Главная » Книги

Толстой Лев Николаевич - Том 53, Дневники и записные книжки 1895-1899, Полное собрание сочинений, Страница 9

Толстой Лев Николаевич - Том 53, Дневники и записные книжки 1895-1899, Полное собрание сочинений


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22

align="justify">   15 Окт. 97. Я. П. е. б. ж.
  
  
  
  
  
  
  
  
   Нынче 16 Окт. 97. Я. П. Вчера не писал. Здоровье совсем справилось. С[оня] всё со мн[ой] много работает, помогая мне. От Ольги Дит[ерихс] письмо, от Ч[ерткова]. Очевидно он, а оттого и они пережили тяжелое время. Вчера вечером и нынче хотел писать Х[аджи]-М[урата]. Начал. Похоже что-то, но не продолжал, п[отому] ч [то] не в полном обладании. Не надо портить и насильно. Петербургские Вед[омости] до сих пор не напечатали.
   Записал: 1) Много у меня записано соображений, правил, кот[орые] если помнить, то будет хорошо жить. Да, правил слишком много, и все помнить всегда нельзя. То же, что с под­делкой под искусство. Правил слиш[ком] много, и все помнить нельзя. Надо, чтобы шло изнутри, руководилось бы чувством. Так же и в жизни. Если только проникнут чувством, живешь в Боге, то не отступишь ни от одного правила и сделаешь больше того, что в правилах. Вот в этом-то состоянии быть всегда. А нынче как раз был в самом дурном: всё сердило. Что такое? Как объяснить себе это состояние?
   2) Представилось такое объяснение: Душа, духовная сущ­ность может жить в своем центре или в своих пределах. Живя в себе, она не сознает пределов. Живя в периферии, она беспре­станно болезненно чувствует пределы. Спасенье от тако[го] состояния: признание иллюзорности матерьяльного мира - отдалиться от пределов, собраться в себя. Неясно.
   17 Окт. 97. Я. П. Е. б. ж. 12 ночи. Сейчас уехала С[оия]. Помоги мне, Господи, поступить не по своей, а по Твоей воле. Получил письма от Шкарвана о Бёлере и других пасторах, проповедующих несовместимость воен[ной] службы и христиан­ства; и о Ч[ерткове], что он засуетился, нагрешил и заболел. Поправлял 10-ю главу - она подлежит отправке. С Л[евой] неприятно. В Петербургских Ведомостях напечатано мое письмо.
   Думал: корень всего зла и всех страданий не столько не­знание, сколько ложное знание - обман. Воззвание должно кончаться призывом содействия всех к уничтожению обмана.
   18 Окт. Я. П. 97. Е. б. ж.
   20 [19 октября.] Вчера не записал. Нынче 19 Ок. Я. П. Пришел Лева, помешал. И вчера и нынче чувствую себя очень вялым, хотя и здоровым. Не хочется работать. По­правлял 13, 14,15 главы. Получил из Москвы переписанные главы и заключенье. Ездил вчера в Ясенки. Нынче рубил дрова и таскал. Был Новиков. Ночевал Вячеслав. Нынче письмо от Буланже. Сейчас хочу написать ему и жене. Надо бы написать Саломону.
   Уединение все-таки очень прият[но].
   20 Ок. 97. Я. П. Е. б. ж.
  
   Нынче 21 Окт. Я. П.
   Получил коректуры из Сев[ерного] В[естника] Карпентера и начал писать предисловие. Поправлял Искусство, получил письмо от Ч[ерткова] и Бул[анже]. Вчера не работалось. Ездил в Ясенки. Сейчас, оставшись один после занятий, спрашивал себя, что мне делать,и, не имея никакого личного желания (кроме телесных потребностей, поднимающихся, только когда есть, спать хочется), так ясно почувствовал радость сознания воли Бога, что мне ничего не нужно и не хочется, как делать то, что Он хочет. Чувство это возникло вследствие вопроса, к[оторый] я сам себе задал, оставшись один в тишине: кто я? зачем я? И так ясно ответилось само собой: кто и что бы я ни был, я кем-то послан, что-то делать. Ну и давай это делать! И так радостно, хорошо почувствовал свое слияние с волей Бога. Это второе мое живое чувство Бога. То я почувствовал прямо любовь к Бо­гу. Теперь не могу вспомнить, как это было, помню только, что было это радостное чувство. О, какое счастье уединение! Нынче так хорошо. Чувствуешь Бога.
   22 Окт. 97. Я. П. Е. б. ж.
  
  
  
  
  
  
  
   22 октября. Пишу вечером. Целый день плохо работалось. И спал дурно: видел чувственные сны. Поправлял 11 гл. утром; вечером начал 12-ую. Не мог ничего сделать. Чирей на голове, и ноги преют. Не от меда ли? Были Афанасий и Марья Алек[сандровна]. Теперь вечер. Я одни и ужасно грустно. Нет ни сомнений, ни огорчений. Но грустно, хочется плакать. Ах, надо больше, больше готовиться к новому назначению. Письмо от Грота. Надо отдать ему Об Искусстве.
   Думал только вот что:
   В детстве, юности чувства (sens) очень определенны, пределы твердые. Чем дольше живешь, тем больше и больше стираются эти пределы - чувства тупеют, устанавливается другое отноше­ние к миру. -
   23. Ок. 97. Я. П. Е. б. ж.
   Нынче 26 Ок. 97. Я. П. Престранное дело. Третий день не могу писать. Недоволен всем, что написал. Есть новое и очень нужное для иск[усства], и никак не могу ясно выразить. Письмо от Вандервера.
   Теперь утро. Поеду на почту.
   Нынче 10 Ноября. Я. П. 97. Много пережито в эти две недели. Работа всё та же. Кажется, что кончил. Нынче написал письма и между прочим Гроту, чтобы набирать. Была С[оня], уезжала в Москву из Пирогова, куда мы вместе ездили. Там б[ыло] хорошо. С тех пор как приехал, болит спина и по вечерам лихо­радка. Александр] Петр[ович] у меня пишет. Нынче ездил с Левой в Ясенки и он затеял комичный разговор о культуре. Он бы был не дурен, если бы не этот огромный знаменатель при очень маленьком числителе. -
   Нынче написал 9 писем. Осталось одно письмо Хилкову. Ужасное его дело и положение. Был Михайла Новиков и еще крестьянин, поэт из Казани.
   Думал: 1) Положение людей, одурманенных ложной рели­гией - всё равно, как в жмурках: завяжут глаза, да еще возь­мут под мышки, да закрутят. А потом пустят. И всех. Без этого не пускают, (К воззванию.)
   2) Самое обыкновенное суждение о христианстве, особенно у новых ничшеанских рассудителей, что христианство это-отречение от своего достоинства, слабость, покорность. Как раз напротив: истинное христианство прежде всего требует высшее сознание своего достоинства, страшную силу и непоколебимость. Как раз напротив, поклонники силы должны подличать перед силой.
   3) Шел по деревне, заглядывал в окна. Везде бедность и неве­жество, и думал о рабстве прежнем. Прежде видна была при­чина, видна была цепь, кот[орая] привязывала, а теперь не цепь, а в Европе волоски, но их так же много, как и тех, к[оторыми] связали Гюливера. У нас еще видны веревки, ну бичевки, а там волоски, но держат так, что великану народу двинуться нельзя. Одно спасенье: не ложиться, не засыпать. Обман так силен и так ловок, что часто видишь, как те самые, кот[орых] высасывают и губят - с страстью защищают этих высасывателей и набрасываются на тех, кто против них. У нас царь.
   11 Ноября 97. Я. П. Е. б. ж.
   [11 ноября.] С утра писал Х[аджи]-М[урата]. Ничего не вы­шло. Но в голове уясняется. И очень хочется. Написал письмо Хилк[ову] и др[угим], но Х[илкову] едва ли пошлю. Была М[арья] А[лександровна]. Здоровье совсем хорошо.
   12 Н. 97. Я. П. Е. б. ж.
   [12 ноября.] Нынче пришел Петр Осипов: "у нас стали про­давать индульгенции". Владимирская, и велено через старосту выгнать народ в церковь. Лева нашел руду и находит очень естественным, что люди будут жить под землей с опасностью жизни, а он будет получать доход. 3-го дня от Тани была теле­грамма, что задержалась. Очень жду ее. Самое важное то, что решил писать воззвание: некогда откладывать. Нынче поправил о науке. Сейчас вечер. Взял две версии воззвания и хочу заняться.
   14 Н. 97. Я. П. Недовольное письмо от С[они]. И Таня пишет, что она недовольна, что я не еду. Хочу одного: сделать как лучше перед Богом. Не знаю еще как. Ночью дурно спал - мысли нехорош[ие], недобрые. И апатия. Нет охоты заниматься. Поправлял предисловие к науке. Записано следующее:
   1) Читал о действиях англичан в Африке. Всё это ужасно. Но - пришло в голову - может быть, это неизбежно нужно для того, чтобы к этим народам проникло просвещенье. Сначала " задумал[ся] и подумал, что это так надо. Какой вздор. Почему же людям, живущим христианской жизнью, не пойти просто, как Миклуха-Маклей, жить к ним, а нужно торговать, спаивать, убивать. Говорят, если бы люди жили по-христиански, им бы делать нечего было. Вот дело. И дело огромное - пока Еван­гелие проповедуется всей твари.
   2) Наука, потеряв религиозную основу, стала изучать пустяки, главное, перестала изучать важное. С тех пор и соста­вилась теория опытной науки, Бекон.
   3) Думал в pendant (1) к Х[аджи]-М[урату] написать другого русского разбойника Григория Николаева, чтоб он видел всю незаконность жизни богатых, жил бы яблочным сторожем в богатой усадьбе с lawn tennis' oм.
   4) (2) Я нынче в очень дурном духе и мне трудно помнить, представить себе себя, каким я бываю в хорошем духе. А это непременно нужно, чтоб не отчаиваться и не делать дурного - будучи в дурном - воздерживаться от всякой деятельности. Разве не то же самое в жизни? Надо не верить, что я такой дрян­ной, каким я себя чувствую, а сделать усилие вспомнить, какой я там, какой я в духе, и жить в меру того воспоминаемого я или вовсе не жп[тъ] - воздерживаться.
   5) Toute reunion d'hommes est toujours inferieure aux elements qui la component. (3) Это оттого, что они соединены
  
   (1) [параллельно]
   (2) В подлиннике далее ошибочная нумерация: 3, 4.
   (3) [Всякое соединение людей всегда ниже тех элементов, из которых оно состоит.]
  
  
   уставом. В своем естественном соединении, как Бог их соединил, они не только не ниже, но в много раз выше.
   Читал статью Менш[икова]. Много хорошего: (1) о единобожии и многобожии и много очень слабо: пример[ы].
   15 Н. 97. Я. П. Е. б. ж.
   [15 ноября.] Плохо работал над предисловием к Карпентеру. После обеда по метели ездил в Ясенки. Свез Тане письмо. Вернулся - вот в первый раз узнал прострацию. Потом напился: чая - ожил. Читал, но ничего не делал. Только написал письмо Мооду в ответ на его замечания. Думал пустое. То, что любовь хороша только тогда, когда не сознаешь её. А стоит сознать, да еще порадоваться на свою любовь, и конец ей.
   16 Н. 97. Я. П. Е. б. ж.
   Нынче 17. 97. Я. П. Второй день думаю с особенной ясностью вот о чем:
   1) Моя жизнь - мое сознание моей личности всё слабеет и слабеет, будет еще слабее и кончится маразмом и совершен­ным прекращением сознания личности. В это же время, совер­шенно одновременно и равномерно с уничтожением личности, начинает жить и всё сильнее и сильнее живет то, что сделала моя жизнь, последствия моей мысли, чувства; живет в других людях, даже в животных, в мертвой материи. Так и хочется сказать, что это и будет жить после меня. Но всё это лишено сознания и потому я не могу сказать, что это живет. Но кто же сказал, что это лишено сознания? Почему я не могу предполо­жить, что это всё объединится новым сознанием, кот[орое] я справедливо могу назвать моим сознанием, потому что оно всё составится из моего? Почему не может это другое, новое существо жить вместе с теми существами, к[оторые] теперь живут? Почему не предположить, что мы все - частицы сознания других, высших существ, таких, какими мы будем. "У отца моего обители многи суть", не в том смысле, что места. разные есть, а в том, что сознания личности разные: одни включаются, переплетаются с другими. Ведь весь мир, какой я знаю с его пространствам, временем, есть произведение моей личности, моего сознания. Как только другая личность,
  
   (1) Написано: хорошее
  
   другое сознание, так совсем другой мир, элементы которого составляют наши личности. Как в ребенке, во мне понемногу зарождалось сознание (кот[орое] сделало и то, что я себя ребенком, зародышем даже, вижу отдельны[м] существом), так оно зарождаться будет и теперь, уже зарождается в послед­ствиях моей жизни, в будущем моем я после моей смерти. Церковь есть тело Христово. Да, Христос теперь в своем новом сознании живет жизнью всех живых и умерших и будущих членов церкви. Так же будет жить и каждый из нас своею церковью. И у самого ничтожного будет своя ничтожная и может быть плохая церковь, но церковь, составляющая новое тело его. Но как? Вот этого-то мы не может представить себе, п[отому] ч[то] ничего не можем представить себе вне нашего сознания. И не обители, а сознания многи суть. - Но тут последний, самый страшный неразрешимый вопрос: зачем это? Зачем это движеиние. Эти переходы из одних низших, более частных сознании в более общие - высшие? Зачем? Это тайна, кото[рую] мы не можем знать. В этом-то и нужен Бог и вера в Него. Толь[ко] Он знает это и надо верить, что это так надо.
   2) Еще думал нынче же совсем неожиданно о прелести - именно прелести - зарождающейся любви, когда на фоне веселых, приятных, милых отношений начинает вдруг блестеть эта звездочка. Это вроде того, как пахнувший вдруг запах липы или начинающая падать тень от месяца. Еще нет полного цвета, нет ясной тени и света, но есть радость и страх нового, обаятельного. Хорошо это, но только тогда, когда в первый и последний раз.
   3) Еще думал о той иллюзии, которой все подвержены, а особенно люди, деятельность к[оторых] отражается на других, иллюзия, состоящая в том, что, привыкнув видеть действие своих поступков на других, этим воздействием на других пове­ряешь верность своих поступков.
   4) Еще думал: Для гипнотизации нужна вера в важность того, что внушается (гипнотизация всех художественных обманов). Для веры же нужно невежество и воспитание доверия.
   Сегодня поправил предисловие к Карп[ентеру]. Получил телегр[амму] от Грота. Хочу отправить 10 гл[аву]. От Буланже грустное письмо.
   Ну 18 Н. 97. Я. П. Е. б. ж.
   Нынче 20 - вечер 97. Я. П.
   Писал предисловие к Карп[ентеру]. Много обдумал Х[аджи]-М[урата] и приготовил матерьялы. Всё тон не найду. Письма были от С[они], одно неприятное. А нынче хорошее. С ужасом думаю о поезд[к]е в Москву.
   Нынче ночью думал о том моем старинном тройном рецепте против горя и обиды: 1) подумать о том, как это будет неважно через 10, 20 лет, как теперь стало неважно то, что мучало 10, 20 лет тому назад; 2) вспомнить, что сам делал, вспомнить такие дела, кот[орые] не лучше тех, к[оторые] тебя огорчают. 3) Подумать о том, в сто раз худшем, что могло бы быть. Можно прибавить к этому еще то, чтобы вдуматься в положение, в душу огорчающ[его] тебя человека, понять, что он не может поступать иначе. Tout comprendre c'est tout pardonner. (1) Важное же и сильнее и несомненнее всего этого это то, чтобы сказать себе: не моя воля да будет, но Твоя и не так, как я хочу, а как Ты хоче[шь], и не то, что я хочу, а то, что Ты хочешь. Мое же дело в тех условиях, в к[оторые] Ты поставил меня, ипол­нять Твою волю. Помнить, что когда трудно, то это самое и есть то, что задано мне, это и есть тот случай, кот[орый] не повторится, в кот[ором] ты можешь иметь счастье сделать то, что Он хочет. О[тец], помоги мне делать только Твою волю.
   Вчера был раздраженный разговор с Л[евой]. Я много сказал ему неприятного, он больше молчал, под конец и мне стало совестно и жалко его, и я полюбил его. В нем много хорошего. Я забыва[ю], как он молод.
   Поправлял нынче корект[уру] перевода Карп[ентера]. Желу­док нехорош и дурное расположение духа и слабость.
   21 Н. Я. П. 97. Е. б. ж.
   [21 ноября.] Жив. Всё обдумываю и собираю матер[ьялы] Х[аджи]-М[урата], Нынче много думал, читал, начал писать, но тотчас же остановился. Ездил в Ясенки, свез письмо С[оне]. Ничего не получил. Была М[арья] А[лександровна]. Она видимо устала, бедная н хорошая. Думал и записал.
  
   (1) [Всё понять значит всё простить.]
  
  
   1) Думал о смерти: О том, как странно, что не хочется уми­рать, хотя ничто не держит, и вспомнил об узниках, кот[орые] так обживутся в своих тюрьмах, что им не хочется и даже боятся покидать их для свободы. Так и мы обжились в своей тюрьме этой жизни и боимся свободы.
   2) Мы посланы сюда делать дело Божие. Как хороша в этом смысле притча о слугах, в отсутствие своего хозяина, вме­сто того, чтобы делать дело его, расхищающих его имуще­ство.
   3) Когда сердишься, не любишь кого-нибудь, знай, что это не ты, а что это сон, кошмар - самый ужасный кошмар. Как останавливаются косить, чтоб не портить травы. Так и тут. Надо лечиться.
   Роз[анов] рассуждает о Меньшикове и подтрунивает над ним. Как... забыл, подтрунивал над Никол[инькой], а он молчал и весело мне улыбался. Как это всегда трогательно.
   22 Н. Я. П. 97. Е. б. ж.
   [22 ноября.] Видел во сне очень живо, что Таня упала с лошади, разбила себе голову, умирает, и я плачу о ней.
   24 11. Я. П. 97. Таня нынче приехала благополучно. Маша всё плоха. Но не огорчилась моим письмом. Очень люблю их обеих. Все их слабости мне понятны и трогательны. Таня завтра едет в Москву. Я обещал ехать с Левой, но берет страх, как подумаю. Вчера и нынче готовил к отправке главы и Мооду и Гроту. Давно нет писем ни от Моода, ни от Чертк[ова]. Нынче милое письмо от Гали.
   Прелестная погода; я ходил пешком далеко по Тульск[ой] дороге. Утром усердно работал над поправленном искусства. Вчера готовил Х[аджи]-М[урата]. Как будто ясно...
   За это время думал:
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1) Странная судьба: с отрочества начинаются тревоги, стра­сти, и думается: женишься и пройдет. У меня и прошло, и был длинный период - лет 18 - спокойствия. Потом стремление изменить жизнь и отпор обратный. Борьба, страдания и, нако­нец, как будто, гавань и отдых. Не тут-то было. Самое тяжелое начинается и продолжается и, должно быть, проводит в смерть. Это - смерть того или другого при теперешних условиях страшнее всего.
   2) Легко бы было кротко, терпеливо, с состраданием отно­ситься к заблуждающимся людям, если бы эти люди не рас­суждали и не рассуждали похоже на правду. Надо как-ни­будь ответить на эти рассуждения, и тут-то не выдержишь.
   3) Всякий из нас в таком положении, что хочешь не хочешь, надо делать, работать. Каждый всегда на топчаке. Вопрос толь[ко] в том, на какой стать топчак.
   25 Н. Я. П. 97. Е. б. ж.
   [25 ноября.] Ж[ив]. Таня уехала. Очень мила - хороша.
   Я дурно сделал, что говорил с ней про свое положение. Поправ­лял "искусство". Довольно хорошо написал письмо Мооду. От Гали хорошее письмо. Думал:
   1) Нам всегда кажется, что нас любят за то, что мы хороши. А не догадываемся, что любят нас от того, что хороши те, кто нас любит. Заметить это можно, если послушать то, что гово­рит тот жалкий и отвратительный и тщеславный чел[овек], к[оторого] вы с великим усилием над собой пожалели: он говорит, что он так хорош, что вы и не могли поступить иначе. То же и когда тебя любят.
   2) Раки любят, чтобы их варили живыми. Это не шутка. Как часто слышишь, да и сам говорил или говоришь то же. Человек имеет свойство не видать страданий, которые он не хочет видеть. А он не хочет видеть страданий, причиняемы[х] им самим. Как часто я слышал про кучеров, к[оторые] дожидают, про поваров, лакеев, мужиков в их работе - "им очень весело". Раки любят, чтоб их варили живыми.
   26 Н. Я. П. 97. Е. б. ж.
   Нынче 28 Н. 97. Я. П.
   Два дня не писал. Всё занят работой над искусством и предисловием к К[арпентеру]. От С[они] огорченное письмо. Я дурно сделал, что сказал, а Т[аня] дурно сделала, что пере­дала. Нынче утром приехал Маковицкий, милый, кроткий, чистый. Много радостного рассказал про друзей. Я ездил в Ясенки: письмо от Моода хорошее и от Грота нехорошее. Нехорошо все эти дни на душе. В таком состоянии быть в Москве! Думал:
   1) Часто, бывало, говоришь с человеком, и вдруг у него делается ласковое радостное лицо, и он начинает говорить с вами [так], что кажется он сообщит вам нечто самое радостное для вас: оказывается, он говорит о себе. Захар[ьин] о своей опера­ции, Маш[енька] о свидании с отцом А[мвросием] и его словах. Когда человек говорит об очень близком ему, он забывает, что другой не он. Если люди не говорят об отвлеченном или духов­ном, они непременно каждый говорит о себе. И это ужасно скучно.
   2) Мечешься, бьешься, всё от того, что хочешь плыть по своему направлению. А рядом не переставая, и от всякого близко, течет божественный, бесконечный поток любви всё [в] одном и том же вечном направлении. Когда измучаешься хорошенько в попытках сделать что-то для себя, спасти, обес­печить себя, оставь все свои направления, бросься в этот поток, и он понесет тебя, и ты почувствуешь, что нет преград, что ты спокоен навеки и свободен и блажен.
   3) Только бы себя не любить, себя, своего Л. Н., и будешь любить и Бога и людей. Ты зажжен и не можешь не гореть, (1) а горя, будешь зажигать других и сливаться с другим огнем. (2) Себя любить значит жалеть свою свечу и тушить огонь.
   4) Если человек говорит очевидную неправду, или брань на тебя, то ведь он это делает не от радости. И то и другое очень тяжело. Если он это делает, то очевидно ему нельзя иначе, и он делает это, страдая. А ты вместо того, чтобы жалеть, сердишься на него. Напротив, надо постарать[ся] помочь ему.
   5) Трагизм человека умиленного, желающего только добра, когда он в этом состоянии, за это свое состояние, к[оторое] он не может не считать хорошим, встречает шипящую злобу и ненависть людей.
   29 Н. 97. Я. П. Е. б. ж.
   Нынче 2 Декабря. Я. П. 97.
  
  
  
  
  
  
  
   Тоскливое, грустное, подавленное состояние тела и душев­ных сил, но я знаю, что я жив и независимо от этого состояния, только мало я чувствую это я. Нынче было письмо от Тани о том, что С[оня] огорчена отсылкой предисловия в С[еверный]
  
   (1) Зачеркнуто: Или скорее ты везде будешь стоять на колесе и будешь под собой вертеть его.
   (2) Зач: (Но то.)
  
  
   В[естник]. Я ужасно боюсь этого. За эти дни было нелепое раздраженное письмо от Грота. До сих пор ничего не решено. Я занимался всё время поправками, добавками в Искусство. Главное, за это время был Душан, кот[орого] я еще больше полюбил. Он составляет с Славянским Посредником центр маленькой, но думаю, что божеской работы. От Ч[ерткова] всё нет известий. Тоска, мягкая, умиленная тоска, но тоска. Если бы не было сознания жизни, то вероятно была бы озлоб­ленная тоска. - Думал:
   1) Мне было очень тяжело от страха раздражения и тяжелых столкновений, и я молился Богу: молился, почти не ожидая помощи, но все-таки молился. Господи, помоги мне выйти из этого. Избавь меня. Я так молился. Потом встал и прошел до конца комнаты и вдруг спросил себя: да не уступить ли мне? Разумеется, уступить. И Бог помог - Бог, к[оторый] во мне, и стало легко и твердо. Вступил в тот божественный поток, кот[орый] тут, возле нас, всегда течет и которому мы всегда можем отдаться, когда нам дурно.
   2) Разговаривал с Душаном. Он сказал, что так как он невольно стал моим представителем в Венгрии, то как ему поступать? Я рад был случаю сказать ему и уяснить себе, что говорить о толстовстве, искать моего руководит[ель]ства, спрашивать моего решения вопросов - большая и грубая ошибка. - Никакого толстовства и моего учения не было и нет, есть одно вечное, всеобщее, всемирное учение истины, для меня, для нас особенно ясно выраженное в евангелиях. Учение это призывает человека к признанию своей сыновности Богу и потому своей свободы или рабства (как хотите назовите); свободы от влияний мира и рабства Богу, воле Его. И как только человек понял это учение, он свобод[но] вступает в непосредственное общение с Богом и спрашивать ему уже нечего и не у кого. Это похоже на плавание человека по реке с огромным разливом. Пока человек не в серединном потоке, а в разливе, ему нужно самому плыть, грести, и тут он может руководиться направлением плавания других людей. Тут и я мог руководить людей, сам приплывая к потоку. Но как только мы вступили в поток, так нет и не может быть руководителя. Все мы несомы силою течения, все в одном направлении, и те, кто были назади, могут быть впереди. Если человек спрашивает, куда ому плыть, то это доказывает только то, что он еще но вступил в поток и то, что тот, у кого он спрашивает, плохой руково­дитель, если он не умел довести его до того потока, т. е. до того состояния, в котором уже нельзя, п[отому] ч[то] бессмысленно спрашивать. Как спрашивать, куда плыть, когда поток с неотра­зимой силой влечет меня по радостному для меня направлению? Люди, которые подчиняются одному руководителю, верят ему и слушают его, несомненно бродят впотьмах вместе с своим руководителем.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Кажется кончил Искусство.
   3 Дек. Я. П. 97. Е. б. ж.
   3 Декабря. Моя работа над Искусством многое уяснила мне. Если Бог велит мне писать художественные вещи - они будут совсем другие. И писать их будет и легче и труднее. Посмотрим.
   Нынче 6 Декабря 1897. Москва.
   4-го ездил в Долгое. Очень умиленное впечатление от раз­валившегося дома. Рои воспоминаний. Два дня почти ничего не писал - только готовил главы Искусства и укладывался. От С[онн] самые тяжелые письма. 5 (1) приехал. Ее нет. Она в страшном возбуждении уехала к Троице. Всё наделала моя статьи в Сев[ерном] В[естнике]. Я нечаянно ошибся. От Грота глупые письма. Он душевно больн[ой]. Был у Труб(ецкого]. Уступил им. Вечером приехала С[оня], успокоенная. Пого­ворили и стало хорошо. Ничего не записано. Проснулся дурно.
   7 Дек. 07. Москва. Е. б. ж.
   7 декабря. - Вчера еще и еще говорили и я слышал от С[они] то, чего никогда не слыхал: сознание своей вины. Это б[ыла] большая радость. Благодарю тебя, Отец. Что бы ни было дальше. Уж это б[ыло], и это большое добро. Был у Стор[оженко]. Вечером б[ыл] Касаткин. Спрашивал об образцах. Утром поправлял Искусство. Ничего не записал - суетно. Здоровье хор[ошо].
   8 Дек. 97. Москва. Е. б. ж.
  
  - Исправлено из: 6.
  
   [11 декабря.] Нынче 11. Вот уже сколько дней прожил в Москве. Почти ничего не делал. Толь[ко] поправлял Иск[усство]. Бездна народа и писем. Слава Богу самое важное - хорошее, т. е. не делал ничего, что не должно. Нынче написал письмо Гале. Кажется, выяснилось деление Иск[усства] точно такое, какое было прежде. Грустное впечатление произвели рас­сказы Ростовнева о Чертк[ове] и письмо И[вана] М[ихайловича]. Потом Таня, Вера, Варя, С[оня], все страдают. Ну им это простительно, но как может страдать христианин? За это время выяснилось положение Грота. Он душевно больной, как все люди - не христиане. Я согласился Трубецкому отдать по частям. Грустное письмо от Ч[ерткова]. Хочется написать ему.
   12 Д. 97. Москва. Е. б. ж.
   [13 декабря.] Нынче 13. Утро.
   Написал письмо Чертковым. Кажется, очень хорошо испра­вил 10 главу. Вчера читал переписку St. John о половом во­просе и очень возмутился и неприятно поговорил с ним у Руса­нова. У Рус[анова] голова Х[аджи]-М[урата]. Нынче утром 20 хотел писать Х[аджи]-М[урата]. Потерял конспект. -Кое-что записано. Хочу записать теперь сюжеты, к[оторые] стоит и можно обработать, как должно.
   1) Сергий. 2) Александр I. 3) Персиянинов. 4) Расск[аз] Петровича, мужа, умершего странником. 5) - следующие хуже - Легенда о сошествии Хр[иста] во ад и восстановление ада. 6) Фальшивый купон. 7) Хаджи-Мурат. 8) Подмененный ребенок. 9) Драма христианского воскресения, пожалуй и 10) Воскресенье, суд над проституткой, 11) Прекрасно. 11) Разбойник - убивающий беззащитных. 12) Мать. 13) Казнь в Одессе.
   Дома тяжело. Но я хочу и буду радостен. -
   Записать только две:
   1) что физическая связь с случайным супругом есть одно из установленных Богом средств для распространения его истины: для испытания, укрепления сильнейшего и для про­свещения слабейшего.
   2) Людям, исповедующим сыновность Бога, не радоваться жизни, тосковать есть ужасный грех - ошибка. Если понял, что цель жизни есть деятельность для Бога без своих целей, то ничто не может ни помешать этой деятельности, ни задер­жать ее. Главное же, жизнь волен неволей идет вперед к луч­шему: и своя жизнь и жизнь мира. Как же не радоваться этому движению? Надо только помнить, что жизнь есть движение.
   Пишу и сплю. И потому выражал дурно. До вечера. Е. б. ж.-
   Нынче. 14 Д. 97. М.
   Утро. Вчера получил неприятное письмо от Ч[ерткова] и послал ему ответ. Об изданиях. Третьего дн[я] читал переписку St. John'а о половом общении и раздосадовался и пошел к Русановым и, встретив там St. John, высказал ему резко свое осуждение. Это мучало меня, и я вчера написал ему запис­ку, прося извинения, и получил хороший ответ, тронувший меня.
   Чувствую себя очень нездоровым, в самом дурном располо­жении духа и потому всем недоволен и не могу любить. И сейчас думаю: Мы тяготимся болезнью, а болезнь есть необходимое благое условие жизни. Только она одна (пожалуй не одна, но одна из главных и всем общих условий) готовит нас к смерти, т. е. переходу в другую жизнь. Потому-то она и послана всем, и детям, и взрослым, и старикам, п[отому} ч[то]все во всех воз­растах умирают. А мы тяготимся ею. То, что мы тяготимся болезнями, показывает только то, что мы живем не так, как должно и этой временной и вместе и вечной, а живем только одной временной жизнью. Болезнь есть приготовление к пере­ходу. И потому роптать на болезнь всё равно, как роптать на холод, дожди. Надо пользоваться ими, а не роптать. И только те, кто живет играючи, досадуют на дождь, а кто живет серьезно, тот радуется. Так и болезнь. Мало того: не только болезнь, но дурное расположение духа, разочарован[ие], горести. Всё это помогает отлеплению от мирского и облегчает переход в новую жизнь. В таком я теперь периоде. -
   [14 декабря.] Вечер 14. Целый день нездоровилось и в самом дурном расположении духа. Не могу пересилить себя - всё не­приятно и тяжело. Ничего не делал -читал и разговаривал.
   15 Д. 97. М. Е. б. ж.
   Нынче 17 Д. 97. М. Всё в очень дурном состоянии душев­ном; борюсь с недоброжелательством. Отдал статью. Телеграфировал в Англию. Еще нет ответа. Сейчас куча народа целый вечер. Нынче написал 12 писем. Но ничего не работал. - Нынче думал самое старое: то, что надо совершенствоваться в любви, в чем никто помешать не может и что очень интересно. Любовь же не в исключительных привязанностях, а в доб­ром, не злом отношении ко всякому живому существу. Письма написал: 1) Поше, 2) Маше, 3) Ив[ану] Михайловичу], 4) Кн. Вяземск[ому], 5) Бондареву, 6) Страхову, 7) учителю Робинзону, 8) Священнику Долю [?], 9) Crosby, 10) Чижову, 11) Николаеву в Казань, 12) -
   Заканчиваю тетрадь в нехорошем настроении. Завтра начну новое. Недовол[ен] нынче и статьею об Иск[усстве].
   Дневник 1897. 21 Дек. Москва.
   Начинаю новую тетрадь как будто в новом душевном состоя­нии. Вот уже дней 51 ничего не делаю. Обдумывал Х[аджи]-М[урата], но нет охоты и уверенности. Об Искусстве напе­чатали. Ч[ертков] недоволен. И здесь тоже. Вчера получил анонимное письмо с угрозой убийства, если к 1898 году не исправлюсь. Дается срок только [до] 1898 года. И жутко и хорошо. С[оня] очень слаба, и мне ее ужасно жаль. В ней тоже происходит перелом. Бегаю на коньках. Признак не деятель­ного состояния духа, что ничего не записано. Сейчас прочел рассказ Чех[ова] На подводе. Превосходно по изобразитель­ности, но риторика, как только он хочет придать смысл рассказу. Удивительно прояснилось у меня в голове благодаря книге об об Искусстве]. -
   26 Д. 97. Москва. Я третьего дни заболел и теперь еще не поправился. Читаю много.
  Нехорошо на душе, ве­чер.
  
   27 Д. 97. М. Е. б. ж.
   [29 декабря.] Ж[ив]. Нынче 29 Д. 97. М. Утро. Думал о Х[аджи]-М[урате]. Вчера же целый день складывалась драма-комедия: (1) Труп. Всё еще нездоровится. Вчера б[ыл] у Берса. Получены угрожающие убийством письма. Жалко, что есть ненавидящие меня люди, но мало интересует и совсем не бес­покоит. Записал кое-что.
  
   (1) Исправлено из: 6
  
   Разговор с Трубецким. Какой жалкий юноша.(1) Всё пони­мающий и вместе с тем ничего не умеющий поставить на настоя­щее место и потому живущий в невообразимой путанице. Думал: 1) Говорят обыкновенно, что христианское истинное Христово, а не церковное учение разрушает всякое единение, что это есть "индивидуализм", разъединяющий. Как это лживо! Христианство только пот[ому] и проповедует спасение личное, "индивидуализм", как они говорят, что это личное спасение необходимо, доступно, радостно всем и потому неизбежно соединяет людей, не механически: давлением насилия извне, или перемешиванием "культурой", а химически, внутренним неразрывным единением.
   2) Иногда жалуешься на то, что не любят твою душу, а любят или не любят тело и сердишься на них, осуждаешь; а не видишь того, что они не могут: для них твоя душа, самое святое святых твоей души, то, что ты знаешь, одно есть, одно действует - есть ничто, п[отому] ч[то] невидимо, как хими­ческие лучи спектра.
   Есть люди - преимущественно женщины, для кот[орых] слово есть только средство достижения цели и совершенно свободно от основного своего значения - быть выражением действительности. Люди эти бывают страшно сильны. Их пре­имущество подобно тому, кот[орой] имел бы человек, кот[орый] в фехтовании снял бы шишечки с рапир. Противники его связвны условиями того, чтобы... Нет хорошего сравнения. Лучше всего: подобно игроку и карты - шулеру. Приищу. Примеры этого такие. Человеку хочется, положим, украсть, он берет чужие деньги и рассказывает, что ему поручили взять их, просили об этом, и верит, что его просили. И доказатель­ство несправедливости своего показания оправдывает новой ложью. Он убивает. Убитый так страдал, что умолял убить себя. Ему хочется делать какую-нибудь гадость или глупость, ну перевернуть всю мебель кверху ногами или распутничать. И он подробно объясняет, как признано докторами, что это необходимо делать периодически и т. п. И он сам себя уверяет, что это так. Когда же оказывается, что это не так, он не слушает,
  
  - Зачеркнуто: Умны[й]
  
  
   приводит свои доводы и потом тотчас же забывает и свои и чужие доводы. Люди эти страшны - ужасны.
   4) Спириты говорят, что после смерти души людей живут и общаются с ними. Верно говорил, помню, Соловьев-отец, что это верованье церкви о святых, об их заступничестве и о молитвах к ним. Е[вгений] Иванович так же верно говорит, что как пашковство есть выделение одного догмата искупления и приурочивание всего к нему, так спиритизм есть выделение догмата святых и приурочивание всего к нему.
   5) Я же говорю об этом догмате о душе следующее: душой мы называем Божественное - духовное, ограниченное в нас нашим телом. Только тело ограничивает это Божественное - духовное. И это-то ограничение и дает ему форму, как сосуд дает форму жидкости или газу, заключенному в нем. И мы знаем только эту форму. Разбей сосуд, и заключенное в нем перестает иметь ту форму, кот[орую] име[ло], и разливается, разносится, соединяется ли с другими веществами, полу­чает ли новую форму? мы этого ничего не знаем, но знаем наверное то, что оно теряет ту форму, к[оторую] оно имело в своем ограничении, п[отому] ч[то] то, что ограничивало, разрушилось. То же и с душой. Душа после смерти перестает быть душою и, оставаясь духом - божественной сущностью, становится чем-то другим, таким, о чем мы судить не можем. Написал предисловие Ч[ерткову].
   30 Д. М. 97. Е. б. ж.
  

[1898]

   [1 января.] Прошло 2 дня. 1-е Января 1898. Очень грустно, уныло, нездорово встречаю новый год. - Не могу работать....
   Получил письмо от Федосеева из Верхоленска о духоборах очень трогательное. Еще письмо от редактора The adult о свободной любви. Если бы было время, хотелось бы написать об этом предмете. Должно быть и напишу. - Главное пока­зать, что всё дело в выгораживаньи для себя возможности наибольшего наслаждения без думы о последствиях. Кроме того они проповедуют то, [что] уже есть и очень дурно. И почему отсутствие внешней restreint (1) поправит всё дело. Я, разумеется, против всякой регламентации и за полную свободу, но только идеал есть целомудрие, а не наслаждение. -
   Думал за это время только одно и кажется важное, именно:
   1) Все мы думаем, что наша обязанность, призвание, это делать разные дела: воспитать детей, нажить состояние, напи­сать книгу, открыть закон в науке и т. п., а дело у всех нас только одно: делать свою жизнь, сделать так, чтобы жизнь была цельным, разумным, хорошим делом. И делом не перед людьми, оставив по себе память доброй жизни, а делом перед Богом: представить ему себя, свою душу, лучше, чем она была, ближе к Нему, покорнее Ему, согласнее с Ним. Думать так - главное чувствовать так, очень трудно. Всё сбиваешься на славу людскую, но это можно и должно. Помоги мне. Бог. Я иногда и вот сейчас чувствую это. -
   2 Ян. 98. М. Е. б. ж.
  
  - [стесненно]
  
   [4 января.] Нынче уже 4-е. Мне немного лучше. Хочется работать. Вчера Стасов и Р[имский-Корсаков], кофе, глупый разговор об иск[усстве]. Когда я буду исполнять то, что много баитъ - не подобаитъ. Получил вольно печатанную брошюру. Записать нужно только одно: то, что жизнь всякая бессмыслен­на, исключая той, к[оторая] имеет целью служение Богу, служе­ние совершению недоступного нам дела Божия. Это еще напишу. Теперь сплю. Приехала милая Маша, потом Таня с Сашей. -
   5 Я. М. Е. б. ж. 98.
   Нынче 13 Я. 98. М. - Больше недели не писал. И ничего почти не делал. Всё нездоровится. Уныло. И то добр и спокоен, а то тревожен и не добр. Третьего дня б[ыло] тоскливо. И пришли мужики: Балахов с Ст[епаном] Петровичем] и два Тульские. И так легко, бодро стало. Надо не поддаваться среде. Можно всегда вступать в среду - Бога и его людей. Давно так нехо­рошо не б[ыло] на душе. Письмо от Поши. Написал Поше, Ивану Михайловичу, Ч[ертковым], М[ооду] и Б[уланже]. Всё пытаюсь найти удовлетворяющую форму Х[аджи]-М[урата] и всё нет. Хотя как будто приближаюсь. Вчера праздновали
   Тан[ины] имянины - тяжело. Нынче телеграмма о стат[ье] Ч[то] т[акое] Искусство. - Кой-что записано и кажется важное.
   1) Огромной важности и надо будет хорошенько изложить: Организация, всякая организация, освобождающая от каких-либо человеческих, личных, нравственных обязанностей. Всё зло мира от этого. Засекают, развращают, одуряют людей и никто не виноват. В рассказ о восстановлении ада - это главное новое средство. -
   2) Каждый из нас это свет, божественная сущность, любовь, сын Божий, заключенный в тело, в пределы, в цветной фонарь, который мы же разрисовывали нашими страстями, привычками, так что всё, что мы видим, мы видим только через этот фонарь. Подняться, чтобы видеть через него, нельзя - наверху такое же стекло, сквозь к[оторое] и Бога мы видим, сквозь нами же разрисованное стекло. Одно, что мы можем - это не смотреть сквозь стекла, а сосредоточиться в себе, сознавать свой свет и разжигать его. И это одно спасенье от обманов жизни, от страданий, соблазнов. И это радостно и всегда возможно. Я делаю это. И хорошо.
   3) Сновидения это не что иное, как смотрение не на мир сквозь стекла, а только на стекла и переплетение этих разных рисунков стекол. Во сне видишь только стекла, наяву мир сквозь стекла.
   4) Женщи

Другие авторы
  • Давидов Иван Августович
  • Эмин Николай Федорович
  • Березин Илья Николаевич
  • Пущин Иван Иванович
  • Бакунин Михаил Александрович
  • Горчаков Михаил Иванович
  • Семевский Михаил Иванович
  • Соколов Александр Алексеевич
  • Келлерман Бернгард
  • Родзянко Семен Емельянович
  • Другие произведения
  • Вяземский Петр Андреевич - Речь, произнесенная при открытии Императорскаго русского исторического общества...
  • Оберучев Константин Михайлович - К. М. Оберучев: биографическая справка
  • Языков Николай Михайлович - Валдайский узник
  • По Эдгар Аллан - Дача Лэндора
  • Лондон Джек - Мартин Иден
  • Богданович Ипполит Федорович - О смерти Автора Душеньки
  • Теплов В. А. - Албанская опасность
  • Беллинсгаузен Фаддей Фаддеевич - Беллинсгаузен Ф. Ф.: Биографическая справка
  • Ясинский Иероним Иеронимович - Верочка
  • Розанов Василий Васильевич - Еще о графе Л. Н. Толстом и его учении о несопротивлении злу
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
    Просмотров: 424 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа