Екатерина Вторая - Собственноручные записки императрицы Екатерины Ii

вошла; я ей сказала, что я так плохо себя чувствую, что хочу исповедываться. Вместо духовника прибежал ко мне граф Александр Шувалов, которому я слабым и прерывающимся голосом повторила свою просьбу позвать моего духовника. Он послал за докторами; им я сказала, что мне нужна духовная помощь, что я задыхаюсь; один пощупал мне пульс и сказал, что он слаб; я говорила, что душа моя в опасности, а что моему телу врачи больше не нужны. Наконец духовник пришел и нас оставили одних. Я усадила его рядом со своей постелью, и мы по крайней мере полтора часа проговорили с ним. Я ему подробно разсказала о прошедшем и настоящем положении вещей, о поведении великаго князя по отношению ко мне и о моем - по отношению к Его Императорскому Высочеству, о ненависти Шуваловых, и как они навлекают на меня немилость Ея Императорскаго Величества, наконец о постоянных ссылках или увольнениях нескольких моих людей, и в особенности тех, которые больше всего ко мне привязывались, и о положении вещей в настоящее время вследствие всего происшедшаго, положении, заставившем меня написать императрице письмо с просьбою отослать меня. Я его просила доставить мне скорей ответ на мою просьбу. Я нашла его исполненным доброжелательства по отношению ко мне и менее глупым, чем о нем говорили. Он сказал мне, что мое письмо производит и произведет желанное впечатление, что я должна настаивать на том, чтоб меня отослали, и что наверное меня не отошлют, потому что нечем будет оправдать эту ссылку в глазах общества, внимание котораго обращего на меня. Он согласился, что со мной поступают жестоко, и что императрица, избрав меня в очень нежном возрасте, оставила меня на произвол моих врагов, и что она гораздо лучше сделала бы, если бы прогнала моих соперниц, а особенно Елисавету Воронцову, и сдерживала своих фаворитов, ставших пиявками народа при помощи всех монополий, которыя гг. Шуваловы изобретают каждый день и которыя, кроме того, заставляют всех громко роптать на несправедливость; доказательство тому - дело графа Бестужева, в невинности котораго все общество убеждено. Он закончил эту беседу, сказав, что сейчас же отправится к императрице, будет дожидаться ея пробуждения, чтобы с нею поговорить и ускорить разговор, который она мне обещала и который должен иметь решающее значение, и что я хорошо сделаю, если останусь в постели; он обещал сказать [императрице], что горе и страдание могут меня убить, если не прибегнуть к немедленным средствам помощи и не выведут меня так или иначе из состояния полнаго одиночества и заброшенности, в котором я нахожусь. Он сдержал слово и представил императрице мое состояние в таких убедительных и сильных красках, что Ея Императорское Величество позвала графа Александра Шувалова и приказала ему узнать, буду ли я в состоянии притти поговорить с ней в следующую ночь. Граф Шувалов пришел мне это передать; я сказала ему, что в виду этого соберу весь остаток моих сил. Когда я к вечеру вставала с постели, Александр Шувалов пришел мне сказать, что после полуночи он придет за мною, чтобы сопровождать меня в покои императрицы. Духовник через свою племянницу также велел мне передать, что дела принимают довольно хороший оборот, и что императрица будет говорить со мною в тот же вечер. Итак, я оделась к десяти часам вечера, легла совсем одетая на канапе и заснула. Около половины второго ночи граф Александр Шувалов вошел в мою комнату и сказал мне, что императрица требует меня к себе. Я встала и пошла за ним: мы прошли через передния, где никого не было. Подходя к двери в галлерею, я увидела, что великий князь прошел в противоположную дверь, направляясь, как и я, к Ея Императорскому Величеству. Со дня комедии я его не видела, даже когда я сказалась больной с опасностью жизни, он не пришел ко мне и не прислал спросить, как я себя чувствую. Я после того узнала, что в этот самый день он обещал Елисавете Воронцовой жениться на ней, если я умру, и что оба очень радовались моему состоянию. Наконец, дойдя до покоев Ея Императорскаго Величества, где застала великаго князя, как только я увидела императрицу, я бросилась перед ней на колени и стала со слезами и очень настойчиво просить ее отослать меня к моим родным. Императрица захотела поднять меня, но я оставалась у ея ног. Она показалась мне более печальной, нежели гневной, и сказала мне со слезами на глазах: "Как, вы хотите, чтобы я вас отослала? Не забудьте, что у вас есть дети". Я ей ответила: "Мои дети в ваших руках и лучше этого ничего для них не может быть; я надеюсь, что вы их не покинете". Тогда она мне возразила: "Но как объяснить обществу причину этой отсылки?" Я ответила: "Ваше Императорское Величество скажете, если найдете нужным, о причинах, по которым я навлекла на себя вашу немилость и ненависть великаго князя". Императрица мне сказала: "Чем же вы будете жить у ваших родных?" Я ответила: "Тем, чем жила прежде, до того, как вы удостоили взять меня". Она мне на это возразила: "Ваша мать находится в бегах, она была вынуждена покинуть свою родину и уехала в Париж". На это я сказала: "Я это знаю, ее считают слишком преданной интересам России, и король Прусский стал ее преследовать". Императрица вторично велела мне встать, что я и сделала, и немного отошла от меня в задумчивости. Комната, в которой мы находились, была длинная и имела три окна, между которыми стояли два стола с золотыми туалетными принадлежностями императрицы, в комнате были только она, великий князь, Александр Шувалов и я; против окон стояли широкий ширмы, перед которыми поставили канапе. Я заподозрела сначала, что за этими ширмами находится наверное Иван Шувалов, а может быть также и граф Петр Шувалов, его двоюродный брат; я узнала впоследствии, что я отчасти отгадала верно и что Иван Шувалов там находился. Я стала около туалетного стола, ближайшаго к двери, через которую я вошла, и заметила, что в золотом тазу на туалете лежали сложенныя письма. Императрица снова подошла ко мне и сказала: "Бог мне свидетель, как я плакала, когда при вашем приезде в Россию вы были при смерти больны, и если бы я вас не любила, я вас не удержала бы здесь". Эти слова означали, по-моему, извинение за то, что я сказала, что подверглась ея немилости. Я на это ответила, благодаря Ея Императорское Величество за все милости и доброту, которыя она мне выказала и тогда и теперь, говоря, что воспоминание о них никогда не изгладится из моей памяти и что я всегда буду смотреть, как на величайшее несчастье, на то, что подверглась ея немилости. Тогда она подошла ко мне еще ближе и сказала мне: "Вы чрезвычайно горды. Вспомните, что в Летнем дворце я подошла к вам однажды и спросила вас, не болит ли у вас шея, потому что я увидела, что вы мне едва кланяетесь и что вы из гордости поклонились мне только кивком головы". Я ей сказала: "Боже мой, Ваше Императорское Величество, как вы можете думать, что я хотела выказать гордость перед вами? Клянусь вам, что мне никогда в голову не приходило, что этот вопрос, сделанный вами четыре года тому назад, мог относиться к чему-либо подобному". На это она сказала: "Вы воображаете, что никого нет умнее вас". Я ей ответила: "Если бы я имела эту уверенность, ничто больше не могло бы меня в этом разуверить, как мое настоящее положение и даже этот самый разговор, потому что я вижу, что я по глупости до сих пор не поняла того, что вам угодно было мне сказать четыре года тому назад". Великий князь между тем, как императрица разговаривала со мной, шептался с графом Александром Шуваловым. Она это заметила и пошла к ним; они оба стояли почти посреди комнаты. Я не слишком хорошо слышала, что говорилось между ними; они не очень громко говорили, а комната была большая; под конец я услышала, как великий князь сказал, повышая голос: "Она ужасно злая и очень упрямая". Тогда я увидала, что дело шло обо мне, и, обращаясь к великому князю, сказала ему: "Если вы обо мне говорите, то я очень рада сказать вам в присутствии Ея Императорскаго Величества, что действительно я зла на тех, кто вам советует делать мне несправедливости, и что я стала упрямой с тех пор, как вижу, что мои угождения ни к чему другому не ведут, как к вашей ненависти". Он стал говорить императрице: "Ваше Императорское Величество видите сами, какая она злая, по тому, что она говорит". Но на императрицу, которая была гораздо умнее великаго князя, мои слова произвели другое впечатление. Я ясно видела, что по мере того, как разговор подвигается, хотя ей и присоветовали или она сама приняла решение выказывать мне строгость, ея настроение смягчалось постепенно, помимо ея и помимо ея решений. Она обратилась, однако, к нему и сказала: "О, вы не знаете всего, что она мне сказала о ваших советчиках и против Брокдорфа по поводу человека, котораго вы велели арестовать". Это должно было показаться великому князю форменной изменой с моей стороны; он не знал ни слова о моем разговоре с императрицей в Летнем дворце и увидел, что его Брокдорф, который стал ему так мил и дорог, обвинен в глазах императрицы, да еще мною: это значило больше, чем когда-либо, нас поссорить и, может быть, сделать нас непримиримыми и лишить меня навсегда доверия великаго князя. Я почти остолбенела, услыша, как императрица разсказывает в моем присутствии то, что я ей сказала и думала сказать для блага ея племянника, и как она обращает это в смертоносное оружие против меня. Великий князь, очень удивленный этим сообщением, сказал: "А, вот так анекдот, котораго я не знал; он хорош и доказывает ея злость". Я думала про себя: "Бог знает, чью злость он доказывает". От Брокдорфа императрица неожиданно перескочила к сношениям между Штамбке и графом Бестужевым, который были открыты, и сказала мне: "Сами посудите, как можно его извинить за то, что он имеет сношения с государственным узником". Так как в этом деле мое имя не появлялось и о нем не упоминалось, я промолчала, принимая это за слова, ко мне не относящиеся. Здесь императрица подошла ко мне и сказала: "Вы вмешиваетесь во многия вещи, которыя вас не касаются; я не посмела бы делать того же во времена императрицы Анны. Как, например, вы посмели посылать приказания фельдмаршалу Апраксину?" Я ей ответила: "Я! Никогда мне и в голову не приходило посылать ему приказания". "Как", сказала она: "вы можете отрицать, что ему писали? Ваши письма тут, в этом тазу". Она показала мне на них пальцем. "Вам запрещено писать". Тогда я ей сказала: "Правда, что я нарушила запрет и прошу в этом прощения, но так как мои письма тут, то эти три письма могут доказать Вашему Императорскому Величеству, что я никогда не посылала ему приказаний, но что в одном из них я писала, что говорят об его поведении". Здесь она меня прервала и спросила: "А почему вы это ему писали?" Я ей ответила: "Просто потому, что я принимала участие в фельдмаршале, котораго очень любила; я просила его следовать вашим приказаниям; остальныя два письма содержат только одно поздравление с рождением сына, а другое - пожелания на новый год". На это она мне сказала: "Бестужев говорит, что было много других". Я ответила: "Если Бестужев это говорит, то он лжет". "Ну так", сказала она: "если он лжет на вас, я велю его пытать". Она думала этим напугать меня; я ей ответила, что в ея полной власти делать то, что она находит нужным, но что я все-таки написала Апраксину только эти три письма. Она замолчала и, казалось, соображала. Я привожу самыя резкия черты этого разговора, которыя остались у меня в памяти, но я не могу вспомнить всего, что говорилось в течение полутора часов, пока он продолжался. Императрица ходила взад и вперед по комнате, то обращаясь ко мне, то к своему племянничку, а еще чаще к графу Александру Шувалову, с которым великий князь большею частью говорил, между тем как императрица говорила со мною. Я уже сказала, что я заметила в Ея Императорском Величестве меньше гнева, чем озабоченности. Что же касается великаго князя, то он проявил во время этого разговора много желчи, неприязни и даже раздражения против меня; он старался, как только мог, раздражить императрицу против меня; но так как он принялся за это глупо и проявил больше горячности, нежели справедливости, то он не достиг своей цели, и ум и проницательность императрицы стали на мою сторону. Она слушала с особенным вниманием и некотораго рода невольным одобрением мои твердые и умеренные ответы на выходившия из границ речи моего супруга, по которым было видно ясно, как день, что он стремится к тому, чтобы очистить мое место, дабы поставить на него, если это возможно, свою настоящую любовницу. Но это могло быть не по вкусу императрице, и даже, может быть, не в расчетах господ Шуваловых подпасть под власть графов Воронцовых, но это соображение превышало мыслительныя способности Его Императорскаго Высочества, который верил всегда всему, чего желал, и отстранял всякую мысль, противную той, какая над ним господствовала. И он так постарался, что императрица подошла ко мне и сказала мне вполголоса: "Мне надо будет многое вам еще сказать; но я не могу говорить, потому что не хочу вас ссорить еще больше", а глазами и головой она мне показала, что это было из-за присутствия остальных. Я, видя этот знак заду-шевнаго доброжелательства, который она мне давала в таком критическом положении, была сердечно тронута и сказала ей также очень тихо: "И я также не могу говорить, хотя мне чрезвычайно хочется открыть вам свое сердце и душу". Я увидела, что то, что я ей сказала, произвело на нее очень сильное и благоприятное впечатление. У нея показались на глазах слезы и, чтобы скрыть, что она взволнована и до какой степени, она нас отпустила, говоря, что очень поздно, и, действительно, было около трех часов утра. Великий князь вышел первым, я последовала за ним; в ту минуту граф Александр Шувалов хотел пройти в дверь за мною, императрица позвала его, и он остался у нея. Великий князь ходил всегда очень большими шагами, я не спешила на этот раз итти за ним; он вернулся в свои покои, я - в свои. Я начала раздеваться, чтобы ложиться, когда я услышала стук в дверь, через которую я вернулась. Я спросила, кто там. Граф Александр Шувалов сказал мне, что это он и просит ему открыть, что я сделала. Он сказал, чтобы я удалила моих женщин; оне вышли, тогда он мне сообщил, что императрица позвала его и, поговорив с ним некоторое время, поручила ему передать мне свой поклон и просить меня не огорчаться, и что у нея будет второй разговор со мною одной. Я низко поклонилась графу Шувалову и сказала, чтобы он передал Ея Императорскому Величеству мое глубочайшее почтение и поблагодарил ее за ея доброту ко мне, которая возвращает меня к жизни, что я буду ждать этого второго разговора с живейшим нетерпением и что я прошу его ускорить эту минуту. Он мне сказал, чтобы я не говорила об этом ни единой душе и именно великому князю, и что императрица с сожалением видит, что он так раздражен против меня. Я обещала. Я думала: если недовольны тем, что он раздражен против меня, то к чему сердить его еще больше, разсказывая ему разговор в Летнем дворце по поводу людей, которые его развращали. Однако, этот неожиданный возврат задушевности и доверия императрицы доставил мне большое удовольствие. На следующий день я просила племянницу духовника поблагодарить ея дядю за отменную услугу, которую он мне только что оказал, устроив мне этот разговор с императрицей. Она вернулась от своего дяди и сообщила мне, что духовник знает, что императрица сказала о своем племяннике, что он дурак, но что великая княгиня очень умна. Эти слова дошли до меня с нескольких сторон и говорили, что Ея Императорское Величество то и дело хвалит своим близким мои способности, прибавляя часто: "Она любит правду и справедливость; это очень умная женщина, но мой племянник дурак". Я заперлась в моих покоях, как и прежде, под предлогом нездоровья. Я помню, что я тогда читала пять первых томов "Истории Путешествий" с картой на столе, что меня развлекало и обогащало знаниями. Когда я уставала от этого чтения, я перелистывала первые тома Энциклопедии¹⁵¹; и я ждала дня, когда Ея Императорскому Величеству угодно будет допустить меня до вторичнаго разговора. От времени до времени я возобновляла просьбу об этом графу Шувалову, говоря ему, что мне очень бы хотелось, чтобы судьба моя была наконец решена. Что касается великаго князя, то я не слышала больше о нем никакого разговора; я знала только, что он ждет с нетерпением моей отсылки и что он наверное разсчитывает жениться вторым браком на Елисавете Воронцовой: она приходила уже в его покои и разыгрывала хозяйку. Повидимому, ея дядя, вице-канцлер граф Воронцов, который был лицемером, каких свет не производил, узнал планы своего брата, может быть, вернее своих племянников¹⁵², которые были тогда еще детьми, так как самому старшему было всего двадцать лет или около того, и боялся, чтобы его только что усилившееся влияние не пострадало у императрицы, а потому добился поручения отговорить меня от моей просьбы об отсылке, ибо вот что случилось. В одно прекрасное утро пришли мне доложить, что вице-канцлер граф Михаил Воронцов просит разрешения поговорить со мною от имени императрицы. Очень удивленная этим необычайным посольством и хотя еще не одетая, я приняла господина вице-канцлера. Он начал с того, что поцеловал мне руку и пожал ее с большим чувством, затем вытер себе глаза, с которых скатилось несколько слез. Так как я тогда была немного предубеждена против него, то я без большого доверия отнеслась к этому предисловию, которое должно было выказать его усердие, но не мешала ему делать то, на что смотрела, как на кривляние. Я просила его сесть; он был немного запыхавшись, что происходило оттого, что у него было нечто в роде зоба, которым он страдал. Он сел со мною и сказал мне, что императрица поручила ему поговорить со мною и убедить меня не настаивать на моей отсылке, что Ея Императорское Величество приказала ему даже просить меня со своей стороны отказаться от этой мысли, на которую она никогда не согласится, и что он лично просит меня и заклинает дать ему слово больше никогда об этом не говорить; что этот план по истине огорчает императрицу и всех порядочных людей, к числу которых, как он заверял меня, он принадлежит. Я ему ответила, что нет ничего, чего бы я охотно не сделала, чтобы угодить Ея Императорскому Величеству и порядочным людям, но что я думаю, что моя жизнь и здоровье в опасности от того образа жизни, которому я подвергаюсь; что я делаю только несчастных, что постоянно ссылают и отсылают всех, кто ко мне приближается; что великаго князя ожесточают против меня до ненависти; что он, впрочем, никогда меня не любил, что Ея Императорское Величество тоже оказывает почти постоянно знаки своей немилости и что, видя, что я в тягость всем, и умирая сама со скуки и горя, я просила отослать меня, для того чтобы освободить всех от особы, которая всем в тягость и сама погибает от горя и скуки. Он стал говорить мне о моих детях; я ему сказала, что их не вижу, и что с тех пор, как брала молитву, я еще не видела моей младшей [дочери] и не могла их видеть без особаго разрешения императрицы, в двух комнатах от которой они были помещены, так как их комнаты составляют часть ея покоев; что я отнюдь не сомневаюсь, что она очень о них заботится, но что, будучи лишенной удовольствия их видеть, мне безразлично быть в ста шагах или в ста верстах от них. Он мне сказал, что у императрицы будет второй разговор со мною, и прибавил, что было бы очень желательно, чтобы императрица сблизилась со мной. Я ему ответила, прося ускорить этот второй разговор, а что я со своей стороны не упущу ничего, что могло бы облегчить исполнение ея желания. Он оставался у меня больше часу и говорил долго и о множестве вещей. Я заметила, что повышение его влияния придало его разговору и манере держаться какую-то заносчивость, которой не было у него прежде, когда я его видела на ряду со множеством других людей и когда он, недовольный императрицей, делами и теми, которые пользуются милостью и доверием Ея Императорскаго Величества, он мне сказал однажды при дворе, видя, что императрица очень долго разговаривает с послом императрицы-королевы Венгрии и Богемии¹⁵³, между тем как он и я и все до смерти устали стоять: "Хотите побиться об заклад, что она только мелет вздор". Я ответила ему, смеясь: "Боже мой, что вы такое говорите!" Он мне возразил по-русски следующими очень характерными словами: "Она с природы фадайзница"¹⁵⁴. Наконец, он ушел, уверяя меня в своем усердии, и простился со мною, поцеловав мне снова руку. На этот раз я должна была быть уверенной, что меня не отошлют, так как меня просили даже не говорить об этом. Но я находила нужным не выходить и продолжать оставаться у себя в комнате, как будто я ждала решения моей судьбы только от второго разговора, который я должна была иметь с императрицей. Этого разговора я ждала долго. Помню, что 21 апреля, в день моего рождения, я не вышла. Императрица велела мне сказать в час своего обеда через Александра Шувалова, что она пьет за мое здоровье; я велела ее благодарить за то, что ей угодно было вспомнить обо мне в этот день, как я говорила, моего несчастнаго рождения, который я проклинала бы, если бы не получила в тот же день святого крещения. Когда великий князь узнал, что императрица посылала ко мне в этот день с таким поручением, он вздумал прислать сказать мне то же самое; когда пришли передать мне его приветствие, я встала и с очень глубоким реверансом выговорила мою благодарность. После праздников по случаю дня моего рождения и коронования императрицы, между которыми был промежуток в четыре дня, я все еще не выходила из своей комнаты, пока граф Понятовский не довел до моего сведения, что французский посол маркиз де-Лопиталь очень хвалит меня за мое твердое поведение и говорит, что это решение не выходить из моих покоев может обратиться только в мою пользу. Тогда, принимая эти слова за коварную похвалу врага, я решила делать обратное тому, что он хвалит, и в одно воскресенье, когда этого менее всего ожидали, я оделась и вышла из моих внутренних покоев. В ту минуту, когда я выходила в комнату, где находились дамы и кавалеры, я заметила их удивление и изумление при виде меня; через несколько минут после моего появления пришел великий князь; я видела и его удивление, написанное на его лице, и, так как я разговаривала со всей компанией, то он вмешался в разговор и обратился ко мне с несколькими словами, на которыя я вежливо ответила.

   В это время (17 апреля) принц Карл Саксонский вторично приехал в Петербург. Великий князь довольно пренебрежительно принял его, когда он был впервые в России; но на этот раз великий князь считал себя в праве не соблюдать с ним никаких границ, и вот почему. В русской армии не было секретом, что при Цорндорфском сражении принц Карл Саксонский бежал одним из первых. Говорили даже, что он продолжал это бегство безостановочно до Ландсберга; а Его Императорское Высочество, услышав это, решил, что так как принц Саксонский отъявленный трус, то он не будет с ним говорить, и не хотел иметь с ним дела. Этому, повидимому, не мало содействовала принцесса Курляндская, дочь Бирона, о которой я часто имела случай говорить; тогда начинали потихоньку говорить, что был план сделать герцогом Курляндии принца Карла Саксонскаго, и это очень раздражало принцессу Курляндскую, отца которой все еще держали в Ярославле. Она сообщила свою злобу великому князю, на котораго она сохранила некотораго рода влияние. Эта принцесса была тогда в третий раз невестой барона Александра Черкасова¹⁵⁵, за котораго, действительно, вышла замуж в следующую зиму. Наконец, за несколько дней перед тем, как ехать в деревню, граф Александр Шувалов пришел мне сказать от имени императрицы, что я должна просить через него императрицу [о разрешении] навестить сегодня днем моих детей и что тогда, по выходе от них, у меня будет второе свидание с императрицей, столь давно обещанное. Я сделала, что мне велели, и в присутствии многих лиц я сказала графу Шувалову, чтоб он испросил мне у Ея Императорскаго Величества разрешение видеть моих детей. Он ушел, и, когда вернулся, то сказал мне, что я могу пойти к детям в три часа. Я очень аккуратно туда отправилась; я оставалась у своих детей до тех пор, пока граф Александр Шувалов не пришел сказать мне, что императрицу можно видеть. Я пошла к ней; я застала ее совсем одну и на этот раз в комнате не было ширм; следовательно, и она и я мы могли говорить на свободе. Я начала с того, что поблагодарила ее за это свидание, на которое она соизволила, сказав, что уже одно очень милостивое обещание, которое ей было угодно сделать, возвратило меня к жизни. На это она мне сказала: "Я требую, чтоб вы мне сказали правду на все, что я у вас спрошу". Я ответила ей, чтобы ее уверить, что она услышит из моих уст только сущую правду и что я ничего не желаю лучшаго, как открыть ей свое сердце безо всякой утайки. Тогда она меня снова спросила, действительно ли было только три письма, написанных Апраксину; я ей поклялась в этом с величайшей искренностью, как это и было на самом деле. Затем она стала у меня разспрашивать подробности об образе жизни великаго князя...

  

  

   При жизни Екатерины II из ее сочинений издавалась лишь часть, и та, как правило, без имени автора. Собрания литературных произведений императрицы начинают выходить с середины прошлого столетия. Лучшее из них подготовил в начале XX в. А. Н. Пыпин. Оно состояло из 12 томов (VI том, который должен был содержать "Наказ комиссии о сочинении Нового уложения", не вышел, зато XII (Автобиографические записки) увидел свет в двух частях) и включало большинство введенных к тому времени в научный оборот текстов, количество которых к тому же было значительно увеличено в результате архивных разысканий. К сожалению, смерть академика Пыпина не позволила довести предприятие до конца.

   В советское время сочинения Екатерины II не публиковались. Лишь сравнительно недавно табу было нарушено - в журнале "В мире книг" в 1988-1989 гг. появилась одна из редакций ее автобиографических записок.

   В настоящем томе печатаются отрывки из центрального философско-политического произведения Екатерины II - "Наказа комиссии о сочинении Нового уложения", ее журнальная и педагогическая проза, юмористические сочинения, драматические хроники - "подражания Шакеспиру", комедии, комическая опера "Горебогатырь Косометович", автобиографические записки.

   Произведения печатаются по изданиям конца XIX - начала XX в. В примечаниях к каждому тексту указывается, где он был опубликован впервые.

   Орфография и пунктуация XVIII в. отличались неустойчивостью, и в настоящем издании - они авторские. Буквы, вышедшие из употребления, передаются в согласии с принятыми правилами (например, "ъ" в конце слова опускается). В текстах, написанных Екатериной II по-французски и переведенных на русский язык в нашем веке, орфография и пунктуация более приближены к современной.

   В квадратные скобки заключены вставленные составителями слова, необходимые по смыслу. Квадратные скобки в заголовках означают, что сама Екатерина II свое произведение никак не озаглавила, а заглавие придумано публикаторами.

   Даты приводятся по старому стилю.

  

   Впервые - Mémoires de l'impératrice Catharine II, écrits parelle-même.- Londres, 1859. Печатается по тексту в кн.: Записки императрицы Екатерины II. СПб., 1907. С. 203-466.

   Над повествованием о своей жизни Екатерина планомерно работала с 1771 по 1794 г., оставила множество подготовительных материалов. После кончины императрицы "Записки" (на французском языке) попали в руки Павла I, он позволил снять с них копию своему другу А. Б. Куракину (объекту екатерининских острот и преследований), в библиотеке которого к автобиографии Екатерины II получил доступ А. И. Тургенев, видный деятель русской культурной жизни первой трети XIX в. С этого момента "Записки" стали распространяться в рукописях, с ними познакомился А. С. Пушкин, а в конце концов под величайшим секретом их доставил в Лондон А. И. Герцену ученый-архивист, пламенный почитатель императрицы - П. И. Бартенев. Имя Бартенева оставалось неизвестным вплоть до последнего времени, а "Записки" Герцен напечатал в столице Великобритании в 1859 г. Успех выпал на их долю колоссальный.

   В настоящем издании - для удобства печатания - сняты подзаголовки на полях текста.

  

   ¹ Бергхольц, Ф., камер-юнкер Голштинского герцога Карла-Фридриха, оставил "Днезник" - замечательное повествование о последних годах Петра I, опубликованное при Екатерине II (в 1785-1787 гг.) в немецкоязычном "Магазине" Бюшинга.

   ² Петр III (1728-1762) - император российский в 1761 -1762 гг., муж Екатерины II, свергнутый ею в результате дворцового переворота. Убит при неясных обстоятельствах. Его матерью была Анна Петровна (1708-1728), старшая дочь Петра I и сестра Елизаветы Петровны, императрицы (1741 -1761 гг.),отцом - Карл-Фридрих (1700-1739), владетель небольшого Голштейн-Готторпского герцогства, племянник Карла XII. Их сын, будущий Петр III, был, таким образом, наследником бывших противников - Петра I и Карла XII, обладая правами на оба престола. Елизавета Петровна, не имея своих детей, объявила наследником российского престола племянника, которого перевезли в Россию в 1742 г., обратили из лютеранства в православие, переименовали и сделали великим князем.

   ³ Адольф-Фридрих (1710-1771), двоюродный брат Карла-Фридриха и родной дядя Екатерины II (по матери), в малолетство Петра III правитель Голштинии, в Або по миру, завершившему русско-шведскую войну 1741 -1743 гг., объявлен наследником шведской короны. Своему избранию он был обязан Елизавете, стремившейся отдалить от Швеции Петра III и, кроме того, покровительствовавшей Адольфу-Фридриху как брату Карла-Августа (1706-1727), некогда ее жениха, умершего в России от оспы.

   ⁴ Корф Н. А. (1710-1766) был женат на двоюродной сестре Елизаветы Петровны и выполнял ее ответственные поручения, участник Семилетней войны, генерал-аншеф, директор над полициями.

   ⁵ Адольф-Фридрих. См. примеч. 3.

   ⁶ Бестужев-Рюмин А. П. (1693-1768) - дипломат петровской школы, в 1741-1758 гг. канцлер и руководитель внешней политики, вначале противник Екатерины Алексеевны, потом ее сторонник, в 1758 г. арестован и сослан в имение, по воцарении Екатерины II прощен, произведен в генерал-фельдмаршалы, но прежним влиянием не пользовался.

   ⁷ Панин Н. И. (1718-1783) - дипломат, воспитатель Павла I, активный участник переворота 1762 г., в 1763-1781 гг. руководитель екатерининской внешней политики, покровитель Д. И. Фонвизина.

   ⁸ Иоганна-Елисавета (1712-1760), рожденная принцесса Гольштейн-Готторнская, в замужестве княгиня Ангальт-Цербтская, была женщиной волевой и склонной к интригам. Вместе с дочерью в 1744-1745 гг. находилась в России. Стремление Иоганны-Елизаветы вмешиваться в политику повело - после замужества Екатерины Алексеевны - к ее удалению.

   ⁹ См. примеч. 3.

   ¹⁰ Симеон Тодорский (1700-1754)-церковный и литературный деятель, с 1727 г. обучался за границей и был связан с галльскими пиетистами, с 1748 г.- архиепископ Новгородский, много сделал для перевода Библии, вообще отличался достаточно широкими религиозными взглядами.

   ¹¹ Лютеранство - одно из основных направлений протестантизма, в Голштинии с XVI в.

   ¹² Веселовский И. П. (ум. 1754) - брат видных и строптивых петровских дипломатов Авраама и Федора, при Елизавете Петровне - член государственной коллегии иностранных дел.

   ¹³ Штелин Я. Я. (1712-1785) - с 1738 г. профессор "элоквенции и поэзии" Петербургской Академии наук, состоял в сложных отношениях дружбы-вражды с М. В. Ломоносовым, в 1743 г. составил описание коронации Елизаветы Петровны на немецком языке.

   ¹⁴ Фридрих II Великий (1712-1786) - король Пруссии в 1740- 1786 гг., вел переписку с Вольтером, покровительствовал энциклопедистам, проводил политику просвещенного абсолютизма; выдающийся полководец, вел многочисленные войны и значительно увеличил территорию Пруссии.

   ¹⁵ Шетарди И.-Ж.-Т., маркиз (1705-1758) - французский дипломат, с 1739 г.- посол в России, способствовал перевороту Елизаветы Петровны и первоначально пользовался большим влиянием, активно вмешивался в русскую политику, в 1744 г. выдворен.

   ¹⁶ Лесгок И.-Г. (1692-1767) - в России с 1713 г., врач императрицы Екатерины I, активно участвовал в возведении на престол ее дочери - Елизаветы Петровны, обладал большим влиянием, в 1744 г. после высылки Шетарди его положение пошатнулось, в 1748 г. сослан в Углич, в 1762 г. при Петре III получил чины и имущество обратно.

   ¹⁷ Екатерина I Алексеевна (1684-1727) - вначале любовница, потом жена Петра I, в 1724 г. торжественно объявлена им императрицей, правила после кончины мужа в 1725-1727 гг.

   ¹⁸ Воронцов М. И. (1714-1767) входил в ближайшее окружение Елизаветы Петровны еще в бытность ее цесаревной, активный участник переворота 1741 г., после назначения Бестужева канцлером он - вице-канцлер, придерживался французской ориентации, в 1758-1762 гг. канцлер, покровитель Ломоносова.

   ¹⁹ Анна Карловна Воронцова (1722-1775)-двоюродная сестра Елизаветы Петровны, Ее отец - Карл Самойлович Скавронский был родным братом Екатерины I и в 1727 г. получил графское достоинство.

   ²⁰ Александр Иванович Румянцев (1679-1749) - денщик Петра I, вместе с П. А. Толстым захватил в Италии царевича Алексея, генерал, при Анне Иоанновне - в опале, отец фельдмаршала, выдающегося полководца П. А. Румянцева-Задунайского, который, однако,- в возрасте восемнадцати лет - никакого мира в Або подписывать не мог.

   ²¹ Трубецкой Н. Ю. (1699-1767)-генерал-прокурор, генерал-фельдмаршал, президент Военной коллегии, ловкий и беспринципный придворный, друг поэта А. Д. Кантемира.

   ²² Герцог Людвиг Гессен-Гомбург (1705-1745) - ревностный сторонник Елизаветы Петровны, с 1742 г.- генерал-фельдмаршал. Был женат на княгине А. И. Трубецкой (1700-1758), двоюродной сестре Н. Ю. Трубецкого и вдове князя Д. К Кантемира, первой красавице Петровской эпохи, подруге и стороннице Елизаветы Петровны.

   ²³ Самым заметным из семьи Шуваловых был Петр Иванович (1711-1762), камер-паж и сторонник цесаревны Елизаветы, после 1741 г.- одно из влиятельнейших лиц в государстве, бессовестный откупщик, составитель ряда проектов и инициатор многих реформ, изобретатель, генерал-фельдмаршал. Его супругой была Мавра Егоровна (в девичестве - Шепелева) - близкая подруга императрицы. Влиянием пользовался и брат Петра - Александр (1710-1771), генерал-фельдмаршал, в 1746-1763 гг. глава Тайной канцелярии.

   ²⁴ Разумовский А. Г. (1709-1771) - сын реестрового казака, пел в хоре, был замечен цесаревной Елизаветой и стал ее фаворитом (позже - морганатическим супругом), генерал-фельдмаршал, поддерживал Екатерину II и пользовался ее расположением.

   ²⁵ Черкасов И. А. (1692-1752) - кабинет-секретарь Петра I и Елизаветы.

   ²⁶ Великий князь Петр Федорович демонстративно пренебрегал православием.

   ²⁷ Лопухина Н. Ф. (1699-1763) - в девичестве Балк, с 1718 г. замужем за С. В. Лопухиным, родственником Петра I, в 1743 г. по обвинению в заговоре бита кнутом и сослана, в 1761 г. прощена.

   ²⁷ Императрица Елизавета Петровна была набожна и часто ездила на богомолье в Троице-Сергиев монастырь, одну из самых чтимых русских святынь.

   ²⁹ Ададуров В. Е. (1709-1780) - переводчик, лингвист, математик, с 1744 г.- сенатор, в 1759 г. сослан, при Екатерине II - куратор Московского университета и президент мануфактур-коллегии.

   ³⁰ См. примеч. 3.

   ³¹ Румянцева М. А. (1698-1788) - жена А. И. Румянцева и мать фельдмаршала (см. примеч. 20), статс-дама, дочь знаменитого петровского дипломата А. А. Матвеева.

   ³² Орден св. Андрея основан Петром I, долгое время - высший российский орден.

   ³³ В колыбели (фр.). Екатерина Алексеевна продемонстрировала послу, интриговавшему против императрицы, свою лояльность.

   ³⁴ Бецкой И. И. (1704-1795) - по отцу брат А. И. Трубецкой (Гессен-Гомбург), при Екатерине II - президент Академии наук и директор Канцелярии от строений.

   ³⁵ Голицын А. М. (1718-1783) - генерал-фельдмаршал, активный участник Семилетней и русско-турецкой 1768-1774 гг. войн. "...Безмолвный исполнитель всех ея велений, без сожаления от нея умер, ибо хотя и известна была еще по утру о его смерти, но тот день весела на концерт вышла и дав время своему веселию, отходя спросила любовника своего Ланского, каков кн. Александр Михайлович, и получа известие о смерти его, сделала вид тогда заплакать..." (M. M. Щербатов. О повреждении нравов в России).

   ³⁶ Чернышев З. Г. (1722-1784) - генерал-фельдмаршал, во время Семилетней войны взял Берлин, наместник Белоруссии и главнокомандующий Москвы, предприимчивый и либеральный администратор.

   ³⁷ Страсть делать подарки вообще отличала Екатерину II.

   ³⁸ При Екатерине II Тверь погорела и была ею построена практически заново.

   ³⁹ Село и почтовый ям с деревянным императорским путевым дворцом.

   ⁴⁰ Речь идет об Адольфе-Фридрихе (см. примеч. 3).

   ⁴¹ "Сравнительные жизнеописания" древнегреческого писателя Плутарха (ок. 46- ок. 127) содержали биографии деятелей, послуживших образцами для многих поколений. "Рассуждение о причинах величия и упадка римлян" (1734) - одно из основных сочинений французского писателя и философа Монтескье (1689-1755).

   ⁴² Речь идет о следствии по делу А. П. Бестужева в 1758 г.

   ⁴³ Каравак Л. (ум. 1754) - французский живописец, в России - с 1716 г., создатель многих портретов коронованных особ.

   ⁴⁴ Фальконе Э.-М. (1716-1791) - французский скульптор, друг Д. Дидро, в 1766-1778 гг. работал в России и создал знаменитого Медного всадника (установлен после его отъезда - в 1782 г.).

   ⁴⁵ В 1743 г. в Швеции произошло восстание жителей одной из провинций - далекарлийцев, которым удалось даже вступить в Стокгольм.

   ⁴⁶ Речь идет о так называемой войне за Австрийское наследство 1740-1748 гг., которая велась между Пруссией, Францией и их союзниками, с одной стороны, и коалицией во главе с Австрией - с другой. Поводом послужило отрицание права Марии-Терезии (1717-1780) занимать венский трон, перешедший к ней после смерти ее отца - Карла VI.

   ⁴⁷ Карл VII, баварский курфюрст из рода Виттельсбахов, занимал австрийский престол в 1742-1745 гг., захватив его в ходе войны за Австрийское наследство. После его смерти престол от Виттельсбахов снова вернулся к Марии-Терезии и ее мужу-соправителю Францу I (1745-1765). Разрешение императора требовалось Петру Федоровичу, поскольку формально Голштинское герцогство входило в состав Священной Римской империи.

   ⁴⁸ Сумароков А. П. (1718-1777) - виднейший русский поэт. Его брак с И. X. Балк не был счастливым - независимый поэт, пренебрегая общественным мнением, развелся с дворянкой и женился на крепостной девушке.

   ⁴⁹ Бирон Э. И. (1690-1772) - фаворит императрицы Анны Иоанновны (1730-1740), возведенный ею в герцоги Курляндские, а после ее смерти лишенный имений, чинов и сосланный. При Елизавете получил право жить в Ярославле, при Петре III получил обратно имения и чины, при Екатерине II - Курляндское герцогство (на территории современной Латвии).

   ⁵⁰ "Дурные разговоры" Ботта расследовались в связи с делом Лопухиных (см. примеч. 27).

   ⁵¹ См. примеч. 46-47.

   ⁵² Петродворец.

   ⁵³ Татищев А. Д. (1699-1760) - генерал-аншеф, генерал-полицмейстер Петербурга.

   ⁵⁴ Дивиер П. А. (1710-1773) - сын петровского сподвижника, внук А. Д. Меншикова, паж Анны Петровны, матери Петра Федоровича, которую сопровождал в Голштинию, с 1737 г. снова в России, при Петре III - генерал-аншеф, кавалер орденов св. Андрея Первозванного, св. Александра Невского, св. Анны, после его низложения - в добровольной отставке.

   ⁵⁵ Сивере К. Е. (ум. 1774) - обер-гофмаршал двора.

   ⁵⁶ Елизавета Петровна многозначительно напоминает своему племяннику и наследнику, как ее отец Петр I не остановился перед тем, чтобы подвергнуть заключению (и, возможно, тайно убить) собственного сына - Алексея, дерзнувшего проявить непокорность.

   ⁵⁷ Аргус - в древнегреческой мифологии многоглазый великан, охранявший по велению богини Геры - Ио, любовницу ее мужа, владыки Олимпа Зевса.

   ⁵⁸ Репнин В. Н. (1696-1748) - сын петровского фельдмаршала и отец екатерининского, состоял в волонтерах при знаменитом австрийском полководце Евгении Савойском, генерал-фельдцейхмейстер, руководил наблюдательным русским корпусом во время войны за Австрийское наследство.

   ⁵⁹ Чоглокова М. С.- статс-дама, урожденная Гендрикова, двоюродная сестра Елизаветы Петровны. Ее муж - H. H. Чоглоков (1718- 1754), камергер и тайный советник.

   ⁶⁰ Имеются в виду братья Чернышевы З. Г. (см. примеч. 36) и И. Г. (1726-1797), генерал-фельдмаршал от флота, президент Адмиралтейской коллегии, а также их двоюродный брат А. Г. (1720-1797) - при Петре III -генерал-адъютант, при перевороте 1762 г. остался на стороне свергнутого монарха, при Екатерине II - в отставке, в 1796 г. - генерал-аншеф.

   ⁶¹ Увлекаясь игрой на скрипке, Петр Федорович, вероятно, подражал своему кумиру - Фридриху II.

   ⁶² См. "Леониана", примеч. 23.

   ⁶³ Парк и дворец в предместиях Таллинна, устроенные Петром I в 1718 г. (ныне - Кадриорг).

   ⁶⁴ Договор России с Австрией 1746 г. обязывал их действовать совместно как против Пруссии, так и против Турции и послужил основой политики России вплоть до наполеоновских войн.

   ⁶⁵ Здесь Петром I в 1723 г. был основан порт (ныне Палдиски).

   ⁶⁶ Загородный дворец А. Д. Меншикова Ораниенбаум был заложен в 1714 г., в 1728 г. отобран в казну, позднее подарен Елизаветой Петровной Петру Федоровичу. Ныне - г. Ломоносов.

   ⁶⁷ Пушкин, где архитектор Растрелли соорудил при Елизавете Большой, или Старый, дворец.

   ⁶⁸ "Tiran le blanc" - наименование хищной птицы, обитающей в Америке. Роман с таким заглавием не известен. "Письма" (1726) французской писательницы Севинье (1626-1696)-выдающееся литературное произведение XVII-XVIII вв.

   ⁶⁹ Тихвин (около Новгорода) славился Большим Богородицким Успенским монастырем (основан в 1560 г.).

   ⁷⁰ См. примеч. 35.

   ⁷¹ Граф Матюшкин Д. М. (1725-1800) был женат на Гагариной Анне Алексеевне, одной из самых преданных фрейлин Екатерины Алексеевны. M. M. Щербатов, демонстрируя холодное равнодушие императрицы к своим сторонникам, вспомнил и о А. А. Матюшкиной, которая "всегда и во время гонения ея бывшая к ней привязана, наконец отброшена стала".

   ⁷² Князь Христиан-Август Ангальт Цербтский (1690-1747), отец будущей Екатерины II, был прусским генералом.

   ⁷³ Граф Санти (1683-1758) находился в России с 1724 г., занимался геральдикой, за интриги в пользу Анны Петровны (матери Петра III) в 1727 г. сослан, при Елизавете Петровне возвращен и назначен обер-церемониймейстером.

   ⁷⁴ Вильбуа А. Н., в будущем - генерал-фельдцейхмейстер.

   ⁷⁵ Гендриков И. С. (1719-1778) - родной брат Чоглоковой и двоюродный императрицы Елизаветы Петровны, генерал-аншеф.

   ⁷⁶ Будущая Матюшкина (см. примеч. 73).

   ⁷⁷ Орден иоаннитов утвержден папской буллой в 1113 г., с 1530 г. обосновался на о. Мальта. Его магистром суждено было стать Павлу I, сыну Екатерины II.

   ⁷⁸ Полянский А. И. (ум. 1764) - выдающийся флотский деятель, активный участник осады Гданьска в 1734 г., русско-шведской войны 1741 -1743 гг.. Семилетней войны.

   ⁷⁹ Олсуфьев А. В. (1721-1784) - в ту пору чиновник коллегии иностранных дел, позднее статс-секретарь Екатерины И, сенатор, литератор и переводчик.

   ⁸⁰ Ломбер - карточная игра. Ей посвящена знаменитая обличительная ироикомическая поэма В. И. Майкова "Игрок ломбера" (1765).

   ⁸¹ Шепелев Д. А. (ум. 1759) - обер-гофмаршал, генерал-аншеф, наблюдал за постройкой Зимнего дворца.

   ⁸² Французскому писателю Брантому (ок. 1535-1614) принадлежали "Жизнеописания знаменитых людей и полководцев", "Жизнеописания знаменитых женщин", "Жизнеописания галантных дам" и п