| Главная » Книги |
Семенов-Тян-Шанский Петр Петрович - Путешествие в Тянь-Шань в 1856-1857 годах, Страница 2
Семенов-Тян-Шанский Петр Петрович - Путешествие в Тянь-Шань в 1856-1857 годахом снежные линии находятся:
В Алтае (Тигерецкие белки) под 51° с. ш. 2 000 метров
На северном склоне Гималайского хребта под 32° с. ш. 4 730 метров
Небесный хребет простирается в посещённой экспедицией части его между 41 и 42° с. ш., следовательно, как раз на полпути между Алтайским и Гималайским. Принимая среднюю между упомянутыми цифрами, получаем высоту снежной линии для Небесного хребта в 3 370 метров. В одной и той же параллельной зоне с Небесным хребтом снежные линии находятся на следующих высотах:
В Пиренеях (между 42=30' - 43= с. ш.) 2 550 метров
На Эльбрусе и Казбеке в Кавказском хребте (43° с. ш.) 3 080 метров
На Арарате (под 39' с. ш.) 4 030 метров
В Скалистых горах (Rocky mountains) Северной Америки (под 43° с. ш.) 3 550 метров.
"Гумбольдт в изъяснениях своих на письмо мое Риттеру указывает исключительно на Пиренеи и Эльбрус. Что касается до первых, то они совершенно не могут быть приняты в расчёт при определении высоты снежной линии в Небесном хребте, находясь во влажном приморском климате, где снежная линия должна быть несравненно ниже, чем в континентальном климате внутренней Азии. Зато Кавказ представляет лучший предмет для сравнения, если им пользоваться с должной осторожностью". Семёнов указывает, что высота снежной линии на Эльбрусе и Казбеке лежит на 3 080 метров при широте на 1 1/2° более северной, чем в Тянь-шане, и в климате несравненно более влажном. На Арарате, где климат гораздо суше и широта на 2 1/2° более южная, находим мы высоту снежной линии в 4 030 метров.
Если бы между Эльбрусом и Араратом находились горы, относительно сухости окружающей атмосферы промежуточные между Эльбрусом и Араратом, а по астрономическому своему положению лежащие на одной параллели с Небесным хребтом, то высота снежной линии в этих горах определялась бы в 3420 метров.
Семёнов подробно объясняет далее причину значительной высоты снежной линии Тянь-шаня, указывая, что эта высота зависит от особенностей географического положения и климата Небесного хребта. "Необыкновенная сухость атмосферы Небесного хребта в сравнении с атмосферой Алтая и Кавказа" правильно указывается Семёновым в качестве основной причины различия высоты снежной линии в этих горных системах. Подтверждение правильности своего определения высоты снежной линии Тянь-шаня Семёнов находит также в немногих измерениях высот, сделанных другими наблюдателями в Джунгарии (тригонометрические определения Фёдорова в Тарбагатае и барометрические наблюдения Шренка в Джунгарском Алатау).
Полемика Семёнова с Гумбольдтом о высоте снежной линии Тянь-шаня основана преимущественно на сопоставлении высоты снежной линии различных горных систем земного шара. В этом случае Семёнов дал выдающийся для своего времени образец применения сравнительного метода в географии, применив его по отношению к Тянь-шаню с большим совершенством, нежели это было сделано в критических замечаниях самого Гумбольдта.
Помимо определения высоты снежной линии Семёнов особо выделял из общих результатов своего путешествия открытие ледников Тянь-шаня и установленное им отсутствие вулканов и вулканических пород в тех частях Тянь-шаня, которые были посещены экспедицией. Открытием ледников Тянь-шаня Семёнов подтвердил предположения Риттера и Гумбольдта, сделанные на основании китайских источников. Указаниями на отсутствие вулканов в исследованных им областях и высказанными по этому поводу соображениями Семёнов, по словам Мушкетова, "положил первое плодотворное сомнение в справедливости вулканического характера Тянь-шаня".
В 1842 г. Шренк указал, что остров Арал-тюбе на озере Ала-куль не является вулканом, как это предполагал Гумбольдт. Исследования Шренка были подтверждены в 1851 г. Влангали. Шренк и Влангали не высказали, однако, каких-либо общих предположительных выводов о вулканизме Тянь-шаня. Заслуга первого указания на сомнительность вулканизма Тянь-шаня принадлежит Семёнову.
В предисловии ко второму тому "Землеведения Азии" Семёнов писал. "Результатом всех усиленных моих розысков было то, что я решительно не нашёл ни вулканов, ни истинных вулканических явлений, ни даже вулканических пород в Небесном хребте". Гора Куллок у озера Иссык-куль, также как и группа холмов Кату в Илийской долине, оказались, по исследованиям Семёнова, не представляющими "ничего вулканического". Со свойственной ему осторожностью в общих выводах Семёнов писал в этом же предисловии, что "намеки азиатцев на явления, могущие казаться вулканическими, должны быть принимаемы учёной критикой с большой осторожностью, потому что многие из них уже оказались неосновательными. Ещё замечу,- указывал Семёнов,- что впечатление, произведённое на меня лично Джунгарией и Тянь-шанем, возбуждает во мне некоторые сомнения в существовании вулканов в этой части Азии, и, во всяком случае, я, как единственный очевидец Небесного хребта, не могу признать действительность этих вулканов аксиомой, не требующей никаких подтверждений и доказательств. Это убеждение есть один из важных, хотя, конечно, отрицательных, результатов моего путешествия".
Таким образом, Семёнов впервые восстал против мнения Гумбольдта о вулканизме Тянь-шаня.
Представления Семёнова об орографии исследованных им частей Тянь-шаня видны из приложенного к одной из его статей схематического эскиза орографических линий Джунгарского Алатау и Тянь-шаня. Принятое Семёновым деление и установленная им терминология отличались значительно большей точностью по сравнению с более ранними подразделениями. Семёнов предложил названия "Джунгарского" и "Заилийского" Алатау для соответствующих хребтов. Семёнов первый обратил внимание на связь Заилийского Алатау с другими хребтами Тянь-шаня, указав, что "Заилийский Алатау, со своими отдалёнными продолжениями на В и З, несомненно, образует передовую цепь Тянь-шаня, от которого весьма мало различествует и в своем геогностическом составе".
К числу недостатков терминологии Семёнова можно отнести исключение им из географической номенклатуры киргизских названий Терскей-Алатау и Кунгей-Алатау для соответствующих хребтов. В дальнейшем название Заилийский Алатау удержалось за хребтом, обозначенным Семёновым, как северная цепь Заилийского Алатау. За хребтом, названным Семёновым южной цепью Заилийского Алатау, осталось в дальнейшем удачное народное название его - Кунгей-Алатау. Значительной поправкой, внесённой позднейшими исследователями в орографическую схему Семёнова, явилось установление дугообразной формы хребтов Тянь-шаня, изображённых самим Семёновым прямыми линиями. Позднейшие исследования дополнили эту схему новыми хребтами и показали отсутствие предполагавшегося Семёновым пересечения двух осей поднятия в Джунгарском Алатау.
Помимо приведённых выше соображений о снежной линии и вулканизме Тянь-шаня, главные обобщения Семёнова, основанные на собранных им материалах, содержатся в его описаниях Заилийского Алатау и Иссык-куля. Описание Заилийского Алатау является наиболее значительной сводной характеристикой в статьях о Тянь-шане. Заилийский Алатау был изучен Семёновым подробнее других частей системы Тянь-шаня.
В одной из своих статей Семёнов писал: "Две поездки в 1856 г. на обе оконечности озера Иссык-куль, несмотря на неблагоприятные для научных исследований условия, в коих они совершались, уже достаточно ознакомили меня с орографическим строением Заилийского Алатау, но в особенности сведения мои об орографическом устройстве и геогностическом строении Заилийского края расширились при довольно продолжительных и многочисленных поездках в этом хребте в течение 1857 года, когда я старался, особенно в восточной, более безопасной части Заилийского Алатау, пересекать обе цепи его во всех по возможности сколько-нибудь доступных горных перевалах...". Описание Заилийского Алатау было сделано Семёновым в его статьях 1858 и 1867 гг.; с некоторыми изменениями, вызванными, главным образом, популярностью издания, оно повторяется в "Живописной России" в 1885 г. и, наконец, приведено в настоящем издании. Укажем основные моменты этого описания, воспользовавшись подробной статьёй, опубликованной Семёновым еще в 1867 году.
Семёнов описывает Заилийский Алатау от места слияния реки Кар-кары с рекой Кегеном до Буамского ущелья, отмечая при этом,что поднятие Заилийского Алтау не ограничивается указанными пределами. Первоначально в семёновском описании обрисовывается общий вид Заилийского Алатау с реки Или. "Если смотреть на Заилийский Алатау с реки Или,- пишет Семёнов,- то он представляется поднимающимся чрезвычайно крутой стеной, без всяких предгорий, и волнистый гребень его не представляет глубоких вырезок, а только весьма возвышен посредине, где он весь переходит снежную линию и постепенно и симметрически понижается на двух своих крыльях, которые не достигают снежной линии и не носят вечного снега и на отдельных вершинах. Замечательно, что с Илийского пикета формы снежного гребня посреди Заилийского Алатау, при прозрачной атмосфере Центральной Азии, на лучах солнца видны большей частью совершенно отчётливо, между тем как незначительные контрфорсы и предгорья хребта совершенно сливаются между собой, что ещё более придаёт хребту вид стены, внезапно поднимающейся с совершенно горизонтальной плоскости. По мере приближения к хребту становятся заметными и предгорья его, впрочем, совершенно ничтожные в сравнении с его колоссальностью".
В дальнейшем изложении Семёнов даёт краткую сводку своих наблюдений над орографией и геологическим строением Заилийского Алатау. Орографическое строение Заилийского Алатау характеризуется, по Семёнову, ясно выраженной симметричностью. Горный хребет состоит из двух главных параллельных гребней, которые Семёнов обозначает названиями северной и южной цепей. Эти цепи связаны горным узлом, который как бы разгораживает глубокую продольную долину, разделяющую оба гребня, на две сходящиеся вершинами и расположенные в одной и той же линии продольные долины рек Кебина и Чилика. По обе стороны от высшей точки хребта гребень Заилийского Алатау носит вечные снега, а далее, к востоку и к западу, постепенно понижается ниже снежной линии. "Замечательно ещё, что северная и южная цепи слегка и постепенно расходятся или отделяются одна от другой на своих восточной и западной оконечностях, а в разделяющие их и расширяющиеся таким образом оконечности продольной долины вдвигаются промежуточные и параллельные с горными цепями гребни...".
Геологическая характеристика Заилийского Алатау включает в себя данные о петрографическом составе пород, стратиграфическом соотношении их и тектоническом строении хребта. Наиболее подробными являются данные о петрографическом составе пород. Крупнейший знаток геологии Средней Азии И. В. Мушкетов полностью включил это описание в первый том своего "Туркестана". Семёнов отмечает в этом описании различие между продольными долинами Заилийского Алатау, сложенными преимущественно осадочными породами, и параллельными цепями, сложенными преимущественно кристаллическими породами.
Представления Семёнова о тектонике Заилийского Алатау видны из следующей цитаты: "Падение пластов осадочных формаций в продольных долинах Кебина и Чилика синклиническое, то есть, очевидно, пласты эти подняты одновременным поднятием двух параллельных гребней. Промежуточный хребет - Далашик - весь состоит из осадочных формаций, коих пласты образуют антиклиническую складку, образовавшуюся на середине продольной долины и параллельную кристаллическим гребням".
Общий обзор орографии и геологии Заилийского Алатау Семёнов заключает следующим общим выводом: "Из всего изложенного следует, что Заилийский Алатау разделяется по своему рельефу на три составные части: 1) северную цепь с предгориями; 2) продольные долины с промежуточными гребнями и плоскогориями и 3) южную цепь".
Каждой из выделенных им составных частей Семёнов даёт отдельную орографическую характеристику. Северную цепь он характеризует, как "... непрерывный гребень, в средней своей части возвышающийся за пределы вечных снегов, с весьма незначительными выемками в этой части, но понижающийся в обоих крыльях и, наконец, прорванный в восточном поперечной долиной или трещиной Чилика...". Это понижение иллюстрируется изменением высоты горных перевалов, которые понижаются по обе "стороны от Талгарского пика - высшей точки северной цепи, находящейся в её средней части. Среднюю высоту гребня Семёнов принимает в 2 450 метров, получая её путём деления суммы измеренных им высот горных перевалов на их число. Из морфологических особенностей хребта Семёнов отмечает далее поперечные долины, по которым на северный склон северной цепи спускаются горные речки, и указывает на особенности предгорий. Сходную характеристику Семёнов даёт для южной цепи, отмечая некоторые её орографические особенности.
Особый интерес представляет для нас характеристика системы продольных долин Заилийского Алатау. Значительное место в этой характеристике уделено вопросу о генезисе расположенного к востоку от поворота Чилика между понизившимися северной и южной цепями плоскогорья Джаланаш. Это плоскогорье сложено мощными толщами рыхлого конгломерата, который подстилается горным известняком. "Три речки Мерке, текущие через плоскогорье, а также Каркара и Кеген при своем слиянии, и Чарын, образующийся из этого слияния, прорыли себе столь глубокие русла, что долины этих речек врезались в главном плоскогорье на глубину до 200 метров и размыли наносы до твёрдой горной породы, которая на второй Мерке состоит из горного известняка с его окаменелостями". "Эта страшно пересечённая местность,-указывает Семёнов,- служит главным препятствием на лучшей дороге из Верного к Иссык-кулю...". Происхождение современного рельефа плоскогорья Семёнов объясняет следующим образом. Первоначально на месте плоскогорья была глубокая междугорная котловина: "... в то время, когда эта котловина была ещё замкнута, она должна была выполняться валунами и размывами, наносимыми в неё многочисленными горными потоками, до тех пор, пока выполнение котловины не подняло уровень образовавшегося озера и не заставило воды его прорваться и слиться на северную сторону, куда в настоящее время вырываются реки Чилик и Чарын. С тех пор... реки Мерке должны были прорыть себе глубокие русла в гладком плоскогорье, которого составные части представляли слишком мало препятствий размывающей силе горного потока, мало-помалу углубившего себе ложе в рыхлой породе и дошедшего, наконец, до твёрдых горно-каменных пород. Соединённые речки прорвали также и скрытый под наносами на дне долины Чарына каменный кряж, который образует в глубоком ущелье, при впадении речек Мерке в Чарын, прекрасные и живописные пороги и шумное течение, известное под именем Ак-тогой, то есть белого потока, оттого, что вся вода Чарына превращается здесь в серебристую пену и водяную пыль".
Заканчивая характеристику орографического строения Заилийского Алатау сравнением высоты Заилийского Алатау с Альпами, Пиренеями и Кавказом, Семёнов переходит далее к рассмотрению растительных зон. В Заилийском Алатау им выделяются следующие зоны: степная, простирающаяся "в некотором отдалении от подножья Заилийского Алатау на абсолютной высоте от 150 до 600 метров, культурная или садовая, которая "простирается не только у самого подножья Заилийского Алатау, но и восходит на его предгорья и в его долины до нижнего предела хвойных лесов..." - то есть до высоты 1 400 метров на северном и 1 500 метров на южном склоне Заилийского Алатау; третья зона, которую можно назвать зоной хвойных лесов, а также субальпийской, простирается от 1 300 - 1 400 метров до пределов лесной растительности, то есть 2 300 - 2 450 метров; четвертая зона, альпийская, простирается от верхнего предела лесной растительности, то есть 2 300 - 2 450 метров, до снежной линии, то есть 3 200 - 3 300 метров. Эта зона подразделяется на нижнюю альпийскую, или зону альпийских кустарников, и верхнеальпийскую, или зону альпийских трав; "пятая зона есть зона вечных снегов...".
Семёновские характеристики отдельных зон были хорошо резюмированы в известной работе Липского о флоре Средней Азии. Укажем основные заключения Семёнова относительно выделенных им зон, следуя частично изложению Липского.
Растительность степной зоны отличается, по Семёнову, оригинальностью в сравнении с Европой. Оригинален не только состав флоры, многочисленные солончаковые растения, тамариксы, астрагалы Hedysorum, Alhage, Halimodendron, Ammodendron и другие, но и отсутствие скученности. "Нигде растения не образуют сплошного дёрна, а растут... на довольно большом одно от другого расстоянии, так что почва большей частью обнажена в промежутках...". В степной зоне можно различить две области (яруса). Первая с саксаулом и другими характерными арало-каспийскими растениями, а также местными видами. Вторая - характеризуется полынью (виды Artemisia) и содержит большую примесь европейских видов, чем первая область. Заключая характеристику степной зоны, Семёнов указывает на особенности её климата и рек и на её экономическое значение. "Климат и почва степной зоны отличаются необыкновенной сухостью. Реки, протекающие шумными горными потоками через три зоны, лежащие над степной, достигая сей последней, быстро уменьшаются в своём объёме и скоро совсем прекращают течение, образуя ряд плёсов или озёр с солоноватой водой, а затем отчасти всасываются в почву, отчасти превращаются в пары и впадают, таким образом, в сухую раскалённую летом атмосферу степной полосы. Немногие многоводные реки, как, например, Или, делают исключение из общего правила, увлажняя свои берега постоянным своим течением. Вследствие таких физических свойств степной зоны она не имеет никаких удобств для колонизации. Зато для экономического быта туземных кочевников-киргизов степная зона чрезвычайно важна, так как здесь они имеют лучшие свои зимовки и хороший подножный корм в продолжение всей краткой и весьма малоснежной зимы этой зоны".
Культурная, или садовая, зона занимает подножье и предгорье Алатау до нижнего предела хвойных лесов. Из фруктовых деревьев этой зоны Семёновым указывается "дикая яблоня, урюк или дикий абрикос, а в западном Тянь-шане - фисташковое дерево и грецкий орех".
Из других деревьев Семёнов называет Populus laurifolia, Populus tremula, Betula davurica, Acer semenovi, Sorbus aucuparia, Prunus padus, Crataegus pirmatifida; кроме того, ряд кустарников (перечислено более 30).
Флора этой зоны заключает более 60% среднеевропейских видов. Между азиатскими видами есть элементы флор сибирско-алтайской (указано 21), арало-каспийской (23) и собственно джунгарской (указано более 30). Культурная зона отличается большими удобствами для хлебопашества и садоводства и необыкновенным плодородием, но только при одном условии, а именно при возможности искусственного орошения (ирригации)". Обращаясь к вопросу о значении зоны для русской колонизации Семёнов указывает на различие тех подгорий в ее пределах, которые находятся ниже снежных или высоких частей Алатау и отличаются плодородием вследствие обилия воды, приносимой горными потоками из этих зон, и сухих подгорий, расположенных там, где горный гребень понижается.
Зона хвойных лесов характеризуется преобладанием ели Picea schrenkiana, из лиственных пород есть тополь, осина, берёза, рябина и другие. В числе перечисленных Семёновым кустарников (24) названо 7 видов Lonicera. Так же как и в культурной зоне, в зоне хвойных лесов - более 60% европейских видов, в верхних частях зоны есть альпийские и полярные типы (указано 17); из прочих 40% азиатских, большая половина принадлежит к растениям Сибирского севера, алтайско-саянским, и частью полярным (указано 38); кроме того, кавказские (указано 10), гималайские (5) и местные тяньшанские (26). Экономическое значение этой зоны для русской колонизации определяется её лесами, дающими строевой материал и топливо. В некоторых местах зона приобретает субальпийский характер: леса заменяются субальпийскими лугами, перемежающимися со скалами. Эти луга важны для летних кочёвок киргизов.
Альпийская зона разделяется на нижнеальпийскую, или зону альпийских кустарников, и верхнеальпийскую, или зону альпийских трав. Альпийские кустарники принадлежат к немногочисленным видам (перечислено 12). Замечательно отсутствие Rhododendron, объясняемое сухостью климата. Европейских растений в этой зоне более 25%, преимущественно альпийско-полярного типа (указано 23), немногие растения принадлежат к среднеевропейским (10), большая часть свойственна альпийской зоне, алтайско-саянской флоре и полярной Сибири (указано около 50), несколько гималайских (4); ряд растений принадлежит собственно тянь-шанской флоре (30). Зона богата превосходными лугами и пастбищами и имеет поэтому большое экономическое значение для летних кочёвок киргизов.
"Весьма большое, хотя только косвенное экономическое значение имеет и зона вечных снегов, так как только на тех подгорьях хребта, над которыми существует зона вечных снегов, культурная зона богата, орошена и вполне способна для ирригации, а следовательно, для хлебопашества, садоводства и колонизации". Так заканчивает Семёнов характеристику последней из выделенных им зон Алатау.
Гораздо более краткой, благодаря меньшему количеству данных, является характеристика котловины озера Иссык-куль.
Прежде чем обратиться к семёновскому описанию котловины Иссык-куля, укажем, что одним из главных результатов поездки Семёнова на западную оконечность озера можно считать установление существующих соотношений между озером Иссык-куль и рекой Чу.
Вплоть до экспедиции Семёнова господствующим среди географов был взгляд, что река Чу вытекает из Иссык-куля. Во время своей поездки Семёнов впервые установил, что Чу является продолжением реки Кочкура (по Семёнову река Кочкар или Кошкар. Ред.), вытекающей из горной долины Тянь-шаня к западу от Иссык-куля.
Наблюдениями Семёнова было установлено, что Чу, не доходя до Иссык-куля, круто поворачивает в противоположную от озера сторону, врезываясь в поднимающиеся на западной стороне Иссык-куля горы и, наконец, врывается в Буамское ущелье.
Дойдя до болотистой местности, находящейся у самого поворота реки Чу, Семёнов обнаружил небольшую речку, соединяющую Чу с Иссык-кулем. "...Река эта по своему мелководью и ничтожеству носит название Кутемалды,- писал потом в статье о поездке Семёнов,- вот на что сводится, по крайней мере, в настоящее время, гидрографическая связь реки Чу с озером Иссык-куль, которое прежние географы (Риттер и Гумбольдт) принимали за исток реки Чу".
В характеристике котловины Иссык-куля Семёнов использовал результаты своих наблюдений для разрешения вопроса о происхождении существующего соотношения между рекой Чу и Иссык-кулем и генезисом Буамского ущелья.
Остановимся на отдельных моментах описания долины Иссык-куля. Так же как и в характеристике Заилийского Алатау, мы находим здесь первоначальное описание внешнего облика местности, каким он представляется при непосредственном обозрении наблюдателя. В последующем изложении, так же, как и при описании Заилийского Алатау, там, где это позволяют имеющиеся данные, Семёнов выделяет вопросы генезиса современного рельефа и гидрографической сети. Так, отмечая, что долина Иссык-куля со всех сторон окружена террасами, сложенными из конгломератов, которые значительно возвышаются над современным уровнем озера, он делает следующие выводы: "Так как эти конгломераты находятся в несоответствующем (дискордатном) напластовании с палеозойскими горными породами Тянь-шаня и Алатау и так как те же конгломераты образуют и дно озера, там где мне случалось наблюдать его, то я полагаю, что конгломераты эти суть осадки самого озера. В таком случае распространение этих конгломератов по всей озёрной котловине до значительной высоты над нынешним уровнем озера достаточно указывает на то, что озеро занимало в прежние времена несравненно более обширную поверхность. В подтверждение этого мнения может служить и самое образование Буамского ущелья, происхождение коего не может быть приписано прорыву слишком мало значительного для того Кошкара, а может быть объяснено только прорывом вод всего бассейна Иссык-куля, уровень которого после совершения такого прорыва быстро должен был понижаться. Таким образом, ещё долгое время после этого прорыва река Чу могла быть стоком Иссык-куля, до тех пор пока понижение уровня его не прекратило, наконец, этого стока, после чего бывший приток Иссык-куля, а потом реки Чу Кошкар не сделался её истоком. Это последнее понижение Иссык-куля можно приписать только тому, что притоки озера, оскудевающие водой, вследствие повышения снежной линии в более и более сухом континентальном климате, не вознаграждают количества воды, теряемой её испарением".
Заключительную часть описания котловины Иссык-куля, так же как заключительные части характеристики зон Заилийского Алатау, Семёнов посвящает вопросу о возможностях, предоставляемых местностью для хозяйства.
Таково в общих чертах содержание двух наиболее значительных географических характеристик Семёнова в его статьях о Тянь-шане. Приведённые в них геологические, ботанические и другие сведения неоднократно использовались позднейшими исследователями. Эти характеристики имеют, однако, большую географическую ценность не только как источник первых научных сведений о Тянь-шане, но также и как выдающиеся для своего времени образцы разработки первичных данных.
Остановимся на некоторых частных выводах Семёнова, имевших особо важное значение для последующих исследователей Тянь-шаня, и оценке его разработки геологических и ботанических данных новейшими исследователями.
К числу наиболее важных выводов Семёнова, основанных на геологических материалах, относятся его заключения о генезисе конгломератов котловины Иссык-куля и плоскогорья Джаланаш, о происхождений Буамского ущелья, а также его объяснение соотношения реки Чу и Иссык-куля. Конгломераты, описанные Семёновым для котловины Иссык-куля и плоскогорья Джаланаш, являются широко распространёнными в продольных долинах Тянь-шаня. Повсеместное распространение их было установлено уже в работах исследователей, посетивших Тянь-шань в ближайшие десятилетия после экспедиции Семёнова.
Предположение Семёнова, что конгломераты котловины Иссык-куля "суть осадки самого озера", оказалось столь же плодотворным, как и его объяснение происхождения конгломератов Джаланаша. На примере Джаланаша Семёнов дал объяснение образованию мощных толщ конгломератов, пригодное для многих продольных долин Тянь-шаня. Как мы видели выше, по мнению Семёнова, в замкнутой первоначально горной котловине существовало озеро. В результате прорыва вод озера и спуска его образовалось гладкое плоскогорье, в дальнейшем прорезанное глубокими руслами рек.
Через два десятилетия И. В. Мушкетов в отчёте о своём путешествии 1875 года писал о продольных долинах Тянь-шаня: "В них почти везде наблюдаются новейшие озёрные осадки, выражающиеся горизонтальными конгломератами и песчаниками, почему можно думать, что долины эти некогда составляли большие водоёмы или нагорные озёра. Впоследствии водоёмы эти высохли по той причине, что накопленная в них вода постоянно размывала соседние горы, и, наконец, проложила себе путь через какой-нибудь из соседних хребтов, который менее других противостоял её разрушающей силе. Вода, нашедши себе выход, постоянно углубляла вновь образованное русло и постепенно стекала по этому руслу, осушая водоём".
Иссык-куль, по мнению Мушкетова, так же как и существующие ныне озёра Сон-куль, Сайрам-нор, Чатыр-куль и другие, "во многом напоминают эти высохшие водоёмы; на Сон-куле можно воочию наблюдать, как с каждым годом выходящая из озера единственная река Коджерты-су постоянно углубляет свое русло, которым, может быть, впоследствии выльется всё озеро Сон-куль, как вылились уже многие, ему подобные". Сходные мысли о древних озёрах Тянь-шаня высказывали многие позднейшие исследователи. Краснов привёл многочисленные примеры, подтверждающие указания Семёнова и Мушкетова.
Образование мощных толщ конгломератов Тянь-шаня (в том числе озёрных конгломератов) Семёнов связывал с деятельностью горных потоков. Котловина Джаланаш, по его соображениям, была засыпана в результате этой деятельности наносами песка, глины и валунов. Это объяснение также неоднократно подтверждалось позднейшими исследователями XIX в. и не потеряло своего значения в настоящее время. "П. П. Семёнов первый дал, подтверждённое после И. В. Мушкетовым, объяснение происхождения этих образований. Он считает их за результаты отложения гальки и других продуктов разрушения, принесённых горными потоками и отложенных в долинах и предгорьях",- писал Краснов в своей работе о Тянь-шане. Соглашаясь с этой мыслью Семёнова, Краснов дополняет её соображением, что в эпоху образования этих толщ наносов количество снегов, поставлявших эти воды, катящие валуны, было больше, и снеговая линия спускалась нике.
"В Иссык-кульской долине, как, впрочем, и повсюду в Тянь-шане, весьма большое значение имеет денудационная деятельность горных потоков",- писал позднее Л. С. Берг в своей известной работе об Иссык-куле. Указывая, что берега Иссык-куля и Чу "местами на значительном протяжении покрыты массой крупной гальки, вынесенной весной из гор горными ручьями и потоками", Л. С. Берг, подобно предыдущим исследователям Тянь-шаня, ссылается на классический пример объяснения П. П. Семеновым образования конгломерата Джаланаша. Наиболее существенным дополнением к семёновскому объяснению образования конгломератов исследованной им части Тянь-шаня можно считать указания позднейших исследователей на роль разрушительной работы инсоляции и ветра в образовании четвертичных отложений Тянь-шаня. Имеются также указания на ледниковое происхождение некоторых конгломератов (работа Л. С. Берга).
Разработка геологических данных о конгломератах котловины Иссык-куля была использована Семёновым для географических выводов о развитии речной системы Чу и происхождении Буамского ущелья. Разрешение вопроса об отношении реки Чу к Иссык-кулю явилось одним из важных результатов экспедиции Семёнова. Установленные наблюдениями Семёнова соотношения рек Кочкура, Чу и Кутемалды по-разному объяснялись различными исследователями. Венюков и Северцов, посетившие вслед за Семёновым Иссык-куль, считали Кутемалды за рукав Кочкура. Голубев и Костенко предполагали, что Кутемалды есть арык. И. В. Мушкетов присоединился к взглядам Семёнова, принявшего Кутемалды за прежний исток р. Чу.
Критическая сводка этих и позднейших гипотез была сделана Л. С. Бергом в работе об Иссык-куле. Сопоставление различных гипотез позднейших исследователей с впервые высказанными П. П. Семёновым взглядами на происхождение установленных им соотношений реки Чу и Иссык-куля свидетельствует о большой научной проницательности Семёнова. Оценку этих взглядов "с точки зрения современной теории эволюции речных артерий" в последнее время дал Я. С. Эдельштейн, указавший, что возможным дополнением к гипотезе Семёнова является предположение о речном перехвате Кочкура рекой Чу, в результате которого река Кочкур, впадавшая раньше в озеро Иссык-куль, была перехвачена вершиной реки Чу и стала отдавать свои воды бассейну Сыр-дарьи. "...Не надо забывать,- добавляет Эделынтейн,- что эти столь привычные для нас теперь представления о развитии соседних речных систем в те времена в науке еще не существовали".
Вопрос о происхождении Буамского ущелья, тесно связанный с проблемой эволюции речной системы Чу, также решался позднейшими исследователями в духе высказанных впервые Семёновым взглядов. ".... Буамское ущелье есть типичная долина прорыва...",- указывает крупнейший исследователь Иссык-куля Л. С. Берг. По Бергу, "в эпоху более значительного распространения ледников в Тянь-шане озеро Иссык-куль стояло намного выше теперешнего. В то время река Чу впадала в озеро, переполняла его и давала ему исток через хребет в том месте, где ныне находится Буамское ущелье. С течением времени Чу, постепенно углубляя своё русло, прорыла Буамское ущелье; вместе с тем, унося вследствие углубления истока всё больше и больше вод Иссык-куля, Чу значительно понизила уровень озера, и,наконец, вследствие пока ещё неизвестных причин, совсем перестала впадать в него". К взгляду Семёнова на Буамское ущелье, как на долину, прорытую стекавшими водами Иссык-куля, присоединился также Мушкетов и другие.
Мы привели образцы разработки Семёновым геологических данных о Тянь-шане. Общую оценку этой разработки можно найти и у И. В. Мушкетова, Фридрихсена, К. И. Богдановича, Мерцбахера, В. А. Обручева, Я. С. Эдельштейна и других. Большинство позднейших исследователей-геологов отмечают роль П. П. Семёнова как первого научного исследователя Средней Азии и указывают, что его открытия заложили основу последующего изучения системы Тянь-шаня.
Подобную оценку можно встретить как в работах русских геологов, так и в западно-европейской литературе. Так, например, Фридрихсен в конце XIX в. писал, что Семёнов благодаря своим геологическим познаниям и проницательности уже в 1857 г. заложил основу наших современных знаний о Тянь-шане и создал фундамент, на котором стало возможным дальнейшее прочное построение.
Не менее значительными оказались в работах о Тянь-шане фитогеографические выводы Семёнова, построенные на основе собранных им ботанических материалов. Ботанические исследования П. П. Семёнова получили заслуженную оценку в работах А. Н. Краснова, В. И. Липского, В. Л. Комарова и других.
Главным из фитогеографических обобщений Семёнова явилась предложенная им схема зон Заилийского Алатау. В своем капитальном труде о флоре Средней Азии В. И. Липский указывал, что Семёнов дал "первую ботанико-географическую картину Средней Азии, которая и поныне может служить образцом..." (Написано в 1902 г., почти через полвека после путешествия Семёнова.) Эта оценка, несомненно, является справедливой. До Семёнова наиболее значительные выводы о вертикальной зональности Средней Азии были сделаны А. И. Шренком в результате его известной экспедиции 1840-1842 гг. Но А. Шренк умер, не успев полностью обработать собранные им материалы. Отчёт Шренка о его первой поездке содержал интересные данные об изменении растительности Джунгарского Алатау в зависимости от высоты. Однако в этом отчете не было создано по отношению к Джунгарскому Алатау разработанной схемы вертикальных растительных зон. Закономерности вертикального распределения растительности в горных областях Средней Азии впервые были установлены Семёновым по отношению к Заилийскому Алатау.
Представляет интерес сопоставить схему Семёнова с появившимися в течение ближайших 30 лет после его экспедиции схемами Северцова (1873 г.) и Краснова (1888 г.). Подобное сопоставление было сделано Аболиным, у которого мы заимствуем нижеследующую таблицу (см. стр. 32).
Эта таблица показывает, что позднейшие схемы зон, предложенные Северцовым и Красновым, не имели существенных отличий от первоначальной схемы Семёнова.
Вопрос о разработке Семёновым данных о геологическом строении, рельефе и распределении растительности изученных им областей Тянь-шаня освещен, главным образом, в геологической и фитогеографической литературе. Однако, рассмотренные нами обобщения П. П. Семёнова имеют и более общий географический интерес.
Накануне тяньшанского путешествия Семёнов резко выступил против взгляда на географию как на агрегат или мозаику разнородных сведений.
Основная мысль Семёнова заключалась в разграничении географии в обширном и тесном смысле. "....География - наука о земле. Есть слово, которому можно дать очень различные объёмы и определения,- писал Семёнов.- Можно разуметь Географию в обширном и тесном смысле. В обширном смысле предмет её есть полное исследование земного шара, то есть законов строения его, с его твёрдой, жидкой и воздушной оболочкой, законов отношения его к другим планетам и к обитающим на нём организмам. В этом смысле География есть действительно не наука, а целая естественная группа наук, связанных между собой тождеством предмета исследования, рассматриваемого только в различных отношениях". География в тесном смысле слова, по Семенову, "есть физиография земной поверхности (курсив П. С.), то есть описание как постоянных, неизгладимых веками черт её, набросанных самой природой, так и переменных, изгладимых, произведённых рукой человеческой".
ТАБЛИЦА соотношения вертикальных растительных поясов Тянь-шаня и их высотные границы у различных исследователей
Семёновские описания Заилийского Алатау и Иссык-куля интересны как образцы широкого географического обобщения, создания географической характеристики горной страны. В описаниях Семёнова с большой рельефностью обнаруживаются его взгляды на необходимость использования геологических выводов для географии.
У Богдановича имеется интересное замечание о Семёнове: он указывает, что многолетняя дружба П. П. Семёнова и И. В. Мушкетова в значительной мере основывалась "на единстве взглядов на значение геологии для географии". Мушкетов писал в своём "Туркестане" о недостатках сравнительной географии Риттера: "Риттер ограничивался только сравнением внешних форм, он вовсе не рассматривал генезиса различных элементов земли; он не исследовал переходные формы, связующие, повидимому, различные элементы, как это делает анатом или филолог и как это преследует современная сравнительная география, на основании исследования различных гомологичных форм. Риттер, в сущности, и не подозревал этого метода, поэтому его сравнительная география резко отличается от современной, так же как и его метод...".
В другом месте этой же работы, сравнивая Гумбольдта и Риттера как исследователей природы и подчёркивая преимущества Гумбольдта над Риттером, Мушкетов писал: "Риттер основывал всё на пластике, на внешней конфигурации, не вдаваясь в разъяснение генезиса гомологичных форм".
В 90-х гг., когда были высказаны эти мысли, они уже не являлись новыми. Замечательно, однако, что статьи о Тянь-шане, написанные Семёновым за 30 лет до появления "Туркестана" Мушкетова, в период наибольшего распространения идей Риттера, отличались от географических описаний Риттера, в частности, тем, что геология служила Семёнову для разъяснения генезиса современного рельефа и гидрографии исследованных им частей Тянь-шаня.
Другая особенность географических обобщений Семёнова вскрывается в его описаниях растительных зон. Установление зон является наиболее широким географическим обобщением в описаниях Заилийского края. Оригинальная черта зональных характеристик Семёнова состояла в том, что Семёнов связал их с вопросом о природных возможностях края. Вслед за ботанико-географической характеристикой каждой зоны в его описаниях непосредственно следует характеристика возможностей, представляемых этой зоной для русской земледельческой колонизации и скотоводческого хозяйства киргизов. Связывая эти вопросы, Семёнов даёт в своих описаниях более глубокое зональное разграничение по сравнению с обычными для середины XIX в. специальными схемами ботанико-географических зон. Особенности климата, связанные с ними особенности почв и рек, оригинальный характер растительности - всё это указывается, например, Семёновым в его характеристике степной зоны. В этой характеристике, так же как и в характеристике других зон, он указывает преимущественно различия растительности. Однако, неизменно связывая вопрос об особенностях растительности с вопросом о возможности колонизации, Семёнов напоминает те 
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Просмотров: 561 | Рейтинг: 0.0/0 | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры