Главная » Книги

Бонч-Бруевич Владимир Дмитриевич - Материалы к истории и изучению русского сектантства и раскола, Страница 4

Бонч-Бруевич Владимир Дмитриевич - Материалы к истории и изучению русского сектантства и раскола


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15

sp;    все это, я был как в оцепенении! Потом пришел в себя и вспомнил, что я сюда попал не за воровство или убийство, и что сам Господь страдал! И начал говорить им: "я верую во Христа и Его учение" и показал им Новый Завет и сказал: "и вы тоже верите в евангелие и я тоже верю ему и стараюсь исполнять, чему оно учит нас". Начал говорить им о втором пришествии Господа, о Его Праведном Суде, и что все люди должны явиться перед Ним, и Он праведно осудит каждого по делам; там не будет ложных свидетелей, а каждый будет видеть свои дела и чего он достоин. Читал им из евангелия те места, где говорится о втором пришествии Господа. Тогда все они умолкли и слушали, что я говорил им.
   Продолжал говорить о том, что все люди без различия звания от природы грешники и заслуживают вечного наказания. Затем говорил им о любви Божьей и о примирении грешника с Богом посредством искупительной жертвы Христовой, и что для каждого из них есть спасение, которое дается даром. Слушая это, некоторые из них плакали. Этот день до вечера я с ними беседовал и они охотно слушали; затем перед вечером отворены были все камеры и арестанты выпущены во двор для прогулки на один час. И из других камер пришли, слушали, а через час приказали всем итти в свои камеры, и проверяли арестантов; затем двери были заперты на всю ночь до утра. Обычай у арестантов бывает таков: когда к ним приходит новичек и не знает их порядка, они устраивают какую-либо игру и в этой суматохе крепко бьют вновь прибывшего. Но мне этого не пришлось испытать, а весь вечер часов до 10-ти я беседовал с арестантами и читал им евангелие до тех пор, пока ключник не закричал: "довольно! ложитесь спать". В этот же вечер один из арестантов со вниманием слушал слово Божие и уверовал в Спасителя. Просил меня, чтобы я с ним рядом ложился спать и постелил для меня свою постель. У него была своя одежда, потому что осужден был на высидку на малый срок без лишения прав. По приказанию ключника мы легли спать, но без привычки невозможно было скоро уснуть, потому что там было очень много клопов. Долго еще говорил с этим моим товарищем. Утром на другой день, как только отворили камеры, арестанты из других камер пришли, расспрашивали, за что осужден и прочее. Некоторые начинали беседу о религии, доказывали, что я заблудился; другие наоборот слушали, что я говорил им из евангелия, нашлись и такие, которые полюбили слово Божие. С этими я начал читать евангелие, по порядку и насколько возможно объяснял им. После смотритель разрешил мне иметь при себе библию. Я написал своему брату; он прислал мне Библию;

- 43 -

   тогда у меня занятия было довольно. С более близкими друзьями я начал читать и библию по порядку. Времени для чтения библии было довольно, потому что другой работы не было. Один месяц я свободно читал библию и говорил со всеми арестантами и надзирателями (ключниками). Но два надзирателя были против меня и всегда угрожали бить меня или посадить в одиночку, доносили смотрителю, что я совращаю других арестантов, но он не обращал на их доносы внимания, говорил: "пусть читают". После надзиратели донесли священнику, а последний принял меры, чтобы воспретить мне читать библию в тюрьме и отделить меня от тех, которые были согласны со мной. Тогда у меня отобрали библию и товарищей моих перевели в другую камеру и приказано следить за мной, чтобы я во время прогулки во дворе не разговаривал с ними.
   Просидел в тюрьме после суда в гор. Бахмуте восемь месяцев. В последних числах июля 1885 года мне объявили, что меня отправят этапом в Закавказье. Накануне высылки за один день были приглашены смотрителем в тюрьму цирюльник и кузнец. Первый обрил мне правую половину головы, и кузнец надел мне на ноги кандалы и на наковальне заклепал наглухо. Первая перемена - ужасно было неприятное ощущение в теле; ходить неловко стало; новое железо трет ноги, и притом без привычки, по неосторожности, зашибал ноги. Было больно, в особенности ночью во время сна! Но при таких трудных обстоятельствах, когда я смотрел на окружающих меня арестантов, мои страдания в сравнении с ними были ничтожные, потому что они страдали и не имели никакой надежды утешения. В трудные минуты приходили на память страдания Спасителя за грешников и притом я знал, что никакого зла не сделал и всем этим страданиям будет конец. На второй день, после когда меня заковали, в 10 час. утра пришли конвойные солдаты и с ними офицер, потребовали арестантов, которые должны отправиться этапом в разные места. Тогда были выведены арестанты, одетые и с сумками, в том числе и меня вывели в караульный дом. Офицер приказал обыскать всех арестантов, а в особенности меня, так как я один был в кандалах из всей партии. У меня были с собой одна пара рубах собственных, и офицер приказал выбросить, а оставить только казенную, так как лишенным всех прав состояния воспрещается по закону иметь свои собственные вещи. Затем, когда всех обыскали, у меня осмотрели кандалы, убедившись в их прочности, и голова была перебрита, значит было все в порядке. Повели нас на вокзал, посадили в вагон; на этот раз конвойные были добрые, допустили ко мне моего брата и мы с ним вместе поехали от Бахмута до ст. Никитина К. X. А. ж. д. На этой станции пришлось несколько часов ожидать

- 44 -

   и пересадиться в другой поезд; с братом распростились и он поехал домой, а меня передали другому конвою. Эти солдаты были очень грубы, с арестантами обращались, как с животными, опять обыскали, ощупали всех и тогда приняли в вагон. На второй день приехали мы в Ростов н/Д. Там с вокзала нас отвели в тюрьму. В Ростове были братья по вере, которые лично знали меня. Они услышали, что меня привели, пришли посетить, но их не допустили. Я из окна со второго этажа видел, какие они печальные уходили обратно. В ростовской тюрьме я оставался три дня, а затем меня отправили далее по ж. д. в Владикавказ; на вокзал многие братья пришли проводить меня. Приехали во Владикавказ; там опять отвели нас с вокзала в тюрьму. Во Владикавказской тюрьме сидел я 15 дней. Из Владикавказа до Тифлиса отправили по Военно-Грузинской шоссейной дороге пешком. До Тифлиса нас вели 12 дней. Здесь в кандалах было нелегко итти пешком. Из этой дороги у меня осталось навсегда в памяти три события. Первое - это дневка на станции Кобэ. Там этапный дом маленький; комната где поместили нас, была продольная, длиной около десяти аршин и шириной около восьми аршин; вышина 3¥ арш. В этой комнате поместили 102-х арестантов, т. е. из Тифлиса пришел этап в 83 арест. - их отправляли в Сибирь в каторжные работы - и нас 19 арест. Когда мы пришли после, места на нарах, на полу и даже под нарами были вее заняты. Некоторые каторжники лежади на нарах. а остальные сидели, потому что лечь не было места. Теперь еще нас 19 человек туда вопхнули. Тогда совсем место не было, чтобы все могли сидеть. Полы были в этой комнате земляные, неровные и грязные, так что и сидеть было невозможно от грязи. В этой комнате нужно было оставаться двое суток, потому что по росписанию на этой станции полагается дневка. Через несколько часов воздух сделался страшно отвратительный. Просидели до вечера. Так как после захода солнца арестантов не полагаетя выводить во двор для естественной надобности, принесли в комнату ушат-"парашу", куда целую ночь арестанты испражнялись. Я более не мог стоять на ногах от усталости и захотел спать; тогда я сел на сырой земляной пол возле параши. Это было ужасно! По временам я засыпал, но часто был разбужен арестантами, которые перелазили через других и подходили к параше для испражнения. Утром парашу вынесли и арестантов для естественной надобности выводили на двор. Вот в таком состоянии просидели мы двое суток! На третий день нас вывели из этого отвратительного гнезда. Мы были очень рады, что выбрались на свежий воздух. Нас повели далее. Пришли на следующую станцию. По привычке от усталости, как вошли в арестантскую комнату, разделись, положили вещи

- 45 -

   на нары и сами легли отдыхать. Через несколько времени я проснулся и почувствовал, что меня кусают насекомые и когда осмотрел белье и шинель, то в них было столько вшей! Я не знал, что с ними делать. Нужно было снимать белье и бить камнем по вшам, но это мало помогало. Окавалось, что партия арестантов, которая шла из Тифлиса в Сибирь, оставляла этих насекомых во всех этапных домах.
   На следующих станциях мы были осторожней: прежде всего вычищали нары, а потом ложились спать. Со станции Годауры к Млетам нас конвойные повели не по дороге зигзагами, а прямым кратчайшим путем, т. е. вьючным и нам пришлось спускаться с очень крутой горы. Тут мне было очень трудно в оковах. С большим трудом спустились вниз; после этого у меня ноги сильно болели. Затем один раз нас застал в дороге дождь и опять конвойные повели нас прямой дорогой; на этот раз не было крутых гор, а была грязь. "Коты" (арестантские башмаки) на мне совсем порвались и под пятку попался гвоздь; этим гвоздем протер себе ногу до крови; далее не мог итти и едва упросил конвойных, чтобы немного остановиться: я кое-как завернул свои ноги портянками и пошел далее. На 14-й день мы пришли в Тифлис, т. е. как вышли из Владикавкава, а пришли 19 августа 1885 года. Отвели нас в пересыльную тюрьму. Меня послали на первый двор, где сидят каторжные арестанты, а остальных разместили в пересыльных камерах. Нас долго держали в губернском правлении, потом в городе по камням пришлось долго ходить. Я очень усталый пришел в камеру; там арестанты, как кандальщику, дали место на нарах. (Арестанты между собою оказывают более почестей тем, которые в кандалах). В этой камере было несколько человек осуждено в каторжные работы, но они еще не были закованы, но все же они были распорядители в этой камере. Они встретили меня гостеприимно, приказали другим арестантам принести воды и, по восточному обычаю, омыли мне ноги. Я было хотел сам омыть себе ноги, но они не позволили, а просили не препятствовать им оказать мне, как страннику, гостеприимство. Затем принесли чай и закуску. - Это мне в первый раз в жизни пришлось видеть восточно-библейский обычай гостеприимства - омовение ног...
   В Тифлисской тюрьме мне пришлось просидеть 34 дня. Два раза в неделю братья приходили посещать меня и они много хлопотали, хотели освободить и взять меня на поруки, но это не удалось. Оттуда отправили меня этапом по ж. д. в Елисаветполь - это была последняя для меня тюрьма; в ней сидел три дня, пока пришли бумаги из губернского правления. 25 сентября 1885 года меня позвали из камеры в канцелярию. Смотритель приказал снять с

- 46 -

   меня кандалы. Пришел слесарь с молотком, наковальней и зубрилом, разрубил заклепки в кандалах и снял их с ног. Когда кандалы были сняты с моих ног, я почувствовал как-будто бы большая ноша свалилась с меня и чувство душевной радости явилось, но со страхом и недоверием. Вопросы внутренние: неужели я буду свободен и за мной не будет ходить солдат с ружьем, готовый при малейшем сопротивлении его воле пронзить штыком или убить на повал пулей; и неужели за мной не будет ходить надзиратель с ключами и с саблей и зорко наблюдать за каждым движением во время прогулки, во дворе или идя во двор для естественной надобности - он всегда идет сзади, гремит ключами; возвращаясь в камеру он крепко притворяет двери и запирает на замок и опять в отверстие двери с суровым видом наблюдает за каждым движением арестантов! А самое опасное в тюремной жизни - это, чтобы не впасть в подозрение арестантов, выдавать их секреты - фабрикация кредитиых билетов, подкопы! Если они заметят, что между ними есть арестант, который может выдать их секрет, то такого человека жизнь находится на волоске. Вот все эти вопросы волновали душу: неужели я буду свободен от всего этого? Из канцелярии пошел в камеру; там переоделся в свою одежду, которую мне дали в Тифлисе. Казенные вещи, т. е. халат и две пары рубах, шапку и портянки отобрали у меня. После сдачи вещей меня надзиратель повел в полицейское правление; там расспросили меня: кто я, имя, отчество, фамилию, холост или женат, какой веры и проч. - все это записали и потом сказали: "теперь ты свободен, только без спроса не отлучайся!"
   Из полиции я вышел на улицу, не веря самому себе, что я свободен, осматривался по сторонам и назад; никого возле меня нет - ни надзирателя с ключами, ни солдата с ружьем. Тогда я убедился, что я свободен, сердечно благодарил Господа, что он дал мне силу перенести такое испытание и дал здоровье. Радости кажется, не было бы конца! Далее пошел по улице; многих людей встречал, но знакомых никого нет и даже очень редко кто из них понимает по-русски говорить. Тут же моя радость опять обратилась в печаль, именно от того, что очутился одинокий в совершенно незнакомой стране и между чужим народом, но эта печаль не долго продолжалась; я вспомнил, что у меня в Тифлисе есть мои близкие друзья: Василий Ник. Иванов - он служил депозитором в Библейском обществе. С ним я проводил часто радостно время в Харькове в первые дни моего обращения - и теперь я имел возможность возвратиться в Тифлис. Пока я рассуждал об этом, день уже склонился к вечеру: нужно было искать ночлег. Из русских жили в городе человек пять или шесть староверов. Один

- 47 -

   из них был староста над русскими. Он уже жил там около 12 лет, т. е. в ссылке. Его я встретил около полиции, просил, чтобы он позволил мне переночевать в его доме. Он позволил мне ночевать в сапожной мастерской. Прийдя к нему в дом, я писал письма и телеграммы моим родственникам и знакомым о благополучном прибытии и что я свободен. В это время в комнату вошли двое русских мужчин. Один из них был проповедник - брат из Ново-Ивановки Елисаветпольского уезда В. В. Иванов. До этого времени мы лично с ним не были знакомы, но я слышал о нем. Он один раз был в Харькове, когда я еще не был в тюрьме, но я был в отсутствии и не виделся с ним. Теперь после девяти месяцев тюремного заключения, где все время был окружен самыми низкими человеческими существами, видя и слыша дела беззаконные, первого встретил брата во Христе, с которым вместе воздал сердечную благодарность Господу и с ним мог радостно провести три дня в гор. Елисаветполе. Эта первая наша встреча запечатлелась в наших сердцах; дружеская братская любовь навсегда между нами!
   На третий день, как меня освободили из тюрьмы, я взял в полиции паспорт для свободного проживания по всем городам и селениям Закавказского края и возвратился в Тифлис, разыскал моего друга В. Н. Иванова - это было утром в воскресенье (у него были мои вещи, присланные из Харькова).
   Они, т. е. Иванов и его жена, были дома, я успел переодеться и пошел с ними на собрание к бр. баптистам. Это было в первый раз в моей жизни - быть на собрании, где свободно, при открытых дверях, проповедывали слово Божие: радости не было конца! Проповедывал Вас. Гур. Павлов. По окончании собрания проповедник заявил: "членов просят остаться". Я, не зная порядков баптистской общины, тоже остался, но меня попросили выйти из собрания, потому что я не член их общины. Несмотря на то, что я был крещен по вере, но оказывалось, что меня принимал и крестил не баптистский проповедник - это был Яков Делякович. В то время, когда он крестил меня в гор. Харькове, он сам не был крещен по вере и не принадлежал к баптистской общине, а защищал детское крещение; но для меня это было все равно, когда я убедился из слова Божия, что мне нужно креститься, и первого из проповедников я увидел в Харькове Як. Деляковича и его просил, чтобы он меня крестил. В Тифлисе я прожил одну неделю. В это время Вас. Гур. Павлов собирался ехать по селениям в Закавказский край, посещать братьев. Я тоже с ним поехал. Сначала мы приехали в селение Ново-Ивановку Елисаветпольского уезда, где жил Вас. Вас. Иванов. Там были большие собрания. Оттуда мы ездили трое в

- 48 -

   селение Ново-Саратовку - были на молоканском собрании. Затем поехали в селение Ново-Михайловку. Там опять были собрания бр. баптистов. Во время собрания в Ивановке и Михайловке общины исполняли вечерю Господню. Меня не допустили участвовать с ними и сказали, что крещение мое они не признают правильным, и если я желаю участвовать с ними, то должен присоединиться к ним и принять вторично крещение от баптистов и больше не участвовать с теми братьями, с которыми участвовал в Харькове, так как они неверующие. С таким предложением я не согласился, - во-первых, вторично принять крещение считал неправильным, потому что я крестился не в человека, а "во Христа Иисуса", т. е. "в смерть Его крестился", а принимать вторично крещение - это не было бы во Христа Иисуса, а в Общину Баптистов, и второе, признать неверующими тех братьев, с которыми до сих пор радостно проводил время и теперь ради того, чтобы присоединиться к другой общине и более не участвовать с ними в вечери Господней, я считал великим преступлением перед Богом, чтобы ради убеждений и обрядов отталкивать слабых братьев, "за которых умер Христос". Из Михайловки В. В. Иванов и В. Г. Павлов поехали в Эриванскую губернию по молоканским селениям, а я возвратился в Ивановку; там остался на зиму учить детей грамоте, так как у них школы не было. Живя в Ивановке, всегда посещал собрания братьев баптистов и во время отсутствия проповедника В. В. Иванова я часто в собрании читал слово Божие, а когда община исполняла вечерю Господню, я сидел сзади с посторонними посетителями и когда община обсуждала какие-либо вопросы, или принятие, или отлучение, я выходил из собрания. Это часто меня огорчало, что люди, верующие во Христа, не могут понимать один другого и из-за обрядов разделяются на мелкие партии.
   Из Ивановки перед праздником Пасхи в 1886 году я возвратился в Тифлис и там брал книги Св. Писания из Библейского Общества на проценты и ходил по городу и в лагере между войсками распространял св. писание довольно успешно, так что от продажи книг зарабатывал для насущного хлеба. Собрание посешал всегда русское баптистское, но так как они не допускали меня до вечери Господней, то я участвовал в вечере Господней у Абр. Вор. Амирханьянца с армянами. Там же были некоторые братья немцы и шведы. В мае месяце этого же года я женился. Впрочем, я был обручен еще до суда в Харькове с одной верующей девицей и она приехала в Тифлис. Там мы венчались. Затем Абр. Вар. Амирханьянц писал в Таврию в Захаровскую общину, чтобы там назначили меня, как проповедника от их общины в Закавказье и назначили мне жалованье и путевые расходы. Там, согласно письму

- 49 -

   Абр. Амирханьянца меня назначили проповедником на полгода. Об этом назначении узнал директор Библ. Общ. г. М. Мориссон, отказал мне отпускать книги св. Писания, так что назначение меня как проповедника скорей помешало в деле распространения слова Божия. Но все же я принял это назначение, поехал по молоканским и духоборческим селениям. Но я чувствовал, что не способен работать между молоканами. Между духоборцами желал работать, так как никто из баптистов даже и не думали к ним итти, считали их совершенно потерянными, и действительно, они ужасно развратно жили. Мне пришлось раза три посещать духоборское селение Славянку, Елисаветпольского уезда. Это было после смерти их старшей управительницы Лукерьи Васильевны - и у них произошел между собою раскол из-за общественного имения 23). Тогдашние духоборцы были гостеприимные, несмотря на то, что вели жизнь нетрезвую. Мне пришлось познакомиться с одним из передовых, Евсеем Вас. Конкиным и его сыном Иваном Конкиным 24). Между ними, отцом и сыном, была страшная вражда. Отец был в числе передовых и принадлежал к малой партии - "неписанные" 25), а сын тоже в числе передовых большой партии - "писанные" 26). Сын порядочно умел читать и у него было
   -----
   23) О смерти духоборческой руководительницы Лукерьи Васильевны Калмыковой и о событиях, последовавших после этого в духоборческой общине см. следующие книги и статьи: 1) П. И. Бирюков. Духоборцы. Сборник статей, воспоминаний, писем и других документов с приложениям избранных духоборческих псалмов, с рисунками и портретами. Изд. "Посредника". Москва 1908 г. 2) А. М. Бодянский. Духоборцы. Сборних рассказов, писем, документов и статей по религиозным вопросам. Вып. I. Рассказы. Харьков 1907 г. 3) В. Д. Бонч-Бруевич. Духоборческая эпопея статьи в журнале "Образование" март и след. 1908 г. 4) Вл. Ольховский. Духоборцы в канадских прериях, "Образование" март-июнь 1903 г. 5) Его же. К истории русского духоборчества, "Образование" октябрь-декабрь 1905 г. 6) Его же. Движение в войсках и военные тюрьмы, "Образование" апрель-июнь 1906 г. 7) Л. Сулержицкий. В Америку с духоборами. Изд. "Посредника" 1905 г.
   24) Духоборец Иван Евсеевич Конкин - один из выдающихся вождей духоборцев большой партии, - был арестован, с четырьмя своими товарищами, в 1894 г. и сослан в г. Мезень, (Архангельской губ.), откуда был переведен в г. Олекминск, Якутской области. Потом он переехал в духоборческое поселение на Усть-Ноторе (Якутской же области). В настоящее время находится в Канаде.
   25) Во время одного из столкновений духоборцев с местными властями в Закавказье, было сделано распоряжение переписать всех тех духоборцев, кто идет за П. В. Веригиным. "Большая" партия духоборцев записалась вся и с этих пор ее приверженцев стали называть также "писанными" духоборцами. "Малая" партия, отказывавшаяся следовать за П. В. Веригиным, конечно, не участвовала в переписи веригинцев, почему ее членов стали также именовать "неписанными" духоборцами. Прим. ред.

- 50 -

   евангелие. Я прожил у них дня три и читал с ним евангелие и доказывал, что их старики сделали большую ошибку, что не признают св. Писания и не учат детей грамоте. Он во многом соглашался; по крайней мере очень мало противоречил. С его помощью мне удалось продать другим молодым людям, знающим читать, одинадцать Нов. Заветов. В это же время я хотел собирать у них детей и учить их грамоте, но не удалось, потому что они никак не могли на сходке прийти к соглашению, потому что были две партии: одни желали, а другие противодействовали, так что принужден был оставить это дело и возвратиться в Тифлис. Там пристал в компанию в шведском магазине и пять лет занимался торговлей. В 1889 и 1890 годах последовало распоряжение от правительства: воспретить выдавать ссыльным паспорта по Закавказскому краю и приказано всех собрать в гор. Елисаветполь. Это приказание было немедленно исполнено. Я принужден был бросить свою торговлю и ехать в Елисаветполь. По прибытия в этот город явился в полицию; там отобрали у меня паспорт, хотя ему еще срок не был окончен, и строго приказали не отлучаться никуда из города! Это была вторая ссылка для меня. Только было направил торговлю, так что можно жить безбедно, теперь должен был оставить. Секретно возвратился в Тифлис и там продал свою часть и переехал с женою в Елисаветполь на жительство. В это время много было собрано в Елисаветполь ссыльных и большинство из них без всякого занятия и без средств к жизни. Многие жили в самых грязных квартирах и холодных; были больные лихорадкой и тифом. Мы приехали в немецкую колонию Helenendorf, в семи верстах от Елисаветполя; там начали работать, т. е. шили белье, платья и проч. Моя жена хорошо знает белошвейную работу; я помогал ей шить на машине, так что мы и там могли свободно зарабатывать себе насущный хлеб и притом у меня были небольшие средства около 1000 руб. наличных донег, так что пересылка из Тифлиса и убытки, которые пришлось потерпеть, особого затруднения нам не причинили; с помощью Господа мы и там могли найти себе кусок хлеба, главное у нас тогда не было детей. Но мы не могли спокойно оставаться там, потому что наши братья ссыльные в Елисаветполе находились в самом критическом положении, в особенности те, которые только что выходили из тюрьмы - целые семейства полунагие. Некоторые в арестантских халатах скитались по городу, искали себе работы. Хотя у них деньги были сданы начальству в тюрьме, но они их получили очень поздно, месяца через 3, 4, 6, а другим пришлось ожидать по целым годам, пока их деньги, отобранные в тюрьме, прислали; а по началу целые семейства без денег и без одежды

- 51 -

   должны были голодать в умирать от лихорадки и тифа, не имея приюта.
   Я оставлял мою работу в колонии и ходил в город, посещал ссыльных больных и разыскивал их по городу, и при виде их критического положения всякий раз возвращадся домой с печальным сердцем, и мы, т. е. я и жена моя, просили Господа, чтобы он возбудил сердце братьев, которые находятся на свободе, помочь средствами этим страждущим, чем и облегчать им страдания. Тогда же писал многим моим знакомым братьям о положении ссыльных и что для них необходимо нужна материальная помощь. Это случилось, когда в России были голодные годы, и из внутренних губерний приехали многие добровольно в Закавказье и где какие были работы и службы, они были заняты голодающими, а ссыльных сектантов на железную дорогу и казенные учреждения не принимали на службу и не давали работы. В скором времени братья стали присылать пособия для нуждающихся.

---

  

Краткие сведения о жизни штундиста Софрона

Чижова, сообщенные им самим 26).

  
   Родители мои из бедных крестьян. Родом из села Кишенец, Уманьского уезда, Киевск, губ. Вероисповедания православного. Родился я 1862 года 11 марта. Воспитан в сельской школе. Начало моего воспитания в сельской школе было очень малое, писать не умел и выучился, благодаря добрым людям, которые указали мне начало письменности.
   По смерти родителя остался сиротой 17 лет. Воспитан религиозно по православному внешнему обряду. Проводил жизнь среди грубого окружающего меня народа.
   На военную службу по большому N не пошел. Из года в год протекала моя юная жизнь в косном и дурном отношении. Спасительным для своей души считал внешнюю церковную форму.
   Женился на односельчанке Евфросинии. Женитьба не удовлетворила меня.
   В 1891 году у нас появилась секта под названием штундизм, в которой был и я. Основа секты на евангельском слове: не противиться злу, терпеть обиду, любить не только друзей, но и врагов своих.
   По воскресным дням мы собирались по частным домам, где читали евангелие и пели псалмы под заглавием . . .27), "Голос веры".
   Являлись не раз ко мне всякого рода и пола люди, спрашивали в чем мои религиозные убеждения. Я им объяснял. За это на меня и других восстала духовная власть, которая влияла и разжигала против нас наших односельчан, которые разоряли и опусто-
   -----
   26) Рукопись эта, взятая из коллекции сектантских рукописей, собранных В. Д. Бонч-Бруевичем, в настоящее время хранится в Рукописном отделении библиотеки имп. Академии Наук и значится по описи: "Сект. 57".
   27) Неразобрано переписчиком.

Прим. ред.

- 53 -

   шали наше имущество; не раз ночью нам били окна, ломали ворота и плоты и даже срывали с крыш крытую солому.
   Священник, видя, что все это не действует на нас, передал все на светскую власть, которая поступила с нами бесчеловечно. Во-первых, были такие случаи: власти призывали нас в дом покойного священника Романа Киселева 28), который одного из нас предал окружному суду, с повестками; нас препроводили к священнику, который нам обещал свободу и награду за то, если кто из нас на суде заявит, что обвиняемый Рогачев приходил в дом каждого и насильно заставлял нас выбросить из домов иконы. Я на это отвечал, что этого ни я, ни другой не может сделать ни за какие блага. На суде показали по направлению два: Григорий Пирко и Иосиф Ткаченко. Рогачева окружный суд признал виновным и приговорил на год и 4 месяца в тюрьму с лишением некоторых прав.
   Другой раз священник предал, - опять у нас, - пять человек в окружной суд, но благодаря моим соседям, которые сочувствовали мне, они не показали против меня на суде. Двух окружной суд приговорил на вечное поселение на Кавказ: Федора Чередайку и Прокофия Посометюху (?). Федор в высылку последовал с семейством, где он и его жена и трое детей умерли. Остальных нас жестоко преследовали и подвергали разным побоям. Своею властью староста наказывал; волостной суд присуживал по двадцать ударов и их нам давали. Обвиняли нас в неповиновении властям; если бы мы не повиновались, не работали бы, но наши как работали - не только днем, но и ночью.
   Один раз в сельской расправе урядник И. Зверинский сложил вместе три пальца и спращивает меня: "что это?" я сказал: "пальцы". Он яростно сказал: "таку твою мать - это троица", и ударил меня в обе щеки, и вытурил в сенцы; за ним выскочили два отчаянных односельчанина - Антон Петренко, и начали меня бить. Петренко так сильно ударил меня под ухо, что я лишился чувств и повалился на пол. Друзья мои, видя через трещину как я повалился, считали меня убитым, сорвали с двери петли, сделали шум и тем спасли меия.
   25-го мая 1892 года священник шел в сопровождении народа святить степь, завернули на хутор одного из нас - Ивана Бодовского, принуждали его исполнить православный обряд: поцеловать крест. Когда Бодовский отказался, из толпы кто-то крикнул: "поставить старика Бодовского на огонь". Разложили костер; священ-
   -----
   28) В другой рукописи С. Чижова: "Киселевича". Прим. ред.

- 54 -

   ник, видя, что не напугал старика Бодовского, велел прекратить костер. Толпа хлынула в пасеку, где сделала беспорядки.
   1 октября 1892 года старшина Иван Середенко и староста Корничук в расправе жестоко наказали Ивана Беверхого (?), который после тяжелых побоев, долго страдал и до сих пор чувствует себя не вполне хорошо.
   Мефодия Бодовского и Прокофия Чередайку - Корничук жестоко наказал с помощью отчаянных односельчан.
   А о других случаях я не упоминаю 29).
   В 1893 году уехал я на Кавказ узнать, как люди живут, и мне приходилось бывать у различных сектантов, видеть различные обряды и узнать их понятия. Каждая секта ставит себя выше другой; в понятиях осуждают друг друга. В селе Нальчике, Терской области встретился с М. В. Алехиным 30) и В. И. Скороходовым 31); прожил с ними три дня.
   В 1894 году приехал домой и опять принялся за работу.
   В 1896 году посредством переписки познакомился с Ив. Мих. Трегубовым 32), который в то время жил в Россошах Воронежской
   -----
   29) О "других случаях" см. в следующей статье Софрона Чижова, озаглавленной "Дополнительные сведения о жизни штундиста Софрона Чижова" (стр. 30).
   30) Митрофан Васильевич Алехин - последователь учения Л. Н. Толстого. Был членом Смоленской общины толстовцев. В голодный (1892) год работал в Рязанской губернии в отряде Л. Н. Толстого. Последнее время жил на Кавказе, занимаясь земледелием; распространял писания Л. Н. Толстого. Несколько раз подвергался преследованиям со стороны мествых властей. Имеет связи с сектантами.
   31) Владимир Иванович Скороходов, - последователь учения Л. Н. Толстого, - был одним из деятельных членов Тверской общины толстовцев. В голодный (1892) год работал в Рязанской губернии в отряде Л. Н. Толстого. После жил на Кавказе, занимаясь земледелием. Имел и имеет постоянное общение с сектантами и пользуется среди них большим влиянием и уважением.
   32) И. М. Трегубов - один из последователей учения Л. Н. Толстого - участвовал, вместе с В. Г. Чертковым и П. И. Бирюковым, в издании в Петербурге зимой 1896-97 гг., воззвания к обществу о помощи духоборцам, находившимся в то время в тяжелой ссылке по закавказским аулам грузин и имеретин. Вскоре после этого он был арестован в Тифлисе и сослан в г. Гольдинген (Курляндской губ.), откуда в конце 1897 г. был переведен в г. Гробин той же губернии. В 1902 г. он был выслан из России за граиицу, где принимал участие в журналах "Свободная Мысль" и "Свободное Слово". В 1905 г. он вернулся в Россию. В настоящее время является одним из главных инициаторов устройства в Петербурге "Общины свободных христиан".
   Воззвание к обществу, за которое пришлось пострадать И. М. Трегубову

- 55 -

   губ. у известного Вл. Григ. Черткова. Благодаря духовному развитию Трегубова, он был для меня просветителем смысла разумения. 10 мая 1898 года удалось мне съездить в Курляндскую губ. в город Гробин, где находился в ссылке Иван М. Трегубов, чему я очень был рад. С его денежною помощью удалось мне съездить в Москву и познакомиться с друзьями, которые, по просьбе Трегубова, снабдили меня книгами. С их помощью удалось мне посетить благосклонного великого учителя Льва Николаевича Толстого. Ценю его высокие и великие идеи, порожденные духом красоты и истины. Молю всемилостивейшего Господа, да ниспошлет ему долгую и счастливую жизнь на радость всем друзьям. Близко познакомился с Федором Андреевичем Ушаковым, но уже более года не33) знаю, где он и что с ним.
   И еще более начал дома трудиться и работать в пользу своих друзей, которые поняли смысл закона Бога - непротивление. Еще хуже восстало на меня со всех сторон непонимание, ложное толкование и клевета.
   1898 тода в ноябре, составлен на меня протокол, по которому министр признал меня ответственным и приказал подвергнуть меня на два года надзору местной полиции. На объявление становым росписаться я отказался. Становой арестовал меня и отправил с полицейским к исправнику, перед которым я подтвердил отказ. На вопрос исправника я ответил: не могу поднять на себя топор и не могу принадлежать к тем учреждениям, которые отрицают закон любви.
   В 1899 г. 20 июля министр предписал следующее: выслать Чижова из Киевской губ., за распространение вредного религиозного лжеучения, в Царство Польское, сроком на 2 года 4 месяца, на распоряжение господину Варшавскому генерал-губернатору. В тот день арестовали меня и отправили в Уманьскую тюрьму. 27 июля, вместе с другими арестантами отправили меня этапным военным порядком в город Варшаву. Конвойные солдаты надели мне на руки железные наручники. В гор. Бердичеве, Киев. губ., в тюрьме, содержали меня 13 дней; также приходилось сидеть по другим тюрьмам. В гор. Варшаве в тюрьме содержали одни сутки. В гор. Кутном, Варш. губ., в этапном аресте содержали 3 дня. 15-го августа с другими арестантами отправили меня пешком военным этапом за 127 верст
   -----
   называлось "Помогите!". После оно было издано за границей В. Г. Чертковым в его издательстве "Свободное слово".
   И. М. Трегубов имел и имеет большие связи с сектантами. Им было собрано очень много весьма ценных документов по истории русского сектантства. Документы эти хранятся в обширном Архиве В. Г. Черткова в Англии.
   33) Записки эти были написаны С. Чижовым в 1901 г.

Прим. ред.

- 56 -

   в гор. Калиш. 20 августа сдали меня в пересыльную тюрьму, в которой содержали 20 дней; единственная пища - хлеб и вода. 10-го сентября полицейские на тарантасе отвезли меня за 27 верст в гор. Блашки в волостное правление; там освободили меня и четырех административных женщин и оставили нас на произвол судьбы под гласным строгим полицейским надзором, где я должен сидеть на одном месте, как прикованный, должен добывать себе пропитание трудом. Но да будет воля Его.
   Живу теперь в очень маленькой, низенькой с одним окном комнатке, которая хозяину служила вместо погреба, плачу в год 8 руб. Занимаюсь починкой сапогов, иногда головки приделываю, и тем питаюсь. Убираю комнату, готовлю пищу, мою белье, читаю книги, пишу друзьям письма и тем укрепляю свои способности, чувства, мысли и волю. Порой сожалею и скорблю о милых друзьях и о свободе, которую даровала нам природа.
   Думаю, если бы люди знали свое счастье, перестали бы мучить друг друга. Ах, какая была бы радость! Ничего не желал бы на свете, как только того, чтобы все люди были разумны и свободны и любили друг друга, потому что Бог есть любовь.
   Богу нужно, чтобы мы любили друг друга, чтобы не дрались и не убивали никого из людей, потому что мы все сыны одного Отца и Творца Бога. Учение Иисуса, записанное в нагорной проповеди, должно быть заповедано в жизни нашей. Главное не кланяться идолам, не присягать, не воевать, не иметь при себе оружия убийства и всех считать равными.

Софрон Чижов.

   Молюсь так: Ты, непостижимый, кого называю Богом; Ты, который причина всего и который дал мне жизнь. Душа моя открыта перед Тобой: укрепи во мне веру в добро, чтобы эта безупречная вера была в печалях и радостях жизни и сберегла меня до самой смерти во исполнение Твоей воли.

С. Чижов.

   19 июня 1901 года, г. Блашки.

---

  

Дополнительные сведения о жизни штундиста

Софрона Чижова 34).

(Письмо).

  
   Премногоуважаемый дорогой брат!
   С чрезвычайной радостью уведомляю вас, что хорошее ваше письмо от 7 августа 35) я получил его. Спасибо вам, мой милый друг за него, и за вашу память и братскую ко мне любовь.
   Весьма радуюсь вашему божественному поступку. Видно ваше доброе сердце и благосклонность ко всему страждущему народу, который наметил хоть каплю правды. Спаси вас Господи, за ваше живое к нам сочувствие.
   Вы просите меня сообщить вам неупомянутые мною в прежнем письме препятствия, которые мне приходилось и приходится переносить от священников и властей.
   Не хотелось бы и упоминать о том зле, которое нам причиняли наши окружающие нас.
   Но так как вы интересуетееь знать более нашего бедствия - напишу по вашей просьбе что и мне в своей памяти.
   От начала пославшего меня на свет Божий, что для меня было первой встречей в то и преобразился. Главное внушали мне православные церковные обряды, которые более утверждались свящ. Романом Киселевичем в следующем: ходить в церковь по воскресеньям и праздничным дням. Молиться Богу и приносить Богу жертву. А Бог за молитвы и за ваше подаяние воздаст вам. Так я исполнял; заказывал священнику Богу и матери Божией и всем святым - службы и молитвы. А особенно матери Божией - она есть
   -----
   34) Письмо Софрона Чижова, в котором излагаются дополнительные сведения о его жизни, взято из коллекции сектантских рукописей, собранных В. Д. Вонч-Бруевичем. В настоящее время оно хранится в Рукописном отделенин библиотеки Имп. Академии Наук и значится по описи: "Сект. 55".
   35) 1901 г.

Прим. ред.

- 58 -

   заступница, ходатайница перед Богом за наши грехи, избавление от ада. Конечно, мы, люди, - ада боялись и боимся; мы старались религиозно все выполнять, что повелевали нам священники. По воскресениям и праздничным дням часто посещал я церковь и обязанности, которые обещали за исполнение оных прощение грехов, избавление от ада. Действительно, что всякий на это не пожалеет ни время, ни трудов.
   По требованию священника приносили Богу жертву, что кто имеет: хлеб, сало, колбасы, яйца, и печеных курей. А в постные дни: тоже белый хлеб, рыбу, сахар, мед, ябдоки и деньги и проч.... Заказывал Богу и матери Божей и всем святым обедни, акафисты, разные молитвы. Становили для Бога свечи. Очень был охотник на клиросе читать часы и петь. За эти поступки я был одобрен священником, который восхвалял нас. По праздничным и по воскресным дням после обедни собираемся группами, в корчму, где пьянствуем, пляшем, сквернословим друг с другом, поем срамные песни, блудничаем, деремся друг с другом, потом судимся; а кто из нас побогаче - посильнее - волостных судей загодил - вот и прав по суду. Не раз случается недалеко до убийства и воровства, отчаяния. Если приходишь домой, жена что скажет, мне покажется напротив - вот и начал биться с женой, а потом из злости и на пакость будто жене за то, что укоряла за вчерашнее, опять повторяешь пьянствовать и никто со стороны и не упрекает; таким порядком до последнего истощения разоряешь свой труд, и теряешь совесть. Только и думаешь потом, когда очнулся от ада, приведи Бог дождать святого поста и причаститься и тем думаешь получить прощение грехов.
   Так продолжалась моя жизнь до 28 лет.
   Один раз случилось мне поехать в другое селение на храмовой праздник, к одним знакомым; там были разные люди, верно они занимались по монашеским обычаям: не пили водки, не курили трубок, не сквернословились. Словом, что мне очень понравилась их жизнь. Я поближе познакомился с этими людьми. Попросил к себе на храмовой праздник. Они не отказались, приехали ко мне; приездом их я был очень рад. Я распросил их подробнее. Они мне объяснили как нужно жить, и что Богу ненужно. С того времени я перестал сообщаться с теми людьми, с которыми протекала моя жизнь в заблуждении. Перестал я употреблять водку, табак, сквернословить; соблюдал строго церковные правила не только что в церкви, но и в доме; по праздничным и воскресным дням занимался чтением разных жития, читал акафесты. Так прожил я более года. Присоединялись ко мне подобные мне люди, с которыми я назидался чтением, пением псалмов и проч. Иногда ходил в

- 59 -

   Киев на поклонение святым мощам. Оттуда приносил разные поучения; желающим раздавал. Ко мне стали приходить больше людей не только свои, но и посторонних сел.
   Откуда-то 1-го октября на праздник храмовой пришел к нам какой-то странник. Звали его Константин Омельянчук. Мы попросили его пожить у нас. Он согласился, остался проживать у Спиридона Рогаченки, у покойного Давида Белошкуры и у меня. Бывал на панихиде. Читал евангелие. 23 главу 36) он пояснял. Мы очень
   -----
   36) 23 глава евангелия Матфея - наиболее любимая глава из этого евангелия штундистами. Пропагандисты штундизма обыкновенно читают ее тем, кого они надеются приобщить к своей общине. Объяснения этой главы сводятся к установлению паралели между текстами и современным положением господствующей православной церкви и ее служителей.
   Мы приведем здесь эту главу полностию, дабы читатель мог бы ясней представить себе способы штундистской пропаганды:
   "1. Тогда Иисус начал говорить народу и ученикам Своим.
   2. И сказал: на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи.
   3. И так все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте: ибо они говорят, и не делают.
   4. Связывают бремена тяжелые и неудобоносимые, и возлагают на плечи людям; а сами не хотят и перстом двинуть их.
   5. Все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди; расширяют хранилища свои, и увеличивают воскрилия одежд своих.
   6. Также любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах.
   7. И приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: учитель! учитель!
   8. А вы не называйтесь учителями: ибо один у вас Учитель, Христос; все же вы братья.
   9. И отцем себе не навывайте никого на земле: ибо один у вас Отец, Который на небесах.
   10. И не называйтесь наставниками: ибо один у вас Наставник, - Христос.
   11. БРльший из вас да будет вам слуга:
   12. Ибо кто возвышает себя, тот унижен будет; а кто унижает себя, тот возвысится.
   13. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете царство небесное человекам; ибо сами не входите, и хотящих войти не допускаете.
   14. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что поедаете домы вдов, и лицемерно долго молитесь: за то примите тем большее осуждение.
   15. Горе вам, кннжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геены, вдвое худшим вас. <

Другие авторы
  • Мурзина Александра Петровна
  • Долгорукая Наталия Борисовна
  • Абрамович Николай Яковлевич
  • Плавильщиков Петр Алексеевич
  • Озаровский Юрий Эрастович
  • Булгаков Федор Ильич
  • Гарвей Надежда М.
  • Грей Томас
  • Тихомиров Лев Александрович
  • Ясинский Иероним Иеронимович
  • Другие произведения
  • Немирович-Данченко Василий Иванович - Пир в ауле
  • Ясинский Иероним Иеронимович - (О произведениях Чехова)
  • Брешко-Брешковский Николай Николаевич - Принц и танцовщица
  • Андерсен Ганс Христиан - В детской
  • Остолопов Николай Федорович - Лирическая песнь при известии о новых победах
  • Яковенко Валентин Иванович - Томас Карлейль. Его жизнь и литературная деятельность
  • Аксаков Иван Сергеевич - Все существует у нас - будто бы
  • Писарев Дмитрий Иванович - Бедная русская мысль
  • Белинский Виссарион Григорьевич - Сын актрисы. Роман
  • Львов Николай Александрович - Письма князю А. Б. Куракину
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
    Просмотров: 393 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа