Оленина Анна Алексеевна - Дневник

аю больше желаний, все они, как прекрасные весенние цветы, сорваны и увяли, так же, как и моя весна, они исчезли, чтобы никогда не возродиться. Я любила одного, уважала другого, первый стоит выше меня, другой ниже¹⁴⁰. К счастью, жизнь, как и страдания, имеет предел! Первая по меньшей мере имеет утешение, которого не имеют вторые: мы надеемся на лучший мир, страдания же не имеют будущего!)

  

   5 Decembre.

   Un temps énorme que je n'ai pas écrit dans mon journal. Que de grands et terribles événemens dans le monde, que de choses sérieuses dans ma vie privée. Après avoir écrit cette triste tirade, je suis tombée malade d'un rhumatisme à la tête et j'ai passé trois semaines au lit; pendant ce temps toute la Russie mit le deuil, et un deuil de coeur pour la perte de l'Ange-gardien de tous les Malheureux - l'Impératrice Marie. La prise de Varna lui a causé une telle joie, qu'elle en est tombée malade. Au commencement la maladie n'était pas dangereuse, mais après elle a augmenté. L'Empereur arrive de l'armée la veille de sa fête le 14 Novembre; huit jours après elle n'existait déjà plus.

   Et la Russie pleure en elle une Impératrice, une Mère, un Ange Consollateur!

   Cette nouvelle affreuse me donna une espèce de rechute. Je me remis, pourtant, peu à peu et j'eus la bêtise d'aller faire mon service auprès du corps. Je payai cette imprudence par le retour de mon rhumatisme. Ah! quelle souffrance, Grand Dieu, le seul souvenir me fait dresser les cheveux. Je passais des nuits entières sans pouvoir me coucher ni d'un côté ni de l'autre. J'eus 2 dents d'arrachées et enfin pour me donner un peu de sommeil, on dut me donner de l'opium. Je guéris enfin, grâce aux soins de Wolsky.

   Mais venons au sujet le plus important. C'est que je suis entrée bon chemin d'être promise et ne sais plus ce que je dois faire. Pendant que je souffrais, Barbe Polt-Kiceleff eut le temps d'arriver. Le frère était venu un jour avant, je ne le vis point, je souffrais trop, mais je rougis en l'apprenant. Encore huit jours se passèrent. J'allais mieux, mais j'étais trop faible encore pour paraître au salon . Le 22 Nov.: fête de mon Père et jour du quel je puis compter ma convalecence.

  

   (<Среда> 5 декабря <1828>

   Как давно я не писала в своем Журнале. Сколько великих и ужасных событий произошло в мире, сколько серьезных испытаний выпало на мою долю.

   Вскоре после того, как я написала эту грустную тираду, у меня начались ревматические головные боли, и я слегла на 3 недели. Тем временем вся Россия надела траур, то был траур сердца по Ангелу-хранителю всех Несчастных - Императрице Марии¹⁴¹. Взятие Варны вызвало в ней такую радость, что она заболела. Поначалу болезнь не казалась опасной, но впоследствии она вызвала осложнение. Государь приехал из армии 14 ноября¹⁴², накануне дня рождения Государыни, а десять дней спустя матери его не стало. Вся Россия оплакивает в ее лице Императрицу, Мать, Ангела-утешителя.

   Эта страшная новость меня снова подкосила. Однако я поправлялась понемногу, но имела неосторожность отстоять дежурство у тела покойной¹⁴³ - за эту неосмотрительность я заплатила новым приступом ревматизма. Господи Боже, какие мучения! От одних лишь воспоминаний о них у меня волосы на голове встают дыбом. Ночи напролет я не могла лечь ни на один, ни на другой бок. Мне удалили 2 зуба и, наконец, чтобы я смогла хоть ненадолго заснуть, мне вынуждены были дать опиум. В конце концов, благодаря заботам доктора Вольского¹⁴⁴, я выздоровела.

   Но перейдем к самому важному: дело в том, что меня просватали, и теперь я не знаю, как мне быть¹⁴⁵.

   Пока я мучилась, приехала Варвара Полторацкая-Киселева. Днем ранее приехал ее брат. Я с ним не виделась, потому что очень страдала, но, узнав о его приезде, покраснела.

   Прошла еще неделя. Я чувствовала себя лучше, но была еще слишком слаба, чтобы выходить в гостиную.

   22 ноября - день рождения папеньки и день, с которого я могу отсчитывать начало моего выздоровления.)

   Настали рождения Батюшки, и я решилась вытти в гостиную. "Он будет",¹⁴⁶ - думала я, и <употребила> кокетство, которое заставляет женщину приодеться, чтоб не потерять в глазах человека не совсем ей неприятного: и так чепчик был надет к лицу, голубая шаль драпирована со вкусом, темной капот с пуговками, и хотя уверяю, что сидела без всякого жеманства на диване, но чувствовала, что я была очень недурна. Приехали гости, друзья, родные, приехали милые Репнины¹⁴⁷, все окружили мой диван, все искренно меня поздравляли, все говорили, как рады видеть меня. Как приятны эти доказательства дружбы и Interrêt (внимания), они меня очень тронули. Добрый Basil сидел у ног моих и напевал мне нежной вздор. Вдруг дверь отворила<сь>, и взошел Киселев. Как он покраснел, и я так же. Он подошел, поздравил меня с замешательством с выздоровлением и с рождением Папинь<ки>, я отвечала, также немного смутившись............

  

   20 Mars

   Combien de mois, combien de changemens, que de joies et de peines ont passé depuis que je n'ai revu ces feuilles! J'ai fait un voyage à Moscou, j'y ai revu ma soeur et me voilà revenue dans mes foyers. Mais Dieu! quel changement s'est opéré en moi! Je ne ris plus, je ne plaisante plus et je m'étonne moi-même, comment l'année passée je pouvais animer toute une société à Moscou, comment même j'ai pu soutenir une conversation enjouée ou sérieuse. Mon caractère a changé effroyablement. J'en suis moi-même étonnée. Un seul but, une seule idée absorbe toutes les autres. C'est un chagrin accablant non pour moi, mais pour ma chère Aline et Olga, dont la conduite a été affreuse. Pour la première - poursuivie par le sort, elle a fait un coup de tête qui a détruit toutes les illusions, que je m'étais faites sur la perfection de son caractère. Hélàs, grand Dieu, à quoi tient la réputation et le sort d'une Femme!

  

   (<Среда> 20 марта <1829>

  

   Сколько месяцев пролетело, сколько радостных и горестных событий произошло за то время, что я не раскрывала этих страниц! Я ездила в Москву, вновь повидала сестру¹⁴⁸ и вот я снова у своего очага. Но боже, какая перемена свершилась во мне! Я больше не смеюсь, не шучу, и мне самой уже непонятно, как могла я в прошлом году оживлять целое общество, а в Москве поддерживать то игривый, то серьезный разговор. Мой характер страшно изменился. Я этому сама дивлюсь. Один единственный предмет, одна единственная мысль занимает меня. Но скорблю я не о себе, а о милой моей Алине¹⁴⁹ и об Ольге¹⁵⁰, чье поведение было невообразимо. Что же касается первой, то, влекомая роком, она допустила безрассудный поступок, разрушивший все иллюзии, которые я питала относительно совершенства ее натуры.

   Увы! Боже милосердный, от чего зависит добрая репутация и доля женская!)

   Оставя Петерб<ург>, я уверена была, что Киселев меня любит и все еще думаю, что он, как Онегин "Я верно б, кроме вас одной, Невесты не искал иной".¹⁵¹ Но к щастью, не тот резон он бы мне дал, а тот, что имение его не позволяет в разстроенном его положении помышлять об супружестве, но все равно я в него не влюблена и, по щастью, ни в кого, и потому люблю просто его общество и перестала прочить его в женихи себе. И так, баста. Приезд мой в Москву и пребывание там было только приятно, потому что я видела сестру, щастливую как нельзя более: Grégoire - ангел¹⁵². Таких людей найти невозможно, я все время почти жила с нею и приежжала домой ночевать, иногда выежжала по балам, но веселья мало находила, познакомилась с Баратынским¹⁵³ и восхитила его и Гурко¹⁵⁴ своею любезностью. Ого ого ого.

   Наконец Варинька родила дочь Ольгу, и все прошло благополучно. Мы поутру ничего не знали, они нас обманули, прислав сказать с утра, что едут обедать к Сонцову¹⁵⁵ (немалая скотина), но когда мы туда вечером в 5 часов приехали, то узнали что Вар<енька> родила. Маминька туда поехала, а мне от радости сделалось дурно, потом и я туда приехала и в тот же вечер видела ея - трудно описать мою радость. Поживши с нею еще 5 недель, я простилась! Ах, как грустно! И не оглядываясь, оставили скучной город Москву. Приехавши сюда, услышала я все истории, случившиеся без меня. И вот причина моей грусти. Может быть и собственное мое состояние вмешивается во все это, и что неизвестность и пустота сердечная прибавляют многое к настоящей грусти моей, но повторю опять во всем: да будет воля ТВОЯ.

  

   Апрель, великой четверг <11 апреля 1829>

  

   Две недели была больна, скоро праздник¹⁵⁶, часто видела того, кто ко мне неравнодушен. А я? Я люблю его общество; до сих пор еще не видела проченнаго мне жениха Дурнова¹⁵⁷.

  

   <Пятница> 19 Апреля. <1829>

  

   В середу был бал¹⁵⁸ у графини Лаваль¹⁵⁹, но прежде чем быть у ней, мы заехали к Дурновой¹⁶⁰. Я была в белом бальном платье с тремя розными букетами на бие¹⁶¹, на голове тоже, и украшения с бирюзой. Я взошла! как билось и смущалось сердце мое, но лице ничего не выражало из происходившего в душе моей. И признаюсь, ужасно быть впервой раз в доме, где не знаешь того, котораго все желают, чтоб ты узнала поближе. Не знаю, не знаю, что за впечатление я сделала на него; но знаю только, что он все сидел против меня, разговаривал, и мне все думалось, что он говорит про себя, посмотрим, что за созданье (лучше, за зверь), которое Маминька мне так разхваляет. Ах, как тогда я часто дышала, но все казалась так unconscious of his gaze {нечувствительной к его пристальному взору - англ.}, что Маминька подумала, что в самом деле я была спокойна. Говори что хочешь, а ужасно быть с этой мыслию, что будто на показ в каком-либо месте. Мать, представя мне его, рекомендовала ему за хорошую приятельницу, с минуту она держала меня перед ним, я не смела посмотреть на него, мы оба молчали.

   У Laval была нещастная Алина¹⁶². Сердце раздирается, говоря про нее. Там был черт Касаковской¹⁶³. Вот их история. Алину прочили за всех; за Лапухина¹⁶⁴, он ей сам отказал, хотя, по своему обыкновению, успел свернуть ей голову. Долго не могла она опомниться от этаго удара, но потом отец ея почти просто навязывал ея Ванишь Варанцов¹⁶⁵ (Дурак), прошлую зиму предлагали ея Панину¹⁶⁶, тоже неудачно. Несколько лет тому назад была она в Италии и там познакомилась с поляком Косаковским: он посватался за нее. Сумасбродная Софья Григорьевна¹⁶⁷ хотела выдать ея за него. Отец не позволил, и дело кончено. Эту зиму после помолвки Александрины Репниной¹⁶⁸ за Кушелева-Безбородко vert-oeil¹⁶⁹ (зеленый глаз), стали ладить свадьбу ея с другим братом, Gregoire¹⁷⁰. Дело шло как нельзя лучше. В него вмешалась Сантиментальная Корова Багреева¹⁷¹, которой Алина вверилась совершенно (один я знаю порок у Алины - желание выйти замуж), мне не нравилась эта связь с Сантиментальной, потому что я знала, что она влюблена в Кушелева: наконец уехали мы в Москву, и вот это случилось без нас. Кушелева вдруг отправили в внутрь России; он уехал, не открывшись в любви. В то время как Алина получила этот удар, приехал Касаковской. Он велел сказать К<нязю> Петру¹⁷², что отказывается от всех претензий на руку Алины, хотя все ея обожает, и потому просит его не поступать с ним так сухо. Тот сказывает это Алине, которая уже прежде видела его у Зенеиды¹⁷³ и очень смутилась. После разговора с отцом они уговорились, ежели он позовет ея танцовать, то пойти с ним, и вот где начались истории. Он позвал ея танцовать: она вдруг начала благодарить его и говорить, qu'elle était touchée du sentiment qui'il lui avait conservé (как трогательно, что он сохранил свое чувство)... Слово за слово, вышла декларация. Все это подслушала Багреева, чертовка. #

  

   Апрель <1829>

  

   Неужели действует во мне воспоминание, неужели я еще могу лю... но нет, один ты, друг мой, один-один Журнал, узнаешь, что за чувство во мне, когда я слышу его голос¹⁷⁴. C'est une larme de souvenir... peut-être de regret. C'est le passé que je regrette, son souvenir est toujours là (Это слеза воспоминания ...быть может сожаления. Я сожалею о прошлом. Воспоминания о нем всегда во мне). Знаю все, знаю все недостатки ЕГО, умею скрыть чувства, смеюсь, играю, весела, но, увы, не веселюсь. Опять слезы, опять горе, опять, о! Боже... Любовь, и любовь страстная к прошедшему былому. Один раз только я искренно полюбила, судьба не исполнила моего желания, Провидение Всеведущее может быть спасло меня. Я повинуюсь, не ропщу. Разсудок заменил место любви, но уничтожил воображение, надежду и желания: я пробудилась от щастливейшаго сна, чтобы видеть настоящее: завеса отдернута...

   Теперь уже не обманусь призраками. Как грустно мне на бале! Теперь мне все равно, я ко всему равнодушна. Сегодня весела, игрива, но не от души: в ней все пусто, все спокойно, но как все холодно. Мне кажется, что с прошедшей зимы я прожила век, целой век, и стара душою я, и думаю, что стара летами. Совестно сказать, что 21 год, а что эти лета в сравнении с целой жизнию.

   Вчера глупейший бал и театр у новаго посла Дюка Mortemare¹⁷⁵. Играли провербы и l'ours et le Pacha ("Медведь и Паша"), преглупо все. Mme Ste Aldegonde, sa belle soeur (его невестка) и жена человека, которой бежал в Америку, был приз de corps (арестантом) и теперь, как обыкновенно, входит в нашу службу¹⁷⁶, угащивала или, лучше сказать, приседала входящим и плясала для своего удовольствия. Я малое время была, но вот что узнала. ОН¹⁷⁷ подошел ко мне и сказал мне почти на ухо, что брат бесподобной Алины Паниной¹⁷⁸ прощен, т<о> е<сть> как Чернышев¹⁷⁹ - солдатом с Выслугой. Мы говорили об Паниных, он стоял, облокотись на моем стуле. Эту минуту или время было можно назвать щастием. Бибиков тоже увивался¹⁸¹, но это все равно. Сегодни имянины Государыни¹⁸⁰, я была дежурной, одета чюдесно в желтом платье с рисованными гирляндами сирени, все сходят от него с ума: видела Варинькинаго друга и желаемаго ею мне жениха Матвея Велиурскаго¹⁸². Как он постарел. Познакомилась с Урусовой¹⁸³ и очень ея полюбила: обедала у Александрии Кушелевой¹⁸⁴ и буду там вечером. Новые свадьбы: Лиза Вяземская за Алек<сандра> Хитрово¹⁸⁵, К<няжна> Хованская за Кокошкина¹⁸⁶, Алек<сандрина> Лаваль за Касаковскаго - мой чорт.

   # Влюбившись в Кушелева, она никак не хотела, чтоб это сделалось. Она сдружилась с Коса<ковским>, дала ему рандеву у себя. Тут он увидел Дуру сестру Кушелева, Лабанову¹⁸⁷, которой он стал говорить про свою любовь к Алине. Та пошла и ей все перезказала. Алина призналась ей же, что его любит. Багреева <нрзб>, он хитрил, Алина объявила, что выйдет за него одного, долго в том упорствовала, и что же теперь вышло. Коса<ковский>, видев, что дело не идет на лад, предложил руку свою Сиверсовой¹⁸⁸, которая ему отказала, говоря, что она знает, что он ищет Алину. Он велел ей сказать что не он, а она за ним бегает. Потом посватался за Алек<сандрину> Лаваль, и говорят, что сегодня их помолвили.

  

   <Пятница> 26 Апреля <1829>

  

   В середу 24 была свадьба William'a и <нрзб> Forrester¹⁸⁹, все было очень хорошо, вечером я была у Андерsона¹⁹⁰, и мы немного танцовали. В тот же день я была у Алины, которая уехала с Государыней прежде в Варшаву [на] коронование, а там на месяц в Берлин¹⁹¹. Сказали мне Репнины, что есть еще надежда для Алины. Дай Боже. Сегодня уехала Варвара Дми<триевна>, и я накануне, и как мне жаль ее.

  

   8 Мая

   Le premier de Mai - une promenade brillante, mais point d'interrêt, car je n'en ai qu'un seul et n'ose l'avouer. Il est à Moscou - sa mère est morte et encore il y est pour consoller les pauvres Panine, qui ont perdu Adèle, leur soeur. Comme je plains la délicieuse Véra. Il est terrible de faire une perte semblable! Le second de Mai - la fête de Maman - nous avons eu une soirée: assez de monde et le fameux Houmbolt, mais de lui après. Le plus intéressant pour le moment est que le pauvre Serge Galitzine, qui vient de partir hier pour la guerre grâce à la coquetterie de Mlle larsoff y était ainsi que cette dernière. Il est fou amoureux d'elle et par un mot affreux elle vient de le renvoyer à la guerre. Il désirait entrer au service: devenant amoureux, il avait changé d'avis. Pour connaître ses sentimens, il lui dit un jour: "Que croira-t-on en ville de ce que je ne vais pas à la guerre?" - "Ce que je crois", - fut la cruelle réponse, "que vous avez peur". Après ce mot il donna sa supplique, entra dans le régiment des artilleurs et après est parti. Dieu sait, comment cela finira. Pour ma propre personne le jeune Titoff me fit beaucoup la cour et le comte Komarovsky n'est pas indifférent: pour sa soeur elle était ridicule dernièrement avec ses attentions. Le plus intéressant pour le moment est de savoir que dimanche passé le comte Mathieu Wielhorsky est venu pour la première fois chez nous. C'est un homme charmant. Je crois bien, que si les désirs de Barbe pouvaient s'accomplir, je serais la première à les trouver bien agréables. Il n'est point beau, mais sa figure est si agréable et puis tout l'Univers dit que c'est un homme rare. Il n'est pas très jeune, il n'en sera que meilleur mari. Si Dieu voulait bien accomplir la première idée raisonnable, que j'ai eu depuis bien longtemps! Mais que sa volonté soit faite!

  

   <Среда> 8 Мая <1829>

  

   (Первого мая - блестящая прогулка¹⁹², но без всякого интереса, потому что он лишь один, и я не смею в том признаться. Он в Москве, его мать умерла¹⁹³, к тому же ему предстоит утешить там несчастных Паниных, которые потеряли Адель, свою сестру¹⁹⁴. Как я сочувствую прелестной Вере. Как страшно пережить подобную утрату! Второго мая - маменькины именины: у нас был вечер, довольно гостей и знаменитый Гумбольд¹⁹⁵, но о нем позже. Замечательнее всего то, что бедный Сергей Голицын, который только вчера уехал на войну, из-за кокетства M-lle Ярцевой¹⁹⁶, был на вечере также, как и последняя. Он безумно в нее влюблен, а она своими ужасными словами только что отправила его на войну. Он желал поступить на службу; влюбившись, передумал. Чтобы убедиться в ее чувствах, он однажды сказал ей: "Что подумают в обществе о том, что я не иду на войну?" "Что думаю я, - был жестокий ответ, - так это то, что вы трусите". После этих слов он подал прошение, поступил в артиллерию и вскоре уехал. Бог знает, чем все это кончится.

   Что касается собственной моей персоны, то за мной ухаживал молодой Титов¹⁹⁷, и граф Комаровский¹⁹⁸ ко мне тоже неравнодушен. Что до его сестры¹⁹⁹, так она в последний раз была смешна со своими знаками внимания. Самое интересное сейчас - это то, что в прошлое воскресенье к нам впервые приехал граф Матвей Виельгорский. Это очаровательный человек. И я думаю, что если бы мечты Варвары могли исполниться²⁰⁰, я была бы первой, кого это обрадовало. Его нельзя назвать красивым, но внешность его так приятна, и к тому же весь свет говорит о том, какой это редкостный человек. Он не очень молод, но от этого он будет лишь лучшим мужем. Лишь бы только Господь пожелал выполнить мое благоразумное намерение, возникшее впервые за столь долгий срок! Да будет на то его воля!)

  

   17 Mai.

   Depuis huit jours maman est malade. Sa maladie a commencé par une espèce de coup de sang, qui nous a fort inquiètes, mais qui dans le fond n'était rien du tout. Elle est encore très souffrante et comme elle aime a s'inquiéter, elle est persuadée qu'elle a eu un coup. Il est vrai que cela en avait l'air, mais il était si foible que je suis sûre que ce n'est simplement qu'un accident nerveux. Au reste je suis tranquille sur son compte malgré qu'elle a peur à présent de la moindre chose.

   Je ne puis dépeindre pourtant quelles réflections son accident m'a fait faire. A présent elle s'accroche à tout pour parler de sa mort qui comme je l'espère en Dieu est bien éloignée encore. Je ne puis comparer à rien le mieux les sentimens que j'ai éprouvés et que j'éprouve encore qu'à une pierre lancée d'en haut et tombant à mes pieds. Je suis plus résignée que jamais mais toujours mon coeur se glace en pensant que j'ai pu être un moment en danger de me trouver dans l'état le plus affreux, le plus seul dans lequel l'on puisse se trouver. Il me semble souvent que mon sort ne peut plus changer.

  

   (<Пятница> 17 мая. <1829>

  

   Вот уже неделя, как маменька болеет. Ее болезнь началась с чего-то похожего на апоплексический удар, что вызвало у нас сильное беспокойство, но в действительности удара не было. Она еще хворает, а поскольку она так мнительна, то уверена, что у нее был удар. Это и вправду было на него похоже, но он был так слаб, что я уверена, что это было просто нервное расстройство. Одним словом, я спокойна на ее счет, хотя она теперь боится малейшего пустяка.

   Однако я не могу не описать тех размышлений, на которые меня навел этот несчастный случай. Она цепляется теперь за все, чтобы поговорить о своей смерти, которая, уповаю на Господа, еще далека²⁰¹. Ни с чем не могу лучше сравнить чувства, которые я испытала и еще испытываю, как с камнем, брошенным откуда-то сверху и падающим к моим ногам, но мое сердце все еще леденеет при мысли, что некоторое время мне грозила опасность оказаться в самом страшном, самом беспросветном одиночестве, в котором только можно оказаться. Теперь, однако, мне кажется, что моя судьба не может более измениться.)

   Я обречена, мне кажется, быть одной и проводить жизнь, не занимая собою никого. Без цели, без желаний, без надежд. Кажется даже не пройти жизнь мою: все планы, что я делала, все рушились до сих пор без успеха. Надежды, как легкий пар, изчезли, от любви остались одни воспоминания, от дружбы, одни regrets (сожаления). Теперь "За днем проходит день, следов не оставляет"²⁰², былое все в голове, будущее покрыто Тьмою. Я перестаю желать, я перестала делать планы. Беды не минуешь, пусть сердце приучается все забывать, пусть как камень холодной не чувствует радостей земных, чтоб горе не имело также над ним влияния. Кто подумал бы, прочитав эти строки, что та, которая их пишет, почти всегда весела в гостиной; что улыбка на лице, когда горе в сердце, и что душу теснит и слезы на глазах, когда говорю я вздор и весела как соловей. Mais n'en jugez pas par l'apparence (Но не судите по внешнему виду). Вот, что значит свет, вот, как должно жить в нем. Кто мог бы сказать, что безпокоит меня мое состояние непристроенное, incertain {неопределенное - англ.}, что я бы желала знать судьбу мою. Но что же делать? Не роптать и повиноваться промыслу Божьему, и предузнавая нещастья, и не горюя об будущем. Ах, Анета, Анета, ты не чувствуешь всего своего благополучия.

   Basile Repnine vient de partir ces jours-ci pour Berlin. J'ai eu beaucoup de regrets de lui dire adieu. C'est un si excellent homme et à présent on en trouve si peu. Avant cela nous avions fait une partie de plaisir avec les Repnine et la comtesse Zouboff à Catherinhoff à cheval et nous nous sommes beaucoup amusés: aussi nous sommes allés passer la journée chez ces imbéciles de Koucheleff, êtres insupportables, fiers, bêtes, avares, sans aucun sentiment. Varette, ce bijout de fille, était avec nous, ainsi que Mlle Kozloff. La partie était des plus agréables, quoique j'avais le spleen au plus haut degret...

   Dimanche passé nous avons eu beaucoup de monde, entre autres jeunes gens Kiceleff et Titoff. Tous les deux bien aimables. Madame Wacilevsky était furieuse, (et elle l'est déjà depuis longtemps): car le premier, lui ayant fait la cour d'une manière un peu singulière, ne l'a point approchée de toute la soirée et m'a trop parlé apparement.

   Mardi j'ai passé une soirée bien agréable chez nous. Le délicieux comte Wielhorsky,est venu un peu après huit heures,et est resté jusqu'à minuit passé. Il est fort aimable, fort aimable et à cette douceur, cette "gentlemanlike" manière d'être, qui le fait chérir de tous ses amis et le rend l'un des plus charmans compagnons dans la société. Si j'osais dire ma pensée, mais... j'ai promis de ne plus faire ni conjectures ni plans.

   (На днях Василий Репнин уехал в Берлин. Мне было очень грустно с ним прощаться. Это такой прекрасный человек, каких теперь очень мало. До этого мы с Репниными и графиней Зубовой совершили конную прогулку в Екатерингоф²⁰³, и нам было очень весело. Еще мы ездили на один день к этим тупицам Кушелевым²⁰⁴ - несносным, горделивым, глупым, скупым и лишенным всякого чувства. С нами была Варетт²⁰⁵, это сокровище, и Mlle Козлова²⁰⁶. Прогулка была очень приятной, хотя меня и одолевала жесточайшая хандра.

   В прошлое воскресенье у нас были гости, среди молодых людей - Киселев и Титов. Оба весьма любезны. Мадам Василевская в ярости, и уже давно, так как первый, после несколько странного ухаживания за нею ни разу за весь вечер к ней не подошел и явно слишком долго разговаривал со мной.

   Во вторник я провела приятный вечер дома. Премилый граф Виельгорский пришел после восьми и остался далеко заполночь. Он очень любезен, очень; а это обаяние, эти манеры "gentlemaniike" {истого джентльмена - англ.} снискали ему обожание всех его друзей и в обществе делают его одним из очаровательнейших собеседников. Если бы я смела высказать свою тайную мысль, но... я дала слово не строить ни предположений, ни планов.)

  

   22 Mai.

   Maman est toujours encore malade. Dimanche passé on n'a point reèu de dames, mais aussi la soirée composée d'hommes seulement a fait qu'elle était bien agréable. Kraevsky, qui est presque fou de ce qu'on l'a reèu au Collège des Affaires Etrangères y était. Je le nomme le premier car excepté lui et Stoll, le peintre de fleurs, je ne connais personne qui m'ennuie d'avantage. Si K suppose, que ses boutons blancs sont un pas vers ma faveur - il se trompe, car ni boutons blancs, jaunes, verts, gris, rouges, ne me feront jamais changer d'avis.

   Kiceleff est venu un peu après l'arrivée des Meendorff, Titoff, Ficher et Welhorsky. Il s'est assis à côté de moi et moi, ayant adressé la parole au comte, ce dernier a changé de place et est venu se mettre à côté de lui. Après avoir parlé quelque temps, je dis en riant à Kice: "Вы не на своем месте сидите", car Mme Wacilevsky était à ma gauche. Sans attendre le reste de ma phrase, la moutarde monte au nez de Monseigneur et comme une raquette il prend feu et vat s'asseoir vis-à-vis. J'aurais ri de bon coeur à cette boutade, mais le comte en a profité pour se placer à côté de moi et pour ne plus me quitter d'un moment. K a put croire, que j'ai dit cela expret, pour qu'il cède sa place au comte et pour rien au monde je ne veux pas, qu'il ait cette idée, car dans le moment je n'y pensais même pas. Après la plupart du monde s'est en allé et il n'est resté que Meendorff, Titoff et le comte et jusqu'à 12 nous avons parlé de littérature.

  

   (<Среда> 22 мая. <1829>

  

   Маменька все еще нездорова. В прошлое воскресенье у нас не было дам, но вечер, на котором присутствовали лишь мужчины, был весьма приятен. Был Краевский, который безумно рад тому, что его приняли в Коллегию иностранных дел. Я называю его первым, потому что кроме него и Штоля, художника-флориста²⁰⁷, я не знаю никого, кто наводил бы на меня такую скуку. Если К<раевский> предполагает, что белые пуговицы²⁰⁸ помогут ему добиться моего расположения, то он ошибается, ибо ни белые, ни желтые, ни зеленые, ни серые, ни красные пуговицы не заставят меня переменить мнение.

   Киселев пришел немного позднее Мейендорфов, Титова, Фишера²⁰⁹ и Виельгорского. Он уселся возле меня, но, поскольку я заговорила с графом Виельгорским, последний сел возле него. После недолгого разговора я сказала Кисе<леву> смеясь: "Вы не на своем месте сидите", так как г-жа Василевская была слева от меня. Не дослушав конца моей фразы, кровь приливает к лицу его высокоблагородия, он вспыхивает как бенгальский огонь и усаживается напротив. Я охотно посмеялась бы над его обидчивостью, но граф воспользовался ею, сел возле меня и не покидал меня ни на минуту. К<иселев> мог подумать, что я сказала это намеренно, с тем, чтобы он уступил свое место графу, и уж менее всего я заинтересована в том, чтобы у него сложилось такое впечатление, ибо мне это и в голову не приходило.

   Затем почти все ушли. Оставались лишь Мейендорф, Титов и граф, и до 12 мы проговорили о литературе.)

  

   2 de Juin Petersbourg.

  

   Toujours encore en ville et la raison si triste - la pauvre Анна Ант<оновна> est très malade et Dieu sait, si elle en réchappera, mais j'espère toujours pour le mieux. Alexis vient de partir pour les terres, Pierre avec le Duc. Nous attendons Barbe, son mari et sa délicieuse petite, mais encore elle ne peut demeurer chez nous, car nous avons eu la rougeole et avons encore la cocluche. Quel beau temps! et Dieu sait, quand nous irons à Prioutino. Comme la rivière est belle! quel beau ciel! pas un seul nuage. La Neva est comme une beauté fière, calme, tranquille, mais belle, très belle... De la fenêtre je vois la forteresse et ses remparts, le pont sur la Neva... J'entends de loin le bruit des équipages - quel beau tableau, comme il est mélancolique, comme il fait rêver! comme il fait penser à la vie et surtout au futur. On me demande ce que j'écris, on voudrait lire mon journal! Ils ne le verront pas! Au reste, il ne pourrait que les attrister.

   Alexis, en partant, me priait de lui faire une surprise pour son arrivée. Il parlait souvent du.... Je voudrais bien recevoir au plus vite sa première lettre. Et pourquoi? dit la conscience. Parce que je suppose, qu'elle sera remplie d'interrêt.

  

   Une Physionomie agréable, douce, mais mélancolique, l'oeil vif, animé, les cheveux tout à fait gris, une taille moyenne, maigre. Une grande propreté dans la toilette sans affectation de petit maître. Une manière aisée, douce, agréable, prévenante. Voilà l'extérieur de cet homme charmant. En le voyant je me dis de suite: "It is a perfect gentleman" et je ne me suis point trompée. En général je trouve que l'extérieur trompe rarement et surtout les yeux. Sa personne inspire l'interrêt du premier coup d'oeil et il le conserve pour toujours. Jamais je ne fus prévenue pour personne autant que pour cet homme, il m'inspira cette confiance, cet estime, qui est la base de tous les sentimens distingués. Etant avec lui il me paraissait que j'étais avec cet être supérieur, avec cet homme au quel j'aurais volontier et sans crainte confié mon existence. Pour lui je n'avais point d'amour idéal, tout n'était qu'estime, respect, admiration.

   Son âge (je crois 40 ans) ne m'effrayait point. C'est sur lui que je pouvais compter car ses principes si purs garantissaient le bonheur. Sa réputation sans tâche, l'amour, que lui porte tout le monde, me prouvait bien, que le voir et l'aimer était la même chose. Heureuse la femme qui l'aura: il doit être fait pour rendre le monde heureux.

   Nous avons été mardi passé chez Ficher. Quel bel établissement! Comme j'ai joui par ce que l'Intérêt y était. Nous étions Mon Père, Maman, Meendorff, le comte Welhorsky, Alexis, ma cousine Marfa et Mme Adam, née Poltoratsky, aussi ma cousine, femme charmante. J'ai bien plaisanté le comte sur sa science botanique. Il était aussi aimable que d'ordinaire et a demandé de passer la soirée chez nous. Le soir nous avons eu Glinka et Ivanoff, un chantre de la cour. Dieu! quelle belle voix de Tenor! Le comte est venu tard, mais il a chanté, est resté très tard, très tard. Voilà tout, voilà tout, voilà tout!

  

   (<Воскресенье> 2 июня (1829) Петербург.

  

   Мы все еще в городе, и причина тому грустна - бедняжка Анна Антоновна очень больна, и Бог знает, поправится ли она, но я все же надеюсь на лучшее. Алексей недавно уехал в наше поместье ²¹⁰. Петр с герцогом. Мы ожидаем приезда Варвары с мужем и очаровательной малышкой, она не может жить у нас, потому что у нас болели корью и все еще болеют коклюшем. Какая прекрасная погода! и один Бог знает, когда мы поедем в Приютино. Как великолепна река, какое чудесное небо, ни одного облачка! Нева, как гордая красавица, спокойна, тиха, но хороша, очень хороша... Из окна я вижу крепость, ее стены, мост через Неву²¹¹... Я слышу доносящийся издалека шум экипажей - какая прекрасная картина, как она меланхолична, какие навевает грезы, сколько дум о жизни, и особенно о будущем пробуждает она! Меня спрашивают, что я пишу, они хотели бы прочесть мой журнал! Они никогда его не увидят! Да и зачем, он лишь опечалил бы их. Алексей, уезжая, просил меня приготовить к его возвращению сюрприз. Он часто говорил о... Мне очень бы хотелось как можно скорее получить от него письмо. И почему ж это? - спрашивает мой внутренний голос. Да потому, что оно, как я предполагаю, должно удовлетворить мой интерес.

  

  

   Лицо приятное, мягкое, но задумчивое, взгляд острый, живой, волосы совершенно седые, рост средний, он худощав. Одет весьма изысканно, без претензий, свойственных выскочкам. Манера поведения непринужденная, мягкая, приятная и предупредительная. Вот облик этого обаятельного человека. Увидев его впервые, я сама себе тут же сказала: "Вот настоящий джентльмен", - и я не ошиблась. Я всегда думала и продолжаю думать, что внешность редко обманывает, особенно глаза. Эта личность с первого взгляда вызывает к себе интерес, и этот интерес сохраняется навсегда. Никогда и ни к кому не была я так расположена, как к этому человеку, он внушал мне доверие и уважение, которые лежат в основе всех самых глубоких чувств. Находясь в его обществе, мне казалось, что я в обществе такого совершенного существа, такого человека, которому охотно и безбоязненно доверила бы свою жизнь. Я не испытывала к нему идеальной любви, это было скорее поклонение, уважение, восхищение.

   Его возраст - думаю, лет сорок²¹² - нисколько меня не пугал. Да, на него я могла положиться, ибо его столь твердые правила были верным залогом счастья. Его безупречная репутация²¹³, обожание, которое он внушает всем без исключения, убеждали меня, что видеть его и любить - одно и то же. Счастлива та женщина, которая его полюбит; он, кажется, создан для того, чтобы нести в мир счастье.

   Во вторник мы заезжали к Фишерам. Какое прекрасное заведение!²¹⁴ Как я радовалась тому, что Интерес был там тоже. Там были папенька, маменька, Мейендорф, граф Виельгорский, моя кузина Марфа^2|5 и мадам Адам, урожденная Полторацкая, другая моя кузина²¹⁶ - прелестная женщина. Я подтрунивает над графом Виельгорским по поводу его учености в области ботаники. Он был, по обыкновению, очарователен, и просил позволения провести вечер у нас. Вечером у нас были Глинка и Иванов, придворный певчий. Боже, какой прекрасный тенор!²¹⁷ Граф приехал поздно, но тоже пел и оставался долго, очень долго... Вот и все, вот и все, вот и все!)

  

   8 Juin.

   La pauvre Анна Антоновна est morte. Elle n'a pas pu supporter sa maladie. Que Dieu lui fasse grâce pour toutes ses fautes volontaires et involontaires! Dans un mois il y aurait un an, que M. Ermolaeff est mort, elle n'a pas pu supporter la vie sans lui. Si leur amour était coupable et ridicule pendant leur vie, il est bien sanctionné par la constance à elle et sa mort a mis le cachet par ce qu'il l'a rendu admirable.

   Barbe, la chère Barbe est arrivée. Sa petite est délicieuse. Je passe tout mon temps avec elle. Le jour de la mort de la pauvre Allemande, le matin, Wielhorsky est venu chez elle, car elle demeure dans ia maison de ma Tante Wolkonsky a <нрзб> de toutes ces histoires. Le comte part pour un mois pour ses terres et il revient ici et allors j'espère, que nous le verrons souvent, mais non, il craindra de venir pour ne pas faire parler de lui. Il sera aussi très délicat sur mon compte: il ne peut m'aimer. Son coeur est trop usé par l'amour, pour qu'il puisse jamais penser à m'épouser, et puis j'ai trop peu de charmes, je sens moi-même, que je ne suis plus ce que j'étais à 18, 19 ans. Je pouvais allors faire des passions, à présent... Jamais! Mais faut-il de la passion pour faire un bon mariage et pour être heureux? - Non, mais il faut du moins un peu d'amour d'un côté et moi je ne puis plus en inspirer. Annette relis la 90 feuille de son journal, voilà sa vie future.

  

   (<Суббота> 8 июня <1829>

  

   Бедная Анна Антоновна умерла. Она не смогла перенести болезнь. Да простит Всевышний все ее вольные и невольные прегрешения! Через месяц исполнился бы уже год, как не стало г-на Ермолаева; она не смогла жить без него. Хотя при жизни любовь их и была беззаконной и смешной, но она была возможна благодаря ее постоянству. А ее смерть освятила их любовь, сделав ее достойной восхищения. Приехала Варвара, моя милая Варвара. Ее малышка прелестна²¹⁸. Все свое время я провожу у нее. Утром в день смерти бедной немки, Виельгорский приехал к ней, так как она живет в доме моей тетушки Волконской ²¹⁹ <нрзб>. Граф уезжает на месяц в свое поместье, а потом вернется сюда и тогда, надеюсь, мы будем видеть его часто. Но нет, он будет опасаться приходить, чтобы не возбудить толков о себе. Он будет все так же галантен со мной: он не может меня полюбить. Его сердце слишком устало от любви, чтобы он мог помышлять о женитьбе на мне, и к тому же во мне теперь слишком мало очарования, я чувствую сама, что я уже не та, кем была в 18, 19 лет. Тогда я еще могла внушать страсть многим, сейчас... Никогда! Но так ли уж нужна страсть, чтобы создать благополучную семью и быть счастливой? Нет, но нужна хоть капля любви с одной стороны, а я не могу ее более внушать. Annette перечитала страницу 90 своего Журнала²²⁰. Вот она, будущая жизнь!)

  

  

   Перед отъездом в Приютино, на другой день приезда Вариньки, ушла я на балкон и там засмотрелась на Неву. Как чистое зеркало отражала она все предметы на берегах своих <...>

  

   Приютино

   Тра ла ла ла, тра ла ла ла, тра ла ла ла, я презираю всех и вся. Ах Боже мой, как весело на даче! Что за время, что за покой. Хоть весь день пой. Бог мой, какой... ты что... ах, не скажу... я пережила все, и теперь в сердечной или с сердечной пустоты пою, шалю, свищю, и все на ю с одним исключением - только люблю нет, я к сему слову прилагаю отрицательную частичку не, и выходит все прекрасно. Не люблю. Прекрасно, прекрасно... Чу, едет кто-то, не к нам ли? Нет, к нам некому быть, любимцы и любители все разъехались по местам, по морям, по буграм, по долам, по горам, по лесам, по садам, ай люли, люди, ай лелешеньки мои... смотрю и ничего не вижу, слушаю и ничего не слышу.

   Ах браво, только чюхонец не может быть, подойдем к балкону: ай да чюхландия, хоть бы и барину так бойко проехать. Но он может быть едет к любезной! Ах как чювствительно! Больные глаза от грязи и полупияное лицо очень хорошо рисуются в воображении с безсмертным богом любви. Да и то сказать, не один чюхонской Амур бывает с куриной слепотою, и южной Италианской Бог, любовник красоты и Психеи бывает иногда не так-то здоров.

  

   <Вторник> 25 июня <1829>

  

   Как справедлив тот, кто сказал, что la vie d'une femme est toujours un roman (жизнь женщины всегда роман)! Прочитав прежние строки, кажется, что любовь, замужество, решение судьбы - все, все было далеко от меня, а теперь... Ничего не может быть ближе, и кто же об этом думает, я никогда не могла бы себе то вообразить. Жеорж Меендорф²²¹. В первое воскресенье он был у нас, и Варинька заставила меня то заметить. Александр М<ейендорф>, приехавший из Чужих край, и старинной мой друг, был с ним и сочинил в честь Прию<тина> и мне стихи²²². Потом в прошедшую субботу George приехал один, и тут я сама заметила, что он был очень нежен и absent {рассеян - англ.}. В воскресенье же (нет, в субботу вечером) приехал Александр. George был все два дня грустен, безпокоен, préoccupé (озабочен). Я всякую минуту боялась декларации. Но что меня и Вариньку изумило, это фраза, которую он ей сказал вечером, сидя и учась у ней играть в "Романс". В это время, как я пела и возхищала Алек<сандра> и даже Папиньку, Georg