Толстовство - Ясная Поляна. Выпуск 6

  

   1

  

   Л.ТОЛСТОЙ - B.C. МИХАЙЛОВОЙ

  

   (....) Очень веря, что ваше рассуждение, подтвердив в вас вашу веру, укрепило вас в ней и дало вам успокоение. Судя серьезно и искренно перед собой вопрос о смысле своей жизни, не может не установить своего отношения к жизни и к Началу ее, отношения, согласного со степенью своего развития и искренностью искания истины. Я уже более 20 лет установил такое своё отношение к Богу и вытекающие из такого отношения требования и с этим отношением живу с тех пор и чем дальше живу, тем больше в нем укрепляюсь, и, подходя к смерти, которую ожидаю каждый день, испытываю полное спокойствие и одинаковую радость и жизни и смерти. Верование моё несогласно с вашим, но я не говорю и не советую вам оставить ваше и усвоить моё. Я знаю, что это для вас так же невозможно, как изменить вашу физиологическую природу: находить вкус в том, что Вам противно, и наоборот. И потому не только не советую вам этого, но советую держаться своего и вырабатывать его дальше, если оно подлежит усовершенствованию и развитию. Человек может верить только тему, к чему он приведен совокупностью всех своих душевных сил. Каждый из нас смотрит и на Начало его в то окошечко, которое он сам проделал или добровольно избрал. И потому может случиться, что человек, который видит смутно и у которого окошечко неясно, может перейти сам по своей воле к окошечку другого, но звать человека, который удовлетворяется тем, что он видит, от его окошечка к своему совершенно неосновательно и, по меньшей мере, неучтиво.

  

   Все мы видим одного и того же Бога, все живем по Его воле и все можем, глядя на Него с разных сторон, исполнять его главный закон - любить друг друга, несмотря на различие нашего на него воззрения.

  

   Желаю Вам самого важного в жизни: находить в вашей вере то спокойствие, ту неуязвимость и свободу, которые дает истинная вера в Бога и закон Его.

  

   Лев Толстой.

  

   Ясная Поляна.

   6 марта 1903 г.

  

  

   2

  

  

   ИЗ ПОЧТЫ "ЯП"

  

   "...Можно почувствовать себя другим человеком (близким или совершенно посторонним), можно жить в нем, смотреть на мир его глазами, предвосхищать его мысли и поступки. Этим мы меняем свою оболочку и пытаемся изменить свою внутренность, избавиться от косности и ограниченности, присущей нашему сознанию, сознанию отдельного человека, которое уже выросло и потеряло изначальную пластичность. Этим мы сбрасываем оковы прежней жизни и напоминаем младенца, заново постигающего мир. Это не единственный, но очень естественный способ проникнуться идеями терпимости к чужим взглядам...."

   СЕРГЕЙ ШАРОВ,

   г. Свердловск.

  

   "Большой радостью для меня и моих друзей было узнать об издании и достать два номера (1-й и 3-й) журнала "Ясная Поляна". С удовольствием и пользой прочитал их. Мне близка позиция, выраженная в словах, что "журнал не собирается претендовать на обладание абсолютной истиной".

   Призыв к ненасилию сегодня актуален, может быть, как никогда, ибо сегодня решается уже судьба не отдельных народов и стран, но жизнь на планете вообще...

   В декабре мы с приятелем пытались найти в Москве толстовцев. Заходили и в музеи писателя. Но безуспешно. И грустно было весьма.

   В то же время мы находили людей, желающих посвятить свою жизнь служению другим людям, т. е. привнести в свою жизнь смысл. Это были активисты различных неформальных объединений. Особую симпатию вызвали люди, сочувствующие сиротам и желающие организовать Семейные детские дома...

   ДМИТРИЙ КУЛЫГИН,

   Ставропольский край.

  

   "Благо любви" ("ЯП" N 3). В этом небольшом очерке Толстой завещал братьям людям самое заветное и дорогое, чем была наполнена его душа. Прочитав эту статью, я задумался: всю свою жизнь - от ранней молодости и до старости, в которой я сейчас нахожусь, - я не расстаюсь с книгами Толстого, причем я неоднократно прочитал все его 90 томов Полного собрания сочинений. И я задумался о том, как у меня в моей жизни проходило осуществление

  

   3

  

  

   ИЗ ПОЧТЫ "ЯП"

  

   этой заповеди любви?

   Вспоминая события моей жизни, я могу смело сказать: когда я отдавался внутреннему чувству любви, всегда получался хороший результат, любовь всегда распутывала те, порою сложные, проблемы, которые приносила мне жизнь. Да, любовь - сущность нашей души, с нею мы рождаемся.

   Чем дальше стареешь, тем эти воспоминания делаются как-то живее, реальнее. Я помню, что в самом раннем состоянии детства (особенно младенчестве) я чувствовал блаженное состояние любви, это было невыразимое словами чувство радости. Это восторженное состояние длилось приблизительно до пяти лет, но затем, по мере ухода из детства и перехода в возраст юности, она постепенно замирала, а потом пришло время, когда я почувствовал, что любовь в моей душе уснула.

   Толстой писал в своем дневнике: "Умирает любовь - умирает и жизнь, и наоборот - оживает любовь - оживает и жизнь". Я не раз думал, что наверное так и погиб бы. Но мое духовное пробуждение произошло в коммуне имени Льва Толстого в городе Воскресенске, Московской области, в 1923 году. Это был какой-то праздник души!

   Теперь, когда пришла вплотную старость, когда окидываешь взором прошлую жизнь, можно подвести итоги: во всех сложных или, как говорят, экстремальных, случаях моей жизни, когда мне было тяжело, когда моей жизни угрожала опасность, я отдавался любви, и она спасала меня, выводила из опасных положений.

   Но нужно не забывать, что это такое состояние души, когда человек подавляет в себе эгоизм, злобу, корысть и всё другое, что мешает её проявлению. В Евангелии написано, что "чистые сердцем Бога узрят", т. е. почувствуют любовь, потому что "Бог есть любовь".

   Как писал в своём стихотворении И.И.Горбунов-Посадов: "Счастлив тот, кто любит всё живое, жизни всей трепещущий поток. Для кого в природе всё родное - человек, и птица, и цветок. Счастлив тот, кто для червя и розы равную хранит в себе любовь. Кто ничьи не вызвал в мире слезы и ничью не пролил в мире кровь. Счастлив тот, кто с юных дней прекрасных на защите слабого стоял. Кто гонимых, жалких и безгласных всей душой и жизнью защищал. Полон мир страданьями людскими, полон мир страданьями зверей. Счастлив тот, чье сердце перед ними билось лишь любовью горячей".

   ЮЛИЙ ЕГУДИН,

   г. Новокузнецк.

  

   4

  

   НАШЕ МНЕНИЕ

  

   Редакция отвечает на вопрос

  

   - Каково отношение толстовского движения

   к социальным переворотам?

  

   В жизни всего человечества и в жизни отдельных человеческих сообществ совершались, совершаются и не могут не совершаться определенные перемены. Но, какие бы перемены и как бы они ни происходили, всегда есть то главное, ради чего живет человек. Какой бы ни был общественный строй, в каких бы обстоятельствах ни оказывался человек, с ним всегда может происходить главное событие его жизни - духовное рождение, которое в любом положении укажет ему направление деятельности и в чем его обязанность сейчас, на том месте, где он оказался.

   Даже в положении раба или каторжника пробудившийся человек чувствует себя свободным, и обязанность его оказывается не в том, чтобы проклинать тюремщика всякий раз, когда его видит, а в том, чтобы своим искренним человеческим отношением способствовать и его пробуждению, чтобы согревать добрым словом тех, среди кого он находится. Если это происходит в положении тюремщика или воина, он начинает сознавать, что не должен, не может больше продолжать свое жестокое дело. Когда это происходит с человеком среди голода и болезней, он начинает делиться тем, что у него есть, и старается облегчить людские страдания. Среди войн и вражды он больше не одержим ненавистью, но стремится по мере сил к примирению других - всех тех, с кем жизнь его сталкивает. При любом общественном строе, при любых обстоятельствах человек может быть счастливым - даже бедствуя, даже идя на смерть. И так же - при любом общественном строе и при любых обстоятельствах - человек может чувствовать себя несчастным - даже обладая цветущим здоровьем, уважаемым положением и возможностью ни в чем себе не отказывать - таким несчастным, что появляется желание жизнь прекратить. Это зависит от того, что происходит в душе, в чем видится смысл жизни и ее суть.

   Как бы то ни было, меняются и внешние формы человеческого сообщества, и это естественно. Закономерно и то, что часто этим переменам сопутствует насилие как следствие многих, насильственных же, причин, и часто людям кажется, что именно благодаря этому насилию всё и совершается. Об этой проблеме, еще в 1903 году писал единомышленник Толстого В.Г.Чертков: "То, что теперь называется совсем неправильно "революцией" есть только вывороченное наизнанку очень старое заблуждение о том, будто враждой и насилием возможно водворить человеческое благо. В этом давнишнем и диком суеверии правительственные и революционные насильники совершенно сходятся между собой". И несколько далее: "Сколько в наше время приходилось встречать молодых людей, которые отказались думать за себя и действовать по-своему только потому, что вступили в ту или другую революционную организацию. Они подчиняют себя распоряжениям других людей, иногда даже

  

   5

  

   не видевши их в глаза. А потом считают долгом защищать самые предосудительные действия своего кружка и оправдывать скверные поступки даже таких своих товарищей, которых они в своей душе презирают. Задавшись целью доставить свободу целому народу, чего сделать они не в состоянии, эти люди достигают только того, что теряют свою собственную свободу". И не нужно было быть ни каким особенным прорицателем, чтобы уже тогда видеть последствия назревавших насильственных событий: "Предположим, что местные уличные беспорядки и убийства в конце концов вызовут более обширное восстание среди рабочего народа. Что произойдет тогда? Это привело бы только к кровопролитной, братоубийственной войне между рабочими и войсками... Предположим даже, что, в свое время, народ победил бы. Можно ли в таком случае рассчитывать на то, что он сумел бы ввести новые, лучшие общественные порядки? Если после продолжительной междуусобной войны победа и досталась бы народу, то народ этот составляли бы толпы разъяренных людей, озверевших в дикой резне. Понятно, что эта масса одичавших людей, потерявших божеский облик и всякую власть над собой, оказалась бы в полном распоряжении тех вождей, которые руководили ею во время войны. А во время междуусобной резни командуют толпами народа люди самые бессовестные и отчаянные. Захвативши в свои руки власть, люди эти еще хуже, чем кто-либо другой, стали бы вить веревки из того же рабочего народа и губить его сотнями тысяч ради удовлетворения своего собственного тщеславия, честолюбия и выгоды. Так постоянно бывало в истории человечества. Да иначе и быть не может: когда народ теряет удерж над собой, то он неизбежно становится слепым орудием в руках обманщиков".

   Когда назревают и совершаются социальные перемены, насилие, как и во всех других случаях, не решает проблемы, а лишь усугубляет их и рождает новые - еще более сложные и запутанные. И самое разумное, на что способен в подобным обстоятельствах человек, - это стараться ни коим образом не участвовать в насилии и во всем том, что ему способствует, и всегда помнить о своей главной обязанности - быть человечным, в лучшем, духовном смысле этого слова.

   В N 5 "ЯП" в этом разделе речь шла о свободе. Дополнить приведенные там мысли можно словами В.Дудинцева ("Литературная газета" 17 авг. 1988. "Цвет наших одежд"), по-своему выражающими ту же идею:

  

   "Что такое свобода? "Осознанная необходимость?" Я этого определения не принимаю. Я хочу быть свободным и потому той необходимости, которая мне навязывается чаще всего силой, сопротивляюсь. Какая же это свобода? У меня другое понятие свободы. Есть свобода как обстоятельство, и есть свобода как качество личности. В опере князь Игорь просит: "О дайте, дайте мне свободу, я свой позор сумею искупить..." А не дадите - не искуплю. Вот свобода как обстоятельство. А свобода как качество коренится внутри нас. Это та свобода, когда, имея определенные взгляды, я считаю необходимым придерживаться их, несмотря ни на какие обстоятельства несвободы, то есть даже умереть, но не поступиться ими".

  

  

   6

  

   ПО ПУТИ ДЕМИЛИТАРИЗАЦИИ

  

   В дополнение к тому, о чем сообщалось в N 5 по поводу студенческих выступлений против военной кафедры, приводим текст резолюции, составленной на встрече 6-8 февраля в Ленинграде.

   По сравнению с многочисленными требованиями вовсе упразднить военное обучение в вузах эта резолюция, являясь на сегодняшний день итоговым документом по этому вопросу, выглядит более чем умеренной. Однако, можно полагать, на этом процесс освобождения учебных заведений от военщины не остановится.

  

  

  

   Мы, представители 90 вузов страны, собравшиеся на межвузовскую информационную встречу, приняли следующую резолюцию.

  

   1. Признать недопустимым прерывание обучения в вузах для прохождения воинской службы. Восстановить отсрочку для студентов вузов, начиная с весеннего призыва 1989 г.

   2. Предложить Верховному Совету СССР Нового Созыва в числе первоочередных мер решить вопрос о досрочном увольнении а запас студентов, призванных в настоящее время на действительную военную службу (с учетом сокращения вооруженных сил СССР).

   3. Основными требованиями в области военной подготовки студентов считать:

   - введение добровольного обучения на военной кафедре для юношей, отслуживших в рядах ВС СССР, а также для девушек;

   - потребовать соответствия военно-учетной специальности гражданской специальности студентов, разрешив для этого совместным приказом МО СССР и ГКО СССР обучение студентов одного вуза на военных кафедрах других вузов.

   4. Считать организованное непосещение занятий по военной подготовке одной из форм выражения общественного мнения студентов.

   5. Признать несправедливым отчисление из вузов студентов, участвовавших в выступлениях по реорганизации военной кафедры, потребовать от ГКО СССР обязать ректоров вузов восстановить студентов, отчисленных за участие в выступлениях по реорганизации военной подготовки.

   6. Провести с 27.02.89 по 05.03.89 неделю борьбы за ре-

  

  

   7

  

   ПО ПУТИ ДЕМИЛИТАРИЗАЦИИ

  

   организацию обучения на военных кафедрах во всех вузах страны.

   7. Копии настоящей резолюции официально направить в Верховный Совет СССР, ЦК КПСС, Совет Министров СССР, ВЦСПС, ЦК ВЛКСМ, МО СССР, ГКО СССР, КМО СССР, а также в Комиссию под делам молодежи ООН (г. Нью-Йорк, США) и Международный Союз Студентов (г. Прага).

   Советским официальным органам и организациям предложить рассмотрев резолюцию N 1 и дать мотивированный ответ в сроки, установленные законом.

   Мы считаем необходимым привести законодательство Союза ССР, касающееся прав и обязанностей студентов и учащейся молодежи в соответствие с международными правовыми актами, в части, не противоречащей Конституции СССР.

  

  

   По поводу событий в Прибалтике трудно дать однозначную оценку. Так в пикетах у Штаба Прибалтийского военного округа с плакатами, типа: "МЫ НЕ БУДЕМ СЛУЖИТЬ В ОККУПАЦИОННОЙ АРМИИ!" речь шла лишь об оккупационной армии, но не об армии вообще, о невозможности служить в какой бы то ни было армии.

   Гораздо однозначнее выразили своё негативное отношение к милитаризму, например, в городах Валмиере и Кулдиге. 23 февраля здесь весьма своеобразно отметили День Армии и Флота, родители с детьми, при большом стечении народа, в этот день собрались вблизи универмагов. Купленные военные игрушки были торжественно разбиты и закопаны поглубже.

  

  

   ----------

   В прошлом выпуске в этом разделе была допущена ошибка. Упоминаемая и цитируемая там статья была напечатана не в "Молодежи Сибири", а в другой газете - "Советская Сибирь".

  

   8

  

  

   ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ НЕ ОБОЙТИСЬ

   БЕЗ РАЗУМА И ЛЮБВИ

  

   (Письмо к М.И.)

  

   ...Опубликованные "Новым миром" в октябрьской книжке прошлого года письма В.Г.Короленко изумительны. Это слова пророка. При их чтении остается горькая досада, что мечта людей наткнулась на препятствие, не преодолимое до сих пор, пока оно - препятствие - себя не исполнит во всем своем коварстве, во всех умственных хитросплетениях, во всем жестоком цинизме, и пока не израсходует полностью для продления своего существования весь длительный исторический срок. Такова огромная сила этого деспотического препятствия, питаемая нашей душевной ленью и трусостью. Но сквозь горькую правду короленковских писем проступает всё же их оптимизм (с некоторых пор я пришел к выводу, что правда - это всегда оптимизм, даже ужасающая правда - оптимизм, потому что правда, о чем бы и какой бы она ни была, всегда предполагает веру в разум человеческий и добрые чувства и обращается именно к ним, всегда поддерживая надежду на поведение, достойное людей, иначе и смысла в правдивости не было бы).

   То, что у Толстого, как Вы говорите, часто Бог - Хозяин, объясняется образностью толстовского мышления, когда необходимы примеры-аналогии, в которых показывается не мир, а всего лишь капля воды, отражающая мир. Притчами - примерами иллюстрируется отношение человека к окружающему его миру, утверждается этическая религиозная теория, предлагается такое, а не иное жизненное самочувствие людей, а не объясняется существо самого по себе Бога. Войны и ужасы террора творит не Бог, а сами люди, противодействуя божьим качествам своей душ. И дело не в том, с ведома или без ведома Бога делаются наши пакости (досужее, праздное умствование), а в том, что Богом изначально предоставлена людям возможность не допускать эти пакости. И это прекрасно. Иначе, подумайте сами, к чему само существование человека и человечества. Существование людей без и вне действительной свободы этического выбора было бы лишено всякого смысла, превратило бы планету в подобие гигантской свинофермы...

   Во взгляде на половые отношения, сопряженные с чувством любви мужчин и женщин, предлагаю учитывать требование достигнутого религиозного уровня - с одной стороны - и требование в этом отношении недостижимого идеала - с другой. Ваши упреки Толстому вызваны, мне кажется, смешиванием, подменой этих двух сторон.

   Если тема рассматривается без обычной путаницы, всё становится на свои места без ущемления того дорогого и светлого, что содержится в любви мужчины и женщины. Особенно ясно это выражено у Толстого.

  

   9

  

   ...На проблему нравственного состояния, самочувствия человечества хорошо бы смотреть с точки зрения историзма, видеть истоки развития человека, начала пути и, анализируя нынешнее положение дел, не упускать перспективу движения людей к Богу. Историзм подсказывает, что движение людей в нужном направлении происходит по внутренним духовным законам души человеческой. При этом не так уж важно, связывают ли люди это движение с именем Толстого или обходятся без него. Движение то началось с незапамятных времен и в разных частях планеты оно в разное время связывалось и связывается с разными именами. Главное в том, что люди желают себе блага. А раз так, то неминуемо обращаться к разуму и любви, к подчинению совести. А раз так, то не важно, по подсказке ли Толстого следуют люди разуму и любви или без такой подсказки, просто при толстовских ориентирах легче и проще не ошибаться, не сбиваться с пути. Но, повторяю, это не важно, - без Толстого при собственном напряжении людям можно обойтись. Главное, - понять, что без разума и любви не обойтись, понять, что изменение нужного направления равносильно духовному самоубийству. Думаю, мы с Вами согласны в этом.

   Согласны и в том, что кто-то, проявляя - в силу религиозной традиции любовь и разум, может (по невежеству, при отсутствии исторического взгляда на человечество) не связывать это проявление именно с религиозной традицией, с Богом. Ну и пусть не связывает, пусть пребывает в детской уверенности, что его разум и любовь - его личная монополия, а не дар жизни, пусть не знает, что ради проявления этого дара он и появился на Божий свет. Пусть, лишь бы любил людей, старался бы любить, лишь бы стремился к миру между людьми, лишь бы делал добро окружающим, любя свой труд, музыку, детей, цветы, животных (между прочим, я твердо уверен, что любовь к людям напрямую сопряжена с бессмертием человека). Если человек, выполняя работу Бога, находясь в Его воле, Богом пренебрегает, не будучи способным уместить Его в своем сознании, - Бог не обидится, не оскорбится, а лишь улыбнется "самостоятельности" сына, как улыбнулся бы добрый Хозяин на слова старательного работника, что он-де и без Хозяина знает, как использовать свою профессию в хозяйстве, сам выучился этому и сам будет работать. Ну и ладно, ну и славно, лишь бы дело делалось, - дети всегда стараются быть самостоятельными, это только опытные взрослые ищут общения и духовной поддержки у Жизни, которая - поддержка - их не только не унижает, но дает силу и осмысливает само их существование вместе со всеми делами, желаниями и надеждами.

  

   ... Приятно было прочитать, например, в одном только 4-м номере за 1987 год журнала "Знамя" три в толстовском смысле слова религиозные вещи: "Ночевала тучка..." А.Приставкина, "Остановка в августе" А.Кима и "Фосфор" В.Гроссмана. Поддерживает и утешает меня мысль, что в общем-то люди не могут перестать быть людьми.

   О будущем всеохватном, одновременно повсеместном Царстве Божьем я ничего не могу сказать, - не знаю. Но знаю, что это самое Царство Божие осуществилось уже две тысячи лет назад в сердцах некоторых людей. И с тех пор оно как внутреннее состояние человеческое неизбывно существует на земле - радостное и доступное. Если какое-то явление осуществлено хотя бы одним человеком, мы вправе говорить

  

   10

  

   о существовании этого явления. Толстовское христианство обращается к людям в отдельности, а не проповедуется на стадионах, митингах и демонстрациях. И поскольку дело Царства Божьего - проявлении разума и любви - дело прежде всего личное, поскольку и само Царствие Божье как состояние является в основе своей внутренним самочувствием. Так - в сердцах людей - оно и существует. Человек, осознанно создающий в себе Царствие Божье, осознанно соединяет себя со всем человечеством. Таким образом, с точки зрения историзма, и все человечество причастно к созданию на планете Божьей общей жизни - каждый человек в той или иной мере (и меру эту определить внешне не представляется возможным). Так что, на мой взгляд, Царствие Божье давным-давно существует среди отдельных людей, и стремление к нему не может исчезнуть, пока люди - люди. И все, как Вы говорите, "ужасы" только подчеркивают необходимость этого Царства человечности. Толстовский призыв жить настоящим, а не прошлым или будущим, означает для меня именно это стремление к Царству Божьему не потом, не когда-нибудь, а вот ныне, сегодня, сейчас. Теперь я прикасаюсь к нему редкими минутами, надеясь, что минуты эти, учащаясь, превратятся в такие же часы, дни. Мысленно хочу этого, ищу этого и желанием готов к этой благодати...

  

   Киев, 30.01.89.

  

  

  

   11

  

   ОН ПРОСТИЛ

  

   Мы живем в мире насилия. Это человек сознает уже с малых лет, тогда, например, когда более сильный пытается отнять любимую игрушку. Мы живем в мире насилия и научились ожидать его отовсюду, в любой день и час. Люди живут в мире насилия, привыкая к его законам, постепенно налагающим свою тень на все отношения, и человек так часто, пребывая в продолжительном смятении, склоняется к вере в то, что это и есть те законы, по которым он должен жить, которым он должен подчиняться, всегда готовясь ответить тем же страшным, тем же уродливым, тем же жестоким, что он встречает, или еще худшим. И кажется, нет во всем мире спасения человеку от этих ужасов, этих страхов, некуда убежать, нечем отгородиться от охватывающей душу ненависти.

   Но... можно победить.

   Можно победить, и "мы должны в своей сознательной жизни делиться друг с другом всем лучшим, увеличивая тем самым сумму человеческих усилий в приближении к Богу". Это говорил Мохандас Ганди, прозванный Махатмой - Великой душой. Зная, хотя бы в общих чертах его жизнь, было бы наивным полагать, что он был огражден от жестокости мира. Он был одним из тех людей, которые, несмотря на всё, что они видели в этом мире, несмотря на все испытания, выпадавшие на их долю, оставались победителями в главном - они не подчинялись закону бесчеловечности.

   Основу человеческой деятельности Ганди видел в непричинении вреда (ахимсе), ненасилии. Никогда, ни при каких обстоятельствах, какие бы причины и доводы ни придумывал себе человек для оправдания своих поступков, он не должен сознательно причинять вред ни одному существу. "Приверженец ахимсы остается преданным своей вере в том случае, если он остерегается своей способности уничтожать крошечный существа". В этом законе - законе любви он видел моральную преобразующую силу человека, это то, о чем говорил Христос: "Любите врагов ваших, благославляйте проклинающих вас и благотворите ненавидящих вас", - то, что людям, привыкшим к законам жестокой борьбы, кажется слабостью, в действии становится живительной силой, - "Я победил мир".

   Махатма Ганди, маленький и тщедушный, своей жизнью снова и снова давал осознавать, что сила может быть в слабости. Как бы это ни выглядело противоречивым и несовместимым, он шел этим путем, преодолевая препятствия человеческого страха, подозрительности и ненависти. Ведь главный источник ахимсы или

  

   12

  

   ненасилия - это любовь, внутреннее чувство в сердце человека, присущее ему изначально. И "чем больше человек старается применять на практике любовь и сострадание, тем быстрее он может стать морально возвышенным и поистине счастливым".

   Бывает трудно разобраться в быстротечности жизни, решить, что важно, а что нет. Хотя у человека, только он начинает думать, возникают бесконечные вопросы, как поступить в том или ином случае, и чаще, находя трудности в решении их, человек предпочитает увлекаться общим течением суетного мира. Тогда, в стремительном водовороте, захваченные кажущимися важными делами, люди забывают остановиться даже для того, чтобы попытаться разобраться в своих мыслях и чувствах. Однако, Ганди видел насущную потребность в таких остановках. Особенно в трудные минуты, когда надо было принять ответственное решение, он уединялся и погружался в молитву. "Осени меня добрым светом..."

   "Молитва - это не просьба, это страстное желание души. Это ежедневное признание какой-то своей слабости... Это призыв к самоочищению и смирению". То, что он говорит здесь о признании своей слабости, вовсе не оказывается в противоречии с напряженной деятельностью, каковой была его жизнь. Речь здесь о слабости как о том, что противоположно так почитаемой в этом мире силе самомнения, самовозвеличивания, ожесточения и эгоизма - всего, что становится препятствием проявлению в человеке высшей силы, силы Божьей. "Истинная религиозность - писал Ганди в своей автобиографии - не заключается в принадлежности к какой-либо церкви. Принять религию, принять Бога - это значит открыть доступ любви и разуму с тем, чтобы они управляли сердцем". И тут не будет противоречия, если сравнить эти слова о слабости с другими, в которых он говорит об ахимсе. "Ненасилие - это величайшая сила на службе человечества, более действенная, чем самое мощное оружие". "Мое кредо относительно ненасилия представляет собой исключительно активную силу. Оно не оставляет места малодушию или слабости". Обладая достаточно сильной любовью и чувством сострадания, человек становится сильным духом, избавляется от страхов и способен даже пожертвовать собой для блага других, если это необходимо. "Насилие же, в действительности, является выражением внутреннего "чувства слабости" /!/, и, порожденное страхом и ненавистью, порождает с другой стороны еще больший страх и ненависть. Насилие ведет к деградации, в то время, как ненасилие созидает.

   "Если вы хотите обрести истину как Бога, единственное, неизбежное средство для этого - любовь то есть ненасилие". Как свет во мраке, как ключ, открывающий сердца.

   Только так и возможно побеждать мир насилия и жестокости. Но, так же, как металлический ключ открывает замок только тогда, когда он задействован полностью, так же и ключ души действует только в том случае, если человек действительно самоотвержен, если он действительно любит, а не говорит лишь об этом; если он действительно старается понять другого человека, почувствовать вместе с ним. Ведь можно говорить, как это часто бывает, блестящие речи и возвышенные проповеди, можно написать длинные ученые трактаты, но тогда, когда поистине приходит время испытаний, то при первом же бранном слове, при первой же пощечине можно забыть обо всех предшествующих рассуждениях и идеалах и возгореться огнем взаимной озлобленности.

   Не таким оказался Махатма Ганди. Его ключ был задействован до конца. И он простил.

   Он простил своего убийцу - одного из тех, кому он посвящал

  

   13

  

   свою жизнь. Даже в момент острой физической боли, истекающий кровью, он из последних сил кротко взглянул на стрелявшего и сложил ладони в знак прощения. Он не таил зла. Ему лишь было жаль....

   Он - индуист, и погиб от руки индуиста, от руки фанатика, - за то, что призывал к миру с мусульманами, за то, что призывал к веротерпимости. "Религия никогда не должна быть источником раздора" - учил он. Но наступали времена, периодически повторяющиеся, когда общечеловеческое уступало место ограниченному своим, своей верой. С горечью Махатма сознавал, что "узкоограниченные идеи о Боге всегда сеяли в мире больше раздоров и ненависти, чем честный атеизм". (Теперь можно было бы добавить, что это одинаково верно и вообще в отношении узкоограниченной идеологии, и культа личности - именно культа - особенно). Если откровенный атеист просто несчастен, и худшее, на что он способен, - это сражаться за самого себя, то извративший суть религии фанатик (не говоря уже о фанатиках культа личности) способен сражаться идейно, с уверенностью, что этим он служит Богу. И это-то ужасно! А начинается все с того, что кто-то пытается ограничить неограниченное, присвоить Необъятное, с того, что кто-то скажет: "Вся истина у нас: у них всё - ложь!"

   Он простил. Хотя, наверное, горько ему было чувствовать власть невежества, руководившего рукой убийцы. Подобно тому, как Христос на кресте скорбел о невежестве распинавших, - "Прости им, ибо не ведают, что творят!", - подобно Стефану, побиваемому камнями; подобно Яну Гусу. видящему правоверную старушку, из особого усердия лично подбрасывающую хворостинку в сжигающий его костер.

   Он простил, и в этом проявилась его истинная сила, в этом была его победа. Он победил мир насилия, законы человеконенавистничества и мести. Он простил, и в этом было осуществление действительной силы любви.

   Р.Т.

   1989 г.

  

   14

  

   Обычно люди устремляются в поисках счастья туда, где всего больше, где всё кажется лучше, где жизнь кажется красивее и беззаботнее.

   Она избрала другой путь - она шла в трущобы Калькутты к самым бедным, самым слабым, самым больным, чтобы своими руками омывать их язвы, чтобы организовать приюты для сирот, для прокаженных, для умирающих, чтобы каждый отверженный мог получить тепло человеческой заботы.

  

  

  

   "Не знала, что наш труд так скоро будет расти и так широко распространится. Никогда на сомневалась, что он будет жить, но не думала, что он станет таким. Я не сомневалась, я была убеждена, что этот труд расцветет, если Бог благословит его.

   Смотря по-человечески, это казалось невозможным, ведь ни у кого из нас не было опыта. Ни у кого из нас не было того, что кажется важным в миру".

  

   "Я убеждена, что это Он, а не я, что это Его работа, а не моя работа; я же только в Его распоряжении. Без Него я ничего не могу сделать. Но даже Бог не мог бы в ком-нибудь действовать, если бы для Него не нашлось свободного места, чтобы Его впустить, чтобы Он делал, что желает... Это самое прекрасное в Боге, не правда ли? Он всемогущий и все же никому не навязывается".

  

   "Я надеюсь на обращение сердец. Даже Бог, всемогущий, не может обратить того, кто этого не желает. Мы все пытаемся своим служением человеку приблизиться к Богу; пока мы не встретимся с Ним лицом к лицу, мы обращаемся, Мы становимся лучше, становится лучше индуист, мусульманин, католик; как бы мы ни становились лучше, и кем бы мы ни были, мы приближаемся к Нему все ближе. Когда мы в своей жизни полностью устанавливаем связи с Ним, - это обращение, возвращение. Каким образом я ищу приближения к Богу? Ну, разумеется, я это пытаюсь делать как католичка. Вы, может быть, - как индуист, кто-нибудь другой - как буддист; каждый по своей совести...."

  

   15

  

   "Хотелось бы, чтобы как можно больше людей признали бы Бога, Его любовь, учились бы у Него служению, ибо это настоящее счастье. И что есть у меня, то я хотела бы, чтобы принадлежало всему миру. Но это зависит от людей. Если они видят свет, они могут ему следовать. Я не могу давать свет, я могу только показывать путь...."

  

   "Любовь часто используют в своекорыстных целях. Если я кого-то люблю, но в то же самое время хочу от него что-то получить, насколько возможно, это больше не любовь. Настоящая любовь приносит боль. Надо любить человека до боли, быть готовым умереть за него..."

  

   "Смерть - это возвращение домой. Но люди боятся грядущего и не хотят умирать... Смерть - ни что иное, как продолжение жизни, как её осуществление. Эта жизнь - не конец. Те, кто верит, что это конец, боятся смерти. Но если правильно разобраться, что смерть - это ничто иное, как приближение к Богу, тогда не остается больше никакого страха."

  

   "Бог живет в нас. Он наполняет нас удивительной силой. Если сердце чисто, Он пребывает в таком человеке все 24 часа каждый день. Поэтому Он говорит: "Любите друг друга, как Я вас возлюбил". Ясность сердца - это освобождение каждого, это - полная свобода, позволяющая любить Бога без каких бы то ни было помех. Если в нашей жизни появляется грех, между мной и Богом встает препятствие, Он не может через меня действовать или давать мне силу. Грех - это рабство. Если я избираю зло, я грешу. Здесь важен мой выбор. Если я в ущерб другим ищу что-либо для себя, значит я ищу грех".

  

   "Если вы однажды задумаетесь о Боге, вы придете к признанию Его, и если вы признаете, вы полюбите, и если вы будете любить, вы захотите служить".

  

   "Если действительно посвящать себя доверенной тебе работе, это надо делать от всего сердца. Благословение можно приносить только если ты искренен и поистине трудишься с Богом. Это не зависит от того, как много мы делаем, но от того, сколько любви, сколько искренности, сколько веры мы вкладываем в наш труд. Все равно что мы делаем. Что вы делаете, я не могу делать; что я делаю - вы не можете. Но важно, как все мы делаем то, что Бог каждому из нас поручил. Однако, иногда мы забываем об этом и тратим время больше на то, что смотрим на что-нибудь другое, желаем делать что-нибудь другое. Мы теряем свое время, думая о дне завтрашнем и позволяя сегодняшнему дню пройти, и вчерашний день тоже прошел".

  

   "Беднякам надо знать, что мы их любим, что они не отвержены. Сами они не могут ничего дать, кроме любви. Мы себя спрашиваем, как можем сделать попятной эту весть сострадания и

  

   16

  

   любви. Мы пытаемся нести миру мир через свой труд. Но разве этот труд не Божий дар? Сегодня люди жаждут любви и понимания, которые остаются единственным ответом на одиночество и жестокую бедность. Поэтому мы можем идти и в такие страны, как Англия, и Америка, и Австралия, где не знают хлебного голода. Но там люди страдают от страшного одиночества, ужасного отчаяния, ужасной ненависти, чувствуют себя отверженными, без помощи, без надежды. Они забыли улыбку, они забыли красоту человеческих отношений. Они больше не знают, что такое любовь человека. Они нуждаются в ком-то, чтобы их понимали и уважали..."

  

   "Господи, сделай нас достойными служить другим людям во всем мире, тем, кто в голоде и нищете, умирающим. Дай им через нашу руку сегодня их хлеб насущный и через наше разумение - любовь, мир и радость".

  

   17

  

   ИЗ СТАРЫХ ЖУРНАЛОВ

  

   "КАЛЕНДАРЬ ДЛЯ КАЖДОГО"

   1914 г.

  

  

   Вопрос о вегетарианстве поднимался и до сих пор поднимается многими как вопрос о способе питания. Стоит человеку по какой бы то ни было причине перейти с мясной пищи на растительную, как про него уже говорят: "Он сделался вегетарианцем".

   Нельзя сказать, чтобы такое понимание вегетарианства делало его особенно ценным и придавало ему широкое общественное значение. К счастью для вегетарианства, подлинная его основа должна быть утверждена в совершенно другой области, имеющей очень мало общего с областью кухонного творчества.

   Подлинное вегетарианство является прежде всего выражением способности человеческой души чувствовать свою связь с живым миром и понимать жизнь животных с такой же чуткостью, с какой понимается ею жизнь человеческая. Вегетарианство не приходит извне, путем "переимчивости", а утверждается изнутри, благодаря обострению присущей человеку чуткости и любви. Человек становится вегетарианцем не тогда, когда он перестает есть мясо, о тогда, когда он начинает чувствовать, что он не может убить животное в силу тех же самых ощущений, в силу которых он не может убить человека.

  

   ....Отказ от мясного питания является таким образом естественным и неизбежным следствием углубленной чуткости человека по отношению к животному миру. Но сам по себе он, как и всякий внешний признак, вовсе не является безусловным. Человек, перешедший на растительную пищу только по необходимости и не чувствующий никакой любви к животному миру, в сущности стоит гораздо дальше от истинного психологического вегетарианства, чем человек, помнящий радости и стр