Козлов Петр Кузьмич - Письма

мии Наук... Но мне все же почему-то кажется, что Зоологический музей вновь начал получать зоологические посылки. Всех посылок выслано 23. За этим последним номером послан ящик с двумя бидонами со спиртовыми коллекциями: змей, ящериц, жаб, лягушек, грызунов и насекомоядных. Последняя посылка, по моему мнению, очень интересна: в ней имеются новые формы.

   Что касается до энтомологического сбора: жуков, мух, бабочек, шмелей и клопов, то таковых вскоре я также начну препровождать подобно птицам и млекопитающим.

   Обо всем этом я теперь же пишу и Бялыницкому-Бируле, прося его, как и Вас; спишитесь с Москвой, Наркоминделом, чтобы он не задерживал зоологические посылки Тибетской экспедиции, направляемые из Урги через посредство Полпредства в адрес Зоологического музея Р. А. Н. Это необходимо сделать и для посылок, уже сданных минувшим летом и имеющим быть сданными в октябре {Вначале до приезда четырех специалистов, я очень мечтал побывать в России, теперь же, когда вопрос в значительной мере выяснился с археологическими ценностями, я воздержусь от поездки, все вышлю Вам и обо всем напишу, главным образом о моей задаче на следующий год (в области Монголии до Хара-Хото включительно).}.

   Полпред Васильев на днях уезжает в Москву, он наш добрый гений; не знаю, что на этот раз он будет говорить об экспедиции: полагаю, как всегда, что только хорошее.

   Скоро напишу еще, а пока крепко жму Вашу руку.

   Искренне Ваш П. Козлов.

   Мой теплый привет родному Географическому обществу.

  

   Дорогой Алексей Андреевич!

   Завтра Тибетская экспедиция передает в Русское представительство 13 номеров посылок, с адресом в Ленинград (8 посылок с археологией в Русское географическое общество и 5 - преимущественно с птицами и небольшим количеством зверьков - в Зоологический музей). Обещают через неделю весь этот транспорт отправить с курьером обычным порядком.

   Не знаю, получили ли Вы, на имя Зоологического музея Российской Академии наук такой же численности посылок транспорт, направленный в Советскую Россию месяца полтора тому назад. В том транспорте был и ящик с бидонами (спирт) с грызунами, змеями, летучими мышами и пр. До сих пор я не имею о том транспорте никаких сведений. Одновременно с отправлением того транспорта я писал на Ваше имя предварительное письмо.

   Попался, наконец, большой, темный хорек (Putorius), который интересовал Вас по одному экземпляру, добытому мною на юго-западе от Урги во время минувшего Монголо-Сычуаньского путешествия. Зверек этот взят со скелетом, в октябрьской одежде. Без сравнения трудно сказать, что он из себя представляет; в Монголии вообще он очень редок.

   Помимо пяти ящиков для Зоологического музея, сдаваемых в Представительство, у меня на руках имеются для Зоологического музея еще три не малых ящика - два с ящичками (25) насекомых: жуков, мух, шмелей, клопов и бабочек, и один с 130 птицами - самыми интересными (вообще птиц добыто экспедицией 205 видов, количество экземпляров около 700). Эти три ящика плюс столько же с археологией и один, 7-й, с этнографическими сборами находятся у меня с той целью, что, может быть, я сам лично их привезу в Петроград (в конце декабря с. г.). Говорю "может быть" потому, что я не окончательно решил вопрос в положительном смысле о моей поездке. Пока не получу от Географического общества на этот вопрос дополнение - не поеду. Конечно сам лично самый ценнейший материал экспедиции доставил бы успешнее и лучше (так, по крайней мере я думаю).

   И если я поеду в Россию, то все эти посылки, моей укладки, я желал бы сам и разобрать. В них, среди шкурок птиц, уложены и зверки и пробирки с тлями и пауками.

   Какие бедствия понесены Зоологическому музею последним ужасным наводнением - напишите!

   Давно не имел от Вас никаких сведений. Мой привет Вашим товарищам по музею.

   Крепко жму Вашу руку. Искренне преданный Вам,

   P. S. Конечно, было бы очень интересно видеть всех вас и со всеми специалистами побеседовать по поводу сборов.

  

   [Елизавете Владимировне]

   [...]С новым годом! Желаю тебе в предстоящем году получить возможность окунуться в глубину пустынного Монгольского Алтая и даже южнее его[...]

   Вчера был у С. Ф. Ольденбурга, от него заехал в Зоологический музей, где получено несколько наших почтовых ящиков с коллекциями, и в понедельник я начну их разбирать. Далее я попал, наконец, в Русский музей, где меня тотчас встретил С. А. Теплоухов и повел к себе в кабинет. Сергей Александрович был сияющий, потому что Географическое общество уже прислало Русскому музею свое постановление, что все наши ноин-ульские коллекции передаются ему, с обязательством подготовить витрины для объектов раскопок и застеклить гобелены для выставки в Географическом обществе.

   С. Ф. Ольденбург был другого мнения: он считал, что находки из курганов должны поступить в Эрмитаж, где есть большие отделы, посвященные археологии.

   В Русском музее подготавливаются два щита в отдел Хара-хото: один щит с керамикой, другой - с предметами обихода. Эти щиты будут помещены в зале рядом с залом Хара-хото, где в центре оставят место для нынешних новых находок из развалин этого города[...]

  

   [Елизавете Владимировне]

   [...] Вчера был с Теплоуховым в Географическом обществе, беседовал с Ю. М. Шокальским по поводу устройства выставки в верхнем зале общества, где мы снаряжались в последнее путешествие. Экспонаты будут здесь же в обществе приводиться в порядок. На днях работа закипит[...]

  

   [Елизавете Владимировне]

   [...] Получил от Николая Петровича Горбунова следующую телеграмму: "Правительством назначена комиссия для рассмотрения отчетов Монгольской экспедиции и дальнейших планов ее работ, выяснения всех организационных вопросов, рассмотрения финансового отчета и распределения коллекций. Подробности письмом. Управдел СНК СССР Горбунов 82/6" [...] Очень интересно знать, из кого будет состоять эта назначенная правительством комиссия [...]

  

   [Елизавете Владимировне]

   [...] Наконец пришли "подробности" в пакете: пакет привез С. Ф. Ольденбург. Теперь читай. "Постановление Совнаркома об образовании комиссии для рассмотрения отчетов и планов Монгольской экспедиции П. К. Козлова. Совет Народных Комиссаров постановляет:

   Для заслушания отчетов о работах Монгольской экспедиции П. К. Козлова и для рассмотрения планов дальнейших работ этой экспедиции и связанных с этим организационных вопросов образовать комиссию под председательством Управделами СНК Н. П. Горбунова, в составе С. Ф. Ольденбурга, А. Е. Ферсмана, представителя Р. Г. О. по выбору этого общества, В. Л. Комарова, А. А. Бялыницкого-Бирули, геологов А. А. Борисяка и И. П. Рачковского, члена Ученого Комитета Монголии Б. Я. Владимирцова, полпреда в Монголии А. Н. Васильева, двух представителей Наркоминдела и одного представителя Наркомпроса".

  

  

   П. К. Козлову

   С. Ф. Ольденбургу

   А. Е. Ферсману

   В. Л. Комарову

   А. А. Борисяку.

   И. П. Рачковскому

   А. А. Бялыницкому-Бируле

   Б. Я. Владимирцову

   Русскому Географическому обществу

  

   Препровождая при сем постановление СНК об образовании комиссии для рассмотрения отчетов и плана работ Монгольской экспедиции П. К. Козлова, уведомляю, что первое заседание комиссии назначается на 31 января с. г. в Ленинграде в 2 часа дня в малом конференц-зале Академии наук.

   Повестка дня намечена следующая:

   1) Общий доклад П. К. Козлова о работах экспедиции и о достигнутых результатах.

   2) Доклад Н. В. Павлова о ботанических работах экспедиции.

   3) Доклад В. И. Крыжановского {Владимир Ильич Крыжановский - минералог, сотрудник АН СССР.} о минералогических работах экспедиции в районе Урги.

   4) Доклад Б. Б. Полынова {Борис Борисович Полынов - крупный советский ученый почвовед, академик 1946 г.} о почвенных изысканиях в районе Урги.

   5) Доклад С. А. Теплоухова и содоклад Г. И. Боровки о результатах археологических раскопок в районе Урги.

   6) Предположения П. К. Козлова о дальнейших работах экспедиции. Управделами СНК - председатель комиссии Н. Горбунов".

   Сейчас я говорил по телефону с Ольденбургом, а потом с Боровкой. Сергей Федорович еще подтвердил, что "дело комиссии выслушать Ваш доклад, отзывы специалистов о Ваших результатах, а в заключение Вы наметите программу дальнейших работ экспедиции". "Затем,- продолжает С. Ф.,- Вы, вероятно, прочтете лекцию общего характера в Географическом обществе. Там же будет выставка коллекций".

   Лично Ольденбург стоит за передачу археологической коллекции в Эрмитаж, потому что в общих чертах она напоминает коллекции из Восточной Сибири, судя по эрмитажным образцам. Конечно, есть и еще претенденты на наши археологические находки,- это этнографический музей Петра I и Русский музей [...]

  

   [Елизавете Владимировне]

   [...] В минувшую среду в Географическом обществе было общее собрание. Ю. М. Шокальский пригласил и меня и неожиданно стал приветствовать меня на заседании. Там же в Обществе я набросал содержание повестки на вечер моего доклада широкой аудитории 29 января в 8 часов вечера... В тот же вечер будет открыта выставка в Географическом обществе для ознакомления собрания с достигнутыми экспедицией результатами.

   [...] Был в Эрмитаже, осматривал ценные золотые сибирские находки по археологии. Тут и Г. И. Боровка и И. А. Орбели (директор Эрмитажа) сильно ухаживали за мною, поднесли ряд художественных изданий Эрмитажа и выражали свою готовность устроить выставку; на это я ответил, что Географическое общество подарило нашу археологию Русскому музею. Они заметили: "Пусть этот вопрос решит комиссия, тогда уж мы нравственно подчинимся" [...] Сильную тревогу бьют все три хранилища, но, кажется, успех будет на стороне Русского музея[...]

  

   [Елизавете Владимировне]

   [...] Передай, пожалуйста, моим спутникам, что я очень интересуюсь дополнительными работами на "верхнем" шурфе в Суцзуктэ. Наряду с работами в "мокром" кургане, не надо забывать ковра под гробницей, самой гробницы и всего того, что может оказаться после тщательной работы на дне самого глубокого 1-го кургана.

   [...] Подбодри мальчиков (членов экспедиции.- Е. К.) и А. А. Кузнецова (инженер, живущий в Цзун-модо, неподалеку от наших раскопок, и ранее работавший на приисках здесь же в Хэнтэе.- Е. К.), который еще осенью обещал мне большую помощь по укреплению шурфа и разработке этого самого богатого кургана. У меня только и думы об археологических и естественноисторических коллекциях...

   [...] Сегодня уехал из дому в 1 час дня, а вернулся из Зоологического музея и Географического общества в 7 часов вечера, немного устал. Очень приятно было узнать, что в Географическое общество командировали инженера с целью исправить отопление, чтобы 29 января можно было не мерзнуть, ни лектору, ни слушателям. Все усердно готовятся к празднику в Географическом обществе. Напечатали 1000 повесток, одну из них посылаю тебе. Надо всем знакомым раздать. Боюсь, чтобы кто-либо не обиделся[...]

  

   [Елизавете Владимировне]

   [...] Утро с температурой - 0,5 R - чисто весеннее ...Сегодня пожелай мне удачи на лекцию. Я спал отлично, бодр, крепок, и совершенно спокойно жду вечера. Вчера ко мне никто не приходил, и я был доволен. Около часа дня я навестил Эрнеста Львовича Радлова (директор Публичной библиотеки.- Е. К.). Как водится, он был очень мил и много расспрашивал о тебе, о твоей деятельности в экспедиции. Представь, он собирается идти на мою лекцию[...]

  

   [Елизавете Владимировне]

   Здравствуй [...] Браво! Лекция прошла блестяще. Народу было тьма тьмушая: весь большой зал, коридор, вся лестница и на улице - толпы народа. Прямо скандал! Ю. М. Шокальскому пришлось объявить, что Петр Кузьмич дает согласие повторить лекцию через неделю... Тогда народ успокоился, и те, кто не могли попасть в зал и в здание, постепенно разошлись.

   Выставка, усилиями Русского музея и в частности С. А. Теплоухова, вышла прекрасная и привлекла внимание и вызвала дебаты многих специалистов. Ольденбург говорит, что "жемчужиной" выставки является гобелен "Всадники". Штейнберг называет "жемчужиной" палочки для добывания огня, бывшие в употреблении. Эрмитаж считает лучшей находкой подгробный ковер...

   "И доклад Ваш и выставка,- говорили мне Ю. М. Шокальский и В. Л. Комаров,- это наш большой географический праздник"...

   Вечер 30-го я провел на акте в Географическом институте, там было очень мило. А. Е. Ферсман приветственной речью в мою честь тронул сердца студентов (накануне они все были на моей лекции), и раздались такие аплодисменты, какие редко приходится слышать. Шокальский говорил на тему: "Географ как исследователь природы", и сказал так вдохновенно и прекрасно, как он никогда вообще не говорит. Это обстоятельство было отмечено всеми нами. На приветственную речь Ферсмана, по его предложению, я сказал несколько слов. Ответом был - гром рукоплесканий [...]

  

   [Елизавете Владимировне]

   [...] Никак не могу сделать так, как хочу: нет времени писать тебе так полно, как я писал из Петрограда. Здесь в Москве я не живу спокойно, планомерно, я, как огонь, горю, только бы не сгореть. Я самый "модный" человек и все ко мне тянутся. По вечерам в Доме ученых у меня бывает очень много народу... кто только не приходит! Атакуют многие желающие попасть в путешествие - больше все студенты и студентки... Получаю массу писем, по большей части от молодежи, уверяющей в любви и преданности, готовых следовать за мною куда угодно... на одном из докладов вытащили из моего кармана платок, разорвали на клочки "на память", а взамен насыпали в карманы конфет...

   Мои лекции: первая в Доме ученых во вторник 17 февраля, вторая в Политехническом музее - 19 февраля, третья 26 февраля - в Историческом музее, для ассоциации Востока... В общем я удовлетворен, но немного устаю от многолюдства.

   Был приглашен на днях к Г. В. Чичерину (Нарком иностранных дел.- Е. К.). Свидание происходило от 12 1/2 часов до 1 3/4 ночи [...] Ехал на извозчике по сонной Москве... Интереснее всего для меня был вопрос о Тибете, о событиях в Лхасе. Я слушал Г. В. с увлечением. Он осведомлен полностью, и мне теперь многое ясно... На первый год надо будет ограничиться только территорией Внешней Монголии и поручить т. Карахану (полпред СССР в Китае.- Е. К.) навести справки о возможном продвижении в Цайдам. Чичерин немного обижен, что я не подарил ему последней своей книги "Монголия и Амдо и мертвый город Хара-хото"; я дал ему понять, что я подарил ее, но поручил его сотрудникам передать ему веленевый экземпляр этой книги... "Нет, я не получил, и мне очень досадно",- говорит Г. В. ...Я сказал, что при новом свидании перед отъездом в Монголию я это исправлю. В заключение Чичерин поручил мне написать и дать ему записку - мой взгляд на предстоящий год деятельности экспедиции в области Монгольского Алтая [...]

  

   Дорогой Юлий Михайлович!

   Это письмо вместе с отчетом о разработке "Мокрого" и "Верхнего" курганов в Ноин-ула представит Вам и В. Л. Комарову для осведомления мой ближайший помощник Сергей Александрович Кондратьев, которому, кроме того, поручен целый транспорт экспедиционных коллекций для сдачи в разные музеи. Из коллекций выделяется археологическая, которая, по-моему, не уступит моему привозу. Добыта большая часть того знаменитого ковра, меньшей частью (одной стороной) которого восхищались археологи и историки.

   Советую внимательно прочесть сравнительно небольшие отчеты, чтобы можно было составить себе хотя бы некоторое впечатление о новых достижениях Вашей экспедиции.

   Затем следует зоологическая коллекция, как пополнение к предыдущим многочисленным посылкам.

   Кондратьев Вам сообщит подробности прошлого, а я вкратце сообщу программу предстоящего.

   Очень прошу Вас обоих содействовать тому, чтобы Кондратьев скорее бы возвратился через Москву в Монголию. В Урге он останется для систематических работ в исследовании монгольской музыки.

   Итак, с археологией мы совершенно покончили. Теперь приступаю к организации двух партий - восточной и западной по направлению в глубь Монголии, в Монгольский Алтай[...]

   Искренне преданный Вам.

  

   Дорогой Сергей Федорович!

   Пользуясь случаем, спешу послать Вам 6 фотографических снимков с интересной каменной (гранитной) черепахи, с еще более интересными иероглифами по сторонам и орнаментом на панцыре. Кроме того, фотографии с каменных фигур. Черепаху пришлось отрыть, высвободить из земли, так как она покоилась в земле и на свет дневной выходила лишь своей поверхностью.

   Место первых работ Тибетской экспедиции находится в долине южной извилины реки Толы - там, где эта река круто склоняется к северо-западу.

   Этот заворот реки, оставивший ряд стариц, с прудами, с кувшинками на поверхности и высоким камышом по берегам, крайне любопытен и поучителен, в особенности геологам.

   Кроме этого района, экспедиция продуктивно поработала в урочище "Бичиктэ-дулан-хада", т. е. "Письмена теплых скал", где мне удалось снять многие письмена, рисунки, кэрэксуры (и круглые, и квадратные); вокруг горы 71 кэрэксур...

   А затем, значительно к юго-юго-западу в глухой местности, я нашел с помощью хорошего проводника на скалах письмена - историю народов. Письмена начертаны художественно, умело, на крепкой-крепкой горной породе - породе, которая островом залегает среди сплошного серого гранита. Письмена на такой породе, что им обеспечена целая вечность. Образцы горных пород взяты; порода темная, крепкая, звенит словно металл.

   Снимки Бичиктэ (до 12) проявлены, но не напечатаны, снимки с письмен последних не проявлены (проявятся на днях). В октябре-ноябре я пришлю отчет со многими отпечатками.

   Теперь же страшно тороплюсь поделиться с Вами этими новостями, так как едет в Ургу из [отдаленных районов] Монголии мой приятель (прежний мой спутник) Цокто Гармаевич Бадмажапов, который и сдаст этот пакет в Урге.

   Очень прошу Вас, дорогой Сергей Федорович, сделать распоряжение о высылке в Ургу, в адрес мой, 3-5 экземпляров с отчетом, статьей моей о ноин-ульских памятниках.

   Все мои письма и прочую корреспонденцию любезно доставит мне тот же Ц. Г. Бадмажапов.

   Примите наш теплый привет и лучшие пожелания

  

   Дорогой Юлий Михайлович!

   Только с места зимовки Тибетской экспедиции я смогу написать Вам более обстоятельно, теперь же, с интересной дороги в глубь Монголии, я имею возможность писать лишь маленькие наброски, с приложением снимков.

   Из Урги Тибетская экспедиция проследовала вниз по реке Тола, вплоть до ее южной извилины.

   В этом месте она нашла исторические памятники, фотографии с которых я уже выслал на имя С. Ф. Ольденбурга, в Ленинград. Простите великодушно, что я, помимо Вас, не осведомивши Русское географическое общество, послал в Академию наук; это, с моей стороны, большой грех и даже, скажу более, преступление.

   На дальнейшем пути я встретил, по подсказу моего друга Ц. Ж. Жамцарано, гору, сложенную из серого гранита, на скалах которой имеются письмена и изображение животных. Эта гора "Бичиктэ-дулан-хада", или "Письмена теплых скал", снята мною фотографией многократно; снимки с письменами и кэрэксурами (каменные могилы) я прилагаю здесь, в количестве семи...

   Еще дальше - в глубь Монголии - я нашел в крайне пересеченной (гранитными выходами) местности, на скалах плотной-плотной породы (остров среди гранита), звенящей как металл, письмена, очень художественно исполненные... рядом с письменами - изображения животных. Фотографии (удачные) при сем прилагаю. Фотографических снимков вообще у меня достаточно. Я рад, что располагаю прекрасным аппаратом и хорошими или довольно хорошими фотографическими принадлежностями.

   Весьма интересно знать, что заключают в себе письмена, кажется, на монгольском языке (за исключением трех) на трех языках, с буддийской молитвенной формулой "Ом-ма-ни-па-дмэ-хум!").

   Я очень прошу Вас, дорогой Юлий Михайлович, по получении моего этого письма со всеми фотографиями, за исключением каменной черепахи, и по ознакомлении с содержанием присланного материала, передать его С. Ф. Ольденбургу с моей покорнейшей просьбой обработать таковой в скорейшее время.

   Мне и моей экспедиции было бы очень приятно знать, что заключается в художественно начертанных письменах и к какому времени относится их происхождение. С своей стороны Географическое общество, может быть, найдет нужным сообщить мне свои взгляды и пр. Адрес прежний: Монголия. Урга. Начальнику Монголо-Тибетской экспедиции Русск. геогр. об-ва П. К. Козлову. Всю корреспонденцию с таким адресом в Урге сдают моему прежнему спутнику и другу Ц. Г. Бадмажапову. Последний аккуратно, периодически доставляет ее нам.

   О своей "восточной" партии, во главе с С. А. Глаголевым, пока не имею основательных данных о ее деятельности, чтобы таковые сообщить Вам.

   Моя же или "западная" - работает посильно. Производим съемку, ведем метеорологические наблюдения, собираем коллекции геологическую, ботаническую и зоологическую..., кроме того, работаем с легкой руки Ноин-ула и в области археологии...

   Моим сочленам по родному Географическому обществу прошу передать мой самый теплый привет и лучшие пожелания.

   Искренне преданный Вам.

   P. S. При встрече с моим сыном передайте, пожалуйста, ему несколько слов из этого письма - мне положительно нет времени писать ни родным ни друзьям.

  

   Дорогой Андрей Петрович!

   Давно-давно мы не имели от Вас Никаких известий: соскучились, желаем все знать о Вас, о Вашем здоровье, о Ваших занятиях, о Вашем художественно-поэтическом творчестве и т. д.... Уже ли Ваша лира смолкла - не допускаем этого!

   Скоро праздники... при этой мысли невольно весь переносишься из Монголии в милый край - Петроград, к друзьям, с которыми в уютной обстановке, в тепле, чистоте, в симпатичных кабинетах с культурными изданиями так хочется сидеть и говорить-говорить.

   Ранее я мечтал устроить зимовку в долине озера Орок-нора, в виду могучих массивов Монгольского Алтая - Ихэ-богдо и Бага-богдо, чтобы полнее исследовать этот замечательный уголок внутреннего центральноазиатского бассейна.

   Но другого рода исторические памятники - письмена и рисунки на скалах - вовлекли меня в Сайн-ноиновский район, в верховья и на исток реки Онгиин-гол, где я встретил, действительно, непочатое поле старины, хранящей историю Монголии...

   Периодически я высылаю в фотографических снимках результаты моих исследований в Географическое общество и в Академию Наук. Вот куда следует стремиться историко-археологам, здесь они найдут много непочатого исторического материала. Куда ни заглянешь: и в горы, и в долины, и даже в область верхних поясов хребта, в дикие россыпи, и тут наталкиваешься на любопытные памятники.

   Большой новостью, чем-то невероятным прозвучала вначале весть в моей экспедиции о том, что у одного, самого могущественного хана Монголии - Сайн-ноина имеется усыпальница, хранящая 13 могучих управителей номадов... 12 подняты на 9000 футов абсолютной высоты, в верхний пояс Хангая, и упокоены в земле, в могилах со склепами, с различными убранствами сверху, обнесенными оградами. Всего три года тому назад, как были сняты постоянные дежурства военных отрядов, хранивших могилы ханов. 13-й, последний Сайн-ноин-хан, наш современник - лично мой бывший, большой друг, приехавший (в роли председателя министров монгольских) в Петроград, после смерти (лет шесть тому назад), по его завещанию, оставлен при ставке и монастыре его аймака. Его тело набальзамировано, положено в гроб и покоится на возвышении, под сенью балдахина, заключенного в середину каменного, художественно архитектурного мавзолея. Тринадцать поколений сайн-ноин-ханов составили великую историю их самого большего аймака (29 хошунов) в Монголии. Их владения - и во внутреннем и во внешнем бассейнах.

   Простите, я увлекся Монголией - ее историей!

   Живое изучение страны ведется также; благодаря Вашей последней инструкции для ловли насекомых наша энтомологическая коллекция за последнее (минувшее) лето богаче и разнообразнее... Предстоящее лето мы будем собирать естественноисторические коллекции и в монгольском Алтае и в низовье Эцзина.

   Пожелайте нам на предстоящий год заключительных удач и счастья. А пока позвольте Вас дружески обнять, поцеловать, крепко пожать Вашу талантливую руку и сказать Вам: примите, дорогой наш друг, на праздники наш далекий, горячий привет и самые лучшие пожелания...

  

   Дорогой Владимир Леонтьевич!

   Жизнь на зимовке, у южного подножья хребта Хангая, пока протекает вполне удовлетворительно. В светлые тихие проблески, несмотря на зимнее время, я стараюсь выполнить все намеченные с осени задания...

   С одной стороны, работаем в области изучения и сбора материалов по многочисленным памятникам старины Монголии; с другой, по-прежнему, изучаем соседний Хангай - его естественноисторичеекие богатства не только ближайшего южного склона, но и отдаленного северного, с районом истоков Орхона...

   Монгольское население относится к экспедиции великолепно, то и дело попадают навстречу мои старые приятели, которые все стремятся оказать посильное содействие... Один влиятельный монгол (стоит во главе прежнего Сайн-ноиновского управления), некто Чумыт Дорчжи прислал любезное письмо и всеми силами переманивает меня в котловину озер внутреннего бассейна, в частности - в соседство Монгольского Алтая, его долины с севера - с озера Цыган-нор и массивом Бага-богдо... Обещает хорошо послужить "русской экспедиции", так как у него многое не выдано американской экспедиции. Вообще я больше и больше убеждаюсь в том, как мало изучена Монголия..

   Все же здесь в Хангае я пробуду тяжелое, нудное время зимы, но в феврале непременно снимусь лагерем и перекочую в соседство озер Цыган-нор и Орок-нор и в соседство высших массивов Монгольского Алтая - Ихэ-богдо и Бага-богдо[...]

   Глаголевской партии предписал, по получении от нарочного моего пакета с китайскими паспортами, тотчас двинуться на юг, в низовье Эцзина и там выполнять мою специальною программу. В начале мая я сам приеду туда и, конечно, поработаю и в моем детище - Хара-хото.

   На этот раз ограничиваюсь высылкой только трех фотографий с памятником старины. Зима и ее невзгоды не дают возможности получить должных отпечатков даже с удовлетворительных негативов...

   Считаю долгом пояснить третий снимок - каменная баба... Еще в памяти местных стариков сохранилось представление, что это изваяние стояло на кэрэксуре (с восточного его края), открыто на воздухе. Но вот один лама устроил часовню. Таким образом, что внутри ее оказалась каменная баба. Лама эту каменную бабу облачил духовными одеждами и всякого рода регалиями, и народ стал молиться кумиру под названием "цаган ушэхай" - милостивой женщине-старухе [...]

   С течением времени часовня обогатилась и могла воздвигнуть целую кумиренку: таким образом, взамен часовни над каменной бабой - цаган-ушэхай - появился храм (но место, на котором каменная баба стояла вначале, так и осталось по-прежнему, бабу лишь подняли из земли выше, наружу). Каменная баба стоит в храме, занимая почетное место (за известную мзду ламы привратники раздели каменую бабу донага и позволили мне снять с нее фотографию. На другой день цаган-ушэхай вновь красовалась в ярких одеждах)...

   Очень любопытно, что снаружи кумиренки вы видите, что она поставлена на кэрэксур, его восточную треть, с таким расчетом, чтобы цаган-ушэхай была бы в храме, занимая его почетное место. В недалеком будущем цаган-ушэхай хотят поставить на трон. Излишние камни, венчающие насыпь кэрэксура, убраны и в порядке сложены; они, конечно, мешали возведению фундамента (деревянного) кумиренки.

   В заключение позволю себе опять просить Вас передать это маленькое письмо с фотографиями С. Ф. Ольденбургу, вместе с моим праздничным приветом.

   Отчет географический пришлю позднее, на него уйдет порядочно времени из декабря месяца.

   Давно не получал от Вас вестей, соскучился, прошу меня не забывать - поддерживать мой дух и мои стремления на пути изучения моей любимой Азии.

   Вышел ли сборник статей по Монголии, очень жажду его иметь в экспедиции. Прошу дорогого Сергея Федоровича непременно выслать мне несколько экземпляров и оставить также несколько экземпляров, которые я получу лично в Ленинграде.

   В лице Вашем крепко обнимаю моих друзей по родному Географическому обществу. Г. Е. Грумм-Гржимайло передайте марку с конверта, он очень интересуется.

   P. S. Ни на одно из моих путевых писем ни от Вас, ни от С. Ф. Ольденбурга я не имею ответа, а мне очень интересно знать, что в себе хранят письмена, рисунки и т. д., все то, что я уже ранее выслал Вам. П. К.

  

   [Елизавете Владимировне]

   С добрым утром! Сегодня воздух окутан пыльной дымкой, но жаворонки в вышине поют на все лады. Рядом с нами в 100 шагах выше моей юрты держится пара красных уток. Они устроились в русле речки на берегу маленького водоема и, вероятно, будут гнездиться...

   Мы перенесли лагерь из Уха-обо сюда в Холт (в урочище с остатками третичных млекопитающих.- Е. К.) 1 апреля. Только на днях закончили выборку счастливо найденного "гнезда" с костями; больше всего находим зубов, среди них есть и крупные клыки, но есть и кости конечностей. Место нашего лагеря ужасное - такая мертвячина кругом... Видим только одну горку Сончжи, и никаких далей. На днях добыл для орнитологической коллекции пролетных птиц: гуся-гуменника и двух завирушек. Больше от нас ничего не жди. В нашей пустыне ничего нет! Хотя я и посматриваю, и хожу вверх по руслу Холта, но все безрезультатно... По временам показываются заблудившиеся одиночки: гуси, утки, чеканы. Однажды тянули небольшими стайками чибисы и даурские галочки. Погода у нас скверная - ветер, стужа и пыль. Раньше было теплее. Теперь я не вылезаю из валенок и полушубка. Сегодня падал снег, все живое исчезло, даже нет "хачиков" {"Хачики" - измененное "хуанчук" - саранча (китайск.). Судя по дате, это личинки некоторых местных саранчовых.} - они прицепились к сухим стеблям дересу и сидят смирно.

   Думаю вскрыть вершину Сончжи; на днях я был на ней. Ну и вид же, я тебе скажу, открывается оттуда! Видно знакомые вершины Хангая, место нашего предыдущего бивака, а на юге виден Гобийский Алтай - все словно на ладони [...]

  

   [Елизавете Владимировне]

   [...] Сегодня получил почту - номер "Известий" с моей статьей-фельетоном "Вести из экспедиции П. К. Козлова", но, что лучше всего - пришло донесение от С. А. Глаголева из Хара-хото. Высылаю его тебе. Я очень хочу сам побывать еще раз в Хара-хото. Поеду мимо твоей стоянки (на озере Орок-нор.- Е. К.), там подумаем, обсудим... Пока поручу Глаголеву разработать фундамент "знаменитого" субургана [...]

   Читал письма и газеты до полуночи, когда случилась снежная буря и занесла наш лагерь кругом. В мою юрту через распахнувшуюся дверь и поднятую часть крыши над очагом ворвался поток снежного ветра и засыпал. Пришлось разбудить Васю (В. А. Гусев - препаратор экспедиции.- Е. К.) и укреплять войлоки. 26.IV утром - картина зимы. Снег везде, на ровных местах до 1/4 аршина; кругом нас сугробы [...]

  

   [Елизавете Владимировне]

   [...] Вечером я сидел у юрты на ящике, покрытом войлоком, и долго любовался на моих соседей, что на ручейке, в расширенной его части. Там держались: пара турпанов и 7 улитов (кажется фи-фи). Турпан самец кормился молодой травкой на берегу, а его самка плавала среди улитов, которые чистились, стоя в воде. Некоторые тыкали в песчаное дно своими клювами, а одна группа из трех особей разместилась вниз по ручью в мелководье: кулики стояли неподвижно, спрятав голову под крыло и поджав одну ножку [...]

  

   [Елизавете Владимировне]

   [...] Наконец приехали тибетцы! С одним из них я долго беседовал. В заключение вручил ему подарки для далай-ламы: книги и прекрасные хадаки. Не знаю почему, но всякий человек, едущий в Лхасу, делает мне очень больно, даже тем, что он увидит Тибетское нагорье, и медведя-пищухоеда, и диких яков, и гималайских грифов... Наконец, увидит Лхасу, о которой я мечтаю со времени своего первого странствия с незабвенным Пшевой (Николай Михайлович Пржевальский.- Е. К.).

   [...] В ночь на сегодня я с Васей Гусевым проявлял свои последние 17 снимков. В общем - весьма удовлетворительно. Только почему-то с места в карьер проявление пошло вяло, необычно медленно. Мы закончили все ровно в 5 часов утра, когда, несмотря на крепкий ветер, жаворонки пели зовсю [...]

  

   Дорогой Петр Михайлович!

   Под монотонный, непрерывный шум Орок-нора, под гул его пенистых волн, пишу Вам это письмо за несколько дней до моего отъезда в Хара-хото. Забрался и еще глубже забираюсь в такие места, откуда ничего не знаю о том, что творится на белом свете. Полная неосведомленность дальше того района, в котором приходится работать.

   Моя Орок-норская партия порадовала меня своими успехами. Богатый, интересный весенний пролет птиц обогатил коллекции, которые вообще растут с каждым днем. Соседний Монгольский Алтай, его величественные белые вершины, как в зеркале, порою отражаются в Орок-норе, привлекают моих спутников в свое ущелье за горными баранами - янгир-яма, а также и за горными индейками. Охоты чудесны. Однажды новичок увидел "огромную пеструю - красную с черными кольцами и длинным хвостом - кошку", т. е. леопарда, промазал по нем, а потом уже боялся, когда ему объяснили, что такое означает его кошка! "Да, я и то дивился,- замечает мой Ганчжуров,- что после выстрела он - этот зверь - исчез, словно провалился сквозь землю".

   Туземцы леопарда очень ценят, так как китайцы за шкуру платят столько янчанов, сколько на шкуре зверя законченных колец.

   Наша брезентовая лодка, на которой и я здесь поплавал порядочно, производит на монгол волшебное впечатление: главное, она устойчива на волнах, качается как поплавок и с двумя "пассажирами" продвигается скоро. Таким образом, мы производим исследование глубин, качество дна и т. д. Рыбы - масса, так как ее никто, и никогда, кроме орланов и других птиц, не ловит!

   Теперь лето: страдная, горячая пора у путешественника: надо собирать растения, птиц, рыб, змей, ящериц, насекомых. Надо за всем следить, все заняты, порою не хватает рук. Моя южная хара-хотская партия в течение всей своей годовой деятельности колит научные сборы, не имея возможности их послать ко мне и далее к Вам. Багаж наш велик, очень тяжелы остатки носорога, жирафы, рогатых животных, кабанов и т. д. Но зато приятно сознанию...

   Таким образом, время просто не замечаешь; оно не бежит, а летит! Как месяц настанет, пиши, что его почти не существует, он исчисляется быстро преходящими днями. Этот листок мой Вы получите в июне, когда я буду на развалинах моего детища. В июле мой корабль пустыни я поверну по направлению к родным пределам. Лично я, с женой и одним из моих сотрудников, хочу прибыть в Ургу за неделю раньше каравана экспедиции, чтобы многое, главное, подготовить.

   Разрешите остановиться на родном клочке земли, под Вашим полпредским крылом...

   Очень прошу Вас, Петр Михайлович,- распорядитесь выслать за мной одну из Ваших лучших надежных машин в Уйцэн-ван[...]

  

   Дорогой Сергей Федорович!

   Благодаря заботам Н. П. Горбунова, я имел возможность устроиться на отдых-лечение в Сочи. Здесь же я познакомился с председателем СНК Украины Г. И. Петровским, который любезно разрешил мне заехать в Асканию-Нова и подробно ознакомиться с государственным заповедником - его современным состоянием.

   Таким образом, завтра я сажусь на пароход и плыву на Севастополь, далее по железной дороге еду до ст. Ново-Алексеевка, откуда степью 75 верст до Аскания-Нова, где и останусь до половины сентября. Надеюсь, что собранный мною материал по освещению заповедника Аскания-Нова будет интересен и для Академии наук и Географического общества, в свое время принимавших близко к сердцу самое бытие Аскании с такими животными формами, как Equus Przewalskii. Сочи и Мацеста восстановили мои силы: я бодр и жизнерадостен, мои мечты и грезы, помимо моей воли, уносятся в "заветную даль"! [...]

  

   [Елизавете Владимировне]

   [...] Спасибо, что часто и обо всем пишешь; чувствую полную связь с домом, и не так остра удаленность от тебя. Скоро надо засесть за составление проекта (новой экспедиции.- Е. К.). Как-то странно писать без тебя: ведь ты знаешь, я люблю диктовать и привык вместе обдумывать всякую новую мысль... Не так ли?..

   Вчера, сидя на берегу моря, меня настроили наши "санаторцы", преимущественно украинцы-рабочие, на рассказы о Судзуктэ и Хара-хото. Я был в ударе, увлекся и не заметил, что около меня собрался целый "митинг". Были и посторонние; все просили не откладывать надолго обещанную лекцию о последнем путешествии в Азию. Нашлись люди, которые меня уже слушали по радио или в Политехническом музее в Москве. Есть и желающие идти с нами в Азию.[...]

  

   [Елизавете Владимировне]

   [...] Проекта экспедиции я все еще не написал, хотя он полностью готов в моей голове, и дня через три я оформлю его на бумаге. Этот доклад надо будет сначала представить в Географическое общество и в Академию наук СССР, и, только получив от этих учреждений отзывы, можно будет отправить его в Совнарком. [...]

  

   [Елизавете Владимировне]

   [...] Сегодня долго держал в руках стоверстную карту: мой маршрут (будущей экспедиции.- Е. К.) и предстоящая работа мне ясны. Чувствую, что все внимание и деятельность экспедиции будут сосредоточены на районе верховьев Ян-цзы-цзяна. Надо устроить заранее (письмом) так, чтобы Донир (представитель Тибета в МНР.- Е. К.) и Агван Доржиев предупредили далай-ламу о нашей стоянке летом на Ян-цзы и чтобы Лхаса установила связь с нами. Может быть случится так, что часть экспедиции займется съемкой реки Ян-цзы (начало ей я положил сам), в то время как другая часть будет работать и проживать в столице Тибета. Конечно все эти предположения в "проект" не войдут, но они должны жить среди нас... Когда я мысленно так близко подхожу к Тибету, мне представляется, что он не уйдет от нас! [...]

  

   Глубокоуважаемый и дорогой Юлий Михайлович!

   Из лесов и долов старорусских, где еще тепло по-летнему, где на солнце летают бабочки и жужжат осенние ш