Новиков Михаил Петрович - Письма к разным лицам

   493

   В 1902 году за участие в комитете по выяснению нужд сельскохозяйственной промышленности (учрежденном Витте) по распоряжению Плеве я снова был арестован и отправлен в распоряжение Департамента полиции. Сидел 2 месяца в одиночке Питерского ДПЗ, где чуть было не сошел с ума. Имел интересные допросы Лопухиным. И только заступничество Толстого спасло тогда меня от длительного заключения, ограничив двумя годами высылки под надзор.

   В 1904 году я отказался идти на японскую войну, как запасной, и снова пережил инсценировку расстрела. Полковой адъютант вывел меня в темный коридор за пустые ящики и, наскакивая на меня с револьвером, сделал два выстрела около моего носа. У меня с того раза поседели волосы.

   А в 1914 году за подписание воззвания против начавшейся империалистической войны, в числе 29 человек, весь 1915-й год я просидел в Тульской тюрьме и в марте 1916-го был судим Московским военно-окружным судом, причем суд этот за 11 дней разбора мы обратили в открытое осуждение войны и настолько этим привязали к себе двухтысячную публику и самый состав суда, что у него не хватило духу нас осудить, и нас освободили, признавши виновными в преступлении, по закону не наказуемом. А ведь могла быть крепость или каторжные работы. Здесь подготовлялась революция и развал царской армии.

   После революции я был сейчас же избран председателем волисполкома, производил разоружение стражников и урядников. Брал на учет товары торговцев и хлеб и имущество помещиков. Первый в волости высказывался за изъятие церковных ценностей. Первый шел по рынкам и деревням собирать помощь голодающим в Поволжье. Нес бесплатные обязанности председателя школьного совета, нарзаседателя, секретаря у комиссара и т. п. Был до архангельской ссылки селькором "Бедноты", писал по разным серьезным вопросам и всегда видел отражение своих мыслей и в прениях на съездах и в распоряжениях правительства. А статьей в "Бедноте" "Нужен ли приказ?" вызвал дискуссию, закончившуюся расширением прав сельсоветов. Правда, как крестьянин, я не был стопроцентным марксистом, но этого от меня и не требовали. Да и не вижу я этого не только в крестьянах, но и у большинства партийцев, именуемых оппортунистами, что ежедневно видно из газетных сообщений. Недаром же М. Горький, прочитавши мою книжечку "Дедовские порядки на пересмотр", закончил рецензию о ней такими словами: "Такие люди, как вы и ваш сын, нужны русскому народу как воздух и

   494

   свет". (Напечатано в N 72 "Сельскохозяйственной газеты" СНКома за 1929 год.) Теперь пишется история заводов, я в ней тоже мог бы принять участие и огласить факты пробы трехлинейных винтовок на фабрике, бывшей Корзинкина, впечатления рабочих от коронации и т. п.

   По моему прошлому мне ведь надо бы быть на пенсии у государства или служить в наркомземе, как старому и опытному крестьянину, а меня травят как бешеную собаку по гадкой клевете господ Киреевых, которым угодно на моей жизни строить свою карьеру и доказывать свою верноподданность. Как своего близкого земляка, я прошу вас подумать над моей судьбой и помочь мне снять с меня позорное пятно ошельмованного человека, чтобы я мог вернуться к себе в Боровково и поработать в своем колхозе. А уж если я такой обреченный и мне по непонятной мне причине надо умирать на чужбине (а это, если вы сами бывали в ссылках, понимаете, как тяжело), то я даю слово после реабилитации не вертаться на родину. Сделавшись свободным, я могу жить в Москве у родных или в любом районе и колхозсоюзе работать по укреплению колхозов, или в редакциях газет. (Не Киреевы же будут укреплять колхозы, а мы, крестьяне-опытники.)

   Я старику и после моей мучительной жизни с борьбой и страданиями за более культурный, трезвый и агрикультурный быт в крестьянской жизни мне тяжко нести такой крест от советской власти, ничем того не заслуживая. Тяжко чувствовать себя в положении бродячей собаки в то время, как я бы мог быть так полезен для нашего нового строительства.

   Помогите, Матвей Федорович!

   Два-три месяца назад я писал об этом же начальнику ОГПУ Московской области. Но ответа нет и, по-видимому, не будет. Писал еще Владимиру Дмитриевичу Бонч-Бруевичу (который меня знал еще до революции), но, очевидно, его нет в Москве, и мое письмо до него не дошло.

  

  

  

   Уважаемый Алексей Максимович! Я прочитал ваше письмо о написании "Истории деревень", и это придало мне смелости написать вам.

   495

   Я тот самый "дед Новиков", которого вы так расхваливали в письме из Сорренто от 9 апреля 1929 года по поводу нашей с сыном книжечки "Дедовские порядки на пересмотр". В этом письме, между прочим, вы сказали: "Хорошо бы, Новиков-дед, если бы вы написали истории" о великом труде жизни вашей, попробуйте, напишите". А раньше, еще в 1910 году, за неделю до "ухода", покойный Л. Н. Толстой, у которого я ночевал последнюю ночь, тоже говорил мне: "Вам не нужно разбрасываться, а нужно только описать свою жизнь, в ней так много интересного и поучительного, обязательно опишите".

   Тогда же я стал, между другими делами, вести свои мемуары, но потом забросил. И только подтолкнутый вами, опять продолжал и довел их до дней революции (вышло листов на пятнадцать печатных). Но, конечно, писания вышли такие, которые для теперешнего времени для печати не интересны и не к лицу по идеологии. Понимая это и желая их все же сохранить (а мне это было страшно трудно, так как у меня на моей жизни было 10 арестов и обысков и много моих рукописей были взяты безвозвратно), я передал их в Центральный Литературный музей. Теперь меня подмывает продолжать свои мемуары с начала революции, излагая все события без прикрас, как они были в натуре и как они влияли ни экономику, психику и бытовой уклад крестьянской жизни. Конечно, и такая работа для настоящего момента совсем не пригодна, но через сто лет "для отображения эпохи", наверно была бы и нужна и ценна. Вот если бы вы дали мне "гарантию безопасности" для данного времени, я с большой любовью взялся бы за эту работу или при той же гарантии я мог бы написать вам "Историю своей деревни" после 1861 года и до революции, которая могла бы быть нужна как введение к истории деревни и послереволюционной. Жизнь и старой и новой деревни проходила и проходит у меня на глазах, при моем непосредственном участии и работе, а потому она вышла бы только правдивой. Или, если нужно, напишу коротенько о некоторых неувязках колхозной работы, тормозящих и урожаи и бытовую сторону жизни колхозников. Напишу, конечно, тоже не для газеты, а чтобы вы видели, что в ней есть уродливого и что надо изменить и исправить.

   Потом я узнал, что в будущем ноябре готовится юбилей 25-летия смерти Л. Н. Толстого. Как близкому к нему человеку, не надо ли написать о нем воспоминания? На что делать упор?

   496

   Так вот, из четырех моих тем выберите, что, по-вашему, нужнее и важнее и укажите на это, сделавши пояснение о том, что главное в ней нужно осветить и вспомнить?

   Очень бы хотелось хоть чем-нибудь быть полезным на этой работе, так как по старости лет на колхозной работе я уже плохой работник. Да и не ладилось у меня до сих пор с этой работой, так как начиная с 1930-го года, с момента "головокружения от успехов", вместо того, чтобы воспользоваться моим большим опытом в сельском хозяйстве для колхозной работы, меня стали травить ради карьеры одного здешнего "работника" (ныне удаленного из района), и почти все эти годы я находился в нетях, и по нужде и по необходимости не мог работать в колхозе. Хотя последние три года понемногу и работал и успел вызнать всю суть того, что в нем мешает и нормальной жизни, и нормальной работе, и урожаям.

   Если найдете нужным, отвечайте.

   С приветом

  

   ПРИМЕЧАНИЯ

  

   С. 438. Выборгское воззвание - Обращение группы депутатов 1-й Государственной думы (27 апреля - 8 июля 1906; одна сессия) - кадетов, социал-демократов и трудовиков, принятое в ответ на роспуск Думы в Выборге 10 июля 1906 г. и призывавшее граждан России до созыва нового состава Думы не давать "ни копейки в казну, ни одного солдата в армию".

   С. 439. ...пока заседала Дума, есть было нечего, да жить было весело, а потом грустно, грустно стало... - Кадеты, эсеры и трудовики внесли на рассмотрение 1-й Думы под председательством кадета С. А. Муромцева свои проекты решения аграрного вопроса в России, в которых шла речь об отчуждении помещичьих земель. Правительство выступило 20 июня с заявлением, в котором категорически высказалось за неприкосновенность помещичьей собственности на землю, а 9 июля 1906 г. был опубликован царский манифест о роспуске Думы.

   529

   С. 464. ...получил оба тома Гольденвейзера. - Воспоминания пианиста и композитора, знакомого Л. Н. Толстого А. Б. Гольденвейзера.

   С. 466. ...очень рад был получить ваше большое письмо... - Имеется в виду письмо Ш. Саломона от 21 мая 1926 г. из Парижа:

  

   Многоуважаемый Михаил Петрович,

   Простите, что так долго не писал вам. Я болел и только что встал с постели. Я первого вашего письма не получил. Второе, как вы знаете, дошло до меня. Я его внимательно прочел. Вы меня простите за то, что я вам в этом письме выскажу. Боюсь, что ни вы меня не переубедите, ни я вашего мнения не изменю.

   Я рад был узнать, что положение ваших братьев улучшилось. Боюсь, что это улучшение только местное и сословное. Думаю, что вы не представляете себе положения других слоев вашего общества, то есть положения людей, которые тоже ваши братья. Что касается ваших слов о разврате на моей родине, то я напомню вам слова Христа о соломинке в глазу брата и о бревне в своем глазу. По вашему письму видно, что со времени последних событий вы не бывали ни в Москве, ни в Ленинграде. Что касается фальшивых волос, то скажу вам, что для меня это большого значения не имеет и я знавал очень почтенных женщин, которые носили фальшивые косы. Относительно крашеных губ скажу тоже, что это дело вкуса. Мне лично это не нравится, но это их бабье дело.

   Перехожу к более важным вопросам. Мы не признаем различия между русскими и царскими долгами. Во-первых, весь цивилизованный мир, как мы себе его представляем, признает то, что когда одно правительство заменило другое, то оно принимает на себя все обязательства предыдущего государства. Во-вторых, нельзя говорить о царских долгах, так как громадные суммы (более 20 миллиардов франков) были употреблены на заводы, железные дороги и прочие улучшения страны. Вам небезызвестно, что французские долги, которые превышают на огромную цифру русский долг, были употреблены на защиту общих интересов союзников, на которых несправедливо напали немцы. И вы тоже как будто забываете о том, что Франция вступила в войну из-за России.

   На самом деле наш народ разорен на долгие годы и в большой степени из-за заключенного русскими отдельного мира, а также и из-за конфискации в России французского имущества и из-за непризнания своих долгов. Вы понимаете, что в этих условиях ваше предложение о милостыне, которую вы хотите, чтобы оказала вам разоренная вами страна - принято было бы здесь, как насмешка. И вообще я должен вам заметить, что

   530

   не подобает должнику входить в рассмотрение положения своего кредитора. Что же касается кредитора, то единственное, что он может сделать после того, как должник признает свой долг - это осведомиться об условиях и сроках платежа.

   Мне не удалось до сих пор из-за болезни заняться помещением вашей статьи о последних днях Л. Н. Толстого.

   Надеюсь, что наши разногласия не нарушат наших дружеских отношений и что вы позволите мне по-прежнему братски пожать вашу руку.

  

   С. 470. Ввиду того, что газеты таких вопросов не печатают, я решил писать вам... - Вероятно, и это письмо и постоянные выступления Новикова с критикой происходящего стали причиной его вызова в ГПУ, где он был вынужден писать следующие объяснения:

  

   "Начальнику секретного отд. Тульского губ. полит, упр.

   Тов. Дорожкину

  

  

   Ознакомившись с предъявленным мне обвинением по 58 ст., основанном на показании наших гр-н, настоятельно прошу при оценке их показаний иметь в виду их личное недоброжелательство ко мне по следующим причинам: 1) Постоянная зависть, что мы, как трезвые и более трудолюбивые, живем во всем и духовно и материально лучше их.

   2) Еще до революции я поборол общественное пьянство, и теперь у нас не пропивается ни одной общественной копейки (об этом я писал в "Бедноте", указывая, что нужно делать, чтобы и нигде не было этого). Любители пьянства не прощают мне этого до сих пор.

   3) Борясь с самогонкой и шинкарством, я создал показательный процесс над 3-мя шинкарками (в октябре 27 г.), на котором выступал главным свидетелем, причем все трое были приговорены на разные сроки. За это половина деревни готова съесть меня живьем, считая, что это грязное дело ни до кого не касается, а тем более для непьющих.

   4) Борясь всю жизнь с общественной бесхозяйственностью, с потравами скотом зеленей, молодого клевера, огородов; с пуском беспризорно скота и т. п. (об этом я писал в "Бедноте" два раза: N 2671 и 2609 за 27 г., чем вызвал большую дискуссию, вызвавшую с своей стороны новый закон о расширении прав виков и сельсоветов по почину Р. К. П.). Я каждое лето больше всех шумлю, требую, жалуюсь в сельсовет, требуя прекращения этой бесхозяйственности, чем, разумеется, вызываю также большое недоброжелательство.

   531

   5) Будучи уполномоченным по землеустройству (фактически оно у нас кончено осенью 27 г.), я собирал на это деньги в райземкомиссию по общественному приговору и, конечно, не угодил и тут, обозлив многих. Даже на ремонт пожарной трубы собирал и то многие остались недовольны. Вот за все это почти каждый наш гражданин не откажет себе в удовольствии лягнуть меня ослиным копытом при допросе. Теперь хлопочу о пристройке школы и уже навлек на себя зло граждан даже других деревень нашего сельсовета. Не прощается мне и мой сбор в свое время на голодающих и агитацию за изъятие церковных ценностей. А шинкарки радуются открыто, надеясь на то, что вы теперь сгноите меня в тюрьме.

   Теперь по существу обвинения.

   1) Про лепет (я бы сказал детский) о бюрократизме, что дескать он мешает нам строить новую жизнь, я ничего не могу сказать после того, как члены правительства так едко и остроумно говорили о нем на XV партсъезде. Тем более тема эта для крестьян совсем неинтересная и непонятная. Это, вероятно, взято не с моих слов, а из моего чтения газеты, которую я всегда беру на сходку и читаю вслух обо всем новом и интересном, чтобы хоть этим заинтересовать их и отвлечь от обычной болтовни и балагурства.

   2) Фраза: "Правительство задавило налогами" - не моя, а как раз обычная (на всех собраниях) фраза того самого невменяемого бузотера, о котором я говорил вам, еще едучи на станцию, выражая опасение, что по нем могут судить всю деревню и что за него мы можем пострадать, хотя я и не знал еще, в чем я буду обвиняться. Месяца 1¥-2 назад на последнем собрании в сельсовете (по какому вопросу - не помню) он особенно бузил и мешал вести собрание, так что даже я не вытерпел и просил предсельсовета Александра Козлова и комсомольца Андрея Козлова как-нибудь его попугать, чтобы он не мешал и не срамил всей нашей деревни перед приезжими партийными докладчиками. Возможно, что в каком-нибудь подходящем вопросе (к примеру о налогах или займах) я мог попутно вставить эту фразу, сказавши: "А то вот говорят некоторые (опять же имея в виду его), что правительство давит крестьян налогами, а о том, что они пропивают 500 миллионов, они об этом не хотят и слышать. Небось, кабы налог был не по силам, не стали бы так пьянствовать, а вот как на дело и пятачка жалко". А допусти я такую фразу с бреху, с целью противодействовать налогу, да меня здесь же любой докладчик пригвоздил бы к позорному столбу и непременно записал бы это в протокол, а у меня за все эти годы никаких конфликтов с докладчиками не было. Я им помогал всячески.

   3) "О постоянной пропаганде против советской власти" скажу ясно. Есть поговорка: "Кому больно, то и пищит". Так вот, в пору военного коммунизма все крестьяне (в том числе и

   532

   я) пищали, не зная наперед, долго ли это протянется. Когда же отменили гуж-труд, продразверстку, пайки и перешли на денежный оброк, жить стало можно и пищать не о чем. О несоответствии цен (о ножницах) я не могу пищать, так как в процессе жизни, следя за ее развитием, я вижу и твердо верую, что действительно это временно и что скоро не только все уладится, но что и впрямь вся тяжесть бюджета может быть перенесена на стального коня индустрии, как говорил еще Владимир Ильич. А потому я не только ничего не имею против налогов и займов, а только и желаю, чтобы все дружней их платили и имели, и в этом духе я помогал на пленумах сельсовета вести агитацию, что может подтвердить и председатель и секретарь. В этом же духе высказывался за увеличение пая в кооперации и в своем молочном товариществе (что можно видеть из протоколов), в этом же буду и писать (как селькор "Бедноты") и действовать при реализации займа восстановления крестьянского хозяйства, которая, к сожалению, почему-то у нас запоздала.

   То же, что я решительно не желаю возврата к прошлому, это так ясно видно из письма к Григорию Волконскому. А раз это так, то ради чего же я стал бы вести противосоветскую агитацию? Ведь это же все дико и бессмысленно! Говорится, что одна ласточка не делает весны, а я так даже и не ласточка, а старик, измученный тюрьмами и ссылкой, где надо мною три раза делали инсценировку расстрела, я больше всего думаю о смерти, а не о каких-либо "переворотах".

  

  

  

   К сказанному сего числа на допросе имею прибавить по своему делу: вернувшись из Бутырской тюрьмы в авг. 25 г., которая меня вконец измучила и привила неврастению, я не хотел долгое время принимать участие в общественной жизни. Но стал слышать у себя за спиной и в деревне и на базаре такие слова:

   - Вот, замазала ему рот сов. власть, он теперь и помалкивает.

   И говорили главным образом не рядовые крестьяне, а или так называемые бузотеры, речи которых так охотно слушаются толпой, или старые дельцы из верхушки, еще думающие о прошлом. От этого мне было больно не за себя, а за советскую власть, о которой так плохо думают. И чтобы так плохо о нашей власти не думали, я опять стал вертаться к общественной жизни. Стал посещать мужицкие сходки, а также расширенные пленумы

   533

   сельсовета и даже райисполкома, тем более что меня зачислили в актив и стали приглашать личными повестками.

   На всех этих собраниях я старался поддерживать партийных докладчиков, разъясняя обсуждавшийся вопрос и голосуя за их резолюцию. Но разъяснял своими словами, а не словами докладчика. Ведь я же стою между двух огней и уже слышу за спиной враждебные выкрики о том, что я продался коммунистам. И действуй я открыто за всех докладчиков, я рискую от отдельных ненавистников получить жестокое худо. А у меня и без того в 18 году сгорел дом от неизвестной причины, и за эти последние 2-4 года два раза крали деньги, два раза грабили пчел, украли плуг с поля, ремень, много переворовали инструмента, яблок из сада и т. п. А из того, что я поддерживаю докладчиков своими словами, очень может быть, что некоторые из них по неопытности (а такие есть) или не понимают меня, или понимают неправильно. А так как и у нас, как и везде, есть глупые бузотеры, которые положительно не дают вести собраний и набрасываются на докладчика как ураган, то он, имея предубеждение против меня и заранее науськанный кем-либо из моих завистников, всегда может подумать, что виноват тут во всем я, а не эти бузотеры, с которых по их безграмотности и спросить-то нечего. Бывает так, что докладчик пытается их переговорить, но за бузотерами поднимаются другие малоумные, переходят на личную почву и в конце концов никто и ничего не понимает. Обе стороны говорят на разных языках. В такие минуты я не выдерживаю, прошу слова и опять же своими словами начинаю мирить, объясняя докладчику, чем недоволен и чего хочет народ, а народу - почему не только докладчик, но и правительство не может поступать по их желанию. Вот в таких случаях предубежденному докладчику опять может показаться, что я говорю не так, и он может на меня наврать. Но таких путаных собраний мало, большинство их проходит удачно. К примеру, я участвовал на празднике 10-летия советского суда, где я говорил речь и где даже, как активный нарзаседатель, получил награду. Спросите судью Воеводина, что я сказал худо? Участвовал 2 раза на торжественном заседании в честь 10-летия революции в нашем совхозе и тоже выступал с речью. Спросите зав. совхозом Чекмарева и тов. Степанова (он был от ячейки), что я сказал худо? Участвовал на расширенных пленумах райисполкома по разным вопросам, спросите у тов. Турунтаева (пред. РИКа), что я говорил худо? Спросите у тов. Митрофанова или ответственного секретаря ячейки при заводе "Красный плуг" (фамилию забыл). С ними я тоже проводил собрания: с первыми о сборе денег на достройку школы, а с другим перевыборы в нашей молочной артели. Конечно, и они могут внести личное пристрастие, если имеют, но я совсем не верю, чтобы они могли сказать обо мне что-

   534

   либо худое. Но если и такая моя деятельность будет признана нежелательной, я готов дать подписку совсем ее прекратить, лишь бы меня не мучили тюрьмой и не отнимали бы у меня остатка моей жизни, очень короткого. Я думаю, что я своей жизнью вполне заслужил этого. Михаил Новиков".

  

   С. 478. Князю Г. П. Волконскому. - Корреспондент М. П. Новикова - светлейший князь Григорий Петрович Волконский (1870-1940), правнук генерал-фельдмаршала светлейшего князя Петра Михайловича Волконского (1776-1852) и сестры декабриста Софьи Григорьевны Волконской (1814- 1868), живший в своем имении Фалль, перешедшем к нему от бабушки, Марии Александровны Волконской (1820-1880), дочери шефа III Отделения А. X. Бенкендорфа. Известны письма М. П. Новикова к кн. Волконским только за 1928 год, хотя их переписка велась и раньше, судя по сохранившимся письмам кн. Г. П. Волконского к братьям Адриану и Михаилу Новиковым:

  

  

   Дорогой мой Адриан Петрович!

   Прилагаю фотографический снимок трех поколений нашего семейства. Все мы, слава Богу, здоровы. Урожай ржи озимой очень хороший, яровых хлебов и картофеля средний, сено хорошее. В начале июля (по старому стилю) были грозы с обильными дождями. Погода все время небывало жаркая. От града у нас ничего не пострадало.

   Как ваше здоровье? Как у вас урожай? Что дети? 26 июля (8 августа) была десятая годовщина смерти Софьи Павловны, 30 июля (12 авг.) два года после Петрика, 10/23 июня - три года после мама, Веры Александровны. Все эти дни была заупокойная служба в нашей фалльской церкви (свв. Захария и Елисаветы). Павлик, Гриша (с женой), Анди, Соня, Олечка, Маичка со мною живут в Фалле, дети - мое утешение на старости лет!

   У меня сохранилась здесь книжечка Владимира Черткова "Последние дни жизни Л. Н. Толстого". Как раз вчера перечитывал эту книжечку и приведенное в ней письмо брата вашего Михаила Петровича ко Льву Николаевичу в Астапово. Очень милое, доброе письмо. И вспомнились мне вы и ваш добрый брат - если он жив, передайте ему поклон от меня, пожалуйста, а также Якову Петровичу.

   Имею благополучные известия от своих братьев Александра и Петра Петровичей - оба на прежних местах.

   Через неделю приезжает к нам в отпуск Иван Оттович, которому передал ваш привет. Еще новость: у нас гостит моя теща Мария Александровна (75-ти лет) до 6 сентября, после чего уезжает обратно в Копенгаген. Будьте здоровы и Богом

   535

   хранимы, дорогой друг Адриан Петрович. Пишите, не забывайте, почаще вспоминайте. Любящий Вас и благодарный

  

  

   Глубокоуважаемый Михаил Петрович!

   Сердечно благодарю вас за ваше доброе письмо от 22 сентября. Прочитал его несколько раз с большим интересом и вниманием. Вижу, что вы, действительно, муж многоопытный, умудренный превратностями судьбы, но жизнью не исковерканный. Сердце у вас золотое, как у большинства русских людей, и я уверен, что именно благодаря доброте русского сердца, Россия не погибнет. Что касается форм государственного строя и форм управления страной, то, разумеется, они до бесконечности меняются в зависимости с требованиями времени - строй политический постепенно совершенствуется! Единственное, что пребывает незыблемым и вечным - это любовь к ближнему, и вот, руководствуясь этой любовью, наша жизнь становится правильной - мы приближаемся к Богу!

   Прочитайте 13-ю главу первого послания Ап. Павла к Коринфянам, кончая стихом восьмым: "8. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут и знание упразднится".

   Вот еще приведу стихотворение, недавно написанное для детей, но годящееся и для взрослых; кто автор, безразлично:

  

   Люби, дитя, люби людей,

   Люби и близких и чужих,

   Люби врагов, люби друзей,

   Люби, дитя, молись за них.

   Молись за дальних, за родных,

   Молись за нищих, за царей,

   За удрученных, за больных,

   Молись, молись, дитя! Жалей!

   Жалей и мудрых, и простых,

   Смиренных, гордых, богачей,

   Весь мир людской, всех кротких, злых,

   И бессловесных всех зверей.

   Люби, дитя, молись, жалей!

   Пока свободно дышит грудь,

   В молитве благостной твоей

   Ты никого не позабудь.

   Тех не забудь, кто опочил,

   Кто кончил трудный жизни путь,

   Не покидай святых могил,

   Пока свободно дышит грудь -

   Пока не меркнет свет очей,

   536

   Люби, дитя, молись, жалей,

   И помни, помни, не забудь.

  

   Вспомнил я кстати прекрасное стихотворение покойного Сергея Сергеевича Слуцкого (написано в 1894 г.). Получил сборник его стихов после его смерти от его матери Анастасии Александровны Слуцкой в 1903 году.

  

   Засыпал я. И в сонном виденьи

   Я увидел в лучах над собой

   Полк святых, что крестом и мученьем

   Беспредельный стяжали покой.

  

   Их сияли победою лики

   И расслышать я пение мог:

   "С нами Бог! Разумейте языки!

   Покоряйтеся нам - с нами Бог!

  

   С нами Бог! Гордецы, покоритесь!

   Мир убогих и силен и мног!

   Под ярмом благодатным смиритесь!

   Покоряйтеся нам - с нами Бог!

  

   С нами Бог! Он покров удрученных,

   Не забыт Им, кто слаб и убог!

   Как попрать и простых и смиренных!

   Покоряйтеся нам - с нами Бог!"

  

   И прошли и пропели, и скрылись,

   И лежал я опять одинок, -

   Но как благовест пели и лились

   Надо мною слова: с нами Бог!

   С нами Бог!

   1894.

  

   Нельзя огулом обвинять целые слои населения, везде есть хорошие и дурные люди: "Справедливость превыше всего!"

   Вы интересуетесь землеустройством в Эстонии: земля разбита на мелкие участки, каждый работает на своем участке, в том числе и я. Выигрывает ли от этого производительность страны, другой вопрос: поживем - увидим! Храни Вас Бог, дорогой Михаил Петрович. Сердечный привет Вашему брату Адриану и Якову.

  

   Лучше посылать письма простые, а не заказные: приходят скорее гораздо и тоже не пропадают: например, письмо Адриана простое отправлено из Лаптева 26 апреля, в Кегеле получено 30 апреля. Ваше заказное письмо написано 22 сентября, а в Кегеле получено лишь 20 октября".

   537

   С. 489. Письмо от 22 мая 1931 г. к сыну Сергею написано в день повторного ареста М. П. Новикова, о чем его дочь Анна извещала сестру Феклу и брата Сергея:

  

   "Дорогие Феклуша и Сережа!

   Опять начинаются новые мытарства. Сегодня получила от Наташи письмо, в котором она пишет, что 22/V вечером папашу взяли в Тулу. Обыска на этот раз не было. Когда я была последний раз дома, 19/V, мне папаша говорил, что дело после окончания следствия было передано в Москву и оттуда его возвратили опять и передали другому следователю. Возможно, что новый следователь посмотрел иначе и потому вновь арестовали папашу. Я сегодня ходила узнавала в ГПУ и в тюрьму, но в ГПУ мне сказали, что такого нет, а в тюрьме он тоже еще не значится. Завтра опять буду узнавать. 29-го буду дома. Что делать, прямо совсем не знаю, ведь и мать и Наташа обе совсем больные и никуда не годные, а тут еще на мать будет действовать новое горе. Сегодня написала Ване спешное письмо, прошу его, если он может, сделать запрос. Папаша ведь далеко еще не выздоровел, это прямо издевательство какое-то...

   Пишите закрытые.

  

   Арест М. П. Новикова закончился ссылкой в Воронеж. Историю своего ареста и высылки с родины он описывает в письме к М. Ф. Шкирятову (п. 20).

  

  

   ПИСЬМА К РАЗНЫМ ЛИЦАМ. 438

  

   1. С. Л. Толстому. 8 ноября 1906 г. 438

   2. С. Л. Толстому. 6 декабря 1910 г. 441

   3. С. Л. Толстому. 27 декабря 1910 г. 443

   4. Н. К. Муравьеву. 29 декабря 1915 г. 447

   5. Иосифу Иосиевичу Перперу. 25 сентября 1917 г. 451

   6. С. Л. Толстому. 10 мая 1919 г. 453

   7. Рабочим Тульских железнодорожных мастерских,

   шефам над Лаптевской волостью. 4 мая 1923 г. 454

   8. Рудневу, члену Тульского губисполкома. 20 июня 1923 г. 458

   9. А. К. и В. Г. Чертковым. 26 декабря 1923 г. 462

   10. А. К. Чертковой. 1 октября 1924 г. 464

   11. М. И. Новиковой. 1 февраля 1925 г. 465

   12. Ш. Саломону. 20 июня 1926 г. 466

   13. И. В. Сталину. Январь 1927 г. 470

   14. Князю П. П. Волконскому. Январь 1928 г. 476

   15. Князю Г. П. Волконскому. Февраль 1928 г. 478

   16. И. Д. Кабакову. 11 марта 1928 г. 478

   17. Князю Г. П. Волконскому. 30 сентября 1928 г. 484

   18. М. И. Новиковой. 15 февраля 1931 г. 488

   19. С. М. Новикову. 22 мая 1931 г. 489

   20. М. Ф. Шкирятову. 28 ноября 1931 г. 489

   21. А. М. Горькому 23. апреля 1935 г. 495