Картавцев Евгений Эпафродитович - Поездка в стовратные Фивы

арами веселъ и кнута,- и все же ничего, смотрятъ весьма спокойно.- "Оттого эти канальи и уважаютъ меня больше всѣхъ драгомановъ, вмѣстѣ взятыхъ", говорилъ m-r Дмитри, "что расправа у меня съ ними короткая и... энергичная".

   Обращаютъ на себя вниман³е наше дѣвочки. Одной лѣтъ девять, другая примѣрно на годъ старше. Обѣ онѣ босыя, въ длинныхъ черныхъ платьяхъ, съ черными же покрывалами, падающими съ головы назадъ, на плечи; цвѣтныя бусы, голубыя, красныя, желтыя, бѣлыя, висятъ на шеѣ. Обѣ худощавы, стройны, съ черными прелестными глазами. Та, что постарше, удивительно хороша собою. Возлѣ нихъ - больш³е высок³е глиняные кувшины. Съ любопытствомъ поглядываютъ онѣ на насъ. Но вотъ перекинулись онѣ нѣсколькими словами, опять посмотрѣли на насъ, ловкимъ и быстрымъ движен³емъ подняли кувшины на голову, затѣмъ подошли въ намъ и грац³озно раскланялись съ нами. Я уже сидѣлъ на своемъ ослѣ и, перегнувшись съ сѣдла, ласково потрепалъ по щекѣ Фатьму,- такъ звали старшую. Веселый смѣхъ былъ мнѣ отвѣтомъ. Фатьма потеряла свою серьезность, побѣжала къ m-r Дмитри и весело затараторила съ нимъ по-арабски. Мы, конечно, хотѣли звать, зачѣмъ здѣсь эти дѣвочки. M-r Дмитри объяснилъ, что намъ предстоитъ путь, который продлится отъ семи до восьми часовъ, что нигдѣ мы не встрѣтимъ ни капли воды, что обойтись безъ нея, а тѣмъ болѣе завтракать, немыслимо, и что дѣвочки эти побѣгутъ за нами, неся на головѣ свои полные водой кувшины. Онѣ не знали, согласятся ли "господа" взять ихъ съ собою, но наша привѣтливая встрѣча Фатьмы убѣдила ихъ, что "господа" ничего противъ нихъ не имѣютъ и при прощан³и не забудутъ труды ихъ. Мы сомнѣвались только, поспѣютъ ли за нами дѣвочки пѣшкомъ, да еще и съ такими кувшинами на головахъ. Но m-r Дмитри сказалъ, что Фатьма - его старинная знакомка: "ей одиннадцатый годъ, и она уже трет³й сезонъ провожаетъ къ гробницамъ царей моихъ путешественниковъ". Что же касается свѣжести воды, то чѣмъ жарче будетъ день, тѣмъ холоднѣе вода въ кувшинахъ; они сдѣланы изъ очень пористой глины, солнечные лучи вызываютъ испарен³е, которое такъ охлаждаетъ ихъ, что вода становится холодной, словно ледяной.

   Наконецъ мы двинулись. Путь нашъ идетъ сначала по песчаному дну рѣки. Потомъ взбираемся на островъ, низк³й, тоже песчаный - обыкновенную нильскую отмель,- затѣмъ переѣзжаемъ притокъ Нила, въ нѣкоторыхъ мѣстахъ даже по водѣ, и, наконецъ, взбираемся на берегъ, на нильскую долину, каждая пядь которой обработана, засѣяна и приноситъ удивительные урожаи, благодаря ежегоднымъ разливамъ рѣки.

   Съ полчаса ѣхали мы среди посѣвовъ вызрѣвающей пшеницы, арбузовъ, огурцовъ и луку. Пшеница и лукъ занимаютъ особенно много мѣста. Попадаются изрѣдка группы пальмъ, гораздо чаще тамарискъ и касторовое дерево; послѣдимъ въ одномъ мѣстѣ усажена тропинка на цѣлыхъ полверсты или болѣе.

   Проѣхали мимо деревни. За нею каналъ, и вдругъ совершенно неожиданное зрѣлище. Въ каналѣ и по откосамъ его работаетъ человѣкъ полтораста или двѣсти, почти всѣ голые, только головы обернуты чалмой; у большинства въ рукахъ больш³я круглыя корзины. Одни стоятъ на днѣ канала, теперь совсѣмъ сухого, и копаютъ; друг³е подходятъ къ нимъ, вмѣстѣ съ ними насыпаютъ землею корзинки, подымаютъ ихъ на голову и выносятъ изъ канала наверхъ. Это - чистка канала. При разливѣ Нила илъ осѣдаетъ всего болѣе въ тихихъ и удаленныхъ отъ стержня течен³я мѣстахъ и, слѣдовательно, въ ближайшихъ къ краю долины каналахъ; ихъ, поэтому, приходятся чистить ежегодно. Это огромная работа. Мы видѣли рядомъ вычищенныя части канала и так³я, въ работѣ надъ которыми еще не приступали. Въ вычищенныхъ вынуто земли сажени на полторы въ глубину. Кто-то изъ изслѣдователей Египта исчислилъ, что ежегодная очистка каналовъ требуетъ такого количества труда, что имъ можно бы было вырыть ¹/₃ всѣхъ нынѣ существующихъ каналовъ страны, а еслибы не производить эту ежегодную очистку, то черезъ три года ⁷/₁₀ нынѣ обработываемой площади обратились бы въ совершенную пустыню.

   Мы переѣхали каналъ. Опять потянулись поля. Снова перебрались черезъ протокъ рѣки и затѣмъ сразу очутились въ пустынѣ.

   Мы въѣзжали въ дикую долину, быстро съуживавшуюся впереди насъ. Дно долины твердое, чуть-чуть прикрытое тонкимъ налетомъ сѣраго песку и густо усѣянное камнями разной величины, отъ куринаго яйца до самой крупной тыквы. Мы ѣдемъ словно по руслу рѣки. Такъ оно и есть. Здѣсь, на мѣстѣ стовратныхъ Ѳивъ, дождь бываетъ въ два, въ три года разъ. Но когда пойдетъ дождь, вода сбѣгаетъ въ эту долину со всѣхъ окрестныхъ холмовъ, и потокъ пр³обрѣтаетъ такую силу, что несетъ съ собою всѣ эти камни.

   Подъемъ становится круче, а долина все уже и уже. Вотъ поворотъ. Отъѣхали немного и очутились въ замкнутомъ со всѣхъ сторонъ пространствѣ.

   Направо и налѣво, и впереди, и сзади насъ высятся крутыя горы. Кажется, будто онѣ сплошь залиты были когда-то разжиженной глиной; она застыла и въ нее вправлены въ дикомъ безпорядкѣ кучи камней сѣрыхъ, бурыхъ, желтыхъ, коричневыхъ, иногда черныхъ; камни эти - и мелк³е, въ человѣческую голову, и гигантск³е утесы въ десятки сажень; углы камней неправильны, остры; самыя горы изборождены рытвинами, обрывами, пропастями. Никакого, ни самаго малѣйшаго признака растительности или почвы. Глина, кремни, известняки. Солнце не видно за гребнями окружающихъ насъ высотъ, но свѣтитъ оно уб³йственно ярко. Ни шелеста въ воздухѣ, ни признака дуновен³я вѣтра. Прямо надъ головой раскинулся шатеръ небеснаго свода, и что за сила и яркость его темно-синяго цвѣта! Смотришь надъ головой - глазамъ неловко, а взглянешь нѣсколько въ бокъ, такъ, чтобы край неба сливался съ верхушкой горы - и невольно закрываешь глаза: противоположность между буро-сѣрой массой камней и яркимъ свѣтящимся сводомъ небесъ такъ сильна и шатеръ небесъ с³яетъ такъ изумительно, что глазамъ становится невыносимо.

   Чѣмъ дальше, тѣмъ хуже дорога. Чѣмъ дальше, тѣмъ уже долина.

   Ни сосредоточенная мысль Данте, ни пылкое воображен³е Гюстава Доре не показали вамъ ничего подобнаго и не въ силахъ были бы создать хотъ сколько-нибудь приближающееся въ долинѣ этой по дикости, по безнадежности, скажу болѣе - по отталкивающей, отвратительной пустынности ея.

   Но вотъ еще поворотъ дороги. Горы надъ вами становятся ниже. Вотъ обозначилась груда мелкихъ камней - это слѣдъ раскопокъ, человѣческой работы. Даже эта безжизненная масса кажется привлекательной, даже она останавливаетъ на себѣ вниман³е и, какъ слѣдъ чего-то живого, оживляетъ это проклятое мѣсто. Куча эта - раскопанный входъ первой царской могилы.

   Могилы вырывались въ горѣ, а по установкѣ гроба входы нерѣдко задѣлывались и засыпались такъ, что трудно было разъискать ихъ. Теперь открыто болѣе 40 могилъ, и надъ входомъ каждой поставленъ нумеръ. Мы осмотрѣли пять изъ нихъ. Типъ устройства одинъ и тотъ же. Въ середину горы идетъ накловенный корридоръ или лѣстница; оканчиваются они комнатой, въ формѣ куба, иногда же продолговатой; въ комнатахъ большихъ размѣровъ встрѣчаются колонны: двѣ, три, четыре, а въ одной даже и шесть; затѣмъ идетъ новый спускъ, обыкновенно тщательно задѣлывавш³йся, потомъ опять комната или новый спускъ и т. д. Устроивать себѣ могилу начиналъ каждый фараонъ, какъ только вступалъ на престолъ, и чѣмъ болѣе правилъ онъ, тѣмъ больше расширялась могила, т.-е. тѣмъ болѣе уходили внутрь горы все новые и новые комнаты и спуски. Въ то же время, чѣмъ дольше правилъ фараонъ, тѣмъ тщательнѣе становилась отдѣлка стѣнъ, спусковъ и комнатъ его гробницы, тѣмъ разнообразнѣе были картины и тѣмъ лучше окраска ихъ.

   Наибольшая и наилучше отдѣланная гробница - Сети I, умершаго около 1400 до Р. X., послѣ 51 года царствован³я. Отъ самаго ея входа - крутая лѣстница въ 27 ступеней, затѣмъ широк³й проходъ или корридоръ, новая лѣстница и еще корридоръ, вводящ³й въ продолговатую комнату, всѣ стѣны которой покрыты рисунками, изображающими переходъ Сети I въ другой м³ръ, причемъ онъ является и, такъ сказать, рекомендуется разнымъ божествамъ; по рисункамъ комнаты этой можно было бы думать, что это конечный пунктъ гробницы; въ этой мысли еще болѣе могла укрѣпить находка въ одномъ изъ угловъ комнаты начатаго, не вполнѣ оконченнаго и наскоро затѣмъ задѣланнаго спуска; но Бельцони, первый изслѣдователь этой усыпальницы, зная, какъ долго царствовалъ Сети, усомнился въ томъ, чтобы здѣсь кончалась его гробница; онъ принялся слегка выстукивать стѣны массивнымъ желѣзнымъ стержнемъ и вслушивался въ звукъ, который получался при этомъ; долго повторяя этотъ опытъ, онъ пришелъ къ заключен³ю, что въ одномъ изъ угловъ комнаты звукъ менѣе глухъ, чѣмъ въ прочихъ, и что тамъ, слѣдовательно, можетъ оказаться пустота. Онъ приказалъ ломать стѣну, и черезъ нѣсколько времени предположен³я его оправдалась - открылся новый спускъ; за нимъ слѣдовала комната въ четыре сажени въ длину и ширину и потолокъ; стѣны ея покрыты были удивительно отчетливо выполненными рисунками, сохранившимися притомъ безподобно; одинъ изъ наиболѣе интересныхъ изображаетъ представителей главнѣйшихъ, извѣстныхъ тогда человѣческихъ расъ, присутствующихъ при погребен³и фараона; египтяне окрашены въ красный цвѣтъ, аз³атск³е народы представлены болѣе свѣтлыми; негры черные, а обитатели сѣверо-западной части африканскаго побереж³я, острововъ и полуострововъ Средиземнаго моря - бѣлые, съ голубыми глазами и заостренной бородой. За этой комнатой новый спускъ и комната, въ которой рисунковъ относительно мало; много ихъ расчерчено чернымъ, но почему-то они не были исполнены. Но гробница углубляется еще болѣе; еще длинный проходъ и комната, потомъ еще проходъ, а за нимъ самая большая изъ всѣхъ комнатъ гробницы, потолокъ которой подпертъ шестью могучими колоннами; затѣмъ еще проходъ и, наконецъ, комната, въ которой помѣщевъ былъ саркофагъ, нынѣ покоящ³йся въ Британскомъ музеѣ Лондона. И этимъ не кончается гробница. Дальше идетъ длинный корридоръ, конечная часть котораго обрушилась такъ, что нельзя быть увѣреннымъ, представляетъ ли этотъ проходъ остатокъ работы, прерванной смертью Сети, или же и за нимъ есть друг³я погребальныя помѣщен³я.

   Длина гробницы Сети отъ входа до конца послѣдняго спуска 71 сажень; при общемъ углублен³и ея, считая отъ поверхности входного порога - 26 сажень.

   Всѣ стѣны и потолки лѣстницы, проходовъ и комнатъ покрыты рисунками, выбитыми въ нихъ и потомъ раскрашенными. Чистота отдѣлки удивительная, лучше чѣмъ во всѣхъ остальныхъ гробницахъ Египта, за исключен³емъ только гробницы Ти, близь сахарской пирамиды. Но предметы рисунковъ все мрачные. У входовъ въ комнаты и корридоры чудовищныя змѣи вытягиваются вверхъ, упираясь на хвостъ и изображая какъ бы грозныхъ стражей входовъ; въ комнатахъ тѣ же змѣи вьются и скользятъ недалеко отъ полу. Нерѣдко видишь изображен³я изб³ен³я плѣнныхъ или сожжен³я преступниковъ. Даже религ³озныя сцены и тѣ подернуты мрачнымъ флёромъ - загробный судъ души, очистительныя ея испытан³я, мучен³я, которымъ она подвергается. Надо думать, что на стѣнахъ гробницъ помѣщались рисунки въ зависимости отъ характера и воззрѣн³й того лица, для котораго изготовлялась гробница. Такъ, въ гробницѣ Сети господствуютъ сюжеты мрачнаго характера; совсѣмъ не то въ гробницѣ Рамзеса III. Здѣсь исполнен³е рисунковъ куда хуже, но зато предметъ ихъ много веселѣе; но преобладан³ю мотивовъ домашней, обыденной жизни гробница эта нѣсколько напоминаетъ гробницу Ти. Вотъ, напримѣръ, цѣлая толпа рабовъ, рѣжущихъ и варящихъ мясо и зелень, а тамъ друг³е съ помощью сифоновъ разливаютъ вино изъ большихъ бочекъ въ малые сосуды. Здѣсь роскошно убранная комната, съ вазами, леопардовыми шкурами вмѣсто ковровъ, съ цѣлыми бассейнами воды, и другая, вся увѣшенная знаменами, разнообразнѣйшимъ оруж³емъ и чѣмъ-то въ родѣ барабановъ и флейтъ. Тутъ - сѣятель на нивѣ, съ которой только что сошли плодотворныя нильск³я воды, а тамъ - кормежка цѣлыхъ стай домашнихъ, а теперь частью и дикихъ птицъ. A вотъ и артистическая сцена - изображен³е божества, передъ которымъ двое музыкантовъ играютъ на арфахъ. Очень хороши формы этихъ арфъ, и очень живо передано движен³е пальцевъ играющихъ.

   Удивительно интересны всѣ эти рисунки на стѣнахъ царскихъ гробницъ. Но невольно овладѣваетъ досадливое чувство, которымъ мы обязаны современнымъ путешественникамъ: съ вандальствомъ, совершенно неизвинительнымъ въ наше время, портятъ они стѣны гробницъ всюду, гдѣ эти стѣны не изъ твердаго гранита или песчаника. Путешественники, при содѣйств³и, конечно, проводниковъ, отбиваютъ себѣ на память отъ стѣнъ болѣе или менѣе крупные куски рисунковъ, и чѣмъ тоньше работа въ гробницѣ, тѣмъ болѣе обезображена она; особенно пострадала гробница Сети, со стѣнъ которой отбита чуть не половина рисунковъ.

  

  

  

   Послѣ осмотра гробницъ царей, мы взобрались на самую вершину горы. Передъ нами, какъ на ладони, была та часть нильской долины, гдѣ разстилались когда-то Стовратныя Ѳивы. Центральная часть прежняго города обозначается теперь четырьмя группами развалинъ: на правой сторонѣ - Нила Луксоръ и Карнакъ, на лѣвой - Гурна и Мединетъ-Абу. Развалины эти образуютъ прямоугольный четырехъ-угольникъ, каждая изъ нихъ во главѣ угла, а стороны четырехъугольника версты по три длиной. Это была центральная часть города; всѣ же развалины представляютъ площадь, окружность которой около 25 верстъ, что соотвѣтствуетъ показан³ямъ Д³одора Сицил³йскаго: по его словамъ, Ѳивы имѣли 140 стад³й въ окружности.

   Возвращались мы изъ гробницъ царей другою дорогой - по узкой, крутой тропѣ, въ послѣднее время нѣсколько расширенной, но которая еще въ тридцатыхъ годахъ была, по словамъ Муравьева, доступна только при помощи лѣстницъ и веревокъ.

   Внизу, подъ горой, среди колоннъ какихъ-то развалинъ, мы пр³ютились, наконецъ, чтобы отдохнуть и позавтракать.

   Теперь только вполнѣ оцѣнили мы услугу дѣвочекъ, сопровождавшихъ насъ. Холодная вода кувшиновъ ихъ утолила жажду, облегчила завтракъ и дала возможность промыть глаза, обтереть лицо и руки. Какъ были удивлены дѣвочки, когда мы покормили ихъ обильнымъ завтракомъ, взятымъ изъ гостинницы: ни онѣ, ни погонщики ословъ не имѣли съ собой никакихъ запасовъ и, слѣдовательно, на цѣлый день осуждены были оставаться безъ пищи.

   Вообще невольно удивляешься, какъ мало ѣдятъ злосчастные египетск³е феллахи; обѣдъ ихъ - какая-то жижица съ укропомъ и лукомъ или чеснокомъ, крохотныя тонк³я лепешки, вмѣсто хлѣба, да горсть финиковъ, изрѣдка замѣняемая рисомъ, но и эта ѣда - домашняя, въ обстановкѣ наиболѣе благопр³ятной; въ другихъ же случаяхъ, на работахъ въ полѣ или по найму - ничего кромѣ сухихъ финиковъ, да воды, и это нерѣдко цѣлыя недѣли подъ-рядъ. Чѣмъ тутъ, кажется, живу быть, а они не только живы, но весь день работаютъ подъ безоблачнымъ жгучимъ небомъ страны своей.

   Подкрѣпясь завтракомъ и кофе и отдохнувъ затѣмъ съ часокъ, мы двинулись на осмотръ ближайшихъ отъ стоянки нашей развалинъ.

   Больш³я и прекрасныя сами по себѣ, онѣ, однакоже, кажутся мелкими послѣ величественныхъ громадъ Карнака.

   Поэтому на этотъ разъ мы отдали болѣе вниман³я ³ероглифическимъ надписямъ и "картушамъ" царей.

   Какъ, въ самомъ дѣлѣ, отстаютъ отъ жизни учебники наши, въ особенности учебники истор³и. Всѣ мы, люди, учивш³еся истор³и лѣтъ двадцать-пять, тридцать тому назадъ, привыкли соединять со словомъ ³ероглифы представлен³е о чемъ-то невѣроятно запутанномъ, совершенно даже непонятномъ. Между тѣмъ уже шестьдесятъ лѣтъ тому назадъ извѣстны были всему ученому м³ру работы Шампол³она, съумѣвшаго прочесть ³ероглифы и доказавшаго, что они представляли одинъ изъ наиболѣе легкихъ для пониман³я способовъ письма. До работъ Шампол³она мы знали истор³ю Египта, его бытъ и религ³ю по крайне отрывочнымъ даннымъ, сохранившимся у Геродота, Страбона и Д³одора Сицил³йскаго. Между тѣмъ безконечныя стѣны, колонны и потолки громадныхъ развалинъ и гробницъ, оставленныхъ древнимъ Египтомъ, сплошь расписаны были рисунками и надписями; но что обозначали эти рисунки, что говорили эти надписи оставалось покрытымъ непроницаемою тьмою. Ген³й Шампол³она раскрылъ и прочелъ эту великую книгу, развернулъ передъ нами истор³ю одного изъ величайшихъ народовъ, выяснилъ разнообразныя стороны древнѣйшей и чрезвычайно высокой культуры. Послѣдующ³я изслѣдован³я облекли плотью остовъ, созданный Шампол³ономъ, обогатили свѣден³я наши о бытѣ, религ³и и искусствѣ египтянъ, но они не измѣнили ни одного изъ существенныхъ выводовъ ген³альнаго француза.

   Въ 1798 году найденъ былъ близь крѣпости Розетты камень, теперь извѣстный въ наукѣ подъ именемъ розеттскаго камня, на которомъ выбиты были три надписи: одна ³ероглифами, другая письменами, которыми покрыты древн³е папирусы и которые теперь извѣстны подъ назван³емъ "дэмотическихъ", и третья - на греческомъ языкѣ. Можно было думать, съ огромной долей вѣроятности, что всѣ три надписи означаютъ одно и то же, но на разныхъ только языкахъ. Такъ поняли это во всемъ тогдашнемъ ученомъ м³рѣ. Въ греческой надписи было два собственныхъ имени - "Птолемей" и "Клеопатра"; оба начинались съ большой буквы; въ двухъ другихъ надписяхъ было тоже по два слова, начинавшихся болѣе крупными знаками; естественно было предположить, что эти слова соотвѣтствуютъ словамъ: Птолемей и Клеопатра. Англичанинъ Юнгъ началъ работать надъ этимъ вопросомъ, но изъ изслѣдован³я его ничего не вышло, такъ какъ основная его мысль, господствовавшая въ то время во всемъ ученомъ м³рѣ, была та, что ³ероглифы - письмена исключительно символическ³я. Прошло много лѣтъ, и въ 1821 году за изслѣдован³е розеттскаго камня принялся Шампол³онъ. Онъ попробовалъ совершенно отказаться отъ господствовавшаго тогда пониман³я дѣла и теор³й и работать по новому пути. Онъ разсуждалъ приблизительно такъ: египтяне были велик³й народъ и народъ, создавш³й высокую цивилизац³ю. Немыслимо, чтобы велик³й народъ не оставилъ какого-нибудь слѣда языка своего; а если оставилъ слѣдъ, то гдѣ же какъ не въ своей странѣ, какъ не у потомковъ своихъ? Какой же изъ народовъ Египта всего скорѣе можетъ считаться потомкомъ древнихъ египтянъ? очевидно, копты,- во-первыхъ, потому, что они одни изъ всѣхъ народовъ Египта, о времени перехода которыхъ сюда нѣтъ никакихъ свѣден³й, и, во-вторыхъ, потому, что лицо многихъ вождей, фараоновъ или боговъ, изображенныхъ на стѣнахъ развалинъ, очень сходно съ типомъ лица современныхъ коптовъ. Такова была первая посылка Шампол³она. Вторая была менѣе обоснована, но проще. Онъ думалъ: взглядъ на ³ероглифы какъ на письменаисключительно символическ³я - не привелъ ни къ какимъ открыт³ямъ, не далъ возможности прочесть ихъ. Что выйдетъ, если принять ³ероглифы какъ письмо звуковое, т.-е. если каждый знакъ считать соотвѣтствующимъ вполнѣ опредѣленному звуку?

   И вотъ, Шампол³онъ, изучивъ коптск³й языкъ и письмо, приступилъ, на основѣ вышеизложенныхъ двухъ посылокъ своихъ, къ изслѣдован³ю розеттскаго камня. Конечно, онъ остановился прежде всего на словахъ: Птолемей и Клеопатра. Что же вышло? Буква п - первая въ словѣ ГГтолемей и пятая въ словѣ Клеопатра. Въ начертан³яхъ словъ обѣихъ негреческихъ надписей розеттскаго камня первый знакъ одного слова и пятый другого были тождественны по формѣ. Буква о - третья въ словѣ Птолемей и четвертая въ словѣ Клеопатра. Въ негреческихъ надписяхъ трет³й знакъ одного слова и четвертый другого были тождественны.

   Идя такимъ путемъ и съ помощью звуковъ коптскаго языка, Шампол³онъ доказалъ съ полной ясностью, что оба начинающ³яся большими знаками слова негреческихъ надписей розеттскаго камня соотвѣтствуютъ словамъ Птолемей и Клеопатра въ надписи греческой. Затѣмъ, какъ послѣдств³е этого, были установлены имъ два положен³я, тогда совершенно новыя: что древнеегипетск³й языкъ такъ же близокъ къ коптскому, какъ латинск³й къ французскому или итальянскому, и что ³ероглифы - письмена не символическ³я, а звуковыя.

   Дальнѣйш³я изслѣдован³я повели къ поразительнымъ открыт³ямъ; не прошло десяти лѣтъ, и Шампол³онъ не только прочелъ и перевелъ множество надписей, но научилъ отличать ³ероглифическ³я изображен³я отъ картинъ и даже составилъ грамматику древнеегипетскаго языка. Заслуга его была тѣмъ выше, что письмо египетское оказалось сложнѣе, чѣмъ можно было думать вначалѣ при изслѣдован³и розеттскаго камня. Выяснилось, что двѣ негреческ³я надписи камня сдѣланы не на разныхъ, а на одногмъ и томъ же языкѣ, но разными способами: ³ероглифами, письмомъ общеизвѣстнымъ всѣмъ сколько-нибудь образованнымъ древнимъ египтянамъ, и способомъ скорописи, письмомъ "дэмотическимъ", употреблявшимся только жрецами, учеными и изрѣдка царями въ письменныхъ сношен³яхъ ихъ.

   Разсмотрѣн³емъ ³ероглифовъ и картушей царей преимущественно занялись мы во вторую половину дня, такъ какъ уже порядкомъ намаялись, бродя по гробницамъ царей, взбираясь затѣмъ на горы и спускаясь оттуда.

   Домой отправились мы раньше обыкновеннаго, когда солнце было еще достаточно высоко.

   Подъѣзжая къ Нилу, я обратился къ спутникамъ:- Ну, какъ, господа! добрались мы почти до тропика, а въ Нилѣ не выкупались,- право совѣстно; давайте окунемся, пополощемся.

   Предложен³е было принято. Мы доѣхали до нашей лодки,. отпустили до завтра погонщиковъ и дѣвочекъ-спутницъ и раздѣлись въ лодкѣ.

   Что за чудная вода въ Нилѣ! - чистая, свѣтлая, совсѣмъ мягкая и очень пр³ятная на вкусъ. Не даромъ существуетъ арабская поговорка: "кто разъ попробовалъ нильской воды, непремѣнно еще придетъ пить ее". Великолѣпное купанье; мелко только съ нашей стороны, такъ какъ русло течен³я у этого берега подъ Луксоромъ. Я забрался въ воду первый, затѣмъ и мои спутники А. И., и К. Н. Я уже вышелъ и почти одѣлся, а A. И. у самой лодки присѣлъ и какъ-то странно разводилъ руками.

   - Вы, А. И., такъ разводите руками, что даже нильскую воду замутили; не пора ли вамъ выбираться въ лодку?

   Но А. И. не отвѣчаетъ, а лицо его приняло какое-то особенное выражен³е, не то грустное, не то растерянное.

   - Да что вы? ужъ не крокодилъ ли васъ схватилъ за ногу и держитъ? - спрашиваю я шутя.

   Но лицо у A. И. изображаетъ чуть не ужасъ; я машинально перегибаюсь изъ лодки и схватываю его за руку.

   - Что съ вами, что съ вами?

   - Кольцо, кольцо обронилъ, обручальное кольцо,- растерянно, съ разстановкой, еле выговариваетъ наконецъ несчастный.

   Песокъ въ Нилѣ очень неплотный; стоишь; напр., въ сажени отъ берега на сухомъ мѣстѣ; простоишь двѣ-три минуты и уйдешь въ песокъ, а кругомъ прососалась вода. Тяжелое золотое кольцо, упавшее въ такой песокъ, всосется въ него мигомъ, а тутъ, можетъ быть, и самъ А. И., разыскивая его и шаря руками по дну, еще глубже втопталъ его. Моментально кормч³й нашъ и гребцы раздѣлись и принялись искать, но напрасно. Полтора часа до захода солнца бились мы тутъ, а кольца все-таки не нашли. Въ самомъ скверномъ настроен³и вернулись мы въ гостинницу. Не разъ вопросъ возвращался къ тому же предмету.

   К. Н. принялъ роль обличителя.

   - Ну что,- говорилъ онъ:- тратите вы денегъ не мало на разные пустяки, а тутъ что... Я въ такомъ бы случаѣ ничего бы не пожалѣлъ... Весь бы Луксоръ на ноги поднялъ...

   - Да и я не пожалѣю,- отвѣчаетъ А. И.:- только что толку, добьешься ли?

   - A не обратиться ли къ консулу? - посовѣтовалъ я.

   Мысль мою приняли. А. И. разсказалъ консулу все и обѣщалъ 1.000 франковъ за находку кольца. Консулъ отвѣчалъ, что не только за тысячу, но и за двѣсти франковъ отыскалъ бы кольцо, что намъ безпокоиться нечего, чтобы мы отдыхали, и напомнилъ о приглашен³и къ нему на обѣдъ_; а кольцо - увѣрилъ онъ - отъищется непремѣнно.

   Въ восемь часовъ вечера, какъ условлено было наканунѣ, пришли мы къ консулу.

   Домъ его построенъ не совсѣмъ такъ, какъ у насъ. Камень очень пористъ, такъ что легко пропускаетъ сквозь себя воздухъ, что, конечно, улучшаетъ вентиляц³ю; оконъ много, и они довольно велики. Входъ крыльцомъ въ четыре или пять ступеней; съ крыльца стеклянная дверь, и рядомъ съ ней два окна. Первая комната, куда попадаешь прямо съ крыльца, длинная, въ родѣ широкаго корридора; полъ каменный, вдоль стѣнъ узк³е диваны; противоположная входу стѣна сплошная, безъ выходовъ. Изъ первой комнаты двери направо въ кабинетъ и пр³емную, большую комнату, въ пять оконъ, два по одному и три по другому фасаду; налѣво отъ входной комнаты двѣ двери: первая, ближайшая къ входу - въ столовую, обставленную широкими турецкими диванами, а вторая, въ самой глубинѣ, ведетъ, видимо, во внутреннюю часть дома, на женскую половину.

   Разговоръ плохо клеился. Скоро стали собираться гости. Первымъ пришелъ мѣстный докторъ, арабъ. А. И. что-то особенно присталъ къ нему съ разспросами, все добиваясь, въ какомъ университетѣ прошелъ онъ курсъ медицины, и какая такая его медицина - въ родѣ ли настоящихъ эскулаповъ, или скорѣе какъ знахарки наши; но толку отъ него онъ такъ и не добился. Потомъ пришелъ начальникъ мѣстной полиц³и. Затѣмъ губернаторъ луксорскаго округа, родной братъ консула. Но обѣдать не даютъ. Ѣсть хочется до тошноты. А. И. объявляетъ безъ церемон³и, по-русски, конечно, что если ему ѣсть не дадутъ, то онъ заснетъ. Начинаемъ думать, не ошиблись ли,- можетъ, званы мы на завтра? Но вотъ въ половинѣ девятаго входитъ въ кабинетъ арабъ-слуга въ бѣлой рубахѣ и чалмѣ и въ синемъ балахонѣ и раздаетъ каждому изъ насъ по полотенцу, а черезъ минуту хозяинъ приглашаетъ гостей въ столовую. Передъ входомъ въ нее стоятъ двое арабовъ: одинъ держитъ тазъ съ крышкой, въ верхней части которой, въ особо для того устроенномъ углублен³и, лежитъ мыло; у другого въ рукахъ нѣчто въ родѣ большого чайника. И тазъ, и чайникъ изъ желтой мѣди съ рисунками, вырѣзанными на металлѣ, обѣ вещи - очень изящныя. Насъ пригласили приступить къ умыван³ю, но мы просили начать кого-нибудь изъ мѣстныхъ, чтобы намъ только подражать ему и, слѣдовательно, быть увѣреннымъ, что не сдѣлаемъ ничего, по мѣстнымъ понят³ямъ, неприличнаго или неловкаго. Арабъ красивымъ движен³емъ снялъ крышку съ таза, а другой сталъ поливать водой изъ чайника; умывали надъ тазомъ руки, обтирали полотенцами и брали ихъ съ собою. Мы сдѣлали то же.

   Столовая - довольно большая комната. По серединѣ ея круглый, весьма немалыхъ размѣровъ столъ, примѣрно аршина полтора въ д³аметрѣ. На столѣ огромный круглый мѣдный подносъ, такой величины, что онъ совсѣмъ покрываетъ столъ. Весь подносъ покрытъ очень хорошо вырѣзанными на немъ рисунками; загнутые края около вершка высоты и всѣ изогнуты какъ гофрировка дамской кофточки; на краяхъ этихъ тоже рисунки. Подносъ матовый и вычищенъ превосходно. Мѣста приготовлены для семи человѣкъ; противъ каждаго мѣста у краевъ подноса лежатъ четвертушка круглаго тонкаго хлѣбца, обыкновенная серебряная ложка и другая ложка костяная, очень тонкая и длинная.

   Хлѣбъ и серебряная ложка лежатъ какъ у насъ; при приборѣ, гдѣ у насъ ножъ и вилка, тонкая костяная ложка, какъ наша ложечка, ножи и вилки, приготовляемые для пирожнаго и десерта. Въ трехъ мѣстахъ стоятъ на подносѣ блюдечки съ салатомъ изъ огурцовъ.

   Вотъ мы и усѣлись, К. Н. проситъ дозволен³я записывать назван³я кушан³й. Ему, конечно, разрѣшаютъ это съ большой предупредительностью.

   Сидимъ, положа полотенца на колѣни.

   Слуга арабъ ставитъ въ серединѣ подноса маленькую мисочку съ какой-то красноватой жидкостью - это чорба, супъ изъ голубей и баранины, приправленный томатами (или, что тоже, помидорами). Каждый беретъ его своею ложкой, такъ же, какъ у насъ крестьяне ѣдятъ изъ одной миски. Супъ вкусенъ, потому ли, что аппетитъ у насъ адск³й, или потому, что дѣйствительно вкусенъ - не знаю. Кончивъ супъ, гости обтираютъ свою серебряную ложку кусочкомъ хлѣба и, смотря по желан³ю, или отправляютъ кусочекъ этотъ себѣ въ ротъ, или кладутъ на подносъ у края. Мы предпочли послѣднее. То же повторялось послѣ всякаго кушанья, которое ѣли ложкой; ложки же не перемѣнялись.

   Второе блюдо - бинза - кругленьк³я маленьк³я лепешечки, величиной съ наши старинные трехъ-копѣечники Николаевскаго чекана; лепешки эти сдѣланы изъ рису, приправлены лукомъ и перцемъ и сильно обжарены на бараньемъ салѣ.

   На третье блюдо подали четырехъ вареныхъ голубей; хозяинъ собственноручно разрывалъ ихъ на части и подавалъ по куску каждому изъ гостей; кости и остатки складывали тутъ же на подносѣ, каждый у своего мѣста.

   Четвертое блюдо - картофель въ бараньей подливкѣ съ томатомъ; каждый беретъ его собственными перстами, обмакиваетъ въ соусъ, а по окончан³и ѣды пальцы облизываетъ и потомъ обтираетъ полотенцемъ.

   Пятое кушанье - фаршированная баранья нога. По тому виду, съ какимъ смотрѣли на нее хозяинъ и гости, и по тону ихъ - видимо это plat de résistance. Хозяинъ успѣлъ уже замѣтить, что аппетитъ у меня лучше, чѣмъ у сотоварищей моихъ, да и къ ѣдѣ пальцами отношусь я мужественнѣе, помня твердо: "взялся за гужъ, не говори, что не дюжъ", а "назвался груздемъ, полѣзай въ кузовъ". Пробую баранью ногу - хороша; пробую начинку - еще лучше; приготовлен³е ея сложное: туда идетъ протертое мясо и рисъ, лукъ, перецъ, гвоздика, коринка и еще разныя спец³и; ароматъ превосходный. Хозяинъ, видя, что я быстро покончилъ со своей порц³ей, отламываетъ мнѣ здоровенный кусище и подаетъ, держа его за кость; сотоварищи мои не такъ счастливы - имъ отрываютъ руками и подаютъ мягк³я части.

   Шестое блюдо - мелох³я - шпинатъ въ бараньемъ жирѣ; въ него мокаютъ кусочки хлѣба и обсасываютъ ихъ; попробовали и мы было, но не могли продолжать - гадость ужасная.

   Седьмое - кебабъ - жареные бараньи позвонки и хвостъ - не представляетъ ничего особеннаго.

   Восьмое - косамаши - то, что мы называемъ "сальсяфи", но начиненное рисомъ и бараньимъ фаршемъ.

   Хозяинъ особенно усердно угощаетъ меня; онъ даже говоритъ, что хорошихъ гостей у него сегодня только два - я да начальникъ полиц³и. И подлинно хороши. Я ѣмъ за двоихъ, полицейск³й же - по малой мѣрѣ за четверыхъ. К. Н. такъ даже съ ужасомъ поглядываетъ на него и повторяетъ: "вотъ утроба-то! и на Москвѣ такихъ не видѣлъ, а самъ какъ спичка... не въ коня, видно, кормъ".

   Девятое блюдо - кофта - бараньи сосиски, съ огромнымъ количествомъ перца.

   Десятое - пилавъ - рисъ, вареный въ бараньемъ жирѣ.

   Одиннадцатое рузъ-блябанъ - рисъ, вареный въ молокѣ съ сахаромъ, съ маленькой примѣсью миндаля и какихъ-то спец³й.

   Это было послѣднее кушанье, и для него-то и были положены длинныя тоненьк³я костяныя ложки.

   Съ концу обѣда, на подносѣ противъ каждаго изъ насъ накопилась препорядочная кучка всякихъ отбросковъ - костей, крошекъ и прочаго. Салатъ, конечно, былъ тоже весь уничтоженъ. Питье давали какое-то неопредѣленное, въ родѣ лимонада. Хмельного не было видно; не пьютъ ли они дѣйствительно, или только иностранцамъ хотѣли показать строгое соблюден³е мусульманскаго правила - не знаю. Подаютъ за столомъ очень быстро. Едва оканчиваетъ ѣду послѣдн³й гость - блюдо снимается со стола и сейчасъ же становится слѣдующее.

   Какъ только встали изъ-за стола, началось умыванье, на этотъ разъ не только рукъ, но и рта, усовъ и бороды. Каждый утирался своимъ полотенцемъ и потомъ отдавалъ его арабу-слугѣ. Хозяина за обѣдъ не благодарили, а немедленно усаживались на окружавш³е комнату диваны, поджавъ подъ себя ноги. Хозяинъ сѣлъ даже первый. Оказалось, обѣдъ не считался конченнымъ. Едва усѣлись гости, кто по-турецки, кто по-нашему, подали кофе, варенье и длинныя трубки. Я не курю. Е. Н. и А. И., отказавшись отъ трубокъ, затянулись московскими папиросами. Кофе былъ такъ хорошъ, что я выпилъ три чашки, чѣмъ, видимо, очень польстилъ хозяину.

   Не прошло и получаса послѣ обѣда - гости стали подниматься, благодарить хозяина и уходить. Мы послѣдовали общему примѣру.

   Темнота была - зги не видно; насъ съ фонарями проводили до гостинницы.

   Передъ самымъ сномъ встрѣтили мы конторщика гостинницы. Оказывается, о потерѣ кольца знаетъ уже весь Луксоръ. Консулъ заказалъ особую молитву въ мечети и передъ ней объявилъ, что кольцо "москова" отыскать нужно, что нашедш³й его получитъ хорошую награду, а что пока нужно молиться объ удачѣ завтрашнихъ розысковъ.

  

  

   На слѣдующ³й день, 22-го марта, встали мы опять чуть-свѣтъ, чтобы ѣхать на тотъ берегъ Нила осматривать развалины Мединетъ-Абу. У того мѣста, гдѣ А. И. обронилъ вчера обручальное кольцо свое, толпилось уже человѣкъ пятьдесятъ; они еще не принимались за работу, выжидая, чтобы солнце согрѣло воздухъ.

   Какъ и наканунѣ, двинулись мы на ослахъ. До МединетъАбу всего какихъ-нибудь три версты, и мы скоро пр³ѣхали туда.

   Значительная часть развалинъ этихъ была затянута иломъ и занесена пескомъ, а главное, засыпана горами мусора: въ юго-западной части ихъ образовался даже большой и крутой холмъ, на которомъ стояла арабская деревушка. Теперь, послѣ продолжительныхъ раскопокъ, большая часть развалинъ снова увидѣла свѣтъ Бож³й.

   Всѣ здѣшн³я древн³я постройки обращены были къ Нилу, прямо на востокъ, и вся совокупность ихъ обнесена надежной кирпичной оградой.

   Въ настоящее время среди развалинъ этихъ ясно можно отличить три главныя части: храмъ Тутмеса II, Большой храмъ и храмъ Рамзеса III.

   Всѣхъ меньше да и не особенно интересенъ храмъ Тутмеса II,- самое, впрочемъ, древнее здан³е всей этой группы. Часть его комнатъ покрыта надписями на коптскомъ языкѣ, потому что въ ней была устроена христ³анская церковь и богослужен³е отправлялось нѣсколько вѣковъ подъ-рядъ.

   Большой храмъ посвященъ богу Аммону, а выстроенъ Рамзесомъ III. Это - послѣ карнакскаго и луксорскаго храма - самое большое изъ здан³й древнихъ Ѳивъ.

   Онъ состоитъ - также какъ и храмъ карнакск³й - изъ ряда чередующихся пилоновъ, дворовъ съ колоннадами по стѣнамъ ихъ и залъ, заполненныхъ колоннами. Прототипъ колоннъ, какъ и во всѣхъ храмахъ Ѳивъ - стебель священнаго лотоса, увѣнчанный или бутономъ этого цвѣтка, или цвѣткомъ, уже распустившимся; особенность же колоннъ этого именно храма та, что онѣ, изображая лотосъ, представляютъ верхушкой своей увядающ³й уже цвѣтокъ его; при этомъ бросается еще въ глаза такая особенность: если въ одномъ отдѣлен³и потолокъ положенъ надъ колонной прямо на цвѣтокъ, то въ слѣдующемъ на цвѣткѣ лежитъ четырехъугольный каменный прямоугольникъ, и на него уже опирается потолокъ.

   Храмъ этотъ, воздвигнутый въ память подвиговъ Рамзеса III, замѣчателенъ, кромѣ архитектуры своей, еще рисунками и надписями, посвященный походамъ и побѣдамъ этого одного изъ славнѣйшихъ фараоновъ.

   Еще Шампол³онъ описалъ картины, покрывающ³я три стѣны второго двора храма, представляющ³я празднован³е годовщины вступлен³я Рамзеса на престолъ.

   На первой картинѣ 12 военачальниковъ выносятъ изъ Дворца богатѣйш³я носилки, съ установленнымъ на нихъ подоб³емъ трона, на которомъ сидитъ фараонъ, украшенный всѣми знаками своего царскаго достоинства; тронъ осеняютъ крылами своими золотыя фигуры Истины и Справедливости; передъ нимъ же стоятъ сфинксъ - эмблема Мудрости, соединенной съ Силой - и левъ, символъ Смѣлости; вокругъ трона идутъ дѣти жрецовъ, несущ³я скипетръ, колчанъ и друг³е доспѣхи царя; важные сановники огромными опахалами колеблютъ воздухъ вокругъ царскихъ носилокъ. Впереди идутъ музыканты, родственники царя, и сынъ его, несущ³й передъ нимъ благовон³е; сзади же - жрецы и воины.

   На другой картинѣ царь уже въ храмѣ Горуса; онъ подходитъ къ жертвеннику, плещетъ на него духами и жжетъ ароматы.

   На третьей - 22 жреца несутъ статую божества; царь идетъ за ними; одинъ изъ жрецовъ читаетъ молитву. установленную на случай, когда божество переходитъ порогъ своего храма.

   На четвертой картинѣ верховный жрецъ выпускаетъ изъ рукъ своихъ птицъ, повелительницъ четырехъ странъ свѣта, и проситъ ихъ летѣть и повѣдать Сѣверу и Югу, Востоку и Западу, что Рамзесъ возложилъ на голову свою корону, символъ власти надъ всѣми верховыми и низовыми странами (т.-е. надъ всѣми расположенными и вверхъ, и внизъ по течен³ю Нила).

   На пятой картинѣ Рамзесъ благодаритъ боговъ.

   На шестой - онъ золотымъ серпомъ срѣзываетъ снопъ пшеницы и возвращается домой.

   Вся живопись этой залы даетъ ясное изображен³е торжественныхъ церемон³й древняго Египта. Живопись же наружныхъ стѣнъ храма представляетъ подробное описан³е тѣхъ походовъ и битвъ, которые, въ течен³е семи лѣтъ, требовали напряжен³я всѣхъ силъ страны, для отражен³я соединенныхъ силъ девяти народовъ, и закончились такими блестящими побѣдами, что въ память ихъ воздвигнутъ былъ этотъ храмъ. И самыя картины, и обширнѣйш³е ³ероглифическ³е тексты подъ ними даютъ такое подробное описан³е этой борьбы, какихъ не имѣемъ мы ни объ одномъ историческомъ событ³и ранѣе нашеств³я Ксеркса на Грец³ю (не считая, конечно, троянскаго похода, такъ какъ передаваемыя Ил³адой событ³я могутъ быть оспорены во многихъ подробностяхъ). Таблицъ и надписей всего десять, и подъ каждой обозначено время, къ которому относятся изображаемыя и описываемыя ими событ³я. Много мѣста потребовалось бы, чтобы изложить ихъ, и потому скажу только о тѣхъ двухъ, которыя особенно врѣзались мнѣ въ память. Одна изъ нихъ изображаетъ морское сражен³е у устья Нила. Форма и отдѣлка египетскихъ судовъ, вооружен³е и пр³емы борьбы египтянъ, устройство парусовъ и дѣйств³е ими - одни и тѣ же. Противъ нихъ сражается соединенный флотъ нѣсколькихъ народовъ, и суда каждой нац³и очень отличны отъ судовъ ихъ союзниковъ; отличается и вооружен³е, и способъ управлен³я, не говоря уже о лицахъ сражающихся. Эта картина поражаетъ удивлен³емъ при видѣ того совершенства, съ которымъ рѣзецъ египетскаго художника умѣлъ самыми общими чертами и нерѣдко въ самомъ небольшомъ размѣрѣ передать главнѣйш³я особенности типа каждой народности, такъ что всегда отличишь еврея отъ египтянина, негра отъ кочевника сѣверной Африки, жителя острововъ Средиземнаго моря отъ малоаз³ица. По той же картинѣ ясно начинаешь понимать, какъ велико, должно быть, было могущество Египта, если и въ тѣ отдаленныя времена, при рѣдкости и враждебности сношен³й между чуждыми народами, все же соединялись вмѣстѣ и финик³яне, и жители Малой Аз³и, и островитяне, предки древнихъ грековъ, и поселенцы сѣверной Африки, чтобы всѣмъ вмѣстѣ, совокупными силами, ударить на общаго врага.

   На другой картинѣ царь представленъ сидящимъ на большомъ возвышен³и; передъ нимъ, но ниже его, стоитъ человѣкъ и пишетъ подъ его диктовку; дальше тянется рядъ запряженныхъ быками и буйволами телѣгъ, наполненныхъ какими-то неопредѣленной формы кусками, а еще далѣе - горы человѣческихъ тѣлъ и головъ. Содержан³е картины поймешь не сразу, но его разъясняетъ подпись. Одно изъ племенъ Палестины, вѣроятно подвластныхъ Египту, ослушалось велѣн³й фараона, который и пришелъ наказать его; а чтобы дать сосѣднимъ племенамъ понят³е о мѣрѣ взыскан³я своего, онъ велитъ написать, что хотѣлъ бы послать имъ на показъ головы убитыхъ, но такая посылка потребовала бы слишкомъ много подводъ, а потому приказываетъ онъ оскопить 12.535 человѣкъ и шлетъ сосѣдямъ вещественныя тому доказательства, добавляя, что будетъ и съ ними то же, если когда-нибудь ослушаются воли его.

   Трудно передать то сначала отвратительное, а потомъ прямо гнетущее впечатлѣн³е, которое производитъ картина эта, когда смотришь на нее, только-что услышавъ переводъ ужасной надписи... Вотъ были времена!.. Болѣе десятка тысячъ оскоплен³й живыхъ людей, чтобы избѣжать неудобствъ посылки головъ или прикосновен³я къ мертвымъ тѣламъ! Я смотрѣлъ на эту картину; мнѣ было противно; и все же я не могъ оторваться отъ нея - воля была подавлена, воображен³е полонено исполинскимъ размахомъ звѣрства, звѣрства надъ десятками тысячъ людей. И есть еще люди, которые утверждаютъ, что человѣчество не движется впередъ, что цивилизац³я - только лицемѣр³е!.. Да мыслима ли теперь хоть тѣнь урока, подобнаго Рамзесову, не только у насъ - даже въ Инд³и, даже въ Китаѣ?!.. Скажутъ, быть можетъ, что фараонъ этотъ былъ особенно жестокимъ правителемъ, кровожаднымъ звѣремъ. Нѣтъ; его ужасный поступокъ былъ въ нравахъ того времени, а самъ онъ въ обыденной жизни былъ человѣкъ не злой - прекрасный семьянинъ, любящ³й мужъ и нѣжный отецъ - такъ гласитъ истор³я. Одно изъ доказательствъ тому - въ третьемъ храмѣ группы развалинъ Мединетъ-Абу. Этотъ храмъ построенъ тѣмъ же Рамзесомъ III, но рѣзко отличается отъ всѣхъ прочихъ храмовъ древняго Египта. Думали даже, что это остатокъ дворца, а не храма; но потомъ такое предположен³е было опровергнуто. Архитектурная особенность этого храма - въ томъ, что онъ выстроенъ въ три этажа и имѣетъ окна, чего нѣтъ ни въ одномъ изъ другихъ храмовъ; окна эти легки, красивы и отлично отдѣланы. Особенность же декоративная въ томъ, что часть выступовъ упирается на тонко-исполненныя карр³атиды, и сценамъ войны и жизни внѣшней отведена только одна стѣна; всѣ же проч³я представляютъ Рамзеса III въ семьѣ, съ женой и дѣтьми. Эти картины показываютъ человѣка не только не злого, но прямо добродушнаго. Изъ числа ихъ обращаютъ на себя особенное вниман³е двѣ. Одна на внутренней сторонѣ второго этажа; царь сидитъ въ красивомъ глубокомъ креслѣ; царица стоитъ возлѣ него и подаетъ ему какой-то плодъ, а онъ одной рукой беретъ ее за руку, а другой нѣжно треплетъ за подбородокъ; поза его превосходна, выражен³е лица такъ полно ласки и доброты, губы улыбаются такъ привѣтливо, а глаза смотрятъ такъ тепло и хорошо, что на картину эту смотришь, смотришь и глазъ отвести не хочется. Другая, еще лучшая, картина на наружной стѣнѣ третьяго этажа, такъ что разсмотрѣть ее хорошо можно только въ бинокль и отойдя довольно далеко. Рамзесъ играетъ съ женою въ шахматы. Видимо,