Главная » Книги

Шмелев Иван Сергеевич - Переписка И. С. Шмелева и О. А. Бредиус-Субботиной. Неизвестные редакции про..., Страница 8

Шмелев Иван Сергеевич - Переписка И. С. Шмелева и О. А. Бредиус-Субботиной. Неизвестные редакции произведений



ся), - ну, зачем выискиваешь во мне, чего и в мысль не приходило, не то что - на сердце! Все - не так. Ну, что же мне делать?! Вырвать из груди сердце, крикнуть последним вздохом - на, ч_и_-_т_а_-_а_й! - и умереть? Это - темное, _б_о_л_ь_н_о_е_ - в тебе. Освети его, исцели его. Господи! Мне было так горько читать, (нет, к сердцу не допустил!), - и... слышал слезы в сердце, такой нежности к тебе, такой любви огромной, такой... Оля, Ольга, жизнь... - я знаю все слова, но тут я запинаюсь... не найду достойного, точного, чтобы ты видела до осязания, как велико то чувство во мне к тебе, для охвата которого слово "любовь" - мало! Это выше, ох-ватней... в нем любовь, да, _в_c_я... но есть еще, что человеческий язык бессилен определить точно. Не могу, не хочу, не стану, не смею отвечать на твои укоры... - отвечать - ? Это - оскорбить, коснуться недостойно тебя, отемнить все _т_в_о_е_ во мне. Не могу, - так это будет недостойно тебя, моя Молитва! Слезы накипают... Оля, это от наболевших нервов, от _в_с_е_г_о, от всех болей в тебе, - да, и от болей, неосторожно причиненных мной! Могу сказать одно - оно не оскорбит _т_е_б_я: _п_р_о_с_т_и. Открыто, светло. Поверь: _н_и_к_о_г_о_ нет у меня в душе, где ты, ты, только. Все, о чем так с болью пишешь, м. б. уже в надвинувшейся лихорадке, полубольная... - так это для меня - чуждо, - это же не мне, это не обо мне... это - _в_с_е_ - _в_н_е_ меня. Если все, что пишу, тебя не успокоит, скажи: _ч_т_о_ я должен, по твоему мнению и чувствам, - сделать? Я уже писал тебе, что сделал. Вразрез как бы сказанному - "не смею отвечать на твои укоры" - скажу только. Если я просил тебя привести мне оскорбившие тебя слова г-жи Земмеринг - то, конечно, не потому что... - о, за-чем?! - тебе не верю (!?), а чтобы ей, ей, черт ее возьми!! - ей бросить ее подлинные слова! Я ей уже писал: "О. А. все постигает, это огромнейшая духовно-душевная сила, и моя "Чаша" ею понята, м. б. глубже, чем мной самим!" И это правда: я не понимаю многого в _м_о_е_м, - я его ношу в подсознательном чаще, чем - в сознании (это я только Тебе пишу, тебе только, _е_д_и_н_с_т_в_е_н_н_о_й, кого ни с кем не ставлю ни рядом, ни... ну, нигде, ни-как не ставлю... ты непоставима! (новая глагольная форма и, кажется - дикая для уха!) - _н_е_с_о_п_о_с_т_а_в_и_м_а! - ты - что же ты хочешь, чтобы я крикнул... - Бог ты мне, для меня?! Да... - для меня ты - предел всего во мне!
   Видишь, какие искры..? Чего же ты еще хочешь?! Для меня ты _в_н_е_ зацепок и проч. Не принижай себя. Я твоего письма этого больше не прочту, я его сожгу..? (и - бо-льно, ибо это _т_в_о_е_ же!) Нет, не сожгу, - оно не только мое, оно - за мной, - оно _ж_и_т_ь_ будет. Помни это, Оля. Невольно, _н_а_м_и, _т_в_о_р_и_т_с_я... нет, не "роман в письмах" - не только захватывающий роман в письмах: творится Ж_и_з_н_ь, еще небывшая, всплывают, м. б., _и_н_ы_е_ чувства, еще не проявлявшиеся, - в _т_а_к_о_й_ любви, - в таких условиях, неповторимых, необычных, - исключительных. М. б. пишется нами что-то "без названия". Что мы сами-то знаем?! И в это - м. б. неповторимое горнило (ибо творится сложное, какой-то новой сплав, ценнейший,) (чудесное!) чудесных, обновленных или м. б. совершенно новых (по оттенкам!) чувств и "углубленностей в чувства", - серхчувст-вований... нельзя допускать разменное, ходовое-ходкое, у всех случающееся, - у нас лишь - от страстности натур! - нельзя в такую плавку бросать ничтожность. Пожалей себя, родная, певунья нежная... - ласкунчик милый, Олелёк... не надо. Господи... я прихожу в отчаяние, Ольга-Ольгулька... и хочу поцелуями закрыть эти выкинутые слова... в конце письма: они бросились сейчас в глаза! подчеркнутые четырьмя чертами: "Но знай, что ты меня обидел как никто доселе!!" - Сама себе не веришь. И когда выкрикнула - не верила! Я в божественное для меня не могу бросить _о_б_и_д_ы! Тебе, причинить, сознательно, обиду..! - Оля,., нет, я больше не могу об этом. Я не могу теряться, _м_е_л_ь_ч_а_т_ь... не могу. Прошу: кончи _э_т_о. Зачем ты ранишь мое чувство, мое _в_с_е_ к тебе?! шатаешь, путаешь? за-чем?! Зачем себя умаляешь? низишься?! Не довольно разве, что я, порой, в безумстве, бывал не прав? Для чего же нагромождать-то на _н_а_ш_е, такое - пусть только для меня! - чудесное, такое _ч_и_с_т_о_е_ - при всей яркости страстей моих, - мои и твои неправдочки?! Мы же греховные существа, со - всеми слабостями, - еще - во мне-то! - неперегоревшими, увы! - но мы же можем - и _д_о_л_ж_н_ы! - стать во весь рост наш - рост сердца, дара, чуткости, провидения, глубочайшего, трепетнейшего проникновения друг в друга, - ведь так трудно, таким томлением, мы нашли друг-друга... (о себе скажу, твердо: я _н_а_ш_е_л_ _т_е_б_я... незаменимую, небывшую никогда, - _т_а_к_у_ю! - м. б. только в дали нашел? -) - сознать, что мы _в_о_с_х_о_д_и_м... Не склоняться, не отемнять _с_в_е_т_а_ в нас, помогать друг-другу преодолевать мелкое в нас, очищать сердце, чтобы любви было свободней, легче дышать все-полно! Я знаю, как я жду, молю - полноты любви, не короткой, не "сухой", не отвлеченной, а... всей, - земно-небесной, от всей тебя! Любви плодоносящей. Но, Оля... я знаю, как и ты, что такая, _п_о_л_н_а_я, _б_л_а_г_о_с_л_о_в_л_е_н_н_а_я, человеческая любовь - редкая! - осуществляется лишь при чудесном свете Любви пре-чистой, неприкосновенной, недоступной - для "мелочей". Ну, прильни же сердцем... ну, согрей же... ну - погляди же на меня - вся светлая, _р_у_ч_ь_и_с_т_ы_е_ глаза... в них только свет пусть, - ни соринки, ни "цапинки"! У меня легко на сердце... - к тебе, к тебе. Я знаю, - _э_т_о_ - набежало _п_ы_л_ь_ю, твою лазурь замглило! Осветись, прильни... и - приголубь меня, родная... Твой Ваня
   (Твое письмо я пометил - "жестокое" - "излом".)
   [На полях:] Уверен, что ты уже забыла, что написала "ужасного"!
   Никто мне адреса Сережиного шефа не давал, а то бы я съездил к нему. И послал тебе привет.
   Милая Ольгушечка, ты, как будто сознательно ищешь, чем бы выбить из меня еще искры?
   Вижу, как ты сама себя мучаешь, а я к тебе - так чуток, - нежен, всегда только - о тебе!
  

61

И. С. Шмелев - О. А. Бредиус-Субботиной

  
   6.ХII.41
   4 ч. дня
   23.XI - Св. благоверного кн. Александра Невского.
  
   Дружок мой бесценный, Оля, Олёк, Ольгуша!
   Да, все написал бы, все повторил бы, м. б. только сильней, - от безмерной к тебе любви! Как ты можешь думать?! Только я считаюсь с действительностью - и принимаю ее, - в Господа веря, уповая на Правду Его! Утишь сердечко, девочка моя - сумасбродка! Как смеешь ты: "не хочу себя беречь!" - Вот, заболела! Какая боль о тебе, святая деточка Оля, как тобой болею, как истекает сердце! Если бы около тебя..! - глаз не сомкнул бы, дыхание твое слушал, молился, смотрел на свою бесценную... Богом мне посланную - на светлую радость, на скорбь светлую... Господи, ты видишь, какой в _н_а_с_ Свет... Твой Свет! Господи, дай нам хоть совсем немного счастья! Оля, лечись, отнесись серьезно. Оля, люблю, как никогда, ни-кого!
   Твой И. Ш.
   Успокой сердечко, весь мир закрыла!
  

62

И. С. Шмелев - О. А. Бредиус-Субботиной

  
   23.XI/6.XII.41
   5 ч.дня
   Ольгушечка, пишу - для тебя - тебе; в письмах, - "историю одной девичьей - женской души"144 - из своего _о_п_ы_т_а, чтобы знала ты, какой я был - и есть. В самом остром - для мужчины, при всей своей пылкости, в воображении - и жизни. Будто я сберегал себя, - _о_ж_и_д_а_я, - чтобы "продлилась жизнь моя"145, - и жар остался!
   Много - из страсти - взяло творчество. А _к_т_о_ это знает? Ты знаешь. Оля м. б. знала - _в_и_д_е_л_а. И _п_р_и_н_и_м_а_л_а, так часто оставляемая! "Ты меня совсем забыл, Ванёк!" - Теперь я не "забыл" бы... Т_е_б_я. О-о... не могу сказать. Буду посылать историю. Твой весь И. Ш.
   Посылка на Сережу (сласти - Тебе!). Пудреница Ее - Тебе на память. Прими реликвию. Это от моей любви к Тебе!
  

63

О. А. Бредиус-Субботина - И. С. Шмелеву

  

9.ХII.41

   Ванечка, солнышко мое родимое, светик, ангел мой бесценный, сокровище души моей!
   Сегодня письма мне, маме, и еще Сережа пишет заказной exprès на маму, пересылая твое письмо с вопросом, что такое со мной, т. к. ты его спрашиваешь о моем здоровье. Светик мой, я уже совсем, совсем здорова. Я же тебе писала, что на ногах переношу. Я уже 2-го (кажется) XII была с визитом в Утрехте, - я вообще не лежала. Не думаю, что это был грипп. Ты знаешь, когда я вся в таком волнении о тебе, - легко принять, при малейшей простуде, это вечное "дрожание" за болезнь. А я тогда изводилась о тебе и дни, и ночи.
   Нашим: маме и С. я ни словом о t® и недомогании не говорила, ну, видали м. б. насморк, т. к. мама и так меня "точит" за похудения и все "грозится" тебе писать и "жаловаться". А что я могу? Я принимаю селюкрин. Ванюрочка, ты не воображай страхов о почках. Это же не последствия гриппа были, - камень.
   Не волнуйся обо мне - береги себя. Если бы ты знал, как я страдаю всякий раз, слыша твою "Симеонову" молитву! Пойми, пойми: ты одна у меня радость души моей!
   Ты - мое все утешение и счастье! Зачем же ты все говоришь это "отпущаеши"? Рвешь сердце мое, терзаешь душу?
   Ванечка, я не могу даже подумать об этом. Я не пережила бы!! Береги себя! Какой ужас, что я тебя беречь не могу из моей дали! Быть около тебя, все, все тебе сделать для твоего покоя! Милый мой Ивушка, я все больше тебя люблю! Брось, не ревнуй никогда к моему прошедшему! Да еще к такой пустельге, как все эти "врачи" и им подобные! Я любила всегда мой идеал, отвлеченность, чего искала, и... не находила, ни у кого... до тебя! В тебе все: все, - мое светлое, животворящее солнце! Все в тебе и только в тебе! Когда писала я тебе письма, давно, я тщательно следила за собой, чтобы не сказать лишнего. У меня не найдешь нигде передержки, нигде "позы". Я к тебе - вся Правда! Я любила в жизни только тебя неведомого! Правда это! То, 10 лет назад,.. не ревнуй и здесь... Чудесная это была душа, с какой-то нездешней, западноевропейской сутью. Эта находка потрясла меня, захватила. Ничего грязного или похожего на грязь не было. При прощании (каждый знал, что навсегда) он не поцеловал мне рук даже, я - не пыталась взглядом даже смутить его. Я, умирая в душе, - смеялась, и пела ему его любимое что-то. Я берегла его. Мы расстались оттого, что он слишком был нужен своим сородичам, слишком видное лицо у себя, чтобы от них "уйти" - а я,.. я не могла с ним идти. Их отношения с управляющим бабушки моей146 были очень натянуты, они его не признавали, - а потом... надо было с ним работать... Я же, верная бабушкина сторонница, не могла впутаться... он мог бы выйти из-под этой "их" опеки, но... я просила его не делать этой жертвы. Не _о_п_и_с_а_т_ь_ этого. Надо говорить. Было все так сложно. В нем я любила частичку того, что у тебя нашла во всей полноте своей! Как бледен он теперь. Как - нет его! Нет, совсем нет! Воспоминания, мои искания, любовь моя к святому идеалу, - это останется... Но его - нет! Никогда, никогда не мучай себя ревностью... Это только умалило бы значение всего того чудесного, что только для тебя! Умалило бы не в смысле действительности этого умаления, но делало бы такое впечатление, будто ты сам низводишь то, чего низвести нельзя! Я всякий раз - разочаровывалась.
   Однажды... даже до болезни. 3 дня лежала, как с "вынутой душой". Я ужасно все ярко переживаю. Я так чистоту искала! Ванечка, мне больно, что я о Г. Кеннане тебе написала, сравнив его внешним сходством с твоим мальчиком! Я не хотела бы, чтобы ты это ложно понял. Не принял бы, что это имеет какое-то для меня значение! Это - бьющее в глаза, - сходство, просто поразило меня. Но по существу, в душе моей глядя на Сережу, я не вспоминаю даже "того"... Перед духовной святостью Сережи я вся склоняюсь! Перед Тобой! Ванечка, о "Солнце мертвых" - ...удивительно... как "укрыта" боль твоя. Личная твоя! Это только в "3-х орешках" сказал, что... "3... каждому поровну"147, а теперь..?
   Ванечка, как рыдала я, читая это!
   Золотко мое, я не ревную тебя в прошлом! Ни к кому. Теперь, теперь - не перенесла бы! Но где же 2 письма с "частичкой твоей жизни"?
   Я их не получила. Ужели пропали? Когда послал?
   Ваня, изображение О. А., святой твоей, я принимаю как высокий дар твой! М_и_л_а_я! Ванечка, все, все трое - вы так неизмеримо высоки, прекрасны! Ванечка, я, гадкая, я ведь не стою твоей любви! Дух мой (так няня наша нас ласкала), дух мой, голубочек! Ванечка, я не ставлю тебе примером И. А.! Я злая тогда была, я - каюсь - нарочно, чтобы уколоть тебя! Но это же не моя суть. Я И. А. ценю, люблю как философа русского, но... разве я ставлю его Тебе(!) примером! Прости меня! Видишь гадкое проявление характера? Хотела больно сделать! О Земмеринг - не надо. Господь с ней! Если она хороша к тебе, то не порти неприятными замечаниями обо мне. Вся то я этого не стою. Ванечка, никто меня так не любил, как - ты! Никого я - как тебя. Никогда!!!! Ванечка, сокровище мое, жизнь моя, душа моя в лучшем ее прорыве!
   Я плачу, я не могу без тебя, в безвыходности моей! Ванюшечка, мы не увидимся? Пишешь ты маме... Ты не веришь? Ты не надеешься на встречу... или... не хочешь. Т. е. не решаешься. Боишься муки!?? Ванечка, ты не думай никогда, что я тебя упрекаю, - нет, нет, милый... Я все понимаю. Но не могу себе вообразить, что мы никогда не увидимся!
   Я не могу этого представить! Ванечка, ты для меня все! Неужели я никогда не увижу глаз твоих!? Ваня, безумно это! Пришли же мне хоть любительское твое изображение! Ванечка! Милый! Ласковое солнышко мое! Я знаю, что ты любишь меня!! Мне приходили иногда в голову мысли, что ты умышленно не хочешь меня видеть, чтобы остался у тебя неиспорченный, созданный твоим воображением, образ для Дари! Что ты, только для полноты моих "реакций", говоришь так и о любви, и о... "благословенной"...
   Это думала я так, когда горько было от "обид" твоих. Знаю теперь, что не "обиды" это были твои.
   Ванечка, правда глупые мысли? Не сердись. Все это от любви. От невозможности, нерешительности поверить, что стою я твоей такой любви. Это не скромность, Ваня, - это истинное мое убеждение! Поверь!
   Завтра - Знамение!.. Я буду с тобой, Ваня! С праздником тебя! Я девочкой, маленькой-маленькой (2-х лет) говорила: "палянти" - это "с праздником"! Часто у нас слышала это слово.
   Я рано начала говорить. И рано себя помню. Получил ли о моей жизни 148? Часть. Другую дошлю, - только если не ревнуешь! Получил ли письмо с вопросом о "Степном чуде"? Или это случайно, что ты пишешь: "и я теперь все бы мог также написать"? Часто мы с тобой угадываем мысли!
   Ну, роднуся, милушка мой, я кончаю, т. к. тороплюсь. Я всегда с тобой! Получил мои глаза? М. б. и дойдут! Ванечка, пришли себя! И еще: не забудь автографы! Как "Пути Небесные"? Неужели не пишутся? Иногда мне чудится, что будто ты их творишь, _Т_в_о_р_и_ш_ь! Ваня, - твори! Дитя это наше, Ваня! Умоляю тебя! Не дай им остаться в небытии!
   Я прошу у тебя одного Дара: подари мне твою одну книгу: ..."Пути Небесные", II часть! Подаришь? Верю, что не откажешь!
   Ванечка, не балуй меня так! Всем другим! Никаких духов больше и... ничего! Мне стыдно! Ответь мне на все важные вопросы, и... сетуешь ли на меня за то, что чувство мое тебе открыла? Я тебе подробно писала об этой моей муке! И еще: отчего я должна решить о твоем приезде!? Ванечка, целую и крещу тебя. Будь здоров! Ужасно, что холодно тебе!
   Всегда твоя Оля
   [На полях:] Не знаю, м. б. и буду чуточку ревновать, если "Дашу" очень любил... Потому и Дари? Да?
   Напиши о своем здоровье! У меня и насморк прошел. И даже "простуда" на губе прошла! Здесь, в Голландии не наволнуешься за простуду. Всю зиму - все простужены обычно.
   Я для тебя буду беречься.
   Мама тебе будет писать.
   Я очень одинока, Ваня, и не понята (И в "одаренность" мою никто, конечно, не верит. Потому и я не смею поверить и возгордиться. Любят, но это еще не значит, что ценят, в сердце не смотрят. Какая писательница! Где ей?! Ей-то?)*. Всю жизнь. Да не звучит это "не понята" избито. Но это так. Один ты только!
   Ваня, я еще не получила твоих 2-х писем с "рассказом о твоей жизни", о девушке-женщине.
   Когда послал?? О том, что "проходило для тебя "в_н_е"". Как ты говоришь.
   Я в постоянной тревоге и не могу писать, т. е. работать. Увижу тебя?
  

64

О. А. Бредиус-Субботина - И. С. Шмелеву

  

11.ХII.41 12 ч. ночи

   Милый мой, дорогой друг!
   Как радостно я приняла твои листочки из поминания149. Я тоже подавала просфорку за тебя. И каждое воскресенье батюшка молится по моим запискам. Я тоже задумала о Евангелии... как это странно... Я только его не смогла к себе применить. Сегодня получила письмо от дочки священника150, - она не знает ни адреса Bauer, ни даже того факта, что брала уроки. В каком городе она живет, - я иначе узнаю, только бы город знать... Сегодня мама пишет тебе письмо, но мне не показывает и к себе не пускает (?!)... Скажешь, о чем она тебе пишет? Я любопытствую... И еще: я не поняла словечка-глагола из 3 букв, которое ты хотел бы мне "на ушко" объяснить... Видимо я его не слыхала. О том, как я понимаю "ewige Weibliche", - я могла бы много сказать. И напишу. Я написала тебе несколько писем (4-5) с моей жизнью. Но не знаю, посылать ли. Ты мне тоже не все говоришь. А торгуешься. "Узнаешь, если..." И это напоминает мне пошленькую песенку "Wenn Du alle Wunsche mir erfullst, - dann - horst Du alles, was Du horen willst!" {"Когда ты исполнишь все мои желания, тогда я скажу тебе все, что ты хочешь услышать" (нем.).} Ну, послушай, неужели ты торгуешься. А впрочем: не надо. Это очень тонко. И "пошлых песенок" - ни к чему! - Пришли же себя хоть маленького! Что за упрямство. Неужели нет любительской? Ваник, ни за что не посылай изюму, и вот почему: я его н_е люблю. А ты его так любишь! Я никогда не ела изюма, только в куличах. Я вообще не очень люблю сладкое. И не надо же духов! Я прошу! Не надо баловства! Ну, право! Мучаюсь твоим холодом в квартире. Почему ты не завел печку чугунную? Она так практична. У нас жара, а топим деревом. Только наверху холодно. Завтра еду с мамой к Фасе151. Сегодня молодочка (еще 1/2 года нет) снесла 1-ое яичко. Ма-ленькое и с кровью! Мамина гордость! Получил мои безумные письма? Цветы? Еще нет? Жаль, если опоздали.
   [На полях:] Когда "Паша" говорила "измус"152 - мне представлялся изюм! В_и_ш_н_я - точно, очень сочно!
   Целую, твоя Оля
  

65

И. С. Шмелев - О. А. Бредиус-Субботиной

  
   12.XII.41
   3 дня
   Светлый Ангел-Хранитель, Оля. Чудесно! Сейчас читаю твое "о жизни", - "конспект". Как ты чудесно даешь _д_а_ж_е_ в схеме! Схема - трудней, чем всей полнотой души. Я не мог ошибиться, сказав: ты исключительное _я_в_л_е_н_и_е! Пиши - _ч_т_о_ хочешь, _к_а_к_ хочешь. От меня тебе не может быть ни "комплиментов", ни "подарков": тебе от меня - только - _с_в_е_т_ сердца, сладостная боль его. Прими кротко, - и я это твое приму, как Милость Божию ко мне. Не смей выходить на сырость, после t®, - дней 5-6! Улучшение м. б. обманчивым. Много тебе писал. Эти твои "ins Blaue hinein" - не насыщают, томят. Прости мне (в отчаянии я был и муках) мои жесткие слова о "скольжении". Кляну себя, что послал. Весь твой, пусть безнадежно. И. Ш.
   [На полях:] Вся ты - из романов! Ну, unica! {Уникальный (лат.).} !!!
   К Тебе его крик: "Напишу тебя, не бывшая"... А ты - _е_с_т_ь!!
   Все - ты. Напиши, какой образ видела 10-леткой?
  

66

И. С. Шмелев - О. А. Бредиус-Субботиной

  
   13.ХII.41
   {На открытке штемпель почтовой службы: Осталось в почтовом бюро Лионского вокзала из-за отсутствия сообщения с оккупированной Францией (Refoule par bureau postal Lyon gare faute de communications avec France occupée, фр.). Вероятно, открытка не была получена адресатом, так как на ней отсутствуют пометы цензуры и письмо не включено в нумерацию О. А. Бредиус-Субботиной.}
   5 ч. вечера
  
   Только что, небесная моя Оля - чудо, Олёль моя... - цветы! Розовая бегония, чудесная! О, ми-лая... как я счастлив! Я целовал прилетевшие ко мне розовые бабочки... - твои глаза, губки, щечки, Олёк, твои, - всю тебя в них _н_а_ш_е_л, - и ласкал! Целую за твое сердце, - мне так было сегодня тяжело, томила тоска, - все о тебе мысли, в тревоге я, - как ты? Сумасбродка, 2-го хотела ехать в город, не оправившись от гриппа! Благодарю сердечко твое, цветок мой, Солнце! Жду писем, о, как жду! Ольгуньчик, _п_и_ш_и_ мне! Твой конспект - чудо! Я захвачен рассказом. Гений ты, во всем - в уме, сердце, - Все-Женщина!
   Сердцем творю Тебя. Спешу отправить. После 6 [часов] нельзя. Твой Ваня - Ива - Ив. Шмелев
  

67

И. С. Шмелев - О. А. Бредиус-Субботиной

  
   16.ХII.41
   4 ч. дня
   Дорогая, - как благодарю! Не лицо, - _л_и_к_ это! Чудесный лик, - теперь я _в_и_ж_у_ _в_е_с_ь_ Образ Анастасии! Не обмануло меня мое чутье. Ты - светлая, ты - в мечтах-снах являвшаяся отсветом Правды Лика Девы! Это - будь я художником кисти - дало бы несравненную! Превыше всех - во всех веках. Мне вернули все мои "виды", посланные Марине 2 1/2 мес. Кто их вез - оказался "вислоухим". Я поражен благородством-великодушием контроля! Мне вернули даже мое "частное" письмо Н. Я. Квартировой. Нет, есть в Европе чудесные сердца! Твой Ив. Шмелев
   [На полях:] Хоть одно слово! Здорова ли?
   Я две недели не знаю, здоровье твое? Господи, я в тревоге.
   Твое моление - услышано: это - чудо. Я получил твои небесные глаза!
  

68

О. А. Бредиус-Субботина - И. С. Шмелеву

  

16.XII.41

   Ваня, голубчик, сердце мое!
   Я не могу, не в силах больше так... Как мучительно быть без тебя! Ты пишешь о моем "жестком" письме (22.XI) и о каком-то 23.XI? Я не знаю этого последнего. Что я там сказала? Обидела тебя еще раз? Ну, не зло же! Я не могу, измучилась, - я вся этой тоской больна, я потому тебя терзаю.
   Ванюша, я никогда не бываю несправедлива, - органически не выношу с младенчества несправедливости - и не могла выдумывать или, как ты говоришь, - "выискивать", чтобы "выбить искру". Нет, но я тогда в горькой обиде была... Не поняла, значит, тебя. Ты тоже иногда ведь - не ты... Я понимаю...
   Ванюрчик, но... не хочу... "истории литературы"! Не хочу... Ты понимаешь, это еще можно, если, за письмами, кроме них, есть _н_а_ш_а_ жизнь, - никому неизвестная, ну, пусть, хоть взгляд один, какого никто не видел... А тут... тут все пред "ними", а если чего нет пред ними, - историками, то нет и для меня... Не хочу!..
   Я завещаю сжечь все, после моей смерти!153
   А ты - мое!? Да? Я скоро буду все равно менять свое завещание. Ты удивлен, что есть у меня уже? О, - если бы ты все знал! Но не хочу сейчас: ни о смерти, ни о "истории". Не хочу уходить (хоть мыслью) в историю.
   Слушай, глупыш, я много у тебя должна на что ответить, но не могу, - не могу собрать серьезно, строго мысли... Я вся в волнении... трепете... любви безмерной... Я поражаюсь, что ты еще можешь ждать с чтением писем... Я не могу... Я жду ведь только почты. Скоро Рождество - я не заметила зимы... Ведь скоро "поворот на лето"!
   Я жду чего-то! Я, как морфинист, жду сладостного яда. И, прочитав, я жду уж снова... Мне мало, мало (!!) писем! Ну, не скажи ты о "истории", я больше бы тебе сказала...
   Не удивляйся, что пишу дурацки... Я еще поражаюсь, что не в сумасшедшем доме. Ну, кто же вынесет такое как я? О, если бы все, все ты знал!
   И так не может хорошо пройти все. Ведь никто не знает, как я болею! (Болезни нет никакой, но как я таю! Я не могу без тебя! Что же мне делать? Не смею так писать?)* И ты не знаешь! И иногда мне даже хочется... "уж к одному концу бы!", - но вдруг опять безумная такая жажда жизни! И для чего же? Для кого же? Сегодня мне о тебе все снилось... письмо твое Сереже... будто ты в марте приехать хочешь... за мной... А недавно я видела тебя на фотографии "общей группы" каких-то незнакомых лиц, - один только еще Бунин был тут же. Бунин такой, как в газете с памятью короля Александра I154.
   А ты... совсем необычайный... в высоких сапогах с шнуровкой (я люблю такие) и в белом, будто охотничьем, костюме. А ворот чудно вышит русским узором, как будто у бояр - стоячий. Костюм дикий? но было очень красиво. Лица я не могла уловить, хоть и смотрела очень, очень... Но весь ты был такой... зовущий...
   Бывало ли с тобой, что от остроты чувства _н_и_ч_е_г_о_ сказать не можешь, хоть сказать бы надо было массу! Я мучаюсь сейчас вот этим.
   Ты не ответил мне: могла ли я тебе вся так открыться. Простил ли мне? Ведь это все - и твоя мука?! Скажи же? Или я пришлю тебе письмо с одним только этим вопросом...
   Ваня, еще одно (не обходи молчанием тоже)... мне больно иногда при мысли, что тебе эта "оригинальность" наших "небывалых" отношений нравится. Ты понимаешь, что ты эту "оригинальность" как-то "ценишь"! Я - мучаюсь ей! Мне кажется иной раз, что ты бы не хотел прервать эту "оригинальность" нашей встречей. Тогда мне горько-горько. И тогда я - злая.
   Ты поймешь, отчего у меня такие "срывы". Это не "изломы". Я могла бы и не посылать тебе того (22.XI), но я думаю, что тебе меня _в_с_я_к_у_ю_ надо узнать. И все равно меня бы эти вопросы мучили.
   Как непреодолимо, властно, мучительно, влечет меня к тебе... Ну, хоть "на краткий миг"! Никогда, никогда, я такой не бывала... Не знала, что так безумничать можно... Как все бы я тебе сказала... Как обняла бы тебя... Ваня, я не буду тебе писать, - мне больно, тяжко... все: "обниму, поцелую, взгляну"... и все... это - нельзя, недостижимо... Это мне - мука... Лучше не писать, совсем... Не могу я! Пойми! Что мне тебе сказать?! Ты знаешь! Ты все представить можешь... во-образить!
   Я кое-что тебе писала, вчера... о "зовах моря"155. Пошлю... И много могла бы я сказать еще о "думах о творчестве".
   Я многое "поймала", что было смутно, неуловимо. После. Сейчас не могу...
   О, да, конечно "sexe-appel" {"Сексуальная привлекательность" (фр.).} - не исчерпывает понятия о том _о_ч_а_р_о_в_а_н_и_и, которому мы оба молимся...
   "Sexe-appel" - это галун, с претензией на блеск золота. Слушай, - "Эмерад" меня с ума сводит...
   Как жадно я твои письма вдыхаю! Ты получил мой "висок"? Волос кусочек с виска? А фотографию?
   Пришли же мне себя! Какой упрямый! Но я тебя люблю... за все! Какой упорный! Как прелестно! Хотела бы тебя "софиста" послушать... Представляю...
   Ах, да, Ваня, я никогда не посягаю на твои взгляды... Но... я хочу и сама остаться... неприкосновенна. Ты понимаешь? Я не знаю точно в чем мы сойдемся, - в чем нет, - но я тебе писала, что я (к великому сожалению для меня) не могу быть "женой при муже", - т. е. в смысле мнений, конечно только. Легче жить было бы, кабы была иная... Проще. Ах, Тоник, Ивик, душенька... как все, все это... далеко от сердца! И кааак же я люблю тебя!.. Сегодня я возилась с выдумыванием нового платья... Сколько "ахов" и "охов", что похудела, что "все мерки прежние хоть выбрось". Я уж давно стала все носить номером меньше, и то еще широко! И вот я, выбирая и рассуждая о том как и красивее и моднее, - я все это... только для тебя! И если бы знала, что ты наверняка не приедешь, - не стала бы! Мне это самой не интересно все! Сегодня я ношу то платье, в котором слушала тебя в 1936 г. Его я только изменила вышивкой, немножко оживила траур. Оно все эти годы валялось где-то, а теперь одно из немногих, которые впору. Тогда я тоже была, как смерть, худая. Когда от тебя нет - 1-2 дня писем, я еще больше худею. Ох, ты уедешь? Как ревновать я стану! Я умру должно быть тогда, когда уедешь ты!! Ваня, обещай мне, - мне это надо, Богом заклинаю, памятью О. А. и Сережи! - там, куда поедешь, - ни с кем, ни словом обо мне! Ну, будто меня нет на свете! Объясню почему. Но это надо! Ну, ради О. А. и С.! Хорошо! Умоляю! Исполни! Вот и 2 листа!.. А сказать так много надо!
   Ах, Ваня, "В ударном порядке"156 - такая прелесть. Мы читали несколько раз еще с мамой вместе. И неужели, ты... что-то сказал? Что мне "отдашь в следующем издании"? Я не смела бы и думать об этом счастье, гордости! Я не достойна! Я тоже плакала, его читая.
   Но о "Степном чуде" я писала еще и по иной причине. Какой был страшный сон мне! Что-то он значит?!
   Целую, Ваня, тебя отчаянно и больно. Твоя вся Оля
  

69

И. С. Шмелев - О. А. Бредиус-Субботиной

  
   19.ХII.41
   Св. Николая
  
   Оля, родная, наспех это, - сегодня пишу на твои чудесные письма. Получил мамино и Сережины письма. Я думал, что он сам передаст тебе посылку, потому, храня твой покой, я послал на него. Знаю, получила {Написано между строк, поверх зачеркнутого: Получила ли духи?}. Не ударило ли тебя пошлиной? Потому, не зная, я 6-го не послал "L'heure bleue" и "Muguet". Жду известий. Вчера просил видного человека, едущего в Берлин помочь моей поездке в лагеря157. Только на месте можно добиваться разрешения - на Голландию. Оля, ты знаешь сердцем, кто ты для меня! В_с_е. И мои "укоры" - темного во мне остатки, - забудь. Мы оба так боимся друг за друга! Так поразительно похожи! Вчера был в церкви, молился за _н_а_ш_е. Сегодня, в полдень, с тобой молился. Весь тобой одной наполнен. Твой - весь, и недостоин чистоты твоей. Умоляю, не говори - о моем писательском, не называй меня... - я для тебя только Ваня, - и ты мне - для меня, для сердца, _в_с_я, - не для искусства! Ты - свет мне, жизнь, без тебя - _н_и_ч_т_о. Как и я тебе. Оля, молись, нам все же дано хоть _т_а_к_о_е_ счастье! А сколько вокруг страданий! для всех, - и безнадежности! Будем укреплять друг друга - и верить. Бога благодарить! Ми-лая! Твой Ваня
   [На полях:] "Даша" - никакого отношения к "Путям Небесным".
   Починили пишущую машинку.
   Милая, "палянти". Твой детский лепет - "с Праздником!"
  

70

И. С. Шмелев - О. А. Бредиус-Субботиной

  
   19.XII.41
   7 ч.вечера
   Сердце мое, Оля... только что послал маленькую посылку - маленькую радость той, которая и сейчас, будто, - для меня! - головит (так Сережечка когда-то!, вместо - говорит!) - "палянти!" - с Праздником. И - горе мое! - опять свыше 1 кг. Пришлось оставить плитку шоколада "Rialta"! Хотел 1/2 послать, разломил... все больше 1 кг! а "грушку" послал. Буду ждать... Изволь написать о пошлине за духи. Я смущен - как бы не стеснило это тебя. В другой раз сам буду "очищать", здесь, если можно.
   Целую. Твой Ваня. Завтра пошлю закрытое письмо.
   [На полях:] Получила ли "Старый Валаам"? Эта книга даст тишину-уют твоей душе.
  

71

И. С. Шмелев - О. А. Бредиус-Субботиной

  
   22.XII.41
   12 ч. ночи на 23
   Ольгуночка, милая детка, я потрясен твоим письмом 7.ХII158, где ты говоришь, как я могу вызвать в тебе словами сладкие биения сердца, прилив любви. Там говоришь о 22.VI.36 - день кончины Оли, острую боль в тебе... - да, странно: это было в 12-1 ч. дня, ее кончина. Боль моя... - тупое удивление, - как _э_т_о_ просто! Ее - _н_е_т! О, больно. Я был оглушен. Она - _у_ш_л_а_. И _в_с_е_ кончилось, _в_с_е, _в_с_е... О, эти дни... один, - увижу ее шляпку, сумочку... - _н_е_т_ _е_е! И никогда не будет. Оля, этого не передать. И три дня - ночью я читал над ней псалтырь... помню. А раньше - рядом с ее смертным ложем - прилег. Она спала - будто спала, рядом, как всегда мы. Потом - белые лилии, в гробу. Я вскрикнул: "Царица! она - Царица!" Так была прекрасна, увенчанная лилиями. Я читал 2 ч. ночью. И - чтица. Ночь душная. Ливень был. Господи... Ее желание исполнилось - "не пережить тебя!"
   Олёль моя, ты мне _д_а_н_а_ Ею. Я знаю. Она так меня _ж_а_л_е_л_а! Это она тебе внушила - 9-го VI. 39! По моей мольбе - взять меня. Я погибал, я так остро чувствовал одиночество, я плакал, руки ломал, сидя на кровати.
   И ты ответила: "нет, Вы не одиноки!" Ты _т_о_г_д_а_ еще отдала мне себя. Как бы сказала: "Я - с тобой". Это смысл твоего отклика. И - ты со мной. Все равно, вдали - со мной. Ты полюбила меня, созданного живым воображением, ибо ты - _Т_в_о_р_е_ц, Оля. Ты - дар.
   Ольга, нет, не упрекай себя за "порыв жертвенности"! Это - истина, это - любовь, до отдачи себя. Ты думаешь - не оценил я? О, как оценил! Я _в_с_ю_ тебя знаю. И я после этого - потонул в тебе, если бы ты знала - как оценил! Нет, тут бы мне не пришлось идти на компромисс, - тут никакого компромисса: я принял бы твою "отдачу", как святое! Ибо тут - _в_с_я_ любовь. И мы были бы правы перед совестью. Тут - живая правда. Не стыдись, Олёль, - это - чистое _у_в_е_н_ч_а_н_и_е_ любви, это - завоеванное страданием, огромным твоим страданием. Не бойся страсти, ее выражения в тебе, от моих писем. Это - счастье, пусть _с_у_х_о_е. Знаю всю жизнь твою, - ты - _г_е_р_о_и_н_я, ты - _с_и_л_а_ поражающая. Ты - Святая. Ты вся - отдача, вся - любовь, вся - жертва. Вся - во-имя!
   Боже, какая же величественная твоя жизнь! Не жизнь, а - _Ж_и_т_и_е. Ольга, я необычайно счастлив, найдя _т_а_к_у_ю. Встретив - _т_а_к_у_ю! Я преклоняюсь, молюсь на тебя, Оля. Ты должна быть счастливой! Как - не знаю. Ты должна. Что моя любовь?! Если бы вылилась она - в твое счастье! Но она - так бессильна - дать счастье! Твои переживания - счастье! Большего ты достойна. Как мне дать тебе - это большее?! Не знаю. Для меня - одно такое письмо, - а ско-лько их! - счастье. Люблю тебя, бесценная моя, та-ак люблю - до сладкой истомы, боли, крика беззвучного, - мольбы - Оля, Оля... приди, дай мне себя, я как святое тебя приму, приникну, - приму, как святой дар, как небесный дар, Оля... как милость Господа. Я как бы приобщусь тебе, взгляд твой волью в себя, дыхание волью, ослепну от твоего видения-образа, святая моя Дева, - ты для меня святая Дева, да, - чистая, нетленная. Твой локон - так он вьется в сердце, нежный, легкий, светлый, Олин локон, - бессмертная реликвия! Целую - и мне сладко, будто тебя, всю, в себя вбираю, _в_л_и_в_а_ю_с_ь_ в тебя, в твою кровь вливаюсь, в теплоту твою, - как ее чувствую! как осязаю, как льну к тебе, родной, милая теплынька! Оля, Олёк, Ольгуна... губки дай, и глазки... милые такие, в синеве, - вся - Небо, Свет голубой мой, мой цветок далекий. Оля... О-ля! Хоть во сне явись, и поцелуй, и приласкай, и - пожалей. Дана - и не дана мне! - а вся даешься, вся стремишься, как и я к тебе. Молись, родная детка... а, вместе стали бы молиться, как молиться! В бреду я... Оля, ночь сейчас. Один я, как и ты... - Мамино письмо - прекрасно. Как она тебя любит, и как - умна! Целую глаза твои - бессмертные. Твой Ваня, - вечный, твой. И - верный, знай всегда!
   Почему должна ты решить (о встрече): тебе видней, может ли это скомпрометировать тебя!
  

72

И. С. Шмелев - О. А. Бредиус-Субботиной

  
   22.XII.41
   {Описка И. С. Шмелева: 22.ХII.40.}
   Нежный цветочек - Олечек мой, - мне 3 письма закрытых - больших вернули, - из-за любительских снимков - совсем маленьких! Я как-бы услыхал твою просьбу и послал себя (на могилке и на даче159) по 3 фото в каждом письме. Я шлю письма, т. к. одно очень для тебя важное, - начало истории Даши. Оля, можешь ли ты во мне сомневаться?! Знай же: ты в моем сердце, и это сердце станет - святилище, и ни-кто отныне - будь хоть раз-Клеопатра! - не может войти в него. Я всегда был "однолюб", - других женщин - и просто "мяса" для меня не существовало. Разве тебе не ясно, - по моим книгам хотя бы, - что я строг к себе?! Разве могу я двоиться?! Ты пишешь про Hélène!160 Мне смешно и горько. Ты - для меня - Светлая, Царица... - разве "бабы" могут быть рядом? Никогда в жизни моей я не опускался до похоти - пошлости. Это ты увидишь из истории моего "искушения" - с Дашей. Ах Олёк... - или тебя дождусь - всей, или - с тобой в сердце - пребуду, тебя достойным! Целую.
   Твой Ваня
   Сегодня утром у меня 9® Ц. Не могу писать при такой t®.
  

73

О. А. Бредиус-Субботина - И. С. Шмелеву

  

24.XII.41

   Дорогой мой Ваня!
   На рубеже "Нового Лета" хочу всеми моими мыслями, чувствами, желаниями, молитвами - быть с тобой!
   Я всегда страшусь этого "рубежа", всегда трепетна, - никогда не радостна... Хочется крепко помолиться о всем том, что суждено в этом новом лете, чего мы - и ты, и я хотим, чего не знаем...
   Я ничего не высказываю словами. Я несу тебе все мое сердце, полное любви и нежности к тебе, мое Солнце, моя радость, мой _Е_д_и_н_с_т_в_е_н_н_ы_й_ _С_в_е_т_ в жизни!
   Как хочется просить у Господа радости для тебя, покоя, _з_д_о_р_о_в_ь_я, и... счастья!
   Я верю, Ванечка, что Господь устроит все так, как _н_а_д_о...
   Я, в этот "рубежный" час, буду с тобой, вся, вся, всякой мыслью, молитвой, всей любовью!
   Ванюрочка, верь мне, верь моей любви к тебе!
   Обнимаю тебя крепко, целую, благословляю, с тобой вместе смотрю в лицо Нарождающемуся _Н_о_в_о_м_у_ году!
   Оля, твоя, до смерти!
   P. S. Рискую послать, как exprès. Тороплюсь послать очень. Отвечу на все твои письма.
   Посылаю для последней, меня {К письму приложена записка с дарственной надписью к фотографии: Светлому Гению, / Великому Ивану Сергеевичу Шмелеву - / моему чудесному, любимому, / Солнышку жизни моей - Ване. / Оля}.
   Ваня, вот тебе к Новому году: - если любишь, пошли фото! Как я! Дойдет! Попроси так же!

74

И. С. Шмелев - О. А. Бредиус-Субботиной

  
   27.XII.41
   Поздравляю, голубка - Оля, с Праздником Рождества Христова! Будь здорова, родная. Послал тебе приветы (На Сережу: 1) "Ландыш" и мелких конфет 2) Коробочку шоколадных конфет.), - дойдут ли?
   Целую, зорька чистая моя!
   Твой Ваня. - Всегда, до конца.
   Светись, свет мой... чистая моя!
   Не нагляжусь на твои глаза.
   Твои мотыльки цветут чудесно! Все Оля, Оля, Оля...
  

75

О. А. Бредиус-Субботина - И. С. Шмелеву

  

27.XII.41

   Мой дорогой, любимый мой, соколик ясный, сердечко мое, солнышко, душенька родная!
   Как хочется обнять тебя в наш праздник Рождества Христова, помолиться с тобой вместе, быть всей душой с тобой, мое сокровище!
   Шлю тебе, такому близкому, своему, сердечному моему дружку, такой привет _г_о_р_я_ч_и_й, столько любви и ласки! Я помолюсь мысленно с тобой за литургией, я вся в мысли унесусь к тебе! Ванечка, мой светик! Сегодня утром, я вдруг (совсем еще не выспавшись, - было еще до 7 ч.) проснулась и ясно слышала, как кто-то шепотом позвал: "Оля!" Я думала, что мама, и даже отозвалась... Никого не было... Это ты? Ванечка, какой ты чудный, ласковый, единственный! Как я люблю тебя! Как я благоговейно твое чудесное варенье приняла... Какой ты... ну, необычайный! Сварить варенье! Ну, кто, кто так сердцем придумать сможет?! Только ты! Тоник! Я целовала флакончик с грушей, - ручки же твои его касались! - Милый Ивик, ты зачем же все-таки послал духи еще?! Ну, конечно, - непослушный! Я ведь нарочно тебе не сказала ничего о следующих духах, - я не хотела, чтобы еще ты баловал меня. Я знаю этот "голубой час"! Я их очень люблю - были у меня раньше. Я их не открою. Я сохраню их до... смерти моей! Ванечка, я ничего не трону из твоего -

Другие авторы
  • Озаровский Юрий Эрастович
  • Гейман Борис Николаевич
  • Полнер Тихон Иванович
  • Дудышкин Степан Семенович
  • Ибсен Генрик
  • Стахович Михаил Александрович
  • Абрамович Владимир Яковлевич
  • Бибиков Петр Алексеевич
  • Богданович Александра Викторовна
  • Аснык Адам
  • Другие произведения
  • Чехов Антон Павлович - Пассажир 1-го класса
  • Кузминская Татьяна Андреевна - Т. А. Кузминская: краткая справка
  • Погосский Александр Фомич - Дележ нехорош
  • Булгарин Фаддей Венедиктович - Воспоминания о незабвенном Александре Сергеевиче Грибоедове
  • Горький Максим - Письмо К. И. Чуковскому
  • Добролюбов Николай Александрович - Краткое историческое обозрение действий главного педагогического института 1828-1859 года
  • Развлечение-Издательство - Борец в маске
  • Телешов Николай Дмитриевич - Крамола
  • Воейков Александр Федорович - О поэмах А. С. Пушкина и в особенности о "Бакчисарайском фонтане"
  • Дорошевич Влас Михайлович - А. П. Чехов
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
    Просмотров: 268 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа