Бестужев-Марлинский Александр Александрович - Письма

руди крестик. Потом, отслужив панихиду, закрыл могилу и означил ее крестом. Эта археологическая выходка дорого стоила археологу. На него был сделан безымянный донос в кощунстве, якобы он смеялся над трупом и вырезал у него глаз. Велено сделать следствие, со строжайшим ему выговором, и хотя он оправдался, но ему замечено было, что любознательность его вовсе не уместна. Потомки Менщикова до сих пор не сделали никакого надгробия над славным сподвижником Петра, и прах человека, давшего им миллионы, лежит под сосновым крестом, водруженным чуждою рукою. Вот что значит опала.

  Не знаю, писал ли я вам, что нашел в Якутске могилу Анны Гавриловны Бестужевой, умершей там в ссылке с вырезанным языком. На ней не было уже и креста. Могилы Войнаровского не зпают, но указывают на другом берегу Лены против Якутска, в селении, называемом Яр-монкою, место, где стояла его юрта. Для первой хотел я своими руками высечь камень, с сердцем в терновом венке посредине; но прежде чем привезли хорошую плиту, я должен был выехать, - страдать за другими горами.

  Если есть еще время, удержитесь печатать отказ мой Смирдину. Он писал ко мне; говорит, что сестра моя заверила его в моем содействии, а мне не хочется впутывать этого чистого имени в каверзы петербургской журналистики. Я отвечаю ему, как он стоит, и сказал, что обращаю против него же оружие, которым думал победить меня. Он предлагает мне 300 р. за лист, я требую 500. Зло уже сделано, надобно наказать виновника. Это, впрочем, не помешает мне писать для вас. Если б у меня не было брата за Кавказом, которому нужны деньги, ибо он выходит в отставку и расплачивается с долгами, никогда бы я не написал ни строчки для людей, которые думают купить мое перо еще в гусе и щиплют живого.

  Недели три не брался за перо: сборы к смотру мешали, теперь присяду. Чтоб втравить себя в дельное, начну чем-нибудь шуточным. Во всяком случае первое дело будет для вас.

  У нас мюриды (преданные) убитого Кази-муллы от голоду начинают шалить не на шутку. Недавно увели целое село с людьми и скотом в горы. Вельяминов добирает с Чечны прошлогоднюю подать. Партии разбойников уводят и рубят русских дровосеков, грабят даже офицеров; на будущий год должно ожидать усмирительного похода.

  Благодарю за все посылки. Ложки и ноты получил вчерась. Не посылаю поправок с этой почтою, ибо не все еще номера отыскал. Беда невелика, если и не напечатаются. Третий том будет слишком дороден, не расколоть ли его надвое? В 1825 году в августе есть мое письмо о петергофском празднике. Оно вздор, но может пригодиться в добавку. Поцелуйте ручку у супруги вашей.

  Ваш душою

  Александр Бестужев.

  19. Н. А. в М. А. БЕСТУЖЕВЫМ

  Дербент, 1833 года, декабря 21-го.

  В Петровский завод. Просят отослать поскорее.

  Дорогие, любимые братья, Николай и Михаил!

  Сестра Елена Александровна приложила к своему письму письмо из Петровского от княгини Трубецкой, писанное 23-го июня. Давно уже минул этот месяц, по послание свежо для меня: оно, казалось, повеяло мне стариною, не изменившеюся в холоде Сибири до сих пор. Да, я узнаю в брате Николе, в тебе, мой идеал светской доброты, все того же брата-критика, который никак пе хочет баловать родного и, гладя ребенка по голове, говорит: "Учись, Саша, смотри вверх, Саша!" О, как бы я хотел броситься к тебе на шею и сказать: брани мои повести сколько душе угодно, но посмотри на меня: неужели ты не видишь во мне того же сердца, лучшего еще сердца, потому что оно крестилось в слезах, сердца, которое, право, лучше всего того, что я писал и напишу. Впрочем, книга есть человек; творение есть отражение творца, так я думаю и верю и вот почему скажу несколько слов в свое оправдание. Ты говоришь, что я подражаю часто; но кому? Это будет так же трудно сказать тебе, как мне угадать. Правда, в рассказе иногда я подражал и тому и другому, точно так же, как подражаешь иногда голосу и походке любимого человека, с которым живешь; но голос не есть слово, походка не есть поведение. Я схватывал почерк, никогда слог. Доказательство тому, что слог мой самобытен и нов, - это неуменье подделаться под него народцев, которые так охочи писать и так неспособны писать. Пусть найдут еще в моих повестях хоть одно укрывающееся лицо из-за границы, пусть! Неужели мой Саарвайерзен выкраден откуда-нибудь? Если да, так это с портретов Вандейка, не более. Все авторы, словно стакнувшись, задрямили рисовать голландцев флегмою; я, напротив, выставил его горячим, но расчетливым сыном огня и болота: это летучая рыбка. Главное, любезный мой Никола, ты упускаешь из вида целое, прилепляясь к частностям. Неужели, например, в ботанической лекции, как называешь ты разговор Белозора, не угадал мысли: как любовь все предметы переплавляет в свое существо и в самой сухой соломинке находит себе сладкую пищу. Иные главы, по-видимому, вставлены у меня вовсе сверх комплекту, как, например, разговор Кокорина с лекарем; но кто знает: не желал ли я возбудить внимание читателей нетерпением? Это тоже тайна искусства. Кроме того, мои повести могут быть историей моих мыслей, ибо я положил себе за правило не удерживать руки; и вот, если разберете мою медицину, то найдете, может быть, более дельных насмешек над модными мнениями медиков, чем ожидали. Так и во многом другом [Что же касается до блесток, ими вышит мой ум; стряхнуть их - значило бы перестать носить свой костюм, быть не собою. Таков я в обществе и всегда, таков и на бумаге; ушели ты меня не знаешь? Я не притворяюсь, по ищу острот - это живой я. (Примеч. автора.)].

  У Бальзака много хорошего, но учиться у него я не буду. Разбери глубже, и ты увидишь, что он более блестящ, чем ясен. Кроме того, что он пересаливает олицетворение кстати и некстати, и часто одно и то же в разных соусах; кроме того, что он торопится за золотыми яблоками Аталанты, он слишком разъединяет страсти своих лиц: эта исключительность не в природе. Так, лучшее из его лиц, госпожа Жюль, и ухом не ведет, что за нее давят, режут и отравляют людей. Естественно ли это? Ужели совесть ее чиста или спокойна от любви к мужу или оттого, что она убивает не своими руками! Будь уверен, что я не выставил бы такого лица на поклонение, не надел бы на него бесполого, хоть и бархатного кафтана Колибрадоса! Странно, что у вас так возвышают Бальзака, а молчат про В. Гюго, гения неподдельного, могучего.

  Его "Notre-Dame", его "Marion de Lorme", "le s'amuse" ["Марион де Лори", "Король забавляется" ("Le roi s'amuse") (фр.)] и "Боргиа" - такие произведения, которых страница стоит всех Бальзаков вместе, оттого, что у него под каждым словом скрыта плодовитая мысль. Правду сказать, с полгоря и писать им на раздолье и в таком кипятке событий, а для меня куда ни кинь, так клин: то того нет, то другого нельзя, ни источников, ни досуга, а воображение под утюгом. Поневоле клюешь тыкву: виноград зелен.

  Теперь я нездоров и потому только доживаю в Дербенте несколько дней, ибо переведен во 2-й гр. л. бата-лион в Ахалцых. От воли своей давно я отказался; желать мне в Грузии нечего, а кладбища есть и здесь столь же покойные, как инде; со всем тем я еду. Огорчительно для меня, что вы не получали моих писем: с приезда я писал их по крайней мере 20; до вас дошли десятые проценты, жаль: это отбивает охоту писать; это потеря не только для братского сердца, но для самой словесности.

  Поблагодарите от меня княгиню Трубецкую за то, что она одна для родных наших служит проводником вестей хоть о здоровье вашем; она ангел-хранитель наш и многих, она отрадное явление на черном поле человечества. Доброго, милого Мишеля прижимаю мыслию к сердцу: что он, что вы оба делаете? Я думаю, стали язычниками, полиглотами? Дай бог вам терпения и здоровья: в них одно возможное счастье несчастных. Ваш многолюбящий брат

  Александр Бестужев.

  P. S. В голове у меня давно уже лежит роман; при досуге перепишу его. Прочтете - посудите; теперь о нем ни слова.

  20. К. А. ПОЛЕВОМУ

  <21 февраля 1834 г.>

  Почтенный друг Ксенофонт Алексеевич. И без письма вашего от 14 января угадывал я, в какую тяжкую борьбу вступили Вы с людьми и обстоятельствами, принимаясь за журнал. Кровавым потом смазывается рычаг, двигающий вперед народы, - но подвиг двигателей не останется незаметным или незамеченным в бездне потомства. Работайте. Я тем более ценю терпение Ваше, что сам нисколько к нему не способен, и чувствую, каково для человека выносить подлейшие прижимки цензоров. Говорю по опыту, ибо однажды чуть не прибил цензора Красовского, выведенный из себя его вандальством. Ладить с мадам цензурою не умею я ни на словах, ни на письме. Писав, однако ж, последнюю критику, я клал перед глазами ножницы как символ прокру-етвой (sic) [Так (лат.)] постели (etant orthodetement eleve dans la crainte de Dieu et des censeurs [Будучи ортодоксально воспитан в страхе перед богом и цед-зорами (фр.)]), - но все-таки, съежившись даже в картофель, не прошел и вполовину цел сквозь грохот вашего Лазаря. Было худо, бывало худо, - а уж эдакого пошлого, грязного живодерства я не мог себе вообразить, даже замурованный. Приглашайте после этой попытки писать о чем-либо! Слуга покорный. Не только за критику, да и за сказку страшно садиться - и положительно говорю вам, что это главная причина моего безмолвия. Не смея бросать в свою записную книжку мыслей своих, как решиться писать что-нибудь для публики? Малейшее слово мое перетолкуют - подольют своего яду в самое розовое масло - и вот я вновь и вновь страдалец за звуки бесполезные!! На водах выдавали за непреложную истину, что литераторы просили государя за меня. Литераторы! Бог мой!.. Они готовы. съесть меня без уксусу и перцу - и кто у нас литератор-ные (sic) вельможи? Ужели я их не знаю до подноготной жизни? Поляк Булгарин, поляк Сенковский - оба которые с утра до вечера смеялись над русскими и говорили, что с них надобно брать золото за то, чтобы их надувать! И они первенцы, они судьи, они хозяева нашего Парнаса, с примесью Греча - ублюдка из немца и чухонки, у которого душа повита на гривеннике! Стыд и гнев берет, когда читаешь их патриотические выходки, у которых (как чесночный дух сквозь духи) оскаливается вечный припев: "Подпишитесь на журнал - купите сайку у Смирдина! Он нам платит - он благонамеренный человек". И вот благодаря их (как называют они) книжной торговле - гений есть не что иное, как чекан рублевиков. А словесность - рынок, на котором они (мытники и фарисеи в одном лице) сбивают и набивают цену; и горе тому дерзкому, кто осмелится провезтъ товар мимо их таможни. По радости, с какой печатают они в "Пчеле" "Историю Видоков-до-смотрщиков", не мудрено угадать в них химическое сродство с этими наростами политического тела.

  Письмо это прервано было получением от Вас книг и пелеринки для Шнитниковой и помады. Письма при этом не получил. Книги размокли в каком-нибудь горном потоке - это к добру Брамбеуса: авось он не будет так сух, как я его представляю себе. Еще получил я диковинку - письмо, и от кого вы думаете? от Фаддея! Оправдание Греча и Смирдина, обвинение сестры Елены (которую несчастия точно сделали чересчур подозрительною) - и наконец, разумеется, выходки против Вас и предвещание, что Вы меня обманете, обсчитаете и бог весть что. Я не сомневаюсь, что Булгарин любит меня, ибо я ничего не сделал такого против него, за что бы он имел право меня разлюбить; но что он любит более всего деньги - и в этом трудно усумниться. Впрочем, я не потерял к нему приязни - в основе он добрый малый, но худые примеры и советы увлекли его характер-самокат. Не постигаю, отчего они так клевещут о Вас? Врагом по литературе позволено быть - но личность есть вещь святая, и смешивать частную жизнь с публичным изданием - есть низость.

  Письма адресуйте покуда в Тифлис, Павлу Александровичу Бестужеву, артиллерии поручику. В канцелярию начальника артиллерии. Он или доставит их мне, или сохранит до моего приезда.

  Здоровье мое плохо.

  Насчет Ахалцыха скажу одно - я буду там прилежнее, и, конечно, "Телеграф" мне скажет за то спасибо. Кстати (или, бишь, некстати) о моей статье - попытайте перевести на французский язык мнение о романтизме без исключений и без имени и пошлите в журнал французский, в Петербурге издаваемый. В близости государя цензура гораздо умнее и не вычеркнет, я думаю, евангельских истин.

  Смирдин платит мне 5 тысяч в год за 12 листов. Таиса Максимовна очень благодарит супругу вашу за вкус ее убора, - а я за то, что вы меня, своего должника, так скоро и мило удовлетворяете. Чувствую это.

  Братца Николая обнимаю, ваш

  Александр. 21 февр<аля> 1834

  21. Н. А. и М. А. БЕСТУЖЕВЫМ

  1835 года, декабря 1-го.

  Умер старый год, дорогие, милые братья Николай и Михаил: не будем, как египтяне, судить его после смерти! Да и что до меня собственно, мне нечего жаловаться на покойника: он подарил мне по себе поминки - несколько живых картин, несколько сильных ощущений; чего ж более? Мой тройной путь через Кавказ - сперва на границы Аджарии, потом на Кубань, потом на берег Черного моря, и ежедневная война с горцами породили воспоминаний надолго. Но сперва отвечу на полемическое письмо ваше, писанное княгиней Трубецкого по диктовке вашей. Небольшой я охотник до литературных оправданий и на досуге, еще менее теперь, в действительности боевой жизни; однако ж, так как мои недостатки, по мнению вашему, могут отразиться на всей русской словесности, то, хотя и нехотя, надо черкнуть свое мнение в спорных пунктах, достойных внимания; прочее можете счесть за согласие, ибо я не думал себя производить в папы: homo sum! [Я человек! (лат.)] Обвиняете меня в займе у французов некоторых выражений, например: que sais-je? что я знаю? (И оно, мимоходом, занято не у Жанена, а у Монтаня.) Да не у одних французов, я занимаю у всех европейцев обороты, формы речи, поговорки, присловия. Да, я хочу обновить, разнообразить русский язык и для того беру мое золото обеими руками из горы и из грязи, отовсюду, где встречу, где поймаю его. Что за ложная мысль еще гнездится во многих, будто есть на свете галлицизмы, германизмы, чертизмы? Не было и нет их! Слово и ум есть братское достояние всех людей, и что говорит человек, должно быть понятно человеку, предполагая, разумеется, их обоих не безумцами. Будьте уверены, что еще при наших глазах грамматики всех языков подружатся между собою, а риторики будут сестрами. Ходьба взад и вперед сотрет и непременно сгладит мелочные грани, нарезанные идиотизмами и произведенные педантами в правила. Чудные люди! Мы видим, что изменяются нравы, права, обычаи, народы, - и хотим навечно ограничить улетученную мысль - слово! Упрочить, увековечить его, пригвоздить к памятнику, и, бросая его в народ, как грош, хотим, чтоб этот грош был неприкосновенным! Однажды и навсегда - я с умыслом, а не по ошибке гну язык на разные лады, беру готовое, если есть, у иностранцев, вымышляю, если нет; изменяю падежи для оттенков действия или изощрения слова. Я хочу и нахожу, русский язык на все готовым и все выражающим. Если это моя вина, то и моя заслуга. Я убежден, что никто до меня не давал столько многоличности русским фразам, - и лучшее доказательство, что они усвоиваются, есть их употребление даже в разговоре. Характеры мои - дело частное, но если иные вымышлены неудачно, другие скопированы с природы точно, и уверить меня, что они неестественны, так же трудпо, как афинянина, который жал под мышкой поросенка, а ему все-таки говорили, что один фокусник кричит поросенком гораздо натуральнее! Говорите, что я не понял нрава моряков? Но чем это докажете? Моряки люди, и люди, с которыми я жил; почему же не мог я их изучить, как всякого другого? Тем более - в русском флоте, где моряк есть более земное, чем водяное животное. Для пас не годится тип английских моряков и французских контрабандистов: у нас моряк - амфибия. Насчет романтизма в разборе "Клятвы при гробе господнем" скажу, что в ней не читали вы лучшего, и потому нельзя вам судить о целом и связи. Что в некоторых местах сталкиваюсь я с Тьерри и другими, виновата история, что для всех одно и то же описала. Я не выдумывал фактов, как Вольтер или Щербатов. Но напрасно поместили вы в число моих ut, re, mi, fa - Sesmondi [До, ре, ми, фа - Сисмонди (ит.)] я не читал его до сих пор, да и еще кого-то, там упомянутого. Точно так же, как "Саламандру", с которой вы находите сходство "Фрегата "Надежды": достал нарочно после вашего письма. На этот счет мое лучшее оправдание - время изданий иностранных и моих повестей, и вычет из этого - невозможность скоро получить в таком захолустье, как Кавказ, порядочных книг. Часто, очень часто встречаю я в хороших авторах свои мысли, свои выражения, но почему ж непременно я украл их? Ирвингу подражал я в форме, не в сущности; но и сам Ирвинг занял олицетворение вещей у Попа, Поп у Ботлера, Шекспир у Езопа. То, что врожденно народу, есть только припоминок, а не изобретение, повторение, а не подражание. Я начну с пословицы: горшок котлу попрекает, а оба черны, и выведу целый полк доказательств, что олицетворение в смешном виде велось искони и слилось с русскою природой; за что ж одни англичане будут владеть им? В любом авторе я найду сто мест, взятых целиком у других; другой может пайти столько же; а это не мешает им быть оригинальными, потому что они иначе смотрели на вещи. Все читают одинаково: и остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должникам нашим, но спроси каждого, что он под этим разумеет? И не найдешь двух толков похожих. Так и в словесности. Но полно о словесности. Выражая у нас мечтательную жизнь, ее нельзя судить действительностью: это бы значило наказывать человека за его проступки во сне.

  Славная школа войны наш Кавказ. И надобно сказать, что закубанцы строгие блюстители нашего боевого порядка. Я видел много горцев в бою, но, признаться, лучше шапсугов не видал; они постигли в высшей степени правило: вредить как можно более, подвергаясь как можно менее вреду. Не выходя из стрелковой цепи в течение почти каждого дня всего нынешнего похода, я имел случай удостовериться в их искусстве пользоваться малейшею оплошностию и местностию. Дворяне их отчаянно храбры; но одна беда: никак не действуют заодно. Был я с ними не раз в рукопашной схватке; много, много пало подле меня храбрых: меня бог миловал. Узнал я цену надежного оружия, узнал, что не худая вещь и телесная сила. Построив крепость в 40 верстах от Кубани в земле шапсугов, мы пошли в ущелие 10-го октября. Через 4 дня сообщение с Черным морем было открыто. Мы дрались за каждую пядь земли в этом ущелий, завоевывая дорогу кирками и штыками. Перешли потом через огромный хребет со всеми тяжестями по чудно разработанной дороге, отдохнули в Геленджике, где я был на море, на судах, купался в фосфорных зеленых волнах, парился лавровыми вениками, ел летучих рыб, камбалу, тримсов (?), мутелей, и потом, околесив кругом, проложив под облаками другую дорогу, мы возвратились к Кубани. Каких трудов и сколько крови стоило нам это! Зато слава летела пред нами и за нами. Государь объявил отряду свое благоволение и дал награду. Но для этого мало листа и часу, - а мне пора. В Дагестане войска тоже увенчаны победой: разбили аварцев. Там со многими другими умер от климата Корнилович. Как не благодарить мне бога и государя, что избавлен я от жаров! Я чувствую себя здесь (кроме глаз) гораздо свежее; думаю подраться не раз зимою. Кланяйтесь, мои милые братья, Ивану Дмитриевичу, Александру Ивановичу и всем, всем своим товарищам. Поль дома. C'est tout dire quant a son bonheur [Вот и все, что касается его благополучия (фр.)]. Горячо объемлю Вас,

  Александр.

  P. S. He воображайте, пожалуйста, будто я могу сердиться за критику. Говорю и пишу я всегда с жаром, но это кончается точкой. Литература такая ничтожная частица моего существования, что не стоит капли желчи.

  Бог благословил мои слабые труды, милые братья, так что когда государь благоволит вас уволить на поселение, вы из процентов мне принадлежащей суммы будете получать ежегодно по 1000 рублей, то есть по 500 каждому. Для кого же я работаю, как не для братьев?! Это моя единственная отрада. Счастлив бы я был, если б удалось устроить счастие Поля: бедный брат, он увял за нас!

  В отряде со мной был Кривцов. Под ним убита лошадь картечью, ибо у горцев есть артиллерия.

  22. П. А. БЕСТУЖЕВУ

  1836 года, ноября 15-го.

  Ольгинский тет-до-пон.

  Мы кончили экспедицию, любезный Поль, и, заслышав чуму, держим двухнедельный карантин на Кубани. Скучна была война, но это испытание еще несноснее. Холод, снег, слякоть, а мы в летнем платье и в летучих палатках, да, к довершению благополучия, почти без дров. Раз пяток в течение последних двух месяцев были в горячих схватках, а жив; не знаю, но сомневаюсь, чтоб остался здоров. Мне пишут, будто я переведен по инвалидам в 10-й черноморский батальон, в Кутаис. Это мало отрады. Мингрельские лихорадки свирепствуют там, а жаркий климат вообще для меня гибелен. Если это сделано, снисходя на письмо мое, писанное к графу Бенкендорфу, милость для меня важна, как знак благоволения, но в сущности нисколько не улучшает моей судьбы. Боже мой, боже мой! Когда я кончу это нищенское кочеванье по чужбине, вдали от всех средств к занятиям?! Об одном молю я, чтоб мпе дали уголок, где бы я мог поставить свой посох и, служа в статской службе государю, служил бы русской словесности пером. Видно, не хотят этого. Да будет! Но могу ли, гоняемый из копца в конец, не проводя двух месяцев на одном месте, без квартиры, без писем, без книг, без газет, то изнуряясь военными трудами, то полумертвый от болезней, не вздохнуть тяжело и не позавидовать тем, которые уже кончили земное скиталь-иичество? И кому бы было хуже, если б мне было немного лучше? Неужели тяжело бросить человеку крупицу счастия? Лета уходят; через два года мне сорок, а где за Кавказом могу я жениться, чтоб кончить дни в семействе, чтоб хоть ненадолго насладиться жизнью! Дорого яичко в Христов день, говорит пословица, а моя пасха проходит без разговенья... и долго ли мне быть Танталом?

  Наш батальон (тенгинцев, к которому я прикомандирован) будет стоять в Тамани, и потому ты письмо и прочее шли в Керчь. Что со мною будет за генварь, и во сне не могу придумать. От доктора Мейера ты получишь 300 руб. асе, которые он мне должен, и тогда пришлешь мне то, что на приписке означено.

  Служи верой и правдой, люби меня и будь счастлив.

  Твой брат и друг

  Александр,

  Кулаковскому мой привет. Гречу кланяйся и скажи, что если он хочет, чтоб я получал его журнал, то высылал бы в Керчь, а то я сотый нумер через год вижу; вздумали же посылать в Ставрополь!

  23. П. А. БЕСТУЖЕВУ

  [Письмо написано на французском языке]

  Тифлис, 23 февр. 1837.

  Я был глубоко потрясен трагической гибелью Пушкина, дорогой Павел, хотя эта новость была сообщена мне очаровательной женщиной. Неожиданное горе не проникает сперва в глубину сердца, говорят, что оно воздействует на его поверхность; но несколько часов спустя в тишине ночи и одиночества яд просачивается внутрь и распространяется. Я не сомкнул глаз в течение ночи, а на рассвете я был уже на крутой дороге, которая ведет к монастырю святого Давида, известному вам. Прибыв туда, я позвал священника и приказал отслужить панихиду на могиле Грибоедова, могиле поэта, попираемой невежественными ногами, без надгробного камня, без надписи! Я плакал тогда, как я плачу теперь, горячими слезами, плакал о друге и о товарище по оружию, плакал о себе самом; и когда священник запел: "За убиенных бо-ляр Александра и Александра", рыдания сдавили мпе грудь - эта фраза показалась мне не только воспоминанием, но и предзнаменованием.... Да, я чувствую, что моя смерть также будет насильственной и необычайной, что она уже недалеко - во мне слишком много горячей крови, крови, которая кипит в моих жилах, слишком много, чтобы ее оледенила старость. Я молю только об одном - чтобы не погибнуть простертым на ложе страданий или в поединке, - а в остальном да свершится воля провидения! Какой жребий, однако, выпал на долю всех поэтов наших дней!.. Вот уже трое погибло, и какой смертью все трое! Дань сочувствия, приносимая толпой умирающему великому поэту, действительно трогательна! Высочайшая милость, столь щедро оказанная семье покойного, должна заставить покраснеть наших недображелателей за границей. Но Пушкина этим не воскресишь, и эта утрата невозместима. Вы, впрочем, слишком обвиняете Дантеса - нравственность, или, скорее, общая безнравственность, с моей точки зрения, дает ему отпущение грехов: его преступление или его несчастье в том, что он убил Пушкина, - и этого более чем достаточно, чтобы считать, что он нанес нам непростительное, на мой взгляд, оскорбление. Пусть он знает (свидетель бог, что я не шучу), что при первой же нашей встрече одни из нас не вернется живым. Когда я прочел ваше письмо Мамуку Арбели-анову, он разразился проклятиями. "Я убью этого Дантеса, если только когда-нибудь его увижу!" - сказал он. Я заметил, что в России достаточно русских, чтобы отомстить за дорогую кровь. Пусть он остерегается!

  Я еще немного пробуду в Тифлисе. Погода великолепная, город замечательный, но я печален, печален... Да будет вам лучше, чем мне, там, где вы сейчас находитесь.

  Денег от Смирдина нет, и я сижу без гроша. Это ложь, что он послал их мне в начале года, - он шутит.

  Ваш Александр.

  18 февраля у барона Роз. был блестящий бал, на его серебряную свадьбу. Он был умилительно приветлив, и все шло как нельзя лучше.

  24. ДУХОВНОЕ ЗАВЕЩАНИЕ А. А. БЕСТУЖЕВА

  1837 года, июня 7-го.

  Против мыса Адлера, на фрегате "Анна".

  Если меня убьют, прошу все здесь найденное имеющееся платье отдать денщику моему Алексею Шарапову. Бумаги же и прочие вещи небольшого объема отослать брату моему Павлу в Петербург. Денег в моем портфеле около 450 р.; до 500 осталось с вещами в Кутаисе у подпоручика Кирилова. Прочие вещи в квартире Потоцкого в Тифлисе. Прошу благословения у матери, целую родных, всем добрым людям привет русского.

  Александр Бестужев.

  

  

  

   КОММЕНТАРИИ

  1. П. А. Вяземскому (стр. 471), Впервые - "Литературное наследство", т. 60, 1956, с. 210 - 211.

  ...святых святок... - намек на известный сатирический ноэль П. А. Вяземского "Святки", не увидевший света при жизни автора.

  Стр. 472. Из Пушкина запрещено 4 пьесы... - Цензура не пропустила следующие стихотворения Пушкина: "Кривцову", "Мой милый, как несправедливы..." (Послание Алексееву), "Что восхитительней, живей..." (Послание В. Л. Пушкину) и "Иностранке".

  Князь Глаголь - очевидно, князь А. Н. Голицын (1773 - 1844), обер-прокурор Синода, министр просвещения, известный своим ханжеством.

  Иван Иванович - И. И. Дмитриев.

  Ваш молоток и гвоздь... - А. Бестужев цитирует стихотворения П. А. Вяземского, опубликованные в этой же книжке "Полярной звезды": "Молоток и гвоздь", "Воли не давай рукам", "Давным-давно" и "В шляпе дело".

  Денис Васильевич - Д. В. Давыдов.

  Стр. 472. ...журнал Фиоллиской кампании... - Чао подразумевает А. Бестужев в этом случае - установить не удалось.

  Стр. 473. ...метрополию вкуса и словесности. - Имеется в виду альманах "Мнемозина", в котором сотрудничали П. А. Вяземский и Д. В. Давыдов.

  ...пудра стала его стихия... - Имеется в виду придворная служба В. А. Жуковского.

  ...ваша кузина Карамзина... - племянница Вяземского Софья Николаевна Карамзина, старшая дочь историка,

  2. П. А. Вяземскому (стр. 473). Впервые - там же, с. 212 - 216. Письмо А. Бестужева является ответом на письмо П. А. Вяземского от 20 января 1824 года, в котором последний разбирает очередной выпуск "Полярной звезды" (письмо Вяземского - "Русская старина", 1888, Š 11).

  Родзянко - см. коммент. к с. 387.

  Башуцкий А. П. (1801 - 1876) - хороший рассказчик, впоследствии литератор.

  Стр. 474 "Деревенский философ" (1823) - комедия М. Н. Загоскина.

  "Лукавин" и "Пир мудрецов" - комедии И. А, Писарева (1803 - 1828).

  "Школа алословия" (1780) - пьеса английского драматурга Шеридана Р.-Б.

  За немца моего немного заступлюсь... - А. Бестужев говорит о герое своей повести "Замок Нейгаузен".

  О брате - не судья... - Говорится об очерке Н. А. Бестужева (1791 - 1855) "Об удовольствиях на море".

  ...в Жуковском нахожу не сцены, а декорации. - Речь идет об "Орлеанской деве" Шиллера в переводе Жуковского (1817 - 1821).

  Пушкин виден у нас, как в обломках зеркала... - Имеется в виду то обстоятельство, что в "Полярной звезде" на 1824 г. было опубликовано девять стихотворений Пушкина в разных жанрах и на различные темы.

  Баратынский Е. А. - Имеется в виду ода Баратынского "Истина" (1824).

  Дельвиг А. А. опубликовал в "Полярной звезде" две русские песни, два романса и сонет.

  Федор Иванович - Толстой ("Американец"; 1782 - 1846) - офицер, приятель Вяземского.

  Глинка - см. коммент. к с. 396.

  ...Что ж обезобразила пренелепая... - 7ечъ идет о цензуре, которая в вольнолюбивом стихотворении П. А. Вяземского "Петербург" разрешила напечатать только первую половину (вторая половина, призывавшая царя дать свободу русскому народу, опубликована лишь в советское время).

  Стр. 475. "В шляпе дело" - песня Вяземского, кончавшаяся куплетом в честь Александра I как победителя Наполеона.

  Упоминаемое "ученическое" произведение С. Е. Раича в "Полярной звезде" не появилось.

  ...коротенькое обозрение... - Свое обещание Вяземский не выполнил; Бестужеву пришлось писать обозрение самому.

  Четверогранный альманах - "Мнемозина" В. К. Кюхельбекера и В. Ф. Одоевского, объявленная с самого начала как издание в четырех частях.

  ...обед всем участникам "Полярной ввеады". - На обеде 24 января 1824 г. на квартире у А. А. Бестужева присутствовали: И. А. Крылова, А. А. Шаховской, А. Е. Измайлов, Н. И. Греч и др.

  3. П. А. Вяземскому (стр. 476). Впервые - там же, с. 219 - 220.

  Бейрон (Байрон) умер 19 апреля 1824 г. в Греции. Сообщения об этом в русской печати появились в конце мая.

  ...выходки М. Дмитриева с товарищи... - Речь идет о полемике П. А. Вяземского, автора предисловия к пушкинской поэме "Бахчисарайский фонтан", с консервативным критиком М. А. Дмитриевым по общим вопросам классицизма и романтизма.

  Прадон (1630 - 1698) - бездарный, беспринципный французский критик, нападавший на Расина (у А. Бестужева ошибочно вместо Расина назван Вольтер, родившийся в 1694 г.).

  Сампсон. - По библейскому преданию, Самсон побил филистимлян ослиной челюстью.

  Стр. 477. У Дельвига будет много хороших стихов... - Имеется в виду альманах А. А. Дельвига "Северные цветы", в котором участвовало много первоклассных поэтов.

  Рылеев потерял мать... - Мать К. Ф. Рылеева умерла 2 июня 1824 г.

  4. П. А. Вяземскому (стр. 477). Впервые - там же, с. 223 - 224.

  ...письма ... к Воейкову... - Речь идет о письме Бестужева и Рылеева к А. Ф. Воейкову от 15 сентября 1824 г. по поводу незаконной публикации Воейковым в своем журнале "Новости литературы" 35 стихов (строк) из пушкинской поэмы "Братья-разбойники", присланной поэтом для "Полярной звезды".

  Стр. 478. Лев - Лев Сергеевич Пушкин (1805 - 1852), младший брат поэта.

  Иван Иванович - И. И. Дмитриев.

  ...с Грибоедовым... - Знакомство Бестужева с Грибоедовым состоялось в августе 1824 г.

  ...напорол он в своей "Мнемозине"... - Имеется в виду статья В. Кюхельбекера "О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие" ("Мнемозина", 1824, ч. II).

  Брюс Я. В. (1670 - 1735) - сподвижник Петра I, математик, составитель "Брюсова календаря".

  Стр. 479. ...кого считаете лучшими своими друзьями... - Бестужев, вероятно, имеет в виду Дельвига и Жуковского.-

  ".поспешить присылкою... - В "Полярную звезду" на 1825 г. Вяземский прислал два стихотворения.

  5. П. А. Вяземскому (стр. 479). Впервые - там же, с. 226.

  Стр. 480. "Разбойники" - поэма Пушкина "Братья-разбойники" (1821 - 1822).

  "Иерусалим" - "Освобожденный Иерусалим", поэма Т. Тассо, переведенная Раичем С. Е. (1828).

  Лжедмитривв - М. А. Дмитриев; Бестужев отрицательно отзывается о его выступлении против Вяземского.

  "Каплун" - басня И. И. Дмитриева "Орел и каплун".

  Качан - М. Т. Каченовский.

  ...от его комедии в восхищении... - Свое восторженное мнение о комедии Грибоедова Бестужев высказал в статье "Взгляд на русскую словесность в конце 1824 и начале 1825 годов".

  Орджинский (Оржицкий) М. Н. (1796 - 1861) - офицер; Бестужев познакомился с ним 2 января 1824 г.; был близок к декабристам,

  Денис Васильевич - Д. В. Давыдов, (1784 - 1839), поэт, герой партизанского движения в Отечественную войну 1812 г.

  6. П. А. Вяземскому (стр. 480). Впервые - там же, о. 228.

  Аксельбанты - наплечные шнуры с металлическими наконечниками; здесь: офицеры.

  ...выписку из "Меркурия"...~~ Упоминается полемика в парижском журнале "Le Mercure...". У Бестужева неточно излагается история полемики. См. о ней подробно в "Литературном наследстве", т. 60, кн. I, с. 228 - 229.

  ...Катенин воззрился и пишет... - Катенин послал в "Сын отечества" и в "Вестник Европы" полемическое письмо, опубликованное Гречем в "Сыне отечества", 1825, Š 3, под названием "Письмо И издателям" (от 23 декабря 1824 г.).

  "Conservateur" - то есть "Le Conservateur Impartial" ("Беспартийный консерватор"), полуофициальная газета, выходившая в Петербурге с 1813 по 1824 г. при Коллегии иностранных Дел.

  Муханов Н. А. (1802 - 1871) - поручик лейб-гвардии гусарского полка.

  Стр. 481. ...Булгарин... мирился... с Дельвигом и Б. Федоровым... - Ссора произошла в середине 1824 года на почве конкуренции "Северных цветов" с "Полярной звездой".

  Никитин А. А. (1790 - 1859) - литератор, переводчик, один из

  основателей "Вольного общества любителей российской словесности".

  Лобанов М. Е. (1787 - 1846) - драматург и переводчик, член Российской академии.

  Чеславский И. В. (1790 - 1844) - поэт, переводчик "Федры" Расина (1827).

  ...добродушием Плетнева в акафисте Баратынскому и прочим. - Бестужев подразумевает его "Письмо к графине С. И. С. о русских поэтах".

  ...что будет, то будет, а будет то, что бог даст... - слова Богдана Хмельницкого, используемые Бестужевым в качестве эпиграфа к VII главе "Ревельского турнира" ("Полярная звезда" на 1825 г.).

  Пущин И. И. (1798 - 1859) - декабрист; 11 января 1825 г. Пущин был у Пушкина в Михайловском, откуда привез для "Полярной звезды" на 1825 г. начало "Цыган". 1-я глава "Евгения Онегина" вышла в свет 14 - 16 февраля 1825 г.

  ...Рылеев ... письмо к Муханову... - Письмо к декабристу П. А. Муханову (1799 - 1854) не сохранилось. В нем, по-видимому, речь шла об издании "Дум" и "Войнаровского" Рылеева.

  7. А. С. Пушкину (стр. 481), Впервые - в "Русском архиве", 1881, Š 1. Печатается по изд.: А. С. Пушкин. Поли. собр. соч., т. XIII М-Л., Из-во АН СССР, 1937, с. 148-150 (двусторонняя переписка).

  Долго не отвечал я тебе, любезный Пушкин... - Последнее до этого из известных писем Пушкина А. А, Бестужеву датировано концом января 1825 г. и послано из Михайловского в Москву. Ранее в письмах Рылеев и Бестужев ставили "Онегина" ниже романтических поэм Пушкина.

  Пушкин ответил на них в письме к Рылееву от 25 января 1825 г., посланном из Михайловского, где есть фраза: "Бестужев пишет мне много об "Онегине". Вероятно, Рылеев показал Бестужеву это письмо Пушкина, чем и объясняется фраза в приводимом здесь письме Бестужева Пушкину: "Ты очень искусно отбиваешь возражения".

  Стр. 482. Рубан В. Г. (1742 - 1795) - писатель, автор тяжеловесных од и хвалебных стихов, вызывавших насмешки у современников.

  ...свет можно описывать в поэтических формах... - Бестужев оспаривает тезис Пушкина, высказанный в упомянутом письме к Рылееву: "Картина светской жизни также входит в область поэзии..." Еще более "искусно" Пушкин парировал замечания об

  "Евгении Онегине" в своем ответе Бестужеву на настоящее письмо, посланном из Михайловского в Петербург 24 марта 1825 г. (см.: А. С. Пушкин. Собр. соч. в 10-ти томах, т. 9. М., "Художественная литература", 1977, с. 135 - 136).

  ...Прочти Байрона; он, не знавши нашего Петербурга, описал его схоже... - Петербургский ВЫСШИЙ свет Байрон описывает в поэме "Дон Жуан" (1824).

  Стр. 483. Праксителъ (IV в. до н. э.) - древнегреческий скульптор.

  ...глинкинскую страсть... - Вероятно, имеется в виду Ф. Н. Глинка.

  Ты великий льстец насчет Рылеева и так оке справедлив, сравнивая себя с Баратынским в элегиях... - По-видимому, Пушкин об этом писал в не дошедших до нас письмах Бестужеву. Имеется "лесная фраза о "Войнаровском" Рылеева, упоминавшемся в письме Пушкина к нему от 25 января 1825 г., но о Баратынском там нет речи.

  8. П. А. Вяземскому (стр. 484). Впервые - в "Литератур-лом наследстве", т. 60, с. 230.

  "Океан" - о каком произведении Вяземского идет речь, не установлено.

  9. Письмо Николаю I из Петропавловской крепости (Об историческом ходе свободомыслия в России) (стр. 485). Впервые (неполный текст) - в книге "Из писем и показаний декабристов" под ред. А. К. Бороздина. СПб., 1906, стр. 33 - 44. Текст печатается по изданию: "Декабристы. Поэзия, драматургия, проза, публицистика, литературная критика". Сост. Вл. Орлов. М. - Л., 1951, с. 510 - 514. Написано в Петропавловской крепости в декабре 1825 г. во время следствия над декабристами. Это своеобразный трактат, отражающий глубокое понимание декабристами исторических причин своего вольномыслия и необходимости практических революционных действий с целью преобразования России. Вместе с тем в нем отражены иллюзии подследственных декабристов о том, что новый царь Николай I их поймет, прислушается к их советам, тем более что сам царь лицемерно намекал на якобы существующее между ними взаимопонимание во время искусно разыгранных им допросов.

  Стр. 489. Брат мой Николай... - Бестужев Н. А. (1791 - 1855) - брат А. А. Бестужева, декабрист, капитан-лейтенант флота, писатель, художник, был осужден на каторгу.

  Торсон К. П. (ум. в 1851 г.) - морской офицер, декабрист, член Северного общества; был приговорен к каторге.

  ...повытчик... (и сто р.) - в старину должностное лицо, ведавшее делопроизводством в суде.

  Стр. 490. Батенков (Батеньков) Г. С. (1793 - 1863) - декабрист, был приговорен к каторге, провел в крепости более двадцати лет.

  Государь-цесаревич - великий князь Константин Павлович.

  ...правительница Анна... Великая Екатерина... - Воцарение Анны Иоанновны в 1730 г., Екатерины II - в 1762 г., вопреки мнению А. Бестужева, было делом дворянства, а не "народа".

  Стр. 491. Ланкастерские школы - учебная система английского педагога Ланкастера (1771 - 1838), по которой более сильные ученики должны были помогать слабым. Эта система пользовалась большой популярностью в декабристских кругах.

  Стр. 492. Конституция Никиты Муравьева... - Н. М. Муравьев (1796 - 1843) - декабрист, которому принадлежит проект Конституции, являющийся важнейшим политическим документом декабризма, хотя она и сводилась к некоторым ограничениям царизма. Приговорен был к пятнадцати годам каторги.

  ...возвести на престол Александра Николаевича - то есть сына Николая I, будущего Александра II, которому в 1825 г. было семь лет.

  ...не хуже Орловых времен Екатерины. - Братья Григорий и Алексей Орловы - русские военные и государственные деятели, содействовавшие приходу Екатерины II к власти в 1762 г.

  Виртембергский Александр-Фридрих (1771 - 1833) - герцог, брат императрицы Марии Федоровны, генерал русской службы, е 1822 г. главноуправляющий путями сообщения, при котором А. А. Бестужев состоял адъютантом.

  Нам известны были дарования... - Комплименты по адресу Николая I являлись, видимо, чисто тактическим ходом А. Бестужева, который знал, как непопулярно было имя великого князя Николая Павловича в гвардии и в светском обществе.

  10. П. А. Бестужеву (стр. 493). Впервые - в журн. "Былое", 1925, Š 5(33), с. 116-117.

  Анакреон-Мур - имеется в виду Томас Мур, английский поэт-романтик, которого А. Бестужев сравнивал с Анакреоном (VI - V вв. до н. э.), греческим поэтом-лириком, воспевавшим по преимуществу любовь и пиршества.

  Стр. 494. Кстати о дороге: я проехал 9 тысяч верст... - то есть в сибирскую ссылку.

  11. Н. А. и М. А, Бестужевым (стр. 495). Впервые - в "Русском вестнике", 1870, Š 5, с. 235 - 236 (оригинал на франц. яз.).

  Бестужев М. А. (1800 - 1871) - брат А. А. Бестужева, декабрист.

  ...слабые женщины возвысились до прекрасного идеала геройства... - Жены декабристов, последовавшие за своими мужьями в Сибирь: П. Е. Анненкова, Е. И. Трубецкая, М. Н. Волконская, А, Г. Муравьева и др.

  ...ученый агроном Иван... - Иван Дмитриевич Якушкин (ум. в 1858 г.), декабрист, приговорен к каторге.

  Стр. 496. Пущин Иван Иванович - умер 3 апреля 1859 г.

  Евгений - князь Евгений Петрович Оболенский, умер 26 февраля 1865 г.

  Штейнгель - барон В. И. Штейнгель (1783 - 1862), декабрист.

  "Андрей" - " "Андрей, князь Переяславский", поэма А. Бестужева, начата была до ареста, напечатана в феврале 1828 г. (1-я глава) без согласия и имени автора.

  ...Яков о длинными усами... - возможно, Яков Дмитриевич Казимирский.

  Чижов Н. А. (ум. в 1848 г.) - декабрист.

  Назимов М. А. (1801 - 188