Главная » Книги

Блок Александр Александрович - Из записных книжек и дневников, Страница 4

Блок Александр Александрович - Из записных книжек и дневников


1 2 3 4

воеобразных, лежащих в областях искусства
  только. Гумилев определяет его путь: от иррационального к рациональному
  (противуположность моему). Его "Венеция". По Гумилеву - рационально все (и
  любовь и влюбленность в том числе), иррациональное лежит только в языке, в
  его корнях, невыразимое. (В начале было Слово, из Слова возникли мысли,
  слова, уже непохожие на Слово, но имеющие, однако, источником Его; и все
  кончится Словом - все исчезнет, останется одно Оно.)
  
  Пяст, топорщащийся в углах (мы не здороваемся по-прежнему). Анна
  Радлова невпопад вращает глазами. Грушко подшлепнутая. У Нади Павлович
  больные глаза от зубной боли. Она и Рождественский молчат. Крепкое
  впечатление производят одни акмеисты.
  
  Одоевцева.
  
  М. Лозинский перевел из Леконта де Лилля - Мухаммед Альмансур,
  погребенный в саване своих побед. Глыбы стихов высочайшей пробы. Гумилев
  считает его переводчиком выше Жуковского.
  
  Гумилев и Горький. Их сходства: волевое; ненависть к Фету и Полонскому
  - по-разному, разумеется. Как они друг друга ни не любят, у них есть общее.
  Оба не ведают о трагедии - о двух правдах. Оба (северо)-восточные.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  1921
  
  
  
  2 февраля
  
  
  
  <...> Издательство "Алконост" не стесняет рамками литературных
  направлений. Тот факт, что вокруг него соединилась группа писателей,
  примыкающих к символизму, объясняется, по нашему убеждению, лишь тем, что
  именно эти писатели оказались по преимуществу носителями духа времени.
  
  Группа писателей, соединившаяся в "Алконосте", проникнута тревогой
  перед развертывающимися мировыми событиями, наступление которых она
  чувствовала и предсказывала; потому - она обращена лицом не к прошедшему,
  тем менее - к настоящему, но - к будущему. Этим определяется лицо
  издательства и его название.
  
  
  
  
  
  7 февраля
  
  
  
  Перед нашими глазами с детства как бы стоит надпись; огромными буквами
  написано: Пушкин. Это имя, этот звук наполняет многие дни нашей жизни.
  
  Имена основателей религий, великих полководцев, завоевателей мира,
  пророков, мучеников, императоров - и рядом это имя: Пушкин.
  
  Как бы мы не оценивали Пушкина - человека, Пушкина - общественного
  деятеля, Пушкина - друга декабристов, Пушкина - мученика страстей, все это
  бледнеет перед одним: Пушкин - поэт. Едва ли найдется человек, который не
  захочет прежде всего связать с именем Пушкина - звание поэта. <...>
  
  
  
  
  
  7 марта
  
  
  
  B 1918-1919 гг. я получал случайные номера журнала "Рабочий мир",
  издание "Московского центрального кооператива". Журнал по большей части -
  марксистский, конечно; тем не менее, несмотря на сотрудничество
  Львова-Рогачевского и т.п., там попадались культурные статьи: например,
  "Вершины жизни" Машковцева - об искусстве; "Приезд послов в старой Москве"
  - с иллюстрацийками: Левитану отдается предпочтение перед Шишкиным;
  "Искусство свободного воспитания тела" (о Дункан и Далькрозе) - Х.
  Веселовского; о художнике Федотове - с иллюстрациями. - По-видимому, и этот
  журнальчик заглох.
  
  При Временном правительстве, начиная с мая 1917 года и окончившись
  лишь после октябрьского переворота (последний, 24-й, номер я видел в
  феврале 1918-го, он помечен 1 февраля), выходил журнал Родзянко
  "Народоправство". Редактировал Чулков Г.И., писали Бердяев, Вышеславцев,
  Алексеев и другие московские профессора, Чулков, Зайцев, Ремизов, священник
  Сережа Соловьев, Пришвин, Ал. Толстой, Вяч. Иванов, Кондорушкин и др.
  Очерки Ремизова назывались "Всеобщее восстание". Чулков негодовал на
  Горького по поводу его презрения к русским и обожания евреев. Интересны
  записи "солдатских бесед", подслушанных каким-то Федорченко - отрывки (ŠŠ
  9,10, 11, 12, 13). Это - самое интересное.
  
  Бердяев после октября (Š15) пишет многословно и интересно, что
  революции никакой и не было. Все - галлюцинация, движение в хаосе и анархии
  не бывает, все еще пока - продолжение догнивания старого, пришло смутное
  время (стихи В. Иванова в журнале называются "песнями смутного времени"),
  все революционные идеи давно опошлились, ненависть к буржуазии есть
  исконная ненависть темного Востока к культуре, "одолел германский яд",
  Россия не выдержала войны. Мораль: покаяться и смириться, жертвенно
  признать элементарную правду западничества, необходим долгий труд
  цивилизации.
  
  Чулков спорит, говоря, что "происходящее" есть мрачная контрреволюция,
  а в марте революция была.
  
  Но записи Федорченко всего интереснее, кто он и чем окрашивает, что
  слышит, что выбирает. Выходит серо, грязно, гадко, полно ненависти,
  темноты, но хорошо, правдиво, совестно. <...>
  
  
  
  
  
  20 апреля
  
  
  
  Орг прислал "Русскую мысль" П. Струве, январь-февраль 1921 года. Та же
  обложка - только прибавлено: "Основана в 1880 году". Передовая от редакции
  - "К старым и новым читателям "Русской мысли"", как весь номер, проникнута
  острым национальным чувством и "жертвенной" надеждой на возрождение
  великодержавной России. <...>
  
  Начало дневника З.Н. Гиппиус. Это очень интересно, блестяще, большею
  частью, я думаю, правдиво, но - своекорыстно. Она (они) слишком утяжелена
  личным, тут нет широких, обобщающих точек зрения. Может быть, на обобщения
  такого размера, какие сейчас требуются, они и вовсе не способны. Патриотизм
  и национализм всей "Русской мысли" - тоже не то, что требуется. Это -
  правда, но только часть. У Зинаиды Николаевны - много скверных анекдотов о
  Горьком, Гржебине и др. <...>
  
  
  
  
  
  11 мая
  
  
  
  <...>В Москве зверски выбрасывают из квартир массу жильцов -
  интеллигенции, музыкантов, врачей и т.д. Москва хуже, чем в прошлом году,
  но народу много, есть красивые люди, которых уже не осталось здесь, улица
  шумная, носятся автомобили, тепло (не мне), цветет все сразу (яблони,
  сирень, одуванчики, баранчики), грозы, ливни. Я иногда дремал на солнце у
  Смоленского рынка на Новинском бульваре. <...>
  
  
  
  
  
  * * *
  
  
  
  С. Ефрон в Берлине приступает к изданию выдающихся поэтов последнего
  двадцатилетия, в том виде, как авторы сами себя издавали! В первую очередь
  - К. Бальмонт, А. Блок, А. Ахматова (!?)
  
  
  

Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
Просмотров: 387 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа