Главная » Книги

Невельской Геннадий Иванович - Подробный отчет Г. И. Невельского о его исторической экспедиции 1849 ..., Страница 2

Невельской Геннадий Иванович - Подробный отчет Г. И. Невельского о его исторической экспедиции 1849 г. к о-ву Сахалин и устью Амура


1 2 3

труднительно, а для парусных судов почти невозможно, для пароходов же речных - свободно, но за всем тем сообщение чрез (л. 20) лиман Охотского моря с Татарским заливом, равно и вход в реку Амур, открыты для судов значительных рангов, и с учреждением постоянной навигации можно надеяться, что не будет сопряжено с большими затруднениями.
   В реке Амур и по берегам лимана ее представляется много мест, удобных к устройству елингов, для строенья судов всех рангов и в особенности в реке при селениях Нанова, Куенкзе, Чнирх-рах, в Вазсе и в окрестностях мыса Пронге, в лимане на севере при селении и реке Нанио.
   ж) По всему почти лиману под берегами его идет каботажный канал с глубинами не менее 3-х фут. Канал этот, представляя весьма удобное сообщение реки Амур с различными // пунктами, по берегам лимана лежащими, выводит из него у горы князя Меншикова в озеро и направляясь под восточными берегами которого до гавани Счастия, в северо-западной стороне этого озера находящейся, составляет внутреннее сообщение этой гавани с рекой Амур.
   Гавань Счастия лежит от горы князя Меншикова в 10-ти милях, а по прямому направлению от реки Амур сухопутно (при селении Куенкзе) около 30 верст. Закрытая от SO-та чрез S-д до NW-та гористыми берегами Татарии от NW через N до SO-та пещаными, возвышенными (от 20 до 30 фут) и широкими (от 1 до 1 3/4 версты) кошками, гавань представляет большие удобства для порта, находясь же в окружностях лимана и реки Амур и имея (л. 21) внутреннее сообщение с рекой Амур посредством упомянутого каботажного канала и реки Иской, составляет весьма важный пункт, имеющий непосредственное влияние на вход в лиман с севера и на самое устье реки Амур.
   Гора кн. Меншикова и отдельная круглая гора, в окрестностях мыса Перовского лежащая и постепенно уменьшающиеся к берегам ее глубины, составляют подход с моря к гавани Счастия отличительным и безопасным. Вход в гавань эту идет между пещаными возвышенными кошками, имеет ширину от 1 до 1 1/4 версты, находящиеся в нем пещаные банки образуют с глубиною от 14 до 17 фут и шириною от 100 до 200 саж. два ведущие в гавань эту фарватера. Оградя эти банки вехами, // суда, до 14 фут сидевшие, при ветрах от NW-та чрез О-т до SW всегда свободно в нее входить могут. Течение при входе замечено около 3-х узлов, в гавани до 2 1/2 узлов, горизонт воды, судя по знакам на берегу, изменяется около 6-ти фут, глубина в гавани - под восточными берегами на пространстве 3-х верст от 24-х до 42 фут, грунт черный ил.
   Западный берег гавани Счастия гористый, отмельный, впадающая с этой стороны в нее река Иской, по сведениям, мною собранным, имеет глубину до 5 сажень и посредством озера, из которого она вытекает, представляет сообщение этой гавани с рекою Амур. В 15-ти милях от гавани Счастия в небольшой залив, удобное якорное место представляющий, впадает река Кель; река эта (л. 22) шириною до 15 сажень и глубиною до 4 сажень, а при баре от 6 до 5 фут, по сведениям, мною собранным, посредством озера Чли и двух вытекающих из него речек имеет сообщение с рекою Амур. Таким образом, обе реки эти представляют внутреннее сообщение гавани Счастия и окрестных берегов ее с берегами реки Амур в окрестностях полуострова в. к. Константина.
   Соображая все сказанные обстоятельства, нельзя положительно не @убедиться в том, что закрытый островом Сахалином бар реки Амур, с его свободным и безопасным входом с моря, с его окрестными рейдами и гаванями, имеет большое преимущество противу баров рек, подобных реке Амур (Северная Двина и проч.), и нельзя не убедиться в том, что открытая океанам река Амур с живописными // и поросшими могучею растительностью берегами своими, неисчерпаемые источники к благосостоянию человека представляющие, и как единственная текущая от запада в Восточный океан, может составлять и непоколебимый оплот, жизнь и могущество Северо-Востока Азии.
  

Юго-восточные берега Охотского моря от окрестностей гавани Счастия до Тугурской губы

  
   Юго-Восточные берега Охотского моря от окрестностей гавани Счастия вообще приглубы, гористы и к морю отвесно утесисты. Большею частию голые скалы, их покрывающие, выдаваясь в море возвышенными мысами, образуют заливы, губы и заводи, берега которых, составляя частию отлогие и частию ровные к морю подошвы гор, прорезаны ручьями и речками и покрыты или лугами, или мысами, или болотами. Заливы: Екатерины, Рейнеке и Александры (л. 23) и Ульбанская губа (под западным берегом) имеют изрядные якорные места.
  

Залив Св. Николая

  
   При северо-восточном береге Ульбанской губы вдается в материк имеющий вид озера узкий (от 4 до 6 миль) и длинный залив, залив Св. Николая мною названный - туземное же название, по впадающей в южной части его маленькой речки Усальгин, он имеет название губы Усальгинской, северная часть этого залива на пространстве около 10 миль лежит по N(?)-StW-т, южная же затем имеет направление на SSW-т. Первая с глубинами от 12 до 9 сажен представляет превосходную рейду, а вторая на пространстве около 10-ти миль с глубинами от 4 до 9 сажень огромную гавань. Вход в залив этот, шириною до 4 миль и глубиною от 14-ти до 12 сажень, лежит между приглубыми весьма отличительными // мысами Гроте и графа Ланздорфа [Ламсдорфа], мною названными, в нем нет ни рифов ни банок; а потому как вход, так равно и подход к заливу Св. Николая с моря, по множеству предметов служащих к определению места, должен быть признан наилучшим, какого только желать можно, и безопасным еще тем, что пред входом в залив этот можно стоять на якоре (глубина около 15 сажень). Грунт по всему заливу - хрящ, течение до 2 1/2 узлов, горизонт воды изменяется около 13 фут. Западный берег залива Св. Николая от мыса Гроте около 5 миль утесистый, отмельный, отсюда на пространстве 15 миль берег этот пещаный, приглубый (вплоть к берегу глубина от 6 до 3-х сажень), обрывистый, далее пещаный (л. 24), низменный, отмельный. От открестностей мыса Бутакова на пространстве около 12 миль к S-ду сторона по западному берегу залива представляет прорезанную речками, ручьями и покрытую лугами и различного рода строевым лесом поверхность; на этом пространстве на каждом шагу представляются места, удобные к заселению и к возможному устройству порта, особливо при мысе Озерского, здесь между пещаною кошкою и матерым берегом образуется небольшой залив, залив этот при малой воде почти обсыхает, но пред входом своим имеет глубину около 4-х сажен - таким образом, он представляет как бы природный док. Восточный берег залива Св. Николая гористый, покатый, приглу@бый; горы и их отлогости, // покрытые лесом, долины же, ими образуемые, и разлоги покрыты лугами. Северная часть этого берега на пространстве около 8 миль представляет тундристую плоскость. Озеро, лежащее на низменном перешейке,- залив Св. Николая от залива Александра отделяющем, равно и все впадающие в залив реки, имеют обильное количество различного рода рыбы.
  

Сведения, собранные от промышленников, о сообщении залива Св. Николая с рекою Амур

  
   По сведениям, собранным мною от промышленников, к SW-ту от залива Николая находится озеро Чиглика или Чля. Из него вытекает довольно значительная река, которая около 10-ти миль от полуострова в. к. Константина впадает в реку Амур. Тунгусы по зимнему пути от залива Св. Николая до озера на одних оленях доезжают с небольшим (л. 25) в двое суток, озером едут около одних суток и отсюда по реке до реки Амур около половины суток, следовательно, залив Св. Николая по этому пути лежит от реки Амур около 130 верст. Половину этого пространства составляет переволок, по которому, по словам промышленников, ни крутых подъемов, ни перевалов чрез горы нет. Вся дорога по разлогу горы почти ровная.
  

Залив в. к. Константина

  
   Залив в. к. Константина имеет весьма хороший и отличительный подход с моря, вход же в него, лежащий между каменистыми рифами, не безопасен. По отмельным же в малую воду до 1 1/2 верст, обсыхающим берегам своим и по переносным в более других закрытой северной части его банкам, залив этот не представляет, по моему мнению, место, удобное для основания // порта, - течение в заливе в. к. Константина замечено нами около 3-х узлов, горизонт воды изменяется до 12 фут. Перешеек, отделяющий этот залив от Тугурской губы, от мыса Накатана к западу, непроходимый болотистый, имеет ширину около 3-х верст; при возвышенном же и утесистом юго-западном береге ширина перешейка около 3/4 верст, и здесь он представляет довольно удобный переход с берега его на берег губы Тугурской.
  

Тугурская губа и река Тугур

  
   Тугурская губа, осмотренная в северо-восточной части г. мичманом Гроте и вся обследованная г. Орловым, имеет берега отмельные, при отливе около двух верст обсыхающие, льды в ней г. Орлов встретил в исходе июля. Она в северной части камениста, а потому плавание по ней (л. 26) по причинам подводных камней опасно, глубина в ней не более 7-м сажень. По сведениям, доставленным мне г. Орловым и промышленниками, бар реки Тугура при отливе совершенно обсыхает, при приливе же глубина на баре около 5-ти фут,- река Тугур имеет ширину от 10 до 25 сажень и глубину от 3 фут до 6 фут. На пространстве около 30 верст до устья течет в берегах низменных, болотистых, а далее возвышенных лесистых8. Около 90 верст от ее устья к реке Тугуру на расстояние 6-ти верст подходит река Амал - это разделяющее две реки пространство представляет совершенно ровную луговую степь, в 40-ка @верстах от этого места река Амал соединяется с рекою Амгунь, которая около 20 миль выше полуострова в. к. Константина впадает // в реку Амур. Тунгусы зимою от устья Тугура до Амгуна на одних оленях доезжают в 2 1/2 суток, по Амалу до Амгуна едут около одного дня, по Амгуну же до реки Амура около 5 1/2 суток; следовательно, расстояние между устьями Тугура и Амгуна этим путем составляет около 300 верст. По берегам Тугура и Амгуна кочуют тунгусы и гиляки, берега же реки Амгуна населяют нейдальцы, а при устье ее живут гиляки. Реки Амал и Амгунь на сказанном мною пространстве текут вообще в берегах более ровных и покрытых или превосходными пастбищами, или строевым лесом. Берега Амгуна близ устья возвышенные и покрытые корабельным лиственничным и частию дубовым лесом. Обе реки эти широки, глубоки (л. 27) (до 10 сажен) и судоходны; от реки Амгуна по берегам реки Амур вверх и особливо по правому имеются превосходные корабельные дубовые рощи. Здесь, по словам промышленников, встречаются дубы в отрубе до аршина и длиною до 15 сажень. Река Амур от устья Амгуни имеет ширину до полуострова в. к. Константина от 2-х до 3-х верст, глубину до 40 сажень, оба берега ее на этом пространстве населяют гиляки; от устья же Амгуни вверх по реке Амур живут племена Натку, Салодина и Даурцы. От устья Амгуни до первого монгольского города и заселений, при большой реке, впадающей в реку Амур, с юга находящегося, гиляки, для вымена на пушные товары, рыбу и проч., китайки, табаку, котлов и прочих необходимых для них потребностей, подымаются вверх по реке Амур около 22-х // суток. Следовательно, от устья Амура до первого монгольского заселения, близ правого берега реки Амур лежащего, около 800 верст. По сведениям, собранным от гиляков промышленниками, на всем сказанном пространстве от города до устья реки Амур по обоим берегам ее нет ни одного монгольского заселения.
  

Жители острова Сахалина, лимана и его окрестностей.

Первая встреча, одежда, промышленность, нравы, обычаи и проч.

  
   По прибрежным жителям острова Сахалина и устья реки Амур хотя и нельзя сказать положительно о заселении целого края, но, входя во все подробности, сколько позволили на это обстоятельства и время, и не углубляясь во внутренность страны (л. 28), могу заключить из собственных своих замечаний, из донесений господ офицеров, посылаемых для осмотра берегов, что весь обследованный нами край обитаем значительно.
   Как на восточной части острова, на северной между мысами Марии и Елизаветы, в бухте Байкал, на западной до южного пролива, равно как и на восточном берегу Татарии и в самой реке Амур, встречали заселения и жителей, и именно в тех местах, где береги по большой части низменные, пещаные, имеют все удобства для оседлости обывателей сообразно с их промышленностью и средствами к жизни. //
   Первая наша встреча с жителями была на восточной части острова в окрестностях и в самой гавани Байкал, [залива] Благополучия. 12 числа июня посланные (г. лейтенант Казакевич и мичман Гейсмар) на берег для осмотров имели первое свидание. Только что пристали шлюпки к берегу, как уже толпа любопытных шла издали навстречу и, как видно было в трубу, была вооружена стрелами, но с приближением жители положили это оружие за кусты. Первым постоянным правилом. @было принято на отправляющихся на берег шлюпках для предосторожности иметь гребцов, вооруженных ружьями; но только в самой крайности прибегать к нему и под самою строжайшею ответственностью, избегать всяких неприязненных столкновений, как можно ласковее и с большою осторожностию обходиться с жителями. Кроме того, каждый офицер, отправляясь на несколько дней, имел от нашего доктора наставления и необходимые (л. 29) медицинские пособия. Видно, что жители не решаются подойти к шлюпкам, им начали махать, зовя к себе, после чего трое, отделясь от толпы, стали подходить, а за ними вскоре и вся толпа двинулась.
   После разных обоюдных приветствий, чтобы расположить их в свою пользу, делавши им подарки: огниво, кремни были в большом почете, а табак кажется неоценим, они принимали его с жадностию. Из расспросов знаками нельзя было положительно узнать: что они за народ и чью признают власть над собою? По физиономии смесь японского и китайского типа. Одежда их состояла из кухлянок, но без капюшона, или, лучше сказать, из коротких кафтанов, сделанных из тюленьей кожи; длинные торбаса // из той же кожи были подвязаны под коленом, оставляя верхнюю часть ноги голую; как кафтан, так и торбаса были надеты на голое тело. У многих такого же покроя кафтаны были из синей китайки. Головы ничем не покрыты, волосы черные, гладкие и заплетенные в косу, висевшую сзади; глаза черные, не слишком узкие, с прорезью монгольского типа, кости в висках выступившиеся, некоторые были высокого роста, статные и плечистые, а прочие среднего, всякой имел при себе по одному, а некоторые по два ножа, висевшие на ремнях, опоясанных сверх одеяния, у других висело огниво и в сумках древесный труть. Ножи и огниво имели большое сходство с якутскими. Вечер не позволял в этот день отдалиться от берега к видимым хижинам, которые (л. 30) на довольно значительном расстоянии стояли от места наших шлюпок. На другой день, осматривая шхеры Благополучия (г. мичман Гроте и подпоручик Попов), прием жителей, которые, как видно было в трубу, следили за действиями транспорта, был торжественнее. По мере приближения шлюпок наших к берегу, где были расположены деревни, жители собирались большой толпой, вооруженные стрелами, копьями и ножами, что заставило принять осторожность и зарядить ружья; подходя ближе, шлюпка стала на мель, жители в намереньи, может быть, показать свою храбрость, или чтобы не делать вида неприязненности, положили оружие в сторону и сели на берегу, показывая место, где можно было пристать шлюпке; когда мичман Гроте // пристал к берегу и пошел к ним, тогда от толпы отделился старик и пошел к нему навстречу, приблизясь на такое расстояние, что каждый мог подать друг другу руки (старец, по-видимому, был старшина). Не удовольствуясь обыкновенными приветствиями, начал обнимать и по их обычаю, не целуясь, а прикладывая только щеки. Когда другие увидели, что их обычаи строго соблюдаются и не имеют намерений их обидеть, из толпы начали понемногу подходить и другие. По обыкновении им даны были подарки; после чего в сопровождении этих знакомцев осматривали хижины.
   Селение лежало на острову вдоль берега и расположено было в два ряда в расстоянии один от другого около 50 сажень; строение хижин двоякого (л. 31) рода: одни имели основания четырехугольные, и крыши из еловой коры сходились к вершине конически, а другие имели конические основания, покрытые рыбьей кожей; как те, так и другие построены из шестов, вход в жилище не заперт дверью, а был свободен, во внутренности лежала по сторонам разная утварь (кажется, японской @работы): чугунные котлы на трех ножках с откидными ручками, рыбьи кожи и тюленьи шкуры. Вокруг хижин были привязаны собаки, принадлежащие к одной породе с камчацкими. В кедровнике за юртами паслось стадо оленей. Все переговоры были пантомимами: им показывали карту, чтобы узнать, не имеется ли сообщение водою с противоположно[ю] частию // острова, они не поняли, выражая это, затыкая уши, что рождало общий смех. После разных менок и подарков (за топор брали у них луки - они отдавали с удовольствием, а подарки принимали еще лучше) расстались приятельски.
   В то время когда шлюпки наши были на берегу, к транспорту подъехала туземная лодка, выдолбленная из целого тополевого дерева, на которой помещалось 8-мь полунагих гребцов. При всем старании на наши просьбы войти на транспорт они разными увертками отказались.
   В следующие дни при проходе транспорта вдоль берега во многих местах видели жителей и, когда была послана шлюпка, для осмотра какой-либо заводи, или озера, всегда почти встречали, если не жителей, то по висевшей (л. 32) на жердях рыбе можно было предполагать о существовании поблизости жильцов. Вероятно, видимые здесь нами селения, выстроенные так непрочно для холода, есть только летние кочевья приходящих жителей из окрестностей для рыбной ловли и за тюленьим промыслом, которых здесь в изобилии. Конечно, они не имеют средства добывать китов, до которых, вероятно, китобойные суда еще не совсем добрались, но это изобилие выше всякого объяснения - транспорт с утра до вечера был окружен стадами зтих животных, которые плавали около нас, не опасаясь за свою жизнь. Между мысами Марии и Елизаветы в живописной равнине лежит довольно значительное селение, которое имеет более фундаментальности // в постройке и в оседлости к жизни. Сначала посланная с него шлюпка не совсем была принята благосклонно жителями, которые вышли навстречу ей на своих шлюпках и махали веслами, чтобы наша шлюпка не подходила к берегу, но когда подошла на такое расстояние, что можно было передать им соблазнительный табак, их неприязнь понемногу смягчалась, и вскоре шлюпка наша, в сопровождении 6-ти лодок, на каждой из которой были по 8-ми человек, вошла в залив, в котором были расположены селения. Жители, видя, что нет никаких намерений с нашей стороны их обижать, начали предлагать разные менки. Собачьи шкуры, и тюленьи кожи был самый дорогой товар. По большей части эта мена всегда (л. 33) была в их пользу, подарками без возмездия, но, несмотря на нашу щедрость, они не желали допускать нас в свои дома, не говоря уже о сбережении женщин, которые с приближением шлюпки к берегу взбирались на отдаленные возвышенности. Вероятно, как впоследствии и объяснилось, эта боязнь происходит от заходящих за дровами китобоев, которые большие охотники к разным насильствиям. Во всех селениях западной части острова встреча с жителями была вообще дружественная, подарки и наши ласки им делали их доверчивыми, исключая деревни Тамлево на мысе Головачева, где жители показали самую большую и дерзкую наклонность к воровству. Наша шлюпка не могла за свежестию ветра // и усиливающегося течения попасть засветло на транспорт; должно было спуститься для ночлега на берег.
   Свежим ветром и течением вельбот выбрасывало несколько раз на банки. Перемокшие от работы г. Гейсмар и гребцы стаскивали шлюпку. Поздно уже ночью у разведенного огня на берегу высушивали платье и обувь. В это время жители в числе ста человек собрались около огня, и многие, стараясь показать свое усердие, пособляли вытаскивать из вельбота вещи, несмотря на то что г. Гейсмар, чтобы не @подать средств к воровству, старался отклонить их от этой услужливости, но они, не упуская из виду своего ремесла, нахально многия вещи похитив, разбежались. На другой день, вероятно боясь мщения (л. 34), вся деревня около 200 человек была вооружена. Время не позволяло тотчас же предпринять что-либо для выручки вещей, что я полагал необходимым сделать, разумеется без неприязненных столкновений, дабы не подать повода другим на будущее время и избежать могущих от этого произойти ссор. Ожидал удобного случая, который скоро представился. Похитители, видя, что мы не обращаем внимания на их поступки, или, может быть, надеясь, что мы их не узнаем, через два дня после этого происшествия привезли на транспорт, для вымена на табак, свежую рыбу. Я, показав им на украденные вещи, объявил, что до тех пор пока вещи эти не будут возвращены, двое из них // должны оставаться на транспорте. Все они, а особливо выбранные старики заложниками, хорошо поняли и, желая избежать ареста, показывали, что они будто бы совершенно не знают о похищении и живут в другой деревне, но видя, что хитрость эта не помогает, переговоря с товарищами, отправили их на берег. Ожидания мои исполнились. На другой же день мы увидели идущих от берега наполненные людьми три шлюпки, они, не доходя на значительное расстояние до транспорта, перестали грести и кланялись весьма униженно, когда им позволено было подойти к транспорту, один из пассажиров поднял кверху живую собаку и, низко кланяясь, как бы предлагал выкуп (л. 35) за товарищей. Когда их спросили - где же вещи? - они очень хорошо поняли, об чем их спрашивают, но как бы из предосторожности не ранее возвратили вещи, пока не были спущены к ним арестанты. И когда арестованных мы одарили: ножами, огнивами, топорами и проч., и когда, вероятно, эти последние рассказали им, как мы с ними ласково обращались и как хорошо их кормили, радость всех была невыразима, каждый из них лез ко мне обниматься, показывали знаками - жаловались, что суда с моря подходят к их деревне и делают разные неистовые бесчинства. Многие же, обращаясь к товарищам своим, бранили их за поступок с нами. Эти же последние показывали знаками, что они в нас ошиблись; // вся эта история кончилась тем, что мы расстались совершенными друзьями и с этих пор встречали везде самые миролюбивые приемы.
   Вообще же надо отдать преимущество жителям материка перед островитянами. Хотя и были шалости, но это простительно: нельзя, чтоб из толпы любопытных, окружающих день и ночь палатку, не нашлось ни одного, чтобы не соблазниться топором или какой-нибудь невиданной ими вещицей; в самых домах и одежде, видно, как бы более оседлости и роскоши, в ответах более толку и догадливости. Когда вечером после работы ставится палатка, которая, конечно, их удивляла, большой кружок собирается около огня и с маленькими трубочками, (л. 36) не смея перейти без позволения за черту, которая обводилась кругом палатки в присутствии их, показывая ее значение, для того чтобы избавить себя от воров, а жителей от соблазна, в этих беседах многие показывали сметливость и на наши знаки отвечали удовлетворительно: один, взявши карандаш и бумагу, чертил, конечно, не совсем хорошо, карту всего лимана с названиями деревень, другой показывал знаками глубину фарватера, но удивил более всех геометрист (в реке в дер. Чнирх-рах), который чертил на песке границы владений гиляков и манжуров; знал якутов, а еще более поразил, когда начал по-русски называть некоторые вещи: чайник, ружье, курок, и знаками показывал, что он знает об винтовке.
   @Этот же рассказчик был первым, который сказал, что он не манжур, а гиляк. И вся толпа начала называть себя гиляками, потом, обведя на все точки пространства острова, устья и части реки, показал, что все это населено гиляками и что он не принадлежит манжурам; но из всего видно, что их не любят и боятся.
   Они сначала не знали, за кого нас принимать, и, когда мы спрашивали их Чи-Манжу, они качали головой в знак согласия и непременно в свою очередь спрашивали, что мы манжу, и, когда им делали отрицательный ответ, они качали головой с недоверием и все затем разговоры кончались обниманием, до которого они большие охотники. Затем почти в каждой деревне, чертя на песке и ставя палки вместо деревень, рассказывали их названия (л. 37). И далеко за южный пролив по берегам Татарии обитают гиляки.
   Нелюбовь же их и боязнь к манжурам можно было видеть во многом. Например, в одной деревне, когда мы уже ознакомились и назвали их гиляками, и они убедились, что мы не манжуры, то в доказательство их к нам расположенья втыкали в землю палки, называя их манжурами, и потом с сердцем сколачивали одну за одной. Боязнь же один выразил ясно, когда ему было предложено ехать на транспорт, как знающему фарватер реки, то он знаками показывал, что он боится сначала своих товарищей - его никак не могли соблазнить самые дорогие подарки, куртка, брюки, сапоги и проч.; но это его так заинтересовало, что весь вечер он не отходил от палатки // и, когда все его товарищи разошлись, он выразил свою боязнь таким образом: сперва показал на своих товарищей, которые видели, как он рассказывал глубину, и слышали, что предлагали ему ехать на судно, то потому, если он согласится, товарищи его не преминут донести манжурам, которые придут и убьют его.
   В таких беседах знакомились мы с гиляками и за угощения и ласки наши они всегда старались отвечать; приглашая к себе в хижины, предлагали нам сырую белуху, нерпичий жир, ягоды и сарану. Если мы отказывались есть сырую рыбу, они предлагали ее сварить, но нечистота не допускала воспользоваться вполне нам хлебосольством, мы старались сколь возможно отказываться от подобных слишком негастрономических обедов, однако, видя (л. 38), что если мы [не] попробуем особливо нерпичего жиру или сырой белухи, они обижаются, а потому, чтобы еще более сблизиться с ними исполнением их обычаев, часто случалось пробовать эти отвратительные закуски; беседа эта кончалась куреньем табаку и подарками хозяину и хозяйке за угощение; и наконец все семейство по очереди подходило обниматься. Зеркал, кажется, они никогда не видали, они возбуждали всеобщий смех и удивление, гиляки их вертели - заглядывали. Когда жители узнали, что мы не манжуры, женщины никогда не исключались из общества.
   Все деревни по лиману и в окрестностях его к северу и югу на материке и на острове имеют одинаковый характер. Деревни обыкновенно расположены на луговых или пещаных // отлогостях, около моря, чтобы без малейшего труда можно было ловить рыбу.
   Дома разделяются на зимники и летники: первые стоят на значительном от земли возвышении, фундаментом им служат толстые кокуры, врытые прямыми концами в землю, а на кривых, как на балках, кладутся незначительной толщины бревна по большей части еловые, концы бревен в углах соединяются обыкновенным замком вырубкой. Крыша из еловой коры положена небольшими пластинками, так чтобы вода могла стекать, не попадая внутрь. Передний фасад имеет открытую с боков галерею, или балкон, на которую ведет лестница, во всех домах оди@наковая, состоящая из неширокой, засаленной жиром (л. 39) плахи с нарубками вместо ступеней.
   Галерея всегда наполненная любопытными женщинами (при нашем посещении) обвешана только что пойманной белухой, которой внутренность и кровь делает неприятный вид и издает скверный запах; кроме того, на жердях висит для сушения мелкая рыба. С галереи этой, имеющей ширину от 5 до 4 фут, вход в первую комнату, где на жердях вдоль висит сушеная рыба, па полу же домашняя утварь: сети, сундуки, обувь, платья и проч., посредине же собака [?] - наконец, отворяя на деревянных петлях низенькую дверь, входим в гостиную, спальню и кабинет: здесь идет дружеская беседа, толпа женщин не весьма красивых и чистых сидит, поджавши ноги или полулежа в углу, - комната обставлена по // стенам широкими нарами, на которых беседуют мужчины; почетное место для гостя покрыто всегда сплетенной из травы циновкой.
   Посредине складена печь, занимающая почти всю длину комнаты. Печь эта состоит из нескольких досок, поставленных ребром на пол, составляя четырехугольник вышиною от полу на один фут. В средину набито земли и положено несколько каменьев. В печи огонь почти не угасает. Для выхода дыму в крыше оставлено отверстие, которое в ненастную погоду закрывается. Над огнем висят жирные части белухи и коптится, рыба - жир с них каплет в чугунный, поставленный на огонь котел. Все это издает удушливый запах. Разность в устройстве зимних жилищ, всегда в некотором расстоянии (л. 40) от летников находящихся, состоит в том, что они становятся прямо на землю и для тепла обмазываются смешанною с травою грязью, дверь околачивается тюленьей шкурой. Печь в избе не посредине, а у одной из стен; от нее под нарами, или лучше за лавками, проведена труба, которая, выходя на волю, вставляется в пустое внутри поставленное у дома дерево.
   Под домами на привязи находятся собаки. Около каждого дома устроена особая сушильня, в которой на жердях правильно нанизанная за головки вялится на солнце рыба. Эта сушильня состоит из бревенчатой площадки на таком же фундаменте, как и дома. У многих домов на привязи откармливаются орлы и в клетках - медведи и лисицы. Кроме обыкновенной потребности // встречаются в домах веши манжурской работы, и как они видели, что мы интересуемся знать, откуда какая вещь приобретается, они всегда предупреждали вопрос, показывая: на ножи, копья, топоры они всегда показывали знаком отрицательным, что это не манжурские, сундуки же, разные тарелочки, китайки, табак - манжурский.
   В значительном расстоянии от селения встречаются кладбища, нося на себе отпечаток суеверия. Над каждой могилой в разнообразных формах в миниатюре построены домики, или поставлены с маленьким навесом столбики. В этих памятниках обыкновенно находятся чучелы в полном гиляцком костюме, или завернутые в бересте табак, брусника и разные травы.
   Тип физиономий обывателей материка и устья реки такой (л. 41) же почти, как островитян, но гораздо более смешанный. Нельзя сказать, чтобы они были все брюнеты и имели монгольский склад лица, много из них есть с русскими волосами и совершенно прямой прорезью глаз, одежда более роскошна, нежели у жителей восточной части острова. Все почти имели из китайки шаровары и короткие кафтаны или из китайки же, или из рыбьей кожи, на ногах или торбоса, или полусапожки с широкими разрезными голенищами. Довольно красиво и со вкусом вышитыми узорами шляпы ими редко употребляются. Они сделаны из толстой березовой коры, низко конические с широкими полями и на@ружная сторона по белой березовой коре обкладывается черной корой замысловатыми узорами. Женщины имеют одежду // вроде блузы (из китайки), застегнутой спереди медными пуговицами. Подол у щеголих убран разными металлическими вещами, головной убор тот же, что и у мужчин. В ушах огромные серьги, на которых навешаны разные побрякушки - тут же находили место и дареные нами пуговицы; на руках - медные кольца и браслеты из медной проволоки. Все почти мужчины носят на большом пальце особой формы кольца - у иных гладкие, а у некоторых - расписанные разными красками. Маленькая трубочка и сумка с табаком есть необходимая принадлежность каждого. Как мужчины, равно и женщины, весьма грязны. Они не имеют понятия об обычае умываться, и от этого многие из них страдают глазной болезнью. Толпами приходили (л. 42) к нам, прося излечения. Мы показывали им, что это происходит от нечистоты, заставляли их мыться. Первый опыт был сделан над девушкой довольно приятной физиономии, показывая ей, как она похорошеет, когда вымоет руки и лицо. Любопытство заставляло удовлетворить нашим просьбам и подаренное зеркально вполне доставило ей удовольствие. Они смотрели беспрестанно, поворачивая его в разные стороны, и делали разные гримасы, чтобы убедиться, точно ли они видят себя. Подарки или перерождение девушки - произвело на молодых людей влияние, все, кроме стариков, бросились умываться, тря лица свои без жалости и утирались грязной полой своих платьев.
   Об религии нельзя сказать ничего положительно, ибо нигде не встречали никаких признаков // ее; но видно, что обряд венчания совершается, и многоженство не в обычае. Отличительный характер увертливо отвечать прямо на вопрос, хитрость, недоверчивость и наклонность к воровству, которое, как кажется, не считается преступлением, но, как видно, его не поощряют и не наказывают. Дружество их между собою, или, лучше сказать, хлебосольство, отличительное; давши сухари или чего-либо из нашего обеда одному, он разделяет этот кусок на самые гомеопатические части, давая пробовать товарищам. Пьянство, как между жителями материка, равно и островитянами, мы не заметили, кроме жителей селения Тамлево у мыса Головачева. Первая просьба этих жителей была "арак", ром - у них видели также английские иголки и ножи, (л. 43) что прямо подтверждает сношение их с китобойными судами.
   Любопытство выше всякого описания: стоит одному подойти и рассматривать на нас пуговицу или сукно на сюртуке, незаметно вся толпа окружает, и, если не принять меры, любопытству и удивлению не будет конца и предела. Даже интересуются видеть, такое ли у нас тело, как у них.
   Вооружение у жителей всего осмотренного мною края одинаковое. Луки и стрелы и редко встречали копья; но, кажется, они не искусные стрелки. По крайней мере старались пред нами скрывать это искусство. На просьбу нашу показать их в этом ловкость, они всегда отказывались, под предлогом что можно потерять стрелу, или сломать ее. В одном из селений после // убедительных просьб наших старый гиляк, как ловкий, по указанию других, стрелок, едва за 20 шагов мог попасть в большой куст. После этого вся толпа пристала к нам и просила показать нашу ловкость с оружием. Удивление было невыразимо, когда выбранные четыре матроса на значительном расстоянии попали ружьями в цель. После каждого выстрела вся толпа бросалась к дереву, чтобы увидеть, точно ли там находятся пули. Копья довольно хорошей доброты и работы с различными насечками, форма копья растянутый @эллипсоид, вес один фунт, длины и около 3-х дюймов ширины. Они крепко насаживаются. Древко фут шесть длиною. Это оружие, как кажется, гиляки считают неоцененным, и за все наши предлагаемые вещи они не хотели его уступить (л. 44). Каждый гиляк всегда имеет при себе два ножа, один большой, кажется, для защиты, а другой маленький, для крошения табаку. Ножи и топоры они, вероятно, получают от наших промышленников, потому что совершенно такой же формы и достоинства, как у якутов. Это тем подтверждается, что в одном доме деревни Кель мы видели три винтовки, ничем не отличающиеся от якутцких, и хозяин их нам показал знаками, что он добыл их на Тугуре от тунгуса и якута.
   Главная промышленность гиляков рыбная ловля, что достается им весьма легко, потому что видимые нами стада белух покрывают все пространство лимана. Не говоря уже о множестве красной рыбы - хайко, и горбуши и в реке огромных налимов и осетров, и проч. // Этой рыбы в большом изобилии. Белух ловят следующим образом: на глубинах ставят заколы, между ними протягивают сети и оставляют на ночь или со шлюпок, привязанных к этим заколам, бросают в белуху длинный тонкий шест, у которого на конце насажено острое с зазубринами железное копье с привязанным к нему длинным ремнем, закрепленным одним концом в шлюпке; остальную рыбу ловят весьма просто: перед каждой деревней от берегу в море на значительное расстояние вколачивают колья. Человек на берегу, привязав конец невода на длинную полку, из нескольких тонких жердей составленную, заводит его за сколоченный кол. Другой же конец оставляет прикрепленным на берегу. Рыба, идя вдоль берега, запутывается (л. 45) головой в сети и бьется до тех пор, пока тот же человек подходит и вытаскивает ее, бросая на берег или в шлюпку. Кроме рыбного промысла гиляки добывают тюленей, которых множество в лимане и его окрестностях. Они бьют их точно так же, как и алеуты, маленькими стрелками или каменьями. Остаток за необходимыми потребностями от этого промысла, равно как собачьи шкуры и все пушные товары, добываемые, как кажется, сообразно с их бедными к тому средствами в весьма незначительном количестве, мы видели, однако, соболей и чернобурую лисицу: для вымена на китайку, табак и проч. везется в Манжурию. Туда также идут шкуры и медведей и выращенные орлы. Признаков же ни хлебопашества, ни скотоводства, // ни огородничества нигде не заметили. Промышленность за дичью также не развита, мы выменивали, однако, много живых диких гусей, которых они ловят на озерах, в то время когда они теряют перья.
   В наше пребывание в лимане все прибрежные жители шли в Манжурию, нагруженные сказанными товарами, и, вероятно, для предосторожности, на каждой шлюпке было оружие, как можно было понять из их знаков, что в это время года у них бывает ярманка; они приглашали нас с собою, рассказывая, что там будет весело.
   Во всех своих поездках они не сохраняют этикета ни перед кем, и в жаркий день, чтобы легче гресть, сбрасывают с себя верхнее одеяние и остаются полунагие, не стыдясь (л. 46) своих спутников. Шлюпки их очень ходки, мелководны и принимают значительный груз, они выстроены по большей части из тополевого леса, плоскодонные и составляются из нескольких досок без шпангоутов на деревянном скреплении; основанием служит доска шириною около 8-ми дюймов и более, длиною от 15-ти до 30 фут, на которую в отвал приколачиваются боковые доски большей ширины, чем основание,- с кормы их связывает ребром же приколоченная к основанию поперечная доска, в носу же делается ма@ленькая пристройка. Она и отличает (как показывали жители) конструкцию гилятцких от конструкции манжурских лодок. Весьма овальные лопатки, которые в вальках имеют дыру, чтобы накладывать их на колышки // вместо уключин. Эти лодки с легкостью вытаскиваются на берег и при сообщениях между деревнями, где позволяет берег, идут бечевой, запрягая собак, которые весьма хорошо к этому приучены.
   Таким образом, подарки и наше ласковое обращение с жителями, видимо, расположило их в нашу пользу. Отваливая от селения, они провожали нас почти всегда с изъявлением какой-то грусти, что мы скоро их оставляем, далеко следя наши шлюпки и в ближайшие деревни упреждали о нашей щедрости и ласковом с ними обращении, ибо везде встречали нас как будто знакомых. Заметя, что мы любопытствуем о их образе жизни, стране, о фарватерах и прочем, они (л. 47) всегда старались сколько возможно удовлетворить нашим вопросам, без чего я никаким образом не мог бы не только в продолжение одного лета, но и более ознакомиться с лиманом. Почти все они рассказы свои кончали тем, что показывали отвращение свое к манжурам. что, вероятно, происходит оттого, что (как я впоследствии узнал по собранным сведениям) манжуры всегда заезжают к гилякам, отбирают все у них лучшее, делают различные своеволия и увозят даже женщин, а потому гиляки, заслыша приближение манжура, скрывают пригожих женщин в леса; однако под страхом ужасного от них мщения, если манжур узнает как-либо, что хозяин скрыл свою жену или дочь. В одной из деревень в Татарском заливе около южного пролива пожилой // гиляк, показывая мне знаками о границах их владений, заметя на мне синюю английскую куртку, остановился и смотрел на меня как бы со страхом и недоверчивостию. Я не понимал такой перемены, подарил ему ножик и просил продолжать рассказ, но он с удивлением рассматривал мою матросскую куртку, взял меня за руку, показывая далеко к югу на берег, на море, на свою лодку, увеличивал ее и, указывая на мою куртку, объяснил мне знаками о множестве виденных им людей в подобном костюме и, наконец, размахивая руками, с каким-то страхом прижимаясь ко мне, показывал знаками и голосом как бы пальбу с проходившего сюда судна. Я нарочно снял с себя куртку и бросил ее в сторону, давая как бы тем знак, что это не наше одеяние и что мы его не любим. Он начал (л. 48) обнимать меня и изъявлять страх, который навела, может быть, на них пальба приходящего сюда какого-либо судна, но, судя по этому, по костюмам людей и по знакам гиляка, о множестве их. надо полагать, что судно то было довольно значительное военное. Впоследствии г. Орлов рассказывал мне, что от жителей деревни Кель он слышал, что действительно года два тому назад в южной части Татарского залива было судно, стреляло ядрами, вероятно учило команду палить в цель.
   Ознакомясь таким образом с гиляками и проверяя при всяком удобном случае лично сам в селениях, к которым мы приставали, рассказы о границах, названия деревень и проч., в заключение я могу сказать следующее. //
   1) Гиляки занимают всю северную часть острова до широты около 50R. оба берега реки Амур на пространстве около 100 миль от устья ее и берега Татарии много южнее гавани де Кастрий, ибо за деревнею Сешеры, в этой гавани находящейся, они показывали, что есть еще две деревни далее ее, обитаемые гиляками.
   2) Ни родоначальников, ни старшин, имеющих, так сказать, общую власть, мы не заметили. Они, кажется, имеют одно только семейное патриархальное управление - старики уважаются, распри и споры ме@жду собою, по собранным мною сведениям, кончают поединками на палках, следствиями которых никогда не бывает убийств; но за кровь мстят кровью, эта месть переходит в семейства; хотя они не любят и боятся манжуров (л. 49), но не признают над собой их власти.
   3) Они робки, миролюбивы, гостеприимны, толковы, склонны к оседлой жизни и домоводству, разврат, кажется, презирают, ибо узы брака и вообще, как можно заметить, семейная жизнь строго соблюдается. Пороки общие диким: наклонности к воровству, недоверчивость, хитрость, но наклонности к пьянству не замечены.
   4) Промышленность их - рыбная и звериная ловля, пища вареная и свежая рыба, нерпичий жир и мясо зверей. Однако, как можно было заметить, по удовольствию, с которым они ели, хлеб и чай предпочитают этой обыкновенной своей пище. Ни о хлебопашестве, ни о скотоводстве, ни об огородничестве не имеют никакого понятия, и, наконец,
   5) Судя по устройству и зажиточности многих селений, по переимчивости и любопытству рассматривать каждую вещь, как она сделана, можно надеяться, что они способны принять все полезное, и я полагаю, что при благом направлении со стороны этих детей природы нельзя встретить препятствий к заселению между ими.
   Племена, живущия далее на южной части острова Сахалина,- гиляки называют чижом-куге. Племена же нейдальцев, расположенных по Амгуни, натку и солодина - по Амуру, по сведениям, мною собранным, не имеют разительного отличия от гиляков ни в нравах, ни в обычаях, ни в образе жизни, они только имеют некоторую разницу в языке.
  
   На этом заканчивается текст найденной рукописи.
  

Примечания

  
   Даются по листам найденной рукописи.
   л. 1 В найденном отчете Г. И. Невельской относит свой выход из Петропавловска к 31 мая. В своих воспоминаниях - к 30 мая [см. 9, 96]. А в подлинном журнале плавания транспорта "Байкал" указывается, что на самом деле они снялись с якоря из Петропавловска "в половине шестого" утра 1 июня (см. ЦГАВМФ, ф. 913, оп. 1, д. 336, "Журнал плавания военного транспорта "Байкал" под командою 10-го флотского экипажа капитана-лейтенанта Невельского 2-го от Камчатки до Охотска", л. 6).
   Четвертый пролив - пролив между островами Парамушир и Онекотан.
   Мысом Клокачева Г. И. Невельской вслед за И. Ф. Крузенштерном называл оконечность северной косы при входе в залив Уркт (район современной Охи).
   л. 1 об. И. Ф. Крузенштерн писал, что во время плавания ему хотелось установить, не составляет ли Сахалин "два особенные острова" [7, 188]. Дело в том, что еще в XVIII в. на некоторых картах Сахалин изображался разделенным на два острова проливом севернее залива Терпения. Крузенштерн убедился в неправильности этого предположения, но Г. И. Невельской первоначально допускал, что здесь может оказаться еще один неизвестный рукав Амура. Поэтому-то он и решил начать свои исследования со средней части восточного побережья Сахалина.
   @Жан Франсуа Лаперуз - французский мореплаватель, исследовавший в 1787 г. южную часть Татарского пролива и пролив, отделяющий Сахалин от Хоккайдо (пролив Лаперуза) [см. 27].
   Вильям Роберт Броутон - английский моряк, плававший у берегов Сахалина в южной части Татарского пролива в 1797 г. [см. 26]. С именем Броутона связано переименование Татарского пролива в "Татарский залив". Он больше всего способствовал распространению в Европе версии о том, что Сахалин будто бы является полуостровом.
   л. 2 По данным журнала плавания (л. 13) видно, что в 7 часов 12 июня 1849 г. транспорт "Байкал" находился в трех милях от берега Сахалина на широте 52R16', из чего можно сделать вывод, что впервые участники плавания увидели берега Сахалина в районе Луньского залива [см. 14].
   Мыс Головачева, или мыс Тамлево,- мыс северо-западного побережья Сахалина при входе в Амурский лиман с севера. Назван И. Ф. Крузенштерном в честь участника его плавания лейтенанта Петра Головачева.
   Мыс Елизаветы и Марии - крайне северные мысы Сахалина. И. Ф. Крузенштерн писал: "Я назвал их Елизавета и Мария - да украсят и процветут сии дикие и бесплодные места именами, любезными каждому россиянину!" [7, 192].
   Залив Надежда - первый залив западного побережья Сахалина от мыса Марии. Назван И. Ф. Крузенштерном по названию его корабля.
   Залив Байкал, ранее назывался заливом Обмана, потому что в 1846 г. был мореходом А. Гавриловым принят за лиман Амура. Г. И. Невельской переименовал его по названию своего транспорта в залив Байкал.
   л. 3 "Тремя братьями" Г. И. Невельской назвал три остроконечные вершины отрогов горного хребта, простирающегося на полуострове Шмидта. Эти вершины хорошо заметны с моря. Поэтому Три Брата и теперь широко известны морякам.
   Мыс Левенште

Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
Просмотров: 555 | Комментарии: 2 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа