| Главная » Книги |
Свенцицкий Валентин Павлович - Проповеди (часть 2), Страница 2
Свенцицкий Валентин Павлович - Проповеди (часть 2) объял бы первых христиан, если бы им сказали, что они должны причащаться Святого Тела и Крови Господа раз в год! Они бы подумали, наверное, что так говорящий - безумный человек, ибо им, ежедневно участвовавшим в преломлении хлеба, постоянно питавшимся этой Божественной любовью и посему постоянно носившим её в своём сердце, было так ясно, что если бросить человека в мир и в течение года оставить его без этого источника жизни и любви, человек погибнет, душа подвергнется полнейшему опустошению.
Для того чтобы нам стяжать истинную любовь, нам надлежит постоянно, постоянно, постоянно вкушать Святое Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа - только здесь залог того, что у нас не иссякнет в сердце окончательно чувство любви и жалости к человеку.
Как можно веровать, как можно молиться, как можно подвизаться, как можно любить, когда не будем постоянно в теснейшем общении с Господом Иисусом Христом в этом животворящем таинстве Евхаристии? Для того чтобы нам быть милосердными, как самарянин, для этого нам нужно быть постоянно со Христом.
Аминь.
19 декабря 1926 г. За Литургией Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Когда речь идёт о противодействии вере, тогда мы возлагаем очень многое на наш разум, и ничто так не препятствует делу веры, как эта гордость нашего разума. Но когда речь начинает идти о спасении, тогда мы готовы сделаться безумными и разума своего решительно не хотим слушаться.
Вот сегодняшняя евангельская притча.
Если бы не это наше диавольское свойство: призывать разум лишь тогда, когда надо мешать вере, - разве одной этой притчи не было бы достаточно, чтобы образумиться и начать строить свою жизнь на совершенно иных основаниях?
"У одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих? И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и всё добро моё, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет" (Лк. 12, 16-21).
Ну, разум человеческий, который не может принять истинной веры, потому что не может их понять, - ответствуй, что можешь ты сказать в оправдание жизни без веры, при свете сей евангельской притчи? Какую житницу воздвиг ты себе, что ты припас там для себя и что ты можешь сказать, слыша сей голос: "Безумный, в сию ночь душу твою возьмут у тебя!" Собрал ли ты в эту житницу земную хоть что-нибудь, что ты сможешь унести с собой, когда у тебя возьмут душу твою? Что ты там сберёг, сохранил такого, что бы не осталось здесь, на земле, как некий хлам, когда ты умрёшь? Чем оправдаешься? Или ум нужен только для того, чтобы оправдать твою безбожную жизнь, а когда призывают тебя ко спасению, ты предпочитаешь остаться безумцем?
Просмотрев жизнь свою, кто не узнает себя в безумном богаче? Богатство наше у многих малое, и у большинства нет великих сокровищ земных, но дело здесь не в величине богатства, а в том значении, которое имеет для души нашей забота о нём. Можно и малую житницу иметь и можно туда складывать ничтожные крохи материального благополучия, но если это будет вся твоя забота, если это будет то, для чего живёшь ты, - эта малая житница станет громадной, заслонит небо собою и то малое, что собираешь ты в ней, станет таким тяжким, что всё равно задушит, погубит тебя.
Когда размышляет так не безбожник, а верующий человек, как часто говорит он: всё это правда, но не могу жить иначе, не могу жить иначе! Это потому так, что жизнь наша не зависит только от разума нашего. В деле веры недостаточно принять разумом истину, она должна быть принята всем существом человека, также недостаточно и в деле спасения только знать, как надлежит жить, - надо начинать жить по-настоящему. На это не хватает у нас решимости по маловерию нашему.
Если бы жизнь вечная была для нас несомненною истиною, если бы мы непоколебимо, всем существом нашим ощутили её и поверили в неё, как ощущаем и верим в то, что мы должны жить здесь, на земле, тогда даже нашего безумия не хватило бы, чтобы все свои силы употреблять не на спасение души, а на то, чтобы скапливать ненужный хлам в житнице нашей.
Для того чтобы просветлеть разумом, надо просветлеть сердцем, а для этого надлежит сознать, что все испытания, которые мы несём, - это наказание за нашу преступную перед Господом жизнь, надо принять все эти испытания как путь, ведущий к церковности, и начать наконец жить так, как учит Святая Церковь: надо молиться, надо поститься, надо каяться в своих грехах, надо причащаться Святых Тайн!
Аминь.
26 декабря 1926 г. Неделя Праотец. За Литургией Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Во многих семьях Москвы смятение! Где сын, где дочь, где мать, а где и отец начали сходить с ума: бегают по церквам, читают Слово Божие, причащаются Святых Тайн и соблюдают посты.
Какое неожиданное несчастье! Тем более неожиданное, что это в то время, когда вера объявлена обманом и когда вообще известно всем, что верующих людей больше нет. Какое несчастье в семьях! Какая великая радость в Церкви! Какая великая радость придти на вечерю того домовладыки, о котором повествуется в сегодняшнем евангельском чтении!
Но многие званые, приглашённые не поспешили туда. И когда слуга по повелению домовладыки известил их, что всё готово, чтобы они шли на вечерю его, - каждый, точно сговорившись, стал отказываться.
Один сказал, что купил землю и ему лучше пойти посмотреть её; другой сказал, что купил пять пар волов и ему надо пойти и испытать их; а третий женился - "имей мя отреченна".
"Тогда, разгневавшись, хозяин дома сказал рабу своему: пойди скорее по улицам и переулкам города и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых. И сказал раб: господин! исполнено, как приказал ты, и ещё есть место. Господин сказал рабу: пойди по дорогам и изгородям и убеди придти, чтобы наполнился дом мой. Ибо сказываю вам, что никто из тех званых не вкусит моего ужина, ибо много званых, но мало избранных" (Лк. 14, 21-24).
"Мало избранных!" Но нам никогда не предрекалось, что их будет много, нас никто не вводил в обман: с первых же дней Церковь Христова знала, что "мало избранных", она знала, что эти избранные будут гонимы, знала, что эти избранные будут ненавидимы всеми за имя Христово и будет их так мало, что найдёт ли ещё веру на земле Спаситель, когда придёт судить мир. Всё это было открыто Святой Церкви в Слове Божием, и не только не колебалась, но этим лишь утверждалась истинность этого пути.
Ибо там же, в Слове Божием, говорилось и то, что воочию видят люди: "Широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими, потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их" (Мф. 7, 13-14).
Что же мешает людям придти на сию вечерю? Ведь здесь обещается такой сладостный пир, здесь обещается небесная радость, здесь обещается и даётся то счастье, к которому тщетно стремятся неверующие люди. Здесь даётся смысл жизни, здесь даётся такой душевный мир, которого даже не могут вообразить себе люди мирские!
На что же они меняют всё это, что им даётся в миру вместо всего, предлагаемого на пиршестве домовладыки? И предлагаемого не на один миг, не на одну лишь минуту земной жизни, а даётся навсегда, ибо вечно будут пребывать люди в этой сладости, в этом величайшем духовном счастии и радости. Так на что же меняют всё это, на какую величайшую ценность, за которую можно продать всё это? На пять пар волов, на клочок земли, на семейное благополучие?
Кто безумен? Тот ли из числа немногих, кто не хочет продать своего вечного спасения и кто знает, что оно достигается там, куда зовёт Святая Церковь, или тот, кто и в самом деле думает, что жить нужно только для того, чтобы покупать землю, испытывать волов, устраивать здесь, на земле, призрачное, мимолетное счастье?
Кто же безумец есть?
Аминь.
26 февраля 1927 г. За всенощной Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
"Не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего" (Рим. 12, 2). "Не подлаживайтесь к веку сему, не делайте вашей жизни по образу жизни мирской, не старайтесь приноровить Царствие Божие к мирскому царству".
То, что мы называем нынешним обмирщением Церкви, делается не всегда явно и не всегда заметно, но исторический путь, пройденный земною Церковью, оставляет эти страшные следы обмирщения не только на всей Церкви в различных уклонениях от того церковного пути, который указан нам уставом Церкви, но и в отдельной жизни каждого члена Церкви. Если видеть человека постоянно перед собою, то трудно заметить изменения в нём, а когда видит человек другого с перерывом, то сразу замечает те изменения, которые наложило на него время. Так и на нашей внутренней жизни, жизни духовной, эти изменения от приноравливания к жизни мирской незаметные, делаются очень заметными, когда мы сравниваем то, чем стали, с тем, чем мы были. Из многих сторон нашего внутреннего обмирщения есть одна сторона, которая имеет во внутренней нашей жизни великое значение, хотя как будто бы дело маловажное. Я разумею это наше стремление к введению в нашу внутреннюю жизнь рассудочности.
Дух православия постоянно уменьшался и постоянно угашался этим как будто бы малозаметным, но чрезвычайно тлетворным духом, сказать по-научному - рационализмом, а по-житейскому - рассудочностью. Эта рассудочность, которая сказывается во многих русских сектах, составляет внутреннюю жизнь и тех, кто решительно считает себя православным.
Есть один вопрос, к которому мы, читая жития святых, часто возвращаемся, на понимание которого так явно влияет этот дух обмирщения. Разумею вопрос о силе бесовской.
Если вы возьмёте церковные песнопения, если вы возьмёте жития святых, если вы возьмёте чин таинства крещения, вам будет совершенно ясно, как решительно, как постоянно лицом к лицу велась христианская брань с этой невидимой бесовской силой, как ясно чувствовалась, как ясно воспринималась эта потусторонняя тёмная сила и как христиане, как некие воины Христовы, противостояли ей.
Очень подозрительно, когда из поля духовного внимания человека как бы уходит вопрос о потусторонней тёмной силе. Это не значит, что эта сила исчезает с пути человека, а это только значит, что человек допустил её в отношении себя встать так, что её стало ему не видно, но это положение в брани весьма опасное, весьма губительное. Вопрос о нашем отношении к силе невидимой, духовной, действующей постоянно в нашей жизни, - вопрос первостепенного значения в деле нашего спасения. Итак, робость и неловкость у некоторых добре верующих православных в вопросе о прямом признании и чувствовании и борьбе с этой силой - большой наш грех.
В сегодняшнем житии Исаакия Печерского рассказывается о великой брани с силой бесовской.
Исаакий, в миру человек богатый, всё раздал и ушёл спасаться под руководством Антония Печерского. Затворился, стал подвизаться великими подвигами: всё время стоял на молитве, спать не ложился, освежал себя сном сидя, ел одну просфору, через день вкушал немного воды, никого не видел - отверстие, в которое ему подавалось пропитание, было так узко, что едва проникала туда рука. И вот однажды этот великий подвижник после молитвенного своего труда видит, как осияла его пещера и предстали пред ним множество юношей блистательных, и сказали они ему: "Мы Ангелы, а вот за нами идёт Христос". Увидел Исаакий множество светлых юношей и среди них особенно сиявшего, который и был, по указанию бесов, "Сам Христос". И сказали они ему, чтобы он поклонился этому "Христу". И поклонился Исаакий. Тогда поднялся великий шум, и тогда стали кричать ему: "Ты наш, ты наш!". И сказал этот мнимый "Христос", чтобы начали играть бесы, и стали играть, и стали танцевать и кружиться бесы вокруг Исаакия. И так замучили его, что упал он как бы мёртвый. Надругавшись над ним, ушли бесы
Когда пришёл Антоний и сказал по обычаю: "Благослови, отец Исаакий" - не было ему в ответ голоса Исаакия. И подумал Антоний, что умер отец Исаакий, и раскопали пещеру, и нашли его лежащим недвижимым. Но когда вынесли его, в нём были ещё признаки жизни.
Стали выхаживать его. Исаакий был как младенец, он всё забыл, он разучился ходить, он разучился есть. Вновь начали бережно восстанавливать монастырские братия Исаакия. И снова стал Исаакий иноком, вновь стал подвижником, но принял образ юродства. Впоследствии вновь ушёл в затвор и явил величие и светлость духа и достиг благодатного состояния: стал преподобным, святым угодником Божиим.
Вот когда говорят, что Бога мы не видим, или говорят, что бесов никто не видит, как это звучит нелепо, как это звучит страшно!
Ведь обычно говорится это людьми, которые не то что Бога, не то что бесов, а своей собственной души не видят, которые никогда в неё не заглядывали, которые никогда в ней ничего и не пытались рассмотреть, которые всё время вне живут! А ведь познание Бога и видение бесов через внутреннее наше бытие раскрывается. И вот, если присмотрится человек к этому таинственному иному миру через свою душу, он там увидит такие состояния, которые ему откроют, хотя и не в таких очами видимых образах, нечто столь явно происходящее от действия на душу его потусторонних тёмных сил, что никаких сомнений не останется у него в том, что это всё есть действительно. Наша душа постоянно окружена бесами, которые постоянно нас искушают, смущают и влекут к гибели. И если мы, обычные люди, не достигнем такого состояния отчётливости внутреннего зрения, чтобы нам стала видима окружающая нас тёмная стихия потусторонняя, то это значит только, что нет достаточной тонкости и остроты духовного нашего зрения.
Но когда мы читаем жития святых, здесь всё это видим так ощутительно и ясно, что как бы некие тени начинаем видеть тех же событий, тех же явлений и в своей собственной душе.
Когда преподобный Серафим на вопрос некоего человека о том, видел ли он когда-нибудь бесов, ответил: "Вид их гнусен", ответил он так потому, что знал и видел их. Но каждая душа, хоть сколько-нибудь отрешившись от этого приноравливания к жизни мирской и сосредоточив своё внутреннее внимание на себе, увидит тени бесов и действие их на нашу душу
Аминь.
5 марта 1927 г. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
В зимнюю вьюгу был обычай звонить в колокола для того, чтобы сбившиеся с дороги слышали благовест, знали, в каком направлении им надо идти.
Для человечества такой благовест в снежную мятель - всё то, чему учит Святая Церковь.
Как бы ни сбилась с дороги, куда бы ни уклонилась общечеловеческая жизнь, этот благовест всегда будет указывать, куда надо идти.
Когда будут учить мирские мудрецы о том, как жить, и собьют с дороги, благовест Церкви укажет, куда нужно идти.
Когда мирская бесовская мудрость будет толкать в пропасть безбожия, мы знаем, что это мятель. Когда мирская жизнь сбивает человека с верного пути спасения и он начинает всё дальше и дальше отходить от этого верного пути, мы знаем, что это - мятель. И когда человечество начинает отдаваться своим страстям и похотям и, вместо того чтобы жить для устроения своей души, дабы было с чем идти в жизнь вечную, начинает жить во имя смерти, мы знаем, что это - мятель.
Внешнее могущество человеческой культуры, нисколько не приближающее человеческую душу ко спасению, сбивающее многих своим мишурным величием, - всё это мятель, и благовест Церкви указывает истинный путь, куда надлежит идти человеку.
Вот великое значение Церкви для мира даже безбожного, ибо и он, как ни предаёт поруганию Святую Церковь, всё же не может сам нисколько не определять своего движения этими высшими нормами, утверждёнными Святою Церковью, - таков смысл Божественного откровения, таков смысл нравственного закона в деле общемирового движения жизни.
Когда человека соблазняет мысль, что нравственный закон евангельский так высок, что его всё равно нельзя исполнить, что требования заповедей так строги, что человеку всё равно их не выполнить, он всё время должен помнить, что этот высший Божественный закон всегда будет поднимать падающего, направлять сбившегося с пути, освещать ему дорогу ко спасению, и если он не может осуществить этот закон во всём его объёме и полноте, то всё же этот высший закон будет всё время определять для него, к чему ему надлежит стремиться, и этим всё время будет удерживать его от падения и от отхождения от истинного пути жизни.
Вот почему мы, благовествуя Слово Божие, говорим о самых высших требованиях закона, а тот, кто не может исполнить его, приходит и говорит: "Грешен".
Мы не возводим в закон грех, хотя и знаем: каждый человек согрешает. Мы не говорим, что грешить допустимо, хотя знаем, что ни один человек без греха не проживёт свою жизнь, - мы всегда говорим о должном, и говорим со всей строгостью, на которую нас благословляет Святая Церковь, дабы мы возвещали закон Самого Господа Бога, но в то же время мы милосердствуем к согрешающим и не могущим его исполнить и прощаем по праву, данному нам от Господа благодатию и щедротами Его человеколюбия.
Всё это надлежит памятовать и тогда, когда мы имеем перед собою не только закон нравственной жизни, но и всякое правило Церкви.
Я ныне имею особое побуждение обратить ваше внутреннее внимание на это именно в преддверии к Великому посту.
Строг Великий пост. Правила Церкви о Великом посте повелевают нам первые два дня первой седмицы вовсе не есть, весь пост не вкушать масла, кроме суббот и воскресных дней.
И вот когда перед нами такой устав, боязно за верующих, что они будут соблазнены мыслью: "Этого нельзя исполнить, так можно и вовсе не исполнять!"
Это будет так же безумно, как если бы кто-нибудь сказал, что нравственный закон Христов я не могу исполнить вполне - значит, всё позволено. Как в области нравственного закона нам дана высшая норма жизни и мы, по немощи своей нарушая её, говорим: "Грешны!", - так и в области церковного устава мы не говорим, что не нужно соблюдать церковное правило, потому что многие не в силах соблюдать его вполне.
Из всех этих размышлений для нас определяется наше отношение не только к нравственному закону Христову, но правилам, канонам, уставу Церкви.
Мы утверждаем требование устава во всей полноте и объёме как должное, как то, что не позволяет нам расслабнуть, отойти, погрузиться в жизнь мирскую.
Для нас устав есть закон, нарушать который грешно, и посему мы как в области жизни нравственной видим перед собою бесконечный путь совершенствования и приближения к исполнению этого нравственного закона, так и в области оцерковления нашей жизни мы видим эту вожделенную цель оцерковления по всей строгости церковных правил и церковного устава и всегда, когда будем согрешать против этого, будем говорить: "Грешен!"
Аминь.
6 марта 1927 г. За Литургией Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Многие из нас за этот год похоронили близких людей. Похоронили мы и нескольких наших прихожан, но вот нам Господь судил вновь дожить до Великого поста.
И вновь начнутся великопостные службы, вновь пройдёт перед нами голгофский путь Господа нашего Иисуса Христа.
Каждый по-своему, но многое переживёт за эти великопостные дни: и жизнь свою вновь просмотрит, и грехи свои старые вспомнит, и, может быть, над многими искренне поплачет.
Но нам всем надлежит с особым вниманием приготовляться к дням Великого поста, ибо так уж человек устроен, что надо ему время от времени поглубже заглядывать в свою душу, ибо он не может, по своей немощи, постоянно содержать своё внутреннее внимание. Церковь помогает нашей немощи.
Сегодняшнее евангельское чтение даёт указание, что нам надлежит особенно сделать для того, чтобы достойно, благотворно пережить дни Великого поста.
Прежде всего надо простить, непременно простить всех своих врагов!
Это трудно для мирских людей, смешно, ненужно, но мы Великий пост можем провести как должно лишь тогда, когда наше сердце будет свободным от духа вражды.
Это и трудно - это и легко!
Это трудно, когда живём, отдаваясь естественно-природным своим склонностям; это легко, когда с Божией помощью мы осознаём себя искупленными Его Святою Кровью.
Надо простить тем, кто нас обидел, кто нас оклеветал, кто сделал нам сознательное или бессознательное зло, - простить не формально, не поклониться в ноги, как требуется, и сказать "прости", а сердце будет каменным - надо простить искренне, перед Господом; вспомни, что и ты - страшный должник и оскорбитель Господа. Святые отцы научили нас, что сознание собственной вины всегда облегчает для нас возможность простить вину другого, и потому так действенно и необходимо прощение ближнего перед днями Великого поста.
Когда тебе человек сказал резко, когда человек осудил тебя, посмеялся над тобою, отнял у тебя, когда человек сделал тебе какое-нибудь зло, если ты от всего сердца вспомнишь в это время, как ты Бога оскорбил, сколько ты Богу недодал, сколько у тебя так называемых мелких, но на самом деле таких страшных перед Господом преступлений, тебе легко будет отпустить эти обиды и грехи твоему ближнему.
А потом надлежит решительно отстраниться от всякого лицемерия, всякого притворства, всякого фарисейства, всякой показной молитвы и благочестия - надо явиться постящимся не перед людьми, а перед Господом. В наши дни редко кто рисуется своим подвигом постным - его чаще приходится скрывать, ибо ведь в миру не столь почётно, сколь смешно, что православные христиане соблюдают свой закон.
Спросят о твоей вере - ты не лги, не притворяйся! Не притворяйся и перед тем, кто тебя похвалит за пост, не притворяйся и перед тем, кто за него над тобою посмеётся, - постись для Господа, только и тогда ты найдёшь в себе достаточно силы без всякого внимания оставить мирскую хулу и насмешки над твоею верой и над твоим законом, обретёшь силы не тщеславиться своим благочестием и постом и перед тем, кто может за это возвеличить тебя.
У тебя должна быть перед постом общая твоя настроенность таковою, как об этом говорится в конце сегодняшнего евангельского чтения, где нам повелевает Господь не собирать сокровищ на земле, а собирать их на небе.
Ведь ты же веруешь, ведь ты же знаешь, что жизнь твоя здесь, на земле, есть единый миг, что ты воистину странник, который на недолгоe время лишь здесь, на земле, а потом пойдёшь дальше. С чем же ты туда пойдёшь? Почему ты столько нагрузил на себя для того, чтобы прожить здесь эту временную жизнь? И почему ты так опустошил себя, что тебе не с чем идти туда?
Как всё это ясно для разума и как всё это трудно, чтобы стало твоей жизнью. Воистину обольщение бесовское!
Перед Великим постом повелевает Господь нам всеми силами души своей вспомнить тщету и ненужность наших земных забот и всеми силами, какие только есть у нас, устремиться к горнему, к вечному, к делу нашего спасения.
Вот если простим от души, если мы не будем притворяться, лукавить, лгать, тщеславиться, если мы, наконец, вспомним, что мы странники и что идём мы в жизнь вечную и что здесь, на земле, в этой жизни, нужно запастись, чтобы было с чем идти нам в эту вечную жизнь, - вот тогда эти дни Великого поста, прекрасные, страшные дни, мы переживём так, как должно.
Аминь.
6 марта 1927 г. За всенощной в Прощёное воскресенье Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Святая Церковь, всегда призывающая нас к любви и всепрощению, сегодня с особою силою призывает нас простить друг другу все прегрешения, все обиды.
Да и как может быть иначе, ведь Великий пост возводит нас на Голгофу, как же дерзнём мы подойти к Голгофскому Кресту, не простив друг другу согрешений наших?
В житии святых есть событие, которое с потрясающей силой свидетельствует о том, что значит не простить ближнему обиду.
В Антиохии Сирийской жили пресвитер Саприкий и простой человек по имени Никифор. И долгие годы они так любили друг друга, были такими близкими друзьями, что все считали их братьями. И вот диавол вселил между ними вражду, и стали они так ненавидеть друг друга, что не могли встречаться и не приветствовали друг друга.
Простой человек Никифор осознал, что это от диавола, и послал друзей своих к пресвитеру Саприкию, чтобы тот простил его. И не простил пресвитер Саприкий бывшего своего друга Никифора. Через несколько времени вновь прислал Никифор друзей своих, мучимый этою враждою к нему бывшего своего друга. И вновь не простил Никифора Саприкий. И в третий раз послал друзей своих, и в третий раз не простил ему Саприкий. И тогда сам Никифор пришёл к нему, и умолял его, и кланялся ему в ноги, и просил простить его, и не простил его пресвитер Саприкий.
И вот наступили гонения на христиан. Был призвал к правителю Саприкий, и тот спросил: "Какого ты рода?" И ответил дерзновенно исповедник Христов Саприкий: "Я христианин!"
И потребовал начальник, чтобы тот отрёкся от Христа, принёс жертву идолу. Отверг это искушение Саприкий.
Тогда его распростерли на земле и мучили и истязали его, и не изменил Христу Саприкий. Тогда начальник вынес приговор, что за неповиновение властям и нежелание принести жертву идолу пресвитер Саприкий приговаривается к усечению мечом.
Повели пресвитера Саприкия на казнь. И видел это Никифор, догнал его, упал, и поклонился ему в ноги, и стал умолять его: "Мученик Божий, прости меня!" И не простил его Саприкий. И дальше шёл на казнь, и бежал за ним Никифор, и падал ему в ноги, и просил его: "Мученик Христов, прости меня!" И не простил ему Саприкий.
Привели Саприкия на место казни, обнажил меч воин и велел мученику преклонить голову. И спросил Саприкий: "За что ты хочешь казнить меня?" И ответил воин: "За то, что ты не приносишь жертву идолу". - "Я принесу", - неожиданно сказал Саприкий, ибо благодать Божия оставила мученика. Он отрёкся от Христа и принёс жертву идолу. И тогда Никифор пал ему в ноги и говорил: "Не отрекайся, прими мученический венец, тебя там ожидает слава мученического венца!" Но не послушался его Саприкий. И тогда Никифор сказал воинам: "Я христианин, казните меня вместо пресвитера Саприкия!" И принял Никифор мученический венец и славу.
Так пресвитер Саприкий, имевший благодать претерпеть страшные мучения, имевший дерзновение исповедничества, был оставлен благодатию Божией, отрёкся и пал потому, что не простил ближнего своего.
Поучительное, страшное событие! Как оно научает нас бояться этого духа непрощения, отнимающего благодать Божию. А что мы без Божией благодати? Что мы со всеми нашими талантами, со всеми нашими дарованиями, с нашей силой воли - что мы без благодати Божией?
Простим же друг другу все прегрешения наши, все обиды, все повседневные мелкие и крупные огорчения, простим обиды, которые так раздувает в нас наша гордость и самомнение, простим тем, кто враждует против нас и даже не хочет сам простить нас, простим и тех, которых так часто осуждали за их отношение к нашей вере. Ведь подумать только: вместо того, чтобы стоять в церкви и готовиться к Великому посту, сидеть теперь где-нибудь в кинематографе - какое несчастье, какой ужас! Нужно пожалеть сих не ведающих, что творят.
У нас, пастырей, есть особый грех перед духовными чадами: бывает в нас и нетерпение, и раздражение, и невнимательность, бывает, что недостаточно душевно отнесёмся к страданиям и несчастиям другого человека. Нам много дано, много с нас и спросится! Наши прегрешения особенно переживаются, особенно сознаются совестью в этот день. И я от всего сердца прошу: простите меня во всём, в чём я погрешил перед вами.
Аминь.
12 марта 1927 г. За всенощной Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Как бессмысленно, дико и безумно было бы думать, что смысл жизни отдельного человека заключается лишь в том, чтобы он устраивал здесь, на земле, внешнюю свою жизнь. Так же бессмысленно, дико и безумно думать, что жизнь сего мира существует только для того, чтобы были достигнуты чудеса техники. Безумно думать, что человек существует только для того, чтобы всю свою жизнь тормошиться неизвестно для чего здесь, на земле, и не понять, что жизнь человеческая здесь, на земле, есть приготовление к вечному бытию и вечной жизни; так же безумно думать, что мирская жизнь существует для того, чтобы люди неизвестно зачем летали по воздуху, сооружали неизвестно зачем то, что может передавать на большое пространство их речь, чтобы они достигли таких удобств, когда можно будет нажать кнопку - и вдруг явится перед ними всё, что им вздумается.
Смысл человеческой жизни должен быть связан с вечностью, и смысл мировой истории также связывается с вечностью. Только вечное может дать смысл и оправдание временному в отдельной человеческой жизни, и только вечное может дать смысл и оправдать всю мирскую жизнь.
Смысл отдельной человеческой жизни в том, чтобы душа человеческая определилась к добру или злу, к спасению или гибели, приняла вечную жизнь или вечную смерть, и смысл жизни мира заключается в том, чтобы путём этого сложного великого процесса - то, что называется мировым развитием, - постепенно определялся мир, избирая доброе или злое, спасение или гибель. И это разделение, это определение людей на погибающих и спасающихся - оно будет всё яснее и яснее по приближении нашем к последним временам. Нам не дано знать времени и срока, но не чувствуется ли нами в этом всё уясняющемся и уясняющемся разъединении спасающихся и погибающих приближающийся конец мира?
Разве не поражает нас, что, с одной стороны, так развивается безбожие, как никогда, а с другой стороны, так вновь возрождается вера и жизнь духовная, как никогда?
С одной стороны, как не поражает нас, что едва научившийся грамоте уже знает, что Бога нет, и в то же время люди, кончающие высшие учебные заведения, молятся Богу?
Разве не поражает нас эта всё уясняющаяся грань между миром, "во зле лежащим", и миром и Царством "не от мира сего"?
Нам не дано знать времён и сроков, но нам видится во всех сих явлениях жизни некое приближение к последним временам. Представьте себе, что вы бы сидели на возвышении и видели происходящий перед вами бой и было бы открыто вам, чем этот бой окончится, и вы знали бы, что сия правая сторона одержит победу; что бы ни видели вы в этой перед вами разыгравшейся борьбе, вы, следя за нею с замиранием сердца, в глубине души спокойны, ибо вам известно, на чьей стороне окажется победа.
Так и в этой мировой борьбе, и в этом внутреннем бое, который совершается на поле мировой жизни между Христом и антихристом, нам раскрыты судьбы мира, и нам раскрыто, что победа предрешена. Посему и ныне мы, видя, как совершается эта борьба Христа и антихриста, мы внутренне спокойны. Нам открыто, Кто одержит победу. Это борьба не мирская, могут быть совершенно спокойны те, кто думает, что речь идёт о борьбе внешней, мирской.
Если Святая Церковь когда-либо и увлекалась такой борьбой - это был всегда в ней дух обмирщения, дух антихриста.
Но речь идёт не о внешней борьбе и не о внешней победе.
В истории внешняя победа, напротив, будет на стороне антихриста. Это предречено нам, ибо весь безбожный мир поклонится ему. Но Святой Церкви открыто, что она, всеми гонимая, всеми презираемая, попираемая в прах, уходящая в пустыню, что она, эта Церковь Святая, повергнет в прах антихриста силою Христовою лишь в момент славного Его пришествия.
На пути борьбы Церкви с антихристом есть события особого значения. Много история земли знает славных побед Церкви. Вот и ныне мы совершаем память одной из таких побед истинной Церкви над антихристом.
Разумею победу над иконоборческой ересью.
Почти сто лет велась борьба - в конце концов закончилась она тем, что Святая Церковь преодолела страшную внутреннюю опасность, преодолела, победила, восторжествовала. Что мы получили из этой победы - ясно для всякого, кто чувствует, во что превратился бы наш храм православный, если бы из него унесли Крест, иконы Спасителя, Божией Матери и святых угодников. Как он сделался бы пуст, как бы он стал холоден, как бы погасло сразу всё, что его наполняет, содержит и освящает. Торжество православия здесь заключается в том, что вечно стремящийся к владычеству плоский, слепой человеческий рассудок посягал на некоторую тайну, заключающуюся в нашем почитании икон и Креста. Этот мирской разум не мог постигнуть, как мы почитаем иконы, как мы веруем, что сила Божия невидимо и таинственно действует на нас через видимость изображения, через вещество. Нашему рассудку хотелось бы совершенно уничтожить эту связь, существующую между формой и содержанием. И когда верующие постигали правду этого почитания в том чувстве, которое они испытывали в благоговейных своих молитвах перед иконами и в умилительных слезах перед ними, умирали, мучимые еретиками за это поклонение и почитание икон, они тогда утверждали в этой борьбе с антихристом дух Христов, и когда он восторжествовал, это воистину было торжество православия. Это было торжество на долгом пути всевозможных испытаний Церкви.
И если в прошлом Церкви было много таких моментов, когда искушалось сердце человеческое сомнением, не тщетно ли обетование о победе, всегда оказывалось, что нет.
Оно истинно, оно непоколебимо. Мы должны в этом прошлом черпать силы, глядя в грядущее, и какие бы там искушения для сердца нашего ни вставали, мы должны свято верить, что оно истинно, что Святая Церковь останется непобедимою, ибо антихриста победит Христос.
Аминь.
19 марта 1927 г. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Говеют, каются, омываются верующие от своих тяжких и мелких прегрешений. Но как трудно научиться каяться, как трудно искренне возненавидеть грех! И как трудно не только назвать его словом "грешен", но увидеть его внутренним своим оком, поставить его перед своею совестью, действительно постыдиться - вот так, как мы стыдимся нашего ближнего стыдом самолюбия. Много даётся нам Святой Церковью, помогающей нам научиться видеть и чувствовать тяжесть грехов наших, много содержится разъясняющего и помогающего нам в этом и в житиях святых.
Жил в Риме некто Викторин.
Жил жизнью распутной, много тяжких совершил грехов и на склоне своей жизни пришёл в ужас от того, как он прожил жизнь свою. И решил принять монашество, покаяться в своих тяжких прегрешениях. И принял монашество под именем Емилиана и стал там проводить жизнь свою в великих подвигах, всё время видя перед собою эти ужасавшие его грехи всей жизни. Братия удивлялась, глядя на эти подвижнические труды, и черпала в этом примере ревность для своих подвижнических трудов. И была недалеко от обители гора, и в этой горе была пещера, и тайно от всех ходил туда Емилиан ночью и там предавался молитве и подвигам своим тайно от братии.
Однажды увидел игумен, как выходил ночью из монастыря Емилиан, и незаметно для Емилиана пошёл за ним следом. И увидел игумен, как вошёл Емилиан в пещеру, и стал дожидаться, когда он выйдет оттуда. И вдруг он увидел Емилиана в пещере, окружённого светом, поднявшего руки и молящегося.
И ужас объял игумена; он быстро пошёл назад в обитель. И, подходя к обители, услышал голос: "Емилиан, прощаются тебе твои грехи!"
На следующий день, собрав всю братию, игумен спросил: "Емилиан, где ты был сегодня ночью?" И ответил смиренно Емилиан: "Я был в монастыре и спал так же, как и вся братия".
И обличил его игумен перед всею братией, сказал обо всём том, чему он был свидетель и что раскрыл ему Господь. И разъяснил игумен братии, что Господь сделал явным подвиг Емилиана для пользы и спасения людей.
Так прославил Господь покаявшегося грешника, всю жизнь свою прожившего распутно и лишь к концу жизни принёсшего искреннее покаяние и ставшего на путь спасения. Трудно покаяться в своём грехе, ибо трудно его увидеть. Но рассмотрим повествование этого жития - что оно нам даст в помощь в этом трудном деле покаяния и научения видеть грех свой?
Вновь утверждается здесь радостнейшая истина христианская о том, что для верующего христианина каждый день, когда он принесёт покаяние, может быть первым днём, как бы вновь начинающим его жизнь, - прошлого в этом смысле не существует в христианстве, оно всегда даёт радостнейшее обетование грешнику, что он может и на склоне лет вновь начать жизнь свою, ибо он может и здесь принести покаяние
Отсюда первое, что мы должны усвоить, - это никогда не говорить себе "поздно". Может быть поздно учиться играть на каком-нибудь инструменте, поздно может быть обучаться каким-нибудь наукам, может быть поздно начинать семейную жизнь на земле, но спасаться никогда не поздно, всегда время!
Лишь бы сделать только этот шаг решительного покаяния, когда вся прошлая греховная жизнь начинает казаться гнусною и является искреннее, не лукавое, не как самообман или обман других, а действительное желание начать дело спасения.
И научает нас это "житие", что наши труды в деле спасения должны совершаться тайно, не для того, чтобы порисоваться перед кем-то, чтобы тешить своё самолюбие и тщеславие. Господь во благовремении даст тогда так или иначе человеку Своё удостоверение, что принято покаяние его.
Но почему же так трудно каяться человеку?
Почему так трудно почувствовать грех? Что за наваждение бесовское слепит внутреннее зрение наше?
Здесь совершается всё то же, всё то же ненавистное нам обмирщение наше!
Всмотримся и увидим всё тот же знакомый лик во зле лежащего и нас ненавидящего "мира".
Мы по-мирскому относимся к нашей жизни, мы не чувствуем закон Божий.
Говорим о так называемых мелких грехах, потому что отравлены мирскими понятиями. Мир эти "повседневные грехи" считает пустяком. Мы совершенно не понимаем огненных евангельских слов о нашей ответственности за каждое праздное слово. Когда мы говорим о грехах, мы всё время чувствуем, что так живут все, что на миру и смерть красна.
Нам трудно почувствовать преступность мелких грехов, потому что так живут все кругом нас, мы сами составляем часть этого так живущего мира и потому говорим: "Грешен, грешен, батюшка!" - а сами в душе никак не можем подняться над этим мирским самочувствием своим и думаем в глубине души, что мы не хуже других!
Всё это тот же "мир", который нас везде и всюду стремится превратить в безбожников если и не по нашей вере, то по нашему духовному самочувствию.
Вот почему так трудно каяться!
Потому что трудно нам отрешиться от мира, подняться над ним, почувствовать себя иным народом, иною тварью, почувствовать в себе то высшее, каково есть звание христианина.
Аминь.
20 марта 1927 г. За Литургией Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Маловерие - основная болезнь нашего духа! Как часто мы не можем понять причины, почему жизнь свою проводим не так, как бы нужно, почему в душе у нас чувства, которых мы не хотим, почему наша жизнь внутренняя и духовная не строится и не ладится так, как бы нам хотелось. Вдумайтесь, всмотритесь и найдёте там именно этот свой недуг - маловерие!
По разуму так ясно, как бы надо было жить, как бы надо было чувствовать! Помехой к тому, чтобы это было так воистину, чтобы дана была нам потребная для сего благодать Божия - маловерие наше. Почему же не можем мы окрепнуть в вере?
Пришёл Господь в Капернаум и вошёл в дом, и было много народу, так что у дверей не было места, и Он говорил слово. И принесли расслабленного и за множеством народа не могли пронести его в дверь. И тогда поднялись на кровлю дома, разобрали её и опустили расслабленного через разобранную крышу. И, видя веру их, Господь сказал: "Чадо, прощаются тебе грехи твои!" И были тут фарисеи и подумали: "Он богохульствует, кто может прощать грехи, кроме одного Бога?" Господь, видя помышления их, сказал: "Зачем помышляете в сердцах своих? Что легче сказать человеку: прощаются тебе грехи твои или возьми постель свою и ходи? Но, чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть прощать грехи, тебе говорю: встань, возьми постель свою и иди в дом свой!" И расслабленный встал и пошёл. Все прославляли Господа и говорили, что никогда не видели ничего подобного (См.: Мк. 2, 1-12).
Расслабленность духа - это есть результат нашей греховности, расслабленность нашей веры есть результат нашей греховности. Грех свой сознать не только разумом, но своим сердцем - это то, что говорит Исаак Сирин, - блаженнее, чем удостовериться видеть Ангелов, и для того, чтобы нам сделаться способными к этому, нам даётся столько благодатных даров и силы Святою Церковью, даётся нам и таинство исповеди. Ибо здесь, исповедуясь перед Господом, мы, ещё не научившиеся хоть сколько-нибудь ощущать, как должно, степень согрешения своего, мы, благодатию Божией, Его милосердием и человеколюбием освобождаясь от греха, тем самым всё более и более приближаемся к той возможности надлежащим образом оплакивать свой грех.
Если человек посмотрит на свою 
| |
| Просмотров: 486 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры