Теккерей Уильям Мейкпис - Путевые заметки от Корнгиля до Каира, через Лиссабон, Афины, Константинополь и Иерусалим

большой кистью на фескѣ. Молодой Ага пришелъ за парою башмаковъ; кривлянья его, когда онъ примѣривалъ ихъ, были такъ милы, что мнѣ хотѣлось срисовать этого мальчугана и его толстую мамашу, которая присѣла на скамейку. Этой женщинѣ пришло въ голову, что я любуюсь на нее; хотя и надобно было предполагать, что она по фигурѣ и комплекц³и похожа на груду пломпудинга. Въ слѣдств³е такаго заблужден³я, она поручила башмачнику вытуритъ меня изъ лавки, ссылаясь на то, что женщины ея зван³я не могутъ обуваться въ присутств³и иностранцевъ. И такъ, я принужденъ былъ удалиться, хотя и очень хотѣлось остаться мнѣ въ лавкѣ, потому что маленьк³й лордъ вскобенился въ это время такъ забавно, что казался мнѣ даже интереснѣе извѣстнаго карлика генерала Томъ-Томба. Говорятъ, когда затворницы сераля приходятъ на базаръ, въ сопровожден³и черныхъ евнуховъ,- иностранцы прогоняются съ него немедленно. Мнѣ случилось встрѣтить ихъ штукъ восемь, съ евнухомъ; онѣ были одѣты и закутаны также безобразно, какъ друг³я женщины, и, кажется, не принадлежали къ числу красавицъ перваго разбора. Этимъ жалкимъ создан³ямъ позволяется выходить изъ гарема разъ шесть въ годъ, для покупки табаку и разныхъ бездѣлокъ; все остальное время они посвящаютъ исключительно на исполнен³е своихъ прекрасныхъ обязанностей въ станахъ таинственнаго гарема.

   Хотя иностранцамъ и запрещено заглянуть во внутренность клѣтки, въ которой заключены эти райск³я птички; однако же нѣкоторыя комнаты сераля открыты для любопытныхъ посѣтителей: стоитъ только не пожалѣть бакшиша. Однажды, поутру, я поѣхалъ смотрѣть сераль и загородный домъ покойнаго султана. Это большой павильонъ, который могъ бы теперь быть танцовальной залою для привидѣн³й. Есть другая лѣтняя дача, куда, по словамъ гида, пр³ѣзжаетъ султанъ для пр³ятнаго превровожден³я времени съ женщинами и нѣмыми. Къ сералю шелъ пѣхотный полкъ съ музыкою; мы послѣдовали за нимъ и присутствовали на ученьи солдатъ, посреди прекрасной зеленой долины, противъ сераля, гдѣ возвышается одинокая колонна, воздвигнутая въ память какаго-то важнаго событ³я однимъ изъ визант³йскихъ императоровъ.

   Тутъ было три батал³она турецкой пѣхоты. Всѣ построен³я и ружейные пр³емы исполняли они весьма удовлетворительно. Стрѣляли всѣ вмѣстѣ; откусывали воображаемые патроны съ превеликой яростью и въ тактъ, по командѣ; маршировали и останавливались ровно, прямыми лин³ями, словомъ, дѣлали все это, какъ и наши солдаты. Не хорошо только, что они низки, молоды и очень неуклюжи; видно, имъ неловко въ этихъ истрепанныхъ европейскихъ мундирахъ; особенно слабы и нескладно устроены у нихъ ноги. Нѣсколько десятковъ турецкихъ инвалидовъ пр³ютилось здѣсь на солнышкѣ, подлѣ фонтана, наблюдая за маневрами своихъ товарищей (какъ будто не довольно насладились они въ жизнь свою этимъ пр³ятнымъ препровожден³емъ времени). Этотъ больной народъ былъ на видъ несравненно лучше своихъ здоровыхъ товарищей. На каждомъ изъ нихъ, сверхъ бѣлаго миткалеваго сюртука, была надѣта темно-сѣрая суконная шинель; на головахъ ватные нанковые колпаки, и судя по наружности этихъ людей и по превосходному состоян³ю здѣшнихъ военныхъ госпиталей, надобно полагать, что въ турецкой службѣ лучше быть больнымъ, нежели здоровымъ.

   Противъ зеленой эспланады и блистающаго позади нея Босфора, возвышаются толстыя каменныя стѣны внѣшнихъ садовъ сераля. Изъ-за нихъ выглядываютъ кровли бесѣдокъ и к³осковъ, обсаженныхъ густою жимолостью, которая скрываетъ прекрасныхъ посѣтительницъ, гуляющихъ въ этихъ садахъ, отъ зоркихъ глазъ и зрительной трубы любопытнаго Европейца. Мы не замѣтили тамъ ни одной движущейся фигуры. Дорога идетъ вокругъ стѣнъ; открытый паркъ, въ которомъ деревья перемѣшаны съ цвѣтниками и котэджами, очень похожъ на англ³йск³е парки. Мы думали, что увидимъ здѣсь великолѣпный дворецъ,- ничего не бывало. По водъ разъѣзжаютъ самые простые ботики; землекопы поправляютъ дорогу, а плотники хлопочутъ около палисада: точь-въ-точь, какъ въ Гэмпширѣ. Представтьте только, для полноты сходства, что вмѣсто англ³йскаго джентельмэна, поджидающаго почтальона съ "Saint James's Chronicle," разгуливаетъ въ нашемъ паркъ султанъ съ парою собакъ и садовымъ ножикомъ.

   Дворецъ совсѣмъ не похожъ на дворецъ. Это большой городъ, состоящ³й изъ павильоновъ, построенныхъ какъ ни попадя, сообразно съ фантаз³ею многихъ падишаховъ или ихъ фаворитокъ. Одинъ только рядъ домовъ имѣетъ правильную и даже величавую наружность: это кухни. Смотря на массу павильоновъ, вы замѣчаете что-то похожее на развалины; внутренность ихъ, говорятъ, также не отличается особеннымъ блескомъ,- словомъ, загородная резиденц³я Абдулъ-Меджида нисколько не красивѣе и конечно не комфортабльнѣе панс³она для молодыхъ дѣвицъ Миссъ Джонесъ.

   Я ожидалъ найдти признаки великолп³я въ маленькой конюшнѣ; думалъ, что увижу тамъ скакуновъ, достойныхъ носить на хребтѣ своемъ особу падишаха. Но мнѣ сказали, что султанъ очень робк³й ѣздокъ: для него сѣдлается обыкновенно верховая лошадь, стоящая не дороже двадцати фунтовъ стерлинговъ. Друг³я лошади, которыхъ видѣлъ я здѣсь, въ неопрятныхъ, изломанныхъ стойлахъ, некрасивы, малы ростомъ и дурно содержатся. Право, въ базарный день, вы найдете въ конюшнѣ деревенскаго трактира лошадокъ гораздо получше верховыхъ султанскихъ коней.

   Кухни раздѣлены на девять большихъ залъ, по одной для всѣхъ чиновъ сераля, начиная съ султана. Здѣсь ежедневно жарятся цѣлыя гекатомбы мяса, и вообще приготовлен³е кушанья совершается съ дикимъ, гомерическимъ велич³емъ. Трубы не введены здѣсь въ употреблен³е; дымъ изъ сотни печей выходитъ сквозь отверст³я, сдѣланныя въ потолкахъ, покрытыхъ копотью. Свѣтъ проникаетъ сверху, въ эти же самыя отдушины, и мѣняясь съ дымомъ, тускло освѣщаетъ смуглолицыхъ поваровъ, которые хлопочутъ съ котлами и вертѣлами. Рядомъ съ дверью той кухни, куда вошли мы, готовилось пирожное для султаншъ. Главный кондитеръ учтиво пригласилъ насъ поглядѣть на его работу и даже отвѣдать сластей, приготовленныхъ для хорошенькихъ ротиковъ. Какъ розовыя губки красавицъ должны лосниться послѣ этого снадобья! Сначала больш³е листы тѣста укатываются скалкою до тѣхъ поръ, пока сдѣлаются тонки, какъ писчая бумага; потомъ артистъ начинаетъ свертывать ихъ, давая своему произведен³ю прекрасныя, фантастическ³я формы; опускаетъ его въ кострюлю, льетъ туда множество масла, и наконецъ, когда пирогъ поджарится, наполняетъ ноздреватую внутренность его вареньемъ. Луннолицыя красавицы очень любятъ так³е пироги; сдобное и сладкое жуютъ онѣ съ утра до ночи. Эта неумѣренность должна необходимо влечь за собою дурныя послѣдств³я; отъ нея происходятъ разнообразные недуги.

   Добродушный поваръ наложилъ цѣлую кастрюлю масляныхъ пышекъ, опустилъ очень подозрительную чумичку въ большой котелъ, вмѣщающ³й въ себѣ нѣсколько галоновъ сиропа, весьма щедро полилъ имъ пышки и пригласилъ насъ покушать. Я удовольствовался однимъ пирожкомъ, ссылаясь на плохое здоровье, не позволявшее мнѣ наполнять желудка масломъ и сахаромъ; но драгоманъ уничтожилъ ихъ штукъ сорокъ въ одно мгновен³е ока. Они исчезали въ его открытыхъ челюстяхъ, какъ сосиски въ широкомъ горлѣ клоуна; съ бороды и пальцевъ капало масло. Мы прилично вознаградили повара за пышки, проглоченныя драгоманомъ. Поѣсть сластей, приготовленныхъ для наложницъ султана,- это чего-нибудь да стоитъ.

   Отсюда пошли мы на второй дворъ сераля; идти далѣе считается уже уголовнымъ преступлен³емъ. Въ гидѣ намѣкается на опасность, которой подвергаетъ себя иностранецъ, желающ³й проникнуть въ тайны перваго двора. Я читалъ Синюю Бороду и не дерзнулъ заглянуть въ завѣтныя двери, ограничиваясь однимъ внѣшнимъ обзоромъ мѣстности. Удовольств³е быть здѣсь увеличивалось мыслью о незримой опасности, скрытой за ближайшей дверью съ приподнятымъ напашемъ, который готовъ разрубить васъ на двое.

   По одной сторонъ этого двора тянется ограда; противъ нея находится зала дивана, "большая, но низкая, покрытая свинцомъ и позолотою, въ мавританскомъ вкусѣ, довольно просто". Здѣсь возсѣдаетъ велик³й визирь, и принимаются послы, которыхъ, по окончан³и ауд³енц³и, отвозятъ на верховыхъ лошадяхъ, въ почетной одеждѣ. Но, кажется, этой церемон³и не существуетъ въ настоящее время. Англ³йскому посланнику велѣно удаляться изъ сераля въ томъ же мундирѣ, въ какомъ онъ придетъ сюда, и не принимать ни подъ какимъ видомъ бакшиша. На правой сторонѣ дверь, ведущая во внутренность сераля. Никто не входитъ въ нее, за исключен³емъ тѣхъ, за кѣмъ нарочно посылается, говоритъ гидъ; нѣтъ средствъ увеличить ужасъ этого описан³я.

   Подлѣ двери растянулись ихогланы, пажи и слуги, съ утомленными лицами и въ отрепанныхъ платьяхъ. Посреди ихъ сидѣлъ на скамьѣ, подъ лучами солнца, старый, толстый, покрытый морщинами бѣлый евнухъ, опустивши на грудь большую голову и протянувъ коротеньк³я ножонки, которыя, по видимому, не могли уже поддерживать его старое, обрюзглое тѣло. Сердито закричалъ онъ въ отвѣтъ на поклонъ моего драгомана, который, поѣвши вдоволь сладкихъ пышекъ, ожидалъ конечно болѣе учтиваго пр³ема. Надобно было видѣть, какъ струсилъ этотъ бѣднякъ, какъ сталъ онъ улепетывать, уговаривая меня прибавить шагу.

   Дворецъ сераля, ограда съ мраморными столбами, зала посланниковъ, непроницаемая дверь, охраняемая ихогланами и евнухами, все это живописно на картинкѣ, но не въ дѣйствительности. Вмѣсто мрамора здѣсь по большой части подкрашенное дерево, почти вся позолота потускла, стража оборвана, и глупыя перспективы, нарисованныя на стѣнахъ, во многихъ мѣстахъ посколупались съ нихъ. Воксалъ при дневномъ свѣтъ можетъ потягаться своими эфектами съ этой сценою.

   Со втораго двора сераля направились мы къ блистательной Портѣ, похожей на укрѣпленные ворота нѣмецкаго замка среднихъ вѣковъ. Главный дворъ окруженъ здѣсь присутственными Мѣстами, больницами и квартирами дворцовой прислуги. Это мѣсто очень велико и живописно; на дальнемъ концѣ его возвышается прекрасная церковь визант³йской архитектуры, а посреди двора ростетъ великолѣпный чинаръ, удивительныхъ размѣровъ и баснословной древности, если вѣрить гидамъ. Отсюда, можетъ быть, самый лучш³й видъ на колокольню и легк³е куполы Соф³йской мечети, которая бѣлѣетъ въ отдален³и. Самая Порта представляетъ превосходный предметъ для эскиза, если бы только придворные чиновники позволили срисовать ее. Когда я приступилъ къ этому дѣлу, ко мнѣ подошли сначала два турецкихъ сержанта и стали очень добродушно слѣдить за процессомъ рисованья. Скоро присоединилось къ нимъ порядочное число другихъ зрителей, и такимъ образомъ составилась толпа, чего будто бы не допускается въ окрестностяхъ сераля. По этому и попросили меня устранить причину безпорядка, то-есть, закрыть портфель и прекратить эскизъ Отоманской Порты.

   Думаю, что я не въ состоян³и сообщить о Константинополѣ извѣст³й, которыя были бы лучше и основательнѣе разсказовъ о немъ другихъ туристовъ. Я могъ бы замѣтить, вмѣстѣ съ ними, что мы присутствовали при послѣднихъ дняхъ умирающей импер³и и слышали много истор³й о слабости, безпорядки и угнетен³и. Я видѣлъ даже Турчанку, которая къ мечети султана Ахмета подъѣхала въ каретъ. Развѣ не есть это предметъ, достойный размышлен³я? Развѣ нельзя вывесть отсюда безконечныхъ умозаключен³й о томъ, что надъ турецкимъ владычествомъ прозвучалъ заупокойный благовѣстъ; что европейск³й духъ и наши учрежден³я, однажды допущенныя, должны пустить так³е корни, которыхъ ничѣмъ уже нельзя вырвать отсюда; что скептицизмъ, сильно овладѣвш³й умами высшаго сослов³я, долженъ перейти въ непродолжительномъ времени въ нисш³е слои общества, и крикъ муэцина съ мечети обратиться въ одну пустую церемон³ю?

   Но такъ какъ я прожилъ здѣсь не болѣе недѣли и ни слова не знаю по-турецки, то, можетъ быть, эти обстоятельства препятствовали сдѣлать мнѣ точныя наблюден³я надъ духомъ народа. Я замѣтилъ только, что Турки добродушны, красивы и очень склонны къ лѣности; что Турчанки носятъ безобразныя желтыя туфли; что кабобы, которыми торгуютъ въ лавкѣ, подлѣ самыхъ рядовъ базара, очень горячи и вкусны, и что въ армянскихъ съѣстныхъ палаткахъ продаютъ превосходную рыбу и крѣпкое виноградное вино, не низкаго достоинства. Когда мы сидѣли и обѣдали, здѣсь на солнышкѣ, къ намъ подошелъ старый Турка, купилъ грошовую рыбу, усѣлся смиренно подъ дерево и началъ уплетать ее съ собственнымъ хлѣбомъ. Мы попотчивали его квартою винограднаго вина; старикъ выпилъ его съ большимъ удовольств³емъ и, обтирая рукавомъ сѣдую бороду, разсказалъ намъ много интереснаго о современномъ состоян³и импер³и. Вотъ единственный мусульманинъ, съ которымъ вошелъ я въ довольно близк³я сношен³я въ Константинополѣ. Вы поймете причины, не позволяющ³я мнѣ пересказать того, что я отъ него слышалъ.

   "Вы сознаетесь, что вамъ нечего писать, замѣтитъ кто-нибудь, такъ для чего же вы пишете?" Признаться я и самъ себѣ задаю тотъ же вопросъ, и однакоже, сэръ, въ этомъ короткомъ письмѣ есть еще вещи, достойныя вашего вниман³я. Турчанка въ каретѣ - идея многозначительная; сравнен³е сераля съ воксаломъ при дневномъ свѣтѣ вѣрно съ дѣйствительностью. Изъ этихъ двухъ данныхъ ваша великая душа и ген³альный, философск³й умъ могутъ извлечь тѣ результаты, которыхъ не напечаталъ я здѣсь по скромности. Еслибы не умѣли вы такъ мастерски подражать дѣтскимъ учебникамъ, пр³искивая нравоучен³я ко всѣмъ прочитаннымъ вами баснямъ, тогда я сказалъ бы вамъ, что многое въ отоманской импер³и обрюзгло, сморщилось и ослабло, какъ тотъ старый евнухъ, который грѣлся на солнышке; что когда Турчанка ѣхала въ мечеть въ каретъ, я понялъ, что учитель ея не Турц³я, и что двурогая луна блистательной Порты должна померкнуть передъ свѣтомъ образован³я, какъ меркнетъ полный мѣсяцъ при солнечномъ восходѣ.

  

  

   Изъ Константинополя мы направили путь къ Яфѣ. Корабль наполнился христ³анами, евреями и язычниками. Каюты заняли Поляки, Русск³е, Нѣмцы, Французы, Испанцы и Греки; на палубѣ толпились маленьк³я колон³и людей, несходныхъ между собою по вѣрѣ и происхожден³ю. Былъ тутъ греческ³й священникъ, почтенный, сѣдобородый старецъ; много лѣтъ питался онъ только хлѣбомъ и водою для того, чтобы скопить маленькую сумму денегъ на путешеств³е въ ²ерусалимъ. Были также и еврейск³е равины, справлявш³е на кораблѣ праздникъ кущъ; каждый день два и три раза совершали они богослужен³е, въ бѣломъ облачен³и и съ филактерами. Были и Турки, отправлявш³е свои религ³озные обряды и осторожно уклонявш³еся отъ сообщен³я съ Жидами.

   Неопрятность этихъ чадъ неволи превосходитъ всякое описан³е. Зловон³е, распространяемое ими, одежда и лица, пропитанныя насквозь саломъ, ужасныя кушанья, приготовляемыя въ вонючихъ горшкахъ и пожираемыя съ помощью грязныхъ пальцевъ, цыновки, постели и ковры, неопрятные въ высшей степени,- могли бы представить богатый предметъ для рѣзкихъ описан³й Свифта, нисколько несвойственныхъ моему кроткому и деликатному перу. Что сказали бы на Бэкеръ-Стритѣ при взглядѣ на эту картину, которою попотчивали насъ новые товарищи? Впрочемъ, наше вниман³е было преимущественно занято обычаями и одеждою новыхъ спутниковъ.

   Польск³е Евреи ѣхали сложить кости свои въ долинѣ ²осафата, исполняя съ чрезвычайной строгостью религ³озные обряды. Мы были увѣрены, что утромъ и вечеромъ увидимъ непремѣнно раввиновъ ихъ, въ бѣлыхъ балахонахъ, молящихся, склонясь надъ книгами. Вся эта парт³я Жидовъ умывалась одинъ разъ въ недѣлю, наканунѣ субботы. Мужчины носили длинныя рясы и мѣховыя шапки или шляпы съ широкими полями; во время богослужен³я, привязывали они къ головъ маленьк³я желѣзныя коробочки, съ вырѣзаннымъ на нихъ священнымъ именемъ. Нѣкоторые изъ дѣтей были очень хороши, а между женщинами вашъ покорнѣйш³й слуга открылъ очаровательный розовый бутонъ красоты. Послѣ умывки, отъ пятницы до понедѣльника, прекрасное личико этой Еврейки блестѣло удивительной свѣжестью, но потомъ снова загрязнилось, засалилось я совершенно утратило природную бѣлизну и легк³й румянецъ. Отъ Конставтинополя до Яфы преслѣдовалъ васъ крѣпк³й вѣтеръ; морск³я волны обдавали пѣной и брызгами неумытыхъ Жидовъ; мѣшки и тюки съ багажемъ ихъ мокли на палубѣ. Однакоже, не смотря на всѣ невзгоды, Евреи не хотѣли нанять каютъ, хотя и были въ числѣ ихъ люди богатые. Одинъ отецъ семейства, видя, что его поколѣн³е промокло до костей, оказалъ, что онъ желалъ бы заплатить за каюту; но погода разгулялась на другой день, и ему стало жаль разстаться съ деньгами. Долго отнѣкивался Жидъ, однакоже корабельныя власти принудили его взять каюту.

   Эта страсть къ удержан³ю денегъ принадлежитъ не однимъ Евреямъ; ею заражены и христ³ане, и поклонники Магомета. Tacкаясь по базарамъ за разными покупками, мы нерѣдко платили за нихъ так³я деньги, съ которыхъ слѣдовало получить сдачу, и почти всяк³й разъ продавцы не додавали намъ нѣсколькихъ п³астровъ; когда же мы настоятельно требовали ихъ, они разставались съ ними очень неохотно, выкладывая на залавокъ пенсъ за пенсомъ и умоляя насъ удовольствоваться неполной сдачею. Въ Константинополъ купилъ я для дамъ брусскаго шелку на пять или на шесть фунтовъ стерлинговъ, и богатый Армянинъ, который продалъ его, сталъ нищенски выпрашивать у меня три полпенса на переѣздъ въ Галату. Есть что-то наивное и смѣшное въ этомъ плутовствѣ, умасливаньѣ и страсти выканючить полпенса. Пр³ятно подать милостыню мил³онеру нищему, засмѣяться въ лицо ему и сказать: "Вотъ, богачъ, вотъ тебѣ моя копѣйка. Будь счастливъ; разживайся на нее, старый, отвратительный попрошайка." Я любилъ наблюдать за Евреями на берегу и на палубѣ, когда продавали они что нибудь другъ другу. Битва между продавцомъ и покупателемъ была для нихъ въ полномъ смыслъ агон³ею. Они кричали, били по рукамъ и бранили другъ друга очень энергически; прекрасныя, благородныя лица ихъ выражали глубочайшую горесть - и вся эта запальчивость, это отчаян³е изъ-за копѣйки!

   Посланные отъ нашихъ Евреевъ отправились на островъ Родосъ для закупки провиз³и; въ числѣ ихъ находился почтенный равинъ, тотъ самый, который, въ бѣломъ глазетовомъ облачен³и, съ патр³архальной наружностью, преклонялъ колѣна во время утренней молитвы передъ священной книгою,- и надобно было посмотрѣть, какъ отчаянно торговался онъ съ родосскимъ жидомъ за курицу! Улица запрудилась Жидами. Изъ старинныхъ, изукрашенныхъ рѣзьбою оконъ глядѣли косые глаза; изъ низенькихъ античныхъ дверей высунулись крючковатые носы; Жиденки, гнавш³е лошаковъ, Еврейки, кормивш³я грудью дѣтей, нарядныя и оборванныя красоточки, почтенные, сѣдобородые отцы ихъ - все это столпилось вокругъ продавца и покупателя курицы! И въ это же самое время, какъ нашъ равинъ опредѣлялъ цѣну ея, дѣти его, въ слѣдств³е данной имъ инструкц³и, добывали пучки зеленыхъ вѣтвей для украшен³я корабля въ день предстоявшаго праздника. Подумайте, сколько вѣковъ удивительный народъ этотъ остается неизмѣннымъ!

   Родосск³е Евреи, эти ген³и неопрятности, поселились въ благородномъ, древнемъ, полуразрушенномъ городѣ. До-сихъ-поръ гербы гордыхъ рыцарей остаются надъ дверями, въ которыя входятъ эти жалк³е, пропитанные саломъ кулаки и ходебщики. Турки пощадили эмблемы своихъ храбрыхъ противниковъ; они оставили ихъ неприкосновенными. Не такъ поступили Французы, овладѣвши Мальтою. Всѣ арматурныя украшен³я мальт³йскихъ рыцарей. уничтожили они съ своей обычной пылкостью; но по прошеств³и немногихъ лѣтъ эти республиканцы, эти герои Мальты и Египта вдались въ тонкости геральдики, превратясь въ графовъ и князей новой импер³и.

   Рыцарск³я древности Родоса великолѣпны. Я не видывалъ здан³й, которыя велич³емъ и красотою намекали бы яснѣе на гордость своихъ основателей. Бойницы и ворота столько же воинственны и тяжелы, сколько художественны и аристократичны: вы сейчасъ замѣтите, что построить ихъ могли только люди высокаго происхожден³я. Смотря на эти здан³я, думается, что въ нихъ все еще живутъ рыцари св. ²оанна. Въ тысячу разъ живописнѣй они новѣйшихъ укрѣплен³й. Древняя война заботилась о своемъ собственномъ украшен³и и строила богатые изящной скульптурою замки и стрѣльчатые ворота; но, судя по Гибралтару и Мальтѣ, нѣтъ ничего прозаичнѣе современной намъ крѣпостной архитектуры, которая заботится о войнѣ, не обращая ни малѣйшаго вниман³я на живописную сторону битвы. До-сихъ-поръ на баст³онахъ лежитъ нѣсколько крѣпостныхъ оруд³й; пушечные запасы прикрыты ржавыми латами, которые носили защитники крѣпости триста лѣтъ назадъ тому. Турки, уничтоживш³е рыцарство, ожидаютъ теперь своей очереди. Расхаживая по Родосу, я былъ пораженъ признаками этого двойнаго упадка. На здѣшнихъ улицахъ вы видите прекрасные домы, украшенные гербами благородныхъ рыцарей, которые жили здѣсь, молились, ссорились между собою и убивали Турокъ. Это были облагороженные, изящные по наружности морск³е пираты. Произнося обѣтъ цѣломудр³я, они жила грабежемъ; проповѣдуя смирен³е, принимали однихъ дворянъ въ свой орденъ, и умирали съ надеждою получить награду за всѣхъ убитыхъ ими язычниковъ. Когда же это благородное братство принуждено было уступить храбрости и фанатизму Турокъ; когда пало оно подъ ударами грабителей болѣе отважныхъ, нежели самый благородный изъ рыцарей: тогда залы этихъ домовъ наполнились великолѣпными пашами Востока, которые, побѣдивъ своихъ отважныхъ противниковъ, презирали христ³анъ и рыцарей несравненно изящнѣе, нежели Англичанинъ презираетъ Француза. Теперь величавыя здан³я Родоса перешли въ руки оборванныхъ торгашей, владѣющихъ дрянными лавчонками на базарѣ, и стали квартирами мелкихъ чиновниковъ, которые пополняютъ скудные оклады свои взятками. Вмѣсто серебра и золота, блистательный свѣтъ м³ра выдаетъ имъ жалованье оловомъ. Грозный противникъ крестоносцевъ совершенно утратилъ свою силу; мечъ его никому уже не страшенъ; дамаская сталь этого меча обратилась въ олово и не можетъ срубить головы христ³анина. Человѣку, надѣленному нѣжными чувствами, простительно поболтать немного о печальной картинѣ, представляемой упадкомъ двухъ великихъ учрежден³й вселенной. Рыцарства нѣтъ уже болѣе; оно погибло, не измѣнивъ себѣ, оно пало на полѣ битвы, обращенное лицомъ къ врагамъ своей вѣры. Теперь и магометанизмъ готовъ рухнуться. Сынъ Баязета Ильдерима оказывается несостоятельнымъ; потомки Магомета поглощаются Англичанами и болтунами Французами; Источникъ Велич³я съежился въ три погибели и чеканитъ оловянныя денежки! Подумайте о прекрасныхъ гур³яхъ, населяющихъ рай Магомета! Какъ должны быть печальны онѣ, видя, что пр³ѣзды къ нимъ правовѣрныхъ съ каждымъ днемъ становятся все рѣже и рѣже. Самый рай этотъ, кажется мнѣ, принимаетъ роковую воксальную наружность сераля, которая преслѣдуетъ меня съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ я покинулъ Константинополь. Неизсякаемые фонтаны вѣка начинаютъ сохнуть; на днѣ ихъ блеститъ какая-то двусмысленная жидкость; только что поджаренныя мясныя деревья кричатъ пр³ятнымъ голоскомъ: "приди, покушай меня," но правовѣрный начинаетъ уже крѣпко сомнѣваться въ добромъ качествѣ этихъ жизненныхъ припасовъ. По ночамъ бѣдныя гур³и печально сидятъ вокругъ этихъ деревьевъ, штопая своя полинявш³я, прозрачныя покрывала; Али, Омаръ и старые имамы собираются на совѣтъ, и самъ вождь правовѣрныхъ, этотъ грозный пастырь верблюдовъ, сверхъестественный супругъ Кадише, сидитъ одиноко въ покачнувшемся к³оскѣ и думаетъ крѣпкую думу о постигшей его участи, съ трепетомъ ожидая того дня, когда райск³е сады его опустѣютъ, подобно греческому Олимпу.

   На всемъ городъ Родоса лежитъ печать разрушен³я и упадка; одни только дома, занимаемые консулами, не гармонируютъ съ общимъ характеромъ этой грустной картины. Красиво стоятъ они на берегу моря, подъ разноцвѣтными флагами своихъ нац³й; тогда какъ древн³я здан³я Родоса ветшаютъ и разваливаются. Прекрасная церковь св. ²оанна, обращенная въ мечеть, и рядомъ съ нею другая мечеть, принимаютъ формы развалинъ; городск³я укрѣплен³я разрушаются отъ времени. Въ маленькой гавани шумъ и возня очень порядочные; но ихъ производятъ люди, оборванные по большой части, какъ нищ³е; на базаръ не видалъ я ни одной лавки, которая стояла бы дороже тюка съ товарами ходебщика.

   Дорогою, я взялъ въ проводники себѣ молодаго нѣмецкаго башмачника, только что возвратившагося изъ Сир³и. Онъ увѣрялъ меня, что весьма свободно говоритъ по-арабски и по-турецки. Я думалъ, что онъ научился такой премудрости, когда былъ еще студентомъ въ Берлинѣ; но оказалось, что мой Нѣмецъ знаетъ по-турецки не больше трехъ словъ, которыя и употреблялъ онъ въ дѣло при всякомъ удобномъ случаѣ, водя меня по безлюднымъ улицамъ стараго города. На лин³ю укрѣплен³й вышли мы сквозь древн³е ворота и гауптвахту, гдѣ стояла нѣкогда часовня съ позолоченной кровлею. Подъ сводомъ воротъ валялся оборванный караулъ изъ солдатъ турецкаго гарнизона. Два мальчика на лошакѣ; невольникъ на мулѣ; женщина, шлепающая желтыми папушами; старикъ, сплетающ³й корзину изъ ивовыхъ прутиковъ, подъ тѣнью древняго портика; колодезь, изъ котораго пили боевые коня рыцарей, и водою котораго плескались теперь два мальчика, ѣхавш³е на лошакѣ: вотъ предметы для кисти сантиментальнаго артиста. Когда сидитъ онъ здѣсь, занятый своимъ эскизомъ, отрепанная власть острова ѣдетъ на тощей лошаденкѣ, и два или три солдата, оставя трубки, берутъ ружья на плечо при въѣздѣ своего начальника подъ сводъ готической арки.

   Меня удивляла необыкновенная чистота и ясность здѣшняго неба; такихъ желтыхъ песковъ и такой великолѣпно синей воды не видалъ я ни въ Кадиксѣ, ни въ Пиреѣ. Домики береговыхъ жителей, окруженные садами и огородами, имѣютъ видъ бѣдныхъ хуторовъ; но всѣ смоквы усѣяны золотистыми плодами; стройныя пальмы окружены какимъ-то особенно свѣтлымъ воздухомъ; ползущ³я растен³я, изгибаясь по крѣпостной стѣнѣ, блестятъ цвѣтами и листьями. Жители острова, съ прекрасными, торжественными лицами, покоятся въ прохладной тѣни, беззаботные и счастливые; никто изъ нихъ не трудится; они и говорятъ-то неохотно, какъ будто лѣнь и безмолв³е необходимыя услов³я этой чудной атмосферы, которою дышутъ они.

   Мы спустились по берегу, къ старинной мечети, блестящей на солнцъ и испещренной вырѣзанными на ней именами Аллаха и титулами пиратовъ и полководцевъ, похороненныхъ здѣсь. Ключарь этой мечети сидѣлъ въ саду, на деревянномъ возвышен³и, лѣниво раскачиваясь изъ стороны въ сторону и напѣвая въ носъ величан³е пророку, а между тьмъ вѣтеръ, колебля вершины деревьевъ, прихотливо игралъ тѣнью ихъ по плитамъ мощенаго двора, по маленькимъ фонтанамъ и по нашесту гнусаря-псалмопѣвца. Съ боку двора стояла мечеть, съ бѣлыми столами, холоднымъ поломъ, устланнымъ циновками, съ прекрасными орнаментами и рѣзной каѳедрой; а прямо противъ него возвышались бойницы и зубчатая стѣна рыцарскаго города.

   Дѣйствительно, подъ вл³ян³емъ этой прекрасной атмосферы, душа наполняется чувствомъ какой-то мирной радости, и человѣкъ невольно поддается лѣни. Я спустился еще ниже, къ заливу, на которомъ также лѣниво дремало нѣсколько судовъ, не имѣя ни одной живой души на палубѣ, и нашелъ здѣсь тюрьму. Ворота были отворены настежъ, какъ въ Вэстминстеръ-Голлѣ. Нѣсколько заключенныхъ съ женами и одинъ или два солдата сидѣли у фонтана, подъ аркою; друг³е преступники бродили тамъ и сямъ, очень пр³ятно побрякивая цѣпями. Часовые и чиновники поговаривали съ ними весьма дружелюбно, и когда сталъ я снимать съ нихъ портреты, они только слегла посматривали на мою работу. Старая, покрытая морщинами преступница, которую избралъ я моделью, по причинъ особенно отвратительной ея наружности, закрыла рукавомъ лицо, и этотъ неумѣстный признакъ стыдливости произвелъ общ³й хохотъ въ добродушной толпѣ душегубовъ, воровъ и полицейскихъ чиновниковъ. Мѣсто это потому только и можно было признать острогомъ, что поперегъ дверей растянулось двое часовыхъ; недалеко отъ нихъ, внутри двора, лежали три только что пойманныхъ пирата, съ цѣпями на ногахъ. Они совершили нѣсколько уб³йствъ и ожидали смертнаго приговора; но и тутъ женамъ этихъ людей предоставленъ былъ свободный доступъ къ нимъ. Кажется, еслибы полдюжинѣ товарищей вздумалось освободить этихъ молодцовъ, да еслибъ и сами они почувствовали охоту къ движен³ю, часовые полѣнились бы догонять ихъ. Соединенное вл³ян³е Родоса и Рамазана овладѣло, повидимому, душою и тѣломъ пр³ятеля моего, берлинскаго башмачника. Получивъ деньги, онъ въ туже минуту оставилъ меня, сѣлъ подлъ фонтана и началъ уписывать виноградъ, вытаскивая кисти его изъ неопрятнаго ножоваго платка. Въ гавани, развалясь на палубахъ судовъ, дремали или, отъ нечего дѣлать, ѣли арбузы так³е же, какъ и онъ, праздные христ³ане. Въ кофейняхъ, вдоль набережной, сидѣли цѣлыя сотни неподвижныхъ мужчинъ, предаваясь сладостному кейфу; капитанъ знаменитаго парохода "Ибер³я", съ офицерами и частью пассажировъ, принадлежалъ также къ числу тунеядцевъ. Человѣка три изъ молодыхъ искателей приключен³й отправились въ долину, гдѣ былъ убитъ драконъ; но друг³е, поддавш³еся болѣе ихъ обаятельному вл³ян³ю острова, право, не двинулись бы съ мѣста даже и въ томъ случаѣ, когда сказали бы имъ, что самъ Колоссъ Родосск³й разгуливаетъ недалеко отъ города.

  

  

   Только поэтъ могъ бы описать этотъ очаровательный маленьк³й заливъ Глаукусъ, въ который вошли мы 26 сентября, на лучшемъ изъ пароходовъ, когда-либо волновавшихъ его прекрасную воду. Къ сожалѣн³ю, съ нами не было поэта; а какъ передать прозою этотъ восхитительный эпизодъ природной поэз³и? Для этого необходима симфон³я, полная сладостныхъ мелод³й и тихо волнующейся гармон³и, или пѣснь, написанная чистыми, какъ кристалъ, ямбами Мильнеса. Кротко покоится этотъ милый заливъ, мирно блистая розовой зарею; зеленые острова тонутъ въ водѣ его; пурпуровыя горы волнуются вокругъ него, и до самой подошвы ихъ, выступая прямо изъ залива, раскинулась богатая зеленая долина, покрытая травой и кустарниками, посреди которыхъ мелькаютъ бѣлые домики. Я могъ разсмотрѣть небольшой минаретъ и нѣсколько пальмъ. Но тоже самое можно сказать и о другихъ заливахъ; мало этого, можно, никогда не бывши здѣсь, описать его несравненно подробнѣе, по "Караман³и" Бьюфорта, которая однакоже не въ состоян³и дать вамъ о немъ ни малѣйшаго понят³я.

   И если самъ велик³й гидрографъ Адмиралтейства, измѣривш³й этотъ заливъ, не могъ описать его; если даже по книгѣ сэра Джона Феллоуэса воображен³е читателя не создастъ ничего похожаго на Тельмесъ,- неужели и послѣ этого надѣетесь вы, гордый человѣкъ, сдѣлать въ этомъ родѣ удачный опытъ? Тутъ сила художника, какъ я понимаю это дѣло, заключается въ томъ собственно, что онъ искусствомъ своимъ производитъ на человѣка тоже впечатлѣн³е, какое произвела природа на его собственную душу. Только музыка и поэз³я способны достигнуть этой цѣли. Я признаю лучшимъ описан³емъ древнихъ, безмолвныхъ разваливъ Тельмеса "Оду къ греческой урнѣ" Китса. Взглянувши на нихъ одинъ разъ, вы никогда не забудете этой картины, какъ не забываются звуки Моцарта, которые, кажется, похитилъ онъ съ неба. Это лучшее изъ благодѣян³й жизни). Вы можете, закрывши глаза, припоминать былое; прекрасное видѣн³е возвращается къ вамъ, по вашему призыву; снова слышите вы божественную ар³ю, снова рисуется передъ вами маленьк³й, прелестный пейзажъ, которымъ любовались вы въ красный денекъ своей жизни !

   Вотъ замѣтки изъ моей памятной книжки на этотъ день: утромъ вошли мы въ заливъ Глаукусъ; высадились въ Макри; древнее, очень живописное, разрушенное селен³е; театръ на прекрасномъ берегу моря; большое плодород³е, олеандры, пальма, возвышающаяся посреди обширной деревни, какъ султанъ на фескѣ падишаха; изсѣченные гроты, или могилы на верху горы; верблюды вдоль моста.

   Можетъ быть, это лучш³я данныя для человѣка съ воображен³емъ; по нимъ онъ представитъ верблюдовъ, дремлющихъ подъ чинарами; портики и колонны съ дорическими травами и архитравами; гору, по скатамъ которой изсѣчены могилы, и небольшую толпу отрепанныхъ поселянъ, спускающихся по берегу къ водѣ покойнаго залива, чтобы взглянуть на пароходъ. Но главное мѣсто въ этомъ пейзажѣ долженъ занять маленьк³й театръ, стоящ³й на берегу, противъ свѣтлаго залива и выступившихъ изъ него пурпуровыхъ острововъ. Ни одинъ театралъ не видывалъ сцены болѣе обворожительной. Она располагаетъ человѣка къ поэтическимъ грезамъ и сладкой льни. О, Джонесъ, другъ моего сердца! не захотѣлъ ли бы ты превратиться въ Грека, одѣтаго въ бѣлую тогу, пр³ютиться здѣсь, на прохладной ступени театра, съ прелестной Неэрою, и нашептывать (на ³оническомъ д³алектѣ) въ розовое ушко ей сладк³я рѣчи? Тогда, вмѣсто Джонеса, тебѣ слѣдовало бы называться ²онидомъ; вмѣсто шелковой шляпы, ты носилъ бы вѣнокъ изъ розъ; ты не слушалъ бы хора, поющаго на сценѣ; въ ушахъ твоихъ звучалъ бы только шопотъ красавицы, назначившей тебѣ свидан³е въ mesonuktiais horais. Урну съ твоимъ пепломъ, когда бы все уже было кончено, отнесли бы туда, въ нагорную пещеру, переживш³е тебя ²ониды, при звукахъ погребальнаго гимна... Однакоже въ этихъ пещерахъ нѣтъ уже урнъ также, какъ и въ театрѣ представлен³й. Въ замѣну хоральныхъ мелод³й, звучавшихъ здѣсь въ былое время, одинъ изъ моихъ спутниковъ, вышедши на сцену, продекламировалъ:

  

  

   Въ тотъ же день остановились мы не надолго передъ другимъ разрушеннымъ театромъ Автифилоса. Наши оксфордск³е товарищи поспѣшили выдти на берегъ, вбѣжали на холмъ и стали измѣрять величину сцены и считать ступени театра; друг³е, менѣе дѣятельные пассажиры, наблюдали за ними въ зрительныя трубы съ палубы.

   По прошеств³и двухъ дней, характеръ окружавшей васъ картины совершенно измѣнился. Удалясь отъ классической земли, мы стали на якорь въ заливѣ св. Георг³я, позади большой горы. На вершинѣ ея Георг³й Побѣдоносецъ убилъ дракона. Тутъ же стоялъ турецк³й флотъ, подъ начальствомъ Галиля-паши, двухъ сыновей котораго умертвили два послѣдн³е султана. Красный флагъ, съ луной и звѣздою, развѣвался на кормѣ его корабля. Нашъ дипломатъ надѣлъ мундиръ и поѣхалъ къ его превосходительству съ визитомъ. Возвратясь на пароходъ, съ восторгомъ описывалъ онъ красоту корабля, порядокъ, царствующ³й на немъ, и любезность турецкаго адмирала, который прислалъ намъ нѣсколько бутылокъ стараго кипрскаго вина. Подлѣ насъ стоялъ въ гавани англ³йск³й корабль "Тромпъ", и капитанъ его, сообщивши намъ много примѣровъ, доказывающихъ дружелюб³е и гостепр³имство Галиля-паши, подкрѣпилъ доброе мнѣн³е, которое возъимѣли мы о зятѣ султана, по случаю присланнаго вамъ подарка. Капитанъ Г. увѣрялъ, что турецк³е корабли ни по вооружен³ю, ни по выправкѣ матросовъ нисколько не хуже военныхъ судовъ другихъ европейскихъ нац³й, и выразилъ искреннее желан³е командовать семидесяти-четырехъ пушечнымъ турецкимъ кораблемъ и сцѣпиться съ любымъ французскимъ фрегатомъ такаго же калибра. Но я вполнѣ увѣренъ, что онъ не усвоитъ магометанскаго образа мыслей, и что ему не предложатъ сцѣпиться съ какимъ бы то вы было семидесяти-четырехъ пушечнымъ. Если же дойдетъ очередь и до этого, то будетъ надѣяться, что для такой битвы годятся и его земляки. Если команда Тромпа похожа на матросовъ капитанскаго катера, ея не устрашатъ двѣсти пятьдесятъ человѣкъ подъ начальствомъ Жуанвилля. На этомъ катеръ доѣхали мы до берега. Ни одинъ изъ осьми гребцовъ его не ступилъ ногою на землю въ продолжен³е двухъ лѣтъ, предшествовавшихъ прибыт³ю Тромпа въ бейрутскую гавань. Можетъ ли такая жизнь назваться счастливою? Мы пристали къ набережной Бейрута, защищаемой фортомъ, который разрушенъ до половины храбрымъ старикомъ, начальникомъ англ³йской эскадры.

   На бейрутской набережной цивилизац³я процвѣтаетъ подъ консульскими флагами, которые развѣваются въ свѣтломъ воздухѣ, надъ желтыми здан³ями. Сюда доставляетъ она изъ Англ³и шерстяныя издѣл³я, посуду, сои и горьк³й эль. Сюда же перенесла она свѣтскость и послѣдн³я французск³я моды. Строго соблюдаетъ ихъ здѣсь прекрасная владѣтельница большаго французскаго магазина. Замѣтивъ на набережной незнакомаго человѣка, съ карандашомъ и бумагою въ рукахъ, она велѣла вынесть ему стулъ и кивнула головою съ такой милой улыбкою, какую можно увидѣть только во Франц³и. Къ этой изящной дамѣ подошелъ французск³й офицерикъ, съ бородкою, и они стали любезничать точь-въ-точь, какъ на бульваръ. Арабъ, покинувъ товарные тюки и верблюда, котораго разгружалъ онъ, пошелъ взглянуть на эскизъ. Два турецкихъ солдата, съ корявыми круглыми лицами, въ красныхъ колпакахъ и бѣломъ дезабилье, выпучили глаза на бумагу, въ нее же вперились черные, блестящ³е зрачки маленькой, курчавой и смуглой дѣвочки, съ синимъ татуированнымъ подбородкомъ. Словно статуя, стояла она, съ кувшиномъ на головѣ, прикрытая изорванной, синей рубашкою. Какъ была великолѣпна эта синяя вода! Какъ чудно отражались въ ней и блестѣли надъ нею флаги, паруса и прибрежныя здан³я! Бѣлые гребни синихъ волнъ клубились и сверкали, будто серебряные; тѣнь была также густа и прохладна, какъ ярки и розовы мѣста, освѣщенныя солнцемъ; древн³я бойницы мягко рисовались въ этой чудной атмосферѣ, и дальн³я горы переливались аметистами. Офицеръ былъ вполнѣ счастливъ; онъ говорилъ съ милой француженкою о любви, а можетъ быть о послѣднемъ фасонѣ шляпъ, о сражен³и при Исли, о Вѣчномъ Жидѣ - Богъ его знаетъ. И какъ шло къ ней это хорошенькое платье съ широкими рукавами! Мы не видали ни одной женщины цѣлый мѣсяцъ, за исключен³емъ почтенной мистриссъ Фляниганъ, жены нашего метръ-д'отеля, да еще жалкихъ представительницъ прекраснаго пола, ѣхавшихъ на пароходѣ. О стамбульскихъ красавицахъ, окутанныхъ якмаками и шлепающихъ желтыми, отвратительными папушами - и говорить не стоитъ!

   Этотъ день былъ отмѣченъ другимъ бѣлымъ камешкомъ; онъ доставилъ мнѣ случай полюбоваться еще одной красавицею. Безмолвно стояла она, когда мы вдвоемъ снимали портретъ съ нея. (Я упоминаю о числѣ портретистовъ, для избѣжан³я скандала). Эту дѣвушку зовутъ Мар³амою; она родилась въ Сир³и.

   Во время сеанса, изъ-за плеча молодой госпожи своей выглядывалъ черный поваръ, съ такой добродушной улыбкою, какую въ состоян³и нарисовать одинъ только удивительный Лесли.

   Брата Мар³амы наняли мы въ проводники для обозрѣн³я города и для безошибочной покупки золотыхъ шарфовъ и платковъ, запастись которыми въ Бейрутѣ, по мнѣн³ю иностранцевъ, весьма выгодно_; Много пришлось вамъ употребить хитростей, чтобы одолѣть застѣнчивость маленькой Мар³амы. Сначала остановилась она вдали отъ васъ, по другую сторону двери, откуда черныя глазки ея блестѣли, какъ звѣздочки. Увѣщан³я брата и матери не могли вызвать Мар³амы изъ этой закуты. Нечего дѣлать; надобно было приняться за портретъ старухи. Но какъ изобразить эту необъятно толстую фигуру? Сама старуха испугалась бы при взглядѣ на свое вѣрное изображен³е. Нѣтъ; мы нарисовали прекрасный идеалъ, въ которомъ не было, разумѣется, ни одной черты, схожей съ оригиналомъ, исключая желтаго платья, ожерелья изъ секиновъ, жемчужныхъ нитокъ и другихъ украшен³й, которыя, спускаясь съ шеи, доходили до самаго живота этой толстѣйшей женщины. Рисунокъ и теперь хранится у меня: старуха похожа на леди, какъ рисуются онъ въ изящныхъ альбомахъ.

   Окончивъ портретъ, мы вручили его матери нашего проводника, она передала его черномазому повару, а тотъ показали уже, не переставая улыбаться, маленькой Мар³амъ, которая послѣ этого выступила впередъ и охотно покорилась своей участи.

   Судя по веселой наружности этихъ людей, по ихъ склонности къ смѣху, по нарядной одеждъ женщинъ и опрятности маленькаго домика, разрисованнаго прекрасными арабесками, устланнаго чистенькими цыновками и свѣжими коврами,- надобно думать, что нѣкоторыя семьи живутъ въ Бейрутъ очень комфортабельно. Здѣсь видѣлъ я книгу и на стѣнѣ темный образъ Бож³ей Матери, именемъ которой названа прекрасная Мар³ама.

   Верблюды и солдаты, базары и каны, фонтаны и палатки, аллеи и рынки такъ пестро перемѣшаны здѣсь, такъ богаты свѣтомъ и тѣнью, что художникъ могъ бы прожить въ Бейрутѣ нѣсколько мѣсяцевъ съ большимъ удовольств³емъ и даже съ значительной для себя пользою. Новый костюмъ смѣшанъ въ этомъ городѣ съ живописной одеждою древности. По рынкамъ проходятъ здѣсь закрытыя синимъ покрываломъ женщины Ливана, съ высокими рогами на лбу. Тысячи лѣтъ назадъ тому, когда писали еще еврейск³е пророки, рога эти носились въ Ливанѣ.

   Ночью капитанъ парохода далъ блестящ³й балъ съ ужиномъ, и самъ, посреди своей команды, превращенной въ музыкантовъ, энергически колотилъ въ барабанъ палкою. Голубые огни и ракеты летѣли на воздухъ съ рей нашего корабля, на торжественные сигналы котораго отвѣчалъ залпами другой англ³йск³й пароходъ, стоявш³й въ гавани.

   Праздникъ нашъ удивилъ капитана-пашу, и онъ прислалъ своего секретаря, освѣдомиться о причинѣ фейерверка. Но лишь только этотъ мусульманинъ ступилъ на палубу, одинъ изъ офицеровъ Тромпа обхватилъ его за туловище и началъ кружить въ вихрѣ вальса, къ общему удовольств³ю веселой публики. Торжественная наружность пляшущаго дервиша была бы ничто, въ сравнен³и съ удивлен³емъ и важностью, написанными на лицѣ секретаря во время этого танца; оригинальные па, которые изобрѣталъ онъ для поддержан³я своей особы, заслужили общее рукоплескан³е.

   Я забылъ упомянуть, что онъ зашелъ такъ далеко въ соблюден³и европейскихъ обычаевъ, что даже пилъ съ вами за ужиномъ шампанское; такой поступокъ несовмѣстимъ съ его саномъ и можетъ повредить будущей карьерѣ этого, такъ мило танцующаго, мусульманина.

   Здѣсь познакомились мы съ другимъ подданнымъ султана, который, къ сожалѣн³ю, имѣетъ право усумниться въ чести Англичанъ, потому что вамъ вздумалось сыграть съ нимъ очень негодную штуку.

   Къ числу купцовъ, торгующихъ на маленькомъ базаръ мелочными издѣл³ями Востока, принадлежалъ молодой человѣкъ, очень бѣгло говоривш³й по-англ³йски и особенно внимательный ко всѣмъ пассажирамъ Тромпа. Этотъ джентльменъ торговалъ не одними только носовыми платками, но пр³обрѣлъ порядочное состоян³е перекупкою лошаковъ и муловъ, и подержалъ небольшой постоялый дворъ, или трактиръ для путешественниковъ.

   Неудивительно, что этотъ человѣкъ говорилъ хорошо по-англ³йски и былъ очень любезенъ: онъ провелъ нѣкоторое время въ Англ³и и былъ принятъ тамъ въ лучшемъ кругу. Ничтожный продавецъ мелочныхъ товаровъ въ Бейрутъ былъ львомъ въ аристократическихъ домахъ великаго народа и даже представлялся, подъ именемъ сир³йскаго князя, въ Виндзорѣ, гдѣ сама королева обошлась съ нимъ чрезвычайно любезно.

   Не знаю, почему пришла фантаз³я одному изъ офицеровъ Тромпа увѣрить этого князька, что и шталмейстеръ принца Альберта. Сир³йск³й князь былъ представленъ мнимому шталмейстеру, и мы наговорили другъ другу премножество комплиментовъ. Я такъ дерзко разыгралъ свою роль, что князекъ сказалъ, разставаясь со мною: "Полковникъ Титмаршъ, когда вы будете въ Бейрутѣ, прошу васъ познакомиться съ моимъ искреннимъ другомъ Ког³а Гассаномъ."

   Бѣдный Ког³а Гассанъ (позабылъ, такъ ли называю его, но впрочемъ это все равно) былъ уполномоченъ его свѣтлостью для переговоровъ со мною, и мы дружески бесѣдовали съ нимъ, при шутникъ офицеръ, который присутствовалъ на этой ауд³енц³и съ неописаннымъ удовольств³емъ.

   Но, посмотрите, къ чему ведетъ обманъ! На слѣдующ³й день, когда мы готовы были отправиться въ путь, на палубу Тромпа явился сир³йск³й князь, сказать послѣднее прости виндзорскому шталмейстеру. Убѣдительно просилъ онъ меня передать увѣрен³я его въ неизмѣнной преданности благосклонному супругу королевы Виктор³и. Мало этого. Ког³а Гассанъ притащилъ пребольшой ящикъ съ конфектами и маленькую куклу въ ливанскомъ костюмѣ, усердно прося мое превосходительство принять эти подарки. Тутъ только глубоко почувствовалъ я наказан³е, которому подвергался теперь за свой дурной поступокъ. Какъ принять сласти, предложенныя Гассаномъ? И однако же, какъ отка