Забелин Иван Егорович - Домашний быт русских царей в Xvi и Xvii столетиях

обственно стул в его древнем значении, табурет, то есть небольшая скамья с квадратным или круглым седалищем. Стулом и теперь называют отрубок толстого дерева, который ставят под избы, рассекают на нем мясо. Притом самое слово "столец" означает маленький стол.

   Стулья и кресла теперешнего устройства, до Петра Великого, были еще, так сказать, гостями в царских хоромах, употреблялись редко, потому что их вполне заменяли скамьи и лавки. Кресла, сверх того, считались мебелью почетною и в некоторых случаях заменяли царские места, или троны. Во дворце кресла подавали одному только государю и лицам царского семейства, а из посторонних - одному только патриарху, когда, в торжественные дни или запросто, он посещал государя. Для этого в царской казне, в Матерной палате, сохранялись особые кресла, которые так и назывались патриаршими. Послам иностранных держав подавали иногда скамью, что, однако ж, считалось большою почестью. До конца XVII столетия кресла назывались стулом: следовательно, при незначительном употреблении стульев, они строго не различались и в названиях. Форма древних стульев и кресел была очень проста Кресла состояли из четырех стоячих столбиков, двух передних, поменьше, и двух задних, между которыми утверждалась спинка, или верхняя доска, иначе щит, почти всегда украшенный коруною или орлом, а столбики яблоками. Столбики связывались перететивьями верхними, где был щит, и нижними, где живет (т. е. где кладется) подушка. От задних к передним столбикам, по сторонам, протягивались ручные помочи, или подручки. Внизу столбики связывались также перететивьями, которые называли подножками. Внизу же спереди кресел устроивалось подножье, или приступка. Нижние части столбиков составляли ножки кресла, которые делались в виде яблок, также в виде звериных, львиных лап. Стул от кресел отличался тем только, что не имел ручных помочей, или подручек. Обиваемые атласом, бархатом и золотными тканями, кресла и стулья украшались, сверх того, искусною резьбою, которая расписывалась красками, серебрилась и золотилась. В 1625 г. царю Михаилу Федоровичу были устроены кресла из липового дерева резные иконниками и резцами (резчиками) Андреем Андреевым и Петром Алексеевым, а также знаменщиком (рисовальщиком) Петром Ремезо-вым, который вырезал к креслам наверх щит и на щит орел и львы звери. На позолоту этих кресел вышло 380 листов золота сусального доброго. В 1645-г., в июле, новые кресла царя были обиты медными золочеными гвоздями. В 1664 г. шатерные мастера (драпировщики) обивали в хоромы царя Алексея Михайловича три кресла червчатым сукном, четыре червчатым атласом с золотными галунами и одно кресло червчатым травным бархатом с бахромою. В том же году сделаны кресла царице Марье Ильичне, деревянные кленовые точеные, которые позолотили и обили червчатым виницейским бархатом. В царицыной Мастерской палате в 1676 г. хранились: "...кресла немецкое дело обиты бархатом червчатым по швам круживцо серебряное узкое, прибито гвоздьем. Под ними четыре вертлюги, в вертлугах четыре колеса золочены". В 1689 г. для царицы Натальи Кирилловны обиты четыре золоченые кресла бархатом зеленым, красным и осиновым. Для обиванья употреблялись медные литые гвоздья, разноцветные нитные покроми, галун и бахрома шелковая и золотная. Нередко кресла делались без подушек; в таком случае на седалища клали зголовья бархатные, атласные и парчовые; это были, так сказать, подвижные подушки, которые могли употребляться при нескольких креслах; смотря по нужде. Застенки, или спинки, и подручки при обивке подкладывали хлопчатою бумагою. Также обивались и стулья; в 1668 г. царевичу Алексею Алексеевичу стул обит атласом турским золотным по червчатой земле. Когда садились в кресла, то к ним всегда приставляли приступы, или колодочки приступные, род скамеек, обитые сукном или бархатом с галуном. Иногда комнатные кресла делались на колесах медных или железных луженых (в 3 ¹/₂ вершка в диаметре), как, например, золоченые кресла царицы Марьи Ильичны в 1667 г., кресла царицы Натальи Кирилловны в 1692 г. и кресла царя Иоанна Алексеевича в 1695 г.

   Кроме комнатных, были кресла или стулы выходные, которые употреблялись только в царских выходах, на посольских приемах и вообще в торжественных случаях и после сохранялись обыкновенно в Шатерной казне, в Мастерской палате или на Казенном дворе, с другими драгоценностями. Выходные кресла и стулы весьма богато украшались и не только золотными материями, но даже кованым золотом, серебром и драгоценными каменьями. В числе их был и костяной стул, приписываемый вел. кн. Ивану Васильевичу, с вырезанными изображениями событий из истории царя Давида и некоторых предметов из, древней классической мифологии. Как этот стул, так и драгоценные кресла царей Михаила и Алексея сохраняются до сих пор в Оружейной палате. С начала XVIII столетия они получили значение тронов, и два последние доселе употребляются при высочайших коронациях.

   В последних годах XVII столетия некоторые комнаты дворца были уже обмеблированы, или, по старому выражению, "наряжены", по-европейски. Обычные лавки были заменены стульями; на стенах висели зеркала. Для наряда новой комнаты, построенной в 1692 г. на Куретных воротах, на Светлишной палате, были употреблены: стол - доска каменная в рамах деревянных, длиною полтора аршина; подстолье резное, прописано серебром, золотом и красками. Шаф дубовый, большой, с лица и со сторон оклеен синослоем, резной; двенадцать стулов бархатных красных и алых, в том числе два персидских полосатые, все без подушек, обиты медными гвоздями. Четыре зеркала в свету длиною по аршину, шириною по три четверти, в рамах из черного гебанового немецкого дерева. В том же 1692 г., в июне, царица Наталья Кирилловна подарила стольнику Ив. Ив. Нарышкину "12 стулов золотных немецких", которые были куплены в Овощном ряду по рублю за стул. Стулья, точно так же, как и кресла, расписывались красками по золоту и серебру. В Мастерской государевой палате в 1630 г. хранился "стул деревянной золочен, поволочен бархатом червчатым, прибои и по составам и по концам плащи и вертлюги и гвозди серебр. золочены". В 1681 г. десять точеных стулов были покрыты по серебру, одни красною, а другие - зеленою сквозною краскою. Кроме разных шелковых материй для обивки стульев употреблялись также золотные кожи.

  

  

  

   Зеркала в древнее время употреблялись только как принадлежность туалета; поэтому они были невелики и даже редко висели на стенах, а большею частию сохранялись в особых влагалищах, или чехлах, стеганных на хлопчатой бумаге, или же в особых готовальнях, т. е. футлярах, вместе с гребешками и другими подобными предметами. Значение комнатной мебели зеркала получили едва ли не со второй половины XVII ст.; но и в это время они составляли убранство одних только внутренних постельных хором и не имели еще места в парадных приемных комнатах, надобно думать, потому, что, царственный и притом благочестиво-назидательный, научительный и строгай характер всего убранства этих последних комнат не допускал помещения, среди благоговейно чтимых предметов и священных изображений стенописи, таких вещей, которые относились более к суетности человеческой и вообще являли обыкновенные житейские, мирские, или светские затеи. По крайней мере, зеркало долго еще оставалось предметом, мало сообразным с общими в то время понятиями о приличии и пригожестве в убранстве парадных комнат. Оно и в постельных хоромах всегда задергивалось тафтяными или другими шелковыми завесами или же было с затворами по-киотному, - так что представляло не предмет роскошного убранства, а собственно предмет необходимости и житейской потребности, подобно тому как теперь находятся зеркала в алтарях церквей.

   Стенные комнатные зеркала устроивались, как мы заметили, или по-киотному, со створками, или вставлялись в рамы и станки деревянные, украшенные резьбою, раскрашенные цветными красками, вызолоченные или высеребренные, смотря по вкусу хозяина. Иные станки и рамы украшались инкрустациею из меди, олова, перламутра, кости и янтаря. Впрочем, гораздо чаще рамы оклеивали бархатом червчатым, вишневым, черным, также кожею басменною, т. е. тисненною золотыми или серебряными травами и разводами. В конце XVII ст. зеркальные рамки и станки стали делать из черного "гебонового" дерева. Более роскошные зеркала привозились из-за границы в дар от послов и торговых людей. На Казенном дворе в 1640 г. хранилось присланное государю голстенским князем "зеркало хрустальное большое, края оправлены серебром, каймы серебряны золочены; на полях на серебре люди и личины и травы разные; на заде доска деревянная белая. По смете серебра 16 фунтов, по 10 руб. фунт". В 1671 г., декабря 8-го, польский посол поднес царице Наталье Кирилловне, вскоре после ее свадьбы, "зеркало хрустальное: наверху зеркала, посторонь хрустальные травы с висюльками; под ними две пугвицы хрустальные; по верхним углам по два репья хрустальные ж, по пугвице хрустальной; на нижнем конце зеркала по углам по два репья да по пугвице повешены; промеж репьев два подсвечника, под ними хрустальные висюльки; промеж подсвечников перемычка хрустальная; на средней перемычке репей хрустальный, а от репья повешены висюльки хрустальные, по конец перемычки репьи ж хрустальные по обеим концам с висюльками" {Книга Казенного приказа, взнос в хоромы, 7188 г. No 242. "А по ярлыку цена (зеркалу) пять рублев".}.

   Величина зеркал в то время еще не была значительна. В 1665 г. царю Алексею Голландских Статов посол Якубос Борель поднес зеркало большое в вышину дву аршин без чети, поперек аршин 6 вершков и с деревом. Рама была украшена коруною резною золоченою, а на коруне крест. Другое зеркало, поднесенное тем же Борелем, вышины имело аршин 6 верш., поперек аршин 2 вершка и с деревом. Оно было вставлено в черепашном ободу. Русские торговые люди Овощного ряду оценили первое в 35 р., второе в 15, а иноземцы - первое в 50 р., второе в 30 р. Через немецких торговых людей всегда можно было получать очень хорошие зеркала и всякие другие предметы мебели и комнатного убора. Когда в 1662 г. понадобилось послать дары кизылбашскому шаху, то у немцев между прочим было взято "зеркало большое, а к нему сделан станок резной, в местах по правую сторону два мужичка, по левую сторону то ж, писаны живописным письмом, резные и позолочены на-красно подзуб; посторон травы прорезные ж золочены; в исподи станка травы прорезные золоченые ж, в средине зеркало хрустальное. На верху того станка корона прорезная золоченая, в середине той короны зеркало большое хрустальное круглое. (Другое) зеркало большое, станок индийских черепах". В 1676 г. в царицыной казне хранились: зеркало большое хрустальное (описанное выше 1640 г.), края оправлены серебром, золочены; на полях люди и личины и травы резные; на хрустале струйка тоненька. Зеркало велико четвероугольно, около ободу по рези золочено; в резях две девки да птички {"184 (1676 г.) июля 12 сие зеркало из ободу вынято и вставлено в новый обод черный, и подано ко государыне царице в хоромы, а обод подан ко государю царевичу Петру Алексеевичу в хоромы, на потешки".}. Зеркало четвероугольно, каймы медные чеканные посеребрены. На Казенном дворе в 1679 г. хранились: зеркало хрустальное, влагалище около его - наряд янтарной; на правой стороне столбик янтарной же, на столбике человек белый; по другую сторону ж такие ж столбики янтарные, внизу таков же человек, наверху столбиков по человеку белому, по янтарному, около столбиков янтарной снаряд, в них втираны люди и личины белые костяные. Наверху у зеркала человек, по сторонь по человеку, главы белые. Зеркало большое в черном стану, по сторонам и по исподнему концу местами круги золочены, по краям и по углам травы золочены; круги и ставки золочены кругом сусальным золотом; поверх стекла в верхней коруне птица червчатая, на главе бело, хвост и у крылей - желты, концы у перей сизы.

   В конце XVII ст. в царской казне, в Оружейной палате, хранились между прочим: зеркало стенное с затворами, сделано по-киотному; в средине на затворах, больших и малых 23 стекла; меж всех стекол обито оловом белым; на затворех сверху и позади обито жестью красною и слюдою и репьями оловянными. - Зеркало стенное покрыто было кожею серебряною, и слюдою, по местам попорчено; круг стекла дорожник черный воловатый. - Станок зеркальный деревянный, покрыт кожею черною, печатано золотом; внутри один затвор оклеен атласом красным; посередь затвора обложено кружевом золотным; а по краям и по углам оклеено галуном, шелк зелен с золотом. - Вот описание нескольких зеркал, находившихся в комнатах боярина Артемона Сергеевича Матвеева и во время его опалы, в 1676 г., отобранных в царскую казну. "Зеркало хрустальное, около его станок хрустальный, а в нем врезаны кости, а в тех костях вырезаны лица, люди и звери. Пять зеркал больших с коронами, в станках деревянных. У одного зеркала станок с короною, а на нем вырезаны звери и змеиные головы и травы, позолочен весь. У другого зеркала станок с короною ж, а на нем наверху в короне вырезаны два человека, а около вырезаны травы и виноград, позолочен и посеребрен и писан красками. У третьего зеркала станок с короною ж, а в короне вырезаны два человека, а наверху птичка, а меж людей голова звериная, а по сторонам внизу два человека с трубами, да два рака. У четвертого зеркала станок, а на нем вырезаны травы, а внизу вырезана щеть, да три гребня, позолочен весь. У пятого зеркала на станку корона резная, а в ней, в средине, в кругу, написаны три человека под древом; станок деревянный, черный, а по нем крыто черепахою". В числе 76 зеркал, отписанных в казну в 1690 г. из имения князя В. В. Голицына и его сына Алексея, по случаю их опалы, находились: два зеркала в рамех, у одного - два человека высеребрены, а у них крылья и волосы вызолочены; одному (зеркалу) цена 60 р., другому 35 р. Два зеркала в дву рамех позолоченных резных с указными часами; цена большому 30 р., другому 3 р.

   В комнатах зеркала помещались в простенках, между окон, или на глухих стенах, смотря по удобству, и всегда, как мы говорили, задергивались завесами на кольцах, тафтяными, атласными или бархатными, обшитыми сверху подзором, снизу бахромою, а по сторонам кружевцом, также из щелка или из золотного и серебряного плетенья.

  

  

  

   В постельных хоромах, стены которых не были украшены живописью, ее заменяли картины, парсуны, или персоны, то есть портреты, и фряжские листы, эстампы, в рамах без стекол и за стеклами. Содержание картин подчинено было тому же господствующему церковно-назидательному характеру живописи, о котором мы говорили при обозрении комнатных украшений. Предметы для изображений брались преимущественно из царственных книг библейской истории и носили общее название притчей. Несмотря на то, картины довольно резко отличались от икон, потому что писаны были в живописном стиле иноземными художниками, жившими в Москве по приглашению царей. Со времени царя Михаила Федоровича иностранные живописцы, постоянно один за другим, приезжали в Москву служить своим мастерством при царском дворце, который они украшали и картинами, и стенописью. В 1642 г. выехал к нам немчин Иван Детерс, умерший в 1656 г. В это время его место, как придворного живописца, занял смоленский шляхтич Станислав Лопуцкий; его сменил, в 1667 г. Цесарские земли живописец Данило Данилов Вухтерс, писавший живописное письмо самым мудрым мастерством. К сожалению, он находился при дворце один только год и потом был отставлен, неизвестно по какому случаю. В то же время (1667 г.) выехал из Персии армянин Богдан Салтанов, записанный в 1675 г. за свое искусство и за службу и особенно за то, что он принял православную веру, в дворяне по московскому списку. В 1670 г. поступил в дворцовые живописцы на место Лопуцкого поляк Иван Мировской, украсивший живописью Коломенский дворец. С этого же времени является при дворце преоспективного дела мастер Петр Энглес, который, как и Богдан, в крещении Иван, Салтанов, своим искусством и деятельностью далеко превзошли всех своих предшественников и товарищей. Наконец, в 1679 г. ко дворцу взят был живописец "иноземец Анбурские земли" Иван Андреев Валтер, за написанную им персону стольника князя Бориса Алексеевича Голицына.

   Служба всех поименованных художников не ограничивалась только работами для дворца; они обязывались также выучить живописи русских учеников. Некоторые выполнили это с большим успехом, и их ученики сделались впоследствии известными мастерами, как, например, Иван Безмин, Дорофей Ермолин - ученики Лопуцкого и Вухтерса; Карп Золотарев и араб Марк Астафьев - ученики Богдана Салтанова. Иван Безмин за свое искусство записан был даже в дворяне по московскому списку. Немецкий живописец Иван Детерс приготовил было также трех учеников, но они рано умерли. В конца XVII столетия из русских учеников образовалось нечто вроде школы, которая живописный западный стиль внесла даже в самую иконопись и церковную стенопись {Вот несколько имен русских мастеров и учеников живописного дела, упоминаемых в это время по случаю разных дворцовых работ: Василий Познанский, Кипреян Умбрановский, Ерофей Елина, Лука Смольянинов, Григорий Одольской, Семен Лисицкой, Борис Давыдов, Михайло Чоглоков, Алексей Филиппов, Герасим Костоусов, Гаврило Бельков, Михайло Селиверстов, Леонтий Чулков, Петр Тропарев и мн. др.}. Возвратимся к картинам. Несмотря на то, что большая часть сведений по этому предмету ограничивается только указаниями, что тогда-то таким-то мастером писана по полотну картина, мы все-таки имеем несколько любопытных данных, по которым вообще можем судить о том, что именно изображали эти картины.

   В 1667 г. немецкий живописец Данило Вухтерс (Фуктерс) написал царю Алексею Михайловичу "Пленение града Иерусалима" и в феврале 25-го другую картину - "Град Иерихон" по полотну живописным письмом. В том же году он начал писать "около государевых лучших шатров двор по полотну из книги Александрии, т. е. деяния Александра Македонского. В том же году другой живописец, армянин Богдан Салтанов, писал также по полотну к государеву большому шатру двор государев и поднес государю картину "Притчу о царе Дионисии, мучителе Сивилийском", а ученик его, Карп Золотарев, в 1672 г. поднес картину "Чувство осязание". Впоследствии во дворце находились картины с изображением всех "Пяти чувств" {В 1682 г., в марте, истопник Семен Золотой был послан в Преображенское, в Покровское, в Измайлово, - "а велено ему обыскать в государевых хоромех пяти чуфств, писаны на полотнах живописным письмом", которых, однако же, не было там найдено.}.

   В 1669 г. Салтанов написал государю картину по полотну "Рождение царя Александра Македонского". В 1669 г. живописцы Иван Мировской да Станислав Лопуцкий писали для Коломенского дворца "клейма (гербы) государево и всех вселенских сего света государств". В том же году Станислав Лопуцкий писал по холсту герб Московского государства и иных окрестных государств и подо всяким гербом планиты, под которым каковые. В 1677 и 1678 гг. Салтанов же написал по полотнам две притчи: Видение царя Константина, когда ему явися крест в облацех на небеси, и подписал на них золотом подпись - слова. "А поставлено то полотно в рамах деревянных у него в. государя в Верху у Золотого крыльца, на площади, у деревянной переграды".

   В 1679 и 1680 гг. "преоспективного дела мастер Петр Энглес" писал царю Федору Алексеевичу притчи: "Царя Давида на престоле седяща, как он благословил сына своего Соломона на свое царство; да Царицу Южскую, как она пришла к царю Соломону с подносными дарами; да притчу Святая Святых, как созидал царь Соломон". Далее (в 1680 г.) "притчу - Брак царя Соломона на полотне большом, да другую притчу - Идолопоклонение", а также написал преоспективным письмом еще "Притчу пророка Иезекиа с пророчествы" из царственных книг. В то же время Ив. Салтанов с Ив. Безминым написал в хоромы царевен "Евангельскую притчу, как беседует Иисус со учители". В 1680 г. Иван Безмин писал на полотне (63 арш.) в Верх к государю лунное течение, солнце, месяц, звезды. В 1681 г. Безмин написал еще "Притчу царя Соломона, как приходила к нему на поклон Царица Южская". Картина была вышиною 2 ¹/₂ арш., в ширину 4 арш., рама золоченая с флемованными дорожниками. В 1686 г. в хоромы царевны Федосьи Алексеевны написана на полотне, длин. 6 арш., шир. 5 арш., картина по золоту травы розными цветными краски, которая и помещена в царевнином чулане, или спальне. В том же году в новые каменные комнаты царевны Софьи Петр Энглес написал на полотне преоспективную картину во всю стену по размеру. В 1689 г. в комнаты царицы Натальи Кирилловны было написано пятнадцать картин "Страсти Господни": Распятие, Снятие со Креста, Положение во гроб и пр., в вышину каждая 1 ³/₄ арш., в ширину 1 ¹/₂ арш.; рамы украшены двумя флемованными золочеными дорожниками, между которыми середина была посеребрена. В 1691 г. живописец Мих. Чоглоков с товарищи написали 20 картин. В 1694 г. царевичу Алексею Петровичу писали картину на полотне "Солнце, луну, кругом двенадцать месяцев", а в 1696 г. живописец Ерофей Елина написал ему "преоспективно", длиною и шириною в аршин. В 1697 г. ему же царевичу велено написать на полотне Воскресенский монастырь (Новый Иерусалим) и "преоспективно - медведя с медведицею и волка и зайцов", мерою ширины 1 ¹/₂, вышины 1 арш., на которое полотна пошло 4 арш. 15 верш. В 1694 г. Иван Салтанов с другими живописцами писал царю Петру Алексеевичу двадцать три картины "бои полевые" разными образцы, применяясь к немецким картинам, в свету по 2 ¹/₄ арш., вверх по полтора аршина, против немецкого образца; а в 1697 г. восемь картин "морского ходу воинских людей, применяясь к заморским немецким картинам или к фряжским листам"; все эти картины шириною были около двух аршин, а вышиною в полтора аршина.

   Были также картины, писанные на бумаге соковыми красками и золотом и называвшиеся живописными листами. В 1679 г. живописец Карп Золотарев написал для семилетнего царевича Петра Алексеевича, на александрийском большом листе, золотом и красками, "двенадцать месяцев и беги небесные, против того, как в Столовой в подволоке написано". В 1686 г. живописными листами, в флемованных рамах, украшена была комната царевны Софьи Алексеевны. Еще раньше, в 1683 г., у ней в числе таких листов находился какой-то родословный лист, в расписанной рамке. В 1694 г. царевичу Алексею Петровичу писали на четырех листах иконописным письмом "четыре стихии да двенадцать месяцев". В 1687 г. в комнате царевны Екатерины Алексеевны на трех живописных листах были изображены: на одном образ Успения Богородицы, на двух остальных св. Антоний и Феодосий Печерские.

   Персоны, или портреты, украшали стены также в одних только постельных хоромах. Само собою разумеется, что в царском дворце занимали свое место только портреты особ царского семейства или высших духовных властей и некоторых иноземных государей. Многие портреты были писаны с натуры, или, как говорили тогда, с живства. С натуры, или с живства, писал государеву парсуну в 1661 г. живописец Станислав Лопуцкий. О портретных работах других, упомянутых выше, живописцев прямых сведений мы не имеем. Кроме иноземных живописцев, писавших такие персоны, при царе Алексее Михайловиче, с 1671 г. известен был как портретист, писавший с живства, иконописец Федор Юрьев. Иконописец Симон Ушаков писал также и портреты. В 1669 г. он написал красками по полотну государскую персону александрийскому патриарху Паисию. В 1682 г. в казне покойного царя Федора Алексеевича хранились три персоны: царя Алексея Михайловича, царевича Алексея Алексеевича, писанные на полотне, и царицы Марьи Ильичны, писанная на доске.

   В 1671 г. живописец Салтанов поднес государю на Пасхе "пять персон розными статьями", на полотнах, каждая в полтора аршина длиною. В 1677 г. живописец Иван Безмин позолотил и посеребрил трои рамы, одна к Распятию Господню, другая к персоне царя Константина да к персоне царя Алексея Мих., третья к персоне царицы Елены да к персоне царицы Марьи Ильичны. В 1678 г., в феврале, тот же Иван Безмин писал государскую персону у себя на дому, а Иван Салтанов написал в хоромы государю по полотну Распятие да образ царя Константина и матери его Елены, да персону царя Алексея, персону царицы Марьи Ильичны и персону царевича Алексея Алексеевича в предстоянии у Распятия, как довольно часто изображались царственные лица. Эта картина сохраняется до сих пор в одной из теремных церквей. В том же году Ив. Салтанов писал персону царя Алексея во успении, а иконописец Федор Евтихеев писал (15 июля) в собор архангела Михаила на большой доске к государским гробам образ Спаса и к тому Спасову образу молящие в царских коронах царь Михаил Фед. и царь Алексей Мих. В 1681 г. иконописец Карп Золотарев написал государю в хоромы персону Иоакима патриарха в святительской одежде. В 1682 г. иконописец Симон Ушаков и живописцы Салтанов и Безмин написали царю Федору Алексеевичу две поясные персоны его отца, царя Алексея. В комнатах царя Федора находилась и его собственная персона - портрет, для которого в январе 1682 г. вызолочены рамы с флемованными дорожники, в вышину и в ширину по 3 ¹/₂ арш. В 1694 г. (в феврале) живописец Мих. Чоглоков написал "образ (персону), во успении государыни благоверной царицы и в. к. Натальи Кирилловны", на полотне, длиною 2 ¹/₄ арш., шириною 1 ¹/₂ арш. Рамы сделаны флемованные и прикрыты чернилами. В 1696 г. написана "персона царевны младенца Марии Иоанновны по преставлении ее", поставленная тоже в черную столярскую раму.

   Кроме разных других персон, имена которых нам неизвестны, в хоромах царя Федора, в 1681 г., находились персоны короля польского и короля французского, может быть, Лудовика XIV, современника царю. В комнате царевны Марьи Алексеевны в 1687 г. висела в рамах с флемованными дорожниками персона покойного царя Федора, ее брата. В 1699 г. в комнате царевны Натальи Алексеевны в трех вызолоченных рамах висели персона брата ее царя Петра Алексеевича и живописные изображения его тезоименитых ангелов Петра и Павла. В том же году к персоне печатной на листу царя Петра делали рамы флемованные золоченые. Рамы на портретах и картинах были гладкие или резные, золоченые, серебрёные, иногда расписанные красками или просто вычерненные под черное дерево. В казне Оружейной палаты в 1687 г. хранились: парсуна царя Михаила Федоровича, писана по цке длина аршин 10 верш., ширины 1 арш. 1 ¹/₂ верш. Парсуна царя Алексея Михайловича писана по полотну, длина 3 арш. 2 верш., шир. 2 арш. 1 верш. Парсуна по преставлении царя Алексея Михайловича, писана по полотну, в черных рамах, длина 2 арш. без вершка, шир. 1 арш. 11 верш. Персона киевского митрополита Петра Могилы, длина 3 арш. без чети, ширина 1 арш. 9 верш.

  

  

  

   Что же касается до фряжских листов, то здесь должно разуметь эстампы, гравированные на меди и на дереве. В царском быту они появляются еще в начале XVII столетия под общим названием потешных немецких печатных листов и, без сомнения, были известны и в XVI ст., как можно заключить и из Записки Барберини, который предлагал в 1565 г. выслать в Москву тетрадь рисунков с листьями, арабесками и тому подобным и просил также верных оттисков с изображениями разных государей. Подобными фряжскими и немецкими листами с XVII ст. торговали в Москве в Овощном ряду. Во дворец их покупали для государевых детей, вместе с игрушками. Малолетные царевичи и царевны, забавляясь этими листами, вместе с тем получали из них сведения о некоторых предметах естественной истории, географии, всеобщей истории и пр. Таким образом, например, в комнатах царевича Алексея Алексеевича, умершего в 1670 г., висело "пятьдесят рамцов с листами фряжскими". Самое название этих листов немецкими и фряжскими указывает на их происхождение: они вывозились к нам с Запада. В числе их, может быть, встречались гравюры известных художников. Впоследствии и у нас стали печатать эти листы на дереве, на лубу (луб - доска особой пилки), отчего, как можно объяснять и как вообще объясняют, они и получили название лубочных картинок. Но, вероятно, также, что листы могли получить свое прозвание от разрисовки и раскраски лубяных коробей, какие в XVI и XVII ст. были в большом употреблении. Судя по сохранившимся памятникам (подобные коробьи находятся в Историческом музее), нельзя не видеть, что лубочные картинки, и именно деревянной печати, носят полнейшее сходство с упомянутыми писанными коробьями, так что лубочный рисунок и его раскраска могли послужить образцом и для его воспроизведения печатным делом. Кроме того, есть известие, что еще в XV ст. на лубу писали, чертили чертежи, планы {"Княжой боярин да соцкой тое воды досмотрели, да и на луб выписали и перед осподою положили, да и велись по лубу" (Правая грамота 1483 г. в Актах юридических. С. 3). См. нашу "Заметку о памятниках простонародной литературы" (Библиогр. зап. 1892. No 2. Стб. 79 - 83).}, следовательно, луб употреблялся вообще для рисования вместо харатьи и бумаги, которые тогда были для простых людей очень дороги. Известно также, что для письма употреблялась и береста. Таким образом лубочная картинка могла существовать и до изобретения печатного дела. По свидетельству Кильбургера (1674 г.), в московской и киевской типографиях, кроме церковных книг, печаталось также много образов и эстампов на дереве {Краткое известие о Русской торговле, каким образом оная производилась чрез всю Россию в 1674 году. Спб., 1820. С. 183.}. В домовой казне патриарха Никона находим 270 листов фряжских, лист печатной большой подволочной; на большом листу часть Козмографии; на большом же листу Козмография {временник Моск. о-ва истории и древностей российских 1852. Кн. 15. С. 114.}.

   В конце XVII ст. фряжский стан, для печатания эстампов на меди, заведен был в царском дворце при Верхней, то есть придворной типографии. В 1677 г. органист Симон Гутовский сделал к государю в хоромы "станок деревянной печатной, печатать фряжские листы" {Книга Приходо-расходная Оружейной палаты 7186 г., No 237.}. В 1680 г. резец Афанасий Зверев резал для государя на медных досках "всякие фряжские рези".

   В царских хоромах фряжские листы обыкновенно прибивались к стенам лужеными гвоздиками по деревянному дорожнику, который служил таким образом вместо рамки. Так обиты были фряжские листы по стенам в комнатах царевен в 1680 г. и в деревянных хоромах царя Федора Алексеевича в 1681 г. В 1680 г. в новопостроенных палатах, что над Судебною царицыных Мастерских палат, фряжские листы были прибиты по стенам дорожником калеваным, которого в то время для этих листов и для подволоки было сделано 500 аршин. В 1682 г., в марте, по сказке живописцев Ив. Салтанова и Ивана Безмина, понадобилось в государевы деревянные хоромы на обивку фряжских листов сто колодок гвоздья луженого. Количество этих гвоздей и упомянутого дорожника явно показывает, что в этих случаях листы были употреблены не в качестве картинок, а в качестве картинных обоев. В том же 1682 г. в хоромы царевича Петра Алексеевича взято сто листов фряжских, из которых многие, без сомнения, пошли на украшение стен. Иногда листы даже приклеивались к стенам, как, например, в 1685 г. в "верхних каменных чердаках" царского Теремного дворца. Но гравюры с священными изображениями вставлялись большею частью в рамки. В хоромах царевны Софьи (в 1686 г.) висели на стенах в золоченых и расписанных красками рамках: "Образ Спасителя в терновом венце, немецкие печати, на бумаге, ризы и поля наклейные байбереком, в правой руке трость. Образ Распятия, на бумаге ж, немецкой печати, в подножии у Распятия град Иерусалим, наклейные. Образ Богородицы Чанстоховския, печатный на желтой тафте, в клейме, в травах золоченых. Образ Рождества Христова, знаменной (то есть рисованный), на углах евангелисты. Три листа, печатаны на бумаге. Лист, на нем написано "поздравление" царевне. Лист немецкой, на нем написано в клейме поздравление на виршах царевны Феодосии Алексеевны".

   Мы должны упомянуть еще о чертежах, или живописных географических картах, которые висели на стенах в государевой Комнате. Большею частью такие чертежи писаны были, как говорится, по птичьему полету, с изображением самых зданий, храмов, башен, жителей, гор, лесов и пр. Для царя Алексея Михайловича чертежи писал живописец Станислав Лопуцкий. В 1663 г. он поднес государю "Чертеж всего света", также "Чертеж Индийского и иных государств", а в 1668 г. "Новой Сибирской чертеж". В 1669 г., вместе с живописцем Мировским, он написал, как уже упомянуто, большую картину вроде чертежа: "Герб Московского государства и иных окрестных государств гербы, а под всяким гербом планиты, под которым каковы". В казне Оружейной палаты в 1687 г. хранились "чертежи - три части света: Аврика, Америка, Азия, писаны по полотнам".

   В дополнение к этому обзору живописных картин, эстампов и чертежей в царских хоромах считаем нелишним присовокупить описание подобных же картин, украшавших хоромы боярина Артемона Сергеевича Матвеева и князя Василья Васильевича Голицына с сыном Алексеем, отписанных потом в казну за опалу Матвеева в 1676 г. и за опалу Голицыных в 1690 г. У Матвеева находим: "Персоны: В черном станку святитель в мантии, а на главе клобук черной, в левой руке посох. - Две персоны королей Польских Михаила да Яна. - Двенадцать Сивилл поясных, письма старого. - Притча, как Иосиф бежал от Петерфиевы жены. - В станку Целомудрие, а в правой руке написан скифетр, в левой руке книга. - На полотне написана Весна, в руках сосуд с травами. - Сорок один лист, писаны живописным письмом на розных красках и на золоте. - Персона боярина Ильи Даниловича Милославского. - Да в четырех станках полотна, а на них написано: Артемон в служилом платье, стоячей. На другом полотне он же в служилом платье, поясной. На двух полотнах дети его, Иван да Андрей, стоячие. - Пять полотен, а на них написаны персоны немецкие, поясные. - Персоны немецкие ж. Личина молодая в шляпе с перьи, стоящая. - Десять личин немецких, на полотнах же и в том числе одна на бумаге. - Лист печатной на бумаге, а напечатан Голанской князь Вилим. - Три листа садового строения, да девять маленьких. Чертежи: Чертеж Архангельского города и иных поморских городов и мест, писаной и подписан Русским письмом. Чертеж печатной Свейской и Датской Земель. Чертеж Новые земли, Русского письма. Три чертежа печатных, на однех листах Московской, Другой Польской, третей Асийской".

   Из отписных животов князей Голицыных поступило в царскую казну: "Персоны и листы писаны на полотнах и на бумаге: Персона князя Владимира Киевского, на полотне, в черных рамах. Персона царя Ивана Васильевича, на полотне, в черных рамах. Персона царя Федора Ивановича, на полотне, в черных рамах. Персона царя Михаила Федоровича, на полотне, в черных рамах. Персона царя Алексея Михайловича, на полотне, в черных рамах. Четыре персоны царя Федора Алексеевича, одна в рамех черных, поясной; две писаны на полотнах, одна в черных рамах, другая в золоченых, четвертая писана на цке. Персона святейшего Никона патриарха, сакос и омофор и понагия, наклееные розных цветов обьерми. Персона Иоакима патриарха писана на полотне, в рамах золоченых. Три персоны королевских, писаны на полотнах, в черных рамах. Персона Польского короля на коне. В дву рамах персоны Польского короля и королевы его. 12 персон немецких в круглых золоченых резных рамах. В 20 клеймах золоченых писаны на полотнах лицы, времена, стихии и праотцы. Персона за стеклом в рамех золоченых князь Василья Голицына. В черных рамах писано на полотне притчи из Библии. В четырех рамах золоченых резных четыре листа немецких (по 5 рублев за лист). 12 персон немецких печатных в рамах золоченых, в том числе один лист без рам. Пять листов землемерные чертежи печатные немецкие наклеены на полотнах, 9 листов немецких землемерные в черных рамах. Личина человечья писана на полотне. Лист немецкой в деревянных рамах, по сторонам написано по пистоли. Две личины каменные. Герб князя Василья Голицына. Персона его ж князя Васильева писана на полотне".

   Из этого перечня можно видеть, что картины, эстампы, географические чертежи и другие подобные предметы не составляли принадлежности одного только дворца, но проникали, хотя и редко, и в боярские домы. Притом знаменитый Матвеев - по своему уму и образованию - едва ли не первый боярин того времени - и не менее знаменитый кн. В. В. Голицын, в настоящем случае, не могут, однако ж, служить единственным исключительным примером. Кроме некоторых других лиц, современников им, мы можем указать также на Никиту Ивановича Романова, царского родственника, который жил прежде и нисколько не уступал им в стремлении к образованию, любил музыку, носил даже немецкое платье, по крайней мере, выезжал в нем на охоту. Вообще в XVII столетии боярский быт стал во многом изменяться против прежнего. Примеры первых бояр не оставались без влияния. Очень жаль только, что до сих пор еще мало открыто памятников, которые могли бы ближе познакомить нас с частным боярским бытом того времени.

  

  

  

   Мы видели, что еще в первой половине XV века в московском дворце стояли часы башенные. По всему вероятию, к тому же времени должно отнести и употребление комнатных часов столовых и стенных, или гирных, указных, а также и воротных или зепных, т. е. карманных, которые носили на цепочках на вороту, в зепи или кармане. Тогда все такие часы были большою редкостью в Москве и привозились иноземцами, продававшими их, вероятно, за очень дорогую цену. Когда Москва в XVI уже веке завязала частые посольские сношения с западными государствами, то в числе даров, подносимых государю, не последнее место занимали и часы, более или менее хитрого и затейного устройства. Само собою разумеется, что дар тем и славен был, что был дорог материально или же чуден хитростию искусства и работы. В XVI ст., без сомнения, по редкости, часы подносились наравне с золотом и серебром и с другими диковинами разного рода, напр., попугаями, обезьянами и т. п. Так в 1557 г. шведские послы поднесли царю Ивану Васильевичу кубок золочен, с покрышкою, поставной, а наверху, в покрышке, часы. {Карамзин Н. М. Указ соч. Т. 8. Стб. 152, 458.} В 1594 г. цесарев посол Варкач поднес царю Федору Ивановичу от цесаря: часы меденые золочены с планитами и с святцы; и от себя: часы медены золочены с планитами {Памятники дипломатических и торговых сношений... Спб., 1892. Т. 2. С. 95.}. В 1597 г. послы императора Рудольфа поднесли государю в поминках, от императора: часы с перечасьем, с людьми и с трубы и с накры и с варганы; а как перечасье и часы забьют и в те поры в трубы и в накры и в варганы заиграют люди, как живые люди {Эти часы, после, в 1605 г., поднесены были от Лжедимитрия в дар Марине Мнишек по случаю обручения. Их признали в Польше удивительными.}; часы с перечасьем, и как перечасье забьют и в те поры те часы запоют розными гласы. Да посол Аврам от себя челом ударил государю: часы с семью планитами серебряны, а под часами ящики деревянные, розными цветы, серебром окованы, с чернильницею. Дворяне челом ударили двои часы боевые. Тогда же император прислал в числе поминков государеву шурину и слуге боярину Борису Федоровичу Годунову "часы стоячие боевые с знамены небесными" и сыну его Федору Борисовичу "часы стоячие боевые, а приделан на них медведь". Сверх того, от посла Годунову поднесены: двои часы маленькие боевые, воротные {Памятники дипломатических и торговых сношений... Т. 2. С. 492, 518. В боярском быту, в начале XVII ст., у князя Дмитрия Ивановича Шуйского упоминаются также "часы боевые с игрой, влагалище золочено". (Акты исторические. Т. 2. No 340).}. Таким образом в Московском дворце даже и затейливые часы не были особенною редкостью. Их выставляли напоказ обыкновенно во время посольских и других приемов. Так, в 1588 г., при кизылбашских послах во время стола в Грановитой палате в другом окне, по правую сторону от трона, стояли часы боевые золочены немецкое дело, походные, на слонех {Карамзин Н. М. Указ. соч. Т. 10. Стб. 130.}. При Годунове в Грановитой палате висело паникадило в виде короны с боевыми часами.

   В 1621 г. в Грановитой палате на окне стояли часы боевые на телеге, ходившие на доске, обитой червчатым бархатом. В 1629 г., в октябре, немчин Христофор Галовей, часовник фроловской башни, починивал государевы часы - башня цесарская большая. В 1645 г., в ноябре, дурак Исай испортил комнатные круглые часы указные (может быть, стенные), которые и исправлял часовник Максимко Анкудинов В 1659 г. у царевича Алексея Алексеевича в комнате стояли часы цынбальные, с цынбальцы и с немцы, с башенкою. В 1674 г., в августе, куплено 50 струн бараньих романских да две большие струны, которые и отданы часовнику иноземцу Ивану Яковлеву для починки "часов больших медных, которые ставятся у в. государя в Комнате на окне при послах, с трубачи и со слоном". В 1675 г., в мае, в хоромы царевича Федора Алексеевича куплены за 30 рублей у иноземца Галанской земли Логина Фабричьюса - "часы боевые столовые медные золоченые с перечасьем и с будильником немецкого дела, самые добрые". В 1681 г., в апреле, часовник Дм. Моисеев починивал "часы большие, что с действы блудного сына".

   Вот описание часов, которые в XVII ст. стояли в царских комнатах или хранились в казне: "1634 г. - часы колымага; часы паникадило (в Столовой); - часы большие, виницейское дело с планидами; - часы флягою, на высоком стоянце, с планидами; - часы зеркалом боевые; часы, на них на коне турченин; - часы башнею, что государю челом ударил князь Федор Барятинской (у государыни царицы в хоромех); часы ставцом большие указные (у государя в хоромех); - часы, на них собака (у государыни царицы в хоромех); - часы сыром, государю челом ударил кн. Дмитрий Тимофеевич Трубецкой; часы меденные боевые с будильником, башнею велики, влагалище янтарное; 1679 г. - часы медные, под указом орел двоеглавый, по орлу над главами и по крылью и под шеями хрусталь белый, а около живота хрусталь же да каменье и смазни турские; у орла в ногах, в правой ноге палаш, в левой держава; круг орла круг, а по кругу каменье бирюза и смазни и иные всяких цветов; сверх круга трава прорезная медная, в ней в средине кружок серебряной сканной, в средине парсуня человеческая по пояс; под каменьем репейки серебрёные сканные; - часы немецкие железные в деревянном стану с колоколами, у всякого колокола боевые по два молотка; - часы в деревянном же стану с колоколами ж, у всякого колокола по два боевые молотка; на верху терем деревянный, около его кубчики деревянные". Далее: "Часы четвероугольные сделаны скрынкою: скрына оправлена серебром чеканным белым; в ней органы; наверху перилы; у перил поставлены люди медные с трубами; в средине стоит слон; перила и люди и слон медные золочены; на слоне сидит арап, да часы четвероугольны с чердаком, медные ж золочены". Эти часы, сохраняющиеся в Оружейной палате, ставились, как упомянуто, во время посольских приемов, в государевой Комнате (в Каменном Тереме), на окне. - "Часы на поддоне черном сделаны башнею; наверху в чердаке люди; над чердаком орел. - Часы на поддоне черном сделаны башнею; в башне стекла оправлены серебром чеканным; наверху перила и чердак медные золочены; в чердаке мужик медной же. - Часы на поддоне медном, чеканном: сидит мужик на коне, а под конем собачка, медные золоченые. - Часы на колесах; наверху мужик лежит на спине, назади бочка, медные золоченые". В комнатах часы ставились на окнах, как мы видели, или на особых часовых подставах. Опись часов XVI ст. см. "Дом. быт цариц", Материалы No 20.

   Само собою разумеется, что всякого рода замысловатые и особенно богатые часы приходили к нам от немцев и покупались чрез посредство немецких же торговых людей. Так в 1662 г. в дар кизылбашскому шаху были куплены: "Часы большие с перечасьем (с игрою); перечасье на 5 голосов в черном немецком дереве. Над часами пять решеток медных прорезных золоченых; дерево круг решеток разное; под часами ящик простой; позадь часов обтека, а в ней 8 скляночек с шурупы серебрены позолочены, достокан серебреной венец золочен, в середине вызолочено; ложка, вилки серебреные позолочены; решеточка с руковедью да воронка серебреные ж позолочены; 4 стопочки с кровлею серебр. в середине и в кровле позолочены; 4 четвертинки серебр. с кровлями, кровли поверх вызолочены. На верху часов птица (зачеркнуто: жаравль щелкун) стерх да с ним три (зач. маленьких) менших".

   Большим охотником до часов был также боярин Матвеев. Адольф Лизек, описывая комнаты боярина, в которых он принимал для совещания цесарского посла Боттония, говорит, что в приемной зале потолок был разрисован: "На стенах висели изображения святых немецкой живописи: но всего любопытнее были разные часы с различным исчислением времени. Так одни показывали часы астрономического дня, начиная с полудня (какие употребляются и в Германии); на других означались часы от заката солнца, по счету богемскому и итальянскому; иные показывали от восхода солнца, по счислению вавилонскому; другое по иудейскому, иные, наконец, начинали день с полуночи, как принято Латинскою церковию". Собственно русские часы, при указании времени, как мы уже говорили, делили сутки на две части: на часы дня с восхода солнца, и на часы ночи с солнечного заката. Во дворце и в домах бояр комнатные часы устроивались таким же образом. - Из имения князей Голицыных, в 1690 г., отписано в казну 15 часов, и в том числе: часы столовые боевые, на них мужик со знаком, ц. 70 р.; часы гарные, ц. 30 р.; часы боевые с гирми, цена 30 р.; часы двои, одни с гири, а другие столовые медные; часы немчин на коне, ц. 5 р.

  

  

  

   Еще в конце XV в. при вел. кн. Иване Васильевиче был вызван в Москву в 1490 г. арганный игрец {Временник Моск. о-ва истории и древностей российских. 1853. Кн. 16. Смесь С. 21.} Иван Спаситель, каплан белых чернецов Августинова закона, который, без сомнения, и приехал для того, чтобы устроить во дворце органную потеху. Быть может, он был и мастером этих инструментов и тогда же занялся их постройкою, если не привез с собою уже готовых. Как бы ни было, но это свидетельство указывает, что в московском дворце органы существовали уже с XV в. Нет сомнения, что в потешном обиходе они с другими подобными инструментами составляли впоследствии необходимую статью дворцовых увеселений. В XVI ст. вместе с органами привезены были во дворец и клавикорды, или цимбалы, которые англичанин Горсей поднес в числе других даров царю Федору Ив. Он говорит, что царица Ирина Фед. особенно удивлялась наружным украшениям этих инструментов, раззолоченных и расцвеченных эмалью, или финифтью, так что они должны были служить немалым обогащением и всей меблировки дворца.