Короленко Владимир Галактионович - Литератор-обыватель

  

  

  

   Полное собран³е сочинен³й В. Г. Короленко

   Томъ второй

   Издан³е т-ва А. Ф. Марксъ въ С.-Петербургѣ. 1914

   OCR Бычков М. Н.

  

  

   15-го ноября 1847 г. въ No 71 Нижегородскихъ Губернскихъ Вѣдомостей, въ отдѣлѣ, озаглавленномъ "о пр³ѣхавшихъ и выбывшихъ съ 8-го по 12-е ноября", отмѣчено прибыт³е въ городъ Нижн³й лѣкаря Серафима Гацискаго, который, впрочемъ, по ошибкѣ наборщика или отмѣтчика названъ Гацынскимъ. Вмѣстѣ съ нимъ водворились въ городѣ: его жена и сынъ Александръ, девяти лѣтъ.

   Серафимъ Гациск³й происходилъ изъ польскаго рода Дахновичей. Одному изъ его предковъ, Григор³ю Дахновичу, пожаловано польскимъ королемъ Сигизмундомъ III имѣн³е Гацищи (гать, гатище) за как³я-то услуги при осадѣ Смоленска. Съ тѣхъ поръ Дахновичи стали прибавлять къ фамил³и кличку (przydomek) Гациск³й.

   Жена лѣкаря и мать нашего писателя Александра Серафимовича Гацискаго, Генр³етта Свобода, была дочь французскаго эмигранта. Настоящая фамил³я ея отца осталась неизвѣстной. Свободой онъ назывался потому, что пр³обрѣлъ за нѣсколько франковъ у чеха Свободы узаконенный паспортъ, съ которымъ и прибылъ въ Росс³ю. Здѣсь онъ поселился въ Ревелѣ и унесъ съ собой въ могилу тайну своей прошлой жизни. Былъ ли это аристократъ, бѣжавш³й отъ преслѣдован³я конвента, или, наоборотъ, ярый якобинецъ, имѣвш³й основан³е молчать о своей дѣятельности передъ русскимъ правительствомъ, благопр³ятствовавшимъ аристократической эмиграц³и,- сказать теперь невозможно. Несомнѣнно только одно, что мальчикъ Александръ Гациск³й, прибывш³и съ отцомъ въ Нижн³й-Новгородъ въ ноябрѣ 1847 г., наслѣдовалъ част³ю кровь польскаго гербоваго шляхтича, част³ю же французскаго выходца временъ революц³и, женившагося, вдобавокъ, на ревельской нѣмкѣ. Въ шутливой "Некролог³и старца Александра" (написанной къ своему литературному юбилею въ 1889 г.) самъ Александръ Серафимовичъ отмѣчаетъ то обстоятельство, что юные годы его протекли подъ многоразличнымъ воздѣйств³емъ нѣсколькихъ нац³ональныхъ началъ: "польскаго (отъ отца), французско-ревельскаго (отъ матери), французско-швейцарскаго (отъ гувернера-воспитателя m-r Jäbot) и чисто-росс³йскаго (отъ няни Аграфены Кирилловны Орѣховой)". Чрезвычайно интересно отмѣтить эти, такъ сказать, космополитическ³я черты въ б³ограф³и человѣка, которому впослѣдств³и суждено было стать истинно-типичной, бытовой фигурой, не просто русской, но даже спец³ально областной, "человѣкомъ нижегородскаго Поволжья".

   Въ 1849 г. Александръ Гациск³й поступилъ въ нижегородскую классическую гимназ³ю, а по окончан³и севастопольской кампан³и былъ уже въ казанскомъ университетѣ. Въ Нижегор. Губ. Вѣдомостяхъ за 1865 г. (No 23) помѣщены воспоминан³я Гацискаго о С. В. Ешевскомъ, профессорѣ сначала казанскаго, а потомъ московскаго университета. Онъ читалъ истор³ю послѣ проф. Иванова, который велъ свои лекц³и въ стилѣ Шевырева, приноднятомъ и исполненномъ искусственнаго патр³отическаго паѳоса. Самъ бывало плачетъ и аудитор³я реветъ,- шутливо вспоминали впослѣдств³и бывш³е его слушатели. Намъ трудно теперь понять этотъ условно-патр³отическ³й тонъ, съ вѣчно-готовымъ пафосомъ, со слезами, проливаемыми ежсгодно въ такомъ-то мѣстѣ литографированныхъ записокъ, но до Севастополя онъ, очевидно, былъ въ модѣ и пользовался правомъ гражданства. Послѣ этихъ бурно-пламенныхъ чтен³й первая лекц³я молодого профессора, говорившаго просто и ясно, безъ громовъ и литавровъ, безъ воплей и слезъ, произвела на слушателей впечатлѣн³е ошеломляющей неожиданности. "Мы не знали,- вспоминалъ впослѣдств³и Гациск³й,- что это такое: необыкновенно хорошо, или ужъ никуда не годится". Дальнѣйш³я чтен³я опредѣлили окончательно отношен³е аудитор³и къ профессору: это было свѣжее вѣян³е новаго критическаго направлен³я въ истор³и, вносившее ясное и простое освѣщен³е въ область, загроможденную до тѣхъ поръ бутафорскими принадлежностями ложно-классическаго маскарада. Изъ школы Ешевскаго вышелъ, между прочимъ, извѣстный историкъ Бестужевъ-Рюминъ, и Ешевск³й же, нссомнѣннно, способствовалъ зарожден³ю той исторической струйки, которая впослѣдств³и являлась преобладающей чертой умственнаго склада Гацискаго и его товарищей.

   Къ этому слѣдуетъ, разумѣется, прибавить вл³ян³е общерусской атмосферы того времени, полной свѣжихъ стремлен³й и надеждъ. Этотъ пер³одъ общественнаго пробужден³я, совпавш³й съ опредѣляющимъ пер³одомъ жизни самого Гацискаго, наложилъ на него характеристическ³й и ясный отпечатокъ, проникавш³й до послѣднихъ дней всѣ отрасли его общественной дѣятельности. Очень важно также то обстоятельство, что эти годы застали Гацискаго въ стѣнахъ именно провинц³альнаго университета. Эпоха умственнаго подъема и пробужден³я идеальныхъ стремлен³й сказалась нѣсколько ра:злично на учащейся молодежи столицъ и провинц³и. Въ то время какъ въ Москвѣ и Петербургѣ умственное движен³е принимало характеръ широко философск³й и до извѣстной степени космопоолитическ³й,- въ провинц³яхъ оно окрашивалось областными оттѣнками. На югѣ пробуждались украинофильск³я симпат³и, въ Казани пылк³й Щаповъ разыскивалъ земск³я и областныя начала въ истор³и русскаго народа...

   Если прибавить, что въ Нижнемъ уже въ сороковыхъ годахъ работалъ талантливый этнографъ П. И. Мельниковъ и что отецъ Гацискаго въ юности принадлежалъ къ Обществу Филаретовъ,- то этимъ мы можемъ закончить далеко не полную, конечно, характеристику той умственной и нравственной атмосферы, среди которой выросъ А. C. Гациск³й. Въ бумагахъ, оставшихся послѣ его смерти, есть автоб³ограф³я, назначенная для словаря г. Венгерова, и подробный дневникъ, исписанный необыкновенно мелкимъ почеркомъ и доведенный до 70-хъ годовъ. Изъ нихъ мы навѣрное узмаемъ много интереснаго о томъ умственномъ настроен³и, изъ котораго возникло основное и опредѣляющее стремлен³е всей жизни А. C. Гацискаго и нѣкоторыхъ его сверстниковъ, отдававшихъ, какъ и онъ, свои силы на служен³е несуществовавшей еще тогда областной прессѣ.

   Повидимому, уже въ то время, когда, только-что покинувш³й университетскую скамью, онъ стоялъ, какъ сказочный герой, на расиутьи разныхъ жизненныхъ дорогъ,- эта руководящая идея была въ немъ сознательной и впослѣдств³и почерпала только новую крѣпость въ потраченныхъ усил³яхъ, въ испытанныхъ удачахъ и неудачахъ. Она же заставила его вернуться въ Нижн³й изъ столицы, куда онъ направился тотчасъ послѣ окончан³я университетскаго курса.

   Въ той же шутливой "Некролог³и старца Александра", о которой я упоминалъ выше и изъ которой почерпнулъ эти б³ографическ³я свѣдѣн³я, Гациск³й говоритъ, что "въ Казани, по слабости характера и подъ вл³ян³емъ нѣкоторыхъ порочныхъ товарищей, онъ предался страсти къ увеселен³ямъ въ предѣлахъ, благоразум³емъ не дозволяемыхъ". Увы! - это также черта, въ большей степени присущая провинц³альнымъ университетамъ, и мало думать, что увлечен³е это, въ тѣ времена гомерическихъ кутежей и "олимп³йскаго" похмѣлья, кончавшихся по большей части прозаическимъ запоемъ, дѣйствительно начинало принимать размѣры довольно опасные. По крайней мѣрѣ опасен³емъ печальныхъ послѣдств³й самъ Гациск³й объясняетъ свое переселен³е въ Петербургъ, гдѣ природное благоразум³е, врожденная порядочность и склонность къ серьезнымъ умственнымъ интересамъ встрѣтили, повидимому, болѣе благопр³ятную почву. Здѣсь-то, познакомившись съ В. Курочкинымъ, редакторомъ Искры, Александръ Серафимовичъ напечаталъ (3-го ³юля 1859 года) свою первую литературную работу - беллетристическ³й очеркъ "Записки офицера". Произведен³е это, написанное, правда, литературно и бойко, не блещетъ, однако, никакими художественными достоинствами. Между тѣмъ, разбирая бумаги покойнаго, я нашелъ письмо священника, писанное ко дню 30-лѣтняго юбилея Гацискаго, въ которомъ авторъ вспоминаетъ, что "Записки офицера" ходили въ Нижнемъ въ рукописныхъ спискахъ. Надо думать поэтому, что уже въ этомъ первомъ опытѣ было нѣчто, затрогивавшее как³я-то живыя тогда, хотя и замолкш³я струны. И очень можетъ быть, что если бы авторъ пошелъ дальше по этой дорогѣ, то онъ выработался бы въ хорошаго разсказчика или беллетриста-этнографа. Нужно, однако, сказать, что выдающейся чертой литературной физ³оном³и или, вѣрнѣе, литературной судьбы Гацискаго является то обстоятельство, что ему не пришлось избрать окончательно и безповоротно ни одного литературнаго жанра. Объ этомъ мнѣ придется еще говорить впослѣдств³и, а пока отмѣчу только, что еще два очерка ("Музыкальныя воспоминан³я" и "На именнмахъ"), появивш³еся въ Искрѣ въ томъ же 1859 г., являются послѣдними попытками Гацискаго въ этомъ родѣ. Впослѣдств³и беллетристическая жилка сказывалась развѣ въ томъ своеобразномъ стилѣ, исполненмомъ описан³й природы и лирическихъ отступлен³й, въ которомъ написаны мног³я статьи Гацискаго - этнографическаго и историческаго содержан³я. Послѣ этого онъ окончательно избираетъ свой путь и возвращается въ 1861 г. изъ Петербурга въ Нижн³й, въ качествѣ чиновника особыхъ поручен³й при губернаторѣ Одинцовѣ и, вмѣстѣ съ тѣмъ, въ качествѣ редактора Нижегородскихъ Губернскихъ Вѣдомостей.

  

  

   "Оживлять Губернск³я Вѣдомости"! Въ то время эта задача имѣла свое специфическое значен³е для людей, работавшихъ въ провинц³и. Дѣло въ томъ, что губернск³я вѣдомости исчерпывали собою, за незначительными исключен³ями, всю наличную провинц³альную прессу. Изъ этого совершенно ясно, что всякому, кто, подобно А. C. Гацискому, рѣшилъ отдать свое перо на служен³е областной прессѣ,- предстояло прежде всего вѣдаться съ единственнымъ ея органомъ.

   На этой почвѣ происходили частыя драмы или, скорѣе, трагикомед³и. Тутъ былъ бы прежде всего просвѣщенный администраторъ, благосклонно желающ³й, чтобы въ "его краѣ" процвѣли искусства и науки вообще и печатное слово въ частности. Тутъ были бы, во-вторыхъ, болѣе или менѣе умные и талантливые (но и нѣсколько наивные на нашъ нынѣшн³й взглядъ) представители губернской интеллигенц³и, которые съ жаромъ и пылкими надеждами принимались за "неоффиц³альный отдѣлъ", предоставляемый въ ихъ распоряжен³е. Въ первомъ дѣйств³и - общее благоволен³е и призывы "къ совмѣстному труду на пользу края". Во второмъ - появлен³е перваго обновленнаго и "оживленнаго" номера, знаменующаго начало процвѣтан³я мѣстной прессы. Потомъ - первыя тучи на ясномъ небѣ. Одной сторонѣ казалось, что достаточно добраго желан³я, чтобы все процвѣло во "ввѣренномъ нраѣ" и что теперь "темныя стороны" могутъ существовать развѣ только въ сосѣднихъ губерн³яхъ. Другая ждала, что ей позволено будетъ раскрывать "бѣдность и несовершенства нашей жизни" и призывать лучшее будущее. На этой почвѣ взаимныя недоразумѣн³я растутъ, какъ грибы, "оживлен³е" вскорѣ кончается среди обоюднаго охлажден³я и недовольства, неоффиц³альный отдѣлъ исчезаетъ или принимаетъ чисто канцелярск³й характеръ, и гѵбернск³й органъ опять звдается для однихъ только шкафовъ волостныхъ правлен³й, гдѣ благ³я начинан³я находятъ вѣчное успокоен³е, рядомъ съ волостными книгами договоровъ, пустыми полуштофами и огрызками колбасы... Хорошо ещё, если въ результатѣ "оживлен³я" не оказалось какой-нибудь безнадежно разбитой служебной карьеры...

   То же, въ концѣ-концовъ, постигло и нижегородск³й губернск³й органъ, хотя, правда, редакторская дѣятельность Гацискаго на первое время встрѣтила съ внѣшней стороны болѣе благопр³ятныя услов³я. Губернаторъ А. А. Одинцовъ (1861-1873 гг.), смѣнивш³й декабриста Муравьева, предстовлялъ собою типъ губернскаго администратора довольно рѣдк³й и въ наше время, пожалуй даже въ наше время особенно. Мы можемъ только вздыхать, вспоминая, что были когда-то и так³е губернаторы! Впослѣдств³и, уже оставляя губерн³ю, онъ въ шутливой рѣчи на прощальномъ обѣдѣ самъ охарактеризовалъ свою губернаторскую дѣятельность: "своимъ десятилѣтнимъ управлен³емъ,- сказалъ онъ,- я доказалъ ясно (и это моя главная заслуга), что губерн³я могла десять лѣтъ отлично обходиться безъ губернатора". Это, конечно, была шутка, и А. С. Гациск³й, упоминающ³й объ этомъ въ своемъ сборникѣ ("Люди нижегородскаго Поволжья"), приводитъ нѣсколько случаевъ, когда присутств³е въ губерн³и губернатора Одинцова сказывалось довольно ощутительно. Но все это были случаи такъ сказать элементарные, когда приходилось возстановить какое-нибудь нарушенное равновѣс³е или как³е-нибудь попранные законные интересы. Когда равновѣс³е возстановлялось и законъ опять вступалъ въ свою силу, губернаторъ Одинцовъ устранялся, и губернатора Одинцова какъ будто не было видно. Онъ не думалъ, что во "ввѣренномъ краѣ" все должно отъ него исходить и къ нему устремляться, что самые злаки не могутъ произрастать безъ того, чтобы администрац³я не подтягивала ихъ изъ земли кверху, и что право на дальнѣйшее существован³е имѣетъ лишь то, что зародилось по его особому благословен³ю, въ узкомъ пространствѣ, освѣщенномъ спец³альнымъ губернаторскимъ вниман³емъ. Одинцовъ, повидимому, вѣрилъ въ силу простого солнечнаго свѣта, и всякое обывательское начинан³е, не вступавшее въ прямое противорѣч³е съ существующими узаконен³ями, пользовалось если не административной поддержкой, то тѣмъ, что часто бываетъ лучше такой поддержки, полной терпимостью. "Поддержка", даже самая энергичная,- по необходимости узка и одностороння, тогда какъ терпимость даетъ сразу просторъ естественнымъ силамъ по всей поверхности мѣстной жизни. Это очень удобно для края, но не особенно выгодно для личной репутац³и администратора. Въ то время какъ друг³е наполняютъ мѣстную истор³ю своей предпр³имчивостью и энерг³ей до такой степени, что начинаетъ казаться, будто самаго края не существуетъ и все живетъ и движется блестящей дѣятельностью одного лица,- Одинцовы проходятъ незамѣтно, какъ будто въ это время "губерн³я въ самомъ дѣлѣ была безъ губернатора". Ихъ торжество - торжество закона, законныхъ интересовъ и тому подобныхъ безличныхъ началъ. И когда дѣло сдѣлано, когда никто не кричитъ караулъ, и то, что родилось само, само же пытается рости и крѣпнутъ,- то мы и не вспоминаемъ объ администраторѣ, какъ будто все такъ и шло всегда въ этомъ м³рѣ, гдѣ есть дожди и солнце, трудолюбивые земледѣльцы и обрабатываемыя ими нивы, предпр³имчивые коммерсанты и промышленность... И только внимательный взглядъ различитъ въ окончательномъ результатѣ "отрицательной" дѣятельности Одинцовыхъ - приросты и плюсы въ самой жизни; тогда какъ въ результатѣ иной необыкновенно "блестящей" личной энерг³и и предпр³имчивости такъ часто открываются изъяны и недочеты. Уйдетъ такой энергичный администраторъ, и тотчасъ же все меркнетъ. "Блестящая страница" кончилась, и мы видимъ, что многочисленныя и разнообразныя процвѣтан³я охватили узенькое, искусственно освѣщенное пространство, а зато многое, зарождавшееся силою самой жизни, погибло и увяло; что такихъ безвременно погибшихъ начинан³й безконечно болѣе, чѣмъ принявшихъ жизнь отъ личной энерг³и; что, наконецъ, обыватель утратилъ за это время значительную долю и безъ того небогатыхъ запасовъ иниц³ативы, которыми его надѣлила истор³я, и по пр³обрѣтенной привычкѣ даже самому факту восхожден³я солнца готовъ повѣрить не иначе, какъ по соотвѣтствующемъ о томъ извѣщен³и съ пожарной каланчи или изъ полицейской будки.

   Редакторская дѣятельность А. С. Гацискаго въ Нижнемъ-Новгородѣ почти цѣликомъ совпадаетъ съ пер³одомъ губернаторства Одинцова. Но уже одинъ изъ ближайшихъ его преемниковъ (гр. Кутайсовъ) подготовилъ Гацискому одну изъ тѣхъ неожиданностей, которыя у насъ принято называть "печальными недоразумѣн³ями". Къ счастью, въ это время гр. Кутайсова смѣнилъ гр. Игнатьевъ, который нашелъ, что этотъ "опасный человѣкъ" есть наоборотъ человѣкъ очень благонамѣренный и полезный. Въ бумагахъ покойнаго писателя сохранились указан³я на эти въ высокой степени интересныя страницы его б³ограф³и, но это не входитъ въ задачи этого очерка, и мы обратимся теперь къ изложен³ю опыта Гацискаго по насажден³ю мѣстной прессы.

  

  

   Въ темахъ и запросахъ недостатка, разумѣется, не было. Въ обществѣ совершался переломъ, требовавш³й живого и умнаго слова, разъясняющаго новыя жизненныя отношен³я. "Чѣмъ еще недавно занято было наше общество? - спрашивалъ А. С. Гациск³й въ одной изъ своихъ статей (Губ. Вѣд. 1862 г., No. 28). Только и разговоровъ было, что кто сколько визитовъ сдѣлалъ, да кто сколько полекъ безъ передышки отхватилъ, да о томъ, что въ п³есѣ "Полковникъ старыхъ временъ" очень выгодно выказываются формы г-жи N. Нынче же прислушайтесь къ разговорамъ: кто говоритъ о новыхъ судахъ, кто о волостныхъ судахъ, кто о судѣ присяжныхъ". Но самая техника областного слова была слаба и недостаточна для удовлетворен³я этимъ запросамъ. Идеи искали своихъ людей и часто не находили. "Неужели,- спрашиваетъ Гациск³й въ No 50 тѣхъ же Губернскихъ Вѣдомостей,- въ цѣлой губерн³и не найдется трехъ-четырехъ человѣкъ, которые своимъ сотрудничествомъ помогли бы Губернскимъ Вѣдомостямъ подняться?" Это настоящ³й вопль живого, интеллигентнаго человѣка, испуганнаго своимъ одиночествомъ. А между тѣмъ, неужели тогда въ самомъ дѣлѣ не было людей? Если говорить спец³ально о прессѣ, то вѣдь столичная пресса именно съ этого времени превращается изъ забавы словесностью въ серьезную общественную силу. Это правда, но правда также и то, что пишущихъ людей, въ общемъ, было немного, и все, что было, схлынуло въ столичные органы. Провинц³альная же пресса оставалась еще безъ дѣятелей. Обновленному губернскому органу нужно было еще разыскивать своего писателя и пр³учать къ себѣ читателя медленно и съ трудомъ.

   А вотъ каковы были внѣшн³я услов³я работы А. C. Гацискаго. Въ распоряжен³и его (какъ редактора "неоффиц³альной части") состоялъ въ то время одинъ наборщикъ. Этотъ труженикъ, раздѣлявш³й съ молодымъ редакторомъ задачу оживлен³я губернскаго органа прессы,- "долженъ былъ и набрать No, и выставить его въ станокъ, и выправить корректуру, и потомъ разобрать литеры, такъ какъ безъ этого, по скудости кассы, ея недостанетъ на слѣдующ³й No". Къ тому-же этотъ типографск³й геркулесъ, выносивш³й на своихъ плечахъ прессу цѣлаго края,- оплачивался очень скудно, и у редактора не хватало духа предъявлять слишкомъ больш³я требован³я къ своему единственному наборщику, скромному труженику, самое имя котораго осталось, къ сожалѣн³ю, совершенно неизвѣстнымъ.

   Какъ бы то ни было, "оживлен³е", хотя и не особенно бойкое, все-таки происходило. Появлялись статьи о театрѣ, о мѣстныхъ событ³яхъ, отмѣчался ходъ крестьянской реформы. И главное - затеплился огонекъ, на который понемногу потянулся обыватель-корреспондентъ изъ уѣздныхъ захолуст³й: Сергача, Лукоянова, Городца и Балахны. Интересно и даже трогательно въ наше скептическое время перечитывать эти первые, еще робк³е опыты мѣстной публицистики. Отречен³е отъ стараго и самая наивная вѣра въ близкое будущее водили перомъ захолустнаго корреспондента. Не могу отказать себѣ въ удовольств³и привести для примѣра корреспонденц³ю изъ Балахны (Губ. В23;д. No 7, 1863 года).

   "Впередъ, впередъ, нашъ длинный, но узк³й городокъ! Пусть въ жизни твоей только одна мѣстность стѣсняетъ ширину твоего населен³я, и то потому, что ты прибрежное дѣтище Волги!.. Твое древнее достоян³е - солеварни чуть не допотопнаго устройства - обряжаются нынѣ въ новыя удобнѣйш³я формы... Ихъ пробудила наука, передавшая тебѣ свое знан³е черезъ морского инженера В. П. Васильева... Ты завелъ у себя библ³отеку, и только ждешь преобразован³я по управлен³ю городскими суммами, чтобы исправить необходимые пути сообщен³я... О, много, много талантовъ въ тебѣ, дорогой нашъ городъ!.."

   И т. д. Интересно, между прочимъ, что вся эта пылкая тирада - только вступлен³е къ реценз³и о любительскомъ спектаклѣ, къ которому авторъ и переходитъ, замѣчая, что послѣ такихъ подвиговъ на пути прогресса городъ имѣетъ право отдохнуть и повеселиться...

   Очевидно, предавая тиснен³ю эти балахнинск³е, сергачск³е и друг³е восторги, редакц³я имѣла въ виду поощрен³е своихъ безкорыстныхъ корреспондентовъ, и было бы несправедливо думать, что этими изл³ян³ями ограничивалась мѣстная публицистика того времени. Несмотря на узость рамокъ, въ ней пробивались уже и друг³я, болѣе серьезныя ноты, встрѣчались попытки разъяснен³я на новыхъ началахъ жизненныхъ отношен³й. Для примѣра мы возьмемъ статью другого органа, редактировавшагося тоже Гацискимъ. Въ Нижегородскомъ Ярмарочномъ Листкѣ было помѣщено объявлен³е о конторѣ г. Лика для найма и рекомендац³и прислуги. Въ наше время так³я конторы открываются съ соотвѣтствующаго разрѣшен³я полиц³и и безъ дальнихъ околичностей приступаютъ къ взиман³ю соотвѣтствующей мзды за комисс³ю. Но въ тѣ наивныя времена каждое новое дѣло ставилось принцип³ально и не обходилось безъ нѣкотораго пафоса. Поэтому и г. Ликъ въ своемъ объявлен³и прибѣгаетъ къ примѣрамъ просвѣщенныхъ странъ, говоритъ и объ общественномъ благѣ, и о прогрессѣ, и чуть не "о любви къ отечеству и народной гордости". А. Г. (иниц³алы Гацискаго), отмѣчая новое учрежден³е въ фельетонѣ о ярмаркѣ,- обращаетъ вниман³е на одну сторону, упущенную изъ виду Ликомъ, обѣщавшимъ всевозможныя гарант³и и справки о поведен³и прислуги - нанимателю. Хорошо,- писалъ по этому поводу Гациск³й,- но отчего же нѣтъ рѣчи о гарант³яхъ и справкахъ для нанимающихся? "Кто бы ни быль нанимающ³йся,- гувернеръ или кучеръ, управляющ³й имѣн³емъ или дворникъ,- онъ долженъ имѣть въ актѣ услов³я одинаковыя права съ нанимателемъ. Что такое наемъ? Если это обоюдно-свободное услов³е одного лица съ другимъ... то оно должно существовать на тѣхъ же основан³яхъ, какъ и всяк³й разумный договоръ двухъ заинтересованныхъ сторонъ, со всѣми разумными послѣдств³ями. Если договоръ такого рода, что требуетъ непремѣнно гарант³й, гарант³я необходима съ обѣихъ сторонъ. А если все это такъ, то странно, что, накладывая своего рода main morte на нанимающагося, г. учредитель не допускаетъ недобросовѣстности нанимателя. А вѣдь это легко можетъ случиться".

   Я полагаю, что эта простая мысль не утратила своей свѣжести еще и въ наше время, когда въ значительно выросшей росс³йской прессѣ вновь и неоднократно подымается все тотъ же "вопросъ о прислугѣ". Въ то время идея "равноправности" только что освобожденнаго меньшаго брата, провозглашенная сверху въ основныхъ положен³яхъ,- проводилась послѣдовательно и неуклонно во всѣ мелк³я развѣтвлен³я житейскихъ отношен³й. Съ тѣхъ поръ многое вокругъ насъ измѣнилось: идея освобожден³я въ значительной мѣрѣ проникла въ практику жизни и обоюдно укоренилась въ нравахъ. Это огромное преимущество нашего времени, черта бытового прогресса, указывающая, что эпоха реформъ не прошла безслѣдно. Фактически мы имѣемъ теперь гораздо больше равноправности въ житейскомъ обиходѣ, чѣмъ въ тѣ времена, когда практика во всемъ объемѣ житейскихъ отношен³й была еще полна крѣпостническихъ привычекъ съ обѣихъ сторонъ. Но зато въ идеѣ - мы заключали тогда отъ рабства къ свободѣ. Теперь у насъ гораздо больше свободы въ нравахъ, но мы опять заключаемъ - къ рабству.

   Само собою разумѣется, что рамки губернскаго органа очень скоро оказались тѣсны для нарождающейся провинц³альной публицистики. Отсюда - постоянное стремлен³е выйти изъ предѣловъ узкой программы, стремлен³е, не у всѣхъ встрѣчавшее такую благосклонную терпимость, какъ у губернатора Одинцова. Ужъ въ 1864 году слѣдуетъ въ этомъ смыслѣ внушительное указан³е изъ Петербурга. Въ статьѣ 17-го номера Губернскихъ Вѣдомостей (25-го апрѣля 1864 г.) А. C. Гациск³й высказываетъ нѣсколько мыслей о благотворительности. Общ³я заключен³я автора въ высшей степени скромны, даже скорѣе робки, чѣмъ умѣренны. Намъ теперь трудно понять, что собственно вреднаго предполагалосъ въ этой статьѣ, проводившей мысль, что обществу и правительству еще очень долго придется смягчать послѣдств³я нищеты посредствомъ благотворительности, не касаясь основныхъ причинъ этого явлен³я. Фактъ, однако, тотъ, что эта статья подала поводъ къ собственноручному письму министра внутреннихъ дѣлъ П. А. Валуева (какъ кажется, принцип³альнаго противника областной прессы) на имя губернатора Одинцова. Съ этихъ поръ статьи подобнаго общаго содержан³я въ Губернскихъ Вѣдомостяхъ (по крайней мѣрѣ временно) прекращаются.

   Тѣмъ, конечно, съ большимъ напряжен³емъ стучатся онѣ въ друг³я двери и ищутъ другого помѣщен³я, по возможности въ частной газетѣ.

  

  

   Первою частною газетой Нижегородскаго Поволжья явился Нижнгородск³й Справочный Ярмарочный Листокъ, принадлежавш³й нѣкоему Мельгунову {Издавался съ 1860 до 1873 г.}.

   Интересная черта къ истор³и областной печати. Повидимому высшая администрац³я того времени смотрѣла на провинц³альную газету, какъ на праздную затѣю, совершенно излишнюю и пожалуй вредную, причиняющую сверхсмѣтныя безпокойства цензурному вѣдомству. Поэтому добиться права на издан³е частной газеты въ провинц³и и въ то время было почти невозможно.

   Первыя отступлен³я отъ этого общаго правила были сдѣланы въ пользу торгово-промышленныхъ интересовъ. Потребность въ органѣ "объявлен³й, биржевыхъ и другихъ справокъ" представлялась до такой степени осязательной и реальной, что отказать въ основан³и такого органа въ сколько-нибудь крупномъ промышленномъ городѣ было почти невозможно. Вотъ почему заглав³я "N-ск³й биржевой листокъ" или "N-ск³й листокъ справокъ и объявлен³й" - являются прототипами провинц³альныхъ газетъ въ первомъ пер³одѣ. Скоро, однако, сама жизнь указываетъ на то, что дѣйствительная потребность лежитъ совсѣмъ не здѣсь. Торгово-промышленные листки ведутъ самое жалкое существован³е, издан³е не окупаетъ даже бумаги и печати, и владѣльцы обращаются съ жалобными просьбами о расширен³и программы. Тогда передъ администрац³ей встаетъ другой "реальный интересъ": издатель разорился и проситъ дать возможность вернуть затраты. Если этотъ понятный и осязательный мотивъ встрѣчаетъ признан³е, то слова "биржевой" или "справокъ и объявлен³й" начинаютъ печататься въ заголовкѣ все меньшимъ шрифтомъ, пока не атрофируются совершенно и пока изъ N-скаго биржевого листка справокъ и объявлен³й не сдѣлается просто "N-ск³й листокъ,- газета литературная и политическая". Если же почему-либо просьбы оставляются безъ послѣдств³й,- то бѣдный органъ увядаетъ и падаетъ, какъ осенн³й листокъ, изсохш³й отъ недостатка питан³я, безъ живой связи съ почвой...

   Эту печальную истор³ю испыталъ на себѣ и Мельгуновъ, издатель Нижегородскаго Справочнаго Ярмарочпаго Листка. Въ течен³е трехъ лѣтъ онъ боролся съ равнодуш³емъ торгово-промышленнаго класса, во имя котораго только и получилъ разрѣшен³е. Всѣ его жалобныя слезницы о расширен³и программы встрѣчались въ Петербургѣ полнѣйшимъ равнодуш³емъ. Тогда-то онъ обратился къ содѣйств³ю А. C. Гацискаго и А. П. Смирнова, бывшихъ въ то время членами статистическаго комитета и стоявшихъ въ центрѣ мѣстной интеллигенц³и. Для оживлен³я умирающаго органа они сообща прибѣгли къ чрезвычайно сложной и запутанной комбинац³и. Съ 1863 г. Мельгуновъ по договору передаетъ свою газету статистическому комитету, какъ учрежден³ю оффиц³альному, которому очевидно легче было добиться расширен³я программы. Затѣмъ губернск³й статистическ³й комитетъ, по новому договору, сдаетъ газету Мельгунову въ аренду. И въ довершен³е всей этой юридической путаницы фактическое редакторство все-таки переходитъ къ А. С. Гацискому и А. П. Смирнову, какъ членамъ статистическаго комитета {А. П. Смирновъ умеръ въ концѣ 1864 года или въ началѣ 1865 г. Съ этого времени Гациск³й редактировалъ газету одинъ.}. Эта невинная хитрость со стороны кружка мѣстныхъ писателей, имѣвшая очевидною цѣлью - провести первую частную газету подъ оффиц³альнымъ флагомъ, вначалѣ послужила несчастному листку на пользу. Цѣлый рядъ постепенныхъ ходатайствъ со стороны комитета, поддержанныхъ благосклоннымъ сочувств³емъ губернатора Одинцова, былъ уваженъ. Газета получала новый отдѣлъ за отдѣломъ, не исключая даже "политическихъ извѣст³й", подъ услов³емъ, однако, заимствован³я таковыхъ изъ оффиц³альныхъ петербургскихъ издан³й. Съ 20-го ³юня 1870 г. Мельгуновъ, по ходатайству все того-же губернскаго комитета, получаетъ разрѣшен³е откинуть эпитетъ "ярмарочный" и выпускать газету круглый годъ, а не въ ярмарочное только время.

   Однако, уже съ конца 60-хъ годовъ отношен³е къ Листку измѣняется къ худшему. Въ цѣломъ рядѣ бумагъ на имя губернатора главное управлен³е по дѣламъ печати отмѣчаетъ постоянныя погрѣшности газеты. То, въ одной статьѣ, "преувеличенно и тенденц³озно" трактуется о бѣдности учащейся семинарской молодежи; то въ другой - какъ бы оправдывается народное пьянство ссылкой на изречен³е св. Владим³ра ("весел³е есть Руси пити") и т. д., и т. д. Если вспомнимъ, что въ тѣ времена болѣе или менѣе безпрепятственно печаталось въ столичныхъ издан³яхъ,- то самая ничтожность этихъ обвинен³й покажетъ краснорѣчиво, что для областной печати существовали совершенно иныя мѣрки. Впрочемъ, гораздо проще дѣло объясняется нѣсколько ироническими сентенц³ями, сопровождающими почти каждое изъ этихъ указан³й. "Нельзя не замѣтить, что все это не входитъ въ утвержденную программу издан³я". Дѣйствительно, не смотря на значительное повидимому расширен³е, программа Листка все-таки оставалась еще очень узкой, и статьи руководящаго характера, обозрѣн³я и фельетоны проходили только благодаря терпимости мѣстной цензуры. Теперь газетѣ показывали ясно, что впередъ она должна держаться строго въ предѣлахъ программы, а въ дальнѣйшемъ ея расширен³и отказывали категорически. Наконецъ, въ 1872 году (4-го ³юля) послѣдовало совершенно точное и, къ сожалѣн³ю, довольно справедливое замѣчан³е, что издан³е частной газеты "общелитературнаго и политическаго направлен³я" отнюдь не входитъ въ задачи губернскаго статистическаго комитета, почему и предлагается послѣднему окончательно выяснить отношен³я свои къ издан³ю, не возобновлять съ Мельгуновымъ контракта и обратить газету въ дѣйствительный органъ комитета, для печатан³я трудовъ послѣдняго.

   Само собою разумѣется, что это равнялось фактическому закрыт³ю газеты, и уже къ слѣдующему году Листокь прекратилъ свое существован³е, длившееся при указанныхъ очень тяжелыхъ услов³яхъ ровно десять лѣтъ. Къ этому времени ему, очевидно, удавалось постепенно одолѣвать внутренн³я препятств³я (отсутств³е силъ и равнодуш³е публики): онъ выросъ въ объемѣ и выходилъ уже круглый годъ, по 4 раза въ недѣлю...

   Къ этому слѣдуетъ прибавить еще одинъ эпизодъ, въ которомъ, правда, Гациск³й не игралъ непосредственной роли, какъ въ предыдущихъ случаяхъ, но въ которомъ, однако, онъ принималъ близкое участ³е. Въ 1872 году, т. е. какъ разъ въ то время, когда судьба Нижегородскаго Листка уже выяснилась и онъ доживалъ послѣдн³е дни,- въ Казани кружокъ мѣстныхъ писателей, товарищей Гацискаго, сталъ издавать Камско-Волжскую Газету. Редакторомъ издателемъ былъ Н. Я. Агафоновъ, ближайишми сотрудниками - Пономаревъ и К. Лаврск³й въ Казани. А. C. Гациск³й, уже въ то время пользовавш³йся извѣстностью въ качествѣ провинц³альнаго писателя и издателя Нижегородскаго Сборника, принималъ въ газетѣ тоже очень дѣятельное участ³е. Это была первая газета Поволжья съ болѣе или менѣе полной программой и располагавшая сложившимися и совершенно достаточными литературными силами. Велась она талантливо и литературно. сразу заняла очень видное положен³е, въ особенности пылкимъ, настойчивымъ, горячимъ и обстоятельнымъ выяснен³емъ памятнаго самарскаго голода въ 1873 году. Въ лицѣ Камско-Волжской Газеты печать Поволжья дѣлала огромный шагъ, оставляя далеко позади тотъ типъ газеты, съ которой приходилось имѣть дѣло Гацискому. Времена для областной печати назрѣвали быстро, и новая казанская газета показала, что провинц³альный органъ можетъ играть очень важную и много опредѣляющую роль въ критическ³е моменты мѣстной жизни. Къ сожалѣн³ю, непривычка къ этой роли областной прессы была еще очень сильна, и то самое, что составило силу газеты, послужило къ ея погибели. Уже въ 1874 году цензура Камско-Волжской Газеты была перенесена - въ Москву. Разумѣется, сообщать новости, которыя, ранѣе своего появлен³я, должны были предварительно съѣздить въ Москву и потомъ вернуться обратно,- это было равносильно погибели газеты. Издатель, г. Агафоновъ, отправился въ Петербургъ и тамъ горячо изложилъ все практическое неудобство для издан³я этого порядка цензуры. Покойный М. H. Лонгиновъ выслушалъ очень холодно это объяснен³е и отвѣтилъ сухо, что все это - для него совсѣмъ не новость. Агафоновъ понялъ, вернулся въ Казань, и юная газета была закрыта въ 1874 году, просуществовавъ только два года...

  

  

   Такъ кончились попытки А. С. Гацискаго по насажден³ю органовъ печати въ провинц³и,- попытки, которымъ онъ отдалъ десятъ лучшихъ лѣтъ своей жизни. Можно было подумать, что послѣ всѣхъ этихъ усил³й, такихъ настойчивыхъ и все-таки напрасныхъ,- онъ стоитъ опять у своего исходнаго пункта...

   Уже въ 1869 году,- въ пер³одъ наибольшаго внѣшняго давлен³я на оба редактируемые имъ органа,- въ Губерискихъ Вѣдомостяхъ А. С. Гациск³й высказывалъ мнѣн³я о задачахъ провинц³альной печати, проникнутыя нѣкоторымъ унын³емъ и пессимизмомъ. Онъ распространяется здѣсь о центростремительномъ вл³ян³и столицъ, отнимающихъ у провинц³и лучш³я силы, о внѣшнихъ и внутреннихъ препятств³яхъ, мѣшающихъ развит³ю областной печати. Изъ всего этого дѣлался выводъ, что провинц³альная печатъ надолго еще должна ограничиваться собиран³емъ бытового, этнографическаго и экономическаго матер³ала. Уже изъ этого видно, что въ сущности А. С. Гациск³й не былъ совсѣмъ журналистомъ. Къ этому времени его имя, почти неизвѣстное въ качествѣ публициста внѣ предѣловъ Нижегородскаго края, начинало пр³обрѣтать извѣстность въ спец³альной области, какъ имя знатока исторической и бытовой стороны мѣстной жизни. Его "Сборникъ въ память второго статистическаго съѣзда" и его "Нижегородск³й сборникъ", изданный къ 1875 году уже въ составѣ четырехъ большихъ томовъ, обращали на него вниман³е спец³алистовъ, а также всѣхъ, работавшихъ въ томъ же направлен³и въ провинц³и. Кабинетная складка его ума брала свое, и совершенно понятно, что, отдаваясь самъ съ любовью и видимымъ успѣхомъ изучен³ю старины и нейтральнаго бытового матер³ала, онъ былъ склоненъ увести въ минуту унын³я свое любимое дѣтище - провинц³альную газету - въ эту безмятежную и совершенно несродную ей область.

   Однако, уже примѣръ Камско-Волжской Газеты, съ ея молодой, можетъ быть,тнеопытной, но кипучей и живой дѣятельностью, съ ея вл³ятельнымъ участ³емъ въ вопросахъ повседневной жизни,- выводитъ А. C. Гацискаго изъ этого настроен³я, и возникшая въ 1875-6 годахъ оживленная полемика по вопросу о задачахъ провинц³альной печати застаетъ его опять исполненнымъ самой пылкой вѣры въ свое дѣло.

   Сколько мнѣ извѣстно, вопросъ этотъ принцип³ально ставился въ нашей прессѣ два раза. О первомъ изъ этихъ случаевъ еще въ 60-хъ годахъ упоминаетъ А. C. Гациск³й въ замѣткѣ, помѣщенной въ Губернскихъ Вѣдомостяхъ. Къ сожалѣн³ю, подробности этой полемики мнѣ неизвѣстны изъ подлинныхъ источниковъ, а это было бы любопытно тѣмъ болѣе, что на одной сторонѣ былъ Аксаковъ. Интересно, однако, что споръ ставился очень круто. Одна изъ сторонъ доказывала, что провинц³и ненужны и невозможны въ ней свои газеты. Такъ какъ въ губернскихъ городахъ нѣтъ вовсе умственныхъ интересовъ, то имъ достаточно оффиц³альной части губернскихъ вѣдомостей, изъ коихъ обыватель можетъ узнать послѣдн³я распоряжен³я своего начальства.

   Полемика семидесятыхъ годовъ отличается отъ этого эпизода настолько же, насколько провинц³альная печать этихъ годовъ отличалась отъ своихъ эмбр³оновъ предьгдущаго десятилѣт³я.

   Въ 1875 году въ журналѣ Дѣло (кн. IX и X) появились статьи Д. Л. Мордовцева подъ заглав³емъ "Печать въ провинц³и". Это было время, когда были въ ходу широк³я обобщен³я, заключавш³я отъ явлен³й б³ологическихъ къ общественнымъ. Въ качествѣ посылки, авторъ взялъ указан³е одной статьи Эли Реклю: "больш³я рыбы стремятся въ больш³я моря, крупныя инфузор³и - въ больш³е стаканы". Отсюда получался чуть не универсальный законъ всякой общественности, по которому все выдающееся стремится къ крупнымъ центрамъ. "Вотъ,- прибавлялъ отъ себя Д. Л. Мордовцевъ,- та страшная сила, которая налагаетъ руку на провинц³ализмъ во всѣхъ его видахъ... въ томъ числѣ на провинц³ализмъ литературный... Ясно, что и печать вмѣстѣ съ человѣкомъ будетъ тяготѣть къ центрамъ, городамъ, а провинц³и должны оставаться вдовствующими во всѣхъ отношен³яхъ".

   Правда, эти жесток³е по своей категоричности выводы были обставлены въ статьѣ Д. Л. Мордовцева многими ограничен³ями и даже прямо противорѣч³ями. Между прочимъ, статья заключала въ себѣ интересныя указан³я на существован³е цѣлыхъ шести замѣтныхъ фракц³й тружениковъ провинц³альнаго слова. работамъ которыхъ самъ авторъ придавалъ большое значен³е. Уже одно это указан³е довольно краснорѣчиво, особенно же въ связи съ фактомъ существован³я такихъ провинц³альныхъ издан³й, какъ Камско-Волжская Газета въ Казани, Донъ въ Воронежѣ, Азовск³й Вѣстникъ въ Таганрогѣ, Сибирь въ Иркутскѣ, К³евск³й Теле³рафъ въ К³евѣ и нѣсколько другихъ, доказавшихъ свою полную жизнеспособность при услов³яхъ болѣе тяжелыхъ, чѣмъ услов³я столичной печати.- Изъ этого видно, сколько утекло воды съ тѣхъ поръ, когда Гациск³й спрашивалъ съ отчаян³емъ: "неужели не найдется у насъ 2-3 сотрудниковъ для газеты", когда спорили о самой возможности какого-либо матер³ала для губернскаго издан³я...

   Тѣмъ не менѣе, вопросъ опять ставился принцип³ально, и во многихъ мѣстахъ своей статьи Д. Л. Мордовцевъ предсказываетъ поглощен³е и смерть областному печатному слову. Правда, онъ признаетъ возможность того, что когда-нибудь процессъ централизац³и превратится въ обратный, и тогда литература хлынетъ въ провинц³ю,- но тутъ-же прибавляетъ, что "это едва-ли когда-нибудь случится". Затѣмъ онъ указываетъ факты роста и успѣха провинц³альныхъ издан³й,- но считаетъ ихъ случайными и не имѣющими ближайшаго будущаго. Самое закрыт³е Камско-Волжской Газеты онъ объясняетъ не внѣшними причинами, а тѣмъ, что газета взялась судить о вопросахъ, которые подобаетъ вѣдать только печати столицъ... Затѣмъ, онъ кончаетъ ссылками на указанныя уже мною мнѣн³я А. C. Гацискаго, какъ на авторитетное признан³е ограниченности задачъ и сферы дѣйств³я провинц³альныхъ издан³й.

   Полемика, возникшая по этому поводу, въ свое время составила очень замѣтный литературный эпизодъ. Статья г. Мордовцева, написанная слишкомъ наскоро и довольно сбивчиво въ отношен³и главной мысли, однако не лишенная той талантливой и раздражающей яркости, которая вообще была присуща этому писателю, задѣла - можетъ быть, неожиданно для самого автора - цѣлую сер³ю смежныхъ вопросовъ. Впослѣдств³и споръ локализировался и принялъ форму д³алога между Отечественными Записками (H. K. Михайловск³й) и Недѣлей.

   Всякому, кто пожелаетъ изучить настроен³е и главныя течен³я мысли въ 70-хъ годахъ, этотъ полемическ³й эпизодъ доставляетъ очень много интереснаго и живого еще и нынѣ матер³ала. Для насъ, однако, интересна та сторона его, гдѣ онъ касается предмета настоящей статьи. т. е. судебъ провинц³альнаго слова... Въ этомъ отношен³и любопытны уже тѣ размѣры, как³е внезапно приняла полемика. Оказалось, что такъ или иначе, гдѣ ползкомъ, гдѣ ничкомъ, прямо или обходами и хитростями, провинц³альная пресса все-таки уже заняла свое мѣсто въ русской жизни, и необыкновенный шумъ, раздавш³йся послѣ статьи Д. Л. Мордовцева между прочимъ въ провинц³и, обнаружилъ присутств³е, въ качествѣ живого и задорнаго факта, того самаго явлен³я, въ самой возможности котораго еще такъ недавно сомнѣвались даже писатели. Кромѣ столичныхъ газетъ, въ полемикѣ приняли участ³е провинц³альныя, начиная Воронежскимъ Телеграфомъ и кончая далекой Сибирью. Казань выступила какъ разъ въ это время съ Первымъ Шагомъ, заключавшимъ, мелсду прочимъ, также и пылкую, хотя и нѣсколько наивную отповѣдь Д. Л. Мордовцеву, и послѣдн³й въ своемъ отвѣтѣ ("Quos ego!", Дѣло, 1876, кн. 5-я) приводитъ даже выдержки по тому же предмету изъ газеты Правда, издававшейся въ Галиц³и. А. C. Гациск³й выступилъ въ свою очередь съ брошюрой "Смерть провинц³и или нѣтъ", которая сразу заняла центральное положен³е среди голосовъ полемизировавшей провинц³и и способствовала широкой извѣстности А. C. Гацискаго гораздо въ большей степени, чѣмъ вся его предыдущая кропотливая работа. Въ этой брошюрѣ съ нѣкоторой умѣренностью, но въ другихъ издан³яхъ съ значительною рѣзкостью и задоромъ пишущая провинц³я заявляла уже не только о своемъ правѣ голоса, но въ иныхъ случаяхъ о правѣ голоса преимущественнаго, какъ голоса областного, какъ выражен³я непосредственной жизни страны,- "земли", воп³ющей противъ канцелярской и бюрократической рутины столицъ. Провинц³альный писатель, въ душѣ котораго накопилось много горечи, далеко, разумѣется, не безпричинной,- теперь изливалъ ее, задѣтый обмолвкой Д. Л. Мордовцева, на ни въ чемъ неповиннаго столичнаго собрата. Въ этомъ, конечно, было много наивнаго. Между прочимъ, въ своей брошюрѣ А. C. Гациск³й упоминаетъ объ одномъ изъ своихъ друзей, выражавшемъ готовность принести клятву Аннибала въ вѣчной враждѣ къ столичной прессѣ. "Литераторъ-обыватель" въ Первомъ Шагѣ звалъ самого Мордовцева доказать искренность своихъ симпат³й къ областной прессѣ, бросивъ столицы для того, чтебы работать только въ провинц³альныхъ издан³яхъ. Самъ А. C. Гациск³й въ это время, да и послѣ, любилъ прибѣгать къ сравнен³ю петербургскихъ писателей съ департаментскими чиновниками, а провинц³альныхъ - съ "волжскими бурлаками".

   Какъ бы то ни было, этотъ шутливый эпизодъ былъ уже послѣднимъ, въ которомъ вопросъ о правѣ провинц³альной прессы на существован³е ставился принцип³ально.

   Д. Л. Мордовцевъ отступилъ передъ натискомъ, и впослѣдств³и напечаталъ въ газетахъ полупокаянное обращен³е къ Гацискому, въ которомъ заявлялъ, что ошибся, что радуется своей ошибкѣ и даже (выражаясь своеобразнымъ полуархаическимъ стилемъ автора) имѣетъ "патентъ радован³я", выданный ему благодушнымъ противникомъ А. C. Гацискимъ, п³онеромъ все растущаго областного слова...

  

  

   Такъ закончилась эта характерная полемика, вынесшая имя Гацискаго изъ областной полуизвѣстности въ ту область, гдѣ оно стало извѣстнымъ, какъ имя "п³онера областной печати". Обращаясь собственно къ литературной характеристикѣ покойнаго въ тѣсномъ смыслѣ слова, приходится сказать съ грустью, что послѣ 35-лѣтней литературной работы онъ не оставилъ все-таки трудовъ, на которыхъ въ особенности покоилась бы его литературная извѣстность. Истор³я его издательства похоронила въ безвѣстной могилѣ плоды десятилѣтнихъ ухищрен³й и усил³й. Историческ³я работы А. C. Гацискаго, обнаруживавш³я изумительную память и детальное знакомство съ истор³ей края, носили всегда характеръ случайныхъ замѣтокъ и справокъ, слишкомъ спец³альныхъ, а порой представляли просто сырой матер³алъ. Таковъ его "Нижегородск³й Лѣтописецъ" - сводъ четырехъ вар³антовъ рукописной лѣтописи Нижняго-Новгорода. Затѣмъ мы имѣемъ еще нѣсколько статей историческаго содержан³я, напечатанныхъ въ "Нижегородскихъ сборникахъ" ("На Сундовикѣ, въ Жарахъ и на Сити-на-рѣцѣ" и др.).