Главная » Книги

Островский Александр Николаевич - Дневники 1845 - 1885 гг., Страница 2

Островский Александр Николаевич - Дневники 1845 - 1885 гг.


1 2 3 4 5 6 7

и и ледохода, часто весьма опасных для зимующих судов. Этот док вырыт в горе близ устья Тьмаки и обнесен земляным валом вышиною более шести сажен, то есть выше самых весенних вод. Строители воспользовались весьма искусно небольшим притоком вод речки Тьмаки и наполняют ею гавань до необходимой высоты посредством весьма простой шлюзной системы. Гг. директоры общества выговорили себе право увеличить со временем гавань эту до таких размеров, чтобы в ней могло поместиться до сорока судов, и тогда не только извлекут из этого значительный доход для общества, но окажут благодеяние тем судохозяевам, которые до сего не знали, где и как спасаться от льда. Утешительно видеть, как наша Тверь ежедневно более и более принимает вид благоустроенного портового города, имея свои верфи, где строятся железные пароходы. Разукрашенные разноцветными флагами пароходы и щегольски одетые в форменную одежду капитаны и экипаж пароходов оживляли в продолжение целого дня местность около новой гавани; а рабочие, строившие гавань, вместе с матросами пировали чинно за сытным обедом и, за неизбежною чаркою, прославляли щедрость строителей, радуясь о благополучно оконченной навигации". (Прим. А. Н. Островского.)}. Жаль! Если это предприятие удастся компании, то, при настоящем упадке судостроения в Твери, много народу будет кормиться от этой работы.
  
  
  
  
   II
  
  
  
   ВЕСЕННИЙ КАРАВАН
  Через несколько дней после полного разлива Волга значительно сбыла, но зато воды ее ожили. У пароходной пристани стояли рядом три парохода, чистенькие, как будто только вчера сделанные: "Тверь", "Рыбинск" и "Ярославль" (общества "Самолет"); противоположный берег был окаймлен новенькими барками верхнего каравана; черные лодки, управляемые девятисаженными п_о_т_е_с_я_м_и, сплавлялись вниз за кладью; рыбаки причалили к берегу свои пловучие садки и торговали рыбой; перевозные лодки сновали поперек Волги.
  В это время главный интерес представляет Затверечье {Часть города за Волгой на левом берегу Тверцы. (Прим. А. Н. Островского.)}: там, на крутом берегу, близ каменных хлебных лавок (на которых прошлогоднее наводнение {Залиты были обе части города, лежащие за Волгой (Заволжье, Затверечье); часть, лежащая за Тьмакой (Затьмачье), была затоплена совершенно. Опасность угрожала даже Миллионной улице, если бы не насыпь, наскоро сделанная бывшими в то время в Твери ратниками. (Прим. А. Н. Островского.)} ознаменовано черной чертой и оригинальной надписью: "4 апреля 1855 года был потоп до сих пор"), как на бирже, толпятся всякого рода рабочие артели, ожидая дела. Но прежде, нежели будем говорить о рабочих, я считаю нужным сказать несколько слов о судоходстве по Волге и о том караване, который теперь прибыл в Тверь.
  Судоходство по Волге с притоками и по всем трем системам {Вышневолоцкой, Тихвинской и Мариинской. (Прим. А. Н. Островского.)} бывает или п_о_д_ъ_е_м_н_о_е (в_з_в_о_д_н_о_е) - против течения, или с_п_л_а_в_н_о_е - по течению. Подъемное судоходство производится тягою лошадей или людей; а сплавляют посредством потесей и весел. Подъемом, или взводом, приходят суда в Тверь, во все продолжение навигации, из всех пристаней, лежащих между Тверью и Рыбинском, а также и из Твери до Вышнего Волочка по Тверце; сплавляется же в Тверь только один караван ранней весной из верхневолжских и гжатских пристаней. Летом, по причине мелководья в верхних частях Волги, от Ржева до Твери могут ходить только малые, легко нагруженные суда. Всех караванов, приходящих в Тверь и отправляющихся по Вышневолоцкой системе, бывает в лето три: в_е_с_е_н_н_и_й, м_е_ж_е_н_н_ы_й (летний) и о_с_е_н_н_и_й. Весенний караван, о котором мы теперь и будем говорить, составляется: а) из судов, грузящихся на верхневолжских и гжатских пристанях {От Зубцова до Твери сгоняются в неделю. (Прим. А. Н. Островского.)}, и частью б) из судов, нагруженных на рогачевских и других пристанях между Тверью и Рыбинском. Этот караван, как и все прочие, от Твери до Вышнего Волочка доводится лошадьми в две недели; на каждую барку полагается 10 лошадей и 4 коновода. В Вышнем Волочке стоянка, а не главное складочное место, как говорит г. Бабст в статье своей "Речная область Волги" {Магазин землевладений и путешествий. Географический сборник, издаваемый Н. Фроловым, Москва 1852 г., т. I, стр. 392. Эта статья до сих пор представляет самое лучшее описание Волги и ее притоков. Некоторые значительные ошибки, встречаемые в описании верхних частей Волги, извиняются тем, что, как видно из самой статьи, автор там не был, а писал с чужих слов. (Прим. А. Н. Островского.)}. Из Вышнего Волочка выступает в половине мая и доходит до С.-Петербурга в семь недель, то есть около Петрова дня. От Волочка идет уже судоходство сплавное, коноводы возвращаются в Тверь, а барки переснащиваются, то есть снимается д_е_р_е_в_о (мачта) и г_у_б_а (руль), устраиваются п_о_л_а_т_и (четыре помоста), на которые становятся лоцман и рабочие, и по концам для управления кладутся п_о_т_е_с_и {Слово "потеси" встречается в указе Петра I, октября 31 1720 г. "Всех купеческих людей товары и прочих людей припасы от гжатской пристани и из других городов в С.-Петербург, как на судах, так и на возах, не задерживать и остановки не чинить и до С.-Петербурга привального, отвального и прикольного и в мостах на реках и чрез канал (Тверецкий) пропускного и от свидетельства отписей и с потесей, с весел никаких поборов нигде не имать". (Прим. А. Н. Островского.)} (девятисаженные еловые бревна, обтесанные в виде весел).
  Главные, типические суда Вышневолоцкой системы: б_а_р_к_и и п_о_л_у_б_а_р_к_и; устройство их, как мы увидим, вызвано необходимостью. Б_а_р_к_и, составляющие весенний караван, строятся на верхних частях Волги и ее притоков, в уездах: Гжатском, Сычевском, Ржевском, Зубцовском, Старицком, Новоторжском, Вышневолоцком, Тверском, а также и в уездах, лежащих ниже Твери: Корчевском, Кашинском, Калязинском, Углицком и прочее. Конструкция их определена законами (XII т. Св. зак., изд. 1842 г. Уст. пут. сооб., ст. 122 и 123). Длина барки 17 сажен, ширина 4 сажени, вышина бортов 2 аршина. Дно имеют совершенно плоское, борта прямые. В длину борта прямы на 14 сажен, нос и корма закругляются на три сажени - значит, по полторы сажени. Оснастка барки различна, глядя по тому, для какого судоходства она назначается: для подъемного или сплавного. Для подъемного ставится д_е_р_е_в_о (мачта) и навешивается г_у_б_а (руль); при сплавном - то и другое снимается, а устраиваются, как мы уже сказали, п_о_л_а_т_и и кладутся потеси. Барка сидит в воде, при 6-6 1/2 тыс. пуд. груза-12 вершков, при 7-7 1/2 тыс. - 14 вершков, при грузе от 7500 до 8000 пуд. - 15 вершков. Барки, совершив одну п_у_т_и_н_у, никогда не возвращаются, а продаются в Петербурге на дрова и отчасти на постройки. П_о_л_у_б_а_р_к_и конструкцией своей сходны с барками, размеры их также определены законами (Уст. пут. сооб., ст. 128). Длина не более двенадцати, а ширина четыре сажени, высота стен от одного до полуторых аршин. Грузу поднимают от 4500 до 6500 пудов при осадке от двенадцати до пятнадцати вершков.
  Такое устройство судов условливается самим Вышневолоцким путем. Суда возвращаться не могут, следовательно должны стоить хозяину как можно дешевле. Потом в Боровицких порогах от неровности дна и отсильного волнения подвергаются перегибу, а по мелкости фарватера не могут глубоко сидеть в воде. Все это заставляет строить суда, во 1-х, совершенно плоскодонными, чтобы при малой осадке поднимали как можно более грузу, во 2-х, из тонко распиленного елового лесу (днище два дюйма, бока один дюйм) для гибкости, в 3-х, топорной работы для избежания лишних издержек.
  К типу вышневолоцких судов можно причислить в_ы_ш_н_е_в_о_л_о_ц_к_и_е лодки, хотя они не входят в канал Вышневолоцкий, а доходят только до Торжка и Вышнего Волочка и возвращаются назад в Тверь. Они строятся в Вышневолоцком и Осташковском уездах и в Твери. Длина от двенадцати до шестнадцати сажен, ширина четыре сажени. Вышневолоцкие лодки называются также о_г_и_б_е_ж_н_ы_м_и, потому что днищевые доски выходят из подводной части, загибаются и прикрепляются к бортам. Эти лодки осмаливаются и поэтому большею частью на Волге носят название ч_е_р_н_ы_х лодок. Управляются так же, как и барки. Грузу поднимают от четырех с половиной до семи тысяч пудов при осадке от двенадцати до пятнадцати вершков; служат до пяти лет.
  Ходят по Тверце и другие суда, как то: тихвинки, соминки и прочее, но так как они принадлежат к типу Тихвинской системы, то будем говорить о них впоследствии.
  Главный груз весеннего каравана составляют на судах, пришедших с верхневолжских и гжатских пристаней, то есть из Ржева, Зубцова, Гжатска и Старицы: пенька, сало, зерновой хлеб (преимущественно яровой), льняное семя, конопляное масло; а на судах, пришедших с пристаней, лежащих между Тверью и Рыбинском, то есть из сел Рогачева и Кимры и городов Корчевы, Калязина, Кашина, Углича, Мышкина: сало, зерновой хлеб, пшеничная мука, а из Углича, сверх того, колбасы, ветчина, тряпье и сальные свечи очень хорошего качества. Этот товар частью отправляется по железной дороге.
  Как этот караван сплавился до Твери, мы поговорим впоследствии, при описании ржевских и зубцовских пристаней, а теперь скажем, какие рабочие нужны ему для дальнейшего пути. Во-первых - лоцман, который действует рулем, чтобы управлять ходом барки и распоряжаться рабочими; во-вторых - коренные, или водоливы, которые смотрят за чистотой судна и за целостью товара; в-третьих, наконец, коноводы с лошадьми, чтобы тянуть барку вверх по Тверце.
  Лоцмана. По пространству своих занятий лоцмана делятся на три рода: 1) Низовые лоцмана, которые ведут суда из низовых пристаней до Твери, между ними есть и ярославцы, например Копринские. 2) Тверские лоцмана (крестьяне Тверского уезда), проводят суда от Твери до Вышнего Волочка. 3) Вышневолоцкие (крестьяне Вышневолоцкаго уезда), сплавляют суда от Вышнего Волочка до Новгорода и С.-Петербурга. Все эти лоцмана проводят барки от места до места и называются сквозными, в отличие от других, которые ведут только по опасным местам и сдают опять прежним. Таковы в Тверской губернии в Вышневолоцком уезде ножкинские лоцмана. Их обязанность проводить суда по р. Мете через пороги от деревни Ножкиной До города Борович. Они составляют особую артель и состоят в казенной службе. Жалованья получают 1 руб. 50 коп. с каждой барки и по окончании навигации делят поровну. Они же нанимаются у купцов на верхневолжских и гжатских пристанях и ведут суда насквозь до Вышнего Волочка.
  Лоцмана все на хозяйских харчах и жалованье получают следующее {Сведения получены чрез Статистический комитет из Тверской пал. госуд. имуществ. (Прим. А. Н. Островского.)}:
  
  
  
  
   Плата в Сколько упо- Сколько де-
  
  
  
  
   один
  требляется лает концов
  
  
  
  
   конец
  времени
  в течение лета
  Низовому лоцману
  
  9 руб. сер. В 2 недели Всего 5 раз
  Тверскому
  
  
  12 " "
  " 3 "
   " 4 "
  Вышневолоцкому:
   До С.-Петербурга.
   30 " "
  " 7 1/2 "
  Один и тот
  
  
  
  
  
  
  
  
  же лоцман до
  
  
  
  
  
  
  
  
  С.-Петербурга
  
  
  
  
  
  
  
  
  1, до Новго-
   " Новгорода
  
   14 " "
  " 3 "
   рода 1.
  Ножкинскому:
   От Зубцова до Волочка
  17 " "
  С проходом Один раз
  
  
  
  
  
  
   из дому
  
  
  
  
  
  
   4 недели.
  За сгон барки чрез Нож-
   кинские пороги:
   Казенная плата 1 р. 50к. |
  
  
  
  
  } 2 р. 50 к. 3 дня
   Два раза
   Частные подарки 1р..
  |
  Коренные. Коренные нанимаются на всю путину, то есть от места и до Петербурга или Новгорода. Этим промыслом занимаются крестьяне и мещане всех уездов, начиная от Твери и до Ярославской губернии, а также старицкие и новоторы. Коренные делают в лето одну путину. Самый большой путь и самая большая плата - это от Рыбинска до С.-Петербурга, от 30 рублей и более, на хозяйских харчах.
  Коноводы. Коноводы нанимаются лоцманами: тянуть барки от Твери до Вышнего Волочка. Коноводы обыкновенно торгуются на пару лошадей, но приходят на работу - кто с одной, кто с двумя, кто с тремя и т. д. и потом складываются для одной барки (10 лошадей). Средняя цена на пару от Твери до Волочка 15 руб. сереб.; харчи держат артельные, а корм для лошадей обыкновенно покупают у хозяев барок по цене, разумеется, высшей. В каждый караван коноводы делают одну путину (от Твери до Вышнего Волочка), итого три путины в лето. Из Вышнего Волочка возвращаются по шоссе на телегах, в которые запрягут и кругом которых увяжут свои десять лошадей, и гонят очень скоро, чтобы даром не проедаться на дороге. На каждую барку требуется десять лошадей при четырех коноводах: двое больших и два мальчика. Ранней весной коноводы тянут только по левому берегу Тверцы, на котором сделан искусственный бичевник, а когда обсохнет - то по обоим берегам, разделив пополам и лошадей и рабочих. Промысел этот доставляет занятие крестьянам Тверского, Корчевского и Новоторжского уездов. Коноводы часто из тех же деревень, откуда и лоцмана, а иногда и из одной семьи; бывает и так, что отец коновод, а сын лоцман. Об этом ходит следующий анекдот по Волге. Когда произойдет такой случай, что на одной и той же барке лоцман и коновод в ближайшем родстве, то выходят некоторые затруднения, впрочем не очень важные и легко устраняемые. Лоцмана, по должности старшего, имеют привычку ругать подчиненных, и надобно заметить, что никто на всей Волге, а может быть и во всей вселенной, не ругается так, как лоцмана, хотя сами по себе они, без исключения, честнее и нравственнее всех прочих судорабочих. Должность такая! Да и притом же вся ответственность за целость судна лежит на них одних. Но как же обругать ближайшего родственника? А не обругать иногда никак нельзя! Лоцман в таком случае поступает следующим оригинальным образом: он сначала крикнет на коновода: "Эй ты, шуба!" да и потом уж шубу и ругает. И не обидно, и должное не упущено!
  
  
  
  
   III
  
  
  
   СЕЛО ГОРОДНЯ
  В Твери, на Волге, рыбных садков немного, рыба незавидная, а цены почти московские. Как-то раз я разговорился на набережной с одним стариком, как видно хорошо знающим Тверь, и между разговором спросил у него: отчего так дорога рыба?
  - Нет у нас хорошей рыбы, оттого и дорога. Сколько я запомню, и всегда у нас, в Твери, было бедно рыбы-то, а теперь уж и вовсе мало. Волга мелеет год от году, ну, да и пароходов пужается, так уходит. Вот в Городне хорошую рыбу ловят, так надо ее там купить торговцам-то да 30 верст везти кверху, а еще которая поснет; как же дешево-то продавать?
  - А разве, кроме Городни, нигде не ловят? - спросил я.
  - Ловят, как не ловить! Ловят и повыше Твери, тоже есть ловли, да все бедно! Не то что уж куда продавать, и нам-то на продовольствие нехватает. Так как же ей дешевой-то быть.
  Я поехал в Городню в надежде найти там значительные рыбные промыслы.
  На правом, высоком и крутом берегу Волги, в 30 верстах ниже Твери по московской дороге лежит село Городня. Прежде, до литовского разорения, это был город и назывался Вертязин. В нем было три церкви: одна каменная, бывшая соборною, построенная в XIII веке во имя рождества пресвятые богородицы, существует и доселе. Строение ее предание приписывает Тверскому князю Борису Александровичу.
  - Церковь у нас так стара, - говорили мне в Городне крестьяне, - что уж ушла в землю. - Но она не ушла в землю, а внизу, под сводами, был устроен храм, на стенах которого еще и теперь видны старинные фрески. В этом храме особенно замечательны царские врата, вероятно современные постройке. Две другие церкви: во имя воскресения Христова и святых мучеников Бориса и Глеба, были деревянные, и о давнем существовании их свидетельствуют только надгробные камни без всяких надписей. В Вертязине и кругом его было много монастырей, что видно из старинных межевых и дозорных книг, копии с которых я сам видел в церкви села Кошелева. Монастырей в Вертязине и вблизи его было пять: Петровский в городе, Златоустов на правом берегу Волги, против нынешней гостиницы, Троицкий в двух с половиною верстах, Александровский в 1 1/2 верстах от церкви по дороге к Твери, на правой стороне шоссе, и Николаевский песочный (Видогодский тож) против церкви на другой стороне Волги. Все монастыри и церкви, исключая одной, разорены в литовское нашествие, и самый город даже потерял свое имя.
  В Городне жили царские рыболовы, которые, вместо оброка, обязаны были поставлять ко двору рыбу. Теперь село Городня ям, который, впрочем, с открытием Николаевской железной дороги потерял свое значение.
  Долго любовался я живописным видом с обрывистого берега от церкви. Под ногами Волга, синяя от пасмурной погоды и подернутая рябью; несколько рыбаков, стоя в своих маленьких, вертлявых челноках, поднимали баграми верши; сверху шли черные лодки, которые, несмотря на усилия лоцманов и прислуги, находящейся на них, прибивало береговым ветром к противоположному берегу и, наконец, посадило на мель. Легкая двухвесельная глинковка, сплошь набитая народом, пристала к берегу, и пассажиры веревочкой потянулись по горе в село подкрепить себя для дальнейшего пути. За рекой зеленел поемный луг, который расстилался ковром вплоть до высокого, темного соснового лесу. Справа и слева между кустарниками кой-где блестели изгибы и плесы Волги; по крутым берегам далеко виднелись белые каменные церкви сел. Между селами вам непременно укажут Едимоново, замечательное как своею древностью, так и тем, что в нем родилась мать великого князя Михаила Ярославича.
  Рыболовство в Городне оказалось очень незавидное, и во всем селе нет ни одного невода. Вообще на всем в Городне заметен упадок, железная дорога лишила это село всех выгод. Прежде, когда тут был проезд, все крестьяне по своим занятиям разделялись на три рода: содержателей постоялых дворов, ямщиков и рыболовов, и все имели выгоды, даже с излишком. Тут гремели дилижансы; поминутно то с той, то с другой стороны подлетали к почтовой гостинице лихие тройки; добрые господа и купцы щедрой рукой давали на водку; разжиревшие дворники брали деньги не только за харчи да за сено и овес лошадям; брали за то, что лошадь только на дворе постояла, брали даже за тепло {Брать за тепло значит брать за то, что вошел в избу погреться. (Прим, А. Н. Островского.)}. Бывало, счеты не выходили из рук у дворника и то и дело щелкали под его толстыми пальцами. Бывало, ямщик отпряжет своих взмыленных лошадей, у которых животы ходнем ходят, - оттого, что очень уважал господ, - сходит в гостиницу - получит с барина на водку, сдвинет маленькую шляпу на самое ухо, возьмет в повод свою тройку, закинет связанные узлом разноцветные вожжи на плечо и отправляется прямо на постоялый двор выпить стакан-другой водки да посидеть часа полтора за чаем. А подъедет дилижанс, и в огромной кухне почтовой гостиницы поднимется всякого рода стук и шипенье; тут и рыбак находил выгодный сбыт своему товару. Как, например, москвичу не попробовать рыбки при первой встрече с Волгой? Как не съесть ушку или соляночку из стерлядей?
  - Да, было времечко, да прошло. Пожили в свое удовольствие. Теперь вся наша привилегия отошла. Больно нас чугунка приобидела! - сказал со вздохом мой ямщик.
  - Что ж, принимайтесь за землю, - отвечал я ему.
  - От косы да от сохи не будешь богат, а будешь горбат.
  - Да и прежде, чай, богаты не были, а только гуляли вдоволь?
  - Это точно. Это уж что толковать! Гульба большая была.
  Не потому им тяжело приниматься за соху, что самый труд тяжел, а потому, что избаловались, как они сами называют, городскими слабостями. У иного соли нет, а не напиться двух раз чаю в день нельзя. Такая привычка! Ну, и тащит последнее.
  В настоящее время в Городне рыболовством занимаются человек десять, сбывают свой товар приезжим торговцам по различной цене, глядя по рыбе и по времени, но только весьма по дешевой (от 4 копеек серебром за фунт). Мы, жители столиц, и вообразить не можем тех ничтожных цен, по которым покупают рыбу купцы-рыбопромышленники у крестьян-рыболовов, особенно в июле месяце, когда от теплой воды рыба снет в садках! Да и во всякое время. Количества улова и годовой выручки в Городне определить невозможно, верно только то, что прибыль от промысла не превышает издержек на бедные, плохие снаряды, на повинности и вообще на все крестьянские нужды. Только что концы с концами кое-как сходятся. В образе жизни рыболовы ничем не отличаются от прочих жителей Городни.
  В бытность мою в Городне рыболовы ловили рыбу двумя способами, исключительно употребляемыми при летнем рыболовстве: п_о_е_з_д_о_м и в_е_р_ш_а_м_и или в_я_т_е_л_я_м_и.
  П_о_е_з_д_о_м ловят непременно двое. Стоя в челноках на расстоянии сети друг от друга, они тихо, плывя по воде, тянут по дну сеть, которая бывает обыкновенно не более трех сажен длины и полуторых аршин ширины и вязана, как частый невод {Замечательно, что эти сети совсем не имеют ни грузил, ни поплавков. (Прим. А. Н. Островского.)}. Нижняя половина сети немного загибается посредством привязанных к нижним концам веревок, которые они держат в руках и по сотрясению которых узнают о попавшейся рыбе. Тогда выбирают сеть, вынимают рыбу в один из челноков и продолжают далее свой поезд.
  В_е_р_ш_и разных величин (от 1 1/2 аршин и более) и в_я_т_е_л_и опускают на дно с грузом и в продолжение дня раза два или три ездят в челноках для осмотра, поднимают их баграми, выбирают рыбу в челн и опять опускают на дно.
  Верши и вятели по различным местностям имеют и различное устройство, а также и наоборот, одного и того же устройства снаряд в различных местах разно называется. Верша отличается от вятеля тем, что плетется из ивовых прутьев, а вятель - из пряжи. Верша имеет вид кувшина, низ ее закругляется и плотно завязывается, а верх широко раскрыт, посередине делается перехват, внутрь верши вплетается горло в виде воронки, для того, чтобы вошедшая рыба не могла выйти {С. Т. Аксаков в книге своей: "Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах" (Москва 1855 г., стр. 23) смешивает морду, вершу и нерот, между тем как в некоторых местностях Московской и Тверской губерний они различаются. Нерот имеет четвероугольное отверстие, а верша - круглое; в некоторых местах - наоборот (Подольский уезд), но не смешиваются. (Прим. А. Н. Островского.)}. Сверх того, вершею, как родовым названием, называются все снаряды, плетенные из ивняка, которые по местности и по устройству имеют и свои видовые названия, например: м_о_р_д_а, м_е_р_е_ж_а, в_а_н_д_а, р_у_к_а_в, к_у_в_ш_и_н, н_е_р_о_т, к_о_ш_е_л_ь, х_в_о_с_т_у_ш_а и прочее.
  Об этих видоизменениях верши мы будем говорить при описании местностей, где они употребляются, здесь скажем только о х_в_о_с_т_у_ш_е, потому что едва ли придется упомянуть о ней. Хвостуша длиннее обыкновенной верши и плетется в виде конуса без перехвата и без горла. Она ставится обыкновенно в самых быстрых местах, например при спуске плотин, отверстием против воды, тогда как другие верши ставятся наоборот. Это самый простой снаряд; рыба забивается в него просто стремлением воды, которое и мешает ей выйти назад {Я видал хвостуши до сажени величиной. (Прим. А. Н. Островского.)}. В_я_т_е_л_ь есть вязанный из пряжи мешок, натянутый на несколько обручей (3-10), в него из той же пряжи ввязывается горло, а иногда два. Видов вятелей также очень много (в_е_н_т_у_р, к_у_ж_а, к_р_ы_л_е_н_а, м_е_р_е_ж_а, однокрылая и двукрылая и прочее), и употребление их особенно значительно в озерных ловлях, при описании которых и будем говорить о них подробно.
  Рыболовы в этих местах на Волге исключительно употребляют для ловли ч_е_л_н_о_к_и, то есть долбленные из одного дерева лодки от 6 до 7 аршин длины и не более аршина ширины, с приподнятым острым носом. Ездят большею частью стоя и правят одним веслом. Для дальних переездов употребляют челноки с устроенными посередине для рыбы садками в виде ящика и крытыми носами (в_о_л_к), где сохраняются от дождя пища и одежда.
  Зимой забивают е_з_ы (в других местах з_а_е_з_к_и, з_а_к_о_л_ы и з_а_б_о_и). Это один из самых древнейших способов рыбной ловли в Великороссии, рано встречается в наших старинных актах {Грамота воеводы кн. Пожарского с товарищами о постройке нового города на Беле-озере и проч.: "Акты Арх. экспед., т. II, стр. 260". (Прим А. Н. Островского.)}. Для этой ловли забивают поперек реки по дну колья и загораживают щитами из хвои, оставляя между ними небольшие промежутки, и в эти промежутки вкрепляют верши. Такой способ хлопотлив, портит фарватер да и, по словам самих рыболовов, приносит немного выгоды, так что в простую п_р_о_р_у_б_н_у_ю в_е_р_ш_у {Маленькая, в аршин, плетенная из ивовых сучьев верша, которая опускается с грузом в прорубь. (Прим. А. Н. Островского.)} попадает рыбы не менее, если не более.
  Ловят и удочкой, но только мелкую рыбу, и то большею частью ребятишки или те, которые не имеют других снастей. Во время вскрытия рек здесь, как и везде, ловят н_а_м_е_т_к_а_м_и или с_а_к_а_м_и. Снаряд этот устраивается очень просто. Глубокий мешок, связанный часто (корма), натягивается на обруч и прикрепляется к длинному шесту, на котором его и опускают в воду с берега.
  Рыба ловится из крупной: щуки, налимы, окуни, головли, язи, лещи, подлещики и шерешпера (жереха); из мелкой: пискари, ерши, ельцы, плотва, уклейка и прочее. Когда я был в Городне, стерлядь еще не ловилась, ход ее начинается около 10 мая.
  Как р_е_д_к_и_е с_л_у_ч_а_и иногда попадается белорыбица; старики рассказывали, что на их памяти раз пять или шесть заходили осетры значительной величины. Самый замечательный случай был в марте 1849 г.; была поймана огромной величины стерлядь, которую содержатель гостиницы, купец Воронов, представил ко двору, за что получил высочайший подарок.
  Из обычаев, о которых я имел известия от почтенного священника села Городни, отца Василия, замечательно уважение тамошних и окрестных жителей к Ильину дню. Начиная от Троицына до Ильина дня не работают по пятницам, и пятницы называются ильинскими. Далее по берегам Волги всю неделю перед Ильиным днем постятся и называют ильинским постом. В пожары смежные с загоревшимся строением дома обходят с образами. Был случай: одна п_р_о_с_т_е_н_ь_к_а_я (малоумная) девушка Прасковья, когда пожар уже подходил к той избе, где она жила, несмотря ни на какие просьбы и увещания не лезла с печи, уверяя, что их дом не сгорит. Так и случилось. Она умерла два года тому назад.
  
  
  
  
   IV
  
   ДОРОГА К ИСТОКАМ ВОЛГИ ОТ ТВЕРИ ДО ОСТАШКОВА
  Май 1856 года.
  Когда проселочные дороги достаточно обсохли и переезд через ручьи и овраги сделался возможным, я решился ехать в страну болот и озер, к истокам Волги. От Твери до истоков Волги можно проехать тремя путями: на Вышний Волочек, Торжок и на Ржев. Я избрал менее торную и, следовательно, более интересную дорогу на Торжок, а возвратиться предполагал на Ржев, чтобы уже, не разлучаясь с Волгой, проследить, по возможности, развитие этой могущественной реки со всей ее береговой обстановкой от самого зародыша вплоть до впадения в нее Оки. Дорога же на Вышний Волочек - до Волочка железная, а от Волочка почтовая - не представляет никакого интереса, кроме самого города, в котором можно побывать во всякое время благодаря чугунке.
  От Твери до Торжка идет старое шоссе, которое до сих, пор прекрасно содержится, но проезду очень мало, и мне попадались навстречу почти только одни коноводы, скачущие во всю мочь своих плохих лошадей из Волочка обратно. На половине дороги, на правом берегу Тверцы, лежит богатое село Медное, прежде бывший ям. В Медном пристань, на которой, для отправки в Петербург, прежде грузилось до 50 судов, теперь менее. В особой слободе живут лоцмана и коноводы; впрочем, этим промыслом занимаются, начиная от Твери и до Торжка, крестьяне всех деревень и сел, лежащих по обоим берегам Тверцы {Деревни: Киселева, Глазкова, Новая, Городище, Рылово, Павловский перекат, Мельникова, Устье, село Пречистый Бор, дер. Чопорова, Щокотова, Глинки, Навогильцы, село Медное, дер. Мухина, Крупышево, Осилки, Буянцова, Горки, село Спас, дер. Бречково, Голенищево, село Семеновское. (Прим. А. Н. Островского.)}.
  Я приехал в Медное 10 мая и застал там Никольскую ярмарку. Посреди села стояло несколько небольших палаток: в одних пряники, а в других платки и ситцы, "к_р_а_с_н_ы_й т_о_в_а_р" в полном смысле слова, да ящика два с медными серьгами, оловянными кольцами и разноцветными тесемками - вот и все {В 1847 г. на ярмарке в с. Медном привозу было на 880 р. сер., сбыту на 740 р. сер. Описание Тверс. губ. в сельскохозяйственном отношении В. Преображенского. СПБ. 1854 г., стр. 535. (Прим. А. Н. Островского.)}. Незначительность ярмарки, вероятно, происходит от близости городов Твери и Торжка, где каждый крестьянин может купить во всякое время все, что ему нужно, были бы только деньги.
  Торжок бесспорно один из красивейших городов Тверской губернии. Расположенный по крутым берегам Тверцы, он представляет много живописных видов. Замечательнее других - вид с левого берега, с бульвара, на противоположную сторону, на старый город, который возвышается кругом городской площади в виде амфитеатра. Хорош также вид с правой стороны, с старинного земляного вала; впрочем, лезть туда найдется немного охотников. Собственно старый город был на правом берегу: там и соборы, и гостиный двор, и площадь, а левый берег обстроился и украсился только благодаря петербургскому шоссе.
  Торжок известен с начала XI столетия и тогда еще снабжал Новгород, в случае неурожая, хлебом, который доставлялся тем же водным путем, как и теперь, то есть Тверцою и Метою, между которыми был волок. Вот что находим мы в первой Новгородской летописи под 6790 (1282) годом... {Когда князь Андрей Александрович, выйдя из Новгорода, взял с собою старейших мужей новгородских. (Прим. А. Н. Островского.)} "И прииде Семен Михайлович {Один из новгородцев. (Прим, А. Н. Островского.)} в Торжок и седе в Торжку засадою, не дадяше внити во Торжок наместникам Дмитриевым, а о_б_и_л_и_е п_о_п_р_о_в_а_д_и в_с_е в Н_о_в_г_о_р_о_д в л_о_д_и_я_х, а в Н_о_в_г_о_р_о_д_е х_л_е_б б_я_ш_е д_о_р_о_г". Торжок, как пограничный город Новгородской области, подвергался от соседей частым разорениям, а впоследствии, по присоединении к Москве, был разорен в смутное время поляками. Между жителями Торжка, и особенно между раскольниками, ходит предание, что их город есть древний Коростень; но это очевидная выдумка, и весьма позднего происхождения, основанием для нее послужили голуби, помещенные в городском гербе. Голуби попали в герб совсем по другой причине: императрица Екатерина II, проезжая через Торжок, заметила в нем много голубей и велела поместить их в уездный герб. Такие легенды, основанные на гербах, существуют и в других городах, например в Ярославле про медведицу...
  В Торжке я познакомился с тамошним старожилом, почтенным купцом Ефремом Матвеевичем Е[лизаровым], собирателем древних рукописей о Торжке. У него я видел между прочим: "Описание г. Торжку, учиненное по указу царя Михаила Феодоровича в 1625 году". Привожу несколько интересных сведений из этого описания: "Монастыри деревянные: 1) Рождественский на посаде; 2) Василия Кесарийского; 3) Никитский; 4) Троицкий - в конце посада вверх по Тверце; 5) Пустынской; в нем: триодь постная, в десть, печать литовская, часовник в полдесть, печать литовская, устав и прочие книги письменные; 6) Девичий во имя воскресенья господня; 7) Борисоглебский, - евангелие литовской печати {Теперь существуют только два последние монастыря. (Прим. А. Н. Островского.)}. Церквей на посаде 20 {Теперь 27 каменных и 2 деревянных, из которых одна замечательна древностью и изяществом постройки. (Прим. А. Н. Островского.)}. Название мест: "Вознесенский конец, Воскресенский, Благовещенский, Пятницкий, Богоявленский, Егорьевский, Знаменский, Успенский, Козмодемьянский, Климентовский, Мироносицкий, Ивановский, Ипатицкий, Ильинский, Воздвиженский, Цареконстантиновский, Дмитровский, Власьевский, Никольский". Ряды: "Сапожной, Серебряной, Калашной, Хлебной, Горшечной, Овощной, Молодежной {Вероятно, нынешний скобяной (молоточной). (Прим. А. Н. Островского.)}, Рыбной и Соляной, Мясной, Москотильной; всех лавочных мест восемьдесят и полшеста (85 1/2), да пустых триста одно место с четвертью, да пустых четырнадцать мест, полковых, да пустых сто семь мест, анбарных, да пустых восемьдесят пять мест, запустели до раззоренья {Теперь лавок: 181 каменных, 193 деревянных. (Прим. А. Н. Островского.)}, а иные и в раззоренье, а кто на тех местах поставитца и ему давать оброк потому ж по два алтына и по две деньги".
  Из этого видно, что Торжок до разоренья (литовского) был городом богатым. Некоторые происшествия означаются в описании не годами, а эпохами, вероятно очень памятными для жителей, например: было в л_и_т_о_в_с_к_о_е р_а_з_з_о_р_е_н_ь_е, в з_я_б_л_ы_й г_о_д {Вероятно, 1602 г., при Борисе Годунове, когда "бысть мраз и хлеб побило, отчего бысть глад чрез три года и от того глада множество людей измроша, и ядяху тогда псину и мертвечину и ино скаредное". (Прим. А. Н. Островского.)}, в л_и_х_о_л_е_т_ь_е {Время самозванцев. (Прим. А. Н. Островского.)}.
  Из Торжка отправляется свой караван, которого я уже не застал. О числе отправляемых судов можно судить по количеству постройки. В 1855 году в Торжке выстроено было 6 барок указной меры, а в уезде 74; постройкою их занимались крестьяне государственных имуществ и помещичьи, Новоторжского и частью Вышневолоцкого уездов. Новоторжский уезд составляет центр судопромышленности в губернии, кроме того что каждая деревня по Тверце доставляет коноводов и иногда лоцманов. Крестьяне Новоторжского уезда, преимущественно пред другими, занимаются судостроением не только дома, но и ходят для этой работы на верхневолжские, то есть ржевские и зубцовские пристани, от сего и самые барки называются н_о_в_о_т_о_р_к_а_м_и. Груз, отправляемый из Торжка в Петербург, состоит большею частью из местных продуктов (например: овес, покупаемый в Новоторжском и смежных уездах) или по крайней мере из продуктов, обделываемых в Торжке, как то: кожи, пшеничная мука и преимущественно солод.
  Половина солодовенных заводов Тверской губернии, по расчету г. Преображенского {Описание Тверской губернии в сельскохозяйственном отношении В. Преображенского. СПБ. 1854 г. (Прим. А. Н. Островского.)}, находится в Торжке, где, по сведениям 1845 г., показано 19 заводов, а по сведениям 1848 г. числится 25, на которых выделывается солоду на 120 тысяч рублей сер., значит, эта промышленность значительно усилилась. Другую важную отрасль промышленности Торжка составляет выделка кож. На 16 заводах выделывается: белая и черная юфть, полувал, опоек, красная юфть, козел и сафьян, всего приблизительно на 70 тысяч руб. сер. Торжок исстари славится производством козлов и сафьянов и в этом отношении уступает только Казани и Москве. Особенно известна в Торжке красная юфть купца Климушина, при гостинице которого (бывшей купчихи Пожарской, но переведенной теперь по причине малого проезда в другой дом) есть небольшой магазинчик, где продаются торжковские сапоги и туфли. Работа вещей прочна и красива, но цена, по незначительности требования, невысока: я заплатил за две пары туфель, одни из разноцветного сафьяна, другие из бархата, шитые золотом, Ъ руб. сер.
  Прежде золотошвейное мастерство процветало в Торжке; в 1848 году вышивкою туфель и сапогов занималось до 500 мастериц. Теперь эта промышленность совершенно упала, и только в нынешнем году, по случаю коронации, несколько рук успели найти себе работу за хорошую цену - до 15 руб. сер. в месяц. Новоторжские крестьянки, большею частию девки, славятся по всей губернии искусною выделкою подпятного кирпича; и золотошвейки, за неимением своей работы, принуждены были заняться тем же ремеслом. От великого до смешного только один шаг! Летом для работы кирпича они расходятся по всей губернии, разнося с собой разврат и его следствия.
  В Торжке бывает в год две ярмарки: крещенская и никитская; первая - с 6 по 12 января, а вторая - с 12 по 18 сентября. Ежегодный привоз простирается на сумму до 50 000 руб. сер.
  Несмотря на то, что промышленность в Торжке развита значительно, в быте мещан довольства не заметно; значит, и здесь труд дешев и не всем рукам достает работы. Вот что я слышал от одного почтенного старожила торжковского: "Мещане у нас очень богомольны, но говеют не каждый год, а через год и более, потому что не имеют денег на необходимые при этом расходы". Известно, как незначительны расходы простого человека на говенье, и если он отказывает себе за бедностью в такой важной душевной потребности, то сколько он должен отказывать себе в прочих жизненных потребностях, менее важных!
  Рыболовство в Торжке и его уезде самое незначительное, потому что рыбы в Тверце вообще мало, а хорошей почти нет. В Торжке я видел только два садка, наполненные щуками и другой дешевой рыбой. Сверх того, весной, когда воды много, мешает ловле постоянный ход судов, а в межень, когда запираются шлюзы, река очень мелеет, и в это время вылавливается и вытравливается вся рыба дочиста. Хотя отрава или окормка рыбы запрещена законом {Уложен. о наказаниях, ст. 1142. (Прим. А. Н. Островского.)} и виновных, кроме денежного штрафа, велено подвергать церковному покаянию, - но, к сожалению, это б_а_л_о_в_с_т_в_о водится по всей России, и в Торжке также не без греха. Распространение этого противозаконного способа ловли, по моему мнению, происходит от того, что поймать и уличить виновного почти нет возможности. Долго ли с лодки или с берегу накидать в воду небольших шариков? {Из черного хлеба с кукольваном. (Прим. А. Н. Островского.)} А когда рыба завертится на поверхности и все, и правые, и виноватые, кинутся ловить ее, чем ни попало, тогда вину сваливают обыкновенно на проходящих, что "вот, дескать, шли какие-то да чего-то набросали". Я думаю, что было бы очень полезно преследовать как можно строже продажу кукольвана, которым торгуют почти открыто.
  Недолго нужно жить в Торжке, чтобы заметить в обычаях и костюме его жителей некоторую разницу против обитателей других городов. Девушки пользуются совершенной свободой; вечером на городском бульваре и по улицам гуляют одни или в сопровождении молодых людей, сидят с ними на лавочках у ворот, и не редкость встретить пару, которая сидит обнявшись и ведет сладкие разговоры, не глядя ни на кого. Почти у каждой девушки есть свой кавалер, который называется п_р_е_д_м_е_т_о_м. Этот предмет впоследствии времени делается большею частью мужем девушки. В Торжке еще до сей поры существует обычай у_м_ы_к_а_н_ь_я невест. Считается особым молодечеством увезти невесту потихоньку, хотя это делается почти всегда с согласия родителей. Молодые на другой день являются с повинной к разгневанным будто бы родителям, и тут уж начинается пир горой. Такой способ добывать себе жен не только не считается предосудительным, но, напротив, пользуется почетом. "Значит, уж очень любит, коли увез потихоньку", - говорят в Торжке. Не иметь п_р_е_д_м_е_т_а считается неприличным для девушки; такая девушка легко может засидеться в девках.
  Старый живописный наряд девушек (шубка или сарафан, кисейные рукава и душегрея, у которой одна пола вышита золотом) начинает выводиться; место его заступает пальто, а вместо повязки с рясками (поднизи из жемчуга) покрывают голову шелковым платочком. Пальто, которые теперь пошли в моду, длинны и узки, с перехватом на талии; они шьются из шелковой материи ярких цветов и большею частью бывают голубые и розовые. Сжимая грудь, они безобразят фигуру. Образ жизни замужних совершенно противоположен образу жизни девушек; женщины не пользуются никакой свободой и постоянно сидят дома. Ни на бульваре, ни во время вечерних прогулок по улицам вы не встретите ни одной женщины. Когда они выходят из дому по какой-нибудь надобности, то закутываются с головы до ног, а голову покрывают, сверх обыкновенной повязки, большим платком, который завязывают кругом шеи. Богатые кокошники становятся редки.
  Новоторжские крестьяне и мелкие городские торговцы ездят по деревням Тверской губернии с женскими нарядами и называются н_о_в_о_т_о_р_а_м_и {Товар новоторов: серебряные, медные и оловянные кресты, пуговицы, серьги, кольца, иглы, наперстки, ножницы, ножички, роговые гребни, ситцы, нанки, кумач, китайка, выбойка, коленкор, миткаль, кушаки, платки, плис, позументы, ленточки, шнурки, тесемки, бусы, бисер, пояса и прочее. (Прим. А. Н. Островского.)}. Это название присвоено всем торгашам мелкими товарами, хотя бы они были и из других уездов. Новоторы не пользуются в губернии хорошей репутацией; о честности их ходит поговорка: н_о_в_о_т_о_р_ы - в_о_р_ы...
  16 мая, ранним утром, да еще в дождик, приехала за мной подвода на плохих обывательских лошадях, чтобы везти меня к Осташкову. Между Торжком и Осташковым почта не ходит, а есть так называемый торговый тракт, по которому проезд бывает почти только зимой. Невесело влезал я в полуразвалившуюся телегу; дождик более и более расход

Другие авторы
  • Гюббар Гюстав
  • Тургенев Иван Сергеевич
  • Багрицкий Эдуард Георгиевич
  • Гофман Виктор Викторович
  • Бычков Афанасий Федорович
  • Джеймс Уилл
  • Нарежный Василий Трофимович
  • Черемнов Александр Сергеевич
  • Кукольник Нестор Васильевич
  • Коженёвский Юзеф
  • Другие произведения
  • Козлов Иван Иванович - Безумная
  • Перцов Петр Петрович - Опавшие листья
  • Лукашевич Клавдия Владимировна - П. В. Николаев. Лукашевич К. В.
  • Федоров Николай Федорович - Как началось искусство, чем оно стало и чем должно оно быть?
  • Андреев Леонид Николаевич - Стена
  • Буссенар Луи Анри - Луи Буссенар: биографическая справка
  • Беллинсгаузен Фаддей Фаддеевич - Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света в продолжение 1819, 20 и 21 годов
  • Федоров Николай Федорович - О философии В. Соловьева
  • Кони Анатолий Федорович - Страничка из жизни Пушкина
  • Гримм Вильгельм Карл, Якоб - Легенды
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
    Просмотров: 542 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа