Забелин Иван Егорович - История русской жизни с древнейших времен

  Очень понятно о ком собственно говорить это слово. Оно главным образом обличает немилостивых дружинников, владевших землею, порабощавших себе сирот и кормившихся их трудами. Оно говорить о помещиках того времени, как равно и о самих князьях, ибо богатство от земли собиралось всегда по преимуществу только дружинным сословием. Под именем сирот древнее поучение всегда разумеет по преимуществу крестьян, хлебопапщев. Оно же, как упомянуто, называете их и страдальниками.

   Желая сильнее подейетвовать на умы богатых от земского насилия, учительное слово кслед за тем прибавляешь с замечанием: А се приложи, поучение Кирилла Мниха, в котором ярко изображается адская мука грешников. "Любимые мои братья и сестры! Всегда имейте перед своими очами страх Божий, вспоминайте час смертный и эти страшные муки, уготованный грешникам. Побоимся огненного родства (геены), ибо оно вечно, и огня, ибо он неугасим; побоимся грозы, которая не прекращается, и тьмы, где не бывает свет; побоимся червей, что не усыпают, ибо бессмертны; и ангелов, которые над муками, ибо очень немилостивы ко всем не творящим Божьей воли. Лютое будет осуждение! О братья! если мученья боитесь, оставьте злые дела: если царства небесного желаете, позаботьтесь пожить добродетельно... Побоимся, братья, вечных мук, которые дьяволу уготованы: негасимый огонь, ядовитый червь. Если здесь в теплой бане и укропления горячей воды не может плоть наша стерпеть. то как стерпим этот лютый огонь и мучение от кипящей смолы? Если комаров или мух боимся и не терпим, то как, братье, стерпим лютость неусыпающих червей. Потщимся же избыть вечных мук добрыми делами, чистотою и милостынею и нелицемерною любовью. Лицемерством это нарицается, когда богатых стыдимся, если неправду делают, а сирот озлобляем. Имейте истину ко всем".

   Если в русском поучении богатство почти не отличалось от скупости, всегда более или менее возбуждало негодование и пользовалось одним только оправданием, когда собиралось своею силою, т. е. своим трудом и главное было добреподатливо, то естественно, что отвержение богатства или нестяжание и в особенности непреложное для добрых дел и обязательное для богатства качество - милостыня, приобретали в поучении великую любовь и прославлялись выше всякой добродетели. При этом учение о милостыни, "о душе милостивой и о сердце податливом", на ходило себе твердое основание в старых еще языческих обычаях, почитавших гостеприимство святым долгом каждого человека. Учение о милостыни возводить гостеприимство на степень святости и показывает для этого полные деиствительной нравственной красоты примеры из библейского быта. "Милостыня всего лучше и выше, ибо возводит до самого небеси пред Бога, говорит летописец, прославляя св. Владимира "как он рассыпал свои грехи покаянием и милостынею", и высказывая утвердившееся уже учение.

   "Милостыня - великий деятель, говорит поучение. Ничто не может так изгладить грехи, как милостыня. Поэтому и говорят Божия книги: милуяй нищого. Богу даешь в заем; Бога одолжаете, давая убогому. Милостыня совокупленна с пощением от смерти избавляет человеков, то есть от вечной муки. Милостыня имеет великие крылья - до небес возносит, и не то что до небес, но и до престола Божия. Убогому дашь, нищему по дашь - Христу в руку вложишь. Дай Богу и отдаст тебе Господь седмерицею. Отдашь тайно, явно возьмешь. Если, Бога ради, подал что, не пытай просящего, достоин ли он; - хорошо ради достойных подавать и недостойным. Но милостыня бывает обидима, когда от похищения ее творим; кто милостыню творить от своего труда, то Господу приятно; а иже кто неправдою добываючи, на худых сиротах емлючи, и тем милостыню творить, и тем хочет Богу мил быти, того Бог ненавидит, того Бог не терпит, яко злого смрада. Неправедная милостыня подобна сему: если бы отец видел когда сына зарезывают, то как ему тяжко, так и Богу, взирая на неправедную милостыню. Да лучше, братия, от праведного имения подати милостыню, хотя бы и мало что с правдою добыто, то велико будет и честно пред Богом. Без милостыни, ни пост, ни молитва не помогут человеку: какая польза человеку алкать плотью и умирать делами, какая польза от яденья воздерживаться и наполняти неправедное имение; какая потреба малоядением тело свое сушить и не накормлять алчных твоим излишним; какая добродетель в ночи не спя, в теплой храмине молиться, а обиженные тобою и порабощенные босы, наги, ранены, голодны, на тебя со слезами вопиют к Богу? Какая помощь в мольбе такового, если и все ночи, не спя, молится. Если постишься, то не минуй убогого, алчным хлеб свой раздели и домашних без печали сотвори; если алчешь (постишься) то посмотри на сирот стонящих и помилуй их и излишних своих дай им. Избавление мужу - богатство, ибо на том свете распаляющийся огонь угасит вода - милостыни, очистить грехи. Попечемся же о душах наших доколе живы и сотворим милостыню по силе нашей, да спасемся".

   Учение о милостыне в равной степени стало любезным народу, как и учение о смирении, ибо и это учение, развиваю ту же идею всенародного братства и ставило впереди всего милость к сиротам, заботу об их участи, след. устремляло внимание общества на нужды и бедствия народа. Мы уже упоминали, что в имени сироты разумелись в то время крестьяне, простой народ. который прозывался и вообще худым, в значении бедности и общественного ничтожества. Имя сироты в родовых понятиях также означало последнюю, самую низменную степень народного союза.

   Приводя эти речи первоначальная) поучения, мы касаемся здесь только его основных идей, какими оно руководилось с первого же времени, как только огласились его словом первые христианские храмы. Мы видели, как глубоко было влияние этого слова на нравы самого Владимира и не сомневаемся, что в том же духе были воспитаны и те дети нарочитой чади, которые потом сами стали священниками и учителями, и которые с любовью продолжали дело первых учителей, чему доказательством служить весь составь проповедного Слова, завещанный нам от первых веков русского христианства.

   Нельзя сомневаться, что первая проповедь не оставляла без назидания и без руководства так называемых градских или гражданских властей, именно в кругу действий градского или государственного закона. Мы видели, что епископы поучали самого Владимира употреблять меч против разбойников. Были, вероятно, некоторые от бояр и судей, понявшие христианскую проповедь о любви в том же смысле, как понял ее св. князь, и действовавшие снисходительно в отношении преступников градского закона; поэтому учительное Слово настаивает, чтобы казнили злотворящих. "Властели бо от Бога устроены для людей не творящих закона Божия, да видевши страх, князей убоятся... Если властели отмщения законного на злых не наводят - суду Божию повинны будут и от святых отец проклятие на себя приводят. Не достойно злотворящих щадити, но казнити их, да не творят зла". Слово воспрещает отпускать злодеев и по мзде; но по своей основной мысли оно воспрещает вообще снисхождение к преступнику, какое в действительности могло обнаруживаться в чувствах первых христиан, "умягчивших сердечную ниву" в той же степени как умягчил ее и сам князь - Просветитель Руси.

   Учительное Слово касалось и княжих обязанностей, но в этом случае оно ограничивалось только речью приточника, как обозначались вообще книжные пословицы, мудрые изречения или апофегмы. Так, после нескольких поучений о печалях богатства, который сказывались на второй неделе Великого поста, некий христолюбец предлагаег поучения от притчей: "Братья моя!" - говорит он - "Это вы слышали (поучения) от всех пророков и апостолов и от Евангелия о печалях богатства, а это я хочу вас поучити разуму и страху Божию от пророческих притчей". Между прочим он поучает и князей. "Приточник рече: мудрые мужи - слава князю, а в безумных сокрушение или падение. С мудрым мужем и думцем князь, думая, высока стола добудет, а с безумным думая и малого стола лишен будет. Князю в сердце благом почиет премудрость, в сердце же гордом почиет безумие. Слушая клеветника, гневит давшего ему княжение. Оправдывая кривого мзды ради, неизмолимый суд обрящет в день оный... Взовут праведные - Господь услышит их: взовут грешные, то есть судья (князь) немилостивый и неправедный, и всплачутся, гонимые в муку. О! горе неправосудящему... Не спасет князя княжение, ни епископа - епископство и никакой сан сановника".

   Поучение очень редко обозначает житейские порядки того времени, очень редко касается случаев, событий и дел тогдашнего живого дня; но иногда, желая выразить свою мысль как можно яснее, пользуется сравнением различных житейских положений. Так, говоря о священническом чине, оно проводите живую черту и княжеского суда. "Если кто имеет тяжбу с кем и надо ему пойти к князю на прю, то как он молится вам, близ князя стоящим, и мздит вас, дабы князь оправил от тяжбы - кольми паче князя иереи молятся к Небесному Царю, к нему же имеем бесчисленные грехи" ²⁰².

   Сеятель книжного учения, Ярослав, любя книги и собирая их отовсюду, собирал собственно уставы христианского жития, уставы добрых и законных нравов и обычаев, уставы церковного порядка, как летописец прямо и говорить, что князь "любил церковные уставы". Все это и именовалось в общем смысле книжным учением, все это и составляло первоначальную образованность Русского общества, о которой по малу мы можем судить по приведенным выдержкам начального поучения. Книжное учение для языческой Руси на первых порах необходимо должно было выразиться только в собрании и распространении уставов нравственного закона. Остальные сведения, так называемые научные и по преимуществу исторические, получали свое место в этом учении только как статьи объяснительные для главного и существенного предмета, и поэтому имели второстепенное и вообще стороннее значение. Но собирая, главным образом, уставы нравственного закона, мудрый князь на том же самом пути необходимо должен был собрать в книгу же и уставы закона градского или государственного, в его первоначальном смысле. Он собрал Правду, то есть Закон или Устав княжеского суда, существовавший давно, но, по всему вероятию, не имевший правильного порядка и во многом зависевший от княжеского произвола. Видимо также, что основная цель сборника заключалась в установлении определенных правил для взимания взысканий и княжеских доходов. Эту собственно Киевскую Правду он дал и Новгородцам, отчего на севере у Словен она получила имя Русской или Роськой, то есть Киевской или южной и сохраняет это северное прозвание до настоящих дней. Не смотря на тяжесть княжеских продаж или поборов в наказание преступников, этот сборник в известном смысле был льготною грамотою для тогдашнего общества, ибо вводя писанный определенный и неколебимый устав, он тем самым отменял судейский, а следовательно и княжеский произвол именно в назначении упомянутых продаж. Новгородский летописец так и понял значение Русской Правды и под 1017 годом внес ее в свою летопись в виде дарованной Ярославом льготы, сказавши: "И дав им Правду, и устав списав, глаголав тако: по сей грамоте ходите; якоже писах вам, такожде держите".

   С теми же целями, как мы говорили, были внесены в летопись и Договоры с греками, своего рода такие же льготные грамоты. За этот сборник Русской Правды Ярослав навсегда сохранить за собою имя законодателя, а в последующее время справедливо сталь именоваться Ярославом Правосудом ²⁰³.

  

  

   ¹) Разговоры между испытующим и уверенным о Православии. Спб. 1815, стр. 171.

   ²) Нестор. Русские Летопиcи, А. Шлецера, часть II, стр. 51, 79. 81, 88.

   ³) Имя Саркела, по всему вероятию, сохраняется в теперешней речке Сакарке, текущей в Дон со стороны Волги и впадающей в него верст на 10 пониже Качалинской станицы, где некогда существовала так называемая Царицынская линия - земляной вал с крепостцами от набегов Кубанских. Можно также полагать, что знаменитый в Донской истории Паншин городок стоял на устье этой речки, быть может на месте древнего Саркела, ибо р. Сакарка именуется теперь и Паншинкой. В конце ХII-го века еще существовали развалины этого города, названного тогда Серклией.

   ⁴) Почтенные историки, г. Костомаров (Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей, Спб. 1873) и за ним г. Иловайский (История России. М. 1876) период летописных преданий совсем отделяют от достоверной истории, которую г. Костомаров начинает с Владимира, а г. Иловайский с Игоря. Нам кажется, что таким образом можно начинать рассказ или повесть Русской Истории откуда вздумается, ибо никак нельзя объяснить, почему история Владимира достовернее истории его отца Святослава, или почему история Игоря достовернее истории Олега? Предания Летописи и истинные события, твердо засвидетельствованные иностранными и притом современными писателями, пополняют и объясняют друг друга, ибо в нашей Летописи нет ни одного предания, которое хотя сколько-нибудь противоречило бы общему ходу исторических дел первоначальной Руси. Все зависит от того, как смотреть на самые предания. Если допустим, что это народные сказки и песни, а о сказках и песнях будем рассуждать не более того, как о произвольных и праздных вымыслах, совсем забывши, что сам же народ песню называет былью, то, конечно, мы легко смешаем и предания в одну кучу с книжными измышлениями и разными побасенками. сочиняемыми для удовольствия и забавы праздных слушателей. Каждое предание неизменно есть истина историческая, прошедшая только в устах народа поэтический путь мифотворения, как выражаются лингвисты и мифологи. Для раскрытия такой истины от мифической одежды недостаточно одних здравых суждений современной образованности, недостаточно одной, так сказать, литературной критики, какую главным образом представляет нам труд г. Костомарова ("Предания первоначальной Русской Летописи" в Вестнике Европы 1873 г., книги 1, 2 и 3). Здесь необходимо устанавливать свою критику в кругу тех народных понятий и представлений, какие господствовали у народа в возраст его мифотворения, и необходимо каждое предание испытывать началами этого мифотворения, но не началами литературного вымысла, причем и сами слова: вымысл, вымышленные черты могут только затемнять истинное значение предания, ибо предания народ не вымышляет; они нарождаются сами собою; их создает истина самой жизни.

   ⁵) Полное Собрание Русских Летописей, т. V, стр. 88, Софийская Летопись; т. VII, стр. 268, Воскресенская Летопись.

   ⁶) Варяги и Русь, исследование С. Гедеонова, ч. 2, стр. 479.

   ⁷) Наша Иcтория Русской Жизни, ч. 1, стр. 403.

   ⁵) Лекции по науке о языке Макса Мюллера, Спб. 1865. Его же: Сравнительная мифология в Летописях Русской Литературы и Древности изд. Н. Тихонравовым, т. V, перев. И. Живаго. - Краткий очерк доисторич. жизни северовосточного отдела Индо-Германских языков А. Шлейхера. Приложение к VIII тому Записок Имп. Академии Наук. - Древний период Русской Литературы и Образованности А. Пыпина в Вестнике Европы 1875 ноябрь, декабрь; 1876 июнь, сентябрь.

   ⁹⁾ Древнейший период Истории Славян. А. Гильфердинга в Вестнике Европы, 1868, июль, стр. 285.

   ¹⁰) Древний период Русской Литературы А. Пыпина, В. Е. 1875, ноябрь, стр. 118.

   ¹¹) Древнейшая бытовая История Славян вообще и Чехов в особенности. Я. Воцеля. Киев, 1875.

   ¹²) Начертание Славянской Мифологии, М. Касторского. Спб. 1841, стр. 103.

   ¹³) О влиянии христианства на Славянский язык, Буслаева, М. 1848, стр. 163 - 166.

   ¹⁴) Культурные растения и домашния животные, Виктора Гена, Спб. 1872, стр. 328 - 330.

   ¹⁵) Древнейш. период Истории Славян, А. Гильфердинга, В. Е. 1868, стр. 256.

   ¹⁶) В первой части нашего труда, стр. 238 - 242, следуя прямым и точным показаниям Геродота, мы должны были указать местоположение страны Вудинов или Будинов (Вавилон или Бабилон, чтение Рейхлина, или чтение Эразма, как кому угодно) к востоку и северу от Донского изворота вблизи Волги. Затем, следуя позднейшей этнография, мы предположили, что остатками Вудинов вероятнее всего могут быт финские племена Мордвы, Мещеры и т. д., которые отчасти и доселе живут на тех же местах. Мы не опровергали тех мнений, утвержденных и Шафариком, которые помещают Вудинов на Волыни и на Припети, ибо, имея в виду ясное показание Геродота, почитали эти мнения слишком произвольными. Однако за это самое мы получаем впрочем очень любезный упрек в "малом внимании к трудам предшественников", то есть, собственно в несогласии с Шафариком. Почтенный рецензент нашей книги, г. Белов, которому, как и всем нашим рецензентам, приносим истинную признательность за внимание к нашему труду (Сборник Государственных Знаний, т. V, Критика и Библиография, 34 - 46) очень защищает упомянутые мнения и приводит между прочим свидетельство, что "в северной части Волынской губ. полесовщики до сих пор называются будинами", и что стало быть наши Древляне ближе всего могут подходить к Геродотовским Вудинам, так как и очень многие имена месть в тамошней стороне имеют корень Буд - Буда, Будники, Будищи и т. д. Но припомним к этому и Муромский бдын (постройка над могилой), который прямо указывает на Геродотовское место Будинов (Котляревскаго: Погребальн. Обычаи 119 - 120). Буда значит вообще постройка, строение, в частности - в западной России постройка для изготовления поташу, смолы, дегтя, называемая в восточной майданом. Великое множество таких имен существует напр. в Ковенской губ. к северу от Ковно и к востоку от Россиен. Вот стало быть где жили Будины. Подобные имена рассеяны повсюду по Русской равнине и потому представляют очень слабое доказательство для помещения Будинов только в Древлянских лесах. Сколько нам известно, первый поместил Будинов поблизости к этим лесам, у Холма и Бреста, вообще в болотах Прииети, старый академик Байер (Комментарии Академии Наук на 1720 г., ч. I ,стр. 158). Те исследователи Славянской Древности, которые стали присваивать Вудинов Славянскому племени, охотно последовали толкованию Байера. Шафарик этот вопрос сам по источникам не пожелал рассмотреть и положился во всем на Польского ученого Оссолинского. Но так как согласить показание Геродота с найденным Славянским местом Вудинов было невозможно, то ученые прибегли к самой легкой операции - они решили без малейших толкований и доказательств, что Геродот ошибся.

   Геродот есть древнейший, самый полный и, можно сказать, единственный свидетель о Вудинах. Относительно достоверности, каждое его слово - золото. Если бы он ошибся, то его ошибку необходимо было проверить с показаниями других писателей, живших после него. К таким писателям принадлежит самый обстоятельный географ II-го века, Птолемей. Он однако вовсе не говорит о Вудинах, как о народе великом в смысле многолюдства. Он сказывает только (нашей Истории ч. II, 335), что внутри нашей страны живут два великие народа, Алауны-Скифы и Амаксобы. Он показывает иные имена на том месте, где жили Вудины по Геродоту. В позднейших свидетельствах Амаксобы превращаются в Мордию и Мохеи, что указывает на Мордву и Мокшу, то есть тех же родственников Вудинам. Птолемей указывает только незначительный народец Водины вблизи Карпат. Но он говорит, что Борисфен-Днепр выходит из горы Вудинской и показывает эту гору под 58 градусом долготы и 55 широты, на 13 градусов восточнее и на один градус южнее устьев Вислы, что как раз приходится к нашей Алаунской возвышенности, откуда действительно и течет Днепр. Алаун-гору Птолемей ставит на 4 1/2 градуса восточнее Вудингоры. Эти свидетельства Птолемея приносят к ошибке Геродота только новое показание, что именем Вудинов называлась возвышенность, с которой падает Днепр, что стало быть Вудины обитали не только к верховью Дона, по Геродоту, но и к верховью Днепра, уже до Птолемею.

   Послушаем, что говорят другие свидетели, предшественники Птолемея. Помпоний Мела повторяет Геродота. О нем Шафарик отмечает следующее: "Очевидно, что Мела списал Геродота и ошибочно, вместе с ним, поместил Будинов между Доном и Волгой 46 (Слав. Древн. т. и, кн. 1, стр. 309). Плиний (Плин. IV, глав. 12 и 26) делает тоже самое, помещая Вудинов между Фиссагетами и Василидами (Скифами) т. е. на том самом месте, где их поселяет Геродот, говорящий, что за Царскими Скифами выше жили Вудины, а потом еще выше Фиссагеты. "Внутри земель, говорит Гилиний, после Тавров, встречаются Авхаты, у которых Гипанис (южный Буг) берет свое начало; Невры, у которых берет начало Борисфен-Днепр, Гелоны, Фиссагеты, Будины, Василиды и Агафирсы с синими волосами, потом Антропофаги". Плиний, как и Птолемей, нисколько не противореча Геродоту, дает опять новое сведение, что Днепр течет из земли Невров. Это самое повторяет Аммиан Марцеллин, писатель IV века, сказывая (кн. XXII), что "вблизи Каркинитского залива обрисовывается течение Днепра, что рожденный в горах Невров, мощный с своего верховья и увеличенный еще стечением многих рек, Днепр низверается в воды Евксина". В другом месте (кн. XXXI, гл. 2) оy говорит: "в безграничных пустынях Скифии (выше Сарматов) живут Аланы, получившие свое наименование от гор. Между этими народами в средине живут Невры в соседстве с крутыми (обледенелыми) скалами... за ними живут Будины и Гелоны, затем Агафирсы, далее Меланхлены и Антропофаги". Маркиан Гераклейский современник Марцеллина, показывает, что Днепр течет из страны Скифов-Аланов.

   Вот свидетели, писавшие спустя 600 и более лет после Геродота. Но ни один из них не противоречит его показанию; напротив, каждый идет по его следу и только сокращает его. Все они однако прибавляют новое сведение, что на истоках Днепра, Невры и Вудины соприкасались жилищами. Этим вполне подтверждается и сказание Геродота о переходе Невров в землю Вудинов и указывается самое место, верховья Днепра, где этот переход мог происходить, причем ничто не мешает предполагать даже о переходе Славян-Невров и в земли Новгородской Води. Поселения Вудинов, таким образом, распространяются по направлению от изворота Дона к Финскому заливу и это правдивее всего обозначает границы древнейшего Финского населения в северовосточной половине нашей страны.

   Геродот показал, что Неврида начиналась от истоков Днестра, что с нею граничили Скифы-Пахари, которые по его же указаниям простирались почти до Киева. О дальнейшем пространстве Невриды к С. и 3. он ничего не говорит, как не говорит и о дальнейших землях Вудинов на Запад и Восток от изворота Дона. Он идет к Уральскому хребту и по этой только дороге описывает встречающиеся народы. Помня его слова о великом по многолюдству народе Вудинах и прилагая их к существующей теперь этнографии, невозможно думать ни о каком другом племени, как о древней Мордве, Мещере, Муроме, Мери. Веси и даже Новгородской Води. В свое время это был действительно великий многолюдный народ, в земли которого у верхнего Днепра перешли Невры-Славяне и век за веком оттеснили его глубже к Северовостоку за Волгу и Оку.

   Во всяком случае мы никак не можем согласиться с словами Шафарика, что "судя по вышеприведенным свидетельствам, нет будто бы сомнения, что великий и многолюдный народ Будины занимал когда-то жилищами своими всю нынешнюю Болынь и Белоруссию". По Геродоту именно на этих местах жили на Волыни Скифы-Пахари, а в Белоруссии Невры. Маленькое Птолемеево племя Водины жило у Карпат на ряду с Певкинами (Буковина), Бастернами (Быстрида), Карпианами (Хорватами).

   Рассказ о походе Дария, может быть баснословный, нисколько не изменяет Геродотовской этнографии, ибо она написана для изображения Скифии и ее границ, а вовсе не по случаю только похода. Невероятным кажется длина походного пути. Но если Дарий из Персии пришел к Дунаю, то очень легко мог пройти по степям и к Дону и тем более легко, что в то время это была очень торная торговая всем известная дорога к Уральскому хребту. В X веке от устья Дуная до Саркела на Дону вблизи Волги считалось 60 дней пути. Немудрено, что и во времена Дария до тех же мест считались те же 60 дней, о которых пишет Геродот.

   Несмотря на то, что труд Шафарика пользуется великим авторитетом и представляет в своем роде целую энциклопедию по Славянской древности, мы все-таки должны сказать, что его изыскания по этнографии Русской равнины очень слабы. Здесь он больше чем где либо руководийлся предубеждениями, напр. против кочевников, и принимал на слово без поверки разыскания немецких ученых. Но необходимо заметить, что ни для Шафарика и ни для немецких ученых Русская равнина не могла представлять столько интереса, чтобы посвящать ей всю ученую любовь относительно расследования ее древнейшей истории. Это дело в полном смысле Русское и должно принадлежать Русским ученым. А Русские ученые, даже передовые историки, к сожалению, чуть не презирают всю нашу Заваряжскую древность. Г. Костомаров (Русская старина 1877, No1) по подобию Шлецера уверяет напр. что из тех показаний древних ж средневековых писателей о нашей стране, какие уже нам известны, ничего верного извлечь нельзя, все будут только вероятности, а от размножения вероятностей наука ничего де не приобретает. Почтенный автор забывает, что историческая наука искони устраивается только на вероятностях и что каждая страница очень основательных исследований, даже о временах, очень нам близких, на половину всегда состоит из вероятностей, более или менее оправданных критикою, а иногда и вовсе неудачных. Размножение вероятностей неизменно открывает путь и к настоящей истине. Развитью науки очень вредит не размножение вероятностей, а равнодушие к ее задачам, прикрываемое к тому же авторитетным Шлецеровским решением, что дальше заученных истин ходить не следует. См. нашей Истории ч. и, стр. 190 - 192. Затем, уверять, что мы знаем все, что говорили о нашей стране древние, невозможно. Мы знаем очень отрывочно, неполно и весьма поверхностно только то, что сообщили нам немецкие ученые и Шафарик. До сих пор сами мы еще не пускались в такие тяжкие разыскания, ибо наши руководители всякую подобную попытку встречают осуждением и даже посмеянием. У нас напр. нет не только хорошей, но и никакой исторической географии нашей страны, а между тем нам необходимо же рассуждать и о Черных Болгарах, и о Будинах, с которыми мы блуждаем, переселяя их с места на место, как кому понадобится. Если бы была собрана из первичных источников древняя география страны, то многие исследования, как совсем излишние, не появились бы и на свет. В нашей исторической науке не существует именно того, что в изобилии существует у западной учености, - не существует тех материковых исследований, без которых никогда не устроится и самая наука. Вот причина, почему мы так поверхностно и легко относимся и к до-Варяжской древности. Г. Костомаров всякое толкование свидетельств этой древности почитает произвольным, так они кажутся ему чуждыми и дикими для круга наших исторических познаний. "До какой степени все это произвольно, говорит он, можно видеть например из того, что упоминаемых Геродотом Вудинов Шафарик считает Славянами, предками нынешних Белоруссов и помещает в белорусских болотах, а г. Забелин видит в них Мордву и Вотяков, обитателей восточной полосы. В сущности и тот и другой руководствуются своими субъективными соображениями, а результатом выходит, что наука все-таки не знает, что такое были Вудины". (Рус. Старина 1877, No 1, стр. 176). Но для поверки подобного произвола существует судья-критика, а она-то в настоящем случае, проходя молчанием оценку так называемых ею произвольных толкований, что конечно требует труда, стремится только подвергнуть сомнению самое существо вопроса, стремится доказать, что изыскания о каких либо Вудинах, Скифах, Роксоланах и тому подобных предметах в сущности - игра, не стоящая свеч. Следуя твердо заученным понятиям нашей образованности о пустом Русском месте в Истории, почтенный автор никак не хочет принять в родство с Русью и древних Роксолан, говоря, что "подобная мысль и ему приходила, когда он занимался древними народами, населявшими Русскую страну, но всмотревшись беспристрастнее, он увидел несостоятельность подобных предположений, основанных единственно (будто бы) на созвучии". И затем, через несколько страниц (167 и 183) сам же уверяет, как важно напр. свидетельство Симеона Лагофета о древнем Росе, освободителе и прародителе Руси. Это свидетельство, говорит он, "должно иметь для нашей истории первостепенную важность: оно служит доказательством, что Руссы сами себя отнюдь не считали происходящими от недавних пришельцев, но, подобно многим древним народам, духовно жившим мифическими преданиями о своей старине имели воображаемых (!) предков и родоначальников". Сколько же требуется пристрастия для того, чтобы заметить и без того очевидное сродство народного мифа, в глубине которого всегда лежит несомненная истина, с историческими несомненными свидетельствами о существовании целого народа с таким же именем, упоминаемого за несколько столетий прежде на тех же самых местах, где существовал и мифический и исторический Росс. Конечно, это только вероятность, ибо никакого юридического документа и расписки на это мы нигде не найдем. Но историческая правда имеет свои основания, для которых юридический документ, или писанное засвидетельствование еще не многое значит.

   Так шатки и поверхностны огульные осуждения почтенного критика всех попыток, стремящихся разъяснить доисторическое время Руси. Ясное дело, что при таком направлении нашей руководящей исторической критики появление русского Шафарика или Цейса на долгое время сделалось невозможным. Для молодых ученых потребуется большая храбрость уже только для того, чтобы сломить застарелые и закоснелые предубеждения против Скифства и Роксоланства древней Руси.

   В своей книге мы сделали, что могли, опираясь главным образом на первоначальные источники, так показано и выше, и не вступая в споры с разнообразными мнениями авторитетов, им же несть числа, по той причине, что их разбор потребовал бы особой книги. В отношении местоположения древних жилищ Вудинов мы имеем на своей стороне между прочим авторитет знаменитого Герепа (Политика и Торговля древних народов), который, преследуя одни научные цели, конечно, иначе и не мог растолковать до крайности простой и ясный текст Геродота,

   17) О влиянии христианства на славянский язык, Буслаева, стр. 46 - 47. - Славянские Древности. П. Шафарика. т. 1, кн. и, стр. 173 и след. - Исследование начала народов Славянских, Л. Суровецкого, в Чтениях Общ. И. и Д. Р. 1846, No 1, стр. 18.

   ¹⁸) Слав. Древности Шафарика, т. и, кн. 1, стр. 177.

   ¹⁹) История Землеведения, лекции К. Риттера, Спб. 1864, стр. 88.

   ²⁰) Записки Имп. Археол. Общёства, т. IV, стр. 3. - Сборник Материалов и статей по Истории прибалтийского края, Рига, 1877, т. и, стр. 3.

   ²¹) Слав. Древности, Шафарика, т. II, кн. III, стр. 81 и след.

   ²²) Юлия Кесаря Записки о походах в Галлию, кн. III, главы 8 - 16. Слав. Древн., т. I, кн. I, стр. 429, 432, 433; т. II, кн. III, стр. 87, 116, 120, 122.

   ²³) Лекции по науке о языке, стр. 187.

   ²⁴) Слав. Древности Шафарика, т. I, кн. II. стр. 267. - Исследование Суровецкого, Чтения Общ. I. и Д. Р. 1846 г. No 1, стр. 69. - Начертание Слав. Мифологии, Касторского, 173.

   ²³) История Землеведения Риттера, стр. 33, 89.

   ²⁶) Диодор Сицилийский. Спб. 1774, ч. 2, кн. IV, 91.

   ²⁷) Geschichte Preussens, I. Voight, ч. 1, стр. 91. - Плиний кн. IV, в издании Панкука, примечания, стр. 306 - 320. - Нашей Истории ч. 1, 336.

   ²⁸) Надеждина: Опыт Историч. Географии, в Библиотеке для чтения 1837, т. 22. стр. 77.

   ²⁹) Кеппена: Древности Северн. берега Понта. М. 1828, стр. 153. - Шафарика Слав. Древности, т. I, кн. II, 259, 260.

   ³⁰) Нашей Истории ч. I, стр. 360.

   ³¹) Фойгт, История Пруссии: ч. 1, стр. 98.

   ³²) Щлецера Нестор, и, стр. 96. Производство слова Пруссии от По - Руссии Шафарик, как филолог, гневно отвергает, говоря без дальних толкований, что имя Прус коренное, простое. Слав. Древн. т. I, кн. 2, 301. Это говорилось конечно в силу той утвержденной им мысли, что Руссы происходят из Швеции от Родсов, отчего он не хотел более подробно рассмотреть и Ругов. Но "в Литовском наречии, говорит Нарбут, и названия жителей какой либо окрестности легко можно узнать, близ какой реки они жительствуют; ибо слог по прибавляется к собственному имени реки, напр. По - Швентос, По - Юриос, По - Невежос, что означает людей живущих на берегах рек: Швенты, Юры, Невежи. По сему-то этимологию названия Прусаков ближе всего производить можно от слова Русса. Сев. Архив 1822, X 3, 225. Мы должны присовокупить к этому, что Литовских местных имен с предлогом по и до сих пор существует великое множество.

   ³³) В Моск. Главном Архиве Министерства Иностр. Дел древние географические карты Пруссии. См. также Начало Руси г. Костомарова в Современнике 1860, январь, стр. 9. - Линде: О языке древних Пруссов, в Соревнователе просвещения и благотворения 1822 г., No VI, 293.

   34) Напр. Аугсгирен, Витгирен, Матзгирен, Рофгирен, Скайсгиррен, Стумбрагирен, Гирратишкен, Амбрасгирен, Лейдгирен, и др. Это в немецкой стороне немонского края. В Русских Литовских и Латышских краях находим: Авжгире, Базниегиры, Видгиры, Вочгиры, Гирвийтис, Гирыники, Кибгиры, Лабгиры, Лепогиры, Жилогиры, Погиры, Скайсгиры, Скайстогиры, Скабсгиры, Ужгиры и пр. Встречаются Ругини, Герули и т. п. Точно такую же память и в тех же краях сохраняют и Скирры, см. Шафарика Слав. Древн. т. I, кн.2, стр. 260, имя которых, как имя Гирров, распространяется даже и за Шавли. Все это дает не малое основание к заключению, что показанные в первый раз Плинием на Вендском заливе Скирры и Гирры, см. выше стр. 34, напрасно, как и многие другие народы, приписываются к Немецкому племени. По всем видимостям они были тутошние старожилы, Литовцы и Латыши. Любопытно, что в одном древнем поучительном слове, приписанном Иоанну Златоусту (Слово похвальное на Рождество Прчтые Бца), в котором Русь именуется новым стадом, перечисляются разные народы, в том числе и Скирры, и даже Пруци. "По истинне бо Стая кто тебе не славит, кто тебе не хвалит и молит: Румири или Греци или Болгаре или Руси новое твое стадо или Рамяне и Овазгу, Ивери же и Алане, Перси же и Парфи, Инди и Ефиопе, Алмази же и Пруци, Серни же и Харвати, Саи же и Скири, Оуандили и Египиди, Лягаварди и Власы, Сарди же и Вонятци, Моравляне и различии Словени, Гоуфи же и Фили и инии мнози языци..." По-видимому это весьма древнее слово переработано для Русской паствы, быть может еще при детях Ярослава, так как в нем воссылается моление в таких словах: "Соблюдай и храни своих раб благочестивых князей наших и владыку (митрополита) и заступи их от всякие рати видимые и невидимыя"... Слово находится в Сборнике поучений XVI века, белорусского письма, в лист. Рукопись принадлежит библиотеке Е. В. Барсова, которому приносим искреннюю благодарность за сообщение этого любопытного памятника.

   ³⁵) Шафарика Слав. Древн. т. II, кн. I, стр. 72. - Фойгт История Прусии ч. I, 508. Мы думаем, что упоминаемая в житии Бамбергского епископа Оттона, соч. Гербордом, Flavia, есть таже Шлавия, Шалавония, Slаviа, как справедливо догадывался и г. Котляревский (Книга о Древностях и Истории Поморских Славян в XII в., стр. 28, 29), объяснявший впрочем это имя Половцами, там же стр. 19. При этом в житии Оттона указываются и связи древней Руси и с Поморьем и с Немонскою Славией в начале XII века.

   ³⁶) Нашей истории ч. I, стр. 647. - Фойгт История Пруссии, ч. I, 621.

   ³⁷) Германизация Балтийских Славян, г. Первольфа Спб. 1876, стр. 33, 213, 255. Влияние Каролингской династии на Славянские племена, М. Касторского, в Ж. М. Н. Пр. 1839, октябрь; и Шафарика: Слав. Древности.

   ³⁸) Славянские Древности, т. II, кн. III, стр. 111.

   ³⁹) Стр. 45. - Русский Историч. Сборник, IV, 165, 166.

   ³⁹) Стр. 48. - Славянские Древности, т. II, кн. 1, стр. 67, 72, 73.

   ⁴⁰) Ревизия пущ и переходов звериных в В. Княжестве Литовском. Вильна 1867, стр. 39.

   ⁴¹) Семенова: Географ.-Статист. Словарь Российской Империи. Спб. 1867; Слово Немонайце. - Нарбута: Догадки о древних Литовцах, в Северном Архиве 1822 г., No 6.

   ⁴²) Вилия по литовски именуется Нерис, neris, nirge. Материалы для Геогр. и Статист. России, Ковенская губерния, г. Афанасьева, стр. 75.

   ⁴³) В 1-й части нашего труда, изд. 1-е. стр. 275, мы напрасно делали догадку о Птолемеевом имени Судины, означая его именем Чуди.

   ⁴⁴) Нашей Истории часть 1, стр. 342.

   ⁴⁵) Русской Историч. Сборник, III, 160.

   ⁴⁶) Акты Археогр. Экспедиции I, 35, 53, 92, 198; II, 68, 71; Акты Исторические I, 308, 309; Акты Юридические 12, 23; Описание документов и бумаг архива Министерства Юстиции, кн. I, 12 - 14. Упомянутый Волок Держков также имя соответственное Вендскому - Держков. Г. Первольфа Германизация, Б. Славян 195, 216, 230.

   47) Новгородские писцовые книги, т. III, Переписная книга Вотской Пятины. Временник Общ. И. и Д. кн. VI, 349, 370, 399 и др.

   ⁴⁸) Иcследование о Славянах Суровецкого в Чтениях Общ. И. и Д. Р. 1846, No 1, стр. 11.

   ⁴⁹) До сих пор существуют: Старгард пониже Данцига, Старгард с востока от Штетина, другой с запада, Старгард-Ольденбург и пр. О противоположных мнениях, не хотящих допустить в Русскую Историю Балтийское Славянство, см. примеч. 197.

   ⁵⁰) Вель-гощ, Видо-гощ, Гостибицы, Гостивицы, Гостимичи, Давигощ, Жилогость, Ирогоще, Любогощ, Моглогость, Негостиды, Радогостицы, Утрогощ, Угоща, Ходгостицы, Чадогоща, Югостицы и мн. др. см. Неволина: О Пятинах Новгородских.

   ⁵¹) Взят был Кай-город. См. Древн. Росс. Вивлиоф. VI, 365.

   ⁵²) Перепись Новгородских дворов второй половины XVI века, список 1822 г., принадлежащий нашей библиотеке. "На Щурове улице - место пусто тяглое Прошковское Нефедова Варежника, и Пронка умер в 67 году, длина 15 с. поперек 6 саж. М. пусто тяглое Пахомовское Мартынова Варежника и Пахомко умер 06 году. М. пусто тяглое Ондрюшкинское Варежника и Ондрюшко умер в 68 году". При этом переписатель рукописи, некто Сергей Вындомский, заметил следующее: "Что бы такое означало слово Варежник, я недоумеваю. Но не Варяги ли значилося? Замечание переписателя С. В".

   ⁵³) При этом необходимо иметь в виду большое семейство старых слов с тем же окончанием яг, таковы древния: княг, пеняг и напр. местные имена: Буряг; Лидяг, Сосняг, Березняг, Дубняг, Смоляж, Хотяж, Веряжи, Свитяж и др.; которые произносились и на ег - Буреги, Березнеги, Соснег, Липнеги, Воротег, Вареги, Тунег, Орлега, Вережа и пр. По всему вероятью и имя Печенег в первое время произносилось Печеняг, ибо в этом виде. Пацинаки, Пацинакиты, оно появилось у Греков. В северской стороне есть селение Печенюги. Вообще окончание яг (енг) родное Русское, вовсе не заимствованное у Скандинавов, как переделка их окончания ing. См. г. Буслаева: О влиянии христ. на слав. язык, стр. 163.

   ⁵⁴) Ж. М. Н. Пр. 1874, ноябрь; 1875, февраль, март, статья Васильевского Варяго-Русская и Варяго-Английская дружина в Константинополе XI и XII веков.

   ⁵⁵) Об этом см. ниже, стр. 378.

   ⁵⁶) В 1156 г. она была заложена каменная заморскими купцами; в 1181 г. от грома сгорела; в 1190 г. вновь построена. Она называлась Варяжскою и в XIV веке. Полн. Собр. Русских Летописей III, 18, 20, 35, 70, 216.

   ⁵⁷) Нута, река у Балтийских Славян и имена мест в Померании:Nutzlaff, Nutzlin, Nutzcow. См. нашей Истории часть 1, стр. 666. У нас Нутниками назывались прасолы. Акты Арх. Эксп. и, 320. - Bardt, Bartelin, Bartin, Bartlaff и другие Померанские имена, см. нашей Истории ч. I, стр. 657. Припомним Саксонских Бардов, соседей Люнебургских Славянь у г. Первольфа: Германизация Б. Славян, 39.

   58) "Нерома, сиречь Жемоить", говорит Переяславский летописец. Русс Немонский жил в земле этой Неромы; там же находилась и Немонская Славония. Не оттуда ли и население Неревского конда? Припомним реки: Нарев - Наров - Нарва, Неровы, Нересла, Наровль, Нерцы, Нерестек, Нарочь, Нарцы и другие места в Литовском краю. откуда вероятно эти имена разнесены и на наш северо-восток.

   ⁵⁹) Нашей Истории ч. 1, стр. 184.

   ⁶⁰) В первой части нашего труда, стр. 197, мы кажется ошибочно полагали Шетиничей на Торговой стороне, взяв во внимание только тамошнюю Щитную улицу. Шетициници в 1165 г. поставили церковь Св. Троицы. Сколько известно, во имя Троицы в Новгороде существовала только одна церковь в Людином конце на Редятиной улице, почему с большою вероятностью к ней должно относить и местожительство Шетиничей. Эту церковь в 1365 году вновь построили Югорцы, вероятно торговцы с Югрою.

   ⁶¹) О местоположении древнего Новгорода И. Красова, Новгород, 1851, стр. 29 и др.

   ⁶²) В Летописи читаем: "Имаху дань: на Словенех, на Мери, и на всех Кривичех", и далее: реша. "Чюдь, Словени и Кривичи: вся земля наша" и пр. Явная порча текста. После того летописец помещает Синеуса на Беле озере и, говоря о находниках Варягах, перечисляет Кривичей, Мерю и Весь на Белеозере.

   ⁶³) См. выше стр. 32 - 65. Имя Вагров Гильфердинг производил от санскр. вагара - храбрость; но г. Павинский приводит другое объяснение этого имени, указывая, что у средневековых летописцев Вагры именуются Wucrani, Wocronin, что означает: Укране, от Укран, живших на Одре, по р. Укре. Полабские Славяне, Спб. 1871, стр. 3 и 5. {Далее рукою автора приписано: Украинцы. Ред.}.

   ⁶⁴) Тоже сочинение, стр. 50.

   ⁶⁵) Начало Руси Костомарова, в Современнике 1860 г. январь. Почтенный автор Немонскую Русь почитает Литовским племенем, именно Жмудью, и решает, что призванные князья были Литовцы.

   ⁶⁶) А. Котляревского: Древности Права Балтийских Славян, Прага 1874, ч. 1, стр. 149. Исправляем опечатку, вместо Пребислав, следует читать Прибислав.

   ⁶⁷) А. Лерберга: Исследования, служащие к объяснению древней Русской Истории, Спб. 1819, стр. 32.

   ⁶⁸) Разыскания о начале Руси, М. 1876 г. стр. 238 и др. Варяги и Русь, исследование С. Гедеонова, Спб. 1876, примечание 1.

   ⁶⁹) Шлецера Нестор II, 333, 334.

   ⁷⁰) "Замечательно, говорит Иречек, что Булгар Албанцы называют Шкияу, Булгария - Шкиения, а Румуны весьма похожим именем Шкиейи". История Булгар, Варшава 1877 г., стр. 106. Очень замечательно и это сходство древних имен, Геродотовского Эксампея (см. нашего сочинения ч. 1, стр. 219, 476) и Аксиаков Помп. Мелы и других географов от первых двух веков христианского летосчисления, с новыми - Шкияу и Шкиейи.

   ⁷¹) Каспий, гг. академиков Дорна и Куника. См. нашего сочинения ч. 1. стр. 117 - 123.

   ⁷²) Лава значит собственно уступ. Почти каждый порог состоит из нескольких таких уступов; на самом пороге Ненасытце существует 12 лав - уступов. Поездка в южную Россию Афанасьева-Чужбинского, ч. 1, Очерки Днепра, 101.

   ⁷³) Теперешние прозвища порогов, всякой лавы, всех опасных камней, мысов и водоворотов см. в приведенном сочинении г. Афанасьева-Чужбинского. Теперь порог Ненасытец лоцманы называют еще Дедом; один опаснейший в нем камень называется Крутько, который как бы хватает попавшия к нему суда.

   ⁷⁴) Древности. - Труды Моск. Археол. Общества. т. VII, стр. 241, описание Киевского клада Б. Антоновича. - Записки Импер. Археологического Общества, т. IV, Спб. 1852, стр. 3.

   ⁷⁵) Разбор мнений о значении имени: Угорское, см. у Гедеонова: Варяги и Русь, 230. Автор этим именем, хотя и на слабых основаниях, доказывает даже Венгерское происхождение Аскольда. В областном северном языке Угор значит высокий берег реки.

   ⁷⁶) Известия Имп. Академии Наук, т. III, Договоры с Греками, записка акад. Срезневского, cтр. 263, 266.

   ⁷⁷) О существовавших в древности городах в южной Русской Украйне см. нашей Истории ч. I, стр. 351 и этой части стр. 137. Развалины древних городов в южных степях, именно по рекам Конские Воды и Овечьи Воды существовали еще в конце XVII ст. В 1680 г. посланник в Крым Василий Тядкин видел там Капища бусурманские - каменное строение старожитного поселения, от давних лет развалилось. Татары ему сказывали, что это были жилища Мамая-хана.

   ⁷⁸) О составе Русских Летописей, исследование Е. Бестужева-Рюмина. Спб. 1866. приложения стр. 4, 6.

&nbs