Картавцев Евгений Эпафродитович - Поездка в стовратные Фивы

онъ сдѣлалъ неожиданный для нея и опасный ходъ; она, только-что смѣявшаяся передъ тѣмъ, какъ будто слегка растерялась и удивленно приподняла лѣвую бровь. Одна изъ ногъ Рамзеса вытянута подъ столомъ и онъ слегка толкаетъ ногу жены; рука царицы съ откинутымъ широкимъ рукавомъ лежитъ на шахматномъ столикѣ, и Рамзесъ, протянувъ руку, чуть-чуть касается жениной ниже локтя, и по положен³ю пальцевъ видно, что тихонько гладитъ ее; удачный ходъ царя отразился на немъ: нижняя губа словно подобрана, какъ будто чтобы скрыть добродушно-насмѣшливую улыбку, которая все же пробивается наружу; голова наклонена впередъ, глаза смотрятъ весело и свѣтло.

   Высоко у египтянъ стояла женщина, и глубоко внѣдрено было семейное начало на основѣ вниман³я, любви и нѣжности къ женѣ и дѣтямъ. Это доказываютъ безчисленныя картины и надписи на стѣнахъ гробницъ и храмовъ и друг³е памятники; такъ, въ одномъ изъ послѣднихъ, въ "Наставлен³яхъ Пта-Хотепа",- соотвѣтствующемъ по значен³ю своему для истор³и быта Египта нашему Домострою Сильвестра,- между прочимъ, говорится: "если ты человѣкъ благоразумный, устрой хорошо домъ твой; люби жену твою безъ ссоръ, корми ее, говори съ нею - это краса членовъ твоихъ; обливай ее благовон³ями; весели ее, пока ты живъ; она - имущество, которое должно быть достойно своего владѣльца".

   Болѣе четырехъ часовъ пробыли мы въ Мединетъ-Абу. Къ завтраку нужно было поспѣть въ гостинницу, и въ половинѣ двѣнадцатаго мы были уже у Нила.

   Человѣкъ пятьдесятъ по прежнему работало въ водѣ, въ поискахъ за кольцомъ.

   У каждаго въ рукахъ - кубической формы жестянки, так³я, въ какихъ возятъ керосинъ,- снята только верхняя крышка. Стоятъ работающ³е длиннымъ рядомъ, плотно другъ возлѣ друга, жестянки опущены въ воду и каждый захватываетъ ими и загребаетъ въ нихъ песокъ. Шагахъ въ пяти за первымъ рядомъ работаетъ второй рядъ по слѣдамъ перваго, выбирая слѣдующ³й, болѣе глубок³й, слой песку. Когда жестянки наполнятся, весь рядъ выноситъ ихъ на берегъ, разсыпаетъ на пескѣ и, разгребая руками, ищетъ кольцо. Начальникъ полиц³и и консулъ лежатъ, развалясь въ лодкѣ, перевозящей насъ черезъ Нилъ, и изрѣдка окрикомъ подбодряютъ рабочихъ.

   Мы садимся въ лодку.

   - Тутъ есть представители почти каждой луксорской семьи,- говоритъ консулъ.

   А. И. безнадежно смотритъ на всю эту возню. Намъ кажется весьма рискованной мысль вычерпать изъ воды Нила слой песку въ полъ-аршина толщиной на пространствѣ саженъ тридцати въ длину и саженъ пятнадцати въ ширину. Но луксорцы смотрятъ на это видимо иначе и работаютъ уже болѣе пяти часовъ и живо, и весело. A. И. говоритъ. что ему совѣстно смотрѣть на нихъ. К. Я. соглашается и предлагаетъ ему во всякомъ случаѣ вознаградить слегка этихъ своеобразныхъ кладоискателей.

   - Дамъ я имъ сотню франковъ сегодня вечеромъ,- говоритъ А. И.:- а то и кольцо потерялъ, я совѣстно еще будетъ, что эти несчастные цѣлый день проработали изъ-за меня.

   Намъ пора было переѣзжать черезъ Нилъ,- иначе могли бы опоздать къ завтраку. Я поднимаюсь первый... Но что такое?! Направо отъ насъ раздались протяжные сдержанные крики: "хо, ох-хо, ох-хо-хо!" Работавш³е около насъ подняли головы, повернулись, смотрятъ. Еще крики, болѣе громк³е крики. Работающ³е кто медленно поворачивается, выходитъ на берегъ и бросаетъ жестянку, кто бѣгомъ кидается къ той кучкѣ людей.

   Смотримъ - какого-то феллаха подхватили на руки и подняли на воздухъ. Веселые, радостные крики слышатся со всѣхъ сторонъ. Консулъ вскочилъ, вскочилъ полицейск³й, вскочилъ и драгоманъ нашъ Дмитри. Всѣ трое кричатъ неистово. Имъ отвѣчаютъ веселые, довольные голоса.

   - Нашли кольцо, нашли! - говоритъ консулъ, и то же повторяетъ за нимъ m-r Дмитри.

   Толпа приближается къ намъ. Поднятый на руки феллахъ отбивается; его опускаютъ на землю, онъ лѣзетъ въ воду и, подойдя къ кормѣ, гдѣ сидитъ А. И., осторожнымъ, нерѣшительнымъ движен³емъ подаетъ ему кольцо. Сильное волнен³е и сомнѣн³е видны на лицѣ его:- "то ли кольцо", повидимому, думаетъ онъ. Совершенно машинально, съ какимъ-то отупѣвшимъ лицомъ, смотритъ А. И. на кольцо и видимо не вѣритъ удачѣ. Мгновенно сомнѣн³е его передается и намъ:- Не подкинули ли чужое?- вырывается замѣчан³е у К. Н.

   - Да смотрите же внутрь на надпись! - почти неистово кричу я.

   А. И. поворачиваетъ кольцо, нагибается, читаетъ. Еще секунда,- и радостное, торжествующее лицо его показываетъ намъ, что сомнѣн³я нѣтъ. Это его, его обручальное кольцо.

   - По-русски... и годъ... и... и мѣсяцъ, и число... имя...- заикаясь, говоритъ онъ.- Мое, мое! - и быстрымъ движен³емъ надѣваетъ его на палецъ, и опять, словно не вѣря тому, что самъ видѣлъ и прочелъ, снимаетъ его, читаетъ еще разъ и опять плотно надвигаетъ на палецъ.

   Съ шумомъ, смѣхомъ и крикомъ толпа окружаетъ лодку. Въ одну минуту сдвинули ее съ мели. Десятка два народу усѣлось съ нами, и мы плывемъ къ Луксору. Насъ встрѣчаетъ толпа, и толпа же провожаетъ насъ до воротъ гостинницы.

   Туда входятъ съ вами консулъ и три или четыре человѣка. Консулъ рѣшаетъ, что нашедш³й получитъ три наполеона, т.-е. 60 франковъ, цѣлое состоян³е для бѣднаго феллаха. А. И. просить дать ему 5 наполеоновъ, т.-е. 100 франковъ, и уплачиваетъ 1.000 франковъ, чтобы наградить всѣхъ работавшихъ, такъ какъ безъ общей работы одинъ ничего не сдѣлалъ бы.

   Послѣ того мы отправились осматривать луксорск³й храмъ, ближайш³й къ гостинницѣ и пристани.

   Теперь идутъ тамъ раскопки. Кто не видѣлъ подобныхъ работъ въ Мединетъ-Абу и Луксорѣ, тотъ едва-ли представитъ себѣ, как³я горы мусора накопляются мало-по-малу, среди развалинъ Ѳивъ. Ходили мы, напр., по одной изъ залъ луксорскаго храма; колонны тѣ же, что и въ древнихъ храмахъ, но только показались намъ поприземистѣе; но вотъ подходимъ къ новому ряду ихъ, и за нимъ обрывъ сажени три, четыре,- это французы вычистили мусоръ; въ этой части зала колонны обнажались отъ самаго основан³я, и теперь очевидно, что онѣ такъ же стройны и легки, какъ и въ другихъ храмахъ. Но какъ могло накопиться въ серединѣ храма мусору на три, четыре сажени въ высоту!?

   Съ луксорскомъ храмѣ особенно замѣчателенъ обелискъ у входа въ первый пилонъ; прежде ихъ было два: одинъ, меньш³й, подаренъ Франц³и Мегмедомъ-Али и украшаетъ теперь площадь Соглас³я въ Парижѣ, а другой - и выше, и болѣе тонкой работы - стоитъ еще на своемъ мѣстѣ. Въ томъ же храмѣ есть продолговатый залъ, въ родѣ корридора, раздѣленнаго вдоль на три части двумя рядами колоннъ; всѣхъ колоннъ этихъ 14, и каждая болѣе семи саженъ высоты.

   Нѣкоторыя изъ картинъ и надписей превосходно исполнены и очень интересны. Недалеко отъ святилища, напр., на одной изъ стѣнъ, представлено рожден³е строителя храма Аменотепа, причемъ боги не только присутствуютъ при этомъ, но и облегчаютъ матери тяжелое дѣло разрѣшен³я отъ бремени.

   Одна изъ надписей, прославляя фараона, говоритъ, что ему приносятъ въ дань "и дѣтей своихъ, и лошадей, и безчисленное количество серебра, желѣза и слоновой кости" - так³е даже народы, которые по удаленности своей "не знали не только путь къ Египту, но даже и самое имя его".

   Выстроенъ храмъ такъ, что длиною своей онъ параллеленъ Нилу; для защиты его отъ наводнен³й возведена была при Птолемеяхъ надежная плотина, вполнѣ сохранившаяся и понынѣ и у которой находится теперешняя луксорская пристань.

   Остатокъ дня мы употребили на выяснен³е себѣ, по имѣвшимся у насъ пособ³ямъ, нѣкоторыхъ подробностей, касавшихся религ³и и божествъ древнихъ египтянъ.

   Была ли религ³я ихъ единобож³емъ или многобож³емъ?

   Она была единобож³емъ по существу и многобож³емъ по формѣ, "пантеистическимъ единобож³емъ", какъ мѣтко характеризовалъ ее Шампол³онъ.

   "На вершинѣ египетскаго пантеона,- говоритъ Масперо,- парилъ богъ единый, безсмертный, несотворенный, невидимый, сокрытый въ недоступныхъ глубинахъ быт³я". Это - "Ну", творецъ и вседержитель. Онъ существо высшее, само собой и само въ себѣ зародившееся, всесовершенное и всезнающее. Не порожденный ни небомъ. ни землею, Ну - самъ отецъ отцовъ и матерей мать; самъ себѣ равный, недвижный въ своихъ совершенствахъ, онъ присутствуетъ и въ прошедшемъ, и въ будущемъ. "Я - все", гласитъ о немъ одна изъ надписей; "я - все, что было, есть и будетъ, и ни одинъ изъ смертныхъ не снялъ завѣсы, покрывающей меня". Ну всюду чувствуешь, но не осязаешь. Онъ наполняетъ вселенную, но никакой образъ не можетъ дать какое-нибудь, хотя бы самое слабое, представлен³е о немъ и о его велич³и. Вотъ почему египтяне не строили ему храмовъ, не пытались изобразить его въ какой-нибудь доступной пониман³ю человѣка формѣ и даже не рѣшались возносить непосредственно къ нему мольбы свои".

   Каждое проявлен³е Ну есть божество. Всѣ божества эти - и велики, и могущественны, но у всякаго свои особыя, только ему одному присущ³я черты и отдѣльная цѣль существован³я. Эти божества хотя и не въ полной мѣрѣ, но все же могутъ быть поняты человѣческимъ разумомъ, а потому люди въ состоян³и изобразить ихъ въ томъ или другомъ видѣ; сообразно съ свойствами каждаго люди могутъ обращать и обращаютъ къ нимъ молитвы свои.

   Божества эти - посредники между великимъ "Ну" и м³ромъ, людьми и вещами. Имъ строятъ храмы и приносятъ жертвы; изображен³ями ихъ украшаютъ виднѣйш³я и красивѣйш³я мѣста.

   Число этихъ божествъ очень велико. Одни изъ нихъ пользовались исключительнымъ уважен³емъ въ однѣхъ, а друг³я въ другихъ частяхъ Египта; одни считались какъ бы старшими и болѣе почетными, друг³я чествовались менѣе.

   Въ каждой мѣстности было три божества, троица, пользовавшаяся особымъ почетомъ. Первое лицо троицы - божество дѣятельное мужского пола; оно соединяется обыкновенно съ представителемъ болѣе коснаго принципа, олицетворяемаго богиней; соединен³е ихъ даетъ жизнь третьему существу, нерѣдко столь же и даже болѣе могущественному, нежели произведш³е его.

   Всего извѣстнѣе - троицы Мемфиса, Ѳивъ и Абидоса.

   Мемфисская троица - Фта, Сахтъ и Иммутесъ. Фта - "властитель мудрости, тотъ, что все исполняетъ съ искусствомъ и мудростью"; "онъ отецъ началъ, творецъ яйца, солнца и луны, тотъ, что воздвигнулъ сводъ небесный". Изображаютъ его обыкновенно стоящимъ на крокодилѣ (символъ побѣды надъ тьмою и зломъ) и съ священнымъ жукомъ на головѣ (символъ творен³я). Сахтъ - подруга Фта; она творящая и разрушающая сила природы, она изгоняетъ нечест³е, наказуетъ виновныхъ; изображаютъ ее въ видѣ женщины съ головою львицы. Иммутесъ - сынъ Фта и Сахтъ.

   Ѳиванская троица - Аммонъ, Му и Коонъ. Аммонъ во многихъ свойствахъ своихъ сливается съ Горусомъ или Ра, третьимъ лицомъ Абидосской троицы, и потому я не буду здѣсь говорить о немъ.

   Троица Абидоса - Озирисъ, Изида и Горусъ. Эта троица пользовалась исключительнымъ почетомъ не только въ Абидосѣ и прилегавшей къ нему части Египта, но и во всей странѣ, на что явно указываетъ множество храмовъ какъ въ нижнемъ, такъ и въ верхнемъ Египтѣ; ея же касается и множество надписей, такъ что египтологи всего полнѣе знакомятъ насъ съ этими именно божествами.

   Озирисъ - воплощенное добро и справедливость. Когда зло овладѣло м³ромъ, Озирисъ спустился на землю и началъ борьбу. Зло, въ лицѣ Тифона, брата Озириса, одолѣло его; онъ былъ убитъ, тѣло его изрублено на куски, и куски эти разбросаны по всей землѣ. Изида, неутѣшная жена Озириса, стала собирать куски этого дорогого ей тѣла, собрала ихъ и похоронила на островѣ Филэ, нѣсколько выше первыхъ пороговъ Нила, въ очаровательнѣйшей изъ мѣстностей Египта. Но, хороня куски тѣла Озириса, Изида не знала еще, что Озирисъ уже воскресъ. A между тѣмъ онъ не могъ не воскреснуть: зло могло временно подавить добро и справедливость, но погибнуть окончательно онѣ не могли. Великая жертва Озириса не осталась безъ слѣда: онъ самъ воскресъ вмѣстѣ съ добромъ и справедливостью. Сыну своему Горусу, восходящему с³яющему солнцу, поручилъ онъ отплатить Тифону за поруган³е добра и справедливости, и Горусъ исполнилъ волю отца.

   Озирисъ олицетворяетъ добро и справедливость; но временно онъ погибалъ, оставлялъ землю, поэтому онъ же является представителемъ солнца, оставившаго землю,- солнца въ ночи. Какъ представитель добра, Озирисъ овладѣваетъ душой каждаго умершаго, едва только перейдетъ она въ подземное царство, и онъ же защищаетъ ее тамъ отъ всякихъ нападен³й. Какъ представитель солнца въ ночи, Озирисъ указываетъ душѣ въ подземномъ царствѣ путь къ судилищу ея. Какъ представитель справедливости, Озирисъ судитъ душу и объявляетъ ей приговоръ. Судитъ же онъ въ присутств³и сына своего Горуса (восходящаго, с³яющаго солнца), причемъ Горусъ держитъ вѣсы, на одной чашкѣ которыхъ добрыя, а на другой злыя дѣла покойника, а Анубисъ (всегда изображаемый. человѣкомъ съ шакальей или собачьей головой) заправляетъ душой во время суда, между тѣмъ какъ Тоотъ (божество въ видѣ человѣка съ головой ибиса) записываетъ худыя и добрыя дѣла и постановленное Озирисомъ рѣшен³е.

   Итакъ, Озирисъ - олицетворен³е добра и справедливости и солнца въ ночи; онъ страдаетъ за зло, искупаетъ грѣхи людей; онъ - владыка и путеводитель души въ подземномъ м³рѣ, и онъ же верховный судья всѣхъ дѣлъ человѣческихъ.

   Изображаютъ его обыкновенно въ видѣ человѣка или мум³и съ зеленоватой головой.

   Изида - сестра и жена Озириса; въ ней прирожденная любовь къ добру; она стремится къ нему, чтобы оно оплодотворило ее; ея отчаян³е, ея слезы облегчаютъ воскресен³е Озириса. Изображаютъ Изиду въ видѣ женщины, на головѣ которой каменная табличка съ ея именемъ.

   Горусъ или Ра - сынъ Озириса и Изиды. Озирисъ - солнце въ ночи; его сынъ Горусъ - солнце восходящее, с³яющее. Онъ пользовался особымъ почтен³емъ и поклонен³емъ въ Египтѣ. Послѣ смерти и воскресен³я отца своего Озириса онъ, по его приказан³ю и при содѣйств³и Анубиса и Тоота, поражаетъ Тифона, представителя зла. По этому поводу "похоронный отпустъ" египтянъ (въ гробъ каждаго покойника клался такой отпустъ) говоритъ: "Силенъ Ра - слабо нечест³е. Высокъ Ра - попрано нечест³е, живъ Ра - погибло нечест³е". Блескъ побѣды надъ Тифономъ дѣлаетъ Горуса представителемъ торжествующей справедливости и торжествующаго свѣта. Какъ представитель торжествующей справедливости, онъ на судилищѣ Озириса держитъ вѣсы съ добрыми и злыми дѣлами; какъ представитель торжествующаго свѣта онъ восходящее, с³яющее солнце, явлен³емъ своимъ побѣдившее тьму; а такъ какъ яркое солнце есть солнце животворящее, то Гору,съ - творецъ всѣхъ существъ: животныхъ и людей.

   Будучи творцомъ людей, Горусъ естественный представитель нуждъ ихъ и ходатай за нихъ, и передъ другими божествами, и передъ самимъ великимъ Ну; отсюда и весьма распространенное поклонен³е ему.

   Вотъ какъ обращается къ Горусу тотъ же похоронный отпустъ: "Слава тебѣ, Горусъ, слава тебѣ! Когда ты движешься по тверди небесной, боги идутъ вслѣдъ за тобою съ радостными криками"... "Ты выходишь, ты восходишь, ты проходишь въ самой выси небесной истиннымъ благодѣтелемъ, по приказу Ну. Торжествуетъ небо, радуется земля, ликуютъ боги и люди".

   Горусъ считается также главнымъ покровителемъ Египта и отцомъ фараоновъ.

   Итакъ, Горусъ или Ра, восходящее с³яющее солнце, облегчаетъ страдан³я отца своего Озириса, побѣждаетъ зло и тьму, даетъ жизнь и свѣтъ всему на землѣ, помогаетъ отцу въ загробномъ судилищѣ и покровительствуетъ Египту и его фараонамъ.

   Изображаютъ Горуса различно; особенно же часто - человѣкомъ съ головой копчика, на которой покоится солнечный дискъ, охваченный сверху змѣей.

   Перечисленными божествами далеко, конечно, не исчерпывается египетск³й пантеонъ. Но всѣ они образуютъ одну семью, всѣ исходятъ изъ одного начала - отъ великаго Лу, всѣ представляютъ первичныя силы или явлен³я природы. Всѣ они лишь звенья между богомъ съ одной стороны, природой и людьми - съ другой. Они живутъ, движутся, борются и торжествуютъ. Но и борьба, и торжество ихъ - только изъ-за человѣка, и только ради человѣка.

   Въ вѣчной заботѣ своей о человѣкѣ,- божества, чтобы укрѣпить въ немъ благочест³е и имѣть при немъ всегдашнихъ представителей своихъ и наблюдателей за нимъ, вложили въ нѣкоторыхъ животныхъ частичку божественнаго существа своего. Естественно, что такимъ животнымъ люди оказывали особый почетъ и уважен³е. Одни изъ этихъ животныхъ распространяли наблюден³е свое на всю страну, и поэтому и почитались всюду - таковъ былъ Аписъ; друг³е были вл³ятельны въ одной мѣстности и не имѣли значен³я въ другой.

   Итакъ, единство бога и множественность формъ, подъ которыми проявился онъ - основная черта египетской ѳеогон³и. Каждая форма проявлен³я бога соотвѣтствовала одновременно и извѣстному принципу, и какой-нибудь силѣ или явлен³ю природы; Озирисъ, напр. - олицетворен³е добра и справедливости и представитель зашедшаго солнца,- солнца въ ночи. Поэтому-то Шампол³онъ былъ вполнѣ правъ, назвавъ религ³ю египтянъ "пантеистическимъ единобож³емъ".

   Общераспространенное понят³е о религ³и египтянъ далеко не соотвѣтствуетъ ея существу; второстепенная добавка къ вѣроучен³ю, касавшаяся почитан³я нѣкоторыхъ животныхъ, дала поводъ считать вѣру египтянъ системой грубаго обожан³я животныхъ; такою изображали намъ ее въ школѣ; къ этому, правда, прибавляли, что высш³е, развитые классы, поклоняясь животнымъ, видѣли въ нихъ, конечно, только образы божествъ; но и съ такою даже добавкой въ умахъ юношества складывались весьма превратныя понят³я.

   A между тѣмъ религ³я Египта - высокая религ³я, достойная гораздо большаго вниман³я, чѣмъ отводилось ей до сихъ поръ. Ихъ Ну, дѣйствительно, велик³й богъ. Онъ допустилъ дитя свое, Озириса, совершеннѣйшаго представителя добра, сойти на землю, пасть подъ ударами зла и умереть для того, чтобы добро и справедливость снова могли взять верхъ и спасти людей. Вся семья исшедшихъ изъ Ну боговъ - боги-учители и покровители человѣка - нравственные, честные, великодушные. Ни одинъ изъ нихъ не запятнанъ дурнымъ поступкомъ, ни одинъ не служитъ къ соблазну; каждый, напротивъ, даетъ огромный матер³алъ для размышлен³й и самыхъ глубокихъ, и самыхъ возвышенныхъ...

   Вечеромъ отправились мы, А. И. и я, посмотрѣть "алмей". Мы не разъ читали про ихъ танцы; одно изъ лучшихъ описан³й такихъ танцевъ встрѣчается у Флобера, кажется, въ "Ирод³адѣ"; знаменитая ихъ пчелка художественно описана Максимомъ Дюканъ и г. Крестовскимъ въ его "Дальнихъ водахъ и странахъ". Еще въ Каирѣ думали мы взглянуть на алмей, но знакомцы наши, мѣстные публицисты, объяснили, что тамъ алмей нерѣдко притѣсняетъ полиц³я, и что лучш³я изъ нихъ перебираются на время сезона путешественниковъ въ Ѳивы. Здѣсь же въ Луксорѣ оказалось, что за окончан³емъ сезона хорош³я алмеи уже выѣхали, остались же только третьестепенныя. Рѣшили мы взглянуть хоть на этихъ. Звали съ собой К. Н., но онъ сталъ браниться и говорить, что на "срамныя" зрѣлища не ходитъ.

   Повели васъ съ фонарями - и вели довольно долго. По дорогѣ Дмитри купилъ нѣсколько бутылокъ вина. Наконецъ, у небольшого, низенькаго домика потушили огонь и осторожно постучали нѣсколько разъ. Дверь открыла какая-то старуха, которая и провела насъ черезъ дворъ къ небольшой постройкѣ; черезъ низенькое крылечко вошли мы въ невысокую комнату, аршинъ семь, восемь длины и аршинъ пять, шесть ширины. Вся комната устлана цыновками; у одной изъ стѣнъ широчайш³й диванъ, высотой менѣе шести вершковъ, а длиной во всю ширину комнаты; въ противоположной сторонѣ нѣсколько низкихъ скамеечекъ, обитыхъ ковровой матер³ей; съ потолка виситъ лампа, въ родѣ тѣхъ, что приняты у насъ въ учебныхъ заведен³яхъ; на подоконникахъ - разная домашняя утварь.

   Насъ встрѣтили три женщины и одинъ мужчина. Усадили на диванъ и стали разсыпаться въ любезностяхъ; переводилъ ихъ намъ Дмитри. Мы отвѣчали поднесен³емъ вина, руками того же Дмитри. Черезъ нѣсколько времени мужчина, встрѣтивш³й насъ, вышелъ. Ему вынесли одну изъ скамеекъ, на которой онъ помѣстился за дверью на крылечкѣ, и началъ играть. Двѣ женщины стали переминаться съ ноги на ногу, какъ бы подготовляя себя къ танцамъ; потомъ движен³я ихъ сдѣлались нѣсколько быстрѣе, но ни изящества, ни красоты въ нихъ не было. Къ игравшему на дудкѣ присоединилась старуха, мѣрно бившая въ бубны. Женщины мало-по-малу раздѣвались и, наконецъ, на нихъ не осталось ничего, кромѣ ботинокъ на босу ногу. Все это было въ высшей степени противно. Мы скоро сказали, что съ насъ довольно. Женщины моментально одѣлись, а Дмитри объяснилъ, что третья, оставшаяся въ комнатѣ, молодая и довольно интересная, хочетъ протанцовать намъ свой любимый танецъ. Мы стали-было отнѣкиваться, но и Дмитри, и танцорка, настаивали. Танцовала она въ томъ же костюмѣ, въ которомъ мы нашли ее по приходѣ, и танцовала хотя и безъ особаго увлечен³я, но очень недурно.

   Музыка шла медленнымъ темпомъ, но мотивъ премилый. Сначала алмея что-то выдѣлывала на мѣстѣ, потомъ стала сгибать ноги какъ разъ такъ, какъ нужно, чтобы сдѣлать реверансъ; затѣмъ изгибала тѣло, то наклоняясь впередъ горизонтально и почти касаясь пола, то откидываясь назадъ, то медленно вращаясь слѣва направо и справа налѣво; но куда бы ни двигалось тѣло, нижняя часть ногъ - отъ колѣна до ступни - и голова были совершенно недвижны. О плавности движен³й можно судить по тому, что она поставила на голову пустую бутылку, а на горлышко ея зажженную стеариновую свѣчку, и не только бутылка, но даже и свѣча, ничѣмъ не поддерживаемыя, не шелохнулись ни разу.

   Послѣ танца этого Дмитри раскупорилъ одну изъ бутылокъ. Хозяйка стала пить и поить Дмитри. Не прошло и пяти минутъ, какъ одна изъ нихъ усѣлась возлѣ насъ на диванъ. Въ то же время Дмитри, схвативъ другую, сталъ обнимать и цѣловать ее и говорилъ, обращаясь къ намъ: "il faut les encourager". Что за курьезную картину изображалъ этотъ старый, жирный сатиръ, обнимая танцорку! Но было очевидно, что и хозяйки, и чичероне нашъ, имѣли очень превратныя понят³я о намѣрен³яхъ нашихъ, а потому мы поспѣшили встать, раскланяться и уйти безъ дальнихъ околичностей.

   Какъ потомъ смѣялся надъ нами К. Н., когда мы все разсказали ему!

   - И подѣломъ вамъ! Въ вертепѣ побывали, 60 франковъ за это заплатили,- ну, и подѣломъ вамъ, господа!

  

  

   23-го марта, утромъ рано, отправились мы пѣшкомъ осмотрѣть въ подробности большой карнакск³й храмъ и друг³я связанныя съ нимъ постройки.

   Послѣ завтрака, въ трет³й разъ, поѣхали на лѣвую сторону Нила. Въ поляхъ работающихъ было немного; большая часть хлѣбовъ ужъ убрана, а пахота для третьяго посѣва еле-еле начинается. Убираютъ египтяне жатву очень своеобразно; они не только не косятъ, они даже не жнутъ, а просто-напросто руками вырываютъ вызрѣвш³я растен³я и тутъ же вяжутъ ихъ въ небольш³е снопики. Если въ корняхъ оказываются земляные комья, они обтряхиваютъ ихъ. Работа эта, конечно, куда копотливѣе нашей уборки, но зато она разрыхляетъ въ извѣстной степени землю, да и сверхъ того на нивѣ не пропадаетъ ни одинъ стебель, а если хлѣбъ не перезрѣлъ, то не упадетъ ни одинъ колосъ, ни одно зерно. Послѣ такой уборки поле совсѣмъ не имѣетъ того вида, какъ у насъ; оно скорѣе похоже на только-что тщательно вспаханное и забороненное. Такая уборка принята не только для злаковъ, но и для травъ; ихъ также рвутъ руками, но только не вяжутъ въ снопы, а даютъ полежать на солнцѣ, потомъ собираютъ въ кучи, навьючиваютъ на ословъ, везутъ въ деревню и тамъ только складываютъ въ запасъ.

   Пашутъ плугами самаго первобытнаго устройства. Запряжка - невольно останавливающая непривычнаго человѣка; идутъ часто въ плугѣ вмѣстѣ волъ и оселъ, верблюдъ и корова; лошади же въ упряжи мы не видѣли ни разу въ Египтѣ, кромѣ, конечно, Александр³и и Каира.

   Еще одна особенность этой части Египта. Несмотря на то, что намъ приходилось не разъ цѣлыми часами ѣздить и ходить при 50-55° жары по Цельз³ю (40-44° по Реомюру), въ тѣни никто изъ насъ не вспотѣлъ ни разу; воздухъ до того сухъ, что влажность на тѣлѣ испаряется моментально. Здѣсь, въ стовратныхъ Ѳивахъ, быть можетъ самая сухая мѣстность земного шара. Поясъ тропическихъ дождей начинается южнѣе; съ сѣвера дожди сюда тоже не доходятъ, такъ какъ до Средиземнаго моря болѣе 800 верстъ; съ востока, отъ Краснаго моря, долина защищена горами, а съ Запада тянутся безбрежныя песчаныя пустыни - Лив³йская и Сахара.

   Дождь въ Ѳивахъ бываетъ въ два, три года разъ, въ видѣ сильнѣйшаго тропическаго ливня, весьма впрочемъ непродолжительнаго. Его хватаетъ, чтобы обмыть пилоны, колонны и статуи храмовъ, но сырость пропадаетъ очень скоро. Этою сухостью воздуха, быть можетъ, и объясняется то поразительное явлен³е, что картины, раскрашенныя четыре, пять тысячъ лѣтъ тому назадъ, всюду сохранились очень удовлетворительно; а если онѣ писаны на тѣневой сторонѣ стѣнъ и колоннъ или на потолкѣ, то краски ихъ такъ свѣжи и ярки, что имъ можно дать столько лѣтъ, сколько тысячелѣт³й тому назадъ наложены онѣ.

   На этотъ разъ мы смотрѣли Ремез³онъ и колоссы Мемнона. Ремез³онъ, погребальный памятникъ, въ видѣ храма, сооруженный Рамзесомъ II, въ воспоминан³е собственнаго его царствован³я, побѣдъ и славы и чтобъ замѣнить ему гробницу. Въ сочинен³яхъ греческихъ писателей Рамзесъ II извѣстенъ подъ именемъ Сезостриса Великаго; его долго считали грознѣйшимъ и славнѣйшимъ изъ фараоновъ-завоевателей. Имя его стоитъ на огромномъ числѣ памятниковъ, подъ описан³ями и картинами блистательнѣйшихъ побѣдъ. Однако тщательныя изслѣдован³я послѣдняго времени приводятъ къ тому, что ореолъ славы, окружавш³й его, меркнетъ все болѣе и болѣе. Онъ дѣйствительно былъ и побѣдитель, и завоеватель, но совершилъ далеко не всѣ тѣ дѣла, которыя прежде ему приписывались. Многое, что было сдѣлано предшественниками его, и въ особенности Тутмесомъ III, онъ для чего-то пожелалъ представить какъ собственныя свои дѣла; достигнуто это простымъ, хотя и оригинальнымъ способомъ, вводившимъ потомъ въ заблужден³е мног³я поколѣн³я. Я говорилъ уже выше, что у каждой картины и у каждой большой надписи есть "картушъ" царя, до котораго онѣ относятся ("картушъ" - имя царя, написанное ³ероглифически и обведенное овальной чертой). Рамзесъ II распорядился выбить мног³е картуши Тутмеса III и нѣкоторыхъ другихъ фараоновъ и на мѣстѣ ихъ приказалъ начертать свои. Такимъ образомъ, послѣдующ³я поколѣн³я, видя картины и читая надписи, относили къ его дѣламъ многое, сдѣланное Тутмесомъ III и ближайшими его преемниками. Такая поддѣлка могла имѣть тѣмъ болѣе успѣха, что храмы воздвигались обыкновенно цѣлыя столѣт³я и память людей, вопреки надписямъ, не легко удерживала свѣден³я, как³я именно картины той или другой части здан³я относятся до того или другого фараона.

   Но Ремез³онъ, къ которому пр³ѣхали мы, безспорно - создан³е Рамзеса II. Сохранилось отъ этого храма меньше, чѣмъ отъ остальныхъ трехъ большихъ храмовъ Ѳивъ: карнакскаго, луксорскаго и Мединетъ-Абу, такъ какъ онъ сильнѣе всѣхъ пострадалъ при землетрясен³и 27 года до Р. X. Размѣры храма были очень обширны, а по красотѣ формъ и по богатству украшен³й онъ, кажется, превосходитъ всѣ друг³е. Во дворѣ, слѣдующемъ за первымъ пилономъ, лежатъ остатки огромной статуи Рамзеса, невольно поражающ³е зрителя. Высота статуи была въ восемь съ половиной саженъ, а вѣсъ - около 81.000 пудовъ. И вся громада эта выработана изъ одной каменной глыбы. Невольно поражаешься терпѣн³емъ людей, рѣзецъ которыхъ способенъ былъ выполнить такую работу, и удивляешься механическимъ средствамъ, давшимъ возможность на сотни верстъ двигать так³я чудовищныя массы. Но сколько затрачено было съ другой стороны безсмысленнаго труда также и персами, которые, по приказан³ю Камбиза, сбросили съ пьедестала и обезобразили такую поразительную статую!

   Картины, сохранивш³яся въ храмѣ, посвящены изображен³ю личныхъ подвиговъ фараона, его строителя. На одной изъ нихъ войско его обращено уже въ бѣгство, но онъ бросается въ толпу враговъ, поражаетъ вождя ихъ и возвращаетъ побѣду знаменамъ своимъ. Потолокъ одной изъ залъ храма выкрашенъ въ цвѣтъ небесной лазури и усыпанъ золотыми звѣздами.

   Колоссы Мемнона не далѣе версты отъ Ремез³она; лицомъ они обращены къ Нилу, спиной къ горамъ. Мы подъѣзжали къ нимъ сзади. Странное впечатлѣн³е производятъ эти исполины, возвышающ³еся среди гладкаго, какъ ладонь, поля. Сидятъ они рядомъ, высоко къ небу вздымаютъ свои головы, а вокругъ нихъ все голо, пустынно, уныло; ни постройки, ни груды камней, ни дерева, ни куста, ни былинки,- одна сѣрая ровная поверхность засохшаго нильскаго ила.

   Эти колоссы - самыя больш³я статуи въ м³рѣ. Обѣ почти одинаковыхъ размѣровъ, обѣ изъ цѣльнаго куска камня, обѣ около десяти саженъ высоты. Изображаютъ онѣ, кажется, Аменотефа III, сидящаго плотно, сжавъ колѣни и ноги, опустивъ руки вдоль туловища и чуть-чуть наклонивъ голову.

   Одна изъ нихъ снаружи очень попорчена, другая нѣсколько расколота сверху. Кто говоритъ, что это дѣло землетрясен³я, а кто - и, кажется, съ большимъ основан³емъ - что это работа Камбиза. Расколотая статуя - славный, нѣкогда звучавш³й при восходѣ солнца, колоссъ. Въ настоящее время доказано, что издававш³еся колоссомъ звуки совсѣмъ не были дѣломъ воображен³я слушателей или обмана со стороны жрецовъ; есть въ Египтѣ нѣкоторые роды камней, которые, будучи смочены ночью росой, начинаютъ быстро терять влагу при первыхъ лучахъ восходящаго солнца, и въ нихъ при этомъ происходитъ какое-то сотрясен³е или движен³е частицъ, сопровождаемое звукомъ. Чтобы слышать этотъ звукъ, нужно, конечно, чтобы масса камня была очень велика и хорошо очищена отъ всякихъ другихъ тѣлъ. Экспедиц³я ученыхъ, сопровождавшая Наполеона въ Египетъ, занесла въ свои журналы, что въ карнакскомъ храмѣ на восходѣ солнца нерѣдко мног³е изъ членовъ ея слышали звуки, очень подходивш³е по описан³ю греческихъ авторовъ къ тѣмъ, что издавала одна изъ статуй Мемнона, только звукъ этотъ былъ слабѣе, что и понятно, такъ какъ въ карнакскомъ храмѣ ни одного монолита, подобнаго колоссамъ Мемнона, не было. Звуки свои колоссъ издавалъ до временъ Птолемеевъ. Тогда вздумали поправить изъяны, сдѣланные временемъ въ статуѣ, и среди работъ этихъ, сопровождавшихся закраской и даже замазкой шапки на головѣ великана, онъ вдругъ замолкъ, повидимому, на вѣки.

   У поднож³я этихъ исполиновъ, также какъ и среди развалинъ карнакскаго храма, можно вполнѣ ясно видѣть, какъ повышается почва Египта, подъ вл³ян³емъ слоевъ ила, отлагаемыхъ разливами Нила. Камни, на которыхъ стоятъ колоссы, на нѣсколько уже аршинъ въ илѣ, между тѣмъ какъ прежде вода никогда не доходила до нихъ. Въ карнакскомъ храмѣ илъ въ серединѣ храма и, кромѣ того, по колоннамъ и пилонамъ совершенно ясно, до какой высоты захватываетъ ихъ вода; она придала другой цвѣтъ камнямъ, да и кромѣ того точитъ камень такъ, что уже теперь основан³я колоннъ тоньше и болѣе разрушены, чѣмъ середина и верхушка ихъ. Чѣмъ дальше, тѣмъ выше подниматься будетъ вода, будетъ портить велик³я развалины и заносить ихъ иломъ. Если ближайш³я поколѣн³я не займутся тѣмъ, чтобы оградить всѣ памятники египетской старины крѣпкими сплошными каменными плотинами.- храмы, конечно, не простоятъ столько вѣковъ, сколько видѣли они уже до сихъ поръ...

   Вторую половину и вечеръ этого дня провели мы очень разнообразно. Сначала пошли къ консулу. Угостилъ онъ насъ кофе и вареньемъ съ холодной водой, потомъ далъ цѣлое представлен³е. Вооружилъ нѣсколько человѣкъ такими щитами и копьями, которыми дерутся махдисты, и въ первой отъ крыльца комнатѣ своего дома устроилъ нѣчто въ родѣ турнира. Зрѣлище оказалось довольно забавное. Люди консула, частью уроженцы Судана, частью принимавш³е участ³е въ экспедиц³и противъ Махди, изображали собой дикарей и всѣ пр³емы борьбы ихъ; они то извивались какъ змѣи, то присѣдали, прикрываясь щитами, то ползли, держа щитъ выше головы, то кувыркались и прыгали, норовя поразить противника. Все это дѣлалось довольно ловко; но какъ все это въ дѣйствительности жалко и ничтожно не только передъ ужасной шрапнелью или ружейными залпами, но даже я передъ сѣрой щетиной штыковъ хотя бы и развернутаго строя!

   Послѣ боя бельг³йцы отправились домой, а насъ консулъ повелъ по домамъ и лавкамъ разныхъ антиквар³евъ. Спутники мои купили как³я-то мелочи; К. Н. между прочимъ, пр³обрѣлъ маленькую статуэтку Озириса, которой по малой мѣрѣ 4.000 лѣтъ отъ роду. Когда же совсѣмъ стемнѣло, мы всѣ пятеро путешественниковъ, оба драгомана, консулъ и трое слугъ его, двинулись на ослахъ въ карнакск³й храмъ посмотрѣть его ночью при бенгальскихъ огняхъ.

   Луна еще не всходила, и дорога совсѣмъ была не видна. Не отъѣхали мы и полуверсты отъ Луксора, а въ воздухѣ уже все замерло - ни звука, ни шелеста вѣтерка. Иногда попадались намъ пальмы; фантастически вырисовываются онѣ въ темнотѣ, и какъ-то странно глядятъ сквозь вѣтви ихъ мерцающ³я въ небѣ звѣзды. Но вотъ впереди передъ нами сумрачно и высоко въ небо подымается какая-то громадная темная масса: это - первый исполинск³й пилонъ; вотъ мы уже подъѣхали къ нему вплотную, вотъ вступили въ серединный проѣздъ; глухо отразились отъ стѣнъ его звуки копытъ нашихъ осликовъ, и таинственно глядѣло темное пространство перваго двора; мы въѣхали туда и спѣшились.

   Въ залѣ колоннъ и во дворѣ карр³атидъ и обелисковъ m-r Дмитри показалъ намъ десятка полтора картинъ,- одна другой лучше. Онъ то заставлялъ насъ уйти въ глубь залы, а самъ въ серединѣ центральнаго прохода зажигалъ красный, син³й, желтый или зеленый огни; то помѣщалъ насъ въ серединѣ, а освѣщен³е дѣлалъ сбоку; то посылалъ насъ дальше въ глубину храма, то заставлялъ подняться на нѣкоторую высоту, а самъ оставался внизу. Эффектъ освѣщен³я былъ безспорно особенно хорошъ тогда, когда свѣтъ, все поднимаясь, доходилъ до верхушекъ колоннъ. Колонны эти при громадной высотѣ ихъ кажутся снизу слившимися съ небомъ, и только въ тѣ моменты, когда пламя засвѣтитъ особенно ярко и дойдетъ до верхушекъ ихъ,- сумрачно и строго выдвинутся съ воздушной высоты ихъ широк³я капители, станутъ видны на нѣсколько мгновен³й и потомъ опять мало-по-малу тонутъ во мракѣ ночи, и самая ночь, по мѣрѣ того, какъ догораетъ и гаснетъ огонь, спускается ниже и ниже, наконецъ охватываетъ также и насъ.

   Когда всѣ огни были сожжены, мы вереулись на большой дворъ; оказалось, взошла луна,- правда, въ видѣ узкаго серпа, но все же прибавляя много свѣта. Мы думали возвращаться, но Дмитри услалъ ословъ и погонщиковъ въ противоположную часть храма, и намъ предстояло сдѣлать по развалинамъ чуть не цѣлую версту. Дмитри совѣтовалъ осторожность и вниман³е, чтобы не наткнуться въ темнотѣ на острые углы многочисленныхъ каменныхъ грудъ. Мы ничего противъ прогулки не имѣли; друг³е же были какъ будто недовольны. Но Дмитри явно до тонкости зналъ свое дѣло, и едва вступили мы въ середину развалинъ, какъ всѣ сразу и вполнѣ оцѣнили его распоряжен³я.

   Мы до сихъ поръ видѣли развалины эти при яркомъ с³ян³и дня, въ глубокой темнотѣ и при дрожащемъ неровномъ свѣтѣ бенгальскихъ огней; теперь увидѣли мы ихъ въ полусвѣтѣ молодого мѣсяца. Картина вышла поразительная; описывать ее я не берусь. Этотъ лѣсъ колоннъ, таинственно дремлющихъ въ полумракѣ ночи; эти тонк³я иглы обелисковъ, какъ бы пронизывающ³я снизу вверхъ и воздухъ, и небо; эти неправильно изломанныя, угловатыя развалины, то рѣзко выступающ³я освѣщенными углами, то уходящ³я въ глубь, въ полутѣнь, а потомъ и въ совершенную тьму,- все это и фантастично, и красиво въ высочайшей степени. Но все это, быть можетъ, еще превосходятъ заваленные мусоромъ проходы пилоновъ боковыхъ храмовъ съ разросшимися на нихъ пальмами; сквозь возносящ³яся къ небу вѣтви этихъ исполиновъ прорываются таинственныя тѣни; онѣ то движутся на встрѣчу намъ, ростутъ и словно хотятъ охватить и заполонить насъ, то вдругъ быстро, словно боязливо трепеща, удаляются отъ насъ и исчезаютъ.

   Всѣ мы разсыпались; каждый отыскивалъ путь по одному лишь общему направлен³ю. Никому не хотѣлось говорить; никто не былъ радъ, если кто другой подойдетъ и вопросомъ или замѣчан³емъ своимъ помѣшаетъ отдаваться всѣми силами души наслажден³ю дивными развалинами этихъ въ безпорядкѣ разбросанныхъ, громадныхъ пилоновъ, воротъ, залъ, колоннъ, насыпей, пальмъ, всего этого, освѣщеннаго слабымъ с³ян³емъ мѣсяца, будто стыдящагося того, что онъ явился въ небѣ такой маленьк³й и блѣдный, явился и смѣетъ спорить съ красавицей Венерой, сыплющей съ ея гордой высоты цѣлый фонтанъ самоцвѣтныхъ, играющихъ всѣми лучами, камней...

   Вотъ и наши ослы. Неохотно, вяло и молча усаживаемся мы на нихъ. Консулъ затараторилъ съ драгоманомъ бельг³йцевъ; они ѣдутъ впереди, и весь караванъ нашъ вытянулся такъ, что я и Дмитри, ѣдущ³е сзади, уже не слышимъ говора передовыхъ; ѣдемъ мы молча. Дмитри не мѣшаетъ мнѣ наслаждаться южной ночью и уноситься мыслью далеко, далеко...

   Но вотъ раздался протяжный, жалобный стонъ. Еще разъ, и еще, и еще. Какъ щемяще дѣйствуетъ онъ! Онъ надрываетъ душу. Я оборачиваюсь къ Дмитри.

   - Что такое? Неужели здѣсь дитя?! ночью!

   Улыбкой отвѣтилъ онъ мнѣ.- Это г³ена, обыкновенная г³ена. Нерѣдко арабы сосѣднихъ деревень вывозятъ сюда падаль. На нее собираются г³ены и шакалы. На нихъ любятъ охотиться англичане въ храмѣ или возлѣ него; такъ чтобы не отбивать отсюда звѣрей, здѣшн³е жители и вывозятъ сюда падаль, хотя бы охотниковъ и не было.

   Опять послышался тотъ же стонъ, но уже дальше и слабѣе.

   Минутъ черезъ двадцать мы опять были въ Луксорѣ. Ѣдемъ черезъ все поселен³е и по базарной площади подъѣзжаемъ къ мечети, гдѣ сегодня торжественное служен³е въ память какого-то святого шейха, особенно почитаемаго въ этой мѣстности.

   Вводятъ насъ боковымъ входомъ, надѣваютъ туфли, ведутъ узкимъ корридорчикомъ, и затѣмъ мы оказываемся на самыхъ почетныхъ мѣстахъ: справа - миргабъ, слѣва - гробница шейха. Часть мечети, гдѣ мы теперь, устлана коврами; все же остальное пространство - цыновками. Здѣсь сидитъ губернаторъ, кади, мулла, полиц³ймейстеръ, консулъ, еще три, четыре человѣка и мы. Всѣ сидятъ, поджавъ подъ себя ноги. Черезъ минуту послѣ того, какъ усѣлись мы, явился негръ, чернѣе чернаго дерева, весь словно отполированный; онъ въ бѣломъ костюмѣ и чалмѣ, съ бѣлыми, какъ жемчужина, зубами, съ ярко-красными губами и такого же цвѣта туфлями; въ рукѣ подносъ съ графинами и стаканами - это лимонадъ и сахарная вода; ловкимъ и красивымъ движен³емъ поднесъ онъ угощен³е нашей спутницѣ дамѣ, бельг³йкѣ, потомъ намъ, потомъ губернатору и прочимъ.

   Напиться было очень кстати - жарко и душно. Черезъ двѣ, три минуты тотъ же негръ обнесъ всѣхъ тамарисковымъ шербетомъ, а потомъ явился въ трет³й разъ, нагруженный блюдцами со всевозможными сластями. Пили и ѣли всѣ сидѣвш³е въ почетномъ отдѣлен³и мечети. Совершенно неожиданно раздались вдругъ звуки хорового пѣн³я. Пѣло человѣкъ тридцать; голоса молодые и сильные. Пѣн³е это хотя и носило тотъ же характеръ, какъ и въ оперѣ, которую уже слышали мы въ Каирѣ, но было гораздо менѣе носовое, менѣе даже гунявое, нежели греческое. Иногда хоръ голосами дѣлалъ такъ, какъ будто онъ по ступенькамъ поднимается все вверхъ выше и выше. Не знаю, что именно (я очень плохой цѣнитель и знатокъ музыки и пѣн³я), но что-то въ хорѣ этомъ напомнило мнѣ теноровую сольную парт³ю извѣстнаго духовнаго концерта "Господи, Боже израилевъ". Затѣмъ хоръ словно спускался назадъ ниже и ниже, высок³е голоса пѣли тише, потомъ вовсе замолкали; усиливались же и расширялись звуки альтовъ, басовъ и октавъ. Во всякомъ случаѣ, пѣн³е было очень недурное.

   Пробыли мы въ мечети съ часъ, или три четверти часа. К. Н. ходилъ къ хору; остальные сидѣли на своихъ мѣстахъ.

   Проводили насъ очень любезно, сначала внизъ, а потомъ съ факелами до самой гостинницы.

  

  

   24-го марта встали мы изъ-за духоты рано, хотя никуда не собирались, такъ какъ въ 11 часовъ уходитъ пароходъ, съ которымъ оставимъ мы Ѳивы. Уложились, сходили къ фотографу, накупили его работъ, напились кофе, разсчитались въ гостинницѣ и отправили вещи на пристань.

   Въ четверть одиннадцатаго зашли проститься къ консулу.

   Мы застали его въ очень возбужденномъ состоян³и. Онъ о чемъ-то горячо спорилъ съ драгоманомъ нашимъ Дмитри. Дмитри, видимо сильно выпилъ, лицо совершенно багровое, сидитъ въ углу комнаты, насупясь, и не всталъ даже, когда мы вошли.

   Видя, что происходитъ крупный разговоръ, К. Н. спросилъ консула, въ чемъ дѣло. Тотъ уклонился отъ отвѣта. Дмитри изрѣдка словно стрѣлялъ отрывочными фразами. Мы смотрѣли и ничего не понимали. Послѣ какого-то восклицан³я Дмитри, консулъ не выдержалъ и, обращаясь къ К. Н., сказалъ: "онъ недоволенъ семью двадцати-франковиками, которые я, по приказан³ю вашему, выдалъ ему послѣ находки кольца; онъ требуетъ еще".

   - Как³е семь наполеоновъ! никогда и никто изъ насъ не просилъ ничего давать ему. Онъ-то въ находкѣ кольца при чемъ? Что это значитъ?!

   Консулъ объясняетъ, что Дмитри, тотчасъ послѣ получен³я имъ, консуломъ, 1.000 франковъ - пришелъ и сказалъ, что мы приказали выдать ему 140 франковъ; "я и не смѣлъ ослушаться и выдалъ",- съ выражен³емъ неожиданной застѣнчивости, заключилъ онъ.

   - Лжетъ! ничего мнѣ не давалъ, самъ все забралъ; народу развѣ двѣсти, двѣсти пятьдесятъ франковъ досталось.

   - Не вѣрьте этому мерзавцу! - вопилъ консулъ.

   Видимъ ясно, что тутъ что-то нечисто; понимаемъ, что провели насъ, или, скорѣе, не насъ провели, а обидѣли населен³е. Мы готовы рѣзко вмѣшаться въ дѣло. Но до насъ долетаетъ свистокъ подходящаго изъ Ассуана парохода; стоитъ онъ только ¹