Толстой Лев Николаевич - Том 58, Дневники и записные книжки, 1910, Полное собрание сочинений

человеку, полагающему в этом совершенствовании свою жизнь: постоянное, при каких бы то ни б[ыло] условиях неотъемлемое благо.

   Есть то самое, что дает смысл и благо человеческой жизни.

  

  

  

  

   Письма Поссе, Ч[ерткову] и Копы[лу]. (Зачеркнуто: Sin-Clair'y просительное;)

   Ив[ану] Ив[анович]у (Зачеркнуто: Essais de Montaigne выписать.) не: нет зла и нет смерти, а зло и смерть.

  

   19 Октября. О смысле жизни: Вступление и заключение.

   И тоже вступление и заключение. 26 Окт[ября].

   Любить ближн[его) Левит XIX, 18 и галатам V, 14

  

  

   Помнить, что в отношениях к С[офье] А[ндреевне] дело не в моем удовольствии, а в исполнении в тех трудных условиях, в к[оторые] она ставить меня, дела любви.

  

   Мы всегда погоняем время. Это значить, что время есть форма нашего восприятия, и мы хотим освободиться от этой формы, стесняющей нас.

  

   [14 сентября.) баласт, к[оторый] только мешает (Зачеркнуто: разумному) простому, разумному, религиозн[ому] пониманию жизни. Он хотел утилизиров[ать] этот баласт, но балас[т] этот совсем не годился для разрешения тех вопросов, к[оторые] он ставил себе. Решение их б[ыло] только в религии. Но религия для Н[иколая] Яковлевича], как и для всех фил[ософствующих] фил[ософов], б[ыла] не то, что она есть.... а то, чем ее себе представляют...

   Решение же не тех вопросов, к[оторые] ставят себе т[ак] называемые] фил[ософы] (ein Narr kann mehr fragen... [Один дурак может больше спросить, чем тысячи мудрецов ответить.), а те[х], разрешение к[оторых] нужно для разум[ной] жизни людей, он мог найти только в рел[игии].

   Самая первая молитва: От[че] Н(аш], и[же] еси на небесах, глупая. -

   Молиться сво[ими] молитв[ами].

  

   Так ч[то] нет зла, если есть зло, то только то, к[оторое] чел[овек] сам себе делает. Нет и смерти.

  

   О том, что будет после прекращения жизни тела, нам не дано знать и не нужно для чел[овека], живущего "настоящим". Для такого чел[овека] жизнь всегда благо, п[отому] ч[то] цель его жизни единение, (Надписано: любовь) любовь к Б[огу] и людям, и это всегда доступно ему (мне).

   I. Хочу жить (Зачеркнуто: руковод) по закону Бога и желаю постигнуть его.

  

   Дети живут, как большие разумные люди, (Зачеркнуто: жизнью) ставя выше всего любовь. Взрослые же живут как дети, жертвуя любовью для глупых детских игрушек.

  

   Так ч[то], как ни странно это может показаться людям, мировоззрение религиозного (Зачеркнуто: человека) язычника, верую[щего] в свои идолы, все-таки без сравнения разумнее мировоззрения философа, не признающего неопределимых основ познания и старающегося определять то, что дает возможность какого бы то ни б[ыло] определения, но само не может быть определено тем, что вытекает из этого неопределимого. Религиозный язычник признает нечто неопределимое и на этом неопределимом, хорошо ли дурно, строить (Зачеркнуто: все свои знания) свое понимание жизни. Философ же пытается определить то, ч[то] не может быть определено, по[тому] ч[то] определяет все остальное, и потому не имеет никакого основания для понимания своей жиз[ни]. Всякое знание есть установление отношений между следствия[ми] и причинами. Цепь же причин не может быть бесконечна: должна быть причина, не имеющая причины. Вот это то признает всякий религиоз[ный] челов[ек] и не признает философствующий о жиз[ни] философ. На днях профессор (Зачеркнуто: матер) физиологии объяснял мне, как...

  

   [26 сентября.] Вы желаете, ч[то]бы я написал в ваш сборник статью, касающуюся социалистич[еских] и экономич[еских] вопросов, т.е. мое мнение о том, в какую наилучшую, с экономической точки зрения, форму должно сложиться общество. (Зачеркнуто: Со всем желанием исполнить ваше желание никак) Желания вашего я никак не могу (Зачеркнуто: этого сделать во 1-х) исполнить, п[отому] ч[то] не знаю, не могу знать и думаю, что никто не может предвидеть такой наилучшей (Зачеркнуто: а во 2-х и п[отому], ч[то] такое воображаемое предвидение наилучших обществен[ных] форм, выражаясь в самых противоположных одно другому представлен[иях] об этих наилучших формах, не только не содействовало установлению наилучших форм, но б[ыло] всегда причиной невозможности установления каких либо разумных форм жизни) экономической формы жизни, в к[оторую] должно сложиться общество, и во 2-х, так[же] и по[тому] ч[то], если бы я представлял себе наилучшую экономич[ескую] форму общественной жизни, я бы никак не решился бы высказать ее, п[отому] ч[то] твердо убежден, что именно таково рода утверждения людей о том, что воображаемая ими форма общ[ественной) жизни есть наилучшая или неизбежная по предполагаемым ими законам движения экономической жизни, есть наилучшая, (Зачеркнуто: составляет) есть главное препятствие к тому, чтобы, как это делают социал[исты] реформ[аторы] от Сен-Симона, Фурье, Оуэна до Маркса, Энгельса, Бернштейна и др.

   цепь же причин не мож[ет] не б[ыть] бесконечна и потому явно, что исследование известного ряда причин из бесконечной цепи причин не может (Зачеркнуто: иметь никакого серьезного значения а та)быть основой миросозерцания. А между тем основа эта необходима, рассуждение же, т. е. деятельность ума, не дает ее. Где же взять се? Нет ли у нас еще другого кроме рассудочного (Зачеркнуто: средства) познания, неизбежно допускающего бесконечную цепь причин? И ответ очевиден: такое совсем особенное от рассудочного познание, не нуждающееся в определение причин, каждый знает в себе, называя этот род познания - сознанием себя, своего "я" - или, не разбирая строго источника этого познания, называя это (Слово: это переделам из: этот; далее зачеркнуто: способ) познание (Зачеркнуто: верою) в отличие от познан[ия] рассудочного, верою, верою хотя не прямо в мое сознание, но в выраженное другим лицом мое же сознание. Таковы все веры от Браминской до новейшей теософской. (Зачеркнуто: или социалисти[ческой]) Сущность их в том, что они отвечают на требования выражения основ не рассудочного знания (как бы ни казалось нелепо, с точки зрения разума, их утверждение), выражая эти основы так, что они удовлетворяют требованиям воспринимающих.

  

  

  

   Так что, по моему мнению, главная причина того безобразн[ого], жестокого, безнравственного состояния всех европейских, квази христианских, народов заключается в этой воображаемой людьми возможности предвидения (Зачеркнуто: устройства) наилучшего устройства одними людьми жизни других людей. На этом основано порабощение и ограбление рабочего народа землевладельцами и капиталистами, на этом же развращение людей лживыми религиозн[ыми] учениями и милитаризм, т. е. обращение (Зачеркнуто: всех здоровых мужчин) в убийц всех здоровых молодых людей, дошедших до полного возраста, на этом заблуждении основано (В подлиннике: основаны) все то зло, на ко[торое] указывают социалисты и к[отор]ое сами увеличивают, желая исправить его.

   Сейчас в дурном духе: все нехорошо, все мучает, все не так, как бы мне хотелось. И вот вспоминаю то, что жизнь моя только в том, чтобы освобождаться от того, что скрывает мне меня настоящего, меня - любовь, и тотчас же все перестанавливается. Все, что мучало, представляется пустяком, не стоящим внимания, тоже, в чем жизнь и что дает ее радость, сейчас все передо мной. Только бери. И сейчас вместо досады, недоброго чувства - спокойное обращение на себя, и все, что мучало, становится материалом, переработка которого дает лучшую радость.

   Какой ужасный умственный яд современная литература, особенно для молодых людей из народа. Во 1-х, они набивают себе память неясной, пустой, самоуверенной болтовней тех писателей, к[оторые] пишут для современности. Главная особенность и вред этой болтовни в том, что вся она состоит из намеков, цитат из самых разнообразных, самых нов[ых] и самых древних писателей. Цитируются словечки из Плат[она], Гегеля, Дарвина, о которых пишущий не имеет ни малейшего понятия, и рядом словечки какого-нибудь Горьк[аго], Кнута, о к[оторых] (Зачеркнуто: никто не) не стоит иметь (Зачеркнуто: тоже никакого) какое-нибудь понят[ие]; во 2-х, наполняя себе голову этой болтовней, не оставляют себе ни досуга, ни места в голове для того, чтобы прочесть старых, выдержавших поверку не только десяти, но ста, тысячи лет.

   30 Сен. Бог дышит нашими жизнями. Он и я одно и тоже Как только понял, что я Бог, так я и стал Богом.

   "Любить врагов?" Не понимаю. Это аффектация. И не может понять.

  

   Материалистическое объяснение жизни есть совершенно такой же признак невежества в (Зачеркнуто: философск. отношении) области мудрости, как выдумывание perpetuum mobile в области механики. Только знай подмазывай дегтем или маслом, и (Зачеркнуто: пойдет) будет ходить.

   Бог дышит нами и блажен (Зачеркнуто: Он благо).Мы ищем блага, т.е. (Зачеркнуто: ищем Б(ога]) хотим ли этого или не хотим, ищем Бога. Если мы ищем блага себе (телесной] личности), мы не находим его, но невольно примером, последствиями служим благу других людей (борьба, технические усовершенствования, научные, религиозн[ые] заблужд[ения]).Если же мы сознаем себя Богом, ища блага всех (любовь), то находим благо свое. (Зачеркнуто: и наоборот) Если ищем Бога, находим благо; если ищем истинное благо, находим Бога.

   Да, любовь есть последствие блага. Первое не любовь а благо. Вернее сказать, что Бог это благо, чем то, ч[то] Б[ог] есть любовь.

  

   Музыка вызывает потребность общения.

   4 человека качают.

   Почему красота тела женщин, венера Милосская? Чувственность.

  

   Человек сознает свою жизнь, как нечто такое, что есть и всегда было - и даже не всегда, п[отому] ч[то] "всегда" указывает на время, а что есть, и есть, и одно только и есть. Тело мое -да, из утробы матери, но я - совсем другое, я есмь.

  

   Спросить Серг[еенко] об альманахе и о романе.

  

   Саше - бумажку.

  

   Самый обыкновенны[й] упрек людям, высказывающим свои убеждения, тот, ч[то] они живут несогласно с ними, и ч[то] поэтому убеждения их неискренни. А если подумать серьезно, то получится совершенно обратное.

   (Зачеркнуто: Неужели) Разве умный человек, высказывающей убеждения, с к[оторыми] жизнь его не согласуется, может не видеть этого несогласия. Если же он все-таки высказывает убеждения, несогласные с его жизнью, то это показывает только то, что он так искренен, что не может не высказать того, что обличает его слабость, и не делает того, ч[то] делает большинство: не подгоняет свои убеждения под свою (Зачеркнуто: жизнь) слабость.

   Религия есть такое установление своего отношения к миру, из к[оторого] вытекает руководство всех поступков. Обыкновенно люди устанавливают свое отношение к началу всего Богу и этому Б[огу] приписывают свои свойства: наказания, награды, желание быть почитаемым, (Зачеркнуто: любовь даже) любовь, к[отор]ая в сущности свойство только человеческое, не говорю уже о тех нелепых легендах, в которых (Зачеркнуто: его) бога описывают, как человека. Забывают то, что мы можем признать, скорее не можем не признать начало всего, но составить себе какое-нибудь понятие об этом начале никак не можем. Мы же придумываем своего человеческ[ого] Бога и за панибрата обращаемся с ним, приписывая ему наши свойства. Это панибратство, это умаление бога более всего извращает религиозное понимание людей и большей частью лишает людей какой бы то ни было религии - руководства поступков. Для установления такой религии лучше всего оставить бога в покое, не приписывать ему не только творения рая, ада, гнева, желания искупить грех и т. п. глупости, но не приписывать ему воли, желания, любви даже. Оставить бога в покое, понимая Его, как нечто совершенно недоступное нам, а строить свою религию, отношение к миру на основании тех свойств разума и любви, к[оторыми] мы владеем. Религия эта будет та же религия правды и любви, как и все религии в их истин[ном] смысле от браминов до Христа, но будет точнее, яснее, обязательнее.

   2) Какое страшное кощунство для всякого человека, понимающего бога, как можно и должно, признавание одного Еврея Иисуса Богом!

   Тайна: зачем тело? зачем пространство и время и причинность. Но ведь вопрос: зачем есть вопрос причинности. И остается тайна.

   Спрашивать надо: не зачем я живу? а - что мне делать?

  

   Дело наше здесь все только в том, чтобы держать себя, как орудие, к[отор]ым делается непостижимое мне дело в наилучшем порядке - как нож, чтобы он б[ыл] остер, а не туп, или как светильн[ик], чтобы он светил, а не тух. Тоже, что делается нашими жизнями, нам не узнать, да и не нужно.

  

   Понятие Бога в самом даже грубом смысле - разумеется. далеко не отвечающем разумному представлению о нем - полезно для жизни тем, что воспоминание, представление о нем переносить сознание в высшую область, из к[оторой) видны свои ошибки - грехи, заблуждения.

   Мысль Iose Ingegnieros: когда революционеры достигают власти, они неизбежно должны поступать также, как поступают все властвующие, т.е. совершать насилия, делать прест[упления], без чего нет и не может быть власти.

  

   Наши любви к близким: детям, братьям, женам, это обращики той любви, какую мы должны и можем иметь ко всем, к Богу в людях.

   Надо быть, как лампа, закрытым от внешних влияний - ветра, насекомых, и при этом чистым, прозрачным и жарко горящим.

   1) Список отказавшихся.

   2) Фрукты.

   3) Предисловие.

  

   Представление мира вещественного в пространстве и времени иллюзорно, п[отому] ч[то] не может быть доведено до конца: пространство бесконечно, а между тем вещество не может быть понимаемо иначе, как ограничен[ным] - в пределах. Время (Зачеркнуто: также бесконечно, а между тем) определяет (Зачеркнуто: начало и конец) продолжительность явлений, а между тем оно - время - само по себе бесконечно, и потому всякая (Зачеркнуто: мера его) продолжительность по отношению к бесконечному не имеет никакого значения, и все такие меры представляют из себя x/? и потому равны, какой бы ни был х, потому и не могут иметь никакого значения.

  

   Безвоздушное пустое пространство что такое?

   Не перед Б[огом], а перед самим собой, т. е. перед Б[огом] в себе.

   Солдатство вызывает потребность патриотизма. Патриотизм - потребность солдатства.

  

   Главное дело в том, что как только устройство вперед предрешенное, так оно должно быть устроено насилием.

   Большей же частью устраивается оно не для людей, а для себя.

   9/10 бедствий человечества от этого суеверия и бедствий именно тех, от к[отор]ых стараются избавить человечество социал[истические] учения.

  

   Не антимилитаризм, а религ[иозно]-нр[авственный] закон, вследствие к[оторого] человек не может ни устраивать жизнь других, ни подчиняться устройству, установленному другими, как только оно противно р[елигиозно]-н[равственному] закону. А насилие] всегда противно ему.

  

   [27 октября], (Зачеркнуто: начало письма: Я ушел от) Сожалею о том (Зачеркнуто: как), что мой уход из дом (Зачеркнуто: буд[ет]) доста[вит] тебе огорчение, (Зачеркнуто: Но) пожалуйста прост[и] меня за это. Но пожалуйста пойми то, ч[то] я не мог поступить иначе. Положение мое, (Зачеркнуто: стало для) человека, сознающего всю тяжесть греха моей жизни (Зачеркнуто: богатых среди нищих) в и продолжающего жить в этих преступных условиях безумной роскоши среди нужды всех окружающих, стало мне (Вторично вписано над строкою карандашом: стало) стало невыносимо. Я делаю только то, что (Зачеркнуто: делали и; поверх зачеркнутого надписано: обыкновенно) обыкновенно делают (Вписано над строкой: старики) старики, тысячи стариков, люди близкие к смерти, ухожу (Зачеркнуто: уходящих в более. Надписаны поверх зачеркнутого карандашом последующие слова до точки) от ставших противными им прежних условий в условия близкие к их настроению. Большинство уходят в монастыри, и я ушел бы (Вписано над строкой карандашом: В монастырь) в монастырь, если бы (Зачеркнуто: вера монахов) верил тому, чему верят в монастырях. Не веря же так, я (Зачеркнуто: просто) ухожу просто в уединение. Мне необходимо быть одному. Пожалуйста не ищи меня и не приезжай ко мне, если узнаешь, где я. Такой твой приезд только утягчит твое и мое положение. Прощай, (Зачеркнуто: 48 летняя подруга моей жизни) благодарю тебя за твою честную 48 летнюю со мною жизнь и за твои заботы обо мне и о детях. (Зачеркнуто: оч[ень] прошу тебя помириться с тем новым положением, в к [оторое] ставит тебя мой уход и не поминать меня лихом. Поверх зачеркнутого надписано последующее до слов: передо мною) Прошу тебя простить меня во всем том, чем я б[ыл] виноват перед тобой, также я от всей души прощаю тебя во всем том, чем ты могла быть виновата передо мною, и оч[ень] прошу тебя помириться с тем новым положением, в к[оторое] ставит тебя мой уход из дома и не иметь против меня, также как и я против тебя, ни малейшего недоброго чувства.

   Если захочешь что сообщить мне, передай Саше, она будет знать, где я, хотя я и взял с нее обещание никому не говорить этого.

  

   Знание одно истинная религия...

  

   28 Ок. Письмо это переписал немного иначе и оставил Саше для передачи С[офье] А[ндреевне]. -

  

   [29 октября Оптина пустынь.] Давайте же, если мы (Зачеркнуто: (точно) имеем это знание) точно хотим уничтожить заблуждение смерт[ной] казни (Зачеркнуто: Сообщ) и, главное, имеем то знание, к[отор]ое уничтожает это заблуждение, давайте несмотря ни на какие угрозы, лишения и страда[ния] сообщать людям это знание, п[отому] ч[то] нет, по моему мнению, другого (Зачеркнуто: действительно[го]) средства борьбы с (Зачеркнуто: смерт[ной]) этим заблуждением.

  

   31 окт. 10 г. Бог есть неограниченное все, человек есть только (проявление) ограниченное проявление Его. (Написано рукой Александры Львовны Толстой, продиктовано Толстым. См. последняя запись в "Дневнике для одного себя".)

  

  

   Мыло.

   Ногтевая щеточка.

   Блок-нот.

   Кофе.

   Губка.

   1) Феодорит и издохш[ая] лош[а]дь.

   2) Священ[ник] обращенный обращаемым.

   3) Роман Стр[ахова] Грушеньк[а] - экономка.

   4) Охота; дуэль и лобовые.

  

  

  

  

  

  

   2