Главная » Книги

Чернов Виктор Михайлович - Переписка Горького с В. М. Черновым, Страница 3

Чернов Виктор Михайлович - Переписка Горького с В. М. Черновым


1 2 3

ии, глубоко волновала Горького. Этой проблеме он посвятил ст. "О самоубийцах". В связи с разрывом с "Заветами" статья была напечатана в "Запросах жизни" (1912, No 27, 6/19 июля). В ней Горький подверг критике ответы Л. Андреева, М. Арцыбашева, А. Куприна, Ф. Сологуба, И. Репина, М. Кузмина на анкету "Биржевых ведомостей" об отношении к самоубийству. Этой же проблеме посвящена и большая часть ст. Горького "О современности" (Русское слово. 1912. No 51. 2/15 марта и No 52. 3/16 марта).
   3 Имеются в виду письма, получаемые Горьким от разных лиц, которые Чернов хотел использовать в своей статье о духовном развитии современности. См. п. 8 и 11.
   4 Очевидно, имеется в виду первый номер журнала "Народная семья", начавшего выходить в 1911 г.; он открывался редакционной статьей, в которой были сформулированы цели и задачи нового органа: "...будить народное самосознание, вызывать к жизни потенциальные силы народа <...> найти точки соприкосновения интеллигенции с народом, соединить эти два диаметрально противоположных мира".
   Некоторое время спустя, сообщая В. И. Ленину о том, что "Чернов затеял журнал в Москве - большой ежемесячник" в противовес "Русской мысли", "которая становится все более определенно реакционной", Горький с возмущением отмечал псевдодемократизм таких журналов, как "Народная семья", "Живое слово", "Жизнь для всех", "Народная жизнь" и т. д., наносящих "вред делу": "Все это издается "для демократии" и при ее непосредственном участии, некоторые же издания ведутся ею самой и на ее средства".
   "Все это - чистейший анархизм, демагогия, - писал Горький, - все пропитано злостью к интеллигенту, к партии, дисциплине, и с этим надо упорно бороться. В скорости можно ожидать, что эти журнальчики начнут проповедь "национализма", некоторые уже и теперь весьма близки к этому" (Ленин и Горький. С. 81-82).
   5 Листок, вышедший на Урале, не разыскан.
   6 Ответ на сообщение Чернова, что повесть Коцюбинского послана для перевода.
   7 Во время приезда на Капри 5 января 1912 г. Чернов и Миролюбов познакомились с Коцюбинским, который передал Миролюбову список адресов своих соотечественников, по-видимому предлагая привлечь их к участию в новом журнале. Об этом, вероятно, писал Чернов Горькому около 20 января 1912 г. (см. п. 11).
   8 Выражая недоумение по поводу плохой информации о ходе организации журнала, Горький в это же время писал Миролюбову: "Вам бы <...> написать подробное письмо о том, что сделано и что делается, а то - ни я, ни Бунин, ни Коцюбинский ничего не понимаем. Журнал или сборник? Как назван журнал? Как составилась редакция? Где? <...> Я прошу подробных сведений о журнале" (МИ. Т. III. С. 83). В письме без даты Миролюбов писал Горькому: "Из Москвы прислали письмо, чтобы мы решали: Журнал или Сборник. Мы ответили: "Журнал"" (Там же. С. 84). Позже, по предложению Миролюбова, журнал был назван "Заветы".
   9 Иванов-Разумник. О смысле жизни: Ф. Сологуб, Л. Андреев, Л. Шестов. СПб., 1908. Эту же книгу Горький требовал и позже. В марте 1912 г. он писал Миролюбову: "Пришлите же мне книги, взятые В[иктором] М[ихайловичем]! Надо же мне!" И в мае вновь: "Несмотря на неоднократные мои просьбы, Чернов не возвратил мне книги, взятые у меня. Это - странно. Мне особенно нужна книга Разумника "О смысле жизни". Похлопочите. Столь курьезное отношение отбивает охоту давать книги" (XXIX, 230, 238). Книга с пометами Горького находится в ЛБГ (Описание).
  

13. Горький - Чернову и Миролюбову

[Капри. 26 января 1912 г.]

  
  Виктор Михайлович, Виктор Сергеевич!
   Посылаю вам копию письма Иванова и копию моего ответа ему1.
   Об участии Иванова в журнале вы сказали мне в последний приезд ваш на Капри2 - вы должны были сделать это раньше, если уже летом списывались с ним по этому поводу.
   Его роль в организации журнала для меня неожиданна; с его проповедью я решительно не согласен, его слишком густое подчеркивание мысли о "потенциальном мещанстве социализма" мне кажется подозрительным, во всяком случае - оно несвоевременно и поэтому - бестактно, с точки зрения социально-педагогической.
   Указание на то, что мысль "о потенциальном мещанстве социализма уразумело только поколение русской интеллигенции ХХ-го века",- не вызывает у меня уважения к мудрости г. Иванова как историка общественных течений3.
   От сотрудничества с ним - отказываюсь, рукопись мою прошу возвратить4.

А. Пешков

   26/13-1
   912
  
   Черновой автограф письма и авторизованная машинопись, посланная В. С. Миролюбову, хранятся в АГ; авторизованный машинописный экземпляр, посланный В. М. Чернову, - в ЦГАОР.
  
   1 Копии п. Иванова-Разумника Горькому от 20 января и Горького Иванову-Разумнику от 26 января. См.: Г-Ив-Р, п. 1 и 2. Получив первое п. Иванова-Разумника, Горький решил, что корреспондент его ведет речь о новом журнале ("Заветы"), в организации которого принимал активное участие наряду с Черновым и Миролюбовым.
   2 Т. е. 5-8 января 1912 г. (см. п. 10 и прим. к нему). Об этом же говорится в черновике ответного п. Миролюбова Горькому от 28 января 1912 г.: "Разумника в редакцию мы не звали, а предложили ему сотрудничать и секретарство для сношения с писателями в Петербурге, о чем В. М. [Чернов] на Капри Вам говорил" (ИРЛИ, ф. 185, оп. 1, No 129).
   3 Иванов-Разумник, полемизируя с марксистами, в частности с Г. В. Плехановым, писал: "Герцен был до того глубоко убежден в мещанстве как основе всего европейского уклада, что высказал еретическую мысль о том, что социализм, оставшись победителем на поле битвы, неизбежно сам выродится в мещанство <...> Эту мысль о потенциальном мещанстве социализма уразумело только поколение русской интеллигенции начала XX века, так что в этом случае Герцен на пятьдесят лет опередил свое время..." (История русской общественной мысли. СПб., [1908]. Т. 1. С. 369; см. также: Литература и общественность. СПб.: Прометей, [1911]. Т. 1. С. 123).
   4 Горький имеет в виду рассказ "Три дня". В п. от 29 января 1912 г. из Специи (черновой вариант этого письма цитировался выше) Миролюбов просил Горького: "Так как журнал, о котором Вам пишет Разумник, Вы ошибочно приняли за наш журнал; - так как "организатором" нашего журнала в России является не Разумник, как Вы предположили, а Ростовцев - лицо хорошо В. М. [Чернову] известное и с Разумником даже незнакомое; - так как, следовательно, пока все остается как было договорено на Капри; - так как письмо Ваше основано на недоразумении,- то разрешите Вашу рукопись послать в набор и ответьте мне телеграммой" (ИРЛИ, ф. 185, оп. 1, No 24).
   30 января 1912 г. Горький телеграфировал о своем согласии печатать "Три дня" в "Заветах" (телеграмма не разыскана). О получении телеграммы Миролюбов сообщил в тот же день (АГ). Однако вскоре Горький изменил свое решение и потребовал вернуть ему рукопись. (Рассказ был напечатан: Вестник Европы. 1912, No 4, 5).
  

14. Чернов - Горькому

  

[Феццано. Около 28 января 1912 г.]

  
  Многоуважаемый Алексей Максимович.
   Из Вашего письма я узнал, что Иванов-Разумник затевает в России толстый журнал; что он хотел бы по этому поводу войти в переговоры с Вами, мною и Миролюбовым; что пишет лишь одному Вам, ибо только Ваш адрес ему известен.
   Иванов-Разумник, со своей стороны, из Вашего письма узнает о том, что у нас начинается новый журнал, что первая книжка почти готова и что для нее отправлены уже в типографию рукописи Ваша и некоторых других близких Вам лиц.
   Но, к сожалению, не только это пришлось мне узнать, а с горечью констатировать, что у Вас нет ко мне самого элементарного доверия. Несмотря на совершенно ясные наши разговоры с Вами и несмотря на столь же ясное содержание письма Иванова-Разумника, Вы предположили, что я и Миролюбов, находясь с лета в сношениях с И[вановым]-Р[азумником] и поручив именно ему на месте организацию нашего журнала,- скрывали это от Вас!
   Конечно, мое с Вами знакомство датирует с очень недавнего времени1. Но, независимо от того, что я, как мне кажется, достаточно жил и работал в очень определенном смысле, исключающем возможность ожидать от меня таких поступков, - мне, кроме того, казалось, что в нашем с Вами, хотя и кратком, знакомстве было что-то - не стану определять этого "что-то",- не допускавшее и мысли о возможности между нами инцидентов, вроде того, которому живым свидетельством является Ваше письмо.
   С глубокой горечью констатирую, что я ошибся, что это "что-то" жило только в моем воображении, что не нужно было даже малейшего реального повода для мгновенного крушения с Вашей стороны всякого ко мне доверия... И крушения настолько решительного, что Вы не нашли даже нужным проверить какие бы то ни было сомнения, попросить у меня каких-нибудь разъяснений - а прямо ответили категорическим "не желаю с Вами иметь никакого дела!" - и Раз[умнику] Иванову, и мне с Виктором Сергеевичем.
   Итак, я напрасно думал, что Вы относитесь ко мне истинно хорошо, так, как отнесся я к Вам. А истинно хорошим я считаю только такое отношение, которое не рвется по всякому поводу или без повода, а способно, наоборот, выдерживать даже и некоторые испытания...
   Мы говорили с Вами, действительно, лишь "предположительно" об участии И.-Р. в журнале. И естественно. Правда, летом Мир[олюбов] и я писали Разумнику Ив. (с которым ни я, ни он лично не знакомы), - но это было по делам "Современника" (как он сам, впрочем, Вам и пишет); ему даже была заказана статья о Добролюбове2.
   Никаких шагов к привлечению И.-Р. к новому журналу не делалось до переговоров с Вами.
   Мой разговор с Вами об И.-Р. Вы, вероятно, помните. Я высказал, что "имманентный субъективизм" И.-Р.3 для меня является несколько сомнительным, что в формулировке его есть некоторые недоразумения и т. д. Но я полагал также, что здесь, вероятно, во многом возможен лишь спор о словах, и что, устроив личное свидание, можно будет "дотолковаться". Теперь я могу прибавить, что еще более верно это в отношении вопрос[ов] "такта", которые, разумеется, играют огромную роль в таком вопросе, как "потенциальное мещанство социализма"4... после второго пришествия, когда он окончательно восторжествует и когда человечество, вечно идущее вперед, выработает новые, еще высшие идеалы, и когда оно разглядит "и на солнце пятна", - на нашем солнце, социализме, ныне сияющем блеском, которого не выносят мещанские подслеповатые очи.
   Мой разговор с Вами, повторяю, был определенен. Предполагалось поручить Иван[ову]-Раз[умнику] взять в России обязанности секретаря и литературного представителя, ведущего сношения с авторами.
   Только после того, как Вы не воспротивились этой комбинации, я написал И.-Р. письмо, которое и отправил из Неаполя, проездом из Капри в Fezzano. Там я спрашивал принципиального ответа И.-Р., считает ли он для себя приемлемым такое предложение, и в случае приемлемости предлагал личное свидание за границей, чтобы столковаться. Как видите, образ действия достаточно осмотрительный.
   Так обстояло до сих пор дело... Письма моего И.-Р., очевидно, не получил, и причина очень проста: я адресовал его, руководствуясь сообщенным мне кем-то адресом, в Крым, в Гурзуф. Из письма же его к Вам вижу, что И.-Р. в Царском Селе. Возможно, однако, что И.-Р. письмо мое еще получит, только с большим опозданием, пересланное уже из Гурзуфа5.
   Как дальше со всем этим быть - признаюсь, не знаю. Каша заварилась на славу - теперь нужно расхлебывать.

Ваш Виктор Чернов

  
   Датируется по сопоставлению с п. 13 и п. Миролюбова Горькому от 29 января 1912 г. См. п. 13, прим. 2 и 4.
  
   1 Можно предположить, что личное знакомство Горького с Черновым состоялось в апреле 1911 г. в Париже. См. п. 1.
   2 См.: Г-Ив-Р, п. 3, прим. 2 и 3.
   3 См. вступ. ст. к переписке Горького с Ивановым-Разумником.
   4 См. п. 13, прим. 3.
   5 П. Чернова Иванову-Разумнику от 19 января 1912 г. Иванов-Разумник это письмо Чернова получил. О нем он писал Горькому из Царского Села 31 января 1912 г. См.: Г-Ив-Р, п. 3, прим. 3.
  

15. Горький - Чернову

  

[Капри. 29 января 1912 г.]

   Поставьте себя на мое место, Виктор Михайлович, и Вы поймете, что моя ошибка вполне естественна: ведь не часто случается так, что одни и те же лица, в одно время затевают два журнала! Причем факт, что Вы не знакомы с И[вановым]-Разумником лично и не состояли с ним в переписке, - мне неизвестен. Вполне естественно было предположить, что дело идет об одном и том же издании и что Вы в беседе со мною чего-то не договорили. Тон письма И[ванова]-Р[азумника] очень удивил меня своей категоричностью, но - сознаюсь - я не обратил должного внимания на его заявление о том, что он не знает Ваших адресов.
   Далее, я только что прочитал его книги1: они мне показались многословными, но неясными, и многое в них - в прямом противоречии с общим характером Ваших мнений и намерений, как я их себе представляю.
   Еще: вместе с письмом И.-Р. я получил другое, глубоко возмутившее меня своим содержанием, и - вместо того, чтобы сообщить письма Р[азумника] Вам, а ему подождать отвечать,- ответил и ему.
   Вы поднимаете вопрос об "элементарном доверии" и говорите о том, что хороший зародыш наших отношений существовал лишь в Вашем воображении.
   Позвольте сказать Вам откровенно: меня столь часто и грубо эксплуатировали, что вообще некоторое недоверие к людям мне всегда свойственно, и я не считаю это моею виною, тем более, что оно меня не предохраняет от повторения того, что уже в достаточной степени и знакомо и противно мне.
   В частности, по отношению к Вам я не заявил о недоверии, а - как уже сказано выше - ошибочно заподозрил Вас в том, что Вы скрыли от меня Вашу переписку с И.-Р., касавшуюся не "Соврем[енника]", а нового журнала. Я искренно извиняюсь в ошибке этой перед Вами и В[иктором] С[ергеевичем].
   Затем нахожу нужным сказать, что данный случай,- чем бы он ни кончился,- не изменит моего к Вам уважения и больших надежд моих на Вас, как на человека, который вполне способен сделать много добра.
   А индивидуализм И.-Р. замешан слишком круто, и я боюсь, что он способен внушить многим и многим подозрительное отношение к социалистическим симпатиям и настроениям автора.
   Сейчас получил статью Волкова2 - "того, который обругал Поссе подлецом", - если Вами не закончена статья о современном настроении демократии3 - телеграфируйте, вышлю.
   Желаю всего хорошего.

А. Пешков

   29 янв. н. с. 1912 г.
   Капри
  
   1 Речь идет о кн. "История русской общественной мысли. Индивидуализм и мещанство в русской литературе и жизни XIX в." и "Литература и общественность", присланных автором Горькому. См.: Г-Ив-Р, п. 1, прим. 1.
   2 См.: Г-СМ, п. 18, прим. 9.
   3 О работе над статьей Чернов писал Горькому в п. 11. См. также п. 8 и 12, прим. 3.
  

16. Горький - Чернову

[Капри. 13 марта 1913 г.]

   Мне показано, Виктор Михайлович, письмо из Петербурга, сообщающее Вам со слов Л. Андреева1 мой отзыв о "Заветах" как "самом неприличном журнале, в котором всякое участие зазорно"2.
   Таких слов я Андрееву не говорил и не мог сказать, они оскорбили бы почтенных людей, которые принимают участие в "Заветах" и по отношению к которым я питаю чувство искреннего уважения3.
   Мне нет нужды скрывать, что я отношусь ко многому в "Заветах" отрицательно - я не люблю Сологуба, мне противен Ремизов4, мне чужды литературные вкусы и суждения Разумника Васильевича5, есть еще многое, что кажется мне вредным для русского читателя, но за всем этим, повторяю, я не мог сказать нелепых слов, приписанных мне Леонидом Андреевым.
   Если верно, что он передал мой отзыв о "Заветах" в той форме, как сообщают это Вам, - очень жаль.
   Но жаль - его, Андреева.
  
   Капри
   13 мар,- 28 фов.
   1913 г.
  
   Черновой автограф и второй экземпляр машинописи этого письма хранится в АГ; печатается по этой машинописи.
  
   1 Л. Андреев находился на Капри с 19 по 24 января 1913 г.
   2 Вероятно, речь идет о письме петербургского сотрудника "Заветов" С. П. Постникова Чернову от 19 февраля/4 марта 1913 г., в котором он писал: "Сейчас получил странную телеграмму от Вас: "Немедленно вышлите "Заветы" Горькому". Журнал ему своевременно, в день выхода, выслан. Кстати, передали его отзыв о "Заветах". Л. Андреев был у него на святках и передал нам этот отзыв. Горький считает "Заветы" самым неприличным журналом, в котором всякое участие зазорно. Остальных подробностей лучше не передавать. Но только обидно за В. С. [Миролюбова], если он ухаживает за ним по-прежнему". В конце письма постскриптум: "Горький у нас зачислен в годовые подписчики" (АГ).
   3 И в период организации "Заветов", и после выхода первого номера журнала Горький неоднократно критически отзывался о его содержании и направленности (см. предисловие к настоящей переписке), но нигде так резко не говорил о "Заветах", как это, со ссылкой на Л. Андреева, передал Постников. Впрочем, сам Постников в своих мемуарах советских лет, вспоминая о том времени, когда Горький уже порвал с журналом, писал: "Но это не помешало Горькому послать нам свой привет с Л. Андреевым, который гостил у него на Капри. Л. Андреев приглашен был на редакционный ужин, который мы устраивали <...>" (АГ).
   4 Ф. Сологуб и А. М. Ремизов (1877-1957) участвовали в "Заветах".
   5 Иванов-Разумник.
  

17. Чернов - Горькому

  

[Феццано. Март, после 13, 1913 г.]

   Дорогой Алексей Максимович.
   Очень рекомендую Вам подательницу этого письма, как потому, что это - человек совершенно особенный, редкой души, так и потому, что она располагает чрезвычайно интересными материалами: думается, что Вам и как человеку, и как беллетристу, и как политическому деятелю ознакомиться с ними было бы очень важно.
   Товарищ Даша - военная работница1, бывшая в Кронштадте перед самым восстанием и во время восстания2. Я положительно почти не встречал человека такой кристальной душевной чистоты, соединенной с самой крайней скромностью, робостью, преуменьшенного о себе мнения и вечного недовольства собой,- это при чисто аскетической, подвижнической преданности делу. Впрочем, если Вы ее увидите, то, я думаю, лучше всякого другого сумеете схватить ее психологический образ и оценить ее. Теперь она, под неизгладимым влиянием поражения кронштадтской попытки восстания, вся ушла в одну мысль: как избежать на будущее время подобных неудач, как сделать, чтобы этот горький опыт не прошел даром и чтобы в будущем военная работа воскресла на базисе более рационального ведения дела и подготовленности ко всем его трудностям. В этой области у нее много всяких предположений и планов, но, в частности, она считает совершенно необходимым - более того, своим долгом - изобразить всю историю Кронштадтского восстания, ничего не замалчивая и не прикрашивая. Она, конечно, в литературном отношении - особенно в смысле стиля - человек совершенно неопытный; кроме того, она окончила только первоначальный набросок, в котором изложение еще далеко не концентрировано, важные и менее важные части пока еще слишком идут друг с другом "вперемешку". Но, думается, уже сейчас в целом получилось нечто весьма ценное - и как "человеческий документ", и как документ по истории революции3. Дело в том, что она с необыкновенной добросовестностью проверяла и дополняла свои личные воспоминания всевозможными сведениями и сообщениями всех живых участников дела, судебных документов, газет того времени (в особенности специально военных) и т. д. На Капри она поехала тоже потому, что это дает ей возможность увидать одного с.-д., работавшего в то время в Кронштадте и бывшего au courant положения вещей в некоторых военных частях, ей менее известных,- а также и потому, что рассчитывает на кое-какую помощь хорошо знающего Кронштадт Затертого4.
   Пишу обо всем этом на тот случай, если у Вас окажется время и охота ознакомиться с материалами Даши,- что касается ее, то она с величайшей охотой показывает их всем и даже сама читает вслух. Ей хочется иметь как можно больше критических замечаний и всякого рода указаний по поводу ее рукописи - ибо есть шансы издать ее здесь, за границей... В противовес многому, что режет ухо в "Том, чего не было"5, ее рукопись поистине может быть названа необыкновенно правдивым рассказом о "Том, что было". И если ей удастся с литературной стороны обработать ее получше - а на это она готова положить все свои силы, сколько есть,- то будет, по-моему, необыкновенно полезная вещь.
   Вот все основное, для чего я взялся за перо... Кстати, о Вашем последнем письме. Я получил его, и оно подтвердило мне то, что я думал: что Вы не могли говорить так, как передавались Ваши речи в Петербурге. К сожалению, в литературной среде слишком часто рождаются слухи, превращающие мух в слона; быть может - и даже всего вероятнее - и Л. Андреев говорил не так плохо, как его поняли... Во всяком случае, очень хорошо, что я получил возможность написать в Петербург и устранить начавшее там создаваться крупное недоразумение. Впрочем, все это не так важно...
   Из России идут известия недурные - кое-что может рассказать и тов. Даша, вместе с нами только что слышавшая рассказы одного приезжего оттуда, делавшего объезды многих городов и видевшего целый ряд партийных работников. Между прочим, там есть проект издания газеты. Так как Вы занимаете положение вне узких фракций, то, быть может, у Вас явится охота сказать о чем-нибудь свое слово? Газета будет выходить в России и распространяться немедленно - это не то, что заграничная пресса, еле-еле и со страшными опозданиями доползающая до местных людей...
   Ну, пока всего лучшего. Крепко жму руку.

Ваш Виктор Чернов

  
   Датируется по сопоставлению с п. 16.
  
   1 Речь идет о Юлии Михайловне Зубелевич - "Даше Кронштадтской". В докладе полковника Еремина "О террористических планах и вообще об отношении к террору различных заграничных групп и отдельных представителей партии с.-р." от 28 марта 1912 г. упоминается "Даша Кронштадтская", она же "Даша Военная", принимавшая участие в Кронштадтском восстании в 1906 г. "Существует предположение, что ею было совершено покушение на жизнь вологодского тюремного инспектора Ефимова в апреле 1911 г. Недавно она выехала... в Италию..." (Агафонов. С. 148).
   2 Первое революционное вооруженное восстание матросов Балтийского флота и солдат в Кронштадте произошло 26-28 октября 1905 г. Здесь имеется в виду второе вооруженное восстание в Кронштадте, произошедшее 19-20 июля 1906 г. Оно подготавливалось большевиками еще с весны, но стихийно начавшееся в эти дни Свеаборгское восстание солдат и матросов привело к преждевременному выступлению в Кронштадте. Восстание было подавлено, 1417 человек осуждено, из них 36 - казнено.
   3 См.: Зубелевич Ю. Кронштадт: Воспоминания революционерки. 1906. Ч. 1-3. Кронштадт: изд-во Совета рабочих и солдат, депутатов, [б.г.]. Отрывок под заглавием "Захват форта" напечатан в кн.: Егоров И. В. 1905. Восстания в Балтийском флоте в 1905-1906 гг. в Кронштадте, Свеаборге и на корабле "Память Азова": Сб. статей, воспоминаний и документов. Л., 1926.
   После Октября Ю. М. Зубелевич участвовала в антисоветском мятеже в Кронштадте (28 февр.- 18 марта 1921 г.), подготовленном эсерами, анархистами, меньшевиками и белогвардейцами. Ее муж С. М. Петриченко возглавил Временный революционный комитет, являвшийся ширмой подлинных руководителей мятежа - контрреволюционеров, стремившихся "взорвать изнутри" Советскую власть. После ликвидации мятежа частями Красной Армии Зубелевич была арестована, в августе 1922 г. выслана в Среднюю Азию, в 1924 г. уехала за границу, где возобновила связи с Черновым.
   4 А. Затертый - ранний псевдоним А. С. Новикова (Прибоя). Новиков-Прибой в 1899-1906 гг. был матросом Балтийского флота, очевидцем событий Кронштадтского восстания, которым посвятил документальный рассказ "Казнь 19 кронштадтских матросов в 1906 г." См. в кн.: Егоров И. В. 1905. Восстания в Балтийском флоте... (подпись: А. Затертый-Новиков); Новиков-Прибой А. С. Собр. соч. М., 1963. Т. 1 (под загл. "Бойня"); Красный флот. 1923. No 3.
   5 "То, чего не было. (Три брата)" - роман В. Ропшина (Б. В. Савинкова), печатавшийся в "Заветах". См. вступ. ст. к переписке.
  

Другие авторы
  • Востоков Александр Христофорович
  • Уйда
  • Харрис Джоэль Чандлер
  • Трефолев Леонид Николаевич
  • Радзиевский А.
  • Волконский Михаил Николаевич
  • Жуков Виктор Васильевич
  • Бем Альфред Людвигович
  • Телешов Николай Дмитриевич
  • Азов Владимир Александрович
  • Другие произведения
  • Авенариус Василий Петрович - Поветрие
  • Лермонтов Михаил Юрьевич - Д. П. Святополк-Мирский. Лермонтов. Проза Лермонтова
  • Маяковский Владимир Владимирович - Москва горит
  • Щеголев Павел Елисеевич - Шаликов Петр Иванович
  • Раевский Николай Алексеевич - Тысяча девятьсот восемнадцатый год
  • Толстой Лев Николаевич - К духовенству
  • Карнаухова Ирина Валерьяновна - И. В. Карнаухова: краткая справка
  • Леонтьев Константин Николаевич - Письмо к Т.И. Филиппову
  • Зелинский Фаддей Францевич - Эсхил
  • Карелин Владимир Александрович - Мигель Сервантес Сааведра и его книга "Дон-Кихот Ламанчский"
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
    Просмотров: 519 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа