Толстая Софья Андреевна - Ежедневники

жники: Моравов и еще какой-то поляк, академик. Хотят рисовать виды Ясной. Был Торба. Опечатала полиция днем в складе XVI, XIX и XX части.

  

   23 февраля. Рано утром поехала в склад, просила пристава не портить книг, когда будут накладывать печать. Потом с Верочкой ходила на грибной рынок. Оттепель. Днем переписывала свой летний дневник и болезненно все переживала. Ходила в церковь. Сегодня день смерти моего Ванечки. Хотя бы скорей господь соединил меня с Левочкой и Ванечкой.

  

   24 февраля. Ездила развозить газетные объявления о выходе нового издания сочинений Льва Ник.²⁰. Но вряд ли кто будет покупать без трех частей. Как все тяжело! Был Д. А. Олсуфьев, очень советует ехать в Петербург хлопотать обо всем.

  

   26 февраля. Тяжко, переписывая дневники, переживать грустное прошлое и во многом чувствовать себя виноватой, хотя и невольно.

  

   27 февраля. Посетили меня днем А. И. Маслова и С. И. Танеев. Очень было приятно!

  

   2 марта. Весь день переписывала печальную историю моей летней жизни 1910 года. Плачу о непоправимом. Но все было предопределено судьбой. Был Стахович. Сегодня идут переговоры Бельгарда, Степанова (прокурора Судебной палаты) и Стаховича. Завтра и меня вызовут.

  

   3 марта. Приезжали сегодня днем Миша Стахович и главный цензор по делам печати Алексей Валер. Бельгард, очень симпатичный. Они хлопочут о моих делах по аресту 3-х частей Полного собрания сочинений. Спасибо им. Но и нужно считаться с вдовой Л. Н. Толстого. Нельзя посадить ее в тюрьму или крепость. Не выходила, беседовала с графом М. Фед. Гейденом.

  

   4 марта. Дела мои по аресту 3-х частей плохи. Во всяком случае, придется перепечатывать два тома; это в лучшем смысле. В худшем посадят в крепость и будут раньше судить. Переписывала весь день, много плакала.

  

   5 марта. Утром делала выборки из писем Сергеенко для замены в 20-й части²¹.

  

   6 марта. Переписывала утром. Днем ездила к Ек. Фед. Юнге, и очень было хорошо, сочувственно и приятно. Вечером переговоры с Сережей и Чефрановым о перепечатыванье частей, запрещенных цензурой, и об объявлении в газеты.

  

   7 марта. Развезла по редакциям объявления о продаже сочинений Льва Ник. Поздно переписала 4 страницы, осталось - 90. Разговор брата по телефону о князе Щербатове.

  

   8 марта. Кн. Щербатов по телефону сказал мне, что будет у меня в среду в 5 часов вечера и что вести из Петербурга для меня хорошие. Увидим! Весь день дома переписывала. Очень холодно, 10 и 12 гр. мороза, необычайно яркие звезды. Были А. Э. Юнге и Орлов с сыном. Тихо и глубоко горевала весь день.

  

   9 марта. Был кн. Щербатов, сидел долго, говорил со мной о том, как выручить мне рукописи, но ни до чего не договорились, все осталось по-старому, только посоветовал мне написать письма Кассо и ехать самой в Петербург хлопотать, и дойти до самого государя, если ничего не добьюсь у министров. Сидела дома и переписывала.

  

   10 марта. Написала два письма министру просвещения - Кассо. Одно о том, чтоб выдали мне все мое: вещи, дневники, письма и проч. Другое - о допущении меня к пользованию материалами для моих "Записок". Готовила все и для Петербурга. Обедали у нас Соня Мамонова, Миша Олсуфьев, граф Гейден, очень было приятно. Была в Румянцевском и Историческом музеях, просила копии с расписок, смотрела выставку.

  

   11 марта. Весь день переписывала свой дневник, хочу его оставить в музее, может быть Румянцевском, если не пустят в Исторический, в мою там комнату. Был сегодня Георгиевский, хранитель рукописей Румянцевского музея, привез копию расписки музея мне в 1894 г. Вечер провела у Е. Ф. Юнге.

  

   12 марта. Все утро переписывала и ночью кончила переписывать дневник свой от июня до октября - ухода Льва Ник. Вечером ездила во дворцовую церковь в Кремле, где нас венчали с Л. Н. - ко всенощной. Служба грубая, басы ужасные дьякона и певчих. Церковь пустая, полутемная. Грустно и мало впечатлила меня. Мне почет и привет Масловой, князя и княгини Одоевских.

  

   14 марта. Свезла в Исторический музей свой последний дневник и 3 тетради разных копий с писем, старого и последнего дневничка Льва Ник.; но расписку с них получу завтра. Бегала по Москве, собираюсь завтра в Ясную. Чудесный весенний день, солнце, ручьи, и все грустно! Тянет домой и к могиле.

  

   15 марта. Писала дочери Тане в Vichy <?> и Андрюше в Тамбов. Уложилась, получила расписку из музея Исторического на мой вклад. Простилась с Масловыми, взяла книги от С. Ив. Танеева. Он плачет о своей няне слезами, а я плачу о муже, и мы хорошо по душе поговорили. Вечером уехала в Ясную.

  

   16 марта. Приехала домой в Ясную, плакала подъезжая, плакала очень на могиле и тоже в комнатах Льва Никол-а. Все как будто он еще тут, вот-вот придет, и я ему расскажу то и то. Здесь художник Орлов и Юлия Ивановна. Старушки няня и Дуняша тихо доживают. Пусто! Грустно! Счеты, хозяйство, дела! и только пока.

  

   21 марта. Переписывала дневники. Какая добросовестная, старательная подготовительная работа Льва Ник-а к его творениям в его записных книжечках!

  

   23 марта. Кончила переписывать записную книжечку Льва Ник-а, и жалко! Теперь ничего у меня нет из его писаний! Все та же грусть, сижу дома, одна! Повесила большие портреты Льва Ник. Ничего они мне не говорят. Их так много, да и раньше - везде они!

  

   24 марта. Весь день живо, живо вспоминаю события последнего времени жизни Льва Ник. - и мучительно, и вместе с тем кажется, что иначе не могло быть. Все было предопределено.

  

   25 марта. Приезжал Дм. Вас. Никитин нас всех навестить. Был у Саши. Говорили о споре о рукописях. Письмо от министра народного просвещения - Кассо: отказ во всем, и я очень расстроилась²². Переписывала свои Ежедневники. Нет ни на что энергии.

  

   27 марта. Ходила на могилку Льва Ник-а, мучительно плакала. Думала о дочери Саше. Как она одинока среди чужих. Бедная. От матери ушла, братья ее не любят. Собачки ее, особенно Белка, и те меня навещают, а она никогда не навестит горюющую мать.

  

   28 марта. Вечером Ник. Вас. Орлов читал всем критическую статью о Льве Ник-е, - из его религиозного искания бога. Потом короткие рассказы Чехова. Я не умею смеяться, и потому мало было удовольствия.

  

   4 апреля. Читали вслух письма сына Левы из Америки²³. Лежала, рассказывала и читала кое-что Гальперину для его статьи об уходе Льва Никол-а²⁴.

  

   7 апреля. Писала старательно свое завещание²⁵, подписали Волков и Орлов. Читаю на ночь ежедневно "Круг чтения" и Евангелие, и это хорошо.

  

   9 апреля. Очень тосковала весь день, мучила меня, как всегда, совесть, что не умела сделать счастливым Льва Ник. последнее время его жизни.

  

   10 апреля. Теплый день, ветер, вышла в первый раз и - пошла, конечно, на могилу Льва Николаевича. Вдали усиленно звонили в колокола. "Христос воскресе" звучало по всей России, а в лесу, на могиле было тихо, тихо; качались засохшие венки на ветру, и я молилась и плакала, а потом тихо и долго сидела на дощечке, положенной на пни. Воскрес ли Христос в душе моего любимого умершего мужа, когда он злобно покинул меня и свой дом и обездолил несчастные семьи своих сыновей? Да простит ему господь!

  

   14 апреля. Приехала Таня в 5-м часу утра, бодрая, умная и участливая, как всегда. Она ездила к Саше в Телятинки. Кончила копию, еще поправлю, когда высохнет.

  

   16 апреля. Приехал сын Сережа. Так хорошо весь день провела, отдохнула душой среди милых мне людей, и как будто и здоровье лучше. Так уютно сидели вечером все вместе: Сережа, Таня, Марья Александровна, Юлия Ивановна, Андрюша, Катя и я. Пили чай, дружно беседовали. Увлекаюсь немного копией с пейзажа Похитонова, пишу вторую.

  

   18 апреля. Уехали мои милые старшие дети: Таня и Сережа, и опять я одна с Юлией Ивановной, и с нами художник Орлов, копирует Репина портрет Льва Никол. В первый раз вышла погулять с Машенькой. Чудесный весенний день. Грустно!

  

   19 апреля. Читаю Чирикова роман "Юность"²⁶. Какой узкий жизненный кругозор! Писала копию с пейзажа Похитонова. Льет дождь весь день. Вечером Орлов читал вслух рассказы Чехова.

  

   20 апреля. Не интересна моя жизнь! Два раза ходила на могилу и не могла войти в ограду - опять сломали замок. Писала пейзаж могилы, читала Чехова - умно, но много насмешек, я это не люблю.

   Утром ясно, потом гроза, короткий сильный дождь. Я не плачу эти дни, я вся застыла, и теперь моя жизнь - терпенье. "А слово жить ведь значит: покоряться" ²⁷,- писал Фет.

  

   21 апреля. Прочла сегодня в газетах неприятное известие о приговоре Судебной палаты уничтожить три части XVI, XIX и XX моего издания. Убытки огромные, и досадно²⁸.

  

   25 апреля. В Москве. Ездила в Судебную палату, просила прокурора Степанова ускорить решение моего дела по аресту 3-х частей нового издания²⁹. Обещал послать определение Судебной палаты к главному цензору Ал. Ал. Сидорову. Поехала в Цензурный комитет. Сидоров обещал по получении определения немедленно снять арест.

  

   26 апреля. Смотрела Похитонова выставку, где дом, сад, въезд в Ясной Поляне и очень плохие портреты Льва Николаевича³⁰.

  

   27 апреля. Была у инспектора в Чернышевском переулке и в Комитете цензурном. Все очень стараются, и книги, 3 части, завтра освободят из-под ареста³¹. Был Чефранов, и я поручила ему перепечатыванье частей. Вечером пошла к Масловым, никого не застала. Занялась до 2-х часов ночи XX томом.

   29 апреля. <Петербург.> Встретили меня Таня-сестра и Андрюша. У Кузминских хорошо, родственно. Писала фрейлине, граф. Гейден о принятии меня императрицей Марией Федоровной.

  

   30 апреля. Была граф. Гейден, императрица в приеме отказала ³². Был Гальперин с дочерью.

  

   1 мая. Толпа посетителей. Языкова, Вера Мещеринова, Миша Иславин с женой, Наташа Ден с мужем и проч., и проч. Обедала у Стахович; славный старик. Вечером первое заседание Толстовского музея³³. Сережа-сын приехал: он - председатель, я - почетный член. Скучные отчеты. Зося возила в карете. Писала Нарышкиной и министру Щегловитову³⁴.

  

   2 мая. Была на Бассейной в магазине книжном Левы. Вечером были: Репин, Нордман, М. Стахович, Дм. Ад. Олсуфьев, семья Гальпериных и министр Щегловитов, который был очень любезен и обещал помочь в делах рукописей. Днем была в Зимнем дворце у Нарышкиной, просила устроить свиданье с государем. Слабо обещала.

  

   3 мая. Утро дома, потом была у министра П. А. Столыпина. Сестра Таня была со мной. И он, как Нарышкина, вполне понимает выгоду и необходимость покупки Ясной Поляны и отдачи мне рукописей, но боятся доложить опять государю, тем более что теперь при дворе церковное веяние. Все очень любезны, но дело не движется. Обедали у Леночки Фукс с родней моей, и очень приятно.

  

   5 мая. Много было народу. Арабажин читал лестную статью свою обо мне³⁵. Дина Огарева с Зосей Стахович, Зиновьев Н. А. и его жена, Н. А. Альмединген, Мещериков и проч. Вечером Ауэрбахи и дети брата Вячеслава - Берсы. В 8 ¥ часа была у министра Коковцева о покупке Ясной Поляны. Серьезен, сух, деловит и чем-то расстроен. Но обещал содействовать³⁶.

  

   6 мая. У Шубинского-адвоката утром, обещал, в случае Саша подаст в суд, и помочь, и защищать. Пишу Нарышкиной о приеме меня в Царском, еще Столыпину и государю, излагая сущность моих дел. Жаль очень Ясной Поляны!

  

   7 мая. Целый день сидела дома, писала письма царю и министру Столыпину. Ездила с Таней по городу. Корреспонденты мучают. Начала тосковать, тянет домой и на могилу. Продажа Ясной Поляны начинает меня очень мучить.

  

   8 мая. Поездка в Царское не состоялась, гофмейстерина Нарышкина писала, что помешал приезд вел. кн. Елизаветы Федоровны. Назначила свидание в Зимнем дворце, во вторник. Очень досадно! Так хочется скорей домой. Был Митя Олсуфьев и С. П. Ауэрбах. Чинила Тане простыни, никуда не езжу.

  

   9 мая. Были у меня академик А. А. Шахматов³⁷ и Е. А. Нарышкина. Не спала ночь, тоска и много неудач.

  

   10 мая. Была в Зимнем дворце у гофмейстерины Ел. Ал. Нарышкиной. Она очень любезна, подарила свою книгу "Воспоминаний"³⁸ и взялась передать письмо мое к государю³⁹. Вечером уехала в Москву.

  

   12 мая. <Москва.> Сдавала в типографию весь материал для перепечатанья всех 3-х арестованных частей⁴⁰.

  

   13 мая. Была в Думе, говорила с Гучковым о продаже моего московского дома⁴¹. Грустно разорять все мои гнезда, где столько воспоминаний счастливой и полной жизни. Была у Ек. Фед. Юнге, она не унывает, а тоже одинока и горя у нее много было.

  

   15 мая. Писала: Ал. Мих. Кузминскому с копиями писем к Кассо и от него⁴². Еще Илье и Мише о бумаге в Исторический музей. На могилу не ходила, много посетителей, а нам с Левочкой надо побыть наедине.

  

   16 мая. Ходила на могилу, положила букет из полевых цветов, долго сидела, плакала, молилась. Нет жизни, ко всему тупа, равнодушна, а в душе страданья тяжелые. Бродила по Чепыжу, около дома, рвала цветы - ничего не нужно! Поправила английскую корректуру Моода о кончине Льва Ник., еще больше расстроилась⁴³.

  

   17 мая. Читаю все об Левочке своем: Булгакова, Лазурского, Rolland, Maude и проч. Не то! Не то!⁴⁴

  

   18 мая. Приезжал сын Миша. Ходила под дождем на могилу Левочки, набрала и положила букеты полевых цветов, и могилу уже кто-то всю украсил ландышами и венками из незабудок. Плакала, молилась. Из Тулы Коротнев копировал планы Ясной Поляны для Сережи⁴⁵.

  

   20 мая. Копировала фотографии для альбома. Приезжал сын Илья на короткое время. Писала Столыпину об ошибке количества земли Ясной Поляны⁴⁶. Читаю о Льве Ник-е Булгакова и Rolland. Какая разница - стиль Булгакова и культурного француза.

  

   24 мая. Все работаю над фотографиями. Очень устала. Ходила на могилу и всякий раз горько плачу, точно я способствовала уходу из жизни любимого мужа. А как горячо - до последней минуты его жизни - я любила своего Левочку! Что случилось - непонятно, и навсегда будет непостижимо. Чудесный теплый день. Нет совсем цветов, все вымерзли. Читаю в журнале "Foi et Vie" Roche, Rion и др. о TolstoО⁴⁷.

  

   25 мая. Усиленно кончала фотографические снимки; завтра утром кончу всю работу и сдам в Москве в работу для альбома фототипий⁴⁸.

  

   28 мая. Фотография с утра. Приехал Вас. Ник. Горяинов, П. И. Бирюков. Потом, вечером, сын Сережа с Богдановым, секретарем Толстовского общества в Москве. Вечером Сережа прекрасно играл Шумана, Шопена и др. Мучительны воспоминания о Л. Н., как он любил музыку и слушал эти же вещи с удовольствием. Но люблю и я ее, и хорошо от музыки. В газетах, "Русское слово", напечатано, что в Совете министров решено купить Ясную Поляну за 500 000 р.⁴⁹.

  

   30 мая. Утром приезжал Спиро, сотрудник "Русского слова". Много посетителей на могилу и вообще в Ясной. Уехал сын Сережа. Напечатала для Сережи 14 фотографий снимков Ясной Поляны. Вечером вязала, слушала с тоской в сердце граммофон и читала о Белинском⁵⁰.

  

   31 мая. Много читала о Белинском; долго сидела на могиле; там были чужие посетители, и я напрасно много с ними говорила. Ждали сегодня Таню, а она не приехала, и я очень огорчилась. Бродила одна вокруг усадьбы и тосковала о продаже Ясной Поляны правительству.

  

   2 июня. Приезжали смотреть кабинет и могилу Левочки мать и сын Пришвины⁵¹. Ничего почти не делала весь день. Таня ездила в Овсянниково с приехавшим с ней Маковицким; виделась там с бедной Сашей, которая грустит от своего одиночества. Страшный ветер, к ночи дождь. Записывала письма. Писала Леве и Булгакову.

  

   5 июня. Сегодня уехала моя Таня и художник Виноградов, и опять опустело в доме.

  

   6 июня. Читала старинную французскую книгу "De I'Amour"⁵². Наивно, малосодержательно, но язык прекрасный. Переписывала свои Ежедневники.

  

   9 июня. <Москва.> Обедала в "Праге". Приятная беседа с художником Нестеровым⁵³ и дружественная встреча с Алексеем Маклаковым. Вечером был Бирюков.

  

   10 июня. Покупки, последние дела в Москве. Смотрела домик, купить, когда продам свой, и заходила по этому случаю к Ковалевскому в архив. Жарко, ясно. Вечером уехала в Ясную. Сдала в фотографию Мея свои снимки для альбома.

  

   11 июня. Приехала утром, потом вернулся и Андрюша. Тоскливо и мучительно возвращаться в опустевшую Ясную Поляну! Убралась, поспала, ходила на могилу. Тяжелая сцена отнятой у бабы травы черкесом. Велела им все отдать.

  

   13 июня. Не спала ночь. Приехал сын Миша, выпросил 1800 рублей. Я дала, хотя неприятно это вечное вымогательство денег всех моих детей, кроме дочерей. Принялась вновь писать масляными красками копию с портрета Льва Ник. - Репина; плохо идет работа. Известие о приезде члена Крестьянского банка по продаже Ясной Поляны. Жалко и больно!

  

   15 июня. Приехали оценщики-чиновники по делу продажи Ясной Поляны - тульский Трухачев, петербургский Иван Львович и Никифоров Алекс. Александр. Суетливый день. Съехались все сыновья, кроме Левы. Немного пописала копию,- и только. Планы перевести меня жить во флигель - все снова, а жизнь на склоне - и тяжело⁶⁴.

  

   16 июня. Сережа, Миша и Илья уехали, а неожиданно приехал Лева. Ничего не делала, все разговоры и кошмарная продажа Ясной Поляны, перепись вещей и всего, что касалось любимого, близкого человека. Храбрюсь, но тяжко! Гроза вдали, шел небольшой дождь, принесли первые ягоды и белые грибы, и рыжики. К ночи сильная гроза, лил дождь.

  

   17 июня. Переписала все предметы в спальне и все почти отдаю правительству под музей. И грустно, и думаю, что так надо. Немного пописала копию. После обеда ходила на могилу. Долго была там душой с моим Левочкой, и молилась, и плакала. Приехали опять Илья и Миша. Уехал раздраженный Андрей. Тепло, дождя не было. Начали косить сено.

  

   18 июня. Сегодня рождение Саши. Ей 27 лет; я весь день о ней думала. Бедная! Неужели ей не грустно жить отчужденной от семьи. Ведь семья ее же любимого отца. Уехали Миша с Левой и Никифоров. С перерывами идет дождь и гроза. Немного пописала свою копию, стала получше. Пересматривала опись.

  

   19 июня. Писала: Ксюнину, Торбе и в биржевую артель. Посетили дом и могилу около 125 человек. Я принимала посетителей с Юлией Ивановной, но не всех. Уехал Трухачев. Жарко, тихо, на деревне песни, а на душе - грустно, грустно! Привыкаю к одиночеству и думаю постоянно о смерти. Копировала портрет. Плохо!

  

   20 июня. Приезжали О. В. Фредерикс с сыном и дочерью и Марьей Васильевной, ее другом. Погуляла с сыном Левой и много разговаривали. Нет счастливых людей на свете! Очень жарко, убирают покос, приносят ягоды и белые грибы.

  

   21 июня. Все то же: пишу копию, идет дождь; читаю интересные "Воспоминания" Нарышкиной. Блестящая придворная, но и интеллигентная ее жизнь: не то что мои наивные "Записки" о будничной, материнской жизни.

  

   23 июня. Начала копировать вид Чепыжа Похитонова. Копия портрета пусть просохнет. Вернулся Андрюша; идет весь день дождь. Лева нервно и мучительно неустойчив в своих планах. Та же жизнь сегодняшнего только дня и радостная надежда, что каждый день приближает к смерти.

  

   24 июня. Писала русскому фотографическому обществу и Торбе. Ездили с Душ. Петр. Маковицким к Горбуновым и Марье Александровне в Овсянниково, и было приятно. День без дождя, тепло, лежит бурое сено. Немного писала масляными красками, не удовлетворяет мой плохой труд. Без ученья и с близорукими, почти слепыми глазами далеко не уйдешь. Пустые и тяжелые разговоры о наживе денег.

  

   25 июня. Кончила копировать пейзаж, испортила портрет. Ходила на могилу, снесла большой букет и очень плакала. За обедом расстроил Андрюша.

   Чудесный вечер, закат, освещение, свежая зелень, цветы... и чем красивее, тем грустнее... На могиле встретила молодежь, шли на поклонение; просила их не трогать моих цветов и роз.

  

   27 июня. Решила кончить копию и больше над ней не работать, не по силам. Кончила читать "Воспоминания" Нарышкиной. Приезжали Звегинцева, гр. Ланские брат с сестрой, мальчик кн. Черкасский и еще какой-то с ним господин. Ездили на могилу, осматривали дом. Ровно год тому назад собирались с моим милым Левочкой к сыну Сереже. Ему не хотелось ехать, но поехал для меня.

  

   28 июня. Рождение моего сына Сережи. Ему сегодня уже 48 лет. Собиралась к нему и не поехала. Думаю, кому я там нужна? А здесь Машенька остается одна, Катя едет на свиданье с отцом, и Леву жаль оставить, он скоро уезжает, и нездоровится мне! Читала много газетных и журнальных статей о Льве Ник., вписывала книги в каталог. Ходила на могилу с розами и другими цветами. Очень плакала, вспоминая и прошлогоднюю нашу поездку к Сереже, и его рожденье 48 лет тому назад. Мне было 18 лет.

  

   29 июня. Вчера шел все дождь, и вечером было 8 гр. Сегодня ясно и свежо. Всячески хотела заглушить свое горе - косила, выкачивала воду, ходила с Юлией Ивановной далеко на Телятинский участок, мной купленный. Там чаща березок. Вечер с сыновьями. Не счастливы они все - и это очень грустно! Не жизнь, а мечты о какой-то неопределенной жизни и счастье.

  

   30 июня. Фотографировала дневничок Льва Ник-а. С перерывами дождь и солнце. Сено погибает. Ночь холодная. Был на минутку Миша-сын с Кулишевым. Писала А. И. Мею и Тане. Вернулись Катя и Андрюша. Приезжал на минутку Душан Петрович. Вечером занялась с Машенькой марками. Позднее перечитывала Льва Николаев, письма ко мне и очень волновалась от воспоминаний нашей жизни и любви.

  

   1 июля. Писала Дм. Ал. Матренинскому, прося за кондуктора. Никуда не ходила, болят ноги и глаза; проявляла фотографии маленького дневничка Л. Н. Андрюша и Лева были в Туле. Вечером читали вслух письма Л. Н. ко мне 71, 72, 76 и 78 годов. Андрюша был очень тронут. Холод, дождь; покос остановили. Был Ив. Ив. Озолин со станции Астапово с сыном.

  

   2 июля. Копировала все утро снимки и вновь снимала дневничок. Приезжали смотреть комнаты и могилу Льва Никол. две сестры, Треповы, одна замужем за Галл. Они дочери Дмитрия Федоровича. Приехал землемер, делает планы на Грецовку, на землю под флигелем и дворовыми избами. Как будет странно начинать жить на новом месте и как скучно и грустно вновь устраиваться! Ходила на могилу, снесла цветы. Читала вечером письма Л. Н. ко мне 1879, 80, 81 и 82 гг.

  

   4 июля. Усиленно работала, фотографируя дневничок Льва Ник-а. Грустно, больно его читать! Бедный мой любимый Левочка, до какого тяжелого отчуждения дошли мы под конец! Чувствую себя виноватой, но я так сама страдала! И болела. Сделала большую прогулку после обеда с Андрюшей, Катей и Юлией Ивановной. Везде покос. Шли лугом, вдоль Воронки, вернулись купальной дорогой, зашли на могилу. Очень болит глаз,- вечером вязала. Ясно, 8 гр. только. Тяжелые разговоры о завещании. Нет больше умственной и духовной жизни в доме, и тяжело! Недостает ее!

  

   5 июля. Кончила фотографировать, весь день усиленно работала. Вечером ходила за цветами и снесла большой букет на могилу Левочки. Лева стал спокойнее, много играл на рояле, который очень хвалил. Его игра, как и его мысли, перескакивают с одного мотива на другой. А мог бы хорошо играть. Так и все свои способности размечет по мелочам.

  

   6 июля. Сегодня П. И. Бирюков привозил человек двести (200) народных учителей и учительниц осматривать дом, усадьбу и могилу Льва Николаевича. Я помогала и с многими беседовала. Сочувствия мне много. Вечером наклеивала газетные статьи - вырезки. Опять несносная полемика из-за статьи Черткова! ⁵⁵ Дождь испортил все сено.

  

   8 июля. С утра нездоровилось и болят глаза. Уехал сын Лева в Петербург. Очень грустно, давилась слезами, и тосковало сердце. Если б он был счастлив! А то и этого нет. Писала Мею об альбоме и послала снимки-образцы. Весь день опять дождь. Писала Юнге и Тане, Нат. Абрикосовой. Читала "Из моих воспоминаний" Юнге и "Юность" Чирикова.

  

   9 июля. Вернулся Андрюша, приехал гр. Д. А. Олсуфьев. Начала писать масляными красками могилу Левочки ⁵⁶. Много сегодня было разговоров и тяжелых воспоминаний об его уходе и настроении последнего времени. Не мой это был Левочка!

  

   10 июля. Было около 140 посетителей дома и еще больше на могиле. Некоторых водила в дом я. Читала 2-ю тетрадь писем Льва Ник. ко мне. Грустно вспоминать прошлое, но иногда и хорошо. Писала могилу масляными красками, трудно очень, вряд ли одолею. Писала Торбе, льет дождь. Вечером хорошо беседовали о прошлом с Олсуфьевым. Он очень милый человек.

  

   12 июля. Ничего почти не делала весь день. Вечером дочитала записи Д. П. Маковицкого о Льве Ник. и нашей жизни. Вяло, как и сам Маковицкий ⁵⁷.

  

   15 июля. Ходила на могилу, снесла большой букет цветов и очень почему-то сегодня горько плакала и желала смерти. Ночью привезли в Телятинки Саша и Душан Петрович монахиню нашу, Марию Николаевну. Я еще ее не видала.

  

   16 июля. Не спала всю ночь, приняла veronale и поздно встала. Поехала к Саше в Телятинки повидаться с золовкой Марией Николаевной. Много разговоров и много слез. Ничего нового не узнала, кроме об напечатанной за границей "Обедне" в "Воскресенье"⁵⁸. Лев Ник. обещал сестре не печатать этого места, а Чертков напечатал.

  

   17 июля. Очень суетливый день. Пропасть посетителей на могиле и в доме. Художники, снимающие фотографии для скульптора Меркурова, которому заказана рельефная карта Ясной Поляны⁵⁹. Заболела Катерина Васильевна.

  

   19 июля. Приезжала на весь день к нам наша милая монахиня, Мария Николаевна. Весь день меня душат слезы; сколько раз я принималась плакать! Разговоры, воспоминанья. Видела дочь Сашу два раза, и с ней дружелюбно.

  

   21 июля. Весь день суета, но во мне ее нет. Так торжественно глубоко и серьезно живет во мне мое горе утраты Льва Николаевича, и так неважно мне все остальное.

  

   24 июля. Большая суета. На минуту заезжали: Илья, сын, его жена Соня, Саня Кузминский. Приезжала наша милая монахиня, Мария Николаевна, какой-то серб-доктор, знакомый Душану Петровичу. Заботы хозяйственные и желанье со всеми побыть меня засуетили. Еще приезжал вернувшийся из ссылки Гусев⁶⁰. Обедало 15 человек.

  

   26 июля. Приезжала к нам Мария Николаевна, рассказывала, что Чертков шесть раз ее фотографировал и сам был в группе, и Саша. Неприятно это! Опять вихрь, гроза, дождь. На могиле сломало сухое дерево. Такая суета, что ничем нельзя заняться.

  

   29 июля. Приезжал бывший наш губернатор Зиновьев с дочерью Надей Фере. Гуляла с ними, ходили на могилу. Читала им и Горяиновым мои записки "Моя жизнь". Вечером позднее ездила в Телятинки, посидела с Марией Николаевной и увезла Варю к себе.

  

   30 июля. Писала масляными красками могилу, со мной была Варя Нагорнова. Приходили посетители, все больше молодежь. Писала: Тане-сестре, послала книжечку ее и письмо Саломону⁶¹.

  

   31 июля. Приезжали: Денисенко Ив. Вас. с женой Леночкой и Зося Стахович. Все это визиты, без души, без любви, без радости кому бы то ни было. Мне грустно, я столько дала людям любви и встречаю столько несправедливости, недоброй морали, осуждения и холодности. Видно, не заслужила лучшего. Да и контраст между мной и умершим Левочкой так велик! Он умел приобрести любовь людей, а я не умею. Пыталась опять писать могилу, помешал дождь. Было много посетителей. День, исключая небольшой тучки и дождя, простоял ясный и теплый. Варя Нагорнова уехала к матери в Телятинки.

  

   2 августа. Днем пошла на могилу кончать свой рисунок, помешала гроза. Все испортила, вернулась домой. Во время обеда неожиданно приехали сын Сережа и Сухотины. Я очень им обрадовалась. Потом приехали Раевский с женой и свояченицей - Философовой, которая нам много пела, Сережа аккомпанировал. Очень приятно провели вечер.

  

   4 августа. Кате гораздо хуже. Мы все очень встревожены! Ходила с Варей Нагорновой на могилу Льва Никол-а. При новой тревоге опять с прежней силой всплыло в сердце мое неутешное горе. Весь день вспоминаю своего милого Левочку, и слезы душат.

  

   5 августа. Приезжала Машенька, монахиня, к нам с Сашей. Уехала Таня с мужем (Сухотины). Кате все плохо, и на всем лежит тяжелый гнет. Ходила с Варей Нагорновой на могилу и очень опять плакала. Особенно ясно вспоминала и страдала, что мой любимый Левочка был такой несчастный и грустный последнее время, и я была отчасти виной - но невольно!

  

   6 августа. Была в Телятинках у Саши, беседовали с золовкой Марией Николаевной, монахиней. Поразил меня ее рассказ о том, как мой бедный Левочка перед самой смертью все повторял: "Что же делать? Что же мне теперь делать?" И с тоской, и с тревогой. Как мучительно мне его жаль! Не было мира его душе перед кончиной. В Телятинках злобная выходка Ольги Константиновны и уход Саши демонстративный.

  

   10 августа. Был Спиро, корреспондент "Русского слова".

  

   11 августа. Опять занялась уборкой. Ходила на могилу, очень плакала, снесла цветов и все беседовала с душой моего Левочки. Где он? Мучительный, безответный вопрос. Вечером уехала в Москву.

  

   12 августа. <Москва.> С утра была в Городской думе, подала заявление о продаже нашего дома в Хамовническом переулке ⁶². Там все поставлено по-старому и точно могила! Где Ванечка? Где Маша? Где Левочка? Все там жили, а теперь? Ужасно! Я очень плакала! Заключила условие на "Альбом" из моих снимков. Вечером был Торба, решили продавать "Азбуки" и разные книги за полцены⁶³.

  

   13 августа. Утром опять разговоры об "Альбоме", Немного страшно, что дорого придется продавать; очень много стоит издание. Покупки, вечером для Верочки пошла смотреть кинематограф. Тоска! глупые сюжеты для некультурной публики. Уехать не могли, такая толпа на вокзале. Вернулись в Хамовнический переулок.

  

   14 августа. Утром уехали из Москвы. Приехали в Ясную днем. Везде грустно! Раскладка; больная, улыбающаяся Катя, нервный и утомленный Андрюша. Очень пополневшая Юлия Ивановна за это время и Машенька, эти дни нежная. Дорогой читала: "Does Woman represent God".

  

   16 августа. Копировала и послала фотографии Мею. Варила варенье - яблоки, персики; мариновала сливы красные. Суеты много, а для чего? Одна еда сладкая, бесцельная. Сегодня приходила вдова с 2-мя крошками, а как они ухватились за белый хлеб! Дала ей 4 рубля. Был H. H. Гусев. Искренний ли он человек? Писала сестре Машеньке о стульях переносных.

  

   19 августа. Уехал двоюродный брат А. А. Берс с дочерью. Видела во сне Левочку, он лежал с закрытыми глазами, и так ужасно сегодня, тоскливо! Не сиделось дома, все бродила везде вокруг, осматривала флигель, свою будущую берлогу. Писала Гучкову⁶⁴.

  

   20 августа. Приехал Хрис. Ник. Абрикосов. Писала опять могилу масляными красками. Вечером немного переписала Ежедневник 1910 г. Грустные в нем напоминания!

  

   21 августа. Ездила с Абрикосовым в Овсянниково к М. А. Шмидт. Она худа, плоха. Наклеивала газетные вырезки и фотографии. Вечер лежала. Болит горло и опять глаза. Скучно, что не могу ни читать, ни писать. Чем жить? Одной мыслью. Но я не мой Левочка, я натура бедная, нужна мне умственная помощь.

  

   22 августа. Мое рождение, мне 67 лет. Зачем я родилась? Кому это было нужно? И неужели я не скоро кончу свою скорбную жизнь? Копировала фотографии, но мешал весь день дождь.

  

   25 августа. Стало еще холоднее, 4 гр., но к ночи ясно, лунно. Писала Саше, она тоже больна, кашель, плеврит, и за нее страшно. Прислала мне сливы. Я подарила ей часы с боем и барометр, и она рада. Убирала сегодня с тоской и любовью обе комнаты Левочки. Бедный! Уж он <ли> не любил своего уголка и - ушел. Писала могилу и берегу глаза, ничего почти не делаю.

  

   26 августа. Не спала ночь, весь день почти ничего не делала, болят глаза. Ходила па могилу, там Батурин прекрасно пишет могилу без ограды, что гораздо красивее. Вечером он мне рассказывал печальную историю своей женитьбы. Читала воспоминания Ек. Фед. Юнге^б5, Хорошо написано, и совестно за свои "Записки".

  

   28 августа. День рожденья покойного Льва Николаевича. Было около 300 посетителей в доме и много на могиле. Я не ходила; тяжело видеть столько полиции, и все-таки мало настоящего чувства к Льву Ник-у⁶⁶.

   Приехал сын Сережа и внук Сережа с учителем mr. Kuez. Побывали: Бирюкова семья, Горбунов с женой, Линева, чехи и проч. Весь день с гостями. Еще была кн. Черкасская. На душе серьезно и тоскливо, в голове какой-то чад. Был Спиро.

  

   30 августа. Ходила на могилку, промочил дождь; беседа с Тарасом Фокановым. Занималась усердно выписями из разных мест для "Моя жизнь". И захватил интерес к этой прежней работе. Глаза получше. Вечером почитала "Из моих воспоминаний" Е. Ф. Юнге. Приезжал кн. Долгоруков по делу библиотеки народной ⁶⁷.

  

   31 августа. Занималась своими "Записками". Работа трудная и долгая. Сколько надо всего прочитать! Холод, северный ветер, никуда не ходила. Грустно, нет энергии работать и нет жизненной энергии,- да и не надо ее! День и ночь передо мною образ моего Левочки. Не вернешь! А без него угасла вся жизнь. Где он? Где Ванечка, моя мать, Маша... перечитывала ее письма... и многие, многие. Познаю и я скоро эту тайну. Но для чего столько страданий от смерти близких? Кому это нужно?

  

   3 сентября. Очень много занималась своими "Записками"; читала печальные семейные письма 1894 года, когда Лева был так болен. Бродила тоскливо по дому. Очень тяжело живется! Дождь весь день. К вечеру красная заря на закате, и звездная ночь. Переписывала печальный прошлогодний Ежедневник. Известие о покушении на Столыпина⁶⁸.

  

   4 сентября. Не спала, а когда засыпала, все видела во сне покойного мужа, но не радостного, а всегда или печального, или недоброго. Утро очень тосковала, нарвала цветов, пошла на могилу. Дома беседовала с Тарасом Фокановым, вспоминали старину. Пробовала заняться своей "Жизнью", но, затосковав, бросила. Вечер сидела с Батуриным, смотрели старые фотографии, я вязала,

  

   7 сентября. Прелестный, ясный, теплый день. Но листва на деревьях уже приняла осеннюю окраску. Не сиделось дома, грустно! Ушла пилить сушь на яблонях. Потом пришлось убираться в подвале и переваривать варенье. Сидела у сарая и напряженно думала о вечной жизни. Куда мы все уходим? Куда ушел мой Левочка? Вечером переписывала свой Ежедневник 1910 г.

  

   8 сентября. Приезжала Звегинцева и М. А. Шмидт. Очень хорошо с ней поговорили, по душе, о Льве Николаев. Ничего не пришлось делать. Праздновала невольно сегодняшний праздник. Ясно, 14 и 16 гр. тепла в тени, южный ветер. Немного переписывала Ежедневник самого грустного времени, и тяжело!

  

   11 сентября. Пошла, было, в елочки, пришли меня искать приехавшие Бирюков и Ел. Вл. Молоствова. Я им была очень рада. Была и моя Саша с посетителем, мальчиком Фроловым. Мы с ней дружелюбны, слава богу.

  

   12 сентября. Не спала ночь, с утра так тосковала, что встала рано и ушла на могилу Льва Ник-а. Дорогой попались грибы - волнушки и опенки, и я набрала целую корзинку. На могиле обычно плакала, молилась и беседовала с Л. Н. Никого не было, что бывает редко. Весь день рисовала акварелью