Главная » Книги

Роборовский Всеволод Иванович - Путешествие в восточный Тянь-Шань и в Нань-Шань, Страница 15

Роборовский Всеволод Иванович - Путешествие в восточный Тянь-Шань и в Нань-Шань



биотитового крупнозернистого гранита. Между озерами почва состоит из бурожелтого песчанистого лёсса. Эта местность называется Олун-нор (много озер) и лежит на высоте 13 780 футов над уровнем моря. Озера все пресные; некоторые постоянные, некоторые высыхают. На 24-й версте мы спустились с высот к р. Ямату-гол и, пройдя ею среди мягких увалов 15 верст, остановились. Корм животным был вполне порядочный. Баинов убил самца ады. Кругом множество зайцев. Погода простояла хорошая. Здесь мы уже спустились на тысячу футов и ночевали на высоте 12 982 футов. Мороз ночью был ниже -12°Ц, и речка подернулась льдом.
   С утра оставили речку, свернувшую на юго-запад к р. Какты, и продолжали свой путь на восток мелкими предгорьями хребта Риттера, с которых прекрасно видели на юге хребет Кактын-дабан и западные продолжения Южно-Кукунорских гор. Мы пересекли множество речек, бегущих с хребта Риттера в р. Какты. Мягкие увалообразные предгорья покрыты скудною растительностью: Androsace, 2-3 Saussurea, полынь, Rheum spiciforme. На голой глине в одном месте встретили множество мелких белых бабочек, добыли их 18 штук. Множество антилоп попадалось нам по дороге. На одной речке мы увидели 5 лошадей, пасущихся на лугу. Наши проводники-монголы решили, что это лошади оронгынов, как они называют тангутов, и страшно перетрусили. Мы прошли от этого места 15 верст, а всего в течение дня 38 верст; но проводники непременно хотели итти дальше и говорили, что они не останутся ночевать с нами, а удерут ночью; что русские не боятся оронгынов только потому, что не знают их. Наконец, нам удалось уговорить их не покидать нас. Но они остались при убеждении, что виденные нами лошади принадлежали не кому иному, как оронгынам, и что эти последние непременно видали нас и проследили место нашей остановки, чтобы напасть ночью, а потому просили нас принять кое-какие меры, вынуть на ночь ружья из чехлов и приготовить патроны. Конечно, ночь прошла тревожно, а проводники вовсе не спали и продежурили, не сомкнувши глаз, ожидая нападения. Ночь все-таки прошла благополучно. Никаких оронгынов к нам не приезжало, и монголы уверяли, что по белым шапкам оронгыны узнали, что мы русские, и не решились напасть. Мороз -12°Ц. В реке вода замерзла.
   Мы направились в северо-восточном направлении, предгорьями северных гор, пересекая постоянно увалы и речки, бегущие с ледников хребта. Дорогою опять видели много антилоп ада и пролетавших в одиночку и парами тибетских бульдуруков. Зайцы и мелкие грызуны, роющие землю, попадались в большом количестве; видели кучи, набросанные слепышами, преимущественно на влажных местах. Через 21 версту мы остановились на роздых и покормку животных.
   На низких местах около речек и возле ключей попадаются площадки, поросшие мелкой осокой (Сarex sp.) и злаками, и в них я заметил маленькую Primula sp. и один экземпляр цветущего Pedicularis sp.; Myricaria prostrata, тоже растущая во множестве по речкам, собиралась цвести.
   После отдыха мы свернули на север по р. Какты к перевалу Ихэ-дабан. Подъем крайне пологий, но мокрый, глинистый, со множеством сланцевых камней-плит, лежащих в беспорядке и шевелящихся под ногами животных. Вершина совершенно плоская, слегка покатая к востоку. На западе видны снега, потянувшиеся к северу. Местность плоская, платообразная, усеянная камнями, почти лишенная растительности, хотя кое-где встречаются Androsace, Sedum sp., Cremanthodium sp., Rheum sp., Draba sp., осока и один вид злака.
   Высота перевала 13 409 футов. Антилоп видели много и, судя ло следам, тут тоже много диких яков. Спуск, пологий и более удобный, чем подъем, выводит в ущелье небольшой речки, идущей с снегов хребта Риттера на восток и составляющей одно из верховьев р. Кактын-гол. За нею следует подъем на другой тоже удобный перевал в 14 295 футов абсолютной высоты и снова ущелье с рекою, бегущею тоже в Кактын-гол на северо-восток. Наверху перевала множество каменных глыб и выходов розовато-желтого крупнозернистого роговообманково-хлоритового гранита. Скверная погода, снег с ветром, лишила меня возможности обозреть дальние окрестности с высоты перевала и нанести их на карту. Спустившись с перевала на речку, я остановился для ночлега, чтобы со свежими силами на следующий день овладеть третьим и последним перевалом Ихэ-дабана. Прошли 35 верст.
   На речке нашелся не особенно обильный корм, но животные наши все-таки, хотя не досыта, могли утолить свой голод. Сегодня на плато Ихэ-дабана я видел альпийскую сойку (Podoces humilis), вьюрков Тачановского (Onychospiza taczanowskii) и других вьюрков (Pyrgilauda sp.) и большую белоголовую горихвостку (Ruticilla erythrogastra Gold.). Мелких грызунов я находил по каким-то причинам, во множестве мертвыми. До ночи небо сплошь закрыто облаками; поминутно идет то снег, то крупа с холодным северо-западным ветром.
   На утро нас встретила погода, которая смело могла соперничать с вчерашней всеми своими отрицательными качествами. Как и вчера горизонт закрыт. Начали подыматься на последний перевал с места в северном направлении. Подъем тоже очень удобный, но очень мокрый. Высота его почти равна высоте предыдущего, т. е. 14 290 слишком футов. Множество гранитных камней, глыб и обломков выстилает местность. С этого последнего перевала я увидал на западе громадные массы ледников хребта Риттера, спускающихся к северу в долину р. Ихэ-Халтын-гол, а на востоке небольшой кряж Янхэ-дабана, с северного склона которого берет начало из ключей Мхэ-Халтын-гол.
   Спуск с этого последнего перевала, Ихэ-дабан, очень длинный, но пологий, сопровождается речкой Ямату-гол, бегущей в р. Халтын и принимающей в урочище Лама-тологой (ламская голова) еще воды с левых ледников, сливаясь с которыми она буйно добегает до Халтына.
   Спускаясь к р. Халтыну, мы видели вытянувшийся с запада на восток хребет Гумбольдта, с его снегами, и правее его последней снежной группы понижение в хребте, носящее название Кептул-дабан, которым идет дорога из Курлыка в Са-чжоу. На восток хребет Гумбольдта заметно понижается и снеговых вершин уже не имеет.
   Сделав за день 40 верст, мы вышли на р. Халтын и остановились при впадении в него р. Ямату-гол. Рядом с последней тут же впадает идущая с ледников с юго-запада еще другая светловодная речка. На Халтыне довольно порядочный корм для лошадей и верблюдов (какой-то злак). Мы находились на высоте 12 360 футов над уровнем моря. Халтын приходиг сюда с востока, где проходит по долине, лежащей между хребтами Гумбольдта и Янхэ и отсюда направляется на юго-западо-запад по долине, между хребтом Гумбольдта с севера и хребтом Риттера и Цаган-обо с юга и, обогнув последний с севера, выбегает в Сыртынскую долину. До истоков его, говорят, один день хода на восток, но это будет выяснено при личном посещении их в одном из последующих разъездов.
   Долина Ихэ-Халтына, благодаря чрезвычайно пологому скату южных гор, кажется довольно широкой. Эти скаты пологи вверх до самых ледников, которые вследствие этого весьма доступны. Хребет Риттера потянулся от Ихэ-дабана на запад, и, насколько было видно, весь окован вечными льдами и окутан мощными снегами. Проводники уверяли, что эта ледяная масса лежит на горах сплошь на 50 верст к югу, и судя по съемке, они говорили правду, - еще два дня тому назад мы шли по южному склону этого хребта и удивлялись мощности снегов, венчавших хребет. Такие сплошные снега и льды тянутся широкой полосой верст на 70 к западу, где делятся на группу, тоже снеговую, Цаган-обо, на севере, несколькими рукавами врезающуюся в долину Сыртын, и хребет Дархын-дабан на юге, служащий водоразделом бассейнов сыртынского и цайдамского.
   Все это пространство сплошь засыпано снегами, и лишь кое-где встречаются болотца, порастающие летом тщедушной осокой. Здесь царство диких яков, спасающихся летом во льдах от жаров и мошек. Здесь их не преследует никто и даже люди, потому что сюда не проникают туземцы, и называют эту недоступную страну вечных льдов Гучин-гурбу-шахал-гын - 33 непроходимых перевала.
   Здесь, на р. Ихэ-Халтын-гол опять увидели зайцев (Lepus sp.), антилоп ада, мелких грызунов, вьюрков, соек. Появились грифы и бородачи, до сего времени в хребте Риттера нами не встреченные, и бульдуруки.
   Дно реки галечное, твердое, не топкое, вода светлая; ширина от 8 до 10 саж.; иногда она делится на рукава. Судя по береговым наносам мусора, вода подымается иногда до 2 саж. в высоту.
   Сегодня, первое число июня месяца, начинается худой, облачной и ветреной погодой. Идем вниз по р. Ихэ-Халтыну. Хребет Гумбольдта довольно круто спускается к реке, местами же высылает к ней мягкие, покрытые травой предгорья. Южные громады хребта Риттера оставлены сравнительно дальше и спускают свои скаты так полого, что трудно различить, где кончается долина и где начинаются горы.
   Делая множество извилин, река держится преимущественно северозападного направления. По дороге нам часто попадались заброшенные золотые прииски, разрабатывавшиеся китайцами до дунган {До дунганского восстания. - Прим. ред.}. По берегам реки тянется, иногда прерываясь, полоса луговой растительности из осок и злаков, довольно привлекательных для наших постоянно голодных животных. По скатам гор и мягким предгорьям попадались полынь, молочай (Euphorbia sp.), ревень (Rheum sp.), иногда твердочашечник (Androsace), Arenaria sp., Saussurea sp. и дзере-тулэ (трава антилопы). И все это в самом начальном весеннем развитии.
   На реке, несмотря на июнь, еще во многих местах встречались огромные наплывы льда толщиною более сажени. Нам подвернулся дикий як, но, пока мы доставали ружья из чехлов, он успел удрать. Потом стороною видели 7 штук. Одного Баинов ранил, но догнать не мог. Много ад, зайцев, корсаков (Canis corsac). Из птиц: крачки (Sterna sp.), бульдуруки (Syrrhaptes thibetanus), гуси (Anser indicus), вьюрки, жаворонки (Otocoris sp.).
   Прошли 31 версту и принуждены были остановиться вследствие сильного юго-западного бурана, спиравшего дух, чрезвычайно холодного, сбивавшего с ног животных, бившего галькою в лицо и залеплявшего глаза снегом. В такую погоду совершенно невозможно делать съемку. От ветра лимб буссоли не скоро успокаивается, ветер режет глаза и засыпает их песком и снегом, глаза наполняются слезами, и через них ничего не видно. От сильного ветра лицо страшно горит и саднит, точно на нем ободрана вся кожа, и, действительно, она лупится и слезает клочьями.
   Перед вечером вблизи бивуака Баинов убил жеребца кулана на радость проводникам, жадным до обильной мясной еды. Перед вечером буран стих.
   Наступившая на другое утро хорошая погода благоприятствовала нашему раннему выступлению в путь. Река ежедневно замерзает по ночам, и часов до 10-ти утра по ней идет лед. Оба берега ее плодородны и покрыты хорошей растительностью. Мы встречаем: Stipa sp., Triticum sp. и другие злаки, низкую облепиху (Hippophae rhamnoides), курильский чай (Potentilla fruticosa), низкую Myricaria sp. и Myricaria prostrata. Довольно часто попадаются касатики (Iris sp.), Potentilla bifurca, Pedicularis sp., лук (Allium sp.), лиловый цветущий астрагал, Rheum spiciforme.
   В ур. Сан-до-чю много заброшенных золотых приисков и чрезвычайно кормные поляны, на которых мы встретили необыкновенное количество зайцев; на них здесь охотился небольшой орел, но неудачно, - зайцы, опрокидываясь на спину, отбивались ногами. Здесь встречалось также много тарабаганов (Arctomys sp.). На реке в нескольких местах видели не стаявший еще зимний лед.
   Наконец долина расширилась; река разлилась по широкому галечному руслу и разбилась на многие рукава. В некоторых, где течение было потише, вода отлагала липкую, красную глину. Тут мы встретили невиданную до сего массу куланов; прекрасный корм долины служил им приманкой. Мы их не беспокоили, хотя вскоре остановились вследствие упорного бурана, истомившего животных, пройдя за день 28 верст.
   Кругом толпились поросли невысокой Myricaria sp. собиравшейся цвесть, росли низкорослые облепихи (Hippophae rhamnoides), уже раскрывавшие свои серо-зеленые листочки. По песчаным невысоким буграм рос кормный хороший злак. Отсюда мы увидели прорыв Халтына, между гор, в Сыртынскую равнину и направление, по которому нам предстояло итти по Улан-дабану, перевалу в хребте Гумбольдта, в долину р. Шарагольджина. По всему пройденному нами течению реки мы не встречали солончаков, попадались иногда - подчас даже высоко на горах - только белые солонцеватые выпоты.
   На р. Халтыне, несмотря на очень недурной корм, кроме золотоискателей, никто не живет. Мы не встречали нигде стойбищ кочевников. Травы не помяты и имеют вид нетронутых; ими пользуются только дикие яки, дзерены и куланы.
   На утро 3 июня опять хорошая погода, и мы, взяв северо-западное направление, пустились, оставив за собой р. Халтын, к перевалу Улан-дабан - красный перевал. Шли по прекрасной кормной степи, усеянной табунами куланов, затем мягкими глинистыми увалами. Пересекли 3 бегущие с хребта Гумбольдта речки и на третьей, пройдя 20 верст, сделали привал, чтобы напиться чаю. Отсюда же я отпустил проводника, взятого в Октуле. С нами остался молодой из Куку-усу.
   После чая в том же северо-западном направлении шли верст 12, перевалили красную песчаниковую гряду и спустились в сухое русло, ведущее к перевалу в северо-востоко-северном направлении. Этим руслом мы поднимались пологой дорогой 8 верст и достигли перевала Улан-дабана, расположенного на абсолютной высоте 14 350 футов. Так как соседние горы загораживали вид и на север и на юг, то, несмотря на ясную погоду, видеть далеких окрестностей не пришлось. На южном склоне преобладала зеленовато-серая мелкозернистая кварцево-глинистая порода. На перевале и на спуске с него были характерный серый кварцево-глинистый сланец и краснобурый очень мелкозернистый глинистый песчаник.
   Спуск несколько круче, особенно вверху, но исключительных трудностей не представляет. Мы спустились верст на 6 и остановились на ночлег, воспользовавшись первым встретившимся кормом, ибо надвигались сумерки; сделали переход в 46 верст.
   Утром 4 июня погода, сначала туманная, вскоре разъяснила; нам удобно было двигаться вниз по ущелью почти на север. По выходе из гор направление изменилось на северо-западное, и через 11 верст пути мы вышли в кормное и ключевое прекрасное урочище Улан-булак (Красный ключ), находящееся в голове балки, сбегающей к р. Шарагольджину. Это место я нашел удобным для следующего склада-станции, после ключа Благодатного. На увале мы увидели несколько штук аргали, которые, заметив нас, удалились. Не зная хорошо места и не будучи уверен, найдется ли на нем достаточно корма для наших животных, я решил здесь немного их покормить прекрасной травой, растущей по ключам, и самим позавтракать. После завтрака я отправил Баинова за аргалями, полагая, что они не далеко ушли, не будучи напуганы нами.
   Действительно, он скоро вернулся и, захватив верблюда, чтобы привезти убитую им самку, взял с собою и проводника. Я же остался один вычерчивать съемку. Вскоре наверху на обрыве я заметил кричащего аргаленка. Я пробовал подлаживаться под его голос, и он, спустившись с обрыва, подошел ко мне шагов на 70, но испугался зафыркавшей лошади и убежал. Это повторялось два раза. Мясо двух убитых самок мы решили везти на бивуак, т. е. на склад, а прекрасную шкуру одной из них взяли в коллекцию.
   Перед вечером мы успели сделать еще 11 верст, направляясь к северу. Сначала шли мягкими предгорьями, довольно редко прикрытыми кустиками бударганы. Версты через три после Улан-булака вышли на ключи с прекрасной в другое время травой, а теперь еще только зеленеющей, потому что здесь только что успел стаять снег, да и то не весь. Старая же трава, освободившаяся только что из-под снега, имела вид примятой и перепревшей. С ключа шли местностью, размытой многими каменистыми руслами, по которым попадались кусты облепихи (Hippophaё rhamnoides), курильского чая (Potentilla fruticosa), чагерана (Hedysarum sp.), Comarum Salessowi. Местность эта спадает в долину Шарагольджина, которой достигли мы лишь перед сумерками. По ней раскинуто множество озер, среди болотистых пространств и невысоких песков, прикрытых злачной растительностью, привлекающей сюда массы куланов и антилоп ада. По пресным озеркам и болотцам тучи водяной птицы оглашали воздух своим криком.
   Ночь была лунная, тихая, теплая; мы уснули богатырским сном. На утро мы были поражены опустошением, произведенным на нашем маленьком бивуаке: шкур и черепов накануне убитых аргали и ады не оказалось; мешки с продовольствием и мясом были изорваны и клочья их валялись по сторонам. Мясо все съедено. Кругом земля истоптана вольчими следами. Оказалось, что ночью здесь хозяйничали волки: они даже посетили мою маленькую палатку, в которой я спал, и привели в беспорядок вещи, лежавшие возле моей подушки; все это делалось так тихо, что никто из нас не проснулся, несмотря на то, что волки, действуя очень смело, ходили около самых голов наших и, вероятно, нюхали в лицо, но так аккуратно и осторожно, что мы не проснулись.
   Шкуру аргали мы нашли изъеденной; она более не годилась для коллекции; не годился для коллекции и череп, у которого вся ноздревая часть, наиболее мягкая, была тоже съедена.
   Собрав свои пожитки после этого вражеского нашествия, мы тронулись вниз по р. Шарагольджину.
   Долина Шарагольджина широкая, покрытая травянистыми лугами среди болотистых пространств. Ниже по течению она суживается; сохраняя прекрасные корма. С хребта Гумбольдта сбегают к реке ручьи, однако, не столь многоводные, чтобы значительно увеличить объем несущихся к ней вод. Северные горы наделяют ее лишь речкою Ема-хэ-гол, но та еще дорогою теряет почти всю свою воду, которая появляется ключами в устье ее, в урочище Пэгэ, густо поросшем Myricaria germanica.
   Здесь долина опять расширяется, но впереди опять видно сужение; пройдя это последнее, мы увидели устье р. Куку-усу, ближе которого находится кормное урочище и развалины старой фанзы, а минут пять спустя, мы были уже на бивуаке в кругу своих, нетерпеливо ожидавших нашего возвращения.
   К великому моему удовольствию, на складе все было благополучно. П. К. Козлов возвратился из своей поездки, совершив ее удачно. Он приехал накануне. Отправившись с ключа Благодатного к северу, он перевалил горы перевалом, подымавшимся выше 13 500 футов, Дзерен-норин-дабан, и вышел к горному озеру Дзерен-нор, с горько-соленой водой, питаемому рекой. Перевалив еще перевал приблизительно той же высоты, он вышел на долину р. Ема-хэ-гол, впадающей в Шарагольджин. Перейдя долину Ема-хэ, он снова с большими трудностями перешел горы Буруту-курун-ула, перевалом Тулетэ-дабан в 13 500 футов абсолютной высоты и вышел на р. Шарагольджин, коей пришел в ур. Куку-усу. В разъезде П. К. Козлов провел 11 дней, пройдя в это время со съемкою 267 верст.
   Я же в своем разъезде провел 18 дней, в которые сделано свыше 600 верст съемки, сильно изменившей карту пройденных мест.
   Два дня по прибытии на бивуак я употребил на приведение в порядок своих съемок и дорожных заметок, сделал астрономическое определение и приведение точки наблюдения к ключу. Порядочно времени ушло на разговоры с монголами, приводившими для продажи и промена лошадей и яков.
   Чтобы поподробнее познакомиться с соседними горами, я с П. К. Козловым и В. Ф. Ладыгиным, взяв с собою Куриловича, снарядились на ночлег и отправились в соседние горы, куда проехали всего верст 17 в голову прекрасного ущелья с альпийской растительностью, где остановились, устроив свой крошечный бивуак. Выше нас перебегали из норы в нору и кричали веселые и любопытные тарабаганы (Arctomys roborowskii); по склонам носились клушицы, наполнявшие воздух своими звучными голосами, а наверху в россыпях кричали и свистели улары; среди невысокой альпийской флоры выглядывали голубые астры, золотые ранункулы и скромные потентиллы, синие и розовые Oxytropis и Astragalus. Мы сразу поняли, что здесь нам предстоит пожива по части коллекторской.
   В. Ф. Ладыгин и я собрали свыше 20 видов, еще не бывших в нашем гербарии, и нашли прекрасные экземпляры уже попадавшихся ранее. Чтобы не оставлять бивуака одного, В. Ф. Ладыгин перед вечером вернулся на бивуак к каравану. Его присутствие было там необходимо и для того, чтобы своевременно завести хронометры. У меня перед ночью разболелась голова. П. К. Козлов вернулся с трофеем - тарабаганом. Добыть улара не пришлось. Ночь провели прекрасно под открытым небом. Рано утром после чая П. К. Козлов и Курилович отправились в россыпи на охоту, результатом которой были: тибетский улар, грызун, 2 вьюрка и 2 овсянки. В горах этих водятся маралы, медведи, аргали, рыси и барсы. Около нас летали грифы, бородачи и вороны.
   Возвратясь около полудня на бивуак, мы нашли нескольких монголов с товаром; они привели лошадей и яков для промена или для продажи. Мы променяли одну ненадежную лошадь на свежую, с приплатою 5 лан серебра и плоховатого верблюда на двух яков.
   Мы решили, что пора покинуть р. Куку-усу и итти далее. Монгол, нанятый в погонщики к якам, на всем готовом за три цина серебра в день, вдруг заявил, что не пойдет с нами менее как за пять, но, после дипломатических переговоров с Баиновым, все-таки согласился итти за цену, договоренную раньше.
   С утра 11 июня стали собирать вьюки на свои места, вечером захомутали верблюдов, и караван был уже совсем готов к выступлению в дорогу на следующий день.
  

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ПО НАНЬШАНЮ

Вверх по реке Шарагольджину. - Урочище Пэеэ. - Ур. Яяху. - Ур. Буглу-тологой. - Ключ Бага-булак. - Кл. Улан-булак. - Разъезд в хр. Риттера. - За перевалом. - Р. Цаган-обо. - Р. Бага-Халтын-гол - Перевал Тургын-хутул. - Р. Вомын-гол. - Пер. Тунтугыр-мунку-хутул. - Р. Хара-Худусу. - Гучин-гурбу-шахалгын. - Р. Йхе-Халтын. - Под перевалом Кара-дабан. - Перевал. - Долина р. Шарагольджина. - Аргалин-ула. - Масса золотых приисков. - На склад обратно. - Результаты поездки. - Из дневника. - Опять по Шарагольджину к новому складу. - Ур. Сунгы-нур. - Ур. Улан-Иодун. - Ур. Пайдза. - Ур. Хый-тун. - Ур. Яматын-умру. - Р. Дзурее-гол. - Опять ур. Яматын-умру.

  
   Наше выступление из насиженного бивуака у ключа Благодатного на р. Куку-усу сопровождала пренеприятная холодная погода с северозападным резким ветром и облачным небом, скрывавшим от нас солнце. Долиною р. Шарагольджин мы шли вверх по ее левому берегу, преимущественно среди незавидной растительности, по глинам, и на 19-й версте вышли в довольно широкое урочище Пэгэ, расположенное на абсолютной высоте 9 020 футов, поросшее густыми зарослями балго-мото (Myricaria sp.), составляющими весьма полезный и питательный корм верблюдам, которые им наедаются страшным образом и по ночам тяжело дышат и охают от обжорства. Для лошадей и яков встретились прекрасные сочные лужайки, по которым струились чистые ключики, разбегавшиеся по зарослям Myricaria. Несмотря на приятный вид этих лужаек, они нам не дали ни одного вида для пополнения нашего гербария. По кустам же мы нашли лишь Malcolmia africana и один вид одуванчика, еще не имевшегося у нас в гербарии.
   На возвышенном, совершенно сухом, южном берегу, несколько отступя от реки, стоят развалины бывшего лянгера.
   С северо-востока в это урочище приходит река Ема-хэ, при нашем посещении не имевшая воды, но, во время дождей, наполняющаяся. В устье этой реки много ключей, впадающих в Шарагольджин.
   Приобретенные нами от монголов на р. Куку-усу 8 яков, шедшие впервые этот переход с нами, шли удовлетворительно, двигались довольно скоро и немного разве уступали в этом отношении верблюдам. Для яков необходима прохладная погода, они не выдерживают большого тепла; они - жители исключительно гор. При теплой погоде яки тяжело дышат, высовывают языки, с которых капает слюна, как у собак, сильно машут хвостами, часто останавливаются, выходят из послушания и отказываются итти далее.
   В Пэгэ, недалеко от нашего бивуака, было несколько юрт монголов, которые все время находились у нашей кухни. Мы их угощали хлебом, дзамбой, чаем и расспрашивали о соседних местностях вверх по р. Шарагольджину, р. Сулей-хэ и по р. Бухайну, подлежавших нашему исследованию. Монголы эти, повидимому, не таили от нас своих сведений, что знали сами, то и рассказывали; но сведения их были очень ограничены об этих местах, так как редко кому из них удавалось там бывать из опасения встречи с кукунорскими тангутами, которых они очень страшатся. Они соглашались итти с нами проводниками, но побаивались гнева со стороны своего начальства.
   Оставив Пэгэ, дорога сделалась трудной, каменистой и неровной. Р. Шарагольджин с севера сжималась горами Ема-хэ-ула, а с юга высотами, высланными сюда хребтом Гумбольдта; северные склоны этого хребта изобилуют здесь золотом. Сдавленная горами река имеет тут большое падение, шумит и пенится, вырываясь из теснин на свободу. Бегущие с мощных снегов хребта Гумбольдта две-три речки очень буйны и каменисты.
   Тут мы видели аргали и куку-яманов (Ovis sp. et Ovis nahoor).
   Среди местной флоры всего чаще встречались: хармыки (Nitraria Schoberi), Myricaria sp., дырисун (Lasiagrostis splendens), полынка (Artemisia sp.), лапчатка (Potentilla dealbata), бударгана (Kalidium sp.), Reaumuria songarica, песья дурь (Cinomorium coccineum), сизозеленка морская (Glaux maritima), одуванчики 2 вида (Leontodon 2 sp.), солянка (Salsola sp.), мелкий камыш (Phragmites communis), ломонос (Clematis orientalis), лютик 2 вида (Ranunculus 2 sp.), лапчатка гусиная (Potentilla ansepina), Potentilla bifurca и курильский чай (Potentilla fruticosa), осоки 4 вида (Carex 4 sp.), чагеран (Hedysarum multijugum), Atraphaxis sp.; наперстянка (Digitalis purpurea), сугак (Lycium ruthenicum), парнолепестник (Zygophyllum xantoxylon et Z. mucronatum), ятрышник (Orchis sp.), Malcolmia africana, хохлатки (Corydalis sp.), белолозник (Eurotium sp.), Statice sp., несколько злаков (Gramineae sp.), троекрючник (Triglochin 2 sp.) морской и болотный, Oxytropis sp. колючий, Astragalus sp., голубой; липкий и другие растения.
   Выйдя из горных теснин, мы встретили опять довольно широкую долину р. Шарагольджин и на 24-й версте остановились на ночлег, на прекрасном ключевом и кормном урочище Яяху, на берегу р. Шарагольджин. Наши животные наелись травы до обременения. Вечером пошел дождь, ливший всю ночь и задержавший наше выступление на следующий день, до 12 часов.
   Отсюда пошли мы широкой и кормной долиной р. Шарагольджина. Окрестные горы были убелены снегом, выпавшим ночью, и долина во многих местах была устлана им. Дорога прекрасная, мягкая, ровная, по площадям, покрытым роскошными пастбищами, не уступающими местами юлдусским.
   Здесь затейливыми извилинами плавно льется Шарагольджин в своих низких берегах, не сдерживающих реку в большую воду. Тогда она выходит из берегов, затопляет глинистую почву долины и щедро поит своей водой тучные злаки, здесь привольно растущие. Эти почти нетронутые пастбища посещаются множеством куланов (Asinus kiang) и антилопами ада (Antilope picticauda), приходящими сюда из соседних горных долинок.
   Через 20 верст пути мы остановились на кормном ключевом урочище Буглу-тологой и под соседними скалами разбили свой бивуак на абсолютной высоте 10 575 футов. Здесь р. Шарагольджин делает крутую излучину к северным горам и отрывает от них выдающуюся к югу мысом каменную глыбу, на вершине которой стоят развалины сторожевой башни. Затейливая излучина реки огибает эту глыбу с трех сторон: с восточной, с западной и с северной, отрезая здесь от гор помянутое урочище.
   День простоял прохладный и облачный. Мы, я и В. Ф. Ладыгин, собрали по болотцам у ключей много интересных растений, а по соседним скалам прекрасных душистых левкоев (Gheiranthus sp.), окраска цветов которых от продоляоттельности их цветения изменялась от светлопалевого до темнооранжевого и также фиолетового. Кроме того к скалам прижимались красивые хохлатки (Gorydalis sp.). Тут же на бивуаке П. К. Козлов добыл трех индийских гусей (Anser indicus) - одну старую самку и двух молодых.
   Животные наши наслаждались сочным кормом. Мы их всегда берегли и искали случая покормить, так как добыть свежих в этих местах невозможно, а хорошие надежные животные являются залогом успешного выполнения намеченных задач. Без них далеко не пойдешь.
   Ночью шел несколько раз дождь, и мы боялись, чтобы он не задержал нашего выступления утром.
   Выступить поздно очень неприятно, потому что и на следующую остановку тогда придется притти поздно, и не достанет времени обследовать до сумерек окрестную местность, и управиться со всеми бивуачными работами.
   Но, к нашему благополучию, утром дождь скоро перестал и задержал наше выступление всего лишь на несколько минут. Покинув свою ночевку, мы оставили реку Шарагольджин немного к северу и направились по южной окраине ее долины, по галечной покатости, сползающей с северного подножия хребта Гумбольдта. Поперек нашей дороги перебегали с гор в долину окрашенные красною глиною сухие русла. Они наполняли собою обширные болотные пространства, примыкающие к левому берегу реки. За последней виднелись невысокие барханы песков. Направления мы держались юго-восточного и через 23 версты вышли на ключ, называемый Бага-булак. Свой бивуак мы раскинули на прекрасном зеленом лугу, изрезанном ключами, бегущими из-под соседних обрывов южной предгорной покатости, коими она обрывается в болотистую долину реки. В самых ключах, в воде, мы нашли и взяли: мох (Mnium sp.), крестоцветное, ясколку водяную (Gerastium aquaticum), 2-3 осоки (Carex sp. sp.), сусак (Butomus sp.) маленький; мелкий ситник (Juncus sp.), водяную гречку (Polygonum sp.). На лугу три вида Oxytropis sp. sp., ситник (Juncus sp.), одуванчик (Leontodon sp.) и наверху над обрывами по гальке: Oxytropis 2 sp., крестоцветное. На болотах слышали крики куликов и других водяных птиц: уток, турпанов и гусей. Горы были закрыты облаками. Дождь принимался итти поминутно. Перед вечером поднялся сильный северо-западный буран, разогнавший к ночи облака.
   После сумерок буран стих. Ночь простояла ясная и холодная.

 []

   Прекрасная погода позволила нам рано выступить в путь. Мы направились на юг по пологим предгорным скатам хр. Гумбольдта на ключ Улан-булак. Дорога заметно поднималась по местности, изрытой сухими руслами, крайне каменистой и слабо одетой растительностью, жалкими кустиками Atraphaxis sp. и курильским чаем (Potentilla fruticosa). Через 10 верст пути, в начале 9 часа утра, мы уже достигли Улан-булака.
   Это урочище лежит в неглубокой балке и дает своими ключами начало речке того же имени, бегущей к северу в р. Шарагольджин. В голове этих ключей по мокрым лугам хорошая растительность, а внизу заросли альпийской ивы (Salix sp.) обступают берега речки.
   Так как абсолютная высота местности, где мы разбили свой бивуак, равнялась 11 730 футам, то мы надеялись, что наших животных не будут беспокоить овода и мошки, и они найдут себе здесь прохладное и кормное пристанище на время наших отсюда поездок. Много красивых бабочек перелетало по цветам; они должны были украсить собой наши коллекции. Весело перекликались тарабаганы; их громкие крики приятно разносились в воздухе. Вообще этот бивуак обещал нам много хорошего как будущая станция-склад каравана и исходный пункт наших сторонних разъездов.
   Лишь только мы устроили свой бивуак и вывесили инструменты для ежедневных метеорологических наблюдений, П. К. Козлов с Куриловичем и Ворошиловым отправились на ночлег в соседние горы.
   Пользуясь подходящей погодой, я определил широту места по солнцу, а вечером по полярной звезде.
   На другой день, после полудня, возвратился из гор П. К. Козлов. Его поездка была удачна. Он привез с собой трех тибетских уларов (Tetraogallus thibetanus) и гнездо с яйцами этих редких птиц, несколько других мелких птичек, прекрасного аполлона (Parnassius sp.) и иных бабочек. Его спутники, Ворошилов и Курилович, убили аргали (Ovis sp.)
   Вообще кругом нашего нового склада зверей было довольно много; вечером приходили на водопой к ключам кулан и антилопа ада, но были прогнаны нашими собаками.
   Хорошая погода нас недолго баловала: к вечеру она уже испортилась небо затянулось облаками, и пошел дождь, а в окрестных горах - снег. Следующие три дня были очень плохие. В продолжение всего этого времени непрестанно шли то дождь, то снег; ключи вышли из берегов; река Шарагольджин переполнилась водою, перевалы и горные проходы завалило снегом. Несмотря на это, П. К. Козлов, как только приехал его проводник, тронулся 19 июня в свою поездку на север с Жарким и проводником.
   Мой проводник, старик Гомбо, приехал на чужой лошади известить, что не может ехать со мной, так как лошадь его за перевалом разорвали волки, а ту, на которой он приехал к нам, он должен возвратить ее хозяевам, которые собираются к перекочевке. Делать было нечего, я остался без проводника и, обождав, чтобы на перевале стаял немного снег, решил отправиться в разъезд для обследования хребта Риттера вдвоем с Баиновым.
   21 июня с утра разъяснило, все необходимое было у меня уже приготовлено, и в 11 часов утра мы выступили.
   Чтобы помочь нам подняться на перевал Улан-дабан, взяли с собой Смирнова. Не доходя до перевала версты 2 1/2, мы сделали небольшой привал, чтобы дать животным отдохнуть, а сами тем временем напились чаю. Тут мы встретили партию монголов, перекочевывавших из Цайдама в долину Шарагольджина. Из Цайдама они шли от обилия мошки, нестерпимо беспокоившей их скот.
   Перевал оказался в лучшем состоянии, чем мы ожидали: теплая погода и сильный ветер согнали снег, и мы благополучно овладели им. На вершине я вскипятил гипсотермометр для проверки раз уже измеренной мною высоты этого перевала. Отсюда я отпустил Смирнова обратно на бивуак.
   Спуск был очень мокрый от таящего снега. Оставив ущелье, дорога направилась на юго-запад, по кормным плоским высотам, сбегающим на юг к р. Ихэ-Халтыну.
   Погода простояла весь день довольно хорошая. Пройдя 26 верст, мы остановились на сухом русле, имея с собой взятую на всякий случай воду из Улан-булака.
   Кроме ковыля (Stipa sp.) здесь во множестве росли касатики (Iris sp.), колючий Oxytropis sp. и лук (Allium platiphyllum). Закат солнца был ясный и обещал нам на завтрашний день хорошую погоду.
   Ночь была настолько холодна, что оставшийся с вечера чай в чашке замерз. Утром мы пошли на юго-запад. Впереди тянулись на северо-восток небольшие мягкие увалы, одетые хорошей травой. На пятой версте от ночлега встретили богатый водою ключ Орту-булак, вокруг которого расстилались прекрасные пастбища. Недалеко от нашего пути в голове ключа стояли три монгольские юрты. Берегом ручья, берущего начало из этого ключа, мы вышли к р. Ихэ-Халтын-гол, которая здесь разбивается на несколько рукавов, разливающихся по плоскому широкому плесу, местами галечному, местами занесенному красной липкой глиной.
   Переправившись через Халтын, мы пошли левым берегом его на западо-северо-запад и, через три версты, пришли в урочище Намыр-дзыдыг-тохой. Отсюда река сворачивает немного к северу, чтобы обойти северо-западные высоты Цаган-обо и вынестись в долину Сыртынскую. В Намыр-дзыдыг-тохое мы застали монголов, скочевавших со стойбища на другое место. Мы здесь же расположились, чтобы напиться чаю. От встреченного тут нашего старого проводника Гомбо мы узнали, что здесь проводника найти теперь нельзя, все ожидают приезда какого-то большого ламы, и от начальства всем приказано быть дома и не отлучаться под страхом штрафа в пять лан серебра.
   Потеряв последнюю надежду найти проводника, я с Баиновым направился на юг в горы Цаган-обо. На 8-й версте мы поднялись на перевал, довольно пологий, невысокий и мягкий, называемый Цаган-обо. Северный склон его прикрыт очень хорошей луговой растительностью, некоторой мы встречали по несколько штук пасущихся антилоп ада. Южный склон тоже пологий и кормный.
   С перевала мы увидели долину Сыртына, занесенную барханами песков, в этой части кормными. Пески эти ползут высоко вверх по западным склонам гор Цаган-обо.
   Путь свой с перевала держали на юго-запад, пересекая приходящие с востока горные мысы. Большие табуны куланов, не выражая к нам особой боязни, шагах в 200-300 от нас бешено носились и играли, подымая страшную пыль.
   Пройдя 26 верст, мы остановились на ночлег. Наши животные с жадностью принялись за покормку на хорошей траве, состоявшей главным образом из Stipa sp. и вида высокой Kobresia sp., которая замечательно хорошо скрепляет сыпучие пески. Между ними попадались экземпляры какой-то Saussurea sp., астрагалы и колючий Oxytropis sp.
   Масса куланьего помета послужила нам хорошим топливом, и уже скоро после остановки мы пили свой вечерний чай из запасной воды. Погода простояла весь день хорошая. Дорогой мы видели мелких грызунов (Glires sр.), зайцев (Lepus sp.), антилоп (Antilope picticauda), куланов (Asinus kiang). Из птиц встречались вороны (Corvus corax), жаворонки (Alauda sp., Otocoris sp.), вьюрки (Montifringilla sp.), бульдуруки (Syrrhaptes paradoxus et S. thibetanus).
   По предгорьям, присыпанным с запада песками, мы видели курильский чай (Potentilla fruticosa), колючий Oxytropis, полынку (Artemisia sp.), лук (Allium sp.) и злаки (Gramineae sp.) преимущественно.
   С высоты удалось рассмотреть на Сыртынской долине пробивающееся среди песков русло р. Бага-Халтын-гол.
   Мы прекрасно и спокойно переночевали в этой совершенно безлюдной местности. Ночь была тихая, ясная, холодная. Вода в посуде замерзла. Утро восхитительное, свежее, ясное, бодрящее. Мы держали путь в том же направлении вправо на запад и все такими же кормными предгорьями, убегающими в сыртынские барханы песков. Беспрестанно встречавшиеся табуны куланов и стада антилоп развлекали нас, и мы не могли налюбоваться быстротою их бега и их странными перестроениями.
   Пески, рассыпанные по долине Сыртына, тоже кормны и населены куланами и антилопами. Среди барханов виднеются яркозеленые площадки, вероятно, снабженные и водою, как пески, пересеченные нами в прошлый разъезд мой в ур. Октуле.
   Повернув несколько круче к югу, мы вышли на р. Бага-Халтын-гол. Она несет свои чистые светлые и в это время не особенно обильные воды на северо-запад, где теряет их в попутных песках, а в половодья доносит до р. Ихэ-Халтын.
   С юга к Бага-Халтыну незаметно подползают пологие высоты от хребта Риттера (Дархын-дабана), с севера высоты Цаган-обо и, таким образом, она течет как бы в довольно широком ущелье.
   Выйдя на реку, мы сделали небольшой привал, чтобы напиться чаю, после чего направились вверх по реке, в юго-восточно-восточном направлении. Подступающие с обоих берегов высоты местами так сближаются, что река идет как бы в коридоре. В одном из таких сужений мы остановились на ключевом болотистом лугу, пройдя 32 версты. Здесь мы нашли следы покинутого стойбища и пасущуюся лошадь, следовательно, можно было предполагать, что есть люди и теперь.
   Флору соседних ключей составляли несколько злаков и осок, Kobresia sp., Leontopodium sp., ревень (Rheum spiciforme), 4 вида крестоцветных (Cruciferae sp.). одуванчик (Leontodon sp.), 3 вида лапчатки (Potentilla sp.), троекрючник (Trigloehin sp.), твердочашечник (Androsace sp.), Myricaria prostrata, 4-6 Oxytropis sp., Astragalus sp., маленькая пижма (Tanacetum sp.), полынка (Artemisia sp.), Saussurea 2 sp., бударгана (Kalidium sp.), курильский чай (Potentilla fruticosa), первоцвет сибирский (Primula sibirica), 2 лютика (Ranunculus 2 sp.), звездчатка (Stellaria sp.) и многие другие.
   В 3 часа пополудни посыпала ледяная крупа, с горох величиной, при сильном северо-западном ветре. Река, несмотря на 23 июня, еще не на всем своем протяжении вскрылась и местами была покрыта толстой корой льда на значительные пространства.
   Ночь была ясная и холодная; к утру в ключиках вода замерзла; по речке плыл сверху лед. Мы подымались вверх по речке ее левым берегом, держась восточного направления, причем вторая половина пути отклонялась немного к югу (98°). Левый берег сначала сдавливали глинисто-каменистые высоты, идущие с юга от хребта Риттера; на них мы видели много уларов и зайцев. Далее на восток эти высоты заметно понижаются. Несколько речек, бегущих с хребта Риттера, размывают их, стремясь излить свои воды в Бага-Халтын.
   Правый берег сначала обрывается скалами высот Цаган-обо, но выше по течению принимает более мягкие и пологие формы, так что долина заметно расширяется. Там и сям расстилаются белые пятна льда, покрывающего реку, и некоторые, вероятно, не успеют растаять до льда следующей зимы, потому что ночные морозы их поддерживают.
   Река струится несколькими светлыми рукавами по широкому галечному руслу. В более тихих протоках вода покрывается по утрам льдом до 1 1/8 дюйма толщиною, который оттаивает лишь к полудню, а в холодные дни сохраняется до вечера.
   Антилопы, зайцы, куланы, яки, волки - обитатели долины верхнего течения этой реки. Растительность здесь едва видна: дзере-туле и Rheum piciforme, последний еще не цветет. По руслам и на влажных местах представители высоких альпийских областей: камнеломки (Saxifraga sp.), очиток (Sedum sp.), 3-4 лютика (Ranunculus sp.), хохлатки (Corydalis sp.), крупка (Draba sp.), мелкое крестоцветное, львиная лапка (Leontopodium sp.), мелкие осоки (Garex sp.), горошки (Vicia sp.), лапчатки (Potentilla sp.), твердочашечники (Androsace), Saussurea sp. и другие.
   От ночевки мы продвинулись по р. Бага-Халтыну 35 верст. Подошли к подошве хребта Риттера, выдвинувшего в этом месте к реке свой снеговой массив несколько к северу. У западного края этого массива находится перевал Шины-хутул, недоступный для верблюдов. Впереди видно повышение гор Цаган-обо, закрытое снегами и имеющее челообразную форму. Слой вечного снега здесь необыкновенно толст. Здесь мы переночевали на высоте 14 255 футов над уровнем моря. Ночью мороз доходил до -12°Ц.
   Перед вечером Баинов увидел на расстоянии примерно с версту от нашей остановки нескольких диких яков. Охотиться на них было уже поздно, а потому мы их не преследовали, в надежде, что за ночь они никуда не уйдут, если их не пугать. Ночь простояла холодная и морозная. Чуть свет Баинов пошел за яками, но не видал их, а мы из-за этого потеряли 2 часа и позже покинули бивуак.
   Пройдя верст 8 к востоку-юго-востоку мы свернули круто на юг в ущелье, чтобы перевалить горы на южную их сторону. Ущелье это прямое, широкое, чрезвычайно каменистое; по дну его бежит ледниковая речка, головной своей частью упирающаяся в высокий крутой вал - ось хребта, через который зигзагами подымается дорога; справа и слева на дно ущелья спускаются ледники.
   Дорожка, по которой мы пустились вверх, на перевале оказалась тропою диких яков и куланов. Никаких признаков пребывания здесь когда-либо людей нами замечено не было. Каменная остроребрая осыпь, скатывавшаяся вниз из-под ног животных, чрезвычайно затрудняла движение. Верблюды ползли на коленках передних ног, кровянили их и останавливались через каждые 5-6 шагов. На полдороге нам преградил путь узкий ледник; его пришлось обходить, что заняло много труда и времени. Несмотря, однако, на все затруднения, мы, хотя и с большими усилиями, ввели своих животных на перевал. Породы, слагающие этот хребет, состояли главным образом из порфирового туфа. Кипячением гипсотермометра на перевале определялась его абсолютная высота в 15 866 футов. Отсюда с вершины я увидел свой старый путь первого разъезда и челообразные снега Кактын-ула на Юге. Перевал этот вследствие его недоступности был мною назван Звериным, но впоследствии мне пришлось узнать настоящее его имя - Тургын-хутул.
   Спуск с перевала пологий, сначала тоже каменистый. С него начинается один из главных истоков р. Бомын-гол (в нижнем течении Ичегын-гол); другой большой исток той же реки начинается западнее с перевала Шины-хутул и третий восточнее с перевала Ширун-хутул, восточнее которого стоит огромная, увенчанная льдами и снегами гора Тунтугыр-мунку, а между нею на востоке и следующей восточной ледниковой группой Гучин-гурбу-шахалгын, лежит перевал, носящий имя первой, Тунтугыр-мунку-хутул (Ширун-хутул).
   По южную сторону перевала Тургын-хутул, у его подножья, корма животным не оказалось, и мы были принуждены спуститься по р. Бомын-гол несколько верст, чтобы остановиться хотя бы на жалком корму, которого уже третий день недоедали наши животные.
   На реке, несмотря на конец июня, всюду лежали массы льда. Болотца и ключи по ночам здесь замерзают в течение всего лета.
   Растительность только что еще начинала понемногу оживать; некоторые виды, торопясь совершит

Другие авторы
  • Прокопович Николай Яковлевич
  • Лачинова Прасковья Александровна
  • Можайский Иван Павлович
  • Антоновский Юлий Михайлович
  • Кичуйский Вал.
  • Майков Василий Иванович
  • Богданов Александр Алексеевич
  • Екатерина Ефимовская, игуменья
  • Сургучёв Илья Дмитриевич
  • Сиповский Василий Васильевич
  • Другие произведения
  • Оленин-Волгарь Петр Алексеевич - Сын генерала Бек-Алеева
  • Бухарова Зоя Дмитриевна - Избранные поэтические переводы
  • Жуковский Василий Андреевич - Спящая царевна
  • Верлен Поль - Стихотворения
  • Андерсен Ганс Христиан - И в щепочке порой скрывается счастье
  • Язвицкий Николай Иванович - Язвицкий Н. И.: Биографическая справка
  • Щепкина-Куперник Татьяна Львовна - Принц Ли-Тзонг
  • Строев Павел Михайлович - Отечественная старина
  • Страхов Николай Николаевич - Несколько слов о г. Писемском по поводу его сочинений
  • Глинка Федор Николаевич - Вельзен, или освобожденная Голландия
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
    Просмотров: 438 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа