Шмелев Иван Сергеевич - Переписка И. С. Шмелева и О. А. Бредиус-Субботиной. Неизвестные редакции произведений

та, не дающая душе отдыха. Теперь у нас масса дел по сельскому хозяйству, но к сожалению все они неприятного, административного, так сказать, характера: борьба с жульничеством работника, который, видимо, задался целью мужа выпустить в трубу. Ну, Бог помогает. Все эти недели мы прямо как в угаре из-за этих дел. А идет пост {Подчеркнуто И. С. Шмелевым.} и так бы хотелось тишины... Я непрерывно думаю о Вас и мысленно говорю с Вами, очень, очень желая увидеть Вас... Очень возможно, что мы переселимся в большой барский дом в имении⁹ (рядом с нашим хутором снимем его возможно). Сегодня мы там были - чудесно хорошо. Я все-таки мечтаю Вас вытащить на отдых к нам. Возможно это? Подумайте! Там тишина, как на острове, птицы поют, кругом парк, а подальше яблони.

   Мне так хочется Вам что-нибудь приятное доставить!

   Милый Иван Сергеевич, я посылаю Вам очень маленькую "посылочку" {Помета И. С. Шмелева: (прислано [через] X. 15 reichsmark).} - хотелось бы все это устроить иначе; - м. б. что-нибудь Вы сами придумаете, чем бы отметили себе Пасху, на память обо мне хоть цветочек себе поставьте. Я верю, что Вы не рассердитесь на это. Фотографию хотела свою послать, но ничего, кроме любительской из последнего времени не нашла.

   Самый мой душевный Вам привет! Будьте здоровы и Богом хранимы! Ваша Ольга Б.

  

  

   [Черновик]

   [24-25. VIII. 1941]

   Когда красиво небо или слышно птички пенье, иль просто кузнечики стрекочут ночью и звезды светят, - я думаю о Вас... Перед отъездом из "W."; как-то, было так чудесно... был свет закатный, розовый и золотой, был им весь парк наполнен. Я вышла в сад и замерла от очарования. Весь запад неба румянился нежнейшим светом, от пурпура до розоватости перламутра, переходя в оттенки чайной розы. Напротив, на востоке все было чисто, чисто и голубело нежно и прозрачно. И был контраст тот так необычаен и обаятелен, до целомудренного трепета...

   А вдалеке уж, где-то на горизонте туман спускался тонкой сеткой, скрывая резкость очертаний и уводя куда-то дали. А парк дышал под перламутром неба, и зелень казалась майски-яркой. И тишина... Казалось будто сон все это, виденье, и неживые на лугу коровы...

   Иван Сергеевич Ольга Ольга Ольга Оля Ольга

  

  

   Вдруг неотрывно потянуло перекинуться с Вами словечком, мой дорогой, далекий друг! У меня масса дела, неинтересного, все с пыльными вещами возня и т. п., - писать большое письмо потому все еще не соберусь. Для него я хочу покоя... Но вот сейчас прямо не могла молчать, бросила все и... думаю о Вас... Как Вы живете? Вы такой скромный, - чуть начнете что-нибудь о себе, как сейчас и оговоритесь, и извинитесь за это. А я ведь только и жду когда Вы о себе что-нибудь скажете! Ах, как прямо физически больно сознание расстояния... Ну неужели же я не могу Вас увидеть!? Я не могу этого себе представить... Мне кажется иногда, что я бы не пережила от радости этой встречи. Вы для меня действительно - Пророк. Ну, не бранитесь! - Какое небо сегодня голубое, как тихо, как ласкает солнце! - Паутинки уже летают и ласково щекочут глаза и щеки. А по утрам туман и так прохладно... Петух сейчас пропел, и дети кричат, идя из школы. Такие радостные звуки. И солнце так ласкает, - как поцелуй перед разлукой... И это уже... осень. Рябины уж розовеют. Мой милый Вы, чудесный, далекий, родной и близкий, - чем мне обрадовать Вас? Что я могла бы для Вас сделать?! Мне так хочется все время хоть что-нибудь для Вас придумать, - хорошее, радостное, светлое... Вы мне так много дали жизни, и вот Вы (а не я Вам) дали мне новую жизнь. Я преклоняюсь перед Вами. Вы какой-то необычайный!

   Вашей письма и "Неупиваемая чаша" у меня в ночном столике, и я их всегда читаю. Помню еще давно, когда я прочла "Неупиваемую чашу", мне как-то вдруг стало тепло, почувствовалось Святое. Я удивилась помню, что в наше время пишут еще такое. Но "Пути Небесные" непревзойденны, ни Вами и никем! "Пути" - это действительно все, для чего стоит совершить свой путь в нашем жестоком мире!

   Вам, автору их, целую руку, писавшую их! Благоговейно, преклоняясь... Привет душевный от О. Б. С.

   [На полях:] Газету получила¹⁰. Но, милый, я ее имею. Т. е. не прямо я.

   Получила письмо от М-me Земмеринг¹¹. Ваша знакомая?

   Пришлете Ваш портрет?

  

  

   12.IX.41

   1 ч. дня

   Светлая моя, сегодня посылаю Вам заказное письмо (8 стр.), там "Свете тихий"¹², - как Вы хотели. Пусть эта картинка будет для Вас толчком - писать. Перестаньте трусить! Роман пишите, хоть о себе, - _н_а_й_д_е_т_е. Вы всегда во мне. Помните это! Я уже не могу помыслить, что моя жизнь может быть _в_н_е_ Вас. Если не увидите меня - живым, увидите портрет, - последний. Но я все же надеюсь, иначе - для чего же все шло _т_а_к, как шло?! из письма Вы _в_с_е_ поймете. М. б. оно покажется Вам - бредом, но ныне и бред - для меня счастье. Верю, хочу верить, - не посягну ни на единую слезинку Вашу, ни на единый вздох Ваш! Как я жду писем! Такого - никогда еще в жизни не было со мной! В чем такая _с_и_л_а_ Ваша? В огромном _с_е_р_д_ц_е, в безмерном богатстве души Вашей. Вы отдадите его творчеству. На Ваши письма (от 27.VII и 24-26.VIII¹³) - отвечу. На днях м. б. вольюсь в "Пути Небесные". Но сердце так _и_з_г_о_л_о_д_а_л_о_с_ь..! Да что же это, или я милостыни прошу? Ни-когда! Ваш Ив. Шмелев

   Если это День ангела Вашего папы - молюсь с Вами!

   Да благословит он Вас!

  

   13.IX.41

   Милая, только что получил (10 ч. утра) Ваше письмо, 31.VIII¹⁴. Пойте, светлая моя, ласточка... пойте! Я счастлив Вашей светлой радостью. Это _ч_у_д_о, что сейчас получил Ваше письмо. Что было бы, если бы не получил! Я чуть было не отправил уже готовое, горькое для меня - и для Вас! - письмо: я навоображал безысходность, что Вы не знаете, как отмахнуться от "похвал", я смутил Ваш покой... - и на прощание посылал "Свете тихий" (про-чте-те!!! - нашел!) - ту всенощную _в_м_е_с_т_е, чего хотели Вы. Теперь я _в_с_е_ знаю. Милая, пойте. Знайте: Вы - бесспорны! Узнаете - и будете _т_в_о_р_и_т_ь. Не бойтесь жизни. Вы - сами Жизнь! Пишите, что хотите, - о себе, _с_в_о_е, большое. Как Вы богаты!! Вам не нужны этюды. _В_с_е_ скажу, и Вы - познаете себя. Вы вся - артист!! О, как я счастлив, я знаю, я Вам дорог. Верю. А _к_а_к_ Вы мне дороги, Свет мой немеркнущий! будьте смелы! _В_с_е_ пишу Вам. Как я страдал! Но Вы воссияете. Ваш Ив. Шмелев

   Все Ваши письма получил.

  

  

   Дорогой Иван Сергеевич, милый мой, каким ударом сегодня Ваша открытка мне явилась (от 27.VIII¹⁵)! Я положительно не знаю, что думать, что делать, утратила слова и дар речи.

   Будто после исполнения чудесной симфонии кто-то оборвал струны...

   И вот, совсем просто... неужели Вы серьезно думаете и верите, что Ваше _м_о_л_ч_а_н_и_е_ даст мне покой? Что же, неужели Вы вправду верите, что я вот так возьму да и забуду Вас, перестану думать о Вас, не будете писать и... я буду весела и беззаботна... Да? Вы, верно, сами смеетесь, читая это?

   Иван Сергеевич, все мои письма Вам шли из души и сердца, где не было места ни экзальтации, ни какой-либо другой раздутой неправде. Не зная Вас, я неудержимо почувствовала острое желание писать Вам... Вы отбранили меня и за Учителя, и за Пророка. Но что же мне делать, что это так. Понимаете, без истерии, а глубоко верно. Не зная даже Вас, я рвалась уже сердцем к Вам, а потом все время тревожилась за Вас, проникнутая постоянным желанием хоть что-нибудь для Вас сделать. Повторю еще: я никогда, никому не писала, никакой знаменитости.

   Не отношу себя к тем дамам, которые "бегают" за художниками, музыкантами, писателями.

   Ведь знаете же Вы отлично, что сердцем я Вам писала. И разве легче лишить себя возможности хоть изредка слушать Вас? Отойти к тому же первоначальному исходу, к 9.VI.39; ну и что же? Тогда я тоже не могла молчать! -

   У меня для Вас в сердце такое чудесное, святое, светлое чувство, что не ему лишить меня покоя. Я не хочу и не могу анатомически дробить мое чувство к Вам скальпелем. Скажу только, что Вы дали мне столько Света, Веры, вытолкнули меня на солнце и дали юношеские грезы. Да, Вы, говорящий о годах! -

   Я понимаю, что Вы меня быть может не совсем всерьез берете и думаете, что я уж слишком молода. Помилуйте - 37 лет! Но я не убеждаю. Ах, но к чему же я все время о себе. Что я? Мучительно думать, что я покой у Вас нарушила. И м. б. мне писать к Вам не надо? Не знаю, что думать и как выразить. Ваше недавнее: "живу от письма до письма (конечно Вашего)"¹⁶. - Я писала, но м. б. не надо было _т_а_к_ писать?!

   Ах, я чувствовала раньше, что Вас _у_т_р_а_ч_у.

   Помните? Я Вам писала.

   Послушайте, если Вы говорите: "не лучше ли будет для Вашего спокойствия - перестать мне писать Вам?" Если для моего, то нет, не лучше... Нет, нет. Я жду Ваших писем каждое утро. И вот теперь, когда Вы научаете меня начинать верить в себя?! - Теперь перестать?? Но, нет, для меня ничего не надо. _Ж_е_р_т_в_ не хочу. Мне Ваш покой всего дороже. Нужно Вам молчать, - ...ужасно, горько, больно мне, - но разве смею я просить? -

   И все же я прошу: - пишите... _м_и_л_ы_й... Я не настаиваю, но просьбу эту скрыть не могу. Но как хотите. Понимайте, для Вас как хотите, как лучше Вам.

   Вы сетуете на нецельность сердца моего Вам. Я понимаю. Но все же это как-то и не так. Я перед Вами преклоняюсь слишком, Вы для меня единственный в веках. Вы же сами должны знать, что Вас второго нет. Разве я виновата, что я все сердце свое и душу в Вас нашла? Все то, о чем десятки лет молилась. Я не грешу ни перед кем, и я покойна. Т. е. что значит покой? Какой покой нам нужен? И нужен ли покой?

   Что я бледнею и т. д.? Я мучилась тогда от ожиданий Ваших писем!! Но разве с радости и счастья нельзя худеть? И разве не умирают даже от радости? Но впрочем, я не могу все ясно высказать. Говорить словами было б легче.

   Ах, да, но не во мне ведь [дело]! Я понимаю, Вам больно. Ужасно это! Но разве так уж больно, что лучше разойтись и в письмах? Скажите!

   А помните: "я в ужас прихожу от мысли, что мог бы Вас не встретить, хотя бы в письмах" (не точно м. б., но смысл такой). Я ничего не знаю больше. - Скажите мне, что лучше! Я все для Вашего спокойствия приму, как бы больно мне это ни было. Мне больно Ваше: "мне только полезно "броженье", для "Путей Небесных""... Но все же я никакого упрека не сделаю. Но, помните, я Вам писала, что если заняты Вы будете, то хоть 2 слова пишите, что Вы здоровы. Я чувствовала, что Вы болели. Берегитесь: осень и весна опасны для ulcus {Язва ( лат.).}.

   Я не верю, что Вы не хотите писем.

   А Ваше: Анастасия - Ольга?

   Что же все это? "Чудесная игра"... или уж нет ее? Знаете, я с каждым письмом Вашим переворачивала новую горящую страницу какой-то дивной, Божественной комедии. -

   И Ваши просьбы писать Вам чаще? -

   Вы ждали, значит, писем... А теперь? А я не смею ждать от Вас? Вам трудно, родной?

   Я плачу, я не могу больше ничего понять. Удерживаю слезы платком, чтоб не оставить "дешевых" пятен.

   Я все просила встречи для нас у Вас и у судьбы, но... зачеркните все о ней в моем письме последнем. Вы не хотите, рана - больно. Не надо ее...

   Писать я ничего не буду.

   Продолжаю утром. Всю ночь горела и не спала. Задремала к утру и ехала... в Париж.

   Да, я писать не буду. Писала бы я только для Вас. И даже - уже писала. Я рассказала Вам мою большую драму, 10 лет ровно тому назад. И потому о ней, что это было то же, что и с Вами, хоть и другая была причина. Я узнаЮ ее, мою судьбу, мою, особую, всегда одну и ту же.

   Я не пошлю Вам это повествование. Сегодня утром я трезвее. Не надо. И было бы больно не получить на нее от Вас ответа.

   Иван Сергеевич, я все вдруг понимаю. Ничего не понимаю (приписка после). Ум понимает, но не сердце!

   У меня к Вам просьба: не вкладывайте меня и _м_о_е_г_о_ в "Пути Небесные". Это было бы жаль для романа. Он для меня божественен. Себя же я не ценю. Одешевился бы мною (для меня) роман... Если Вам бы хотелось излить Ваше, прекрасное, то пишите в думах о неизвестной, сжигая и расточая в ветер, если бы неизвестная стала мною. Меня никому не надо. Я не хочу лжи о себе, не надо мне чужих, пусть очень красивых, перьев!

   Цветок Ваш передо мной всегда. Люблю его. Это махровая бегония - цветок, культивированный особенно в Голландии. Здесь он особенный, красивый. Бывают прямо сказочные экземпляры. Я рада, что он растущий. Розы "говорят" больше, - но они уже давно опали бы. Этот цветок сказал и говорит мне больше розы. А теперь все так мне непонятно. Простите мне мазню. Я вытравила чернила, т. к. написала вздор, сгоряча, как обиженный ребенок. И вот ниже за это просьба о прощении. Эта вставка сделана после, - мне стыдно стало моей горечи (я не смею Вам так писать). И потому некоторая неувязка в последовательности текста дальше.

   Я замолчу тогда... Простите, простите меня! Умоляю, ради всего Святого! Простите мне мою жесткость. Я не могу больше! Я все хочу понять Вас и не могу. Перечитываю Ваши письма все, ища ответа...

   Как, неужели Вы не будете мне писать??

   Но о "Путях Небесных" все серьезно... Не надо меня. "Глаза" я Вам пришлю¹⁷ после вашего портрета. Вы в долгу же у меня. Почему не хотите?

   Я Вас не понимаю, милый.

   9 июня "Рожденье"? Рожденье в муку? Кто же этого тогда хотел. Не может этого быть.

   Вы претворите "броженье" в творчество. Вообразите образ _н_е_и_з_в_е_с_т_н_ы_й, а О. Б. зачеркните. Пусть я послужу для этого в искусстве. Больше мне ничего не надо. Писать я _н_и_ч_е_г_о_ не буду без Вашего солнца. И "золотое" мое письмо¹⁸ проклясть мне? Я слишком волнуюсь, чтобы писать на все ответ. Скажу лишь, что Ваш "Человек из ресторана" был Ваш не первый. И потом мужчине - другое дело. "Мой профессор" говорил мне еще совсем недавно, что лишь к 60-ти годам почувствовал в себе на высшей точке силу творчества. Какой он тоже вечно-юный, сколько в нем шарма! Он вас любит и ценит. Я ведь его дочка (посажёная), и зовет меня он просто "Олечка".

   Ах, нет, не надо муки. Помните, как ясно и чудесно все было в наших письмах. Откуда мука. Мы только в письмах, - зачем же мука?? Я не поеду, я не увижу Вас, но Ваш портрет пришлите! Сердцем Вас обнимаю.

   Ваша О. Б.

   [На полях:] Перечитала письмо и... все не то! Все, все не то. Но Вы поймете. _П_и_ш_и_т_е! Это - все!

   Письмом я не довольна, но шлю. Молюсь каждый день о Вас, родной мой.

   Напишите мне хоть еще один разочек и портрет! Скажите, кто издает "Неупиваемую чашу"? Кто переводит Вас в Голландии?

   Странное письмо от г-жи Земмеринг я получила. Она знакома Вам давно?

   Первое письмо с "драмой" моей¹⁹ было лучше, но я теперь боюсь его, как и "золотого"!

   [Приписка:] Вот еще пара слов о Вашем здоровье: берегитесь ради Бога! Осенью особенно диета, тепло и спокойствие. Нервность то же, что нарушение диеты, даже хуже. Нельзя резкость движений допускать, много ходить и главное - не волноваться. Диета - молоко и масло. Можно это? Как бы я рада была иметь Вас здесь - у нас свое, отличное молоко. Кашки, пюре всякие. Но Вы, конечно, давно все это знаете. Я работала в специальной клинике для желудка. Знаете Вы, между прочим, что язва желудка и двенадцатиперстной кишки - типичная болезнь молодых? Молодые страдают ею обычно, а к старости она проходит. Сколько я этого видала. Вы слишком кипите! Вот и результаты. Мы много опытов делали. Всякое волнение, эмоции и т. д. отражаются на ulcus. Помню как один пациент (мой большой приятель) лежал с зондом в duodenum'e {Двенадцатиперстная кишка (лат.).}, все шло как по маслу. Но меня просил доктор взять у него немного сока (желчи). Когда пришла я, и мы шутливо, мило перекинулись словечком, - то вдруг, - все насмарку - желчь перестала идти, а все заполнилось желудочным соком. И бедному пришлось лежать еще 2 часа лишних. Шеф смеялся и ходил за соком сам. Радость пациента от встречи заставила желудок усиленно работать. Понимаете, от того и аппетит и т. п. Одним словом павловские открытия рефлекса.

   Не волнуйтесь! - Обо мне не беспокойтесь. Я здорова. Мучаюсь только от неизвестности о Вас. Поступайте как это Вам лучше. Я по-прежнему живу мыслью о Вас. В моих письмах Вы достаточно найдете о моем к Вам чувстве. Разве Вы не знаете? А теперь - бодро и весело творите. "Пути Небесные" ждут Вас!

   [На полях:] Я снова нашла себя. Я спокойна. Пишите смело!

   Как с отоплением у Вас будет??

  

  

   Иван Сергеевич, дорогой мой, родной!

   Сегодня написала Вам сумбурное письмо отчаяния. Пишу эту открытку только для того, чтобы, если письмо задержится в почте дольше, чтобы Вы знали, как больно мне, как тяжело после Вашей открытки...

   Сейчас 11 ч. - я думаю особенно о Вас.

   Хочу понять и Ваши мысли, и хочу, чтобы Вы поняли меня - я не могу остаться без Ваших писем. Для моего "покоя" молчание Ваше - ничего не может сделать; - напротив: я исстрадаюсь от неизвестности о Вас. Но у меня явилась мысль, что Вы просто почему-то другому не хотите писать мне больше. Неужели правда? И я утратила Вас??

   Тяжело Вам? Вам трудно получать мои писанья? Мне замолчать? Да? Ну, честно?!

   Писала также в письме, что о поездке я не буду больше думать - это больно Вам. Вы зачеркните все, что было у меня о встрече...

   Берегитесь осенью, - ulcus опасен осенью и весной.

   Как с топливом? Все это меня заботит. Пришлите портрет Ваш. Отчего же не хотите. Неужели хотите меня мучить?! Утратить Вас ужасно, теперь, когда Вы у меня ко мне же зародили веру. Но все так должно, как Вам лучше. Для себя я ничего желать не смею.

   Вот это краткое содержание письма. Надеюсь, что получите скоро.

   Ваше шло 3 недели!

   Будьте хранимы Богом!

   Ваша О. Б.

   [На полях:] В письме писала еще, что Вы так юны сердцем, и мне Вы дали грезы юности!

   Прочтите мои Вам письма и увидите мое к Вам сердце!

   9.VI.39 я тоже ведь молчать не стала. Не могла. Кому же надо было тогда "Анастасия - Ольга"? Ответьте скоро! И если даже это будет в последний раз, - ответьте тотчас же. Но я не верю, что Вы серьезно думаете так. Как же Вы тогда меня не знаете. Я не могу быть спокойна, не зная ничего о Вас. Я изболею душой. Пишите! Не мучьте меня! Зачем? Не _н_а_д_о_ муки...

   Всю ночь сегодня не спала, а к утру... ехала в Париж.

  

  

   18.IX.41

   5 ч. 30

   Милая, ласточка Вы поднебесная, - не знаю, какое слово может выразить Вас, - я ослеплен Вами, - солнечная Вы вся. Сами себя не знаете! Только что - письмо Ваше, - 10.IX²⁰. Сидел, щипал виноград, - о Вас, конечно, думал. Теперь я ни о чем не думаю: "Пути" - и Вы - в "Путях". Звонок - и - в неурочный час! - _п_и_с_ь_м_о. Увидал за дверью - удлиненное... - меня пронзило сладкой дрожью, чуть не крикнул. Я не читаю - пью Ваши письма. Да что же Вы, чуткая такая к миру, почему так к себе не чутки?! Вглядитесь же в драгоценности свои! Тоже, какое у Вас Чувство! Да ведь с таким богатством Вы в искусстве - что сможете!!! Я счастлив - вижу, наконец-то побороли страхи, - будете писать! Пишите "из себя" - это основа, - а там, Ваша творческая сила нарастит на это "из себя" - что _н_у_ж_н_о. Никаких заданий выдуманных. В процессе работы узрите _п_р_е_д_м_е_т... - и он тогда уж сам потребует красок и форм. Вам, свет мой, - когда увидимся, - я расскажу _в_с_е, все, как мной что писалось, - Вам, только, открою то, чего никто никогда не узнает. Самое главное из своего возьму, самое показательное: 4-5 вещей. _Т_е_о_р_и_й_ искусства не люблю. Это - жеваная бумага. Я Вас введу в самое сердце - творческого кипения. С Вашим _о_г_н_е_м, с Вашим Сердцем... с Вашей сверхчеловеческой чуткостью, с Вашей страстной и нежно-робкой, осторожной душой - Вы дадите необычайное. Я - _в_и_ж_у. Я Вас шаг за шагом проведу по ступеням, как восходил в _с_в_о_е_м.

   И Вы почувствуете, прав ли я, говоря, - что Вы овладеете собой и всем, что в Вас влагала Жизнь и - страдания, _о_п_ы_т_ сердца.

   Сколько хотел бы знать о Вас! Все, все дорого мне в Вас. Я не тронул перышков... - они подшиты Вами²! - пусть так и спят в бумажной колыбельке, положенные Вами. Я смотрю на них, - на них [ведь] смотрю с нежностью, - они для меня уже _ж_и_в_ы_е, Вами тронуты, мне отданы - и святы для меня. Это не сантиментальность - не ложная чувствительность - это - _ч_у_в_с_т_в_о. Милая, как счастлив я! Милая, еще как счастлив, что спел Вам "Свете тихий", - Вы уже получили? Так я никогда, ни-кому не пел, дивлюсь, как _м_о_г_ найти в душе такую свежесть! Вы прочтете - это одно, о, если бы я прочел Вам!.. Но жалею - не оставил копии. Вы сохраните. Да, если свидимся, я словами скажу Вам бо-льше, краше, нежней... Во мне бьется сила, творящая. Я сегодня думал - тянуло! - писать вечером "Пути". Но Ваше письмо меня вскружило, - я не буду сейчас... я не могу... - зато после вдвое сумею, втрое. Ваши "Пути", Вы влились в них, мы теперь нераздельны в них. Оля ушла... - она с теми "Путями" слита... - а с новыми - не порывая связи, - Вы, Вы вольетесь в мою Дари... _в_о_з_р_о_с_ш_у_ю... Ну, я не знаю... все так трепетно во мне. Я через Вас душу-сердце Родного покажу, в Вас почувствуют Ее, Россию.

   Милая, найденная сердцем, жданная сто-лько..! - Это же чудо... ну, найти жемчужину, оброненную в Океане..! - а я _н_а_ш_е_л, мне Она помогла найти, я знаю! - Святою Волей найденная, я счастлив, счастлив, что _ж_и_в_у_ Вами! ведь только Вами! В 11 ч. вечера я смотрю на Вас, - какое дивное лицо! Это _о_н_о_ - я его всегда чувствовал, угадывал, намекалось тонкотонко, когда хотел выписать - хоть тень наметить прекрасного, что в сердце, в чувствах, в глазах, в лице... - чистой _ж_е_н_щ_и_н_ы_ русской! Это - как A. M. D. - для Рыцаря... "Жил на свете рыцарь бедный..."²² Ваше письмо..! Я целую его, строки... Милая... милая... ми-лая!

   Ваш Ив. Шмелев

   Пишите! Сегодня я ухожу в "Пути".

   Предыдущее письмо не жесткое, а - восторг и мольба!

   Добавление

   По существу Вашего письма не пишу: оно неописуемо для меня. Я потрясен Вашим чувством Родины. Будьте покойны, все будет так, как и не ждете, - я сердцем _з_н_а_ю. Вы Ее - любите, Ее... - Она вернется, но сейчас _т_а_м_ - Ее души нет, она еще не вошла в истерзанное бесами тело - 24 года терзали!! - О, Бог даст, мы с Вами Ее увидим... Сейчас выжигается _б_о_л_е_з_н_ь, сейчас плевелы сгорают²³. Да, и _ж_е_р_т_в_а_ приносится, искупительная за окаянство! Об этом можно говорить - писать трудно.

   [На полях:] Я счастлив - что Вы поверили мне, в себя поверили. Вы будете писать! Ну, _л_е_т_и_т_е.

   Вчитайтесь в "Свете тихий". Он - _н_а_ш, да?

   Благодарю за... "зимние цветы"... ...в теплице?

  

  

   23.IX.41

   6 ч. вечера

   Почта

  

   Девочка моя бесценная,

   О, простите, нежней не могу найти слова, я весь взят Вами, - не слышу себя. Не могу жить без Вас. Сегодня ночью проснулся в 5 ч. - вскрикнул и обнял воздух. Все наполнено Вами, Тобой, _м_и_л_а_я. Что мне делать?! Я послал Вам семь [всяких] писем, лекарства, - скажите, какие духи Ваши, какая пудра, туалетная вода, ружь {Румяна (от фр. rouge).}, карандаш?.. - все, все. Я жду Вас. - Хочу писать - и не могу, Вы все закрыли [мне]. Только с Вами могу.

   Ваш Ив. Шмелев

   [На полях:] Боже, какая Вы безумица!

   Я так счастлив! Болей нет. Дышу, дышу.

   Любуюсь на девочку под деревом²⁴.

  

  

   23.IX.41

   Дорогой, далекий, - шлю Вам привет и жду, жду Вашего письма!.. ...Его все нет еще. Обещанного, ответного. Писала Вам в Рождество Богородицы, но не послала, оробела, уж очень вышло и много {От этого места зачеркнуто до слов " Читаю... ".}... как-то очень просто. Вы ведь гений, - нельзя же забывать. Я уж и то боюсь, что часто забываюсь и гляжу на Вас уж слишком "в глаза", а не снизу вверх, как смотрят на таких как Вы. Вы не сердитесь? Я даже позволила себе забыться до... упреков Вам, до обиды. Простили? Я на Вас-писателя смотрю всегда и только "снизу вверх", а вот иногда забудешься... и так чудесно быть с Вами просто. Сию секунду принесли мне Ваш exprès²⁵. Еще не вскрыла. Читаю...

   Прочла и... как итог - прежде всего зачеркнула то, что 5 мин. тому назад еще _м_о_г_л_а_ написать... Господи, как удивительно! Чудесно! И дальше... Вы ждете? Ответа? На Ваше? Не на письмо, конечно, а на все, главное... ..?

   Ответ прочтите в сердце! В моих муках, радостях и взлетах. В моей болезненной думе, нет не думе, а каком-то пребывании в Вас. Я не могу сказать, что думаю о Вас ежесекундно, - нет, я вся живу Вами. Постоянно. Мучительно чувствую разлуку. М. б. она необходима?..

   Я люблю Вас... Какое знакомое и миллионы раз сказанное слово. И потому быть может оно все снова и снова живет и не стареет, как обмоленная икона в храме.

   Я досадую на себя, что нет у меня ни слов, ни умения сказать и выразить Вам то, что мной владеет... Как это горько. Я живу Вами так ярко, что Ваша фраза: "воображение Ваше может разгореться и многому повредить" - звучит мне почти что: "учитесь властвовать собою!". Да? Неужели? Я перечитывала Ваши все письма и ужаснулась Вашему такому {В оригинале: какому.} трепетному отговариванию меня приехать. Все Ваши доводы считаться "с требованиями жизни" и в этом роде. Мне было горько. Объясните почему тогда так писали. От писем я кидалась к "Путям Небесным" и опять к письмам... Это все сегодня было...

   Вы понимаете чего я в них искала? Бессознательно, конечно. Искала только Вашего expres'a.

   Мне было больно, что я Вам "только для искусства", что для "броженья", что... Вы же сами так говорили.

   Ах, я смеюсь от счастья навстречу солнцу. Как чудны дни, как нежно небо, как милы пташки, все, все... в... Вас!

   Скажите, не "только" для искусства?

   Признаться Вам еще в одном?

   Я уже "где-то" знала, без слов, без имени, что все так выйдет и смутно ждала (* Не подумайте, что так вот оформленно ждала, - нет, как-то духом ждала. Это не объяснить.). Мне так понятно у Дари это "знанье". Вот и сейчас я знаю еще одно. Я знаю то, чем Вы больше всего томитесь. Нет, не скажу пока что. Это очень свято и чисто! - Безумный стих мой Вам сказал бы. Там бледной тенью скользнуло это, как дух мимозы!... Но не пошлю. Нет, нет!

   Вы как-то обещали мне рассказать о начальной искре "Путей Небесных". Расскажете?

   Мне хочется писать Вам очень много. О музыке. Я писала много о музыке в Рождество Богородицы. Но сейчас я не могу. Я с трудом пером владею. Поймали птичку. Она, конечно, чуть-чуть трепещет, бьется. Ах нет, нет, все, все не то! Сил нет, слов нет, вся полна Вами. Давно, до этого письма, задолго.

   В изорванных письмах Вам стояло: "Вся жизнь моя была залогом свиданья верного с тобой"²⁶. Не помню, послала ли?!

   Я раньше Вас осознала то, что бессмысленно не увидеться с Вами. Я уже тогда ощущала этот ужас далека.

   Я, всегда рассудочная, - больше не рассуждаю. Я вспоминаю когда-то мне самой сказанные слова, что нельзя думать и рассуждать в счастье.

   Знаете ли Вы, что меня звали мужчины (в Германии) - много пришлось слышать - "Sie sind in einem Begriff gut zu verhuten - Fischauge" {"В одном отношении Вы хорошо защищены - рыбий глаз" (нем.).}. Один врач меня пытал даже (для психологического опыта, конечно), хоть во сне не бываю ли я иная. Думал, видимо, что имеет дело с ненормально-развитой психикой. Поил шампанским, под всяким благовидным случаем, приглашал даже и родителей моих (одна бы не пошла с ним), в танцах разжигал и т. д. и удивлялся...

   В клинике я много видала. Держала себя сверх-строго. Из тех никто не знал, как я любить умела. Но и тогда.., любя, сколько перенесла я горя. И сколько раз помог мне _р_а_з_у_м.

   "И разумом всечасно смирять..."²⁷ и т. д.

   Я слыла за "русалку", бесчувственную, за "infantil" {Здесь: "заторможена" (нем.).} и т. п. Иные просто решали: "es ist ein russischen Тур" {"Это русский тип" (нем.)}. При мне смолкали иногда. Однажды я оскорбилась на замолчавших, т. к. в числе их была моя помощница - девушка, - следовательно, замолчали не из-за "мужского" в разговорах.

   Я прямо это им сказала. Тогда они мне объяснили, что говорили очень откровенно из их практики (он был гинеколог) и стеснялись при мне, т. к. "Sie sind so furchtbar keusch..." {"Вы же так необычайно целомудренны" (нем.).}.

   Довольно... Я сдержанна была. Чрезмерно иногда рассудочна.

   Теперь же, - я не понимаю.

   Вы не осудите, что я... принадлежа не Вам, пишу так? Мне больно упомянуть об этом, - смертельно больно. Но это надо.

   Я в совести ищу ответа. У И. А. о совестном акте²⁸ много. Я не нахожу укора.

   Пока что не скажу Вам больше. Ничего.

   Скажу, что Вы - такой, какого я всю жизнь искала. Искала несознанно, в молитвах, в сердце. Не ветреность это, не влюбленность, не "Анна Каренина" (не люблю эту вещь, не люблю Толстого!), не "со скуки" или от "неудовлетворенности в семейной жизни". - Нет! Но потому, что Вы - единственный. Пред Вами преклоняюсь!

   Как я хочу, чтоб Вы забыли все это: "годы", "зимы цветы" и т. п.

   Скажите правду, - неужели Вы давно не угадали, что во мне к Вам?

   Объясните, отчего можно полюбить не видя, просто в письмах?

   Я безумно, счастливо-несчастна! Я стала вдруг такой бездумной, утратила себя и все это (Ваше!!!!) "надо считаться с условиями жизни". Хочу Вас видеть! _Б_е_з_у_м_н_о_ хочу!

   Это не слово "институтки" - "ужасно", "безумно". А в этом смысле одобрил бы такой подбор слова даже и И. А. (не любящий "страшных слов")... Милый, прекрасный... любимый давно и нежно, нежно. Навсегда любимый...

   За что мне такое счастье? Я только всегда боялась, что Вы именно себе "намечтали", - а я не заслужила. Оттого все и писала так.

   Пишите мне все, все. Не смущайтесь.

   Как мучает, что Вы больны опять. Родной мой, я только сегодня хотела спросить Вас, курите Вы или нет, и хотела просить беречься. А Вы уж и ответили... Берегитесь! Умоляю. Я, увы, сплю плохо. И чувствую себя неважно. Пройдет. Уеду скоро. Не к Вам, а в лес. К Вам не выходит. Но в сердце знаю, что увижу, приеду. Я собиралась к одним знакомым в Meudon'e²⁹ - было бы легче для визы, - но так стесненно. Мое бы время я только с Вами делить хотела! Ну, посмотрим. Будет так, - как нужно. Бог укажет...

   [На полях:] Мне показалось вдруг, что Вы хотели бы услышать от меня словами сказанное, прямо... И я хочу того же. Хочу сказать, что _л_ю_б_л_ю_ Вас. Милый, чудный, мой! Обнимаю Вас долго, долго. Здоровы будьте! Благословляю! Ваша О.

   Болею за бабушку³⁰. Не согласна по-прежнему в оценке хирурга. Я его знаю. Он такой же мерзавец. Вы коснулись этого - я не хотела писать. Все, все я знаю, ничто мне не ново. И потому - еще ужасней.

   Пишите же! Пишите скорее...

   Посылаю духи мои вот здесь {Письмо надушено.}, чтобы почувствовал меня.

   Радость моя, солнышко мое!

   Что, что смогу я сказать еще?! -

  

  

   С Ангелом! Мой светлый друг, дорогой мой, именинник мой чудесный!

   Как удивительно: - во славу Иоанна _Б_о_г_о_с_л_о_в_а!

   Несу Вам столько ласки, любви и нежности, - молитвы за Вас и с Вами вместе!..

   Будьте бодры и радостны, и прежде всего здоровы!

   Умоляю - берегитесь! Я очень о Вас волнуюсь. Как я хотела бы, чтоб было все у Вас ясно, радостно, успешно!..

   На этот день и дальше... на много, много времени, до окончанья труда желаю, чтобы "Пути Небесные" легко и радостно творились. И как молю я Бога, чтобы открыл он Вам (и мне!) _П_у_т_и!

   Послушайте: - как просто, как хорошо и ясно: все в Божьей воле!

   Никогда не надо муки! Он все знает и всех хранит! Мне хочется к Дню ангела сказать Вам, что постараюсь, что _х_о_ч_у_ принять и потрудиться над Божьим Даром. Я верю, что Вы этот дар открыли воистину. Для Вас - начну! - Я грешными устами петь Господу еще очень недостойна. Я пропою Вам, т. к. полна я Вами. И эта песня святая будет! Из сердца, из любви, и потому - достойна!

   Но я не знаю, как приняться. Как надо мне покоя! Как я взволнована, как трудно связно думать! Я жду Ваших писем из "пути" - их нет еще. Я жду в них найти ответы.

   Как я счастлива всем тем, что Вы мне рассказать-открыть хотите! Я не могу словами выразить.

   Из такого же страха "утратить дорогое", как это у Вас было, - из этих же самых фантазий, - я и надумала все, что было в письмах.

   Никогда я не хотела вызвать на лишние подтверждения "похвал", - я просто не могла поверить, что Вы, не видя меня, могли так мной увлечься.

   Боязнь Вашего разочарования остерегала меня самою увлечься и поверить. Ведь мы же не видались!

   Поверьте, что если б все я от Вас после встречи услыхала, - то безоговорочно счастливая все приняла бы с полуслова! П_о_н_я_т_н_о?

   Но больше я не хочу об этом! -

   Как я хотела бы послушать с Вами наших, любимых: - Мусоргского, Чайковского, Римского-Корсакова... Хоть раз бы услыхать еще "Евгения Онегина", "Снегурочку", "Садко", "Князя Игоря"... "Бориса Годунова"³¹... Здесь нет ведь оперы... В России я много в опере бывала. Обожала...

   Из чужих люблю Шопена, Шуберта (все "Ш"!), Моцарта.

   Рояль люблю я очень, больше скрипки, хоть та и певуча. Рояль - чудесно!! Какой блистательный Шопен!

   Бетховена я слушаю серьезно, как детка-пай, и ручки на колешках, в смиренном слухе... А вот Шопену, Моцарту и Шуберту я б улыбнулась сердцем, кивнула бы глазами, бросила бы розы...

   Не потому ли что в сердце... Шуберт, "Экспромт 4"³²... и Волга... Шопена "Вальс-бриллиант"³³ и... та же... Волга..? Я очень люблю музыку! Ах, наши! Наши бессмертные, чудесные! И наш Шаляпин! Вы любите его? Нельзя любить - он наша гордость! Я не согласна в этом с моим названным папашей, который многое Шаляпину в вину вменяет³⁴... За гений все ему, (Ш[аляпину]), прощаю! - Вы вспомнили о девочке Серова. Да, она чудесна! И еще больше я люблю его девочку за белой скатертью с яблоками³⁵. Чудесная...

   Вы знаете, в душе, где-то глубоко-глубоко у меня искусство не делится на разновидность... Так я духовно вижу, сливаю как бы во-едино искусство Репина, Мусоргского и Достоевского... А Левитан чудесный и Антон Павлович Чехов... Похожи? Правда? А Вагнер с его великим, грузным, но тяжелым гением почему-то рядом с Врубелем. Как давит Вагнер своим величием нас всех букашек! Конечно, гений, - но вот такое чувство. А Врубель?

   Серова в некотором роде я ставлю рядом с Алексеем Толстым. Как все они близки... Как дороги, как вечны! У Достоевского читаю теперь "Дневник писателя", и снова и снова восторгаюсь... Как верно он сказал о чувствовании счастья у нас, у русских... Какой великий он! И какой _н_а_ш! Толстого Л. Н. - вижу теперь совсем другими глазами. И... не люблю. Я исключаю некоторое из "Войны и мира", - есть там непреложно-вечное, божественно, но в целом - нет, в целом я Толстого больше не люблю. Мне никогда не нравилась его "Анна Каренина". Особенно в наше жуткое время непонятна эта "трагедия" во главе угла. И почему она - героиня? М. б. я профан, - но ничего не сделать. Прежде я очень любила Толстого.

   Тургенев - милый, нежный, какой-то тонкий,.. как Чайковский... Теперь я многое его иначе чувствую, но все же остается то обаяние... Он долго был моим заветным... Теперь... иначе... конечно...

   Давно иначе... Что сказал о Вас И. А.! Как это верно!! И как же он Вас ценит. За это его люблю. И. А. - чудесный. Мне так часто его не хватает. Какое то было счастливое время³⁶: возьмешь телефон и... вот... он! Теперь же, - редко, редко скупые письма. Он мне был вправду за отца. И сколько мне помог советом, поддержкой. Сколько вынул (и как же нежно и бережливо!) яда из моего сердца! И все, все знает... как никто...

   Ну, не сердитесь. "Как никто" - ровно ничего не значит. И. А. был многому свидетель - писать или говорить я ему бы ни за что не стала. Он удивительный психолог. А я тогда болела духом... Вы - несравнимы же! И Вам... мне так все хочется поведать, все... все... Трудно в письмах.

   Ни у кого нет такого сердца, Сердца чудесного, как у Вас, любимый! Я перед этим _С_е_р_д_ц_е_м_ склоняюсь. Неохватное, чудесное, святое! Сердце! Ваше Сердце!

   И неужели мы не увидимся?! Все в Божьей воле, но неужели? Я где-то в сердце читаю, что "да, увидимся!". От Вас узнать должна я слишком много, для жизни, для этой и для той! Я Вам сказать должна так много, чего не могут вместить ни письма, никакие [песни]...

   И я верю... Должны увидеться!

   Ах, как ласков день, как светит солнце! И петушок на шпиле {В оригинале: шпице.} храма (рядом) головкой повернулся на восток... Будет хорошая погода!

   Обо мне Вы не волнуйтесь - я здорова. Худею, не сплю, - но то от счастья!..

   Я не люблю лекарства, пожалейте меня. Зачем?

   И на болезнь мою смотрю иначе. То было нужно, да, да, очень нужно! И если надо будет еще - - зачем таблетки? Как в "Ich schaue ins Leben" - о бессоннице³⁷... Помните? Все опишу, как было. Как удивительно все было, какое _ч_у_д_о_ было. Да знаете ли Вы, что за болезнь ту я благодарила Бога. И батюшка был свидетель. Все расскажу Вам в следующем письме. К_а_а_к_ много бы сказала! Нет, это не было последствием гриппа. Разве я не писала? 3 раза я подвергалась этой ужасной пытке обсервации {Осмотра (от нем. Observation).}. Хочу надеяться, что Вам не приходилось и не придется испытать на себе все это. Cystoskopie {Цистоскопия (грек.).} - ужасно. Не столько боли, а вообще все вместе взятое. Больше часа лежания на пытке. Вводится аппарат с лампочкой прямо в почки, наблюдают, наполняют, фотографируют и т. д. Плакала я от всего этого как девочка, зная, отлично зная окружающую обстановку. Болеть мне очень тяжело всегда, - слишком знакомо все, до... интонаций взгляда ассистентов. О, как я