Главная » Книги

Свенцицкий Валентин Павлович - Проповеди (часть 2), Страница 3

Свенцицкий Валентин Павлович - Проповеди (часть 2)


1 2 3 4 5 6 7

жизнь, он увидит, что у него хватает сил с утра до вечера заботиться о своём внешнем устроении, что он отдаёт этому чуть ли не все силы, и никому не кажется странным и безумным, что на это тратится жизнь человеческая. Но когда возникает вопрос о том, чтобы потрудиться и поработать для своего внутреннего устроения, то как жалко делается каждого истраченного на это часа!
   И как тогда мы нетерпеливо ждем, чтобы каждый этот час, истраченный на дело внутреннего нашего устроения, непременно сейчас же дал нам то, что нам хочется получить!
   Вера человеческая не приходит так, как знание, она не есть доказанная задача, она не есть научная истина - она приходит иным путём, она достигается иным деланием.
   Кроме обычных, повседневных грехов, расслабляющих и оскверняющих душу, есть у нас ещё особые грехи - грехи перед Церковью. Слаба вера наша потому, что мы решительно не хотим понять, и принять, и смиренно пойти по пути церковной жизни, не хотим понять и принять, что вся полнота церковности является необходимым условием того великого дара благодати Божией, которым создаётся в нас вера.
   Без поста нельзя иметь веры, без молитвы нельзя иметь веры. Без соблюдения всего того, что нам преподаёт Святая Церковь как необходимое условие оцерковления нашей жизни, можно иметь лишь ту расслабленную веру, которая и составляет главную немощь нашу.
   Жажда истинной веры непременно должна привести человека к полноте церковности, чтобы здесь не было "одного хочу, другого не приму, это мне некогда, это не важно". А в результате - всеобщая, безбожная жизнь и у верующих, как и у неверующих.
   Для того чтобы нам избавиться от этого недуга, для того чтобы нам начать жизнь свою создавать так, как нас тому учил Господь, для того чтобы кончилась наша немощность веры, а это нужно, потому что времена обязывают, потому что перед каждым из нас крест стоит не где-то далеко, в тумане, а так близко, что каждому нужно быть готовым понести его в любой момент. Не тот обычный крест, который несёт каждый человек в своей жизни, а тот наиболее тяжёлый и наиболее ответственный, который именуется исповедничеством.
   Времена обязывают к тому, чтобы было оставлено мирское легкомыслие, нецерковное отношение к жизни у именующих себя "верующими", чтобы мы, как этот расслабленный, получили разрешение от грехов, "взяли одр свой и пошли в дом свой".
   Для этого нам нужно принести покаяние не только в наших грехах против заповедей Божиих, не только покаяться в нашей скверной и грязной земной жизни, но надлежит покаяться в нашем отступничестве от Церкви, надо осознать, что такое небрежение к церковности - предательство и измена Христу.
   Наше отречение от Христа начинается не тогда, когда перед нами встаёт вопрос: страдание или отречение? - а тогда, когда мы сами, по своей собственной воле, без всякого с чьей-либо стороны принуждения нарушаем правило Церкви.
   Каждый не постящийся, каждый не совершающий положенной молитвы, каждый нарушающий правила Церкви уже тем самым не исповедует Христа.
   Вот когда всё это будет осознано нами, тогда в нас начнёт крепнуть вера во Христа, а это переродит нашу жизнь.
   Аминь.
  
  

27 марта 1927 г.

За Литургией

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   "Кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет во славе Отца Своего со святыми Ангелами" (Мк. 8, 38).
   Путь христианский - путь мученический. Христианин всегда мученик, всегда крестоносец. Отказ от мученического пути - это всегда есть отречение от Христа. И как же может быть иначе, когда христианин идёт через дорогу мирскую, где всё для него враждебно, где всё его подстерегает, чтобы привести душу к погибели. И внутренняя жизнь христианина - мученичество, ибо мученичеством называют святые отцы борьбу со страстями.
   И воистину, для кого эта борьба не пустой звук, кто ставит себе задачу преодоления низшей, плотской природы, тот непременно вступит на путь мученического внутреннего подвига, а не встав на этот путь, нельзя и носить звания христианина. И внешняя жизнь каждого христианина - мученичество, потому что оно не тогда только начинается, когда возводят на костёр или распростирают на крестах, - оно в каждом мужественном, прямом и открытом перед злым миром исповедании имени христианина.
   В первые века христиане служили в языческих войсках, служили при языческом дворе, занимались мирскими делами, как и в наши дни. Но было что-то в их самочувствии иное, что давало им иной язык, когда они говорили с миром. Они не стыдились Сына Человеческого. Мирские дела, которыми они занимались, были такими же мирскими, как и в наши дни, но их самочувствие, их отношение к миру было иное, чем наше. Они не обманывали себя, они сознавали себя гражданами Неба, гражданами иного Царства - Царства "не от мира сего"; они не путались в служении двум господам, они жили в миру, но они жили для Христа, они шли через мир, но они шли ко спасению. Внутренняя духовная жизнь их была твёрдо противопоставлена жизни мирской.
   Вот то самочувствие, которое нам надлежит возродить в себе для того, чтобы не стыдиться Сына Человеческого. Нам надлежит иметь чувство высшей избранности, ибо мы особый народ, мы новая тварь. И насколько позорно всякое горделивое чувствование самовозвеличивания человеческого, настолько же велико чувство гордости о Христе.
   Вот что нам надлежит вернуть, чтобы не постыдиться Сына Человеческого.
   Когда читаешь, каким языком говорили первые христиане с владыками мирскими, испытываешь благоговейный трепет перед этим явным сознанием в них высшей избранности.
   Мы потеряли её в миру, мы проторговались с миром, желая к нему подладиться, желая примирить непримиримое. Ибо что общего между Христом и Велиаром?
   Возрождение жизни духовной должно начаться с этого отделения себя от мира безбожного, во зле лежащего, нам противостоящего.
   Ныне в нашем храме будет особое торжество: по окончании Литургии будет отслужен благодарственный Господу Богу и священномученику Панкратию молебен о прекращении церковного бедствия, каковым является общая исповедь - ныне состоялось запрещение её православной церковной властью.
   Самый страшный враг наш не тот, который себя именует врагом и открыто, как враг, нападает. Враг страшен тот для Церкви, который имеет вид Ангела света.
   Общая исповедь - это одно из могущественнейших средств в руках врага для обмирщения Церкви. Потому так упорно и не хочет уступить его враг, который сделал сие обольщение даже и для достойнейших
   Наше обмирщение идёт многими путями, но они все ведут к одному - к опустошению нашей духовности. Отсюда наша постоянная немощность в исповедании и наших грехов, и нашей веры.
   Чтобы нас не постыдился Сын Человеческий, когда придёт во славе Отца Своего, научимся, не стыдясь и перед безбожниками, и перед лжебратией, исповедовать своё православие.
   И научимся, не боясь и не прячась за общую исповедь, по-настоящему исповедовать грехи свои перед духовными отцами.
   Аминь.
  
  

3 апреля 1927 г.

За Литургией

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   Страшен, лукав и хитёр диавол. Если бы он открыто показал свой лик, многие бы ужаснулись, немногие бы ему поклонились. А он говорит. "Бога нет, ты его когда-нибудь видел? Не верь, всё это выдумки, ты сам бог".
   А потом говорит человеку: "Ты веруешь в бессмертие - какой вздор! Ничего этого нет, умрёшь, сгниёшь. Что у тебя есть, кроме твоею тела? Всё это выдумки". И говорит человеку: "Ты ещё ходишь в церковь, да ведь там всё обман, всё это выдумки. Пользуясь твоим невежеством, эти попы обирают тебя там. Брось, не нужно ходить в церковь".
   И вот когда человек отказался от Бога, отказался от высшего человеческого достоинства, когда он оставлен без защиты, когда нет благодатных сил, укрепляющих и защищающих его, тогда приходит диавол и берёт его уже без всякого труда и повергает человека во власть телесных страстей.
   И начинает жить тогда человек лишь кажущейся человеческой жизнью, а на самом деле жизнью звериной.
   А чтобы он всё-таки как-нибудь не образумился, в него вселяется гордыня, ему показывается величие этой его безбожной, плотской жизни, его начинает диавол услаждать побрякушками, которые кажутся ему, в его плотском ослеплении, величием мира.
   Читайте Евангелие сердцем, и вы узрите там истинное величие.
   Вот в сегодняшнем евангельском чтении говорится о великой тайне, столь непонятной, столь чужой и безумной для людей, живущих в диавольском ослеплении.
   Разумею то, что говорится о "духе немом и глухом".
   Видимый мир - сон, невидимый, не подлежащий никакому сомнению - действительность.
   То, что мы можем изменить, слушать и ощущать нашей рукой, видеть глазами, - это, может быть, мечта, но то, что невидимо для наших глаз, мы не можем ощущать руками, но что видит человеческое сердце, - это есть непреложная правда, непреложная истина. Истина и правда есть Господь Бог.
   Истина и правда есть душа бессмертия в нас. Истина и правда, что диавол всячески хочет погубить нас.
   Истина и правда, что наша жизнь окружена врагами нашего спасения - духами злобы, бесами, всячески толкающими нас к гибели.
   Тайна этого потустороннего и непостижимого для разума, но видимого духовными очами мира, - она и здесь, в этом евангельском чтении, приоткрывается для нас: "Сей же род изгоняется только молитвою и постом", - сказал Господь (Мф. 17, 21). Сколько злых сил демонских торжествует от того, что из нашей жизни уходит молитва и почти ушёл пост.
   Какое торжество над духовной жизнью человеческой, когда подрезаются эти два крыла, возносящие человека над его мирским, плотским бытием! Как можем подняться к небу без этих крыльев? Как не восторжествовать демонам? Мы все жаждем веры, все мы говорим: "Верую, Господи, помоги моему неверию". Мы все хотим спастись. У нас, верующих, не отпавших от веры, не ушедших в бесовскую мирскую жизнь, ещё пребывающих в разуме, ещё не подпавших под власть диавола, - у всех нас есть эта надежда на спасение. Но как же не надеяться, если мы не придём в разум, не вернемся к молитве и посту?
   Без молитвы, без поста нельзя строить внутреннюю свою жизнь.
   Нынешнее евангельское чтение об укреплении веры, о торжестве в нас духовного начала жизни приводит нас к откровению Божию о посте и молитве.
   Не для того только существуют эти слова, чтобы о них говорить с амвона в церкви, а для того, чтобы мы, по своим комнатам уйдя отсюда, начали жить так, как нас тому учит, как нам повелевает Господь.
   Аминь.
  
  

7 апреля 1927 г.

За Литургией

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   Какой великий праздник, какое лучезарное торжество - торжество свободы, не призрачной, мирской, а истинной Божественной свободы!
   А мир борется и думает, что стремится и достигает какого-то освобождения!
   В мире рушатся троны и воздвигаются новые, рушатся державы и встают новые государства, всё время меняется образ жизни мирской. Но над всеми этими переменами стоит один владыка, который делает их пустой сменой различных форм одного и того же рабства. Этот владыка - смерть.
   Когда смерть сжимает в руке своей вселенную, какой призрачной, какой пустой должна представляться борьба за какую-то свободу!
   Но истинная Божественная свобода возвещена была миру в Назарете Пресвятой Деве Марии, когда Ангел возвестил: "Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою!" и когда предрёк Ей, что от неё родится Сын Божий.
   Вот эту радостнейшую, великую весть об истинном освобождении мира мы ныне и празднуем, ныне и торжествуем. Как же нам не торжествовать, когда ныне смерть повергается в прах! Когда веруем, когда знаем, что воистину освобождена жизнь ныне от порабощающего жизнь мира и нас дыхания смерти. И как нам не возвеличивать и не славословить Божию Матерь, сей великой тайне послужившую. И воистину православие всё проникнуто этим благоговейным восхвалением Божией Матери.
   Божия Матерь, принёсшая миру через воплощение Сына Божия освобождение от смерти, Сама как бы вошла в каждое движение нашей жизни.
   И как это понимает, как это чувствует верующий русский народ.
   Как он чувствует близость сию Божией Матери, Которая, как истинная мать, сопровождает, оберегает покровом Своим святым, осеняет его жизнь.
   И ныне, в этот лучезарный православный праздник, хочется собрать все славословия Божией Матери в единую хвалебную песнь!
   Аминь.
  
  

7 апреля 1927 г.

На парастасе в день второй годовщины смерти Святейшего Патриарха

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   Что будет с Церковью, если умрёт Патриарх Тихон? Вот та мысль, которая два года назад неотступно стояла перед каждым, кто жил жизнью Церкви.
   Я видел Святейшего Патриарха за две недели до его смерти в лечебнице, где он уже не принимал и куда я был допущен только потому, что было важное и неотложное дело, касающееся Крестовоздвиженского храма.
   Когда я вошёл в комнатку лечебницы и увидел Святейшего Патриарха, стоявшего около кресла, эта же мысль помимо воли пронеслась в мозгу: "Что будет с Церковью, когда умрёт Святейший Патриарх?"
   Когда мы все присутствовали на приснопамятных похоронах Святейшего Патриарха, где тысячи, десятки тысяч людей сошлись для того, чтобы со слезами поклониться его праху, и когда похороны превратились в великое торжество Православия, эта мысль владела всеми: "Что будет с Церковью после смерти Патриарха?" Почему же возникал этот вопрос, почему каждый чувствовал, что со смертью Святейшего совершается какое-то грозное событие в Церкви? Для многих это было решительно непонятно, потому что Святейший Патриарх Тихон не был для них такой личностью, которая держала бы в железных руках Церковь. И в то же время решительно все понимали и сознавали, что со смертью Святейшего Патриарха что-то рухнуло, что-то делается опасное, что-то ушло такое, что заставляет со страхом думать о будущем Церкви.
   На Соборе три кандидата было на патриарший престол, трое было избранников, но перст Божий указал быть Святейшему Тихону.
   Как много было разочарований, сколько было сомнений в верности этого способа избрания единого из трёх кандидатов после молитвы по жребию. Где-то гнездилась мысль, что это ошибка, что это не перст Божий, ибо по-человечески оба первые кандидата, особенно первый, были более прославлены среди людей и казались более подходящими для занятия престола патриаршего.
   Но истинно, истинно перст Божий указал на Тихона как на Патриарха русского.
   Во время жизни Патриарха и после его кончины много досужих умов выискивали всевозможные ошибки в деле его управления Церковью. Находились люди, которые считали себя гораздо умнее Святейшего Тихона, им казалось, что вот, если бы им дано было управление Церковью, они бы сумели не сделать тех ошибок, которые делал он. Сколько было, есть, да и будет вот таких критиков деятельности Святейшего Патриарха.
   Пришёл к нему однажды священник из Тверской епархии и "как дважды два четыре" доказал, что нужно поступить вот так, а не так, как поступал Святейший. И после этого доказательства, такого ясного, такого емкого, такого исчерпывающего, Святейший засмеялся и сказал:
   - Ты смотришь ведь со своей тверской колокольни, а я смотрю с всероссийской.
   Вот эти-то умные люди, критикующие и "как дважды два четыре" доказывающие различные ошибки Святейшего Патриарха, - они всё смотрят с колокольни своих умных голов, а у Святейшего Патриарха была совсем особая мудрость, та благодатная мудрость, которая решает вопросы иной раз вопреки "дважды два четыре", и решает их так, что они становятся выражением истинного духа Церкви
   Провести церковный корабль, сохранив его не внешне (это было не во власти Патриарха), а в смысле внутреннем без распада в то время, когда каждый считает себя настолько умным, чтобы непременно жить по-своему, когда столько храмов, где хотят жить, руководясь не правилами Церкви, а своим умом...
   В такое время соблюсти Христову Церковь в том единстве, в каком её соблюл Святейший Патриарх, - это можно было сделать только той великой мудростью, которая даётся благодатью Божией.
   Не за талант администратора, не за личные дарования даётся такая мудрость - она даётся совсем за другие заслуги и Совершенно иными путями.
   У Святейшего Патриарха было одно необыкновенное свойство: он не знал личной жизни.
   Святейший Патриарх жил тем, что есть Церковь; всё, что он был, это всё было в Церкви. Вот это свойство сделало его благодатным проводником церковного духа, чем он и содержал всю Церковь.
   Не замечательными резолюциями, подобно митрополиту Филарету, а своей душой, которая в такую эпоху всеобщего разделения, когда каждый хочет жить сам по себе, великий Святейший Тихон вдруг явил нам чудо полнейшей церковности. Человек, который решительно ничего не делал, не хотел, не чувствовал, ни о чём не думал, что бы не было проникнуто духом церковным. И мы это чувствовали.
   Приходя к Святейшему Патриарху в унынии, в сомнении с какими-нибудь мудреными вопросами и как будто бы не получив на всё это, по-человечески говоря, ответа, который бы должен был удовлетворить нас, мы выходили от него совершенно переродившимися, всё уяснившими, являлась бодрость, крепость и мужество.
   Вот чем содержал Святую Православную Церковь Святейший Патриарх. И когда он умер, каждый переживал вопрос: "Кто же его заменит, кто всё это нам даст?" Перебирались в уме различные иерархи, и почтенные, и умные, которые, казалось бы, могли многое дать Церкви, но этого тихоновского всеобъемлющего духа церковности - вот этого никто не мог дать, кроме него, а между тем это было самое для нас главное. И чувствовалось, что совершается какая-то беда, что совершается какое-то грозное, опасное событие в Церкви, что из неё уходит тот, кто выражал собою полноту церковного единства.
   Господь соблюдает Свою Святую Церковь, и не произошло многих из тех опасностей, которых мы ждали.
   Но это не значит, что беда совсем миновала, беда всё же остаётся, и опасность всё же грозит.
   Ничто есть для Церкви опасности внешние, ничто!
   И когда мы говорим об опасностях, мы всегда говорим о внутреннем состоянии самой Церкви. И эти опасности существуют. Но если нет среди нас в живых Святейшего Патриарха, то всё же образ его остаётся действенным в нашей церковной жизни.
   Каждый преданный Святейшему Патриарху, понимающий его церковное значение, когда совершает молитвенную о нём память, должен ещё и ещё раз утвердиться в этом своём внутреннем стремлении по мере своих сил служить делу единства Церкви.
   Вот лучшая о нём память.
   Аминь.
  
  

9 или 10 апреля 1927 г.

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   В житиях святых под 28 марта [ст. ст.] приводится сказание о Таксиоте-воине. В Карфагене жил Таксиот-воин и проводил жизнь распутно. И вот наступили в Карфагене тяжкие дни: пришла заразная болезнь и масса людей умирала. Испугался Таксиот-воин и ушёл из Карфагена, и стал жить с женой своей в уединённом месте. И сознал он там, в этом уединённом житии своём, как он утопал в грехах, какой нечистой и блудной жизнью он жил. И покаялся.
   Но враг смутил Таксиота, и вновь он впал в грех, в грех прелюбодеяния. И через некоторое время умер Токсиот. Неподалёку от того места, где он жил, был монастырь, и монахи совершили погребение. И вот через несколько времени вдруг услышали голос из могилы, который взывал: "Спасите меня". И раскопали тогда могилу и в ужасе увидели, что Токсиот ожил. Но он ничего не мог говорить, лишь горько плакал и взывал: "Спасите меня!" Когда его спрашивали, он говорил, чтобы его отвели к епископу. Его привели к епископу Тарасию, и некоторое время не мог ничего узнать от Таксиота епископ Тарасий. Наконец Токсиот рассказал ему, что с ним было, рассказал о том, как он умер и как его душа шла по мытарствам, и о том, как проходила она благополучно целый ряд мытарств, ибо ангел, сопровождавший его, имея в некоем драгоценном ковчеге добрые дела его, мог противопоставлять испытующим его в этих мытарствах добрые содеянные им дела. Но когда наступили испытания, касавшиеся чистоты его жизни, когда вспомнились все его дела и помыслы блудные, оказалось, что нет добрых дел у него, чтобы искупить эти грехи.
   И тогда он был ввержен в тьму кромешную и видел там страдания, которых не может пересказать человеческое слово.
   И явились туда два светлых мужа, и стал Токсиот просить их вывести его из этих страшных мест. Долго просил он двух светлых мужей. И тогда сказал один светлый муж другому: "Поручишься ли ты за то, что он, вернувшись на землю, покается в своих грехах?" - "Поручусь", - ответил светлый муж. Тогда была приведена душа Таксиота к телу, оставленному душою его. И увидел он свою душу, светлую, как бисер, а тело ему представилось нечистым и грязным, и не хотелось душе входить в него, но тогда сказал ему светлый муж: "Если ты не войдёшь в тело, то не сможешь покаяться в тех грехах, которые ты совершил в теле". И вошла душа его в тело, и он ожил.
   Сорок дней прожил Токсиот, сорок дней оплакивал Токсиот свой грех. И было принято Господом его покаяние.
   Это сказание о Таксиоте-воине вновь возвращает нас к вопросу о смысле нашей земной жизни. Загробное бытие - великая тайна, но ведь и земное наше бытие - великая тайна.
   Мы твёрдо знаем и легко усваиваем, для чего нам не нужно жить здесь. Не нужно особой мудрости и особой духовности, чтобы осознать, что не может быть оправдана жизнь ни многоэтажными домами, ни всевозможными чудесами современных технических изобретений, что не может быть она оправдана утончённостью наших плотских наслаждений, что не может оправдать жизни нашей, скорбей наших всё то, чем пытается оправдаться безбожие.
   Для этого не надо большой мудрости - достаточно не иметь безумия. Но труднее нам усваивать положительное содержание открытого нам в Слове Божием учения о смысле жизни.
   В таких событиях из жизни святых, как ныне рассказанное нами из жития Таксиота, мы вразумляемся в понимании Слова Божия. Таксиот был возвращён на землю для того, чтобы покаяться в грехах, чтобы грехи не тянули в тартар, чтобы мытарства воздушные пройти с честью.
   Положительный смысл земной человеческой жизни заключается в таком устроении нашего духа, чтобы благополучно нас проводили Ангелы через мытарства и чтобы мы достигли вечной жизни. Только для этого можно, нужно и должно жить. Да, мы живые люди во плоти, и многое земное здесь нас и радует и печалит, но этими радостями и печалями, которыми наполняется наша земная жизнь, нельзя оправдать своего бытия. Для этого оправдания нужно, чтобы это временное бытие наше земное было связано с вечным бытием.
   В этой задаче - дать душе такое устроение, которое вводило бы её в вечную жизнь, - заключается открытый нами в Слове Божием истинный смысл жизни. Если не терять этого понимания, если вам будет всегда видеться в этой вашей жизни вечная жизнь ваша, то вы всегда найдёте высший смысл в каждом движении вашей жизни земной. Обидел ли тебя кто-либо, и ты смог от всего сердца простить своего обидчика - в этом был высший смысл, ибо это положило нечто в тот драгоценный ковчег, который понесёт перед тобою Ангел, когда ты пойдёшь по мытарствам. Если тебя охватила страсть гордости и ты возомнил о себе, а потом, поразмыслив, со слезами оплакал свою гордыню и смирился - в этом был высший смысл, ибо это драгоценный камень, который ты опустил в ковчег. Каждый шаг твоей жизни, если он будет сделан тобою во имя борьбы со страстями твоими, дабы достигнуть спасения и жизни вечной, каждый твой шаг, как будто бы и маловажный, получит высшее оправдание.
   Житие Таксиота-воина лишний раз утверждает, что не напрасна наша жизнь здесь, на земле, что она не случайное чередование случайных событий, в большинстве случаев неприятных и скорбных.
   Нет, это есть путь, имеющий великий, высший смысл, - путь, которым мы идём к жизни вечной.
   Аминь.
  
  

11 апреля 1927 г.

За всенощной

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   Святой Фома, патриарх Царьградский, узнал о чуде, которое было в Галатийской стране: во время церковных ходов кресты, которые несли, стали сами собой колебаться, ударяться друг о друга и рассыпаться.
   И призвал он к себе Галатийской страны преподобного Феодора, который имел дар прозорливости, и спросил его: "Что значит это чудо, какое здесь Господь посылает знамение?" И сказал блаженный Феодор: "Не знаю".
   И поклонился тогда патриарх ему в ноги и умолял его открыть ему тайну этого знамения. И тогда, видя смирение патриарха, преподобный Феодор сказал: "Это знамение свидетельствует о том, что на Церковь Христову будут ниспосланы великие испытания, что будут великие распри церковные". И тогда сказал патриарх "Помолись, преподобный отче, чтобы мне не дожить до этих дней церковных испытаний".
   И через некоторое время после этого патриарх тяжко занемог. Преподобный Феодор затворился в келии при одном храме. Послал ему сказать патриарх, что он просит его помолиться, чтобы скорее Господь взял душу болящего патриарха к Себе, чтобы ему не дожить до этих дней грядущих церковных испытаний. И исполнил просьбу святого патриарха преподобный Феодор.
   Вот как тяжко человеческой душе при одной мысли о том, как будет раздираться риза Христова - Святая Церковь.
   Конечно, святой патриарх Фома знал и веровал во все обетования торжества Церкви, знал, что эти испытания и потрясения не могут сделать бессильными эти обетования, но всё же так скорбел о грядущих днях церковных испытаний, что просил у Бога смерти.
   С тех пор прошло почти полторы тысячи лет.
   Да, пришли тогда тяжкие испытания и потрясения для Церкви, но были ли это последние испытания? И мы, теперь живущие при новых испытаниях и при новых потрясениях Церкви, скажем ли, что они последние?
   Каков внутренний смысл наших современных церковных разделений?
   Если отбросить от этих разделений игру честолюбия и всевозможные наносные мотивы и побуждения и оставить лишь самое существо этих разделений и разномыслии, опасных и страшных для Церкви, то они, несомненно, могут быть определены как стремление части церковного общества к обмирщению.
   Вот эта стихия, отрывающая часть Церкви, толкающая её на приспособление к мирской жизни, - это и есть внутреннее содержание всех современных разделений и отделений от православия. Православная Церковь хочет остаться Царством Христовым, Царством "не от мира сего". Есть люди в Церкви, которые захотели соединить с царством мирским Святую Церковь, в этом лежит опасное и страшное для Церкви. Сейчас идёт борьба церковная не за что иное, как за этот принцип, чуждый Церкви, за это насильственное приспособление "не от мира сего" церковного Царства к мирскому, земному царству. А чему это научает нас, православных?
   Ведь не только же мы должны скорбеть - мы должны чему-нибудь в этих скорбях научиться. Да, мы научаемся, хоть и плохо научаемся!
   Тяжкие церковные распри должны нас научить, как нам надлежит сохранять своё православие.
   Ведь в ту эпоху, до которой не хотелось дожить патриарху Фоме, блюстители православия объединились с такой крепостью и такой твёрдостью друг с другом, что чем больше возникало опасностей разделения, тем оставшиеся верными православию объединялись, теснее.
   Православие, ныне потрясаемое разделениями, в чём же должно выразить своё основное единство?
   Оно должно выразить его в вящем, сугубом, особом подчинении уставу.
   Никогда не стоял так высоко авторитет церковных канонов и церковного устава для верующих, как именно сейчас. Надо от многого отказываться во имя устава, даже от того, что имеет видимость практичности, что имеет видимость улучшения в Церкви. Сейчас не время никаким улучшениям в смысле новшеств именно потому, что сейчас ведётся борьба с обмирщением Церкви. Придёт время, Церковь, если пожелает, иное видоизменит. Но ныне надлежит вознести на должную высоту значение церковных канонов и устава.
   А как мы здесь расхлябались, до чего нам нужно здесь многому научиться!
   Вот сегодня, перед тем как началась исповедь, меня вызвали сюда, в храм, потому что некто, пришедший посмотреть храм наш, пожелал пройти в алтарь - "посмотреть".
   И как он был удивлён, и как он был возмущён, когда я сказал, что в алтарь войти ему не позволю! И когда он вопросил меня: "Почему?", я ему сказал о том, что есть канон Церкви, воспрещающий мирянам ходить в алтарь. Он был так озадачен этим, что вдруг сказал мне: "Нет такого канона". И потом в доказательство права прогуливаться по алтарю сказал, что он везде был и его везде пускали.
   Вот это общее, ходячее, обывательское отношение к канонам Церкви! Нам надлежит восстановить должное отношение к церковным правилам, тогда у нас не будет ни общей исповеди, ни нарушения постов, ни искажённого богослужения, ни хождения в алтарь, ни многого того, что у нас есть ныне. Но этого одного недостаточно, чтобы оградить Святую Церковь от обмирщения.
   Это есть лишь внешнее, что будет для нас твердыней, защищающей Святую Церковь от обмирщения, но это не всё.
   Надлежит, чтобы верующие начали строить свою духовную жизнь в противовес строящейся мирской жизни.
   Ныне совершается память св. Иоанна Лествичника. Вот тот путь, по которому надлежит идти современному христианину, действительно понимающему смысл и значение современной эпохи. Надлежит верующим твёрдо и ясно осознать, что безбожная мирская жизнь противоположна духовной жизни, что здесь нужно выбирать или то, или другое.
   Надо забыть, что в монастырях живут какие-то специалисты по спасению, а в миру можно жить как вздумается, что Святая Церковь здесь существует лишь постольку, поскольку она не мешать нам жить, как живёт безбожный мир.
   Аминь.
  
  

16 апреля 1927 г.

За всенощной

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   Вот к концу подходит Великий пост. Мы в преддверии Страстной седмицы.
   И, оглядываясь на проведённый пост, конечно, каждый чувствует, что он не вполне так пережил его, как бы должно и как бы ему хотелось.
   Но когда мы, верующие, смотрим на жизнь людей, стоящих вне Церкви, нас охватывает ужас.
   В самом деле, если из нашей жизни выбросить всё то лучшее, что нам дают вот такие великие дни, даже при условии нашей греховной жизни, что же в ней останется?
   Ведь когда ты чего-нибудь не имеешь, тебе нетрудно без этого жить, но когда ты имеешь и теряешь, тогда только понимаешь, чего лишился.
   Людям неверующим, не знающим, что даёт религиозная жизнь, невдомёк, какие они несчастные, потому что они совершенно не могут представить себе, какой драгоценности они лишены, какая у них пустота, какая у них темнота, какая внутренняя бессодержательность, какая никчёмность всей жизни.
   Но вот когда человек верующий представит себе, и особенно если действительно потеряет веру, тогда ему делается ясно, что даёт вера.
   Господь Иисус Христос подготовлял долго Своих учеников к грядущим Своим страданиям - подготовлял их, чтобы не соблазнились, не усомнились, видя унижение и поругание Сына Божия. Он им предрёк о грядущих днях Голгофы. Он раскрыл им тайну спасения мира Голгофской Жертвой. Он укреплял их в грядущие тяжкие дни испытания веры и любви к Нему.
   И нас Святое Писание подготовляет к тому, чтобы достойно принять всё то, что даёт Святая Церковь в Страстных Богослужениях.
   В Слове Божием есть следующие слова: "Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Моё слово соблюдали, будут соблюдать и ваше" (Ин. 15, 20).
   Дух Христов живёт в Святой Церкви и в верующих людях, и мы ученики Господа, хотя и грешные, и плохие, и нас так же не приемлет мир, как он не принял Учителя и Спасителя Господа Иисуса Христа. Но так же, как и Господа нашего Иисуса Христа слушали, так же и Его Святую Церковь и нас, верных, слушают.
   В рассмотрении евангельских событий, которые могли сделаться соблазном для учеников, мы так же можем усвоить нечто для уяснения нашего положения в миру, особенно в наши дни.
   Я хочу сказать о трудном положении верующего человека - трудном не во внешнем только смысле.
   Для того чтобы нам радостно и достойно встретить день Святого Христова Воскресения, для этого нам нужно каждому много выбросить из накопившегося и налипшего на наши души. Мы окружены тлетворным, зловредным духом неверия. Как мы ни защищены молитвою, постом, богослужениями, Божией благодатию, но мы живём в условиях жизни мирской, и потому всё то, что могло соблазнить учеников Спасителя, когда перед ними восходил Он на Голгофский Крест, всё это может и соблазняет многих и ныне в миру.
   Ибо это поругание Спасителя, это заушение, это биение по ланитам, это надевание царской багряницы, это похуление, эти насмешки, всё то, что могло соблазнить учеников и как бы поколебать их уверенность в торжестве Царя Славы, - всё это решительно так же, хотя и иначе по своей внешней форме, совершается и в нашей жизни.
   Разве мало людей, которые потеряли веру потому только, что все не верят?
   Разве всеобщее поругание веры, оплевание её не колеблет у многих веру во всемогущество Божие?
   Разве духовный путь жизни не представляется многим отжившей мечтой только потому, что большинство торжествуя шествует по мирской дороге гибели?
   Разве то, что свершилось на Голгофе, не повторялось, не повторяется и не будет повторяться для тех, для кого в миру и ныне распинается Христос?
   И разве при всём искреннейшем желании сохранить веру те, у кого горит в сердце любовь ко Христу, кто с трепетом ждёт этих наступающих дней Голгофы, кого объемлют благоговейный ужас и великая радость при одной мысли о Воскресении Христовом, - разве и они все не нуждаются в подкреплении и утверждении веры?
   Так вот каково значение и каков смысл Великого поста! Вот что нам нужно было бы вынести из этих шести недель.
   Сколько здесь дано, какие здесь вложены в православное богослужение великой силы молитвы, какая истинная красота, сколько здесь явлено благодатных сил, перерождающих наше сердце, и как мало, как страшно мало из всего этого усвоено нами!
   Но всё же, всё же мы верные!
   Какие ни есть слабые, какие ни есть немощные, мы всё же на лозе, мы всё же в Церкви, мы всё же можем спастись, если со смирением, с покаянием подойдём ко Кресту Господню, если мы приступаем к великим дням Страстной седмицы со всем сознанием нашей духовной нищеты, окаменелости нашего сердца, малости нашего раскаяния и всей грязи, всей лжи нашей страстной жизни.
   Чтобы дни Страстные нам пережить так, как будто бы мы воистину стоим перед Крестом Голгофским.
   Аминь.
  
  

17 апреля 1927 г.

За Литургией

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   Ныне мы с ликующим народом поём "Осанна!", а в пятницу мы услышим плач Богоматери и будем совершать погребение распятого на Кресте Спасителя.
   Святая Церковь подготовляла нас Великим постом, дабы мы могли хоть сколько-нибудь вместить невместимое.
   И надлежит подготовлять себя всею своею жизнью, чтобы сердце наше могло вместить то, что мы будем вспоминать в эти Страстные дни.
   Всё время при этих воспоминаниях нам будут слышаться пение "Осанна!" и крики "Распни!".
   И если мы внимательно всмотримся в жизнь, нас окружающую, мы в ней тоже будем различать эти два голоса.
   И если мы заглянем в свою собственную душу, и в душе своей услышим "Распни!" и "Осанна!".
   Нужно научиться различать в себе эти два голоса.
   Когда тебя охватывало чувство умиления, тебе вдруг открывался высший смысл жизни - это душа твоя возносила славословие к Господу: "Осанна в вышних!"
   Когда ты, исполненный сомнения и всевозможных мирских забот, чувствовал в сердце своём потребность пролить слёзы на молитве и поклониться Господу, это "Осанна в вышних!" взывала в тебе твоя душа.
   Когда тебя охватывало желание не жить больше так, по-пустому, как ты живёшь, а начать работать для Господа, чтобы душу свою приготовить к вечному её бытию, - это было в тебе "Осанна!"
   И когда ты пожалел человека, когда тебе захотелось приласкать его, помочь ему, облегчить его горе, когда тебе сердце щемила чужая тоска, чужое горе - это было "Осанна!" в сердце твоём.
   Когда на склоне лет твоих вдруг тебя охватила жажда служения Богу и ты начал плакать от раскаяния, что по-пустому растратил жизнь свою, - это "Осанна!" было в душе твоей.
   А вот когда тебе хотелось усладить свои страстные стремления, тебя тянуло в эту пустую мирскую жизнь - это были крики "Распни Его, распни Его!"
   И когда ты лгал, и когда ты притворялся, и когда ты завидовал, и когда ты клеветал, и когда ты осуждал, когда ты погружался в смрад мирской жизни - это было "Распни, распни Его!"
   Какой же голос хочешь ты слушать, свободная душа человеческая?
   Ужели ты с ними? Ужели с ними - с теми, кто плевал на Господа, кто надевал на Него багряницу, кто вонзил гвозди в ноги и руки Спасителя мира, кто поднял на Крест Его пречистое Тело, кто хулил Его и не пожалел даже распятого на Кресте?
   Ужели с ними?
   Или сердце твоё очистится от скверн плотских хотя бы на единый миг и торжествующее, победное "Осанна!" зазвучит в душе твоей!
   Выбирай, душа человеческая, поразмысли об этом перед страшными Страстными днями!
   Аминь.
  
  

17 апреля 1927 г.

За всенощной

   Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
   Диавол искушал Спасителя в пустыне: искушал Его хлебами, искушал Его чудом, искушал Его властью.
   Всё это отверг Спаситель, и диавол отошёл от Него до времени. И сколько раз после диавол старался даже через учеников Спасителя вновь дело Мессии, дело спасения, дело утверждения Царства "не от мира сего" превратить в царство земное, основанное на хлебе насущном, на силе и на власти.
   Еврейскому народу грезился Царь, грезился Владыка мира, Который должен вознести иудейский народ на великую высоту, дать великое могущество среди народов. А Господь открывал, что Царство Его "не от мира сего", что Он здесь, на земле, должен пострадать, быть распят, унижен. И тогда уши их не слышали и слышанное не разумели.
   И вот это шествие Господа во Иерусалим. Каков же его смысл?
   Это шествие Господа содержит в себе пророческий смысл, открывает судьбы Святой Церкви. И говорит евангелист Лука: "Когда приблизился к городу, то, смотря на него, заплакал о нём" (Лк. 19, 41).
   О чём же пролил сии слёзы Господь наш Иисус Христос?
   О Голгофе ли Своей?
   Добровольно принявший на Себя сию искупительную жертву мог ли плакать о Голгофских грядущих страданиях?
   Господь, глядя на этот земной Иерусалим, прозревая грядущее, тот путь, который должен привести мир к горнему Иерусалиму, прозревая судьбы утверждаемой Им здесь Церкви, пролил Свои слёзы. Ибо виделось не только предательство Иуды, а сколько этих предательств виделось до пределов нисшествия Горнего Иерусалима; виделся Пилат, умывающий руки, - а сколько этих пилатов умыли руки свои! - слышались крики: "Распни, распни Его!" А разве этот страшный крик не несётся по земле через всю историю мира? Виделся крест, но разве только Он, принёсший Себя в жертву за спасение мира, должен был быть распят на этом кресте? Разве не виделся этот сонм мучеников за ве

Другие авторы
  • Майков Леонид Николаевич
  • Полевой Ксенофонт Алексеевич
  • Приклонский В.
  • Долгоруков Иван Михайлович
  • Дурново Орест Дмитриевич
  • Бахтин Николай Николаевич
  • Тредиаковский Василий Кириллович
  • Левин Давид Маркович
  • Пименова Эмилия Кирилловна
  • Мей Лев Александрович
  • Другие произведения
  • Мерзляков Алексей Федорович - Мерзляков А. Ф.: Биобиблиографическая справка
  • Миллер Федор Богданович - Миллер Ф. Б.: Биографическая справка
  • Ковалевский Павел Михайлович - П. М. Ковалевский: биографическая справка
  • Кедрин Дмитрий Борисович - Баллада о Христофоре Христе и об ангорской кошке
  • Романов Пантелеймон Сергеевич - Обетованная земля
  • Эмин Федор Александрович - Адская почта или Курьер из ада с письмами
  • Станюкович Константин Михайлович - Диковинный матросик
  • Гиппиус Зинаида Николаевна - Орден русской интеллигенции
  • Лесков Николай Семенович - Большие брани
  • По Эдгар Аллан - Маска Красной смерти
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (26.11.2012)
    Просмотров: 482 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа