Чехов Антон Павлович - Записные книжки. Записи на отдельных листах. Дневники

следовательности. Исключение составляют некоторые заметки на форзацах книжек и их оборотах, а также записи 1892 года во II книжке - они находятся не на своем хронологическом месте, в конце книжки.

   Использованные записи Чехов вычеркивал; неосуществленные он примерно в конце 90х - начале 900х гг. стал обводить чернилами (книжки велись карандашом).

   По воспоминаниям Н. Гарина-Михайловского:

   "- Вы знаете, что я делаю? - весело встретил он <Чехов> меня.- В эту записную книжку я больше 10 лет заношу все свои заметки, впечатления. Карандаш стал стираться, и вот я решил навести чернилом: как видите, уже кончаю.

   Он добродушно похлопал по книжке и сказал:

   - Листов на пятьсот еще не использованного материала. Лет на пять работы. Если напишу, семья останется обеспеченной" (Н. Гарин. Памяти Чехова.- "Вестник маньчжурской армии", 1904, 22 июля, No 22, стр. 659).

   Позднее заметки, обведенные чернилами, Чехов начал переписывать в специальную книжку . Самостоятельно она никогда не публиковалась, поскольку состоит из записей, перенесенных из I-й книжки. Однако Чехов не просто переписывал заметки - иногда он их редактировал, несколько видоизменял. Напечатанная отдельно, IV-я книжка даст возможность наглядно представить тот огромный запас писательских замыслов, которые Чехов не успел осуществить.

   Перенесение записей из I-й книжки в IV-ю было оборвано болезнью и смертью. Последняя заметка, которая была переписана: I, 118, 6 - IV, 20, 14.

   Таким образом, творческие записи Чехова находились как бы в движении: из II и III книжек они переходили в 1-ю, оттуда неиспользованные заметки переписывались в IV-ю. Были и другие "маршруты" движения записей: рецепты выносились в Медицинскую книжку, названия растений - в Садовую.

   Говоря о записях адресов, Е. Н. Коншина обратила внимание на то, что они прекратились в I книжке довольно рано (Е. Н. Коншина. Записные книжки А. П. Чехова.- Из архива Чехова, стр. 10). В ту пору еще не было известно о существовании специальной Адресной записной книжки, которую Чехов вел в последнее десятилетие. Вместе с Деловой книжкой она хранилась в фондах ялтинского Дома-Музея Чехова и представляет собою свод фамилий и адресов лиц, входивших в непосредственное окружение писателя - литературно-артистическое, медицинское, деловое. Благодаря ей открылась возможность представить себе это окружение и в ряде случаев уточнить сведения об отдельных лицах, об их переписке с Чеховым.

   Наконец, дневниковые записи I, II и III книжек в несколько более развернутом виде переходили в Дневник.

   Поэтическое "хозяйство" Чехова, внешне пестрое, оказывается внутренне упорядоченной, строго продуманной системой записных книжек, в которых материалы непрерывно распределяются и перераспределяются по своеобразным специализированным каналам - творческий, медицинский, садовый, адресный, дневниковый, библиографический, деловой.

   В связи с тем, что в книжках соседствуют разные по характеру материалы, возникает вопрос о форме и степени полноты их публикации. В т. XII ПССП Коншина ограничилась лишь творческими записями (они "публикуются в настоящем томе полностью, за исключением небольшого количества записей, которые не поддаются разбору <...> Полностью публикуются здесь также немногочисленные дневниковые записи Чехова. Из деловых же записей взяты лишь немногие. Рецепты, адреса и прочие мелкие записи опущены совсем" - ПССП, т. XII, стр. 362-363). Издавая записные книжки в 1960 г., Коншина избрала другой принцип: "В данном издании опубликованы полностью все категории записей, всё, что содержится в книжках, включая записи, сделанные рукою других лиц" {Из архива Чехова, стр. 7).

   В настоящем томе полностью печатаются три записные книжки Чехова, IV-я, ранее не публиковавшаяся отдельно, и V-я, Адресная, которая публикуется впервые.

   Печатая текст записных книжек полностью, составители настоящего тома руководствовались следующими соображениями. Во-первых, записи дневниковые, биографические, библиографические и т. д. весьма важны как материал для изучения биографии писателя. Во-вторых, перемешанные с творческими заметками, они помогают уточнить хронологические рамки, ограничивающие ту или иную творческую запись. Без этого невозможно воссоздание истории написания произведений Чехова. И, наконец, в-третьих, полная публикация текста записных книжек дает ценный материал для понимания писательской работы Чехова, ее атмосферы, характера, ее соотношения с медицинской практикой, с садово-хозяйственными делами, библиографическими занятиями и т. д. Записные книжки Чехова - не только материал для его исследователя, комментатора, биографа, они и сами - важный предмет научного интереса и внимания.

   При изучении творческих записей Чехова непрерывно приходится обращаться к соседним нетворческим заметкам. Так, например, запись - "Дама с мопсом" (II, 40, 4), которая впоследствии трансформируется в название рассказа "Дама с собачкой", расположена между заметками о том, что 23 августа (1896 г.) писатель выехал из Таганрога, а 24-го приехал в Кисловодск. Так уточняется место и время, когда начал складываться замысел одного из лучших чеховских рассказов.

   Можно надеяться, что настоящий том будет способствовать появлению новых исследований об истории создания отдельных произведений Чехова и о его творчестве как процессе.

   Недостаточно прояснен вопрос о записных книжках Чехова до 1891 г. "Всего вероятнее,- писал А. Б. Дерман,- что записными книжками Чехов начал пользоваться с 1891 г., со времени первой поездки в Западную Европу, до того же полагался на память" (А. Б. Дерман. Как работал А. П. Чехов.- "Новое слово", 1929, No 5, стр. 76). Мнение это (его разделяла и Коншина) расходится, однако, со свидетельствами мемуаристов, правда, не всегда достаточно определенными и достоверными.

   Художник К. А. Коровин, рассказывая о поездке нескольких художников вместе с Чеховым в Сокольники весной 1883 г., упоминает: "Антон Павлович вынул маленькую записную книжечку и что-то быстро записал в ней" (К. А. Коровин. Из моих встреч с А. П. Чеховым.- ЛН т. 68, стр. 554; "Константин Коровин вспоминает..." Составители книги, авторы вступительной статьи и комментариев И. С. Зильберштейн и В. А. Самков. М., "Изобразительное искусство", 1971, стр. 219). По свидетельству другого художника, З. Е. Пичугина, примерно в то же время у Чехова уже была записная книжка (ЛН, т. 68, стр. 544). О книжке для записей вспоминает В. А. Гиляровский, излагая историю написания рассказа "Злоумышленник" (Вл. Гиляровский. Заметки.- "Голос Москвы", 1910, No 13, 17 января; Чехов в воспоминаниях, стр. 112).

   К. С. Баранцевич подробно описывает жизнь Чехова в усадьба Лука у Линтваревых в июле 1888 г.: "Создавал он их (произведения) втихомолку, занося в записную книжку образы и мысли, занося, где придется: дома, за обедом, ночью, на ступеньках крыльца <...> И эту свою записную книжку должно быть берег и прятал, потому что я никогда ее не видел..." (К. Баранцевич. На лоне природы с А. П. Чеховым.- "Новая иллюстрация", 1905, No 26, стр. 204).

   Правда, в такого рода свидетельствах могли отразиться представления о более поздних записных книжках, как бы сдвинутые в прошлое.

   Более определенно высказывается А. С. Лазарев (Грузинский): "Сидя в кабинете корнеевского дома (ныне Музей Чехова в Москве), я спросил у Чехова о тонкой тетрадке:

   - Что это? Чехов ответил:

   - Записная книжка. Заведите себе такую же. Если интересно, можете просмотреть <...>

   Одну заметку об особом лае рыжих собак - "все рыжие собаки лают тенором" - я вскоре встретил на последних страницах "Степи"" (А. Грузинский-Лазарев. Воспоминания.- "Русское слово", 1914. No 151, 2 июля).

   А. И. Куприн приводит рассказ матери писателя, Евгении Яковлевны, о том, как Чехов еще в студенческие годы заносил заметки в записную книжку (А. И. Куприн. Памяти Чехова.- Чехов в воспоминаниях, стр. 556).

   Можно предположить, что Чехов в конце 80х годов уже пользовался специальными тетрадками для записей. Вместе с тем, не случайным кажется то обстоятельство, что именно с 1891 г. начинается систематическое ведение записных книжек с регулярными записями.

   В конце 80х годов писатель напряженно работал над романом - он остался неосуществленным. Тенденция к созданию произведения романного жанра проявлялась у Чехова не только в непосредственных попытках, но и в повестях, как бы тяготеющих к форме романа ("Степь" - повесть, которая задумывалась как более развернутое эпическое полотно, "Скучная история", "Дуэль").

   Романом представлялась автору во время работы и повесть "Три года" (29 сентября 1894 г., в письме сестре: "... пишу роман из московской жизни"). Очевидно в связи с "романом из московской жизни" и была заведена специальная тетрадь для творческих записей - ей суждено было стать основной записной книжкой Чехова до конца жизни (1-я книжка).

   Читая ее первые страницы (I, 2-40), мы видим, как сильно завладела воображением писателя повесть "Три года". Некоторые страницы почти сплошь заполнены черновыми заметками о героях повести Алексее и Федоре Лаптевых, их сестре, отце, Юлии, ее отце, Ярцеве, Рассудиной, Кочевом и др. Подробнее об этом - в статьях: П. С. Попов. Творческий генезис повести А. П. Чехова.- В кн.: "Чеховский сборник. Найденные статьи и письма". М., 1929; Э. А. Полоцкая. "Три года". От романа к повести. - В творческой лаборатории Чехова. М., 1974.

   Затем характер работы Чехова над произведениями несколько меняется: он делается как будто более рассредоточенным во времени. Эволюция Чехова-художника состояла не только в том, что он все более серьезно относился к литературному делу, но и в том, что оно становилось для него более трудоемким, увеличивался творческий цикл - от первоначального замысла до окончательной реализации.

   "Сюжеты своих произведений,- пишет о Чехове его сестра Мария Павловна,- он мог хранить и не использовать долгое время, пока они у него не "созревали"" (Из далекого прошлого, стр. 41).

   Судя по записным книжкам, этот цикл занимал обыкновенно несколько лет. А творческие истории некоторых повестей и рассказов растягивались больше, чем на десятилетие. О "Рассказе неизвестного человека" Чехов сообщал в письме к Л. Я. Гуревич 22 мая 1893 г., что начал его писать "в 1887-1888 г., не имея намерения печатать его где-либо, потом бросил..." В письме к О. Л. Книппер от 16 марта 1901 г.: "Пишу теперь рассказ под названием "Архиерей" - на сюжет, который сидит у меня в голове уже лет пятнадцать".

   "Для творческой лаборатории Чехова характерна одновременная мысленная работа над несколькими сюжетами",- отмечала Коншина (Из архива Чехова, стр. 10).

   Чем больше замедлялся творческий процесс, чем труднее и напряженней становилось обдумывание, тем более необходимыми делались записные книжки. Пора Антоши Чехонте и время зрелого Чехова отличаются не только творческой атмосферой, тональностью, но и самим стилем работы.

   "Не помню я ни одного своего рассказа, над которым я работал бы более суток",- признавался молодой писатель в письме Д. В. Григоровичу от 28 марта 1886 г.

   "Больше думал, чем писал",- говорит он в письме к О. Л. Книппер от 5 сентября 1900 г. (речь шла о пьесе "Три сестры").

   За двумя этими высказываниями - два периода, глубоко разных по самому отношению писателя к работе.

   Записные книжки Чехова относятся к его зрелым годам, когда писание стало почти синонимом медленного, напряженного и сосредоточенного обдумывания. Сопоставление черновых записей с окончательным текстом показывает: путь реализации замысла у Чехова не прямой, часто он проходит в форме преодоления, а иногда даже отрицания первоначальных наметок. Записные книжки открывают перед исследователем и читателем редкую возможность - проследить движение и развитие образов, их сложную, подчас глубоко противоречивую предысторию.

   Известны творческие заветы Чехова, его требования художественной сдержанности и объективности: "... старайтесь быть холоднее - это дает чужому горю как бы фон, на котором оно вырисуется рельефнее. А то у Вас и герои плачут, и Вы вздыхаете. Да, будьте холодны" (Л. А. Авиловой, 9 марта 1892 г.); "Чем объективнее, тем сильнее выходит впечатление" (ей же, 29 апреля 1892 г.). Записные книжки много дают для понимания не только истории отдельных произведений, но и самой творческой атмосферы литературного труда - ясной, строгой, суровой. Общий тон записей ровен, лишен непосредственно личной окрашенности, каких бы то ни было обращений автора к самому себе.

   Записи предельно кратки, лаконичны. Чехов редко заносит в книжку куски готового текста - он пользуется скупыми заметками, мгновенными очерками, деталями, за которыми предощущается образ, характер. Творческая заметка несет гораздо больше, чем она непосредственно означает,- это своеобразный сгусток, которому предстоит развернуться, развиться, соединившись с целостной структурой произведения.

   Творческая лаборатория Чехова поражает своей точностью, она хорошо налажена. Автор внимательно следит за осуществлением замыслов, на учете каждая заметка, ни одна не может затеряться. Вычеркивая использованные заметки и перенося неосуществленные в IV записную книжку, он ясно знает, каким творческим запасом располагает.

   Развитие Чехова-художника состояло еще и в том, что менялось соотношение между замыслами и литературной продукцией. Все больше накапливалось сюжетов, идей, творческих наметок, планов, и все меньше выходило готового текста из-под пера.

   Особенно настойчиво говорит Чехов о "скоплении сюжетов" в письмах последних лет: "Ах, какая масса сюжетов в моей голове" (к О. Л. Книппер, 23 января 1903 г.); "Сюжетов накопилось тьма-тьмущая" (В. А. Гольцеву, 26 января 1903 г.).

   Публикация IV записной книжки дает возможность наглядно представить последние замыслы писателя, уходившего из жизни в полном расцвете творческих сил и возможностей. Многие секреты своей работы он унес с собой. Именно потому, что цикл рождения рассказа, повести, пьесы - от первых записей до окончательного текста - с годами у Чехова все больше увеличивался, процесс работы замедлялся,- особенно трудно судить, в каком отношении находятся нереализованные заметки к будущим произведениям.

   И вообще прикрепление черновой заметки к тому или иному произведению требует большой осторожности. Некоторые записи идут как бы в одном потоке набросков, к определенному рассказу или повести, но так и остаются за пределами окончательного текста. Прикреплять их к данному произведению только на основании тематической общности или логических связей - опасно.

   Следует учитывать также, что материалы, связанные с одним произведением, порою переходили в другие. Так, например, спирит - вначале действующее лицо повести "Три года" (I, 28, 2; I, 29, 4; I, 33, 2), затем переходит в рассказ "Ариадна" (брат героини). Заметка - "Локидин кутил и много ухаживал, но это не мешало ему быть прекрасным акушером" (I, 37, 7) - как будто предназначена для пьесы "Чайка": в Локидине угадываются черты доктора Дорна. Однако, судя по месту этой заметки, она могла быть связана с работой над повестью "Три года" (подробнее см. в примечаниях).

   Заметка "Имение скоро пойдет с молотка, бедность, а лакеи все еще одеты шутами" (II, 46, 2, затем I, 73, 5) возникает в работе над рассказом "У знакомых"; но в ней уже предощущается идейно-образный мотив "Вишневого сада". Не случайно Чехов, закончив работу над рассказом "У знакомых", перенес эту заметку, как неосуществленную, в IV записную книжку.

   Чеховские записные книжки - не застывший свод записей. Внимательное чтение позволяет уловить их скрытую динамику, движение, развитие и трансформацию записей. Все это имеет неоценимое значение для понимания процесса образного мышления писателя.

   Первые наброски бывают у Чехова весьма различными: иногда записываются отдельные детали, очевидно, уже соотнесенные друг с другом в воображении автора. Иногда он делает набросок, в котором как бы конспективно намечается, схватывается все произведение, развитие сюжета, самые характерные, опорные фразы, финал (см. такого рода наброски к произведениям: "Анна на шее", "Душечка", "Крыжовник", "На подводе", "Случай из практики", "О любви", "Ионыч", "Человек в футляре, "Архиерей"). Однако почти всегда заметка - частность или "конспективный" набросок - остается образной. Чехов не пользуется планами, оглавлениями, логическим перечислением эпизодов. Сюжет произведения - если судить по записям - развивается в его сознании не как цепь событий, но как движение образов, характерных деталей, примет быта и т. д. Развитие интриги, последовательность событий специально в набросках не выделяется.

   Постепенно записные книжки становятся неотъемлемой составной частью писательской работы Чехова. В воспоминаниях современников много говорится о том, как сам он показывал знакомым литераторам книжку (чаще всего не раскрывая), давал советы, как ее вести, какого рода записи вносить, напоминал, что художник должен трудиться постоянно.

   "Он любил повторять, что если человек не работает, не живет постоянно в художественной атмосфере, то, будь он хоть Соломон премудрый, все будет чувствовать себя пустым, бездарным,- вспоминал И. А. Бунин.- Иногда вынимал из стола свою записную книжку и, подняв лицо и блестя стеклами пенснэ, мотал ею в воздухе:

   - Ровно сто сюжетов! Дас, милсдарь! Не вам, молодым, чета! Работник! Хотите, парочку продам?" (И. А. Бунин. Чехов.- Чехов в воспоминаниях, стр. 526). Бунин приводит высказывания Чехова, которые перекликаются с его записями (ЛН, т. 68, стр. 670).

   О том, какое место занимали записные книжки в работе Чехова, говорят в воспоминаниях А. И. Куприн (Чехов в воспоминаниях, стр. 557, 564), Т. Л. Щепкина-Куперник (тот же сборник, первое издание, М., 1947, стр. 215), А. Федоров ("Памяти Чехова", М., 1906, стр, 170), Петр Нилус ("Речь", 1914, No 177, 2 июля), М. Дроздова ("Новый мир", 1954, No 7, стр. 212).

   Особая стадия - после заметок в записных книжках - записи и наброски на отдельных листах. Такого рода наброски к повестям "Три года", "Мужики", к рассказу "Бабье царство", к пьесе "Три сестры" делаются, очевидно, в тот момент, когда произведение уже полностью овладело мыслью автора. Отсюда - большая сосредоточенность и целенаправленность заметок, связанных друг с другом тесней и непосредственней, чем в записных книжках, где они разделены временем, перемешаны с другими записями.

   Можно предположить, что большая часть заметок на отдельных листах не сохранилась - Чехов их уничтожал вместе с черновой рукописью после того, как переписывал текст набело (см. в письме к О. Л. Книппер от 3 ноября 1903 г. о "Вишневом [саде": "...пьеса у тебя; ведь это единственный экземпляр, смотра не потеряй, а то выйдет очень смешно. Черновые листы я уже сжег").

   Таким образом, записные книжки - часть большого творческого цикла: записи в книжке - заметки на отдельных листах - черновая рукопись - беловая рукопись - верстка и печатный текст - его правка для последующих изданий. В редких случаях сохранялись все или почти все звенья этого цикла (в преимущественном положении оказался, например, рассказ "Невеста" - смерть писателя помешала уничтожить рукописи).

   Первые публикации записных книжек Чехова и заметок на отдельных листах были сделаны лишь спустя 10 лет после его смерти.

   В 1914 г. вышел юбилейный сборник под редакцией сестры писателя М. П. Чеховой (Слово, сб. 2). Второй раздел книги состоит из двух частей: "Темы, мысли, заметки, отрывки" - там были опубликованы записи Чехова на отдельных листах; и - "Из записной книжки": творческие заметки из I записной книжки, представленные выборочно.

   Эта первая публикация, хотя и не полная, вызвала большое количество откликов. А. Г. Горнфельд увидел своеобразие чеховских записей в том, что в них нет "чистого сырья": "Здесь относительно мало подмеченного в жизни и страшно много пересоздающего жизнь" (А. Горнфельд. В мастерской Чехова.- "Русские ведомости", 1914, No 161, 2 июля); "то, что Чехов был хороший наблюдатель, знает всякий. Заметки в его записной книжке говорят о другом: он был прежде всего изобретатель, удивительно богатый выдумкой, яркой и убедительной". По мнению критика, Чехов, оставаясь в произведении реалистом, выступает в процессе творчества, в записных книжках, "как бы фантастом реализма". Сходную мысль выразила Е. Колтоновская в статье "Чехов как новатор (К десятилетию со дня смерти)".- "Речь", 1914, No 182, 7 июля: она говорила о "невероятных" штрихах, "противоречащих бытовому правдоподобию". О записных книжках Чехова в связи с публикацией в сборнике "Слово" писали также: С. Верин. Чеховский уголок.- "Свободный журнал", 1914, июль; П. Киселев. Из записной книжки Чехова.- "Утро", 1914, No 2357, 2 июля; В. Е. Ермилов. Светлый смех.- "Заря", 1914, No 26.

   Среди литературно-критических откликов на первую публикацию отрывков из записной книжки Чехова заметно выделяется статья К. И. Чуковского. Критик-исследователь задался целью раскрыть то общее, что роднит самые различные по темам записи. Он так определил "неотвратимый закон в заколдованном чеховском царстве": "Логика вещей извращается: из каждой причины вытекает неожиданное, противоположное следствие <...> Каждый образ слагается из двух внутренне противоречивых частей, взаимно отрицающих друг друга. Главный эффект заключается именно в их полярности" (К. Чуковский. Записная книжка Чехова.- "Нива", 1915, No 50, стр. 933. Частично вошло в его кн.: "О Чехове". М., 1967, стр. 163-168). Перекликаясь с А. Горнфельдом, К. Чуковский подчеркивал особую художественную природу чеховских записных книжек, писал о стремлении автора к раскрытию бессмыслицы, абсурда современной жизни, доходящих до заостроенно-гротескового, фантастического неправдоподобия.

   В 1916 г. появился последний, 23 том Полного собрания сочинений Чехова, второго издания, начатого А. Ф. Марксом (в 1903 г. вышли 16 томов). Специальный раздел там составляют "Темы, мысли, заметки, отрывки". Тексты записных книжек Чехова входили в последующие собрания сочинений: см. т. 23 Полного собрания сочинений, изданного в Петрограде в 1918 г. и повторявшего второе издание А. Ф. Маркса; т. 12 (1929) Собрания сочинений под общей редакцией А. В. Луначарского и ред. коллегии - С. Д. Балухатый, Е. Д. Зозуля, M. Е. Кольцов, Г. Б. Сандомирский, куда вошли записные книжки и дневники писателя; т. 12 (1933) Полного собрания сочинений под редакцией А. В. Луначарского и С. Д. Балухатого; т. XII (1949) ПССП, включающий, наряду с I, II и III записными книжками (творческие заметки), записи на отдельных листах, на оборотах других рукописей и дневники (1890, 1896-1903). См. также т. XI (1956) в Собрании сочинений в 12 томах, выпущенном Гослитиздатом в 1954-1957 годы и в 1960- 1964 (т. XI этого издания вышел в 1963 г.).

   Кроме публикаций в собраниях сочинений записные книжки выходили в советское время отдельным изданием: "Записные книжки А. П. Чехова". Приготовила к печати Е. Н. Коншина. Ред. Л. П. Гроссмана. М., 1927. Книге предпослана вступительная статья Л. Гроссмана (см. также журнал "Красная нива", 1927, No 13, 27 марта и т. IV его собрания сочинений в 5 томах, 1928). С рецензией на это отдельное издание выступил Д. Д. Благой ("Печать и революция", 1928, No 5).

   Материалы из записных книжек включались в сборники - А. П. Чехов. Из записной книжки. Предисл. Ефима Зозули. М., 1937; А. П. Чехов. Забытое и несобранное. Составил А. И. Роскин. М., 1940.

   В 1960 г., в связи со 100-летием со дня рождении писателя, Гос. библиотека СССР им. В. И. Ленина издала книгу публикаций "Из архива А. П. Чехова". Здесь впервые напечатан полный текст трех записных книжек Чехова, включающий чеховские записи всех видов - и творческие и нетворческие. Это издание, наиболее полное по тексту, сопровожденное наиболее развернутым комментарием, справедливо считалось самым авторитетным.

   В 1968 г. в Ленинграде вышла книга "Из записных книжек А. Чехова" с послесловием Г. Бялого. Книга иллюстрирована художником Л. Худяковым {О записных книжках Чехова писали: В. Шкловский. Техника писательского ремесла. М.-Л., 1927, гл. III; A. Pockeа. Лаборатория творчества. Мастер чернового жанра.- "Литературная газета", 1929, No 19, 26 августа; А. Б. Дерман. Как работал Чехов.- "Новое слово", 1929, No 5; см. также его книгу "О мастерстве Чехова". М., 1959, глава XI - "Как работал Чехов"; С. Балухатый. Записные книжки Чехова.- "Литературная учеба", 1934, No 2; Е. Коншина. Записные книжки как материал для изучения творческой лаборатории.- В сб.: "А. П. Чехов". Ростов н/Д., 1960; И. Битюгов а. Записные книжки - творческая лаборатория.- В сб.: "Великий художник". Ростов н/Д., 1960; И. Э. Левина. О "Записных книжках" А. П. Чехова.- Труды Одесского государственного университета, т. 152. Серия филол. наук, вып. 12. А. П. Чехов. Одесса, 1962; Б. Mейлах. Талант писателя и процессы творчества. Л., 1969 (гл. "Черты творческого процесса", стр. 379-435); M. Е. Елизарова. Записные книжки Чехова (1891-1904 гг.).- "Ученые записки МГПИ", 1970, No 382; 3. Паперный. Записные книжки Чехова. М., 1976.}.

   Наряду с записными книжками и заметками на отдельных листах в состав XVII тома входит Дневник Чехова. В отличие от дневника Льва Толстого, многих других писателей чеховский дневник исчисляется не сотнями страниц, а несколькими страницами: одна за 1890-й год - из Сахалинского дневника, две-три за 1896-й год, чуть меньше - за 1897-й, неполная - за 1898-й. Дневниковые записи за последние годы жизни и вовсе состоят из отдельных строчек. Можно сказать, что в целом дневник как форма постоянно ведущихся записей у Чехова не состоялся. Однако и немногочисленные дошедшие до нас страницы важны для изучения творческого облика Чехова, не говоря уже о том, что служат важным документом писательской биографии.

   Чеховский Дневник выдержан в объективной манере, лишен того подчеркнуто личного, "интимного" начала, с которым связано обычное представление о дневнике. Большая часть заметок - регистрация фактов, событий, краткое описание встреч, лаконичные портреты знакомых. Реже записывает Чехов в дневник рассуждения, характеристики, переходящие в раздумья о сути явления (см., например, записи 4 декабря 1896 г., 19 февраля 1897 г.).

   Часто дневниковая запись делается сначала в записной книжке, а затем, в более развернутом виде, переносится в дневник.

   Все тексты записных книжек, заметок в дневнике заново сверены по подлинникам; в ряде случаев внесены исправления. Особая трудность расшифровки текста связана с тем, что записи, сделанные мягким карандашом, со временем стирались. Некоторые из них, особенно те, что после использования были тщательно зачеркнуты автором, не поддаются прочтению.

   В комментариях указывается, к какому произведению, к какой главе или действию (если речь идет о пьесе) данная творческая запись относится, откуда и куда переходит; какому действующему лицу принадлежат записанные в книжке слова. В специальном указателе дается перечень произведений, так или иначе отраженных в записных книжках или в заметках на отдельных листах.

   В ряде случаев приводятся также высказывания Чехова о людях и о книгах, отраженных в записях, а также свидетельства современников.

   В примечаниях к записям адресов даются не только общие сведения об адресате, но и о тех непосредственных обстоятельствах, с которыми данная запись связана. Используются в комментариях письма к Чехову и другие материалы архивохранилищ Москвы, Ленинграда, Таганрога, Ялты, Мелихова.

  

  

   Тексты записных книжек и дневников подготовила Л. М. Долотова. Тексты записей на отдельных листах - А. Л. Гришунин, Л. М. Долотова, Л. Д. Опульская, Э. А. Полоцкая, Е. М. Сахарова. Примечания к записным книжкам и дневникам написали - Э. А. Полоцкая (1890-1893), Л. М. Долотова (1894-1896), З. С. Паперный (1897-1901), А. С. Мелкова (1902-1904). Примечания к записям на отдельных листах - Э. А. Полоцкая (л. 1-17), 3. С. Паперный (л. 19-26), Е. М. Сахарова (л. 18), Л. Д. Опулъская (л. 27). Раздел "Записи на оборотах других рукописей" подготовлен Э. А. Полоцкой. Вступительную статью к примечаниям написал З. С. Паперный. Указатель имен составили Г. А. Петрова и Е. М. Сахарова.

  

   I ЗАПИСНАЯ КНИЖКА (1891-1904)

  

   Оборот форзаца. Записи сделаны в разное время.

   1. Аркадакская Мария Васильевна - фельдшерица, служившая в больницах Серпуховского уезда. Из ее писем к Чехову (ГБЛ) видно, что летом 1893 г. она работала вместе с ним в Мелиховском участке по борьбе с холерой. Это, вероятно, то самое "лицо фельдшерского персонала", которое в апреле 1893 г. было предоставлено в помощь Чехову решением Серпуховской уездной Санитарно-исполнительной комиссии по борьбе с холерой ("Обзор Серпуховской земской санитарно-врачебной организации за 1892-1893 гг." М., 1893, стр. 56).

   Первое письмо Аркадакской написано 10 апреля 1893 г. в ожидании открытия "пункта", которое было намечено на 1 мая; она предупреждала Чехова: "...а я ждать не могу до 1 мая - жить негде,- а потому прошу Вас приискать себе фельдшерицу, а я получила место в Вязьме, куда и отправляюсь завтра в воскресенье". 29 апреля 1893 г. В. А. Павловская, служившая врачом в Серпуховском уезде, подтверждала, что имевшаяся для Чехова "кандидатка" в фельдшерицы - Аркадакская - уехала в Смоленскую губернию (ГБЛ). Аркадакская все же вернулась в Мелихово и служила в Мелиховском пункте, но недолго. 3 августа 1893 г. Павловская писала Чехову, что Мария Васильевна заболела и ее нужно поместить в психиатрическую больницу.

   Дом А. С. Вишнякова на Знаменке (ныне - ул. Фрунзе) - этот московский адрес Аркадакской, возможно, Чехов записал в связи с запросом председателя Серпуховской уездной земской управы Н. Хмелева от 23 июня 1893 г.: "...где имела постоянное место жительства фельдшерица Мария Васильевна Аркадакская до поступления в Мелиховский пункт?" (ГБЛ).

   2. Один из подписных листов для сбора средств на сооружение памятника Петру 1 в Таганроге (их послал Чехову П. Ф. Иорданов -- см. Письма, т. V, стр. 341 и 582). Сергеенко Петр Алексеевич - писатель, уроженец Таганрога. См. также примечания к I, 85, 3 и II, 20, 1.

   3. Эберле Варвара Аполлоновна - певица, подруга Л. С. Мизиновой. Бывала у Чеховых в Москве и Мелихове (см. Письма М. Чеховой, стр. 32-33). В письмах к Мизиновой Чехов часто справлялся о ней. "Бываете ли Вы у Вашей подруги, пожирательницы молодых художников?",- писал он 18 сентября 1897 г. Варсонофьевский пер.- у Рождественки (ныне улицы Жданова). См. примечание к Адресной книжке.

   4. Адрес М. П. Чеховой. Когда Чеховы жили в Мелихове, Мария Павловна, служившая преподавательницей в гимназии Л. Ф. Ржевской, снимала в Москве квартиру. В письмах Чехова этот адрес появляется впервые в 1895 г. (см., например, письмо В. М. Соболевскому от 15 октября 1895 г.). Позднее, узнав из письма сестры от 17 сентября 1897 г., что она по-прежнему живет в доме Кирхгоф - "угол 4 Мещанской и Садовой" (Письма М. Чеховой, стр. 37), Чехов послал ее адрес Александру Павловичу (в письме к нему от 7 октября 1897 г.).

   5. В Мелихове Чехов много занимался строительными работами: строил флигель и баню, потом переделывал флигель, строил школы в Талеже, Новоселках и Мелихове. О получении досок для дверей см. в его письме от 29 мая 1896 г. к А. А. Михайлову, учителю Талежской школы, которую Чехов строил на свои средства.

   6. Бавыкино - село близ Мелихова. К Бавыкинской волости относилось около 20 селений, в том числе и Мелихово. Все они входили в участок по борьбе с холерой, который возглавлял Чехов.

   7. Гаринвиндинг Дмитрий Викторович (наст, фамилия - Виндинг, псевдоним - Д. Гарин) - актер Малого театра и преподаватель искусства грима в Московском театральном училище. Впервые обратился к Чехову с просьбой прочитать его рукопись в январе 1892 г. 13 января 1892 г. Чехов просил отложить встречу до своего возвращения из Нижегородской губ. Примерно тогда же он переписал адрес с визитной карточки, оставленной Гариным-Виндингом (ДМЧ; см. примечание к Адресной книжке). Из сохранившихся писем Гаринавиндинга к Чехову только на первом - от 23 октября 1895 г.- есть именной штамп с адресом, совпадающим с этой записью Чехова.

   Стр. 1. 1. "Cor radix" - установить не удалось. "Via St. Croсе" - улица Санта-Кроче. В путеводителях по Флоренции значатся: Piazza St. Сгосе (площадь) и Borgo St. Croce (улица, находившаяся прежде за стенами города). См., например: Ек. Долгова. Флоренция и ее окрестности. М., 1911, стр. 95-98. Во Флоренции Чехов был с 28 до 30 марта 1891 г.; см. I, 4, 3.

   2. Судя по этой заметке, I записная книжка была начата в Петербурге, куда Чехов выехал из Москвы 7 января 1891 г. В течение трех лет - в 1890, 1891 и 1892 гг.- он останавливался в Петербурге на квартире А. С. Суворина. Этот адрес он давал знакомым (см. письма Ф. О. Шехтелю от 7 января 1891 г., Е. П. Егорову от 20 декабря 1891 г., В. Л. Кигну (Дедлову) от 11 января 1893 г.).

   Стр. 2. 1. 17 марта 1891 г. Чехов вместе с А. С. Сувориным выехал из Петербурга за границу. Вернулся в Москву 2 мая 1891 г. О поездке см. в письмах Чехова этого времени (Письма, т. IV) и в воспоминаниях Суворина ("Новое время", 1904, No 10179, 4 июля).

   "Прокурор" - Виноградов Константин Федорович, главный военно-морской прокурор. Чехов пользовался его библиотекой перед поездкой на Сахалин. В январе 1891 г. Виноградов приходил повидаться с Чеховым на квартиру Суворина (см. Письма, т. IV, стр. 157).

   2. Самая ранняя из предварительных заметок к повести "Три года" в записной книжке. Ей предшествуют лишь записи на автографе письма В. И. Бибикова к Чехову от 1 февраля 1891 г. (см. Записи на оборотах других рукописей). На связь с первоначальным замыслом повести указывает имя Иван. Ср. I, 3, 2 (Иван); I, 9 4 (Ив.); Записи на отдельных листах, л. 11 (Ивашин). В повесть не вошло. О судьбе первоначального замысла "Три года" см. в статье Э. А. Полоцкой ""Три года". От повести к роману" (сб. "В творческой лаборатории Чехова". М., 1974).

   3. Запись сделана, как и другие, карандашом; строка неровная. "Рано утром переехали границу" - в письме к М. П. Чеховой от 19 марта 1891 г. Речь идет о границе между Россией и Австровенгрией (на ст. Волочиск Волынской губ. находилась таможня).

   4. Первая запись, перенесенная в IV записную книжку. Близка по характеру некоторым другим суждениям, записанным для повести "Три года" (см. ниже), и могла быть предназначена для первоначального замысла повести.

   5. В Вену Чехов прибыл 19 марта "в 4 часа пополудни" - см. письмо сестре от 20 марта (1 апреля) 1891 г. Stadt Frankfurt - название отеля, в котором останавливался Чехов. Сестре Чехов тоже писал, что в Вене "снега нет, но все-таки холодно".

   20-го - 20 марта 1891 г.

   Собор св. Стефана - в Вене. Восхищаясь церковной готикой Вены, Чехов писал сестре 20 марта (1 апреля) 1891 г.: "Особенно хороши собор св. Стефана и Votiv-Kirche".

   Стр. 3. 1. Запись долга, образовавшегося уже в начале поездки за границу. Чехов жаловался родным, что привычка Суворина жить в дорогих отелях вынуждает его делать долги (см. письма к М. П. Чеховой от 1 (13) и 7(19) апреля). Возвратившись в Россию, Чехов писал Суворину: "...должен я Вам, если даже считать по-вашему, не менее 800 рублей" (7 мая 1891 г.).

   "21-го" - 21 марта 1891 г.

   2. В IV, 1, 2 (вместо "Иван" - "X"). К первоначальному замыслу повести "Три года". В повести не использовано.

   3. Запись - в духе общих суждений, имеющих отношение к первоначальному замыслу повести "Три года" (ср. I, 2, 4; I, б, 3 и др.); в повести - нет. Косвенно мысль об общественной деятельности как потребности души присутствует в рассказе "Жена", над которым Чехов работал осенью 1891 г., и в более поздних произведениях, например, в "Доме с мезонином" (1896).

   Стр. 4. 1. Ср. I, 6, 1.

   22 марта 1891 г. "В Венеции мы жили в лучшем отеле, как дожи",- писал Чехов сестре 1 (13) апреля 1891 г., жалуясь на излишние расходы, в которые втягивал его Суворин. В отель "Bauer" к Чехову и Суворину приходил Д. С. Мережковский. По его воспоминаниям, встреча состоялась "в длинном суворинском салоне с зеркалами без рам и с обычными венецианскими люстрами" (см. ниже). Из всех итальянских городов Венеция произвела на Чехова сильнейшее впечатление. В первом письме из Венеции - к брату Ивану Павловичу от 24 марта (5 апреля) 1891 г.- Чехов перечислял места этого города, восхитившие его своей красотой. К концу путешествия он писал: "Из всех мест, в каких я был доселе, самое светлое воспоминание оставила во мне Венеция" (Чеховым, 15 (27) апреля 1891 г.).

   В XV гл. "Рассказа неизвестного человека" действие происходит в Венеции, в отеле "Bauer". В этой главе упоминаются также домик, в котором по преданию жила Дездемона, могила Кановы, дворец дожей с замазанным портретом Марино Фальери (см. следующие записи). Из европейских городов, в которых Чехов был в 1891 г., названы также Вена и Флоренция.

   Собор св. Марка и площадь перед ним, дворец дожей, домик Дездемоны, усыпальницы Кановы и Тициана упоминаются также в письмах к родным (см. Письма, т. IV, стр. 201-205).

   Усыпальницы Кановы и Тициана находятся в церкви Фрари.

   24 марта (5 апреля) 1891 г. Чехов писал брату Ивану Павловичу: "Сегодня воскресенье. На площади Марка будет играть музыка". В этот "нежный мартовский день", как вспоминал Д. С. Мережковский, находившийся тогда вместе с 3. Н. Гиппиус в Венеции, он встретил Чехова и Суворина в соборе св. Марка (Чеховский юбилейный сборник, стр. 203-205; здесь сказано, между прочим, что весь этот день они провели вместе: осматривали "стеклянные" фабрики, покупали безделушки, вечером беседовали в номере Суворина). Воспоминания Мережковского на содержание беседы не проливают света ("Чехов <...> в горячие споры не вступал"), но в письме Чехова Ивану Павловичу от 24 марта (5 апреля), очевидно, отразились некоторые из затронутых в этот вечер тем: "Русскому человеку, бедному и приниженному, здесь в мире красоты, богатства и свободы не трудно сойти с ума. Хочется здесь навеки остаться, а когда стоишь в церкви и слушаешь орган, то хочется принять католичество".

   В Венеции Чехов говорил Мережковскому о замысле пьесы из жизни венецианского дожа Марино Фальери (1278-1355), что видно из письма Мережковского от 14 сентября 1891 г.: "Написали драму из венецианской жизни "Марино Фальери"?" (ГБЛ). Тема смерти могла быть затронута и в связи с трагической судьбой Фальери. Старый венецианский дож Марино Фальери, неудовлетворенный слишком легким наказанием знатного патриция Стено, который оскорбил его молодую жену и его самого, организовал заговор про-тив знати. Но по доносу он был схвачен и казнен, и голова его скатилась с "лестницы гигантов" дворца дожей. На одной из внутренних стен дворца дожей среди портретов дожей вместо изображения Фальери и сейчас висит рама, обтянутая черным, с латинской надписью, означающей: "Это место Марино Фальери, обезглавленного за преступление". Сюжет был уже использован в трагедии Байрона "Марино Фальери", в рассказе Гофмана "Дож и догаресса" и в других произведениях.

   В гл. XV "Рассказа неизвестного человека" Марино Фальери упоминается в характерном контексте: "А во дворце дожей меня все манило к тому углу, где замазали черной краской несчастного Марино Фальери. Хорошо быть художником, поэтом, драматургом, думал я..." Может быть, в письме Суворину от 3 марта 1892 г. имеется в виду этот неосуществленный замысел: "...хочется поехать в Венецию и написать ... пьесу".

   26 марта (7 апреля) 1891 г. письмо к родным Чехов начал так: "Лупит во всю ивановскую дождь. Veneria bella перестала быть bella". В этот день, не имея возможности из-за непогоды выйти из дому, Мережковский послал Чехову записку с предложением ехать вместе в Болонью (ГБЛ).

   Мережковский предлагал в этой записке выехать в Болонью на следующий день в 4 ч. 35 м. вечера: "Мы переночевали бы в Болонье, и затем у нас было бы время от 9 ч. утра до 2 1/2 ч.- тогда отправляется поезд во Флоренцию. На несколько часов останавливаться в Болонье неудобно, потому что там есть вещи ("Св. Цецилия" Рафаэля Санцио), на которых грешно не остановиться по-внимательнее..."

   Полное название картины Рафаэля: "Святая Цецилия с четырьмя другими святыми" (находится в Академии искусств).

   2. Запись сделана в Болонье или но дороге из Болоньи во Флоренцию, т. е. 27 или 28 марта. О. И.- по сопоставлению с Записями на отдельных листах - Ольг      а Ивановна, персонаж из первоначального замысла "Три года".

   3. В письме к родным от 28 марта (9 апреля) I89i г.: "Я в Болонье (Bologna), городе, знаменитом своими аркадами, косыми башнями и картиной Рафаэля "Цецилия"".

   Стр. 5. 1. В письме к родным 30 марта (11 апреля): "Холодно. Хандрим".

   2. Из записей к первоначальному замыслу повести "Три года" это первая, имеющая прямое отношение к ее тексту. Ср. в I гл.- о Панаурове (Сочинения, т. IX, стр. 14-15). В отличие от "брата О. И." Панауров "ничего не пил". Ср. в гл. XI: "он любил коробки с картинками".

   3. В IV, 1, 3 (после "сделал" - "как говорят"). Воспоминание Суворина о том, что Чехов собирался писать драму о царе Соломоне, возможно, восходит ко времени их путешествия ("Новое время", 1904, No 10179, 4 июля): последствия "ошибки" Соломона, попросившего мудрости,- ситуация драматическая по своему характеру. В книге Экклесиаста, приписываемой Соломону, в главах 1-й и 2-й говорится о тщетности любых человеческих усилий, в особенности о тщетности человеческого знания. К концу 1880х годов относится автограф Чехова: монолог Соломона (см. стр. 194 настоящего тома). Мысль монолога близка этим главам Экклесиаста.

   5. В IV, 1, 4. Ср. в письме А. С. Суворину от 5 февраля 1893 г.: "Литературное ханжество самое скверное ханжество".

   Стр. 6. 1. 30 марта 1891 г. Чехов приехал в Рим из Флоренции. См. I, 4, 1.

   3. "Три года", гл. X. Ярцев. В повести нет категорического утверждения: "Неравенство поэтому следует считать непреложным законом природы". Пример с "дождем" заменен на пример с "болотами". Запись датируется летом 1891 г. Чехов жил тогда в Богимове и часто беседовал с зоологом В. А. Вагнером, в частности о возможности преодоления наследственных инстинктов воспитанием. Во время этих дебатов, как вспоминал М. П. Чехов, Антон Павлович держался мнения, "что сила духа в человеке всегда может победить в нем недостатки, полученные в наследственность", и "как бы ни было велико вырождение, его всегда можно победить волей и воспитанием" (Вокруг Чехова, стр. 237). Эти споры отразились не только в философии фон Корена в "Дуэли", о чем пишет М. П. Чехов, но и в культуртрегерских взглядах Ярцева в повести "Три года" (мысль о том, что воспитанием можно преодолеть все, даже неравенство среди людей). Пример с ученым Чехов привел в письме Суворину 3 ноября 1888 г.; о возможном источнике этого примера см. в комментариях к повести "Три года" (Сочинения, т. IX, стр. 460).

   Стр. 7. 1. Эта запись связана с предыдущей, вошедшей в повесть "Три года" (в ее основе - тоже проблема социального равенства). Возможно, что и она была задумана для гл. X повести.

   2. В письме И. П. Чехову от 3(15) апреля 1891 г.: "Сегодня из Рима уезжаю в Неаполь".

   "7." - 7 апреля. Еще 4(16) апреля Чехов писал из Неаполя родным: "Днем бывает пасмурно".

   3. Один из фешенебельных отелей в Риме: "...две больших гостиных, люстры, ковры, камины и всякая ненужная чепуха, стоящая нам 40 франков в сутки" - в письме к родным от 1(13) апреля 1891 г.

   Стр. 8. 1. "11 апр." - 11 апреля. Из Неаполя Чехов вернулся в Рим. 11(23) апреля из Рима он написал письмо Н. М. Линтваревой. Храм св. Петра поразил Чехова своими огромными размерами. "Но нахожу, что он не лучше венецианского св. Марка и не лучше римско