| Главная » Книги |
Пржевальский Николай Михайлович - От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-Нор, Страница 11
Пржевальский Николай Михайлович - От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-Норо Пржевальским в данной экспедиции. Алтын-таг оказался громадным хребтом, северной ветвью Куэнь-луня, отделяющей котловину Цайдам от бассейна Лоб-нора и на восток уходящей в Нань-шань. К исследованию Алтын-тага H. M. Пржевальский возвращается и в следующих путешествиях.
33 О посещении в 1858-1861 гг. русскими алтайскими староверами озера Лоб-нора в поисках богатой страны Беловодья охотно рассказывает Пржевальский и в своей книге "От Кяхты на истоки Жёлтой реки", 1888, стр. 317-319, а также М. В. Певцов в "Трудах тибетской экспедиции" на стр. 313-314.
Гораздо более подробные сведения о замечательных путешествиях русских крестьян в Центральную Азию и даже Тибет приводят Г. Е. Грумм-Гржимайло и П. К. Козлов. Первый из них напечатал рассказ, записанный со слов Ассана Емельянова Зырянова, участника этого похода, сына руководителя первой группы староверов, ушедшей в Китай. Рассказ этот представляет исключительный интерес и является документом, который Грумм-Гржимайло справедливо считает документом географическим, поскольку староверы впервые прошли по таким местам, где до них не был никто из европейцев. Не одна, а несколько партий алтайских староверов уходили в Китай, но всё же почти все и возвращались к родным местам. (Г. Е. Грумм-Гржимайло. Описание путешествия в Западный Китай, т. 3, СПб., 1907, приложение 1, стр. 433-439).
П. К. Козлов при следовании через Алтай в свою экспедицию в Монголию и Кам в 1899 г. лично беседовал с 76-летним старовером Е. Н. Рахмановым, который также ходил на Лоб-нор в поисках Беловодья, в "тихие места из-за притеснения веры". Рахманов показал, что, не удовлетворившись Лоб-нором, большая часть русских крестьян ушла отсюда на юг, к Алтын-тагу, перевалила его и устроила здесь в урочище Гас колонию. Русские начали пахать землю, охотиться на диких зверей, из которых им больше всего понравились куланы, - как они их почему-то называли,- "польские кони". Места эти показались им привольными, их здесь никто не притеснял, но зов родины оказался настолько сильным, что уже очень скоро они вернулись в Русский Алтай. Рахманов вернулся без красавицы-дочери Пелагеи: она была украдена и скоро стала любимой женой у турфанского бека, которому и родила трёх детей (П. К. Козлов. Монголия и Кам, т. I, ч. I, СПб., 1905, стр 11-15).
34 Здесь в дневнике отмечаем следующую запись о днях Рождества и Нового года 1877 года:
"25 декабря. Праздник Рождества для нас немногим отличался от других дней: та же обстановка, те же лица. Только поели немного лучше; напекли пирожков с говядиной, морковью, и изюмом, зажарили гуся, достали баночку варенья; казакам я дал бутылку коньяку.
В течение дня много раз вспомнил про родину, родных и друзей. В Отрадном и Смоленске, несомненно, также не один раз вспомнили обо мне, быть может, со слезами на глазах...
26 декабря. Отправился в горы за дикими верблюдами. Взял с собой Эклона, Чебаева, Павлова и Бетехтина; верблюдов у нас, с запасными, 11; клади немного. Остальные казаки с вещами и верблюдами, равно как и Заман-бек со своими спутниками, остались до нашего возвращения в Чархалыке.
Радость немалая, так как теперь с нами нет прежней орды - только двое проводников. Впрочем, на первые три перехода с нами едут человек пять какой-то сволочи с Лоб-нора. Оскар наш также оставлен в Чархалыке. Сегодня прошли 21 версту; остановились в месте безводном.
27 декабря. Прошли 30 вёрст по совершенно голой равнине. Лёд вьючили из Чархалыка. С малым караваном идём теперь быстро. Сегодня в первый раз увидели след дикого верблюда. Такого следа еще не видал ни один европейский глаз,- думал я, смотря на безобразные, ясно отпечатавшиеся на песке пятки животного.
31 декабря. Прошли 17 вёрст. Новый год встречаем среди дикой пустыни, вдали от всякого жилья человеческого. Впрочем, и лучше, что возле нас нет здешнего люда, кроме двух проводников. Как и во все другие дни, сегодня ляжем спать в 7 часов вечера, завтра встанем в 6 утра. Не будет для нас никаких особых пожеланий и приветствий, но зато мы можем спокойно оглянуться на истекший год, зная, что он прожит не даром.
Сегодня опять вспомнят обо мне много раз в Отрадном и Смоленске. Хотя бы во сне увидать близких сердцу!..
1 января. Ради Нового года переход в 28 вёрст, по совершенной пустыне. Почва (глина с песком) совсем голая, покрытая галькой, которая насыпана, словно щебёнка на шоссе. Растительности нет никакой, только с половины дороги попадается мелкий, редкий саксаул. Воды нигде нет; вот уже третий день, как мы таем грязный лёд.
Что-то принесёт мне наступающий год? Насколько выполнится задуманное мною исследование Внутренней Азии? Где будем мы будущее 1 января? На все эти вопросы можно будет ответить через год. Теперь же, с упованием на счастье, будем безустанно служить своему великому делу" (Известия Всесоюзного Географического общества, т. 72, вып. 4-5, М.-Л., 1940, стр. 534-536).
35 Пески тянутся на восток до долины Дань-хэ и даже переходят отдельным островом на восток от последней, к городу Дунь-хуань, что лежит в 300 км на запад от города Сучжоу.
36 Картина Алтын-тага, нарисованная Пржевальским, в целом соответствует только общей характеристике страны. В действительности орография Алтын-тага оказалась сложнее, как это и бывает при более детальном знакомстве с таким громадным горным районом, как данный. На юг от Черчена Алтын-таг поднимается до 6389 м, на меридиане Чархалыка перевалы лежат на высоте 4 000-5 000 м, а озеро Аяг-кум, расположенное на высоком плато между северной цепью Алтын-тага и южным хребтом Пржевальского (вместе с Русским хребтом, отделяющимся от Алтын-тага), на высоте 3871 м выше уровня моря. Далее на восток Алтын-таг несколько снижается, но всюду имеет большую высоту и очень чётко выражен в рельефе. Длина Алтын-тага от меридиана Хотана до гор Анимбар свыше 1000 км. В хребте Пржевальского горная вершина Улугмус-таг имеет высоту 7 723 м и является высочайшей из известных ныне в системе Куэнь-луня.
Алтын-таг, как и другие горные сооружения Центральной Азии, на разных участках носит разные названия, которые даются хребту местными жителями. Некоторые из таких названий и приводит Пржевальский, но их несравненно больше: Кызыл-унгур, Суламнинг-таг, Кызыл и т. д.
Алтын-таг после Пржевальского был посещён экспедицией М. В. Певцова, среди участников которой геолог К. И. Богданович дал прекрасное геолого-географическое описание западного Куэнь-луня и Алтын-тага (см. Труды Тибетской экспедиции, ч. 2, СПб., 1892; см. также и чч. 1 и 3 этих трудов, где приводятся описания отдельных маршрутов в горах Куэнь-луня В. И. Роборовским и П. К. Козловым).
37 Упоминая о Canis chanco, Пржевальский имеет в виду, видимо, высокогорную форму тибетского волка.
38 H. М. Пржевальский охотно останавливается на характеристике дикого верблюда, районов его обитания, биологических особенностях и т. д. В то время еще мало что знали о диких верблюдах. Краткие упоминания путешественников о наличии в пустынях Центральной Азии двугорбого дикого верблюда могли приниматься всерьёз, но могли и расцениваться скептически. Доказательств не было. Такие доказательства впервые привёз Пржевальский,- это одна из его больших заслуг в области зоологии и зоогеографии. Со времени Пржевальского появилось очень мало новых данных о диких верблюдах, - слишком ограничен материал в руках систематиков-зоологов, чтобы детально разобраться в сходствах и отличиях дикого верблюда от домашнего.
Вопрос, поставленный Пржевальским; - есть ли найденные им верблюды прямые потомки диких родичей или это домашние, ушедшие в степь, одичавшие и размножившиеся на воле, - до сих пор не может быть окончательно и категорически решён. Сам Пржевальский в дальнейшем склонялся к тому, что дикие верблюды Лоб-нора действительно дикие, но аргументация его в данном случае в общем мало отличалась от доводов, приведённых в этой книге, и вряд ли её можно назвать очень убедительной. В частности, неверно представление о том, что совокупление у домашних верблюдов не может производиться без помощи человека, а значит и домашние формы не могут стать одичавшими. Всё это ни в какой мере не снижает научного интереса к замечательному факту открытия Пржевальским диких верблюдов в Лоб-норе, где они действительно водятся, как найдены они также в Хамийской пустыне и в Заалтайской Гоби, т. е. в самых страшных бесплодных пустынях Центральной Азии. Более нигде в мире нельзя встретить этого редкого зверя, ареал распространения которого, видимо, всё более и более сужается.
39 Старинное название Лоб или Лоп известно уже давно. Об озере Лоб-нор не знает Марко Поло, но упоминает это название, когда описывает город Лоп в начале одноименной пустыни:
"...А пустыня та, скажу вам, великая; в целый год, говорят, не пройти её вдоль; да и там, где она уже, еле-еле пройти в месяц. Всюду горы, пески да долины; и нигде никакой еды. Как пройдёшь ночь и день, так найдёшь довольно много пресной воды; человек на пятьдесят или на сто хватит её, так по всей пустыне: пройдёшь ночь и день и найдёшь воду. В трёх-четырёх местах вода дурная, горькая, а в других - хорошая, всего двадцать восемь источников. Ни птиц, ни зверей тут нет, потому что нечего им там есть" (Марко Поло. Путешествие. Ленинград, 1940, стр. 50).
Местные жители не называют озеро именем Лоб-нор, как это отмечает Пржевальский, который говорит, что вся страна, а не озеро, в низовьях Тарима известна как страна Лоб. Окончание нор или нур ныне широко распространено: у монголов это значит - озеро, у азербайджанцев ноур - пруд, озерко, болотце; у коми нюр - болото, болотистые луга; у народа ханты - омут, яма с водой и т. д.
Слово Лоб - объяснить гораздо труднее. Видимо, оно дотюркского, индо-европейского происхождения. Известно, что древним населением Кашгарии были согдийцы, народ, говорящий на языке иранской группы. Лоб можно сравнить с такими географическими названиями, как: р. Лаба на Северном Кавказе, р. Лаба ( Эльба) в Европе, р. Лобва Свердловской области, Лопасна, Лобжа (бассейн Днепра) и т. д. Названия эти уходят в далёкое прошлое. Акад. А. Соболевский, разбирая часто встречающиеся на Руси географические названия, включающие слова: Лоб, лоп, люб, лаб,- отмечает, что они связаны с древним "alb". что значит белый, ср. латинский "albus" (A. И. Соболевский. Новые Русско-скифские этюды. Известия Отделения русского языка и словесности Академии Наук, т. 31, 1926, стр. 10-30).
При нашем объяснении названия Лоб-нор будет тем более интересно вспомнить, что алтайские староверы в поисках страны "Беловодья" ушли на Лоб-нор, а Иван Петлин, первый руский, посетивший Китай и прошедший через Монголию в 1618 г., говорит о Лабинском государстве, лежащем на юг от страны монгольской.
40 Утверждение H. M. Пржевальского, что вода в Лоб-норе пресная, вызвало большое сомнение в правильности оценки путешественником качеств воды, с одной стороны, а с другой - подкрепило противников Пржевальского в убеждении, что он описал под именем Лоб-нора другое озеро, так как все китайские источники сообщают об озере Лоб-нор как о солёном водоёме, и это казалось правдоподобным, ибо замкнутое озеро, обладающее большим испарением, в условиях резко пустынного сухого климата, должно очень быстро засолоняться (см. выше нашу вводную статью).
41 Факт примечательный и отмечаемый многими исследователями Средней и Центральной Азии. Что озёра там были некогда большими и частыми, это не подлежит сомнению, - озерный ландшафт господствовал в кайнозойскую эру. Однако очень спорен вопрос об усыхании озёр в историческое время, нет доказательств, говорящих о таком продолжающемся усыхании в настоящем или за историческое время.
42 Здесь в тексте издания 1877 г. у автора приводится список деревень Лоб-нора с указанием количества дворов в каждой.
43 Намаз - ежедневная молитва каждого правоверного мусульманина, регулярно исполняемая всюду в странах ислама.
44 H. M. Пржевальский говорит, видимо, об описании Чарльзом Дарвином жителей Патагонии и Огненной Земли, сделанном великим натуралистом во время его путешествия на корабле "Бигль" (см. "Путешествие натуралиста вокруг света". Сочинения Ч. Дарвина, т. 1, М.-Л., 1936).
45 Из всех зоологических наблюдений H. M. Пржевальский особенно увлекался орнитологическими. Он хорошо знал птиц и неутомимо охотился на них, расширяя свои коллекции. Каждую весну в путешествии он проводил на каком-либо крупном водоёме, где ждал массового прилёта птиц и внимательно следил за последовательностью в ходе перелёта.
Пять таких вёсен наш путешественник посвятил изучению весенних перелётов: на озере Ханка в Уссурийском крае в 1868 и в 1869 гг., на озере Далай-нур в юго-восточной окраине Монгольского нагорья в 1871 г., в Ала-шане и в долине Хуан-хэ в 1872 г., на высокогорном озере Куку-нор в 1873 г.
46 Ариман и Ормузд: первый - божество зла, "дух зла и бедствий" из пантеона древней Персии, второй - бог света, добра. Между этими богами идёт вечная борьба.
47 Статья H. M. Пржевальского, напечатанная в "Известиях Географического общества" за 1877 г., на этом кончается, она помечена городом Кульджой, 18 августа 1877 г. Дальнейшее ожидание в городе Кульдже и путешествие по Джунгарии до Гучена, возвращение в Зайсан можно востановить по дневнику Пржевальского, откуда и заимствованы некоторые выдержки, воспроизводимые настоящим изданием.
Пржевальский окончил отчёт 15 августа, о чём свидетельствует его запись в дневнике: "Живём в Кульдже, свой отчёт я кончил, но должен сам переписывать. Трезвого и хорошего писаря не нашлось. Другой экземпляр в Главный штаб переписал кое-как мой казак Гармаев".
Дневник же Пржевальский перестал вести только 31 марта 1878 г. в Зайсанске. В конце дневника лаконичная приписка: "Перерыв, но не конец дневника".
48 А. В. Каульбарс, известный русский путешественник и военный географ. Исследователь Тянь-шаня и древних русел р. Аму-дарьи. В 1872 г. был послан в Восточный Туркестан, где заключил от имени России торговый договор.
49 Первый генерал-губернатор Семиреченской области Г. А. Колпаковский (область образована в 1867 г.), ещё в 1860 г. командовавший русскими войсками, нанёсшими поражение кокандцам у пикета Узун-агач (в районе нынешнего города Фрунзе).
50 Ниже приводимый текст заимствован из дневника H. M. Пржевальского, откуда мы сделали выборки тех записей, которые нам представляются наиболее интересными или сохранившими и сейчас своё научное или биографическое значение.
Во время пребывания в Кульдже Пржевальский был твёрдо уверен, что он сможет продолжать экспедицию, и лихорадочно готовился ко второму кругу путешествия, на этот раз в Тибет. Твёрдая уверенность Пржевальского в таком предприятии видна из следующей записи в дневнике:
"16-27 августа. В больших хлопотах по сборке в экспедицию проведено всё это время. Тем труднее было, что в Кульдже многого достать совсем нельзя: притом же всякую работу, самую даже простую, надо отдавать в мастерскую 10-го Туркестанского линейного батальона, где солдаты работают скверно и очень дорого.
Отчёты свои отправил, письма написал. Снарядились хорошо, благодаря запасам, привезённым еще в прошлом году из Питера. Много нам помогли в Кульдже начальник северного участка Кульджинского района, майор Герасимов и доктор Мацеевский - заведующий местным полугоспиталем. У Мацеевского же я оставил для посылки зимой по почте в Академию наук два ящика с рыбами и пресмыкающимися; остальные коллекции укупорены в девять больших ящиков и один кожаный мешок - сданы на хранение кульджинскому городничему до отправки их в Петербург.
В Тибет едем: я, Эклон, Чебаев, Иринчинов, Гармаев, Анносов; Павлов и Урусов; - двое последние солдаты 10-го Туркестанского линейного батальона, квартирующего в Кульдже; Павлов тот самый, который ходил уже на Лоб-нор. Верблюдов у нас 24, из них 19 вьючных; верховых лошадей 3, на них едем: я, Эклон и Чебаев. Багажа около 160 пудов: нужно тащить всё необходимое на целых два года. Денег имеем с собой 17 ямб и 200 серебряных рублей. Последние в Кульдже не имеют никакой цены".
Дневник Пржевальского представляет очень увлекательную книгу. Перед глазами читателя возникает образ замечательного путешественника со всеми особенностями характера этого человека, его вспыльчивостью, упорством, страстностью к исследованиям; читатель из дневника может лучше представить этого человека, о котором так много написано и так много сказано. Читая его записи, кажущиеся совсем свежими, как бы вступаешь в непосредственный контакт с великим исследователем Центральной Азии, и кажется, что не существует семидесяти лет, отделяющих нас от времени героических путешествий Николая Михайловича.
H. M. Пржевальский 28 августа 1877 г. начал новый маршрут, названный им вторым периодом экспедиций, который должен был привести его в Лхасу. Но, увы, и на этот раз стремления путешественника попасть в эту заветную столицу Тибета не сбылись. Он прошёл на Сайрамское озеро, Эби-нор, к горам Семис-тау и по Джунгарии дошёл до города Гучена, откуда болезнь Пржевальского заставила его повернуть обратно к Зайсану, куда экспедиция прибыла 20 декабря 1877 г. Ход экспедиции от Кульджи на Гучен и обратно до Зайсана виден из выдержек дневника путешественника.
51 Семис-тау, или Семис-тай, действительно, соединяется с хребтом Тарбагатай и представляет восточное продолжение гор Урка-шар. Западную Джунгарию по маршрутам Пржевальского детально обследовал акад. В. А. Обручев, который в 1905, 1906 и 1909 гг. предпринял географическое и геологическое изучение пограничной Джунгарии. Этот исследователь пишет: "Наблюдения Пржевальского, маршрут которого в Семис-тае почти совпадает с нашим, не были опубликованы и выразились только в нанесении на русских картах нескольких названий урочищ и колодцев. На своей отчётной карте он показал пик Холусутай и кл. Хашатай". (Пограничная Джунгария, т. 3, вып. 1, Ленинград, 1932, стр. 140).
Высоты Семи-тау оказались выше, чем предполагал Пржевальский: они превышают 2 000 м над уровнем моря.
52 Пржевальский называет "Богдо-тау" высокую горную группу Восточного Тянь-шаня, возвышающуюся над Урумчи. Абсолютная высота этой группы, ныне известной под названием Богдо-олы (Богдо-улы), 5 600 м.
На полях дневника Пржевальского приписано: "Богдо-тау поднимается тремя острыми вершинами и двумя меньшими; первые гораздо резче выступают из общей массы Тянь-шаня, так же высоко поднятого в этой части. Тянь-шань от Богдо-тау уходит на юго-запад к Урумчи, так что группа Богдо как бы выдаётся к северу от общего направления хребта".
53 Николай Камилл Фламмарион широко известен своими замечательными и увлекательными книгами по астрономии. Пржевальский читал его книгу "Многочисленность обитаемых миров", 1862 г., которая явилась первым произведением начинающего писателя, сразу ставшего очень популярным. Часть книг Фламмариона переведена и на русский язык.
54 Измученный болезнью, Пржевальский не прекращает вести дневник, но записи его становятся всё более лаконичными, он их дописывает на полях. К записям за эти дни добавлено: "Только дёготь с бараньим салом и прованским маслом немного успокаивает, но на час, не более. В течение дня и ночи мажусь раз 10-15, белье и нижнее платье испачкались и провоняли дёгтем. Мазать приходится дорогой на морозе и ветре, легко застудить".
55 Вторая приписка: "От колодца Сепкюльтай снегу становится мало, возле урочища Ургунты снегу вовсе нет".
56 Здесь приписка на полях: "О геологическом строении спросить у Иностранцева".
Александр Александрович Иностранцев (1843-1919), крупный геолог, с 1873 г. профессор Петербургского университета по кафедре геологии и палеонтологии, автор многих трудов по геологии России, обработал геологические коллекции Пржевальского. Геология Нань-шаня освещена в работе В. А. Обручева. Центральная Азия, Северный Китай и Нань-шань, 2 т., 1900-1901 гг.
57 Эта предварительная характеристика горных систем Тянь-шаня и Нань-шаня сделана путём противопоставления. Нужно иметь в виду, что данные по Нань-шаню, почерпнутые Пржевальским из своих исследований Нань-шаня в первой центрально-азиатской экспедиции, относятся, главным образом, к Восточному Нань-шаню, более влажному, облесённому, богатому растительностью, чем западный, сухой и суровый Нань-шань, где влияние пустынь и холодных нагорий Тибета более сильно.
Сравнение гор Тянь-шаня и Нань-шаня, хотя и конспективно изложенное, - замечательный географический документ, не потерявший своего интереса и по настоящее время.
58 В дневниковых записях Пржевальского этого перода, когда болезнь мучила его, чувствуется, что нервы автора дневника уже не выдержали, - много раздражения выливается на страницы его полевых записок.
П. П. Померанцев во вступительной статье к дневнику Пржевальского пишет:
"Вторая половина экспедиции по Джунгарии до Гучена была особенно тяжёлой. Пржевальский и часть его спутников заболели мучительным зудом (Pruritus scrofi). Записи дневника становятся нервными и жёлчными. Больного раздражает буквально всё. Даже преданные спутники-казаки оказываются проходимцами, людьми "на один покрой". Читая эти страницы, просто не веришь словам Пржевальского, ибо каким большим диссонансом выглядит рядом с этим его многочисленная и многолетняя переписка со своими спутниками - казаками и солдатами, проникнутая редким вниманием и любовью к этим простым людям... Но нервы отказывались подчиняться, и больной продолжал резко ругать своих спутников за "гнусное" поведение. Правда, некоторые из них справедливо заслужили к себе порицание от своего начальника, будучи действительно виноваты перед ним. Так, пришлось расстаться с преданным спутником забайкальским казаком Панфилом Чебаевым, бывшим с Пржевальским еще в первом его путешествии по Монголии и в стране тангутов... "Да, в нынешнее путешествие мне сильно не везёт относительно спутников..." (запись за 21-31 января, 1877 г.).
Последнее было не совсем верно. Около Пржевальского были и преданные спутники: бурят Иринчинов, тоже забайкальский казак, участник всех четырёх путешествий в Центральную Азию, переводчик Юсупов, участник трёх последних путешествий, прапорщик Эклон, ходивший в третье путешествие и, наконец, перед самым концом экспедиции забайкальский казак Телешов, не покидавший Пржевальского до последних дней его жизни", (Известия Всесоюзного Географического общества, т. 72, вып. 4-5, М.-Л., 1940, стр. 504).
59 Воспоминание об Уссурийском путешествии и о наблюдениях за весенним пролётом птиц на озере Ханка.
60 Граф Ф. Л. Гейден, начальник Генерального штаба русской армии, позже генерал-губернатор Финляндии. Гейден был в курсе путешествий Пржевальского и помогал ему в комплектовании персонала экспедиций. В данном случае Гейден передал указание военного министра Д. А. Милютина.
61 H. M. Пржевальский сдержал своё слово. Менее чем через год, в конце февраля 1879 года, наш путешественник совместно со своими спутниками Ф. Л. Эклоном и В. И. Роборовским собрались в Зайсанском, чтобы начать знаменитое третье путешествие по Центральной Азии, которое, как известно, закончилось полным триумфом (См. "Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Жёлтой Реки", СПб., 1883, 473 стр.).
Таблицы для перевода мер длины и веса в метрические Таблица 1 Вёрсты в километрах 1 верста = 1,06680 километра
Таблица 2 Сажени в метрах 1 сажень = 2,13360 метра
|
Жанры
|
|||||||||
