Толстая Софья Андреевна - Ежедневники

>. Андрюша уехал в Москву. Писала: Тане, Саше, Леве.

  

   21 мая. Приехал сын Сережа, потом Мария Александровна Шмидт, стало веселей. Занималась новым изданием, распределением статей по частям. Затем делала наклейки из газетных вырезок; соображала с приказчиком отдачу земель. Вечером играл граммофон и потом на рояле - Сережа, что много приятней.

   Слишком я занята, и притом нездоровится.

   Погода прелестная, и все красиво. Грустное известие о смерти брата Пети.

  

   22 мая. Писала Фельтену и маляру Крашенникову. С грустью все думаю об умершем брате Пете, добром, хорошем. Вернулся Андрюша, приходили муж и жена Горбуновы. С ней, Сережей и его гувернером ходили на купальню, она еще не готова. Жаркий, ясный день, соловьи поют. Лев Николаевич здоров, поправляет пьесу для народного театра, ездил с Булгаковым верхом. Утром гулял и заблудился, вышел на казенные питомники. Я очень занята хозяйством, изданием, домом, уборкой книг и проч., и грустно.

  

   23 мая. Страшная тоска весь день, все ни к чему, все опостылело. Лев Николаевич какой-то деревянный: ни поговорит, ни приласкает, ни чем-либо поинтересуется, и потому чувствую себя несчастной. Кроила ему жилет и панталоны. Пропасть народу: Булыгин, Николаев, Миташа Оболенский, Дима Чертков, Сергеенко и какой-то еще темный ⁷⁰. Очень тепло, днем жарко.

  

   24 мая. Все убирала книги в библиотеку, записывала в каталог. Жара весь день, и ночь теплая. Сухо. Сделала маленькую прогулку по саду. Лев Николаевич ездил верхом на Кривом, играл в шахматы с Гольденвейзером, много читал. Приезжал еще Сергеенко и какой-то темный.

  

   25 мая. Лев Николаевич рано встает и ежедневно приносит утром букет полевых цветов. Пишет для копеечных книжечек, которые его очень интересуют. Ездил по этому вопросу к Горбунову в Овсянниково с Булгаковым⁷¹. Кончила уборку книг. Все нездоровится, нет энергии для дела, и потому чинила чулки, гуляла. Приходила Николаева. Стало пасмурно.

  

   26 мая. Уехал Андрюша с семьей в Тамбов. Был Гольденвейзер. Приезжают из Крыма ночью Саша с Варварой Михайловной. Занималась изданием, шила шапочку Льву Николаевичу. Вечером ходила с внуком Сережей за ночными фиалками. Стало свежо, 8 гр. к ночи.

  

   27 мая. Вернулись ночью Саша и Варвара Михайловна. Приехал H. H. Ге и Булыгин. Занималась изданием, сшила Льву Николаевичу три шапочки и сладила жилет. Он ездил верхом лесами и взволновался письмом Черткова, который писал об актере Орленеве и его намерении играть театр для народа⁷². Свежо, 9 гр., и очень сухо.

  

   28 мая. Ленилась с утра; потом корректировала педагогические статьи для IV части Полного собрания сочинений, шила Льву Николаевичу жилет и для моциона косила крапиву в цветниках. Был Булыгин, супруги Гольденвейзеры. День жаркий, к ночи 7 гр., грозит засуха. Уехал Булгаков; он ездил с Львом Николаевичем верхом по лесам. Писала: Градовскому, Тане, Сойкину. Очень болит нога.

  

   29 мая. Тяжелый разговор с Львом Николаевичем (Одоев, Париж). Упреки мне за нашу барскую жизнь на мои жалобы о трудности хозяйства. Гнал меня из Ясной Поляны жить в Одоеве, Париже или еще где-нибудь. Я ушла (из дома), жара, болит нога, пульс бьется страшно, легла в канаву и лежала, за мной прислали лошадь ⁷³. Лежала весь день в постели, ничего не ела, плакала. Приехал Паоло Трубецкой с женой.

  

   30 мая. Очень много народа: Трубецкие, Надя Иванова, Горбунов, H. H. Ге, Николаева, к обеду Зося Стахович. Неприятна кража 3-й лошади из табуна, послала письменное заявление губернатору. Неприятна еще записка Щелкан (Танеевой) ⁷⁴, которой я писала сегодня ответ. Тепло, сухо. Много дела, мало времени. Саша все покашливает, и это жутко.

  

   31 мая. Очень суетно, делать ничего нельзя. Ездила в Овсянниково к Горбуновым и Марии Александровне. Там дети. Со мной были внук Сережа и H. H. Ге. Трубецкой все рисует Льва Николаевича и всех нас. Талантлив и любит искусство⁷⁵. Уехали: Зося Стахович и Колечка Ге. Был Гольденвейзер. Жаркий день, засуха. Лев Николаевич ездил с Трубецким верхом. Поправляет свою 2-актную комедию и занят копеечными книжечками.

   Нашлась в Туле краденая лошадь. Писала губернатору и Глебовой. Начали штукатуры работу на дворе, и кровельщик колпак в прачечную.

  

   1 июня. Дошила жилет Льву Николаевичу. Писала Илье-сыну. Нездорова животом, страдаю от операционной грыжи. Очень жаркий день и теплая ночь. Л. Н. опять и вчера и сегодня ездил верхом с Трубецким. Саша ему переписывает пьесу⁷⁶.

  

   2 июня. В первый раз купалась. Трубецкие одни купались, муж с женой прямо в речке, поразили нас этим. Фотографировала неудачно Трубецкого с Льв. Ник. и вечером проявляла их и семью Андрюши. Опять жарко; косили для силоса. Приезжала из Татева Лидия Алекс. Иванова, дама бойкая. Ночью приехала дочь Таня. Нищие, художник с женой, сумасшедший с манией преследования,- народ весь день.

  

   3 июня. Ходила весело купаться с Таней, приехавшей Машей (Зубовой), Варварой Михайловной и Сашей, которой запрещено купаться. Она мнительная и на вид здорова, а кто знает насколько? Очень жарко. Трубецкой лепит Льва Ник. верхом на лошади, маленькую фигуру⁷⁷. Копировала и наклеивала фотографии.

  

   4 июня. Купалась, занималась кое-чем, до настоящего дела не доберусь, - суета гостей, жара. Приезжали О. К. Клодт, Дима Чертков, Булгаков, Буланже. Льва Ник. расстроило, что черкес привел Прокофия, укравшего слегу; а он старик, когда-то работавший с ним⁷⁸. Ох! Уж это мне хозяйство!

  

   5 июня. Исправляла корректуру первой статьи XII части⁷⁹. Ходила купаться с Машей. Свежая вода, и в воздухе 10 град, к вечеру. Лев Ник. позировал верхом для Трубецкого, а Трубецкой с увлечением лепит. Уехала наша Танечка утром, я ее проводила. Явился писатель народный Семенов⁸⁰. Фотографировала опять.

  

   6 июня. Троицын день. Ясно, свежо к ночи, сухо. Писала: Леве, Лизе Оболенской, Молоствовой, корректору и Черткову. Приходило очень много народу из трех деревень: Ясной, Телятинок и Груммонта. Были гармонии, бубны, балалайки, граммофон, песни и пляски. Детям раздавали Саша и Маша сласти, а я дала деньги бабам. Лев Ник. много беседовал с крестьянами о земельной собственности, о религии и проч. Были Гольденвейзер, Клодт, Николаева, Семенов. Исправляла корректуры.

  

   7 июня. Духов день. С утра опять неприятности от Л. Н., зачем я держу объездчика черкеса; для вида нехорошо в доме Толстого держать черкеса⁸¹. Я говорила, что при нем не воруют лес и потому все тихо; нет ни полиции, ни протоколов по случаю кражи. Вышел опять тяжелый разговор с упреками, я плакала почти весь день, лежала весь вечер, ничего не могла делать. Лев Ник. в ужасном настроении: мучается сам и мучает меня. Уехал Сережа. Холодно, сухо, северный ветер, пасмурно. Был Николаев, несносно спорил с Л. Н. Писала Леве и Сойкину.

  

   8 июня. Заболел Лев Ник. С утра, проспав долее обыкновенного, все забыл. Температура была 37 и позднее - 37 и 2, а к вечеру 36 и 6. Вероятно, печень; она увеличена. Настроение тяжелое, сердится, отказывается лечиться. Холодно; тот же ветер и сушь. Приехал Никитин и Надя Иванова. Был актер Орленев, Дима Чертков, Булыгин. Кончила читать английскую корректуру Моода - "Биографию" Л. Н.⁸², чинила чулки и тосковала.

  

   9 июня. Писала П. И. Бирюкову, Рундальцеву, Ландовской, дочери Тане. Льву Ник. гораздо лучше: он с нами обедал, но весь день сидел дома, слаб. Писал опять письмо в газеты о том, чтоб люди не просили у него денег, которых у него нет, но не напечатал⁸³. Холодно, 10 гр. днем. Уехал Никитин. Усердно занялась составлением частей для нового издания⁸⁴. Косили сад. Нездоровится желудком.

  

   10 июня. Шел дождь, 5 град. к ночи, все северный ветер. Лев Ник. поправился и даже ездил с Булгаковым верхом. Приехал какой-то чех, педагог⁸⁵. Поиграла свои две любимые сонаты Бетховена. Проявила фотографии: Л. Н. верхом и Трубецкого с статуэткой. Писала Чефранову в типографию. В хозяйстве чистили все колодцы и штукатурят дворню.

  

   11 июня. Усердно занималась корректурой. Приехал японец Кониси и чех-еврей, какой-то педагог. Холодно, сухо, косят сад. Сборы к Чертковым. Саше нездоровится, она колеблется, а отец, конечно, ждать никого на свете не будет.

  

   12 июня. Уехали к Чертковым: Лев Никол., Саша и свита Л. Н.: доктор, секретарь Булгаков и лакей - Илья Васильевич. С утра северный ветер, потом стало теплей. Ходила гулять с H. H. Ге и Варварой Михайловной. В саду гребут сено. Уехали Трубецкие, он кончил статуэтку Льва Ник-а и пашущего мужика⁸⁶. Писала Масловой и маляру. Послала корректуру "Азбуки" и "40 лет"⁸⁷.

  

   13 июня. "Всех святых". Поздно встала, нездоровилось. Н. Н. Ге и Варвара Михайловна уехали в Крыльцово и Хатунку к Булыгину. От часа до шести сидела за работой, выправляла "Власть тьмы" и "Крейцерову сонату"⁸⁸. Как ужасны обе вещи по содержанию, особенно последняя. Обедала одна совсем. Ходила два часа по усадьбе и хозяйству. Вечером приехал сын Илья. 44 года тому назад он родился в день "Всех святых". Писала Леве и Тане.

  

   15 июня. Радостно получила письмо от Льва Никол, от Чертковых⁸⁹. Писала: Саше, Л. Н. коротенькое письмо⁹⁰, Чефранову, Пилкову, послала XIII часть печатать. С утра зной и ветер. Гроза, дождь небольшой вечером. Принесли первые ягоды.

   Работа все та же по изданию. Еще распоряжалась по случаю штукатурки и малярной работы в доме. Размещала мебель.

  

   16 июня. Была весь день в Туле. Чинила зуб, советовалась с женщиной-врачом - Кидановой. Была в банке, делала покупки с Варварой Михайловной. И что-то очень устала. В доме полный хаос: пришли маляры, работали штукатуры. Ветер, днем жарко, ночью свежо. Очень сердечное письмо от Тани-дочери⁹¹. Были Гольденвейзеры и Николаева.

  

   17 июня. Весь день шел дождь, и я усердно занималась корректурой. Несносна грязь и возня с ремонтом. Пришли плотники. Испугалась телеграммы петербургской газеты с запросом о здоровье Льва H-а. Послала телеграмму и два письма⁹². Писала еще Тане и Саше поздравление. Вечером сидела праздно и расстроенная.

  

   18 июня. Рожденье Саши, ей 26 лет. Не спала ночь, все ждала телеграммы; утром Лев Ник. ответил, что все благополучно, и удивился моему запросу⁹³.

   Ходила купаться с Ольгой, Сонечкой и Илюшком. Вчера приехала Марья Александровна и Гольденвейзеры. Страшная гроза и дождь вечером. Оставили ночевать Гольденвейзеров. Сама хлопотала. Писала Льву Ник.⁹⁴ и Леве.

  

   20 июня. Все так же живу одиноко с природой, цветами и своими думами. Ходила с Варварой Михайловной купаться до обеда, а утром читала корректуры. Вечером ходила к Николаевым. Там дети. Тихо, тепло; везде убирают покос, сейчас ночь, а на деревне песни.

   О возвращении своем Лев Ник. не упоминает. Не нужна я стала. Чертковы первенствуют; надо и мне создавать свою личную жизнь или свою личную смерть.

  

   21 июня. Весь день печатала фотографии, хочу подарить сыну Сереже к рожденью альбом с моими снимками. Жаркий, прелестный день, тихая ночь. Ездила купаться с Варварой Михайловной, Верочкой Сидорковой и Таней Николаевой - в катках. Вечером убирала комнату Льва Ник. и перемывала фотографические снимки. Чай пили на балконе, вдвоем. Все вокруг прелестно,- и все пусто. Тяжелую старость мне устроило положение Льва Николаевича. Да и он сам! "Все печально!" - как говорил Ванечка.

  

   26 октября. Рано встала, пошла гулять; долго ходила по елочкам, собирала сучья, потом разрисовывала масляными красками высокий пень. Тепло, снег сошел. Кончила читать статьи для издания. Приехал сын Андрюша; я ему была очень рада. Свой, свой сердцем, не то что Саша. Лев Ник. ездил верхом в Овсянниково к Марье Александровне, устал, проспал до 7 часов. Мы тревожились. Обедал один. Вечером тревожная телеграмма от Маши о дуэли Сережи⁹⁵.

   Андрюша поехал в Тулу. На душе неспокойно. Что-то будет?

  

   27 октября. Тихий, очень занятой день. О Сереже все благополучно, он приехал в Москву, а бедный Андрюша, верно, очень устал. Добрый он. Не спала и я ночь и утром встала очень нервная. Огорчила меня и злая, холодная принципиальность Л. Н. с письмом от Черткова вместо доброго успокоения⁹⁶. Ездил верхом с Душаном, много и писал, и читал⁹⁷. Шел снег.

  

   28 октября. Лев Ник. неожиданно уехал. О ужас! Письмо его, чтоб его не искать, он исчезнет для мирной, старческой жизни - навсегда. Тотчас же, прочтя часть его, я в отчаянии бросилась в средний пруд и стала захлебываться; меня вытащили Саша и Булгаков; помог Ваня Шураев⁹⁸. Сплошное отчаяние. И зачем спасли?

  

   29 октября. Приехали все дети, кроме Левы⁹⁹. Они добры, старательны, но не понимают, что мне нужно для спасения и утешения моего. Был Миташа Оболенский ¹⁰⁰. Уехали Сережа, Илья и Миша. Узнавал Ваня, куда уехал Л. Ник.- На Белев. Не к сестре ли Марии Николаевне? ¹⁰¹

  

   30 октября. Плачу день и ночь, страшно страдаю. Больней и ужасней ничего не могу себе представить. Лев Ник. был у сестры в Шамордине, потом через Горбачево поехал дальше неизвестно куда¹⁰². Какая ужасная жестокость!

  

   31 октября. Не ем, не пью четвертый день, все болит, плохо сердце. За что? Писать нечего - стоны и слезы. Приезжал Беркенгейм; привезли глупого доктора - Расторгуева и с медицинских курсов барышню¹⁰³. Только еще тяжелее эти чужие люди, а дети хотят снять с себя ответственность. Чего? Моей жизни? Захочу - и при всех уйду из этой тяжелой, мучительной жизни... Не вижу просвета, если даже вернется Л. Н. когда-нибудь. За те страдания, которые он мне причинил, никогда не будет прежнего. Мы не по-прежнему будем просто, легко любить друг друга, а будем бояться друг друга. Боюсь за его силы и здоровье.

  

   1 ноября. Слабею; пятые сутки не ела и пила немного воды. Сегодня немного полегче и меньше той страстной любви к Л. Н., которая так уязвлена и так страшно истерзала мое сердце. Причащалась, беседовала с священником. Решилась принять немного пищи из страха не быть в состоянии ехать к Льву Ник., если он заболеет. Приехал сын Миша. Занялась немного.

  

   2 ноября. Рано утром получила от "Русского слова" телеграмму: "Лев Ник. заболел в Астапове. Температура 40". Мы все поехали из Тулы: Таня, Андрюша, фельдшерица - экстренным поездом в Астапово.

  

   3 ноября {Записано все после. (Прим. С. А. Толстой.)}. <Астапово.> Приехали доктора Никитин, потом Беркенгейм, у Льва Ник. воспаление в легком (левое). Меня к нему не пускают¹⁰⁴. Сын Сережа тут, и Таня. Выписал сам Лев Ник. телеграммой Черткова ¹⁰⁵.

  

   4 ноября. Льву Ник. все хуже, томлюсь вокруг домика, где лежит Л. Н. Живем в вагонах.

  

   5 ноября. Приехали еще Щуровский и Усов, надежды, по-видимому, мало, терзаюсь совестью, ожиданием тяжелого исхода и невозможностью видеть любимого мужа.

  

   6 ноября. Тяжелые ожидания, ничего хорошо не помню.

  

   7 ноября. В 6 часов утра Лев Никол. скончался. Меня допустили только к последним вздохам, не дали проститься с мужем, жестокие люди ¹⁰⁶.

  

   8 ноября. Едем, везем тело, дали нам вагон, в котором мы жили.

  

   9 ноября. Приехали в Ясную. На Засеке пропасть народу. Поставили гроб внизу, приходили прощаться. Пропасть молодежи, депутаций. Все шли за гробом от Засеки до Ясной Поляны. Хоронили Льва Николаевича.

  

   10 ноября. Заболела, жар 40 и 4, кашель, ничего не помню. В Ясной Поляне со мной сестра Татьяна Андреевна и Варя Нагорнова. С ними хорошо. Саша уехала утром в Телятинки.

  

   11 ноября. Больна, взяли сестру милосердия, Екат. Фед. Терская {Все записано гораздо позднее. (Прим. С. А. Толстой.)}.

  

   12 ноября. Больна.

  

   13-15 ноября. Больна. Были сыновья.

  

   16-18 ноября. Больна в постели. Много писем и телеграмм.

  

   Ноября 19-21. Больна в постели.

  

   22 - 24 ноября. Больна.

  

   25 ноября. Лучше, но еще лежу, бессонницы ночные ужасны!

  

   26 ноября. Невралгия мучила ночь и день.

  

   27 ноября. Встала, но опять невралгия. Приехали Сухотины, Булыгин, Поша Бирюков и проч. Привозили внучку Сонечку.

  

   28 ноября. Здоровье лучше. Приехала Анна Ив. Маслова, кинематографист Дранков, корреспондент Спиро. Все тяжело, но на народе легче. Что-то будет в одиночестве? Страшно! и будущего нет.

  

   29 ноября. Невыносимая тоска, угрызения совести, слабость, жалость до страданий к покойному мужу, как он страдал последнее время... Жить не могу. Уехала А. Ив. Маслова. Больна горлом сестра Татьяна Андреевна.

  

   30 ноября. Приезжала Саша с Марией Александровной, Вака Философов. Тане лучше. Михаил Сергеевич уехал в Пирогово. На ноле, весь ноябрь пасмурно, сыро, снегу мало. Мрачна, ужасна жизнь впереди - и одиноко будет на днях.

  

   1 декабря. Все то же эти дни, тоскливо, ничего не записывала.

  

   2 декабря. Пока еще, слава богу, все со мной, что-то будет! Приезжала Саша с Варварой Михайловной.

  

   4 декабря. Уехал Мих. Серг. Сухотин в Москву. Приехал корреспондент "Нового времени" - Ксюнин ¹⁰⁷. Ночью приехал Сережа Сухотин. Ветер, снегу нет, пасмурно. Ничего не делала, много болтовни вокруг меня.

  

   5 декабря. Приезжали Сергеенко, Сережа Сухотин и др. Показываем комнаты Льва Ник. посетителям.

  

   6 декабря. Опять посетители, приехавшие на могилу с Ал. Вас. Цингером. Милый человек. Показывала им комнаты. Был Булгаков. Читала свои "Записки". Уехали мои милые две Танечки. Еще грустней и тяжелей.

  

   7 декабря. С утра глубокое, невыносимое отчаяние, не спала ночь, плакала все утро. Приехала невестка Соня, потом к обеду сын Илья, и стало отраднее. Приезжали Булгаков и Белинький. Все еще на точке замерзания.

  

   8 декабря. Утром уехала сестра Таня, я очень плакала. Мучительно одиночество, не о ком заботиться, и до меня никому нет дела. Не помню, что делала. Что-то писала, с Соней была на могиле Л. Н.

  

   9 декабря. Переписывала и переводила письма французские для издания¹⁰⁸. Корректуры. Приехал художник Российский¹⁰⁹, Вечером уехала невестка Соня.

  

   10 декабря. Весь день корректуры читала. Здесь художник Российский. Приехал к обеду сын Миша, в восемь часов уехал к Саше, оттуда к себе, в Чифировку. Брала ванну. Поднялся ветер. Писала Масловой, Танееву¹¹⁰, Андрюше, Леве.

  

   11 декабря. Была жена Лебрена, Иулиана Семеновна, Убирала с Ильей Васильевичем вещи Льва Николаевича от моли и расхищения. Страшно было тяжело, и вообще мучительна жизнь. Писала Тане и Е. Фед. Юнге. Вечер спала под звуки страшной бури. Одиноко, совесть мучает, безвыходно!

  

   12 декабря. Корректуры читала, ходила с сестрой милосердия на деревню. Стало еще грустней, все плачут, кто меня встречает. Разбирала газеты. Уехал Душан Петрович к Мише; у его мальчика Пети воспаление в легких. Был какой-то издатель - Ленковский. Вечером телеграмма, приезжает Сережа.

  

   13 декабря. Ночь не спала совсем. Ох, уж эти ужасные, бессонные ночи, с думами, мученьями совести, мрака зимней ночи и мрака в душе! Приезжали дамы из Петербурга с письмом от М. А. Стаховича, Елена Ив. Тимрот с другой. Приехали H. H. Ге, Дм. Вас. Никитин и сын Сережа. Стало легче жить с ними. А потом опять одиночество!

  

   14 декабря. Гости мои еще не уехали, и я так рада! Хотя не спала ночь, плакала, страдала и ушла на могилку. Там художник и урядник - неприятно. Выписывала книги в библиотеку, все больше Льва Николаевича. Какая теплая зима! 2 гр. тепла. Писала Леве.

  

   15 декабря. Провели со мной день сын Сережа, Марья Александровна, Булыгин и Ге. Приезжала Саша, с ней дружелюбно. Плакала много, мучительна разлука вечная с Льв. Ник. Одно утешенье - самой недолго жить. Уехал Никитин. Занялась немного корректурой, очень нездоровится.

  

   16 декабря. Вся яснополянская деревня - мужики, женщины, дети собрались сегодня, в 40-й день кончины Льва Николаевича на его могиле, которую оправили, уложили еловыми ветвями и венками. Три раза становились на колена, снимали шапки и пели "Вечную память"! Я очень плакала и страдала, а вместе и умилялась любовью людей. В этом мы были все вместе. И как все ласковы ко мне. Писала сестре Тане, дочери Тане, Илье, Андрюше. Одиноко и тяжело!

  

   17 декабря. Принимала сонный порошок, спала, но пробуждение ужасно! Много опять посетителей издалека на могиле и в доме. Корректуры, газеты, - дела пока много. Живу с сестрой милосердия, Екат. Фед. Терской. Днем и вечером - корректуры, переписыванье и - тоска! Иногда кажется, что это все временно, а потом будет по-старому.

  

   18 декабря. Страшно тосковала весь день. Пошла ходить по саду, насыпало много снегу, потом прошла на могилу Левочки. И всякий раз недоуменье: неужели это он, мой любимый, дорогой Левочка там, под землею? И всякий раз плачешь, плачешь до боли в груди. Переписывала его статьи, корректура. Одиноко! Были 52 курсистки из Петербурга, ходили на могилу и осматривали дом.

  

   19 декабря. Переписывала пьесу Л. Н. Ходила на деревню узнавать о податях, что у кого продают за подати. Приезжал на короткое время Пав. Ив. Бирюков. Был корреспондент "Русского слова" и посетители. Со всех концов приезжают. Были четверо из Австрии, славяне, 3-го дня, один с Кавказа, еще магометанин с венком. Много снега, все бело, тихо, красиво. 5 град. мороза. А где Он? Где?

  

   20 декабря. Приезжали ненадолго: Саша, Варвара Михайловна, Хирьяков с женой, Пав. Ив. Бирюков, Сытин. Еще смотрели могилу и комнату Л. Н. евреи Варшаверы из Тулы. Не спала ночь, все утро плакала, мало занималась, переписывала, и корректура. Снежно, тихо, все бело, как и вчера, 5 и 6 гр. мороза. И все ни к чему, все ненужно, скучно, пусто!

  

   21 декабря. Весь день провела с Мих. Ал. Стаховичем¹¹¹, и было приятно. Он много читал касающееся Льва Ник-а. Были с ним на могиле.

  

   22 декабря. Встала поздно. Корректуры. Приехал сын Андрюша, а попозднее Илья. Я им очень рада, но оба грустные, расстроенные денежными делами. Переписала немного, легла поздно. Была с Андрюшей на могиле Л. Н. Плакала. Тяжелые разговоры с сыновьями о наследстве отца.

  

   23 декабря. Уехал сын Илья. Он был у Саши и у Черткова, о котором все больше и больше узнаем плохого. Злой и хитрый человек. Ходила фотографировать могилу, все плакала. И какой прелестный, ясный, красивый, белый от инея день и синее небо. И еще грустнее от красоты! 13-17 град. мороза. Писала: Марусе, Булыгину и Танюшке. Вечером проявляла фотографию могилы Льва Ник.

  

   24 декабря. Не спала опять и мучительно! Мышь разбудила. Копировала утром фотографию могилы Л. Н. Писала сестре Тане, Чефранову, в две редакции журналов: "Вестника Европы" и "Русского богатства", артельщику, начальнику станции, Сергеенке, Разумовской 10 р. 50. Вечером переписывала рукопись Л. Н-а "Свет и во тьме светит"¹¹². Набросок, и плохой. Андрюша спокойнее, но все еще раздражителен.

  

   25 декабря. Грустный, мучительно печальный праздник! Рада была Андрюше, но он уехал в три часа. Пошла с сестрой милосердия на могилку Л. Н., снесла белых и розовых гиацинтов и зелени, и примулы, и еще какой-то цветок. Очень плакала. Красота природы, солнечного освещения поразительны. Много писали втроем: сестра, Душан Петрович и я, в зале, тихо, молча. 15 гр. мороза.

  

   26 декабря. Плохо спала. Та же грусть. Писала весь день. Приехала Ю. Ив. Игумнова, бодрая, краснощекая и хорошая. Та же красота инея, солнца и мороза. Никуда не ходила. Писала Стаховичу, Масловой, сестре Тане и два деловых ответа.

  

   27 декабря. Принимала от бессонницы веронал и спала до 12 часов дня. Совсем ошалела, но так лучше, не так остры страдания; тело теряет способность проявлять в себе душевные страдания. Но где тогда душа? Переписывала много, писала: Липе, Ване и Тане, Соне и Илюшку, два деловых письма. Тот же мороз, 15 гр., и ветер сегодня.

  

   28 декабря. Сегодня два месяца, как уехал Лев. Ник. Ходила на могилу, все так же невыносимо горько и тяжело. Писала дочери Тане в Рим, послала фотографию могилы. 10 град. мороза, ветер, не так уж красиво. Переписываю рукописи. Приезжала дочь Саша; приехал с женой и дочкой Андрюша. Много было посетителей на могиле и в комнатах Льва Никол-а.

  

   29 декабря. Писала весь день, корректуры читала, их было много. Андрюша жалок своей нервной неустойчивостью. Все мы таковы!. И грустно. Стало теплей; не выходила. Переписывала хороший отрывок Льва Ник. о боге¹¹³. Писал хорошо, а что сделал?!

  

   30 декабря. Приехали сегодня: сын Илья с женой и тремя старшими сыновьями. Андрюша сегодня получше, но все же нервен. Ветер, 6 гр. мороза, не спала ночь, днем немного лихорадило, не выходила. Сыновьям я рада, не чувствуется такого одиночества. Много корректур, и много переписывала "Что я видел во сне"¹¹⁴ - рассказ Льва Ник-а.

  

   31 декабря. Утром корректура, переписывала "Отца Сергия", поиграла немного с внучкой Машенькой. Приехал утром сын Сережа, вечером Вака Философов. Когда било 12 часов ночи, мы все сидели в гостиной и разговаривали о последних днях Льва Н-а. Потом пошли в столовую - залу. Пили чай, был пирог, фрукты, водичка (для внуков). Настроение грустное, но умильное. Спасибо тем, кто приехал меня утешать. Были Сережа, Илья с Соней и три внука; Андрюша с женой, Вака Философов, Юл. Ив. Игумнова, сестра милосердия Терская, Душан Петрович, я. Интересно рассказал мне сын Илья, что ему сказал старый профессор Снегирев об уходе Льва Никол-а. Что существует такая форма воспаления легких, когда в самом начале делается ненормальное возбуждение мозга и, зараженный ядом инфекции этого воспаления, больной бежит из дома, беспокойно стремится сам не зная куда и блуждает. И вот Лев Ник. бежал сначала из дому, потом из Шамордина, потом сам не знал куда. Брали билеты в три места¹¹⁵. Снегирев предполагает, что Лев Ник. уже из Ясной Поляны уехал больной.

  

   1 января. Весь день переписывала копию Левы с дневничка Льва Никол-а от июля и августа. Уехали вечером к Марье Ник. в Шамордино, в монастырь Илья и Андрюша и Вака Философов. Ясная погода, 5 гр., лунные ночи и грусть, грусть! Дети мои, внуки, гости, вообще люди не утешение, а только развлечение. Я даже люблю свою грусть, как последнее общение с Левочкой моим. Слезы еще живут во мне ежеминутно, но я сдерживаюсь и уже боюсь их. Сережа-сын ближе всех мне, потому что мы оба горюем больше других.

  

   2 января. Корректуры с утра. Ходила на могилу, снесла живые цветы, посыпала семя птицам. Очень плакала, горе неутешное и ничего непоправимо. Молитва не утешает. Уехали три внука. Вернулся Андрюша из монастыря, много рассказывал и больно было слышать, что Л. Н, страшно боялся моей погони за ним и очень плакал и рыдал, когда ему сказали, что я топилась ¹.

  

   4 января. С утра небольшая метель. Приехал художник Н. В. Орлов, уехал сын Сережа. Опять убирала книги, скучно! Вечером нахлынули сыновья Илья, Андрей и Миша, выпросили 1500 р. и собирают Илью в Америку продавать Ясную Поляну, что мне и грустно, и противно, и не сочувственно². Я желала бы видеть Ясную Поляну в русских руках и всенародных.

  

   5 января. Много корректур, все, кажется, ни к чему. Много плакала. Нет духовного центра мира отвлеченной жизни в доме, - и это очень тяжело! Любви тоже недостает, но она была у меня отнята раньше в ее выражении, если не в душе Льва Ник-а.

  

   6 января. Уехал сегодня совсем от нас Душан Петр. Маковицкий. Я плакала, еще одна связь, относящаяся к Льву Ник-у, порвалась. Корректировала листы XX части³. Писала Тане открытку. Убирала книги, но их еще так много от Душана Петровича. Вечером наклеивала вырезки в книгу. Писала в Париж Halperine-Kaminsky.

  

   8 января. Рисовала опять Андрюше календарь; не плакала, слава богу! Наклеивала газетные вырезки, стараясь их не читать, так как все наболело и не переставая болит. Мучают меня разговоры сыновей о продаже Ясной Поляны и желанье, и борьба Андрюши об оспариванье завещанья. Я только с одной стороны понимаю это желанье - отнять права у ненавистного Черткова.

  

   11-15 января. Москва. Саша опять под тем же влиянием, которое погубило Льва Ник-а и меня, - Черткова. Он ее натравливает на меня. И Саша через своего поверенного Муравьева разослала нотариальные запрещения не пускать меня в мою комнату в Историческом музее, прекратить в типографии печатание моего издания и тому подобные гнусные поступки⁴. В эту травлю моральную меня Сашей нашелся еще советчик Ал. Бор. Гольденвейзер. Была в Историческом музее, беседовала с Советом музея, подала встречную Сашиной бумаге⁵, тоже с запрещением кого-либо допускать до моей там комнатки, вещей и рукописей. Саша грозит повредить всячески моему изданию - пускай! Уехала вечером в Ясную Поляну, не приходя ни в какое соглашение с Сашей. Как все, что она делает, огорчило бы ее покойного отца.

  

   19 января. Утром читала корректуры. Собралась на могилку, задержал приезжавший сын Миша из Москвы. Все разговоры о способах защиты от злобы Черткова и Саши. Очень тяжело и тревожно! Если б не обедневшие сыновья, все бы бросила. Занялась опять наклейкой вырезок, приехал П. А. Сергеенко и опять помешал работе. И опять тяжелые разговоры о рукописях и издании. Как я устала.

  

   20 января. Писала: Кузминскому, Ксюнину и Ежову. Ходила на могилу, очень плакала и молилась. Корректура, наклейки газетные, тяжелые разговоры с Андрюшей: "Если не будет денег, я застрелюсь". Это ужасно так думать! Писала еще Баженову. Боже мой, как тоскливо! Вступились за мои права газеты и адвокаты ⁶. А насколько было бы лучше мир и любовное соглашение.

  

   21 января. Очень тоскливо; сегодня особенно что-то, и все слезы подступают. Занятия те же: корректуры и наклеиванье газетных вырезок в книгу. Фарисейский фельетон г. Черткова во всех газетах⁷. Чем больше думаю, тем больше убеждаюсь и вижу, как пристрастно любил Лев Ник. все последнее время Черткова, и все больнее и грустнее. Очень морозно, 20 гр., ясно, красиво, так все бело, чисто, а как мы все черны...

  

   22 января. Прочла 3 листа корректур и насладилась художественностью писаний Льва Ник-а.

  

   23 января. Прочла, вероятно, последние в моей жизни корректуры "Юности". Телеграмма от Спиро, чтоб я готовила ответ на письмо Черткова в сегодняшних газетах, которых я еще не имею.

  

   24 января. Писала в Государственный банк и Ксюнину. С утра во всех газетах неприятно было прочесть письмо Саши рядом с Чертковым⁸. Травля продолжается. Чем-то все это кончится! Вот когда желаешь и молишь о смерти. Статьи в газетах тоже все неприятные, затаскали имя любимого Левочки, и это невыносимо тяжело. Приезжал С. П. Спиро, сотрудник "Русского слова". Я просила ничего от моего имени не печатать. Холод, 16 гр., ветер. Сижу все дома. Тоскливо!

  

   25 января. Весь день наклеивала вырезки и очень тяжело и глубоко тосковала по том Левочке-муже, каким он был до влияния Черткова и любви к нему. Прислали увеличенный портрет Льва Никол-ча, и такой он на нем серьезный и грустный! Приехал сын Сережа и все читает дневники отца с 1846 и по 1862 год. Андрюша все фотографии копирует и наводит везде порядок.

  

   26 января. Провели у меня день сын Сережа, Пав. Ив. Бирюков, с предложением от Сытина купить у меня Полное собрание сочинений, и Цингер от Давыдова помочь будто бы мне в делах наследства и принадлежности рукописей Льва Ник. Тяжелые разговоры, разболелась голова. Я хлопочу о неприкосновенности рукописей и отдам их на вечное хранение в музей. Саша и Чертков хлопочут о том, чтоб хранение было на имя Саши. Я не уступлю ни за что.

  

   30 января. Вечером вырезывала из "Новой Руси" "На каждый день", собраны газеты были еще по желанью Льва Ник-а⁹. Позднее перечитывала свои прежние Ежедневники и записные книжечки старые Льва Ник-а.

  

   4 февраля. Ах как тоскливо! Ветер воет с утра. Переписывала интересные листки записной книжечки Льва Ник-а, материалы к никогда не написанному сочинению из времен Петра Великого. Очень интересно¹⁰.

   Получила письмо от Тани с советами и упреками - неубедительными¹¹. Слышала, что вернулась в Телятинки Саша.

  

   7 февраля. Днем гуляла по саду, пилила, молилась, призывала душу Левочки, просила его простить меня. Переписывала листки записной книжечки. Читала в "Вестнике Европы" о Льве Николаевиче¹².

  

   8 февраля. Переписывала свои письма к Льву Ник. после его ухода.

  

   9 февраля. Переписывала письмо мое к Кони¹³. Метила платки. Ходила на могилу Льва Ник-а, и очень плакала, и молилась, и просила у Л. Н. прощения, что не сумела сделать его счастливее последнее время его жизни. Надо было смириться перед его пристрастием к Черткову, а я не могла. Наклеивала вырезки газетные, очень тосковала весь день.

  

   10 февраля. Писала Е. Ф. Юнге и Ксюнину. Сегодня с утра страшная метель. Переписала дневник Льва Ник., когда он сватался и женился на мне¹⁴. Немного шила. Тоскую, боюсь Москвы, а ехать надо. Уясняю кое-что для будущих поколений.

  

   11 февраля. Приехали Андрюша и Илья, который уже уехал. Опять собираются в Петербург продавать Ясную Поляну. Переписывала с болью в сердце последние письма ко мне Льва Ник. и его маленький дневничок¹⁵. Все невыносимо тяжело, и везде не он. Куда исчез мой любящий и любимый Левочка?

  

   12 февраля. Приезжал на минутку Миша, приехал мr. Salomon. Весь день ничего не делала. Получила телеграмму, что все издание готово.

  

   13 февраля. <Москва.> Приезжала Саша, толстая, красная, как всегда упорная, скрытная, несговорчивая и недобрая. Тяжелый разговор. Какой крест - эта дочь. В Москве дела - неинтересная суета. Вышло новое издание в 20-ти частях.

  

   16 февраля. Спешим продать и разослать новое издание.

  

   17 февраля. Поехала в склад книг с утра, сделала кое-какие распоряжения. Ездила в банк и к Говарду уяснить счет и чеки. Узнала, что подлежат аресту 16, 19, 20 части ¹⁶ Полного собрания сочинений. Все осложняется. Вечер дома.

  

   18 февраля. Пошла к Масловым поговорить об аресте частей, не застала Федора Ивановича. Милая и участливая Юлия Афан. Юрасова. Читала, тосковала - все осложняется. Обедал здесь Саломон и Бутурлин. Я вяла и сонна. Уяснила цену издания: 77 000 р. пока.

  

   19 февраля. Приехал Стахович, написал для меня письмо министру Двора о письмах царю в XX части нового издания¹⁷. Обедала у Масловых и вечер. Читала им дневники Л. Н. первые и последние нашей совместной жизни. Грустно! И теперь как все неопределенно и угрожающе!

  

   20 февраля. Приезжали: Маклаков, Стахович. Советуют с Сашей третейский суд. Всякий суд тяжел. Приезжал Илья, Миша на минутку, Андрюша. Ездила его провожать с семьей с Павелецкого вокзала. Все разлуки - и жизнь одинока! Дела все плохи, не ладятся. Писала министру Двора {Не было подано, министр уехал. (Прим. С. А. Толстой.)} о письмах Л. Н. к Николаю II.

  

   21 февраля. С утра горячая продажа нового издания. Уплатила Говарду 20000 р. за бумагу и типографии Кушнерева более 15 300 р. с чем-то. Была в банке у Дунаева. Кое-что купили, больше все ходила пешком. Оттепель и страшная грязь в Москве. Вечер, тихо. Дома. Приходил Торба. Грустно.

  

   20 февраля. Была в банке, встретила M. H. Ермолову. Была в музее, беседовала с княз. Щербатовым о рукописях, он едет в Петербург ¹⁸. Писала министру Л. А. Кассо о том же¹⁹. Вечером пришли худо