Розанов Александр Иванович - Записки сельскаго священника

а вначалѣ... Я говорилъ, но мнѣ чудилось, что мнѣ какъ будто кто-то подсказывалъ: "А помнишь, какъ ты поилъ самъ мужиковъ? А помнишь, какъ мужикъ на колѣняхъ умаливалъ тебя, чтобы ты не тѣснилъ его?" Я говорилъ, но чувствовалъ себя какимъ-то падшимъ...

   По принятому обычаю, каждую субботу мы дѣлили братскую кружку и каждый разъ мнѣ доставалось около рубля - иногда немного больше, иногда немного меньше. Тутъ мнѣ досталось много больше, когда мы взяли съ N. N. 5 рублей. Какъ только раздѣлимъ кружку, то и отправляемся - я или жена - на базаръ дѣлать закупки: возьмешь чайку, сахарку по малой толикѣ, купишь чашечку, горшечекъ и еще что-нибудь въ этомъ родѣ, и такимъ образомъ мы заводились своимъ хозяйствомъ. Когда мы взяли съ N. N. 5 рублей и мнѣ досталось изъ кружки больше обыкновеннаго, то я былъ такъ радъ возможности купить себѣ что-нибудь въ домъ лишнее, что и забылъ о томъ, съ какимъ гнетомъ совѣсти доходъ этотъ добытъ мною.

  

  

   Пришелъ велик³й постъ Всѣ семь недѣль я служилъ изо дня въ день и могу только сказать, что я каждый день промерзалъ до костей и мозговъ. Церковь каменная, холодная, сырая, въ окна и двери дуетъ вѣтеръ,- а ты стоишь и застываешь до окоченѣн³я,- такъ и слышишь, какъ бьется у тебя въ груди и стынетъ! Приходишь изъ церкви,- руки и ноги ломятъ, голова горитъ, болитъ и самъ весь, какъ изломанный. Въ понедѣльникъ, вторникъ и среду, въ три раза - утреню, часы или обѣдню, и вечерню,- приходилось стоять часовъ по 6 въ день. Съ четверга начинали исповѣдываться и эти остальные дни недѣли приходилось стоять на морозѣ и сквозномъ вѣтру часовъ по 14. Тутъ приходилось стоять съ ранняго утра до поздней ночи неподвижно, и лишь только сбѣгаешь бывало домой закусить на нѣсколько минутъ. Стоя столько времени неподвижно, до того застываешь, что насилу, потомъ, сдвинешься съ мѣста. На 1-й и 2-й недѣляхъ исповѣдывалось человѣкъ 700-800; къ концу поста дошло до 100. Руки и ноги стынутъ, и вся кровь приливаетъ къ головѣ. Голова до того начинаетъ горѣть и болѣть, что силъ нѣтъ выносить. Единственное средство, которое, обыкновенно, употреблялъ я и употребляю теперь при этомъ,- это, какъ можно чаще прикладывать къ головѣ снѣгъ.

   Очень нерѣдко случается, что ты стоишь въ церкви и мерзнешь, а тебя уже дожидаются ѣхать въ деревню къ больному, и иногда въ страшную бурю. Это уже окончательно убиваетъ и душу и тѣло. О томъ, чтобы напиться чаю, закусить, отогрѣться, отдохнуть,- нечего и думать. Случается иногда и такъ; вечеромъ, только что ты успокоился, отогрѣлся и думаешь поотдохнуть ночьку,- а тутъ: "батюшка, хозяйку причащать"! Да такъ до свѣту и проѣздишь. "Что ты, говоришь ему, не пр³ѣзжалъ днемъ? Я вѣдь только, было, легъ отдохнуть"!- "Знамо, мы не дадимъ отдохнуть; ужъ ваше дѣло такое". Вотъ тутъ и толкуй съ нимъ.

   Да, сельскаго священника всѣ умѣютъ только осуждать и печатно позорить; людей, сочувствующихъ ему,- очень, очень мало; но нелишне было бы, хоть иногда, вникнуть въ жизнь его и безпристрастно. Хоть бы общественнымъ сочувств³емъ подкрѣпился, иногда, упадш³й духъ!..

   Постомъ вознагражден³е за труды бываетъ только нравственное - удовольств³е, что прихожане говѣютъ. Большинство женщинъ за исповѣдь, обыкновенно, не платятъ ничего; малолѣтки - уже непремѣнно ничего; мужчины платятъ, всѣ, и, въ прежнее время, пятакъ (1 ¹/₂ к.), а нынѣ 2 или 3 к. с. Въ первый велик³й постъ я, за ежедневные семинедѣльные труды, какъ значится въ сохранившейся до сихъ поръ приходной моей тетрадкѣ, получилъ 9 р. 18 к. мѣдью (2 р. 62 ¹/₂ к. сереб.).

   Пришла Пасха. Причтъ мой торопился, суетился, метался во всѣ стороны и къ дѣлу и безъ дѣла. И по движен³ямъ и по лицамъ ясно было видно, что онъ несказанно радъ такъ долго ожидаемому празднику. Нѣтъ сомнѣн³я, что радость эту возбуждало не христ³анское чувство о воскресшемъ Спасителѣ м³ра, а то, что теперь открывалась возможность съ лихвою вознаградить себя за всѣ лишен³я,- и голодъ и холодъ,- понесенныя имъ великимъ постомъ.

   Въ селахъ на св. Пасху служатъ молебны во всѣхъ домахъ прихожанъ; при этомъ носятся нѣсколько иконъ, большею част³ю пять; мужики, носящ³е иконы, называются богоносцами. При крѣпостномъ правѣ иконы крестьяне носили "по обѣщан³ю",- чтобъ Господь избавилъ, или за то, что избавилъ отъ какого-нибудь несчаст³я и болѣзни; а теперь,- когда стало возможно брать невѣстъ, гдѣ угодно,- иконы носятъ, преимущественно, холостые парни, и высматриваютъ невѣстъ.

   Я зналъ и прежде, что при пасхальномъ хожден³и, кромѣ поющихъ, за иконами ходитъ много и припѣвающихъ; но не зналъ, сколько будетъ этихъ припѣвающихъ теперь, и какъ они будутъ вести себя; потому, не увидѣвши всего собственными глазами, не хотѣлъ нарушать порядка, освященнаго вѣками, и не сдѣлалъ никакого распоряжен³я. Въ первый же домъ мы явились: попъ, дьяконъ, дьячокъ, пономарь, пятеро богоносцевъ, церковный сторожъ, дьяконица, дьячиха, пономарица, просвирня, четыре юнца - дѣтей дьякона и дьячка и шесть старухъ-богомолокъ, итого 25 человѣкъ, а сзади цѣлый обозъ телѣгъ. Крестьяне встрѣчаютъ священника съ хлѣбомъ-солью, у воротъ; хлѣбъ этотъ во время молебна лежитъ на столѣ, потомъ онъ отдается причту. Для этого и идетъ телѣга; на нее же кладутся и яйца, съ которыми христосуются члены семействъ съ причтомъ. А такъ какъ собираютъ и хлѣбомъ и яйцами и бабы,- дьяконица, дьячиха и пр., .то и онѣ тащатъ одну, или двѣ телѣги. Такимъ образомъ на каждый домъ крестьянина дѣлается цѣлое нашеств³е.

   Въ первый еще домъ всѣ явились уже навеселѣ и чувствовалась только суетня и тѣснота; но дворовъ черезъ 15-20, перепились всѣ и далѣе ходить не было уже никакой возможности. Богоносцы шли впереди меня и, по очереди, успѣвали выпить до меня; а хвостъ мой, на просторѣ, имѣлъ возможность пить, сколько угодно, такимъ образомъ скоро перепились всѣ до единаго, кромѣ ребятишекъ и старухъ. Войдя въ домъ я начиналъ пѣть, за мной вваливала вся толпа, но вваливала не затѣмъ, чтобы молиться, а всяк³й, наперерывъ одинъ передъ другимъ, старался поскорѣе съ хозяиномъ и хозяйкой похристосоваться, схватить яйцо, грошъ и маленьк³й, нарочито для этого случая испеченный, хлѣбецъ. Ввалитъ толпа,- и пойдетъ шумъ, гамъ, возня, ссора!.. Бѣда, если кто схватитъ что-нибудь не по чину,- пономарица, прежде дьяконицы, просвирня, прежде пономарицы, дьячковъ мальчишка, прежде дьяконова! Всяк³й старался только о томъ, чтобы поскорѣе схватить что-нибудь и не остаться безъ подачки, и больше не думалъ ни о чемъ; о благоговѣйномъ же служен³и тутъ не могло быть и рѣчи, даже между членами причта, а хвостъ,- такъ, просто, потѣха! Выноситъ напр. хозяйка хлѣбецъ, нужно бы, по чину, взять дьяконицѣ, а дьячиха, откуда ни возмись, да и схватитъ,- ну, и пошло писать! Тутъ помянутся всѣ прародители, да и съ дѣтками!.. Не скоро, вѣроятно, хозяева приходили въ себя, когда мы отваливали! Наконецъ я увидѣлъ, что одинъ членъ причта, тычась носомъ самъ, ведетъ подъ руку свою благовѣрную супружницу, тоже крѣпко клюнувшую. Я велѣлъ тотчасъ отнести иконы въ церковь, а самъ ушелъ домой. Причтъ мой былъ несказанно радъ, что я далъ отдохнуть ему и выспаться.

   Поутру я призвалъ къ себѣ причтъ и сказалъ, чтобы ни жены, ни мальчишки, ни старушонки,- никто не ходилъ съ нами. Причтъ мой почелъ это и оскорблен³емъ и разорен³емъ, и неслыханнымъ нововведен³емъ и началъ, было, горячо возражать мнѣ; но я рѣшительно сказалъ всѣмъ, что если они не сдѣлаютъ такъ, какъ я велю имъ, то я не пойду совсѣмъ и лишу ихъ послѣдняго дохода. Согласились; все бабы осталось дома, при насъ сталъ ходить только церковный староста для продажи свѣчъ; богоносцамъ же я пригрозилъ, что прогоню всѣхъ ту же минуту, какъ только замѣчу въ выпивкѣ, И мы стали ходить безъ всякаго гаму. Но вѣковая нужда укрѣпила и вѣковыя привычки: дьяконица не вытерпѣла и начала шмыгать по дворамъ, дворовъ на десять отъ насъ позади; за ней вышла другая, третья, ребятишки - и пошли, изъ двора во дворъ, цѣлымъ таборомъ. Утромъ нужно было ѣхать въ деревню и я объявилъ причту, что если чья-нибудь жена ихъ явится туда, то я с³ю же минуту уѣду изъ деревни. Не пр³ѣхала, дѣйствительно, ни одна; но за то причтъ мой отмстилъ мнѣ самымъ жестокимъ образомъ: дворѣ въ десятомъ всѣ трое были пьянехоньки. Я одинъ прошелъ три деревеньки, отстоящ³я одна отъ другой верстъ на 5. Распутица была страшная: нельзя было ѣхать ни въ телѣгѣ, ни въ саняхъ, ни даже верхомъ, и я долженъ былъ идти пѣшкомъ, проваливаясь въ мокрый снѣгъ и воду на каждомъ шагу; приходилось дѣлать огромные обходы, или переползать чрезъ овраги и рѣчки по сугробамъ и льдинамъ, подъ которыми вода клокотала. Так³е переходы, конечно, прямо угрожали жизни, но... нужда опасности не знаетъ.

   На слѣдующее утро я объявилъ причту, что я тогда только поѣду въ деревни, если всѣ они дадутъ мнѣ честное слово, что они пить водки не будутъ ни одной капли. Слушая мои увѣщан³я, дьячокъ задумался, улыбнулся и говоритъ: "я, пожалуй, не сталъ бы пить, да, право, батюшка, стыдно. Станутъ подносить, а я и скажу: а не пью". И самому-то странно выговорить этакое слово,- "не пью", да и мужиковъ-то удивишь и никто не повѣритъ. Вѣдь, хоть разбожись, не повѣрятъ. Григорьичъ не пьетъ!.. Не то, что мужикъ, а я и самъ-то не повѣрю себѣ, если я выговорю этакое слово! Послѣ долгихъ колебан³й и просьбъ, я все-таки получилъ обѣщан³е не пить, и дѣйствительно никто не выпилъ ни капли. Я радовался отъ всей души.

   Заручившись обѣщан³емъ дьякона не пить, я поручилъ ему получать плату за молебны Это много ускорило нашу ходьбу.Мужикъ, обыкновенно, дѣлаетъ не торопясь все,- съ охотой ли онъ дѣлаетъ что-нибудь или нехотя,- это все равно. Поэтому, пока онъ возится съ своимъ мѣшкомъ, я успѣвалъ отслужить въ слѣдующемъ дворѣ весь молебенъ, такъ что дьяконъ приходилъ только къ самому концу. При расплатахъ у дьякона, очень нерѣдко, бывалъ съ мужичкомъ и торгъ. Нѣсколько разъ я, подъ какимъ-нибудь предлогомъ, нарочито останавливался послушать эту забавную и вмѣстѣ грустную сдѣлку. Так³я сдѣлки бывали чуть не въ каждомъ домѣ. Мужикъ непремѣнно дастъ три-четыре коп., дьяконъ: "что ты, Ѳедоръ Иванычъ, побойся Бога: за пасхальный молебенъ 3 коп.! Все ужъ надо гривенничекъ"!

   - Э! о! дьяконъ, гривенничекъ! Больно много, жиренъ будешь!

   - Ужъ такъ съ твоего гривенника и разжирѣешь! Не бойсь, не разжирѣю! Прибавь, не скупись, прибавь!

   Мужикъ вынимаетъ еще 5 коп.

   - На, вытянулъ!

   - Нѣтъ, ужъ, не жалѣй, прибавь, тебѣ Богъ вѣку прибавитъ. Дотягивай до гривенника-то.

   - Такъ вотъ, за то, что я тебѣ прибавлю, и вѣку Богъ прибавитъ! Будетъ, больно жаденъ.

   - А я тебѣ говорю, что прибавитъ. Не за гривенникъ, а за доброту твою Богъ вѣку прибавитъ. Добраго человѣка и Богъ любитъ.

   - А ты, видно, не хочешь, чтобы тебѣ Богъ вѣку-то прибавилъ, выжимаешь гривенникъ-то? Будетъ восемь коп., чего тебѣ еще?

   - Да, вѣдь, восемь-то кабы мнѣ всѣ; а то вѣдь насъ четверо, изъ нихъ мнѣ только 2 коп. Пасха-то одна въ году-то, гривенникъ-то можно дать.

   - Пасха! Чай не одна Пасха! А праздникъ, Рожество, Крещенье? Только и знай, что плати.

   - Ну, доживи, сперва, тогда и говори.

   - Будетъ, будетъ, ты вѣдь цыганъ!

   Однажды мужикъ вынулъ изъ кармана мѣшокъ, запустилъ туда руку и сталъ перебирать гроши. Дьячокъ мой, Григорьичъ, наклонилъ на сторону голову, глядитъ на мѣшокъ и пѣвучимъ, жалобнымъ голосомъ, пресерьёзно, протянулъ: "Истощайте, истощайте до основан³я его" (Псал. 136, 7)! Я не могъ удержаться отъ смѣху.

   Такъ, почти, всегда бываетъ у насъ при молебнахъ. Видно, иногда, что мужичекъ молится съ полнымъ усерд³емъ, радуешься, смотря на него и вдругъ это чувство умилен³я обрѣжутъ торгомъ. Брать же то, что даютъ,- ходьба не будетъ стоить сапогъ. Городское духовенство дѣлаетъ то же самое. Только разница въ томъ; у насъ торгъ оканчиваютъ гривенникомъ, а тамъ съ гривенника начинаютъ. Единственные люди, въ этомъ отношен³и, неунижающ³е своего достоинства,- это священники при казенныхъ учебныхъ заведен³яхъ, получающ³е жалованье. Они одни составляютъ исключен³е.

  

  

   Въ селѣ нашемъ было два священническихъ домика,- одинъ, оставш³йся послѣ предмѣстника моего, о. Андрея, о которомъ говорилъ мнѣ староста, что онъ много вывезъ казны; другой, оставш³йся послѣ священника, умершаго года три тому назадъ. Первый былъ на 2 ¹/₂ саженяхъ, состоящ³й изъ одной комнаты, съ кухнею черезъ сѣни, подъ общею соломенною крышею, съ амбарчикомъ и плетневою огородкою; второй на 4 сажен., тоже съ соломенною крышею, но безъ всякой огородки и пристроекъ. Въ первомъ квартировалъ сапожникъ, во второмъ жила хозяйка - вдова, съ двумя малолѣтними дѣтьми, питаясь шитвомъ, подаян³емъ и получая пособ³е отъ "попечительства о бѣдномъ духовенствѣ" по три рубля въ годъ на ребенка.

   Съ недѣлю спустя послѣ Пасхи приходитъ ко мнѣ староста и говоритъ: "Батюшка! Тебѣ, чай, надоѣло жить въ мужицкой избѣ, да и "м³ру" тяжело держать тебя. Хоть бы друг³я деревни помогли, а то,- нѣтъ, все мы, да мы. Ты знаешь: "м³ръ" платитъ за тебя по рублю (ассигн.) въ мѣсяцъ, да ослобоняетъ хозяина отъ подводъ. Это "м³ру" не подъ силу. Покупай свой"!

   - Денегъ нѣтъ, братецъ, покупать не на что.

   - У васъ все денегъ нѣтъ. А какъ "м³ръ" откажетъ отъ квартиры, такъ и деньги найдешь. Хошь мы купимъ тебѣ у старой попадьи за шаль (за ничто)? Она живетъ на м³рской землѣ. Сноси, да и только! Давай намъ землю! Хочетъ-не хочетъ, отдастъ. Бери!

   - Да на тебѣ иль креста-то нѣтъ, что ты хочешь сироту выгонять? Куда же она-то пойдетъ?

   - Куда знаетъ: мы для тебя же.

   - А я обижать и выгонять не буду.

   - Ну, покупай Андреевъ.

   - Хорошо, я напишу ему.

   Чрезъ нѣсколько дней ко мнѣ привалилъ весь уже "м³ръ" и потребовалъ отъ меня, уже настоятельно, чтобы я покупалъ свой домъ. Идя ко мнѣ "м³ръ" зашелъ ко вдовѣ и чуть уже не выгналъ ее изъ ея дома. Я сказалъ "м³ру", что притѣснять сироту и безбожно и безсовѣстно; отказался покупать ея домъ, списался съ о. Андреемъ; онъ уступилъ мнѣ въ долгъ за 200 руб. ассиг. и, черезъ двѣ недѣли, мы жили съ женой уже "въ своемъ" домѣ. Очутившись на свободѣ, въ сухомъ и свѣтломъ домикѣ, мы съ женой почитали себя людьми счастливѣйшими въ м³рѣ. Послѣ пятимѣсячныхъ страдан³и намъ не вѣрилось, что мы можемъ жить теперь свободно. На что, бывало, ни взглянешь,- все казалось намъ и уютнымъ, и удобнымъ, и сподручнымъ,- удовольств³ю не было предѣла!

   Послѣ Пасхи весь мой причтъ, собственными своими горбами, принялся за пашню. Тутъ ужъ причтъ мой отличить отъ мужика нельзя было ничѣмъ: такая же плохенькая лошаденка, такой же кафтанишко, сапожишки и пр.; единственное отлич³е,- что изъ-подъ шляпенокъ выбивались прядями долг³е волосы. Вздумалось посѣять десятинки четыре пшенички и мнѣ. Но опытъ показалъ мнѣ, что священнику заниматься хлѣбопашествомъ совсѣмъ неудобно: во-первыхъ, въ семинар³и мы много потратили и силы, и времени на изучен³е сельскаго хозяйства; мы учили и о различныхъ удобрен³яхъ, сѣвооборотахъ, земледѣльческихъ оруд³яхъ всѣхъ родовъ,- чего-то мы не учили! Но на дѣлѣ все это оказалось пустымъ и неприложимымъ... Кромѣ плохой церковной земли и обыкновенной крестьянской сохи, мы не имѣли и не могли имѣть ничего. Вся наша семинарская премудрость, какъ была въ головѣ, такъ тамъ и осталась. Во-вторыхъ, хлѣбопашество отвлекаетъ священника отъ существенныхъ его обязанностей: священникъ долженъ быть неотлучно дома, чтобы быть готовымъ явиться, для исполнен³я прямыхъ его обязанностей, по первому требован³ю. Съ хлѣбопашествомъ же это невозможно. Тутъ неизбѣжны опущен³я или по должности, или по хозяйству. Въ жнитво у меня было человѣкъ 15 рабочихъ поденныхъ, я былъ въ полѣ, за мной и пр³ѣхали изъ деревни верстахъ въ 13-ти. Я проѣздилъ болѣе 4-хъ часовъ, безъ меня поденщики мои не работали почти ничего. Стало быть я и заплатилъ, попусту, за 60 рабочихъ часовъ. Не ѣхать, тоже невозможно: больной могъ умереть. Поэтому, съ перваго года,- съ перваго опыта,- я не занимаюсь хлѣбопашествомъ весь свой вѣкъ. Кромѣ того, чтобы извлечь изъ земли капиталъ, для этого нужно сперва капиталъ вложить въ землю. А этого-то у насъ и недостаетъ.

   Не успѣлъ причтъ мой окончить пашни, какъ пр³ѣхалъ благочинный, съ повѣсткою, что на другой день пр³ѣдетъ къ намъ преосвященный и что впереди его ѣдутъ пѣвч³е. Благочинный осмотрѣлъ церковь, документы; все что нашелъ нужнымъ, велѣлъ исправить и уѣхалъ. И поднялась у насъ суматоха! - причтъ мой принялся, первымъ дѣломъ, отпариваться, отмываться и убирать все въ церкви. Я съ женой - закупать водки, мяса, куръ для пѣвчихъ; послали въ городъ купить, для пр³ема преосвященнаго, получше чайку, вина, рыбы, икры и т. д. Вездѣ и все убрали, вычистили, у воротъ и на дворѣ посыпали пескомъ,- и ждемъ. Видимъ, вдругъ, мчатся къ церкви четыре тройки съ народомъ неопредѣленнаго рода и вида. Весь этотъ таборъ помахалъ, покричалъ и направился къ моему дому. Это были пѣвч³е хора его преосвященства съ протод³акономъ и ипод³аконами во главѣ. Вся компан³я ввалила ко мнѣ, и кто въ чемъ... Одинъ въ кафтанѣ на распашку и въ измятой шляпенкѣ; другой - въ сюртукѣ и въ одномъ бѣльѣ; трет³й въ халатѣ, бѣльѣ, безъ фуражки и съ сапогами подъ мышкой, которые онъ натянулъ уже въ комнатѣ, словомъ: пестрота - на подборъ. Я уже по опыту зналъ, какъ принимать этихъ господъ: не говоря лишняго слова, я разостлалъ среди двора кошмы, поставилъ на средину четвертную, нѣсколько стакановъ, закуску и гости мои принялись кто за что! Мальчугановъ я позвалъ въ комнату, жена напоила ихъ чаемъ и накормила. Сельскаго старосту, между тѣмъ, я заранѣе намуштровалъ, чтобы лошади были заложены тотчасъ и всѣми силами торопилъ гостей моихъ ѣхать. Староста, мужичина грубый, дѣло свое сдѣлалъ, дѣйствительно, хорошо: гостей моихъ онъ донялъ такъ, что они были у меня менѣе часу. Прощаясь, я далъ протод³акону 2 руб., ипод³аконамъ по 1 руб., регенту 3 руб. и маленькимъ пѣвчимъ 50 коп. на орѣхи.

   Утромъ мы съ сельскимъ старостою выслали на дорогу двоихъ верховыхъ, потолковѣе, чтобы извѣстить насъ о пр³ѣздѣ преосвященнаго, дабы заранѣе начать благовѣстъ. При этомъ я крѣпко-накрѣпко наказалъ, чтобы гонцы спросили кучера, кто это ѣдетъ, потому что я зналъ, что часто бывало: завидитъ сторожъ съ колокольни экипажъ, да и начнетъ отжаривать "во вся"; а тамъ, послѣ, и окажется, что жарили-то для какой-нибудь мирно проѣзжавшей барыни.

   Прискакали вѣстовые,- начался благовѣстъ; завиднѣлась карета,- зазвонили во всѣ.

   Преосвященный ѣздилъ необыкновенно шибко, такъ что благочинный съ исправникомъ, ѣхавш³е впереди, едва могли прискакать минуты за двѣ.

   Послѣ обычной встрѣчи, преосвященный велѣлъ подать себѣ въ алтарѣ стулъ, позвалъ причтъ и сталъ экзаменовать; сопровождавш³й же его о. прото³ерей сталъ пересматривать церковные документы.

   - Скажи-ко мнѣ, дьяконъ, сказалъ преосвященный: что это такое въ десятой заповѣди: "Не пожелай... ни села его, ни раба его"? Что такое: ни села?

   - А... а... а... Чтобы мы не желали села.

   - Что называется селомъ?

   - А... гдѣ вотъ есть церковь,- это село; а гдѣ нѣтъ,- это деревня.

   - Дуракъ, дуракъ, дуракъ! Ну-ко ты, дьячокъ!

   Этотъ отвѣчаетъ безъ запинки:

   - Если, къ примѣру, живутъ русск³е, то село; а коль хохлы,- такъ слобода.

   - Дуракъ, дуракъ, дуракъ! Пономарь!

   Пономарь мой былъ законникъ.

   - Это, ваше преосвященство, при Моисеевомъ законѣ звали селомъ; а въ Новомъ Завѣтѣ,- при ²исусѣ Христѣ,- вѣсью: "Вниде ²исусъ въ нѣкую вѣсь, жена же нѣкая"...

   - Ха, ха, ха! Моисеевъ законъ, жена нѣкая... И ты дуракъ! Всѣ вы дураки!

   Преосвященный обращается ко мнѣ:

   - Отчего они у тебя всѣ дураки?

   Надобно замѣтить, что преосвященный говорилъ при отворенныхъ дверяхъ, на всю церковь; всѣ на насъ смотрѣли и слышали все до словечка.

   - Еслибъ, ваше преосвященство, не изволили къ намъ нынѣ пр³ѣхать, то мы нынѣ всѣ пахали бы. Всѣ они бьются, изо-дня въ день, изъ-за куска хлѣба. О книгѣ-то некогда и подумать.

   - Дураки, дураки! Ну, пашутъ... Ложатся же отдыхать? Отъ нечего дѣлать, чѣмъ такъ валяться,- и взялъ хоть катихизисъ. Дураки! Ну, а ты самъ-то не забылъ еще, не излѣнился?

   - Кажется, что еще не забылъ. Но здѣсь можно забыть все скоро.

   Преосвященный помоталъ головой: дураки; дураки! Преосвященный вышелъ на амвонъ и спрашиваетъ:

   - Каковъ у васъ причтъ? Хорошъ-ли, довольны-ли вы имъ?

   - Всѣ духовники хороши, ваше просвещенство, мы всѣми довольны,- грянулъ весь народъ.

   - Пьянствуютъ они у васъ?

   - Нѣтъ, ваше просвещенство, и въ ротъ не берутъ!

   - Не хороши, такъ я сейчасъ всѣхъ вонъ выгоню, говорите правду!

   - Хороши, ваше просвещенство, хороши!

   - Они всѣ дураки!

   - Нѣтъ, ваше просвещенство, хороши! Лучше и не надыть!

   - А молодой священникъ хорошъ, довольны вы имъ?

   - Хорошъ, ваше просвещенство, довольны!

   Преосвященный обращается ко мнѣ: живи, смотри, не ссорься. А то, знаешь?!

   При этомъ онъ погрозился мнѣ пальцемъ.

   Преосвященный пошелъ изъ церкви, народъ бросился принимать благословен³е. Я съ отцемъ прото³ереемъ пошелъ позади. Отецъ прото³ерей и говоритъ: "У васъ въ метрикахъ есть помарки. Слѣдовало бы занести это въ журналъ, но"... Въ это: "но", я сунулъ ему въ руку 3 р. "Но... по вашей молодости, не внесу, а то, непремѣнно, оштрафуютъ". Тотчасъ подвернулся и арх³ерейск³й служка: "поздравляю васъ, батюшка, съ благополучнымъ пр³ѣздомъ владыки"! Я сунулъ и ему полтинникъ.

   На крыльцѣ я попросилъ преосвященнаго къ себѣ въ домъ отдохнуть и откушать стаканъ чаю.

   - Гдѣ ты живешь, далеко отсюда?

   Я указалъ.

   - Это маленькая избенка-то? Да у тебя тамъ и повернуться-то негдѣ!

   Въ это, мгновен³е, откуда ни возьмись пр³ятель мой Агафоновъ: "Ваше преосвященство! Осчастливьте вашимъ посѣщен³емъ домъ моего довѣрителя, помѣщика Ж. Мы съ женой готовились, и она ждетъ васъ. Я отпишу довѣрителю моему въ Москву, что вы осчастливили домъ его своимъ посѣщен³емъ.

   - Здѣсь, въ селѣ?

   - Нѣтъ, но недалеко, ваше преосвященство, всего версты три-четыре, только.

   - По дорогѣ намъ?

   - Хотя немного, и не по дорогѣ, но я прикажу заложить своихъ лошадей, такъ что времени, ваше преосвященство, не потеряете.

   - У васъ здѣсь свои лошади?

   - Да, свои.

   - Въ такомъ случаѣ отецъ прото³ерей поѣдетъ на вашихъ лошадяхъ, а вы укажите намъ дорогу, поѣдемте со мной.

   Итакъ: благочинный съ исправникомъ испросили благословен³е ѣхать въ слѣдующее село, отецъ прото³ерей сѣлъ въ Агафоновск³й экипажъ, Агафоновъ полѣзъ въ карету, а я, повѣся голову, пошелъ домой...

   На другой день пр³ѣхалъ ко мнѣ Агафоновъ ликующимъ. Онъ нашелъ, что преосвященный очень умный и образованный человѣкъ; что онъ просилъ Агафонова бывать у него всегда, когда только бываетъ тотъ въ городѣ; что онъ, Агафоновъ вызвался позаботиться объ оштукатуркѣ церкви, о поновлен³и иконостаса и о поправкѣ ограды; что преосвященный благословилъ его быть попечителемъ, а мнѣ приказалъ убѣдить прихожанъ къ сбору необходимой суммы.

   - Это дѣло нужно, батюшка, дѣлать скорѣе. Довѣритель мой Ж. скоро пр³ѣдетъ, мѣсяца на полтора сюда. Я долженъ ѣхать въ городъ для закупокъ къ его пр³ѣзду; буду, конечно, у преосвященнаго: что я скажу ему, если мы не устроимъ этого дѣла? Вся вина падетъ тогда на васъ.

   - Вы вызвались быть попечителемъ,- ну, и пекитесь; а я-то что сдѣлаю?

   - Мое дѣло нанять рабочихъ и смотрѣть за работой; а убѣждать прихожанъ собирать деньги,- это дѣло священника.

   Немного мы поспорили, а все-таки порѣшили созвать, чрезъ недѣлю, всѣхъ прихожанъ.

   Дня черезъ три - четыре я купилъ себѣ коня за 80 р. асс. 40 р. я заплатилъ, а друг³е 40 мнѣ повѣрили на 5 мѣсяцевъ. Съ лошадью я обзавелся и упряжью и тѣлежкой.

  

  

   Имѣя свою лошадь, мнѣ вздумалось повидѣться съ другомъ моимъ по семинар³и, Егоромъ Ѳедоровичемъ Б. Онъ былъ отъ меня въ 18-ти верстахъ. Мнѣ давно хотѣлось повидѣться съ нимъ, но никакъ не удавалось сдѣлать этого. Егоръ Ѳедоровичъ былъ славный, добрый, кротк³й, умный товарищъ и одинъ изъ лучшихъ учениковъ семинар³и.

   Вхожу на дворъ и вижу: мой добрѣйш³й Егоръ Ѳедоровичъ, въ одной сорочкѣ, разувшись, засучивши выше колѣна брюки, мнетъ ногами кучу мокраго навоза. Молодая и красавица жена его лопатою подгребаетъ ему навозъ и носитъ воду.

   - Что это ты, сосѣдъ, дѣлаешь, закричалъ я ему?

   - Видишь, дружище: насъ въ семинар³и обучали всякимъ премудростямъ, но не учили, какъ дѣлать кизики. Вотъ я съ женой теперь и практикуюсь.

   Егоръ Ѳедоровичъ сейчасъ обмылся, умылся и одѣлся; я, въ это время, убралъ лошадь и мы вошли въ избу. Квартира его была простая мужицкая изба.

   - Неужто тебѣ,- спрашиваю я,- не на что купить дровъ и даже не на что нанять рабочихъ дѣлать кизикъ?

   - Хоть убей,- ни гроша. Вотъ тебѣ, братецъ, и ученье! Сидѣли-сидѣли въ семинар³и лѣтъ по 10-12, да и высидѣли. Тамъ намъ все толковали: пастырь, пастырь,- а выходитъ, что слово это нужно прикладывать къ намъ въ русскомъ переводѣ. Что я теперь? Я живу хуже всякаго пастуха, Тебѣ вотъ хорошо,- ты слышь, купилъ свои палаты, дровъ у васъ много, дастъ всяк³й. Пожилъ бы ты вотъ тутъ! Я уже почти рѣшилъ примѣнять къ жизни ариѳметическое правило: "Чѣмъ больше, тѣмъ меньше; чѣмъ меньше, тѣмъ больше", т.-е. чѣмъ больше будетъ у меня совѣсти,- тѣмъ меньше буду имѣть доходу; чѣмъ меньше совѣсти,- тѣмъ больше доходу. Я почти рѣшился драть за каждую требу; но какъ-то не совладѣю съ собой,- стыдно, жалко! А когда пойдутъ дѣти, тогда что дѣлать-то? Теперь вотъ хотѣлось бы почитать что-нибудь, но нѣтъ ни единой книжки во всемъ околоткѣ. Вѣдь у меня въ приходѣ восемь помѣщиковъ и два купца-хлѣботорговца. Собакъ они надаютъ сколько угодно, и какихъ угодно, пожалуй и водкой напоятъ; но книги,- не взыщите. Хотѣлось бы и пописать что-нибудь, чтобъ не разучиться писать; а тутъ говорятъ: "ступай-ко, надѣлай сперва на зиму кизиковъ!"

   - Ничего, хорошъ приходъ и у меня,- я только что не дѣлаю кизиковъ.

   Егоръ Ѳедоровичъ захохоталъ звонкимъ, но болѣзненнымъ смѣхомъ:

   - Хорошъ, плохой! Мы, пастыри, раздѣляемъ свою паству на хорошую и плохую; но въ какомъ смыслѣ,- въ нравственномъ ли, какъ бы слѣдовало? Никто и никогда дѣлить ихъ такъ и не думалъ. Много даетъ доходу,- значитъ хорошъ приходъ; мало,- значитъ плохъ. А будь всѣ прихожане, хоть поголовно, Стеньки Разины,- все равно. При оцѣнкѣ прихода, никто не беретъ во вниман³е нравственное его состоян³е. А отчего это? Оттого, что намъ даются приходы безъ всякаго обезпечен³я насъ въ нашемъ существован³и. Пр³ѣзжаешь, вотъ какъ я сюда, и видишь, что стараться-то приходится не о томъ, чтобы утвердить въ народѣ св. вѣру; а о томъ, чтобы самому не подохнуть съ голоду и не замерзнуть зимой безъ кизиковъ; думаешь не о народной нравственности, а о томъ, чтобы отъ нужды, сраму и горя самому не сдѣлаться пьяницей.

   Я ночевалъ у Егора Ѳедоровича. и мы проговорили съ нимъ всю ночь. Онъ изъявилъ желан³е проводить меня до с. Ек. и вмѣстѣ заѣхать познакомиться съ о. Ѳаворскимъ, извѣстнымъ въ тѣхъ мѣстахъ хозяиномъ чтобы поучиться у него житейской мудрости.

   Домъ о. Ѳаворскаго не отличался барскою роскошью, но онъ не уступалъ хорошему купеческому деревенскому дому: тутъ были и амбары и амбарчики, и конюшни и конюшенки, и курятники и гусятники, и подвалы, и - всякая всячина, словомъ: домъ его былъ полная чаша. Самого хозяина мы нашли на гумнѣ. Хозяинъ подалъ намъ руку, но не сошелъ съ мѣста и зорко слѣдилъ за рабочими. На гумнѣ молотили на двѣ кучи. Въ одной - человѣкъ 10 мужиковъ, въ другой столько-же парней и дѣвокъ. Мы постояли, посмотрѣли и спрашиваемъ: для чего молодые работаютъ отдѣльно отъ старыхъ?

   - Это, други мои милые, женихи и невѣсты. У меня, кто задумаетъ жениться, говори заранѣе и день отпаши мнѣ, день откоси, день жни и день молоти. Безъ этого я и вѣнчать не стану. Деньгами что съ нихъ возьмешь, пять - шесть рублей только? А жить надо. Невѣсты: день сгребай сѣно, день жни и день молоти. Это ужъ ты тамъ какъ знаешь, а работать иди. Порядокъ этотъ для всѣхъ у меня. А чтобы я видѣлъ, что они работаютъ, а не жируютъ,- вотъ я отдѣльно ихъ и ставлю отъ наемныхъ.

   О. Ѳаворск³й послалъ одну дѣвку за сынишкомъ, лѣтъ 12-ти, велѣлъ ему стоять и смотрѣть за рабочими, а насъ позвалъ къ себѣ въ домъ. Принялъ онъ насъ очень радушно и сейчасъ весь столъ былъ заставленъ и винами, и наливками, и закуской.

   - Какъ вы, други мои милые, устроились, обзавелись-ли вы своимъ гнѣздышкомъ?

   - Плохо, говорю я. Я-то купилъ себѣ въ долгъ избенку, да такую, что преосвященный даже и не пошелъ въ нее; а вотъ Егоръ Ѳедоровичъ до сихъ поръ живетъ въ крестьянской избѣ. Вчера я, знаете ли, за какимъ дѣломъ засталъ его? Они, вдвоемъ съ матушкой, сами мяли навозъ для кизиковъ.

   - Какъ? Сами дѣлаютъ кизики? Да вы, видно, оба съ своей матушкой съ ума сошли? Сами дѣлаете кизики!..

   - Денегъ нѣтъ, нанять не на что.

   - Ты мнѣ скажи: кого же ты хочешь удивить этимъ? Ну, послушай;. придетъ къ тебѣ прихожанинъ звать крестить, хоронить - звать въ церковь,- а ты весь въ навозѣ? Ты этимъ, другъ мой милый, теряешь всякое уважен³е не только къ себѣ, но и къ своему сану.

   - Да денегъ нѣтъ, говорю я вамъ!

   - Ты трудишься,- крестишь, хоронишь,- это дѣло твое. За это возьми плату. Найми мять кизикъ мужика,- это дѣло его. За это заплати ему ты. Ты думаешь, что кто-нибудь оцѣнитъ твое безкорыст³е? Ничуть! Никто и ничего дѣлать даромъ тебѣ не будетъ. Зачѣмъ же ты для всѣхъ будешь дѣлать даромъ? Вѣдь нйкто же не пошелъ къ тебѣ безъ платы дѣлать кизикъ? Кого, вообще, у насъ уважаютъ, чьего голоса слушаютъ? Бѣдняковъ, безкорыстныхъ? Нѣтъ! Есть состоян³е,- ну, и почетъ, и вл³ян³е; нѣтъ состоян³я,- нѣтъ и вл³ян³я. Ну, вотъ вы, я вижу, оба люди безкорыстные; и можете похвалиться, что васъ слушаются мужики, уважаютъ васъ? Да, я думаю, мужики-то на васъ и глядѣть-то не хотятъ. Посмотрите-ко у меня! Я и представить не могу себѣ, чтобы мужикъ не послушалъ меня въ чемъ-нибудь. Я тружусь и день и ночь; - мужикъ это видитъ. Зовутъ меня, напр., крестить, хоронить,- мужикъ видитъ, что онъ отрываетъ меня отъ дѣла,- за это и плати мнѣ. Позову его къ себѣ на работу я, заплачу ему и я. Постомъ исповѣдуются: я тружусь, служу тебѣ недѣлю, стою и исповѣдую - 5 к. На пасху: я хожу по поясъ въ водѣ и грязи, служу - 20 к. На всякую требу у насъ положена такса, торгу не бываетъ. Вы сдѣлать этого не можете, на васъ будутъ роптать, потому что вашихъ трудовъ никто оцѣнить не можетъ. Придетъ мужикъ къ вамъ, видитъ, что вы читаете,- ну, и значитъ, что вы не дѣлаете ничего,- онъ не пойметъ, что отрываетъ васъ отъ дѣла; а стало быть и трудъ вашъ ничтоженъ и платить вамъ не за что. А если еще вы будете надѣяться на его доброту и брать только то, что дастъ онъ вамъ самъ, то вы и будете весь свой вѣкъ мять кизики. Безпрестаннымъ трудомъ и достаточною оплатою за требоисправлен³я, я нажилъ себѣ настолько достаточное состоян³е, что я не завишу ни отъ кого, никто мной не помыкаетъ, никто не посмѣетъ въ глаза мнѣ смѣяться надо мной, а напротивъ я повелѣваю приходомъ. Я выписываю, неугодно-ли взглянуть, много книгъ, содержу двоихъ сыновей въ семинар³и и одного въ университетѣ. А вы, съ своей простотой, и сами будете весь вѣкъ нищими, если, еще къ тому, не сопьетесь; и приходъ уважать васъ не будетъ, и дѣтей не воспитаете. Значитъ: вы погубите и себя и дѣтей.

   - Что вы дѣлаете, если вы съ рабочими въ полѣ, и за вами пр³ѣдутъ звать васъ къ больному?

   - Что? Сейчасъ поѣду. Но вѣдь я работу знаю. Я и назначу сколько они безъ меня должны сдѣлать, и назначу безобидно, по всей правдѣ. И рабоч³е знаютъ, что меня не обманешь. Сдѣлали,- хорошо, не сдѣлали, пробаклушничали,- не взыщи,- вычетъ.

   - Но что же мнѣ-то дѣлать теперь? На зиму нужно заготовлять отоплен³е, а у меня нѣтъ ни копѣйки денегъ. Приходится по неволѣ работать самому.

   - Найми. Я тебѣ дамъ денегъ, а самъ не срами ни себя, ни насъ всѣхъ. Купи себѣ хоть небольшой домишко. Я безъ процентовъ дамъ тебѣ денегъ, чтобъ ты и не кланялся мужику, да и самъ немного поободрился. Но только непремѣнно установи таксу за всякую требу, объяви объ этомъ всѣмъ, и трудись, какъ я. Какъ только ты выйдешь изъ зависимости отъ своихъ псарей-дворянъ и мужиковъ, то посмотри, что всѣ они совсѣмъ не такъ будутъ смотрѣть на тебя. Вы, конечно, смотрите на меня, какъ на торгаша, какъ на кулака; а я понимаю себя не такъ: я думаю, что я понимаю свои пастырск³я обязанности не хуже вашего. Зачѣмъ я хочу дать тебѣ денегъ и купить тебѣ домъ? Затѣмъ, что я вижу, что ты слабаго характера и можешь погибнуть. Отъ нужды и горя много погибло хорошихъ людей изъ нашего брата. Вотъ я и хочу поддержать тебя на первое время. Понялъ? Впрочемъ, завтра мы потолкуемъ съ тобой. Завтра я самъ пр³ѣду къ тебѣ и устрою тебя.

   Часа четыре мы пробыли у о. Ѳаворскаго и уѣхали, напутствуемые благожелан³ями.

  

  

   Въ слѣдующее воскресенье собрались изо всѣхъ деревень прихожане, явились и вызванные Агафоновымъ изъ уѣзднаго нашего города подрядчики и начались толки о поправкѣ иконостаса и ограды и о штукатуркѣ церкви. Долго спорили и толковали и, наконецъ, порѣшили церковь оштукатурить, но съ разсрочкою уплаты денегъ на два года; прочую же работу отложили до урожайныхъ годовъ. Написали приговоръ. Всѣ прихожане попечителемъ назначили меня, а Агафоновск³е крестьяне - его.

   Агафонову нужно было ѣхать въ губернск³й городъ за покупками къ пр³ѣзду барина. Онъ ужасно былъ радъ случаю съѣздить въ городъ, чтобы побывать почетнымъ гостемъ у преосвященнаго и выказать передъ нимъ свое усерд³е къ благолѣп³ю храма Господня, и мы поѣхали съ нимъ подавать прощен³е преосвященному о разрѣшен³и на починку церкви.

   Приходимъ въ арх³ерейск³й домъ. Въ передней онъ сунулъ что-то лакею и попросилъ его доложить преосвященному. Чрезъ минуту лакей попросилъ его въ гостиную, а я остался въ лакейской.

   Съ часъ Агафоновъ пробылъ у преосвященнаго. Въ это время прошелъ къ преосвященному, мимо меня, одинъ извѣстный мнѣ купецъ; пр³ѣхала всѣмъ извѣстная мироносица Е. А. Н. {Мироносицами у насъ зовутъ, обыкновенно, старыхъ дѣвъ и вдовъ - барынь, трущихъ своими подолами арх³ерейск³е пороги. Сельск. Свящ.}. Прошелъ одинъ бульварный левъ, тоже всѣмъ извѣстный фатъ И. С. Г. Наконецъ вышелъ и преосвященный, провожая Агафонова, и сталъ въ дверяхъ изъ залы въ переднюю. Я поклонился ему въ ноги и принялъ благословен³е. Преосвященный сказалъ мнѣ, что починка церкви имъ разрѣшена, что онъ "просилъ Александра Алексѣевича (Агафонова) принять на себя трудъ наблюден³я за работами" и приказалъ мнѣ не вмѣшиваться въ это дѣло и не мѣшать ему. Я поклонился въ ноги опять и преосвященный ушелъ.

   Вскорѣ по пр³ѣздѣ нашемъ изъ города пр³ѣхалъ въ имѣн³е свое и г. Жел., у котораго солдатъ Агафоновъ былъ управляющимъ. Я отправился къ нему съ визитомъ. Вхожу, лакей загораживаетъ мнѣ дорогу въ залу, говоря, что баринъ изволитъ завтракать, и предлагаетъ мнѣ подождать въ передней. Я настоятельно потребовалъ, чтобы онъ доложилъ обо мнѣ и прошелъ въ залу, когда тотъ ушелъ къ барину. Лакей возвратился и сказалъ мнѣ, что баринъ изволили приказать мнѣ подождать. Я сидѣлъ болѣе получаса. Наконецъ, отворяется дверь и ко мнѣ выходитъ господинъ немолодыхъ уже лѣтъ, красноносый, почти безволосый, въ халатѣ съ разстегнутой грудью, въ туфляхъ на босую ногу и длиннѣйшимъ чубукомъ въ зубахъ.

   - А, молодой священникъ! Молодъ, молодъ! Сколько вамъ лѣтъ?

   - Двадцать два.

   - Молодъ, молодъ! Напрасно такихъ молодыхъ ставятъ въ попы. Въ приходахъ, по деревнямъ, имъ много соблазну... Знаете? Не знаю, какъ мы будемъ жить съ вами, съ прежними попами я все ссорился. Помилуйте! За свадьбы они брали по рублю! Да развѣ это можно? Гдѣ мужику взять рубль? мужикъ рубля не выработаетъ и въ недѣлю, а вы вѣнчаете въ какихъ-нибудь десять минутъ и за десять минутъ работы берете по рублю. Нѣтъ, вы такъ не дѣлайте, а то я и съ вами буду ссориться. А арх³ерей, говорятъ, нынѣ у васъ строг³й!..

   - Нѣтъ, не строг³й, а очень умный, и на пустыя жалобы не обращаетъ даже вниман³я. Вы какъ бы хотѣли,- чтобъ поскольку мы брали за свадьбу?

   - Да самое большее, по 50 к.

   - Чтобъ намъ съ вами не ссориться, такъ я думаю, что много и этого. Вѣдь, по вашимъ словамъ, мужикъ рубля не заработываетъ и въ недѣлю, нашей же работы всего 10 минутъ. Стало быть намъ позволительно брать только 1 или 1 ¹/₂ к., за 10 минутъ дѣла!

   - Ха, ха, ха! Я васъ понялъ. Я и прежде слышалъ объ васъ. Берите по рублю, что съ вами дѣлать! Вы, батюшка, имѣете привычку спать послѣ завтрака?

   - Нѣтъ, я не сплю и послѣ обѣда.

   - А я такъ, грѣшный человѣкъ, люблю часокъ-другой соснуть.

   Я всталъ и раскланялся. Отъ барина я пошелъ къ управляющему его, Агафонову, попросить дровъ.

   - Эхъ, батюшка, до дровъ ли вашихъ намъ теперь! Вотъ проводимъ барина, мѣсяца черезъ полтора, тогда и присылайте, я вамъ хворосту воза два дамъ. Да, чай, въ приходѣ-то не мы одни, что вы такъ ужъ непремѣнно къ намъ!

   Отъ Агафонова я поѣхалъ къ другому помѣщику, Чек - ву, пр³ѣхавшему изъ Петербурга въ деревню поохотиться, также какъ и Жел - нъ, за деревенскою дичью... Чек - въ вышелъ ко мнѣ раскрахмаленный, раздушенный,- настоящая парижская модная картинка. Съ нимъ я былъ уже знакомъ,- до этого я ему уже дѣлалъ визитъ. Къ себѣ его я, конечно, и не ждалъ, потому что это было бы изъ порядка вонъ, чтобы баринъ отплатилъ визитъ попу. Чек - въ восторгался красотами природы, деревенскою тишиною, чистотою воздуха, ароматомъ южныхъ полей, лугами, лѣсами, простотою нравовъ и находилъ, что я въ тысячу разъ счастливѣе его, живущаго весь свой вѣкъ въ столичной толкотнѣ, гдѣ театры, клубы, вечера рѣшительно не даютъ ему покою ни днемъ, ни ночью. Баринъ былъ необыкновенно любезенъ, предупредителенъ; но какъ только я заикнулся о дровахъ, то по лицу его мгновенно пробѣжала дымка; однако, онъ совладѣлъ съ собою и, въ самыхъ изысканныхъ выражен³яхъ, наговорилъ мнѣ цѣлыя горы любезностей; онъ сказалъ мнѣ, что онъ тотчасъ дастъ приказан³е управляющему, дать мнѣ дровъ столько, сколько мнѣ будетъ нужно на весь годъ; что изъ 2,000 дес. лѣсу, дать на двѣ печи, ему не значитъ ровно ничего; что, напротивъ, сдѣлать мнѣ эту ничтожную помощь для него будетъ истиннымъ удовольств³емъ. При этомъ онъ просилъ меня обращаться къ нему за всѣмъ, чѣмъ только онъ можетъ служить мнѣ.

   На другой день, я увидѣлся съ управляющимъ его и передалъ ему обѣщан³е его барина. Тотъ, съ улыбкой, помоталъ головой: "вѣрьте вы ему! У него и оте