Джунковский Владимир Фёдорович - Воспоминания

>   17 ноября получена была резолюция Государя на адрес Думы: "Готов верить выраженным чувствам. Ожидаю плодотворной работы".

   21 ноября в Москве произошло покушение на жизнь генерал-губернатора Гершельмана, когда он ехал в санях со своим адъютантом князем Оболенским, направляясь в военный госпиталь на празднество 200-летия со дня основания госпиталя. Когда генерал-губернатор поворачивал с Хапиловской улицы в Госпитальный переулок, то какая-то женщина, сидевшая на скамейке у ворот какого-то дома с корзиной, наполненной рыбами, вскочила и быстро что-то бросила по направлению к саням. Раздался страшный взрыв. Когда дым взрыва рассеялся, то представилась следующая картина - слева от саней стоял генерал-губернатор и рядом с ним князь Оболенский, с земли невдалеке поднимался кучер, раненые лошади бились в агонии, около них ничком лежала женщина.

   Гершельман с князем Оболенским взяли извозчика и доехали на нем до госпиталя, кучера доставили туда же в приемный покой, он был легко ранен и скоро оправился. Преступница была жива, у ней был вырван один глаз, разбита часть черепа и повреждена нога. В карете "скорой помощи" ее отвезли в Басманную больницу; оттуда, после перевязки, - в тюремную. Она потом оправилась, ее судили, имени ее так и не узнали, приговорена была она к смертной казни.

   Генерал-губернатор приехал в госпиталь совершенно спокойный, как будто ничего особенного не произошло, все его приветствовали. Началось торжество, молебствие, после чего Гершельман сказал несколько слов, что Государю императору благоугодно было в ознаменование 200-летия существования Московского военного госпиталя, долгое время бывшего первой и единственной в России школой медицинских знаний, присвоить наименование "Московский генеральный императора Петра I военный госпиталь", а несущим службу в оном дать права ношения особого нагрудного знака и шифра на погонах с инициалами державного основателя.

   Начальником госпиталя в то время был генерал-майор Синельников, которого я не могу не вспомнить добрым словом. Это был редкой души человек, необыкновенной, христианской кротости и смирения, очень строгий к себе и снисходительный к другим. Он долгое время был штаб-офицером комендантского управления (плац-майором) и тогда еще стяжал себе славу гуманнейшего и справедливейшего. Офицерство, которое ему многим обязано, всегда будет вспоминать его с признательностью.

   Я вернулся в Москву с Кавказа 24 ноября, узнав о покушении на Гершельмана в вагоне; по приезде я вместе с представителями подведомственных мне губернских учреждений был у генерал-губернатора, и в память чудесного спасения его жизни мы поднесли ему икону святого ангела-хранителя от имени всех чинов губернаторского управления.

   Гершельман получил массу депеш, приветствий. От Государя императора: "Приветствую Вас от души с явлением над вами милости Божией. Продолжайте служить в полном сознании честного исполнения долга передо мной и Родиной. Николай". От великой княгини Елизаветы Федоровны: "Мои мысли и молитвы всем сердцем с Вами и Вашей женой. Надеюсь, Ваше здоровье хорошо. Елизавета".

   26 ноября я присутствовал на параде георгиевских кавалеров в Манеже. Было очень красиво и торжественно. Парад принимал генерал-губернатор Гершельман - кавалер ордена Св. Георгия. После молебствия все представители частей Московского гарнизона проходили церемониальным маршем. Были также и подведомственные мне чины уездной полиции, конной стражи и тюремного надзора, имевшие георгиевские кресты или медали. Когда они проходили церемониальным маршем, я шел на фланге головного отделения подведомственных мне частей.

   1 декабря Особым присутствием Правительствующего Сената с участием сословных представителей вынесен был приговор по делу социал-демократической фракции Государственной Думы второго созыва. Рассмотрение дела о названном преступном сообществе в Особом присутствии Сената началось 22 ноября и закончилось 1 декабря. По открытии судебного заседания после вступительного опроса первоприсутствующим всех обвиняемых подсудимые Серов и Церетелли объявили о своем желании сделать Особому присутствию заявление, на что первоприсутствующий объявил им, что в настоящий момент процесса стороны не могут делать заявлений. Тогда один из защитников заявил Особому присутствию, что предметом заявления подсудимых является их ходатайство об открытии Дверей судебного заседания. Объявив защитнику, что вопрос этот уже был рассмотрен в распорядительном заседании Особого присутствия, причем, в видах сохранения общественного порядка и обеспечения правильного хода судебных действий, постановлено слушать дело при закрытых дверях присутствия, первоприсутствующий распорядился огласить списки вызванных по делу свидетелей, но обвиняемые нарушили своими криками порядок судебного заседания, почему первоприсутствующий приказал судебным приставам удалить из зала заседания подсудимых, нарушавших порядок. По удалении из зала заседания 30 подсудимых, которые заявили, что отказываются от защитников, последние также покинули зал заседания, в котором после этого остались 19 подсудимых и их защитники. Затем оглашен был список свидетелей. После доклада о причинах неявки некоторых из них по ходатайству защитников был объявлен перерыв заседания, ибо защитники заявили, что должны обсудить вопрос о значении для дела показаний неявившихся свидетелей. По возобновлении заседания 19 присутствовавших в заседании подсудимых заявили Особому присутствию, что не желают принимать участие в процессе, отказываются от защиты и просят удалить их из зала. По удалении обвиняемых и выходе защитников был прочитан обвинительный акт и заседание было прервано до следующего дня.

   23 ноября перед открытием судебного заседания, по распоряжению первоприсутствующего, приставы обошли в доме предварительного заключения камеры всех подсудимых, опросив, не желают ли они или кто-либо из них присутствовать в заседании. Семеро заявили о своем желании участвовать в процессе, первоприсутствующий сделал распоряжение о приводе в зал семерых подсудимых и об извещении об этом их защитников, из коих некоторые прибыли в тот же день, остальные явились 24-го вместе с подсудимыми, за исключением одного, который 24-го вновь отказался участвовать в процессе, и оставались на заседаниях до окончания дела. Оповещение подсудимых через приставов о ходе процесса и возможности для каждого из них вернуться в зал заседания производилось во все дни заседания ранее их открытия.

   После допроса свидетелей в течение трех с половиной дней производилось оглашение значительного числа документов, приобщенных к делу в качестве вещественных доказательств, найденных при обысках, произведенных 8 мая в помещении думской социал-демократической фракции и 1 июня у 55 подсудимых, принадлежавших к составу фракции. Оглашением документов было установлено, что в апреле 1906 г. состоявшийся в Стокгольме съезд Российской социал-демократической партии, оценивая учреждение Думы как нового представительного законодательного установления в империи, пришел к заключению, что революционная деятельность тайных партийных организаций должна быть направлена к тому, чтобы Думу из орудия контрреволюции обратить в орудие революции ¹³. С этой целью партийный съезд, отказавшись от бойкота партией выборов в Думу, предложил всем тайным партийным организациям принять участие в выборах и провести в число членов Думы возможно большее число партийных кандидатов, а своему исполнительному органу, Центральному Комитету партии, поручить образовать в Думе из партийных кандидатов, прошедших в члены Думы, фракцию, которая, являясь легальной партийной организацией, действовала бы под руководством и контролем Центрального Комитета, согласно директивам съезда. Вместе с тем партийный съезд 1906 г. указал, что борьба, направленная, чтобы вырвать государственную власть из рук правительства и заменить установленный в империи Основными законами образ правления учреждением в России демократической республики, уже ставила на очередь вопрос о вооруженном восстании и вновь поставит народ перед необходимостью такого восстания, успех которого мыслим только в случае дезорганизации войск и перехода хотя бы части их на сторону восставшего народа. Такая измена части войск возможна, по мнению съезда, лишь по деятельной подготовке путем пропаганды как войск и воспитанников военно-учебных заведений, так и крестьянства и мелкой городской буржуазии, участие которых в восстании может произойти на почве постепенного вовлечения этих слоев населения в активную борьбу с правительством. Поэтому съезд, направляя революционную деятельность партийных организаций, предложил им в качестве директив усилить пропагандистскую организационную деятельность в войсках и военно-учебных заведениях, обострять все конфликты Думы с правительством, сплачивать вокруг социал-демократической фракции все революционные элементы страны; всеми средствами связывать экономические требования крестьян с политическими задачами, агитировать среди крестьян в пользу организации стачек, отказа от платежа налогов, захвата помещичьих полей и хлеба без платежа арендных денег, бойкота правительственных учреждений, замены местных властей выборными, и в то же время приводить массу населения к сознанию невозможности соглашения с царем и его правительством и необходимости вооруженного восстания.

   В числе оглашенных в суде документов оказалась резолюция Центрального Комитета партии, в силу коей до открытия Думы, на началах, указанных съездом, организованы были сначала комитет думской социал-демократической фракции, в который вошли как избранные уже в члены Думы партийные кандидаты, так и члены тайного Центрального Комитета, затем и самая фракция. Определенная съездом подчиненность думской фракции тайному Центральному Комитету не только в ее внедумской деятельности, но и в официальном участии ее в работах нового законодательного учреждения империи была так велика, что даже декларация фракции, прочитанная подсудимым Церетелли в заседании Думы 6 марта 1907г., оказалась составленной не им и даже не комитетом фракции, а одним из членов тайного Центрального Комитета.

   Сверх того, из оглашенных документов, главным образом писем самих подсудимых, выяснилось, что за немногими исключениями они поддерживали тесные связи с тайными революционными партийными организациями в разных местностях империи и писали им, что своей задачей ставят не труды законодательства, а революционную агитацию среди масс населения, хождение на митинги для возбуждения и сплачивания разных групп населения и обращение Думы в главный штаб революции. Авторы этих писем указывали на необходимость сохранить существование Думы как можно долее, ибо чем дольше просуществует Дума, тем успешнее ведется с ее трибуны агитация за народную борьбу и тем более сплачиваются революционные силы.

   В то же время на судебном следствии выяснилось, что социал-демократическая фракция составляла, размножала тайным образом и распространяла письменные обращения как к тайным партийным организациям, так и ко всему населению империи. В обращениях фракция, заявляя, что направляет свою деятельность к революционизированию общественных отношений вне Думы, приглашала население вмешиваться в законодательную деятельность Думы, тенденциозно освещала все возникавшие в Думе вопросы, предлагала населению составлять о своих нуждах наказы и отправлять их в социал-демократическую фракцию и, наконец, в каждом своем обращении призывала население организоваться и сплачиваться, ибо только организованною силою можно будет вырвать власть у правительства и передать ее в руки народа. Результатом этих обращений явились те многочисленные, свыше двухсот, наказы разных групп населения и некоторых войсковых частей, которые были найдены в помещении фракции и у отдельных ее членов. Наказы заключали требования об учреждении в России демократической республики и обещание по призыву Думы силою, с оружием в руках поддерживать ее революционные требования. При этом оказалось, что некоторые наказы, составленные в различных местностях империи, были совершенно тождественны не только по содержанию, но и по форме изложения; что большинство составлено по просьбе членов фракции, которые в одних случаях рассылали образцы наказов, а в других составляли их сами; что почти все наказы составлялись по почину партийных агитаторов и членов местных организаций и что при составлении их, в целях включения в них революционных требований и собрания под ними подписей, агитаторы скрывали от подписавшихся истинный смысл этих требований.

   По тщательном и всестороннем рассмотрении на судебном следствии всех обстоятельств дела и по выслушании прений сторон Особое присутствие Правительствующего Сената 1 декабря признало из числа подсудимых 38 виновными в приписываемых им преступных деяниях и определило: 1) 26 подсудимых: Аникина, Анисимова, Джапаридзе, Ломтатидзе, Егора Петрова, Серова, Церетелли, Чащина, Сомотницкого, Морозову, Субботину, Баташова, Белоусова, Вагжанова, Виноградова, Голованова, Кириенко, Махарадзе, Миронова, Юдина, Архипова, Воробьева, Долгова, Ковалева, Колясникова и Эпштейна лишить прав состояния и сослать на каторгу: первых 11 - на 5 лет каждого, остальных на 1 года каждого; 2) 12 подсудимых: Белоновского, Вовчинского, Измайлова, Калинина, Лопаткина, Нагих, Ивана Петрова, Приходько, Рубана, Федорова, Попова и Фишера лишить прав состояния и сослать на поселение; 3) Вахрушева, Губарева, Гуменко, Канделаки, Кациашвили, Марева, Рыбальченко, Сахно, Степанова, Фомичева и Краменскова, ввиду недоказанности их виновности, признать оправданными по суду; сверх того, постановило: приговор, по вступлении в законную силу, представить чрез министра юстиции на усмотрение его императорского величества в отношении Белоновского, Джапаридзе, Кириенко и Церетелли.

  

   В начале декабря в Государственном Совете начались прения по представленному 34 членами Государственного Совета во главе с Череванским законопроекту об упразднении попечительства о народной трезвости. Это возбудило весьма страстные прения. В защиту попечительства о народной трезвости и против законопроекта говорил министр финансов, А. Ф. Кони выступил защитником законопроекта против попечительства о народной трезвости.

   Для меня как председателя Московского столичного попечительства, которое основалось и развивалось при ближайшем моем участии, все эти нападки на попечительство весьма больно отражались. Досадно было то, что большинство членов Государственного Совета, подписавших законопроект, недостаточно были знакомы с работой в попечительствах и совершенно голословно обвиняли их. Казалось бы, раньше внесения такого законопроекта не мешало бы авторам его познакомиться на месте с учреждениями попечительств и постановкой дела, хотя бы в таких крупных центрах, как г. Москва, где деятельность попечительства значительно отличалась от деятельности Петербургского городского попечительства. Но ни один из подписавших законопроект не поинтересовался, как это дело поставлено было в Москве. Я разослал всем видным членам Государственного Совета отчеты за ряд лет, чтоб они могли, хотя по ним, ознакомиться с нашей деятельностью. Досадно было еще и то, что во внесении этого законопроекта нельзя было не усмотреть похода против графа Витте, по мысли которого были введены попечительства, вследствие чего объективности быть не могло.

   В отчете за 1907 г. я в моем заключении не мог не коснуться этих нападок, которые в этом году сыпались на голову попечительства как из рога изобилия. Я писал так:

   "Усиленное пьянство за последние годы не может не внушать тревоги за ближайшее будущее русского народа. Экономическое расстройство народных масс, физическое и моральное вырождение их и передача ими этих бед своему потомству - таков ближайший результат того бедствия, угрожающий рост которого наблюдает сейчас русское общество, наблюдает без видимых попыток борьбы с этим злом.

   Необходимость энергичной и безотлагательной борьбы с пьянством давно сознается всеми, но ничего соразмерного силам бедствия до сих пор не предпринято. От упразднения попечительства о народной трезвости шансы на успешную борьбу, конечно, не увеличатся, наоборот, поставленные правильно и снабженные средствами, соответствующими размерам своей задачи, эти попечительства, несомненно, окажутся весьма полезными в деле борьбы с пьянством. Без этого нельзя ждать сколько-нибудь решительных результатов от разрозненных попыток со стороны отдельных организаций и учреждений.

   Отчетный 1907 г. отличается обилием суровых нападок на попечительства о народной трезвости. За весьма редкими исключениями, попечительства не отвечали на эти нападки, и основанием для этого служило сознание собственного достоинства, не позволявшее отвечать на голословные обвинения, а также и то, что трудно быть праведным судьею в собственном деле. Однако сознание выполненного по мере сил и разумения долга дает деятелям Московского столичного попечительства о народной трезвости право надеяться, что в своих начинаниях оно встретит и прежнее содействие правительственных сфер и сочувственную поддержку всех тех, кто сознает необходимость продолжать деятельность старых органов борьбы с пьянством.

   Как в прежнем, так и в настоящем отчете Московское столичное попечительство с полною объективностью вскрывает недочеты своих учреждений и своей организации, и в этом сказывается его понимание своего назначения совершенствоваться и развиваться и его бесстрашие перед справедливою критикою, в которой нельзя не видеть могучего орудия к усовершенствованию, но, к сожалению, огромный по объему обвинительный материал, коим так богат был прошлый 1907 г., не мог быть утилизирован попечительствами в целях самоусовершенствования, так как в нем, в том материале, можно найти только усилия к разрушению, но там нет материалов для созидания".

   Законопроект в Государственном Совете не прошел, впоследствии правительством был составлен проект о передаче попечительства о народной трезвости из Министерства финансов в Министерство внутренних дел на несколько иных началах. Но его так и не успели провести.

   6 декабря в Петербурге в ложе Мариинского театра во время праздничного спектакля "Жизнь за царя" от разрыва сердца скоропостижно скончался министр торговли Философов, верный сторонник идеи политики графа Витте.

   9 декабря я командировал непременного члена по земским и городским делам M. H. Оловенникова обревизовать звенигородское городское управление и Рузскую уездную земскую праву. В результате дела городского управления найдены были в большом беспорядке, городское хозяйство и отчетность велись неправильно, вследствие чего городской староста Мигачев был мною отстранен от должности. В Рузской земской управе, где я также ожидал встретить недочеты, дела оказались в удовлетворительном виде, замечены были только формальные отступления при ведении денежной отчетности.

   12 декабря последовало отчисление генерала Рейнбота от должности градоначальника, согласно его прошения. Последнее время у него отношения с генерал-губернатором были весьма натянутые. Гершельмана, как безукоризненно чистого с нравственной стороны человека, строгого к себе, скромного, не могло не шокировать ухарское поведение Рейнбота и такое же его отношение к делам, и потому он стал предъявлять ему требования, делать запросы и т. д., что, конечно, Рейнбот, при его самолюбивом и властном характере, переварить не мог. Но не только это заставило его уйти, он сам чувствовал, что зарвался и что если он останется еще, то может кончиться скандалом. Он и ушел, но все же не рассчитал, ушел слишком поздно, без ореола, и от скандала он не избавился - Гарин со своими приспешниками накинулись как коршуны на добычу и, пользуясь недостойными приемами, вылили ушат грязи на голову Рейнбота. Его уход искренне огорчил городское управление, которое во главе с Гучковым возбуждало хлопоты об оставлении Рейнбота. 23 декабря городское управление поднесло ему прочувствованный адрес. Многие слои населения весьма сожалели Рейнбота.

   18 декабря состоялся приговор по делу Выборгского воззвания. Все бывшие депутаты, участвовавшие в нем, были приговорены на 3 месяца тюремного заключения. Приговор этот, столь снисходительный, произвел благоприятное впечатление - ожидали приговора гораздо более сурового. Когда Муромцев выходил из зала судебного заседания, его забросали цветами.

   24 декабря в г. Богородске скончался известный во всем старообрядческом мире знаток древнего церковного Знаменного пения И. А. Фортов. Весь круг церковно-певческих книг, изданный Обществом древней письменности, собран его трудами. Он создал также известный во всей России старообрядческий "Морозовский" церковный хор. Им же создан был и Морозовский женский хор при Богородско-Глуховской мануфактуре.

   В конце декабря скончалась в Москве Вера Саввишна Самарина, жена богородского предводителя дворянства, рожденная Мамонтова, дочь Саввы Ивановича. Это была чудная женщина, редкая жена и мать. Я был глубоко потрясен этой преждевременной смертью, она угасла в течение нескольких дней и ушла в другой мир во цвете лет, оставив мужа с тремя малолетними детьми. Это была одна из тех женщин, с которыми, когда поговоришь, то делаешься лучше. Они так счастливо жили вместе, так уютно у них было в Богородске, что невольно, побывав у них, делалось как-то светлее на душе. Хоронили ее в Абрамцеве, в имении С. И. Мамонтова, историческом месте, где жил Аксаков и написал свою "Семейную хронику", где бывал и Гоголь. Я ездил на похороны, мне хотелось отдать последний долг этой необыкновенной женщине, оставившей в моей памяти неизгладимое впечатление. Этим грустным событием закончился для меня 1907 год.

  

   В всеподданнейшем моем отчете за минувший год Государю угодно было обратить особое внимание на мои слова, что потребление вина в губернии не уменьшилось и пьянство приобрело характер бедствия народного, захватив своим влиянием даже женщин и девушек в крестьянской семье, причем из недр самого народа раздавались глубоко скорбные, полные отчаяния голоса, указывавшие на разложение семьи, упадок нравственности, на нищету как на прямое следствие пьянства. Государь против этого места в отчете написал: "Необходимо стать на путь действительной и самой решительной борьбы с этим страшным для России злом". Другая высочайшая отметка, "практично", была написана Государем против того места моего отчета, где я писал о практиковавшемся способе распространения среди населения путем популярных печатных объявлений сведений о порядках возбуждения и исполнения межевых дел, а также и других сведений по земельным делам.

   Кроме того, Государь отчеркнул некоторые места в моем отчете, дабы этим самым обратить внимание соответствующих министров: 1. Где я писал, что борьба с корчемством с помощью репрессивных мер по-прежнему не дала ощутительных результатов и что вряд ли можно рассчитывать на получение их, пока не будет изменена самая постановка казенной продажи питей на местах, тем более что правилами Министерства финансов от 12 сентября 1907 г. допущенное более льготное открытие трактиров 3-го разряда и свободное открытие винных лавок не уменьшили ни тайной продажи, ни пьянства на улицах.

   2. О влиянии матерьяльной необеспеченности земских начальников на понижение института в качественном отношении и о недостатке в руководительстве делами уездных съездов ввиду отвлечения уездных предводителей дворянства занятиями по другим учреждениям.

   Говоря о положении торговли и промышленности, я отметил в отчете, что 1907 г. дал положительные результаты, фабрики и заводы расширили свои обороты, столь сократившиеся за последние 2 года. Этому благоприятствовали не только упорядочение отношений между рабочими и предпринимателями и в связи с этим сокращение забастовок, но до известной степени способствовала и причина отрицательного характера, заключавшаяся в том, что продолжавшиеся забастовки в Западном крае повысили требования на хлопчатобумажный и другой товар московского рынка.

   Коснувшись земских учреждений, я свидетельствовал о благоприятном изменении направления деятельности местных земских учреждений в 1907 г. Я говорил, что губернское земство, оказывающее в Московской губернии громадное воздействие на уездные земства, в течение многих лет находилось в заведовании лиц оппозиционного направления. Бывший долго председателем губернской земской управы Д. Н. Шипов, не принадлежа лично к крайним партиям, систематически предоставлял полную свободу действия громадному служившему по найму земскому персоналу, сорганизовавшемуся в последние годы его службы в сплоченное сообщество, распространившее свое влияние на все уезды и вносившее при помощи гласных крайнего направления дух протеста во все проявления земской жизни.

   Со вступлением на должность председателя управы Головина это оппозиционное направление служащих и некоторых гласных носило уже почти революционный характер, и только к концу 1906 г. в земских собраниях получили преобладание консервативные элементы. После тяжелой борьбы, облекаемой оппозицией даже иногда в форму скандалов, губернскому земству удалось в начале 1907 г. поставить во главе земского управления, может быть, не столь опытную в земских делах, но из умеренных членов, желавших работать вне политики, губернскую земскую управу под предводительством К. Ф. Рихтера - человека сильного характера, громадной земской опытности, умеренного образа мыслей и полного закономерности. Картина земской деятельности сразу изменилась. Собрания носили уже более деловой характер. В течение года рассмотрено было столько вопросов по земскому хозяйству, сколько их не было разрешено в общем за последние два-три года. На этот путь серьезной работы выступить было тем более трудно, что оппозиционная группа гласных всеми мерами старалась дискредитировать новую управу и новое деловое настроение, стараясь обратить собрание опять на путь политических словопрений; эти гласные не останавливались даже перед бойкотом собрания и управы, удаляясь в большом числе из зала заседания. Но терпение и стойкость умеренной части гласных восторжествовала, земские служащие ("третий элемент"), вносившие тревогу и волнение в земскую жизнь, были поставлены в надлежащее подчиненное положение к земским исполнительным органам, и к новому 1908 г. деятельность земства вошла в нормальные условия.

   Кончил я свой отчет словами, что 1907 год - это первый из трех лет управления мною губернией, когда чувствовалось наступление победы над смутой и возвращение жизни в прежнее русло.

  

  

   Награда Столыпину. - Назначение Шварца. - Губернское земское очередное собрание. - Прибытие сенатора Гарина для ревизии градоначальства. - Болезнь великой княгини Елизаветы Федоровны. - Убийство португальского короля. - Государственная Дума. Исключение Пуришкевича на 15 заседаний. - Юбилей 25-летия сценической деятельности А. И. Южина. - Московское губернское дворянское очередное собрание. - Чествование С. М. Борденава. - Обед у меня в честь предводителей дворянства и земства. - Государственная Дума. Законопроект 180 членов Думы о вспомоществовании пострадавшим от разбойнических деяний и революционных партий и лиц. - Прием членов Думы Государем императором. - Пожар в Коломенском уезде. - Назначение нового градоначальника генерал-майора Адрианова. - Возобновление сессии губернского земского собрания. - Обед от дворян и земцев. - Кончина А. И. Чупрова. - Анонимные жалобы. - Кончина генерал-адъютанта О. Б. Рихтера. - Прибытие Адрианова. - Мое объявление к населению о трактирах и питейных заведениях. - Совет по делам местного хозяйства в Петербурге. - В виду ожидания холеры. - Чрезвычайное губернское земское собрание. - Приезд великого герцога Гессенского. - Празднование 200-летия со дня основания 5-го гренадерского Киевского полка. - 50-летний юбилей службы в офицерских чинах барона В. Б. Фредерикса. - Приезд великого князя Владимира Александровича в Москву и освящение памятника-креста на месте убиения великого князя Сергея Александровича. - Принесение поздравлений великой княжне Марии Павловне по случаю ее бракосочетания представителями разных учреждений в Москве. - Наводнение в Москве. - Открытие автомобильного движения между станцией Щелковка и г. Верея. - Прибытие в Царское Село шведского короля на бракосочетание своего сына с великой княжной Марией Павловной. - Бракосочетание великой княжны Марии Павловны в Царском Селе. - Юбилей обер-пастора Дикгофа в Москве. - Дело Пуришкевича в суде по оскорблению меня как должностного лица. - Государственная Дума. Речь Коковцова ("Слава Богу, у нас нет парламента").- Дело по отчуждению земли крестьян села Павшина под Московско-Виндавскую ж. д. - 6 мая в Царском Селе. - Оставление кассационной жалобы по делу о Выборгском воззвании без последствий и приведение приговора в исполнение. - Обед в честь великого князя Дмитрия Павловича. - Международная автомобильная выставка в Москве и пробег автомобилей Петербург - Москва. - Назначение Кривошеина министром земледелия. - Закладка храма при приюте для раненых воинов на Б. Ордынке. - Государственная Дума. Законопроект об отпуске 35 000 руб. Комитету попечения о русской иконописи. - 500-летие Лужнецкого монастыря. - Убийство экзарха Грузии Никона в Тифлисе. - I съезд земских начальников для обсуждения закона 9 ноября 1906 г. - Государственная Дума. Смета Министерства народного просвещения. - Назначение Модля помощником московского градоначальника. - Освящение вновь открытого поселка в Новогирееве. - Кончина М. П. Щепкина. - Государственная Дума. Сыскные отделения. Дуэль между Марковым и Пергаментом. - Открытие Московской окружной ж. д. - Праздник Преображенского полка в Красном Селе. - Открытие школы в Таганской тюрьме. - Юбилейная выставка Общества акклиматизации в Зоологическом саду. - Освящение соборного храма во имя Иверской Божьей Матери при Николо-Перервинском монастыре. - Появление на озимых улитки, уничтожавшей всходы. - Открытие Университета Шанявского. - Московское уездное земское очередное собрание. - Кончина артиста Малого театра А. П. Ленского. - Поднятие колоколов на Рогожском старообрядческом кладбище. - Освящение Сергиево-Елизаветинского убежища во Всехсвятском. - Кустарные мастерские губернского земства в Сергиевом Посаде. - Кончина великого князя Алексея Александровича. - Государственная Дума. Прения по аграрному вопросу. - 75-летний юбилей графа Д. А. Милютина в офицерских чинах. - Увольнение Рейнбота от службы. - Осенняя сессия Совета по делам местного хозяйства. - Мое последнее дежурство в качестве флигель-адъютанта при Государе и производство в генерал-майоры с зачислением в Свиту. - Вооруженное сопротивление, оказанное при обыске в местности Лосиноостровская. - Травля меня "Русским народным союзом имени Михаила Архангела". Прокурор окружного суда Арнольд. - Землетрясение в Италии. Гибель Мессины. - Кончина отца Иоанна Кронштадтского. - Кончина Ф. Н. Плевако. - Закон 9 ноября и землеустройство в Московской губернии.

  

   1 января при высокомилостивом рескрипте Столыпин был пожалован в статс-секретари его величества с оставлением в занимаемых им должностях.

   В этот же день последовало также назначение А. Н. Шварца министром народного просвещения. Это был весьма достойный старик, очень твердых убеждений, честный, решительного характера. Его считали отсталым, чересчур консервативным, не подходящим к переживаемому времени, а между тем он стремился только к одному - создать здоровые условия развития здоровой школы.

   На следующий день, 2 января, последовало открытие очередной сессии Московского губернского земского собрания под председательством исправляющего должность губернского предводителя дворянства П. А. Базилевского. Открывая земское собрание, я впервые после двух лет моего губернаторства обратился к губернским гласным с речью: "Господа губернские гласные! Открывая сессию губернского земского собрания в два предыдущих года, я, ввиду малого знакомства с губернией, не признавал еще за собой права обращать внимание почтенных собраний на те стороны громадного земского хозяйства, кои требовали тех или иных улучшений. В настоящее время, объехав все уезды губернии, последовательно ознакомившись с земскими учреждениями и с лицами, стоящими в их главе, я получил ту осведомленность, которая позволяет мне обратиться к собранию с несколькими словами, подсказанными мне также и горячим желанием успеха живому земскому делу.

   Народное образование, врачебно-санитарное и дорожное дело вот те краеугольные камни, твердая и правильная постановка которых только и может обеспечить прочность и красоту земского здания. На обсуждение настоящего собрания будет, между прочим, предложено постановление Московского уездного земского собрания, принявшего только к сведению мое сообщение по поводу некоторых очевидных неустройств школьного дела в уезде и не признавшего нужным принять какие-либо действительные меры к их устранению. Это постановление, отдельно взятое, мало интересовало бы меня как представителя местной власти, но оно глубоко затрагивает принципиальную сторону дела.

   Я думаю, что всякое сообщение, подтвержденное фактами, сделанное земскому собранию в интересах его прямого ведения, от кого бы таковое ни исходило, заслуживает по меньшей мере внимания, но не формального, холодного "принятия к сведению". Вот почему я счел нужным отдать постановление уездного собрания на суд губернского как высшей инстанции, которой закон вверил право суждения о постановлениях уездных земств, носящих в себе признаки прямого нарушения интересов населения. Отнюдь не в защиту своего протеста я позволил себе высказать это, но только и исключительно в видах пользы дела народного образования, столь же мне дорогого, как и вам, господа гласные. Ваше решение по этому делу будет иметь руководящее значение для всей губернии не для одного только школьного, но и для всех областей земского дела.

   Переходя далее к дорожной и врачебно-санитарной части, я позволю себе остановить внимание собрания на крайнюю необходимость хотя бы частичного улучшения путей сообщения в некоторых пунктах губернии, хорошо известных губернской земской управе. Стесненное положение земской кассы не позволяет, конечно, в настоящее время производить крупных расходов на дорожную часть, но, может быть, ожидаемая отсрочка взноса в казну части земского займа на дорожное дело и даст средства выполнить частичные улучшения.

   Возможное появление холеры весной заставляет озаботиться принятием действительных мер предупреждения и борьбы с эпидемией. С этим вопросом связаны не только устройство и оборудование достаточного числа бараков, но главным образом общее улучшение врачебно-санитарной части. Необходимо усилить земский надзор за санитарным состоянием городов, селений, общественных мест, фабрик и пр. Необходимо не только точное исполнение доселе изданных земствами обязательных постановлений, но и издание дополнительных, вызываемых новыми требованиями жизни, в особенности в подгородных подмосковных местностях.

   В заключение я позволю себе засвидетельствовать, что администрация губернии всегда готова идти навстречу всем закономерным начинаниям земства и содействовать силами своего разумения проведению в жизнь земских мероприятий на пользу населения. Идти рука об руку с земством в пределах закона будет всегда составлять мое искреннейшее желание.

   Пожелав вам, господа губернские гласные, полного успеха и дружной работы в предстоящих вам трудах на пользу дорогого земского дела, я на основании статьи 69 Положения о земских учреждениях объявляю Московское очередное губернское земское собрание открытым".

   Открыв таким образом земское собрание и поговорив с некоторыми гласными, я уехал, после чего собрание приступило к своим занятиям, которые и велись до 20 января. Главным предметом занятий было обсуждение доклада финансовой комиссии, которая развернула весьма печальную картину земского хозяйства. Финансовое положение губернского земства за последние годы неудержимо катилось под гору, увеличивая дефицит; в течение 1906 г. недостаток кассовой наличности возрос до 800 000 руб., увеличившись за один только год на 200 000 руб., что неминуемо должно было привести к катастрофе и совершенно нарушить правильное течение земской жизни. Для предотвращения этого финансовая комиссия и наметила ряд систематических постепенных мероприятий, которые и предложила вниманию собрания.

   Доклад финансовой комиссии сильно задел гласных, входивших в состав прежней управы и являвшихся в данном случае виновными, и вызвал большие острые и весьма страстные прения. Гласные эти - Головин, Челноков и прочие не хотели признать за собой вины и старались свалить все на администрацию, которая плохо, мол, собирает недоимки земских сборов, благодаря чему в уездные земские кассы поступает мало денег, и уездные земства в свою очередь не в состоянии уплачивать свои недоимки в кассу губернского земства. Вследствие этого гласный Д. Н. Шипов и предложил собранию обратиться ко мне с просьбой понудить полицию к более энергичному ее вмешательству в дело взыскания земских сборов с населения.

   Гласный же из крестьян Я. В. Ильин возражал на это, считая несправедливым и несвоевременным принимать чрезвычайные меры к взысканиям с крестьян недоимок. Он находил нормы оценок, установленные "хваленой земской статистикой", преувеличенными и работу статистиков не соответствующей действительности. Он порицал хозяйственные действия прежней управы, говорил о непроизводительных расходах и закончил свою речь словами, что земству следует "по одежке протягивать ножки".

   Д. Н. Шипов и H. H. Щепкин возражали Ильину, но тот никак с ними не соглашался и стал развивать свою мысль, говоря, что "земство дает крестьянам не то, что им нужно" и что для удовлетворения разных земских "затей" крестьянину нередко приходится продавать последнюю овцу и лишать детей молока. Самой непроизводственной "затеей" Ильин считал земские статистические работы, на которые, по его мнению, истрачены были чересчур крупные суммы из народных средств, а между тем эти работы не только оказались не полезными, но и прямо вредными, так как статистики, интересуясь больше политикой, чем делом, умели только заниматься агитацией, к делу же относились халатно; в Московском, например, уезде статистики оценили леса ниже, чем леса в глухих уголках других уездов губернии, и таких примеров, по мнению Ильина, было много.

   Большие дебаты вызвал и другой доклад - о постановке дела в земском приюте для сирот им. Александра II, причем прения по этому вопросу с очевидностью выяснили, что положение дела в этом приюте было поставлено прежней управой крайне ненормально. За три года сменилось 15 воспитателей, а недавно пришлось уже новой управе отстранить от должности и заведовавшую приютом г-жу Филатову. Докладывая об этом, Рихтер раскрыл ужасающую картину, которую он застал в приюте, посетив его. Это очень задело бывшего члена управы М. В. Челнокова, который выступил в защиту приюта и бывшей начальницы Филатовой, заявив, что эти наговоры несправедливы, что дети всегда себя держали прекрасно и воспитание было поставлено образцово, при этом он протестовал против суровых наказаний, которых будто бы намерена была держаться новая управа. Член новой управы Выборни, возражая Челнокову, говорил, что в приюте невозможная распущенность, детей никогда нельзя собрать для занятий, они разбегаются, воспитатели не в силах с ними справиться, что бывали случаи, когда дети накидывали петли на голову воспитателей и подтаскивали их к столам, был случай, что воспитанник раскаленным железом обжег руки учителю, причем заведовавшая приютом Филатова старалась извинить этот проступок тем, что воспитанник проделал это ради опыта.

   Член управы Грузинов прибавил к этому, что все проступки детей объяснялись всегда их болезненным состоянием, и как только кто-нибудь из воспитанников совершал проступок, ему ставили градусник, чтоб убедиться, не болен ли он. Гласный Я. В. Ильин, присоединяясь к словам Выборни и Грузинова, говорил, что как крестьянин Подольского уезда он хорошо знает приют и может засвидетельствовать, что благодаря прежней управе дело там поставлено так, что питомцы приюта вместо облагораживающего влияния на народ вносят одну заразу, и что пора земству отказаться от этой дорогой и во вред народу затеи земства, что лучше отдавать сирот в крестьянские семьи и оплачивать их воспитание, тогда на те же средства можно было бы с большим успехом воспитывать не 70, а 200 детей.

   Гласные И. Ф. Михайлов, К. К. Мазинг и H. H. Хмелев старались защитить прежнюю головинскую управу и заведовавшую приютом Филатову, которая будто бы отдавала всю душу детям, действуя с редким благородством и энергией. Мазинг говорил, что все дети приюта выдержали экзамен, а потому, значит, дело образования в приюте поставлено хорошо. Но Ильин не находил возможным и с этим согласиться, говоря, что окончание курса в земском училище ничего еще не доказывает, так как он наблюдал, как ученики в первый же год по выходе из школы не могли даже правильно читать.

   Такую же неприглядную характеристику представил собой и доклад по губернскому сельскохозяйственному складу, в котором состояние склада было охарактеризовано "состоянием полного хаоса и беспризорности"; там не велось никакого счетоводства и отчетности, так как прежний заведующий презрительно относился к такого рода "канцелярщине", вел одни только товарные книги, но и те велись им с полной небрежностью, в них было найдено много ошибок. По подсчету валовая прибыль за три года выразилась в сумме 22 000 руб., но оказалось, что это только теоретически, так как вся эта сумма, и еще с превышением, ушла на оплату персонала склада, путевые, почтовые и другие расходы.

   Таким образом, все почти затронутые в этом собрании вопросы дали яркую картину, насколько прежняя управа, увлекшись всецело политикой, мало обращала внимания на деловую сторону земского хозяйства. По упущениям, найденным в делопроизводстве корзиночной мастерской в селе Вяземах, собрание, большинством 24 против 19 голосов, постановило даже произвести расследование в отношении действий прежнего состава губернской земской управы. Левая группа гласных все время старалась подчеркнуть тенденциозное отношение правых к действиям прежнего состава управы и оправдать действия последней, но факты говорили сами за себя, и потому она осталась в меньшинстве.

   Что касается моего предложения о найденных мной непорядках в школах Московского уезда, после очень длинных и страстных дебатов вопрос был рассмотрен в особой комиссии, по представлению которой собрание постановило возвратить дело в Московское уездное земское собрание на предмет нового детального рассмотрения и постановления определения по существу.

   Пока шло земское собрание, в Москву 8 января прибыла сенаторская ревизия под председательством сенатора Гарина для расследования неправильных действий чинов Московского градоначальства. Вместе с Гариным прибыли директор Департамента полиции Зуев, чиновники особых поручений при Министерстве внутренних дел Фрейнат и при дворцовом коменданте А. Н. Тимофеев, представители Департамента Государственного казначейства Н. А. Дмитриев и Министерства юстиции П. А. Гассман и Д. П. Бусло. Последний представлял из себя форменного провокатора и был правой рукой Гарина, почему ревизия и приняла с первых же своих шагов характер не сенатской ревизии, а какого-то мелкого сыска.

   В этот же день великая княгиня, ввиду предстоявшей ей операции, переехала во вновь устроенный ею лазарет для увечных воинов Русско-японской войны. Лазарет этот был устроен в октябре 1907 г. в одном из домов большого владения, приобретенного ее высочеством на Б. Ордынке для устройства совершенно нового благотворительного учреждения в строго христианском духе, получившего наименование "Марфо-Мариинской обители милосердия". Кроме дома, где находился лазарет, было еще несколько домов и большой сад. Вслед за лазаретом через год в одном из других домов открылся кружок детей "Детская лепта". Цель кружка была, чтоб дети состоятельных родителей с раннего возраста помнили, что есть дети, которые нуждаются в самом необходимом, и что помогать этим детям своим трудом и излишком своего имущества есть обязанность каждого христианина.

   При лазарете был небольшой состав сестер милосердия. Операция, достаточно сложная, была произведена профессором Рейном, специально для этого приехавшим из Петербурга, и, к счастью, очень удачно. Великая княгиня, оправившись от болезни довольно быстро, через 6 недель могла вернуться в Николаевский дворец.

   Вся Москва, привыкшая смотреть на великую княгиню как на свою, узнав о болезни и операции, которые явились для всех, даже самых ее близких, большой неожиданностью, с тревогой следила за выпускаемыми бюллетенями. На третий день после операции для ухода за августейшей сестрой прибыла принцесса Ирина Прусская, которая и оставалась при великой княгине до ее выздоровления.

  

   21 января получено было потрясающее известие об убийстве в Лиссабоне португальского короля и его наследного принца. Король с семьей возвращался из виллы Викоза в Лиссабон; когда королевский кортеж приближался ко дворцу, то из рядов публики выдвинулась группа в 15 человек, в длинных накидках, со спрятанными карабинами, и как только расстояние от них до кортежа сократилось до выстрела, они открыли стрельбу.

   Король, приподнявшись в коляске, тотчас упал, сраженный тремя пулями. Наследник, также сраженный несколькими пулями, упал на руки матери - королевы Амелии, которая только по случайности осталась жива. Второй сын, Дон-Мануэль, был контужен. Диктатор Франк успел выскочить из экипажа и скрыться. На площади поднялась безумная паника и давка, масса людей были раздавлены. Испанец Кордоба - убийца короля - был убит конвойным офицером, другой - полицейским, удалось задержать только троих. На престол вступил Дон-Мануэль.

   В Москве 26 числа в церкви Петра и Павла в Милютинском переулке