Елисеев Александр Васильевич - Мусульманские паломники

23; чего шейхъ провозгласилъ громогласно призван³е въ молитвѣ. Кружки были отставлены въ сторону, развернуты на пескѣ коврики - седжадэхъ, чтобы не прикоснуться въ нечистому мѣсту омытыми колѣнями, и всѣ правовѣрные стали на нихъ, обратившись на югъ въ Каабѣ, какъ приказываетъ XX зурэ, такъ какъ въ той сторонѣ стоитъ древнѣйш³й храмъ въ м³рѣ, воздвигнутый еще Авраамомъ. Размахнувши руками трижды, всѣ произнесли Аллаху: акбаръ!- и затѣмъ начали молитву. Сперва каждый сдѣлалъ по нѣскольку поклоновъ, прикасаясь слегка руками къ колѣнямъ, и произнесъ - гай-аль-иль-саллахъ, иль-фэтахъ (приступимъ въ священной молитвѣ). - Съ этими словами правовѣрные приложили свои ладони въ груди и начали въ одинъ голосъ читать фэтху. Послѣ небольшого молитвослов³я они опустились на колѣни, присѣли, а потомъ пали ницъ. Со словами: Аллахъ-хуакбарь (Богъ великъ)! они подымали голову отъ земли. Нѣсколько разъ совершилось такое колѣнопреклонен³е, положенное по уставу, послѣ чего нѣсколько минутъ правовѣрные перебирали четки, шепча молитвы. Въ заключен³е фэтхи, произносилось исповѣдан³е вѣры и превознесен³е имени Аллаха. Окончивъ молитву, всѣ хаджи, обращаясь другъ въ другу, произнесли: эль-саламъ-алейкумъ (миръ вамъ)! Абдъ-Алла по окончан³и общей молитвы совершилъ еще нѣсколько колѣнопреклонен³й и что-то еще долго бормоталъ про себя, павъ лицомъ на землю. Когда всталъ старикъ и подошелъ къ лагерю, на его длинныхъ рѣсницахъ виднѣлась слеза.

   Пока совершался весь этотъ религ³озный обрядъ, день наступилъ вполнѣ; ослѣпляющимъ золотымъ блескомъ зас³яло солнце, выкатываясь изъ-за далекаго горизонта; пустыня вспыхнула отъ блеска лучей, отражавшихся отъ бѣловатыхъ песковъ ея; мрачная каменная масса на вершинахъ украсилась золотистою каемкою; ночная свѣжесть какъ-то незамѣтно пропала въ воздухѣ, и все преисполнилось свѣта, блеска и огня...

   Караванъ усѣлся закусывать, напередъ давши и верблюдамъ по горсточкѣ ячменя и пустивъ ихъ пастись спать по окрестностямъ становища, отыскивать кустики артемиз³и, терновника и бурьяна. Юза зажегъ изъ сучьевъ тарфы небольшой костеръ и началъ варить утренн³й чай, къ которому я пригласилъ Абдъ-Аллу и Букч³ева. Старый шейхъ, пожелавъ всего лучшаго намъ всѣмъ и произнеся имя Аллаха, бросилъ въ огонь пучекъ душистыхъ травъ; ароматное курен³е поднялось прямо къ залитому свѣтомъ небу тонкою струйкою, какъ жертва Богу за благополучно проведенную ночь. Выпили ми чаю, закусили черствымъ хлѣбомъ, оливками и козьимъ сыромъ. Абдъ-Алла и Букч³евъ были неумолкаемы и разсказывали многое изъ своей паломнической жизни.

   Мои пац³енты были все въ томъ же ужасномъ положен³и, умирая медленною смертью. Большую часть времени они остались въ забытьи; иногда какъ бы просыпались, просили воды, шептали молитвы; изрѣдка корчились, словно терзаемые внутренними мучен³ями, и тогда ихъ лица искажались до невѣроятности. Мое простое средство всегда облегчало ихъ страдан³я; прикладыван³е теплыхъ, нагрѣтыхъ, то на солнцѣ, то у костра, кусковъ матер³й на животъ и на ноги было, повидимому, особенно пр³ятно страдальцамъ. Уъ мертвецу меня не подпускалъ даже близко Абдъ-Алла, прося не нарушать его вѣчнаго сна. Трупъ былъ положенъ въ отдѣльную палатку, гдѣ еще съ вечера возилось нѣсколько паломниковъ, хотя самъ шейхъ туда не входилъ, пробывъ весь вечеръ съ нами. Закусивъ у нашего востра, старикъ вдругъ приподнялся, словно по сигналу, и произнесъ:

   - А теперь, мои братья, надо предать землѣ тѣло нашего собрата. Аллахъ да благословитъ его! Пойдемъ и ты со мною, благородный московъ. Милосердный Аллахъ назначилъ Хафизу умереть въ пустынѣ, совершивъ свой жизненный путь; отправимъ же его въ землю, какъ повелѣваетъ Коранъ. Изъ земли созидается тѣло человѣка, въ землю оно снова и возвращается. Хвала и честь всемогущему Богу!

   Я пошелъ за Абдъ-Аллою. Тѣло покойнаго четверо хаджей бережно внесли изъ шатра. Оно было уже обмыто и облечено въ погребальный саванъ съ ногъ до головы. Въ виду этой-то церемон³и, вѣроятно, и не допустили меня въ палатку въ покойнику, чтобы гяуръ не могъ видѣть нагого тѣла правовѣрнаго. Омовен³е покойника есть такое святое дѣло у мусульманина, что омытый трупъ считается уже вполнѣ чистымъ, и надъ нимъ уже могла быть совершена молитва. Хотя по обычаю мусульманъ, при церемон³и омовен³я умершаго, тѣло очищается даже отъ волосъ, которые выбриваются, спец³ально занимающимися этимъ дѣломъ людьми - мухазилами, но въ пустынѣ, вѣроятно, было сдѣлано исключен³е для погибшаго такъ внезапно Хафиза. Только затылокъ до темени былъ пробритъ, да всѣ отверст³я тѣла были заткнуты чистыми тряпками для того, чтобы тѣло, очищенное омовен³емъ, не запачкалось извержен³ями, какъ пояснилъ Букч³евъ. Лица покойнаго, впрочемъ, я не видалъ, потому что все тѣло было съ головы до ногъ закутано въ кеффнъ - саванъ простой, несшитый кусокъ хлопчатобумажной матер³и, который хаджи имѣютъ всегда съ собою на случай смерти, отправляясь въ дальн³й путь. Такая предусмотрительность нѣсколько странна для насъ, но она показываетъ, насколько хладнокровно относится къ смерти мусульманинъ, хорошо зная, что - отъ смерти не уйдешь. Всегда ожидая и помня о смерти, правовѣрный въ большихъ путешеств³яхъ обыкновенно возитъ съ собою и саванъ - кеффнъ, въ который должно быть завернуто его тѣло. Бояться, впрочемъ, ему нечего, чтобы тѣло его осталось не обвитымъ погребальными одеждами: всяк³й магометанинъ считаетъ своею святою обязанностью прикрыть трупъ единовѣрца.

   Положенный на песокъ, обвитый какъ кукла, лежалъ несчастный Хафизъ; случайные товарищи его по путешеств³ю, сдруживш³еся на долгомъ пути среди опасностей и лишен³й, окружали его тѣснымъ кругомъ и читали молитвы. У многихъ на глазахъ были видны слезы; нѣкоторые рыдали; но тѣхъ отвратительныхъ причитан³й и "улулеха" - этого, потрясающаго самые крѣпк³е нервы, вопля по умершемъ, на Востокѣ исполняемаго тоже особыми спец³алистами и въ особенности женщинами, не было слышно вокругъ тѣла несчастнаго хаджи, потому что, вѣроятно, у него изъ окружающихъ не было ни одного родственника. Но тихая грусть, слезы, кативш³яся по загорѣлымъ впалымъ щёкамъ хаджей, прошедшихъ огонь и воду, и горяч³я молитвы говорили о томъ чувствѣ, которое одушевляло всѣхъ окружавшихъ. Въ этой безмолвной скорби высказывалось глубокое горе, рѣдкое у фанатика-мусульманина въ особенности по отношен³ю къ чужому человѣку; оно свидѣтельствовало о томъ, какъ дорогъ каждый членъ каравана, который можно назвать настоящею религ³озною общиною. Въ самомъ дѣлѣ, гдѣ-нибудь въ Каирѣ, нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ, собрались вмѣстѣ во имя одной идеи нѣсколько человѣкъ, сплотились они во едино, бэ-иссле-лиллахи (во имя Бож³е)!- выбрали себѣ хабира - главу и вожака, и пошли черезъ гори и пустыни, чтобы выполнить обѣтъ, данный Аллаху и великому пророку. Много выстрадаетъ потомъ такой мусульманск³й паломникъ, прежде чѣмъ доберется до Каабы, много переиспытаетъ онъ, а потому вполнѣ понятно, почему такъ сдруживаются между собою члены каравана хаджей. Это настоящ³е "братья въ Богѣ", истинные "друзья въ пророкѣ" - какъ ихъ называетъ одно арабское изречен³е.

   Я стоялъ тоже молча, занятый иными чувствами, иными мыслями, при видѣ укутаннаго въ бѣлый саванъ мертвеца. Мнѣ представилась вооч³ю одна изъ тѣхъ невѣдомыхъ м³ру смертей, которыя уставляютъ мертвыя пустыни какъ вѣхами - костями и черепами людей, погибшихъ на пути. Какъ memento more, стоятъ онѣ на всѣхъ тропахъ, пересѣкающихъ пустыню, какъ бы говоря путнику: "иди впередъ скорѣе, чтобы пройти это царство смерти..." Смерть и жизнь идутъ тутъ рядомъ, но смерть преобладаетъ надъ жизнью, - болѣе мертвыхъ, чѣмъ живыхъ... Стоитъ только изнемочь хотя на одни сутки и склонить свою усталую голову, - и новыя безвѣстныя кости забѣлѣются въ пустынѣ и, торча изъ песку, будутъ говорить новому страннику: "и отъ тебя недалека смерть"!...

   Минутъ десять продолжалось общее безмолв³е, и эти минуты казались часами. Солнце, уже выкатившееся теперь во всемъ своемъ велич³и на безоблачномъ небѣ пустыни, освѣщало ярко бѣлоснѣжный саванъ несчастнаго Хафиза, такъ что даже трудно было на него смотрѣть, и глаза отворачивались невольно; но и вокругъ негдѣ было отдохнуть взору: вся окрестность блистала тѣмъ же нестерпимымъ свѣтомъ, а лучи арав³йскаго солнца начали вновь опалять и безъ того опаленные мертвые пески. На восходѣ солнца другого дня обыкновенно мусульмане хоронятъ своихъ умершихъ, чтобы червь тлѣн³я не прикоснулся къ тѣлу правовѣрнаго на землѣ, чтобы лучи дневного свѣтила еще разъ облили трупъ своимъ живительнымъ свѣтомъ, прежде чѣмъ онъ будетъ погруженъ въ темную могилу. Уходя изъ м³ра и изъ жизни во прахъ, изъ свѣта во тьму, онъ долженъ уносить съ собою лучи свѣта, которые должны не потухать во мракѣ могилы, какъ не исчезнетъ безвѣстно и душа правовѣрнаго...

   Старый Абдъ-Алла, какъ шейхъ и имамъ, приступилъ къ обряду погребен³я немедленно, какъ только была готова могила. Пятеро хаджей длинными своими ножами и ятаганами, при помощи другихъ товарищей, работавшихъ просто руками, выкопали небольшую яму въ пескѣ, саженяхъ въ ста отъ нашего становища. Мои, Юза и Рашидъ, усердно помогали имъ въ ихъ благочестивомъ занят³и; ханджары (длинные ножи) оказывали мнѣ всегда большую услугу въ раскопкахъ, и теперь они работали, какъ лопаты, въ сыпучемъ пескѣ. Не трудно рылась могила, но работа спорилась не быстро, такъ какъ часто ее прерывали обильными молитвослов³ями и отдыхами. Наконецъ выкопана была яма сажени полторы длиною и футовъ пять глубиною,- и настоящее погребен³е началось съ подобающею торжественностью.

   Послѣ короткой молитвы, произнесенной шейхомъ, человѣкъ восемь хаджей на помочахъ, сдѣланныхъ изъ плаща покойнаго, подняли его трупъ и медленно понесли по направлен³ю къ могилѣ головою впередъ. Вся толпа громогласно возопила: ля-иль-аллахъ-аллахъ, у-Мухаметъ-расуль-аллахъ! Напѣвая медленнымъ и торжественно печальнымъ голосомъ слова этого символа исламизма, всѣ пошли вслѣдъ за покойнымъ. Мног³е хаджи при этомъ плакали и шептали въ промежутки зурэ изъ корана. Мы съ Букч³евымъ замыкали шеств³е, а Абдъ-Алла открывалъ его. Нѣсколько верблюдовъ, увлеченные толпою людей, признали своихъ хозяевъ и присоединились къ процесс³и. Человѣкъ до шестидесяти участвовали въ этомъ погребальномъ шеств³и. Только Ахмедъ да трое хаджей, ухаживавшихъ за умирающими собратами, остались въ становищѣ. Недалеко было до могилы, но наша печальная процесс³я продолжалась минуть десять, въ продолжен³е которыхъ безостановочно слышалось мѣрное, потрясающее своимъ однообраз³емъ и заунывнымъ напѣвомъ исповѣдан³е мусульманской вѣры.

   Абдъ-Алла снялъ свой голубой плащъ съ плечъ и положилъ въ могилу; въ этомъ актѣ должна была выразиться вся теплая привязанность его въ умершему собрату; на длинныхъ рѣсницахъ шейха виднѣлись крупныя слезы, кативш³яся по щекамъ сѣдовласаго старца. На плащъ Абдъ-Аллы былъ опущенъ бережно трупъ Хафиза, причемъ ноги покойнаго были обращены въ юго-востоку, въ Меккѣ, по направлен³ю Каабы, куда долженъ смотрѣть правовѣрный, даже въ могилѣ. Когда вострубитъ Израф³илъ въ день судный, тогда возстанетъ и мусульманинъ прямо лицомъ къ Каабѣ и провозгласитъ исповѣдан³е вѣры. Въ голубой плащъ обвернули покойнаго, чтобы этотъ плащъ съ плечъ самого шейха служилъ и гробомъ, и покровомъ, которыхъ нельзя достать въ пустынѣ. Короткую молитву прочиталъ Абдъ-Алла надъ опущеннымъ въ могилу покойнымъ, и должно быть эта фэтха была очень умилительна, потому что прослезился даже Букч³евъ, до сихъ поръ довольно холодно относивш³йся ко всему обряду. Про другихъ хаджей и говорить нечего, они и не скрывали своихъ слезъ.

   - Братья мои и друзья,- началъ наконецъ Абдъ-Алла послѣ долгаго молчан³я, окончивъ религ³озную сторону погребен³я:- эшхету-ипула-иль-аллахъ (исповѣдуйте, что Богъ единъ)!

   - Ву-эшхету-ину, Мухаметъ-расуль-аллахъ (исповѣдуемъ, что Магометъ пророкъ его)!- отвѣчали всѣ въ одинъ голосъ.

   Такое исповѣдан³е вѣры, со стороны присутствовавшихъ при церемон³и, свидѣтельствовало, что они всѣ ручаются, что погребенный умеръ истиннымъ мусульманиномъ, и что ушедш³й въ могилу и въ другой жизни, словами своихъ, оставшихся въ живыхъ товарищей, исповѣдуетъ исламъ.

   - Господь благ³й и премудрый отнялъ отъ насъ товарища,- продолжалъ снова старецъ:- онъ взялъ Хафиза съ земли, чтобы водворить его въ своемъ раю, гдѣ встрѣтятъ ангелы угоднаго пророку. Онъ много претерпѣлъ ради Аллаха, и Аллахъ его помиловалъ)!.. Хафизъ молился у гроба пророка и у святого чернаго камня; онъ приносилъ жертву на горѣ Араратѣ; онъ былъ истый мусульманинъ, но дни его были сочтены. Его жены не увидятъ болѣе мужа, дѣти - своего отца, мы - своего друга; онъ останется здѣсь въ пустынѣ, пока ангелъ смерти не позоветъ его на небо... На берегу тихаго Нила есть небольшая деревня; въ ней жилъ Хафизъ; я знаю его благословенный домъ, осѣненный пальмами, и онъ былъ всегда открытъ для странника. Добрый Хафизъ (да благословитъ его Богъ!) былъ радъ всякому гостю, и Аллахъ благословилъ его своею милостью за его благодѣян³я... Но потомъ послалъ ему испытан³я. Старш³й сынъ Хафиза - Юсуфъ, былъ убитъ въ Суданѣ въ войнѣ съ шилуками; старшая дочь его Заина, красотой подобная цвѣту жасмина, утонула въ рѣкѣ; любимая жена его была похищена изъ гарема пашею Хуссейномъ. Померкли дни Хафиза, какъ померкаютъ звѣзды передъ зарей. Онъ пошелъ со мною въ Мекку, чтобы молить пророка помиловать его, и Аллахъ услышалъ молитву праведнаго, призвавъ Хафиза къ себѣ... Садъ, орошенный небесною влагою, возраститъ цвѣты и плоды; роса, подобная жемчугу, разбросанная по травѣ, напитаетъ мотыльковъ; роза, преисполненная благоухан³емъ, дастъ плодъ и сѣмена,- но земля, принявъ въ себя человѣка, не возраститъ изъ положеннаго въ нее - другого человѣка... Жизнь человѣка подобна сорванному цвѣтку...

   Выстрѣлъ, похож³й на хлопанье бича, раздавш³йся недалеко отъ насъ въ ущельѣ прервалъ краснорѣч³е Абдъ-Аллы. Онъ остановился на минуту, посмотрѣлъ въ сторону выстрѣла и закончилъ свою рѣчь обычнымъ призван³емъ имени Аллаха.

   Онъ замолчалъ; потомъ нагнулся и обѣими пригоршнями бросилъ песокъ на завернутое въ плащъ тѣло Хафиза; за нимъ четверо арабовъ начали руками и ногами сбрасывать песокъ въ могилу, произнося: хауэнъ-аалейна, я-раббэна (помилуй насъ, Господи)! Скоро было засыпано, виднѣвшееся сначала голубымъ пятномъ изъ-подъ золотистаго песка, тѣло погребеннаго; могила его сравнялась съ землей, и надъ нею поднялся небольшой холмикъ изъ песку.

   - Эльхамди-лиллахи!- проговорили арабы вслѣдъ за Абдъ-Аллою и пошли прочь отъ могилы.

   А солнце по прежнему свѣтило ярко и горячо, наполнивъ всю пустыню и воздухъ безпредѣльнымъ с³ян³емъ. Но не долго кости Хафиза будутъ лежать въ землѣ; г³ены и шакалы разроютъ своими лапами небольшой холмъ, и разбросаютъ обглоданныя кости безвѣстно погибшаго путника по пустынѣ, чтобы напомнить и другимъ о смерти... Скоро люди, забудутъ о Хафизѣ, но - вѣритъ мусульманинъ - не забудутъ его небожителя: Мункиръ и Накиръ, два ангела, придутъ тотчасъ же навѣстить покойнаго и спросятъ его, доволенъ-ли онъ вѣчнымъ сномъ и могилою. И когда онъ дастъ утвердительный отвѣтъ, тогда душа его придетъ и послѣдн³й разъ взглянуть на покинутое тѣло, чтобы возлетѣть въ заоблачныя выси, а тамъ Аллахъ въ день судный взвѣситъ все содѣланное Хафизомъ на землѣ и разсудитъ по справедливости...

   Мрачные возвращались хаджи отъ могилы въ своему становищу, какъ будто они оставили въ ней самое дорогое для нихъ всѣхъ. Даже мой веселый Юза былъ хмуръ, какъ осенняя ночь, что вовсе не шло въ его подвижному лицу.