Маяковский Владимир Владимирович - Выступления по газетным отчетам и записям современников 1918-1930 - Книги

Владимир Маяковский

Выступления по газетным отчетам и записям современников 1918-1930

Владимир Маяковский. Полное собрание сочинений в тринадцати томах

Том двенадцатый. Статьи, заметки и выступления. Ноябрь 1917-1930

М., ГИХЛ, 1959

Подготовка текста и примечания:

А. М. УШАКОВ - статьи и заметки; Ф. Н. ПИЦКЕЛЬ - стенограммы выступлений; А. В. ФЕВРАЛЬСКИЙ - статьи, заметки, стенограммы выступлений о театре в кино; В. Ф. ЗЕМСКОВ - протокольные и другие записи выступлений

OCR Бычков М. Н.

СОДЕРЖАНИЕ

Выступление на митинге об искусстве 24 ноября 1918 года

Выступления на дискуссии "Пролетариат и искусство" 22 и 29 декабря 1918 года

Выступление по докладу В. Я. Брюсова "Поэзия и революция" 30 ноября 1920 года

Доклад "Производственная пропаганда и искусство" 29 января 1921 года

Выступление по докладу М. Ю. Левидова о современном искусстве и литературе 27 октября 1921 года

Выступление на диспуте "Почему молчат писатели?" 14 ноября 1921 года

Выступление на первом вечере "Чистка современной поэзии" 19 января 1922 года

Доклад "Что делает Берлин?" Около 20 декабря 1922 года

Доклад "Что делает Париж?" 27 декабря 1922 года

Доклад "Про Леф, белый Париж, серый Берлин и Красную Москву" 12 января 1924 года

Выступление перед рабкорами Киева 13 января 1924 года

Доклад "Долой искусство, да здравствует жизнь" 16 января 1924 года

Выступление на диспуте о постановке "Д. Е." 18 июля 1924 года

Выступление на диспуте в Колонном зале Дома Союзов 13 марта 1925 года

Доклад "О советской поэзии" 10 сентября 1925 года Доклад "Что я привезу в СССР?" 4 октября 1925 года

Выступление перед рабкорами и журналистам! Киева 31 января 1926 года

Выступление на Бстрече с пролетарскими поэтами Ростова-на-Дону 7 февраля 1926 года

Выступление в клубе рабкоров "Правды" 11 апреля 1926 года

Выступление на диспуте "О хулиганстве" 30 сентября 1926 года

Доклад "Как писать стихи?" 1 ноября 1926 года

Выступление на диспуте о богеме 19 ноября 1926 года

Доклад "Поп или мастер" 24 ноября 1926 года Доклад "Даешь изящную жизнь!" 14 января 1927 года

Доклад "Лицо левой литературы" 26 января 1927 года Доклад "Лицо левой литературы" 29 января 1927 года

Выступление на приеме в Обществе друзей новой России 10 мая 1927 года

Доклад "Даешь изящную жизнь!" 11 декабря 1927 года

Выступление на "Вечере журналов" 20 декабря 1927 года

Доклад "Левей Лефа" 26 сентября 1928 года

Доклад "Левей Лефа" 29 сентября 1928 года

Выступления на обсуждении пьесы "Клоп" 30 декабря 1928 года

Выступление на обсуждении пьесы "Клоп" в клубе рабкоров "Правды" 2 февраля 1929 года

Выступление на вечере "Открывается Реф" 8 октября 1929 года

Выступление на диспуте "Нужна ли нам сатира?" 8 января 1930 года

Выступление на диспуте "Пути советской литературы" 25 февраля 1930 года

Выступление на диспуте о пьесе "Выстрел" 19 марта 1930 года

Дополнение

10 лет 10-ти русских поэтов

ВЫСТУПЛЕНИЕ

НА МИТИНГЕ ОБ ИСКУССТВЕ

24 ноября 1918 года

Нам нужно... не мертвый храм искусства, где томятся мертвые произведения, а живой завод человеческого духа. Нам нужно ржаное искусство, ржаные слова, ржаные дела. Искусство нынешнего дня никуда не годно. Все старые предметы и пейзажи говорят только о сплетнях богачей и буржуа. Жалко, что на такие ненужные вещи художники тратят свой талант. Искусство должно быть сосредоточено не в мертвых храмах-музеях, а повсюду: на улицах, в трамваях, на фабриках, в мастерских и в рабочих квартирах.

ВЫСТУПЛЕНИЯ

НА ДИСКУССИИ "ПРОЛЕТАРИАТ И ИСКУССТВО"

22 и 29 декабря 1918 года

Мы приветствуем призыв докладчика к созданию пролетарского искусства. Но разве можно привлекать к этому делу огульно всех людей искусства, как это делается сейчас? Вы говорите: "добро пожаловать". Мы говорим: предъявите ваши мандаты. Кем вы посланы - сердцем, бьющимся с пролетарской революцией, или жаждой заказов нового хозяина? Сейчас все, кто вчера дебатировал вопрос о неподаче нам руки, наскоро усвоили новые идеи,- но нас этим не проведешь. О новом надо говорить и новыми словами. Нужна новая форма искусства. Поставить памятник металлисту мало, надо еще, чтобы он отличался от памятника печатнику, поставленного царем. Революция, разделившая на два лагеря всю Россию, провела границу и между правым и левым искусством. Налево - мы, изобретатели нового; направо - они, смотрящие на искусство, как на способ всяческих приобретений. Это великолепно понимают рабочие, радостно принимающие наши выступления. Внеклассового искусства нет. Новое создаст только пролетариат, и только у нас, у футуристов, общая с пролетариатом дорога.

Первым выступил т. Маяковский. Он указал, что аудитория зря аплодировала в прошлый раз т. Анцелиовичу, ибо он говорил одно и то же, что и поэт Маяковский. Тов. Анцелиович подошел только к вопросу об искусстве с общественной точки зрения.

Поэт Маяковский далее указал, что футуристы сами отвергают сегодня то, что ими было сделано вчера. С таким же пафосом футуристы выступают против своего же искусства, если оно становится мертвым и старым.

Поэт Маяковский отбрасывает обвинение, что левые будто бы призывают к насилию над старым искусством. Он сам готов возложить хризантемы на могилу Пушкина. Но если из гробов выйдут покойники и захотят влиять на творчество наших дней, то нужно им заявить, что им не может быть места среди живых.

Оратор затем подчеркнул, что Анцелиович в вопросе о новом искусстве сплел свои руки с разными буржуазными критиками. Поэт далее отметил, что футуристы не плетутся в хвосте революции. Еще за два года до революции они предсказывали ее наступление. Для обновления искусства нужна новая политическая организация творческих сил. Разве футуристам по дороге со старыми представителями в искусстве? И в искусстве нужна мощная революционная политика. Руководящая роль должна поэтому остаться за новыми людьми в искусстве. Единственными носителями революционных идей останутся левые.

В заключение т. Маяковский выразил уверенность, что т. Анцелиович непременно примкнет к новому искусству, если он всесторонне с этим искусством ознакомится...

Тов. Маяковский по личному вопросу замечает, что т. Ионов не имел права подтасовывать факты. Тов. Маяковский говорит, что именно футуристы подняли настоящий вой против войны.

- В моих книгах, - заканчивает т. Маяковский, - я был н буду революционером!

ВЫСТУПЛЕНИЕ

ПО ДОКЛАДУ В. Я. БРЮСОВА

"ПОЭЗИЯ И РЕВОЛЮЦИЯ"

30 ноября 1920 года

Революционное отношение к искусству обязательно требует точного исследования искусства и его условий. Понятие искусства - понятие труда. В литературе материал - слово. Необходимо революционное отношение к материалу. Язык развивается с жизнью и иногда отстает от нее. Тогда возникает несоответствие материала поэзии остальной жизни. Поэзия требует научного анализа. Талантливость присуща не только искусству, но и всякой работе. Ценность писателя измеряется тем новым, что он внес в слово. Поэзия не должна быть бессодержательной, но при этом она должна решать и чисто словесные задачи. Поэзия воспринимается только через современность. Самое революционное содержание не может быть революционным без революционного подхода к слову. Так в "Мистерии-буфф" наряду с революционной темой ставится специальная задача в области слова: возобновление частушечного языка. Надо революционизировать язык. Отношение поэта к своему материалу должно быть таким же добросовестным, как отношение слесаря к стали.

ДОКЛАД

"ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ПРОПАГАНДА И ИСКУССТВО"

29 января 1921 года

Мы вели антибелогвардейскую агитацию, почему теперь для производственной агитации нужно начинать сначала? Всю агитацию мы вели, не основываясь ни на каких данных. Но теперь есть опыт. Бюрократизм немало мешает нашей агитационной работе. Об этом говорит история с плакатом РОСТА, направленным против польских панов. Нами были сделаны плакаты о транспорте, о Донбассе, против волокиты, специальные плакаты для горняков. Трудность заключается в том, что в мировом искусстве нет ни одного агитационно-трудового произведения. Надо создать научное бюро для исследования воздействия различных видов агитации. Агитация должна быть конкретной, детали надо брать не из общих принципов. Левое искусство должно вырабатывать новые методы агитации.

ВЫСТУПЛЕНИЕ

ПО ДОКЛАДУ М. Ю. ЛЕВИДОВА

О СОВРЕМЕННОМ ИСКУССТВЕ И ЛИТЕРАТУРЕ

27 октября 1921 года

В беседе после доклада энергично возражал Левидову Маяковский, упрекавший докладчика в верхоглядстве и указавший на ряд положительных и ярких, по его мнению, явлений настоящего дня в искусстве, к которым оратор причислил прежде всего творчество поэтов Пастернака, Асеева и др., работы художественной молодежи в области живописи, опыты нахождения новых форм сценического искусства - в области театра.

ВЫСТУПЛЕНИЕ

НА ДИСПУТЕ "ПОЧЕМУ МОЛЧАТ ПИСАТЕЛИ?"

11 ноября 1921 года

Никакого оскудения литературы... никакого ее понижения нет. Наоборот, в настоящее время новая литература все крепнет и крепнет. Теперь, как никогда раньше, даже в довоенное и дореволюционное время, замечается полный расцвет поэзии, влачившей раньше жалкое существование. Новой русской литературе необходим новый язык и выработка его, выработка новых форм слова может производиться лучше и легче всего только поэзией. Вот почему сейчас наблюдается расцвет именно поэзии, а не прозы. Как на образцы этой новой поэзии, великолепно чувствующей современность, тов. Маяковский указывает на произведения Асеева и Пастернака.

ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ПЕРВОМ ВЕЧЕРЕ

"ЧИСТКА СОВРЕМЕННОЙ ПОЭЗИИ"

19 января 1922 года

Владимир Маяковский проводит "чистку поэтов". Аудитория Политехнического музея набита сверху донизу. Интерес у публики выявляется колоссальный. Да и как не интересоваться: в хаосе литературных течений, школ, направлений и групп, которые плодятся с невероятной быстротой, разобраться одному не под силу, а "чистка" - это оригинальная форма коллективного труда, она может многое вывести наружу, объяснить, опровергнуть, доказать.

Теперь - кто же не считает себя поэтом, раз он посещает какое-нибудь литературное "кафе" и раза три-четыре тиснет в журнал или в газету свои вымученные стишки? Да и не только назовется поэтом,- он, ни мало ни много, претендует на "школу", гремит о себе как о новаторе, родоначальнике, чуть ли не гении!..

Вывести на чистую воду таких "примазавшихся к поэзии гениев" - задача и интересная и благодарная.

Задача в высокой степени и серьезная, если понимать ее в смысле строгой критики, в смысле вдумчивого коллективного анализа всего строя мыслей, взглядов и убеждений пишущей гвардии, литературных приемов и форм под углом зрения революционной эпохи. Не так важно, конечно, будет или нет "вычищен" какой-нибудь отдельный поэт: вычищать его по существу неоткуда, ибо "не существует даже и профсоюза поэтов", как доложил Маяковский. Да и невозможное дело "заставить" отойти от писания того, кто пишет. Дело не в этом. Важно творчеству поэта дать общественную оценку, определить его место в современности вообще и в поэзии в частности: нужен ли он новому времени, новому классу, совершенно новому строю мыслей, которым живет Советская Россия.

Поэтому нас не интересует судьба отдельных поэтов, говорить о ней мы не будем - важны лишь общие результаты и выводы, к которым пришла аудитория.

Маяковский положил в основу "чистки" три самостоятельных критерия:

1) работу поэта над художественным словом, степень успешности в обработке этого слова,

2) современность поэта переживаемым событиям,

3) его поэтический стаж, верность своему призванию, постоянство в выполнении высокой миссии художника жизни.

За последние годы работа над совершенством художественного слова шагнула далеко вперед: в этом отношении немало заслуг падает на долю футуристов. Избитые, привычные слова и их сочетания уже бессильны выразить богатейшую гармонию новых мыслей и чувств.

Надо изобрести новые, еще не сказанные слова, надо оригинальным их соединением зажечь старые, вложить в них новый смысл, новое содержание.

Завядшие рифмы и мертвые размеры должны уступить место каким-то новым, органическим формам, как неизбежное вытекающим из суммы новых идей, запросов и чувств. С этой точки зрения не выдерживают критики даже большие мастера художественного слова, которые ушли корнями в старый мир и никак не хотят (а может быть и не могут) понять и принять того нового, что несет с собою и чего требует настоятельно новая эпоха. Уж если в области практической повседневной жизни мы то и дело творим новые слова, какие-нибудь "Главтекстили", "Упвосо", "Чусоснабармы", слова, порожденные исключительно новыми условиями и новыми потребностями,- как же оставаться с одними старыми словами в поэзии, рождающейся из глубин современного, нового человека, отражающего в своем творчестве не только эту конкретную действительность, которой живем, но прозревающего и ту новую жизнь, за которую боремся, за которую стоит перенести новые страдания, вести любую, самую тяжкую борьбу. Истинный поэт должен найти эти новые слова: они художественно осветят путь, они нужны современному человеку, они необходимы самому поэту.

Итак, первым требованием предъявляется: усиленная и плодотворная работа над словом, над его обновлением, оживлением, мастерским объединением его с другими - и старыми и новыми словами.

Второй критерий, пожалуй, еще более серьезен, еще легче поможет нам разобраться в истинных и "примазавшихся" поэтах: это их современность. Вот тема, которая вызывает бесконечные споры! Вот дорожка, на которой схватываются в мертвой хватке поэты старого и нового мира! В сущности, вопрос этот есть коренной вопрос о содержании и об основе самой поэзии - для нас, революционеров, такой ясный, самоочевидный вопрос.

Сломлены устои буржуазного мира. Новое, рабочее государство выводит на широкий и светлый путь не только Россию, но человечество. Решаются мировые, исторические вопросы. И решаются не заседаниями и конференциями, а кровью, железом, опустошительными эпидемиями, поволжскими драмами, невероятным голодом борющегося класса, целым сонмом несчастий, лишений, ужасов и бедствий.

Таково содержание современности, стоящей на грани двух миров. Хочешь или не хочешь принять эту современность - вопрос иной, но отмахнуться от нее нельзя, не замечать ее невозможно. И ставился вопрос: достойно ли художника в эти трагические дни отойти от современности и погрузиться в пучину сторонних, далеких, чуждых вопросов? Можно ли и теперь воспевать "коринфские стрелы" за счет целого вихря вопросов, кружащихся около нас? Часть аудитории, правда небольшая, стояла, видимо, за "коринфские стрелы" - это зрители жизни, революционный балласт, люди, от которых не было и никогда не будет никакого толку. Но властно господствовала и торжествовала совсем иная идея - о подлинной задаче художника: жить живой жизнью современности, давать эту современность в художественных образах, помогать своим творчеством мучительному революционному процессу, участвовать активно в созидании нового царства.

И когда с этим критерием мы подходим к поэтам современности, многие остаются за бортом, поэтами во всем объеме этого слова названы быть не могут: комнатная интимность Анны Ахматовой, мистические стихотворения Вячеслава Иванова и его эллинские мотивы - что они значат для суровой, железной нашей поры?

Но как же это так: счесть вдруг нулями таких писателей, как Иванов и Ахматова? Разумеется, как литературные вехи, как последыши рухнувшего строя они найдут свое место на страницах литературной истории, но для нас, для нашей эпохи - это никчемные, жалкие и смешные анахронизмы.

Третьим критерием было определение поэтического стажа. По нашему мнению, этот критерий является мало существенным, так как подлинным поэтом мы вправе назвать и начинающего, раз уже в первых его произведениях блеснут искры несомненного дарования.

Под углом зрения высказанных соображений дурную репутацию получили Адалис, Вячеслав Иванов, Анна Ахматова, группа "ничевоков" и др.

С большим вниманием и одобрением отнеслись пока только к творчеству Асеева...

Другие поэты, видимо, будут очищены в ряде следующих собраний. Жаль одного: публика сравнительно слабо участвует в анализе и оценке очищаемых поэтов. Нам представляется эта форма критики и коллективного суда особенно желательной на рабочих и красноармейских литературных собраниях, где слушающий приучился бы сознательно разбираться в литературных ценностях и отучился бы читать всякую белиберду, которая случайно попадает ему в руки.

ДОКЛАД "ЧТО ДЕЛАЕТ БЕРЛИН?"

Около 29 декабря 1922 года

ОБЩАЯ КАРТИНА ГЕРМАНИИ

Основное впечатление, что Германия, поскольку Берлин может ее представлять, тяжело больна, агонизирует, чахнет. В Берлине есть поле, и на нем - огромное количество новеньких аэропланов. Однако это поле - сплошное кладбище, ибо у всех его аэропланов разбиты моторы. "Культурные" французы ходили и разбивали их молотками. Рабочие, строившие эти машины, плакали - но победителей это, конечно, мало трогало. Одно из двух: или вся Германия надолго превратится под пятой победителей в подобное кладбище, или ее вырвет из цепких лап болезни пролетарская революция.

400 ТЫСЯЧ РУССКИХ

Более 400 тысяч русских - в Берлине. Отношение немцев к приезжающим из России самое предупредительное. Нередки случаи, когда комната, стоящая 7-8 тысяч марок, отдается русскому за 1 1/2тысячи. Большая часть русской колонии состоит из эмигрантов - в последний год сильно изменивших свое отношение к РСФСР. На одной из берлинских улиц их живет так много, что улица эта теперь шутя называется: Непский проспект.

ЭМИГРАНТЫ

Русская эмиграция состоит из нескольких больших групп. Самая объемистая -сменовеховцы. К этим последним принадлежит и Ал. Толстой, собирающийся въехать в Россию... "на полном собрании своих сочинений".

К другой группе принадлежит Иг. Северянин, воспевающий не то белоголовку, не то красноголовку, но вообще нечто водочное. Несмотря на то, что вся заваруха в России - по словам Северянина - началась едва ли не по вине Маяковского и Д. Бурлюка, он, увидав Маяковского, пытался броситься ему в объятия и убеждал последнего помочь ему вернуться в Россию...

Третья группа - ив том числе известный теоретик лингвокритической школы В. Шкловский, убежавший из России, с огромной болью переживает разлуку с ней и мечтает вернуться в ее лоно какой угодно ценой.

Самая злобная группа, это те, кто первые годы революции прожил в России, а теперь черносотенствует за границей и вешает на шею советской власти всех собак.

А. Белый... жалуется на перенесенные им в России неудобства и недоедание, как будто Советская Россия специально устраивала неудобства для А. Белого! На одном из собраний в Доме искусств он, председательствуя, не дал говорить Маяковскому в тот момент, когда какой-то хулиган оскорбил русского художника. Белый дипломатично заявил, что он ничего не слышал. Маяковский и за ним почти вся аудитория ушли.

Белые, продержавшись у власти четыре часа, на пятый час сдали позиции сменовеховцам.

ГЕРМАНСКОЕ ИСКУССТВО

Художественные дела оказались настолько плохи, что "в рассуждении чего бы покушать", Маяковский не нашел там ничего хорошего. Картинки и бюсты, конечно, есть, но той руководящей и той двигательной силы, которая ранее шла к нам из Европы - это относится и к Парижу,- уже нет.

В живописи главное место занимает в Берлине экспрессионизм, во при ближайшем рассмотрении знаменитейшими художниками его в Германии оказались... русские - Шагал и Кандинский. Единственный талантливый немец - Дике.

Замечательное явление - Георг Гросс, впитавший в себя все социальные предпосылки Германии.

В литературе выделяются две группы: 1) революционно-мистическая, приближающаяся к А. В. Луначарскому (Кайзер, Толлер), и группа пролетарских писателей, не имеющих еще издателей: Гаспар.

Театров интересных в Берлине нет. Изобретательность режиссеров направлена в сторону ревю и обозрений: последние поражают безвкусной роскошью.

ВЫВОДЫ

Вл. Маяковский задается вопросом - почему мизерно западноевропейское искусство. И приходит к выводу, что, хотя все предыдущие искания и были плодотворно-формальны, но теперь формальным исканиям пришел конец. Они натыкаются на несоответствие социальной обстановки, которая не позволяет энтузиазму нового искусства перелиться на производство.

Отсюда - трагедия западного искусства и переход гегемония в этой области к Москве.

ДОКЛАД "ЧТО ДЕЛАЕТ ПАРИЖ"

27 декабря 1922 года

Маяковский был десять дней в Париже. Кое-что видел, кое с кем говорил - "впечатлялся" на целый доклад - книгу, которую скоро выпустит. Это немного - Эррио был в России неделю и дал уже двести восемьдесят интервью.

Париж - исключительно шикарен. Исключительно богат. Сытая, довольная жизнь превалирует над всем прочим. Париж жрет, объедается, болеет брюшным тифом - чрезмерное увлечение устрицами и... сосет золото из договоров - Версальского, Севрского, русских облигаций и т. д.

В живописи - понижение художественной ценности. Популярные картины - е содержанием и исполнением пошлы (главный мотив - женское тело). Живопись - в руках крупных дельцов, скупающих картины и задающих тон. Пикассо отошел от жизни. Леже - несомненная величина - он индустриален. Из русских художников в "моде" Гончарова - у Дягилева. Сорин. Ларионов.

Театры. Есть в Париже актеатры, но французы ходят в различные Revue, обозрения - с разнообразной цирковой программой. Французам нравится "Николай", демонстрируемый под "Ах, зачем эта ночь". Вообще в кабаках - русская цыганщина.

В литературе сейчас в "моде" - вычурность стиля до нелепости. Есть поэтическая группа роялистов, символисты-неоклассики.

К России исключительное внимание - Маяковскому художники надавали много картин для наших художников. Автор "Рогоносца" возмущался постановкой Мейерхольда. Наши литераторы читают, но на их лекции и доклады ходят, как на благотворительное.

ДОКЛАД "ПРО ЛЕФ, БЕЛЫЙ ПАРИЖ, СЕРЫЙ БЕРЛИН И КРАСНУЮ МОСКВУ"

12 января 1924 года

Вечер начался докладом т. Маяковского о современном состоянии левого фронта в Москве в связи с общей атмосферою, господствовавшей на Западе. Даже за короткое пребывание в Париже или Берлине можно понять, что то, что мы знали о западном искусстве десять лет тому назад, остается там и по сей день. Европа не сдвинулась с места, словно не было мировой империалистической бойни, будто не замечается нарастания революционного рабочего движения, движения, которое вот-вот взорвется мировой коммунистической революцией. Запад пережевывает старую жвачку, и если замечается гигантский сдвиг в творческом развитии, то лишь при сопоставлении Запада с работою в области искусства в СССР.

Переходя к рассказу о положении искусства в РСФСР, т. Маяковский говорит о той роли, какую сыграли футуристы после Октября. Футуристы были первыми, кто сразу же пришли к Советской власти, и до сего времени они идут с ней нога в ногу. Еще в дореволюционное время, когда нынешние "попутчики" пели про крест святой Софии и про "русские Дарданеллы", рядом с ихним политическим вождем Мюлюковым-Дарданельским - футуристы, не страшась, подняли свой революционный голос против истребления пролетариата в империалистической бойне. Революция дала естественный выход футуристам, и они немедленно стали в работу на фронте строительства пролетарского государства. За это время много "желтых" и даже "черные" сделались "красными", появилось "сменовеховство", из-за границы возвращается эмигрантская публика, организовавшая фронт "попутнической братии" в общем фронте жизни искусства.

"Левый фронт" объединяет в себе революционных мастеров равного профиля - литераторов, художников, режиссеров. Московским государственным издательством издается журнал "Леф". Проводится большого значения практическая и теоретическая работа, которая пользуется большой популярностью в рабочих массах. Лефовцы расширяют свое влияние на все ответвления культурной работы и производства. Агитационно-пропагандистская деятельность советской власти переводится большей частью в плане рабочего процесса Лефа (плакаты, агитлистки и т. д.). Советская книжка (монтаж) немедленно выходит в Москве так же с фабричного маркою Лефа.

Театральная работа Мейерхольда и других режиссеров проходит при ближайшем сотрудничестве литераторов Лефа. Лефовцы обрабатывают литературный материал для их постановок, лефовцы ставят пьесы, лефовцы производят продукцию массового потребления.

В конце т. Маяковский отметил, что эта работа с успехом проводится и на Украине (в частности, Ассоциацией панфутуристов).

ВЫСТУПЛЕНИЕ ПЕРЕД РАБКОРАМИ КИЕВА

13 января 1924 года

Без всяких предисловий и вступительных слов Маяковский начал сразу:

"Сосновский жаловался как-то, что несмотря на то, что он правит корреспонденции рабкоров, они все же плохи". Наши литераторы, хотя и советские, воспитаны на старых литературных формах и вкусах. Исправляя корреспонденции рабкоров, они доводят их до уровня общего шаблона. Вычеркивая из них слова и выражения, часто корявые, но полные образности, они лишают их той свежести, какую они имели до исправления. Вот сборничек рабкоров Хамовнического района. Назван он тоже по-старому "Лепестки". Где, спрашивает он, на производстве рабочий сталкивался с лепестками. Хохотал он до упаду над стихами вроде таких:

Я - пролетарская пушка,

Стреляю туда и сюда.

Тут видна рука исправляющего стихи, или выбросившего пару строчек, или что-то подменившего.

Вот образец старых понятий. Тов. Стеклов употребил раз выражение: "Надо поставить точки над "Ъ, а "b-то у нас давно уже нет, и многие, научившиеся теперь грамоте, понятия о нем не имеют. Или выражение: "красной нитью проходит". Кто ее видит эту нить? Все это трафарет.

Таким языком "шпарили" десять лет тому назад. Его надо сдать в архив, а учиться надо у жизни, у действительности, окружающей рабочего. Надо не бояться корявых слов и корявых выражений. Больше того, за них надо драться с редакцией и отстаивать их.

Что язык наш надо освежить, было ясно уже давно для Ильича. Он говорил, что нужно научиться телеграфному языку. Писать как можно покороче, но чтобы всякий понял. Задачей сегодняшнего дня т. Маяковский считает - не подражать старым литературным формам, а писать понятными, жизненными словами. Слова - это наш материал, из которых мы строим образы так же, как рабочий делает вещь из стали, кожи или бумаги. Слова эти нужно отстаивать, как мы отстаиваем правдивую мысль.

На что Демьян Бедный пролетарский поэт, а его многие не понимают. Красноармейцы его очень любят, но не все понимают. А это оттого, что и Демьян Бедный одержим старыми литературными навыками. Его <Маяковского> призыв к рабкорам и совет, как поэта: "Заботьтесь о собственном языке, ибо важно и существенно только то, что выражает вашу мысль".

ДОКЛАД

"ДОЛОЙ ИСКУССТВО, ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЖИЗНЬ"

16 января 1924 года

"Ни одна мать, ни тетка, ни отец из присутствующих сегодня в театре, не станет хвастаться перед своими знакомыми, что их сын, дочка или племянница умеют шить хорошие сапоги, варить вкусную пищу, а вот про то, что в день именин они умеют написать две колонки стихов в альбом или нарисовать головку котика, про это хвастают везде".

Первое (шить сапоги, варить пищу) звалось "простою работою", и этим занимался рабочий.

Другое - звалося "художественным творчеством", и им занималась избранная "интеллигенция".

Так было.

Так и сегодня: кто не работает, тот и не ест. Искусство превращается в "работу для избранных" у одних и в "просто работу" у нас ("Лефа").

"Художественное творчество" - признается нужной работой требованием коренного сегодняшнего потребителя, не как слово для отдыха, "развлечения", а как выработка слов, улучшающих, организующих нашу жизнедеятельность.

На фронте этого художественного творчества предложения, к сожалению, по-прежнему в десятки раз превышают спрос. Это должно быть решительно изменено.

Что касается задач сегодняшних работников над словом (организаторов языка), то нужно пересматривать запасы старого словесного материала и создавать из них новую речь, организующую сегодняшний день. Свежие, сегодняшние слова нужно оставить, остальное на помойку.

Слово, как и общественная структура, как быт, как одежда, как воздух - требует "проветривания", "чистки", "мытья".

Искусство должно тесно сомкнуться с жизнью (как интенсивная функция последней). Либо слиться с ней, либо погибнуть.

ВЫСТУПЛЕНИЕ

НА ДИСПУТЕ О ПОСТАНОВКЕ "Д. Е."

18 июля 1924 года

Три года тому назад считалось хорошим тоном крыть Мейерхольда. Таким же хорошим тоном считается теперь нести о нем восторженную чепуху. Как борющийся в одном лагере с Мейерхольдом, я считал нужным, прав ли Мейерхольд, или не прав, принимать на себя все удары, направленные против него. Однако на этот раз мне приходится самому подлить дегтя в фимиам. Но это вовсе не значит, что я выступаю против Мейерхольда.

"Д. Е." произвело на меня удручающее впечатление. Театральное мастерство, понимаемое как своего рода супрематизм, здесь доведено до абсурда. Мейерхольд - гениальный режиссер по сравнению с прочей театральной ерундой. Пьеса же "Д. Е." - абсолютный нуль. Слово в ней, ее сценический материал - убожество. Переделывать беллетристические произведения в пьесу может только тот, кто выше их авторов, в данном случае Эренбурга и Келлермана. Без этого условия спектакля как орудия классовой борьбы нет и быть не может.

Театр проявил пренебрежение к литературному и декоративному моментам. Три экранчика убоги по сравнению с кинематографом. Это деревянные корыта, которые разобьются через четыре спектакля. "Борьба с кинематографом" не может достичь цели. Ввод красноармейцев и матросов на сцену - дикость. Это какой-то институт театральных денщиков.

В "Д. Е." поставлены точки над i. Высшим достижением Мейерхольда был "Великодушный рогоносец". Затхлый "Лес" Островского на революционных подмостках был шагом назад. Выхолощенное "Д. Е." - второй шаг назад. Мейерхольд это лучше всех понимает. И все же любой лозунг "Д. Е." - лучше галиматьи старых театров. Но театр должен вооружиться всеми достижениями искусства.

ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ДИСПУТЕ

В КОЛОННОМ ЗАЛЕ ДОМА СОЮЗОВ

13 марта 1925 года

Партия поставила на очередь вопрос об искусстве, и эта дискуссия чрезвычайно своевременна.

Вопрос о формальном методе академически решаться не может. Это вопрос об искусстве вообще, о Лефе.

Вопросы искусства стоят сейчас в области практического порядка, и к ним примыкает вопрос о формальном методе. Формальный метод и социологический метод - одно и то же. больше никакого формального метода нет.

Нельзя противопоставлять метод социологический формальному методу, потому что это не два метода, а один: формальный метод продолжает социологический. Там, где кончается вопрос "почему?" и возникает "как?", кончается дело социологического метода и на его место во всеоружии вступает формальный метод.

Так в любом производстве. Если моду на тот или иной фасон башмаков можно объяснить социальными причинами, то, чтобы сшить их, нужно уменье, мастерство, знание определенных приемов. Надо знать способ обработки материала, способ утилизации. Такое знание необходимо и в искусстве, которое прежде всего мастерство, а изучить это мастерство как раз и помогает формальный метод.

Поэт сам направляет свои пушки. В поэтической работе социальное и формальное объединено вместе.

Товарищ марксист, который берется за искусство, необходимо должен иметь и формальные знания. С другой стороны, и товарищ формалист, изучающий формальную сторону искусства, должен твердо знать и иметь в виду социальные факторы.

Грешат обе стороны, отделяющие одно от другого. Только в понимании их связи возникает правильное суждение.

Я свои возражения всегда держу наготове против этой постоянной антитезы.

Революционным произведение становится не только от формальной новизны. Ряд фактов, изучение социальной основы дает ему силу. Но, кроме изучения социологического, есть изучение и формальной стороны.

Это не противоречит марксизму, а с вульгаризацией марксизма мы боремся и будем бороться.

ДОКЛАД "О СОВЕТСКОЙ ПОЭЗИИ"

10 сентября 1925 года

Лекция т. Маяковского была построена на пояснении трех основных тезисов, характеризующих советскую поэзию и глубокой гранью отделяющих ее от поэзии буржуазных стран.

1-й тезис - советская поэзия есть производительное искусство.

В чем выражается "производительность" ее?

Не в том, конечно, что она "механизировалась", превратилась в простое производство. Советская поэзия остается поэзией, творчеством в истинном смысле этого слова. Но советский поэт в своем творчестве стремится стать и становится лицом к лицу с рабочим.

Он черпает свое вдохновение в каждодневном, но вместе с тем геройском, часто полным самоотречения и самопожертвования советском строительстве, в созидании новых, лучших форм социальной жизни.

Первая задача искусства - найти свое место в мире.

Этот лозунг вначале был встречен враждебно некоторыми представителями искусства даже и в самой Советской России.

2-й тезис - искусство есть творчество сегодняшнего дня, искусство не вечно. Оно должно отражать в себе нужды, заботы и чаяния настоящего момента, а не витать в небесах.

Мещанство восстает против этого положения.

Этот тезис чужд мелкобуржуазному мировоззрению "успокоившихся граждан", для которых искусство - своего рода "удобный диван", на котором так приятно "отдыхать" и возноситься мечтами к звездам.

Эти "успокоившиеся граждане" не могут, конечно, понять, что революционное искусство должно выковываться в каждодневных горестях и радостях широких трудовых масс, черпать свое вдохновение из корней жизни.

Каждый революционный поэт должен - ив этом заключается 3-й тезис - связать себя с классовой борьбой, честно и сознательно связать себя с чаяниями и стремлениями рабочего класса, бросить вызов буржуазии.

Эти три положения, легшие в основу новой советской поэзии, советского искусства, заставляют буржуазных критиков обрушиваться на советских поэтов, как на "бездушных людей", "советских вандалов", отрицающих старое искусство, душу, ту мистическую "душу", которой они-то сами никогда не видели, о которой знают "понаслышке или же из богословских книг".

И "душа" представляет собою, в сущности, лирические переживания, и буржуазные критики и поэты сильно скорбят о ее потере.

Должны ли поэты Советской России стать на сторону этой таинственной "душонки", к которой мещанство и буржуазия всех капиталистических стран (и особенно Америки) относится так нежно?

Нет!- отвечает Маяковский. Советские поэты стоят твердо, обеими ногами, на земле.

Но мещанство и буржуазия боятся реализма. Их мелкая покупательская психология не переносит реализма, машинного грохота жизни и пытается затушевать его лирическими "душевными" излияниями, мягкой музыкой, "мягким светом свечек".

В Советской России не должно и не может быть места мещанской лирике. Там идет борьба с мещанским укладом жизни.

Из этого не следует, что революция исключает лирику.

Но лирика революции и лирика мещанства - два борющихся мотива. Они по своему существу - прямо противоположны друг другу.

Каждое искусство создается классом во время его подъема. Потом оно становится ретроградной силой.

Как на иллюстрацию этого т. Маяковский сослался на Сергея Городецкого и других поэтов царской России, "тонкая поэзия" которых часто скрывала наглые помыслы империалистических захватчиков.

Вопрос об отделении искусства от жизни - вздорный вопрос. Искусство выражает интересы того или иного класса.

Советские поэты вполне это сознают и в этом видят новые возложности. Им чужда кружковщина русского эмигрантства, их не обольщает отвлеченная лирика, внешность.

Они знают, что каждое стихотворение - "оружие не для отдыха, а для борьбы". Революционные советские поэты, освободившись от буржуазных пут, отвечают презрением на предложения о соглашательстве. Их не поймаешь на "молочных реках и кисельных берегах свободного искусства".

Они знают, что единственное место, где гордый, уважающий себя художник не подвергается необходимости продавать свои достижения, это "голодная Советская Россия", страна "железной диктатуры пролетариата".

ДОКЛАД "ЧТО Я ПРИВЕЗУ В СССР?"

4 октября 1935 года