Главная » Книги

Джунковский Владимир Фёдорович - Воспоминания, Страница 26

Джунковский Владимир Фёдорович - Воспоминания



жизни, о состоявшемся решении созвать съезд и о ходе работ организационного комитета, Д. Н. Бородин просил Льва Николаевича отметить так или иначе столь крупный момент в истории противоалкогольного движения, как созыв первого съезда по борьбе с пьянством. На это обращение Д. Н. Бородин получил от Л. Н. Толстого следующее письмо: "Дмитрий Николаевич, очень рад буду содействовать, чем могу, Вашему прекрасному намерению. Чем больше я вижу зло, происходящее от пьянства (а вижу я это зло в ужасных размерах), и чем чаще мне приходится говорить об этом зле со страдающими от него, тем больше я убеждаюсь, что спасение от него, преимущественно, если не исключительно, в сознании людей губительности - не для тела, а для души - этого греха. Избавиться от него человек может не тогда, когда он будет лишен возможности пить, а тогда, когда не станет пить, хотя бы перед ним в его комнате стояло бы вино и он слышал бы его запах и ему стоило бы только протянуть руку. А это будет только тогда, когда человек будет считать благо духовное выше блага телесного. А такое предпочтение души перед телом может быть только у человека религиозного. Так что, по моему мнению, пьянство - от отсутствия религиозного сознания, и спасение от него - в пробуждении этого сознания. С совершенным уважением Лев Толстой. 4 декабря 1909 г. Ясная Поляна".
   По прочтении письма Толстого начались приветствия: от имени Русского общества охранения народного здравия съезд приветствовал профессор Губерт; В. С. Кривенко и А. Э. Вори приветствовали от петербургского городского самоуправления; M. M. Ковалевский - от С.-Петербургского университета; полковник Черепанов - от имени принца Ольденбургского; В. Е. Бехтерев вместе с приветствием призывал не ограничиваться полусловами и не скрывать за ними глубоких язв российского организма; от Военного министерства И. В. Сажин приветствовал съезд прекрасной речью, закончив ее стихами трезвенников. После Сажина наступил мой черед, и я обратился к съезду со следующими словами:
   "От лица Комитета Московского столичного Попечительства о народной трезвости приветствую Первый Всероссийский съезд по борьбе с пьянством. Комитет особенно горячо приветствует этот съезд, так как еще шесть лет тому назад, в своем отчете за 1903 г., он высказал мысль о желательности объединения сил, борющихся у нас с пьянством, и, как на первый шаг к этому, указал на необходимость созвания ныне приветствуемого мною съезда.
   Представляемый мною Комитет всегда сознавал необходимость безостановочно двигаться вперед, развивая свою деятельность вширь и глубь, и этот свой долг он выполнял стойко, несмотря на тяжелые условия последних годов, когда деятелям Попечительства о народной трезвости пришлось испытать немало угнетающих и парализующих энергию и инициативу впечатлений: средства для осуществления возложенных на Попечительство задач все сокращались, деятельность их не встречала объективной оценки, и требовалось много стойкости и веры в свое дело, чтобы при таких условиях работы не опустились руки.
   В настоящий знаменательный день открытия съезда Московское столичное Попечительство о народной трезвости возлагает большие надежды, что съезд послужит к объединению всех лиц и учреждений, преследующих цели борьбы с пьянством, и что при выработке общей стройной программы для борьбы с этим злом посильная деятельность и нашего попечительства не будет оставлена без внимания. Для участия в трудах съезда председательствуемый мною Комитет посылает пять своих членов в полной уверенности, что сотрудничество их будет принято съездом вполне доброжелательно и что, благодаря восьмилетнему опыту деятельности Московского попечительства, они внесут немало ценных указаний при разработке разных вопросов обширной программы съезда.
   В заключение, выражая съезду самые искренние пожелания полного успеха, прошу господ членов съезда не отказать, в случае их приезда в Москву, посетить и наши учреждения - каждое такое посещение для ознакомления с нашей деятельностью будет служить нам удовлетворением в нашей работе".
   После меня говорил профессор В. Д. Кузьмин-Караваев от имени Юридического общества и другие. С особенным вниманием и удовольствием съезд выслушал приветствие члена ордена "Добрых храмовников" депутата шведского парламента Варваринского, делегата из Германии от 130 тысяч абстинентов {Абстиненты (от лат. abstinens, abstinentis) - лица, требующие полного воздержания от употребления спиртных напитков и полного запрещения их производства и продажи.} А. Смита, а также от целого ряда феррейнов и корпораций Германии - Шмидта и делегата Пражского университета Э. Форманена, призывающих к миру и единению между народами. Затем был прочитан ряд приветственных телеграмм.
   С 29 декабря начались доклады и продолжались до 6 января - дня закрытия съезда. 29 декабря состоялся доклад доктора Л. С. Минора, представителя Московского столичного Попечительства о народной трезвости, который с начала работ по устройству съезда был членом его организационного комитета, а в первом общем заседании всех секций алкогольного съезда был избран почетным председателем. Врач лечебницы председательствуемого мною Комитета Московского попечительства доктор И. И. Введенский был избран почетным секретарем, а в один из следующих дней избран был почетным председателем одного из заседаний секций. Представитель попечительства Г. И. Апарин был также избран секретарем одной из секций. Этим было оказано со стороны съезда внимание к Московскому попечительству.
   Л. С. Минор сделал съезду очень обстоятельный доклад из практической деятельности по лечению алкоголизма в Московском попечительстве: "Некоторые числовые данные из лечебницы для алкоголиков. Алкоголизм и увечья" и "Проект нового здания для лечения алкоголиков при Народном доме имени наследника".
   Первые дни заседания съезда прошли гладко, но понемногу страсти начали разгораться и левые группы стали уклоняться в сторону политики, появились митинговые ораторы и чуть было не провалили съезда.
   А 3 января посыпались обвинения по адресу Министерства финансов, которое будто бы покровительствует тайной продаже спиртных напитков, причем в этих обвинениях некоторые члены съезда дошли до того, что казенную продажу питий называли государственным преступлением, а графа Витте государственным преступником. Председательствовавший Д. Н. Бородин ничем не реагировал на такое оскорбление правительства и не остановил оратора, последствием чего все представители Министерства финансов покинули съезд.
   На следующий день, 4 января, представители духовенства последовали примеру чинов Министерства финансов и также покинули съезд. Причиной этому было исключение слов "религиозно-нравственных устоев" из постановления съезда о необходимости вести культурную борьбу с пьянством. Таким образом, в среде членов съезда произошел раскол. С особенной остротой раскол этот сказался в последний день съезда, 6 января, в торжественном заключительном собрании, вызвав резкий конфликт между президиумом и значительной частью собрания. В 2 часа дня в Дворянском собрании заседание открылось под председательством В. И. Ковалевского. Представителей Министерства финансов и духовенства не было. Присутствовал только один иеромонах отец Павел, так как президиумом ему было обещано, что в резолюции о школьном обучении выключенные из нее слова о "религиозно-нравственном воздействии" будут внесены.
   Первая часть заседания прошла спокойно: M. M. Ковалевский подробно изложил историю обсуждения борьбы с пьянством в Государственном Совете, выяснив при этом и свой личный взгляд на вопрос о борьбе с этим злом. Он заявил, что рост алкоголизма среди сельских и городских рабочих тесно связан с искусственным отделением крестьянского населения от земли, с разделением труда на фабриках и заводах, которое приковывает рабочего в течение многих часов к выделыванию булавочных головок и т.п. Тяжелое психическое состояние заставляет рабочего искать забвение в алкоголе. К тому же, по мнению M. M. Ковалевского, ведет и несовершенство в техническом отношении обстановки рабочего на фабриках и заводах, где высокая температура и обилие пыли вызывают жажду и толкают рабочего все к тем же спиртным напиткам. Смена занятий, сокращение рабочего времени, применение технических усовершенствований и т.п. меры несомненно, по мнению оратора, устранили бы ряд этих причин. Наиболее действенные средства он усматривал в пропаганде идей трезвости в школе и печати и, как пример, привел Соединенные Штаты и Финляндию. "Борьба может быть успешна, - говорил он, - если общество возьмет на себя эту задачу", а в деревнях, по его мнению, пропаганда - это дело священников, "но, к сожалению, - прибавил он, - они чересчур свято чтут слова великого князя Владимира, что "Руси есть веселие пити".
   После Ковалевского на кафедру вошел Д. Н. Бородин, приступив к чтению резолюций. Исключенных слов о "религиозно-нравственном воздействии" в них не оказалось, что же касалось резолюций о винной монополии, то все они оказались значительно измененными в сторону смягчения выражений, по мнению президиума, особенно резких.
   Это не понравилось левым группам, и они подняли, шум, раздались крики: "Протестуем", "голосовать", "подлог" и т.д. С большим трудом удалось водворить порядок, после чего председатель объявил, что действительно резолюции смягчены, но на это у президиума было право, согласно положению о съезде. Тогда все левые демонстративно покинули зал, резолюции были оглашены без них и съезд был объявлен закрытым.
   Несмотря на раскол и печальный инцидент, происшедший на последнем заседании, съезд несомненно сыграл свою роль. Ожидания, связанные с созывом Первого Всероссийского съезда по борьбе с пьянством, имели совершенно определенный характер: требовалось положить начало сознательной и организованной борьбе с пьянством как с крупным государственным злом.
   Чтобы сделать предстоящую борьбу сознательной, необходимо было, во-первых: выяснить размеры зла и значение его, как для народных масс, так и для отдельных лиц, с различных точек зрения; во-вторых: наметить, возможно полнее, различные пути к постепенному ослаблению народного пьянства, чтобы дать возможность принимать участие в борьбе с ним самым различным общественным силам.
   Для того, чтобы сделать предстоящую борьбу организованной, требовалось раньше всего, пробудив в русском обществе живое сознание необходимости безотлагательно приняться за борьбу с пьянством, привлечь к участию в этой борьбе крупные общественные силы; затем необходимо было ободрить немногих одиноких и рассеянных по всей Русской земле борцов за народную трезвость, дав им возможность объединиться на Всероссийском съезде, завязать личные сношения, поделиться наблюдениями, опытом и мыслями, а главное, дать им возможность почувствовать, что они больше не одиноки и что дело их отныне признается государственно важным, а не донкихотством, как это часто бывало доселе, в особенности с абсолютными трезвенниками (абстинентами).
   Из представленных 135 докладов съездом заслушаны были 90, сопровождавшиеся нередко многочасовым обсуждением их; доклады эти и прения по ним дали участникам съезда огромный материал, не только освещавший вопрос с самых различных точек зрения, но во многих отношениях и с исчерпывавшей полнотой. Особенно хорошо вопрос был освещен с медицинской точки зрения: многочисленными и авторитетными работами членов съезда - врачей было доказано, что алкоголь должен быть исключен из числа пищевых веществ и отнесен к числу наркотических ядов.
   Важнейшими постановлениями съезда явились: признание алкоголя наркотическим ядом и провозглашение принципа абсолютной трезвости как единственно пригодного руководящего принципа при борьбе с пьянством. Значение последнего постановления было особенно подчеркнуто представителем германских обществ трезвости, высказавшим уверенность, что путь, избранный Первым Всероссийским съездом, единственно правильный, так как опыт Германии, предпринявшей борьбу исключительно с потреблением водки, учит, что подобный путь ведет к неимоверному усилению потребления пива и других спиртных напитков и нисколько не служит к уменьшению потребления алкоголя.
   Несравненно слабее был освещен вопрос об алкоголизме с точки зрения экономической, и по вопросу о монополии не было дано ни одного вполне обстоятельного и научно обоснованного доклада.
   Среди других постановлений должно отметить еще одно принципиальное, принятое, главным образом, ввиду признания наукою, что и самые малые дозы алкоголя ослабляют способность организма бороться с инфекциями, что умеренное употребление спиртных напитков настолько же мало имеет оправдания, как и умеренное употребление всякого другого наркотического яда.
   При обсуждении мер борьбы с пьянством признано было, что замена крепких напитков содержащими более слабый раствор алкоголя не может служить рациональным средством борьбы с пьянством; что свободная организация союзов трезвенников, в особенности в школах, - один из наиболее надежных способов борьбы с пьянством; что таковым же признается и преподавание в школах о вреде потребления спиртных напитков, что необходимо предоставить обществам, сельским и городским, право запрещать торговлю спиртными напитками на своей территории.
   При обсуждении мер борьбы с последствиями пьянства постановлено было: а) признать необходимым устройство обширной сети лечебниц и амбулаторий для лечения алкоголиков, причем содержание их должно быть возложено на ведомство, извлекающее доходы от торговли спиртными напитками, и б) в ограждение интересов семей пьяниц, над личностью и имуществом их должно устанавливать опеку.
   По вопросу о передаче попечительств в ведение общественных самоуправлений постановлено было признать, что таковая передача могла бы иметь благоприятное значение только при условии, если состав этих самоуправлений будет предварительно подвергнут демократизации.
   Нападки на попечительства о народной трезвости базировались, главным образом, на противоречии между взглядом, проводившимся при создании попечительств тогдашним министром финансов графом С. Ю. Витте, на значение участия именно общественных сил в деле питейной реформы и между созданным в действительности составом комитетов попечительств. Только в одном из заседаний нападки были обращены на определенное попечительство, а именно на Петербургское городское, причем ему было поставлено в вину: во-первых, торговля пивом в народном доме и, во-вторых, положение прислуживавших в народном доме девушек, не только не получивших ни одежды, ни квартиры, ни жалованья, но уплачивавших еще в кассу народного дома на бой посуды по 3 руб. в месяц. При этих нападках один из нападавших внес даже предложение обязать Петербургское городское попечительство воздерживаться, по примеру Московского столичного, от продажи спиртных напитков.
   В конце съезда вообще отношение к попечительствам настолько утеряло свою остроту, что по заслушании, например, доклада доктора Мендельсона о вытрезвлении пьяных было принято постановление о желательности передать дело вытрезвления пьяных не только в руки общественных самоуправлений и обществ трезвости, но и попечительств о народной трезвости.
   Не всегда достаточные находчивость и опытность руководителей съезда и плохо скрытый антагонизм их между собою были не меньшим тормозом продуктивности работ съезда, чем частые столкновения отдельных групп членов между собою и стремление некоторых из этих групп использовать съезд для своих партийных и классовых целей; безусловно все три крупных столкновения, имевшие каждое своим последствием выход из состава съезда отдельных групп, было вполне возможно или предотвратить, или сгладить.
   Но ни эти трения, ни излишняя нервность атмосферы съезда не могли умалить его действительно крупного общественного значения, которое так метко, хотя и не полно, при закрытии съезда охарактеризовал представитель саратовского губернского земства И. Е. Усачев. "Если раньше на нас, борцов за трезвость, смотрели с усмешкою, то теперь, после участия в трудах съезда, я чувствую себя настолько сильным в вопросе борьбы с пьянством, как если бы прошел целый курс университетский".
   В конце концов, съезд выяснил размеры зла: России потребление всех вообще спиртных напитков в то время обходилось в один миллиард рублей в год. Съезд выяснил значение потребления алкоголя как для всего народа, так и для отдельных лиц: для народа это неуклонно прогрессирующее обмельчание и вырождение, доказанное, между прочим, и данными рекрутских наборов; для отдельных лиц - это разложение семьи и личности.
   Съезд выяснил многоразличные причины пьянства и соответственно этому наметил столь же многоразличные пути к постепенному ослаблению его. Съезд пробудил тревогу в дремлющем общественном сознании, фиксировал внимание общества на вопросе о борьбе с пьянством.
   По моему глубокому убеждению, Первый съезд по борьбе с пьянством оставил в русской жизни глубокий и плодотворный след, несмотря на то, что он не смог выполнить существеннейших задач - не объединил борцов против пьянства и не дал им общего плана.
   Не прошло и пяти лет, как пьянство было окончательно осуждено с высоты престола - высочайшим повелением было запрещено винокурение, запрещена была продажа спиртных изделий, Россия стала трезвой державой.
   12 января исполнилось 300 лет со дня снятия осады с Троице-Сергиевой лавры1. В этот день был опубликован высочайши рескрипт на имя священно-архимандрита Троице-Сергиевой лавры митрополита Владимира: "Триста лет тому назад, среди внутренних раздоров с начала XVII в., когда вражеское нашествие грозило великим бедствием Русскому царству, на победоносном пути его восстала малая воинскою ратью, но сильная духом своего основателя преподобного Сергия Радонежского, Свято-Троицкая Сергиева лавра. Заключенные в стенах своих, около 3000 иноков, боярских детей, стрельцов, казаков и крестьян, объединенных горячей верой в небесного предстателя преподобного Сергия, преданностью своему Государю и беззаветной любовью к Родине, они в продолжении 16 месяцев, с изумительным мужеством, выдержали осаду 30-тысячных полчищ Сапеги и Лисовского. Ни насилье недругов, ни голод, ни болезни - ничто не могло сокрушить доблестных защитников общерусской святыни народной. Ввиду исполнившегося ныне 300-летия со дня освобождения Свято-Троицкой лавры от осады и с молитвенной признательностью вспоминая подвиги и заслуги сей досточтимой обители, я обращаюсь к ней с монаршим приветствием и выражаю сердечные пожелания: да не оскудевает она и впредь по ходатайствам подвижника земли Русской преподобного Сергия, духовным иночеством и духовной благой ревностью о сохранении спасительных заветов прошлого во славу Святой Церкви православной и к всемерному утверждению нравственной мощи народа русского. Поручая себя молитвам вашим, пребываю к вам благосклонный Николай".
   Торжество в лавре началось еще с 10 января, когда была отслужена заупокойная всенощная (парастас) в память сподвижников осады лавры. Поминались царь Василий Иоаннович Шуйский, патриарх Гермоген, архимандрит Иоасаф, бывший настоятель лавры, и написавший историю ее осады Авраамий Палицын, инок Афанасий Ощерин, воеводы Григорий Долгорукий, Алексей Голохвастов и князь Михаил Скопин-Шуйский, крестьянин села Климентьева Никифор, по прозвищу Шило, и другие воины и поселяне, мужественно подвизавшиеся в защиту обители преподобного Сергия и за веру, царя и Отечество живот свой положившие.
   Я приехал на торжество накануне, 11 января, ко всенощной, со мной прибыл и командир 17-го Армейского корпуса, милейший, благороднейший генерал-лейтенант Яковлев. Одновременно, для участия в празднестве прибыла и рота 221-го пехотного резервного Троице-Сергиевского полка со знаменем и оркестром музыки. Этот полк составился из стрельцов, защищавших 300 лет назад лавру от поляков.
   Всенощная прошла очень торжественно, окончилась она около 11-ти вечера. На другой день, 12-го, после литургии, состоялся крестный ход вокруг лавры, сопровождаемый многими десятками тысяч народа. Во всех местах, связанных с историческими воспоминаниями, служили литии. Крестный ход растянулся почти на версту, было и торжественно и красиво. Затем состоялась общая трапеза, на которой, за отсутствием заболевшего митрополита Владимира, председательствовал преосвященный Федор, ректор Академии. За трапезой я огласил текст всеподданнейшей депеши, которая, по одобрении всеми присутствующими, была мною послана Государю императору. [...]
   На празднестве присутствовала также депутация Московского отдела Русского военно-исторического общества, в последнем заседании своем, посвященном 300-летию снятия осады с лавры, постановившего поместить на стенах лавры две памятные доски: одну из них в память подвига славных защитников лавры вообще, а другую в честь двух героев этой обороны Шилова и Слоты, взорвавших в критический момент осады подкоп поляков и избавивших, таким образом, защитников лавры от угрожавшей им опасности. По проследовании крестного хода доски были укреплены на стенах лавры.
  
   В Москве и губернии автомобильное движение постепенно стало приобретать права гражданства и развиваться с большой быстротой. К сожалению, крестьяне долго не могли никак привыкнуть к этому новшеству, и случаи озорства и неприязненного отношения к автомобильному движению повторялись изо дня в день. Поэтому я решил обратиться к населению с нижеследующим объявлением: "За последнее время ко мне все чаще и чаще стали поступать жалобы от лиц, проезжающих на автомобилях, на насилия со стороны крестьян, особенно молодежи, выражающиеся в бросании палок, камней и даже в нанесении поранений пассажирам и вожатым. Такие поступки могут быть объяснены только полным невежеством и дикостью.
   Я уверен, что благоразумная и более развитая часть населения не может принимать участия в этих бессмысленных и преступных нападениях, и к этой-то части населения я и обращаюсь с просьбой обуздать безобразников и озорников, разъяснить им, насколько недостойно их поведение порядочных людей, и не допускать впредь повторения таких безобразий.
   Автомобиль есть одно из великих и полезнейших изобретений последнего времени, он сохраняет и заменяет живую силу людей и лошадей, и надо не только не препятствовать распространению этого изобретения, но, напротив, всячески поощрять его.
   Определив особым, изданным мною, обязательным постановлением, порядок движения автомобилей по проезжим дорогам и через населенные пункты, дающий населению полную гарантию безопасности от движения этого рода экипажей, я буду строго преследовать уклонение владельцев и управляющих автомобилями от исполнения этих правил, но в то же время считаю долгом предостеречь и население вверенной мне губернии от каких-либо диких и безобразных выходок по отношению к автомобилистам. Виновные в озорстве обязательно будут обнаружены и подвергнуты самому строгому наказанию без всякого снисхождения".
   14 января губернским инженером назначен был Н. Г. Фалеев. Я остановился на нем, так как знал его за честнейшего и высоко порядочного человека, кроме того, он очень хорошо был знаком со всей подноготной строительного отделения, знал все его дефекты, и я надеялся, что он искоренит все зло, царившее в нем, поможет вывести разные недостойные приемы, практиковавшиеся некоторыми инженерами. В конце концов, я все же не вполне был им удовлетворен, так как ожидал от него большего. Он вел дело очень добросовестно и честно, но слишком много говорил в ущерб делу и излишней придирчивостью раздражал своих подчиненных, будучи чересчур мелочен.
   15 января открылась очередная сессия Московского губернского земского собрания под председательством А. Д. Самарина, в новом составе гласных, избранных на трехлетие 1910-1912 гг.
   Открывая собрание, я обратился с приветствием к новым гласным по случаю избрания их на почетную и ответственную роль губернских гласных и от души пожелал им успеха в предстоящих им трудах на пользу земского дела. Затем я им сказал: "Будучи уверен в продуктивности ваших занятий, я не могу удержаться от пожеланий равномерности в ваших работах. Предыдущая сессия именно этой равномерностью в своих занятиях и не отличалась. Сессия тянулась больше месяца, задерживала гласных в Москве, что невыгодно отражалось на работе в уездах, на местах, нарушая правильное течение земского дела в губернии. Поэтому я и желаю вам, прежде всего, равномерности в вашей работе. Объявляю собрание открытым".
   По приведении гласных к присяге открылось первое заседание, и гласные приступили к работам. Собрание продолжалось до 4 февраля и рассмотрело почти все предложенные ее вниманию доклады. Работа на этот раз шла дружно, успешно, почти все предложения губернской управы собранием были приняты. 18 января гласный H. H. Хмелев обратился к собранию с речью по поводу ознаменования памяти А. П. Чехова следующего содержания: "Вчера вся Россия чествовала 50-летие со дня рождения знаменитого русского писателя А. П. Чехова. Я считаю должным, чтобы и Московское губернское земское собрание по случаю этого дня помянуло Антона Павловича. Этот большой писатель и редкой отзывчивости и доброты человек был земским деятелем Московской губернии, и вот эту сторону его жизни я хочу напомнить собранию. Когда в 1892 и 1893 гг. холера посетила Московскую губернию, Антон Павлович устроил у себя в имении, в селе Мелихово Серпуховского уезда, наблюдательный амбулаторный пункт, к которому, по его просьбе, был приписан район селений, и два лета ежедневно вел здесь, конечно безвозмездно, регулярный прием больных и нес службу как рядовой врач, войдя в состав уездного санитарного совета, и те, которые принимали участие в заседаниях его, нередко имели счастье видеть в своем обществе земского врача - добровольца А. П. Чехова. В своих рассказах "Мужики", "На дне" и др. Антон Павлович жуткою правдою изобразил темноту народного невежества, власть предрассудков и суеверий, страшную скудость и узость умственной жизни крестьянской массы. Возможность перемены к лучшему он, как и все мы, видел только в создании школ, и вот, будучи человеком очень небогатым, он, отчасти уделяя личные свои средства, отчасти привлекая пожертвования, построил в своей округе три новых прекрасных школьных здания и пожертвовал их серпуховскому земству. Не довольствуясь такой работой добровольца, Антон Павлович, по роду своих занятий и по своим отношениям связанный совсем другими интересами, пожелал принять участие в земском деле, во всем его объеме, и вступил в число гласных Серпуховского земского собрания. Жестокая хроническая болезнь вскоре заставила Антона Павловича оставить Московскую губернию и искать возможности продолжения жизни в более мягком климате Юга, а на 45-м году он уже покинул земной мир, оставив в нем неумирающую по себе память не только своим громадным художественным талантом, но и редко встречающимся сочетанием качеств души, богатой, мягкой, чуткой, отзывчивой к человеческим страданиям и стремившейся к свету и божественной правде. Помянем сегодня в лице А. П. Чехова нашего товарища и, как мы это всегда делаем по отношению к товарищам, отзываемым от нас в иную жизнь, сосредоточимся на несколько мгновений в благоговейном молчании и встанем в его память".
   Собрание почтило вставанием память А. П. Чехова. Затем H. H. Хмелев добавил, что Антон Павлович при жизни указал, как бы следовало почтить его память после смерти: он устраивал земские школы и при них библиотеки, а после его смерти была передана земству некоторая сумма на библиотеку его имени. Поэтому гласный предложил земскому собранию устроить несколько земских библиотек имени А. П. Чехова и вопрос о количестве библиотек, месте их устройства и ассигновании необходимой суммы на их открытие и содержание передать для разработки губернской земской управе. Собрание единогласно приняло предложение H. H. Хмелева и поручило управе представить свои соображения об устройстве народных библиотек имени А. П. Чехова.
   После этого горячие дебаты вызвало предложение губернской управы об ассигновании Московскому обществу грамотности единовременного пособия в размере 300 руб. на покрытие расходов по устройству съезда деятелей по обучению взрослых. Сумму эту губернская управа предложила ассигновать Обществу грамотности, председателем которого состоял князь Павел Долгоруков. Гласные правой группы единодушно восстали против предложения управы, а гласные левой группы энергично поддерживали это предложение.
   В результате, после весьма страстных прений, большинством 25 голосов против 21, постановлено было 300 руб. Обществу грамотности выдать. Правая группа осталась недовольна таким решением и подала особое мнение: "С таким постановлением большинства губернского земского собрания, - говорилось в этом мнении, - мы не согласны и полагаем, что губернское земство, назначая денежное пособие на осуществление того или иного начинания, не может относиться безразлично к направлению деятельности тех лиц и учреждений, от коих начинание исходит, и что, таким образом, самое обстоятельство назначения денежного пособия Московскому обществу грамотности, председателем коего состоит князь Павел Долгоруков, содержит уже в себе выражение сочувствия и доверия направлению деятельности означенного общества. Не разделяя ни в малейшей степени такого доверия, мы считаем недопустимым подкреплять обаянием земской поддержки сомнительный, с нашей точки зрения, почин этого общества, а потому остаемся при мнении, что вышеприведенное предложение губернской управы подлежало бы отклонению". Особое мнение подписали: барон Н. Г. Черкасов, граф Ф. А. Уваров, Ф. И. Тютчев, С. Н. Кологривов, барон В. Д. Шеппинг, граф П. С. Шереметев, П. А. Тучков. Ф. В. Шлиппе, Н. И. Андросов, князь С. Б. Мещерский, Я. В. Ильин, князь А. Д. Голицын, граф В. В. Мусин-Пушкин, А. М. Катков, П. А. Базилевский, П. П. Патрикеев, В. П. Ярыгин, X. X. Русанов и С. Г. Варженевский.
   Следующие два дня собрания были посвящены обсуждению крайне интересного доклада управы о введении участковой агрономии, что и было принято собранием, которое при этом постановило, чтоб каждый агрономический участок, в течение первого же года его учреждения, был снабжен необходимым для демонстративных целей инвентарем, коллекциями наглядных пособий для бесед и чтений по естествознанию и сельскому хозяйству и библиотекой справочных изданий; что касается расходов, то 2/3 единовременных, по оборудованию участков, должно лечь на губернское земство, a 1/3 - на уездное.
   27 января в собрании рассматривался вопрос о выдаче из средств губернского земства приплат старообрядческим законоучителям, наравне с православными законоучителями. Этот вопрос, как один из принципиальных, возбудил страстные дебаты, продолжавшиеся более двух часов. Вопрос этот возбужден был Богородским уездным земским собранием еще два года тому назад и передан был на рассмотрение губернской управы и комиссии по народному образованию, которые и предложили собранию ходатайство богородского земства отклонить. Много было разговоров о веротерпимости, говорили, что, если собрание откажет в выдаче дополнительного вознаграждения старообрядческим законоучителям, то этим самым возбудит антагонизм между старообрядческим и православным населением. Особенно горячо защищал ходатайство богородского земства гласный этого уезда Г. С. Ламакин.
   Председатель собрания А. Д. Самарин доказывал, что совещание не идет вразрез с указом 17 апреля2. Веротерпимость, по его словам, одно, а содействие к распространению старообрядческого вероучения - другое. Земство, как учреждение государственно-общественное, должно оказывать содействие господствующей религии - православной. Если оказывать помощь старообрядческим вероучителям, то нужно ее оказывать и законоучителям других толков и согласий, которых так много, что иногда в одной семье существует несколько толков. "Затем, - прибавил Самарин, - кто будет контролировать знания по закону Божьему старообрядческих детей?" Н. Ф. Рихтер, присоединяясь к мнению Самарина, говорил, что дети старообрядцев хорошо изучают закон Божий и у православных священников, а обучаясь у своих священников мало успевают в нем.
   В заключение дебатов собрание огромным большинством не согласилось с управой и признало, чтобы дополнительное вознаграждение из средств губернского земства выдавалось старообрядческим учителям так же, как и законоучителям православным, и чтобы они приглашались в земские школы на общих основаниях с преподавателями других предметов (т. е. подлежали бы контролю училищного совета и инспектора).
   26 января Н. Ф. Рихтер довел до сведения собрания, что от почетного попечителя земского Кустарного музея С. Т. Морозова поступило заявление о новом крупном пожертвовании: "Придя к убеждению в крайней необходимости организации широкой постановки кредита для возникающих в Московской губернии кустарных артелей, складочных, потребительно-складочных и других товариществ и думая, что потребность эта не удовлетворяется существующими в губернии учреждениями и едва ли будет удовлетворена предполагаемыми земскими кассами мелкого кредита, которые должны будут действовать в точных рамках нормального устава, я желаю прийти на помощь земству в деле организации кустарного кредита взносом 100 тысяч руб.". Далее С. Т. Морозов в своем заявлении указал условия, на которых он жертвует эту сумму, и в заключение выразил пожелание, чтобы выдача ссуд из фонда началась в течение наступившего 1910 г.
   Н. Ф. Рихтер предложил собранию принять пожертвование на указанных условиях и выразить С. Т. Морозову глубочайшую благодарность, присвоив учреждаемому фонду имя С. Т. Морозова. Собрание единогласно без баллотировки приняло это предложение. Гласный H. H. Хмелев сказал по этому поводу обширную речь, в которой изобразил деятельность С. Т. Морозова по укреплению и поднятию кустарной промышленности, отметив, что Сергей Тимофеевич не только оказывал земству помощь в этом деле крупными пожертвованиями, доходившими в общей сумме до полмиллиона рублей, но и принимал самое живое участие в осуществлении мероприятий земства, влагая в это дело всю свою душу. Гласный предлагал поручить губернской управе при выражении глубокой благодарности Сергею Тимофеевичу отметить, что земское собрание не столько благодарит его за крупные денежные пожертвования, сколько за его личное участие в делах поднятия кустарной промышленности в губернии. Собрание единогласно приняло предложение H. H. Хмелева.
   По окончании же рассмотрения доклада управы о кустарной промышленности собрание приступило к обсуждению вопроса о содействии крестьянским хуторским и отрубным хозяйствам. Вопрос вызвал долгие и оживленные дебаты. Председатель собрания А. Д. Самарин довел до сведения собрания, что вопрос этот обсуждался в созванном им совещании, при участии управы и приглашенных гласных, и был тогда решен в положительном смысле. Гласные граф П. С. Шереметев, Ф. В. Шлиппе, князь С. Б. Мещерский, М. А. Нарожницкий, Н. Ф. Рихтер и граф Ф. А. Уваров, поддерживая предложения совещания, доказывали, что хуторские и отрубные хозяйства, как новая форма землепользования, вызываемая потребностями времени, заслуживают сочувствия и поддержки земства, которое никогда не отказывало в помощи отдельным группам крестьян, переходившим на многопольное хозяйство, заводившим травосеяние. Они находили, что совещание совершенно правильно трактует, предлагая выдавать пособия уездным земствам на экономические мероприятия только в том случае, если отрубщики и хуторяне будут пользоваться ими одинаково с общинниками. Гласный H. H. Хмелев предлагал собранию признать, что помощь хуторянам и отрубным хозяйствам обеспечивается агрономической организацией московского земства, которая считает необходимым оказывать содействие всем крестьянам, как общинникам, так и хуторянам.
   В заключение дебатов собрание огромным числом голосов приняло предложение совещания. Предложение же H. H. Хмелева было отклонено большинством против 16 голосов.
   3 февраля собрание закончило обсуждение сметных докладов и приступило к выборам должностных лиц. Н. Ф. Рихтер обратился к собранию с речью, в которой высказал, что теперешняя управа вступила в исполнение своих обязанностей в тяжелое для земства время. Она была беспартийной и своей задачей поставила, чтобы земская деятельность была свободна от какого-либо партийного направления. Все, что прежде было сделано хорошего, управа поддерживала и развивала, а что она внесла нового, об этом пусть судит само собрание. Губернское собрание настоящей сессии рассматривало все доклады по существу без всякой партийной окраски, и дело шло дружно, мирно, спокойно. Такая деловая работа не могла не оставить приятного впечатления у губернской управы, и за это она не может не выразить признательности земскому собранию.
   По запискам на должность председателя губернской управы были предложены: Н. Ф. Рихтер - 54 голосами, А. М. Чернов - одним и Ф. В. Шлиппе - одним голосом. Когда председатель спросил Н. Ф. Рихтера, желает ли он баллотироваться, то последний ответил: "Три года назад я заявлен был 41 голосом из 80 и рискнул баллотироваться, а теперь получил 54 голоса, и потому, тем более, должен изъявить согласие на баллотировку". По окончании баллотировки Н. Ф. Рихтер избран был на должность председателя губернской управы большинством 58-ти против 26-ти. Избрание это собрание приветствовало громкими аплодисментами. Н. Ф. Рихтер благодарил собрание за оказанную ему честь, заявив, что будет трудиться по мере сил и здоровья.
   В члены губернской земской управы избранными оказались все прежние члены управы: М. А. Нарожницкий - 66 голосами, А. Е. Грузинов - 64-мя, А. В. Выборни - 60-ю, M. M. Людоговский - 59-ю и С. К. Родионов - 55-ю. Избрание их приветствовалось рукоплесканием. Заступающим место председателя губернской управы избран был А. Е. Грузинов.
   Я лично, как губернатор, был весьма удовлетворен таким результатом выборов и приветствовал от души вторичное избрание Рихтера, благодаря председательству коего, настроение в земских сферах изменило свой резкий и политиканствующий характер на спокойно деловой. Он сумел твердой рукой направить курс земского дела к целям, поставленным создателем Земского положения императором Александром II, и смело отбросить все наносные, чуждые земским задачам, мутные течения, порожденные невзгодой "освободительного времени". В этой достойной работе Рихтер встретил полную поддержку в председателе губернского земского собрания А. Д. Самарине, благодаря чему общий тон и направление занятий губернского земского собрания приняли серьезную деловитость, немедленно отразившуюся и на деятельности всех земств.
   Не богатый новыми впечатлениями 1910 г. был, тем не менее, для земства весьма продуктивным в смысле развития некоторых отраслей земского ведения, в особенности народного образования. Уезды покрылись сетью школ и народных библиотек, созданных, правда, главным образом, при посредстве казенных ассигнований, везде были организованы народные чтения, курсы для учителей, сделан был почин учреждения профессиональных и ремесленных школ и т. д.
   В последний день земского собрания, перед его закрытием, обсуждался вопрос об учреждении опеки над имуществом светлейшего князя Меншикова-Корейш. Случай этот являлся разительным по Клинскому уезду, где светлейший князь Меншиков-Корейш, владевший майоратным имением более чем в 20 000 десятин земли, в течение целого ряда лет не уплачивал никаких сборов и накопил таким образом более 150 000 руб. недоимки; всякие меры взысканий не давали никаких результатов, так как майоратная земля продана быть не могла, все же доходы выбирались князем обычно вперед, а движимости, подлежащей продаже, не было. Возбужденные земством ходатайства об учреждении администрации или опеки над имением по разъяснению Сената, что за неплатеж недоимок таких ограничений владения учреждаемо в майоратных имениях быть не может, удовлетворения не получили, испрашивать мне всевысочайшего соизволения учреждения опеки за расточительность не представлялось возможным, потому что причиной неплатежа сборов была не расточительность князя, а те неблагоприятные условия, при которых он принял во владение имение, и потому земство питало, единственно только, надежду на милость Государя - разрешение князю продать часть земли, о чем он сам вошел с всеподданнейшим ходатайством. Такой исход дела вывел бы из затруднительного положения клинское земство, стесненное в своих оборотах, благодаря непоступлению в кассу такой громадной суммы, и был бы благоприятен для князя, дав ему возможность привести в порядок свои запутанные денежные дела.
   В своем всеподданнейшем отчете я подробно изложил все это дело, и Государю угодно было против этого места в отчете собственноручно написать: "представить разъяснения".
   Совет Министров, рассмотрев высочайшую отметку, постановил запросить по сему делу министров внутренних дел и юстиции. К сожалению, переписка затянулась до того, что чрез два года, когда я получил высшее назначение, результата возбужденному ходатайству еще не было.
   В день закрытия собрания, 4 февраля, депутация из 33 гласных Московского губернского земского собрания явилась на квартиру Д. Н. Шипова для приветствия его как земского деятеля, чтобы выразить сожаление, что земское собрание прошло без его присутствия на нем. Как я говорил в своих воспоминаниях за 1909 г., Шипов был забаллотирован в гласные последовательно в 2 уездах, а когда был избран в губернские гласные по Волоколамскому уезду не как гласный, а как сверхштатный член управы, то присутствием не был допущен. Сенат разрешил это дело в его пользу только к апрелю 1910 г., так что в этой сессии он принимать участия не мог.
   Депутация поднесла Шипову адрес следующего содержания: "Глубокоуважаемый Дмитрий Николаевич. Московское губернское земское собрание сессии 1910 г. оканчивается в Вашем отсутствии, и мы чувствуем живое желание высказать Вам глубокое огорчение, что, несмотря на определенно выраженное желание Волоколамского земского собрания, Вам было отказано в возможности принять участие в занятиях губернского земского собрания после 32 лет непрерывной в нем работы. В первый раз, начиная с 1877 г., московское губернское земство не могло воспользоваться знаниями, опытностью, энергией, талантом, с которыми Вы прокладывали новые пути в земском деле, развивали и углубляли старые, соответственно тому, усвоенному Вами взгляду, что земство есть общественный союз жителей одной местности для удовлетворения необходимых хозяйственных и культурных нужд населения и создания возможно благоприятных условий его жизни, покоящейся на сознании нашего нравственного долга в отношении окружающих: "Земская идея, - высказали Вы, - по существу своему - идея нравственная, и потому-то земское дело является всегда живым и воспитывает в людях желание работать для других и веру в торжество альтруистических идей. Только сознание людьми требований нравственного закона служит надежным основанием для единения людей и соединяет их в крепчайшие союзы". И вся Ваша деятельность в земстве есть проведение в жизнь этих прекрасных идей. Такая цельность характера и действий в наше время неустойчивости или же партийной односторонности, страстности мысли, - явление редкое, светящее как маяк среди сумерек современной политической и общественной жизни, и потому мы особенно сожалеем, что именно теперь Вы были лишены возможности продолжать Вашу широкую земскую работу. Мы хотим верить, дорогой Дмитрий Николаевич, что разъединяющие общественные силы борьба и нетерпимость, устранившие Вас от земской работы, уступят место сознанию, что общественная работа может быть благотворной и жизненной только тогда, когда в основе ее не будет озлобления и мстительности и когда к этой работе будут возвращены насильно устраненные теперь общественные работники. Мы верим, Дмитрий Николаевич, что уже в ближайшую сессию мы вновь увидим Вас в нашей среде". Адрес этот подписали: Ф. Е. Клейст, Н. Н. Хмелев, И. Б. Меснер, С. Г. Смирнов, А. Р. Расторов, В. Н. Никитин, Н. П. Стариченков, В. М. Духовской, Я. Н. Сергеев, С. М. Богатырев, С. А. Соколов, Н. Н. Фирсов, Д. С. Пашкевич, С. А. Шлиппе, Н. А. Каблуков, A. А. Эйлер, Ф. А. Головин, M. M. Щепкин, H. M. Перепелкин, Л. Л. Катуар, Н. И. Астров, M. H. Поливанов, И. И. Калединов, B. А. Бахрушин, А. Д. Алферов, А. И. Геннерт, М. В. Челноков, П. П. Щапов, Т. Е. Гоголев, Я. В. Ильин, В. Н. Писарев, Г. С. Ламакин и В. Д. Шервинский.
  
   Пока в Москве шло земское собрание, в Петербурге разыгрался целый скандал во время заседания Государственной Думы при прениях о местном суде. Во время голосования вопроса о цензе член Думы Коваленко 1-й хотел прибавить: "и евреев". Эту поправку большинство предлагало отклонить, но Коваленко продолжал настаивать. Тогда на трибуну вошел Марков 2-й и сказал: "Вы напрасно хотите отбрыкаться от еврейского вопроса. Он во весь рост поставлен жизнью, русским народом".
   Шингарев с места: "Союзом русского народа".
   Марков 2-й: "Трусливое закрывание глаз по такому вопросу положительно недостойно этого собрания, которое многими из вас именуется высоким".
   Милюков с места: "А вы его как именуете?"
   Марков 2-й: "Внесенная поправка знаменует собой громадное, величественное мировоззрение нашего могучего русского народа. Вы отлично знаете, что русский народ в его массе не желает стать подчиненным рабом иудейского паразитного племени. Потому-то вы и боитесь сказать здесь громко что-нибудь об этом племени, ибо вы слишком, может быть, от него зависите, от этого паразитного племени".
   Председательствовавший князь Волконский: "Член Государственной Думы Марков 2-й, покорнейше прошу быть более осторожным в ваших выражениях и не забывать, что вы находитесь в Государственной Думе и говорите с трибуны".
   Марков 2-й: "Я обращаюсь не к Государственной Думе, а к некоторым ее членам".
   Возглас слева: "Это недопустимо с кафедры".
   Марков 2-й: "Уважение, которое я питаю к Государственной Думе..."
   Князь Волконский: "Член Государственной Думы Марков 2-й, покорнейше прошу прочесть наказ и узнать, что обращаться к отдельным членам Думы не допускается".

Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
Просмотров: 590 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа