Главная » Книги

Роборовский Всеволод Иванович - Путешествие в восточный Тянь-Шань и в Нань-Шань, Страница 17

Роборовский Всеволод Иванович - Путешествие в восточный Тянь-Шань и в Нань-Шань



кое-какими необходимыми запасами для коллекций, инструментами для съемки и метеорологических наблюдений, анероидом, сверенным на станции с оставленным на ней барометром, и запасами продовольствия для себя, на троих, и для лошадей на 20 дней, верхами я, Баинов и Топке, простившись с товарищами, направились с бивуака на юго-запад к понижению гор, служащему соединением гор Яматын-ула и Баин-Дзургын-ула. Легко подымаясь по лугу, мы достигли перевала через 6 верст. С перевала продолжали держаться того же направления, обходя горы и возвышенности Баин-Дзургын-ула, часто подымаясь и спускаясь их увалами, довольно плодородными, передутыми песками. На последних, лежащих не толстым слоем, прекрасно росли какие-то злаки и довольно высокая Kobresia sp.
   Через 16 верст мы вышли на р. Дзурге-гол и пошли ее берегом между горами в юго-юго-восточном направлении. Здесь мы увидели множество яков, пасущихся на прекрасном корму, по луговым склонам гор. Наконец, пройдя 23 версты, достигли небольшого притока реки, в котором воды было очень немного, - она скоплялась по плоскому руслу в ямках. Неважный, но все-таки кое-какой корм был здесь, и мы остановились на ночлег.
   По дороге горами мы слышали свист уларов (Tetraogallus sp.), видели красноносых клушиц (Fregilus graculus) и вьюрков. Кроме яков видели по сторонам пасущихся куланов (Asinus kiang) и норки грызунов.
   По песчаным склонам гор, их скалам и возле реки попадались: прикрыт низкий (Aconitum sp.) с зелеными цветами; пчелка (Delphinium sp.), низкая, крупноцветная, лиловая; Saussurea sp., желтый мытник (Pedicularis sp.), злак с мохнатым колосом, синяя горечавка (Gentiana sp.), альпийская астра (Aster alp.), касатик (Iris sp.), острокильник (Oxytropis sp.), ревень (Rheum sp. spiciforme?), заячья капустка (Sedum sp.), осока (Carex sp.), дикая пшеничка (Triticum sp.), Kobresia sp., Cremanthodium sp., полынка (Artemisia sp.), стелящаяся Myricaria prostrata, твердочашечник (Androsace sp.), камнеломки оранжевые (Saxifraga sp.) и мн. др.
   На утро, оставив речку и перевалив пологий, мягкий увал, я взял направление немного на юго-запад, на перевал Кептул-дабан. Сначала шли по долине и любовались дикими яками, во множестве уходившими от нас в горы хребта Гумбольдта, понижавшиеся к востоку и носящие имя Укырте-хара-нургын-ула.
   Мы подошли к подножью этого хребта и удобным пологим подъемом поднялись к перевалу без затруднений. С перевала я увидел уже знакомую картину грандиознейших льдов хребта Риттера, Гучин-гурбу-шахал-гын, стоящих недоступной стеной на юге и уходящих далеко на запад. На юго-востоке вздымался невысокий, сравнительно, Янке-дабан, в восточных продолжениях которого, с северных склонов, берет свое начало р. Ихэ-Халтын-гол, струящаяся внизу под перевалом Кептул-дабан на запад.
   Гипсотермометр, прокипяченный на перевале, показал абсолютную высоту его в 14 660 футов.
   При подъеме, на самом перевале и спуске с него обнаружены породы: порфир роговообманковый; песчаник серо-красный, твердый, с обломками серого кварца; песчаник метаморфический. Некрутым и удобным, правда, каменистым, южным склоном, мы спустились с перевала к правому берегу р. Ихэ-Халтын и свернули на юго-восток-восток, вверх по ее течению, чтобы увидать истоки этой реки.
   Нам всюду попадалось много диких яков. Наконец, на выбранном нами месте ночлега на правом берегу р. Ихэ-Халтын я соблазнился поохотиться; вместе с Баиновым мы убили огромного самца в роскошной, перелинявшей уже шкуре, с вывернутыми от частых и грозных поединков рогами. От него я воспользовался частью мяса, копытами, взятыми на память, и шкурой с хребта для ковра. До этого места мы прошли 32 версты. Корм для животных нашелся в достаточном количестве. Ночью небо было закрыто облаками, при довольно сильном морозе, и юго-восточный ветер не раз нагонял снежную крупу, забелившую к утру землю. Перед утром небо почти совсем разъяснило, и мороз усилился до -17°Ц.
   С удовольствием согрелись мы утренним чаем и, держась восточного направления, продолжали движение долиною вверх по р. Халтыну; она сегодня видимо расширилась. На севере восточные продолжения хр. Гумбольдта здесь заметно понизились, приняв название Укырте-хара-нургын-ула и далее на востоке направили свои увалы на соединение с горами Дзургын-ула, на север, частью к оз. Хара-нору на восток и на юго-восток, к вздымающемуся в небесную высь снежными пиками Бухын-дабану, отгораживающему с юга долину оз. Хара-нор. Бухын-дабан идет на восток, склоняясь немного к югу, и я счел бы его за возродившееся на востоке продолжение хребта Гумбольдта.
   На юг долина Ихэ-Халтын огораживается крутой стеной хребта Янке-дабан, который и замыкает на востоке долину невысоким увалом, соединяющимся с горами Укырте-хара-нургын-ула47.
   Идя все вверх по Халтыну, со второй половины пути этого дня нам стали попадаться ключи, бегущие из подножий Янке-дабана в Халтын; на одном из самых восточных, бегущих среди зеленой луговой болотистой площадки, через 30 верст пути, мы устроились на ночлег, сменив собою только что ушедших от нас штук 70 диких яков, доставивших нам грандиозное зрелище нескольких отчаянных боев из-за обладания тут же присутствовавших многочисленных особ прекрасного пола этой мощной породы.
   Ключи возле нашего бивуака и составляют самые верхние истоки р. Ихэ-Халтын-гол.
   В долине р. верхнего Ихэ-Халтына мы не встретили следов человеческого жилья вроде старых стойбищ, покинутых кочевий и пр., но зато очень много зверей: яков, куланов, антилоп, зайцев, грызунов; из норок последних часто выпархивали вьюрки (Montifringilla ruficollis и Onychospiza taczanowskii Prsew.), устраивающие совместно с грызунами свои гнезда в их норках, да кое-какие хищники, грифы и бородачи (Gyps sp. et Gypaetus barbatus L.), всегдашние спутники обилия диких зверей и многочисленных стад номадов, постоянно выслеживающие или с окрестных горных высот или из выси подоблачной себе поживы, в виде животного, павшего от болезни или убитого во время междоусобного побоища, явления обыкновенного, в особенности во время течки.
   На лугах, особенно обильных осоками, в более сухих местах еще цвели несколько видов горечавок (Gentiana sp.), астрагалы (Astragalus sp.), звездчатки (Stellaria sp.), камнеломки (Saxifraga sp.) и крупноцветные невысокие лиловые пчелки (Delphinium sp.).
   К ночи небо разъяснило совершенно. К утру мороз сковал льдом все воды. Земля покрылась инеем.
   Чтобы обозреть подалее окрестности и пространства, подлежащие нашему посещению, мы, покинув бивуак, поднялись на восточную оконечность Янке-дабана, откуда мы увидали на юге через Кактынскую долину Южно-Кукунорский хребет, на востоке снежные горы Бухын-дабан, на северо-востоке снеговые горы Цзаирмык-дабан, запирающие Хара-норскую долину с севера; на западе огромным валом стояли ледники Ихэ-дабана (хребта Риттера) и его понижения, скатывающиеся широкими, плоскими увалами в Кактынскую долину; последняя на востоке замыкается тоже увалом, идущим от Бухан-дабана к Южно-Кукунорским горам. Этот увал служит водоразделом р. Кактын-гол и р. Гурбу-ангыр-гол.
   С высоты Янке-дабана я сделал засечку на заметное ущелье в горах Южно-Кукунорских через Кактынскую долину и направился в этом направлении на юг с небольшим западным склонением, пересекая приходящие с запада с Ихэ-дабана плоские увалы, пестреющие множеством мелких озер, раскиданных по их поверхности. С тоской переваливали мы эти однообразные увалы, скрывавшие за собою местность, лежавшую впереди. Осилишь один, а за ним стоит другой, за этим третий и так далее, и, казалось, не будет им конца. Увалы эти состоят из лёссовидного буро-желтого суглинка со щебнем различных горных пород, почти неприкрытого растительностью, а местами хотя и прикрытого ею, но весьма скудно. Озерки все пресноводны, неглубоки, с пустынными берегами и не населены водяной птицей, отчего молчаливы и имеют безжизненный характер. На пути попадались часто гряды огромных камней, среди которых встречались клумбы твердочашечника (Androsace sp.), заячья капуста (Sedum sp.), 2-3 злака осоки (Garex sp.), песчанка (Arenaria sp.), Saussurea sp., альпийская астра (Aster alp.), желтый Cremanthodium sp., крупка (Draba sp.), желтые и оранжевые камнеломки (Saxifraga sp.), альпийская крупноцветная пчелка (Delphinium sp.), одуванчик (Leontodon sp.) и стелящаяся Myricaria prostrata дернинками до 2-3 сажен в диаметре, разбросанная по влажной глине. Вообще по встречавшейся, плохо развитой растительности можно было заключить, что в этой местности нынешнее лето преобладала засуха.
   Пройдя 31 версту, остановились на сухом русле, с запасной водой. Травы здесь было, как и везде, немного. После полудня дул северовосточный ветер.
   На утро нам предстоял путь по той же долине и того же характера, как и накануне. Погода сначала сносная, сделалась потом отвратительной: подул в лицо резкий ветер и посыпала снежная крупа, больно бившая в лицо.
   Мы стремились скорее добраться до намеченного еще вчера с высоты Янке-дабана ущелья в южных горах, где виден был хороший корм. Его достигли мы через 21 версту и тут же в устье его остановились на берегу светлой и быстрой небольшой речки, выносящейся из гор среди тучной зелени по дну ущелья.
   Несмотря на скверную погоду, до нас долетали крики множества уларов (Tetraogallus sp.) из ущелья соседних гор.
   Собирая в окрестности своей остановки растения, я встретил совершенно свежую, только что покинутую лежку медведя, вероятно, зачуявшего приближение человека и покинувшего ее. Дождь не переставал весь день и зарядил на всю ночь; тем не менее, промокнув до костей, я успел собрать немало интересных видов растений в свой гербарий: тут я видел первоцвет (Priniula sp.), прострелы (Pulsatilla sp.), Saussurea sp., осоки и злаки, роскошные экземпляры пчелки (Delphinium sp.) 2 вида, с темно-бурыми, поникшими головками, Gremantnodium sp. и др. Особенно прекрасные экземпляры ревеня (Rheum spiciforme) росли между камней на речке. Я собрал множество зрелых семян его, в изобилии украшавших самые растения, состоящие из пучков крупных темнозеленых округлых листьев, с красными сочными черешками.
   Скалы соседнего ущелья состояли из зеленовато-серого кварцево-глинистого сланца.
   Всю ночь шел дождь, частью со снегом. К утру мы совершенно вымокли и дрожали от холода, проведя ночь на мокрых войлоках; мокрые наши верблюды и лошади имели вид плачевный, ежились, дрожали и печально смотрели на нас, как бы ожидая нашей помощи. Чтобы их согреть, дали всем понемногу запасного зерна. Сами согрелись чаем, с усилиями приготовленным на мокрых дровах, и после него вьючкой своего багажа. Утро предвещало хорошую погоду. Над головами, в просветы облаков, проглядывало голубое небо, хотя окрестности были окутаны белыми ватообразными облаками, часто налетавшими на нас и охватывавшими нас своей холодной и влажной средой. Тогда мы принуждены были двигаться в непроницаемой для глаз мгле, ничего не видя ни впереди себя, ни по сторонам, лишаясь всякой возможности делать съемку. Облака эти преследовали нас и не прекращались. Чтобы переждать их немного, мы, пройдя всего три версты, остановились в соседнем небольшом ущелье на речке напиться чаю.
   Через два часа облака поднялись кверху и разошлись по сторонам. Погода стала хорошая, солнечная. Мы надеялись просушиться на солнечном тепле и продолжали свою дорогу, держась южного направления, пересекая глиняные увалы, идущие к юго-западу-западу, служащие водоразделами речкам, бегущим в том же направлении в долину р. Какты.
   Рассеявшиеся облака открыли нам горизонт, и впереди мы увидели довольно высокие горы, сильно скалистые и понижающиеся немного восточнее. Их, пожалуй, можно было бы попытаться обойти, но я, для сокращения пути, пустился в том же южном направлении.
   Следов и тропинок, которые бы вели на перевал [Го-дабан], не было видно никаких; мы легко вошли на него по пологому, удобному подъему. Но велико было наше разочарование и удивление, когда мы посмотрели вниз. Там мы увидали, повидимому, недосягаемую пропасть. Проводник Топке увещевал вернуться, уверяя, что здесь люди никогда не ходили. Тоскливое чувство охватило при мысли об отступлении, и я решил рискнуть спускаться вниз.
   Острая, как бы колотая, каменистая осыпь скатывалась в глубокую бездну по крутому склону. Я направился вперед, разыскивая зигзагами более доступную дорогу. С тяжелыми усилиями и крайнею осторожностью сводили Баинов с Топке верблюдов; последние часто падали на колени, чтобы не скатиться вниз вместе с подвижной каменной осыпью, по которой пришлось спускаться. Сильными криками, разносившимися в горах, они выражали свой протест против этой дороги. Наконец, мы благополучно достигли дна ущелья. Проводник был в удивлении и восторге, передавая свои чувства Баинову. Он говорил, что русские особенные люди, для которых все возможно, которым все подчиняется: и вода, и земля, и пространство, и время, которым покровительствует само небо.
   Один он никогда не рискнул бы итти здесь ни за какие награды и деньги, даже не послушался бы самого вана (курлыкского князя).
   Абсолютная высота перевала Го-дабан, что значит скалистый перевал, оказалась в 15 673 фута.
   Спустившись с перевала и пройдя горным ущельем 12 верст в юго-восточно-восточном направлении, мы вышли на р. Балгын-гол, впадавщую в Курлыкское озеро в северном Цайдаме, для чего она сворачивает на юг и разрывает Южно-Кукунорский хребет и его южную ограду Оботу. На Балгыне мы нашли 2 китайских палатки и множество баранов и коз, приобретенных китайскими торговцами от монголов за всякую мелочь: иголки, тесемки, пуговицы, бусы, нитки, миткаль и пр. малоценные предметы. Монголы говорят об этих торгашах так: "идут два-три китайца в горы пешком с одним ишаком, на которого поочереди присаживаются дорогой, с небольшими ящичками, наполненными пустяками, и выглядят скорее нищими, чем купцами, а назад едут на хороших лошадях с большим стадом баранов, которое дорого стоит, а что они дали за этих баранов и не видно и ничего не стоит".
   От самого перевала до Балгына нам сопутствовала чрезвычайно сильная гроза с угрожающими раскатами грома по горам и обильным дождем, сменявшимся снежною крупой. На реке мы нашли заросли мирикарии (балго-мото - по-монгольски) {По имени этих зарослей балго-мото называется и река Балгын-гол.}, сильно поломанной торгашами-китайцами на дрова. Монголы же древесных дров почти не употребляют, предпочитая дровам сухой аргал (помет травоядных животных).
   К вечеру погода стала разгуливаться, и мы, не удаляясь с своего бивуака, видели: зайцев (Lepus sp.), сороку (Pica sp.), каменных голубей (Columba rupestris), ласточек и стрижей (Hirundo et Cotylesp. sp.) и удодов (Upupa epops.).
   Переход был небольшой, всего в 23 версты, но утомительный, и мы вместе со своими животными довольны были возможностью остановиться на хорошем корму и дровах, а присутствие людей, еще первых за этот разъезд, давало нам надежду расспросить кое-что о дороге на р. Бухайн-гол, куда мы направляли свой путь.
   К нам на бивуак пришли сейчас же монголы, работники китайцев; последние же не приходили к нам. Монголы сообщили, что завтра выше по р. Балгын мы встретим юрты курлыкских монголов, кочующих по долине со скотом и промышляющих охотой в горах, где добывают оленей (Cervus sp.) для рогов и кабаргу (Moschus sp.) для мускуса, дорого ценимого китайцами, платящими за лан мускуса лан серебра. Попадаются охотникам и другие звери; мясом некоторых они сами пользуются, а шкуры их или продают торговцам, их посещающим, или возят продавать сами в город Данкыр. Постоянной их добычей бывают яки дикие (Poёpbagus mutus), медведи (Ursus sp.), куланы (Asinus kiang), аргали (Ovis sp.), горные козлы (Capra sp.), рыси (Lynx sp.), волки (Lupus sp.), лисицы (Canis vulpes), тарабаганы (Arctomys sp.) и др.
   Долина приходящей сюда с востока р. Балгын-гол, вверх по течению которой мы стали подниматься рано утром, расширялась местами до 2 верст. Горы, обставляющие ее, довольно скалистые и обрывистые, слагаются из известняковых пород. Южные - Барун-Балгын-ула, на своих северных склонах, спадающих в долину, прикрыты маленькой альпийской ивой (Salix sp.), дающей приют мелким игривым птичкам, составляющим неумолкающие хоры. Выше этих кустов, по россыпям, слышатся звучные крики тибетских уларов (Tetraogallus thibetanus). Ущелья речек, сбегающих в Балгын-гол, сопровождаются зарослями облепихи (Hippophae sp.), курильским чаем (Potentilla fruticosa), белой крупноцветной кустарной лапчаткой (Comarum Salessowi) и др. К кустарникам, встречавшимся на Балгын-голе, следует добавить 1 вид жимолости (Lonicera sp.) и перевивающийся среди них золотой ломонос (Clematis orientalis). В них прячутся со своими выводками сифаньские куропатки (Perdix siphanica Prz.); красноносые клушицы (Fregilus graculus) расхаживают по лугам и с криком перелетают с места на место, кормя свое беспокойное потомство. О чем-то хлопочет непоседливая сорока (Pica sp.), и издает свой странный звук пустошка-удод (Upupa epops). Последние собираются по несколько штук вместе, очевидно, намереваясь лететь уже на юг на зимовку.
   У реки мы видели несколько площадок, поросших мирикарией, сильно поеденной верблюдами, несмотря на прекрасные пастбища по долине; на этих пастбищах пасется множество монгольского скота: верблюдов, лошадей, яков, коров и баранов.
   Все кочующие здесь монголы несут караульную службу на пикетах в горах или в разъездах, чтобы следить за тангутами, которые все большие охотники до грабежей, а монголы очень трусливы и чрезвычайно боятся посещения тангутских грабителей. Несмотря, однако, на бдительность монголов, тангуты все-таки ухитряются делать на них неожиданные набеги и грабить, главным образом угоняя скот, который сбывается в города Данкыр или Синин.
   Вода в Балгыне светлая, неглубокая, бежит по галечному руслу, покрытому известковым белым налетом, осаждающимся из воды.
   С севера долину Балгына ограждают горы Дзун-Балгын-ула, каменистые, выжженные солнцем, южные склоны которых довольно скалисты, местами прикрыты нетолстым, с жалкой растительностью, слоем лёсса.
   Таким образом мы прошли по реке 33 версты и остановились близ перевала, перегораживающего долину поперек и служащего водоразделом между рр. Балгын-гол и Баин-гол, несущими воды в то же Курлыкское озеро довольно кружным путем и впадающими в него с востока.
   Мы расположились на хорошем ключике; в самых верховьях р. Балгын-гол воды не было. Здесь мы встретили сокола Гендерсона (Falco hendersoni), порядочное количество желтоносых клушиц (Pyrrhocorax alpinus), альпийских соек (Podoces humilis), жаворонков (Otocoris sp.), бородача (Gypaetus barbatus), каменных голубей (Golumba rupestris), множество мелких грызунов (Glires sp.).
   Окрестные горы состояли из известняков и сланцев.
   Часов в 11 вечера пошел дождь, но скоро перестал.
   Утром свежо, ясно и тихо. Мы шли пологим подъемом на перевал Улан-хутул верст 6 среди прекрасных трав.
   Горы состояли из мелкозернистого, буровато-белого мрамора, прикрытого бурым лёссом. Растительность имелась даже на самом перевале, абсолютная высота которого определилась посредством кипячений термобарометра в 14 223 фута.
   Спуск в долину р. Баин-гол тоже пологий, удобный. В голове ущелья русло реки сухое, безводное. Долина до 2 верст шириною. Южные горы скалисты, мраморные, со скатами в долину, поросшими ивой (Salix sp.). Северные - обрывистые, скалистые, обнаженные, состоят из мраморов и других известняков и сланцев.
   По реке и боковым ущельям сбегают в долину облепиха (Hippohae sp.), белая кустарная лапчатка (Comarum Salessowi), курильский чай (Potentilla fruticosa); среди них высокая дикая пшеничка (Triticum sp.).
   Северные горы выше южных и достигают местами снежной линии; известковые скалы их представляют множество фантастических форм, подымающихся громадными обелисками, видимыми издалека.
   После 13-й версты от перевала ущелье делает небольшое колено и сжимается скалами с обеих сторон. Из-под основания левой (северной) известковой горы, из круглого отверстия в 1 1/2 фута в диаметре вырывается со страшной силой огромная, кристаллически чистая струя холодной, ключевой воды, которая, стремясь среди роскошного травянистого луга, сразу представляет собой значительной силы горную речку. Этот огромный ключ носит название Баин-булак и по количеству выбрасываемой воды служит главным источником р. Баин-гол, с которой сливается; но вскоре эта большая вода уходит под гальку реки, образующей сухое, каменистое русло; так что мы, пройдя за переход 33 версты, остановились на ночлег без воды, на сухом русле, имея запасную воду для чая, как всегда, с собой. По дну р. Баин-гол галька была прикрыта на 1 1/2 дюйма снежнобелым известковым налетом, осевшим из воды, содержащей много извести. Всюду по реке на нашем пути был прекрасный, не стравленный скотом корм и густые заросли облепихи и ивы, взбегающей довольно высоко на северные склоны южных гор. Наш гербарий здесь значительно пополнился. День простоял прекрасный. Ночь ясная, тихая и довольно теплая, хотя вода в ведре к утру замерзла.
   Утро прохладное, но не холодное, приятно подбадривающее, ясное. Благодаря высоким горам, солнце осветило ущелье только к 7 часам. Прекрасные, нетронутые пастбища ласкали взоры своим изумрудным блеском. Дырисуны (Lasiagrostis splendens), 2 вида дикой пшенички (Triticum sp.), какой-то красивый злак с мохнатым колосом, ковыль (Stipa sp.), дикий овес (Ayena sp.), овсяница (Festuca sp.), мятлик (Роа sp.) густыми высокими группами толпились, тесня друг друга.
   По склонам гор негустым лесом растет древовидный можжевельник (Juniperus Pseudo-Sabina). Отдельные деревья его достигают 40 футов в вышину и 1 1/2 фута в диаметре у корня. Попадавшиеся пни свидетельствуют, что были здесь деревья и больших размеров, но всеразрушающая рука человека успела уже прекратить их существование48.
   Ущелье тянулось на восток-юго-восток, потом свернуло на юго-восток, после чего стало заметно понижаться. Река, имеющая тут более крутое падение, пробивает себе путь в конгломератах и густо прикрывает свое неровное каменное ложе белым известковым налетом.
   Оба склона ущелья крайне скалисты, а северные, прикрытые лесом, особенно круты и мало доступны. На прекрасных кормах вдоль обоих берегов реки стали попадаться старые стойбища тангутов с массою якового аргала, из-под которого клушицы (красноносые альпийские галки), переворачивая куски его клювом, ухитрялись добывать насекомых для покормки своих подрастающих птенцов.
   По речной гальке у воды мы встречали несколько раз очень красивых куликов с длинным, загнутым книзу клювом - серпоклювов (Ibidorhyncha strutersii). Они громко кричали, и, перелетая с места на место, быстро бегали по гальке, на которой, вследствие схожей окраски, были почти незаметны.
   По дороге в кустах нам попадались, привлекая наше внимание, резвые и неугомонные певуны: горихвостки (Ruticilla sp.), 2 вида чекканов (Saxicola sp. sp.), пеночки (Phyllopneuste sp.), синички софийки (Leptopoecile sophiae), красные фруктоеды (Carpodacus sp.); удоды (Upupa epops) торопились на юг и летели по 1-8 штук. С гор доносились неумолкаемые свист и крики уларов (Tetraogallus sp.). Кроме них, мы не раз за 2 последних перехода встречали: сорок (Pica sp.), рогатых жаворонков (Otocoris ер.), каменных голубей (Golumba rupestris), больших соколов Гендерсона (Falco hendersoni).
   Крупных зверей мы не встретили ни одного. Присутствие же черепов аргали (Ovis sp.) и диких яков (Poephagus mutus Przew.) убедило нас, что и эти животные обитают здесь.
   Несомненно, что встречаются и медведи, волки, рыси, лисицы, олени, кабарга и др. Зайцев и других мелких грызунов мы встречали во множестве.
   Река Баин-гол в устье своего ущелья сливается с р. Ара-гол, прорывающеюся через горы с севера недоступным для человека ущельем. Версты за три до этого места мы оставили р. Баин-гол, делающую извилину к югу, и вышли прямым путем к месту слияния обеих рек, пройдя всего 18 верст.
   Абсолютная высота места здесь равнялась 10 824 футам.
   Здесь нас встретила температура, еще не испытанная нами за все лето в горах; в полдень термометр в тени показал выше 30°Ц.
   Вследствие сравнительной теплоты этого места и растительность здесь приняла иные, более роскошные формы; мы остановились среди зарослей Myricaria germanica, до 8 футов вышиною, такого же роста облепихи (Hippophae rhamnoides), жимолости (Lonicera sp.), чагерана (Hedysarum sp.). Тут же росли: белая лапчатка (Comarum Salessowi), курильский чай (Potentilla fruticosa), ломонос (Clematis Orientalis), Calimeris sp., кустарная пижма (Tanacetum sp.), полынь (Artemisia sp.), лук (Allium sp.), синий осот (Mulgedium tataricum), лактук (Lactuca sp.), Reaumuria sp. и R. trigyna, татарник (Gnicussp.), дикая пшеничка (Triticum sp.), колосник (Elymus sp.), какое-то сложноцветное, горечавка (Gentiana barbata), будар-гана (Kalidium sp.) и многие другие.
   Среди массы цветов летали бабочки: перламутренницы (Argynnis sp.), белянки (Pieris sp.), траурница (Vanessa antiope L.) и другие.
   Горы, огораживающие с юга ущелье реки Баин-гол, здесь оканчиваются и отодвигаются к западу.
   На юге, по выходе из ущелья, глазу представляется долина, шириною в 15-20 верст, далеко уходящая на восток, где виднеются высоты, охватывающие ее с юга и примыкающие на западе к горам Кукунорским. На юго-западе в этих высотах виден прорыв реки Ара-гол, выбегающей в Цайдам и на запад в Курлыкское озеро. В Цайдаме она носит название Баин-гола, зовут и Ара-голом, но редко; там она, разливаясь, образует обширные болота, в устьях поросшие огромными камышами.
   В течение дня несколько раз накрапывал дождь. К вечеру разъяснило.
   Здесь мы провели приятную тихую теплую ночь. Рано утром, на восходе солнца, я видел на реке серпоклювов (Ibidorhyncha struthersii), парящих над рекою крачек (Sterna sp.), по кустам удодов (Upupa epops) и полный выводок сифаньских куропаток (Perdix sifanica Przew.).
   Чтобы хорошенько взглянуть на южную долину и осмотреть не пройденную накануне часть реки Баин-гол, я, покинув бивуак, сделал небольшую петлю и встретил на правом берегу р. Баин-гол, на третьей версте, значительные теплые известковые ключи, струящиеся по плоским туфовым наплывам, порядочно толстым, наслоенным за многие века. Отсюда прошли еще версты три вверх по р. Баин-гол, а затем свернули вправо в ущелье, ведущее к перевалу Куку-богучи.
   Это ущелье обильно кормом и обставлено красивыми известковыми горами, вдоль стен которых носится множество клушиц (Fregilus graculus); с вершин доносятся голоса уларов; из-под ног же выпархивают спугнутые выводки сифаньских куропаток; молодые куропатки, несмотря на свой еще малый рост, порядочно летают. Нередки каменные голуби, стаями перелетающие по громадным скалам. Удоды летели валом на юг. Вверху ущелье расширяется и делится на несколько широких падей, расходящихся в разные стороны. Мы пошли в северо-восточную и через 3 версты местами довольно крутым подъемом поднялись на перевал Куку-богучи. Окрестные горы состоят из известняков, мраморов и сланцев. Абсолютная вышина перевала не превышает 14 000 футов.
   Чрезвычайно красивы склоны ущелья, ведущего с перевала в ущелье реки Ара-гол, на восток. Они густо поросли кустарными ивами, а свободные от кустов пространства покрыты мягкой травой, пересыпанной множеством разнообразных альпийских цветов, среди которых, на фоне осок и злаков, выделялись 2 вида альпийской астры (Aster sp.), 4-5 видов одуванчика (Leontodon sp.), 3-4 вида горечавок (Gentiana sp.), синий зверобой (Pleurogyne sp.), 2 вида лука (Allium sp.), 2 вида полынки (Artemisia sp.), альпийская пижма (Tanacetum sp.), курильский чай (Potentilla fruticosa), белая кустарная лапчатка (Comarum Salessöwi), ломонос (Qematis orientalis), облепиха (Hippophae sp.), жимолость (Lonicera sp.,) и пр.
   Спустившись в ущелье реки Ара-гол, мы сейчас же должны были переправиться через нее.
   Река здесь сильная, многоводная, вода чистая, прозрачная, дно твердое, каменистое, с крупными глыбами камней. Ущелье к северу вверх по реке расширяется и поросло облепихой, в чащах которой водятся олени (Cervus sp.).
   Мы видели свежие следы многих маралов, недавно пробежавших здесь, и следы копыт лошадей гнавшихся за ними охотников.
   К югу ущелье, по которому проходит река, сжимается горами и непроходимо для человека.
   Против перевала Куку-богучи впадает в реку с восточных гор речка Ихэ-баргасутай; немного ниже ее с тех же гор - р. Нарин-баргасутай. Обе они, пробегая по каменному руслу, несут чистые, правда, необильные воды.
   Наконец, на 32 версте перехода мы вышли на долину, пересекающую ущелье с запада на восток. Это место называется Ара-голын-бельчир. Река Ара-гол приходит сюда по долине с запада; с севера приходит речка с гор Бухын-дабан; с востока речка Бельчир, по которой идет дорога на перевал Нойон-хутул, выходящая далее на реку Бухайн-гол. Этой дорогой нам предстояло двигаться завтра. День простоял хороший, теплый, тихий и ясный. На остановке нашей был хороший корм для животных.
   На утро встретили последний день июля месяца и направились вверх по ущелью речки Бельчир на восток. Громадные известковые горы стоят, падая слоями на юг и выдвигая свои оголовки на север. Многие переходят за снеговую линию. Растительность та же, что и прежде, не изменился и состав млекопитающих и птиц. Попался давно не встречавшийся тарабаган (Arctomys sp.), поступивший в коллекцию.
   Страшная пыль наполняла атмосферу и, заслоняя собой окрестности, мешала съемке. Ущелье отклонилось немного к югу, и мы увидели вдалеке трех конных людей, ехавших навстречу нам. Но мы были удивлены, когда не встретили их, они словно куда-то провалились. Оказалось, что издалека они нас приняли за тангутов и спрятались в логу. Но увидав, что ошиблись, вышли из своей засады и объяснили нам, что объезжают местность с целью предупредить неожиданное нападение тангутов. Один из них оказался знающим нужную нам дорогу и охотно соглашался итти с нами проводником, но, состоя в наряде на службе, не мог самовольно отлучиться без разрешения зангинов, ехавших другим ущельем и охотившихся на оленей. Действительно, выстрелы их мы сами слышали.
   Зангины должны были остановиться на этой же речке в четырех верстах ниже. Мы прошли 21 версту. Разбив наш маленький бивуак, я стал варить незатейливый обед, Топке пасти животных, а Баинова послал к зангинам похлопотать о проводнике. Баинов их не дождался и вернулся обратно только к 10 часам вечера. Таким образом, мы и далее должны были двигаться без проводника.
   Ночь на 1 августа была холодная. Утро неприветливое, облачное; в воздухе сыро и холодно. Мы пошли без проводника, и, вскоре, свернув в пришедшее с юго-востока ущелье, в которое вело много тропинок, я решил, что это дорога на перевал, и не ошибся. Внизу у речки сырую почву прикрывают мото-ширики (Kobresia thibetica), а по влажной глине довольно редко были раскиданы: заячья капуста (Sedum sp.), камнеломки (Saxifraga sp.), дернины твердочашечника (Androsace sp.), Cremanthodium sp., ревени (Rheum sp.), крупка (Draba sp.), синий зверобой (Pleurogyne sp.), роскошная альпийская горечавка (Gentiana sp.) светлоголубого цвета многих нежных оттенков.
   Подъем на перевал сильно каменист, хотя и не особенно крут. С юга стоят известковые громады, отвесно спускающие свои северные скаты, все неровности которых заполнены снегом. Под ними огромные морены. Дорога проходит краем ледника. На перевале горы состоят из мелкозернистого буровато-белого известняка. Кипячением термобарометра установлена абсолютная высота этого перевала (Нойон-хутула) в 15 100 футов.
   Спуск пологий, тоже каменистый, известковый, щебневой. На западе и северо-западе высоких гор не видно, видно лишь возвышенное глиняное плато, по виду бесплодное и изрытое руслами многих речек; да кое-где отдельные возвышенности, заметенные снегами.
   Немного пройдя, мы вышли на русло речки Нойон-хутул-гол и на ней, в четырех верстах ниже перевала, сделали остановку, чтобы немного отдохнуть после трудного подъема и напиться чаю. Тем временем на соседней за рекою горе появилось стадо баранов с пастухом.
   Посланный к нему Топке узнал, что немного ниже по реке стоят три тангутские палатки. У нас явилась надежда найти в них себе проводника на верховья реки Бухайн.
   Пройдя еще шесть верст, мы действительно увидели не левом берегу речки 3 черных тангутских палатки и, разбив недалеко свой крошечный бивуак, занялись приготовлением обеда. Два тангута не замедлили к нам приехать; они знали дорогу и соглашались итти с нами проводниками, но непременно вдвоем, так как тангуты в одиночку не ездят, из боязни встретиться, как они выражаются, с лихим человеком, к которым причисляют всех, кроме себя, даже всех своих же тангутов. Тангуты очень осторожны, и каждый из них смотрит на своего встречного родича, как на способного к грабежу. Поэтому они свои многочисленные стада и табуны на ночь пригоняют к палаткам и держат до утра на привязи.
   У своих посетителей нам кое-что удалось расспросить, но воспользоваться их услугами в качестве проводников не пришлось, так как они запросили непомерную цену, по 2 лана на человека в день, чего я не был в состоянии им платить, ибо, заплативши раз так дорого, пришлось бы установить эту цену навсегда, и впредь не пришлось бы дешевле нанимать проводников.
   Решили итти дальше по буссоли, вверяясь воле божией.
   Топке, боясь ночного нападения, уговаривал нас перекочевать на ночь подальше от тангутских палаток. Но мы всегда останавливались в таких случаях на расстоянии меткого выстрела берданки, определив поточнее еще засветло расстояние до палаток, чтобы в случае недружелюбного поведения тангутов мы могли бы вредить им своим огнем, чем и сдерживалась постоянно их алчность к грабежу.
   Ночь прошла благополучно, хотя Топке спал довольно беспокойно; при малейшем шуме в тангутском лагере вскакивал и будил Баинова, нарушая его крепкий после дневной усталости сон.
   На утро небо было сплошь затянуто слоистым облаком и каждую минуту грозило- разразиться дождем. Мы пошли плоским ущельем речки на восток. Массы куланов (Asinus kiang) и в одиночку, и табунами свыше 300 штук носились по сторонам и с любопытством оглядывали невиданных в этих местах верблюдов. Теперь у куланов течка (любовный период), и человека они в это время совсем не боятся. Дзерены (Antilope picticauda) по 5-8 штук постоянно мелькали перед глазами, торопясь удрать от каравана.
   В 10 часов утра полил такой сильный дождь, что мы принуждены были остановиться.
   После полудня стало прояснивать, и в первом часу мы пошли далее. Там, где мы пережидали дождь, долина реки расширилась верст на 6-7 вследствие того, что южные горы, понижаясь и мельчая, отступают к югу. Северные их склоны сильно поросли ивой (Salix sp.). С севера спускаются к реке пологие увалы, и только здесь возвышается небольшой хребтик, подходящий к реке под углом с северо-запада. Верст через 8 далее горы становятся значительнее, придвигаются к реке и снова суживают ее долину. Впереди видна долина р. Бухайн и увалы, ограждающие ее с севера.
   Мы прошли за день 35 верст и, не дойдя до р. Бухайн всего несколько верст, остановились на хорошей площадке левого берега р. Нойон-хутул-гол, принимающей выше по течению три речки с правой стороны и две с левой. Дорогой мне попался очень оригинальный вид прикрыта (Aconitum sp.) с курчавыми темнофиолетовыми цветами и мелкоразрезными листьями; я думаю, что этот вид окажется новым при описании специалистом.
   На бивуаке я нашел роскошные экземпляры желтого Cremanthodium sp., два вида горечавки (Gentiana sp.) и мытник (Pedicularis chinensis) очень оригинальной формы, палевого цвета, найденный впервые покойным Н. М. Пржевальским.
   Следующим утром, продолжая путь вниз по реке Нойон-хутул-гол, нам попадалось очень много пролетных коршунов (Milvus sp.). На речке были встречены индейские гуси (Anser indicus), крачки (Sternasp.) и серпоклювы (Ibidorhyncha struthersii).
   Через 10 верст пришли мы, наконец, на Бухайн-гол. Ширина его мутных вод достигает 30 саженей. Берега и дно состоят из крупных валунов около 1/2 аршина в диаметре. Место впадения в реку Бухайн-гол реки Нойон-хутул-гол лежит на высоте 11 674 футов над уровнем моря.
   Мы напились здесь чаю, покормили животных, я собрал несколько видов растений, сделал необходимые засечки, промеры реки, вскипятил гипсотермометр, и пошли вверх по правому берегу Бухайна.
   Вскоре я увидел первых кукунорских дзеренов (Antilope przewalskii), впервые найденных Н. М. Пржевальским.
   Дорога вверх по реке шла предгорьями, на тучных склонах которых мы встречали много старых тангутских стойбищ.
   Река отдалилась к северным высотам и временно скрылась в горном ущелье, затем вдруг неожиданно появилась вновь на долине, где она делится на рукава и перед входом в вышеупомянутое ущелье собирается вновь в одно русло.
   Впереди я заметил понижение в стоящем поперек пути увале и направился через него; перевалив этот пологий увал, мы спустились в долинку небольшой речки, стремящейся в р. Бухайн. Эта долинка обширная, кормная, и мы, весь день донимаемые дождем, не переставшим и к ночи, направились к реке, где и остановились на ночлег.
   Дождь не переставал всю ночь. Утром все окрестности были окутаны густым облаком, скрывавшим от нас все то, что мы с таким жгучим любопытством хотели видеть. К 11 часам окрестности понемногу стали виднее и мы тронулись далее. На северо-востоке виднелось широкое ущелье с пологими скатами по сторонам; из него выливается река Шина-гол, очень многоводная, несущая в Бухайн почти равное с ним количество вод. Она берет свое начало с огромнейшей снежной группы Шаголин-намзил, с которой начинаются реки Тэтунг, Токай (Сучжоуская река) и Сулей-хэ. В верховьях Шина-гола кочуют тангуты; мимо них идет дорога на р. Тэтунг. Нам по пути очень часто попадались покинутые тангутские стойбища, огней в 5-8-12.
   Мы вышли на правый берег реки Бухайн, все еще многоводной. Русло ее выстлано крупными валунами. Пройдя 25 верст, остановились для ночлега на кормной лужайке на берегу реки. К вечеру погода стала портиться. Дорогой мы встречали куланов, антилоп ада (Antilope picticauda), видели небольшого светлого волка, зайцев с довольно длинным темным хвостом, опущенным во время бега книзу, земляные кучки слепышей (Spalax sp.) и бесчисленные норы грызуна Lagomis sp.
   Из птиц попадались серпоклювы, сокола Гендерсона, пролетные удоды и щеврицы (Anthus sp.); вообще в птицах заметна большей бедность, в насекомых тоже: бабочек уже более недели я не видел; пресмыкающихся тоже не видно, конечно, причиной этого обстоятельства плохие холодные мокрые дни, стоявшие все это время.
   Утром мы встали в ежеминутном ожидании дождя. Температура стояла очень низкая, небо было сплошь затянуто завесой темных дождевых облаков. Выйдя с бивуака в том же северо-западном направлении, продолжали путь свой правым берегом реки, пересекши устья двух впадающих в нее речек с значительной водой. На 10 версте долина принимает вид узкого ущелья, скалистые скаты которого сдавливают реку, чем, повидимому, она крайне недовольна и, ища большого простора, яростно шумит, пенится и бьет своими волнами каменные твердыни давящих ее гор. Пройти здесь берегом реки было невозможно, и, чтобы обойти это препятствие, мы поднялись на верх скатывающегося к реке косогора; с него мы увидели обширную долину, окруженную невысокими горами или вернее скатами спадающего в нее плато. Небольшие кряжики тянулись на северо-восток. На северо-западе виден прорыв, из которого выбегает река в эту долину. На западе видно понижение, которым, вероятно, можно пройти на оз. Хара-нор, и оттуда бежит порядочный приток Бухайн-гола. Немного ниже в Бухайн впадает еще приток с востока-северо-востока.
   Южнее этого понижения видны горы, идущие в юго-восточно-восточном направлении и составляющие, быть может, продолжение хребта Бухын-дабана. Мы перешли эту кормную долину, вошли в видневшийся прорыв Бухайна и снова вышли на другую, довольно просторную, долину, покрытую озерками, болотцами и многими ключами, сливающими свои воды с водами Бухайна, рассекающего эту долину, в западном углу которой лежит небольшое озерко, верст 15 в окружности, называемое Янке-нур.
   Пересекши и эту долину, мы вошли в пологое ущелье, делающее вскоре колено к северу и даже северо-востоку.
   Пройдя 35 верст, мы расположились на ночевку. Выше нас версты на 3 с северо-востока пришел приток к Бухайну.
   С абсолютным повышением местности растительность заметно беднела.
   Среди растений заметили зеленый аконит (Aconitum sp.), с поеденными кем-то головками семян; во всех ямках и других неровностях земли надуты кучи семян Przewalskia sp. (tangutica aut Roborowskii); их сильно поедают грызуны. Incarvillea compacte Max. уже отцвела, и сухие стебли стоят украшенными длинными стрелами семян. Тангутская жимолость (Lonicera sirynta var. tangutica Max.), подымающаяся немного выше уровня земли, стелется подобно Myricaria prostrata, занимая площадки в десятки квадратных сажен, она возвышается над землею не выше 1 вершка, а чаще выставляет лишь одни листики и цветы, стебли же зарываются в сыроватую глину с песком.
   Дорогой мы видели гусей (Anser indicus), турпанов (Casarca rutila), различные породы куликов (Tringa et Totanus sp. sp.), вьюрков Тачановского (Onychospiza taczanowskii Przew.); показались альпийские сойки (Podoceshumilis) {Сойки и вьюрки Тачановского быстро прячутся от глаз человека в норки грызунов, с которыми, повидимому, состоят в дружбе.}, щеврицы (Anthus sp.), стрижи (Cotyle sp.), пролетные удоды (Upops sp.), белохвостый орел (Haliaetus albicilla), коршуны (Milvus sp.) пролетные во множестве, орел (Archibuteo sp.).
   Млекопитающие замечены следующие: яки, куланы, антилопы ада (Antilope picticauda), корсаки (Canis corsak), волки, грызуны, из них чаще других слепыши (Spalax sp.).
   Днем не раз накрапывал дождь; вечером пошел довольно частый, а ночью превратился в ливень, не прекратившийся даже утром и заставивший нас, против нашей воли, сделать дневку, вследствие полной невозможности двигаться по скользкой, размоченной дождем глине. К нашему благополучию корм для животных был довольно хороший, и не пришлось их морить голодом. Дождь, смочив у нас совершенно все вещи и промочив нас насквозь, стих к вечеру, а к ночи облака угнало и небо расчистило; сделалось очень холодно, что особенно чувствовалось в мокрой одежде и окружающей сырости. Но сон сделал свое дело: сковав наши вежды, заставил забыть и эту неприятность.
   На другой день после дневки, продолжая держаться северо-западного направления, мы поднялись на соседнюю высоту, чтобы осмотреть окрестности: впереди тянется с северо-запада громадный снеговой хребет, носящий название Цзаирмыген-дабан, который немного западнее нашего направления значительно понижается и на линии нашего пути образует удобный перевал Цзаирмыген-дабан. Восточнее этот хребет снова становится выше, опять переходит далеко за снеговую линию, образуя величайшую группу Шаголин-намзил, высоко возносящуюся к небу и питающую истоки многих рек, идущих во все стороны. Мы направились на помянутое понижение, пришлось оставить истоки Бухайна, идущие с запада и востока, и заметно круче подниматься по пологому травянистому скату, одетому лёссовой почвой; на этом скате паслось множество диких яков, убегавших при нашем приближении.
   Перевал имеет вид плоского увала; никаких скалистых выходов не видно; породы скрыты под слоем лёсса, прикрытого растительностью. Он достигает 14 600 ф. абсолютной высоты, хотя по своей доступности представляется ниже. С перевала я увидел долину р. Сулей-хэ и далее за нею опять снежный хребет, протянувшийся параллельно течению Сулей-хэ, с юго-востока на северо-запад, который по определению Русского Географического общества назван хребтом Александра III {Хребет Александра III в настоящее время имеет местное название Да-сюэ-шаня. Роборовский же выделял в этом горном хребте его центральную часть под названием хребта Александра III и западную - под названием Да-сюэ-шаня. - Прим. ред.}; на юго-востоке он, при посредстве не очень высокого перевала, примыкает к снежной группе Шаголин-намзил, а на северо-западе отделяется от системы хребта Да-сюэ-шаня рекою Сулей-хэ. С перевала же мы увидели громадный снежн

Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
Просмотров: 481 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа