о Сазонова, дебютирует в Треплеве и в Яше. Надо подыгрывать. Вечером играю. Вчера мне очень игралось.
Представь, даже Кугель меня не изругал3. А мне это обидно. Т.е. не похвалил, но и не выругал по-прежнему.
Вчера днем я с Конст. Серг. смотрела генер. репетицию "Антигоны" в Нов. театре. Ставит Озаровский (с благотв. целью). Антигона - ученица его супруги (Цикады), остальные - сброд. Креона играет отец Наташи Трухановой, - рад ты? Голос у него великолепный4. Дикий спектакль. Цикада все мне комплиментит, говорит, что я самая интересная актриса в России теперь. Она мечтает играть Эллиду, Эдду Габлер. Мне бы хотелось ее посмотреть на сцене. Что-то в ней новенькое есть.
Была у меня Ольга Герман. Обедала со мной и с Конст. Серг. Михаил уехал на юг на 10 дней. Я его так и не видела.
После спектакля пили чай вместе, т.е. наши мухинцы, была балерина Гельцер5 и Москвин. У Москвина жена все хворает до сих пор. Что-то с грудью у ней.
Сегодня холоднее гораздо, говорят.
Вчера смотрел "Вишневый сад" вел. кн. Конст. Конст.
Вчера Качалов нас потешал рассказом, как он с Саниным обедал на кухне вел. кн. Алексея Алекс. У них там знакомый повар, и они были у него. Говорит, что это просто разврат; кормили великолепно. Между прочим, там недавно ел Давыдов и до слез доелся, заплакал даже, т.ч. его отвели в холодную, но не пил ничего6. Качалов пресмешно это рассказывает.
До завтра, моя милая кое-кака, ласкаю тебя нежно. Теперь уже скоро увидимся.
1019. А. П. Чехов - О. Л. Книппер
Милый мой зяблик, здравствуй. А сегодня от тебя опять нет письма, но я ничего, не обижаюсь и духом не падаю, так как скоро, скоро увидимся. В Дрезден я послал рецензии, но, кажется, кое-какие уже пропали. Пачка набралась большая все-таки.
Как съедемся, так и начнем общими силами решать дачный вопрос. Вероятнее всего, придется остановить свой выбор на царицынской даче. Она сыровата, это правда, но зато очень близко к Москве, очень удобно сообщение, и ты в ней чувствовала бы себя не в гостях, а дома. Надо бы возможно великолепнее и уютнее убрать твою дачную комнатку, чтобы ты полюбила ее.
У нас в Ялте прохладно, идет дождь.
У нас в Ялте также расстройство кишечника, которое я ничем не могу остановить, ни лекарствами, ни диетой.
Художник Коровин, страстный рыболов, преподал мне особый способ рыбной ловли, без насадки; способ английский, великолепный, но только нужна хорошая река, вроде алексеевской в Любимовке. Я собираюсь выписать из Питера лодку. Но опять-таки все это не раньше прибытия моего в Москву.
Твоя очень хорошая, добрая свинка с тремя поросятами на спине шлет тебе поклон. Шнап почему-то бросается с лаем на Настю, когда та назовет его косым.
Мария Петровна продолжает болеть? Если она приехала в Петербург, то передай ей мой поклон1. Поклонись вообще всей труппе и Чюминой.
Какая у меня одышка!
Отчего 13 апреля не было спектакля? Заболел кто или переутомились?2
Еще несколько дней буду тебе письма посылать, а потом брошу, стану в путь собираться. А в Севастополе сидеть от 2 часов до 8 ¥! Где сидеть? У Шапошникова? Милая!
Нового ничего нет, все по-старому. Обнимаю тебя, актрисуля моя хорошая, целую и беру за подбородочек.
1020**. О. Л. Книппер - А. П. Чехову
17-ое апреля, 6 нас. [1904 г. Петербург]
С чего ты взял, старичок, что я тебя забыла? А мы ведь скоро уже увидимся. Белья бери, пожалуйста, побольше, я очень не люблю, когда его мало, рубашки все вези и подоконники тоже. Ведь на целое лето надо собираться, если не думаешь проводить его в Ялте. Я бы знаешь, что предложила? Пересдать московскую квартиру и на год взять дом в Царицыне, оно и дешевле выйдет. Верно, и на год за 700 р. отдадут. Как ты думаешь? Попробуем жить так. Может, выйдет. Приедешь, поговорим. Только боюсь, как бы дом не сняли уже на лето.
Вчера собирались, говорили о Влад. Ив. Решили этот год увеличить его содержание до 11-12 000 р. Конст. Серг. говорит, что это форма якобы оскорбительная. Но ведь этот сезон мы не можем ничего сделать или переменить что-либо в уставе Морозова. А с новым уставом и его положение изменится, т.е. прав у него будет больше, но меньше будет возиться с мелочами1.
В 3 ч. смотрели дебютанта. Жирный голос, смазливенький и, по-моему, малоинтересный.
Обедала я с Костей и с Качаловым дома. Костя смотрел "Вишневый сад" потом. Мне удивительно здесь играется, дусик. Я совсем крепкая, бодрая, не зеваю, как это было со мной в Москве, не утомляюсь.
Думаешь ли ты приехать сюда дня на два? Думай, дуся, и пиши. Читал ли в "Руси" о своем брате Михаиле?2 Под твоим флагом пошел. Охота ему.
Чюмину спрошу относительно подоконников. Кстати узнаю, как супруг ее - с оными или без оных.
Сегодня гуляла, бегала по Эрмитажу, оглядела его вообще. Была у Котляревских. Сегодня, может быть, пойду смотреть Савину в "Ольге Ранцевой"3 (ооо!!!) Она прислала сказать, что оставлены места для свободных артистов.
Марии Петровны все еще нет. У Игоря корь, и не знаю, как она теперь. Скучает, бедная, адски.
Завтра Горький читает пьесу всей труппе4. Интересно. Напишу тебе.
Ну, дуся моя, кое-кака моя, будь здоров, целую тебя, обнимаю, шепчу ласковые, нежные слова на ушко и все-таки думаю, что приедешь.
1021. А. П. Чехов - О. Л. Книппер
Милая собака, в Питер я едва ли соберусь, это было бы утомительно, но в Москву я выеду скоро, очень скоро. Во-первых, я хочу тебя видеть, во-вторых, нет возможности жить в Ялте, такая масса всякого рода беспокойщиков. Был сегодня какой-то господин, оставил рукопись и письмо с просьбой об аржанах1, обещал побывать еще вечером; приедет сейчас Софья Петровна со скучнейшим господином, который будет снимать меня. И т.д. и т.д. Кстати же посылаю тебе для полноты картины рецензию, напечатанную в сегодняшнем "Крымском курьере"2. И этак каждый день! Вот тут и выздоравливай и не бегай в ватер.
Дуся милая, деточка, родная, в Петербурге на Б. Садовой в Юсуповом саду выставка И. Г. Кебке - лодки, палатки и проч. Ты бы поглядела! Это в доме Общества спасания на водах. Быть может, ты подберешь легонькую, красивенькую и недорогую лодку. Или узнай там, где у них магазин, и побывай в магазине. Чем легче лодка, тем лучше. Спроси цену, запиши название и No лодки, чтобы потом можно было выписать, и спроси, можно ли отправить лодку как простой товар. Дело в том, что жел. дороги отдают под лодку целую платформу, и потому проезд лодки обходится в сто рублей.
Господь с тобой, роднуля. Я тебя люблю. Если Миша пожалует в театр на мою пьесу, то принеси ему чувствительнейшую и почтительнейшую благодарность за оказанную мне честь. Только едва ли он снизойдет.
Я так мечтаю о лете! Так хотелось бы побыть одному, пописать, подумать.
1022. О. Л. Книппер - А. П. Чехову
19-ое апреля утро [1904 г. Петербург]
Еще немножко, и мы увидимся, дорогой мой Антон! Думаешь ли ты приехать сюда денька хоть на два? Вчера видела у швейцара твое письмо к Конст. Серг. Чуть не схватила1.
Ну, дуся, вчера Горький читал пьесу "Дачники". Что сказать?.. Тяжело, бесформенно, длинно, непонятно, хаотично. На всех лицах было уныние. Я старалась только, чтоб на моем не было видно тоски и скуки. Тебе я скажу, что это ужасно. Не чувствуешь ни жизни, ни людей, сплошная хлесткая ругань, проповедь. Мне было тяжело за Горького. Такое чувство, точно у льва гриву общипали. Не знаю, может быть, надо прочесть второй раз. Но общий голос, что это что-то ужасное и тоскливое и непонятное. Конст. Серг. в унынии жестоком. Говорит, что если пьеса такова, как он ее понял, то Горький не стал бы читать2. Очевидно, тут что-то непонятное есть. О постановке ее в таком виде и речи не может быть. Так примитивно, так неумело все сделано, точно написал это какой-то Чадра. У меня голова была как в тисках. Горький ведь хорош, пока он самобытен, стихиен, пока он рушит. Положим, и тут он оплевывает интеллигенцию, но наивно как-то. И какие это люди?! Во всяком случае, это никакое художественное произведение. Присутствовала вся труппа, Мария Федор., конечно, со свитой из Пятницкого, Зиновия3, какого-то студента. Куда эта пьеса слабее и нелепее "Мещан"! Есть отдельные места, интересные, разговоры, но ведь из этого не слепишь пьесу. Горький носит бриллиантовое кольцо, но камнем внутрь4. Вчера говорит мне, что душиться стал. Я его пристыдила. Жалко мне его.
Как он далек от понимания настоящего искусства!
Вообще я была удручена. Обедала потом с Лужскими и Вишневским у Донона. Все в ужасе, угнетены.
Третьего дня смотрела Савину в "Ольге Ранцевой". Была у нее за кулисами. Она мне подарила розу. Комплиментить я не могла при всем желании. Не понимаю, как можно играть подобные пьесы. Знаешь, ведь это Маркевича, переделка из романа.
Кружок Полонского приглашает нас в пятницу. Вчера перед чтением были у меня Амфитеатровы, посидели минут 10. Он говорил, что получил от тебя письмо и что ты на войну едешь. Ах ты мой воин, чудак ты мой золотой! Ну, побегу гулять. Целую тебя, обнимаю, хочу видеть тебя, хочу приласкаться.
1023**. О. Л. Книппер - А. П. Чехову
20-ое апреля утро [1904 г. Петербург]
Дуся моя, здравствуй. Получила от тебя письмо, в кот. ты жалуешься на провинциальных актеров, играющих "Вишневый сад"1. Родной мой, плюнь на это, не трать нерв на эти нелепости. Эти грубости жизненные неизбежны, не надо от них страдать только. Думай лучше о пескарях, о лете, о жене, как она болтается около рукомойника.
Вчера я целый день болталась. Была у Л. А. Кох, не застала ее и посидела с мамашей славной. Хорошая старушка. Так они славненько, чистенько живут. Была у Икскуль, не застала дома, была у Лагорио, поболтала. После обеда была у Андреевской (Аксеново). Она разошлась с женихом и, по-видимому, страдает. Он правовед и женился на днях на богатой. Потом была у моей гимназ. подруги, кот. здесь за д-ром Миллером. Видела там проф. Шевякова с женой, кот. знакома с Кондаковым. Они все ничего не понимают в театре, но люди славные, у всех много детей.
Влад. Ив. написал Горькому чуть не целый реферат о его пьесе2.
Ставить ее невозможно. Мария Фед. ставит ее в свой бенефис (!) в Риге3. Вот так воспиталась в Худож. театре!
Были у меня вчера Батюшков, Бор. Яковл. Полонский, Елисеев, но не застали дома. Последние двое просят читать в кружке Полонского.
Играет музыка... Я хочу тебя видеть, дорогой мой.
А каков твой друг Меньшиков? Читаешь?
4 Целую тебя, дорогой мой, много раз. А как наших-то колотят!
5
1024. А. П. Чехов - О. Л. Книппер
Милая моя собака, сегодня получил письмо от Соболевского, редактора "Русских ведомостей". Он пишет про дачу Езучевского: "дача расположена в самом лучшем месте Царицына, безусловно сухом, построена она и приспособлена для удобного, постоянного, круглый год, житья... Если вы захотите устроиться там, то нельзя сомневаться, что материальная выгода в условиях с Вами будет у них на последнем плане". Далее он пишет, что в царицынском пруду несколько лет назад был пойман осетр в 3 пуда. Сегодня же я напишу Соболевскому, что ты приедешь в Москву 1 мая и с Езучевской будешь видеться 2 или 3 и что, по всей вероятности, кончишь с ней. А пятого уже переберемся.
Ну-с, пошлю тебе еще одно или два письма, а затем стоп машина. Уеду я из Ялты не без удовольствия; скучно здесь, весны нет, да и нездоровится. Вчера бегал не менее пяти раз, хотя не ем ничего особенного, держу диету, - и кашель. А зубов я себе не починил до сих пор; вчера ездил в город к Островскому и не застал его дома, уехал он в Алушту. Без жены мне очень скучно, а заводить любовницу боюсь. Здесь Евтихий Карпов, суворинский режиссер; вчера была у меня Ильинская и говорила, что он собирается ко мне. Идет дождь. Получил письмо от Лазаревского из Владивостока. Если, как ты пишешь, письма мои приходят неаккуратно, то твои куролесят как пьяные. Получаю сразу по два письма. Очевидно, они, т.е. письма, задерживаются где-нибудь и прочитываются1. Ведь это так нужно!
Ты спрашиваешь: что такое жизнь? Это все равно, что спросить: что такое морковка? Морковка есть морковка, и больше ничего неизвестно.
В Цикаде, как ты пишешь, есть что-то новенькое, пусть так, но таланта актерского в ней совсем нет. По натуре она босяк, праздношатай, а не актер.
Будь здорова, не скучай, не хандри, скоро увидишься со своим супругом. Обнимаю тебя и дергаю за ножку.
1025**. О. Л. Книппер - А. П. Чехову
21-ое апреля утро [1904 г. Петербург]
Дуся моя, ты тоскуешь, я это чувствую. Если бы я сумела сделать твою жизнь легкой, приятной, толковой! Я ничего не умею делать в жизни, треплюсь зря и других треплю. Зла никому не желаю, а вместе с тем как будто всем только зло делаю. А в душе всегда мечта о какой-то прекрасной возможной жизни...
Раз царицынский дом сыроват, нечего и мечтать о нем. Буду каждый день ездить по окрестностям Москвы и искать пристанища на лето. В Ялту мне ужасно не хочется, откровенно говорю, там такая тяжкая атмосфера. Конечно, если тебе хочется и если это необходимо, то поеду, жить везде можно. Так, дусик?
Погода здесь попортилась, перепадает дождичек, но тепло, деревья начинают зеленеть. Отчего ты ничего не пишешь про сад? Неужели в Ялте прохладно!
Приезжай в теплом пальто, кот. на шелковой подкладке, а то забудешь его, чего доброго. Фуфайки и тепл. кальсоны привози, пожалуйста, не скупись, ты ведь женатый человек и поэтому багаж может увеличиться. Костюм новый привези и еще пару. А то опять придется шить в Москве. Начну опять одевать тебя по утрам, ухаживать.
Вчера был Костя. Он просто за голову, бедный, хватается. Будь добр, поговори с Лулу в телефон. Она безумная. Вчера без всякой подготовки пишет Косте, что у Ады коксит в бедре, по словам д-ра Флерова (?). Что же это такое!! Не верю я тому. Сама говорит о самоубийстве, что нечего жить, что наплодила рахитиков1 и что денег нет и экономить она не может. Костя живет здесь на 50 р., ей посылает 225 р. Ведь можно же годик поэкономить и жить на эти деньги. Ведь это не плохо. Зачем она его так мучает! Я не знала, как его утешить. Не может же он воровать или в долг залезать. Так мне тяжело стало вчера. Прямо пишет, что лечить не на что и что Ада к 17-и год. умрет. Так прямо и строчит. Кто это Флеров? Она помешана на докторах. Дуся, поговори с ней, умоляю тебя, или напиши ей. Ведь она с ума сходит.
13-го апреля был просто отдых, так же как и 23-го будет
2. Я хочу съездить в Кронштадт. Будь здоров, дорогой мой, целую нежно, люблю тебя. Кланяюсь всем.
1026. А. П. Чехов - О. Л. Книппер
Дуся моя, жена, пишу тебе последнее письмо, а затем, если понадобится, буду посылать телеграммы. Вчера я был нездоров, сегодня тоже, но сегодня мне все-таки легче; не ем ничего, кроме яиц и супа. Идет дождь, погода мерзкая, холодная. Все-таки несмотря на болезнь и на дождь сегодня я ездил к зубному врачу.
В сражении участвовал 22 стр. сибирский полк, а ведь в этом полку дядя Саша! Не выходит он у меня из головы. Пишут, что убито и ранено 9 ротных командиров, а дядя Саша как раз ротный. Ну да Бог милостив, уцелеет Саша, твой милейший дядя1. Воображаю, как он утомлен, как сердит!
Был вчера у меня Евтихий Карпов, суворинский режиссер, бездарный драматург, обладатель бездонно-грандиозных претензий. Устарели сии фигуры, и мне скучно с ними, скучна до одурения их неискренняя приветливость.
В Москву я приеду утром, скорые поезда уже начали ходить. О, мое одеяло! О, телячьи котлеты! Собачка, собачка, я так соскучился по тебе!
Обнимаю тебя и целую. Веди себя хорошо. А если разлюбила или охладела, то так и скажи, не стесняйся.
Насчет дачи в Царицыне я писал тебе. О письме, полученном мною от Соболевского насчет дачи, была уже речь. Ну, Христос с тобой, радость.
1027. А. П. Чехов - О. Л. Книппер
Приеду понедельник. Все благополучно.
1028. О. Л. Книппер - А. П. Чехову
Телеграмма
[26 апреля 1904 г. Петербург]
Телеграфируй здоровье. День приезда. Все благополучно. Целую.
1029. А. П. Чехов - О. Л. Книппер
Билет взят. Приеду понедельник1. Пломбирую зубы. Здоровье хорошо, желудок подгулял. Целую. Кланяйся дяде Ване. Антонио
1030. О. Л. Книппер - А. П. Чехову
Телеграмма
[30апреля 1904 г. Петербург]
Выехала. Телеграфируй здоровье.
Дневник О. Л. Книппер в форме писем к А. П. Чехову
Наконец-то я могу писать - тебе, дорогой мой, милый, и далекий, и такой близкий, Антон мой! Где ты теперь - я не знаю. Давно ждала я того дня, что мне можно будет писать тебе. Сегодня я приехала в Москву, побывала на твоей могилке... Как там хорошо, если бы ты знал! После засохшего юга все здесь кажется таким сочным, ароматным, пахнет землей, зеленью, деревья так мягко шумят. Как непонятно, что тебя нет среди живых людей!
Мне тебе надо так много, много написать, рассказать тебе все, что я пережила за последнее время твоей болезни и после той минуты, когда перестало биться твое сердце, твое наболевшее, исстрадавшееся сердце.
Мне сейчас странно, что я пишу тебе, но мне этого хочется, безумно хочется. И когда я пишу тебе, мне кажется, что ты жив и где-то ждешь моего письма. Дусик мой, милый мой, нежный мой, дай мне сказать тебе ласковые нежные слова, дай мне погладить твои мягкие шелковистые волосы, дай взглянуть в твои добрые, лучистые, ласковые глаза.
Если бы я знала, чувствовал ли ты, что уходишь из этой жизни! Мне кажется, что все-таки чувствовал, может быть, неясно, но все-таки чувствовал, 29-го июня, когда тебе сделалось нехорошо, ты велел выписать деньги, последние наши, из Берлина через Иоллоса и велел мне писать Иоллосу, чтоб он выслал на мое имя. Мне это было неприятно, и я не хотела делать этого, но ты настоял.
Потом ты сказал, чтоб я написала Маше, и я тут же написала ей 1. Мы с ней нехорошо расстались в мае, когда она уезжала; но я дала ей слово писать каждый день и писала, а потом перестала. Ты ведь ей часто писал из Баденвейлера. Чувствовал ли ты, что происходило между нами? Ведь все это была ревность, и больше ничего. Ведь любили мы друг друга очень. А ей все казалось, что я отняла у нее все, и дом, и тебя, и держала себя какой-то жертвой. Сначала я все объяснялась с ней, говорила много, горячо убеждала, умоляла; сколько мы слез пролили, если бы ты знал. Но все не ладилось, и в конце концов я махнула рукой. Если бы она только знала, сколько мы с тобой говорили, помнишь, в Аксенове, о том, чтобы она не чувствовала себя обездоленной. Ведь я же не выказывала никаких хозяйских прав или наклонностей, всегда считала Ялту ее домом, и мне так больно было слышать, когда она говорила, что у нее теперь нет ни дома, ни угла, ни сада. Боже мой, зачем это все так сложилось! Если бы она знала, с какими радужными надеждами я ехала с тобой из Уфы в Ялту! Не вышло с первого же дня... А если бы все так было, как я мечтала, я бы, вероятно, остыла к театру... Но сразу я почувствовала, что тут не может быть полноты жизни, полной гармонии. О, как я страдала эти полтора месяца в Ялте! И все эти осложнения из-за обряда в церкви!..2
Здравствуй, дорогой мой! Я сейчас приехала от брата Ивана, разволновала их своими рассказами о тебе, о твоих последних днях, но чувствовала, что им было хорошо, хотя и тяжело. А я бы вечно и всегда могла говорить обо всем этом, о тебе, о Баденвейлере, о чем-то большом, величественном, неумолимом, что произошло в этом сочном, изумрудном местечке в Шварцвальде.
Помнишь, как мы любили с тобой наши прогулочки в экипаже, нашу "Rundreise"3, как мы ее называли? Какой ты был нежный, как я тебя понимала в эти минуты. Мне было так блаженно чисто на душе. Помнишь, как ты тихонечко брал мою руку и пожимал, и когда я спрашивала, хорошо ли тебе, ты только молча кивал и улыбался мне в ответ.
С каким благоговением я поцеловала твою руку в одну из таких минут! Ты долго держал мою руку, и так мы ехали в сосновом благоухающем лесу. А любимое твое местечко была изумрудная сочная лужайка, залитая солнцем. По прорытой канавочке славненько журчала водичка, так все там было сыто, напоено, и ты всегда велел ехать тише, наслаждался видом фруктовых деревьев, которые занимали огромное пространство и стояли на свободе, не огороженные, и никто не рвал, не воровал ни вишен, ни груш. Ты вспоминал нашу бедную Россию...
А помнишь очаровательную мельничку, как-то она внизу стояла, вся спрятанная в густой зелени, и только искрилась вода на колесе? Как тебе нравились благоустроенные, чистые деревеньки, садики с обязательной грядкой белых лилий, кустами роз, огородиком! С какой болью ты говорил: "Дуся, когда же наши мужички будут жить в таких домиках!"
Дуся, дуся моя, где ты теперь!
В Ялте первое время я тебя чувствовала всюду и везде - в воздухе, в зелени, в шелесте ветра. Во время прогулок мне казалось, что твоя легкая прозрачная фигура с палочкой идет то близко, то далеко от меня, идет, не трогая земли, в голубоватой дымке гор. И сейчас я прямо ощущаю твою голову рядом с моей щекой.
Вот как долго не писала тебе, дорогой мой! Такая я была разбитая к вечеру, что не могла взять пера в руку.
Эти ночи спала у нас Кундасова, приезжал Костя из Петербурга и останавливался у меня, и это тоже мешало мне писать тебе. В субботу мы с О. П. проболтали о тебе до 4-х ч. ночи. Утром в воскресенье я ездила в Новодевичий монастырь. Так у меня радостно бьется сердце всякий раз, как начинают виднеться башни монастыря! Точно я еду к тебе, и ты ждешь меня там. Как я плакала на твоей могилке! Я бы часами могла лежать на коленях, прижав голову к земле, к зеленой травке на холмике, под которым лежишь ты... Родной мой, где ты?!
Днем я наконец расхрабрилась и поехала в театр. Вошла в контору и расплакалась. Чуждо и дико показалось мне в театре без тебя. Тяжело было встречаться с товарищами. Посидела, послушала репетицию "Слепых". Больше смотрела на всех, чем слушала. Сидела с Бутовой, Раевской, Лужским, Качаловым. Лужский все старался меня расшевелить своими анекдотами. Мне казалось странным, что они все по-прежнему разговаривают, ходят, все по-старому...
Обедали у меня все родные, Ваня с Соней. Безумно горячо говорили о войне, а я о ней слышать не могу. Она столько боли причинила тебе, мой родной. Сколько мы с тобой читали немецких газет, и как мне трудно было переводить тебе беспощадно написанное о нашей бедной России, когда я чувствовала, как это тебе было больно. Скорее бы кончился этот ужас! А чем он кончится, неизвестно.
Вечером была беседа об "Иванове"4. Немирович сказал вступительное слово, потом говорили о ролях. Мне тяжко было сидеть и слушать.
Вчера я опять была в монастыре, с Костей. Хотела бы каждый день ездить. Вчера же купила и отправила на могилку скамеечку, чтобы там сидеть.
Вчера у мамы встретилась со студентом Рабенек, который был при мне все время в Баденвейлере. Славный он юноша.
Два дня не писала тебе, дусик мой родной, а кажется, что целую вечность не писала.
Хожу на репетиции "Иванова". В театре кислота, точно все осели, никто не зажигается. Да и время тяжелое.
Твоя смерть, война, о эта ужасная война. Жив ли дядя Саша?!
Я ужасно одинока, дуся. Живу так, как будто ты опять придешь ко мне, посмотришь на меня своими удивительными лучистыми глазами, погладишь меня, назовешь своей собачкой... Голубчик мой, где ты?!
Устроила свою комнату в твоем кабинете, и вышло страшно уютно. Маша будет в нашей большой спальне, моя спаленка в бывшем Машином кабинетике. Маша, поросенок, мне редко пишет, а обещалась каждый день писать. Я держу слово и пишу ей часто.
Была сегодня на могилке уже в сумерки, часов в семь. Тихо, хорошо, только птицы шумят, перепархивая с дерева на дерево, да слышны шаги торопливые монахинь, виднеются их темные силуэты. Кругом, как светлячки, горят неугасимые лампады. И у тебя горит, и как-то от нее тепло, хорошо на душе. Поплакала, целовала травку зеленую на твоей могилке. Скамеечка там стоит теперь, можно сидеть. Опять я мысленно перенеслась в Баденвейлер и старалась понять, что там произошло. Дуся, я должна тебе все рассказать, только пока еще не могу...
Когда я увидела студента, я до боли переживала каждую минуту той ужасной ночи. Я слышала даже скрип его шагов по песку среди этого удивительного, величавого и жуткого молчания ночи, когда он бежал за доктором.
А все-таки смерти нет...
Об этом после...
Разбирали mise en scХne 1-го акта "Иванова". У Константина Сергеевича - Шабельского уже намечается тон, у Москвина что-то выходит. Вишневский - Боркин не внушает доверия 5. У меня ничего еще нет.
Видела Бальмонта на репетиции Метерлинка. "Слепцами" он доволен 6.
Идут дни, ночи, какие-то безразличные.
Опять из Красного стана прислали массу чудных роз и гладиолусов, и опять так же таинственно. Меня трогают эти цветы.
Дуся моя, золото мое, родной мой. Пишу тебе, и мне кажется, что мы только временно в разлуке, 2-го приедет Маша.
Как тоскливо, как невыразимо тяжело было время, проведенное в Ялте. И вместе с тем хорошо. Я все только торчала в твоих комнатах и трогала и глядела или перетирала твои вещи. Все стоит на своем месте, до последней мелочи. Лампадку мамаша зажгла в твоей спальне. Мне так хотелось. По вечерам я проходила через твой темный кабинет, и сквозь резную дверь мерцал огонек лампадки.
Я все тебя ждала, каждый вечер ждала, что увижу тебя на твоем месте. Даже громко говорила с тобой, и голос так странно одиноко разлетался по кабинету. По утрам по-прежнему ходили с Машей купаться. Домой возвращалась я уже не спеша... Никто меня не ждал, чтобы начинать свой утренний туалет, никто не ждал моего прихода в постели, с лукавой физиономией и с двумя кукишами7.
Каждое утро так было. И мне делалось весело, я тебя целовала, ласкала, так хотелось, чтоб ты чувствовал вместе со мной всю свежесть моря и прелесть раннего утреннего купанья. Какой ты славненький лежал! Я тобою любовалась. А ты всё глупости говорил и смешил меня.
Сад это лето выглядит плачевно, все высохло. Дождей нет, воды нет. Ленивый Арсений ушел, и теперь Онуфрий привел сад в приличный вид. Окопано каждое деревцо, все полито.
Сегодня наконец была телеграмма от дяди Саши, что он жив и "гарцует". Сейчас я пришла от мамы, где были хозяева дяди Саши (офицер Гретман с женой). Они его очень любят и много говорили сейчас о нем. Телеграмма из Мукдена 8.
Вчера смотрела генеральную черновую "Слепцов" Метерлинка. Пока еще нет ахового впечатления, но интересно. Мешает напряженная дикция Савицкой и ее искусственный говор под старуху. Мешала конфетная фигура Красковской, совершенно не в тоне нашего театра, с пошибом дешевого декадентства. Это все надо поправить. Москвин очень хорош. Живописна в роли без слов Бутова (безумная слепая) с диким хохотом 9.
Дуся моя, дорогой мой, нежный мой, сколько времени я не болтала с тобой! Трепаная я была, непокойная, такая, какой ты меня не любил. Как бы я сейчас постояла на коленях перед тобой, как бывало, прислонила бы голову к груди твоей, послушала бы твое сердце, а ты бы меня нежно поглаживал - помнишь? Антончик мой, где ты? Неужели мы с тобой никогда не увидимся?! Не может этого быть. Наша жизнь только что начиналась, и вдруг все оборвалось, всему конец. Как мы с тобой славно, хорошо жили! Ты все говорил, что никогда не думал, что можно жить так хорошо "женатым". Я так слепо верила, что мы с тобой еще долго, долго будем жить... Еще за несколько дней до твоей смерти мы говорили и мечтали о девчоночке, которая должна бы у нас родиться. У меня такая боль в душе, что не осталось ребенка. Много мы говорили с тобой на эту тему. В ноябре было бы уже два года младенчику моему, если бы не было катастрофы. Отчего это случилось! Ребенок у меня все бы перетянул, я это чувствую. Как бы ты его любил! Хоть помечтать об этом!
Театр, театр... Не знаю, любить мне его или проклинать... Так все восхитительно перепутано в жизни сей! Теперь, кроме него, у меня нет ничего в жизни. Все эти три года были сплошной борьбой для меня. Я жила с вечным упреком себе. Оттого я такая непокойная была, неровная, нигде устроиться не могла, свить себе гнездо. Точно все против своей совести поступала. А впрочем, кто знает, - если бы я бросила сцену...
1 После приезда в Ялту О. Л. чувствовала себя плохо, и только 25 мая они с А. П. смогли выехать в Москву. Дальнейшую ситуацию раскрывает К. С. в письме жене от 2 июня: "Приехали Чехов и Ольга Леонардовна. У нее температура 37,5. Конечно, она в день приезда покатила на репетицию, и результатом этого было то, что сегодня ночью чуть не отдала Богу душу; мучилась она, говорят, отчаянно. Сегодня утром прислали за мной, и я просидел там весь день. Очень жаль и ее и Чехова. Он тоже неважен... Теперь Ольгу Леонардовну перевезут в больницу Штрауха. Антон Павлович некоторое время пробудет в Москве и потом до отъезда Ольги Леонардовны (не сердись на меня) проживет в Любимовке, в моем кабинете. Нижних комнат не будем трогать. Это необходимо было сделать по многим причинам. Ему нельзя жить в Москве, необходим деревенский воздух. Где же найти это под Москвой? Ему хочется писать, и в Любимовке он будет это делать" (КС-9, т. 7, с. 452-453).
Когда пришло относительное облегчение, решено было 17 июня отправить А. П. вместе с Морозовым в его имение в Пермской губернии близ Усолья.
2 Т.е. А. И. Книппер.
1 Поскольку уехать в Франценсбад, как вначале предполагалось, состояние здоровья О. Л. не позволяло, К. С. перед отъездом с семьей за границу предложил А. П. и О. Л. пожить лето в их имении в Любимовке.
1 Текст написан на бланке телеграммы А. П. от 28 июня. А. П. приехал, как и предполагал, 2 июля, и 5-го они переехали в Любимовку, где вместе пробыли до 14 августа.
1 Так называли в семье Е. В. Алексееву, мать К. С.
2 Скиталец в юности был певчим и нередко писал о них в своих произведениях.
1 В архиве сохранилась недатированная записка О. Л., возможно, она относится к этому времени: "Ремни в зеркальном шкафу. Если там есть шерстяные фуфайки и кальсоны, то взять с собой в Ялту. Чтобы Маша помазала твои штиблеты мазью и потерла рукавицей. Пришли 7-ми коп. марок с кем-нибудь".
2 Семейство, с которым Алексеевы находились в родстве и которые летом жили недалеко от Любимовки.
1 Эта пьеса Б. Бьернсона предполагалась к постановке в наступающем сезоне; в ней, как считал Н.-Д., центральная роль подходила О. Л. "по темпераменту".
1 У А. С. Штекер к этому времени было восемь детей.
2 Вероятно, речь о племяннике К. С., Н. В. Алексееве.
3 Эта пьеса Б. Бьернсона возникла в репертуарных планах театра несколько позже, но вызывала сомнение возможность провести ее через цензуру.
4 К. С. с семьей возвращался из-за границы.
1 Собаки в Любимовке.
2 Речь о сестре К. С. З. С. Соколовой и ее муже, которые жили тогда в Воронежской губернии.
3 См. No 550.
1 Речь о пьесе "На дне".
2 В это время искались мотивы декораций к пьесе "На дне", которая должна была пойти в предстоящем сезоне.
1 Имеются в виду деньги за проданное Мелихово.
2 Речь о пьесе "Жильцы", которую МХТ взял для постановки и содержание которой Н.-Д. передавал А. П. в письме от 25 августа, резюмируя свое впечатление: "Сюжет хороший и, повторяю, написан правдиво, но читать скучно" (ТН, с. 535).
1 См. No 534.
2 Речь о Е. А. Говердовском. Приглашая А. П. поселиться на лето в Любимовке и характеризуя ее обитателей, К. С. 17 июня писал о Е. А. Говердовском: "Во время Вашего пребывания я больше всего боюсь Егора. У него плохая школа и много пафоса. Если он задекламирует, гоните его..." (КС-9, т. 7, с. 454).
3 В. А. Икскуль-Гильдебрандт занималась активной благотворительной деятельностью.
1 При письме оно не сохранилось.
2 Речь о паевом взносе в фонд товарищества МХТ.
1 Речь о племянниках К. С., детях его старшего брата Владимира Сергеевича.
2 М. В. Алексеев. К. С. писал о нем О. Л. в Любимовку 12 июля из Франценсбада: "Сыновья брата - удивительно славные ребята. Рисую себе картину, как Антон Павлович будет разговаривать с Микой. Это презанятный, талантливый мальчишка. Он играет роль неряхи, и потому у него всегда сваливаются панталоны. Его брат Кока, напротив, - англичанин. Они друг друга презирают, но они занятны..." (КС-9, т. 7, с. 462). Видимо, Мика присутствовал на чтении пьесы, которое происходило в Любимовке 20 августа.
3 См. письмо А. П. от 18 августа.
1 Речь о родственниках жены К. Л. Книппера.
1 Помощником В. А. Симова был К. Н. Сапунов.
2 Горький прислал альбом фотографий обитателей ночлежки и их быта, выполненные М. П. Дмитриевым, со своими пояснениями к некоторым из них.
3 К. С. вместе с группой актеров МХТ и художником В. А. Симовым 22 августа совершили обход знаменитой московской ночлежки на Хитровом рынке. Воспоминания об этом событии оставлены почти всеми его участниками.
1 Выстроенная С. И. Мамонтовым станция возле его имения Абрамцево.
2 Имеется в виду С. С. Боткин, женатый на А. П. Третьяковой.
3 После многочисленных ходатайств с Горького в августе был снят запрет на въезд в столицы.
1 См. No 534.
2 19 августа А. П. ответил на письмо П. П. Гнедича от 3 августа, где тот просил разрешения на постановку водевилей "Юбилей" и "Свадьба", а также "Чайки", чтобы реабилитировать театр за провал 1896 г.
3 Несмотря на нежелание А. П., "Чайка" была поставлена 15 ноября 1902 г. М. Е. Дарским и имела успех и у публики, и у прессы.
1 Г. С. и А. Г. Алексеевы.
2 См. No 536.
3 У Красных ворот в собственном доме проживало многочисленное семейство Алексеевых.
1 См. No 541.
2 Письмо Н.-Д. от 25 августа.
3 Видимо, речь о пьесе "Жильцы", содержание которой излагает в своем письме Н.-Д.
4 См. No 539 и 546.
5 На репетиции пьесы "На дне".
6 А. П. послал свой отказ от звания почетного академика 25 августа 1902 г.
1 Ближайшая к Любимовке железнодорожная станция.
&nb