Толстой Лев Николаевич - Том 87, Письма к В. Г. Черткову, 1890-1896, Полное собрание сочинений

стиха]. "Не творите милостыни (добрых дел) перед людьми". (3) Так это легко, просто кажется, когда обсуживаешь чужие дела или думаешь о тех делах, ко[торые] я буду делать, вроде того, как глядя на горы издалека, кажется так нетрудно перейти с одного уступа на другой, а какая страшная трудность на деле перейти от дел для похвалы людской на дела для Бога, не только без похвалы, но при осуждении людей и именно избранных людей, как вы говорите. Только тот, кто испытал это, и особенно если имел несчастье быть хвалимым людьми, знает, как это страшно трудно, невозможно кажется, как трудно, невозможно кажется всякое дело, которое никогда не делал и воображаешь, что умеешь делать. В самом деле, как хорошо для итого позор, срам перед людьми, перед избранными даже, чтобы уж сразу откинуть заботу о их мнении и опереться на одно, что держит. Только тогда и найдешь, что держит, когда перестанешь держаться за то, что не держит. -

   Трогает (4) меня особенно ваша мысль об этом п[отому] ч[то] я беспрестанно об этом же самом думаю и ту же мысль встречаю у близких нам по духу и идущих по одному с нами пути людей. Не думайте, что я вам говорю как человек, поборовший эту трудность. Напротив, я говорю как человек, к[оторый] с ней борется и еще только начинает и только верит в возможность побороть ее. Может быть, от этого вам и пригодится то, что я об атомъ думаю, и то, как хочу поступать. Я прекрасный б[ыл] учитель математики, п[отому] ч[то] я очень туп к ней, и мне стоит огромного труда понять, и чтоб понять, мне надо понять со всех сторон; то же и в нравственных вопросах я очень дурен (это звучит скверно- ложным смирением, но вы поймете, что это, во 1-х, правда, а, во 2-х, вовсе не смирение), подвержен в самой сильной степени всем гадостям людским, и мне нужно много усилия, чтобы отделаться от них, нужно со всех сторон подкапываться под них, и потому я иногда могу быть полезен другим в той же борьбе. -

  

  

  

   Так (5) вот скажу, что я думаю об этом: во 1-х, эта наша забота о мнении людском (избранных) не есть маленький грешок, как мы склонны думать, а страшное дело - подставление эгоистического, гадкого, подлого (6) удовлетворения на место самого святого дела служения Богу, дело, к[оторое], производя в нас самодовольство, лишает нас возможности двигаться вперед и, главное, прямо и просто лишает нас единой истинной жизни. Не даром Христос так много говорит про это. Так, во 1-х, это страшно важно и нельзя слегка относиться к этому, а надо при всяком случай учить себя обратному: например, сказал глупость - не поправляться; написал письмо нескладное, стыдное - не переписывать; меня ругают, осуждают- радоваться; меня хвалят - бояться, огорчаться, и многое подобное.

   Во-2-х, и главное - молиться Богу, т. е. устанавливать такие отношения с Богом, в к[оторых] нет никаким другим людям участия, выгородить себе этот хоть маленький по времени мирок. Pascal (7) говорит: "il faudra mourir seul; il faut vivre seul". (8) Отношения эти с Богом очень медленно устанавливаются, но устанавливаются. Как смотрит Бог на это мое дело? Как Он хочет, чтоб я поступил? Я сержусь, досадую, жалею, боюсь, отчаиваюсь, а Бог что? Ведь

   Он есть. Я и мы все к Нему пойдем так же, как от Него вышли и в Нем. Иногда сознаешь Его и тогда все стихает, а иногда теряешь Его. Но что же делать? Довольно того, что знаешь, что Он есть, и что можно на него опереться. Когда же не видишь Его, то уже это положение считаешь не жизнью, а сном, и ждешь опять Его близости. -

   Я по вашему письму вижу, что вы знаете это состояние и живете им. -

   Главное дело не позволять в своей душе смешения этих двух по внешности совсем похожих и по внутреннему содержанию совсем различных стремлений - дел для похвалы и для Бога. - Юродство не только понятно, но необходимое условие духовного роста. Как я узнаю, для людей ли я делаю или для Бога, если только не проверю себя тем, что осуждение людское не мешает мне делать то, что я делаю?

   Говорю я все о том, что может быть; но как страшно далек я от этого, и как необходимо это и мне, и вам. И будем стремиться к этому. Я вижу, что вы, так же, как и я, видите (несмотря на всю трудность) не только возможность, но необходимость осуществления.

   Пишите мне, т. е. кто-нибудь из двух чаще. Как здоровье маленького? - Я живу хорошо.

   Я (10) как будто не отвечал на первую и главную часть вашего письма о ваших тревогах о Димы (11) и различии отношения вашего и больн[ого] Димы (12) к болезни; но отвечал, как умел. Все дело, как и всякое дело самое сложное и запутанное, становится просто и ясно, если удастся поставить его независимо от людей перед судом одного Бога.

  

  

  

   Публикуется впервые. На подлиннике надпись синим карандашом рукой Черткова: "Я. П. 10 июля 90", черным карандашом: "257". Дата определяется записями в Дневнике Толстого: от 8 июля - "прекрасное письмо от Г[али] Чертков[ой) мне", и от 9 июля - "написал письмо Гале".

  

   (1) Абзац редактора.

   (2) Написано по слову: таком

   (3) Слова, включенные в скобки, вписаны в текст без скобок.

   (4) Абзац редактора.

   (5) Абзац редактора.

   (6) Слова: гадкого, подлого вписаны над строкой.

   (7) Блез Паскаль (1623-1662) - французский ученый, известный своими открытиями в области физики и математики. В последние семь лет своей жизни шил в уединении при монастыре Порт-Рояль, писал по вопросам философии и религии (О Паскале см. т. 86, стр. 145. Оставшаяся после смерти Паскаля незаконченной книга его религиозно-философских размышлений "Les Pensees" ["Мысли"] была одной из любимых книг Толстого. В Яснополянской библиотеке эта книга сохранилась в издании: B. Pascal, "Pensees", edition Didot, Paris. 1850.

   (8) [Умирать придется одному. Надо и жить одному.] Толстой имеет в виду слова Паскаля: "Je mourrai seul; il faut donc faire, comme si j'etais seul" [Я буду умирать один; следовательно, и действовать надо так, уак если бы я был один.] ("Pensees de Pascal", edition Didot, Paris 1847, р. 190).

   (9) Абзац редактора.

   (10) Абзац редактора.

   (11) Владимир Владимирович Чертков.

   (12) Владимир Григорьевич Чертков.

  

  

   1890 г. Июля 28. Я. П.

  

   Вчера хотел писать вам, п[отому] ч[то] беспокоился о вас, о здоровьи Гали и Димы, не получая долго известий, и вот вчера получил ваше письмо с письмом английским. (1) Вы пишете: "другое письмо". Я не получал первого, если не считать письма Вильсона. (2) Не получал тоже книг. Спасибо, что напоминаете об отце Сергии. (3) Я возьмусь за него. А то все отвлекался предисловием к декларации Гарисона (4) и катехизису Балу, кот[орое] разростается в большую и очень нужную статью об обмане церкви. (5) Может быть и кончу после, а теперь хочется кончить Сергия. -

   Маша писала вам, что она писем моих не будет больше переписывать и дневников. (6) Она права и делает это для меня. Не сердитесь на меня, милый друг, но поймите, что это не то, что тяжело, но парализует духовную деятельность, парализует знание того, что это сейчас опишется и передастся. Не говорите мне разные доводы, а просто, любя меня, влезьте в меня, что и есть любовь, и откажетесь от этого и не говорите, что это кому-нибудь пишете и вам неприятно, и мне будет очень радостно. Я же вам буду писать чаще. Я и теперь часто думаю сам для себя и думаю: вот это надо написать Черткову. - Я теперь совсем, слишком здоров, пью кумыс и он отягчает мне голову и потому мало пишу. Но надеюсь, что в начале Августа кончу и возьмусь всеми силами за писанье столь многих начатых вещей. На днях уехал от меня немец докт[ор] Lovenfeld, (7) переводчик Крейцеровой сонаты и составитель биографии и переводчик других. Я дал ему ваш адрес и потому, если он обратится, к вам с какой либо просьбой, то знайте, что это дельный и серьезный и понимающий человек.

   Очень очень был рад узнать, что Галя крепнет. Про ребенка не пишете, значить хорошо. -

  

  

   Что вы работаете? Или ничего, как я. -

   Ну пока прощайте.

   Целую вас

  

  

  

   Полностью публикуется впервые. Небольшие отрывки напечатаны в книге "Посмертные художественные произведения Л. Н. Толстого", т. II, М. 1911, стр. 234, и в ТЕ 1913, стр. 87. На подлиннике надпись рукой Черткова твердым черным карандашом: "Я. П. 28 июля 90", мягким черным карандашом: "N 258". Дата эта подтверждается записью в Дневнике Толстого от 28 июля: "Письмо от Чертк(ова]. Вечером отвечал".

   Письмо Черткова, на которое отвечал Толстой, по-видимому, не сохранилось.

  

  

   (1) Какое английское письмо Чертков переслал Толстому, установить не удалось.

   (2) В письме от 5 августа Чертков пишет Толстому, что это "другое письмо" и было, вероятно, письмо от Вильсона. О нем см. письмо Толстого к Черткову N 261.

   (3) В Дневнике Толстого от 13 июля имеется запись; "после кофе писал Отц[а] Серг[ия]". 14 июля: "Сажусь за статью. Хочется начать Отца Сергия сначала".

   (4) Вильям Ллойд Гаррисон (Garrison, 1804-1879)-американский общественный деятель, боровшийся с рабством негров, автор "Декларации основ, принятых, членами общества, основанного для установления между людьми всеобщего мира", написанной в 1838 г. О нем см. прим. к письму Толстого к Черткову от 29 марта 1888 г. N 189, т. 86 и книгу Толстого "Царство божие внутри вас", гл. I.

   (5) Книга "Царство божие внутри вас". Была окончена в мае 1893 г. Первое издание: "Царство божие внутри вас или христианство, не как мистическое учение, а как новое жизнепонимание", ч. I-II, изд. А. Дейбнера, Берлин [1893-1894].

  

  

  

  

   (6) В Архиве Черткова хранятся два недатированных письма М. Л. Толстой, относящиеся, по-видимому, к июню и июлю 1890 года. В первом из них М. Л. Толстая писала о выписках, которые она делала по поручению Толстого из его дневников для Черткова: "Вообще мне неприятно делать эти выписки, стыдно вмешиваться в духовное, самое сокровенное его божье дело. Я не прошу его делать отметки. Он сделал тогда, я их допишу, а больше просить не буду, думаю, что ему это неприятно". В другом письме она писала: "Я уверена, что он не хочет, чтобы кто-либо читал эти дневники, пока он жив. Даже он это пишет в одном месте. И потому надо это оставить". Чертков, еще до получения этого письма М. Л. Толстой, узнал о его содержании из письма Толстого от 28 июля, и в письме от 6 августа писал М. Л. Толстой: "Вашего письма я еще не получил; но достаточно того, что он сам говорит в своем письме, для того, чтобы я считал вопрос разрешенным. У меня в связи с этим осталась только одна просьба к вам: пожалуйста, записывайте последовательно, обозначая месяц и число, всех тех лиц, к кому он отправляет письма. Неизвестно кто кого переживет, но наверное в свое время люди, близкие по духу, будут тщательно собирать каждую строчку, написанную вашим отцом за это последнее время, и последовательная запись его писем, веденная вами, поможет им в хорошем и нужном деле. Кроме того с некоторыми из ближайших друзей наших я обмениваюсь некоторыми выдержками из получаемых нами писем вашего отца, и ваши записи, от времени до времени доставляемые мне, помогли бы мне в этом отношении. Если нивы, ни ваш отец, не имеете ничего против этого, то, пожалуйста, исполните мою просьбу".

   (7) Рафаил Лёвенфельд (Raphael Lowenfeld, ум. 1910)-немецкий писатель, одно время занимавший должность лектора славянских языков в Бреславльском университете, переведший на немецкий язык ряд произведений Толстого. Автор биографии Толстого: "Leo N. Tolstoy, sein Leben, seine Werke, seine Weltanschauung", Berlin 1892. Русский перевод: Р. Лёвенфельд, "Гр. Л. Н. Толстой, его жизнь, произведения и миросозерцание", перевод с немецкого Шклявера, Спб. 1896. О нем см. письма 1890 г., т. 65. В Ясной Поляне Р. Лёвенфельд пробыл 24-25 июля 1890 г.

  

  

   На это письмо Чертков отвечал письмом от 5 августа, в котором писал: "Дорогой Лев Николаевич, вам нет надобности уговаривать меня не возражать и любовно покориться, раз я узнал от вас, что переписка для меня ваших писем вам тяжела или парализует вашу духовную деятельность. В таком случае я только жалею, что по недоразумению я был до сих пор поводом к такой переписке. Я выражу вам только одну просьбу по этому поводу: вы прежде иногда отдавали переписывать некоторые ваши письма особенно содержательные и неинтимного характера. Пожалуйста, продолжайте это делать не для меня, а для моей работы, т. е. когда вы увидите, что вышло письмо, развивающее какую-нибудь важную мысль или вообще освещающее с новой стороны какой-нибудь вопрос, то сами попросите Машу списать его для меня. Я могу никому не давать ни читать, ни списывать эти письма, пока вы их сами не проверите в том своде ваших мыслей, который я составляю и покажу вам для проверки раньше, чем распространять. (Например, у меня есть копия с вашего письма к Желтову по поводу нового отношения к браку, которое установится, когда усвоится людьми христианское освещение этого вопроса, и письмо это составляет необходимое дополнение к остальным вашим писаниям об этом предмете.) Ну, а и не в шутку принимаю ваше обещание писать мне почаще и буду ожидать от вас обещанных писем. Смотрите же, присылайте мне ваши мысли, и прошу не только для себя, но и для составляемого иною свода ваших мыслей. Я не стесняюсь просить вас об этом, потому что в этом случае хлопочу о полноте работы, которою в свое время, после просмотра ее вами, будут пользоваться многие. Вы спрашиваете, что я делаю? Вот именно этой работой я занимаюсь, но вообще все это лето нахожусь в вялом, плотски распущенном состоянии и очень недоволен собою". ..."Очень рад, что вы продолжаете Сергия, и с радостью ожидаю возможности узнать, чти с ним дальше было".

  

  

   1890 г. Августа 10. Я. П.

  

   Вот и пишу вам, дорогие друзья, то, что происходит во мне, что меня двигает. Вы так радостно настроены, что то, что мне близко и важно, близко и вам.

   Чем дальше живу, тем больше и больше нуждаюсь в молитве и духовно питаюсь ей. Молюсь я все так же, как молился и как учит Христос: Отче наш... и т. д. (1) но с (2) годами все значительнее и радостнее и нужнее становится мне молитва.

   Отче наш, иже иси на небесех, да святится имя Твое. Имя твое есть любовь. И сейчас я вспоминаю стих из Послания Иоанна, где сказано: "И кто не любит, тот не познал Бога, п[отому] ч[то] Б[ог] есть любовь". И сейчас же думаю, что такое любовь? и почему Бог любовь? Любовь есть стремление сознавать жизнь другого так же, как я сознаю свою - войти в другого, быть им. И когда любишь, то стремишься быть не собой одним, а всем, стремишься быть тем, что Бог, и познаешь Бога. - Это одно. Другое же то, что если свята любовь, и жизнь моя есть любовь и Бог есть любовь, то как же я не люблю NN? и я вспоминаю, кого я не люблю и стараюсь войти в его душу, и чтобы войти в его душу, говорю себе, что буду стараться войти в общение с ним, искать его, сближаться с ним, вызывать его на высказывание себя.

   Да приидет Царство Твое. Царство Твое Бога. Бог же есть любовь. Стало быть царство любви. И я вспоминаю стих "Ищите Царства Неб[есного] и правды Его, а остальное приложится в[ам]. (4) И я вспоминаю, чем я могу, мог бы служить установлению царства любви в людях. Где бы я мог примирить людей, где я мешаю установление его. Уж если мне надо между другими устанавливать любовь, то, казалось бы, немыслимо самому заводить раздор. И вот, вспоминаю и вижу, что я не устанавливаю этого царства между другими и сам с другими. Надо помнить, чтоб этого не было, говорю себе.

   Да (5) будет воля Т [воя] яко на небеси, так и на земли, чтобы и совершалась воля Твоя, т. е. чтобы царствовал везде закон любви, и чтобы ничья чужая и мнимая моя воля не мешала, не становилась бы поперек Твоей. И я вспоминаю молитву Христа и слова по одному Еванг[елию]: "Но не моя воля да будет, но Твоя"; по другому Ев[ангелию]: "Но [не] то, что я хочу, но что Ты хочешь"; и по 3-му Ев[ангелию]: "и не так, как я хочу, а так, как Ты хочешь". И я вспоминаю о том, как мне представляется, что должно совершиться Царство Б[ожие], и тотчас же отрекаюсь от этого представления, и не то, что я хочу, и не так, как я хочу, и не то мое место, моя роль и мое участие в Ц[арстве] Б[ожием], кот[орое] я представляю, а совсем, может быть, другое. И мое место не то значительное, кот[орое] я себе приписываю, а самое ничтожное или вовсе непонятное для меня. И это я стараюсь думать не об одной здешней жизни, не о том только, что на земле, но и на небеси, но и о том, что будет после плотской смерти. Там и тогда будет тоже не моя воля, - чтобы я был личность, или даже был, но Твоя, и не то я буду, что я хочу, и не так я буду, как мне кажется и хочется, а то и так, как Ты хочешь. И эта преданность воле Бога в том, что будет со мной после смерти, особенно радостно, успокоительно действует на меня. -

   Хлеб нас насущный даждь нам днесь. Жизнь дай мне настоящую. Тут я вспоминаю стихи 28-31 XI гл. Ме. (6) Жизнь эта дана. Бери ее. Она есть иго такое, какое он нес. Жизнь это работа, участие в работе, хомут. И чтобы он был легок, надо научиться быть, как он. Научитесь от меня, ибо я кроток и смирен сердцем. В хомуте этом хорошо, если покорен и смирен. И я вспоминаю все, что мучило, мучает меня, все только от несмирения, гордости, от того, что я хочу чего то для себя важного перед людьми. Но стоит откинуть этот задор, смириться хоть в мыслях, и сейчас отпадает все, что тревожило, мучало. И видишь, что он прав, говоря, "иго мое благо и бремя мое легко". - К этой же части молитвы вспоминаю и другой стих. Луки IX, 23 так, как он есть везде, кроме наших евангелий: "И кто хочет идти за Мной, тот отвергнись от себя, возьми крест свой на каждый день и с[ледуй] з[а] м[ной"]. (7) И вспоминаешь при этом к словам "отвергнись от себя", что я делаю для себя только, и стараешься помнить, что этого надо не делать, или делать, как можно меньше; а еще, и главное, вспоминаешь к словам: на каждый день, что меня мучает, тревожить, заботит, и спрашиваешь себя: что это нынче предстоит мне или нет. И откидываешь все, что не нынче, и все силы внимания стараешься обратить на то, что нынче сейчас предо мной. А передо мной дело с NN (8) и разговор с В. (9) и т. п. И еще вспоминаю при этом стих, что жизнь по определению Христа, т. е. истины, не есть нечто мое, не включает в себя никакой задачи для меня, никакого цельного дела, исполнимого здесь, а что жизнь есть иго или крест, есть нечто, чем я везу, или нечто, что я несу, и что все мое внимание должно быть устремлено не на то, чтобы сделать что-то, а на то, чтобы не переставать делать дело божие, вечно нескончаемое и неохватываемое, и непонимаемое моим рааумом, но участие или неучастие в кот[ором] всегда сознается мною. При этом думаю иногда, что при всякой деятельности настоящей важно не то, что из нее вышло, а усиление того, кто в ней участвует.

   Человек вытащил другого из огня. Тут дело божие не в спасении человека (он может быть ненужен или вреден, себе даже), а в том росте духа, к[оторый] совершился, когда спасавший боролся, т. е. рос духовно и вырос - решился. Не то дело, что стирается брусок, а то, что точится лезвие.

   И (9) остави нам д[олги] наши, я[ко] же и мы о[ставляем] должникам нашим. Долги мои, непрощенные перед Богом, это мои привычные соблазны, это мои слабости, к[оторые] я плачу за прежние пороки и к[оторые] не могу побороть. И вот говорится, что одно средство побороть эти слабости- освободиться от соблазнов, это простить должникам своим. И я вспоминаю из XVIII гл[авы] М[ат]в[ея] последний стих: "И не простит вам Отец ваш, если каждый из в[ас]...." и читаю его так: "И простится и вам только тогда, когда вы от сердца простите братьям все прегрешения их". (10) И я думаю о том, что мне обещается, что я освобожусь от соблазнов только, когда я прощу всем, никому не буду делать ни в чем никакого упрека, т. е. буду любить всех. И я вижу, что это правда, что если я люблю, то для меня нет соблазнов, и все злое прошедшее стерто и не мешает мне больше. И я стараюсь вспомнить всех тех людей, кот[орых] я осуждаю, обвиняю и стараюсь вникнуть в их душу, полюбить их, и по мере того, как достигаю этого, чувствую освобождение от соблазнов. И говорю себе, чтоб так и жить нынче.

   И не введи нас во искушение. Читая этот стих, я думаю и о том, чтоб мне не соблазняться славой людской - это мое главное искушение-именно искушение-испытание о том, для Бога ли я делаю или для людей. И я вспоминаю стихи с 1-18 VI гл. Ме. и первое "Смотрите, не делайте ваши добрые дела (я читаю вместо милостыни) перед людьми, ч[тобы] о[ни] в[идели] в[ас]; и[наче] н[е] п[олучите] н[аграды]...

   И я проверяю все то, что я делаю и хочу делать. Стал ли бы я то же делать, если б меня не только не хвалили, не знали, но даже бранили, презирали, не толпа, а уважаемые мною люди. И отпадает много дел. И видишь свою слабость и равнодушие к делу Божию и то, что почти все, что делаешь не для похоти, делаешь для славы людской. И тут думаю, что хорошо бы прослыть дурным, подлым перед людьми хоть бы только для того, чтобы узнать, есть ли во мне хоть что-нибудь твердого, божеского. Юродство необходимо, как духовное упражнение. И тут вспоминаешь, оцениваешь свои поступки, насколько они сделаны для Б[ога] и насколько для людей, и стараешься, сбираешься в предстоящем дне откидывать все, что для людей.

   Но избавь нас (от лукавого) от зла, того зла, которое внутри нас, в сердце, и кот[орое] сквернит, выходя из уст. И я вспоминаю этот стих Ме. XV, 19: .... И перебираю порознь и злые помыслы, (12) и убийства, и кражу, и прелюбодеяния, и любодеяния, и лжесвидетельство, и хуление, и почти все это каждый день нахожу в себе и стараюсь не впадать - особенно злые помыслы, хуления да и другое.

   И чем ближе к себе, к частным лицам, случаям, удается прилагать слова молитвы, тем она больше помогает и радует.

   И как хочется молиться и особенно после суеты. Да и всегда. -

   Много есть, что писать, но нынче устал. Нисколько писем я просил Машу списать и сообщу вам. Пишите о себе.

  

  

   Публикуется впервые. На подлиннике черным карандашом рукой Черткова: "Я. П. 10 Авг. 90 N 259". Дата эта подтверждается записью в Дневнике Толстого от 10 августа: "Написал длинное письмо Черткову". Комментируемое письмо можно до некоторой степени считать откликом на письмо Черткова от 5 июля, в котором Чертков писал о своем настроении, более радостном, чем в предшествующий период: "После наших последних грустных писем, которые, по вашей любви и доброте к нам, должны были произвести на вас тяжелое впечатление, я хочу теперь написать вам два слова, дорогой, милый Лев Николаевич, чтобы сказать вам, что, слава богу, во мне кажется состоялся перелом уже чересчур скверной жизни последнего времени..."

   В комментируемом письме Толстой подробно излагает свои мысли о молитве, конспективно намеченные в записи его Дневника от 20 июля.

   О том же см. письмо Толстого к Черткову N 287, и письмо к П. И. Бирюкову от 14 февраля 1890 г. и Н. Н. Ге-сыну от 9 апреля 1890 г., т. 65.

  

   (1) Евангелие от Матфея, гл. 6, ст. У-13.

   (2) Зачеркнуто: с движением вперед

   (3) Зачеркнуто: это

   (4) Евангелие от Матфея, гл. 6, ст. 337.

   (5) Абзац редактора.

   (6) "Приидите ко мне все труждающиеся и обремененные и я успокою вас. Возьмите иго мое на себя и научитесь от меня, ибо я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим, ибо иго мое благо и бремя мое легко" (Евангелие от Матфея, гл. XI, ст. 28-3.1).

   (7) Слова: на каждый день, подчеркнутые Толстым, отсутствуют в русском и славянском переводах Евангелия.

   (8) Так в подлиннике.

   (9) Абзац редактора.

   (10) Заключительные слова притчи о рабе, который, будучи прощен господином за долги, не простил в свою очередь своего должника и был за то наказан господином: "Так и отец мой небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его" (Евангелие от Матфея, гл. 18, ст. 35).

   (11) Зачеркнуто: молюсь. Написано над строкой: думаю

   (12) Далее зачеркнуты четыре строки.

  

  

  

  

  

  

  

   1890 г. Августа 22. Я. П.

  

   Получил ваши письма, милые друзья, вскоре после того, как отправил свое. - Очень люблю и жалею вас. Напишите, что теперь ваш мальчик. У каждого свой крест, свое иго, не в смысле тягости, а в смысли истинной жизни, и если мы научимся от Него, то нам будет легко его нести, нам будет легко, когда мы будем кротки, покорны, смиренны сердцем.-А еще будет легче, если мы отречемся от себя, а еще будет легче, если мы будем нести крест этот не один день, час... как Он учит нас. А еще будет легче, если мы сумеем забыться (забыть себя, личность) в работе Божьей, как мы забываемся в работах мирских. Тут только забыться надо на всю жизнь. Вся жизнь есть эта работа Его дела содействия Царству Божию. И работа то вся только в том, чтобы, живя, никого не нелюбить (всех прощать), если можно всех любить, т. е. - делать самое для себя радостное дело, кот[орое] оказывается и есть дело жизни, содействующее установлению Царства Б[ожия] на земле. - И выходит, что он прав. Молитесь, молитесь чаще, чаще. Всегда живите молясь, живите перед Ним.

   Я получил ваше письмо о ваших отнош[ениях] к детям и все прочувствовал с вами. Желтову пошлю. (1)

  

  

   Публикуется впервые. На подлиннике черным карандашом рукой Черткова: "N 260". Дата определяется записью в Дневнике Толстого от 23 августа: "вчера написал 3 письма пустые Чертк[ову], Ге и еще кому то". Запись относится, по-видимому, именно к данному письму, во-первых, от того, что оно является ответом на письмо Черткова от 16 августа, получение которого отмечено Толстым 22 августа, и во-вторых, потому что во второй половине августа нет другого письма Толстого к Черткову, Толстой отвечает на письма Черткова от 10 и от 16 августа и письма А. К. Чертковой от 4, 7 и 9 августа. В письме от 10 августа Чертков спрашивал, получил ли Толстой его письмо, в котором он писал о своих взглядах на болезнь, ребенка (от 17 июля 1890), на которое Толстой прямо не ответил, отозвавшись лишь на письмо А. К. Чертковой по этому же поводу (см. письмо .N 262). В письме от 16 августа Чертков писал, что здоровье А. К. Чертковой улучшилось, ребенок же их продолжает хворать. В конце письма он писал: "Сегодня я перечитывал вашу переписку с Страховым о значении жизни, и меня поразило то, что еще в 76 году вы уже в общем предчувствовали то, что назрело у вас в вашей книге "О жизни".

  

  

   ()Толстой имеет в виду рукопись "Катехизиса непротивления", составленного А. Баллу и переведенного Страховым (см. письмо N 261). Ф. А. Желтов просил Черткова выслать ему копию этой рукописи для прочтения, и Чертков, имея в своем распоряжении только один экземпляр этой рукописи, со своей стороны, в том же письме от 10 августа, спрашивал Толстого, не может ли он выслать Желтову одну ив копий этой рукописи.

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

   1890 г. Сентября 17. Я. П.

  

  

   Я было уж начал беспокоиться о вас, милые друзья, долго не получая писем. Спасибо за последнее письмо. Я давно уже получил его и мне давно бы надо ответить, да все не приходилось. Разумеется, вы правы в том, что не хорошо предаваться предчувствиям смерти и ожиданию ее. Пословица: "живи до вечера и до веку" говорит именно то, как надо, как и во всяком совершенстве, идти по узкому, узкому пути- не выступая ни на право - в забвение о смерти, ни на лево, в забвение жизни. - Но все-таки я с умилением прочел Галино письмо. Помогай вам Бог, милая Галя. Он и так помогает. Вы ясно видите и понимаете, что несмирение, непокорность мучают. Стало быть, обратное - покорность, смирение делают иго жизни благом. Что больше живу, то все сильнее и сильнее чувствую этот недостаток и стараюсь избавиться от него. Смирение, унижение с радостью принимаемое, ничего нет благотворнее для души; как дождь теплый после яркого изсушившего солнца самодовольства. - О браке, милый друг Дима, я не согласен. То, что я сказал в послесловии, есть то самое, что сказано Кор. I, 7 глава (1) и Мф. XIX. (2) И мне вполне вполне ясно и никаких дополнены и разъяснений не требует. Если кажется, что неясно, то только оттого, что много ложного старого вросло в нашу жизнь и наши взгляды. Когда-нибудь поговорим об этом. Пишите мне о себе почаще. Что Ваня милый? (3) Давно ничего не знаю про него. Я все это время ничего не пишу. Начато много, но нет нужных сил. А требования к себе предъявляю довольно строгие. Не могу иначе и знаю, что это хорошо. Хотя и вспоминаю при словах молитвы "хлеб наш н[асущный] д[аждь] н[амъ] д[несь]" стихи с 34-38 Иоан[на] IV, 4 и знаю, что ждать некогда; но утешаюсь тем, что дел много разных и что если то и кажущееся ничтожным делаю, что представляется около себя, то я судья того, что я должен делать (и вы не вы, милый друг) и что нужно Ему и потому важно. Он из самого ничтожного может сделать нужное, важное, и из самого важного, на мой взгляд, сделать - ничто. Мое, наше дело только в том, чтоб делать любовное, быть любовным, придавать возможность Его силе действовать через меня. -

   Сергия (5) я начал писать и он мне очень понравился, т. е. разросся сюжет и хотелось выразить то, что думал о нем. Не берусь же за него, п[отому] ч[то] на дороге стоит все заключение к провозглашению Гар[рисона] и Катехиз[ис] Ballou. (6) (Вы знаете, что он умер). (7) Заключение это очень хотелось бы написать кратко, ясно и так, как чувствую. Проще яснее показать значение непротивления для христианина и то, какою на основами этого закона должна представляться вся история христианства и та вера православная, катол[ическая], протест[антская], (8) к[оторая] неправильно называется христианской. - Ну пока прощайте.

  

  

  

   Полностью публикуется впервые. Небольшие отрывки напечатаны: "Посмертные художественные произведения Л. И. Толстого", т. II, изд. А. Л. Толстой, М. 1911 г., стр. 235; II. Буланже "Отец Сергий" - "Русское слово" 1911 г., N 277 от 2 декабря; ТЕ 1918, стр. 87. На подлиннике надпись черным карандашом рукой Черткова: "N 261. Я. П. 17 сент. 90". Датировка эта подтверждается записью в Дневнике Толстого от 17 сентября: "Написал два письма Чертк[ову] и Бир[юкову]".

   Толстой отвечает на письма В. Г. и А. К. Чертковых от 4 сентября. В. Г. Чертков писал Толстому: "Посылаю вам письмо от Гали... С тех пор, как мы вернулись сюда, она гораздо спокойнее духом, и с этой стороны я очень радуюсь тому, что она вам пишет о прекращении боязни смерти. Мне кажется только, что человек не имеет право вообразить себе, что наступает вот вот плотская смерть. Она конечно близка каждому из нас, и помнить это хорошо; но я думаю, что не следует отдаваться предчувствиям о наступлении ее срока: это только ослабляет человека и делает его менее способным исполнять задачу, которую бог налагает на нас здесь, на земле. Так ли и вы думаете, Лев Николаевич?"

   А. К. Черткова писала: "Вот я опять больна и очень было плохо днем, сейчас пользуюсь перерывом, чтобы сказать вам два слова, дорогой Лев Николаевич, Все эти дни равболевалась понемногу и вот с удивлением и радостью замечаю, что смерть уже не страшна мне. Боюсь только все увеличивающихся страданий... А мысль о смерти, как успокоение, освобождение от моего гадкого тела, даже утешает. Не есть ли это признак, что она близко!... Один бог знает, как я виновата перед ним и перед Димой за свое мрачное унылое настроение этого года. Нельзя так продолжать жить-сознаю вполне справедливость настоящего положения: тоска (по Люсе) и безнадежное, т. е. непокорное состояние съели мои последние силы и вот теперь пустую болезнь трудно вынести. "Мне отмщение и Аз воздам!" Простите ли мне это всё? Как еще терпелив мой Дима, это бог ему помогает. - Одного хочу, одного только - полного примирения с богом - иначе не хочу умирать. Так мало осталось жить (кажется мне), а так много надо еще уразуметь. Помогите и вы мне. - Еще утешаюсь тем, что всегда, что бы ни случилось, вы и Дима будете заодно, - душа в душу, как и теперь".

  

  

  

  

  

   В том же письме Чертков спрашивал Толстого о его работе над повестью "Отец Сергий", напоминая то место, на котором Толстой остановился в своем рассказе: "Ну что, Лев Николаевич, делает отец Сергий? Он ведь живет не так далеко; очень уж долго едет к нему компания на тройках, а ведь передний ямщик повернулся боком, повел кнутовищем -собрался живо довезти". В заключение Чертков писал о браке и безбрачии.

  

   (1) Толстой имеет в виду 1 послание ап. Павла к Коринфянам. В этом послании вопросам брака посвящена гл. VII.

   (2) Евангелие от Матфея, гл. XIX, ст. 3-12.

   (3) Иван Иванович Горбунов-Посадов, живший в то время на хуторе Черткова Ржевск и помогавший Черткову по редактированию изданий "Посредника".

   (4) Евангелие от Иоанна, гл. IV, ст. 34-38.

   (5) Абзац редактора.

   (6) Об этой работе см. примечания к письму Толстого к Черткову N 263.

   (7) А. Баллу умер 5 августа нов. ст. 1890 г.

   (8) Слова: православная, католическая, протестантская вписаны между строк.

  

  

  

   1890 г. Октября 15? Я. П.

  

   Не помню, нужно ли вам отвечать еще на что-нибудь. Пишу о том, что меня теперь сейчас (1) больше всего заняло и занимает. Я сейчас кончил поправлять вашу статью об охоте. (2) Она очень хороша, п[отому] ч[то] полезна. Я поправлял ее и исключил многое. Не жалейте. Мне кажется, я уверен даже, что так с этими исключениями, она будет сильнее. Отступления, переносящие интерес в другую область, всегда ослабляют. И заключения не нужно никакого другого. Я последнее время стал не любить эти красноречивые общие заключения. C'est un truc. (3) И когда почитаешь франц[узкие] и в особенности английские статьи с такими заключениями, получишь к ним отвращение.

   Я написал несколько слов предисловия, для того, чтобы дать статье больше распространения. Благодарю вас за книги. (4) Я вчера получит, их. Crimes of Christianity. (5) очень интересно. Нет ли продолжения?

   Здоровье мое поправилось и хочется писать. Но так много, так много разного нужно. Теперь кончаю заключение к декларации Гар[рисона] и Катехиз[ису] Балу. Очень хочется написать ясно о значении заповеди непротивления. Я давно уже бьюсь с этим, теперь кажется, что выйдет. У вас ли Поша? (6) Скажите ему, что его Диоген (7) очень хорош. Общие рассуждения прекрасны. И это не мое одно мнение, а всех, кто читал. Как здоровье Гали и ребенка? -

   Еще получил я статью "Диана" (8) из Америки о полов[ых] сношениях и написал изложение ее. Перевести ее всю было бы хуже и перевел приложенное к ней письмо. Посылаю вам. Надо бы это напечатать и распространить. Как вы думаете? Отвечайте. Передайте мою любовь всем - Гале, Ване, Матвею Николаевичу. (9)

  

  

  

   Полностью публикуется впервые. Отрывки напечатаны и ТЕ 1913, стр. 87-88. На подлиннике черным карандашом рукой Черткова: "18 окт. 90 Я. П. N 262". Дата эта не противоречит записи в Дневнике Толстого от 23 октября, в которой он, отмечая происшедшее с 15 октября, упомянул, что написал письмо Черткову. Возможно, однако, что письмо написано несколько раньше, так как Толстой пишет, что "сейчас кончил поправлять статью Черткова об охоте"), а предисловие Толстого к этой статье помечено 15 октября. Так как следующее письмо Толстого написано, вероятно, 18 октября, то это письмо датируется условно 15 октября. Толстой после своего предыдущего письма Черткову получил от последнего несколько писем; в письме от 21 сентября Чертков писал о своем сознании материальной и духовной жизни; в письме от 4 октября, ошибочно помеченном Чертковым 4 сентября, Чертков писал: "Перед выездом из Кисловодска я случайно прочел в одной газете письмо, в котором какой-то охотник с развязностью и самоуверенностью опровергает статью какой-то г-жи Куприановой, направленную против охоты. Мне хотелось поддержать протест этой г-жи Кулриановой, и я написал в этом смысле небольшое . письмо, которое послал в редакцию той же газеты. Не знаю, напечатают ли. Это дало толчок моим мыслям, и во время переезда сюда я вспомнил свое прежнее отношение к охоте и потом изложил свои мысли в той рукописи, которую с этою же почтою посылаю вам заказною бандеролью в Тулу. Мне очень хотелось бы узнать ваше мнение о том, что я написал, если стоит того, то не укажете ли, чем следовало бы дополнить или что выпустить и вообще стоит ли по вашему мнению поместить эту статью в какой-нибудь газете? Может ли она быть сколько-нибудь полезна? Мне, разумеется, кажется, что да, иначе я этого не написал бы; но очень хотелось бы проверить себя помощью вашего мнения".

   В том же письме Чертков писал: "Я всё думаю про роль личности в нашей жизни. Мне кажется, что, сознавая в себе две жизни- плотскую и жизнь сознания - и вникая в сущность этих жизней, приходится отнести понятие личности только к плотской жизни. Жизнь же сознания не имеет пределов и обособленности..."

   Получение этого письма отмечено в Дневнике Толстого от 7-8 октября записью: "Письма об иконах от Золотарева и о личности от Ч[ерткова], - слишком тонкое".

  

   (1) Слово сейчас вписано между строк.

  

  

  

   (2) Статья В. Г. Черткова: "Злая забава. Мысли об охоте", с предисловием Л. Толстого, впервые напечатана в газете "Новое время" 1890, N 5284 от 13 ноября. Статья Черткова датирована 1 октября 1890 г. Отдельно издана под заглавием "Злая забава". Мысли об охоте В. Ч-ва, изд. "Посредник" для интеллигентных читателей, М. 1893.

   (3) [Это искусственный прием].

   (4) М. Л. Толстая письмом от 30 сентября по поручению Толстого просила Черткова прислать книгу Терновского "Опыт руководства по церковной истории. Три первые века христианства", Киев, 1878, и другие материалы, которые были нужны Толстому, чтобы "кратко и кротко и ясно изобличить ложь церковного учения". Чертков письмом от 6 октября ответил, что посылает "Терновского, еще книгу от Вани по тому же предмету и английскую брошюру "Crimes of Christianity".

   (5) "Crimes of Christianity" ["Преступления христианства"] by G. W. Foote and J. M. Wheeler, London 1885.

   (6) П. И. Бирюков в начале октября гостил у кн. Д. А. Хилкова, в его небольшом имении в Сумском уезде Харьковской губ. и должен был оттуда приехать к Черткову.

   (7) О брошюре П. И. Бирюкова, изданной "Посредником" без фамилии автора: "Греческий мудрец Диоген", тип. И. Д. Сытина, М. 1891.

   (8) "Diana. A psychophysiological essay sexual relations for married men and women", Burns and C, New-York 19887. ["Диана. Психофизиологический очерк о половых отношениях для женатых мужчин и женщин"]. Об этой книге см. письмо Толстого к Н. Н. Страхову от 18 октября 1890 г., т. 65. К брошюре "Diana" было приложено письмо Элизы Бёрнз "К родителям и наставникам", которое Толстой перевел и напечатал со своим предисловием "Об отношении между полами" в "Неделе" 1890г., N 43. См. т. 27.

   (9) Матвей Николаевич Чистяков.

  

  

  

   1890 г. Октября 18. Я. П.

  

   Посылаю вам, милый друг, статью об охоте. Сначала мне показалось, что я хорошо поправил ее, но потом я другой раз поправил и увидал, что я плохо поправил ее. Кое что и лучше, но кое-что и хуже, и потому вы сами попра