Толстой Лев Николаевич - Том 53, Дневники и записные книжки 1895-1899, Полное собрание сочинений

ться это дело может только через дело, в к[отором] происходит внутреннее совершенствование в любви.

   Сейчас пишу и думаю так:

   Цель жизни есть (пермеация) проникновение всех ее явлений любовью, есть медленное, постепенное претворение злой жизни в добрую, есть творчество истинной жизни, (п[отому] ч[то] истинная жизнь есть только жизнь любовная), есть рождение истинной, т. е. любовной жизни. И в обыкновенной жизни человек задает себе цель в претворении внешней жизни, не пере­ставая совершенствовать внутреннюю, в исключительных же случаях - заточения, Робинзона - остается одно внутреннее совершенствование. Что же это значит? Это значит то, что любовь не есть ни внешняя, ни внутренняя и не может иметь разных целей: она есть жизнь и потому... Нет, не ясно мне. Хотел написать, что нужно непрестанную деятельность, но не знаю, правда ли. Сплю.

   Думал за это время:

   1) Шел подле Алек[сандровского] сада и вдруг с удивитель­ной ясностью и восторгом представил себе роман - как наш брат образованный бежал с переселенцами от жены и увез с кормилицей сына. Жил чистою, рабочею жизнью и там воспи­тал его. И как сын поехал к выписавшей его матери, живущей во-всю роскошн[ой], развратной, господской жизнью. Удивительно хорошо мог бы написать. По крайней мере так пока­залось.

   2) Вспомнил живо, как всякий раз, как я ближе подходил к Богу, все близкие и дальние не только осуждали, негодовали на меня. И чем дальше отходил от него, как теперь, тем ласковее становились ко мне. Хоз[яин] и раб[отник] и лечиться. Совсем хорош.

   3) Читал журнал, статьи М. Ковалев[ского], Пыпина, Соло­вьева, повесть Ожешк[о], Бурже и т. п. и вспомнил требование брата Сережи от литературы. Есть сердечная духовная работа, облеченная в мысли. - Эта настоящая и эту любит Сер[ежа] и я, и все, понимающие. И есть работа мысли без сердца, а с, чучелой вместо сердца, это то, чем полны журналы и книги.

   За это время был в суде. Ужасно. Не ожидал такой неимо­верной глупости. Возился с Хохловым. Но ожидал такой под­лости и жестокости врачей. И болезнь Сони. Очень жалею и и люблю ее. Помоги мне, Отец, удержать и увеличить любовь в себе.

   Кузьмич (1) беседовал о спасении. "Если ты не научишь людей, за это не ответишь, а если сам себя не научишь, за это ответишь". Это страшно сильно. И склоняюсь в светлые минуты думать, что всё дело в проявлении в себе любви, для чего нужно только устранять соблазны. А устранишь соблазны и проявится любовь, она потребует дела - будет ли это просвещение всего мира или приручение и смягчение наука. - Всё равно важно.

   Еще думал: 4) то, что мы любим людей за то, что они делают нам, не за их достоинства, но п[отому], ч[то] мы хотим любить

  

  - Абзац редактора.

  

  

   их, а п[отому], ч[то] мы делаем для них, жертвуем для них своею жизнью. И поэтому, чтобы любить, надо жертвовать. А чтоб жертвовать, надо любить, как же быть? Один выход: уничтожать соблазны, затыкающие любовь - жизнь. А что соблазн? Обман рассудка, подсказывающий, что жизнь там, где ее нет.

   25 Апреля 95. Москва.

   Вчера Соня уехала с приехавшей за ней Таней в Киев. Здо­ровье ее стало немного лучше - она поднялась, но вся разбита и нравственно всё не находит точки опоры. Страшно трагично положение матери: Природа вложила в ней (1) прежде всего не­удержимую похоть (то же она вложила и в мужчину, но в мужчине это не имеет тех роковых последствий - рождения детей), последствием к[оторой] являются дети, к к[оторым] вложена ещё более сильная любовь и любовь телесная, т[ак] к[ак] и ношение, и рождение, и кормление, и выхаживание есть дело телесное. Женщина, хорошая женщина полагает всю свою душу на детей, отдает всю себя, усваивает душевную привычку жить только для них и ими (самый страшный соблазн тем более, что все не только одобряют, но восхваляют это); проходят года, и эти дети начинают отходить - в жизнь или смерть - первым способом медленно, отплачивая за любовь досадой, как на при­вешенную на шею колоду, мешающую жить им, вторым спо­собом - смертью, мгновенно производя страшную боль и оста­вляя пустоту. Жить надо, а жить нечем. Нет привычки, нет даже сил для духовной жизни, п[отому] ч[то] все силы эти затрачены на детей, к[оторых] уже нет. Вот что надо бы выска­зать в poмане матери. -

   За это время начал учиться в манеже ездить на велосипеде. Очень странно, зачем меня тянет делать это. Е[вгений] Иванович отговаривал меня и огорчился, что я езжу, а мне не совестно. Напротив, чувствую, что тут есть естественное юрод­ство, что мне всё равно, что думают, да и просто безгрешно, ребячески веселит.

   Состояние души С[онн] нехорошее - не может подняться над личными, для нее семейными интересами и найти смысл

  

   (1) Так в подлиннике.

  

  

   в жизни духовной. Маша уехала в Киев. Она, бедняжка, худа и слаба. У Сережи что-то делается с М[аней]. Трудно ему будет и много надо будет ему себя переделать. И если переделает, ему будет хорошо. - Лечение продолжается два раза в неделю. Как будто остановлюсь на 20 N.

   За всё это время отсутствие энергии, инициативы мысли. Только изредка вспыхивают - и особенно ярко художественные и не художественные образы, а целые задачи, замыслы худож[ественных] произведений.

   Думал за это время:

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

   1) Любовь есть проявление в себе (сознание) Бога, и потому стремление вытти из себя, освободиться, жить Божеской жизнью. Стремление же это вызывает Бога, т. е. любовь и в других (нехорошо, бестолково). Главная мысль моя в том, что любовь вызывает любовь в других - Бог, проснувшийся в тебе, вызывает пробуждение того же Бога и в других.

   2) Ездил с девочками - Саша и Н. Мартынова - в театр, и, возвращаясь оттуда, они стали говорить про то, какой будет скоро матер[ьяльный] прогресс, как - электричество и т. п. И мне жалко их стало, и я им стал говорить, что я жду и мечтаю, ( и не только мечтаю, но и стараюсь, о другом единственно важ­ном прогрессе - не электричества] и летаньи по воздуху, а о про­грессе братства, единения, любви, установления Царства Бож[ия] на земле. Они поняли, и я сказал им, что жизнь тольк[о] в том и состоит, чтобы служить приближению, осуществлению этого Царства Б[ожия]. Они поняли и поверили. Серьезные люди - дети, "их же есть царство Божие". Нынче читал еще мечтания какого-то американ[ца] о том, как хорошо будут устроены улицы и дороги и т. п. в 2000 году, и мысли нет у этих диких ученых о том, в чем прогресс. И намека нет. А говорят, что уничтожится война только п[отому], ч[то] она мешает матерьялному прогрессу.

   Теперь 11 часов. 26 Апр. 1895. Москва. Е. б. ж.

   [26 апреля.] Написал письмо шведу, Шмиту и Левитск[ому], надо писать Хилк[ову], Чертк[ову], Страхову, Ал[ехину].

   Вчера ездил в манеже на вел[осипеде]. Потом ходил к Серг[ею] Николаевичу. Он в ужасном духе, и все его семейные стра­дают. Потом дома хотел посидеть один, пришел Ив[ан] Мих[айлович]. Кажется, был ему полезен. Написал письмо Соне. Лег спать с тоской в душе беспричинной, и встал нынче с такою же. Сейчас сел за письм[енный] стол, хотел продолжать Коневскую, решительно не могу. Вот и взял дневник. Напишу хоть письма. Вчера видел свой портрет, и он поразил меня своей старостью. Мало остается врем[ени]. Отец, помоги мне употре­бить ее на дело твое. Страшно то, что чем старше становишься, тем чувствуешь, что драгоценнее становится (в смысле воздей­ствия на мир) находящаяся в тебе сила жизни, и страшно не на то потратить ее, на что она предназначена. Как будто она (жизнь) всё настаивается и настаивается (в молодости можно расплескивать ее - она без настоя) и под конец жизни густа, вся один настой. - Отец, помоги, помоги, помоги.

   С Ив[аном] Михайловичем говорили о молитве. Как только стану рассуждать: кому молюсь? чего прошу? как он исполнит мою молитву? Ничего не знаю. Знаю только, что мне нужно молиться, что меня страстно тянет к молитве, что я без всяких внешних влияний сейчас пишу и держу с трудом слезы умиле­ния молитвы, знаю, что мне необходимо молиться и что этот акт молитвы не праздный, а самое лучшее и плодотворное дело, к[оторое] я могу делать.

   Отец, помоги. Укажи свое дело. Без сомненья. Да ты уж ука­зал. Так не прошу, а благодарю, люблю.

   28 Апр. Москва. 95. Вчера с утра пошел к Хохлову. Он почти на свободе, говорит, что запутался. "Я и право стал сумашедший". Не знаю, как помочь ему. Вероятно, всё дело в похоти. Познав женщин в юности, он уже не мог совладать с coбой и весь ушел на борьбу с своей похотью. У него остались выводы из христианского учения, а самого учения нет. Он стал эгоистом вследствие этой напряженной борьбы с собою. Как тонущий, падающий человек только думает о себе.

   Вопрос: как тут быть? Тем же страдает И[ван] Михайлович]. Как быть? Что сказать сыну, вступающему в этот возраст борьбы? Вчера говорил об этом же с Син[ицыным]. Вся жизнь есть борьба плоти с духом, есть постепенное восторжествование духа над плотью.

   Половая борьба есть самая напряженная, но зато всегда оканчивающаяся победой духа. Сказать сыну надо то, что борьба эта не случайное, не исключительное явление, а дело всей жизни, что надо знать, надо готовиться к борьбе - как атлеты- надо быть всегда на страже, не отчаиваться и не унывать, когда побежден, а подниматься и вновь готовиться к борьбе. Есть падение случайное, падение с теми женщинами, кот[орые] и не хотят связывать свою жизнь с одним, и есть падение женитьбы, к[оторая] может продолжаться, как моя, 32 года, но падение всё-таки падение, и всё так же надо не унывать и ждать осво­бождения, к[оторое] придет и кажется пришло ко мне. Всё так же ничего не делаю, грустно и как будто чего-то стыдно. -

   Вчера думал:

   1) Смерть есть уничтожение той плотской оболочки, кот[орая] сдерживала в своих пределах духовное. После смерти остается от человека одно духовное. Скажут: не духовное, а матерьяльный отпечаток в мозгах людей. Но отпечаток - отпечаток, а я говорю не об отпечатке, а о моей любви к человеку, усилен­ной его жизнью и смертью. И вот, когда разрушается то времен­ное и пространственное, кот[орое] скрывало для меня отчасти духовное, когда это духовное освободилось и слилось с моим внепростран[ственным] и вневременным духовным существом, с моей любовью, тогда мы стараемся это освободившееся духовное опять приурочить к пространству и времени: ставим памятники на месте могилы, кладем цветы, поминаем 6 недель, год и дни смор[ти] и т. д.

   2) Три есть средства облегчения положения рабочих и уста­новления братства между людьми: а) не заставлять людей работать на себя, ни прямо, ни косвенно не требовать от них работы - не нуждаться в той работе, кот[орая] требует излишка труда: во всех предметах роскоши. 2) Самому делать для себя (и если можешь и для других) ту работу, к[оторая] тяжела и неприятна и 3) собственно не средство, а последствие прило­жения второго: изучать законы природы и придумывать приемы для облегчения работы: машины, пар, электричество. Только тогда придумаешь настоящее и не придумаешь лишнего, когда будешь придумывать для облегчения своей - или, по крайней мере, лично испытанной работы.

   И вот люди заняты только приложением 3-го средства, и то неправильно, п[отому] ч[то] устраняются от 2-го и не только не хотят употребить настоящих средств 1-го и 2-го, но и слышать не хотят о них. Вчера написал пись[мо] Черткову. Нынче хочу хоть несколько слов написать Хилкову.

   29 Апр. 95. Москва. Е. б. ж.

   4 Мая 95. Москва. Всё та же апатия, лень. Ничего не работаю. Велосипед. Приезжал Лева и уехал с Андр[юшей] в Ганге. Он [1 вымарано] тяжелое испытание. Стараюсь, ищу не с той уве­ренностью успеха, кот[орая] дает или успех или отчаяние, но и не с безнадежностью, а с упорством и уступчивостью по форме, но не по силе - воды. Слава Богу, не вижу весны, не желаю ее. И как будто готов на дело Божие, но не делаю еще его. Помо[ги], Отец. - Соня вернулась из Киева не лучше. Как бы сделать то, чтобы так же не досадовать на душевные искривле­ния и калечество, как не досадуешь на физические, но и не проходить их мимо, а терпеливо, если не излечивать их, то помогать либо освобождению от них, либо жизни при них. - Приехал Душкин. Много говорил с ним.

   Одно: о том, что нельзя, раз вступив в известные прак­тические отношения с людьми, вдруг пренебречь этими условиями во имя христианского отречения от жизни. (1) Начал излагать эти мысли и не вышло. Верно одно то, что часто бывает, что человек вступит в жизненные мирские отношения, требую­щие только справедливости: не делать другому того, чего не хочешь, чтобы тебе делали, и, находя эти требования трудными, освобождается от них под предлогом (в кот[орый] он иногда искренно верит), что он знает высшие требования христианские и хочет служить им. Женится и решит тогда, когда познает тяжесть семейной жизни, что надо оставить жену и детей и итти за Ним. Или собирает артель, чтобы кормиться земельным трудом, и, увидав трудность, (2) бросит и уйдет. Не надо обманывать себя: думать, что стоишь нравственно выше того положения, в к[оторое] стал. Если бы стоял выше, то и положение было

  

  - Далее вымарано: Если ты силен настолько, что можешь жить без жены, без собственности - живи так, но если ты вступил в брак, имеешь собственность, то относись к жене, к собственности так, чтобы не нару­шать тех обязательств, как [?]

  - Зачеркнуто: пойдет в город служить

  

  

   бы выше. И это не значит, что оставайся всегда в том положе­нии, в к[отором] находишься; напротив, постоянно стремись вытти из него и стать выше. Но становись выше не отрицанием обязательств, а освобождением себя от них: 1) выполнением тех, кот[орые] взяты и 2) не вступлением в новые.

   Что-то это неясно, как будто искусственно; а между тем мне ничего не нужно, (1) оправдывать я себя не хочу, да и не могу, и потому нет мотива кривить мысль; а между тем неясно и вместе с тем мне кажется что-то важно. - Другое говорил с ним, что сущность жизни, сама жизнь есть любовь, и эта мысль очень поразила его, разъяснила ему все неясное.

   Нынче думал об этом же:

   Жизнь есть движение. Я живу и потому ношу в себе силу движения, я есмь это движение и, хочу ли я того или не хочу, я живу. Вопрос для человека только в том, радостно, бла­женно ли он живет, или горестно и мучительно. И вот учение истины указывает человеку путь блаженства и путь мучений. Путь блаженства состоит в том, чтобы служить Богу, путь мучений в том, чтобы служить своей смертной личности. Слу­жить Богу значит.........................(Не могу кончить.) Слабость умственная. И то хорошо.

   Жизнь есть движение. Оно может быть радостно и может быть мучительно. Для того, чтобы оно было радостно, нужно, чтобы оно соответствовало той воле, которая послала меня в мир. Нужно служить Богу. Как знать, чем я могу служить Богу? Знать я это могу по тому, когда движение совершается беспрепят­ственно (субъективно - радостно). Когда это бывает? Когда живу любовно, т. е. как и вода, покоряясь форме, но теку. Что нужно сделать, чтобы быть любовью? Разрушить обманы, вследствие которых мы хотим сломать стены и ломаем себя.

   Чем мы можем сломить соблазны - обманы? -

   Разумением. (Набросал часть того, что думал сейчас.)

   7 Мая 1895. Воскресенье. Москва. Утро. Нынче утром в первый раз после долгого тумана ясно понял, почувствовал, что жизнь служения людям открыта мне вполне, и захотелось этой жизни,

  

  - Конец 42 страницы подлинника. В начале 43 стр. рукой Толстого пометка: (следует стр. 45).

  

  

   только этой жизни. Но вошел в жизнь и как будто колеблюсь, - где служение: итти к Хохлову, облегчить его, к девице, о к[оторой] вчера просили студенты; или дома: домашние, прислуга, или встречи на улице? И отвечаю себе: и то, и другое, и 3-е, и 4-е. Записывать, что требуется вне дома, и делать. Помоги, Отец! Так вдруг радостна, полна стала жизнь. За эти два дня было то же: (апатия). Начал писать о 17 января. Но без entrain (1) и не пош[ло] дальше. Дурные эгоистические мысли. Написал много пустых писем. Думал:

   1) То, что религия изменяет государствен[ный] порядок, не думая об этом, но государственная власть не может, хотя и старается это сделать, изменить религию. -

   2) Опять ясно пришла мысль, что время не есть форма мыш­ления, а соотношения движения своего с движением вне себя.

   13 Мая 1895. Москва. Лечение и велосипед, и упадок духов­ной жизни. На-днях даже рассердился за то, что велосипед не готов, и оскорбил человека. Давно не помню в себе такого упадка духа. Сжался и сижу, жду. Так же мало эгоистического, как и божеского.

   Нынче 15 Мая 95. Москва. Всё то же. Немного светлее и дея­тельнее голова. Ночью спал всего 4 часа. Вчера устал на вел[осипеде]. Ездил с Страховым. Проходит и велосипедное увлечение. Завтра ждут М[аню] из Лонд[она]. Кажется со­стоится жен[итьба] С[ережи]. Это хорошо, как школа для Сер[ежы] и отвлеч[ение] для Сон[и]. Нынче хочу кончить с лече­нием и завтра ехать к Олсуф[ьевым].

   Думал за это время: 1) Часто тратишь свои душевные силы бесполезно. Это грех. Силы эти даны на служение. Только на это они и должны быть расходуемы. А то из приличия, из тще­славия, из апатии тратишься так, что не остается сил и времени на служение.

   2) Не надо смешивать: тщеславия с славолюбием и еще менее желанием любви - любвелюбием. Первое это желание отли­читься перед другими ничтожными, даже иногда дурными

  

   (1) [увлечения]

   (2) Зачеркнуто: очень

  

  

   делами, второе это желание быть восхваляемым за полезно[е] и доброе, третье это желание быть любимым.

   Первое: хорошо танцевать, второе-прослыть между людьми добрым, умным, третье-видеть выражение любви людей. Пер­вое - дурное, второе -лучше, что бы ни было, третье - законно.

   Не поддаваться ни одному, дорожить только оценкой Бога - это святость.

   3) Неудержимая, или удержимая только на минуты потреб­ность дышать доставляет наслаждение, когда она удовлетво­ряется после лишения, тоже и с пищей. Желание этого удовлетворения несомненно. Это обмен вещества в себе. Другое, удо­влетворенно половой потребности, также настойчиво, несо­мненно и также всё, как будто, разрешает и дает еще большее наслаждение. Это обмен членов (1) рода. Более высокое насла­ждение, получаемое от этой деятельности, происходит от того, что круг обмена больше. Реже, даже редко проявляемая дея­тельность духовной любви ко всему существующему еще более удовлетворяет, еще более несомненно, и доставляет еще выс­шее-высшее, доступное человеку-наслаждение. Это есть обмен духовной силы. И более высокое наслаждение, получаемое от этой деятельности, происходит от того, что круг обмена еще больше. В первом случае возобновляется одно тело одного человека, на место отжившей частицы является другая, и чело­век чувствует себя одной, одинокой личностью; во втором слу­чае возобновляется род, на место одного отживающего члена является другой, и человек живет уже идеей рода и чувствует себя частицей этого рода, в третьем случае возобновляется божественная

  сущность - дух, - отживающее

  проявление духа (вся жизнь мирская) заменяется новым проявлением ее, и человек (чувствует себя) божественной сущностью - духом. Неясно выразилось, но основная мысль верна.

   4) Соня начала говорить вчера ночью про то, что смерть Ван[ички] есть величайшее несчастие, страдание и что смерть эта сделана Богом. Часто люди говорят так о зле, кот[орое] причиняет Бог людям. И говоря и думая так, люди воображают,

  

  - Конец 48 стр. подлинника. Внизу рукой Толстого пометка: (назад на 43-44 стр.)

  

  

   что они верят в Бога, и молятся Ему. Бог делает зло! А если Бог делает зло, то он не добрый, не любовь, а если он не добрый, то его нет. Происходит это от того, что люди так уверятся в том, что то, что они делают дурно, не только хорошо, но превосходно-- как они уверяют, что любить своих детей прекрасно - что когда они испытывают то зло, к[оторое] есть только последствия их ошибок - грехов, они обвиняют не себя, но Бога. И потом в глубине души признают Бога злым, т. е. отрицают его и потому не получают от него утешения.

  

  

   Если б. ж. 16 Мая 1895. Москва.

   [18 мая.] (1) Сегодня кажется 18 Мая 95. Москва. Очень тяжело живется. Всё нет охоты работать, писать, всё мрачное настрое­ние. Третьего дня Андр[юша] без всякого повода наговорил мне грубостей. Я не мог простить. То не хотел здороваться с ним, то стал выговаривать ему, но он опять еще хуже стал говорить, и я не выдержал и ушел, сказав, что он мне чужой. Всё это дурно. Надо простить, простить совсем и тогда помогать ему. - С[оня] уехала на день к Мартыновым, Был Арх[ангельский]. Я боюсь за него. Хорошее письмо от Ч[ерткова]. Фай[нерман] пишет, что Алех[ин] подлежит каторге 6 лет. Больно за него, если меня оставят. - Вчера думал:

   К старости ослабевают умственные силы - это несомненно. Т. е. ослабевает умственная энергия, память. Но одно не умень­шается - это любовь. А, напротив, увеличивается. И эхо так и должно быть. Умственные силы нужны только на то, чтобы разбить те преграды, к[оторые] мешают проявлению любви. И если умствен[ные] силы были направлены на это, к старости соблазны разбиты и умств[енных] сил не нужно. Подтверждается это еще и тем, что умственные силы дают похвалу людскую, любовь же дает только согласие с Богом. И к ста­рости и не нужно уже то, что дает славу людскую, а нужно только то, что согласно с Богом.

   Теперь 11 ч. утра. Хочу писать и не могу. Долго меня сму­щала неясность отношения между разумом (разумением) и

  

   (1) В тексте пометка Толстого: Продолжение после 44 стр.

  

  

   любовью и еще жизнью, и то, и другое, и третье казалось всем, казалось основной божественной сущностью. И теперь мне кажется, что отношение это уяснилось мне. Жизнь есть сила движения, самобытная (творческая) сила. Не просвещенная разумом это есть только сила. Просвещенная разумом это есть любовь. Разум есть указатель пути жизни. И путь этот есть только один: любовь. - Казалось ясно, а вышло неудовле­творительно. -

   [20 мая. Никольское. Должно быть 20 мая 95. Никольское у Олс[уфъевых].

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

   Вчера собирались ехать Сережа и Маня. Говорил с ними. Сережа трогател[ен], сама жизнь заставила его строго нрав­ственно отнестись к себе. Соня лучше. Ехал скучно. У меня, должно быть, лихорадка. Тоска. Нынче то же самое, ничего не могу делать. Вчера написал только несколько писем. Вчера полученная газета с статьей о клеветах и глупостях книжки Seuron, к стыду моему, огорчила меня. Но немного. Опровер­гать предлагает журналист. Да я ничего о себе не утверждал, поэтому нечего мне и опровергать. Я такой, какой есть. А какой я, это знаю я и Бог. Никогда с такой силой не проявляются воспоминания, как когда в слабом душевном состоянии, как теперь. Думал у Олс[уфьевых] писать, но вот 12 ч[асов] и я не садился. -

   Сегодня 28 Мая. Никольское. 95. В тот же вечер писал. Потом захворал лихорадкой. День не писал, и потом еще вечер писал и доволь[но] много, так что больше половины набросано. Странно складывается; нужно, чтобы Нех[людов] б[ыл] последоват[ель] Генри Дж[орджа] и вводил это, чтобы он ослабевал, при­мериваясь к дочери лежащей утонченной дамы - (Мэри Ур[усовой]).

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

   Была здесь С[оня]. Она б[ыла] очень возбужд[ена] из-за хинина. Слава Богу, всё хорошо, любовно кончилось. Нынче рано утром она уехала. Нынче мне лучше. А[нна] М[ихайловна] умнее и гораздо добрее, чем я думал.

   Думал:

   На гуляньи устроены мачты для влезания на них и доставания призов. Такой прием увеселения: чтобы манили человека часами - (пускай он погубит свое здоровье), или бег в мешках, а мы будем забавляться, смотреть, - мог возникнуть только при делении людей на господ и рабов. Все формы нашей жизни сложились такими, какими они сложились, только п[отому], ч[то] было это деление: акробаты, половые в трактирах, нужники, производство зеркал, карточек, все фабрики, всё могло возникнуть таким, каким оно ость, только п[отому], ч[то] было деление на господ и рабов. А мы хотим братскую жизнь, удержав рабские формы жизни. -

   Теперь 7 час. Вечера.

  

   27 Мая 95. Ник. Е. б. ж.

   Нынче 29 Мая 95. Никольское. Еще 3-го дня мне стало лучше. Нынче тоже не было лихорадки и если бы не нога, к[оторая] всё еще не совсем подсохла, я бы считал себя совсем здоровым. Нынче писал немного и нехорошо - без энергии. Но зато уяснил себе Нехл[юдова] во время совершения преступления. Он должен был желать жениться и опроститься. Боюсь только que cela n'empiete sur le drame. (l) Решу, когда буду в более сильном состоянии. Ездил сейчас верхом и на велосип[еде]. Читаю всё Полторацкого. Люблю эти воспоминания. Отношения с С[оней] не теплые, и это мне больно. Нет ничего вызываю­щего в письмах и внешней жизни.

   Думал: 1) Что такое одобрение людей и что такое одобрение Божие? Первое это одобрение, если не пившего, то среднего свойства людей, такого, кот[орое] всегда находится во всех или в большинстве людей; второе это то, что только изредка про­является в редких лучших людях.

   2) Специализация труда есть произведение рабства. Предела специализации нет. Для того, чтобы специализация была законна, она должна быть прежде всего свободна. А то люди вступили на путь специализации и поддерживают ее скрытым рабством.

   3) Ныне царство матерьялизма, т. е. женщин и врачей. Об этом много можно и должно понимать.

   4) Говорят: она не в силах понять. А если она не в силах понять, то зачем же она не слушается. А то хочет, не понимая жизни и зная, что жизнь эта осуждается, руководить ею.

  

   (1) [чтобы это не было в ущерб драме.]

  

   Теперь 10 ч. веч. Иду ужинать.

   31 М. 95. Ник. Е. б. ж.

   4 Июня 95. Москва. В Никольском во вторник делал себе, операцию и по ошибке Петр Васильевич сделал масло с 3% раствором, так что я...заболел. На другой день однако выехал вечером. Я совсем б[ыл] болен. Приехав в Москву, застал Таню, Сережу, Маню. И в эту же ночь заболел жесток[ими] желчными камнями. Во время болей ничего не мог думать, кроме желания прекращения боли. Причина боли должно быть разгорячение на солнце накануне. После этого вот 5 дней хвораю, ничего не делаю, кроме чтения. Прочел прекрасную книгу Кастильона. Это был истинный христ[ианин] 16 века, и еще перевод Мэтью Арнольда. Потом виделся с посетителями. Интересен Дехтярев, был нынче.

   Писать хочется - уяснилось важное для Коневск[ой]: именно двойственность настроения - два человека: один робкий, совер­шенствующийся, одинок[ий], робкий реформатор и другой по­клонник предания, живущий по инерц[ии] и поэтизирующий ее. (1)

   Живу, (2) несмотря на почти невольную праздность, недурно - есть движение, смело скажу - больше люблю людей, естественнее становится любить и больнее всякая нелюбовь. Был тут бедный Андрюша, постарался помочь ему, но мало.

   Сережу с Маней мне стало вдруг жалко. Оба хотят выпу­таться и выбраться на дорогу и сугубо запутываются и уда­ляются от дороги. Читал вчера об Ибсене, что он говорит, что, отрекшись от плотской любви, застынешь, что она приведет к истинной. - Какое заблуждение! Только отрекшись от нее или пока не знаешь ее, знаешь истинное умиление любви. - О как хорошо может выдти Коневская. Как я иногда думаю о ней. В ней будут два предела истинной любви с серединой ложной. -

   Думал: 1) Про то же, что строй жизни нашей рабский и что думать, что можно удержать этот строй жизни с братством, хотя с равенством и свободой, всё равно, что построить египетск[ие] пирамиды братской общиной.

  

   (1) 4 строки текста со слов: для Коневск[ой] до слов: поэтизирующий ее отчеркнуты на полях и против них написано: Конев[ская]

   (2) Абзац редактора.

  

   2) Дехтер[ев] спросил меня, как и чем я различаю разум от чувства; я отвечал ему, что не знаю этого деления, или скорее, что не признаю этого деления основным. Есть дух, живущий в нашем теле, проходящий через него и, как через призму, проходя через него, раздробляющийся на то, что мы называем разумом, чувством, верою и т. п.

   Очень (1) мне бодро и светло на душе. Да будет воля Твоя.

   5 И. 95. Москва. Е. б. ж.

   [8 июня. Я. П.] Нынче должно быть 7. Ясн. Поляна. 95. 3-го дня приехал. Ехали с Буланже в отдельном вагоне. Очень неприятно. Я очень слаб и физически и духовно: не мог подавить в себе недоброго чувства.... Вчера целый день ничего не делал. Начал было писать письма, но не мог. Вчера почувство­вал было проснувшуюся похоть и ужаснулся. Помоги мне, Отец. -

   Сейчас делал пасьянсы и думал о катехизисе.

   В животную бессознательную личную жизнь внесена без­личная, божественная, духовная сила. Духовная сила эта, про­являясь разумом, разлагает бессознательную животную жизнь: уничтожает животную личную жизнь, но не освобождается от животной безличной жизни, а творит в животной личной жизни- иную, высшую, любовную жизнь.

   Разум, направленный на увеличение благ животной жизни, производит соблазны. Соблазны - это усилия удержать личную жизнь. Уничтожение этих соблазнов есть дело божественного разума, уничтожение их освобождает любовь.

   Неясно. И не сказал, что хотел.

   Еще думал: как к старости начинает уничтожаться реаль­ность мирской жизни, начинает прощупываться сквозь мнимо реальные явления жизни, сквозь образы мира - пустота, а за пустотою Бог, от к[оторого] пришел и к к[оторому] идешь.

   Летняя Москва: замазан[ные] окна, чехлы, свобода двор­ников и оставшихся при домах и их детей, летние севшие одежды - ляжки, обтянутые старыми белыми штан[ами], и чудные сады у домов пустые, и на улице, на раскален[ных] кам[нях],

  

   (1) Абзац редактора.

  

  

   в пыли мостовщики. И гулянья с папирос[ами], апель­синами и пьяным и распутным хохотом. (1)

   Теперь 12 часов. Надо служить, разоблачать соблазны и потому любить.

   [12 июня.] Нынче должно быть 12 И. 1895. Я. П.

   Дни на убыль. Два дня был тяжело болен. Было 40® и 0,1. Дочери, очень милые, перепугались. Как жаль, что неизбежно почти буду причиной их горя моей смертью. Не долгое горе и хорошее, но все-таки горе. Всё время читал. То Неделю, то Р[усскую] М[ыслъ]. Всё интересно, но всё излишне. В Закаспийском крае процвета[ют] только те поселения, кот[орые] хозяй­ничают, как подгородные. Разве не то же самое и во всей России? Откуда же деньги в городах? С податей, с народа и с торговли, с народа же. Не проще ли было не обирать этих денег? Не было бы войска, чиновников, фабрик, перемещения товаров. Всё это правда, но если бы не было рабства и не продолжали оста­ваться в рабстве земледельцы. От них в зависимости были бы устроители войска, чиновников, фабрик и торговли, а не на­оборот, как теперь.

   Думал сегодня утром очень радостное и важное то, что: Для того, чтобы отношения с людьми были правильны, всегда радост­ные и никогда не мучительны, надо относиться к людям через Бога, т. е. при отношениях с ними помнить, что нужно и важно не то, что мне нужно, не то, что нужно тому человеку, с к[оторым] я вступаю в отношения, а то, что от вас обоих нужно Богу. Только вспомнить про это, когда испытываешь тяжесть, неприят­ное чувство от отношений с людьми, и тотчас всё проходит и заменяется радостью. Пробовал нынче утром так относиться к людям, к детям, С[оне] и так хорошо было. Отец, помоги мне никогда не забывать этого. Я знаю, что это одна из твоих истин.

   Сопоцько в Тульской тюрьме. Я послал ему, что мог и чего он просил, сам не мог съездить. -

   Письмо от Маковиц[кого] о Шкарва[не]. Шк[арван] всё сидит и тверд. И его всё свидетельствуют.

  

  - Абзац: Летняя Москва до слов: распутным хохотом - отчеркнут на полях и против него написано: К Коневс[кой]

  

   13 Июня 1895.Я. П. Здоровье всё плохо. Очень слаб. Желчь наполняет желудок и мутит. Я боюсь, что начинаю вдаваться в лечение себя и слежение за собой, то самое, что я так осуждал в Леве. Вчера приехал Сер[ежа] с Маней. Они очень любовны, но боюсь, что женясь они делают то, что делают иногда, когда - положим, ключ не отворяет или дверь забухла: вертят и тол­кают в противуположную сторону. Сравнение не верно, но я хочу сказать, что каждый отдельно не может, не умеет про­жить; давай же попробуем связавшись вместе. Дай Бог, чтобы это было ложное предсказание. Читал прекрасную статью о мате­матике в Р[усской] М[ысли].

   Говорил с Мишей и Митей. Кое-что уяснилось для Конев[ской] повести. Главное же хорошо то, что весь день, входя в сношения с людьми, помнил, что это не они и не я, а Бог. Помоги мне - всегда.

   Думал: 1) не записал прежде, что заповеди Христа не пра­вила, а всё только указания соблазнов или скорее различных форм, принимаемых одним основным соблазном - соблазном того, что жизнь тебе дана для твоего блага, что а) правило - ты предназначен к счастью и потому можешь гневаться на тех, кто мешают ему, б) что похоть половая дана для твоего насла­ждения, в) что ты можешь обеспечить свое благо - обеща­нием, что есть что-либо несомненно твердое в тебе, г) что, воз­мещая на других сделанное тебе зло, ты можешъ избавиться от него и д) что для ограждения этого блага тебе нужно при­числить себя к какой-нибудь народности.

   Думал: 2) конкретные науки в противуположпость абстракт­ным становятся тем менее точны, чем ближе предмет их при­ближается к человеческой жизни: а) математика, б) астрономия, в) химия, г) физика, д) биология (начинается неточность), антропология (неточность увеличивается), социология (неточ­ность доходит до тех пределов, что самая наука уничтожается).

   Думал: 3) Мы не можем, не должны знать будущего. Это незнание есть необходимое условие жизни. Полное знание исключало бы возможность жизни. Нет ни одного поступка в плотской жизни, кот[орой] бы не нес за собою бедственные для себя или для других последствия. Человек с своим незна­нием будущего подобен человеку, к[отор]ому бы завязали глаза и заткнули уши для того, чтобы он не видел тех жертв, кот[орые] он невольно растаптывает каждым своим шагом, и не слышал их воплей. Неведение это уменьшается только в той мере, в кот[орой] деятельность человека переносится из области плот­ской в область духовную, в той мере, в к[отор]ой человек живет но для достижения матерьяльных целей, а духовной - соеди­нения своей воли с волей Бога. (1)

   Не знаю, справедливо ли отчеркнутое.

   Теперь 5 часов. Мне лучше.

   Нынче 15 июля 95. Я. П. 8 часов вечера.

  

  

  

  

  

   Уехал вчера Сережа. Я радуюсь, что говорил с ним хорошо, и обещание доброе. Он ли размяк от любви, или я. И вчера же приехала Соня с детьми и Илья. Утром было много просите­лей, беседовал с Курсинским. Он спрашивал, как ему ответить на требования консистории избрать священника для покаяния. Благодарю Бога, до сих пор не забывал ни с С[оней], ни с детьми того, что отношение не с людьми, а с Богом. И очень хорошо. Нынче письмо от немца с выписками из вранья M-me Seuron. Было досадно. И теперь даже не пересилил. Нет, пересилил. Мое влияние. Это не мое дело, а дело Божие; если нужно униженье личности моей, то видно так надо. А мне все-таки хорошо. Хорош был мужик из Деменки 79 лет, знающий, что он умирает, желающий этого страстно и все-таки шутящий. Одно возбудило его - воспоминание о том, сколько он работал в свою жизнь. "Редко кому удастся столько поработать". Он до прошлого года один убирал два надела.

   Нынче (2) начал было писать сначала Коневск[ую], но не пошло. Всё нездоров. Поехал на велосип[еде], тоже не доехал - гроза заходила. За весь день, кроме личного общения, сделал только то, что обдумал среду, в к[оторой] живет Нехл[юдов]: нянюшка, почти невеста и мать, только что умершая. - Очень это оживило его и всё начало. Помоги мне, Отец, помнить, что только Тебя одного мне нужно помнить и что один ли я или главное с другими, я имею дело с Тобой. Иду походить и потом ужинать. -

  

   (1) Текст со слов: Неведение это до слов: с волей Бога отчеркнут с трех сторон.

   (2) Абзац редактора.

  

   17 Июня 95. Я. П. Всё то же желудочное нездоровье и от того тяжелое расположение духа и большая слабость. Вчера был тяжелый день. С[оня] была не в духе. И говорила только то, что больно: сочинения и доход с них, раздел, воровство, вегетарьянство. Я держался внешне, но внутренне не мог вызвать в себе того чувства сожаления к ней за то, что жизнь так тяжела для нее, которое должно. Помнил еще, что все мои отношения с людьми - это отношения с Ним, но слабее первых дней. Не хочу ослабевать, хочу думать и чувствовать так до конца. Был вчера в Овсянникове, говорил с мужиками и с Ив[аном] Ив[ановичем] о Боге. Разговор этот еще более подтвердил мне то, что без понятия Бога, без сознания Его не может быть разум­ного миросозерцания.

   Сейчас 10 час[ов] утра, чувствую себя слабым, но именно от этого думал, что необходимо работать своё служебное дело в периоды слабости. Может быть, так будет до конца и потому надо приучить себя, работая, служить среди слабости уныния, даже страдания. За это время ничего не думал стоющего записи, Уясняется Коневская. -

   18 Июня. Я. П. 95. Вчера был судья военный просить на школу. Я много с ним говорил и нехорошо, неубедительно и излишне. Начинаю забывать отношение к Богу при общении с людьми. Вчера же получил от Дунаева вырезку из газеты о том, что 9 солдат духоборов отказались от военной службы и несколько запасных возвратили свои билеты. Удивительное дело, это не радует меня. О том, почему это так - после. Я не добр был с С[оней] и с М[ишей]. Ходил на Козловку. Вечером ездил верхом. Читал Herron'a - Christian state, бездарно, холодно и неопределенно. Илюша с мальчиками уехал к себе.

   Здоровье всё то же - слабость. Надо приспособливаться к сла­бости. Думал:

   1) Читал Herbert' a Spencer' a ответ Balfour'y. Исповедание агностицизма, как они теперь называют атеизм. Я говорю, что агностицизм, хотя и хочет быть чем-то особенным от атеизма, выставляя вперед мнимую невозможность знать, но в сущности то же, что атеизм, п[отому] ч[то] корень всего есть непризнание Бога. Так читал Н. Spencer' a, к[оторый] говорит не то, что я желаю откинуть верования в Бога... но я должен сделать это. Самообман есть только другая альтернатива. "Нет никакого удовольствия, говорит он, в сознании себя бесконечно малым прыщиком на планете, к[оторая] сама есть такая же бесконечно малая песчинка в сравнении with the totality of things (l) (я бы спросил у него, что он разумеет под totality of things). Не представляет никакого утешения то, что поражающие вас неисцелимые страдания происходят от слепых сил, кот[орые] так же безучастно и случайно разрушают ныне червячка, завтра целые миры, и созерцание вселенной без понятного начала и конца и без понятной нам разумной цели, не доставляет никакого удовлетворения. Желание понять значение всего этого не менее сильно в агностике, как и в других, но не находя объяснения этому, он не довольствуется тем, к[оторое] ему предлагают". Совершенно то же самое говорил мне 3-го дня Ив[ан] Ив[анович]: происходит какое-то коловращение и среди этого бесконечного по времени и пространству коловращения являюсь я - живу и исчезаю, это несомненно, всё же остальное, т. е. представление