Потанин Григорий Николаевич - Полгода в Алтае

ничтожное количество лѣса вывозится изъ Алтая. Добыван³е кедровыхъ орѣховъ и лиственничной сѣры по простотѣ способовъ принадлежатъ къ роду сельскихъ промысловъ; болѣе же сложныхъ производствъ, требующихъ основан³я заводовъ, нѣтъ на въ Алтаѣ, ни при его подошвѣ, какъ, напримѣръ, скипидарнаго, которое было бы очень прибыльно въ Томской губерн³и, получающей теперь скипидаръ съ ирбитской ярмарки.

   Впрочемъ, такъ какъ лѣсъ средней Сибири не сбывается внѣ его родины, то лѣса Алтая, удаленные на югъ и не имѣющ³е удобствъ къ сплаву, потому-что рѣки его скалисты и отчасти порожисты - надолго еще будутъ оставаться дѣвственными, и какъ въ Герман³и уцѣлѣли только лѣса на горахъ Шваб³и и Богем³и, такъ и въ Сибири, когда населен³е и культура превратятъ лѣса равнины въ рощи, лѣса Алтая останутся заваленными но нынѣшнему буреломомъ.

  

  

   Долины рѣкъ и скаты горъ ниже черни представляютъ контрастъ съ характеромъ и впечатлѣн³емъ черни. Здѣсь солнце не загорожено и блеститъ во всей силѣ; контуры окрестныхъ горъ рисуются вполнѣ со врѣзанными въ ихъ бока логами; за ближайшими горами, если смотрѣть на югъ, видны отдаленныя высочайш³я горы, въ видѣ амфитеатра, на заднемъ планѣ котораго находятся тѣ горы, которыя покрыты чернью, и даже иногда снѣжныя вершины.

   Единственное высокоствольное дерево этой полосы, лиственница, растетъ рѣдникомъ по вершинамь горъ, и иногда спускается въ лога, но очень рѣдко на лугъ; иногда еще на лугу встрѣчаются сосны и березы; такое отсутств³е сплошныхъ лѣсовъ дѣлаетъ эту часть Алтая открытою и производящею совершенно противоположное впечатлѣн³е угрюмой черни. Здѣсь только на островахъ да въ логахъ растетъ густой низк³й лѣсъ черемухи, гороховника, боярышника, бузины, калины и жимолости, а гривы покрыты короткой травяной растительностью и кустарниками крушины, чернаго шиповника и золотарника, не превышающими ростъ человѣка.

   Сѣверные скаты покрываются сплошными заростями бадана или чагыра, который употребляется въ Томской губерн³и вмѣсто чая; на прочихъ сторонахъ, гдѣ камень обнажается изъ-подъ чернозема, растутъ друг³я толстянковыя: каменная рѣпка и скрыпунъ или заячья капуста. На скалахъ труднодоступныхъ растетъ горный лукъ, луковицы и ботва котораго весьма сходны съ огороднымъ лукомъ; жители алтайскихъ деревень ходятъ иногда собирать его и нерѣдко бываютъ принуждены спускаться къ нему на веревкахъ: другаго подступа нѣтъ. Луковицы его сидятъ по нѣсколько вмѣстѣ, въ щеляхъ, которыя образуются на камнѣ; толщина и величина луковицъ одинакова съ размѣрами огородныхъ луковицъ; ботва и стрѣлка дудкообразны и имѣютъ три лин³и въ д³аметрѣ и одинъ дюймъ въ окружности. По этимъ же скаламъ стелются верескъ и крыжовникъ, а изъ узкихъ щелокъ между камней торчитъ другое луковичное - вишвикъ, родъ чеснока, и дикая гвоздика, названная такъ потому, что корни этого растен³я имѣютъ вкусъ и запахъ гвоздики. Изъ подъ камней, наконецъ, висятъ гирлянды папоротника кочедыжника, который называется здѣсь каменнымъ звѣробоемъ.

   На крутыхъ косогорахъ съ глинистымъ грунтомъ, въ сильномъ освѣщен³и, возвышаются, какъ вѣхи, царск³я свѣчи, съ толстыми, усыпанными желтыми пахучими цвѣтками, наконечниками, и съ увеличивающимися книзу шерстистыми листьями. Обнаружен³я глины на скатахъ возлѣ рѣчекъ усѣеваются ранней весной столбиками съ желтыми сложными цвѣтками, и, въ срединѣ лѣта покрываются широкими листьями, съ бѣлой исподкой, принадлежащими къ одному растен³ю съ цвѣтками, называемому мать-мачихой. На нѣкоторыхъ розсыпяхъ (разрушившихся скалахъ) растетъ особенная порода ивы, о назван³и которой сами здѣшн³е жители точно не знаютъ, потому-что одни называютъ ее ивой, друг³е певгой, пигой и т. п.

   На лугу Чарыша, по курьямъ и островамъ, составляются сырые забоки изъ таловъ и черемухи, образующ³е своими сноповидно-раскинутыми вѣтвями тѣнистые своды, подъ которыми цвѣтутъ и зрѣютъ малина, смородина и курослѣпъ. Тѣнь еще болѣе усиливается отъ хмѣлевыхъ плетей, опутывающихъ вѣтви черемухи, мѣшая съ ея овальными листьями свои вырѣзныя листья и шишки. Черемухи, стоящ³я надъ водой, опутываются другимъ вьющимся, вьюнкомъ, бѣлые колокольцы котораго достигаютъ цѣлковаго въ раструбѣ. По сухимъ окраинамъ забокъ, гдѣ лучше грѣетъ солнце, спорятъ съ кустарниками своей высотой разныя сложноцвѣтныя: репейникъ и шишебарникъ,- зонтичныя: болиголовъ и дягиль, также бѣлоголовникъ, и изрѣдка прикрытъ и татарское мыло.

   На лугу, не покрытомъ лѣсомъ, также своебразныя растен³я, лузикъ, потничная трава, черноголовникъ, молосникъ и друг³я.

   Притомъ всѣ эти растен³я цвѣтутъ послѣдовательно одни за другими, вплоть до самой осени, такъ-что человѣкъ, дѣлающ³й экскурс³и въ лѣсъ, каждый день бываетъ обрадованъ какой-нибудь растительной новостью. Весна здѣсь начинается тѣмъ, что снѣгъ сначала изрѣшетиться и получить сѣрый цвѣтъ; потомъ, въ болѣе припекаемыхъ мѣстахъ, онъ превращается въ тонк³й слой и наконецъ протаиваетъ до земли, образуя круглыя дыры. Не дожидаясь этого, пробуравивъ снѣгъ своимъ бутономъ, уже распускается надъ нимъ первая лил³я - кандыкь; раскинувъ свои лиловые лепестки, она нагибается длинными тычинками и пестикомъ внизъ, а концы лепестковъ загибаетъ вверхъ, въ китайскомъ вкусѣ. За тѣмъ на гривахъ появляется лиловый анемонъ, или вѣтрянка, на лугахъ маленькая ф³алка, а у подошвъ скалъ желтыя головки мотыльковыхъ цвѣтовъ, называемыя гнилыми кореньями, потому что корни ихъ, какъ будто, подвержены разрушен³ю. Верба и медунка съ синими однолепестными цвѣтками даютъ уже взятку пчеламъ. Съ поля начинаютъ приносить въ деревни разцвѣтш³е п³оны.

   Въ началѣ мая на лугахъ появляется множество коротенькихъ архид³й ярко-синяго цвѣта, и больш³я пространства по лугамъ и скатамъ горъ исключительно покрываются сплошными засѣвами желтой руты. Въ это же время, горы мѣстами украшены вертикальными бѣлыми полосами - это лога, курчавый лѣсъ которыхъ осыпанъ ароматическими бѣлыми цвѣтами черемухи. Къ концу мая, цвѣтущ³й гороховникъ какъ будто облитъ золотомъ, отъ своихъ мотыльковыхъ цвѣтовъ.

   Къ концу ³юня и въ началѣ поля начинаютъ цвѣсти растен³я, отличающ³яся своимъ ростомъ; кипрей цвѣтетъ по пустошамъ {Т. е. по старымъ пашнямъ.} и покрываетъ малиновымъ цвѣтомъ цѣлыя полосы на тѣхъ мѣстахъ, гдѣ весной цвѣла рута; возлѣ рѣчекъ, близь кустовъ черемухи и гороховника, уже отцвѣтшихъ, появляются полосы бѣлоголовника съ большими пахучими букетами цвѣтовъ; между ними изрѣдка попадаются голубые колокольчики, син³й вертикально возносящ³йся прикрытъ, благовонный медоносный зонтикъ, пучки, или дягиля, осотъ, рѣпей, листья котораго бываютъ съ салфетку, девясилъ, или карандысь, съ самымъ большимъ изъ сложныхъ цвѣтковъ между здѣшними дикими растен³ями, отчего онъ называется также польскимь подсолнечникомъ.

   Тамъ, гдѣ въ логу течетъ ключь, крутые бока его такъ густо покрываются бѣлоголовникомъ, что кажется, будто зелень сверху осыпана мукой, въ срединѣ которой иногда сидитъ красный, какъ кумачъ, букетъ гвоздичныхъ цвѣточковъ татарскаго мыла, или барской спѣси.

   Позже, около забокъ разнообразные цвѣты смѣняются жесткимъ и высокимъ шишебарникомъ, а подъ лѣсомъ, при комляхъ черемухи, вмѣсто глухой крапивы и чистотѣла, цвѣтшихъ въ половинѣ лѣта, въ августѣ цѣпляется за вѣтви другой син³й прикрытъ, называемый здѣсь сердечной травой, отличающ³йся болѣе разрѣзными листьями и горизонтально вьющимся стеблемъ, и считающ³йся самымъ ядовитымъ растен³емъ въ Алтаѣ. Съ средины лѣта зацвѣтаетъ золотарникъ, называемый также тарновникомъ, осыпаясь и вновь набирая цвѣты непрерывно въ продолжен³и всей второй половины лѣта.

   На лугахъ въ это время сначала цвѣтетъ потничная трава съ трехлепестными желтыми цвѣтами, сух³я листья которой собираются здѣшними жителями каждую осень и употребляются вмѣсто мочала при мытьѣ половъ. Потомъ цвѣтетъ множество желтыхъ сложноцвѣтныхъ растен³й, между которыми замѣчателенъ молосникъ по своему горизонтально-растопыренному вѣнчику шафраннаго цвѣта, особенно любимый здѣшними лошадьми.

   Весной на всей природѣ лежитъ печать свѣжихъ силъ; дерево, обкусанное домашними животными, вновь окидывается зеленью нѣсколько разъ; на всѣхъ произведен³яхъ земли видна полнота и правильность; мелк³е зубчики молодыхъ черемуховыхъ листьевъ нарѣзаны самымъ отчетливымъ образомъ; каждое травянистое растен³е стоитъ прямо, и ущербъ, наносимый имъ, быстро пополняется. Но съ половины лѣта, это напряженное состоян³е силъ смѣняется усталостью, зелень теряетъ свою прозрачность и дѣлается темнѣе, у высокихъ зонтичныхъ замѣчаются поломанные листья и стволы; на листьяхъ рѣпея подлѣ дороги лежитъ не слетающ³й уже слой пыли; трава въ поскотинѣ притоптана или выѣдена домашнимъ скотомъ; наконецъ на черемухѣ мѣстами встрѣчается желтый листъ, который обманываетъ наблюдателя, бѣгущаго къ нему, какъ къ загадочному цвѣтку, и разочаровывающагося, достигнувъ до него. На поляхъ цвѣтутъ цвѣты одного только желтаго, уже опошлѣвшаго цвѣта, которые достаиваютъ уже до перваго инея, и прихваченные имъ, уходятъ, желтѣя, подъ снѣга будущей зимы.

   Въ воздухѣ начинаютъ носиться пушистые сѣмена разныхъ сложноцвѣтныхъ; растен³я, хранящ³я сѣмена въ коробкахъ, гремятъ отъ прикосновен³и къ нимъ; толстые стволы болиголова поддерживаютъ темные больш³е шары своихъ крупныхъ сѣменъ; на косогорахъ торчатъ стволы сараски съ сѣменниками, расположеннмыи на изогнутыхъ вверхъ вѣткахъ въ видѣ канделябра; кустарники также увѣшиваются ягодами; черемуха иногда бываетъ такъ плодоносна, что вѣтви ея гнутся подъ тяжестью ягодъ; въ глуши острововъ поспѣваютъ черная смородина и малина, и на курослѣпѣ появляются букеты красивыхъ голубыхъ ягодъ; наконецъ красные букеты появляются на рябинѣ, калинѣ и кислицѣ (красной смородинѣ), которые, не опадая, уходятъ въ зиму.

   На лугахъ и въ логахъ возникаетъ множество стоговъ сѣна, огороженныхъ отъ скота остожьями, а на гривахъ, между логами, чуть не въ отвѣсномъ положен³и, какъ издали кажется, видны больш³е четыреугольники побѣлѣвшей ржи или пожелтѣвшей пшеницы.

   Наконецъ хлѣбъ также убранъ въ клади, въ огородахъ торчатъ одни кочни отъ капусты, становится сыро и туманно, мужики сдваиваютъ одежду и всегда входятъ въ избу мокрые, и наконецъ пушистый теплый снѣгъ слетаетъ на сѣро-желтый бурьянъ зонтичныхъ и сложноцвѣтныхъ стволовъ. Такимъ образомъ природа кончаетъ свой растительный семестръ въ Алтаѣ.

   Какъ растительность въ Алтаѣ составляетъ двѣ зоны (зону сплошныхъ лѣсовъ и открытую зону), такъ и животныя составляютъ двѣ различныя фауны. Лѣсная часть Алтая замѣчательна тѣмъ, что въ ней водятся преимущественно животныя, ведущ³я одинокую жизнь; въ полосѣ же лиственницъ, какъ между млекопитающими, такъ и между птицами, есть много породъ, живущихъ обществами. На верхней окраинѣ черни живутъ соболи, питающ³еся ягодами рябины и красной смородины и маленькими звѣрками, живущими въ той же полосѣ; тутъ же водятся глухари, вѣсящ³е иногда по тридцати фунтовъ, и вылетающ³е не рѣдко на лысыя вершины бѣлковъ, гдѣ они садятся на мелк³й щебень; въ тѣхъ частяхъ верхней окраины черни, гдѣ больше попадается нагихъ скалъ среди лѣса, водится кабарга, самый маленьк³й родъ между оленями, такъ-что изъ шкуры его выходитъ только пара рукавицъ; ни одно животное не владѣетъ такимъ искусствомъ, какъ кабарга, лазить по камнямъ; копытца ея такъ цѣпки, что она бѣгаетъ по жердинкѣ, положенной косвенно однимъ кобцомъ на скалу. Это единственные жители верхняго этажа Алтая.

   Ниже ихъ, въ черни, живутъ медвѣди, которые не рѣдко спускаются въ деревни, лежащ³е у нижней окраины черни и наносятъ вредъ тамошнему скотоводству; лѣтомъ 1856 года одинъ медвѣдь поселился около Бѣлорѣцкой и Ключевской станицъ и задавилъ въ течен³и лѣта восемь разныхъ скотинъ; въ Ключахъ онъ даже вошелъ въ улицу, и сначала явился подъ окномъ одной избы, гдѣ напугалъ женщину, а потомъ въ сосѣднемъ оторвалъ голову у теленка. Въ одной полосѣ водятся изрѣдка маралы, а на деревьяхъ рябчики и бѣлки; прежде здѣсь много водилось лосей, но теперь ихъ вовсѣ не встрѣчаютъ въ Чарышской долинѣ. Разныя орлиныя породы, беркутъ, карагушъ, скопа вьютъ здѣсь свои гнѣзда; изъ голенастыхъ изрѣдка встрѣчается одинъ аистъ, мясо котораго нѣкоторыми жителями употребляется въ пищу.

   Ниже черни, въ полосѣ лиственницъ и сосенъ, отъ Усть-Каменогорска до Б³йска, водятся сурки, весьма характеристическое животное для этой полосы. Ниже Усть-Каменогорска, около Семиполатинска, его уже нѣтъ. Здѣсь же водятся лисицы, волки, колонки, сусленики и кроторойки (хомяки). Изъ водяныхъ птицъ въ долинѣ Чарыша попадается одна только утка-крахаль; гуси, лебеди, друг³я утки, бакланы и журавли бываютъ здѣсь только пролетомъ осенью и весной, а водятся внѣ Алтая, хотя при самой его подошвѣ, по Чарышу, Аную и Алею они уже поражаютъ своей многочисленностью.

   Осенью животная жизнь въ Алтаѣ становится замѣтнѣе; одни дѣятельно приготовляются къ перенесен³ю зимы, друг³я, съ приближающейся перемѣной температуры, дѣлаютъ переходы изъ одной мѣстности въ другую. Въ черни, около самыхъ бѣлковъ, возникаютъ стога кошечки-сѣноставки, а въ низкихъ мѣстахъ появляется множество кучекъ свѣжаго чернозема, выбрасываемаго изъ норъ кроторойками. Маленьк³я птички, совершенно окончивш³я дѣло воспитан³я своихъ птенцовъ, чаще прилетаютъ въ деревню; особенно отличаются привычкой къ человѣческимъ жилищамъ сальники, которыхъ осенью можно видѣть вездѣ, на улицахъ, во дворахъ, сидящихъ на заборахъ и окнахъ; они часто влетаютъ въ отворенныя окна избъ, чтобъ поклевать таракановъ, и вьются около топора крестьянина, рубящаго дрова, и открывающаго имъ убѣжища древесныхъ червей. Въ это же время въ пасѣкахъ производится подрѣзъ ульевъ, бадьи съ медомъ со всѣхъ сторонъ въѣзжаютъ въ деревню, въ избахъ стоитъ запахъ отъ топленаго воска и деревня подвергается нашеств³ю пчелъ; въ амбарахъ и избахъ становится отъ нихъ шумно.

   На пашняхъ осенью слетаются рябчики-гуменники (сѣрыя куропатки), перепелки и тетери; въ то же время по горамъ идутъ къ черни табуны козуль, а воздухъ оглашается, особенно ночью, турлыкающими журавлями и ичущими лебедями. Долина Чарыша, кажется, служитъ главнымъ путемъ переселен³я перелетныхъ птицъ сѣверной Сибири; ни черезъ одинъ пунктъ въ Алтаѣ не летятъ столько перелетной птицы, какъ мимо Чарышской станицы; я былъ въ Бухтармѣ во время весенняго пролета, и не замѣтилъ особеннаго множества птицы; вѣроятно черезъ Калбинское ущелье летятъ только гуси и журавли, водящ³еся по пашнямъ на правомъ берегу Иртыша; Чарышской же долиной вѣроятно летитъ все пернатое населен³е Барабинской равнины, Васюганской тундры и можетъ быть болѣе отдаленныхъ сѣверныхъ странъ. Особенно бываютъ велики стаи журавлей. Весной 1856 года пролетѣла надъ деревней Чечулихой стая журавлей, занявшая въ небѣ версту разстоян³я; крестьяне, бывш³е въ деревнѣ и удивленные этимъ явлен³емъ, стали считать птицъ, и насчитали ихъ болѣе 3000.

   Уже послѣ прихода русскихъ въ Алтай, Чарышская долина лишь нѣкоторыхъ породъ звѣрей; такъ по всѣмъ сѣвернымъ долинамъ Алтая водился прежде кабанъ, и теперь еще это обстоятельство свидѣтельствуется назван³ями рѣчекъ Боровушекъ; также вывелись выдры, исключая Ануя и мелкихъ рѣчекъ, впадающихъ справа въ Иртышъ, между Усть-Каменогорскомъ и устьемъ Бухтармы. На оборотъ, недавно сталъ попадаться въ Алтаѣ звѣрь, котораго никогда старики не встрѣчали вблизи своихъ жилищъ: изъ степи стали заходить въ долины корсуки; въ декабрѣ 1854 года убили одного корсука въ деревнѣ Прятышной и двухъ въ Чарышской и Тигерецкой станицахъ.

  

  

   Въ половинѣ восемнадцатаго столѣт³я, въ Алтаѣ жили одни калмыки; въ восточной части его, въ вершинахъ Кана и Чарыша, они состояли подъ управлен³емъ зайсанга Онбо, который жилъ при устьѣ Кана, и въ 1756 году изъявилъ желан³е вступить въ подданство Росс³и. Его люди назывались въ русскихъ актахъ каракольскими и канскими калмыками. Племя же, обитавшее въ западной части Алтая, по Бухтармѣ, по рѣчкамъ, текущимъ въ Иртышъ, изъ Калбинскаго хребта и около Усть-Каменогорска, называлось Урянхай, и состояло въ вѣдѣн³и зайсанга Бобоя. Русское населен³е занимало только три пункта, при подошвѣ Алтая: Б³йскую крѣпость, основанную до 1710 года, Колывано-Воскресенск³й заводъ, основанный въ 1727 году, и крѣпость Усть-Каменогорскую, въ 1721 году. Прямаго сообщен³я между ними не было; изрѣдка изъ Семипалатинска ходили въ Koлывань транспорты съ казеннымъ хлѣбомъ, да частные обозы съ рыбой. Чиновникъ, которому нужно было переѣхать изъ Усть-Каменогорска въ Колывань, прямо не болѣе 180 верстъ, долженъ былъ ѣхать внизъ по Иртышу до Тары, оттуда на Обь, и Обью и Чарышемъ вверхъ до Колыванскаго завода, т. е. дѣлалъ 2700 верстъ пути.

   Въ 1755 г. основана была лин³я станцовъ между Усть-Каменогорскомъ и Б³йскомъ; она была занята драгунами и казаками; тотчасъ же по основан³и ихъ, солдаты были заняты казеннымъ хлѣбопашествомъ. Лин³я эта тянулась дугой по равнинѣ, параллельно сѣверной окраинѣ Алтая; внѣ ея не было русскихъ деревень; калмыки занимали только вершины рѣки Чарыша и Ануя. Между ихъ высокими жилищами и лин³ей русскихъ станцовъ лежала полоса, свободная отъ черни, живописная и богатая, но остававшаяся пустою. Изрѣдка спускались сюда калмыки немноголюдными аулами съ верхняго Алтая, особенно во время военныхъ движен³й въ Монгол³и, да русск³е промышленники ходили на звѣровой промыселъ и искан³е дикаго меда, и еще мѣстами жили русск³е разбойники, о которыхъ и теперь еще сохранилась народная память. Въ рѣку Бѣлую впадаетъ рѣчка Омелиха, названная такъ потому, что на ней жилъ прежде разбойникъ Емельянъ; въ Бухтарму, не далеко отъ ея устья, впадаетъ рѣчка Селезневка, на которой жилъ разбойникъ Афонас³й Селезневъ, извѣстный въ народѣ просто подъ назван³емъ Селезня-разбойника.

   До основан³я колыванской лин³и, русск³я деревни не были ограждевы отъ нападен³й непр³ятеля; основан³емъ ея русское правительство хотѣло закрыть внутренность Томской губерн³и, отъ набѣговъ изъ средней Аз³и. Но русск³я деревна снова появились внѣ лнн³и; когда, для прикрыт³я ихъ, лан³ю перенесли далѣе на югъ, въ горы, гдѣ она и теперь существуетъ въ видѣ цѣпи казачьихъ станицъ, деревни еще далѣе вторглись во внутренность Алтая; этимъ свойствомъ - идти впереди укрѣпленной лин³и, русская колонизац³я въ Алтаѣ отличается отъ колонизац³и по Иртышу и степямъ, къ нему прилегающимъ; по Иртышу тянется лин³я казачьихъ станицъ, основанная правительствомъ, а русск³я деревни лежатъ въ 200 верстахъ отъ нея, внутри Томской губерн³и; въ срединѣ находится степь, сначала пустая, а потомъ, во время потрясен³й Джунгар³и, занятая киргизами; въ Алтаѣ русское племя и теперь еще рвется впередъ, безпрестанно основывая новыя деревни между старыми, и прося позволен³я выселиться за крайнюю лин³ю русскихъ поселен³й. Но вершины Чарыша, Ануя и Катуни, предоставлены калмыкамъ, и потому русской колонизац³и открыты совершенно только двѣ алтайск³я долины, Бухтармы и Убы, гдѣ дѣйствительно она распространилась почти до самыхъ вершинъ. Напротивъ, русская колонизац³я отъ Оби къ Иртышу и теперь тихо подвигается, а казаки, живущ³е по послѣдней рѣкѣ, съ неохотой переселяются въ Киргизскую степь. Колонизац³я Томской губерн³и началась на сѣверѣ и шла съ запада на востокъ, потомъ она обратилась на югъ, вдоль рѣки Оби, и наконецъ съ Оби къ Иртышу, съ востока на западъ, по южной части губерн³и; такимъ образокъ путь ея составляетъ дугу, внутри которой находится Кулундинская степь, доселѣ лишенная осѣдлости, и отдѣленная отъ Киргизской степи лин³ей казачьихъ станицъ, что дѣлаетъ ее внутреннею степью. Причиною этого явлен³я то, что климатъ этой дуги, представляетъ болѣе климатическаго сходства съ Великоросс³ей, чѣмъ заливъ Киргизской степи, вдавш³йся въ Томскую губерн³ю почти до Барнаула, который русск³е люди и должны были обогнуть, чтобъ достичь до Алтая, заключающаго въ себѣ по своей возвышенности всѣ услов³я сѣвернаго климата.

   Въ настоящее время, русск³я деревни примкнуты вплоть къ нижней окраинѣ черни, которая и составляетъ пока границу русской колонизац³и; по Чарышу самая дальняя деревня Чечулиха, въ 140 верстахъ отъ Колыванской шлифовальной фабрики, прежняго завода, самаго крайняго русскаго селен³я въ половинѣ восемнадцатаго столѣт³я. По Убѣ много основано новыхъ деревень, которыя находятся еще въ такой лѣсной глуши, что не имѣютъ другаго сообщен³я съ равниной, какъ въ лодкахъ по рѣкѣ. Я не могъ узнать въ сколькихъ верстахъ отъ устья находится самая дальняя деревня на этой рѣкѣ.

   Вершины Чарыша, до впаден³я Кузыла, заняты кочующими калмыками. Образъ жизни ихъ походитъ болѣе на остяцк³й; войлочныя кибитки очень часто смѣняются берестяными; нѣкоторые же вовсе не имѣютъ юртъ, а живутъ въ пещерахъ, огораживая ихъ спереди хворостомъ. - Особенно замѣчательно, что они кочуютъ не многочисленными аулами, какъ киргизы, а разъединенно; гдѣ попадется три, гдѣ двѣ, гдѣ одна кибитка, поставленная въ густомъ лѣсу; такой порядокъ они находятъ привольнымъ для скотоводства, а грабежа и воровства у нихъ не существуетъ, почему имъ нѣтъ необходимости соединяться въ больш³я общества; здѣсь оставленная въ пустынѣ вещь лежитъ до возвращен³я своего хозяина не тронутою, хотя и проѣзжаютъ мимо ея посторонн³е люди, Такимъ образомъ иногда оставляется, гдѣ-нибудь на лѣсинѣ, цѣлое имущество безъ опасен³я потерять его.

   Одежда калмыковъ приспособлена къ мѣстности. Главное ея отлич³е состоитъ въ томъ, что кромѣ шапки, ни одна составная часть ея не можетъ сильно. Она состоитъ изъ шубы, которая не снимается и лѣтомъ, замшевыхъ штановъ, сапоговъ изъ моральихъ ногъ, шерстью внаружу, и оригинальной шапки. Овчинныя или сурочьи шубы ихъ бываютъ такъ выдѣланны, посредствомъ натиран³я печенью, что не повреждаются отъ мочи. Русск³й крестьянинъ обыкновенно передъ дождемъ, спѣшитъ накинуть озямъ сверхъ нагольнаго тулупа, чтобъ его не испортило; а калмыкъ иногда бросается въ своей шубѣ въ воду и выходитъ, какъ утка, мокрый, не боясь, чтобъ она затвердѣла или потеряла теплоту. Замшевые штаны и мохнатые сапоги, отличаются тѣмъ же свойствомъ. Такое услов³е въ одеждѣ явилось вслѣдств³е положен³я калмыковъ въ странѣ, обильной дождями.

   Калмыцкая шапка издали похожа на китайскую пуховую, съ загнутыми кверху краями, но вблизи открывается большое несходство. На описан³и ея стоитъ остановиться долѣе, потому что шапка и головной уборъ всегда составляли самую характеристическую часть человѣческаго костюма. Калмыцкая шапка состоитъ изъ мѣховаго или стеганаго колпака, сверху покрытаго непремѣнно желтою нанкой; къ этому колпаку пришивается снаружи опушка, изъ черной мерлушки, которая, такъ какъ у калмыковъ нѣтъ своихъ черныхъ овецъ, покупается у русскихъ. Опушка сверху гораздо полнѣе, чѣмъ внизу, отчего шапка кажется кверху шире; сзади опушка разрѣзана; къ этому мѣсту пришиваются двѣ тесьмы, висящ³я вдоль спины вмѣстѣ съ косой. Непремѣнная принадлежность калмыцкаго костюма есть также ножъ и огинво на поясѣ, и трубка, вложенная въ кожаный мѣшокъ и хранящаяся вмѣстѣ съ нимъ въ сапогѣ. Трубки бываютъ желѣзныя, мѣдныя, но чаще дѣлаются самими калмыками изъ еловыхъ сучьевъ, безъ вставляемаго внутрь желѣза, какъ дѣлаютъ русск³е, потому что еловое дерево само довольно огнеупорно. Табакъ получается ими изъ окрестностей города Б³йска, вокругъ котораго находится много табачныхъ плантац³й, а частью изъ Иртыша. При употреблен³и табакъ мѣшается на половину съ березовымъ лубомъ, что, будто-бы, отнимаетъ у него горьк³й вкусъ.

   Главныя занят³я ихъ скотоводство и звѣроловство. Впрочемъ уходъ за скотомъ ничтожный. Не только распложен³е скота предоставлено на его собственную волю, но и вся жизнь его очень мало стѣснена; конск³е табуны почти независимы, ходятъ безъ пастуховъ гдѣ вздумается. Если хозяину нужно имѣть лишнюю лошадь для верховой ѣзды, то онъ ѣдетъ въ свой табунъ, и ловитъ арканомъ того коня, котораго намѣренъ усмирить. На концѣ аркана сдѣлана петля; калмыкъ кладетъ ее на ладонь правой руки, потомъ остальную веревку собираетъ кольцами около кулака, постепенно увеличивая величину ихъ, и мчится по табуну, преслѣдуя неука. Догнавъ его, онъ кидаетъ аркамъ на воздухъ, и никогда не дѣлаетъ промаха; петля стягивается на шеѣ пойманной лошади, захватываетъ у ней дыхан³е, и она падаетъ; за тѣмъ перекинуть на нее сѣдло и намотать на голову арканъ вмѣсто узды - дѣло мгновен³я - и укротитель уже сидитъ на дикомъ, не привыкшемъ ни къ какой ношѣ конѣ. Эта ловля болѣе походитъ на охоту съ лассо гуачосовъ Буэносъ-Айрэса, чѣмъ ловля крюкомъ у калмыковъ Астраханской губерн³и и бурятовъ Забайкальской области.

   Значительная высота калмыцкихъ пастбищъ и особенный ихъ характеръ, придаютъ калмыцкимъ лошадямъ нѣкоторыя черты, отличающ³я ихъ отъ лошадей киргизской степи и сибирской равнины. Онѣ ниже всѣхъ ихъ ростомъ, имѣютъ широкую спину и сильно развитую грудь, отчего передн³я ноги ихъ широко разставлены и кажется будто выворочены, и отличаются наклонностью къ полнотѣ. Онѣ считаются при подошвѣ Алтая лучшими ломовыми лошадьми.

   Рогатый калмыцк³й скотъ также считается лучшимъ въ Томской губерн³и. Калмыки покупаютъ телятъ на равнинѣ и угоняютъ въ горы; тамъ они нагуливаются и уже взрослыми спускаются опять на равнину для продажи на-убой. Изъ быка выходитъ около 15 пудовъ мяса и до 4-хъ пудовъ сала. Овцы калмыцк³я имѣютъ небольш³е курдюки, мягкую шерсть, никуда впрочемъ не сбываемую, и всѣ одной бѣлой масти съ черными головами, что придаетъ живописный видъ овечьему стаду, когда его гонятъ въ кучѣ. Межгорное положен³е особенно развило у калмыковъ козловодство, и у нѣкоторыхъ ихъ считается до 300 головъ. Попадаются иногда яки (длинноволосый тангутск³й скотъ), извѣстный у нихъ подъ именемъ сарлыкъ. Онъ отличается свирѣпымъ видомъ и характеромъ, имѣетъ длинную шерсть, густой хвостъ и тонк³я ноги; меня увѣряли, что яки даютъ синее и невкусное молоко, что не согласно съ показан³ями путешественниковъ по Монгол³и и Тибету.

   Весной калмыки спускаются съ своего плоскогорья до безлѣсныхъ предгор³й Алтая, бить сурковъ, мясо которыхъ они уважаютъ. Осенью они встрѣчаются по всѣмъ дорогамъ, ведущимъ изъ ихъ страны, караванами иногда въ 15 лошадей, на которыхъ перекинуты переметныя сумы, наполненныя кедровыми орѣхами, которые они спѣшатъ сбыть въ Колыванской фабрикѣ и въ Б³йскѣ; зимой они выводятъ лошадей на продажу, а сами покупаютъ табакъ и друг³е припасы. Кромѣ этого, ихъ нельзя увидѣть у подошвы Алтая; но ближн³я къ нимъ деревни всегда полны ими, потому что они покупаютъ въ нихъ ячмень, стоимость котораго въ Чечулихѣ не превышаетъ 30 к. асс. за пудъ.

   Характеръ этого небольшаго народа, подъ тяжелыми услов³ями его домашняго быта, въ странѣ съ низкой температурой и не богатой, сложился иначе, чѣмъ у киргизовъ, пользовавшихся южнымъ климатомъ, обширнымъ скотоводствомъ е положен³емъ на торговомъ пути изъ Аз³и въ Европу; съ 15 лѣтъ калмыкъ дѣлается уже опытнымъ звѣроловомъ, и до смерти занятъ единственною мыслью достать себѣ насущное пропитан³е. Киргизы смѣняютъ труды отдыхами, несчастья сопровождаютъ пиршествами и самая война составляетъ для нихъ забаву; калмыки должны вести войну съ непр³ятелемъ, незнающимъ договоровъ и услов³й. По замѣчан³ю старожиловъ, калмыки, со времени перваго знакомства съ русскими, не сдѣлали ничтожнаго измѣнен³я въ своемъ костюмѣ; у киргизовъ есть мода. Они долго еще будутъ носить свою шапку, тогда какъ у киргизовъ уже появляются пуховыя шляпы съ полями, русскаго издѣл³я. Такая неподвижность можетъ быть объяснена горнымъ положен³емъ ихъ жилищъ, которое однакожъ на столько доступно съ равнины, сколько нужно, чтобъ не образовать изъ нихъ непокорныхъ горцевъ. Эта доступность Алтая была причиною того, что коренные жители Алтая никогда не были независимы, и всегда входили въ составъ другаго какого-нибудь владѣн³я, какъ членъ его или какъ данникъ. По своей доступности Алтай, какъ и ровныя степи Джунгар³и, былъ занимаемъ разными племенами; сначала онъ вѣроятно былъ занятъ финнами; нынѣшн³е калмыки принадлежатъ къ монгольскому племени, или, по-крайней-мѣрѣ, это омонголенные финны; наконецъ, въ наше время, въ ущелья Алтая врывается съ сѣвера русское племя, тогда какъ съ юга, около вершинъ Бухтармы, уже въ его предѣлахъ начинаетъ кочевать турецкое племя киргизовъ, которое, въ продолжен³е не болѣе 250 лѣтъ, подвинулось на востокъ отъ вершинъ Ишима на полторы тысячи верстъ.

  

  

   Въ одной изъ лучшихъ долинъ Алтая находится станица Чарышская. Такъ называется она по рѣкѣ Чарышу, на которой стоитъ; на этой рѣкѣ нѣтъ ни мостовъ, ни мельницъ; броды часты, но опасны; русло измѣнчиво; тамъ, гдѣ въ прошлое лѣто были глубок³е и широк³е плеса, на другой годъ рѣка настружитъ мели изъ валуновъ, превращающ³яся потомъ въ острова, покрытые густой лѣсной растительностью. Ночью, во время всеобщей тишины, въ долинѣ слышенъ грохотъ катящихся по дну валуновъ; въ ясный и тих³й день поверхность ея волнуется отъ неровнаго дна, какъ въ бурю. Лодка съ шалящими дѣтьми улетаетъ изъ виду; гуси, вздумавш³е переплыть на ближн³й островъ уносятся бокомъ внизъ по рѣкѣ и тотчасъ высаживаются обратно на берегъ, громко разговаривая о неудобоисполнимости предпринятой экспедиц³и.

   По обѣимъ сторонамъ этой быстрой рѣки идутъ горы, изрѣзанныя логами, въ которыхъ текутъ побочныя рѣчки и ключи; рѣка нерѣдко пришибается къ одной сторонѣ, отдѣливъ подъ другую узкую и тихую протоку; въ пришибахъ образуются быки, т. е. грива горы оканчивается отвѣсной скалой, въ которую бьетъ рѣка почти подъ прямымъ угломъ.

   Станица стоитъ на правомъ берегу. Въ четырехъ верстахъ выше станицы, рѣка дѣлаетъ пришибъ къ высокому камню, и потомъ удаляется къ противоположной сторонѣ, возвращаясь къ правой сторонѣ уже въ верстѣ ниже станицы, и также образуя опасный быкъ. Такимъ образомъ на правой сторонѣ находится лугъ, пять верстъ длиной, на который выходятъ изъ ущел³й нѣсколько мелкихъ рѣчекъ, впадающихъ въ Чарышъ. Станица стоитъ не на самомъ Чарышѣ, а на курьѣ, т. е. глубокомъ заливѣ, при впаден³и въ нее Пашенной рѣчки.

   Рѣдкое селен³е въ Алтаѣ такъ удачно освѣщено, какъ Чарышская станица. Освѣщен³е имѣетъ въ горномъ ландшафтѣ такое же значен³е, какъ и въ расположен³и картины на стѣнѣ; недостатокъ свѣта дѣлаетъ видъ печальнымъ, излишн³й блескъ фальшивымъ; количество свѣта зависитъ отъ расположен³я горъ. Станица Ключи (на западъ отъ Чарышской), такъ обставлена высокими горами, что солнце свѣтитъ въ все какъ въ колодезь только тогда, когда находится въ зенитѣ; день сокращается на нѣсколько часовъ. Сами жители сознаютъ это неудобство, и завидуютъ тѣмъ селен³ямъ, которыя не такъ загорожены горами. Чарышская станица лежитъ ближе къ горамъ, которыя возвышаются на сѣверной ея сторонѣ, и, напротивъ, болѣе открытый видъ представляется для нея на юго-западѣ. - На сѣверѣ, не болѣе, какъ въ ста саженяхъ отъ послѣднихъ дворовъ, возвышается Заворотная гора, на востокѣ - надъ самой станицей, другая - Слизунова, при подошвѣ которой построена деревянная церковь. За ней дальше Могильная, Каштацкая горы и такъ далѣе, вверхъ по Чарышу. Изъ-за Заворотной, влѣво, вдали выглядываетъ Мохнатая сопка, скалистая верхушка которой покрыта сосновымъ лѣсомъ; она лежитъ уже на другомъ берегу Чарыша, верстахъ въ 10-ти отъ станицы; отъ нея къ станицѣ, по противоположному берегу тянется длинная гора, которая образуетъ западную стѣну Чарышской долины, и кончается на югѣ Чалинской горой; мѣстами углубляются въ ея покатость глубок³е лѣсистые лога, образующ³е пазухи между гривами, которыя кончаются надъ долиной по большей части обрывами; можетъ быть онѣ прежде кончались дальше въ долинѣ, постепенно понижающимися мысами, но рѣка отмыла эти клинья, и образовала на концахъ гривъ треугольные утесы надъ долинами.

   На югъ отъ станицы видны Монастыря, Шпили, Теплая гора и на самомъ заднемъ планѣ синяго цвѣта, покрытая чернью, Плѣшивая гора. Если подняться изъ станицы на Слизунову гору, то можно увидѣть и Коргонск³й бѣлокъ, всегда покрытый снѣгомъ, что и дѣлаютъ здѣсь тѣ, которые не видали снѣжныхъ горъ. Ближайш³я горы покрыты различною зеленью, рѣдко насаженныя по верхушкамъ ихъ высок³я лиственницы кажутся снизу тоненькими тросточками; треугольные обрывы кажутся черными отъ густаго кустарнаго лѣса, растущаго на нихъ. Дальн³я горы теряютъ уже настоящ³й зеленый цвѣтъ и принимаютъ ф³олетовый, но издали еще ясно можно видѣть пластическое ихъ устройство, съ выдающимися гривами и вдавшимися логами; горы, за ними стоящ³я, уже не выказываютъ своихъ реберъ, и кажутся просто синими пятнами одного тона.

   При такомъ просторномъ ландшафтѣ, Чарышская станица пользуется прохладнымъ лѣтомъ, теплой зимой и отсутств³емъ такихъ рѣзкихъ вѣтровъ, как³е бываютъ въ другихъ частяхъ Алтая; все это даетъ жителямъ береговъ Чарыша право хвастаться своей рѣкой и, въ самомъ дѣлѣ, отличаться особеннымъ благосостоян³емъ передъ окрестнымъ населен³емъ.

   Большая куча домишекъ, маленькихъ и старенькихъ, на половину безъ крышъ, съ маленькими дворами, составляетъ жилища здѣшнихъ горцевъ. - Каждый домикъ выходитъ на улицу чистымъ крыльцомъ, иногда въ видѣ портика, о четырехъ колонкахъ, иногда въ видѣ длинной будки, съ четыреугольнымъ отверст³емъ вмѣсто окна, и въ разныхъ другихъ видахъ. Каждый домъ состоитъ изъ избы и горницы, раздѣленныхъ сѣнями, съ дверями на улицу, и во дворъ; дворы были отмежеваны при первомъ поселен³и станицъ, не болѣе 5 квадратныхъ саженъ для каждаго дома; на такомъ ограниченномъ пространствѣ настроены у состоятельныхъ: другая изба для стряпни, содержан³я птицы и телятъ зимой, анбаръ съ сусѣками для хлѣба и погребъ. Половина двора иногда крыта. На этомъ же тѣсномъ дворѣ водится множество домашней птицы, у нѣкоторыхъ во 50 куръ, но два стада гусей и иногда свиньи; отъ этого во дворахъ все лѣто держится грязь, и гнилой запахъ врывается въ комнату, когда отворится дверь, ведущая на дворъ. Если бы не счастливый климатъ Алтая, такая тѣснота дворовъ, конечно была бы причиною частыхъ болѣзней. Избы, находящ³яся въ связи съ горницею, отличаются чистотой отъ тѣхъ, которыя стоятъ на дворѣ, и имѣютъ вымытыя водой съ пескомъ стѣны, скамьи, или лавки, потолки и полати, постоянно набитыя ребятишками; по поводу послѣдняго обстоятельства, передъ полатями нерѣдко висятъ на виточкѣ пара пустыхъ гусиныхъ яицъ, или растопыренный тетеревиный хвостъ. Между русской печью и стѣной, сдѣланы дверцы въ подполье, называемыя голубцемъ. Въ горницѣ, вмѣсто скамей, софа, покрытая коврикомъ, постель съ занавѣсками, шкапъ съ стеклянными дверцами, наполненный стеклянною и фарфоровою посудою, голландская печь, а иногда передн³й уголъ оклеенъ шпалерами. Скотъ держится въ пригонахъ, которые расположены вокругъ селен³я; поэтому нѣкоторымъ домъ приходится ходить за полверсты отъ своей избы. Тамъ устроены у нихъ хлѣва и стайки, первые, поставленные на мху и по крытые дерномъ, вторыя не мшеныя и крытыя сѣномъ; здѣсь же разчищаются ладони для молотьбы хлѣба, покрываемыя сверху навѣсомъ, и овины, въ которыхъ зимой молотятъ и сушатъ хлѣбъ. Лѣтомъ здѣсь копаются гряды для овощей, и пригонъ превращается въ огородъ,

   Въ нижнемъ концѣ Чарышской станицы собраны лучш³е дома ея, и между ними одно изъ лучшихъ мѣстъ, на солнечной сторонѣ, занимаетъ домикъ Петра Маркыча. Петръ Маркычъ строилъ его еще когда былъ богатъ; деревья на срубъ употреблены были все толстыя, изба сдѣлана просторною, чтобъ много можно было принять проѣзжихъ мужиковъ; прежде, кто не ѣхалъ, всѣ приворачивали къ Петру Маркычу, потому что никто не умѣлъ сдѣлать свою хлѣбъ-соль такою пр³ятною, какъ онъ. Полати сдѣланы такъ удобно, что по нимъ можно ходить, немножко только согнувшись; въ горницѣ выкладена печь, съ такими изящными карнизами и столбиками, какихъ вѣроятно нѣтъ на двѣсти верстъ кругомъ.

   Петръ Маркычъ былъ когда-то сельск³й капиталистъ. Сельск³е капиталы бываютъ двухъ происхожден³й: капиталы, основанные на физическихъ силахъ, и капиталы, основанные на способности спекуляц³ямъ. Первые, конечно, не долговременны и растраиваются съ паден³емъ силъ; они принадлежатъ крестьянамъ, имѣющимъ многочисленную семью, состоящую изъ сильныхъ рабочихъ членовъ. Петръ Маркычъ хотя и не имѣлъ большой семьи, но тѣмъ не менѣе принадлежалъ къ этому роду капиталовъ, потому что пр³обрѣлъ состоян³е трудолюб³емъ и силою воли; онъ нажился преимущественно охотой за соболями, промысломъ очень труднымъ; дальше читатель увидитъ, какъ онъ любилъ и трудъ земледѣльческ³й.

   Капиталы втораго рода болѣе устойчивы и образуютъ иногда торговыя фамил³и на нѣсколько поколѣн³й, хотя тоже не надолго. Послѣдн³й капиталъ способенъ къ приращен³ю, тогда какъ первый остается всегда въ извѣстныхъ, разъ установившихся, размѣрахъ. Въ образѣ жизни капиталистовъ также замѣтна большая разница; капиталистъ-торговецъ обзаводится на городскую руку; мебель, посуда и самая архитектура дома, нерѣдко съ мезониномъ, показываютъ, что хозяинъ знакомъ съ городской жизнью; напротивъ у капиталиста-земледѣльца въ мебели и посудѣ видѣнъ недостатокъ плана, и онѣ представляютъ разнообразное собран³е, изъ разныхъ рукъ, изъ разрозненныхъ дюжинъ, доставшееся, гдѣ за безцѣнокъ, гдѣ въ подарокъ. Мѣры этого капиталиста къ удержан³ю въ славѣ своей фамил³и ограничиваются только тѣмъ, что онъ выстроитъ избу по шире, накопитъ приданаго дочерямъ, да побольше заведетъ лошадей и побольше распашетъ десятинъ.

   Петръ Маркычъ былъ богатъ и извѣстенъ въ свое время, но когда я познакомился съ нимъ, оно уже называлось прошедшимъ. Потомство Петра Маркыча состояло изъ одного сына и двухъ дочерей; сынъ былъ нездоровъ, а дочери, извѣстно, не свой товаръ. Когда Петръ Маркычъ пересталъ ходить на промыселъ, источникъ богатства исчезъ; во время моего знакомства, Петръ Маркычъ не могъ уже назваться богатымъ, но не съ разу можно было узнать за наружной обстановкой настоящее его положен³е; дочери его были обезпечены, слѣдовательно не озабочивали его; сынъ былъ также женатъ; Петръ Маркычъ содержалъ пасѣку, заключавшую въ себѣ до 400 колодокъ; все это дѣлало его домъ по прежнему полнымъ, только не доставало старой разгульной жизни и пѣсни ужъ не гремѣли въ его избѣ.

   Вся семья, къ которой принадлежалъ Петръ Маркычъ, отличалась необыкновенною силою тѣла и духа. Физическую силу сообщила этой фамил³и матушка Петра Маркыча, а силой духа отличался его отецъ. - Вотъ что разсказывалъ мнѣ самъ Петръ Маркычъ о кончинѣ своего отца. По мнѣн³ю здѣшнихъ жителей, человѣкъ передъ смертью становится равнодушенъ ко всему земному; когда отецъ Петра Маркыча почувствовалъ близость разлуки съ здѣшнымъ м³ромъ, онъ позвалъ своихъ старшихъ сыновей, и спокойно приказалъ ѣхать въ поле, найти прямую и цѣлую сосну, и вырубить изъ нея сутунокъ для гроба; когда древесный обрубокъ былъ привезенъ изъ лѣсу и внесенъ въ избу, отецъ Петра Маркыча своими глазами освидѣтельствовалъ его безпорочность, и, чтобъ узнать, не укоротили ли ребята, при помощи ихъ спустился съ кровати, и протянулся возлѣ обрубка.

   Матушка Петра Маркыча отличалась необыкновенной силой; она однажды держала пари съ цѣловальникомъ, что пронесетъ три мѣшка муки, отъ кабака до своей избы, за то, чтобъ эти самые мѣшки были ея призомъ, и выиграла его, положивъ два мѣшка на плеча, а трет³й позади шеи, на концы первыхъ двухъ мѣшковъ.- Эту силу въ особенности наслѣдовалъ старш³й ея сынъ, Филимонъ Маркычъ, находивш³йся въ дружбѣ съ Петромъ, и всегда ходивш³й вмѣстѣ съ нимъ на соболиный промыселъ.

   Нынѣ изъ Чарышской станицы никто не ходитъ соболевать; молодое поколѣн³е обратилось къ болѣе спокойному и надежному земледѣл³ю и скоро типъ соболевщика исчезнетъ въ Алтаѣ. Эти завоеван³я "рогаля" {Рогалемъ называется ручка сохи, посредствомъ которой дается направлен³е сошнику. "Взяться за рогаль" значитъ приняться за хлѣбопашество.}, истребляютъ тотъ образъ жизни, который имѣетъ для Сибири такое же значен³е, какъ казачество для южной Росс³и; пер³одъ звѣрованья, теперь нами отживаемый, былъ чѣмъ-то въ родѣ среднихъ вѣковъ для Сибири; нужно было сибирскому народонаселен³ю укрѣпить свой духъ, что совершается всегда путемъ тревожной жизни; но столѣт³я было достаточно, чтобъ совершенно усмирить обложенныхъ ясакомъ инородцевъ, и придти къ монотонной жизни великорусскихъ поселен³й. Взамѣнъ войны, истор³я дала сибиряку звѣроловную жизнь, исполненую подвиговъ, неудачъ, страстей и трудностей. Я смотрю на соболевщика не иначе, какъ на маленькаго рыцаря; тo же пренебрежен³е семейной жизни и промѣна ея на опасности, только не изъ-за принципа общественной пользы и безопасности, а изъ страсти къ личному обогащен³ю, что составляетъ самую важную особенность сибирскаго народнаго характера.

   Впрочемъ не одни экономическ³е расчеты увлекали звѣровщиковъ въ чернь, а также обаятельная свобода лѣсной жизни, то наслажден³е, которое и мы, горожане, испытываемъ, очутившись въ пустынномъ лѣсу, какъ на незнакомой необитаемой планетѣ. Мнѣ жены соболевщиковъ расказывали, что онѣ часто видали своихъ мужей въ слезахъ отъ радости, при наступлен³и времени соболинаго промысла; самъ Петръ Маркычъ сознавался, что онъ плакалъ передъ отправлен³емъ на бѣлки. Неужели эти дѣтск³я слезы у грубыхъ, сорокалѣтнихъ мужиковъ не свидѣтельствуютъ, что у нихъ "чувствован³е природы" (Гумбольдтъ) живѣе, чѣмъ у насъ?

   Прежде соболиный промыселъ производился на всѣхъ тѣхъ горахъ, которыя носятъ назван³е бѣлковъ; такъ соболевали на Абинскомъ бѣлкѣ, по рѣчкамъ Чечулихѣ, Башалакѣ, Талицѣ и даже на извѣстной уже читателю Плѣшивой горѣ; но нынѣ на послѣдней страшно было бы встрѣтить и одного соболя, потому-что граница обитан³я этого звѣрка отодвинулась на югъ; впрочемъ и во времена лучшей охоты Пстра Маркыча главный промыселъ производился на Убинскихъ бѣлкахъ, т. е. на тѣхъ, которые лежатъ на сѣверъ отъ вершинъ Убы. Для этого чарышск³е соболевщики поднимались по долинѣ рѣчки Сентелека до вершинъ его, переваливали черезъ Чарышск³й хребетъ, идущ³й подъ назван³емъ Чарышскихъ, Хаиркумирскихъ и Коронскихъ бѣлковъ, спускались въ долину рѣки Ини и по ней вновь поднимались на Убинск³е бѣлки и располагались наконецъ на ихъ южной сторонѣ; передъ ними лежала внизу долина рѣки Убы, а за ней тянулся снѣжный Коров³й хребетъ, идущ³й между рѣками Ульбой и Бухтармой, и извѣстный у обитателей южной своей стороны подъ назван³емъ Листвянскаго хребта {Въ Алтаѣ часто одна гора у жителей деревни на сѣверной сторонѣ называется другимъ именемъ, чѣмъ у жителей южной стороны. Такъ около Чарышской станицы гора на лѣвомъ берегу Чарыша называется Чалинской; крестьяне же деревни Березовки, расположенной у ея южной подошвы, называютъ ее Сосновой.}.

   З