Главная » Книги

Парнок София Яковлевна - Письма, Страница 3

Парнок София Яковлевна - Письма


1 2 3 4

воего молчания.
   Мне очень дорого, что ты так приняла наш "Узел" и, в частности, мою книжечку1. Она, к большому моему удовлетворению, встречает отклик у людей самых разнородных и нравится всем больше, чем прежние мои книги. Это мне дорого сейчас, главным образом, не как поэту, а как человеку. Меня волнует, что сейчас, когда такой голос, как мой, официально беззаконен, такая книжка является неожиданно желанной. Мне приходилось несколько раз публично выступать с чтением моих "Снов"2, и всякий раз я чувствовала в слушателях ответное волнение. Я совсем не рассчитываю на то, что такой голос, как мой, может быть сейчас услышан. Признание за душой права на существование, конечно, дороже мне всякого литературного признания. Сейчас я на стихи мои смотрю только как на средство общения с людьми. Я счастлива тем, что есть вечный, вневременный язык, на котором во все времена можно объясняться с людьми, и что я иногда нахожу такие, для всех понятные, слова. Это очень помогает мне жить.
   А жизнь становится все труднее. Всюду и у всех катастрофическое безденежье. Работу получать с каждым днем труднее, и издательства сплошь да рядом не платят. Физически живу я очень скверно. С величайшим трудом получила 2 перевода на лето3, и, следовательно, вместо отдыха мне предстоит все летние месяцы надрываться над неинтересной работой. Но приходится благодарить судьбу за то, что она послала мне это иго. Напиши мне подробней о себе и о вашей жизни. Знаю, что денежно вам безысходно плохо, и это очень меня угнетает. Никак не могу, хоть и пора было бы, привыкнуть к чувству полного своего бессилья! Кто тебе устраивает издание твоего Эдгара По и когда, наконец, это будет осуществлено? Ведь это даст тебе все-таки некоторую сумму денег. Я хочу с осени опять устроиться куда-нибудь на службу, но при теперешнем "режиме экономии" это почти безнадежно.
   Завтра мы, Бог даст, выедем, наконец, в деревню. В этом году мы будем жить вчетвером:
   Ольга Ник<олаевна>, Машенька, Зинаида Михайловна и я в Братовщине по Ярославской дороге, рядом с Н.В.Холодовской. Все мы очень измучились за зиму и мечтаем об отдыхе. Машенька все такая же хорошая, ясная, но очень усталая.
   Родная моя! Недавно была у нас Алла Алекс<андровна> Грамматикова4, и мы с ней целый вечер проговорили о Судаке. Неужели мне так и не придется еще разок посидеть на полынной горке с тобою?!5 Нежно тебя люблю и о Судаке не могу вспомнить без умиления. Сердечный мой привет всем твоим. Дай Вам Бог побольше здоровья и сил!
   Целую тебя нежно.

Твоя София.

  
   Ольга Ник<олаевна> сердечно кланяется.
   [На полях:] Пиши на городской адрес: я буду приезжать в Москву. Посылаю пока 4 стихотворения, - те, что мне милее других6. Напиши о них. Почему ты находишь, что я "лукаво" говорю о "рае"?7
   [Приложены стихи:]
  
   * * *
  
   И вот расстались у ворот...
   Пусть будет как завещано, -
   Сегодня птица гнезд не вьет
   И девка косу не плетет.
   Сегодня Благовещенье.
  
   Сегодня грешникам в аду
   Не жарче, чем в Сицилии,
   И вот сегодня я иду
   У Музы не на поводу, -
   Друг друга отпустили мы.
  
   25.III-1.IV.1926 г.
  
  
   * * *
  
   И распахнулся занавес,
   И я смотрю, смотрю
   На первый снег, на заново
   Расцветшую зарю,
   На розовое облако,
   На голубую тень,
   На этот, в новом облике
   Похорошевший день...
   Стеклянным колокольчиком
   Звенит лесная тишь, -
   И ты в лесу игольчатом
   Притихшая стоишь.
  
   12.V.1926 г.
  
  
   * * *
  
   Папироса за папиросой.
   Заседаем, решаем, судим.
   Целый вечер, рыжеволосая,
   Вся в дыму я мерещусь людям.
  
   А другая блуждает в пустыне...
   Свет несказанно-синий!
   Каждым листочком, грустные
   Вздрагивают осины.
  
   Расступаются сонные своды,
   Открывается ясная пасека-
   "Падчерицы мои! Пасынки!.."
   Вздыхает природа.
  
   25.V.1926 г.
  
  
   * * *
  
   Под зеркалом небесным
   Скользит ночная тень,
   И на скале отвесной
   Задумался олень -
   О полуночном рае,
   О голубых снегах...
   И в небо упирает
   Высокие рога.
   Дивится отраженью
   Завороженный взгляд:
   Вверху - рога оленьи
   Созвездием горят.
  
   29.V.1926 г.
  

Комментарии

  
   Написано на листе почтовой бумаги в линейку, карандашом, по новой орфографии.
   1 Сборник "Музыка".
   2 Цикл из пяти стихотворений, вошедший в "Музыку".
   3 Вероятно, имеются в виду "Памфлеты" Марата для издательства "Прибой" (книга не вышла) и часть второго тома эпопеи Пруста для издательства "Недра" (совместно <с> Б.А.Грифцовым и Л.Я.Гуревич; том вышел в 1927 г.).
   4 Грамматикова А.А. - крымская знакомая семьи Герцык.
   5 Эту плоскую безымянную гору вблизи судакского дома Герцыков описала А.К.Герцык, см. ее очерк "Полынь-гора" в серии "Мои блуждания": Северные записки. 1915. N10/11,12.
   6 Приложен двойной лист почтовой бумаги с беловыми автографами стихотворений - см. их публикацию вслед за текстом письма. Все они вошли в сборник "Вполголоса".
   7 По-видимому, Е.К.Герцык так откликнулась на стихотворение "Как дудочка крысолова...", посланное в предыдущем письме.
  

5.X.1926 г.

  
   Дорогая моя Женечка!
   Знаю, как трудно тебе жилось этим летом, и поэтому особенно дорожу каждой твоей строчкой. Мы можем почти совсем не писать друг другу и все-таки и я и ты - мы уверены, что где-то, в самой глубине, помним друг друга.
   Обо всем внешнем писать не хочется, - и у тебя и у меня, и у всех вокруг то, что называется жизнию, очень безнадежно. Важно, единственно важно то, что уцелело и продолжает каким-то чудом расти, наперекор всему внешнему. Вот этим хочется делиться с близкими. Бесконечно радуюсь предстоящей встрече с тобою. А пока посылаю тебе новые стихи1.
   Машенька спокойная и светлая. Я часто срываюсь, и опять карабкаюсь вверх. Bероятно, так будет до самой последней минуты.
   Евгению Антоновну и Любовь Александровну благодарю за поздравления2 и шлю им сердечный привет.
   Тебя нежно целую.

Твоя София.

   P.S. Ольга Ник<олаевна> кланяется тебе. Она за лето не отдохнула и опять завалена работой. В общем, у всех какая-то окончательная, непоправимая усталость, и жить очень грустно.
   [На обороте листа:]
  
   * * *
  
   За стеною бормотанье,
   Полуночный разговор...
   Тихо звуковым сияньем
   Наполняется простор.
  
   Это в небо дверь открыли, -
   Оттого так мир затих.
   Над пустыней тень от крыльев
   Невозможно золотых.
  
   И, прозрачная, как воздух,
   Едкой свежестью дыша,
   Не во мне уже, а возле
   Дышишь ты, моя душа.
  
   Миг - и оборвется привязь,
   И взлетишь над мглой полей,
   Не страшась и не противясь
   Дивной легкости своей.
  
   [18.IX.1926 г.]
  
  
   * * *
  
   Все отдаленнее, все тише,
   Как погребенная в снегу,
   Твой зов беспомощный я слышу
   И отозваться не могу.
  
   Но ты не плачь, но ты не сетуй,
   Не отпевай свою любовь,
   Не знаю где, мой друг, но где-то
   Мы встретимся с тобою вновь.
  
   И в тихий час, когда на землю
   Нахлынет сумрак голубой,
   Быть может, гостьей иноземной
   Приду я побродить с тобой
  
   И загрущу о жизни здешней,
   И вспомнить не смогу без слез
   И этот домик и скворешню
   В умильной проседи берез.
  
   [21.IX.1926 г.]
  

Комментарии

  
   Написано на листе писчей бумаги, зелеными чернилами, по новой орфографии.
   1 Оба стихотворения, написанные на обороте листа, - недатированные беловые автографы; вошли в сборник "Вполголоса". Даты установлены по тетради Парнок (РГАЛИ. Ф. 1276. Oп. 1. Ед.хр.3).
   2 Вероятно, с днем ангела Парнок - 30-го сентября.
  

23.VII.1927 г.

с.Халепье

  
   Дорогая Женечка!
   Знаю, что на этот раз пропустила все сроки, и молчание мое, в ответ на твои 2 письма совершенно отвратительно, - и тем не менее написать настоящего письма не могу
   Вот уже 1 1/2 месяца как мы отдыхаем. Мой отдых покамест выражается в том, что нервное напряжение, которым я, очевидно, держалась в Москве, кончилось, и повыползла из меня всякая, сдерживаемая до этих пор волей, хворь. Так, весьма странно и неприятно выражается пока моя поправка. Хочу надеяться, что это в порядке вещей и что по приезде в Москву все-таки окажется, что я набралась здесь сил и здоровья и могу быть работоспособным человеком.
   Жизнь наша здесь и весь здешний быт - чистейший анахронизм: до такой степени все мирно и медлительно. Думаю, что лучшего места для отдыха не сыскать. Несмотря на вещественные доказательства гражданской войны (которая на Украине была особенно ужасна) - на обгорелые сады и мазанки - не верится, что в этом краю была революция. И как после этого темпа мы снова окунемся в московский водоворот - не могу себе представить!
   Напиши о себе и о внутренних своих событиях. Внешние, я знаю, все те же. У всех у нас так же безысходно: безденежье, безработица - и трудно, трудно до тошноты!
   Здесь не написала ни одной строки. Посылаю тебе одно из последних московских стихотворений1. Об издании нового сборника бросила думать: не время сейчас таким стихам.
   Ольга Николаевна шлет сердечный привет. Машенька сама напишет тебе.
   Целую тебя нежно и жду вестей.

Твоя София.

   Адрес: Почтовое Отделение М. Триполья, Киевского округа. Село Халепье, Ленинская ул., дом 13. Г.Остапенко. Мне.
   [На обороте листа:]
  
   Мне снилось: я бреду впотьмах,
   И к тьме глаза мои привыкли.
   И вдруг - огонь. Духан в горах.
   Гортанный говор. Пьяный выкрик.
  
   Вхожу. Сажусь. И ни один
   Не обернулся из соседей.
   Из бурдюка старик-лезгин
   Вино неторопливо цедит.
  
   Он на меня наводит взор,
   - Зрачок его кошачий сужен, -
   Я говорю ему в упор:
   "Хозяин! Что у вас на ужин?"
  
   Мой голос переходит в крик,
   Но, видно, он совсем не слышен:
   И бровью не повел старик,
   Зевнул в ответ и за дверь вышел.
  
   И страшно мне. И не пойму:
   А те, что тут со мною, возле,
   Те - молодые - почему
   Не слышали мой громкий возглас?
  
   И почему на ту скамью,
   Где я сижу, как на пустую,
   Никто не смотрит?.. Я встаю,
   Машу руками, протестую -
  
   И тотчас думаю: Ну что ж,
   Итак, я невидимкой стала?
   Куда ж теперь такой пойдёшь! -
   И подхожу к окну устало...
  
   В горах, перед началом дня,
   Такая тишина святая!
   И пьяный смотрит сквозь меня
   В окно - и говорит: Светает...
  
   [12.V.1927 г.]
  

Комментарии

  
   Написано на листе писчей бумаги, карандашом, по новой орфографии.
   1 На обороте листа - недатированный беловой автограф стихотворения. Дата установлена по тетради Парнок (РГАЛИ. Ф.1276. Оп.1. Ед.хр.3). В сборнике "Вполголоса" напечатано с посвящением Е.Я. Тараховской, сестре Парнок.
  

4.V.1929 г.

  
   Дорогой друг!
   Спасибо тебе за то, что ты на меня не сердишься и не перестаешь помнить меня и любить, несмотря на мое слишком уж долгое молчание. Но год был настолько труден, и для нас и для близких, что положительно не хватало ни сил, ни времени на душевное общение. Жили, да и продолжаем еще существовать в каком-то полуобморочном состоянии. Ты, наверное, знаешь, что у Ольги Ник<олаевны> умер брат, единственный, еще не старый - всего 44 года прожил на этом чудном свете, и последнис 3 месяца жизни - в состоянии затравленного зверя. Очень тяжело мы это пережили. Осталось у нас, т<о> е<сть> у Олюшки (а это значит, что и у меня), двое его детей - 5-ти летние близнецы. Ольга Ник<олаевна> работает, как вол. Целый день на лекциях, а я сижу дома и перевожу какую-нибудь пакость1. А когда нет работы, хвораю. Давление крови у меня чудовищное! 250 - вместо 140. Недели 3 назад ставили мне пьявки (за уши), выпустили стакана 2 крови. Я очень ослабела, но немного легче стало жить на свете. Милая Женечка! Всего не напишешь в письме, а сказать хочется так много, и все боюсь, что ничего я не успею сделать из того, что хочу и так надо yспеть. На Кавказ меня уже не посылают, чему я очень рада, п<отому> ч<то> лечения кавказского боюсь смертельно: многие мои знакомые после этого умирали. Посылают меня на север - в Сестрорецк. Но и туда я не поеду - и дорого и людно. Мечтаю о тишине и лесе. Думаю, что летом мы не увидимся, и когда увидимся - не знаю. Только знай, что я, несмотря на то, что большая тяжесть на меня навалилась - и чем дольше я живу, тем она тяжелее - все-таки не забываю старых друзей, моей южной родины и всегда думаю о ней с благодарностью.
   Стихи у меня - такой мрачности, что и посылать не хочется2. Невеселый я поэт! Жалко, что Попов3 твой меня любит. Счастливее любить не таких!
   Собирается все ко мне Валерия Дм<итриевна>4 и никак не соберется. Конечно, надо было бы мне к ней пойти, но: 1) я - свинья, и не могу преодолеть своей непростительной усталости; 2) боюсь Василисы5.
   Напиши мне подробно, как Вы все там? Чем тебя лично побаловать? Знаю, что Вам опять трудно. Напиши толком, сколько Вы получаете ежемесячно. Надо что-нибудь выдумать. Напиши 1) о себе; 2) о Любе; 3) об Евгении Антоновне; 3) о Веронике; 4) о мальчиках. Макс написал стихи об Аде6. Напиши откровенно, трогают они тебя или нет? которые тебя больше волнуют - моя "играй Адель"7 или его стихи к Аде? 7-го - уж год, как умер Александр Афан<асьевич>8. Завтра - Пасха. А в душе - мрак.
   [На полях:] Ты права, дорогая моя: да воскреснет дух наш! Целую нежно

Соня.

   Ольга Ник<олаевна> сердечно кланяется тебе. Я всех твоих приветствую.
  

Комментарии

  
   Написано на двойном листе почтовой бумаги в линейку, карандашом, по новой орфографии.
   1 В 1929 г. в переводе Парнок вышли "Правдивые повести" А.Барбюса (ГИЗ) и "Аббат Жюль" О.Мирбо ("Безбожник").
   2 В первой-половине 1929 г. написаны два очень тягостных по мироощущению стихотворения Парнок: "Трудно, трудно, брат, трехмерной тенью..." (февраль), "От больших обид - душу знобит..." (11 апреля). Впервые опубликовано: Парнок С. Собрание стихотворений. С. 232-233.
   3 Лицо неустановленное.
   4 Жуковская Валерия Дмитриевна, см. примеч. 2 к письму 7.
   5 Жуковская Василиса Александровна, дочь В.Д. Жуковской; о ней см. в письме 6.
   6 Стихотворение Волошина "Аделаида Герцык" написано в феврале 1929 г.
   7 Стихотворение Парнок "Памяти А.К.Герцык" в тетради датировано 21 ноября <1926 г.> (РГАЛИ. Ф.1276. Oп.1. Ед.хр.3). Им завершается "Вполголоса". В собрании M.C. Лесмана сохранился беловой автограф этого стихотворения.
   8 Спендиаров Александр Афанасьевич (1871-1928) - композитор, многолетний житель Судака. Осенью 1917-зимой 1918 гг. Парнок и Спендиарова связала совместная работа над оперой "Алмаст". Либретто Парнок написано в Крыму на основе армянской народной легенды в обработке О. Туманяна (см.: Парнок С. Собрание стихотворений. С. 261-285).
  

28.Х.1931 г.

  
   Милая Женечка!
   Очень огорчена твоей болезнию. Выздоравливай же! Из последних сил будем все-таки жить!
   Мне очень горько, что ничем основательным не могла порадовать тебя в той посылке, кот<орую> отправила тебе Милочка.
   Есть ли у Вас все-таки дрова? Ужасно хочу снять с тебя хотя бы часть забот, но сами мы последние месяцы сидим совсем без денег. Издательства не платят. "Алмаст" в этом сезоне пока еще не идет. Надеюсь, что временно1.
   Исполняю твое желание: посылаю несколько отрывков из нового либретто2 и 2 стихотворения, которые я написала недавно, после двухлетнего молчания3.
   Целую тебя и помню.

Твоя София.

   [На полях:] Ольга Ник<олаевна> шлет дружеский привет.
  

Комментарии

  
   Написано на листке из блокнота, карандашом, по новой орфографии.
   1 Опера "Алмаст" была поставлена в июне 1930 г. на сцене Филиала Большого театра; героиню пела М.П. Максакова. Вскоре опера, как произведение "идеологически невыдержанное", была снята с репертуара. Подробнее об этой странице жизни Парнок см.: Коркина Е.Б. С.Парнок и А. Спендиаров: (К истории создания и первой постановки "Алмаст") // Литературные связи: Русско-армянские литературные связи. Исследования и материалы. Ереван, 1981. Т.3. С.233-241.
   2 В 1913-1915 гг. Парнок работала над оперным либретто без названия - восточной сказкой про Гюльнару и Нуреддина для композитора М.О.Штейнберга. В 1931 г. работа над этим сюжетом была возобновлена с композитором Ю.Л.Вейсберг, будущая опера должна была называться по имени главной героини - "Гюльнара". В РГАЛИ (Ф.1276. Оп.1. Ед.хр.10) хранится машинопись либретто под названием "Арабская сказка: (Из "Тысячи и одной ночи")". Комическая опера в 4-х действиях и 6-ти картинах. Текст Софии Парнок и Юлии Вейсберг. Музыка Юлии Вейсберг.
   3 Парнок не писала стихов с осени 1929 г.; в октябре 1931 г. были написаны четыре стихотворения: "В крови и в рифмах недостача..." (6 октября), "Бывает разве средь зимы гроза..." (посвящено М.П. Максаковой; б октября), "На исходе день невзрачный..." (22-23 октября), "В синеватой толще льда..." (26 октября). Какие именно из этих стихов были посланы Е.К. Герцык, неизвестно, так как их списков при письме не сохранилось.
  

Вступительная статья к переписке С.Я. Парнок с Н.Е. Веденеевой

  
   Перед нами - человеческие документы, отражающие величайшую в жизни их автора привязанность и как бы комментирующие посвященные Н.Е.Веденеевой замечательные, но до сих пор, увы, не публиковавшиеся в России циклы стихов "Большая Медведица" и "Ненужное добро". Письма отличаются благородной сдержанностью: Парнок, как, может быть, никто, понимала, что эмоциональное бесстыдство самораскрытия, без которого не может жить поэзия, - не для писем, и потому "град и угли огненные", как сказано в "Псалмах", оставлены ею в ограде стихов. Большинство писем написано Парнок во время поездки по Волге, одно - в Москве и два последние в Каринском. Московская записочка отражает начало отношений, письма из Каринского, вероятно, последнее, что вышло из-под ее пера, - на пороге смерти, как бы символизируя любовь до гроба.
   К сожалению, биография Парнок известна столь отрывочно, что более подробно, чем это здесь сделано, нельзя осветить многие факты. Письма печатаются по автографам, хранящимся в бумагах сына Н.Е.Веденеевой Е.Сиротинина, который в 1978 г. любезно разрешил мне снять с них копии, не предавая их пока гласности. Теперь, по прошествии стольких лет, я считаю себя вправе опубликовать письма - tempora mutantur, и взгляды на многие вещи изменились.
   Адресат писем - Нина Евгеньевна Веденеева (1882 - 31 декабря 1955), крупный ученый-физик. Уроженка Тифлиса, некоторое время она обучалась в университете за границей. При жизни Парнок Веденеева преподавала во 2-м МГУ, впоследствии много лет стояла во главе лаборатории кристаллографии при одном из московских научно-исследовательских институтов. Знакомство с Парнок состоялось в 1932 г.: она была коллегой по МГУ с ближайшим другом Парнок О.Н. Цубербиллер.
  

С.Я. Парнок - Н.Е. Веденеевой

  

12.V.1932

  
   Милая благодетельница,
   чтобы не думать больше о нашем долге1, решила заехать к Вам сегодня же, рискуя даже не застать Вас дома. Оставляю Вам 60 руб. Это по приблизительному подсчету то, что мы Вам должны.
   Еще нас смущает вопрос о том, как, не обидев Веру Алексеевну2, компенсировать затраченные ею для нас время и силы. Пожалуйста, помогите нам и в этом, т.к. такова уж наша судьба - быть Вашими должниками.
   Чашечку голубую тоже не возвращаю - пусть погостит еще у меня: это единственная реальность, убеждающая меня в том, что поездка моя была не сон и что я, действительно, была в Кашине.

Ваша С.П.

  

Комментарии

  
   1 Долг, о котором идет речь, связан с совместной летней жизнью в Кашине С.Парнок, Н.Веденеевой и О.Цубербиллер, и под "мы" подразумевается О.Цубербиллер.
   2 Имеется в виду прислуга Н.Веденеевой.
  

12.VIII.1932

Рыбинск

  
   Милый друг!
   Пишу на дебаркадере, под плеск воды и под грустные мысли о том, что первый блин комом. Волга обмелела, и вот уже 4 дня, как большие Камские пароходы делают свой рейс только от Нижнего. Надеемся, что доберемся до Нижнего маленьким пароходом, а там пересядем на настоящий. Удалось достать комнату в гостинице и без клопов. Это пока - первая удача. Но несмотря на докуку, радуюсь широкой реке и тому, как на ней хорошо дышится. С Кашиным простилась "скрипя сердцем".
   Целуем обе.

С.

   Очень думаю о моей милой дриаде и жду весточки.
  

22.VIII.1932

Пермь

  
   Мой дорогой, мой обожаемый друг!
   Вчера с суточным опозданием мы добрались, наконец, до Перми. С большим трудом разыскали, где здесь хранятся письма до востребования, и только сегодня удалось достать их. И вот, наконец, я получила 2 письма от тебя (от 12 VIII и 14-го) - первые за столько дней ожидания и тревоги. Есть вещи, за которые не благодарят, но именно благодарность переполняет меня, когда я вновь и вновь перечитываю эти письма. Они такие ласковые и такие твои! Так ты не знаешь, поняла ли я, или нет, что ты не "не добрая"3. Если бы я не поняла этого, не было бы всего, что было. Я вообще думаю, что и ты и я понимаем друг друга, - только нам надо побольше быть вместе. Я не люблю разлуки, а особенно тогда, когда она предшествует слишком кратким встречам и все новым и новым хотя бы маленьким разлукам. Помнишь, - у Тютчева?
  
   - "Кто может молвить до свиданья
   Чрез бездну двух или трех дней?"
  
   Да, Вильгельмина5, к тебе я как-то суеверно-жадна, и ты не должна ни сердиться на меня за это, ни тяготиться этим. Ты бы хотела видеть меня более спокойной? Не хоти. Успеем еще успокоиться! Теперь, когда я знаю, что ты здорова, что ты думаешь обо мне и как думаешь, все в мире в порядке. Даже Пермь, хуже которой я не знаю города, стала совсем милой. Обратное плаванье будет мне отдыхом и радостью. Я знаю, что ждет меня, и каждый день теперь осмыслен.
   Отсюда мы должны уйти в полночь, но из-за катастрофического обмеления Камы пароходы идут фантастически, садятся на мель, терпят аварии, и мирное путешествие по реке обращается в авантюру. Не знаю, когда мы будем в Нижнем. Надеюсь, что на этот раз в Казань-то мы приедем не ночью, а днем, и я получу там письма от тебя. А твое письмо в Кинешму так и пропало. Хоть поезжай опять до Рыбинска, чтобы получить его! Наше возвращение по Оке и по Москва-реке, по-видимому, не состоится. В Нижний мы, вероятно, приедем числа 27-го, и некогда уже будет пускаться в новое, тоже рискованное, плаванье, а придется вернуться в Москву поездом. Так мы и будем, как и рассчитывали, 28-го дома, и О<льга> Н<иколаевна> успеет, не торопясь, приступить к своей работе. Не знаю, достаточно ли она отдохнула. Надеюсь, что на обратном пути, за 5 дней на воде, она побольше посвежеет и пободреет. Я очень старалась не переваливать на нее своей тяжести, но ты не знаешь, какая я. Я хотя и мало говорила и не жаловалась, но была сама не своя.
   Маленькая-большая! твоя гребля меня беспокоит, как бы "бодрая старушка" не нажила себе большого расширения сердца. Будь здорова, моя милая!
   Никаких предтеч рогатых навстречу мне не выходило6 и не выйдет, и ни перед кем колен не преклоню. Да я и не могу этого сделать, т.к. и не вставала с колен с тех пор, как в Кашине очутилась в такой позиции.
   Сегодня 22-ое. Ты вчера приехала в Днепропетровск7. Милая! Знаю, что тебе хорошо, и радуюсь этому. Ты, пожалуйста, пойми, что это совсем так. А если полная моя, бескорыстная радость иногда осложняется грустью, то этим нисколько не аннулируется. Ты всегда знай, что мне дорого то, что - твое и что дает тебе счастье. И если я в те минуты, когда ты со своими, не хочу и не могу выходить из тени, то это совсем не потому, что я эгоистична и себялюбива. Одним словом, несмотря на все мои кипения, я в глубине-таки прозрачна, и я твой друг, Вильгельмина. Я не знаю, как ты относишься к слову поэта, но, очевидно, считаешь его легковесней, чем человеческое слово, если ждешь от меня всяких непостоянств. Пойми же мое человеческое и. мое львиное8 слово и поверь ему до конца. Или так тебе уже менее интересно становится иметь дело со львятами?
   Я не меньше Лии Исааковны9 знаю, какая ты, и знаю, что ты прекрасна, но я болею тобой, и поэтому не всегда могу быть приятна и понятна тебе, как и ты мне, п<отому> ч<то> ты иногда для меня источник большой боли, как и я для тебя. Но все хорошо и все будет хорошо, п<отому> ч<то> главное есть.
   Твоему Жене10 передай привет, и помни, что я тебе о нем сказала. Твоему брату, если это не глупо, тоже.
   Нежно тебя люблю, нежно тебя целую и жду.

Твоя С.

  
   [На полях:] Ольга Николаевна шлет тебе сердечный привет.
   [Приписка в верхнем углу письма:] Чувствуешь, какая на бумаге пыль? Я пишу тебе на палубе. Города за завесой пыли не видно: это Пермь!
  

Комментарии

  
   3 Парнок говорит о своем стихотворении веденеевского цикла "Большая Медведица":
  
   Ведь ты не добрая, не злая,
   Ведь ты, как сухостой, суха, -
   Зачем несу тебе, не знаю,
   Я семизвездие стиха.
  
   4 Цитата из пьесы Тютчева "Увы, что нашего незнанья // И беспомощней и грустней?"
   5 Происхождение этого прозвища мы не знаем.
   6 Возможно, здесь намек на стихотворение из сборника Парнок "Вполголоса" "Медленно-медленно вечер...".
   7 В Днепропетровске жил брат Н.Веденеевой, строитель Днепрогэса.
   8 Парнок в нескольких письмах говорит о своей львиной природе; семантика подобного отождествления остается неясной. (Парнок - "Лев" по знаку Зодиака. - Ред.)
   9 Подразумевается, очевидно, какая-то знакомая Н.Веденеевой.
   10 Женя - сын Н.Веденеевой.
  
   С повинной!
  
   Привет из Днепропетровска -
   от людоеда и варвара11,
   которому не найти названия
   даже в словаре Даля.
   31.VIII. 1932
  

Комментарии

  
   11 Судя по этой записочке, Парнок неожиданно изменила свои первоначальные планы и поехала в Днепропетровск, чтобы увидеться с Н.Веденеевой. Этот поступок она сама расценивала как дикий, эксцентричный и потому процитировала свою пьесу из цикла "Ненужное добро", где поэты с их повышенной эмоциональностью сравниваются с дикарями и варварами:
  
   Мы - дикари, мы - людоеды.
   Смотри же, помни: еду, еду...
   Эх, "еду, еду - не свищу,
   А как наеду, не спущу"
  

7.VII.1933

Каринское

  
   Маленькая моя девочка!
   Вчерашнее мое письмо ушло только нынче, п<отому> ч<то> почта была закрыта вчера. Сколько дней оно будет странствовать до Москвы, и застанет ли тебя там, - не знаю. Поэтому пользуюсь оказией, и на всякий случай посылаю тебе второе письмо, которое опустит в. Москве в почтовый ящик здешний аптекарь завтра рано утром и которое ты должна будешь получить 8-го вечером или 9-го утром.
   Я не хочу, чтобы твои дни омрачались неизвестностью и сомнениями обо мне. Поэтому еще раз повторяю, что мы с трудом, но все-таки благополучно добрались до Каринскогo12. Пока я не раскаиваюсь, что приехала сюда, хотя 3-й день почти беспрерывно мокну под дождем. Сейчас со всех сторон обступила гроза, темно, громыхает, и от этого на сердце еще беспокойней. Мне очень пусто без тебя, милый друг! На мое счастье мне сейчас очень спится, и дни проходят в какой-то ошалелости. Что будет дальше - не знаю, и подумать боюсь. Пока не получила ни одного письма от тебя. Что бы там ни попискивал твой зайчонок, а все-таки, а все-таки...
   Пока мы отделены друг от друга только десятками километров и сплошной стеной дождя, но через несколько дней ты отъедешь от меня на сотни километров, а потом еще дальше, и мне будет еще одиноче13. Кстати, в прошлом письме я забыла попросить тебя прислать мне свой крымский адрес. Я напишу тебе несколько раз, я не хочу омрачать твой отдых моим молчанием. Я хочу, чтобы тебе было хорошо, Нина!
   После напряжения последних дней наступил полный упадок сил, и я в ужасе, что будет, если эта апатия будет с каждым днем все усиливаться! Пока никуда нельзя было выйти из-за дождя, и я чувствую себя безумно отяжелевшей, всячески.
   Здесь очень живописно, и я знаю, что этот пейзаж должен мне очень нравиться, но я пока еще не вижу его.
   Как-то ты будешь отдыхать, милая моя? Надеюсь, что начнешь талантливее меня.
   Прежде всего, береги себя, - и физически и морально. Забудь свои естествоиспытательские склонности и никак не эксприментируй14. Скушно ли тебе без меня в Москве, или дни так забиты работой, что ты и не успеваешь замечать, что меня там нет? Я очень тебя люблю, Нина!
   Утешаю себя всякими разумными мыслями о том, что все хорошо и будет еще лучше. Жду тебя. Комната у нас отличная, терраса тоже, панорама вокруг - хоть куда. Здесь мы пока вполне сыты, а когда пройдет дождевая пора, м<ожет> б<ыть> накопятся и силы и будет откуда их брать для прогулок и проч., станет веселее.
   А главное, когда наладится наша переписка, и я буду знать, что с тобой, что ты думаешь и любишь ли меня!
   Будь здорова, "мой демон шалый"15, не забывай меня. Пришли мне 10 конвертов с марками, 10 марок и 10 открыток - всего этого здесь нельзя достать.
   Твоя приунывшая от дождя

Соняшка.

  
   Следующее письмо адресую в Кичкас.
  

Комментарии

  
   12 На пути в Каринское машина, в которой ехали Парнок и О.Цубербиллер, увязла в глубокой грязи, откуда ее еле вытащили солдаты.
   13 Н.Веденеева уезжала в отпуск на юг.
   14 Это странное написание появляется еще раз. По-видимому, слово из домашнего лексикона Н.Веденеевой.
   15 Цитата из стихотворения цикла "Ненужное добро":
  
   Моя любовь, мой демон шалый!
  

28.VII.1933

Каринское

  
   Здравствуй, Ниночка, голубчик мой!
   Пишу тебе на террасе, ранним утром. Вчера в 5 приемов шел дождь, а в светлые промежутки я ходила на почту, пробовала звонить в Москву (два раза), но телефон, как водится, испорчен. Хотела проверить свой ножтранс16, и очень рада, что он, о

Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
Просмотров: 427 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа