Лейкин Николай Александрович - Переписка А. П. Чехова и H. A. Лейкина

  

  

   Переписка А. П. Чехова. В двух томах. Том первый

   М., "Художественная литература", 1984

   Вступительная статья М. П. Громова

   Составление и комментарии М. П. Громова, А. М. Долотовой, В. В. Катаева

   OCR Бычков М. Н.

   Н. А. Лейкин - Чехову. 31 декабря 1882 г. Петербург

   Чехов - Н. А. Лейкину. 12 января 1883 г. Москва

   Н. А. Лейкин - Чехову. 3 февраля 1883 г. Петербург

   Н. А. Лейкин - Чехову. 16 апреля 1883 г. Петербург

   Чехов - Н. А. Лейкину. Апрель, после 17, 1883 г. Москва

   Н. А. Лейкин - Чехову. 10 августа 1883 г. Петербург

   Чехов - Н. А. Лейкину. 19 сентября 1883 г. Москва

   Чехов - Н. А. Лейкину. 25 июня 1884 г. Воскресенск

   Чехов - Н. А. Лейкину. 22 марта 1885 г. Москва

   Н. А. Лейкин - Чехову. 26 апреля 1885 г. Петербург

   Чехов - Н. А. Лейкину. 28 апреля 1885 г. Москва

   Н. А. Лейкин - Чехову. 26 сентября 1885 г. Петербург

   Чехов - Н. А. Лейкину. 25 января 1886 г. Москва

   Чехов - Н. А. Лейкину. 8 февраля 1887 г. Москва

   Чехов - Н. А. Лейкину. 4 ноября 1887 г. Москва

   Н. А. Лейкин - Чехову. 12 ноября 1887 г. Петербург

   Чехов - Н. А. Лейкину. 11 мая 1888 г. Сумы

   Чехов - Н. А. Лейкину. 5 июня 1890 г. Иркутск

   Чехов - Н. А. Лейкину. 20 июня 1890 г. Шилка под Горбицей

   Н. А. Лейкин - Чехову. 12 апреля 1892 г. Петербург

   Чехов - Н. А. Лейкину. 4 августа 1893 г. Мелихово

   Чехов - Н. А. Лейкину. 2 июля 1898 г. Мелихово

   Николай Александрович Лейкин (1841-4906) - юморист и беллетрист, издатель и редактор журнала "Осколки". Родился в купеческой семье. Учился в немецком реформатском училище, но когда отец разорился, вынужден был поступить приказчиком в одну из лавок петербургского Апраксина двора.

   Роман Лейкина "Апраксинцы", напечатанный в журнале "Библиотека для чтения" в 1863 году, был замечен Некрасовым и Салтыковым-Щедриным; позднее его рассказы и повести появлялись в "Современнике" и "Отечественных записках". В 1871 году M. E. Салтыков-Щедрин отозвался о двухтомнике "Повести, рассказы и драматические сочинения Н. А. Лейкина" в одной из своих анонимных рецензий в библиографическом отделе "Отечественных записок": "Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни... Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность" (М. Е. Салтыков-Щедрин. Собр. соч. в 20-ти томах, т. 9. М., "Художественная литература", 1970, с. 421-422).

   Н. А. Лейкин был знаком с В. С. Курочкиным, известным поэтом-сатириком, и с его братом, врачом, энциклопедически образованным человеком, оказавшим на него, как позднее заметил Лейкин в своих воспоминаниях, "огромное влияние". С 1863 года и позднее Лейкин время от времени сотрудничал в "Искре", едва ли зная о революционной деятельности братьев Курочкиных и о подлинном характере журнала, связанного с партией "Земля и воля" и революционным движением 60-х годов. Причастность к "Искре" была тем не менее событием огромной важности, определившим, как считал Лейкин, всю его судьбу: "...в "Искре" я начинал свое литературное поприще и много работал, но больше того учился и усваивал те принципы, которые теперь провожу в "Осколках" (Чехову, 26 апреля 1885 г.). Эти "принципы" - демократическая направленность и журнала, и собственной литературной работы издателя.

   Лейкин был чрезвычайно плодовитым литератором; по подсчетам его биографа, им выпущено около 70 книг, число же сценок и рассказов, опубликованных в газетах и юмористических журналах, исчисляется тысячами. В "Петербургской газете", например, его сценки публиковались ежедневно, за вычетом понедельников, в течение многих лет.

   Тем не менее имя Лейкина едва ли оставило бы хоть сколько-нибудь заметный след и истории русской литературы, если бы не та роль, какую ему посчастливилось сыграть в судьбе Чехова. Познакомились они в 1882 году в Москве. Лейкин незадолго до того приобрел право на издание "Осколков", искал молодых юмористов и фельетонистов; Чехов, в ту нору студент-третьекурсник, был приглашен в журнал по рекомендации Л. И. Пальмина (см. Вокруг Чехова, с. 65). Определенный Лейкиным гонорар - 8 коп. за строку - вскоре был увеличен, и в 1884-1885 годах Чехов получал в "Осколках" основную часть своего литературного заработка. "Если бы все журналы были так честны, как "Осколки", то я на лошадях бы ездил",- писал он Ал. П. Чехову (13 мая 1883 г.). Издатель "Осколков", естественно, стремился к тому, чтобы его журнал "хоть по некоторым своим сотрудникам стоял вне конкуренции" (20/21 ноября 1885 г.), и поэтому ревновал и досадовал, находя имя Антоши Чехонте в других юмористических еженедельниках.

   Переписка Чехова с Лейкиным позволяет понять сущность разногласий, которые от письма к письму становились все определеннее. Рассказы Чехова, выглядевшие среди рядового товара "Осколков" как "рассыпанные на сером сукне алмазы" (Ю. Соболев. Чехов. М., 1930, с. 35), почти не вызывали редакторских замечаний и, если не говорить о цензуре, без особых поправок шли в печать. Но зато репортерская работа, т. е. фельетоны, подписи к рисункам и прочие осколочные "мелочишки", в которых Лейкин постоянно нуждался, сильно затрудняла Чехова; сколько ни "перевоспитывал" его Лейкин, ничего не менялось. Чехов оставался самим собой. "...Вы сами знаете, что легче найти 10 тем для рассказов, чем одну порядочную подпись..." - писал он Лейкину 4 ноября 1884 года. Чехов по натуре и по характеру своего дарования не мог быть репортером-поденщиком; это и отделяло его от Лейкина, "Осколков", всей "малой прессы" 80-х годов.

   В глазах Лейкина Чехов был талантливым, но совсем молодым человеком, которого нужно учить и учить писательскому ремеслу, потому что для него, Лейкина, литература была прежде всего ремеслом: "Писать надо больше, одно скажу. Надо выгнать из себя ленивого человека и нахлыстать себя... Вы говорите, надо читать, заниматься наукой. Ничего не значит..." (17/18 октября 1885 г.).

   Нужно признать, что как редактор Лейкин не так уж часто и не столь глубоко правил рукописи Антоши Чехонте; известны, по-видимому, все случаи его вмешательства, и почти все они вызваны стремлением обезопасить журнал от нападок цензуры. Но он отводил для рассказа не более 100-150 строк в номере: "Вы знаете мое правило - краткость, и этим я беру" (1 марта 1884 г.). Чехов и сам тоже стоял за краткость, но с самого начала ему был необходим пусть небольшой, но именно творческий простор.

   Многоопытный литератор, Лейкин неизменно ошибался в оценках, когда ему приходилось читать не юмореску, а серьезную прозу Чехова. Так случилось, в частности, с "Унтером Пришибеевым", который показался Лейкину неудачным, т. е. попросту "длинным" и не смешным (5/8 сентября 1885 г.). Или его замечание о "Степи": "Повесить мало тех людей, которые советовали Вам писать длинные вещи. Мое мнение такое: в мелких вещах, где Вы являетесь юмористом, Вы большой мастер" (5 марта 1888 г.). Чехов был человеком иного масштаба, другой судьбы; "Осколки", "Будильник", как и прочие издания "малой прессы", нуждались лишь в ничтожной доле сил, которыми он располагал, да и эта доля разменивалась на мелочи. Правда, "Осколки" он ставил все же выше других журналов. И даже уже по сути прощаясь с юмористической прессой, Чехов надеялся не покидать окончательно "Осколки". "В моей тугоподвижности, с какого я работаю у Вас,- писал он Лейкину 27 декабря 1887 года,- ради создателя не усмотрите злого умысла, не подумайте, что я отлыниваю от "Осколков". Ни-ни! "Осколки" - моя купель, а Вы - мой крестный батька".

   Переписка Чехова с Лейкиным, начавшаяся в 1882 году, продолжалась почти до конца жизни Чехова. Сохранилось 168 писем Чехова и 207 писем Лейкина. Публикация писем Чехова к Лейкину началась рано; 60 писем увидели свет в сборнике (Лейкин), вышедшем спустя год после смерти издателя "Осколков". Письма Лейкина напечатаны лишь в небольшой части ("Новый мир", 1940, No 1 и 2-3).

  

  

   31 декабря 1882 г. Петербург

  

   Прежде всего поздравляю Вас с Новым годом и желаю Вам исполнения всех Ваших желаний. Затем благодарю Вас за любезное сотрудничество Ваше в "Осколках" в 1882 году¹ и прошу не оставлять журнал своими литературными вкладами в 1883 году. Вы теперь успели приглядеться и видите, что нужно "Осколкам". Мне нужно именно то, что Вы теперь посылаете, т. е. коротенькие рассказцы, сценки. Шлите только почаще. Ваши прелестные вещички "Роман репортера" и "Роман доктора" пойдут в No 2 журнала. В No 1 они не попали за неимением места. Весь No 1, как новогодний, составлен из вещиц новогодних. Нарочно подбирал так. Впрочем, Вы сами увидите, когда No журнала получится в Москве.

   О безвозмездной высылке Вам "Осколков" я сделал распоряжение в конторе, и Вы будете получать их в 1883 г. Боюсь только, как бы No 1 не запоздал явиться к Вам вовремя. Список сотрудников, кому посылать журнал, я сдал несколько поздно в контору, а именно вчера; почтамт же принимает только ограниченное количество адресов в день.

   Затем препровождаю Вам гонорар за помещенные Вами статьи. Вам приходится двадцать рубл. и 64 к. Расчет выражается в следующих цифрах:

  

   No 47 - проза - 85 стр. по 8 к. Р. 6.80

   " 48 - " - 22 " " 8 " " 1.76

   " 51 - " - 99 " " 8 " " 7.92

   " 52 - " - 52 " " 8 " " 4.16

   Итого Рб. 20.64

  

   О получении денег благоволите меня уведомить. Свидетельствую Вам мое почтение, прошу принять уверение в моем дружественном к Вам расположении.

  

   Публикуется впервые (ГБЛ).

   ¹ Сотрудничество Чехова в "Осколках" началось 20 ноября 1882 г. (No 47) рассказом "Нарвался (Из летописи Лиговско-Чернореченского банка)".

  

  

   12 января 1883 г. Москва

  

   В ответ на Ваши любезные письма посылаю Вам несколько вещей. Гонорар получил, журнал тоже получаю (по вторникам); приношу благодарность за то и другое. Благодарю также и за лестное приглашение продолжать сотрудничать. Сотрудничаю я в "Осколках" с особенной охотой. Направление Вашего журнала, его внешность и уменье, с которым он ведется, привлекут к Вам, как уж и привлекли, не одного меня.

   За мелкие вещицы стою горой и я, и если бы и издавал юмористический журнал, то херил бы все продлинновенное. В московских редакциях я один только бунтую против длиннот (что, впрочем, не мешает мне наделять ими изредка кое-кого... Против рожна не пойдешь!), но в то же время, сознаюсь, рамки "от сих и до сих" приносят мне немало печалей. Мириться с этими ограничениями бывает иногда очень нелегко. Например... Вы не признаете статей выше 100 строк, что имеет свой резон... У меня есть тема. Я сажусь писать. Мысль о "100" и "не больше" толкает меня под руку с первой же строки. Я сжимаю, елико возможно, процеживаю, херю - и иногда (как подсказывает мне авторское чутье) в ущерб и теме и (главное) форме. Сжав и процедив, я начинаю считать... Насчитав 100-120-140 строк (больше я не писал в "Осколки"), я пугаюсь и... не посылаю. Чуть только я начинаю переваливаться на 4-ю страницу почтового листа малого формата, меня начинают есть сомнения, и я... не посылаю. Чаще всего приходится наскоро переклевывать конец и посылать не то, что хотелось бы... Как образец моих печалей, посылаю Вам статью "Единственное средство"... Я сжал ее и посылаю в самом сжатом виде, и все-таки мне кажется, что она чертовски длинна для Вас, а между тем, мне кажется, напиши я ее вдвое больше, в ней было бы вдвое больше соли и содержания... Есть вещи поменьше - и за них боюсь. Иной раз послал бы, и не решаешься...

   Из сего проистекает просьба: расширьте мои нрава до 120 строк... Я уверен, что я редко буду пользоваться этим правом, но сознание, что у меня есть оно, избавит меня от толчков под руку¹.

   А за сим примите уверение в уважении и преданности покорнейшего слуги

  

   P. S. К Новому году я приготовил Вам конверт весом в 3 лота. Явился редактор "Зрителя" и похитил его у меня. Отнять нельзя было: приятель². Наши редакторы читают филиппики против москвичей, работающих на Петербург. Но едва ли Петербург отнимает у них столько, сколько проглатывают г.г. цензора. В несчастном "Будильнике" зачеркивается около 400-800 строк на каждый номер. Не знают, что и делать.

  

   "Новый мир", 1940, No 1, с. 231; Акад., т. 1, No 31.

   ¹ Лейкин ответил 20 января 1883 г.: "...полагаясь на то, что Вы не станете злоупотреблять длиннотами, благословляю Вас и на 120 строк и на 140 и даже на 150, присылайте только непременно что-нибудь к каждому номеру" ("Новый мир", 1940, No 1, с. 232).

   ¹ В No 1 и 2 "Зрителя" за 1883 г. напечатаны: "Пережитое", "Философские определения жизни", "Мошенники поневоле", "Гадальщики и гадальщицы", "Кривое зеркало". Редактором-издателем журнала был В. В. Давыдов.

  

  

   3 февраля 1883 г. Петербург

  

   Сердечно благодарен Вам за Ваш последний присыл. Вещичка Ваша "На гвозде" совсем шикарная вещичка. Это настоящая сатира. Салтыковым пахнет. Я прочел ее с восторгом два раза. Читал и другим - всем нравится. Она пойдет в следующем (6) номере "Осколков".

   Ваш последний присыл был как нельзя более кстати. Оригиналу для номера у меня было очень мало.

   А. М. Дмитриев, который у меня пишет "Осколки московской жизни", статьи не прислал. Сообщает, что болен глазами¹. Составитель "Провинциальной жизни" загулял и глаз но кажет.

   Все имеющиеся у меня Ваши рассказы опять убил в один номер, оставив про запас только одну штучку "Благодарный". Но этого, пожалуй, на 7-й номер будет мало, а потому прошу Вас опять поналечь покрепче и прислать мне партийку литературного товара к понедельнику.

   Гонорар за январь месяц, надеюсь, Вы получили.

   Пользуюсь случаем переслать Вам обратно тему о пожаре цирка бердичевского. Дело в том, что мои художники не нашлись как рисовать на эту тему. Порфирьев попробовал было, но испортил. А теперь уже рисовать на эту тему поздно². В пользу погорельцев начались даваться спектакли и концерты, да и о самом пожаре-то что-то начали забывать.

   Простите великодушно, что задержал Вашу рукописочку. А засим, пожелав Вам всего хорошего, остаюсь уважающий Вас

  

   P. S. Жду транспорта.

   К Вашему рассказцу "Трутни" Порфирьев сделал отличный рисунок на целую страницу. Он пойдет в ближайшем номере³.

  

   Публикуется впервые (ГБЛ).

   ¹ 10 июня Лейкин предложил Чехову взять на себя "Осколки московской жизни"; Чехов вел ото обозрение со 2 июля 1883 г. по 12 октября 1385 г.

   ² В измененной редакции, под названием "На луне", чеховская тема была опубликована в "Осколках" с рисунком В. И. Порфирьева в No 25 за 1885 г.

   ³ "К сведению трутней" ("Осколки", 1883, No 13).

  

  

   16 апреля 1883 г. Петербург

  

   Я еще в долгу перед Вами. Я не ответил Вам на одно из Ваших писем, которое требовало ответа. В этом письме Вы прислали мне рассказ "Трубка" Аг. Единицына¹. Рассказ этот до сих пор не напечатан, хотя я и порывался его печатать в "Осколках", во имя Вашей рекомендации. Несколько раз порывался печатать я рассказ, несколько раз перечитывал его, но, не поняв конца рассказа, опять откладывал его в сторону. Теперь я возвращаю Вам этот рассказ. Положительно не понял конца. В чем тут соль? Мне кажется, что в рассказе что-то пропущено при переписке.

   Кстати, кто этот Единицын? Не может быть, чтобы это была настоящая фамилия.

   Возвращаю Вам и Вашу маленькую мелочишку. Показалась она мне несколько сальною, а "Осколки" попали в кружок семейных читателей, так подчас боюсь сальцо-то подпускать.

   Вы у меня просили мою книжку, не называя ее по заглавию, но рассказывая признаки ее. Ей-ей, не могу догадаться, какая это из моих книжек². Но все равно, я Вам вышлю несколько из своих книжек. Может быть, и "потрафлю". Не высылал раньше, потому - ей-ей - голова кругом идет от литературных и иных делов.

   Очень уж я захватался. Судите сами: по 8-9 рассказов в неделю нишу. А редактирование журнала? А идея для передовых рисунков? Ведь все это мои идеи. Кроме того, я гласный городской думы, член нескольких комиссий, заведываю двумя городскими школами.

   Вышлю, скоро вышлю книги.

   Рассказцы Ваши "Верба" и "Вор" прелестные рассказцы, но немножко серьезны для "Осколков". Сам я их прочел с наслаждением. Теперь у меня осталось немного Вашего добра: рассказ о проститутке и телеграфисте, дневничок "26", попорченный цензором, "Теща", "Нана"³. Все набраны и все пойдут. Присылайте еще. Пора строчить уже весенние штучки... Недели через две хватите о дачах. Я о петербургских дачах заведу свою шарманку, а Вы о московских.

   Ну-с, вот и все.

   Затем, поздравляю Вас с праздниками, христосуюсь, желаю быть здоровым.

   Примите уверение в моем к Вам уважении.

  

   P. S. Если Единицын псевдоним, то сообщите, кто это такой. Да пусть пишет и пришлет еще что-нибудь, Я буду рад, если что хорошенькое.

  

   Публикуется впервые (ГБЛ).

   ¹ В начале марта Чехов вместе с письмом послал Лейкину рассказ Ал. П. Чехова "Трубка".

   ² В том же письме содержалась просьба: "...пришлите мне для моей библиофики единую из Ваших книжек. Какую именно, не знаю. Жил во время оно в провинции и был одним из ревностнейших Ваших читателей. Особенно врезался в мою память одни рассказ, где купцы с пасхальной заутрени приходят. Я захлебывался, читая его. Мне так знакомы эти ребята, опаздывающие с куличом, и хозяйская дочка, и праздничный "сам", и сама заутреня... Не помню только, в какой это книжке... В этой же книжке, кстати сказать, есть фраза, которая врезалась в мою память: "Тургеневы разные бывают" - фраза, сказанная продавцом фотографий". Речь идет о книге Лейкина "Саврасы без узды" (СПб., 1880) и двух рассказах: "После светлой заутрени" и "Птица".

   ³ Речь идет о рассказах "Слова, слова и слова", "Двадцать шесть (Выписки из дневника)", "Теща-адвокат" и "Моя Нана".

  

  

   Апрель, после 17, 1883 г. Москва

  

   Посылаю Вам несколько рассказов и ответ на Ваше письмо.

   Вы à propos замечаете, что мои "Верба" и "Вор" несколько серьезны для "Осколков". Пожалуй, но я но посылал бы Вам несмехотворных вещиц, если бы не руководствовался при посылке кое-какими соображениями.

   Мое думается, что серьезная вещица, маленькая, строк примерно в 100, не будет сильно резать глаз, тем более что в заголовке "Осколков" нет слов "юмористический и сатирический", нет рамок в пользу безусловного юмора. Вещичка (не моя, а вообще) легенькая, в духе журнала, содержащая в себе фабулу и подобающий протест, насколько я успел подметить, читается охотно, сиречь не делает суши. Да у Вас же изредка, кстати сказать, между вещицами остроумнейшего И. Грэка попадаются вещицы, бьющие на серьез, но тоненькие, грациозные, такие, что хоть после обеда вместо десерта ешь. Они не делают контры, а напротив... Да и Лиодор Иванович¹ не всегда острит, а между тем едва ли найдется такой читатель "Осколков", который пропускает его стихи не читая. Легкое и маленькое, как бы оно ни было серьезно (я но говорю про математику и кавказский транзит), не отрицает легкого чтения... Упаси боже от суши, а теплое слово, сказанное на Пасху вору, который в то же время и ссыльный, не зарежет номера. (Да и, правду сказать, трудно за юмором угоняться! Иной раз погонишься за юмором да такую штуку сморозишь, что самому тошно станет. Поневоле в область серьеза лезешь...) К Троице я пришлю Вам что-нибудь зеленое, à la "Верба". Буду серьезничать только по большим праздникам.

   Агафоподу Единицыну я написал. Это мой брат, ныне чиновник, работавший в последние годы в московских изданиях. Работал сильно и в свое время с успехом: жил письмом. Был малый юмористом, ударился в лиризм, в фантасмагорию и, кажется... погиб для авторства. Хочется удрать от лиризма, но поздно, увяз. Его письма полны юмора, ничего смехотворней выдумать нельзя, но как станет строчить для журнала - беда, ковылять начнет. Будь он помоложе, из него можно было бы сделать недюжинного работника. Юморист он неплохой. Это можно видеть из одного того, что в таганрогскую таможню поступил, когда уж оттуда все повыкрали. Я написал ему, н он пришлет Вам, наверное, что-нибудь. А за сим остаюсь всегда готовым к услугам

  

   На 1-й день Пасхи я послал Вам рассказ: "Ваня, мамаша, тетя и секретарь". Получили?²

  

   Лейкин, с. 284-285; Акад., т. 1, No 40.

   ¹ Пальмин.

   ² Напечатан в "Осколках" 7 мая (No 9). Позднее назван "Случай с классиком".

  

  

   10 августа 1883 г. Петербург

  

  

   Письмецо Ваше от 6 августа с приложением мелочишек и рассказа получил¹. Приношу за них мое спасибо.

   В письме своем Вы хвалите рисунки и текст последнего No "Осколков" и говорите: "жаль, что лучшее постигает увы и ах!" На это могу Вам сказать, что добрую треть всего заготовленного постигает "увы и ах!". Иногда бывает так, что просто руки отнимаются и начинает душить бессильная злоба. Пальмин знает, я писал ему об этом. Да вот хоть бы передовые рисунки... Что ни представишь хорошее - ничего нельзя. Хорошо еще, ежели представляешь в эскизе, а то ведь и по карману бьет. На прошлой неделе захерены цензурой четыре страницы готовых рисунков на первую страницу и в сущности невинных. А бытовых рисунков или богдановских женщин, как это делает "Стрекоза", на первую страницу ставить не хочется. Бьешься, бьешься и не знаешь, что делать.

   Получил от Вас письмо, получил и от Пальмина. Оба вы удивляетесь, как это могло случиться, что одна и та же карикатура появилась и у нас, и в "Будильнике". Очень просто. Все мы люди и все человеки, во грехах рождены, стало быть, и воруем из иностранных журналов. Рисунки "о женщине" взяты из французского журнала "Caricature". Попался хорошенький цензурный сюжет - ну, и давай его. Я заказал срисовать Порфирьеву, а в "Будильнике" тоже кому-то заказали. В подобных случаях, разумеется, надо бы было указывать источник заимствования, но ведь никто этого не делает даже за границей, не говоря уже про русские журналы. Я получаю почти все французские, немецкие, итальянские и шведские юмористические журналы и вижу, как там. хапают друг у друга без указания источника. Хапают даже из "Осколков". Недавно еще была схапана целая страница из "Осколков" в одном итальянском юмористическом журнале.

   Вы и Пальмин сетуете затем, зачем я поместил польку. Нельзя было не поместить, подписчики требовали. Я получил до десятка писем с требованием нот. Провинциальный подписчик памятлив, а я имел неосторожность, а может быть и глупость, упомянуть в объявлении на 1883 г. о подписке, что в "Осколках" будут время от времени помещаться ноты как для пения, так и для игры на фортепиано. И вот пришлось дать ноты, дабы выполнить обещание. На будущий год я не объявлю о нотах в объявлении о подписке и давать их не буду, но в нынешнем году я должен буду дать и еще какую-нибудь пьеску, теперь уже для пения. Вы думаете, мне дешево обошлись ноты? Думаете, что это я из сквалыжничества, что, мол, в летние месяцы все сойдет? За польку я заплатил капельмейстеру Русского купеческого общества для взаимного вспоможения (видите, какой титул!) Герману Рейнбольду тридцать рублей, а между тем на эти деньги можно бы было иметь две страницы рисунков.

   Вы особенно напираете на то, что мои передовицы "подгуливают". Верно, но я не думаю, чтобы они уж очень сильно подгуливали. Они иногда бывают непонятны для Москвы и провинции, так как часто составляются на петербургские сюжеты и, следовательно, имеют местное значение, по такие, если Вы проглядываете рубрику "Осколки петербургской жизни", всегда поясняются или, так сказать, освещаются в этой рубрике.

   Вы по. поверите, как трудно вести в России честный, либеральный, на все отзывчивый юмористический журнал! Цензура даже в мелочи входит. Да вот хоть бы рисунок No 31, где изображены Сетов - содержатель труппы в "Аркадии" и его дочь, г-жа Сетова, опереточная певица. На рисунке была надпись: "Папа Сетов и дочка Сетова, или опереточные герои Аркадии", но цензура захерила и фамилии, и даже "Аркадию". Для Москвы и для провинции и вышло непонятно. А портреты и отца и дочки очень схожие. Дело в том, что папа Сетов кормит насмерть рецензентов, дает даже взятки, чтобы рецензенты хвалили его дочь, ну и хвалят. Произвели в звезды первой величины, а она самая заурядная певица. Кроме того, отец каждый день только и делает, что разглашает по саду о каких-то небывалых антрепренерах итальянских и французских оперных театров, являющихся будто бы приглашать его дочь петь на зимний сезон. Он рассказывает, и все это попадает в печать. Рисунок этот имел большой успех в Петербурге, но только в Петербурге, да, пожалуй, еще в Киеве, так как Сетовы из Киева.

   В следующем No 33 "Осколков" будет рисунок о петербургском пивоваренном заводе "Бавария", варящем свое пиво на воде из грязнейшей речки Ждановки. Петербург возмущен, перестал пить пиво "Баварии", санитарная комиссия десятки раз штрафы накладывала на завод, а ему все неймется, хотя уж и акции-то завода падать начали. Вот эта карикатура будет иметь также только местный интерес, а для Москвы и провинции останется непонятна.

   Вы очень хвалите молодого писателя Евгения Вернера за его рассказцы. Ко всему даровитому я душой стремлюсь. Пригласите его, от моего имени, посылать время от времени свои рассказцы в "Осколки". Пусть и стихи присылает, но только исключительно юмористические. Пусть пишет хоть на московские сюжеты. Мне это все равно. Я такие стихи буду ставить после московского обозрения.

   Также попрошу Вас написать и В. Д. Сушкову, чтобы он не забывал нас своим присылом. Мне его мелочи всегда нравились. Вы пишете, что он сердится на контору "Осколков" за то, что та не приложила ему счета при пересылке гонорара. Боже мой, да ведь это, кажется, такие пустяки, что и самому можно было рассчитать! Как случайный сотрудник журнала он получал по 10 к. за строчку стихов и по 5 к. за строчку прозы. По гонорарной книге узнать нельзя. Может быть, он и сам требовал только такой платы. За стихи это мало, и за следующий его присыл я буду считать стихи уже не по 10 к. за строку, а по 15 к. Пожалуй, можно и прозу считать по 6 к., пусть только пишет. Хоть "Осколки" журнал и мизерный по своему объему, но хорошие сотрудники очень нужны.

   Вы, Антон Павлович, вот что... Вы знаете всех московских, кто подаровитее, знает и Пальмин... Вот вы оба и приглашайте этих даровитых-то присылать статьи в "Осколки". Я буду к ним особенно внимателен, сам буду просматривать их рукописи, снабжайте только авторов хоть легонькой рекомендацией в две строчечки. А то среди множества ерундистов, пожалуй, и проглядишь их письма.

   Не приглашайте только Пазухина. Из этого никогда ничего не выйдет путного. Вода, вода, вода... да и та заимствованная, пережеванная из чужого.

   Так уж пожалуйста похлопочите. Вас и Пальмина я считаю за столпов "Осколков", ну а столпы и должны подпирать журнал.

   Рассказ Ваш "Дочь Альбиона" длинноват, но мне нравится, хорошенький рассказ, оригинальный, хотя англичанка и утрирована в своей беззастенчивости. Послал его набирать в типографию.

   Будьте здоровы. Заочно жму Вашу руку. Пишите, пишите обо всем. Я люблю получать от Вас письма.

  

   Публикуется впервые (ГБЛ).

   ¹ 6 августа Чехов послал рассказ "Дочь Альбиона", заметки для "Осколков московской жизни" и, вероятно, "Краткую анатомию человека".

  

  

   19 сентября 1883 г. Москва

  

   Зима вступает в свои права. Начинаю работать по-зимнему. Впрочем, боюсь, чтоб не сглазить...

   Написал Вам пропасть, дал кое-что в "Будильник"¹ и в чемодан про запас спрятал штучки две-три... Посылаю Вам "В ландо", где дело идет о Тургеневе. "В Москве на Трубе"². Последний рассказ имеет чисто московский интерес. Написал его, потому что давным-давно не писал того, что называется легенькой сценкой. Посылаю и еще кое-что³. Заметки опять не того... Отдано мною большое место "Училищу живописи" не без некоторого основания. Во-первых, все художественное подлежит нашей цензуре, потому что "Осколки" сами журнал художественный, а во-вторых, вокруг упомянутого училища вертится все московское великое и малое художество. В-третьих, каждый ученик купит по номеру, что составит немалый дивиденд, а в-4-х, мы заговорим об юбилее раньше других⁴. Я мало-помалу перестаю унывать за свои заметки, В ваших питерских заметках тоже мало фактов. Все больше насчет общего, а не частного... (Прекрасно ведутся у Вас эти заметки... Остроумны и легки, хотя и ведет их, по-видимому, юрист⁵.) Потом, я уже два раза съел за свои заметки "подлеца" от самых искренних моих, а А. М. Дмитриев рассказывал мне, что он знает, кто этот Рувер⁶. "Он в Петербурге живет... Ему отсюда посылается материал... Талантлив, бестия!"

   Недавно я искусился. Получил я приглашение от Буквы написать что-нибудь в "Альманах Стрекозы"... Я искусился и написал огромнейший рассказ в печатный лист. Рассказ пойдет. Название его "Шведская спичка", а суть - пародия на уголовные рассказы. Вышел смешной рассказ. Мне нравятся премии "Стрекозы".

   Вы пишете, что Пальмин дикий человек. Немножко есть, но не совсем... Раза два он давал мне материал для заметок, и из разговоров с ним видно, что он знает многое текущее. Проза его немножко попахивает чем-то небесно-чугунно-немецким, но, ей-богу, он хороший человек. Вчера у меня были большие гимназисты... Глядели "Суворина на березе" и не поняли⁷.

   Прощайте. С почтением имею честь быть

  

   Лейкин, с. 270-277; Акад., т. 1, К" 54.

   ¹ Рассказ "Осенью".

   ² 1 октября Лейкин возратил рассказ: "...он имеет чисто этнографический характер, а такие рассказы для "Осколков" не идут".

   ³ Вероятно, рассказ "Признательный немец" и юмореска "Новая болезнь и старое средство".

   ⁴ 1 октября 1883 г. исполнялось 50 лет со дня основания Московского училища живописи, ваяния и зодчества, о котором Чехов и писал в "Осколках московской жизни".

   ⁵ Автором петербургских заметок был В. В. Билибин, юрист по образованию.

   ⁶ Псевдонимом Рувер Чехов подписывал "Осколки московской жизни".

   ⁷ Карикатура на Суворина, помещенная в "Осколках" 17 сентября без текста, действительно была непонятна. В письме от 27 августа Лейкин рассказывая о судьбе рисунка: "Был изображен Гамлет, стоящий на сцене около березы, на коре которой очертание портрета Суворина. Гамлет с чиновничьей физиономией, старик и в очках. У ног его лежала "штрафная книга" и пук розог. Рядом с Гамлетом Офелия, с связкой книг. Гамлет говорил: "Бить или не бить? Вот вопрос", К Офелии же он обращался С такими словами: "А ты, женщина, ступай в кухню, ступай в кухню!" Офелия отвечала: "Силы небесные! Возвратите ему рассудок" (Акад., т. 1, с. 359), Текст был запрещен цензурой, а тема названа в заголовке: "Быть или не быть?" Суворинское "Новое время" поддерживало проект о введении телесных наказаний в средних учебных заведениях.

  

  

   25 июня 1884 г. Воскресенск

  

   Первый дачный блин вышел, кажется, комом. Во-первых, рассказ плохо удался. "Экзамен на чин" милая тема, как тема бытовая и для меня знакомая, но исполнение требует не часовой работы и не 70-80 строк, а побольше... Я писал и то и дело херил, боясь пространства. Вычеркнул вопросы экзаменаторов-уездников и ответы почтового приемщика - самую суть экзамена. Во-вторых, рассказу этому пришлось пройти все тартары, начиная с моего стола и кончая карманом богомолки. Дело в том, что, принеся свой рассказ в здешний почтамт, я был огорошен известием, что почта не идет в воскресенье и что мое письмо может попасть в Питер только в среду. Это меня зарезало. Оставалось что-нибудь из двух: или почить на лаврах, или же мчаться на железнодорожную станцию (21 верста) к почтовому поезду. Я не сделал ни того, ни другого, а решил поручить мою корреспонденцию кому-нибудь идущему на станцию. Ямщиков я не нашел. Пришлось поклониться толстой богомолке... Если богомолка поспеет на станцию к почтовому поезду и сумеет опустить письмо в надлежащее место, то я торжествую, если же бог не сподобит ее послужить литературе, то рассказ получите Вы с этим письмом¹.

   Теперь о темах для рисунков. Тут прежде всего мне нужно сознаться, что я очень туп для выдумывания острых подписей. Хоть зарежьте меня, а я Вам ничего умного не придумаю. Все те подписи, что я Вам раньше присылал, были достоянием не минуты, а всех прожитых мною веков. Отдал все, что было - хорошее и херовое,- и больше ничего не осталось. Тема, дается случаем, а у меня в жизни хоть и немало случаев, пег способности приспособлять случаи к делу, По как бы там ни было, я придумал следующий план действий. Я буду присылать Вам все, чему только угодно будет залезть в мою голову. Сочинители подписей и мертвые не имут срама. Вы не будете конфузить меня, ежели пришлю несообразное...

   Я умею сочинять подписи, но - как? В компании... Лежишь этак на диване в благородном подпитии, мелешь с приятелями чепуху, ан глядь! и взбредет что-нибудь в голову... Способен также развивать чужие темы, если таковые есть...

   Шиву теперь в Новом Иерусалиме... Живу с апломбом, так как ощущаю в своем кармане лекарский паспорт. Природа кругом великолепная. Простор и полное отсутствие дачников. Грыбы, рыбная ловля и земская лечебница². Монастырь поэтичен. Стоя на всенощной в полумраке галерей и сводов, я придумываю темы для "звуков сладких"³. Тем много, но писать решительно не в состоянии... Скажите на милость, где бы я мог печатать такие "большие" рассказы, какие Вы видели в "Сказках Мельпомены"? В "Мирском толке"? И к тому же лень... Простите, ради бога... Это письмо пишу я... лежа... Каков? Примостил себе на живот книжищу и пишу. Сидеть же лень... Каждое воскресенье в монастыре производится пасхальная служба со всеми ее тиками... Лесков, вероятно, знает об этой особенности нашего монастыря. Каждый вечер гуляю по окрестностям в компании, пестреющей мужской, женской и детской modes et robes {модной одеждой (фр.).}. Вечером же хожу на почту к Андрею Егорычу получать газеты и письма, причем копаюсь в корреспонденции и читаю адресы с усердием любопытного бездельника. Андрей Егорыч дал мне тему для рассказа "Экзамен на чин". Утром заходит за мной местный старожил, дед Прокудин, отчаянный рыболов. Я надеваю большие сапоги и иду куда-нибудь в Раменское или Рубцовское покушаться на жизнь окуней, голавлей и линей. Дед сидит по целым суткам, я же довольствуюсь 5-6 часами. Ем до отвала и умеренно пью листовку. Со мной семья, варящая, пекущая и жарящая на средства, даваемые мне рукописанием. Жить можно... Одно только скверно: ленив и зарабатываю мало. Если будете Вы в Москве, то почему бы Вам не завернуть в Новый Иерусалим? Это так близко... Со станции Крюково на двухрублевом ямщике 21 верста - 2 часа езды. Врат Николай будет Вашим проводником. И Пальмина захватить можно... Пасхальную службу послушаете... А? Если напишете, то и я мог бы за Вами в Москву приехать...

   Трепещу. На этой неделе мне нужно стряпать фельетон для "Осколков", у меня же ни единого события. Высылать теперь буду в субботы... Вы будете получать в понедельники.

   Бываю в камере мирового судьи Голохвастова - известного сотрудника "Руси". Видаю Марковича, получающего от Каткова 5000 в год за свои переломы и бездны⁴.

   Курс я кончил... Я, кажется, писал уж Вам об этом. А может быть, и не писал... Предлагали мне место земского врача в Звенигороде - отказался. (Можно будет Вам, если приедете, съездить к Савве Звенигородскому⁵ - это à propos). За сим... кажется, уж больше не о чем писать. Кланяюсь и вручаю себя Вашим святым молитвам.

   Всегда готовый к услугам и уважающий

  

   Ах, да! Книжку я напечатал в кредит с уплатою в продолжение 4-х месяцев со дня выхода⁶. Что теперь творится в Москве с моей книжкой, не ведаю.

   Хочу сейчас идти рыбу удить... Беда! Получил заказ из "Будильника" и, кажется, за неимением энергии но исполню...

   См. следующее письмо⁷. Это, по не зависящим от редакции обстоятельствам, застряло и залежалось.

  

   Лейкин, с. 292-295; Акад., т. 1, No 76.

   ¹ Рассказ был напечатан в "Осколках" 14 июля, в No 28 журнала.

   ² Чикинская больница, близ Воскресенска. Чехов был там практикантом в 1882-1884 гг.

   ³ Цитата из стихотворения А. С. Пушкина "Поэт и толпа" (1828).

   ⁴ Романы Б. M. Маркевича "Перелом" и "Бездна" печатались в катковском "Русском вестнике" (1880-1884).

   ⁵ То есть в Саввино-Сторожевскую пустынь, монастырь под Звенигородом.

   ⁶ "Сказки Мельпомены". М., 1884,

   ⁷ Письмо от 27 июня 1884 г.

  

  

   22 марта 1885 г. Моста

  

   Поздравляю Вас с Пасхой и желаю всех благ и успехов. Чтобы не вливать лишней горечи в Ваше праздничное настроение, шлю свой транспорт задолго до срока. Фельетона пока нет, потому что материала буквально - нуль. Кроме самоубийств, плохих мостовых и манежных гуляний, Москва не дает ничего. Схожу сегодня к московскому обер-знайке Гиляровскому, сделавшемуся в последнее время царьком московских репортеров, и попрошу у него сырого материала. Если у него есть что-нибудь, то он даст, и я пришлю Вам обозрение, по обычаю, к вечеру вторн