. содержит интересные данные о А. В. Сухово-Кобылине: "... сегодня вечером будет у нас замечательный человек, обыкновенно живущий в деревне и лишь ненадолго приехавший в Петербург. Это известный автор "Свадьбы Кречинского" и "Дела" Александр Васильевич Сухово-Кобылин. Замечателен он, кроме того, что, несмотря на свои 74 года, свеж и молод телом и духом, как 40-45-летний, еще тем, что более 30 лет специально занимается философиею Гегеля, перевел на русский язык (для собственного употребления) все сочинения Гегеля и частью написал, частью пишет самостоятельные монографии в развитие положений Гегеля!" (ф. 89, No 20046).

   Помимо писем к Гуревич, в ее архиве находятся также письма литераторов к другим членам редакции.

   Письма к Б. Б. Глинскому: М. Н. Альбова 5 (1890-1891), А. Н. Апухтина (б. д.), М. Н. Астырева 8 (1891-1892), К. С. Баранцевича (1891), П. Д. Боборыкина 2 (1890), П. И. Вейнберга 4 (1890, б. д.), А. А. Веселовской 2 (б. д.), А. А. Виницкой 2 (1890, 1891), А, А. Герцена (1890), А. А. Головачева 2 (1890, 1891), В. Ф. Дерюжинского 4 (1890-1891), П. В. Засодимского 2 (1891), И. И. Иванова 6 (1890-1891), И. И. Иванюкова 4 (<1890>-1891), Н. И. Кареева (1891), С. Н. Кривенко 2 (<1890>), Г. Ф. Львовича 2 (<1890>, 1891), В. Н. Мак-Гахан (1890), Д. С. Мережковского 4 (<1890>), Д. Л. Мордовцева 3 (1890-1891), В. А. Мякотина (1890), Вас. И. Немировича-Данченко 6 (<1890>-<1891>), Л. И. Пальмина 2 (1890, 1891), Я. П. Полонского 3 (1890, б. д.), И. Н. Потапенко 7 (1890-1891), Н. А. Рубакина 3 (<1890>-<1891>), Р. И. Сементковского (1891), К. М. Станюковича 3 (1890-1891), К. А. Тимирязева 3 (1890, б. д.), А. Ф. Фортунатова 2 (1890), С. Г. Фруга 2 (1891), Л. В. Ходского 2 (1890), Ф. А. Червинского (б. д.), А. С. Шабельской 5 (1891), А. К. Шеллера-Михайлова 2 (б. д.), И. И. Янжула 4 (1890), В. Г. Яроцкого 2 (1891) и др. Всего около 60 корреспондентов.

   Письма к М. Н. Альбову: Н. П. Вагнера (б. д.), В. Л. Дедлова (наст. фам. В. Л. Кигн) (1891), Н. М. Ежова (1892), Н. Н. Златовратского (1892), Н. И. Кареева (1892), Н. Е. Каронина-Петропавловского 4 (1891-1892, б. д.),М. А. Лозино-Лозинского (1891), А. А. Лугового (Тихонова) (1892), Д. Н. Мамина-Сибиряка (б. д.), Ф. Д. Нефедова 9 (1892-1893), И. Я. Павловского (б. д.), И. Н. Потапенко (1893), А. С. Пругавина (1891), Р. И. Сементковского (1891) и др. Всего около 30 корреспондентов.

   Письма к А. Л. Волынскому: А. А. Андреевой (1897), К. Д. Бальмонта 2 (1896), Н. П. Барсукова (1896), Н. П. Вагнера (б. д.), С. А. Венгерова (1891), 3. А. Венгеровой (б. д.), А. В. Каменского (1891), Н. П. Карабчевского 2 (1891, 1897), К. Н. Льдова 5 (1892-1896), Н. М. Минского 2 (1891, б. д.), Вас. И. Немировича-Данченко 2 (1896), Д. Н. Овсянико-Куликовского 2 (1896), П. П. Перцова (<1896>), Э. Л. Радлова 2 (1892), Н. А. Рубакина (б. д.), Ф. Сологуба 2 (1896),⁶⁴ В. Д. Спасовича (1898), М. И. Туган-Барановского (1891), А. М. Федорова 2 (1893, 1894), Д. В. Философова 2 (1896, 1897), М. К. Цебриковой (б. д.), Ф. А. Червинского (б. д.), В. Е. Чепгахина 3 (1896-1897), В. В. Чуйко (б. д.) и др. Всего около 40 корреспондентов.

   Письма к Г. Я. Гуревичу (брату издательницы, принимавшему близкое участие в делах журнала): М. Н. Альбова (б. д.), А. А. Андреевой (1893), А. С. Пругавина (1893), кн. И. Р. Тарханова (1893) и др.

   Наконец, авторы зачастую адресовались прямо в редакцию. Это письма: Н. М. Ежова 2 (1893), А. М. Жемчужникова 6 (1891-1893), А. И. Забелина 2 (1890), Ф. И. Леонтовича 2 (1892, 1894), Г. Ф. Львовича 2 (1891, 1892), Ф. Д. Нефедова 6 (1893-1894), Д. Н. Овсянико-Куликовского (1894), И. Н. Потапенко (б. д.), А. С. Пругавина 3 (1891), М. И. Свешникова (1890), В. С. Соловьева (1892), О. М. Соловьевой 2 (1891), Н. Д. Телешова (1896), Н. И. Тимковского (1891), М. К. Цебриковой (1891), Е. Н. Чирикова 2 (1893), Ф. А. Щербины (1893) и др.

  

  

   После прекращения издания "Северного вестника" Л. Я. Гуревич пережила глубокий кризис. Лишь в начале 1900-х годов она снова вернулась к литературному труду. В 1904 г. в издательстве М. В- Пирожкова вышел ее сборник "Седок и другие рассказы". Гуревич вела переговоры и о переиздании своего романа "Плоскогорье". В архиве хранятся письма к ней М. К. Лемке от 7 ноября 1903 г. и Ф. Д. Батюшкова от 13 мая 1904 г. по этому поводу, а также два проекта издательского договора с Пирожковым - от 8 декабря 1903 г. и 2 июля 1904 г. (ф. 89, No 20253). Больше Гуревич никогда серьезно не обращалась к беллетристике, целиком отдавшись критической работе.

   Гуревич становится влиятельным критиком, ее сотрудничества ищут многие газеты и журналы. На основании материалов 1900- 1910-х годов прослеживаются связи Гуревич с периодическими изданиями: "Бодрое слово", "Всеобщий ежемесячник", "Живописное обозрение", "Жизнь для всех", "Запросы жизни", "Мир божий", "Наша жизнь", "Образование", "Речь", "Русская молва", "Русские ведомости", "Северные записки", "Слово", "Столичная почта" и др. В связи с участием Гуревич в этих изданиях ей писали: Ф. Д. Батюшков 14 (1893-1911), Р. М. Бланк 3 (1909-1910), А. А. Блок 27 (1907-1916),⁶⁵ М. А. Волошин 3 (1913), И. В. Гессен 4 (б. д.), С. М. Городецкий 2 (1913, 1914), И. Н. Игнатов 7 (1916), Е. А. Колтоновская 5 (1910-1913, б. д.), И. Л. Леонтьев-Щеглов 5 (1909-1910), В. А. Поссе 4 (1909-1912), Я. Л. Сакер 5 (1911), А. В. Тыркова 5 (1910-1913, б. д.), Л. В. Ходский (1907) и др. Всего около 30 корреспондентов. Почти все письма деловые. Остановимся лишь на одном. В 1905 - начале 1906 г. Гуревич проделала большую работу: она изучила около 300 документальных свидетельств участников событий 9 января в Петербурге и опросила несколько десятков свидетелей. Итогом явилась ее статья "Народное движение в Петербурге 9-го января 1905 г.", опубликованная в журнале "Былое" (1906, No 1). В. Я. Богучарский (один из руководителей журнала) писал ей 18 апреля 1906 г.: "Что касается меня, то я, разумеется, ничего не имел и не могу иметь против издания Вами Вашей статьи брошюрой.⁶⁶ Думаю, что она будет иметь большой успех. О ней мне приходилось слышать много самых хороших отзывов" (ф. 89, No 19817).

   Существенным фактом литературной биографии Гуревич было сотрудничество в "Русской молве", где она заведовала театральным отделом. Газета, выходившая в Петербурге с 9 декабря 1912 г. по 20 августа 1913 г. (вышло 247 номеров), издавалась буржуазным политическим деятелем Д. Д. Протопоповым. Это был орган "Прогрессивной партий", занимавшей срединное положение между октябристами и кадетами. Политическое лицо его определялось в основном статьями Д. Д. Протопопова и П. Б. Струве. Большое внимание в газете уделялось вопросам литературы и искусства. В ней сотрудничали А. А. Блок, А. М. Ремизов, И. А. Бунин, Д. С. Мережковский, Б. К. Зайцев, Саша Черный (псевд. А. М. Гликберга), С. А. Ауслендер, Ю. Н. Верховский, Л. Столица, Б. М. Эйхенбаум и другие литераторы. Гуревич опубликовала в "Русской молве" цикл статей, в основном посвященных постановкам Московского Художественного театра. Однако участие ее в газете было более широким: Гуревич принадлежит заслуга привлечения в это издание известных писателей. Например, она приглашала М. А. Волошина, который в письке к ней от начала 1913 г. так сформулировал свою точку зрения на работу газетчика: "Мне, напр<имер>, иногда очень важно писать на ту тему, которая уже обсуждалась в газете, т<ак> к<ак> должен сказать, что (к несчастью для меня) мои мнения никогда почти не совпадают с господствующими в литературе. Поэтому уже давно мне приходится играть роль какого-то гастролера-престижитатора и на пространстве 150-200 стр<ок> сжимать то, что требовало бы нормально 2-3 фельетонов. У меня поэтому установилась репутация парадоксалиста, хотя я для себя только последователен" (ф. 89, No 19857).⁶⁷

  

  

   Ни один печатный орган (кроме "Северного вестника") не играл в жизни Л. Я. Гуревич такой важной роли, как "Русская мысль". В 1907 г., после смерти В. А. Гольцева, редактировавшего журнал с 1885 г. в умеренно либеральном духе, он перешел в руки кадетов - П. Б. Струве и А. А. Кизеветтера. В связи с этим изменился и состав сотрудников. В художественном отделе стали печататься символисты. Однако в 1909-1910 гг. положение беллетристического отдела, не имевшего постоянного руководителя (на этом посту в течение двух лет сменились Д. С. Мережковский, Ю. И. Айхенвальд, В. Г. Малахиева-Мирович и С. В. Лурье), было тяжелым. В августе 1910 г. Струве стал единоличным владельцем журнала, а в сентябре литературно-критический отдел возглавил В. Я. Брюсов (Струве надеялся, что его литературный талант и журналистский опыт вернут журналу популярность). Однако вскоре их отношения обострились.⁶⁸ В конце 1912 г. Брюсов вышел из состава редакции, согласившись остаться сотрудником журнала. В 1913 г. литературно-критический отдел был поручен Гуревич, со временем в ее руки перешел и беллетристический отдел. 26 декабря 1913 г. Струве писал Гуревич: "Я нахожу, что теперь, когда Вы обнаружили желание - вплотную заниматься беллетр<истическим> и литературно-критическим отделом "Русской мысли", "Русск<ая> мысль" должна Вас лучше вознаграждать. Поэтому позвольте считать, что с 1-го января Вы будете получать в месяц 200 рублей - вознаграждение, которое получал В. Я. Брюсов" (ф. 89, No 20097).⁶⁹

   В архиве хранится значительное количество писем сотрудников "Русской мысли" к Гуревич, в их числе письма: А. М. Аничковой (псевд.