Забелин Иван Егорович - История русской жизни с древнейших времен

скою, или лучше сказать, говорит Канитолин, войною многих народов, по той естественной причине, что Сарматы в ней участвовали, нисколько не меньше, если еще не больше Германцев. Из Сарматских народов тогда воевали: Сарматы-Языги, Роксоланы, Бастарны, Аланы, Певкины, Костобоки (Капитолин, гл. 22). Страшнее всех были Языги, которые преимущественно перед другими прозываются именем Сарматов. Они продолжали войну и после того, как Германские племена были усмирены, то есть и тогда уже, когда великая Маркоманская или Немецкая война прекратилась. Добрейший Марк Аврелий очень жалел, что не удается ему совсем истребить этот беспокойный народ. Спустя много лет после войны Языги возвратили Риму 100000 пленных римских (Моммсен V, 204) {Немецкие патриотические идеи никак не хотят допустить в историю той очевидной истины, что в разрушении Римской империи наравне с Германскими племенами участвовали и Славянские или вообще народности нашей Скифии и Сарматии; поэтому Маркоманская война у них именуется даже просто Немецкою, хотя в самом имени Маркоманя скрываются вообще пограничные обитатели севера Германии, в числе которых необходимо находились и Славяне от Одры и Вислы. Каждый исследователь, сколько-нибудь чуждый Немецкому патриотизму и Немецким воззрениям на историю, всегда в своих разысканиях встречается с этою Немецкою неправдою. Вот что заметил г. Дринов о Маркоманской войне: "Читая у Диона Кассия, современника этой войны и единственного источника для ее истории, какую значительную роль играли в ней не Немецкие народы, нельзя не удивляться односторонности тех Немецких историков, которые (Вебер), называя эту войну Немецкою войною, присваивают всю, так сказать, славу ее одним Немецким племенам.... Не Немецкими племенами они пренебрегают совсем, или раздают им какие-то бессмысленные роли, делая из них, если позволено так выразиться, прихвостней, так называемого, Маркоманского союза. Чтения Общ. Истор. 1872, кн. 4, стр. 50.}.

   "Языги, говорит Дион Кассий, отделенные Римлянами (после завоевания Дакии) от своих Черноморских братьев, до тех пор воевали с импер. М. Аврелием, пока он не заключил с ними мир и не согласился на свободное сношение их начальников через Дакию с братьями их, Роксоланами, на Черном море" (Шафарик I, кн. II, 122).

   По свидетельству Иорнанда, гл. 12, этих Языгов отделяло от Роксолан только русло Дуная, ибо Языги жили вверху реки, а Роксоланы владычествовали в устье, посреди же находилась Дакия, южною границею которой было именно только русло Дуная {Академик Васильевский (Ж. М. Н. Пр. 1882 г. Июль) говорит, что Языги отделяются от Роксолан только рекою Алютою, заимствуя это из текста Иорнанда (Гордана) по изданию Моммсена, где вместо alveo - русло, исправлено Алюта-река, что противоречит натуре и словам Иорнанда. Дакия окруженная горами как венцом (слова Иорнанда) находилась посреди Языгов и Роксолан. Языги жили по Тейсу на Западе гор, Роксоланы на востоке от Дакии, занимая нижнее течение Дуная с устьми. Верхнее течение Алюты существует тоже с восточной стороны, но среди горного венца Дакии, ограничиваясь теми горами от полей Роксоланских и имея с южной стороны русло Дуная, которое, как поток реки, и составляло непосредственную границу между Языгами и Роксоланами.}. Нет сомнения, что самая причина столь упорной войны заключалась в притеснениях со стороны Римлян, отнимавших свободный проход по Дунаю.

   На этом основании, что Языги и Роксоланы называются Сарматами, знаменитый славист Шафарик причисляет их к азиатам кочевникам, разумея в имени Сарматы неотменно только кочевников, вовсе забывая, что в Римскую эпоху имя Сармат сделалось простым географическим именем страны, а не народа, в роде нашей Сибири, обозначавшим все население восточной Европы, и по преимуществу Славян. Вопреки Шафарику многие и очень знаменитые Немецкие ученые не сомневаются, что Сарматы-Языги, были Славяне {Чтения Общ. Истор. 1872, кн. 4, статья г. Дринова, стр. 65.}. Следовательно и Роксоланы, по братству с ними, засвидетельствованному Дионом Кассием, были тоже Славяне.

   Наименование Птолемеем по-Дунайских Языгов переселенцами, точно также, как и наименование Скимном Хиоским Бастарнов-Певкинов, на устьях Дуная, пришельцами (Зап. Одес. Общ. III, стр. 136, 137 и т. II, отд. 1, стр. 239) очень хорошо объясняет в своей географии Страбон (Кн. 7, гл. 3, § 17). Он говорит: "за Днестрянами к Днепру живут Языги-Сарматы, так называемые Василии; они живут и вдоль Истра, нередко по обоим его берегам" (где их знал уже Овидий, 7-17 год по Р. X.). Затем, говоря о Крымском полуострове и приднепровье (глава 4, § 5) Страбон замечает, что из этого края, разоренного от беспрерывных войн, множество народа переходит за Днестр и даже за Дунай и остаются там на житье... Фракийцы, прибавляет географ, давали место переселенцами, где уступая силе, а где покидая землю по ее негодности". Нет сомнения, что Митридатовы войны со Скифами были одною из первых причин для подобных переселений.

   Итак, если, по признанию авторитетных ученых, по-дунайские Языги-Сарматы-переселенцы, были Славяне и были братья Роксоланам, то надо только удивляться, почему мы никак не хотим почитать Роксолан Славянами же нашей Киевской области, где по преимуществу отводят им место все древние писатели.

   Коренное гнездо Роксолан может прямо указывать область Киевской реки Роси (по летописям) или Россы (по Щекатову и другим старым географиям и картам), долина которой исполнена речками и селениями, носящими тоже имя (см. выше стр. 176).

   По Геродоту на этом самом месте жили Скифы пахари, оратаи, сеявшие хлеб для продажи, а следовательно и торговавшие им и на юг и на север, и на восток и на запад, и торговавшие не только хлебом, но и всеми другими предметами, которые они получали в обмен хлеба.

   Развитие нашей страны было, конечно, прежде всего земледельческое, но именно в Киевской стороне, судя по свидетельству Геродота, оно было на половину торговое. И началось оно, по всему вероятию, с той поры, когда по берегам Черного моря, появились греческие колонии, за 700 и 600 лет до Р. X., не упоминая о Финикиянах. Самые Греки переселились сюда потому, что хорошо знали природное богатство этих земель. Их промышленный, торговый нрав естественно распространялся и внутрь страны и естественно же должен был завязать торговые узлы в местностях, где тому способствовало само природное положение земли, какова именно была Киевская местность. Таким торговым узлам обыкновенно больше всего способствуют устья рек, в которых всегда и свивается торговое гнездо. Если греческая Ольвия, не говоря о других греческих городах нашего юга, находилась в устье двух богатых рек, то и Киев находился тоже в устье столько же богатых рек, сливающихся у его границы в одну еще более богатую и славную реку Днепр. Киев или его край лежал, собственно, на Днепровом внутреннем устье. Отсюда к югу начинаюсь Поле-Степь-Пустыня, т. е. другой мир жизни, а к северу сплошной Лес, тоже иной мир жизни. Точно такое же положение на волжском северо-востоке занимала Суздальская земля при устье Оки; за нею Болгарская земля, лежавшая при устье Камы, а на Ильменском севере Новгород и Ладога, лежавшие при устье Ильменских рек. Где сливались в одно русло многие реки, там соединялись и многие люди в одну общую жизнь торгового города. Там вскоре являлось и богатство и известная степень образованности.

   В Русской стороне развитие города, развитие первоначального общежития, торговли и промысла, а за ними известной степени богатства и образованности, началось в Киевской земле, в которой серединное иоложение занимала река Росса или Рось. Было ли это имя туземным, или, что также могло случиться, оно явилось с приходом в эти места Балтийских Ругов-Рогов-Велетов, поселившихся здесь тоже с торговыми целями, во всяком случае оно очень давнего происхождения и должно относиться по крайней мере ко времени первого появления в истории Роксолан, то есть к первому столетью до Р. X.

   Что в начале об этом имени ничего не было слышно - это не удивительно. И о самой Ольвии немного рассказывает История и только поминает изредка одно ее имя. Не сохранись ее монет, надписей и других подобных памятников, наши сведения об Ольвии были бы также скудны, как и обо всей нашей стране. Ни Ольвия, ни наш Росс не отличались военными нравами и жили больше всего работою и торговлею. Приобрести же себе имя в истории возможно было только военным походом; вот почему о Россах под именем Роксолан узнают только тогда, когда Скифы позвали их к себе на помощь против Митридата Великаго. Да и после, как обыкновенно, об них упоминается только по случаю военных походов.

   Скифы со времен Геродота жили если не в особой дружбе, то в большом согласии с Греками Днепровцами в Ольвии и Херсонцами в Крыму. Согласие это укреплялось и поддерживалось, конечно, обоюдными выгодами: Скифы наверное брали с Ольвии хорошую дань и за то берегли ее от других степняков и различных врагов, чего одного только и недоставало Грекам. Точно также и по таким же причинам, Скифы должны были жить в согласии и со северными Днепровскими племенами, с земледельцами Славянами, доставлявшими им под видом дани и торговли хлеб, мед, дорогие меха северных зверей. В таком положении должны были находиться здешние дела в обыкновенную, так сказать, повседневную пору здешней жизни и здешних отношений.

   Страбон очень верно обрисовывает это повседневное состояние дел между властителями и подданными. Он говорит: "Кочевники занимаются больше войнами, чем разбоями, а воюют всегда для дани. Предоставив землю тем, которые хотят заниматься земледелием, они довольствуются собиранием за нее условленной дани, да и то умеренной, потому что цель ее не избыток, а удовлетворение повседневных житейских потребностей. Если дань не платят, они начинаюсь войну. В этом смысле Гомер называет их вместе и справедливейшими и (бедными) живущими Бог знает чем, так как они и не брались бы за оружие, если б им платили дань исправно. Не платят те, которые считают себя довольно сильными, чтобы легко отразить их нашествие или даже и не допустить их до своих земель".

   Эта заметка Страбона выводить нас, так сказать, на Божий свет из тех мрачных понятий, по которым нам всегда представлялось в средней истории, что кочевники вообще были ненасытные разбойники, что под их владычеством и вблизи их невозможно было существовать ни одному земледельческому народу. Если по берегам Черного моря греческие колонии жили покойно и даже процветали, сносясь и торгуя с теми же разбойниками Скифами, то и наши северные земледельцы точно также должны были, если и не процветать, то жить сытно под их покровительством, выплачивая разумеется условленные дани, а в иных случаях и запросные деньги, то есть поборы сверх условий.

   Послушаем лучше всего самих Греков, как они рассказывают об этих своих отношениях к Скифам в эпоху нисколько позднее Геродотовой. Их рассказы записаны живьем не на бумаге и не одним человеком, а на мраморах, по определению всего города, по воле совета и народа, на память будущим родам о достославных подвигах на общую пользу славного их гражданина Протогена.

   "Во первых, говорит эта мраморная летопись, когда царь Сайтафарн пришел (под Ольвию)... и требовал подарков по случаю своего прибытия (по-русски поклон, поклонные дары), а в городской сумме был недостаток, то, призванный народом на помощь (Протоген) дал 400 золотых монет... (Второе) когда Саии (скифский народ) прибыли во множестве для получения подарков, и народ не был в состоянии дать им, и хотел, чтоб Протоген помог в этом случае, он явился и представил 400 золотых монет... Потом, когда царь Сайтафарн прибыль для принятия почестей на тот берег, и архонты собрали народ для совещания, где (на вече) извещено было о прибытии царя, равно как и о том, что в городской казне ничего не оставалось, предстал Протоген и предложил 900 золотых монет. Как же скоро послы (царя) получили деньги и Протоген с Аристократом вышли на встречу царю, который, хотя и принял подарки, но был разгневан и вступил в возвратный путь (конца недостает) {Протогенову надпись относят к 200-м годам до Р. X. или же к Митридатовым войнам. Славянские Древности Шафарика, т. I, кн. II, стр. 202.}.

   Так жила Ольвия уже в последнее время своего существования, обедневшая и бессильная. Но в это же самое время, по-видимому, не так жили Роксоланы, способные не только защищать себя, но даже и помогать тем же Скифам. История Роксолан, однако, не показывает, что это был народ очень воинственный, очень сильный и могущественный, вроде древних Скпфов. Мы видели, что история знает только их неудачи. Между тем древняя география и этнография ставят этот народ господствующим в нашей южной стране, а Великий Рим почему-то находить выгодным держать с ними союз и посылать им дары, в роде дани, об уменьшении которой жаловался Роксоланский царь, то есть попросту князь-предводитель. Очевидно, что могущество Роксолан заключалось не столько в их воинственности, сколько в политической силе самой их страны, с которою дружба быть может уравновешивала мирные отношения к другим варварам-соседям придунайских римских провинций.

   Известно, что впоследствии владычество Роксоланского имени простиралось до самых Бастарнов или до вершин Днестра и до устьев Дуная. Вблизи этих мест Адриан и сносился с Роксоланским царем, и потому в этих же местах Плиний помещает народ Аорсов, а Птолемей-Арсиетов. Один из тридцати тиранов, самозванных императоров Рима, Региллиан (256-267), во время войны со сарматами, погиб от Роксолан по заговору римского же войска. Это опять указывает на связи Римлян с Роксоланами. Император Аврелиан (270-274), торжествуя свой Триумф, водил в процессии со скованными руками представителей всех побежденных варварских народов, и в том числе Готов, Аланов, Роксоланов, Сарматов, Франков, Свевян, Вандалов и Германцев.

  

  

   Так как Роксоланы были соседи с Бастарнами, то их имя нередко поминается рядом. Мы видели, что Страбон отделяет для Бастарнов обширный край к северу от Дуная между Германиею и устьем Днестра. Точно также и Птолемей почитает их одним из главных народов Европейской Сарматии и указываем их место вообще за Дакией к северу, не определяя границ, и упоминая только, что между Певкинами и Бастарнами живут Карпияне (в Карпатских горах); что под Бастарнами близ Дакии живут Тагры и под ними Тирахгеты (Днестровцы); что между Бастарнами и Роксоланами (у Днепра) живут Хуны. Все эти показания отделяют для Бастарнов весь северо-восточный край Карпатских гор. Плиний тоже говорит, что против Дакии живут Бастарны и "другие германские народы". При другом случае он прямо помещает их в числе Германских племен, конечно на том же основании, на каком и Тацит причисляет к Германцам Славян-Вендов, то есть обозначаешь, что племена Бастарнов были оседлые, а не кочевые.

   Более древние историки, как мы говорили, называют Бастарнов Галатами, Галлами, Гетами, Скифами; на этом основании Шафарик настаивает, что они были Кельты.

   Таким образом, сбивчивые показания источников дают полную возможность относить Бастарнов и Певкинов и к Галлам и к Германцам, о чем ученые спорят до сих пор. Историки описывают Бастарнов, что это был народ, отличавшийся огромным ростом, страшный по виду и особенно сильный в коннице {В этом случае, по представлению латинских писателей, они должны бы вполне походить на кочевников-Сарматов, ибо Роксолан потому и причисляют к азиатам, что они выходили воевать конницею. Но по немецким мнениям Бастарны были первым по времени немецким народом, блистательно выступившим на поприще истории и составляли, так сказать, передовой форпост Германства. Вот почему здесь конница уже не должна обозначать кочевников.}. Бастарны не занимались земледелием, не плавали по морю, не имели стад для своего прокормления. Делом их жизни было сражаться и побеждать врагов. На войне они обладали каким-то удивительным искусством устрашать врага и обманывать его необыкновенными хитростями {Плутарх: Пав. Эмилий.}. Ко всему этому присоединялась жадность к золоту. Когда последний Македонский царь Персей в 170 г. до Р. X. призвал их на помощь против Римлян, они потребовали по 10 золотых на каждого всадника, по 5 на каждого пешего и по 1000 на каждого предводителя. Во времена Митридата за 100 лет до Р. X. Бастарны почитались храбрейшим из всех окрестных народов.

   Немецкие ученые, как мы сказали, причисляют их вместе с Певкинами и даже Карпами к германскому племени, основываясь главным образом на свидетельстве Плиния, и особенно на том обстоятельстве, что Бастарны явились к Персею хотя и конницею, но с параватами или пехотинцами, которые по одному находились при каждом конном воине, заступали место убитых всадников и при всяких случаях помогали им. В известном смысле это были паробки. По описанию Юлия Кесаря точно так воевали Германцы (кн. 1, гл. 48). Но нет сомнения, что точно так воевали и Галлы и другие народы, имевшие у себя пешую рать. Это доказательство еще слишком слабо для того, чтобы причислять их к Германцам. Что Тацит говорит о наречии Бастарнов, что по наречию, по одежде, по образу постройки жилищ, они сходствуют с Германцами, то это обстоятельство также ослабляется его недоумением, куда отнести это племя, к Германцам, или к Сарматам-кочевникам, которое вполне подтверждаете только то, что он не знал хорошо, какой это народ.

   Бастарны и Певкины обитали на восточном склоне Карпатских гор до Днестра. Их именами прозывались и самые горы, Альпы Бастарнские, горы Певкинские. Подле них жили и Карпиды - Славяне Хорваты, от которых получил имя и весь Карпатский хребет. Если Бастарны были Германцы и при том по Страбону разделялись на многие племена, то они непременно должны оставить по себе память в именах земли и рек, на которых жили, ибо такая память сохраняется дольше всего. Так память о Галатах в этих местах сохранилась, пожалуй, в имени Русского Галича и Галицкого княжества. Что Галаты здесь жили, на это указывает несомненная надпись на одном Ольвийском мраморе. И очевидно, что эти Галаты суть позднейшие Влахи, с которыми вперемешку всегда жили и Славяне.

   Впрочем посмотрим, что осталось на тех самых землях, на которых некогда жили Певкины и Бастарны.

   По восточному склону Карпатских гор теперь существует Буковина - земля по преимуществу Славянская, имя которой несомненно звучит в имени огреченных и олатыненных Певкинов. От Буковины прямо к югу тянется хребет, называемый Стерни-гора {Пользуемся картами: Подробной России 1815 г.; Европейской Турции, Париж 1822 г.; Венгрии - Вена 1849 г.}. От Буковины этот хребет отделяется рекою Быстрицею, которая прозывается Золотою Быстрицею (Goldene Bisztritz, Bisztra) и вытекает из-под горы, называемой Gallatz. Она течет от запада к востоку, поворачивает потом к югу и впадает пониже р. Молдавы в Сереть. Ее именем называется город и уезд. В нее впадает также малая Быстрица, по Валашски Beszterce. Неподалеку с того же хребта к западу в р. Самош течет другая Быстрица, на которой стоит тоже онемеченный город Бистриц, именуемый по Валашски Besztertze, Бестерче.

   Это самое место, по указанию древних географов было жилищем Бастарнов, так сказать, их гнездом. Но их славное и чисто Славянское имя распространялось во все стороны Карпатских гор, ибо вся эта местность беспрестанно оглашается Славянским коренным именем Стрый (Быстрый); отсюда и огреченное Тирас. На верху Днестра и почти из одной с ним горы текут в Днестр Быстрица и Стрый, а затем еще две Быстрицы, которые сливаются потом в одну Быстрицу несколько пониже древнего Галича. В этот же поток течет Стримба, впадающая в реку Ворону, и с нею в Быстрицу. Все эти реки текут с гор, с правой стороны Днестра, повыше Буковины.

   Можно отыскать несколько и других таких имен, но для нашей цели и этого довольно. Быстрица по Валашски произносится Бестерче, след. и наше Быстрый в древнее время Валахами изменялось в Бастар и Бестер. Нам кажется, что в этих двух именах, Быстрый и Бастар заключается вся история Бастарнов или Бастернов. Это Славянские Быстряне, жившие бок о бок, только через горный хребет с Галатами или Валахами, древними Даками и еще древнейшими Агафирсами, из земли которых по Геродоту текла р. Морошь, берущая начало из западного хребта Стерни-горы, по восточному склону которого против того же места протекает р. Быстрпца, впадающая в Сереть. Точно также и Тейс берет начало, направляясь к западу, из одной горы с двумя верхними Быстрицами, впадающими в Днестр. Здесь была граница между Скифами и Агафирсами, а из этого ясно также, кого Геродот называл Скифами, да притом еще древними, отделяя их от новых, или, как он же говорит, настоящих Скифов, царующих, свободных, собственно кочевников (IV, гл. 20, 81, 110). Ясно также, что древние Агафирсы оставили свое потомство в нынешних Валахах, Румунах.

   Наименование Бастарнов Галатами могло явиться по той причине, что они, в то время владычествовали вместе с Галатами и ходили за одно с ними же в походы, отчего быть может, Днестровское племя Славян стало называться Галичанами, а страна их Галидиею, если не упоминать об Алазонах Геродота.

   По Тациту Певкины-Буковинцы и Бастарны один и тот же народ. Птолемей между этими двумя именами помещает третье - Карпы, то есть олатыненное Хорваты (Грбы). Все это несомненно были племена Славянские, потомки которых живут и теперь на своих местах, сохраняя отчасти даже и средневековой образ жизни, каковы напр. нынешние Горалы, обитающие между Дуклою и Станиславовым. Но когда здесь жили Германцы и куда они потом ушли, история об этом ничего не знает, сообщая сведение только о нашествии сюда Готов уже в 3-м веке по Р. X.

   Для нашей истории Бастарны примечательны тем, что на их местах впоследствии возникает очень сильное русское Галицкое княжество, и что эти Галаты-Бастарны, по образу своей жизни, уже за 170 лет до Р. X. обнаруживают вполне казацкое бытовое устройство, которое, по-видимому, было общим типом для устройства и других военных дружин, скоплявшихся в разное время не только в Карпатских горах, но и по всем большим рекам нашего Черноморского Юга.

   Марконанская и Сарматская война послужила как бы военного школою для всех пограничных Риму северных народов от Рейна до Днепра. Она научила эти народы подниматься на Римские области не в одиночку, а целыми союзами. Она, в чем нет сомнения, воспитала целое племя особых военных дружин, которые с того времени исключительно должны были жить работою меча. Между прочим она же выдвинула на историческую сцену и знаменитых Готов, слава которых при помощи их же историка Иорнанда, как и в новейшее время покрыла тьмою все деяния остальных соседних народов.

   Иорнанд рассказывает между многими баснями и то, что Готы вышли будто бы из Скандинавии. Но мы видели, стр. 155, как была просторна Иорнандова Скандинавия. Во времена Тацита, т. е. лет за сто до Германо-Сарматской войны, Готы обитали где-то вблизи Балтийского моря в соседстве со славянами-Венедами. Иорнанд указывает устье Вислы (Готисканция, Гданск, Данциг). Отсюда они стали подвигаться к Траяновой Дакии около 215 г. и после многих побоищ утвердились в ней в 271 году.

   По этому случаю немецкие историки уже прямо говорят, что Готы овладели всею страною от Тейса по горам Карпатским, по Черному морю и до самого Дона. Но на поверку выходит, что они владели только западною частью одной Дакии, т. е. областью Тейса, ибо восточная ее часть по нижнему Дунаю и до Днестра искони принадлежала Сарматам, т. е. тутошним Славянским племенам, обитателям Карпатских гор и Днестровской стороны {Чтения в Общ. Истор. 1872, кв. 4. Статья г. Дранова, стр. 52-53.}. Наши Карпы или собственно Хорваты в 237-238 г., совсем независимо от Готов, нападали на Мизию и в добавок почитали себя еще знатнее Готов.

   Еще около 230 года Карпы послали послов к губернатору Мизии Менофилу и требовали чтобы Римляне и им платили дань, какую платят Готам. "Почему Готам вы даете деньги, а нам не даете?" спрашивай Карпы. Менофил ответил, что у императора много денег и он дает деньги тем, кто у него просит. "Пусть он и нас считает в числе таких же просителей. Пусть дает и нам деньги. Мы знатнее Готов", подтвердили Карпы. Но, заручившись союзом с одним врагом, Рим по обычаю презирал остальных соседних варваров, очень верно рассчитывая, что союзник всегда окажет надобное содействие, дабы укротить соседа.

   Менофил с должным высокомерием провел Хорватов обещанием донести об их требованиях императору и объявил потом, чтобы они сами отправились в Рим: "Бросьтесь к ногам императора, просите его, вероятно ваша просьба будет услышана" говорил он, оканчивая свои переговоры с Хорватами. Через несколько лет Хорваты действительно бросились опустошать Мизию, как упомянуто (в 245 г.).

   Этот анекдот, случайно уцелевший в исторических отрывках, свидетельствует по крайней мере одно, что в половине 3-го века Готы вовсе еще не владели Карпатскою страною.

   Открывается также, что и завоевание Готами Дакии совершилось только по случаю особого движения на Рим Хорватов и других соседних Черноморских Славян. В царствование Галла, 251-253 г., на сцену являются вместе с Готами и Карпами, Вораны и Уругунды, которые (Вораны), как говорится по-русски, затыкают за пояс прославленных Готов. По-видимому это был крепкий союз всех южных Славянских племен от Карпат до Днепра и Дона, работавших за одно с Готами, и как потом оказалось, только в их пользу. Историк Зосим называет этих союзников одним именем, Скифами, в которых западные писатели видят одних Готов. Однако даже и Моммсен замечает, что в сущности было бы более правильно называть эти набеги Скифскими, а не Готскими (V, 216). В них участвовали и Готы, но не выдающимся образом. Историк Зосим очень часто поясняет, что эти Скифы были Готы, Вораны, Уругунды, Карпы, Певкины. По его словам они опустошили все по-Дунайские области империи, разрушили все города, и не только господствовали в Европе, но разоряли все побережье Малой Азии от Кавказа и до Ефеса.

   В 255 г. Вораны именно одни Вораны, а не Готы, как настойчиво твердит наука о Готах, попытались сделать набег даже в Азию и легко устроили это при помощи жителей Воспоры, которые из страха перед ними дали им суда и показали путь при переправе. Варвары прежде всего напали на Питиунт (Пицунда), но были отбиты и спаслись на захваченных где могли судах, возвратились восвояси.

   В 256 г. Скифы (Вораны) снова переправились в Азию тем же способом на судах Воспорян и опять напали на Питиунт, а потом на Трапезунт, взяли оба города, опустошила всю страну и возвратились с огромным количеством кораблей.

   Соседние Скифы, увидав привезенные награбленные богатства возымели желание совершить подобный же набег и стали заготовлять суда. Они не признали полезным предпринять набег одинаковым способом с Воранами, как продолжительный и трудный и по опустошенным уже местам. Дождавшись зимы, они пустились в путь, вместо восточной, по западной стороне Черного моря, при чем пехота шла по берегу, а судовая рать в уровень с нею по морю.

   В Византийском проливе Скифы, найдя у рыбаков суда, посадили на них пехоту, переправились все-таки в Азию и взяли Халкидон; затем опустошили города Никомидии и Никэи, в том числе и город Киос.

   Для дальнейших набегов, Скифы вступили между собою в соглашение, сплотившись воедино из всякого племени и рода и распространяли свои нашествия по Элладе до самых Афин и в Италию до самого Рима.

   Из этих свидетельств видно, что не одни единственные для науки Готфы руководили упоминаемыми набегами, но и соседние с Воранами и остальные Скифы работали сами собою помимо Готов, сплотившись даже в одно целое, которому в это время не доставало только предводителя в роде Аттилы.

   Поэтому напрасно покойный академик В. Г. Васильевский с презрением отзывается о загадочных, по его словам, Воранах, как о Славянском (по нашему мнению) народце, под руководством Готов приучавшемся разъезжать по морям подобно будущим Варягам {Ж. М. Н. Пр. 1878, Январь, стр. 96. Статья, Житие Иоанна Готского, написанная крайне односторонне в восхваление Готов.}. При императоре Галлиене, 259-268 г., никто уже не сопротивлялся этим Воранам, Готам, Карпам, Уругундам, и никакая сторона Империи и верхней Италии не была в безопасности от их набегов. Мы уже высказали предположение, что в имени этих Воранов и Урутундов могут в действительности скрываться те же Балтийские, Тацитовские Варины, Варны и Види-Варии 6-го века, по нашей летописи Варяги.

   Иорнанд (гл. 20) рассказывает, что во время упомянутых сейчас набегов предводителями Готов были Респа, Ведуко, Туро и Варо. По обыкновению древних писателей в личных именах очень часто обозначались имена целых племен или самой страны, откуда являлось племя. Поэтому и здесь легко могло случиться, что имя Варо означает дружину Воранов, как имя Туро целое племя наших Туровцев или Стурнов Птолемея. Во всяком случае наш Тур, пришедший от Варягов, находить в Иорнандовом Туре прямого своего предка. Пршгомним, что у этого писателя не все его Готы были истинными Германскими Готами. У него этим именем покрыты многие войны и движения варваров вовсе не готско-германского происхождения. Он видел своих Готов и в Гетах задунайских и во всех народностях, носивших неопределенное общее имя Скифов и Сарматов.

   Заметим также, что движение Готов от Балтийского моря к Черному мимо Карпатсках гор обозначало в сущности общее движение тамошних племен к Черноморскому югу, более богатому и более промышленному, чем их Балтийское поморье. Очень также вероятно, что это движение началось еще по возбужденно Митридата Великого и с особою силою должно было распространиться во время Маркоманской и Сарматской войны с Римом. Поэтому нет ни малейшей причины сомневаться, что предприимчивые балтийские моряки - Варины явились в это время хозяевами и на Черноморском юге, под именем Воранов. Другие помянутые народы, кроме Готов, были тутошние. Это Карпы-Хорваты, Певкины-Буковинцы, Уругунды - Страбоновские Урги (вероятные Булгары) и Герулы.

  

  

   Кроме Воранов, особенного внимания заслуживают Герулы. При импер. Галлиене (267 г.) с Меотийских болот на 500 судах они ходили опустошать Архипелага, проникли в самые Афины, и были потом отбиты историком Дексиппом. Затем они участвовали в других общих походах, о которых говорено выше. Их местожительство довольно точно указывает историк Иорнанд. По его словам этот народ населял топкие места вблизи Меотийских болот, называемые у Греков Hele, Илея Геродота, откуда произошло и название Герулов (другие историки именуют их Елурами, Ерулами). Они отличались быстротою и дерзостью своих набегов, так что и самые их жилища-болота историк обозначает вообще коварными, изменническими. Во время Готского Эрманарика все народы вербовали у них легкую пехоту для войска {Тоже самое говорит о Днепровской стране писатель 16-го века, Михалон-Литвин. "Киевская область, пишет он, знаменита стечением всяких людей.... Из них одни, убегая от власти отцовской или от рабства, работы, наказаний и долгов, другие отыскивая себе выгоды и лучшего места, приходят сюда, особенно весною.... А познакомившись с удовольствиями этой страны, они никогда уже не возвращаются к своим; в короткое время они делаются опытными охотниками, ходя на медведя и диких быков, а привыкши к этим опасностями становятся смелее, и потому здесь легко добывать множество хороших солдат". Архив Калачева, кн. 2, половина 2, М. 1854, стр. 69.}.

   Те же условия и обстоятельства жизни нашего юга существовали несомненно с незапамятных времен и всегда способствовали нарождению здесь тех вольных дружин, который больше всего нам известны под именем казаков. Сила этих дружин увеличивалась, упадала, совсем исчезала, появлялась снова; дружины, по вызову или по тесноте, переходили в другие страны, переселялись; но дружинное гнездо оставалось по прежнему на своем месте и по прежнему все ему чуждое, если такое приходило, ославянивало народными силами того же южного малоросийского или в собственном смысле Русского племени.

   По свидетельству Прокопия, Герулы, жившие уже на Дунае, в своих нравах и обычаях очень отличались от других народов. Они поклонялись многим богам и приносили им человеческие жертвы. Кто приближался к немощной старости или впадал в тяжкую и безнадежную болезнь, тот сам же просил или должен был просить смерти. Тогда родные приготовляли ему костер и на верху костра клали немощное тело. На костер с ножом в руке всходил один из Герулов, не родственник, потому что родственникам это воспрещалось, и умерщвлял ненадобного для жизни. Родные подкладывали огонь и когда покойник сгорал вместе с костром, собирали его кости и хоронили, покрывали их насыпью или курганом. Точно также, вдова умершего, если хотела показать свою добродетель и сохранить честь и славу вдовы, должна была умереть на могиле мужа. Ее удавливали или удушали. Неисполнившая этого обычая была гонима и ненавидима родными покойника. Герулы вообще имели дикие нравы, то есть, нисколько не уважали власти и со своим владыкой обходились, как с равным, не оказывая ему особого почета. По-видимому это была в полном смысле казацкая дружина.

   В 5 веке жилища Герулов обозначаются на север от нижнего Дуная. Те ли это Герулы, которые жили в устье Днепра, или теперь этим же именем прозывается другое уже по-Дунайское племя, неизвестно. Гораздо прежде здесь же упоминаются Кораллы, а гораздо после Горалы. Затем Прокопий рассказывает об их переселении (в 495 году). Одной их дружине пришлось найти себе жилище в Иллирике, другие, пройдя земли многих Славянских народов, достигли великими пустынями страны Варнов и Датчан, а потом морем переплыли в землю Туле, где тамошний народ Гауты, дали им место для поселения. Земля (остров) Туле по понятиям Византийцев означала страну неопределенную, лежавшую далеко на севере за морем.

   Это переселение Герулов в Славянскую Балтийскую украйну дает повод предполагать, что они сами были выходцами из той же страны и теперь возвращались только домой. Во всяком случае их путешествие показывает связи Черноморских народов с Балтийскими, связи, которые, быть может, держались по преимуществу только одноплеменностью этих народов. Оставшиеся над Дунаем Герулы впоследствии, уже в 6 веке, призывали себе князей из этой заморской страны Туле, которая, по всему вероятию, находилась на островах, в устьях Немана. Можно с большим правдоподобием гадать, что Герулы были товарищи Воранов и заодно с ними господствовали в нашей Днепровской стране, как и на всем Черноморье.

   Немецкие ученые, конечно, Герулов причисляют к Германскому племени. Но другие (Лелевель) с равным успехом доказывают, что это были древние Литовцы. Очень многое заставляет также полагать, что это былиПиавяне. Имена их вождей звучать не мало по-славянски, каковы: Навловат, Охон (Огонь, по немецки читают Гакон), Свартуа (Swartow) Алоуеф, Олуй (Лой, Лоев), Синдовал, Синдовалд (Sandow, Waldow) (Овентовлад), Аорд (Рад), и другие.

   В 6 веке, как увидим, имя Герулов опять поминается, хотя и не ясно, вблизи Меотийского озера, в области нашей древней Тмутаракани, и затем исчезаете со страниц летописей.

  

  

   Что касается морских походов, в Азию и даже в Средиземное море, то историк Зосим, прямо говорит, что главными деятелями и руководителями в этом предприятии были Воравы {Именем которых в 10-м веке еще обозначалось одно место на Днепре - Ворион. Лев Дьякон, 193.}.

   Историк Зосим продолжает, что так названные им остальные Скифы, ходившие по морю и по суху, прельщенные успехом своего похода, соединились с Герулами, Певкинами и Готами, собрались у р. Тиры в окрестностях Днестра, построили 6000, по другим 2000 кораблей, посадили на них 320 тысяч войска, след. от 50 до 60 человек на каждый корабль, и снова отправились на добычу. Теперь они шли в Геллеспонт, намереваясь пробраться в настоящую Грецию. Но в проливе их настигла буря. Многие корабли погибли. Оставшиеся подались к Кизику к Малой Азии. Ушедши от бури, они продолжали свой путь и собрались у Афонской горы. Здесь починили суда и потом высадились к городам Кассандрии и Фессалонике для осады. В то время, как сухопутные опустошали внутренние страны, моряки грабили берега Фессалии и Греции (Эллады), опасаясь однако приступать к городам, потому что города были сильно защищены.

   И те и другие потом были вытеснены римскими войсками, которыми предводительствовал сам император Клавдий {Он, хвастаясь своими подвигами, писал между прочим Сенату: "Мы разбит триста двадцать тысяч Готфов, потопили две тысячи судов; реки покрыты щитами; по всем берегам валяются дротики и копья; поля исполнены костей; нет ни единой дороги, которая бы чем завалена не была; великое множество телег и колясок оставлено. Женщин столь много в полон взяли, что победу одержавший воин, каждый может их иметь по две или по четыре (Требеллий Поллион о Клавдие, гл. 8). По римским понятиям Готы были такое же географическое имя, как и Скифы.}.

   Все это показывает с одной стороны слабость и беззащитность Римской державы, а с другой служить несомненным свидетельством, что в половине 3-го века, на далеком от Рима северо-востоке, в Днестровской области, образовался народный союз, о котором упоминает и Зосим, как говорено выше, готовый сложиться в особое государство и стать весьма опасным соседом для Рима. Требовалось разрушить эту варварскую силу и вот почему импер. Аврелиан в 271 г. заключает с Готами мир и уступает им Дакию, т. е. западную ее часть, которая пока оставалась еще в руках Рима. С этой поры идет иная политика в отношении к варварам. Рим изыскивает все способы ссорить их между собою (272-333 г.).

   Готы замолкли, но Карпы, Бастарны и вообще Сарматы-Славяне продолжают свои набеги. Империя ведет с ними долгую и ожесточенную борьбу, переселяет их десятками и даже сотнями тысяч в свои земли. Император Аврелиан (270-275 г.), получивши за свои войны со сарматами титул Сарматского, разбил в 273 г. войска Карпов. Раболепный сенат тотчас наименовал его и Карпиком. Император однако считал победу свою ничтожною и с насмешкою ответил сенату: "Теперь, господа, осталось назвать меня Карпискулом". Это было название особого рода башмаков. При общем титуле: Сарматский, частные имена конечно уже значили немного. Он именовался Готским, Сарматским, Армянским, Парфянским и т. д.

   В 275 г. при импер. Таците поднялись какие-то многие варвары с Меотиды, переправились через озеро, след. от устья Дона и через Понт, совершили набег до Киликии. Они собрались будто еще по призыву Аврелиана в помощь ему на Персидскую войну. Благоразумными советами, при помощи войска, Тацит принудил их возвратиться по домам. Это отрывочное известие поясняет, почему и прежде далекие Роксоланы получали от Рима годовые подарки, стипендии, субсидии. Рим, стало быть, постоянно поддерживал с ними сношения и готовил их всегда про запас на случай войны с востоком.

   Особенно много воевал со сарматами император Проб (276-281 г.), титулованный также Сарматским. Еще будучи трибуном, он отличился где-то за Дунаем, за что всенародно был награжден 4 копьями, двумя коронами осыпными, одною короною гражданскою, четырьмя знаменами, двумя золотыми ожерельями, золотою цепью и жертвенною чашею в 5 фунтов. Сделавшись императором, он своими походами навел такой страх на все по-Дунайские Гетические народы, что они покорились и просили мира. По этому случаю он переселил в Римские земли во Фракию сто тысяч Бастарнов.

   По смерти Проба Сарматы опять поднялись и угрожали нашествием не только на Иллирик, но и на Фракию и на Италию. Импер. Кар (282-283 г.) усмирил их, побивши на месте, где-то на нижнем Дунае, 16 тысяч и взявши в плен 20 тысяч чел. обоего пола.

   Затем Сарматские войны по прежнему продолжались при императорах Галерии и Диоклетиане (284-305 г.). Воюя порознь и вместе, императоры успели наконец совсем покорить Карпов и Бастарнов, из которых великое множество пленных поселили в Римских областях.

   С тех пор слава Бастарнов и самое их имя исчезают из Истории; но, конечно, не вследствие только этих побед, но главным образом при помощи той политики, которую теперь особенно стали распространять императоры между своими задунайскими врагами {Впрочем некоторые писатели 5-го века (Юлий Гонорий) еще упоминают, быть может, по книжной памяти, Сарматов, Бастарнов, Карпов, Готов, Дулов и Гепидов. Чтения И. О. И. и Др. 1847, No 5. Сум о Галиции, стр. 8.}.

   Импер. Диоклетиан устроил дело так, что варвары оставили Рим в покое и стали с ожесточением истреблять друг друга. Хитрыми происками он натравлял их друг на друга и особенно поддерживал против Сарматов своих друзей Готов. Готы в 290 г. напали на Уругундов, жителей по-Днестровского края, и совсем бы их истребили, если б не получили отпор со стороны пришедших им на защиту соседних племен и Алан.

   Так, вероятно, в союзе с Римлянами Готы еще прежде теснили Карпов и Бастарнов, которые по необходимости отдавались в руки Римлян, прося только земель для поселения. Сами Римляне, стало быть, прочищали дорогу Готам для дальнейших завоеваний в Славянских землях.

   В царствование Константина Великого, в 321 г., Сарматы, обитавшие у озера Меотиды, под предводительством царя Росимода (Равсимода, Rausimoda) пришли на судах на Дунай и осадили там какой-то город. Сам император поспешил на защиту и, как говорит историк Зосим, когда Росимод снова сел на корабли и переправился через Дунай, Константин пошел по его пятам, напал на его полки, разбил их, при чем был убить и Росимод. Говорят, что эта победа ознаменована была учреждением особых игр, названных в ее память Сарматскими.

   Спустя несколько лет, в 332 г., Сарматы, воюя с Готами и стесненные ими, просили у императора помощи. Кочевники конечно не стали бы просить о помощи. Впереди и позади их была вольная степь, куда они непременно бы ушли с тем, чтобы воротиться с новыми ордами и по-новому разделаться с врагами. Ясно, что о помощи просили те Сарматы, которые жили крепкими корнями в своей земле, и старались при помощи императора удержать напор Готов. Константин воспользовался случаем, дабы ослабить соседа, который становился очень сильным и опасным. Готы были укрощены и лишены дани, которая с давних времен ежегодно им платилась. Но заключенный с ними мир видно не полюбился Сарматам, которые вслед за тем стали опустошать Мизию и Фракию. Император однако усмирил и их и принудил к миру, какой сам предписал; при чем 300 тысяч Сарматов-Языгов добровольно переселились во Фракию, также за устья Дуная, даже в Македонию и Италию {Чтен. Общ. И. и Др. 1872 г.. Статья г. Дринова, стр. 56.}.

   Вся предыдущая история очень явственно свидетельствует, что движение Готов к Черному морю и дальше на восток началось при общем восстании против Рима всех прикарпатских и придунайских народов; что сначала Готы были рядовыми в этих полчищах и походах, что потом, ловя в мутной воде рыбу, они вошли в союз с Римом, вследствие чего и овладели западною Дакией. Утвердившись в этой земле, они пошли дальше, быть может употребляя все меры, чтобы ссорить своих Сарматских соседей с Римом и тем вызывать беспрестанные их войны, который и окончились рассеянием прикарпатского населения, его переселением не только в Римские области, но по всему вероятью и дальше за Днестр, на восток и на север. Мы видели, что дела в этом порядке тянулись целое столетие. Карпы, Бастарны и другие их соседи постепенно ослабевали. Тем крепче и сильнее становились Готы. Однако последние события при импер. Константине тоже очень явственно свидетельствуют, что в первой половине 4-го века владычество Готов все-таки не простиралось еще до Черного моря, и что они действительно в это время стремились покорить себе Славянские Черноморские племена, с какою целью постоянно с ними и воевали. Вот почему теснота от Готов заставила 300 тысяч Сармат-Языгов покинуть свою родину.

   Видимо, что новая Римская политика, старавшаяся обессиливать врагов, защищая и поддерживая того, кто был менее опасен или в известных обстоятельствах наиболее полезен, особенно была выгодна только для одних Готов. Это очень хорошо объясняется тем, что Готы жили с Империей в более близких сношениях, чем наши рассеянные и более удаленные Сарматы. Готы и в Риме всегда были свои люди, служили в Римском войске и умели направлять варварские дела лишь на пользу себе.

  

  

   Неизвестно, что происходило в наших краях после смерти Константина Великого, но спустя лет 40 после его счастливой войны с Готами, а потом со сарматами, мы видим, что этих Готов гонит из Сарматии от Днепра новый, до тех пор невиданный и неслыханный народ - Унны. Так были в свое время встречены и Грутунги, как никому неведомое племя.

   К этому темному промежутку времени относится и широкая слава Готского героя-завоевателя Эрманарика (332-350), описанная готским историком-патриотом Иорнандом.

   Иорнанд, "единственный и драгоценный источник для эпохи переселения народов", писавший в половине 6-го века о делах Готских 4-го века, следов. после того спустя 200 лет, изобразил историю Готов такими чертами, что перед Готами побледнели все другие народности и самые Скифы. По его рассказам Готы были эти самые Геродотовские Скифы. Они воевали даже с Персидским Киром и конечно уничтожили его.

   Все славное, что у древних отнесено к Скифам и обозначено их именем, у Иорнанда является делами Готов {Так по завету Иорнанда понимает эти дела и ученая история, покрывая именем Готов все движения разнородных племен во время их походов в 3-м веке по Р. X., о чем даже Моммсен, записал, что здесь Готы играли роль не выдающуюся.}; или, как справедливо замечает Вельтман: "Там, где дело шло о славных делах Скифов, там Скифы, по Иорнанду, были собственно Готы; там, где собственно Готам, за грехи их, приходилось терпеть беды и бежать от Скифов, там Скифы обращались в неведомых Гуннов, в нечистую силу, с которою человеческим силам невозможно было бороться". Такова в сущности характеристика Готской Истории Иорнанда, которую подтверждают, Шафарик и Гильфердинг. Здесь неволь